Юлия Панкратова - Попутчики - 2013-10-06

Д.БОРИСОВ: 23:05 в российской столице, вы слушаете радио «Эхо Москвы», меня зовут Дмитрий Борисов. Добрый вечер. Александр Плющев тоже здесь. Все еще здесь. На сайте «Эхо Москвы» в интернете echo.msk.ru вы можете посмотреть, если монитор не закроет, он может привстать, какая у него сегодня милая футболка с изображением Гомера, правда, Симпсона.

А.ПЛЮЩЕВ: Да в честь нового сезона я так оделся.

Д.БОРИСОВ: В честь нового сезона, который начался два месяца назад?

А.ПЛЮЩЕВ: Нет, подожди. У нас на сайте «Эхо Москвы» было сегодня написано, что у «Симпсонов» будет новый сезон. Прости меня. В честь того, который будет, который анонсирован у нас на сайте.

Д.БОРИСОВ: Окей.

А.ПЛЮЩЕВ: Хотя я и не исключаю, что он двухмесячной давности.

Д.БОРИСОВ: Окей. Фанат у нас появился желтолицых яйцеголовых людей, ну, в общем, я знал, что некие тайные желания у тебя бывают. Мы здесь будем не одни, а с нами прекрасная Юлия Панкратова.

Ю.ПАНКРАТОВА: Добрый вечер.

Д.БОРИСОВ: Добрый вечер. Которая до недавнего времени была мои альтер-эго в эфире Первого канала, и если в эфире появлялся не я, то появлялась она. Если не она, то появлялся я. Так мы работали на протяжении долгого-долгого времени, а потом – бац! – и почему-то… Почему это произошло, что случилось и что теперь, на эти все вопросы, которые мне огромное количество людей задает в Твиттере, в Фейсбуке, я последний месяц работал немножко таким мини-пресс-секретарем Юлии Панкратовой. Я решил, что надо тебе помочь, чтобы ты сама все всем рассказала. Если у вас тоже есть какие-нибудь вопросы, вы хотите помучить Юлию вместе с нами, можете их присылать на наш смс-приемник +7 985 9704545. Собственно, можете начинать это делать прямо сейчас. Ну, расскажи сначала, чем ты сейчас занимаешься. Мне это тоже интересно.

Ю.ПАНКРАТОВА: Ну, по-хорошему, я ничем не занимаюсь. Наверное, вот так просто это можно объяснить. Я отдыхаю. Я дала себе какое-то время. Наверное, где-то там я вижу финиш всего этого, но пока это время идет, и я отдыхаю.

Д.БОРИСОВ: Финиш отдыха.

Ю.ПАНКРАТОВА: Да. Ну, сейчас ровно месяца, как я ушла. И мне кажется, пока маловато. Пока мне хорошо отдыхать. Ну, я занимаюсь делами какими-то, которые не успевала делать, пока работала. Провожу много времени с ребенком. Мне кажется, даже она уже подустала. Ну, отдыхаю.

Д.БОРИСОВ: А сколько времени ты отдыхала, когда ушла с канала НТВ?

Ю.ПАНКРАТОВА: Месяц. Но, наверное, тогда это не было отдыхом. Я не брала себе никакой паузы. Сейчас специально пауза. Я решила, и она у меня есть. Тогда не было никакой паузы специально. Были совершенно другие обстоятельства. И месяц я посвятила совершенно не отдыху – я искала работу. Я ходила на какие-то встречи, собеседования. Это был очень тяжелый период, в отличие от того, что происходит сейчас. Сейчас, наоборот, мне как-то… сейчас очень комфортно.

Д.БОРИСОВ: Забавная штука, да? Людям многим кажется, что когда человек долго сидит в телевизоре, он уже так привыкает в нем сидеть, что без него не может, и это правда. Но я вот знаю по себе, что если я надолго уезжаю…

А.ПЛЮЩЕВ: Как же страна без меня?

Д.БОРИСОВ: Да нет, даже дело не в стране, дело в ощущении, в адреналине, когда организм собирается особым образом. Тебе ли не знать, между прочим? Но ты не скучаешь, конечно.

А.ПЛЮЩЕВ: Нет. Ни на секунду.

Д.БОРИСОВ: По эфиру. Я тут как раз после того, как ты решила уйти, первый раз за много лет, за шесть, я посчитал, ушел в отпуск аж на три недели. И, конечно, под конец третьей, я признаюсь, у меня ломка была еще та. И я не представляю, как ты два месяца сидишь. И что надо сразу на все вопросы ответить, что это было твое решение, ты по собственной воле, сама вдруг вот так решила. Но выглядишь при этом прекрасно.

Ю.ПАНКРАТОВА: На самом деле, я думаю, что именно поэтому у меня нет никакой ломки, и ничего такого со мной не происходит, эфир мне не снится, меня не накрывает, я слышу заставку – мне не хочется лететь и нажимать ногой педаль, чтобы открыть микрофон. Ничего такого нет. Потому что это было по собственной воле, по своему желанию. И, видимо, это было очень вовремя. Потому что, в общем, я и тебе рассказывала, и я не делаю из этого секрета – это не мысль, которая пришла мне в среду, а уволилась я в четверг. Это было довольно серьезно обдуманное решение. Я долго думала, почти год, мне кажется.

Д.БОРИСОВ: Год точно. Потому что я помню наши с тобой разговоры перед прошлым летом…

Ю.ПАНКРАТОВА: Да-да-да. И мне кажется, я созревала этот год. И, видимо, долгий был период, долгие «за», «против». И время пришло. Я не знаю, мне очень люди, которые уходили, говорят, что – сейчас нет, но потом вот прямо накроет, накроет, ты жди, жди. И я даже как-то первый месяц к себе прислушивалась – сейчас вот эта волна, и все, она меня раздавит, мне надо быть готовой. Но я понимаю – нет, все нормально. Не накрывает. И телевизор я смотрю спокойно. Я даже думала – ну, может, я увижу себя… в Фейсбуке была какая-то ссылка – Youtube, там были мои эфиры. Ну, я открыла, посмотрела – ну, это я, я ведущая, все отлично. Был период жизни, он закончился. Возможно, я появлюсь когда-то на телевидении еще в этом качестве, сейчас странно было бы это исключать, я еще молодая, симпатичная, в силах. Но пока все вот так.

Д.БОРИСОВ: И чем же занимаешь время-то? Представляешь, сколько свободного времени вдруг у тебя появилось!

Ю.ПАНКРАТОВА: Да, много.

Д.БОРИСОВ: Я смотрю, как ты вешаешь фотографии из поварской школы в блогах.

Ю.ПАНКРАТОВА: Много свободного времени, и это тоже такое странное ощущение, потому что иногда (это, конечно, не каждый день такое бывает) ты вдруг понимаешь – а вот как-то и нет никаких особенных дел, чтобы прямо вскакивать с утра, бежать, машина, пробки. Ну, я, правда, не знаю. Может быть, это звучит какой-то ерундой, но почитать, посмотреть фильмы… Ну да, опять же, есть поварская школа. Это тоже, может быть, странно для кого-то выглядит, но мне нравится. Может быть, я отчасти так себе забиваю время, чтобы… вдруг, придет тоска какая-нибудь, а я вот тут уже готовлю. Но пока, ну, не знаю, занимается время. Я все равно ухожу из дома часов в десять утра, в двенадцать, и прихожу в десять вечера.

А.ПЛЮЩЕВ: В чем же была причина ухода, не побоюсь я спросить? Вы извините, что я прерываю фактически ваше производственное совещание здесь, но я так как-то и ожидал, что эфир будет складываться похожим образом – я прикорнул немножко, но что-то не спится. Как раз, может быть, из-за того, что у меня есть… ну, я-то не знаю ваших внутренних, вы-то уже как бы… и обсуждать нечего. В чем же была причина ухода, Юлия? Многие люди же зубами, наверное, держатся за места и будут крайне расстроены, если их ненадолго отстранят от эфира, не говоря уж о том, чтобы совсем его покинуть.

Ю.ПАНКРАТОВА: Нет, если бы меня отстранили от эфира, я была бы очень расстроена…

А.ПЛЮЩЕВ: Ну да, я понимаю.

Д.БОРИСОВ: Сказал бывший сотрудник канала НТВ, Александр Плющев.

А.ПЛЮЩЕВ: Я в эфире никогда не сидел.

Д.БОРИСОВ: Ну, знаешь, ты был шеф-редактором, это практически то же самое.

Ю.ПАНКРАТОВА: Нет, если бы отстранили, я бы очень расстроилась. Это другая просто ситуация.

А.ПЛЮЩЕВ: Понятно, понятно. Нет, речь о том, что… хорошо, не отстранили, ну, люди стремятся как можно больше там быть.

Ю.ПАНКРАТОВА: Да, стремятся как можно больше быть, попадать в прайм-тайм. Если им увеличивают хронометраж, они страшно рады, и подводка не 20 секунд, а давайте 40, а можно, режиссер, еще все-таки три крупняка за эфир, а не два? Да, это все известно. Но причина у меня, в нее просто никто не верит, поэтому я еще раз ее скажу. Ну, я не знаю, как еще сказать. Я просто, наверное, устала. Устала просто от того, чем я занимаюсь. Я на Первом канале с 2006-го. Я сегодня, если честно, вот ехала на эфир и пыталась вспомнить точный день, но это или 6 или 8 февраля, что-то в этом духе. И мне кажется, все, достаточно. Получается 7 лет, ну, с перерывом на декрет. В общем, 6,5 лет. Ну просто в какой-то момент я поняла – наверное, меня как-то зажигать перестало. Ну, работаешь и работаешь, но… Из-за этого, мне кажется, и эфиры стали страдать. Все-таки когда ты ведешь эфир, даже если это новости и ты просто зачитываешь какую-то вполне себе официальную информацию, все-таки глаз гореть – наверное, это важная история. У меня он перестал гореть, и я это замечала. И я себе даже его пыталась, мне кажется, как-то искусственно зажечь. Ну, как-то себя так… ту-ту-тум, текст переписать, подлежащее со сказуемым поменять, повернуться, ракурс. Не, не горит глаз, все. Устала.

Д.БОРИСОВ: Зажигалки закончились.

Ю.ПАНКРАТОВА: Зажигалки закончились, все. Рядом человек не стоял с зажигалкой, вот так. Поэтому я приняла такое решение. И действительно, очень многие спрашивают, причем меня в какой-то момент даже стала веселить эта ситуация – люди подходили и говорили так: «Я не знаю, ты не расскажешь правды, но все-таки, может быть, мне хотя бы – что случилось-то?» Ничего не случилось. Вот просто устала.

А.ПЛЮЩЕВ: Да, я с трудом себе представляю. Я очень с уважением отношусь к подобным мотивам, но действительно, представляется с трудом. Правда. Особенно в рамках такого общенационального канала, когда ты в кадре сидишь.

Д.БОРИСОВ: Да зажралась, как тут пишут.

А.ПЛЮЩЕВ: Тебе виднее. Не я это сказал.

Д.БОРИСОВ: Самый длинный, не считая, наверное, итоговой воскресной программы «Время», самый длинный новостной эфир на Первом канале. Делала в нем практически все, что хотела, 45 минут, сейчас 48 минут. И вот-вот, и что – надоело, все?

А.ПЛЮЩЕВ: Мне особенно понравилось «делала в нем практически все, что хотела». Извините за эту ремарку.

Ю.ПАНКРАТОВА: Да, я тоже хотела остановиться на этом моменте.

А.ПЛЮЩЕВ: Дмитрий. При всем уважении, как говорится, но не могу пропустить.

Ю.ПАНКРАТОВА: Ну, тем не менее. Такое, наверное, случается. Если честно, я не то чтобы очень хочу показаться оригинальной, но я тоже не то чтобы много таких историй припомню. Потому что коллег тоже как-то всегда отслеживаешь – кто почему уходит, у кого какие причины. И даже если эти причины официальные, все равно все знают. Потому что как раз ты сегодня вспоминал НТВ, там была совершенно иная история. И это было вообще не по собственной воле. Это было так страшно, так было тяжело…

Д.БОРИСОВ: Если вдруг вы не помните, Юлия, давайте напомним историю Юли, которая до того как стать ведущей новостей на Первом канале, до 2006 года была ведущей программы «Страна и мир» на НТВ, которая тогда выходила в 22 часа.

Ю.ПАНКРАТОВА: Она и в 19 выходила. Ну, там разные были. Да, я была ведущей год и два месяца, получается. И как раз я ушла с НТВ, и тогда была совершенно другая ситуация. И вот тогда все было очень трудно. И как раз я не осталась на НТА.ПЛЮЩЕВ: В принципе, я могла бы остаться там корреспондентом. И это, в общем, было предложение. Я и до этого была корреспондентом. Но тогда мне было очень жалко этого года и два месяца в эфире. Я уж как-то привыкла, и вообще, я тогда чувствовала какой-то потенциал. И я пошла по другим каналам бороться за звание ведущей. Ну и вот, получилось.

Д.БОРИСОВ: Да, и на Первый канал, кстати, мы с тобой пришли практически вместе, между нами был один месяц всего.

А.ПЛЮЩЕВ: Я не знаю, видела ли Юлия вопросы, которые пришли на сайт «Эха Москвы».

Ю.ПАНКРАТОВА: Нет, я не смотрела.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну, в общем, и слава богу, в некотором смысле. Там часто это не вопрос, а желание высказаться, и высказаться даже не столько о тебе или твоих эфирах, сколько о Первом канале в целом.

Ю.ПАНКРАТОВА: Конечно. Я приходила как-то в программу «Телехранитель» к Лене Афанасьевой, и это, как правило, все вопросы были такими.

А.ПЛЮЩЕВ: Но, кроме того, такие же вопросы поступают на +7 985 9704545 или Твиттер-аккаунт vyzvon. Но слава богу, некоторые из них хотя бы имеют форму вопроса. И уже можно о чем-то поговорить. Ну вот, например. «Правильно, девушка ушла с этого агитпроповского канала», то есть есть высказывание, теперь вопрос: «Дальше тоже в агитпроп?» И тут же с ней соседствует смска от Руслана: «Мне хочется видеть Юлию в эфире ВГТРК». Прекрасно, мне кажется, Руслан. Как будто они между собой разговаривают.

Ю.ПАНКРАТОВА: Нет, я пока не в агитпроп. Ну, я уже сказала…

А.ПЛЮЩЕВ: Кирилл спрашивает: «Может, это связано с желанием уйти в оппозицию?»

Ю.ПАНКРАТОВА: Ой, нет, никуда я не ушла, ни в какую оппозицию. Опять же, если говорить про агитпроп, я вообще-то там по собственному желанию работала. Никто меня не… под дулом пистолета я в эфир не выходила. Ну, все-таки, что уж тут я буду говорить, я работала по собственному желанию, получала зарплату, работа мне нравилась до какого-то момента, потом я устала и ушла. Вот простая история. Пока я не иду ни в агитпроп, ни в оппозицию. Как вы поняли, я пока никуда не иду. Я думаю, у меня есть некоторые мысли, но сейчас даже странно об этом говорить. И, если честно, все эти мысли не связаны с телевидением. Хотя предложений, наверное, мне поступает как раз больше с телевидения.

Д.БОРИСОВ: А какого рода предложения?

Ю.ПАНКРАТОВА: Ну, да, это работа в кадре. Наверное, можно что-то другое обсуждать, но я, если честно, сразу говорю: «Давайте я сейчас оставлю ваш телефон, а вы мой, мы их запомним, и давайте через месяц-два созвонимся, я как-то отдохну и начну как-то предметно обо всем разговаривать».

Д.БОРИСОВ: Так совпало, что как раз на той неделе, когда уже на бывшей твоей неделе вышел эфир Ани Павловой, на канале «Пятница» появились смешные ролики с твоим участием, и все решили – все, Панкратова ушла работать туда. Сразу припомнили, понятно, НТВ, Картозия, длинная цепочка, что это очень логично. Вот.

Ю.ПАНКРАТОВА: Нет, это была единичная история, и они даже были не смешные. Просто в проекте «Живые» там читают стихи, да, и я прочитала там стихотворение, и да, наверное, действительно, это какое-то совпадение. Мы раньше, естественно, это записали, но так как они выходят по очереди, то вот, видимо, так получилось. Нет, я не ухожу на канал «Пятница». Вообще я не ухожу никуда пока работать. Еще раз.

Д.БОРИСОВ: Ну, вот ты говоришь, что думаешь сейчас не о телевидении, куда идти. Но примерно – куда? Мне так интересно, куда люди идут работать после ТА.ПЛЮЩЕВ:

А.ПЛЮЩЕВ: Есть ли жизнь после телевидения.

Д.БОРИСОВ: Нет, жизнь после телевидения, конечно, есть, мы видим эти примеры, они перед глазами, но у каждого какая-то своя дорога. Так или иначе, круг известен, понятен, чем можно заниматься после.

Ю.ПАНКРАТОВА: Да, и, если честно, не могу сказать, что он такой уж прям широкий, этот круг. Ты и сам это знаешь. Потому что есть предложения и из этого круга. Конечно, есть предложения пойти работать в пресс-службы.

Д.БОРИСОВ: Это самое популярное предложение.

Ю.ПАНКРАТОВА: Это самое популярное предложение бывшим ведущим и ведущим, которые работают в кадре. Да, безусловно. И такие есть предложения. Если честно, я пока себя в этой истории тоже не вижу. Ну и вообще я такая, вам, наверное, не будет со мной очень интересно, потому что я такая типичная странная девушка, даже не на распутье, а такая – я сейчас ничего не знаю про себя, не понимаю.

Д.БОРИСОВ: Это ж классно!

Ю.ПАНКРАТОВА: Просто взяла паузу для себя сейчас, даже не только посмотреть на предложения, на мир, который окружает. Я и на себя хочу посмотреть вот за это время отдыха и понять, где бы себя применить. Потому что, если честно, просто когда ты работаешь, у тебя есть постоянная работа и ты в ней, ну, назовем так, если уж не ого-го звезда, но ты довольно успешен, у тебя карьера, она нормально идет, это же зона комфорта. Вот ты семь лет сидишь в эфире, у тебя есть своя бригада, коллектив, ты примерно представляешь все про эти отношения. Потом, ты вообще давно на телевидении, ты примерно представляешь про телевидение, кто, как, что, зачем. Знаешь, как себя вести. Знаешь, как у тебя строится рабочий график. Знаешь – неделя свободная, неделя рабочая. Знаешь, что у тебя есть напарник – ему можно позвонить в случае чего. И я сейчас как раз, в принципе, вышла из этой зоны комфорта, потому что сейчас все очень непонятно. Куда идти на работу, зачем идти на работу, с кем работать, с кем дружить, с кем не дружить. А может быть, туда. Но там тоже неинтересно. Ну вот не интересно в этой зоне, наверное, некомфорта на себя посмотреть, какие я решения буду принимать. Потому что все, что было со мной последние лет, наверное, ну, семь точно, это как-то все очень спокойно. Да, менялись эфиры – ну, ты знаешь, были одни новости, потом у нас с тобой вместе появился вечерний выпуск. Но все это все равно было очень в рамках. Это все было без всяких всплесков. Ну, вот идет и идет. Накатано, и накатано. Все равно завтра приедешь в «Останкино». Ну хорошо, не к 10-ти утра, а к 8-ми утра. Это не меняет особенно твоей жизни.

Д.БОРИСОВ: А как… ты же изначально на телевидение попала совсем не в качестве ведущей и была очень успешным репортером, корреспондентом. Отличные сюжеты в «Намедни». И это у тебя прекрасно получалось и после, даже те пару раз, что я видел в рамках Первого канала, например, отличный был пример в программе «Хочу знать» - ты делала маленький сюжет о нас. Помнишь такое?

Ю.ПАНКРАТОВА: Да-да.

Д.БОРИСОВ: О том, как делаются новости на Первом канале. Это было видно, что это прям твое-твое, с большой буквы «Т». Вот это вот. Может быть, тебе задуматься как-то…

Ю.ПАНКРАТОВА: Ты знаешь, наверное, тогда, когда я занималась этим, мне действительно это нравилось. Ну, наверное, как любая девочка, которая попадает на телевидение, конечно, у меня были мысли, что хорошо бы в кадр. Но со мной получилась такая история. Я попала на телевидении и посмотрела на людей, которые работают в кадре, и подумала – ой, нет, наверное, это не очень интересно, это не самое интересное здесь, на телеке. Я училась на 4-м курсе на журфаке, и было так много интересного – можно быть тем, тем. И как раз вот репортерство и быть корреспондентом было круче, ну, интереснее. И у меня очень быстро – не, ведущей я быть не хочу. Потом так просто сложились обстоятельства. Уходила ведущая из программы «Страна и мир», была Юлия Бордовских до меня. И Леня Парфенов мне просто предложил попробовать.

Д.БОРИСОВ: И спустя вот эти год и два месяца ты не решила возвращаться в прежнюю профессию.

Ю.ПАНКРАТОВА: Да. Ну, видимо, это то, что началось – о, эфир, интересно! И вообще, вот этот драйв и ощущение, тот крючок, на котором ты в итоге сидишь, и с которого через 10 лет спрыгиваешь спокойно.

Д.БОРИСОВ: Самая популярная версия, вот мы по ним прошлись, твоего ухода – одна версия, что на самом деле ее отстранили, она молчит и не признается, что ты уже опровергла, или что на самом деле она там с кем-то поругалась и из-за этого, что тоже не так, как мы знаем. Есть третья версия. Она, наверное, превалировала во всех сообщениях в Фейсбуке, которые мне прислали. Правда ли, что Панкратова вышла замуж?

Ю.ПАНКРАТОВА: Ой, я так хотела сказать. Если бы ты этого не сказал, я бы сказала. Да, есть еще четвертая версия. Смешно, я тут была на Московском Биеннале, вдруг меня там схватил какой-то фотограф и мне говорит: «А ты что здесь?» Я ему говорю: «А почему я здесь не могу быть?» Он: «Ну подожди. Ты уволилась, потому что вышла замуж и уехала жить в Штаты. И здесь тебя быть не должно». Ты, видимо, в Майями лежишь на лежаке. Да, я тоже слышала эту версию. Ну, к сожалению, что? Это не рабочая версия, хочу я вам сказать.

Д.БОРИСОВ: А так бы полежала бы с удовольствием.

Ю.ПАНКРАТОВА: Да я, может быть, даже где-то и ближе, чем Майями. Меня вполне бы устроило.

Д.БОРИСОВ: Зато много свободного времени, наверняка теперь всюду ходишь и все видишь. Чего интересного увидела в городе прекрасном нашем?

Ю.ПАНКРАТОВА: Да ты знаешь, я вот просто хожу как-то прямо по списку. Я хожу на Биеннале, на прерафаэлитов, которые давно идут, но я сходила вот уже два раза на прошедшей неделе.

Д.БОРИСОВ: Уже без очередей? Или еще с очередями?

Ю.ПАНКРАТОВА: Нет, ты знаешь, я один раз была с экскурсоводом, и это было без очереди, а один раз сорок минут, да, отстояла, бегала за чаем. Не могу подойти и сказать: «Вы знаете, я бывшая ведущая Первого канала, пустите меня без очереди». Ну нет, все смотрю, все читаю, в кино хожу. Ну и потом, я уже сказала, это, наверное, тоже такая очень женская история – я ребенком занималась весь сентябрь, какие-то кружки, музыка, рисование.

Д.БОРИСОВ: Кстати, с днем рождения, сегодня 6 лет.

Ю.ПАНКРАТОВА: Да, 6 лет человеку. Поэтому вот весь сентябрь ушел на какое-то разруливание ее графиков, потому что надо ж учить человека.

Д.БОРИСОВ: Волшебный ребенок абсолютно. Я подглядывал. У тебя закрытый профиль в социальных сетях?

Ю.ПАНКРАТОВА: Ну да, только для друзей все-таки.

Д.БОРИСОВ: А, тогда не буду рекламировать, чтобы люди смотрели. Тогда без этого.

А.ПЛЮЩЕВ: Возвращаемся к телевидению, с вашего позволения. Кирилл спрашивает: «Как вы справлялись с волнением в кадре поначалу? Ведь, наверное, вначале должно быть очень нервно».

Ю.ПАНКРАТОВА: Да, Кирилл, вначале, мне кажется, первые два месяца я просто выходила в эфир в обмороке. Ну, то есть я прям сразу падала перед началом эфира, как заставка шла, и все, выходила из обморока, когда уже «шапка» конечная. Я не могла просто с ним справиться. То есть справляться было бесполезно, и я очень нервничала. У меня на НТВ был напарник, мы вместе в кадре вдвоем были. И в какой-то момент, понимая, что я чересчур нервничала, он мне просто говорил: «Да что ты нервничаешь? Все равно через 40 минут это закончится. Ну просто скажи себе – через 40 минут этого не будет, это уйдет куда-то там, и все, никогда ты этого не увидишь». Очень нервничала поначалу. Да я и сейчас нервничаю – я ж в эфире в прямом.

Д.БОРИСОВ: Это самая обидная часть нашей работы, кстати – что это уходит в никуда.

А.ПЛЮЩЕВ: Да. Есть такое дело.

Д.БОРИСОВ: У тебя ж то же самое бывает. Годы идут, и ты вроде выкладываешься на сто процентов, бывает, а вот…

А.ПЛЮЩЕВ: У нас хоть Moskva.fm есть, у радийщиков, в смысле.

Д.БОРИСОВ: Ну, у телевизионщиков тоже есть какой-нибудь зумбабокс закрытый, ну неважно, в общем, есть какие-то возможности пересмотреть. Но даже если есть возможность пересмотреть, это завтра уже никому не нужно, послезавтра точно.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну если только ляпов никаких не произошло.

Ю.ПАНКРАТОВА: Ну, с другой стороны, когда эти ляпы происходят, очень хорошо, что это ушло и никогда ты зацикливаешься.

А.ПЛЮЩЕВ: Но они странным образом появляются на YouTube.

Ю.ПАНКРАТОВА: Ну да, только что. А так, в принципе, ляпнула, и все, это ушло, и ты не зацикливаешься. Отлично.

Д.БОРИСОВ: Да, и никто завтра об этом даже не вспомнит. Но все равно, я знаю телевизионщиков, которые уходят из профессии, потому что им хочется, чтобы после них остался какой-то след, и они начинают снимать кино или заниматься даже фотографией, бывает. Потому что вот фотография, она останется. Ты ее сделаешь, и вот будет альбом.

Ю.ПАНКРАТОВА: Ну тогда музыканты должны просто сразу умирать, понимаешь? Потому что ты вот это сделал, и все. Ну что, запись, ну это тоже странная история. Эти носители умирают, качество записи ужасное. Ты не слушаешь записи, сделанные 20 лет назад, ну просто качество… наше ухо уже другого хочет качества. Поэтому, ну, считай, мы музыканты практически.

Д.БОРИСОВ: Нет, мы хуже. Потому что у нас прямой эфир – ты себя не видишь, не слышишь, то есть этого вообще просто не существует для тебя совсем никак. Того, что ты делаешь.

Ю.ПАНКРАТОВА: Ну почему, есть люди, которые себя, пусть не в прямом эфире, но пересматривают, я думаю, по много раз.

Д.БОРИСОВ: Нет, понятно.

А.ПЛЮЩЕВ: А некоторые в прямом.

Д.БОРИСОВ: В прямом, ты знаешь, мы все подглядываем на себя, так или иначе приходится смотреть. Но это ж другое ощущение. А вот я всегда завидовал тем телевизионщикам, которые работают не просто в записи, а блоками. Приезжает кто-нибудь в «Останкино», проводит в нем три дня, ну да, прямо три дня и три ночи, то есть без перерыва, это очень каторжный труд, тра-та-та, все всегда говорят, что это ужасно, тяжело, а потом месяц они в эфире, если не весь сезон, уже делают, что хотят, путешествуют, живут своей другой жизнью. Солдат спит, а служба идет. А в эфире все это появляется и появляется.

Ю.ПАНКРАТОВА: Не знаю, ужас. Смотришь потом программу и думаешь – нет, все-таки вот эта вот нынешняя прическа лучше, чем прошлая, а блок-то уже записан у тебя, все!

Д.БОРИСОВ: Кстати, особо въедливые обычно девушки-ведущие в этих блоках, они же меняют прически даже между выпусками. То есть от старой прически до новой проходит два часа, ну или, там, три, сколько там нужно, чтобы причесаться и уложиться. Поэтому это быстро меняется. Что у тебя такой задумчивый взгляд, Александр?

А.ПЛЮЩЕВ: Да что у меня задумчивый взгляд. Я читаю то, что пишут наши радиослушатели.

Ю.ПАНКРАТОВА: Видимо, как раз про ужасы Первого канала?

А.ПЛЮЩЕВ: Ну нет. Например…

Д.БОРИСОВ: Очки заметили, кстати.

Ю.ПАНКРАТОВА: Да?

А.ПЛЮЩЕВ: «Юлия, говорят, что телецентр – это место, где сконцентрированы эгоисты, завистники и сплетники. Как вы привыкали к такой обстановке?» - как бы сам с собой уже соглашается радиослушатель.

Ю.ПАНКРАТОВА: Видимо, я тоже эгоист, завистник и сплетница, поэтому я очень легко вписалась во всю эту компанию.

Д.БОРИСОВ: Нашла своих.

Ю.ПАНКРАТОВА: Абсолютно, да. Ну, я не знаю, мне кажется, везде… Да разные коллективы. И на телевидении коллектив, я думаю, ничем не отличается. Ну, может, эгоистов чуть побольше. Но такая вот профессия, да.

Д.БОРИСОВ: «Очки – это стиль или испорченное зрение на бывшей работе?» - спрашивает Сергей.

Ю.ПАНКРАТОВА: Нет, это просто испорченное зрение. Работа вообще ни при чем. Ну, чуть-чуть испорченное зрение. Я, в общем, и без них нормально вижу, но с ними чуть получше.

А.ПЛЮЩЕВ: Прекрасный момент вспоминает Оля: «Юля, вы получили такой сногсшибательный комплимент, предложение от Микки Рурка во время интервью – зачем отвергли?» Вот, хороший вопрос.

Ю.ПАНКРАТОВА: Да нет, не было там никакого предложения, все это слухи. Комплимент был, а предложения не было. Поэтому…

Д.БОРИСОВ: А вот если бы был…

Ю.ПАНКРАТОВА: А вот если бы был, то, возможно, эта третья версия о том, что я замужем и в Майями, она была бы ого-го!

Д.БОРИСОВ: По-моему, не только же от Микки Рурка у тебя были непристойные предложения.

Ю.ПАНКРАТОВА: Нет, только от него. Непристойные комплименты, да.

Д.БОРИСОВ: Да? У тебя кто-то там еще был в эфире из таких вот…

Ю.ПАНКРАТОВА: Нет, у них все подписано в контракте, они все очень серьезные парни. В отличие от него как раз, очень раскованного и свободного.

Д.БОРИСОВ: Тут спрашивали как раз, все ли было тогда по бумажке расписано, или это была импровизация?

Ю.ПАНКРАТОВА: Нет, ну, конечно, как это можно было расписать? И я уже, по-моему, рассказывала миллион раз эту историю, но тем не менее, чтобы все поняли, почему так произошло. У него петличка (это такой микрофон, который вешается на лацкан) в какой-то момент слетела из-за того, что он, видимо, как-то еще крутился на стуле, у нас такие стулья в студии, немножко похожи на барные стулья.

Д.БОРИСОВ: Они и есть барные, видимо, я думаю.

Ю.ПАНКРАТОВА: Они и есть барные, да. Петля так загадочно упала, закрутилась немножко за ножку, и мне звукорежиссер мне на ухо говорит в мой наушник – чтобы не останавливать запись, аккуратно можешь сама ему повесить? А мне-то что делать? Но из-за того, что она действительно закрутилась, я очень долго там копаюсь, потому что я и сама-то нервничаю – ноги, я… И когда я в итоге вынырнула с этой петличкой в руках и тоже судорожно начинаю пристегивать, он посмотрел на меня и сказал, что фигура-то у меня охо-хо. Да, и я засмущалась. Я покраснела, я до сих пор краснею. И это было видно даже в кадре, как у меня вспыхнули щеки. Видимо, я еще как-то захохотала от смущения. Ну, в общем, все видели, как это было, да.

Д.БОРИСОВ: Это как раз тот случай, который остается надолго, потому что YouTube в этом случае помощник и наш друг, оставляющий это все надолго. Про интервью по бумажке расскажи. Не мне, конечно, тебя спрашивать, но все равно интересно, как с твоей стороны – мы же с Юлей (так, для наших слушателей) столько лет работали вместе, но в тот момент, когда стали работать в противофазе, это не сразу произошло, стали меньше общаться, сильно, катастрофически меньше, и просто получились такие две параллельные жизни – когда Юля работает, я отдыхаю, когда я работаю, Юля отдыхает. И все. Ничего не сделаешь с планами общими. Разошлись, называется. Как тебе это виделось все? У нас тут с Плющевым все не совсем так. Мы приходим обычно, и кто бы к нам ни приходил… от нас все время пытаются попросить вопросы по почте…

Ю.ПАНКРАТОВА: Нет, ну там скорее проблема была с пресс-офисами приезжающих. Вот у меня был Микки Рурк, Том Круз, Шварценеггер, пресс-офисы. У них миллиард условий. Самый, конечно, там Том Круз был. Там просто… Ну, ни о личной жизни, ни о сайентологии… Я в итоге посмотрела и говорю: «А можно мы не будем разговаривать? А о чем?» «Говорите о новом фильме». «Я не могу. Ну хорошо, пять вопросов о фильме – что дальше?» Ну и в итоге, конечно, так как запись идет, я все-таки понимаю, что вряд ли кто-то ворвется в студию, ну, откажет так откажет, поэтому я задала все, что хотела, все спросила. А он-то… Ну, я думаю, что это, конечно, все-таки его профессиональная история. Он на все ответил.

Д.БОРИСОВ: Мне кажется, наивные эти все агенты, которые считают, что если они поставят какие-то запреты, то этого не будет в эфире. Я просто тоже так всегда делаю.

Ю.ПАНКРАТОВА: Я как раз поняла, что когда он перед тобой сидит живой и отвечает, ну, он отвечает – ну отлично, это ж моя работа. Я пользуюсь тем, что он отвечает. Замечательно. Все, он ответил. Я сделала свое дело. Я довольна. Наверное, он может сказать «Без комментариев». Ну, его право, в конце концов.

А.ПЛЮЩЕВ: Отличное такое проявление борьбы с ограничениями, когда ты противостоишь другой стороне, фактически это другая сторона. Вот совсем иная история, когда ты противостоишь своей собственной стороне, то есть стороне собственного работодателя. Ну вот сегодняшний случай с погасшим факелом, который не показали федеральные каналы. Хотя вся страна видела его в прямом эфире, ну, кто смотрел. Или не страна, ну что там, по «Москве-24» показывали. Неважно. В общем…

Д.БОРИСОВ: Наверняка и по «России-24» показывали.

А.ПЛЮЩЕВ: В общем, прецедент был, но как бы его решено скрыть. Не знаю, для чего. Неважно. Решено скрыть. У тебя все нормально с этим? Ты нормально выходишь в эфир – «Ну, мы решили вот это не показывать», и все окей?

Ю.ПАНКРАТОВА: Я выхожу в эфир. Нормально – ты имеешь в виду, вот там вот что я чувствую?

А.ПЛЮЩЕВ: Ну да.

Ю.ПАНКРАТОВА: Нет, конечно, ну, были моменты, которые меня смущали. Ну, наверное, я так могу это назвать. Были моменты, с которыми мне было непросто. Но вот до каких-то совсем ужасов и крайностей не доходило. Я думаю, что это просто было мое везение какое-то. Сейчас какая, кстати, неделя – моя, если как я работала, была?

Д.БОРИСОВ: Сейчас закончилась моя.

Ю.ПАНКРАТОВА: А, сегодня воскресенье, мы бы не выходили в эфир.

Д.БОРИСОВ: Сегодня воскресенье моей недели, да, без нас.

Ю.ПАНКРАТОВА: Вот так и так меня бы это не коснулось. Почему-то меня очень часто мимо этих историй проносило. То есть я иногда думала – ой, очень хорошо, что не моя неделя. И мне вообще не приходится в этом участвовать. Ну да, были моменты, и мне было непросто. Я просто считаю, тебе… вот не просто без пятнадцати шесть вдруг случилось вот такое, и ты не можешь позвонить и сказать: «Знаете, а я в эфир сейчас не пойду», а у тебя в шесть эфир. Я считаю, что это тоже неправильная история. Ты не можешь так вот взять и сделать. Я не могу. Я не могла вот так взять и сделать. Потому что у меня есть все равно какая-то ответственность, это моя работа, мне надо в шесть выйти в эфир, это мой эфир. И вот ставить какие-то вопросы ребром, выдвигать какие-то условия… Да, мне могло быть непросто, нелегко. Но я, наверное, искала какие-то… Вот мне все говорили, что у меня на лице иногда написано, что мне это все не нравится. «Ой, Юль, ну так невозможно прочитать – прямо видно, что ты вот когда читаешь, ты недовольна». Наверное, я так выходила из ситуации сама с собой. Безусловно, наверное, это не выход. И, наверное, какие-то люди ожидают от ведущего другого или, там… Но вот так было.

А.ПЛЮЩЕВ: Я просто рассуждаю и думаю, где та красная черта или грань, за которой… хорошо, шесть не шесть, но ты можешь выйти в эфир, а потом сказать: «Ребят, ну я как-то так дальше не могу. Что-то надо делать».

Ю.ПАНКРАТОВА: Ты имеешь в виду, сказать руководству?

А.ПЛЮЩЕВ: Ну да.

Ю.ПАНКРАТОВА: У меня была единственная такая история, когда я для себя решила, что если вот этого сейчас не будет, то я прихожу и говорю: «Ребят». Причем я говорю это не после эфира, а до эфира. Это в день, когда убили Политковскую. Это пришло перед моим эфиром. Буквально за… ну, наверное, минут за 10, может, за 15, но это было вот… еще было время принять решение, но было время его отыграть. То есть не совсем прямо вот с колес. Ну и стало понятно – вот информационная лента, вот сообщения идут, и понятно, что с этого надо начинать. Ну, то есть других вариантов нет. Но при этом начинаются метания – начинаем или не начинаем с этого? И понятно, что эти 10 минут, они, к сожалению, могут сказать: «Нет, мы с этого не начинаем», или «Мы проверяем информацию», или «Мы ждем», или «Мы даем это в конце выпуска». И я, помню прямо четкое совершенно это ощущение, что я сижу, я понимаю, что если я сейчас начну вопить как-то, люди же могут испугаться. Я прямо сижу вот, я прям помню, что я, вцепившись почти в стол, сижу и жду. И понимаю, что я жду, условно говоря, до без пяти. И если без пяти мне говорят «Нет», я, наверное, что-то предпринимаю, говорю, что «Нет, я не буду этого делать, тогда пусть выходит другой». Слава богу, есть какие-то бегающие ведущие еще с других выпусков. И, к счастью для меня, эта ситуация как-то разрешилась. Действительно, я начала выпуск с этого сообщения.

А.ПЛЮЩЕВ: Тут отличный вопрос, мне ужасно нравятся такие вопросы, в лоб причем, прямо несмотря ни на что. Дмитрий, наш постоянный слушатель, спрашивает: «Юлия, цензура на Первом канале существует?»

Ю.ПАНКРАТОВА: Прекрасно. А вот он это спрашивает – какого ответа он ждет?

А.ПЛЮЩЕВ: Самое главное – зачем об этом спрашивать? Ну, в том смысле, что это как примерно, «А солнце утром восходит?» или что-нибудь в этом духе.

Д.БОРИСОВ: Слушайте, давайте я тут чуть-чуть приземлю разговор. Не надо путать два понятия – цензуру и редакционную политику. Все-таки. Мы прекрасно помним с тобой, как сотрудники в том числе радиостанции «Эхо Москвы», я в прошлом штатный сотрудник, что редакционная политика бывает разной. И бывают ситуации, когда, может быть, кто-то на внешнем рынке тоже это называет цензурой. В реальности есть некие причины – и я прекрасно помню, как нам с тобой их объясняли здесь – каких-то решений, которые потом через некоторое время ты понимаешь. Или не понимаешь. И такое просто существует, понятно, что придумали это не на Первом канале, и не сегодня, не вчера и не в России. Поэтому вот так чуть-чуть. Я как бы со своей колокольни.

А.ПЛЮЩЕВ: У тебя всегда есть правильная ремарка, безусловно. Смотри, отличный вопрос. Не знаю, почему он не поступил сюда, я его в своем Твиттере вижу. «А Юлия Панкратова каких тем перед эфиром попросила не касаться?» Вот это первый вопрос, на который я могу ответить. Честно слово, никаких. Вот единственное что.

Д.БОРИСОВ: А знаете, что происходит у нас с гостями, которые перед эфиром пытаются у нас попросить не говорить о каких-то темах? И это многие гости, которые, может, вдруг нас сейчас слушают, и некоторые наши недавние гости могут подтвердить, что мы говорим – «Да, отлично, мы с этого начнем». Вот обычно наша с Плющевым реакция.

Ю.ПАНКРАТОВА: Вы вообще меня сейчас удивили, потому что, если честно, мне даже не приходило это в голову, что я могу прийти к вам и сказать: «А давайте про это и это не говорить».

Д.БОРИСОВ: Знаешь, как ни странно, обычно с такими просьбами обращаются люди, от которых этого меньше всего ждешь. Когда к тебе приходит кто-нибудь с очевидной историей, я не знаю, там, Тина Канделаки после аварии суперкара, ты ждешь от нее, наверное, что она, может быть, скажет, что не стоит эту тему поднимать. А она садится в эфир и сама прекрасно об этом рассказывает час. А когда к тебе приходит какой-нибудь артист эшелона, даже не «Б», и вдруг перед самым эфиром выкатывает, что вот об этом и об этом, об этом, об этом…

Ю.ПАНКРАТОВА: Практически Том Круз со своим пресс-офисом, да.

Д.БОРИСОВ: Именно. То как-то странно. И был случай у меня один за всю историю, когда Плющева не было, а мне выкатили такой вот список перед эфиром, это была дама, и я сказал, что мы тогда просто не идем, потому что я не знаю, я не готов эфирить. Это чересчур. Понятно, что есть какие-то… Я понимаю, когда люди просят не спрашивать о какой-то трагедии в семье, которая недавно произошла, такие бывают истории. Но когда это совсем шиза, с ней надо каким-то образом бороться, что мы и пытаемся делать. Поэтому у Юли не было таких тем, к счастью. Поэтому…

А.ПЛЮЩЕВ: Два вопроса, которые мы ответили за Юлю. Забавно.

Д.БОРИСОВ: А мы же готовимся с тобой. Юля же сказала, что предлагают журналистам обычно – уходить в пресс-секретари.

А.ПЛЮЩЕВ: А, в этом смысле. Ну ты уже, я смотрю, не первый день готовишься. Ты уже сказал, что мини-пресс-секретарем…

Д.БОРИСОВ: Да, я у Панкратовой на полставки подрабатываю.

А.ПЛЮЩЕВ: Сергей из Кирова спрашивает: «А не хотелось бы преподавать журналистику, делиться со студентами журфака опытом?»

Ю.ПАНКРАТОВА: Не хотелось, нет, действительно, не хотелось бы. Потому что, если честно, я до сих пор не чувствую себя в силах делиться каким-то опытом. Мне все время кажется, что я бы сама с удовольствием кого-нибудь еще послушала и где-нибудь поучилась бы. Потому что я в себе сил никаких не чувствую. Я как-то читала какие-то лекции, разово меня приглашали куда-то. Но у меня очень смешные лекции – я как-то быстро выпаливаю что-нибудь за пять минут, а потом говорю: «А теперь задавайте, пожалуйста, вопросы» и долго отвечаю на вопросы – с примерами, с какими-нибудь смешными историями из жизни телевидения. Но нет, я не чувствуя себя в силах так вот нормально преподавать, ходить и лекции читать, зачеты принимать и вообще как-то делиться опытом. Наверное, у меня его много, да, я давно работаю, но вот почему-то – нет, не хочется.

Д.БОРИСОВ: Конкуренции боится Панкратова. Не хочет растить себе конкурентов, понимаешь.

А.ПЛЮЩЕВ: А как вообще ты сейчас можешь оценить уровень кадров, уровень подготовки кадров нашими вузами? Вообще, они готовят ли кадры или нет? Вот к вам наверняка приходит много людей, которые стажируются или, что там делают, практикуются…

Ю.ПАНКРАТОВА: Я видела очень разные истории за всю свою телевизионную жизнь. Приходит обычно толпа людей в какой-то период, летом, которые, естественно, всем страшно не нравятся, потому что они лезут и мешаются под ногами. И вообще, у них есть вопросы, им надо отвечать, они ничего не понимают. Но вот на моем опыте из этой толпы всегда два-три человека бывают очень дельные, и они остаются. Я вот знаю несколько человек, которые так вот приходили, в итоге оставались, в итоге работают. И на НТВ я это помню, и на Первом. Поэтому, мне кажется, нормальный уровень подготовки. Мне не кажется, что раньше, например, пришло двадцать человек и двадцать осталось. Да не было такого никогда. Пришло двадцать, осталось два. Нормальная выборка. И сейчас то же самое. То есть дельных два человека всегда найдется. Ну отлично. Другое дело, что…

А.ПЛЮЩЕВ: Но какова в этом заслуга учебного заведения? Может, они бы и без него…

Ю.ПАНКРАТОВА: Это другое дело. Я могу судить только про телевидение. И тут, мне кажется, конечно, это скорее все-таки не учебное заведение дает, это просто хорошие парни и девушки, которые вовремя и быстро схватывают, правильно реагируют. И в итоге уже через два месяца…

А.ПЛЮЩЕВ: Тогда для чего в принципе нужно учебное заведение? Чтобы работодатель не шарахнулся от человека и, по меньшей мере, не закрывал ему путь для начала карьеры? Для чего оно вообще нужно? Ну, ты же тоже журфак закончила.

Ю.ПАНКРАТОВА: Журфак, да. Да нет, у меня было очень долго такое отношение к журфаку, наверное, как у 90% тех, кто его закончил. Когда ты приходишь работать: вообще, зачем ты потратил все эти пять лет? Но, если честно, чем дальше, тем лучше я понимаю, наверное, зачем. Ну и русскому языку меня там учили. Нормально учили. Штудинер был у меня преподаватель. И вообще, были преподаватели, которые как-то, наверное, и думать учили. То есть, конечно, список каких-то предметов я не могу назвать. Но когда у тебя на 4-м курсе уже три года стаж, а тебе вдруг на какой-то практике начинают объяснять, что на интервью нужно брать диктофон, а у тебя этих интервью вот такая стопка в какой-нибудь газете, то это смешно. Но, в то же время, мне кажется, с возрастом я понимаю – да не, ну не зря, все не зря это было. Я, к сожалению, совершенно не понимаю, что сейчас там происходит. Видимо, я тоже из тех людей, которые «уходя уходи». Я закончила журфак и, если честно, была там после этого два раза. У меня там были просто какие-то встречи, я туда забегала. Вообще не представляю, как там сейчас происходит какой-либо учебный процесс. У меня сестра закончила сразу после меня, но это тоже было уже достаточно давно. Поэтому, возможно, там сейчас вообще все поменялось и все хорошо. Вот.

Д.БОРИСОВ: Я знаю, что когда я учился… я не учился на журфаке, я учился на историко-филологическом факультете РГГУ, но отношение к журфаку было чуть-чуть предвзятое. Особенно когда я видел людей с журфака, практикующихся у нас тут, на «Эхе».

А.ПЛЮЩЕВ: Ну, такая же выборка.

Д.БОРИСОВ: Да-да. Два из двадцати. А вот эти восемнадцать, когда с ними сталкиваешься, иногда не понимаешь, чем вообще они там занимаются, потому что задаешь элементарные вопросы, а люди вообще не в курсе ничего. Не знаю, дело не в русском языке, а в каких-то реалиях. Потому что когда человек учится на журфаке, хочется надеяться, что он понимает вообще, в каком мире он живет, что где происходит.

Ю.ПАНКРАТОВА: Нет, Дим, прости, я перебью, тут не секрет, это даже не журфак. Ты ж понимаешь, ты сталкиваешься с людьми иногда, даже с корреспондентами, которые вдруг Лигачева и Лихачева путают. Ну, это на моей памяти была история. «Как, ты не знаешь разницы?!» И у тебя волосы начинают шевелиться. А человек ездит на съемки и делает материалы вообще-то. И ты с ужасом думаешь, что вдруг кто-то плохо пробежал его текст, а там может быть такое… Ну да. Хотя это был уже далеко не журфаковский возраст, и вообще, люди давно работают, давно в профессии.

Д.БОРИСОВ: Конечно, общий кругозор. Но у журфака для работающих в профессии людей есть одно глобальное преимущество, и я его понял, когда началась практика и вся эта история: тебе твою работу засчитывают за практику, на тебя всегда смотрят с любовью, что ты работаешь – окей, работай. И дают работать.

Ю.ПАНКРАТОВА: Да, это всегда повод побыстрее сдать зачет, что-нибудь такое сказать очень трагическое…

Д.БОРИСОВ: Мне тут совершенно не на что жаловаться, потому что мне тоже всегда все шли навстречу, к счастью, у меня абсолютно вменяемый и прекрасный университет, но я знаю коллег других, которые учились не на журналистов, условно говоря, и они сталкивались с тем, что их просто не понимали, и им приходилось брать бесконечные отпуска за свой счет или еще что-то, хотя ничего плохого в том, что человек работает уже с 3-го курса, вообще нет. Это тот же самый опыт, который потом в жизни нужен. Олег тут пишет нам, что Андрей Малахов часто говорит, что редакторов его программы постоянно переманивают другие каналы. А новостников переманивают?

Ю.ПАНКРАТОВА: Я такого не знаю особенно. По крайней мере, мне никогда не приходили совсем такие открытые предложения, вот звонит мне какой-нибудь начальник с другого канала и прям предлагает. Потому что мне кажется, есть – ну, это мне кажется, возможно, этого и нет, но какая-то, видимо, договоренность между каналами все-таки ведущих новостей друг у друга не переманивать. Ну, по крайней мере, я сказала то, что я знаю. Мне прямых предложений не поступало. Но при этом мы знаем, что люди переходят с канала на канал. Значит, это как-то случается. Ну, не знаю, мне не предлагали. С НТВ я сама пришла на Первый канал, сама попросилась, меня никто не переманивал. Я просто пришла и сказала: «Можно, если есть какое-то лишнее место, я приду и поведу чуть-чуть новости?»

А.ПЛЮЩЕВ: Елена спрашивает: «А новостники могут быть публичными людьми, как ведущие ток-шоу, про которых пишет желтая пресса?» Я, убейте, не знаю, что имеет в виду Елена, но вот как вы поняли.

Ю.ПАНКРАТОВА: Я думаю, новостники могут быть публичными людьми. Другой вопрос – хотят ли они этого. Мне вообще кажется, что все очень зависит. Вот хочешь ты быть публичным человеком – значит, ты им будешь. Ну, если тебя еще и показывают по телевизору. А нас, в общем, довольно часто показывают. Конечно, ты можешь быть публичным человеком. Ну, если вопрос просто про меня, то мне этого никогда не хотелось. Мне не хотелось фотографий вот этих мелких в журналах, еще чего-то. Мне было достаточно моей работы.

Д.БОРИСОВ: Тут странный еще вопрос, потому что одно дело же, когда человек этого хочет, появляется на каких-то мероприятиях, где явно сфотографируют и явно опубликуют, а другое дело – желтая пресса, которая вообще совсем о другом и иногда пишет вообще без желания, согласия, иногда и без всякого предупреждения объектов, которых там обсуждает.

Ю.ПАНКРАТОВА: Мне просто кажется, что еще никакой…

Д.БОРИСОВ: Ты знаешь, иногда бывает так в точку и неприятно…

А.ПЛЮЩЕВ: А вот это клево – не давать гостю говорить. Кстати, надо будет этим воспользоваться.

Ю.ПАНКРАТОВА: Мне просто кажется еще, что ведущие новостей, опять же, это мое мнение, очень неинтересны для желтой прессы, ну сидят такие сухие люди в пиджаках, рассказывают не очень интересные и иногда не очень приятные вещи, в общем. Все время какие-то войны, теракты. Ну хорошо, это нечасто, слава богу. Поэтому я не знаю, кого могут заинтересовать вот эти люди. Мы ж не вели программы какие-то одиозные. Поэтому я вообще не представляю, что может написать желтая пресса обо мне. Кому я интересна? Никому.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну, я не знаю. Почему?

Д.БОРИСОВ: А ведь писали!

Ю.ПАНКРАТОВА: Да ты что?!

Д.БОРИСОВ: От кого родила ребенка. Писали!

Ю.ПАНКРАТОВА: Ой.

Д.БОРИСОВ: Да. Что за интриги заставили уйти с канала НТА.ПЛЮЩЕВ: Писали! Кто…

Ю.ПАНКРАТОВА: Но быстро затихло, согласись.

А.ПЛЮЩЕВ: Слушай, да ты читаешь желтую прессу круглосуточно!

Д.БОРИСОВ: Я готовлюсь к эфиру, Саш.

А.ПЛЮЩЕВ: А, в этом смысле. Ответил.

Д.БОРИСОВ: Ответил. Я решил посмотреть, что за это время коллеги нам про Юлю подбросили. И почитал. Много интересного, между прочим.

А.ПЛЮЩЕВ: Так что может, в конце концов.

Д.БОРИСОВ: Может. И я уверен, что о многих публикациях Юля даже не в курсе, потому что наверняка не маньячит в Яндекс-новостях, в Гугл-блогах.

Ю.ПАНКРАТОВА: Да, я не забиваю «Юлия Панкратова».

Д.БОРИСОВ: Хотя имя и фамилия у тебя совершенно не «Дмитрий Борисов», в том плане, что ты точно узнаешь про себя, а не про… я все знаю про всех рестораторов московско-киевских, поэтому мне сложно. Но вот тебе просто. Как-нибудь…

Ю.ПАНКРАТОВА: Сейчас у меня много свободного времени, приду, открою дома, забью.

Д.БОРИСОВ: Узнаешь много того, чего сама о себе не знаешь.

А.ПЛЮЩЕВ: Спасибо большое. Спасибо Юлии Панкратовой и Дмитрию Борисову, которые у нас сегодня были в гостях.

Д.БОРИСОВ: Мы за час эфира ни слова не сказали про фонд, о котором я хотел Юлю спросить! Ужас! Позор нам. А тебе придется приходить к нам еще раз.

Ю.ПАНКРАТОВА: Хорошо. Давайте, действительно, поговорим про фонд. Это очень интересно.

Д.БОРИСОВ: Отдельная тема. Но, видишь, о тебе самой нам удалось поговорить весь час, а о фонде отдельно. Я Дмитрий Борисов, Александр Плющев, в следующее воскресенье программа «Попутчики», если нас не закроют, будет в эфире. До встречи.