Любовь Казарновская - Попутчики - 2013-06-30

Д.БОРИСОВ: 23 часа 10 минут в российской столице, вы слушаете радио «Эхо Москвы». Меня зовут Дмитрий Борисов. Александр Плющев, как он нам анонсировал в прошлый раз, у нас улетел далеко, сейчас где-то путешествует по солнечной Флориде, наверняка, воспользовался моим советом, и попробует покататься в лучшем в мире, на мой взгляд, парке аттракционов в Тампе. Если ему там совсем не закружит голову, то он вернется к нам недели через 3, а, может быть, даже через 4. Поэтому сегодня я один, но не один. Этот час со мной проведет Любовь Казарновская. Добрый вечер.

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Здравствуйте.

Д.БОРИСОВ: Рад вас здесь видеть.

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Спасибо.

Д.БОРИСОВ: Знаете, у нас есть такая традиция с Сашей Плющевым, которого, к сожалению, сейчас здесь нет. Мы анонсируем среди наших друзей наших гостей сначала и смотрим реакцию, такая мини-фокус-группа. Есть такой ближний круг, который спрашивает, кто у тебя в это воскресенье? Обычно говоришь фамилию-имя и получаешь какую-то реакцию. Тут, когда я сказал, что будете у меня вы, два человека из трех, не зависимых друг от друга сказали: «Опять опера?». Представляете, никогда не думал, что про нашу программу скажут: «Опять опера?». А у нас оперных певиц-то было всего две, включая вас.

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Неужели опера так раздражает народ?

Д.БОРИСОВ: Нет, не раздражает, просто очень люди обращают внимание и, как раз, с удовольствием слушают. В прошлый раз у нас в гостях была Мария Гулегина, огромное количество откликов. Люди открыли для себя новый мир, особенно те, кто оперой не очень интересуется. Нас слушают и интересно всегда заглянуть в какое-то такое…

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: …закулисье.

Д.БОРИСОВ: Но не могу не задать сразу такой вопрос, который вас уже, наверняка, достал со всех сторон, как вы соглашаетесь на участие в популярных телевизионных шоу?

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Ну, это, в общем, короткий у меня эксперимент, опыт, потому что первый был «Призрак оперы».

Д.БОРИСОВ: Но он был еще более-менее такой…

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Связанный с оперой? Ну, знаете, сколько людей, столько и мнений, потому что одни говорят, что он честнее, потому что, когда попсовые исполнители поют оперные арии – это не совсем честно. Но меня пригласили именно для того, чтобы оценить возможность наших популярных исполнителей, вообще, как-то приблизиться к этому жанру и чуть-чуть с ним поработать, потому что оперные сегодня поют эстраду, оперные сегодня поют разные песни, а вот эстрадные замахнулись на оперу, и как им это удалось? Вот, думаю, для этого меня экспертом и позвали.

Д.БОРИСОВ: Но вы были очень строги с ними.

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Ну, кто говорит, да, кто говорит, ты была так лояльна, и надо было дать промеж глаз и сказать, что так, вообще, нельзя.

Д.БОРИСОВ: За некоторых участников и одного и другого шоу… у меня там были фавориты по разным причинам, я даже в какой-то момент, мне хотелось в телевизор чем-нибудь бросить…

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Например? А что вас возбудило?

Д.БОРИСОВ: В «Призраке оперы» меня возмутило даже в какой-то момент то, как вы судили Ани Лорак, мне казалось, что вы оценивали ее с точки зрения, как будто она занималась оперой 25 лет

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Ничего подобного, Дим. Это у вас максимализм молодого человека.

Д.БОРИСОВ: Тут может быть субъективность, я понимаю.

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Ани Лорак – красивая девушка, я понимаю, ваше сердце дрогнуло, наверное. Но мы как раз судили не голосовые её данные, когда она пела Иоланту или когда она пела другие арии, а мы судили стилистически, насколько ей удалось в применении к её голосу, в применении к её индивидуальности, почувствовать стиль Чайковского. Вот что нам было интересно и что мы судили. На меня, например, обиделась в какой-то момент Тамарочка Гвердцители, которая прелестная певица и я её уважаю, но она Хабанеру пела, как джазовый блюз, и я ей сказала: «Слушай, Хабанера – это танец, в котором совершенно четко-прописанный ритм и ты можешь вокально делать всё, что угодно, но ритмический рисунок Бизе совершенно нельзя нарушать». Поэтому тут были такие моменты, но всё рассосалось, и Тамара умна, и Ани Лорак умна, и все их внутренние неприятия наших замечаний, все рассосалось, все в разговорах ушло именно в ту стезю, что они сказали, наверно, это правильно, ты смотришь изнутри профессии на то, что мы делаем, это очень важно.

Д.БОРИСОВ: А вы как-то с ними общаетесь сейчас?

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Конечно. Ани Лорак я сейчас видела на «Один в один», она была гостем программы, она делала Адель, мы чудно пообщались, мы общались на субботнем вечере на российском канале. А с Тамарочкой мы только что общались в пост-программе Андрея Малахова, по итогам «Один в один», она пришла, потому что её делала Анита Цой, и как раз мы обсуждали, насколько Аните это удалось. Поэтому со всеми с ними, слава тебе господи, безобидное отношение.

Д.БОРИСОВ: Если в «Призраке оперы», мне казалось у вас нет явного фаворита такого, то в «Один в один», мне казалось, что вы как за Алексея Чумакова всеми силами болели с первой программы до последней…

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Да, ты прав. Правда. Вы знаете, для меня появление этого артиста, я, когда смотрела референс Алексея Чумакова до того, я думала: «Ну да, ну очередной будет участник нашего шоу, который пока меня ничем не вдохновил». Когда я увидела, как он работает, когда я увидела, что он делает, и насколько это точное и актерское и вокальное попадание, это совершенно другая ступень актерско-вокальная по сравнению даже с очень способными и талантливыми людьми, как Юля Савичева, Настя Стоцкая, Анита Цой и Тимур Родригес. Всё равно, Алёша всё время был как бы «над». И мы это отмечали, и я увидела для себя совершенно другого артиста, для меня он предстал абсолютно с другого бока, в другой ипостаси, другая для меня картина создалась вокруг этого артиста. И я очень рада, что для себя открыла таких замечательных ребят, как Чумаков, Родригес, Стоцкая, Савичева, пожалуй, Цой. Это те фавориты, которых я сразу выделила, но Чумаков был для нас для всех и для меня, и для Хазанова, и для Люси Артемьевой, и для Ревы. Мы потом перекидывались комментариями, говорили, да, это совершенно другой способ существования на сцене.

Д.БОРИСОВ: Но критических комментариев вы не жалели тоже в адрес всех участников.

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Ну, знаете, как вам сказать, если достаточно серьезного человека из другой профессии зовут в жюри, наверно, ждут, что это будет, не просто нравится – не нравится, «ты сегодня прикольный», «ты сегодня классный», «какая ты умница, как ты хорошо это сделала», а именно попала – не попала. Потому что это же не пародия, это калька. То есть, мы должны снять с персонажа и лучшее, и не лучшее, и показать это во всём – в пластике, в голосе, в актерской подаче, в ношении костюма, поэтому, ну что уж, надо делать всё по…

Д.БОРИСОВ: Вот именно, а мне иногда казалось, что жюри судит веселость что ли номера, а не попадания точно в цель.

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Нет-нет-нет, именно мы не хотели такой веселухи, потому что были номера, которые совсем от веселухи далеки и именно надо было попасть, как мы говорили, как хороший иглотерапевт попадает в нервное окончание или не попадает. И кто попадал в это нервное окончание, и кто действительно нервы наши возбуждал и нервы зрителя, вот об этом мы и говорили. Я думала, вы скажите о другом, я думала вы скажете, что мы, в общем, достаточно серьезно говорили о персональных… таких как господин Титомир, или господин Psy. И я знаю, что наши сторонники и противники, особенно нас с Геннадием Викторовичем Хазановым это касалось, писали в интернете на портале первого канала, что это шоу стало культурологическим, потому что мы поднимали и общечеловеческие проблемы какие-то, и, когда касалось дело господина Psy, мы сказали, что очень печально, что 15000000 просмотров такого видео.

Д.БОРИСОВ: Psy, я напомню нашим радиослушателям, это исполнитель, который стал известен благодаря треку Gangnam style.

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Да, и именно этот Gangnam style мы и обсуждали. И там поднялись сразу, и народ был за и против. Стали люди говорить, что вы не понимаете ничего в современной музыке с Хазановым, вообще, как вы можете судить, детям нравится. А я сказала, что детям нравились и «Покемоны», а по статистике в Японии начала просто истерический пожар в прессе, что дети, которые очень увлекались покемонами стали психически-ненормальными. И, кстати, не далее, как 3 недели назад, я летела из Германии и прочитала в немецкой газете, что корейское правительство запретило массовые походы молодежи на концерты господина Psy, потому что он провоцирует неадекватное поведение. И почему это было так, мы стали обсуждать, и это вызвало волну протеста, равно как и с господином Титомиром была волна протеста, потому что Ева Польна имела неосторожность сказать, что он был иконой стиля для молодёжи 90-х годов. И этот господин вышел, по-моему, не совсем в адекватном состоянии на нашем шоу стал какие-то реплики пускать, которые были достаточно оскорбительны для всех, поэтому здесь мы выступили каким-то единым фронтом. Здесь критика, мне кажется, была достаточно уместна. А что касается актёрских вещей, кто-то говорит, да, критика была достаточно жесткая, а кто-то говорит, что мало вы говорили о том, почему, например, Ева Польна была не очень убедительна в Мадонне, почему она была так прекрасна, и знаете, мы все расплакались, когда она была Сезария Эвора. Это было фантастически.

Д.БОРИСОВ: А мне понравилась и Эдита Пьеха, которая не понравилась вам.

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Нет, нам не понравилась она, вообще. Вот это была, кстати, претензия на веселуху, и вокально это было уже не так интересно. И это была веселуха, которую Пьеха себе не позволяет. Там номер весь был направлен на то, что давайте посмеемся над пожилым человеком и скажем: «Уходи то прошлое, которое связано вот с такими певцами». Вот это неправильно, и поэтому мы тут говорили: «Нет!». Поэтому мне было очень интересно, я получила громадное удовольствие, и знаете, мы все, прощаясь с этим шоу, говорили: «Как не хочется расставаться», потому что мы стали семьей, мы жили их проблемами, нам ужасно нравилось слышать, как они готовятся, что у них получается, что не получается, как создаются номера, как ставится свет. И, вообще, я считаю, наверное, такого класса и с точки зрения постановки, и такого интересного и не пародийного, а снимания кальки, такого шоу на нашем телевиденье не было. И я получила громадное удовольствие. Я видела аналоги, испанский, я видела аналог голландский, и я видела аналог украинский, после которого мы с Хазановым посмотрели друг на друга и сказали, а надо ли нам это? Украинский аналог нас настолько мало возбудил.

Д.БОРИСОВ: Но он там был очень популярным. Кстати, там участвовал Тимур Родригес, кстати, с теми же номерами, с которыми он потом был в «Один в один».

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Почти. Я его спрашивала, сказала, я видела два номера, которые он делал, это Шер и Эрос Рамазотти, которые он делал в Украине. Мне показалось, что он все сделал здесь смелее, ярче, и, может быть, ощущение того, что не чужая страна, не чужая публика на тебя смотрит, хотя Украину нельзя назвать, в общем, чужой страной, но всё равно, это чужая территория. Здесь он был раскрепощенней, свободнее, то, что он вытворял… какой он был Майкл Джексон, это было феноменально.

Д.БОРИСОВ: Ну, Майкл Джексон, мне кажется, изображается в рамках его концертов часто.

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Может быть. Я не такой знаток его концертов.

Д.БОРИСОВ: Просто видел на YouTube ролики, где обсуждались номера, вроде он повторяет из украинской версии, там шло долгое обсуждение, и показывали, что лунные походки, всё это у него отрепетировано давно.

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Ну, наверно, так с боку, с припеку начать лунную походку репетировать и так выйти на нашем шоу – это невозможно. Конечно, видно, что это плод большого труда. Труда такого замечательного. Мне очень понравилось.

Д.БОРИСОВ: Любовь Казарновская сегодня в программе «Попутчики». А давайте вернемся к вашей карьере, что сейчас с ней происходит? Каждую неделю вы появлялись на первом канале, наверняка, это какой-то плюсик вам куда-то…

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Конечно, конечно. Знаете, я считаю, что там кривить душой, первый канал – великолепная штука для рекламы. Это правда. И когда ты приезжаешь, в Россию особенно, и не только в Россию, где есть большие русские диаспоры. Мой муж смеялся, можно 20 лет выступать на сценах Метрополитен, НРЗБ, но шоу «Один в один» - даёт широкое покрытие аудитории и публики, которая к опере относится на Вы, и думает пойти – не пойти, интересно – неинтересно, пойму – не пойму. А здесь интерес дополнительно проснулся, потому что люди, услышав мои искренние суждения, мои мнения, которые я не боялась высказывать, и критику и похвалы, были заинтересованы в том, чтобы посмотреть, а так ли интересна им будет Казарновская сегодня на сцене. И они говорила «А, «Один в один», Казарновская, мы очень рады, что пошли на концерт». Конечно, это большой плюс, конечно, это большая реклама, первый канал, что кривить душой. Но знаете, у меня жизнь настолько активная без первого канала, у меня две своих авторских программы на радио, которые я обожаю и веду с громадным удовольствием. Например, «Вокалиссимо» - лучшая программа признана музыкальной. Это, как вам сказать, требует постоянного включения, потому что я рассказываю об очень серьезных темах, например, жены великих людей, например, жена Вагнера и как она инспирировала интерес к своему гениальному мужу, какие дамы были у Джузеппе Верди, что творилось за кулисами Метрополитен в начале 20-го столетия. Темы совершенно разные, темы очень интересные, поэтому это всё требует постоянного включения, активности. Съемки в кино, концерты сольные, новые программы, новые роли, новые какие-то лица, которые появляются в моей жизни, молодые ребята, студенты, стажеры, которые хотят войти в эту профессию со знаниями. Поэтому день расписан 24 часа по минутам. У меня есть семья, у меня есть сын, которым нужно заниматься, мальчику 20 лет только исполнилось, он учится на первом курсе консерватории…

Д.БОРИСОВ: Это был его выбор или ваш?

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Знаете, я думаю, что это был совокупный выбор, потому что ребенок, сидя во мне, а я пела, и только когда была на 8 месяце беременности, сказала себе, что это уже неприличный живот и надо остановиться. Но мне было очень легко, я хорошо себя чувствовала. И ребенок, видимо, внутри настолько был в этих потрясающих гармониях и в музыке, что когда он родился, и у меня через месяц начались репетиции, муж приносил его на репетиции, он молчал, как только он выносил его из зала, он начинал орать. Поэтому для него, видимо, музыка – единственный выбор, который мы ему предоставили в жизни. И, когда мы ему сказали, уже пошел серьезный разговор о том, что мальчик будет делать в жизни, я ему сказала, «Сынок, понимаешь, сегодня карьера сольного музыканта – это так трудно. Сегодня музыканты-исполнители не те небожители, которых ты себе представляешь, сегодня всё намного сложнее. Можешь быть юрист, можешь быть адвокат, можешь быть продюсер». Он сказал: «Мама, даже не говори со мной на эту тему». Действительно, он такое животное от музыки, он живет в этих энергиях, он постоянно что-то слушает, читает, ему это безумно нравится, он любит свой инструмент.

Д.БОРИСОВ: А если вдруг пойдет в ненавистную явно вами попсу?

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Не думаю, не думаю. Он как-то не сильно проявляет интерес, он может послушать, ему нравятся какие-то современные вещи, современные группы. Он говорит: «Смотри как интересно, вот эта музыка, вот эта музыка». Но я вижу, что настоящий балдеж в глазах и кайф, когда он слушает своё, поэтому, наверное, скорее всего, дорога выбрана, дорога серьезная, дорога исполнительская и дорога дирижерская. Он хочет быть дирижером. Вот так.

Д.БОРИСОВ: А вы слышали, как, пока звучала критика в ваш адрес, по поводу судейства на шоу «Один в один», от разных людей, в том числе от таких, от которых ты этого вроде не ожидаешь, звучало такое мнение, что «А я никогда не слышал Любовь Казарновскую», «А я вот только сейчас узнал, кто это такая».

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Знаете, этого я, пожалуй, не слышала, но были люди, которые из публики ко мне подходили и говорили: «А знаете, я вас мало знала. Где-то по телевизоры вы мелькнули, а после того, как я здесь вас увидел на этом шоу, я пошел, зашел в интернет, и стал слушать вас. И мне понравилось». Были такие суждения, но так чтобы совсем меня никто не знал, боюсь, я такого не слышала.

Д.БОРИСОВ: Боюсь сейчас соврать, по-моему, это был Максим Фадеев, который написал у себя в твиттере, что узнал о вашем существовании только на этом шоу.

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Вот видите, как бывает. Я говорю, 35 лет можно выступать на ведущих сценах мира…

Д.БОРИСОВ: Давайте послушаем ваш голос, кстати, в отличной композиции.

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: НРЗБ.

Д.БОРИСОВ: Послушаем, вернемся сюда. Кстати, +7-985-970-45-45. Вы можете сбрасывать туда свои вопросы нам на SMS, мы скоро вернемся.

ЗВУЧИТ ПЕСНЯ

Д.БОРИСОВ: Любовь Казарновская в программе «Попутчики», тут пока вы слушали голос Любви Юрьевны по радио, наши зрители в Сетевизоре, перед которыми я должен извиниться, принести извинения, что не очень все у нас сегодня показывает.

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Гроза, гроза.

Д.БОРИСОВ: Все на грозу и молнию спишем, зато те, кто нас на сайте echo.msk.ru смотрит, слышали то, что мы обсуждали, пока шла песня, что не всем артистам дано не нервничать во время серьезных конкурсов.

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Есть совсем не конкурсные артисты, которые на конкурсе так теряют, когда они выходят на публику и чувствуют ту живую энергию зала, преображаются, это как адреналин для них дополнительный. Я сама такая и, если есть публика отвечающая, я выхожу и начинаю петь, и чувствую, что зал со мной, мне это так помогает, я ощущаю какой-то невероятный кайф, и у меня все лучше получается. А конкурс добавляет какие-то ненужные дрожементы и начинают трястись бабочки в животе, коленки трясутся, руки мокрые и, конечно, это мешает, это лишние нервы. Вот, говоря о Юлечке Савичевой, я вас спросила кто такой Максим Фадеев, это не потому, что алаверды, и он не знает, кто такая я, а я не знаю, кто такой он. Но я действительно не очень хорошо знала. А сейчас вы сказали, что он продюсер Юли, действительно, она упоминала его имя. И вот знаете, наблюдая Юлю. После Евровидения, после «Фабрики звезд» я не была уверена, что эта артистка нашла свой стиль, а после шоу «Один в один» я увидела, человек очень крепко стоящий на своих ногах. И я ей желаю всего-всего, потому что, во-первых, она миляга по-человечески, во-вторых, она очень серьезная артистка.

Д.БОРИСОВ: От вас это слышать приятно.

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Спасибо.

Д.БОРИСОВ: Вы сказали, что в своей программе рассказывали об интригах закулисья Метрополитен в начале века, следите за тем, что происходит сейчас у нас?

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Конечно.

Д.БОРИСОВ: Что вокруг Большого театра все эти скандалы.

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Да, меня это ужас огорчает, потому что я как приглашенная артистка выступала на сцене Большого театра и видела тот Большой театр, на который я молилась еще будучи студенткой консерватории, потом еще работая профессионально. Вы знаете, когда приходишь на спектакли, на которых пели Атлантов, Милашкина, Образцова, молодые полные сил, за дирижёрским пультом Светланов, Юрий Симонов, такие постановки Бориса Александровича Покровского, фантастика, это был такой театр, храм для нас для всех. И когда я сейчас слышу, естественно мы все слышим, переживаем за судьбу первого театра страны, и особенно я очень хорошо знаю Колю Цискаридзе, я с ним в очень хороших дружеских отношениях, и мне очень горько и больно, что случилось. Потому что, действительно, там наехала коса на камень. Это противостояние Коли и театра. Конечно, у всех есть амбиции, это понятное дело. Артист без амбиций не может быть. И Коля как премьер абсолютный Большого театра, человек с большими амбициями. И осуждать его за это нельзя, и он любимец публики, он любимец этой сцены был, он действительно был такой премьер, вне всяких сомнений. И, конечно, получить такую пощечину, в виде, что не продлевают с ним контракт ни в каком виде.

Д.БОРИСОВ: Как раз его последний день.

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Я считаю, что это неправильно, потому что Цискаридзе может очень много дать молодым и в плане своего опыта, и в плане ощущения театра. И всегда, мне кажется, худой мир лучше доброй ссоры, можно было с Цискаридзе найти возможность взаимодействовать театру.

Д.БОРИСОВ: Но вряд ли же артист такой величины потеряется.

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Нет. Конечно, нет. Это однозначно. Безусловно. Коля себя найдет, он будет какие-то и антрепризные вещи делать, зная Колю, могу сказать, что это обязательно будет. Он очень интересен для публики, поэтому думаю, что его и карьера танцовщика в каком-то виде, и как человека, умеющего передавать опыт молодым, и наставника, и репетитора, безусловно, она продолжится. Безусловно. И я ему желаю, если он слышит или услышит, Колечка, я тебя люблю и желаю тебе всего самого доброго, чтобы все эти укусы судьбы проходили мимо, потому что есть главное.

Д.БОРИСОВ: Но многие же из такого мира оперы-балета говорят, что интриги такие невероятные всегда был и будут, вы тоже сталкивались?

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Безусловно, интриги всегда есть и будут. И опера, как сказал Владимир Андреевич Атлантов, замечательный тенор. Он сказал: «Любая оперная труппа или балетная – это бочка с пираньями». Где все как-то друг друга в каком-то смысле подгрызают. Знаете, когда есть непререкаемый, очень интересный, очень яркий и очень мощный творческий процесс, то эти интриги, как прилагательное. Когда есть интриги, и к ним, как прилагательное, не очень интересный творческий процесс, вот это напрягает. Я думаю, почему публика и напрягается собственно, потому что очень много было такого, в Большом театре я имею в виду, что зрителя от этого театра отвернуло. И, когда интрига становится главное обсуждаемой темой вокруг любого театра, это очень печально.

Д.БОРИСОВ: Когда плещут кислоту.

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Кошмар, кошмар.

Д.БОРИСОВ: Как не обсуждать?

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Безусловно, это вообще крайняя какая-то степень проявления ненависти, негатива, агрессии, какая-то страшная обратная сторона того, что мы называем театральное закулисье. До всего можно дойти. Но заниматься членовредительством, это вы извините меня, крайняя степень. Это все равно, что неугоден мне человек, не нравится, и взять в него выстрелить или избить его до смерти. Это же страшная вещь. Такое проявление крайней агрессии говорит именно о том, что негатив накопился. Накопились какие-то страсти, которые не должны иметь отношение к большому творчеству, потому что, когда люди заняты большим творчеством, вот я даже не могу представить, что я выйду, человек меня может очень раздражает и мне не совсем приятен, что я ему плесну кислотой или плюну в лицо. Я не могу это представить.

Д.БОРИСОВ: У вас хорошо получается выражать все словами.

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Да, может быть, я умею формулировать – это правда, я умею сформулировать и считаю, что это не самое последнее чему должны обучаться актеры, они должны обучаться настоящей риторике. Они должны обучаться тому, чтоб словом дать и сахар с медом, и указать на то, что, наверное, надо указать.

Д.БОРИСОВ: Почему вы выбрали именно фрагмент «Эвиты» сейчас, чтоб показать?

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Я очень люблю Ллойда Вебера, считаю, что это один из самых интересных мелодистов, который творит в жанре мюзикл, очень люблю, и в Нью-Йорке много раз была на Бродвейских шоу. И видела в Бродвейских шоу певцов, которые выступают в Метрополитен опер, а через несколько дней они пробуют себя в таком жанре, вы знаете, это должно быть связано с мелодией, потому что тембры оперных певцов очень узнаваемые, очень такие сладкие, которым нужна мелодия. Просто какую-то ритмическую вещь, наверное, лучше сделают артисты популярного жанра.

Д.БОРИСОВ: А «Эвиту», кстати, видели на Бродвее с Рики Мартином в главной роли?

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Да, видела. Это потрясающе.

Д.БОРИСОВ: Не в главной роли естественно.

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Да, я понимаю. Фантастический спектакль, я в восторге была. И потом, потому что я знала, что вы будете задавать мне вопросы про шоу «Один в один», мне кажется, это очень в масть прозвучало. «Эвита», я не сразу оперной арией накрыли мы несчастную публику, которая сказала: «Опять опера, вот именно поэтому я и выбрала ее».

Д.БОРИСОВ: Но просто история такая, что Рики Мартин тоже артист, которого узнаешь очень быстро по голосу и вообще. Как вписался? Я тоже, когда шел посмотреть, думал, что он плохо вписался в эту историю. У меня Ллойд Вебер с Рики Мартином как-то…

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: У меня тоже. Вот как вы хорошо сказали, у меня тоже абсолютно не монтировался в моей голове. Мне казалось, Рики Мартин другой жанр, и он себя в другом жанре показал настолько здорово, у него есть лицо в этом жанре, я думала, как он в это впишется. Он нашел какие-то, думаю, они с Ллойдом Вебером работали вместе, это ясно. Они нашли умение артиста войти в жанр, который рядом стоит. Не совсем его, но он рядом, и он это сделал здорово, очень пластично, очень классно и очень интересно, и очень по-актерски интересно, он был очень острый, неожиданный, яркий. Для меня неожиданный Рики Мартин, я не ожидала его таким увидеть. А для вас?

Д.БОРИСОВ: Совершенно. Там отличная у него партнерша, которая сама Эвита. Они вместе очень классно смотрятся, хотя огромное количество моих знакомых, которые смотрели и, узнав, что я иду на «Эвиту», говорили: «Боже, как выбор, худший мюзикл на Бродвее».

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Неправда.

Д.БОРИСОВ: Я рад, что кто-то со мной согласен.

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Что у нас совпали мнения. А вы видели в Лондоне «Фэнтом», не видели? Я видела в опере Мизера «Фэнтом оф зе опера». Пойдите, Дим, это дорогого стоит. Это здорово. Это спектакль, который идет в НРЗБ, такой театр замечательный, мьюзикальный театр, который вытачивает Ллойд Вебер сам, он очень следит за состоянием этого спектакля. И, вы знаете, это фантастика, как работают артисты. Они работают каждый день, а то и два спектакля в день. И какая выкладка, какое совершенное всегда стопроцентное включение, ни одной провальной сцены, ни одной халтуры. Наверное, их наказывают фунтом стерлинга. И неприятием публики, если что, и критика довольно жесткая всегда. «Таймс» очень жестко пишет, они отслеживают все спектакли, разные составы. Но работают актеры, конечно, я всегда говорю молодым оперным певцам, когда они начинают: «Ой, мы устали, мы два часа попели, у нас голосов нету». Я говорю: «Пойдите и посмотрите, как работают эти люди и как достается этот кусок актерского хлеба». Но мое глубокое убеждение, что только так в профессии можно достигать топа. Можно быть на вершине.

Д.БОРИСОВ: Но даже у топов, даже у суперзвезд, у того же Мартина, например, я был удивлен, что всего один выходной в неделю, на протяжении вот год идет, та же «Эвита» шла, только по понедельникам другой состав. Как так может быть? Каждый день ты в этом живешь, все.

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: А вы знаете, как может быть, когда идет уже такой тренаж, такая постоянная включенность и знание того, что ты делаешь, и, конечно, профессионализм. Они тренируются, как лошади там, у них танец, у них пластика, у них фехтование, у них сценическая речь, у них актерское мастерство. И у них каждый день утром-вечером вокал.

Д.БОРИСОВ: А мюзиклы, которые у нас идут, они как вам?

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Я видела «Стэйдж Раша» Дима Богачев, с которым в очень хороших отношениях нахожусь, и Дима меня приглашал на несколько своих продукций, которые делала «Стэйдж Раша» в России. Мне кажется, это здорово, знаете, почему? Потому что это знакомство наших людей с мюзиклом, они идут в переводе, то есть люди понимают каждое слово. Молодежь ломится на эти спектакли. Ребята работают прекрасно, просто прекрасно, и постановочно я знаю, что многие приходят к музыке через эти постановки «Стэйдж Раша». Димины постановки такие как: «Русалочка», «Звуки музыки» и «Мама мия». Вы знаете, я сидела просто с удовольствием, я получала просто удовольствие, я попадала в какой-то другой мир, мир сказки. Мир сказки с хэппи-ендом, какой-то Голливуд с нашим текстом, с какой-то очень интересной актерской подачей. И мне казалось, боже мой, как здорово, я смотрела на лица молодых людей, оглядывалась и смотрела внимательно, я видела, как они слушают, им очень нравится. И это очень здорово. Это нужно делать. Хотя я знаю, что у мюзиклов в России есть противники, говорят, что это не наш жанр, это нам не надо.

Д.БОРИСОВ: Либо говорят, что не наш жанр, либо говорят, что не дотягивают до того уровня эталонного вроде бы. И поэтому как-то странно, после того, как побывать на Бродвее, идти на что-то здесь.

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Я не согласна, знаете почему, говорить о том, что это не дотягивает или дотягивает. Во-первых, мы делаем адаптацию, конечно. Россия делает адаптацию в плане языка, и в плане музыкальных номеров, но наши актеры, некоторые, я не говорю, что все, которые действительно владеют полным комплексом мюзикального артиста, они работают фантастически. И они действительно вокально даже где-то, есть работы, интереснее, чем на Бродвее и в Лондоне. Я могу судить, потому что я была, и видела, и слышала. И есть безусловная удача, поэтому считаю, что, если кто-то любит жанр мюзикла, должен ходить и это смотреть.

Д.БОРИСОВ: Роман спрашивает: «Если заведомо знать, что классический жанр не сильно популярен у нас, почему молодежь продолжает идти в консерваторию Гнесинку?»

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Это неправильно, что классический жанр непопулярен. Я считаю, я всегда это подчеркиваю, что не может быть классика непопулярна, потому что это гениальные мелодии, гениальных людей, которые это услышали, божье проведение и записали это, положили на нотную бумагу. Просто личности, которые выступают на классической сцене, не всегда равноценны этой музыке, поэтому получается так, звучит красивая музыка, но через личностное преломление человека, который не так хорошо это делает, он не очень понимает стиль, он не так включен в эти божественные энергии, поэтому многие сидят и говорят: «Да, красиво взял ноту или красиво сыграл, но что-то меня это как-то не тронуло». А, если человек включен, как батарейка дюраселл, вы знаете, ее врубили, а она работает на 100 % все время, которое ей положено работать. Я слышу очень часто мнения людей, которые приходят на концерты, спектакли, они говорят: «Ой, а я боялся оперы» или «Я боялась классического концерта». И это здорово.

Д.БОРИСОВ: Какая у вас любимая партия? Которую вы прям проживаете, вам кажется, что она максимально близка.

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Их несколько. Знаете, как не странно, я дебютировала в Татьяне в «Онегине». Это была моя первая роль, я была студенткой 4 курса.

Д.БОРИСОВ: Вам было 20 лет.

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: 21 год, да, на 4 курсе консерватории, я продолжаю ее любить и считаю, что это один из лучших персонажей, который мне когда-либо удавался, и вообще обожаемый мною персонаж. Я очень люблю Соломею, я обожаю Соломею, и, когда я сделала эту роль, я готовилась к ней безумно долго, очень мучительные были моменты, были моменты притирки к материалу, потому что Рихард Штраус, это 120 человек оркестр и при это 15 летняя Соломея, то есть орать нельзя, нельзя быть такой оперной тетенькой, которая вышла на сцену, потрясая телесами, пробивает этот 120 людской оркестр. Надо было сделать все очень элегантно, трудно, я где-то грызла себе ногти и думала: «Черт меня взял, зачем я с эти связалась». А потом, сделав ее, я ее так полюбила, потому что это такая сильная драматургия Оскара Уальда и такая фантастическая музыка Рихарда Штрауса, что она мне просто, что называется, снесла крышу, и я сказала: «Вот оно, Люба!». Я обожаю Кармэн, обожаю. И считаю, что это такое сочетание музыки Безе и совершенно фантастическое образа Мэримэ, это такая фам фаталь. Роковая женщина. Где она появляется, там начинаются бойни. Сталкивались мужчины, лбами, рогами и прочее, за нее боролись, она крутила всеми и вся, где она появлялась. Мне очень нравится этот характер.

Д.БОРИСОВ: А выходить из роли вам удается быстро?

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Ну, вы знаете, сцена же это, в общем, сублимация, ты входишь и должен выйти. Потому что мой муж иногда говорит, когда я ему что-то резко после спектакля говорила: «Что ты делаешь тут?!» Он говорил: « Ты сейчас кто. Подожди минуточку. Ты Соломея или Кармэн или НРЗБ? Мне голову свою сейчас держать или за живот держаться, чтоб ты меня не пырнула?» Бывает, конечно, что ты в этом эмоциональном порыве еще долго не можешь отойти. Но, в принципе, как мне сказал один очень умный человек, человек посвященный. Вы знаете, я сказала: «Я побаиваюсь Соломею, потому что попросить голову крестителя на блюде, это как бы кхм кхм». А он сказал: «Дорогая, если ты будешь так в это влезать и себя полностью отождествлять с персонажем – плохо дело твое. Ты тогда плохая. Ты должна в моменте. Это сублимация. Это роль. Это фантастический выплеск энергии, а потом сказать: «Пардон, я Люба Казарновская» и все на этом».

Д.БОРИСОВ: Вы как-то сказали, что лучше быть первой Любой Казарновской, чем 25 Марией Каллас.

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Конечно, конечно. Сколько на моей карьере, на моей творческой жизни, не люблю слово карьера, на моем творческом взгляде на эту профессию, сколько я 25 Каллас, 28 Ренаты Тибальди, 25 Паваротти, 80 Шаляпиных. Знаете, это всегда калька, это всегда ксерокс. Надо сказать свое, надо найти свое, это трудно, это безумно трудно, это иногда не удается за всю жизнь некоторым. Они так и ходят в 25х и 28х, но, конечно, слава тому артисту, слава тому художнику, который сумел сказать свое. Пусть робкое свое, пусть где-то оно даже не услышано современниками, свое оно будет услышано, потому что это индивидуальность, потому что мы все позваны в профессию и в эту жизнь не зря, у каждого есть свое место, это мое твердое убеждение и поэтому уметь сказать свое, это такое клеймо и штамп на артисте хорошем.

Д.БОРИСОВ: А где вы сейчас живете?

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Я живу в Москве, здесь у меня Фонд «Русское музыкально-просветительское общество», здесь учится мой сын, здесь у меня очень много проектов. И у нас есть недвижимость в Баварии, на самом юге Баварии, между Австрией и Германией, такой очень красивый треугольничек Альпийский, до Италии близко, до Австрии близко, это лыжи, озера, это романтическая дорога, которую построил король баварский Людвиг, посвятив частично Вагнеру эту романтическую историю.

Д.БОРИСОВ: Но там у вас скорее отдых, а живете и база основная в Москве.

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Да, как я говорю, это моя дальняя дача. А живу я в самолете, потому что безумное количество времени провожу в самолете, не люблю это честно скажу. Это часть профессии, куда деваться. Я не люблю, я домашний человек, я люблю дома, я привыкаю к своим вещам, я их очень люблю, они мне дороги. Мне постоянно приходится жить в гостиницах, в самолетах, но это часть профессии, я должна это делать.

Д.БОРИСОВ: И вы не любите гостиницы при этом?

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Не люблю. Я не люблю гостиницы, когда мне шумят, когда утром начинают дрель.

Д.БОРИСОВ: Ну, это смотря какие. Есть же огромное количество людей, которые любят, что можно поменять каждый день, новое меняешь место.

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Да, есть люди, которые мне говорят, а что ты не любишь, классно, уехала из дома, не видишь каждый день мужа и сына, это же здорово. А я люблю другое, но, еще раз повторяю, часть профессии, которую поменять нельзя, и ты должен полюбить гостиницы, каждый номер гостиницы сделать своим домом на то короткое время, когда ты там живешь, поэтому я это приняла, как должное, как данность.

Д.БОРИСОВ: Остается совсем мало времени, я не спросил вас о конкурсе Global Internet Voice. Что это такое?

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Вы знаете, очень интересный проект, который только что завершился два дня назад, в большом зале консерватории. Публика голосовала по интернету за тех участников, записи которых были выложены в интернете. И те, кто набрали наибольшее количество голосов, и наше мнение естественно учитывалось, членов жюри, профессиональное мнение, они приехали в Москву, и сначала в малом зале консерватории, а потом в большом зале консерватории с оркестром, совершенно замечательно это все прошло. И у нас были фантастические члены жюри, такие эксперты , знаете, бывший директор Ла Скала, ныне директор Пармской оперы, импресарио из Швейцарии.

Д.БОРИСОВ: То есть, оказалось, через интернет можно собрать какой-то пул участников такого серьезного оперного конкурса?

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Получилось, что да. Потому что сами знаете, интернет – наше будущее. Оно съедает и телевидение, оно съедает и живые концерты, хотя не верю в это.

Д.БОРИСОВ: И сейчас оно съедает нас.

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: И наше время. Это ужасно.

Д.БОРИСОВ: Любовь Казарновская. Это была гостьей в программе «Попутчики». Не обо всем поговорили, значит, ждем вас как-нибудь еще.

Л.КАЗАРНОВСКАЯ: Спасибо большое. Я с удовольствием.

Д.БОРИСОВ: Спасибо. Я Дмитрий Борисов, до встречи в следующее воскресенье. Пока.