Олег Нестеров, Александр Бараш - Попутчики - 2012-04-01

А.ПЛЮЩЕВ: Московское время 23 часа 7 минут, вас приветствует Александр Плющев. Добрый вечер, в эфире программа "Попутчики". Сегодня у нас необычный вечер, хотя гость вам, наверное, привычный. Сегодня у нас в гостях Олег Нестеров. Добрый вечер, Олег.

О.НЕСТЕРОВ: Добрый вечер, Александр.

А.ПЛЮЩЕВ: И по интернету у нас из Израиля Александр Бараш. Александр, добрый вечер.

А.БАРАШ: Добрый вечер.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну, мы сейчас чуть-чуть подрегулируем громкость, и всё будет хорошо. Всех должно быть слышно. Наши зрители могут наблюдать нас (во всяком случае, нас с Олегом Нестеровым) по Сетевизору и слать SMS +7-985-970-45-45, на Твиттер-аккаунт vyzvon через Твиттер свои сообщения также могут слать. И речь у нас сегодня пойдёт о грядущем 25-летии группы "Мегаполис". Александр Бараш как один из отцов-основателей, я так понимаю?

О.НЕСТЕРОВ: Абсолютно верно, Александр Бараш - один из отцов-основателей "Мегаполиса". Человек, который "Мегаполису" и принёс название "Мегаполис". Поэт, автор массы песен, массы стихов, которые стали песнями, и мы вместе с ним тоже много чего сочинили. Ну, то есть человек, который был рядом всё время с "Мегаполисом", благодаря которому "Мегаполис" стал "Мегаполисом". Но, в общем-то, в силу того, что в 1989 году он уехал в солнечный Израиль, его отсутствие в Москве накладывает отпечаток в том, что не так как хотелось бы его имя стоит рядом с "Мегаполисом".

А.ПЛЮЩЕВ: И в связи с этим, в связи с тем, что сегодня у нас Александр Бараш тоже присутствует, я попросил Олега быть, может быть, не столько сегодня гостем, сколько помогать мне в качестве интервьюера, поскольку знает он Александра гораздо лучше, чем я. Единственное, что - начнём мы, пожалуй, с композиции группы "Мегаполис" 25-летней давности.

О.НЕСТЕРОВ: Да, это 1987 год, или даже 1986. Это песня "Утро", как раз начало нашего творческого пути. Это наш первый магнитный альбом, который был как раз инспирирован самиздатовским сборником Александра Бараша "Гранитный паноптикум", о котором мы поговорим сейчас ещё, о начале всего нашего сотрудничества. Слушаем тогда, да?

ЗВУЧИТ МУЗЫКАЛЬНАЯ КОМПОЗИЦИЯ

А.ПЛЮЩЕВ: Композиция "Утро" группы "Мегаполис".

О.НЕСТЕРОВ: Наивно, конечно, но с другой стороны что-то в этом всё-таки есть, согласись.

А.ПЛЮЩЕВ: Да. А чей женский голос был?

О.НЕСТЕРОВ: Её звали Света. Больше я ничего, в общем-то, про неё не помню. Она была блондинка, она спела партию. Записывали мы это на репетиционной базе группы "Мегаполис". Причём чтобы записать этот магнитный альбом, мне пришлось продать яблоки и взять в аренду четырёхканальный магнитный магнитофон. И мы целую неделю не спали, потому что днём работали, а ночью записывались. Собственно, вот такая была история возникновения. В середине там ещё есть соло на саксофоне, и саксофонист Айгор Чудорс из оркестра "Бронитарг танковых войск" заснул просто. Он сидел-сидел в другой комнате, и во время его соло, когда мы, наконец, подошли к этому, он заснул. Мы прибежали, а он спит вместо того, чтобы играть.

А.ПЛЮЩЕВ: Олег Нестеров и Александр Бараш. У нас сегодня логичный вопрос о том, как вы, собственно, сошлись и как вы познакомились?

О.НЕСТЕРОВ: Мне кажется, Саш, слово тебе. Как мы сошлись, почему ты оказался рядом, и чем для тебя стала эта штука под названием "Мегаполис"?

А.БАРАШ: Я могу рассказать о своей параболе. Я всегда любил музыку, рок-музыку. Может быть, после стихов - это второе по времени интереса. И ещё где-то со второй половины 70-х ходил на всякие полуподпольные концерты времён "Рубина в атаке", "Облачный край", если ты помнишь.

О.НЕСТЕРОВ: Да.

А.БАРАШ: Какие-то подмосковные концерты. И дальше потом тоже очень активно слушал и даже что-то немножко организовывал, какие-то вечера. Мне была интереснее всего такая вещь: тогда была популярна такая теория (я был её приверженцем), что в каждое десятилетие, в каждую эпоху в каком-то виде искусства концентрируется некая наибольшая энергетика, такая точка актуальности, художественной, социальной. В 60-е это была литература, в 70-е живопись, в 80-е - рок-музыка. И мне стало интересно, как можно соединить хорошие тексты с хорошей музыкой и вообще как делается текст песни. По каким-то другим законам – это было понятно. Но было интересно, как это происходит, и попробовать это. Я начал искать какого-то общения с рок-музыкантами и, по-моему, ты и "Ёлочный базар" были вторым номером в моей программе знакомств.

О.НЕСТЕРОВ: А кто же был первый?

А.БАРАШ: Закончилось и началось...

О.НЕСТЕРОВ: А первый номер кто был?

А.БАРАШ: Ты знаешь, я не помню точно. Это группа из полиграфического института, вот это я помню. И я помню, как... Я не помню, кто нас познакомил. Что называется, часть зачатия я не помню.

О.НЕСТЕРОВ: Я могу напомнить, это был какой-то сын испанского эмигранта, который был другом нашего звукорежиссёра, покойного Акимова. И, собственно, вот такая трёхходовка привела тебя ко мне в квартиру в Перово. Ты сел на тахту, выслушал мою музыку, и так с серьёзным видом... Я понял, что... Ну и потом что-то сказал. Я понял, что наверно всё получится.

А.БАРАШ: Да, мы как-то сразу почувствовали возможность разговора и совместных каких-то действий. Просто какой-то... То, что называется химией. Это произошло сразу и так и продолжалось всё время.

О.НЕСТЕРОВ: И во всём этом была какая-то перпендикулярность, потому что у Бараша были жёсткие тексты. Он же хоть человек интеллигентный, но достаточно жёсткий. А тогда он занимал сугубо антиобщественную позицию.

А.ПЛЮЩЕВ: Экстремистскую.

О.НЕСТЕРОВ: Экстремистскую, антиобщественную. Он, спустя некоторое время после нашего знакомства, вообще ушёл в жёсткое подполье. Работал на ТЭЦ вместе с какими-то будущими звёздами кино, тоже поэзии и так далее. И я не понимал, как так можно. Как так можно выпадать? Вот, да, я инженер, у меня есть зарплата. А он раз и всё, и он там. И тексты у него были жёсткие. И цикл "Гранитный паноптикум", который был посвящён Москве – это, в общем, было очень-очень непушисто. С другой стороны, "Мегаполис" с такой обволакивающей всегда музыкой. И это сочетание неожиданно для нас двоих вышло каким-то ёмким и глубоким. Мы сами не поняли, как так получилось, но вдруг тексты стали сопрягаться с музыкой, и что-то стало выходить на свет. Плюс, конечно, я помню, как Александр меня водил на какие-то музыкальные группы, типа "Мухоморов". Ты помнишь "Мухоморы"?

А.ПЛЮЩЕВ: Нет.

А.БАРАШ: Это был "суп" авангардистов.

О.НЕСТЕРОВ: Да. И, конечно же, литературный... Московский клуб поэтов, который...

А.БАРАШ: Клуб "Поэзия".

О.НЕСТЕРОВ: Клуб "Поэзия", которая тоже организация вся из себя, мягко говоря, неформальная. Я впервые увидел поэтов, которые читали стихи. Я увидел на сцене Пригова, Рубинштейна и разных других. То есть я попал вообще в иную среду и как-то стал впитывать, благодаря нашему знакомству. Плюс ещё Бараш стал мне приносить помимо своих стихов массу серьёзной литературы - Бродского, в ксероксах; Юрия Кузнецова и даже злополучные "Яйца Дрозда" Андрея Андреевича Вознесенского, хотя это была долгая история из книги Уильяма Джея Смита, американского поэта. Стихотворение - это всё дело рук того же Бараша. Спасибо тебе, Александр.

А.БАРАШ: Да. Насчёт сочетания текстов. Я тогда писал /НРЗБ/ стихи жёсткие. А музыка была такой new romanticism, новая романтика. И это сочетание было очень странное, но, по-видимому, достаточно точное постмодернистское сочетание жёсткости и мягкости одновременно, как в каждом из нас это сочетается, на самом деле. Вот интересно, в песне "Утро", ты помнишь, что мы по твоей просьбе там изменили одно слово в тексте?

О.НЕСТЕРОВ: Я помню, погоди. Сейчас я тебе... "Нудит".

А.БАРАШ: У меня было: "Как на радостях звезда нудит, по радио звезда", стало "грустит".

О.НЕСТЕРОВ: Да. Ну, видишь как? Так как-то у меня складывалось. Так я мог озвучить стихотворение, а со словом "нудит" почему-то не мог я озвучить стихотворение.

А.БАРАШ: Ну и замечательно, я всегда к этому относился совершенно спокойно. Новые вещи, новые произведения искусства - песни, тексты - только один из элементов, которые там существуют.

А.ПЛЮЩЕВ: Насколько я помню, когда рок-движение у нас зарождалось и становилось, что называется, было 2 пути. Один путь - это когда лидер группы сам писал тексты (как правило), или они в группе рождались. Другой путь, который был, например, у группы "Наутилус Помпилиус", когда тексты писал поэт, который не был членом группы, не был играющим, не был музыкантом. Почему вы избрали, собственно, второй путь? Это к Олегу, конечно, вопрос, прежде всего.

О.НЕСТЕРОВ: Я никогда не считал себя поэтом. И поэтому мне, конечно, нужен был кто-то рядом.

А.ПЛЮЩЕВ: У тебя же есть песни на твои слова.

О.НЕСТЕРОВ: Есть, да. Есть у меня песни на мои слова. Но, ты знаешь, мне мощи не хватало. Даже для того чтобы писать потом самому, без Бараша, мне всё равно не хватало знакомства Бараша, чтобы получить какую-то систему координат в этой области, такую прививку против глупости. И это первое. А второе - просто мне Бараш интересен как поэт, это прямое продолжение моего "Я", и его тексты меня всегда волновали. И чем дальше, тем волнуют больше. Когда он уже жил 10 лет в эмиграции, начал мне присылать стихотворения своей новой волны, написанные там, я их копил-копил, они лежали у меня в столе. И я не мог некоторые из них спокойно дочитывать до конца. Такое стихотворение как "Одиночка", например, одиночная камера. И, в конце концов, они попросились на музыку. Всё же происходит, Саш, помимо воли, так получается. Александр, у тебя на этот счёт есть объяснения?

А.ПЛЮЩЕВ: Я бы даже некоторое добавление сделал для Александра о том, что... Вы всегда хотели, чтобы ваши стихи декламировались таким образом, таким способом доносились до людей, Саш?

А.БАРАШ: Вы знаете, вообще говоря, то, как, скажем, Олег читает "Одиночку" (можно сказать, в какой-то степени читает) - это совершенно невероятно. Это лучше, чем это делаю я, когда читаю просто стихотворение. То есть меня это самого растрагивает до такой степени, что я сам обливаюсь слезами над собственными стихами. Такой почти неприличный получается эффект. Это делается совершенно прекрасно. И вообще говоря, я уже немножко сказал на эту тему: я всегда очень спокойно относился и к попаданию своего текста в какой-то несколько иной контекст, и к чтению другими, и в песнях. Потому что я отношусь к этому не как к иллюстрации стихотворения, а как к отдельному произведению искусства. И пусть это будет так, пусть это живёт таким образом. Так что тут всё в полном порядке, я только очень рад.

О.НЕСТЕРОВ: Я ещё хотел, знаете, что сказать? Мы, кстати, забыли сообщить о том, что впервые (ну почти впервые – это, может быть, было всего два раза за всю историю) мы разделим сцену. И сцену такую, знаете (на минуточку)... Это зал-лекторий Политеха с мощнейшими поэтическими традициями, не буду перечислять какими. И 25-летие "Мегаполиса"- это будет и музыка, и поэзия. То есть "Мегаполис" пройдёт весь этот круг 25-летний. Мы сыграем много песен разного периода, и весь вечер на сцене будет Александр Бараш. Он будет читать свои стихи, которые как стали, так и не стали песнями. Мы просто пролистаем все эти эпохи. Я почему-то понял, что "Мегаполис" очень... Случайно понял буквально, может, две недели назад то, что "Мегаполис" как-то резонировал с событиями, происходящими в Москве. Когда в Москве била молния, "Мегаполис" отзывался. 1987 год, например - расцвет горбачёвской перестройки. Или 1991, когда вообще изменилась страна, она стала другой. Или вот эти вот 90-е, дикие 90-е – плодотворнейший период "Мегаполиса". И всё как отрезало, всё закончилось в 1996 году почему-то. И 2000 год - эпоха гламура, и Москву я перестал узнавать, например. Она перестала быть моим родным городом и любимым городом на время. По большому счёту, "Мегаполис" ничего и не сделал. И только когда наступили 10-е, мы выплыли с альбомом "Утро".

А.ПЛЮЩЕВ: Да, мы сегодня хотели ещё и поговорить об эпохе, о тех временах, которые были. Но, тем не менее, двигаясь дальше. Спустя два года после вашего знакомства, я так понимаю, Александр уезжает в Израиль, собственно, откуда он сейчас и выходит в наш эфир по интернету, благодаря новым технологиям. И вот это расставание, оно как-то сказалось на продолжении вашего сотрудничества и творчества?

О.НЕСТЕРОВ: Саш, наверно к тебе вопрос.

А.БАРАШ: Ну, на самом деле мне кажется, что хоть и сказалось (безусловно, такого непосредственного общения не было), но мы достаточно тесно поддерживали контакт. Мы переписывались, перезванивались, я приезжаю и достаточно часто. Это больше похоже на общение между двумя городами. Или как если бы я жил на даче в Крыму. И сейчас, особенно последние лет 10, в последние годы тут вообще никакой границы нет. Есть Skype, есть общение практически постоянное. Более того, мы ощутили это с последним альбомом "Супертанго" (может быть, мы об этом будем говорить позже), но жили-то разными жизнями 20 лет. В бытовом, человеческом, психологическом, социальном смысле. Тем не менее, мы как-то удивительным образом совпали на этом этапе в последние годы по внутренним ощущениям, просто один к одному. И тексты, которые писались отдельно, и музыка, которая создавалась отдельно, - они каким-то образом совпали. Я бы вообще назвал наше общение тоже своего рода сейшеном. Так же, как создаётся музыка "Мегаполиса" (потом берутся какие-то отрывки и воплощаются в песни, дорабатываются), так же и наше общение. Оно время от времени кристаллизуется в разговоры, что называется, о самом главном. И в песнях, в конечном счёте.

А.ПЛЮЩЕВ: Я предлагаю сейчас вернуться к одной из песен. Мы говорили об "Одиночке" – это песня альбома "Супертанго". Там ты читаешь, как выразился Александр Бараш, его стихи, а после вернёмся.

О.НЕСТЕРОВ: Давай.

ЗВУЧИТ МУЗЫКАЛЬНАЯ КОМПОЗИЦИЯ

О.НЕСТЕРОВ: Ну, мужчины дважды плачут, слушая наш альбом "Супер танго". Некоторые трижды. Один раз слёзы у них вызывает как раз эта песня. Я вижу людей, которые стоят в зале всегда, и часто достаточно однозначная реакция у мужчин, когда они стоят... Отвечая, Саша, на твой вопрос по поводу... После того как Александр Бараш уехал, собственно, он мне оставил домашнее задание. Свои сборники стихов ещё в самиздатовском переплетении, просто какие-то рукописи вплоть до того, что одно стихотворение он мне написал на бумажке, может быть, даже не одно, и даже сам забыл про то, что он... И когда, спустя 6 лет, эта песня стала "Балладой о воске и мёде", а на самом деле это был его, по сути дела, семейный гимн, который не предназначался для публичного исполнения (так я, Саш, правильно?), он удивился. Он даже забыл, что эти семена посеял, и они стали каким-то образом прорастать. Сначала наше общение носило бумажный характер. Это были письма настоящие, это были какие-то открытки, это были какие-то вложенные, опять же, стихотворения, тексты. А с появлением интернета всё стало происходить очень быстро, очень ритмично. Мы опять стали физически, технологически очень близки.

А.ПЛЮЩЕВ: Я бы хотел Александра спросить, а потом попросить, что называется. Спросить о том, повлиял ли отъезд на его творчество? Я понимаю, что собственное творчество очень трудно оценивать самому, но тем не менее. Повлиял ли переезд в другую страну, эмиграция на то, что вы делали? И потом, может быть, прочесть одно из стихотворений.

А.БАРАШ: Конечно, повлиял, хотя часто очень трудно отделить какую-то возрастную эволюцию от чего-то другого. Я живу в Иерусалиме, собственно говоря, а не вообще в Израиле. Это отдельное место на Земле, как мы понимаем. Это постоянно ощутимо. И это такое метафизическое напряжение очень сильное. Чистота, какое-то искушение, я бы сказал, одиночеством плюс к обычной эмигрантской ситуации. Я чувствую, безусловно, чем дальше, тем больше какое-то очищение, какое-то стояние перед самыми важными экзистенциальными моментами в таком очищенном состоянии, незамутнённом. Возможно, я бы проделал эту эволюцию в каком-то другом случае, но вот так сложилась жизнь, что это происходит в Иерусалиме, и я чувствую, что это мне, безусловно, помогает в каком-то приближении к себе, к каким-то важным моментам существования, если я вообще могу к этому приблизиться. И я прочитаю стихотворение, в известном смысле в продолжение, может быть, "Одиночки". Стихотворение примерно того же времени, середина 90-х годов. Называется оно "Автаркия" и пересекается с "Одиночкой, наверно, в том, о чём я только что говорил. "Автаркия" - понятие "самодостаточность". Оно существует и в экономическом смысле (достаточно известное слово), и в философическом, скажем так, и в философском.

ЗВУЧИТ СТИХОТВОРЕНИЕ

А.ПЛЮЩЕВ: Спасибо, Александр. Александр Бараш и Олег Нестеров сегодня гости программы "Попутчики".

О.НЕСТЕРОВ: Вместе, собственно, творческое ядро группы "Мегаполис".

А.ПЛЮЩЕВ: Александра Бараша вместе, разумеется, с Олегом Нестеровым вы сможете увидеть...

О.НЕСТЕРОВ: 15 апреля в Политехе концерт, посвящённый 25-летию "Мегаполиса". Не только музыка, не только песни, но ещё и стихи Бараша. Впервые мы, собственно, так по-крупному разделим сцену.

А.ПЛЮЩЕВ: Да. То, что вы слышали в нашем эфире... Я не имею в виду то же самое стихотворение, это уже как Александр Бараш сам решит... Но именно декламирование им собственных стихов будет тоже на этой сцене.

О.НЕСТЕРОВ: Да. Абсолютно верно.

А.ПЛЮЩЕВ: Продолжаем мы программу "Попутчики". Я бы хотел на минутку вернуться к тем временам. Конец 80-х. Это было совершенно особенное время. Наверно, каждое время особенное, особенно если ты молод в это время и деятелен, и всё только начинается и так далее. Но тем не менее, давайте попробуем вспомнить, что из этого времени, кроме того, что мы были молоды все, некоторые даже юны… О чём мы жалеем сейчас? Что такого, о чём бы мы могли посожалеть? Я отчётливо понимаю, что в нашей компании (нас троих) о советском прошлом мало кто жалеет. Прямо мало кто, совсем мы не... Но, тем не менее, кроме нашей собственной молодости, было ли там что-то такое неуловимое (и, возможно, это уже какое-то время перемен начиналось, я не знаю), чего нам не хватает сейчас?

О.НЕСТЕРОВ: С кого начнём?

А.ПЛЮЩЕВ: Давайте с Александра начнём.

О.НЕСТЕРОВ: Александр, давай с тебя начнём.

А.БАРАШ: Для меня, наверно, главная вещь – это чрезвычайно бурный всплеск культурной жизни, причём во всех видах и литературный. Нас тогда ещё не печатали в средине, в конце 80-х, но, что называется, все площадки были наши. Мы читали очень активно, мы очень активно общались, мы все перезнакомились именно в тот момент и с концептуалистами, и с метафористами, и со всеми остальными. Эти несколько сот человек бурлили, купели, выступали. Это касалось и связи с художественным миром. Там был клуб авангардистов в этот момент, всплеск художественной жизни, и музыкальной тоже. Это было необыкновенно бурное время. Я думаю, что это, в общем, если брать где-то последние несколько десятков лет (как мне кажется, по крайней мере, сейчас и отсюда) – это был наиболее живой и энергичный всплеск во всех смыслах: культурный, литературный. Дальше всё это пошло по разным линиям. И в смысле литературы я сейчас не разделяю оптимизма, который многие мои коллеги испытывают по поводу нынешней ситуации, но тогда это было действительно замечательно. Это было вхождением в международный литературный контекст. Причём соединением разных линий, которые шли отдельным путём. То есть, скажем, русский авангард, который несколько десятилетий был приглушён и в литературе, и в живописи, и в музыке, тогда ожил. И, конечно, общение с друзьями, какое-то живое, открытое – не деловое, а творческое. Вот это то, о чём я, естественно, жалею, кроме юности и всего остального.

А.ПЛЮЩЕВ: Я даже себе с трудом представляю, что может к этому добавить Олег Нестеров, но он наверняка добавит.

О.НЕСТЕРОВ: Ну, чуть-чуть добавлю. Мне кажется, что эта атмосфера (всё равно же свободы-то не было) всё равно была не благодаря, а вопреки. Всё равно мы были в какой-то прекрасной культурной резервации. То есть мы находили друг друга по паролю "свой, чужой". Нас было, в общем-то, не так много. Страна жила по своим каким-то законам, и эта несвобода сжимала нас и заставляла друг с другом взаимодействовать. Тогда же было потрясающее время, когда музыканты общались с художниками, а художники с поэтами... То есть вокруг были стены, и стены давили. Давили и прессовали. Мы, как атомы, были очень близко друг к другу и вступали в реакции, и у всех получалось. Плюс сами темы, которые в нас бурлили, не передерживались. Каждый из нас был увлечён чем-то своим всеобъемлюще. Да, он работал на работе, на той или на другой, но он полностью отдавался своей персональной теме, идее, которую он должен был воплощать, что составляло экстракт, его сок, его жизнь. Всё остальное, в общем-то, приходило в зацепление, всё отыгрывалось, всё получалось. Тема не передерживалась, не перекипала, не превращалась в хлопья и так далее. То есть всё было динамично, всё рождалось легко и вовремя. А потом, когда исчезли стены, когда всё это стало рассыпаться, атомы стали слишком далеко друг от друга и перестали... Среда формирует, начало XX века - русская живопись, все эти наши прекрасные художники. Или Силиконовая долина, например, или Баухауз в Берлине, ну то же самое. То, о чём говорит Александр Бараш, как раз эта среда формировала этот мощнейший культурный всплеск.

А.ПЛЮЩЕВ: Я бы попросил тогда ещё одно стихотворение от Александра Бараша.

А.БАРАШ: Да, с удовольствием. Такое, на прощание, сравнительно недавнее.

ЗВУЧИТ СТИХОТВОРЕНИЕ

А.БАРАШ: Вот такое стихотворение.

А.ПЛЮЩЕВ: Александр Бараш, Олег Нестеров, продолжаем мы программу "Попутчики", и есть у вас ещё возможность... Я просто так монополизировал эфир и не задаю того, что приходит на SMS и Твиттер-аккаунт vyzvon, а SMS +7-985-970-45-45. Вот один из вопросов от Алексея. "Не могли бы вы рассказать историю написания песни "Осень-86"?"

О.НЕСТЕРОВ: "Осень 86" - песня была написана не на стихи Александра Бараша, это инженерские. Мы работали на телефонной станции, мы были два инженера электроника. Он был Киеве тогда, изучал какие-то новые компьютеры, и это была действительно осень 1986 года, когда сгружали листву радиоактивную, возили самосвалами за город хоронить. Представляете себе атмосферу в Киеве, когда это всё происходит, только что произошло, происходит и вообще вот? Ну и плюс сильная любовь к московской учительнице. Этот мой друг Митя и этот текст, который где-то лет через 5 стал песней.

А.ПЛЮЩЕВ: Александр, вопрос к вам сейчас. Давайте поговорим коротко о последней на нынешний момент пластинке группы "Мегаполис" "Супертанго": как она появилась, как она рождалась и, собственно, о ваших стихах, вплоть до технических деталей. Участвовали ли вы отборе, например, песен и так далее?

А.БАРАШ: Да, собственно, все песни наши совместные, /НРЗБ/ тексты, и мы очень активно занимались тем, что называется, по-видимому, постпродакшн. Мы всё это делали вместе, включая и подбор песен, и порядок песен, и название мы обсуждали. Если я правильно помню, я, собственно, и предложил назвать "Супертанго" по одной из наших совместных песен. Кстати говоря, что касается текстов Олега и того, что я туда вносил – это происходило всегда таким образом, по известному пути, что любая статуя содержится уже заранее в куске мрамора, нужно только очистить. Я этим и занимался. Эти примеры из старых песен, это "Москвички", где я заменил всего несколько слов. "Отважный капитан пишет где-то в электричке" было у Олега, я заменил "И какой-нибудь лимитчик пишет ручкой в электричке". То есть уже содержалось там отношение к москвичкам, нужно было просто чуть-чуть это выявить.

И что касается последних, то несколько стихотворений из книги "Средиземноморская нота" 2002 года туда вошли. И, собственно говоря, есть же ещё штук 10 песен, которые мы уже фактически сделали примерно в то же самое время. Практически готовый альбом, который не далёк, я думаю, по духу. Надеюсь, что он появится в скором времени. Мы работали вместе над этим альбомом. Мне кажется, я могу позволить себе сказать, что мы его соавторы оба, не только в смысле текста, но и в целом - по духу, по атмосфере, по концепции.

О.НЕСТЕРОВ: Я всегда чувствовал… Мы, действительно, как сказал Бараш, совпали по всему, и я всегда чувствовал его близкое дыхание. И во время работы, и даже когда мы не общались, я всё равно как-то внутренне вёл с Барашем диалог.

А.ПЛЮЩЕВ: Об этом совместном ощущении. Смотри, Олег, мы с тобой в эфире, который был посвящён пластинке "Супертанго"… Там не обойтись без того, что это пластинка о смерти, так или иначе, и мы это обсуждали. Мне хочется понять, это ощущение вот этой... Я не знаю, я боюсь, что я ошибочно выражу это ощущение, но, тем не менее, попробую. Это ощущение некой близости, не близости смерти, не наступления её, а то, что она всё время рядом, что она всё время присутствует в нашей жизни, как, может быть, оборотная сторона жизни. Оно у вас тоже совпадает? Тоже таким образом пронизано это понимание 100%?

О.НЕСТЕРОВ: Я не знаю. Саш, что ты скажешь по этому поводу?

А.БАРАШ: Я думаю, что да. На самом деле, кстати, Иерусалим этому ощущению очень помогает. Собственно говоря, где граница между жизнью и смертью? Смерть – это не некий результат: она окружает нас со всех сторон, она кулинар жизни, как и жизнь смерти. И вообще-то самый замечательный ход – это посмотреть на свою жизнь как бы после смерти. Если не считать каждый свой новый этап реинкарнацией. И мы об этом с Олегом много говорили и, похоже, что у нас одинаковое ощущение по этому поводу.

О.НЕСТЕРОВ: Такие ощущения, что мы смотрели на свою жизнь очень далёкими глазами. Мы это начали делать уже на "Грозе в деревне" в 1996 году. Там, где мы впервые перестали себя ощущать просто городским ансамблем и посмотрели на себя глазами птиц или, может быть, даже ангелов. А здесь - это такое прекрасное далёко, когда мы смотрим на себя, на свою жизнь, и это такое блаженное состояние покоя при очень драматичной музыке и драматичных текстах. Мне кажется, вот так вот.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну, так или иначе, возникнет у меня вопрос о творческих планах – дурацкий, но, тем не менее, обязательный. Я так понимаю, что следующий альбом вы делаете вместе?

О.НЕСТЕРОВ: Это альбом не "Мегаполиса", это альбом интуитивной музыки, у которого пока ещё нет названия. Но он уже, в общем-то, весь готов практически. Там осталось совсем немножко, чуть-чуть помудрить со звуком, но это уже дело техники. Ему тоже уже лет 13, мы долгое время по нему работали, общались. Я думаю, что не пройдёт он, мне кажется, незамеченным.

А.ПЛЮЩЕВ: Александр?

А.БАРАШ: Надеюсь.

А.ПЛЮЩЕВ: Отлично.

А.БАРАШ: Вы знаете, как в замечательном стихотворении Всеволода Некрасова: "Товарищ, верь, взойдёт она". Товарищ прав.

А.ПЛЮЩЕВ: Тогда мы сейчас послушаем ещё одну песню с альбома "Супертанго", завершающую её.

О.НЕСТЕРОВ: Я нашёл её в ЖЖ Саши и говорю "Я очень хочу написать песню", на что он мне сказал... Ты мне, по-моему, сказал: не шучу ли я? Ты, по-моему, так что-то мне написал, Саш. Да?

А.БАРАШ: Это было такое домашнее стихотворение, тоже для внутреннего пользования, которое нигде не печаталось никогда, и я послал его Олегу просто по-приятельски. Оно мне казалось даже достаточно слабым. Но во внутренней переписке нормально. И тут вдруг возникло такое желание.

А.ПЛЮЩЕВ: Давайте "Тихий гимн", а потом ещё у нас будет время вернуться.

ЗВУЧИТ МУЗЫКАЛЬНАЯ КОМПОЗИЦИЯ

А.ПЛЮЩЕВ: Заканчивается наш эфир с группой "Мегаполис" в лицах Олега Нестерова и поэта Александра Бараша. Александра вы сможете увидеть вместе с Олегом и остальной группой "Мегаполис" на концерте в Политехническом музее 16 числа.

О.НЕСТЕРОВ: 15 числа.

А.ПЛЮЩЕВ: Ой, 15. Почему я 16 всё время говорю?

А.БАРАШ: Не знаю.

А.ПЛЮЩЕВ: 15, в воскресенье.

О.НЕСТЕРОВ: Да, в воскресенье.

А.ПЛЮЩЕВ: Поэтому нам пришлось сегодня делать радиомост через Skype. Большое спасибо, Александр, что нашли для нас время.

А.БАРАШ: Спасибо. Спасибо.

О.НЕСТЕРОВ: Спасибо, Саш.

А.ПЛЮЩЕВ: Спасибо также и Олегу Нестерову. Удачных выступлений, удачи вам с новым альбомом.

О.НЕСТЕРОВ: Большое спасибо, Александр.

А.ПЛЮЩЕВ: Да.

О.НЕСТЕРОВ: Как только, так сразу.

А.ПЛЮЩЕВ: Да, счастливо. Да, обсудим в прямом эфире, как только он появится. Счастливо, пока.