Елизавета Глинка (Доктор Лиза) - Попутчики - 2011-08-21

Д. БОРИСОВ: 23:05 в российской столице, вы слушаете радио «Эхо Москвы». Добрый вечер, меня зовут Дмитрий Борисов. Александр Плющев, к сожалению, не может говорить сейчас – он потерял дар речи. Он влюблен, давно, безответно, ну а сейчас, послушав новости с Алексеем Гусаровым, он просто воспарил. Вернись, вернись, Саша, вернись ко мне.

А. ПЛЮЩЕВ: Понимаешь, после такой гадкой вот этой вот речевки, которую ты только что произнес, самое что ни на есть главное желание, которое во мне бурлит, это вообще заткнуться до конца эфира и молчать, и веди один. Если бы, конечно, не доктор Лиза, которая с нами сегодня едет в «Попутчиках», человек, безусловно, глубокоуважаемый, я не побоюсь этого слова, любимый, я вообще бы именно это и сделал бы, вот, после такого вступления гадкого.

Д. БОРИСОВ: Хороший был бы экспириенс, в принципе. Доктор Лиза сегодня у нас в гостях.

А. ПЛЮЩЕВ: Елизавета Глинка.

Д. БОРИСОВ: Мы долго хотели вас заполучить к нам. Мы рады, что вы с нами.

А. ПЛЮЩЕВ: А получилось совершенно случайно – мы встретились на одном и том же мероприятии, и я подумал, мы же долго хотели, и вот, доктор Лиза у нас здесь. Добрый вечер.

Е. ГЛИНКА: Добрый вечер.

А. ПЛЮЩЕВ: Мы общались еще перед началом эфира здесь, и я вдруг себя поймал на мысли, что, даже не то что поймал себя на мысли – мы просто пришли к открытию небольшому, что и радио, кстати, то, в эфире которого мы сейчас выступаем, не исключение, и телевидение, понятно, в чей огород камень, вот, оно на темы, связанные с помощью умирающим, на темы связанные с тем, что помощь каким-то тяжело больным людям, подобного рода благотворительность – оно говорит с большой неохотой. Потому что, как нам показалось… а почему, как нам показалось, Елизавета, почему? Не хочу за вас говорить.

Е. ГЛИНКА: Ну, мы с тобой решили, что все-таки две крайности на телевидении – это или позитив, или вот, чернуха.

А. ПЛЮЩЕВ: А, такая чтоб...

Е. ГЛИНКА: Да, такая чтоб…

А. ПЛЮЩЕВ: С кровищей там.

Е. ГЛИНКА: С кровью, с топорами. Ну, вообще, о благотворительности все-таки говорят. Не говорят, вот, о категории больных, которыми занимается наш фонд – это те больные, которые не поправляются. И мне трудно осуждать людей за то, что они этого не делают, потому что все-таки, наверное, все хотят видеть какие-то хорошие результаты.

А. ПЛЮЩЕВ: Ну, потому что трудно, просто об этом трудно и страшно говорить, может быть.

Е. ГЛИНКА: Да, наверное.

А. ПЛЮЩЕВ: Мне так кажется. С другой стороны, о том, что уже кого-то убили, там, череп ему снесли и все потом съели мозг, вот, это совсем не страшно. Мне кажется, почему так теле-коллеги наши поступают, потому что для них это такой, некий, хоррор. Такой вот, ну, как бы жанр, они видят, что это жанр. А тут же не спрячешь за жанром ничего, с другой стороны. Нет?

Е. ГЛИНКА: Ну, ты понимаешь, ведь это тоже востребовано, если бы он не был востребован, люди не хотели бы это смотреть, наверное, это не показывали бы. Имеет такой момент.

А. ПЛЮЩЕВ: А с другой стороны, а надо ли говорить вот о том, чем вы занимаетесь, например, или нет? Тут два вопроса.

Е. ГЛИНКА: Не надо говорить о том, что я делаю, надо говорить о тех людях, которые нуждаются в помощи. Я-то причем тут? Надо говорить о том, что есть бездомные, надо наконец открыто сказать, что в стране есть бедные, что есть неизлечимые больные и что от того, что мы эту проблему замалчиваем, она не пропадает.

А. ПЛЮЩЕВ: Ну, мне кажется, что, по идее, это все знают на каком-то таком, не подсознательном, а на каком-то таком, базовом уровне. Ну, бедных у нас, по-моему, страна бедных всю жизнь была, все, кого не спроси, все бедные, с одной стороны. Но есть реально же бедные, вы говорите-то о другом, правильно? И на таком, на базовом уровне, наверное, все это знают, что есть и люди бедные, и умирающие, и бездомные, и так далее. Другое дело, что мы, может быть, себе не очень представляем, а каково реальное положение вещей. А каково оно? Задал я вопрос, на который можно отвечать до конца программы, я такие люблю.

Е. ГЛИНКА: Да, это можно до конца программы отвечать, и реальность, которую иногда, ну, она не всегда, да… Есть такие вещи, ты знаешь, что я веду свой блог, это единственная площадка, которая, вот, для… освещает нашу работу и те проблемы, с которыми мы сталкиваемся. И иногда я вижу такие семьи, такие ситуации, что я иногда думаю, писать или не писать об этом, вот.

А. ПЛЮЩЕВ: Писать или не писать почему?

Е. ГЛИНКА: Потому что настолько это страшно, что происходит, настолько страшная ситуация. Это даже не бедность, это уже за гранью, это уже какая-то нищета, понимаешь. То есть, есть такие вещи, это то вот, с чего я, меня всегда спрашивают: «С чего вы начали свою работу?», да? И наверняка ты спросишь, я прямо сейчас тебе отвечу, потому что как раз я с Игорем Черским недавно об этом говорила, что я тогда еще жила в Америке, и я приехала на Украину, это было 17 лет назад. И я пришла в больницу, где лежали умирающие больные, это было отделение сестринского ухода, хоспис только еще тогда создавался, и вот, я такая, знаешь, удачная, у меня много денег, и все у меня хорошо – и дети, и семья, и дом. Я подошла к женщине, я говорю: «А вот, что вам хочется?», вот те вопросы, которые я задавала, работая в американском хосписе, «Может быть, вы хотите мороженого, или сок, или может с вами погулять сходить?», и она говорит: «Хлеба, я хочу хлеба». И, ты знаешь, вот это как-то мое сознание несколько перевернуло, потому что я, во-первых, поняла какие маленькие вещи могут сделать человека, ну, если не счастливым, то удовлетворенным, и второе – как мало мы знаем о больных, которые реально страдают. Как мало об этом говорится, как мало об этом пишется, и, действительно, за этими топорами и проломленными черепами, страшными вещами, те вещи, которые подчас, люди проходят просто мимо.

Д. БОРИСОВ: Вам известны случаи, когда какие-то люди шли по вашим стопам, создавая что-то подобное, тоже оказывая помощь таким людям?

Е. ГЛИНКА: Да, известны, известны. Известны, и совсем недавно, тоже я говорила, что обратилась ко мне семья из Казани, очень интересное письмо пришло, написанное детским почерком, в котором пишет он: «Здравствуйте, вам пишут из Казани. У нас слепой папа, нас пятеро детей», и вот, перечисляется пять имен, ребенку младшему 6 лет, а старшему, старшей девочке 15 лет. Кто из них писал, я не поняла, потому что они все пять подписались. И вот они сказали, что мы очень любим своего папу, но он у нас слепой и у нас очень маленькая пенсия, на которую мы все живем, и детские пособия, и то, которых не хватает. Дети растут, естественно хотят кушать, и вот, мы очень просим вас помочь и мы хотим тушенки, нарисовано пять банок тушенки – 5 детей. Ботинки – второй ребенок или 3-й пририсовал ботинки, то есть дети не только писали, они вот комментировали. Вот я получила это письмо и в блоге написала, что: «Блоггеры из Казани, я вас очень прошу, откликнитесь», и они собрали, то есть мне нужно было, я собрала, естественно, эту тушенку, эти ботинки этим несчастным детям, и кто-то забрал поездом, слава Богу, эту посылку и довезли до этой семьи. А потом они мне уже написали у меня в блоге, что, вы знаете, что мы без вас уже начинаем собирать эту помощь, то есть семья будет накормлена и приготовлена к школе.

Д. БОРИСОВ: Ну, это скорее всего помощь такая, адресная.

Е. ГЛИНКА: Это не первый раз.

А. ПЛЮЩЕВ: Не разовая.

Е. ГЛИНКА: Это не разовая, не первый раз, и были больные, которые терялись, – у меня был больной, который потерялся на вокзале и тоже, кстати, из Казани. Это, вообще, активный очень блоггер, и я написала вообще в полпервого ночи, когда вернулась, я сказала: «Умоляю, найдите, вот такой мужчина потерялся и ничего не помнит, он сидел у меня в подвале». И, буквально, за 8 часов нашли его сына, который забрал, который действительно потерял папу, папа помнит только свое имя и помнил, откуда он уехал, сел на поезд и уехал. А создаются ли организации? Да нет, они есть и без меня. Есть в Питере прекрасная организация, бездомными которая занимается, ночлежка. Есть хосписы, есть люди, которые помогают бездомным.

А. ПЛЮЩЕВ: Вы рассказали, как вы начинали свою деятельность, а почему и что стало причиной, и поводом, вы не рассказали, пока.

Е. ГЛИНКА: Да повода у меня и не было, это просто была моя работа и я на это училась, и когда мой муж начал работать на Украине, то, соответственно, я поехала туда, и хосписа там никакого не было, и я поняла, что я действительно не могу сидеть дома и должна построить вот этот первый хоспис. Так вот я и вошла в это все.

А. ПЛЮЩЕВ: А как, ну, скажем так, каким образом продвигалось все это дело, ну, в смысле взаимодействия, например, с теми, кто по идее-то должен за это отвечать, ну, органами власти, министерство здравоохранения и так далее? Те, кто по идее призван на наши налоги это делать. Я не первый раз сталкиваюсь вот с такой позицией и, как мне кажется, довольно прагматичной, тем не менее, когда, конечно же имеются структуры, которые, по идее, должны за что-то отвечать, но все равно все на себя берут добровольцы рано или поздно, и мне кажется, что мы потихонечку приходим к созданию, хорошо это или плохо, я не знаю, но потихонечку мы приходим к созданию таких параллельных структур. Мусор убирают блоггеры, там, я не знаю, помощью занимаются.

Е. ГЛИНКА: Ну, это не плохо, это же есть во всем мире, почему все у нас надо… понимаешь, проблема между благотворительными фондами и государством – что государство видит любое сотрудничество как противостояние, понимаешь. Вот, во всем мире, включая даже, да, неблагополучную Украину и Белоруссию, да, вот страны бедные, беднее России, совершенно точно, или благополучную Америку, благополучную Европу, когда существует какой-то благотворительный фонд или какое-то гражданское движение, да, то им точно не мешают. А у нас сразу это как какая-то война. Я была в каких-то эфирах, в которых я имела несчастье пересечься с чиновниками, или с которыми я пересекаюсь, когда мы решаем проблемы наших пациентов, которые обращаются в фонд, которые не имеют денег или возможности поехать и оформить свои бумаги на бесплатное лечение, ну и так вот, всякие нюансы, то, понимаешь, диалога у нас не получается. Это все время, это борьба, понимаешь, они почему-то видят нас как врагов, просто враги сидят, которые лезут и мешают. Я вот тут сижу и занимаюсь своим делом, а тут пришла эта или этот, да, со своими проблемами, и они нас не слышат, вот и мне кажется это самая главная проблема, и что надо перестать бороться друг с другом. Я не прошу никакой помощи никогда у чиновников, я прошу, чтобы мне не мешали, понимаешь, просто не мешали.

А. ПЛЮЩЕВ: А на деле часто мешают, не только в телеэфирах, а вообще, на деле?

Е. ГЛИНКА: Часто.

А. ПЛЮЩЕВ: Чем мешают, например? Если об этом можно говорить, чтобы еще больше не мешали.

Е. ГЛИНКА: Ну, от бесконечного ожидания, да – попробуй еще дозвониться какому-то чиновнику, когда у тебя действительно проблема, да? Реальный больной, у меня есть реальный больной мужчина, бывший журналист-переводчик, который сейчас нуждается в довольно сложной операции и больной очень тяжелый, он не безнадежный, его можно прооперировать, вот, и ты знаешь, я пыталась дозвониться по его вопросу в городской отдел здравоохранения, и я провисела на телефоне 2.5 часа, чтобы понять, для того, что… А больной, просто, ну, действительно на грани отчаяния и который, понимаешь, действительно потерял всякую надежду, и в итоге мне пришлось туда ехать, все равно меня не приняли, потом приехал один из наших добровольцев, и вот эта бесконечная подача бумаг, понимаешь. И потом я уже поняла, почему этот больной грозит покончить собой. Потому что у его нет сил бороться с этой системой, то есть получить то, на что он имеет право.

А. ПЛЮЩЕВ: Про добровольцев я хотел бы отдельно поговорить - их приток, он постоянен, он имеет какой-то, я не знаю, нарастающий характер, как вообще приходят люди?

Е. ГЛИНКА: Они приходят, либо послушав, либо посмотрев какую-то передачу, прочтя может какой-то репортаж в газете, либо, в основном, это блоггеры, которые читают Живой Журнал, вот. Огромный приток был в прошлом году во время пожаров, то есть пришли, буквально, тысячи человек, приходили, оставляли свои анкеты, говорили, что будут работать добровольцами, и какая-то часть, безусловно, осталась, вот. Сейчас приходят волнообразно, но приходят, каждый день, наверное, бывает, бывает один человек, бывает десять, которые хотят помочь.

А. ПЛЮЩЕВ: Кто эти люди, расскажите о них.

Е. ГЛИНКА: Абсолютно разные, всегда удивляюсь, потому что это от пенсионеров, которые живут по соседству с подвалом у метро Новокузнецкая, где наш фонд, и до очень состоятельных бизнесменов, которые готовы… Буквально, со мной работает мужчина, который в очень крупном бизнесе, и зовут его Андрей, он очень успешный, и он кормит со мной бездомных каждую среду на вокзале, буквально кормит, то есть он делает самую черную работу – он стоит сзади меня и подает мне коробки с этой едой. И он говорит, что, вот, знаешь, я буду это делать, мне нравится это делать. То есть абсолютно разные, не могу сказать, что мне какая-то категория, что мне там голубые воротнички, или белые воротнички, либо пенсионеры, у меня абсолютно все.

А. ПЛЮЩЕВ: Я напомню, есть у нас… конечно, с трудом пока все работает, но я надеюсь, что заработает в течении эфира…

Д. БОРИСОВ: Должно, да.

А. ПЛЮЩЕВ: SMS: +7 985 970 45 45 и в Твиттере есть такой vyznon , вы на всякий случай дублируйте для меня, например, или для Борисова – ddb1 или plushev, соответственно, мы попытаемся от вас что-то получить, потому что по технике мы не очень пока получаем. Елизавета Глинка, доктор Лиза у нас в эфире, ваши вопросы, ваши реплики будут сегодня не лишними совершенно. Есть вопросы от наших слушателей, которые они задавали до программы на сайт, вот это мы можем видеть пока точно. Инженер из Москвы спрашивает: «А как вы относитесь к эвтаназии и должен ли неизлечимо больной иметь выбор?»

Е. ГЛИНКА: Я к эвтаназии отношусь отрицательно, потому что, ну это мое мнение, это вопрос, который я никогда не обсуждаю, и отвечать на этот вопрос мне очень сложно. Моя позиция такая – не я давала эту жизнь, и не мне ее отнимать. О выборе больного… этот выбор никто ведь не отнимает у больного, правда, человек, который решил с собой что-то сделать с собой, он обязательно сделает, я не считаю, что это должно делаться руками врача. Я считаю, что врачи должны обезболить данного больного, подойти к нему так, чтобы он достойно уходил из жизни, понимаете?

А. ПЛЮЩЕВ: Вопрос, собственно, о котором мы уже говорили, в некотором смысле, но к нему можно вернуться и так поставить точку, что называется. Программист из Риги спрашивает: «Какова доля государственного финансирования в вашей деятельности и является ли она основной частью?».

Е. ГЛИНКА: Плохая эта доля, вот, но я считаю, что это совершенно справедливо, что частный фонд не финансируется государством, и я бы не хотела пойти ни на какой финансирование. Фонд полностью частный, финансируется он и бизнесменами, и пенсионерами, и, в общем, мне грех жаловаться, потому что действительно со всех регионов России люди присылают, с такими трогательными письмами, какими-то пожеланиями. К сожалению, больных становится тоже больше, понимаете, но мне просто надо научиться говорить «Нет».

А. ПЛЮЩЕВ: С другой стороны, о расширении деятельности мы говорили перед эфиром, о том, что существенно была расширена сфера деятельности вашего фонда за последнее время.

Е. ГЛИНКА: Да, это правда, потому что я начинала с помощи обреченным, не онкологическим больным, потом стали обращаться обреченные онкологические больные, которым мы тоже не отказываем, потом стали обращаться бездомные, и для них был выделен один день в неделю, да, а сейчас 5 дней в неделю, когда они приходят и просят либо отправить их домой, то есть мне действительно пришлось сократить, я отправляю, я здесь хочу сказать, по радио, не присылайте ко мне каждого бездомного, которого найдете на улице, – я отправляю домой только больных и раненых бездомных, то есть тех, которые либо выписаны из больницы, либо получили какую-то травму, или увечье, подожженные, зашитые и переломанные там, и так далее. Ну и малоимущие тут, 4-я категория, которой я тоже никогда не отказываю, потому что когда люди… а ко мне от хорошей жизни еще никто не пришел.

А. ПЛЮЩЕВ: А почему вы расширили, и главное даже, как вы в себе почувствовали силы, что можете заниматься уже еще кем-то?

Е. ГЛИНКА: Саш, если б вы видели больных, которые приходят в этот подвал, вы бы тоже нашли в себе силы, потому что это люди, которым буквально некуда пойти.

А. ПЛЮЩЕВ: Вообще, вот этот вопрос поиска сил, он, собственно, у меня был едва ли не ключевым и единственным, когда я шел сюда на эфир, не в смысле расширения деятельности, а вообще. У вас это откуда берется?

Е. ГЛИНКА: Не знаю.

А. ПЛЮЩЕВ: Я потому что, я не уверен, что вот, например я бы, нашел в себе силы, серьезно.

Е. ГЛИНКА: Да вы просто не пробовали.

А. ПЛЮЩЕВ: Может быть, может быть. Не знаю, это серьезно. Тут наша коллега, Ирина Воробьева, которую Елизавета Глинка, может быть, знает, я не знаю…

Е. ГЛИНКА: Да, знаю.

А. ПЛЮЩЕВ: Ира тоже занимается, ну, какой-то такой деятельностью, я не скажу похожей, но, на мой взгляд, очень благородной, поиском людей, и тоже, дай ей Бог успехов в этом направлении, она просит спросить у доктора Лизы: «Есть ли те, кто относятся к ее деятельности отрицательно, не чиновники, а просто люди?» Тем более, вы, как вы, «правильно» чуть не сказал, как вы сказали, что основная у вас связь это Интернет, а Интернет же это такая сфера, где, Господи, кого только не попадается и каких только реакций людей не попадается.

Е. ГЛИНКА: Да, есть, конечно, отрицательные, но это невозможно, да, всем нравиться, и есть те, которым не нравится, ну, нет тех, кто протестует против помощи малоимущим, основной камень преткновения – это бездомные. Потому что многие считают, что их надо уничтожать или посылать в какие-то резервации.

Д. БОРИСОВ: Типа – сами виноваты.

Е. ГЛИНКА: Да, типа, сами виноваты, это самое, вообще, знаешь, это самая страшная позиция, потому что люди далеко не всегда сами виноваты, вот и мы не всегда знаем обстоятельства, в которые попал тот или иной бездомный, кем он был, и, знаешь, я всегда думаю, что это чьи-то дети и что нельзя так. Я на эти негативы, я реагирую очень спокойно, то есть никак, и раньше я отвечала, а сейчас нет.

А. ПЛЮЩЕВ: Еще о реакциях спрашивают здесь. У нас SMS заработало кстати, ну, да, SMS заработало. +7 985 970 45 45, все мы читаем.

Д, БОРИСОВ: Теперь мы все видим, спокойно присылайте.

А. ПЛЮЩЕВ: С некоторой задержкой, правда, но видим более-менее, да, так что можно присылать и vyzvon в Твиттере. Так вот, заканчиваю тот же самый вопрос, про отрицательное отношение. «На премии Муз ТВ, – спрашивает Ольга, - где вы вышли на сцену с гендиректором канала, вас освистали», но я так понимаю, что это не к Елизавете Глинка относилось, там просто группу музыкальную ждали, а бедные подростки, они же, конечно, не могут без нее пережить лишних 10 минут. «Что заставляет не опускать руки?», спрашивает Ольга в связи вот с этим инцидентом.

Е. ГЛИНКА: Я вам уже ответила на этот вопрос, что это наша работа, это наши больные. Вы знаете, сейчас их так много, что я просто, ни я, ни сотрудники, я же не одна работаю, да, пять человек со мной работает, каждый божий день.

Д. БОРИСОВ: Пять человек всего, это же не так много.

А. ПЛЮЩЕВ: Да это вообще немного.

Е. ГЛИНКА: Пять человек работает, и когда приходит 65 человек, каждый божий день, который говорит, что помогите, надо это и надо то, и как-то с утра они, вот я вхожу, а работаю я в подвале и я когда вхожу в подворотню, я уже вижу эту очередь, которая стоит, и, как бы я мало ни спала этой ночью или откуда бы я ни ехала, они уже кричат: «Маманя приехала!» или «Лиза, привет!». Каждый считает, что он самый любимый, понимаете, вот и поэтому никакие освистания мне совершенно не мешают.

А. ПЛЮЩЕВ: Я смотрю на Елизавету, это, конечно, фантастически сильный человек сидит передо мной, я даже не знаю, откуда это берется, я вот тоже хотел бы.

Д. БОРИСОВ: Энергией и оптимизмом можно заряжаться, это точно, давайте.

А. ПЛЮЩЕВ: Мы, собственно, может быть, мы используем служебное положение, на самом деле, для того.

Е. ГЛИНКА: Пользуйтесь.

А. ПЛЮЩЕВ: Для того и позвали Елизавету Глинку, для того, чтобы чисто самим зарядиться. Вообще, вот это, такая вещь, заразная, мне кажется, как только Елизавета Глинка сказала, что – а вы сами не пробовали? И это, все время рождается мысль, а ведь когда-нибудь, рано или поздно-то попробуешь и, наверное, уже не сможешь заниматься ничем другим, или?

Е. ГЛИНКА: Нет, можно совмещать.

А. ПЛЮЩЕВ: Ну да, либо ты не сможешь этим уже не заниматься, чем-то, вообще любой, активистской такой деятельностью. А кстати, если сравнить ситуацию у нас и в Соединенных Штатах, в чем разница между такими, гражданскими проявлениями?

Е. ГЛИНКА: Их там больше, их там гораздо больше. Там есть те, которые покормят бездомных, те, которые их развлекают, те, которые их трудоустраивают, те, которые восстанавливают документы и все они как-то между собой. Вот там нету, там нет конкуренции между фондами благотворительными. Я вот с ужасом…

А. ПЛЮЩЕВ: А у нас есть?

Е. ГЛИНКА: Есть, есть, есть.

А. ПЛЮЩЕВ: А в чем проявляется, подождите, в привлечении средств?

Е. ГЛИНКА: В привлечении внимания. Я как-то столкнулась с ситуацией, мне сказала пресс-секретарь: «Почему нас не позвали, ты не знаешь?», я говорю: «Я не знаю». Потом она приходит и говорит: «Я узнала, ты знаешь, они нас не позвали, потому что, зная твой характер, они сказали: «Ну, знаешь, тут будет сидеть журналист и все, все перейдут помогать бомжам, а нам надо сделать вот это, это и это». Вот это было 3 года назад, и я поняла, что эта вот правда и существует. То есть вот это отличие в Америке, это совершенно точно есть. Вот, потом это отношение, понимаешь, там не осуждают – у нас осуждают, как ты сказал: «Сам виноват». Почему туда не пошел? Да не может он, не может он. Если бы вы видели, вот, я назову это так, алгоритм, да, получения квоты позорной, на бесплатную операцию или какие-то там льготы. Но это невозможно, здоровый человек не выдерживает, как же больной человек, да, с хрупкой психикой может через вот эти круги ада пройти? Люди сдаются, понимаешь, они не выдерживают вот этого напора, то есть неизвестно, я понимаю, научилась, как получать здесь квоту для пациентов, а они то не знают, не у всех есть Интернет, не у всех есть, почему-то говорю, даже не считают нужным больным сообщить, как это делать, просто не знают, от адреса, понимаешь. У меня был умирающий больной дома, и его мать, вместе с женой, они мотались от Минздрава до Горздрава в какие-то разные окна, потому что им даже никто адрес сказать не мог, а просто говорили: «Вы не туда пришли, идите в следующий момент». Или я тебе скажу, что в другой раз, когда моя помощница тоже получала квоту на одного погибающего пациента, она мне звонит, говорит: «Слушайте, здесь лежит синяя, на кушетке, женщина - и она говорит – я не могу ничего». Я говорю: «Залезь ей в карман, может там лежит какой-то там у нее, либо препарат увидишь какой-то – я говорю - она в сознании вообще?», она говорит: «Да я не знаю, она синяя и хрипит», я говорю: «А ты где?» - «Я в Минздраве».

Д. БОРИСОВ: А, никто не подходит.

Е. ГЛИНКА: Нет.

А. ПЛЮЩЕВ: Ну так хорошо еще не в больнице, там тоже бывает, не подходят. Есть очень много вопросов, во-первых, вам очень много передают комплиментов и благодарностей за ваше дело.

Д. БОРИСОВ: Давайте скажем адрес сайта, уж чтобы.

Е. ГЛИНКА: Спасибо всем.

Д. БОРИСОВ: Много вопросов, как помочь, как, там, как перевести деньги, нужна ли какая-то помощь, как можно прийти.

Е. ГЛИНКА: Вся информация, приходить ко мне можно каждый день, кроме среды, когда я работаю на вокзале, вот, мы работаем с 10:00 утра до 18:00 вечера, в пятницу я работаю с 10:00 утра до 22:00 вечера. Адрес: Пятницкая улица, д.17/4 строение 1, телефон 953-94-86. Вся информация есть в моем блоге, если в Яндексе по-русски ввести «доктор Лиза», то тогда высветится наш блог, и там есть все адреса.

А. ПЛЮЩЕВ: Много вопросов, прям можно зачитывать каждый. Алкид из Пензы спрашивает: «От кого вы не возьмете деньги?».

Е. ГЛИНКА: От бедного, совсем бедного человека.

А. ПЛЮЩЕВ: Вы можете оценить это, как бы, визуально?

Е. ГЛИНКА: Вы знаете, во время пожаров ко мне приходили нуждающиеся пенсионеры и отдавали буквально последнее, чтобы мы купили шланги, вот это было страшное зрелище, потому что я не знала как, а потом мы договорились, что они дают свои рубли, а я минимум даю им продукты.

А. ПЛЮЩЕВ: Вот это само по себе с пожарами то, что было, меня тоже потрясло, потому что казалось, что это совсем не ваше дело.

Е. ГЛИНКА: Ну, это точно не мое.

А. ПЛЮЩЕВ: Совсем не ваше дело, да, тем не менее вы занялись и пожарами, это как произошло?

Е. ГЛИНКА: Стихийно. Я прочла пост Черского о пожаре в Белоомуте, и меня просто потрясло, что село абсолютно все выгорело, ни одного дома не осталось, вот, и я написала об этом пост, ну и проснулась знаменитой. Потому что когда я пришла в фонд, то он был завален бельем постельным, чайниками электрическими, то есть всем, что мы потом перевезли погорельцам, потом уже распределяли по всей России. Ну а вторым этапом стало, что какие-то шланги пожарные, переходники, краны и так далее. Сейчас я не так владею терминологией, а прошлым летом я знала и диаметры, выучила и это, да, это было такое время, мы спали буквально по 2 часа, созванивались, Игорь все координировал, а в подвал шли, как я уже говорила, тысячи людей, абсолютно разных сословий. От пенсионеров, которые несли чай, мыло, то есть вот они свое последнее брали, до крупного бизнеса, который это в роскошные джипы грузил и вез.

А. ПЛЮЩЕВ: Второй раз за наш эфир, вы упоминаете имя Игоря Черского, я просто для тех, кто, может быть, не знает из наших радио слушателей, хотя Игорь был, например, у меня в «Точке», да и вообще, о нем сообщалось, как-то упоминалось, когда была вот эта история с пожарами. Я хочу сказать, что это прекрасный человек, во-первых, во-вторых, интересный блоггер, и Игорь Черский, опять же, вы легко найдете, если заинтересуетесь, с помощью любой поисковой системы, вот таким образом. А я, пользуясь случаем, ему передаю большой привет, поскольку крайне уважаю, и лишний раз, когда он упоминается в эфире, мне приятно. Так, еще есть вопрос, тут отличный тоже вопрос был, вроде моего, я тот имею в виду вопрос, который в самом начале задал, на который можно отвечать до самого конца эфира. Сейчас, секундочку, можно, Дим, мы поговорим?

Д. БОРИСОВ: Да-да.

А. ПЛЮЩЕВ: Тут спрашивали, значит, сейчас. «Возможно ли объективно оценить масштабы катастрофы?», спрашивает Сашко Севченко. «Насколько все действительно кошмарно, в смысле, насколько хуже, чем на самом деле?» Ну, я переведу, переведу все-таки вопрос на, может, более понятный язык. Действительно ли то, что у нас происходит здесь, это можно назвать катастрофой? Вот, ситуация в смысле с бедными, с тяжелобольными людьми, с теми, кому требуется помощь, – это можно назвать словом «катастрофа»?

Е. ГЛИНКА: Нет, нельзя. Можно назвать катастрофой неосведомленность больных о своих правах, вот это катастрофа. То, что они не знают, на что они имеют право, понимаешь, потому что с голода сейчас, в общем, никто не должен умереть, а вот то, что больные не могут дойти, или то, что помощь до них не доходит, вот это беспредел, понимаешь. И вот это действительно катастрофа, потому что не бывает безвыходных ситуаций, всегда можно, любому человеку можно помочь.

А. ПЛЮЩЕВ: Но, как правило, они сами даже не знают.

Е. ГЛИНКА. Они просто не знают, потому что им не говорится, потому что чиновникам лень, недосуг, не знаю, они их достали. Я не знаю, по каким причинам, они приходят и спрашивают элементарные вещи, просто элементарные.

А. ПЛЮЩЕВ: Вот, возвращаясь к Соединенным Штатам, вы говорили о том, что там гораздо больше помощь, там нет конкуренции между фондами и так далее, а теперь почему, почему у нас меньше добровольцев и у нас есть такие вещи, как конкуренция между фондами, и так далее?

Е. ГЛИНКА: Потому что это только начало, потому что не так давно благотворительные фонды были пересчитаны по пальцам, сейчас их тысячи, правда? Потому что сейчас мы набираем опыт, набираем опыт, как работать, что такое работа с больными, что такое закон благотворительности, который был совсем недавно принят и перепринят. Я думаю, что это все наладится в ближайшее время.

А. ПЛЮЩЕВ: Тут спрашивали тоже, что есть мнение, что своей деятельностью вы не только подменяете государство, но еще и чиновников, что называется, «разлениваете». Ну, то есть, им ничего не надо делать, получается.

Д. БОРИСОВ: Снимаете ответственность с них, по сути.

Е. ГЛИНКА: Ну и что?

А. ПЛЮЩЕВ: Ну, что вы по этому поводу думаете, как вы…

Е. ГЛИНКА: Я думаю, что я лучше сниму ответственность с какого-нибудь чиновника, никому не нужного, и помогу больному человеку, вот. Какой ценой это будет сделано, там, чиновник или не чиновник, мне не жалко будет.

Д. БОРИСОВ: Как сочетается ваша работа с вашей собственной жизнью, личной, семейной?

Е. ГЛИНКА: Плохо. Плохо сочетается. Я поздно заканчиваю работу, я очень стараюсь не работать в выходные, но, к сожалению, это не всегда получается.

А. ПЛЮЩЕВ: Ну вы же наверняка еще отвечаете на мобильный телефон, когда он у вас звонит, правда ведь?

Е. ГЛИНКА: Ну да, да, да. Я как-то, ну я стараюсь – у меня трое детей, вот, поэтому я очень стараюсь все-таки в какие-то моменты освобождать время. Телефон я, это правда, я никогда его не выключаю.

Д. БОРИСОВ: Но все с пониманием относятся к вашей работе?

Е. ГЛИНКА: Нет, дети не хотят. Вы знаете, у меня такая проблема и с больными, и со здоровыми, и с семьей, и не с семьей – меня никто не хочет ни с кем делить, все хотят, чтоб я была их, вот такая проблема, которая… К сожалению, я сама виновата, я так поставила, понимаете и это ошибка, и я пытаюсь ее исправить, но у меня плохо получается.

А.ПЛЮЩЕВ: Очень много спрашивают вообще про благотворительность, про благотворительные фонды, как там меж ними все происходит, и так далее. Вот спрашивают вас про фонд «Федерация». Это правило или исключение среди благотворительных организаций?

Е.ГЛИНКА: Вы знаете, что – все, что я знаю об этом фонде, это пара скандалов, о которых я прочла в инете. Я считаю, что это исключение. И, может, они и делают что-то. Мне нечего сказать. Я вообще против того, чтобы говорить что-либо. Мне кажется, что все благотворительные фонды априори хорошие. Вот все. Понимаете? Потому что люди, которые пошли этим заниматься, я говорю о своих сотрудниках, которые могли пойти… у меня все способные, все талантливые, все с высшим образованием, и почему-то они выбрали эту стезю. Для меня это загадка. Поэтому мне кажется, что это все очень хорошие люди.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну а разве не было скандалов с различными благотворительными фондами, которые собирали деньги и обманывали тех, кто их финансировал? Ну, вообще…

Е.ГЛИНКА: Они были. Но я не знаю ни один, который закончился бы чем-то. Все это было на уровне разборок, я отслеживаю такие вещи, и я никогда не видела… Потому что, говоря о том же фонде «Федерация», да, все кричали-кричали, а потом все-таки три больницы сказали, что да, нам действительно было куплено оборудование. Поэтому – ну, трудно сказать. Обо мне, знаете, тоже не всегда хорошие вещи говорят. Здесь очень трудно сказать, где правда, а где…

А.ПЛЮЩЕВ: Хотел спросить – самое страшное обвинение, которое вам предъявляли, или, может, самое абсурдное?

Е.ГЛИНКА: Продажа бездомных.

А.ПЛЮЩЕВ: А, вы продавали.

Е.ГЛИНКА: Я продавала.

Д.БОРИСОВ: На органы?

Е.ГЛИНКА: Продажа бездомных на органы. Пиар на крови. Ну, это, знаете, тут долгий разговор. Плохой стиль моего журнала.

А.ПЛЮЩЕВ: Плохой стиль журнала – это, конечно, самое страшное обвинение, да. Я бы после этого… даже не знаю, как работать, как жить. Плохой стиль журнала.

Е.ГЛИНКА: Да.

А.ПЛЮЩЕВ: Это страшно.

Д.БОРИСОВ: Бывают у вас пациенты, которые не хотят, чтобы им помогали, а вы видите, что помощь нужна, и все равно…

Е.ГЛИНКА: Я работаю с теми, кого передают соседи, слава богу, у нас еще есть люди, которые живут этажом выше и знают, что кто-то нуждается в помощи. Знаете, бывают, да, среди бездомных бывают те, кто не хочет менять свой образ жизни. А я, в общем, настаиваю, чтобы они его поменяли, и какую-то им даю возможность либо вернуться домой, либо… я абсолютно непреклонна, когда им надо лечиться, то есть когда это больные туберкулезом или больные, получившие тяжелую травму. Тут я… насильно я не делаю, но я, в общем, довольно жестко разговариваю с ними, и это тоже неправда, что – идите все ко мне, я всякого… Я не принимаю в офисе пьяных, вот. Я кормлю всех, это правда, но я не буду разговаривать, если ко мне пришел пьяный бездомный. Я довольно жестко это пресекаю.

Д.БОРИСОВ: Но это же огромная проблема – большой процент их.

Е.ГЛИНКА: Ну, ты знаешь, я работаю с ними четыре года, и вот сейчас они пьяные ко мне не приходят. То есть они знают, что им достанется. Или, если он выпил, то говорит, какая была причина, или – я больше не буду. То есть они, в общем, молодцы. Они у меня все перележали в клиниках. Знаете, вот умение договариваться с ними говорит не о том, что я хороший человек, а о том, что они тоже люди, что их можно повернуть и как-то в этой жизни определить, как и любого больного.

А.ПЛЮЩЕВ: А они часто обманывают?

Е.ГЛИНКА: Сейчас нет. Раньше часто обманывали.

А.ПЛЮЩЕВ: В основном это чего касается?

Е.ГЛИНКА: Раньше они рассказывали какие-то фантастические истории о потерянных мамах, они у меня все были детдомовцы. Но, поскольку я уже на втором году своего обучения на вокзале, на помойке, я поняла, что к чему, то они мне стали говорить, как другие меня обманывают. Те, кто освободился из тюрем. То есть я от них, вообще, я от них научилась больше, чем они от меня. что они от меня – мыть руки, принимать лекарства, ложиться, проходить флюорографию и так далее. А они мне дали гораздо больше. Я, например, полностью знаю УК России. И я знаю статьи, за которые чаще всего сидят. Я знаю, что сейчас освобождаются люди, которые сидели в 90-е годы, потому что они приходят ко мне на вокзал. У нас постпенитенциарная система, говоря о проблемах в России, полностью разрушена. То есть люди вынуждены…

Д.БОРИСОВ: Она была?

Е.ГЛИНКА: Была, наверное, была. Потому что сейчас они хотят в тюрьму. Вот люди, которые посидели на туберкулезных зонах, они говорят: «Доктор Лиза, я хочу обратно. Ну что же, мне пойти завалить кого-нибудь? Ну что ж мне сделать? Я хочу обратно». Честное слово, да. И вот они говорят об этом, о том, что им хочется обратно. Потому что я знаю только единственный фонд, и то, он частный, не государственный, который оказывает помощь женщинам, освободившимся из колоний, а мужики, которые освободились, они не нужны никому. И вот они оседают в Москве. Естественно, их вовлекают обратно в это криминальное прошлое. И я прекрасно знаю «моржовки», где они живут и лежат и переживают тяжелейшие зимы, и в итоге… а это не спившиеся люди, а люди, которым можно вернуться, уж не за такие страшные преступления они сидели.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну, в обществе же существует, мне кажется, стойкое неприятие подобного рода людей. Типа того, что – никто не тянул нарушать закон, а раз нарушил, то все, теперь до конца жизни ты за это несешь ответственность, за эти последствия.

Е.ГЛИНКА: Ну, их убить теперь? Но это ж тоже люди. Ну что же, их убивать теперь, этих людей? Или не кормить их? Куда их? За 101-й километр? Сейчас нет таких поселений. Куда? Они все равно аккумулируются в Москве, хотите вы или нет, эта проблема есть. Можно любить, можно не любить. Я всегда призываю, я говорю, не надо, я не говорю, общайтесь с этими людьми, но хотя бы не поджигайте и не убивайте и сами не совершайте преступления по отношению к ним. Потому что – как мы относимся, так и к нам относятся. В каждом есть человек.

А.ПЛЮЩЕВ: Очень много спрашивают о роли церкви, церквей, религиозных людей, о религии в вашей деятельности.

Е.ГЛИНКА: Сложный вопрос. Что я могу сказать? Что церкви присылают мне очень много бездомных, которые обращаются к ним. Из чего я могу сделать вывод, что у церквей, наверное, непростое время, потому что количество больных и нищих, которые пришли за последний месяц, оно, я специально даже подумала и посчитала, больше 52 человек пришло за последние четыре недели, которые были посланы из разных церквей к нам.

А.ПЛЮЩЕВ: Здесь вам задают вопрос, тоже на который, может быть, можно отвечать очень долго, а может быть, можно ответить и двумя словами. Главное, что вы поняли. И что самое страшное в людях?

Е.ГЛИНКА: Я поняла, что человека можно увидеть за любыми обстоятельствами, что так не бывает, знаете, зверей, что люди всегда остаются людьми. Те, которые приходят за помощью, то есть те, которые пришли за помощью или которых ты находишь на улице. Вот. А самое страшное – это… а вот это я до сих пор не определила. Потому что иногда мне кажется, что это безразличие, иногда мне кажется, что это жестокость. Иногда мне кажется, когда я вижу одиноких больных, что это одиночество. Я не знаю. Смерть, наверное, самое страшное.

А.ПЛЮЩЕВ: Наша коллега Ирина Воробьева, опять же, спрашивает, в чем вы нуждаетесь прямо сейчас, что больше всего нужно сейчас – волонтеры, деньги, распространение информации о фонде?

Е.ГЛИНКА: Сейчас мне нужно собрать в школу 20 детдомовских детей. 20 человек, которые закончили коррекционный детский дом и идут на первый курс колледжа учиться на поваров. Дети с легкой степенью умственной отсталости. Все они сироты, у которых либо погибли родители, либо лишены родительских прав. Благодаря блогерам, читателям, мы обустроили им квартиры и принесли им то, в чем они нуждаются, от белья до занавесок. Но это 20 детей, которых нужно собрать, им нужны тетрадки, им нужны ручки, маркеры, им нужно, чем заклеивать, когда ошибки делают, им нужны ластики, карандаши. Вот это нужно на 20 человек. Плюс пять человек вот этих детей в Казани, мне бы хотелось их тоже собрать в школу, и там надо пять рюкзаков.

А.ПЛЮЩЕВ: Все это к вам можно приносить?

Е.ГЛИНКА: Это можно приносить ко мне в фонд, говорить, что это конкретно детям из детского дома или детям из Казани.

Д.БОРИСОВ: Пятницкая улица…

Е.ГЛИНКА: Дом 17, дробь 4, строение 1.

А.ПЛЮЩЕВ: Я напоминаю, у нас есть смс +7 985 970 4545. В Твиттере наш абонент vyzvon виртуальный живет. Вспоминают про концерт, который делала Елена Погребишская, автор фильма о вас замечательном, в поддержку фонда. Ну, наверное, о том, будут ли еще благотворительные концерты подобного рода, лучше у самой Елены спросить – я надеюсь, она в ближайшие какие-нибудь «Попутчики» будет у нас, давно не было, кстати.

Д.БОРИСОВ: Мы соскучились.

А.ПЛЮЩЕВ: В «Попутчиках», кстати, ее совсем не было. Была в каких-то предыдущих реинкарнациях. Ну вот, я просто хотел, чтобы Елизавета Глинка немного рассказала о том и хороший ли это опыт, таким образом привлекать средства, помощь и внимание, вот этот вот благотворительный концерт.

Е.ГЛИНКА: Внимание – да, средства – нет.

А.ПЛЮЩЕВ: Не приносит?

Е.ГЛИНКА: Нет, я бы не сказала…

А.ПЛЮЩЕВ: Или там цели даже не было?

Е.ГЛИНКА: Там не было цели. Это был наш первый опыт. И, в общем-то, все, что мы собрали, это было порядка 35 тысяч долларов, и все это, конечно, ушло на больных. А сейчас, если кто-то согласится организовывать этот концерт, потому что много артистов и много журналистов, надо их как-то объединить. И если мы решим это делать, то уже будет целевое, потому что мне пора менять мою «скорую помощь», она уже старая. Вот.

А.ПЛЮЩЕВ: Я не знал об этом – у вас есть своя «скорая помощь»?

Е.ГЛИНКА: Да, Миронов мне купил пять лет назад.

А.ПЛЮЩЕВ: Слушайте, а сейчас же… вот да, Миронов, я совсем тоже вспоминал о том, что у вас такие, скорее, наиболее тесные отношения…

Е.ГЛИНКА: У него наиболее тяжкая функция, потому что он содержит фонд непосредственно. Это то, чего не делает практически никто. То есть без него я могу смело закрываться, потому что мы, действительно, не выдержим. То есть он взял на себя бремя содержания – подвал, аренда, охрана и так далее.

А.ПЛЮЩЕВ: Сейчас для вас как-нибудь ощущаются вот эти трудности, которые вокруг партии существуют?

Е.ГЛИНКА: Нет, он – «пацан сказал, пацан сделал», вот он из таких. Он сказал, что бы ни случилось, я этот фонд не оставлю. И, в общем, пока грех жаловаться.

Д.БОРИСОВ: То есть это, по сути, основной источник финансирования?

Е.ГЛИНКА: Нет, это не основной источник финансирования, это источник финансирования содержания самого фонда, и самых тяжелых больных, то есть я ему говорю об этих больных, то, о чем я не пишу, то есть это самые, ну, такие тяжелые ситуации, о которых просто невозможно рассказать, и я обращают к нему, и он, как правило, то есть не как правило, а он помогает, таких он берет. А все, что присылают слушатели и читатели, это идет только на больных.

Д.БОРИСОВ: А фильм, который снимала Лена Погребижская, вот если сравнивать с концертом, отдача в плане сбора средств была выше?

Е.ГЛИНКА: Да.

Д.БОРИСОВ: Прямо заметно ощущалось?

Е.ГЛИНКА: Заметно ощущалось. Потому что после фильма пришло огромное количество народу, почти столько, сколько пришло в пожар, правда. Очень много народу пришло.

А.ПЛЮЩЕВ: Еще один вопрос о ваших личных, так сказать, навыках, что ли, я не знаю. Вам, по сути, пришлось осваивать интернет, блогосферу, да? взаимоотношения там и там далее. Это вам как давалось, легко, нелегко?

Е.ГЛИНКА: Нет, нелегко. Во-первых, я просто плохо соображаю в интернете, для меня компьютер – это печатная машинка и не более того. С трудом научилась отвечать на комментарии. Потом я училась как-то разрешать конфликты, которые возникают. Сейчас я нашла вот такое, что я на злобные выпады не отвечаю никак, но иногда я могу кому-то из друзей сказать: «Смотри, почитай, чего пишут». А у нас люди добрые, они щедро делятся ссылками - о тебе это сказали или это сказали. Я узнала, что со мной развелся муж. То есть какие-то очень интересные вещи я о себе узнаю в интернете. Тем не менее, на зло я не реагирую. Сейчас самое главное – что я реже пишу из-за объема работы. Но все-таки это сейчас такой инструмент для меня, что я не столько прошу сама о помощи, сколько через блог люди сами просят о помощи, потому что я им сказала, что в процентном отношении 40%, а 60% - это с улиц приходят, я не знаю, как они нас находят, а 40% - это просьбы о помощи, вернее, мой пост, где оставляют люди свои комментарии или открытые комментарии о людях умирающих или замерзающих, гибнущих людях Москвы и регионов России. Вот, эта работа, как в понимаете, у нас круглосуточная, и я это мониторю, и сотрудники мои мониторят. То есть человек, который попал в беду, чтобы очень оперативно мы могли ему чем-то помочь.

А.ПЛЮЩЕВ: Я так понимаю, может быть, это ваши знакомые смсят, я, честно говоря, не знаю. «Лиза, слушаю вас, мой половин напомнил смской о передаче, возвращаюсь с вокзала. У него сегодня день рождения. Он слушает вас. Поздравьте его, пожалуйста. Ева Лось».

Е.ГЛИНКА: Ева Лось – это наш доброволец, да, Ева, я поздравляю твоего… кто там?

А.ПЛЮЩЕВ: Половин.

Е.ГЛИНКА: Половина я поздравляю с днем рождения, я рада, что он нас слушает, как я понимаю, в городе Харькове.

А.ПЛЮЩЕВ: Ух ты, в городе Харькове! Это значит, через интернет. Там у нас нет вещания. Это замечательно, здорово. Елизавета Глинка у нас сегодня в гостях, доктор Лиза. Мы говорили только что про освоение интернета, про общение там и так далее. Но мне кажется, что даже самим, собственно, ником, «доктор Лиза», сразу убирается какой-то барьер. Вот с вами часто общаются запанибратски?

Е.ГЛИНКА: Да.

А.ПЛЮЩЕВ: Называют Лиза, доктор и так далее?

Е.ГЛИНКА: Да, меня Елизавета Петровна крайне редко. А, еще внуки меня зовут «Елизавета Петровна». Или Лиза, или доктор Лиза.

А.ПЛЮЩЕВ: Как вам это?

Е.ГЛИНКА: Нормально.

А.ПЛЮЩЕВ: Нормально? Хорошо?

Е.ГЛИНКА: Да.

А.ПЛЮЩЕВ: Причем, ведь часто, мне кажется, это может быть неприятно. Нет?

Е.ГЛИНКА: Нет, я привыкла.

Д.БОРИСОВ: Где в плане чиновников и вообще государственная машина работает сложнее – в России или на Украине, по опыту?

Е.ГЛИНКА: В России. Потому что они, знаете… на Украине я хоспис открыла буквально за три месяца, от начала и до конца. Уже через 90 дней там лежали 13 больных, в Киеве, это было 17 лет назад. 12, извините. А вот здесь они жесткие, они жестокие, понимаете? Они не только вредят, они еще и ругаются, совершенно непонятно, чем мы так мешаем. Безусловно, труднее здесь. Знаете, я здесь пять лет, и мне не удалось построить больницы для бедных, в которой могут лечиться бедные абсолютно бесплатно. Мне не удалось этого сделать.

А.ПЛЮЩЕВ: Это вот такой парадокс получается. Вот этот тезис о том, что ты выполняешь работу чиновника, снимаешь с них ответственность и так далее, и в то же время такое потрясающее противодействие. Казалось бы, те, кто делает за тебя твою работу, снимает ответственность, уж по меньшей мере им нужно не мешать. Ну, единственное, что мне приходит в голову, что рано или поздно встанет вопрос вообще о необходимости чиновников, если все так замечательно идет у добровольцев. Вот какой мотив. А так, вот убей, не пойму этого противодействия.

Е.ГЛИНКА: Ты сейчас это наговоришь, а завтра нас закроют. Чиновники сейчас услышат – «Плющев с Дмитрием сказали – чиновники, и не нужны!» И вот завтра меня у фонда встретят и скажут: «Знаешь, что? это ты не нужна, а мы нужны и мы вечны!»

Д.БОРИСОВ: Что для осуществления вашей мечты нужно конкретно, для построения больницы?

Е.ГЛИНКА: Я ищу здание, я ищу средства на то, чтобы построить. Моя мечта – двадцатикоечная больница, в которой будут лежать бедные люди. Москва, регионы, мне все равно. Действительно бедные люди. Поскольку я занимаюсь все-таки паллиативной медициной, это будут и тяжело больные, и умирающие. Чтобы вот у них было такое место. Именно больница для бедных. И что для этого надо? все для этого нужно. Сколько я ни писала, сколько я ни говорила, что нам необходимо такое, к сожалению, нам пришли отказы. И я два года уже такие письма, изыскиваю возможность найти для них здание подходящее и средства и силы осуществить.

Д.БОРИСОВ: Ну, будем надеяться, что нас слушают не только те чиновники, которые могут решить, что нужно вас закрыть, но и те, которые наконец решат, что нужно и помочь.

А.ПЛЮЩЕВ: Меня слушают те, которые решат, что можно закрыть или нужно, а тебя как раз…

Д.БОРИСОВ: Будем надеяться, что наших больше. Спасибо большое, Елизавета Глинка, доктор Лиза.

Е.ГЛИНКА: Вам спасибо.

Д.БОРИСОВ: Это была программа «Попутчики». Дмитрий Борисов, Александр Плющев. Пока.