Егор Дружинин - Попутчики - 2011-05-01

Д.БОРИСОВ: Добрый вечер. Вы слушаете радио «Эхо Москвы». 23 часа и 5 минут в российской столице, меня зовут Дмитрий Борисов. Александр Плющев тоже здесь. Привет.

А.ПЛЮЩЕВ: Добрый вечер.

Д.БОРИСОВ: Программа «Попутчики» начинается, и до полуночи мы здесь будем вместе с Егором Дружининым. Добрый вечер.

Е.ДРУЖИНИН: Здравствуйте.

А.ПЛЮЩЕВ: Добрый вечер. Мы сегодня посчитали, была программа «Аргентум» такая, которая прародительница, собственно, «Попутчиков» и посчитали, что Егор Дружинин у нас был 4 года назад аж.

Д.БОРИСОВ: Думали, позавчера.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну да. Не, ну думали в прошлом году, нет, ну, максимум в позапрошлом. Оказалось, что 4 года – тогда приходил Егор вместе с Дмитрием Хоронько, добрым тоже нашим знакомым. И за эти 4 года, наверное, много всего произошло.

Е.ДРУЖИНИН: Дело в том, что когда мы приходили с Димой в прошлый раз, собственно, наш визит был посвящен концерту, настоящему большому, скажем так, концерту. Не клубному, а концертному концерту, который был у Димы в концертном зале «Мир». И я помогал ему как режиссер справиться с этим нелегким делом. И как артист, собственно говоря. Там был номер, который я помогал ему стучать, я имею в виду чечетку. И даже пугал слушателей своим вокалом. С тех пор я делаю это регулярно в мюзикле «Продюсеры», пою роль Лео Блума.

С тех пор очень многое произошло. Я снял кино, Дима продолжает работать, мы с ним спродюсировали однажды с перепуга один очень интересный материал – надо будет как-нибудь поделиться с вами этим материалом. Но он, к сожалению, не вышел. Мы сделали всю музыкальную составляющую его проекта, но, тем не менее, канал СТС не смог тогда порадовать зрителей нашим спецпроектом.

Ну, за спиной еще пара спектаклей, которые я поставил как режиссер и как хореограф. И, вот, только что вышел спектакль «Всюду жизнь», буквально 28-29 числа мы сыграли премьеру. А сегодня 1-е – и вас с праздником.

А.ПЛЮЩЕВ: Спасибо.

Д.БОРИСОВ: Взаимно.

А.ПЛЮЩЕВ: Спасибо, и вас тоже, да. Я видел вопросы, которые приходили на сайт перед нашей сегодняшней программой. Там как раз спрашивали про спектакль «Всюду жизнь», про происхождение названия, имеет ли оно отношение к одноименному фильму и так далее.

Е.ДРУЖИНИН: Нет, к фильму никакого. Имеет отношение, наверное, к, скажем так, если не пародии (пародия – наверное, слишком резкое определение), но парафраз на известную картину был у Митьков. Я не помню, у кого именно из них, кто именно автор этой картины, которая запомнилась мне. И там похожая ситуация, только там вагон стоит в абсолютно голой степи, и он не прицеплен ни к какому составу, ничего нет, он стоит одиноко на одноколейке. Но там какая-то жизнь – там какое-то белье сохнет, какой-то дымок идет из какой-то трубы, торчащей из окна. В общем, всюду жизнь. Даже, вот, в середине степи есть крыша над головой, есть пара людей и все – уже начинаются интриги, взаимоотношения, любовь, ненависть, проблемы и так далее. Вот, наш спектакль, собственно говоря, этому и посвящен.

А.ПЛЮЩЕВ: Егор Дружинин сегодня с нами едет. Нам надо же раз в 7 минут напоминать – ты не забыл об этом?

Д.БОРИСОВ: Я поставил себе будильник. (смеется)

А.ПЛЮЩЕВ: Будильник? Он еще не сработал пока?

Д.БОРИСОВ: Нет, еще не сработал, потому что рано.

Е.ДРУЖИНИН: А если сразу напомнить много раз, потом останется много времени.

А.ПЛЮЩЕВ: А это не накапливается. Вот, как бывает, радиация накапливается в организме, а это не накапливается.

Д.БОРИСОВ: Да, у нас есть мобильный телефон, который всегда с нами, его номер +7 985 970-45-45 – туда вы можете присылать свои SMS-сообщения. И как хорошо, что у нас нет видеотрансляции, а то пришлось бы еще 5 абзацев вам прочитать.

А.ПЛЮЩЕВ: Да. Тоже такая обязанность.

Е.ДРУЖИНИН: Послушайте, друзья, в День трудящихся вы, по-моему, должны выглядеть менее ленивыми. Вы должны как-то бодренько.

Д.БОРИСОВ: Нет, мы же оттрудились. Мы только что с субботника, с воскресника с Плющевым.

А.ПЛЮЩЕВ: Это раз. А во-вторых, когда ты одно и то же всем рассказываешь, еще половину слов не понимая, оно, конечно, выглядит замечательно у нас.

Д.БОРИСОВ: Да. Мы эти все слова знаем, но не будем повторяться.

Е.ДРУЖИНИН: Послушайте, в соседнем буквально здании или даже в этом же самом здании у меня знакомый трудился на радио – это было в 90-е годы, и вот там это все напоминало театр абсурда. Так что мне кажется, что сегодня намного лучше чем тогда.

А.ПЛЮЩЕВ: Безусловно. Кто бы, собственно говоря, спорил.

Д.БОРИСОВ: Я протестую, я протестую.

Е.ДРУЖИНИН: Нет? Не согласен?

Д.БОРИСОВ: Как это: мы и не театр абсурда? (все смеются) Егор? Так невозможно. Что с мюзиклом «Продюсеры»? Я, например, вот...

Е.ДРУЖИНИН: С ним все хорошо.

Д.БОРИСОВ: ...никак не схожу. Он продолжает жить? Цветет и пахнет?

Е.ДРУЖИНИН: Да, как раз в отличие от других мюзиклов вы можете не спешить. Мы продлили... Я говорю «мы», хотя, на самом деле, я к этому не имею никакого отношения, потому что в этом мюзикле я исполняю роль и не более. Там, может быть, еще пару хореографических па в силу склонности к профессии. Ставила спектакль как хореограф моя хорошая знакомая Жанна Шмакова, и она просто постеснялась в какой-то момент, говорит: «Вот тут давай ты сделаешь сам». И там в каких-то номерах я сделал для себя хореографию сам.

А все остальное было сделано режиссером Беловым и целой огромной бригадой постановщиков, на мой взгляд, высоких профессионалов. И главное свое слово сказал Сан Саныч Калягин в определенный момент, и спектакль ожил. И надо сказать, что это не лицензия.

Д.БОРИСОВ: То есть это не тот же самый спектакль Мела Брукса?

Е.ДРУЖИНИН: Это лицензия, но это лицензия второго уровня, то есть это лицензия, оставляющая право постановщикам или тем людям, которые берутся это делать, в принципе, делать свой оригинальный спектакль. То есть это та лицензия, по которой покупается только сценарий и музыкальная партитура.

Так что спектакль абсолютно оригинальный. Более того, есть люди, которые сравнивают наш спектакль с Бродвейским, и часто сравнение, как бы, заканчивается в нашу пользу. Более того, есть комиссия специальная, которая оценивает в любом случае соответствие спектакля определенным стандартам. То есть правообладатели, все-таки, этот стандарт каким-то образом пытаются блюсти. И их наш спектакль устроил на все 100. Спектакль будет жить еще как минимум 2 года, поэтому можете не торопиться.

А.ПЛЮЩЕВ: Да... Так не придет никто.

Е.ДРУЖИНИН: Нет, такого у нас не бывает. У нас этот спектакль пользуется абсолютным успехом, у нас аншлаг...

Д.БОРИСОВ: Там сложно бывает купить билет на дату.

Е.ДРУЖИНИН: Нужно еще принять во внимание, что в театре всего 500 мест – это небольшой, очень уютный театр, очень хорошо оснащенная сцена.

Д.БОРИСОВ: Ну еще бы: столько строили. Построили в таком месте.

Е.ДРУЖИНИН: Ну, мне кажется, что просто есть некое несоответствие оснащению техническому самого театра, и количеству зрительских мест. Потому что, ну, грубо говоря, представьте себе, там я не знаю, какой-нибудь супер-пупер лайнер, и при этом там 5 мест. При этом это не частный самолет, да? Это же, все-таки, рейсовый какой-нибудь.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну, на Конкорде так и было.

Е.ДРУЖИНИН: (смеется)

А.ПЛЮЩЕВ: Ну почти.

Е.ДРУЖИНИН: И вот это единственное место находилось в том самом носу, который опускался, да?

А.ПЛЮЩЕВ: (смеется) Нет, ну там оно не одно было – там было...

Е.ДРУЖИНИН: Ну, собственно говоря, он поэтому и прогорел.

А.ПЛЮЩЕВ: Вот-вот. С Аэробусом не сравнить.

Е.ДРУЖИНИН: Он был нерентабельным, да.

Д.БОРИСОВ: Я напомню, театр Et Cetera, наши бывшие соседи по Новому Арбату.

Е.ДРУЖИНИН: Абсолютно верно, да. Они, по-моему, у вас тут внизу и обитали.

Д.БОРИСОВ: Да. Красиво сделанное здание, которое я практически ежедневно проезжаю по дороге на работу и с работы. Все время думаю, как же там внутри? И никак не попаду.

А.ПЛЮЩЕВ: Насчет того, что трудно купить билеты на «Продюсеры», нашему слушателю, вероятно, пользователю сайта нашего точно, Василиску-17, менеджеру из России это, во всяком случае, удалось, потому что он ходил с женой недавно, как он нам пишет, и спрашивает: «Не считаете ли вы этот мюзикл чуждым русскому зрителю, ведь, тематика у него довольно своеобразная? Заранее спасибо, успехов в творчестве».

Е.ДРУЖИНИН: Так. Ну, на самом деле, пользователь мог бы ответить сам на этот вопрос, благо, я так понимаю, был на спектакле. Нет, конечно же, он не может быть чужд нашему зрителю – там нет ничего ни в сценарии, ни в том, как он сделан, что было бы нам чуждо. Ну, подумайте сами. Давайте сравним 2 мюзикла, например, мюзикл «Чикаго», в котором я принимал участие как артист, и мюзикл «Продюсеры». И там, и там мне посчастливилось играть главные роли, и в «Чикаго» я в том числе играл роль в ансамбле. И несмотря на то, что это один из моих любимейших мюзиклов, тем не менее, когда я получил приглашение принимать в нем участие, я посоветовался с женой. Она сказала: «Ты понимаешь, что это невозможно, чтобы этот мюзикл был перенесен достойно на нашу сцену?» Я говорю: «Да, понимаю». Там, ну, как минимум такое огромное количество, ну, скажем, сленга, который перевести невозможно без потери юмора или без потери смысла. Но тем не менее, мой ответ был простой: «Даже если это будет провал, я хочу в нем участвовать, в этом провале». И я не жалею ни секунды.

Но понять, конечно же, о чем этот мюзикл наш зритель не может априори по той простой причине, что это сатира, ироничная сатира на, по сути дела, систему юриспруденции американской, на то как человек, заведомо виновный во всем, может выйти сухим из воды. И, на самом деле, мюзикл «Чикаго», поставленный Бобом Фоссом оригинально в семьдесят-каком-то году или в шестьдесят-каком-то году, он продержался недолго – он продержался чуть ли не сезон или два, и потом сошел. Он не пользовался популярностью, он не пользовался спросом.

А потом давайте вспомним дело О.Джей Симпсона такое, громкое в Америке. Дело молодых белых ребят, которые своего знакомого пьянчужку утопили в пруду Центрального парка и были оправданы тем блистательным адвокатом, которого наняли их богатые родители. И так далее. И череда этих дел вернула интерес, скажем так, даже американской публики к подобного рода прецедентам. И в результате, когда Анна Рейнкинг восстановила для фестиваля, который по иронии судьбы проходил в том же Центральном парке, мюзикл «Чикаго» в своей версии, сделав это за 3 копейки в абсолютно черно-белой эстетике, без декораций, только на венских стульях, спектакль вдруг приобрел своего зрителя и инвестора, который, вложившись в спектакль и создав полноценный спектакль, ну, заработал как минимум, наверное, раз в 15-20 больше, чем этот спектакль стоил.

Хотя, мюзикл «Чикаго» продолжает идти, если он идет (я не уверен в этом), только в англоязычных странах. Вернее, даже не в англоязычных странах, а в странах, где подобного рода система, юридическая система, то есть английская традиционная система жива, то есть Австралия, там скажем, Америка и Англия.

А.ПЛЮЩЕВ: Да, в Лондоне точно идет.

Е.ДРУЖИНИН: В Лондоне идет, на Бродвее шел – не знаю, идет ли сейчас, но шел. Все, он был снят всюду. В Испании, в той же Австралии, по-моему, в Аргентине шло «Чикаго» какое-то время. Что касается «Продюсеров», нет нормального русского человека, который ненавидел бы фашизм. И я считаю, что большинство людей относится нормально к тому, чтобы то, что нас пугает, и к тому, что мы ненавидим, справедливо ненавидим, можно было бы высмеять. Потому что, конечно же, фашизм – это такая вещь, к которой нельзя относиться просто снисходительно, это и пугающее явление в том числе. Я привык смеяться над тем, что меня пугает. И поэтому мюзикл «Продюсеры» - это мой мюзикл стопроцентно. А кто его мог еще написать, кто иной как не еврей Мел Брукс, сделав это талантливо? Там каждое слово, каждая шутка легко, кстати сказать, переводимы и Леша Кортнев, по-моему, справился с этой задачей замечательно. Он, правда, был автором текстов песен, я имею в виду автором перевода. Я сейчас, к сожалению, не вспомню фамилию девушки, которая переводила сам текст. Плюс это мюзикл и, вы знаете, пьеса настолько крепкая, что испортить подобного рода пьесу просто невозможно.

Д.БОРИСОВ: Но Мел Брукс – он же просто легендарный голливудский пенсионер, это человек, который там, по-моему, он 20-х годов рождения и у него даже есть Оскар за лучший сценарий.

Е.ДРУЖИНИН: Я не помню по поводу даты рождения, я могу сказать, что фильм под названием «Весна для Гитлера»...

Д.БОРИСОВ: Вот, он ему принес Оскар в 1970 году.

Е.ДРУЖИНИН: Да, но на минуточку, это была его первая картина, и он написал сценарий в соавторстве, основываясь, кстати сказать, на каком-то литературном первоисточнике. То есть это была не его идея написать мюзикл. Даже не мюзикл – этот фильм не был мюзиклом. Этот фильм был о двух продюсерах, которым в голову приходит гениальная мысль сделать спектакль, который провалится, для того чтобы собрать много денег и, так как спектакль проваливается, то деньги не надо возвращать. Но после того как он написал этот сценарий, он понял, что кроме него больше никто не снимет эту картину.

А.ПЛЮЩЕВ: Какая-то такая творческая схема распила.

Е.ДРУЖИНИН: Да-да, абсолютно верно. (смеется) И он пишет этот сценарий, доказывает продюсерам о том, что лучше него никто эту картину не снимет, снимает. Они придумывают мюзикл про фашистов, который ставит сумасшедший режиссер, и он по всем законам должен был бы провалиться. Но публика воспринимает это как сатиру, и спектакль продолжает жить и они в ужасе и шоке, потому что их план проваливается. Они пытаются взорвать театр, для этого они подговаривают настоящего фашиста, который написал этот сценарий, осуществить этот взрыв. Там все идет, естественно, как в любой комедии не так, как задумано, и в результате они оказываются в тюрьме, что их абсолютно не смущает.

Главное, там есть параллельно линия того, что один продюсер вовлекает другого, якобы, в это псевдопродюсерство, делает его абсолютно счастливым при этом человеком. А затем Мел Брукс понимает, что составляющую музыкальную этого фильма можно было бы расширить, и он выпускает на Бродвее сам тоже, и в качестве режиссера в том числе мюзикл полноценный, добавляя туда музыкальные номера. На секундочку, Мел Брукс еще и автор всех песен. Не текстов песен, а композитор всех песен. Я считаю, что он уникальный человек.

Д.БОРИСОВ: Ну, он же в своих фильмах, как правило, сценарий, режиссура и главная роль, причем иногда не одна. Замечательный фильм «Всемирная история Мела Брукса» - если вдруг вы не смотрели, обязательно посмотрите. Просто стоит того. Очень хорош он был, кстати, в русском неправильном переводе, в старой озвучке таким голосом, зажатым прищепкой. Там просто перевод тоже достоин того, чтобы его услышать.

Е.ДРУЖИНИН: То есть это делалось специально? Вы сейчас мне открыли глаза. Занимался нос прищепкой – чтобы голос нельзя было узнать?

Д.БОРИСОВ: (смеется) Мне кажется, вначале так и было за исключением, там...

А.ПЛЮЩЕВ: Говорят, что да. То есть я много раз слышал эту версию.

Д.БОРИСОВ: Да, легенда такова, что так и было: нельзя же, а то вдруг найдут.

Е.ДРУЖИНИН: То есть (говорит в нос) вот это вот, на самом деле, просто-напросто мистификация, да?

А.ПЛЮЩЕВ: В какой-то мере. Но потом, видимо, привыкали.

Е.ДРУЖИНИН: Потом это стало брендом.

Д.БОРИСОВ: Просто когда 250 фильмов так озвучили, уже как-то и без прищепки само. (смеется)

А.ПЛЮЩЕВ: А Ватсон так и не смог обходиться без трубки.

Е.ДРУЖИНИН: Да-да-да. Не будем пересказывать слушателям этот анекдот.

А.ПЛЮЩЕВ: (смеется) Да.

Е.ДРУЖИНИН: Дело в том, что я хочу сказать, что я ловлю себя в последнее время на том, что вот эти, как бы, ужасные с технической точки зрения переводы тех редких видеофильмов, которые, скажем, в детстве мне попадались – они были качественнее намного и лучше, чем те переводы, которые...

Д.БОРИСОВ: Они были с душой, вот в чем проблема.

Е.ДРУЖИНИН: Не, начинается с того, что ты видишь одно название сейчас, а тебе говорят там... Ты видишь название «Смородина», а тебе говорят «Погоня за облаками». Почему? Считают тебя априори конченым идиотом, который даже, вот, не знает английского на таком уровне. Зачем? Причем, это делается официально, принимается такое решение.

Д.БОРИСОВ: Но еще, ведь, с тех пор пошло...

А.ПЛЮЩЕВ: Да, это локализация. Это не перевод, это локализация.

Д.БОРИСОВ: С тех пор пошла традиция еще, вот с тех фильмов не называть те кинопрофессии, которые непонятны, вроде бы, зрителям. То есть идут титры, титр идет, один титр, вроде, переводится, а второй нет.

Е.ДРУЖИНИН: Ну, понятно. Если «Best boy», как же его перевести? Лучший мальчик, что ли? Интересно.

А.ПЛЮЩЕВ: Там, кастинг, понимаешь?

Е.ДРУЖИНИН: Кастинг-директор.

Д.БОРИСОВ: Кастинг даже не переводят. Или, там, все продюсеры – они все просто продюсеры, будь они там исполнительными и не важно, какими угодно.

А.ПЛЮЩЕВ: Раз к фильмам перешли, тут, значит, сегодня у меня утром дочь моя спрашивает, кто будет в «Попутчиках», я ей говорю: «Егор Дружинин». Ей это словосочетание ничего не говорит. Как только я говорю, что недавно ты посмотрела с ним фильм, правда он там совсем маленький, конечно же, сразу буря восторга у нее и сразу она осознала, что это и «Фабрика» была, сразу выстраивается цепочка. То есть по этому фильму она абсолютно идентифицирует. Это, конечно же, один из величайших фильмов моего детства, безусловно. И я хотел вот о чем спросить.

Д.БОРИСОВ: Ты представляешь, как задолбали Егора вопросы?

А.ПЛЮЩЕВ: Абсолютно-абсолютно.

Е.ДРУЖИНИН: Ничего-ничего.

Д.БОРИСОВ: Сейчас в тебя полетит просто вот это вот...

Е.ДРУЖИНИН: Я сейчас пока кофе не закончится, я еще посижу.

А.ПЛЮЩЕВ: А я буду задавать вопрос, пока не закончиться кофе, на всякий случай. Нет, я как раз хотел именно об этом спросить, о том, о чем Борисов меня перебил. А часто он настигает?

Е.ДРУЖИНИН: Ну, я знаю точно еще один момент в моей жизни или почти жизни, когда он меня настигнет, - это 100%. Вы догадываетесь, наверное, о чем я говорю. Вот, если это произойдет, то в первую очередь будут вспоминать именно это, говорит «Сегодня ушел из жизни... (все смеются) незабываемый исполнитель роли Васечкина». И, вот, я себе представляю. И показывают мою детскую фотографию, например, в этот момент. Вот, хуже, по-моему, ничего придумать нельзя.

Да нет, я спокойно, на самом деле, к этому отношусь. Во-первых, потому что я безумно благодарен судьбе, что это случилось. Не в контексте там какой-то популярности, славы и прочего. Просто это был тот опыт, который, наверное, подсознательно даже (не сознательно, потому что в артисты я идти не хотел) сформировал, наверное, мой взгляд на мир как взгляд художника, как взгляд какой-то особенный, как взгляд человека непрактичного, как взгляд человека, который, скорее всего, пытается зафиксировать как раз этот взгляд, каким-то образом его сформулировать, преподнести кому-то и получить от этого удовольствие, если, конечно, это находит отклик. И до сих пор я, собственно говоря, этим и занимаюсь.

А.ПЛЮЩЕВ: Как это возможно было в том возрасте?

Е.ДРУЖИНИН: Вы даже не представляете, насколько дети, на самом деле, самокритичны, трудолюбивы и способны к анализу. Вот, я сейчас, когда смотрю того же Петрова и Васечкина, я помню не просто каждый кадр, я помню, что я пытался в этот момент делать или не делать для того, чтобы выглядеть убедительно на экране. Это мысли человека в возрасте 11-12 лет. Это, действительно, странно.

Но, конечно же, еще мне кажется, что популярность Васечкина – она абсолютно стихийная, она не подготовленная, она спонтанная. Сейчас такой популярности позавидовала бы любая картина. И ее добиваются всеми правдами и неправдами, запуская там какие-то пиар-акции, покупая каких-то пиар-менеджеров, споря с конкурентами, подгадывая числа в отпуска, в театральном показе и так далее, и так далее, и так далее. А у нас это произошло, в принципе, в стране, в которой, ну, наверное, кино было, но...

Д.БОРИСОВ: Так, вот, может быть, поэтому? Конкуренции особой не было.

Е.ДРУЖИНИН: Да нет. Как раз конкуренция была. Давайте вспомним это время, если не сложно.

А.ПЛЮЩЕВ: Там вообще, на самом деле...

Д.БОРИСОВ: Ну, все легенды стали.

А.ПЛЮЩЕВ: Вообще просто. Ну смотри, «Приключения Электроника», «Гостья из будущего». Ну, я называю примерно, там, десятилетие вот это вот.

Е.ДРУЖИНИН: Потом «Красная шапочка», замечательная картина с шикарными актерами.

Д.БОРИСОВ: Да, вот тоже кому-то сейчас икается, я думаю.

Е.ДРУЖИНИН: Да нет, много, на самом деле, этих картин-то было.

А.ПЛЮЩЕВ: А я, знаешь, еще что вспоминал? Что, вот, картины того времени, где играли дети, и кто из них после кино стал заниматься творчеством и стал известен. И я, честно говоря, особенно и не припомнил кроме Дружинина.

Е.ДРУЖИНИН: Не, ну я могу сказать, что Федя Стуков достаточно хорошо работает. Но, опять-таки, у него нет тех амбиций, которые по идее должны были бы у нас быть. То есть никому из нас не хотелось славы, популярности, сцены, там, света софитов, запаха кулис. Нет, только денег. (все смеются)

Д.БОРИСОВ: Но представляете, что с вами было бы, если бы это все было бы в Голливуде?

Е.ДРУЖИНИН: Да, представляю. Я думаю, что карьера была бы решена однозначно.

Д.БОРИСОВ: Всё, всё.

Е.ДРУЖИНИН: Но с другой стороны, мы, во-первых, где родились, там и пригодились. А во-вторых, дело же не в этом. Мне кажется, что... Там, многие говорят «Вы проснулись на следующий день знаменитым. Каковы ваши ощущения?» Вот, хочется этим людям сказать: «Какое, к черту, знаменитым? Вы отдаете себе отчет, про какой год идет речь?» Да, наверное, картина пользовалась популярностью, но эта же популярность – она, ну, скажем, не приводила к пику какому-то там зрительских откликов в какой-то определенный момент времени. Эта популярность растянулась года на 4, на 5, на 6. Началась плавно и плавно же, собственно говоря, как бы, спала, сейчас относительно...

А.ПЛЮЩЕВ: Да сейчас людям только снится, что на 5, на 6 лет тебя могут знать и узнавать.

Е.ДРУЖИНИН: Правильно. Но у меня же ничего в жизни не изменилось после того как я, якобы, проснулся популярным. Как жил в коммуналке, так и продолжал жить в коммуналке. Ходил в ту же школу, в которую ходил? Ходил. Меня же не возили после этого на машине – нет, я на автобусе полквартала туда, там дальше остановок 6 и еще там квартал. Я же не пошел в частную школу – их не было. И денег не было, и, там, популярности особой не было. Ко мне же не ходили журналисты табунами в мою коммуналку.

А.ПЛЮЩЕВ: Егор, вот как человек творческий, как человек уже, который может это оценить, не просто сыгравший роль, а как человек, и поставивший спектакли, и игравший в них и так далее. Вот смотрите. Были фильмы детские, которые мы сейчас перечислили, реально культовые. А сейчас нету. Ну, практически нету. Я не знаю, чего мы можем сказать. Сериал «Кадетство», что еще? Все.

Е.ДРУЖИНИН: Ну, они появятся. Они, безусловно, обязательно появятся. Вот, меня таскали тут даже недавно на передачу, посвященную проблематике детского кино. Я пришел и там был Слава Муругов, и было огромное количество уважаемых людей. И кроме Славы практически все говорили одно: «Дайте денег, дайте денег, дайте денег – мы снимем, мы поднимем, мы сделаем, только дайте денег и еще поставьте нас во главе этих денег для того, чтобы мы эти деньги оставили себе или, там, раздали тем, кому мы считаем нужным, потому что есть еще другие, которые тоже хотят денег и они раздадут каким-то другим, которым они считают нужным раздать».

Мне кажется, что, на самом же деле, спрос рождает предложение. Если наши дети хотят таких фильмов, значит, эти фильмы будут появляться. Видимо, либо наши дети не хотят, либо наши родители не очень думают... «Наши родители»... Их родители, то бишь мы не очень думаем о том, на каком материале мы хотим, чтобы наши дети формировались.

Дело в том, что, во-первых, никто не запрещает показывать те фильмы, которые были. Во-вторых, для того чтобы выходили какие-то новые фильмы, нужно не просто аккумулировать средства, нужно находить, где эти фильмы могут прокатываться. Если ни один федеральный канал, включая, кстати, тот же самый СТС, по сути дела, не готов показывать подобного рода материал, а кинопрокатчики не заинтересованы в том, чтобы привлекать детскую аудиторию на своем материале, этого не случится. Для этого нужно рисковать, а рисковать не хочется. Потому что если мы, предположим, для того же телевидения только покупаем лицензии, делаем практически все сами, то есть пишем сценарий, отходим от оригинальных сценариев, потому что невозможно писать по тем сценариям (там есть какие-то вещи, которые наш зритель просто не поймет, не приемлет), значит, мы берем, по сути дела, только персонажей, только фабулу и лицензию. Главное – формально лицензия, потому что, якобы, ничего не надо придумывать. В результате все равно придумываем, в результате все равно тратим кучу времени, денег, нервов. Но денег, все-таки, меньше. Вот, все-таки, зачем придумывать, когда уже есть? Просто легче купить. Наплевать, что потом все равно создается целая бригада людей, копирайтеров, постановщиков...

А.ПЛЮЩЕВ: Может, под лицензию, все-таки, денег добыть легче?

Е.ДРУЖИНИН: Нет-нет, тут вопрос не в этом. Тут уже же включаются другие механизмы, ну, что касается телевидения, по крайней мере. И в прокате то же самое. Ну, вот, зачем я буду снимать, например, мультфильм двухчасовой, основанный на каком-то нашем, например, материале, если легче прокатить что-то, что уже существует? При том, что есть, как бы, договоренности, есть, ну, как бы, известные схемы, по которым все это происходит. Легче все это приобрести. А уж то, что дети, там, что-то не поймут в этих мультфильмах – ну, мы им там растолкуем, что эти шутки, как бы, частного свойства и они, на самом деле, рассчитаны не на Вась, Петь и Коль, а, там, на Джеков, Джонов и Меланей.

У нас под это дело многие стали так и детей называть, собственно говоря. У меня есть знакомый, у него дочку зовут, ну, чуть ли не Барби – сейчас я не могу вспомнить. Ну, вот, Мелани или что-то в этом роде. И я начинаю замечать, что многие так зовут детей. Наверное, для того, чтобы им были понятнее американские мультики, так, на подсознательном уровне.

А.ПЛЮЩЕВ: Чтобы им было легче интегрироваться в среду их предстоящего обитания, мне кажется.

Е.ДРУЖИНИН: В общем, сколько бы мы ни стонали по тем замечательным фильмам, которые у нас были, уже они не вернутся к нам.

Д.БОРИСОВ: Можно вопрос один? У вас российский автомобиль?

Е.ДРУЖИНИН: Нет, американский.

Д.БОРИСОВ: Почему?

Е.ДРУЖИНИН: Потому что я его купил за смешные деньги.

А.ПЛЮЩЕВ: Он оказался дешевле российского.

Е.ДРУЖИНИН: Нет, я просто и не искал российский. И потом я купил тот автомобиль, который мне нравился. Я хотел именно такой.

Д.БОРИСОВ: Ну вот.

Е.ДРУЖИНИН: Что «ну вот»?

Д.БОРИСОВ: Не знаю, мне как-то просто разговоры о том, что виноваты каналы или виноваты прокатчики, или кто-то там все время виноват...

Е.ДРУЖИНИН: Так нет, в том-то и дело, я об этом и говорю, что никто ни в чем не виноват. Это естественный рост, причем, в уже совсем других рыночных взаимоотношениях. Если мы хотим зарабатывать деньги, то мы не можем, в принципе, сетовать там на государство или министерство, которое не дает денег на что-то, что мы считаем, как бы, необходимым. Мы должны сами в таком случае пытаться этот продукт создать, если мы считаем это нужным. Но так как я же не могу там сделать кино и показывать его, там, вам и еще своим соседям, да? Потому что я, как минимум, потрачу больше денег, чем смогу...

Д.БОРИСОВ: Но если окажется, что это кино настолько гениально и так хорошо, что всем соседям понравится и всем друзьям, я уверен абсолютно, может быть, я убитый оптимист, но...

Е.ДРУЖИНИН: Нет, вы – живой оптимист, я же вас вижу. Нет, я думаю, что вы абсолютно правы. Просто для этого нужно пробовать. Это не выскочит, как бы, вдруг, разом. Невозможно снять такое кино и все вдруг прозреют хотя бы потому, что наш советский зритель, российский (простите, пожалуйста, дорогие слушатели и зрители)...

А.ПЛЮЩЕВ: У нас советский до сих пор.

Д.БОРИСОВ: (смеется)

Е.ДРУЖИНИН: Вот и я о том же. Он, тем не менее, в глубоком плие перед тем, что происходит на Западе. Давайте смотреть на вещи, как бы, честно. И как показывает, ну, любая статистика, мы на свое кино ходим неохотно.

А.ПЛЮЩЕВ: Совсем, да. Это правда.

Е.ДРУЖИНИН: Да. Наверное, и ваш вопрос относительно моей машины – в принципе, у него ноги растут оттуда же.

Д.БОРИСОВ: Оттуда же.

Е.ДРУЖИНИН: Но я честно скажу, что есть в последнее время ряд картин, например, которые появляются, которые дают надежду. Но не думайте – это не «Служебный роман 3» и не что-то там еще.

А.ПЛЮЩЕВ: Какие же?

Е.ДРУЖИНИН: Ну, например, в том числе «Как я провел этим летом», хотя это совершенно, понятное дело, не коммерческая картина. «Неадекватные люди», еще что-то, еще что-то. Сейчас стали появляться эти картины.

А.ПЛЮЩЕВ: Хороший фильм «Неадекватные люди», да. Нет, просто у нас уже который гость, даже кто-то так: «А ты смотрел «Неадекватные люди»?» - спросил у меня. Смотрел. Хороший фильм, правда.

Е.ДРУЖИНИН: Ну, я не знаю, насколько он хороший. Он, по крайней мере... Во-первых, его можно смотреть от начала до конца в отличие, там, от фильма «Ключ Саламандры» или того же самого «Служебного романа».

Д.БОРИСОВ: Как и «Самый лучший фильм 54».

Е.ДРУЖИНИН: Я не видел, к сожалению. Нет, а давайте не сравнивать, потому что мы же про другое кино говорим. Ребят, давайте я вам лучше про театр расскажу? (смеется)

А.ПЛЮЩЕВ: С удовольствием, да.

Д.БОРИСОВ: Егор Дружинин в гостях у программы «Попутчики».

А.ПЛЮЩЕВ: Давайте про театр.

Е.ДРУЖИНИН: Мы говорили про «Продюсеры» - это один мюзикл, в котором я продолжаю участвовать в качестве артиста. А был и есть еще один мюзикл, который мы выпустили в прошлом году в мае, называется он «Любовь и шпионаж». Хотелось бы о нем рассказать хотя бы по той простой причине, что он, скажем, не стал соискателем Золотой маски в этом году.

Мне позвонили, соответственно, из комиссии Золотой маски и предложили мне участвовать в качестве вручантов церемонии, сказав, что, вот, режиссер церемонии очень хочет, тем более что вы лауреат Золотой маски предыдущего года за роль Лео Блума как раз в тех же самых «Продюсерах». И я их спросил: «В какой категории, в какой номинации?» Они говорят: «Ну, вот, как бы, музыкальный театр, мюзикл, оперетта». Я говорю: «Скажите, а что с нашим спектаклем?» Мне говорят: «Нет-нет-нет, мы, к сожалению, не рассматривали ваш спектакль». Я говорю: «Подождите минуточку, я чего-то не понял: а в чем дело?» Они говорят: «Ну, вы знаете, так сложились обстоятельства». Я говорю: «Я понимаю, если бы он участвовал в конкурсе, этот спектакль и не выиграл по каким-то причинам, вы бы нашли другие спектакли, другие мюзиклы, которые были лучше по объективным причинам. Но вообще не выдвигать его – странно, потому что у нас не так много мюзиклов». И этот мюзикл (я занимаюсь мюзиклами достаточно долго), и вообще, как бы, музыкальный театр – это то направление театральное, в котором, я считаю, я кое-что смыслю. И, вот, добротный мюзикл от халтурного я отличить смогу. Вот, наш спектакль «Любовь и шпионаж» - это, на мой взгляд, очень крепкая работа артистов. И несмотря на то, что в нем главную роль играет непрофессиональная актриса Лариса Александровна Долина, тем не менее...

А.ПЛЮЩЕВ: (смеется) Смешно.

Е.ДРУЖИНИН: Ну как? Это парадоксально, но, тем не менее, это так, это правда. Тем не менее, мюзикл-то замечательный. И я надеюсь, что судить об этом тогда уже будут, как бы, не члены жюри Золотой маски, а сами зрители. Мы играли блоками весь этот год спектакль на сцене Театра киноактера, и я думаю, что мы продолжим в следующем году. А причина, кстати сказать, по которой нас не выдвинули, действительно, на соискание премии, парадоксальная: наш проект считается коммерческим. То есть те спектакли, которые не выпущены в театре или театральной труппой, которые пользуются государственными субсидиями и живет на иждивении Министерства культуры (то, о чем мы с вами говорили до этого), он, как бы, искусством не считается, потому что это способ зарабатывания денег.

А.ПЛЮЩЕВ: Не-не, то есть наоборот получается: те, кто не живут на деньги Министерства культуры...

Е.ДРУЖИНИН: Да, это спектаклем не считается. Уже, как бы, не является ни предметом интеллектуальной собственности, ни предметом художественного...

А.ПЛЮЩЕВ: Это средство заработка.

Е.ДРУЖИНИН: Наверное.

А.ПЛЮЩЕВ: То есть, типа, антреприза – все, до свидания.

Е.ДРУЖИНИН: Ну да. То есть получается тогда, там, 80-90%, скажем, того, что происходит на Западе, наша Золотая маска бы не рассматривала, потому что это тоже получается способ зарабатывания денег в том числе.

А.ПЛЮЩЕВ: То есть так, как у конкретных фигуристов каких-нибудь там – есть какие-то странные любители и странные профессионалы, одних не пускают к другим.

Е.ДРУЖИНИН: Вот. Чем отличается наш спектакль, скажем, от того, что идет сейчас? Во-первых, это не лицензия, он абсолютно оригинальный, этот спектакль. С живым оркестром, с небольшой труппой в 13-14 человек, и это история о легендарной шпионке Мата Хари, и очень закрученный сюжет, позаимствованный... Собственно говоря, мы делали спектакль на основе пьесы Елены Греминой «Глаза дня».

Пьеса эта, кстати сказать, с успехом идет в каких-то провинциальных театрах и сейчас. Но мюзикл был написан Максимом Дунаевским, текст Николая Денисова. И на мой взгляд, является таким, как бы, классическим мюзиклом, но абсолютно оригинальным. То есть если сравнивать, скажем, с теми мюзиклами, которые идут сейчас в Театре оперетты, они, к сожалению, идут под фонограмму. Если сравнивать с тем, что делает «Stage Entertainment» во Дворце молодежи, это всегда лицензия. Вот сейчас они решились, кстати сказать, на эксперимент для себя.

Д.БОРИСОВ: Серьезно под фонограмму, да?

Е.ДРУЖИНИН: Где? Нет, ну, я имею в виду под фонограмму оркестра. Нет, все артисты вживую.

Д.БОРИСОВ: А, я так слегка...

Е.ДРУЖИНИН: Нет-нет-нет, упаси боже.

Д.БОРИСОВ: Почему-то мне представилось какое-нибудь шоу фигурного катание такое, когда люди катаются.

Е.ДРУЖИНИН: Нет-нет-нет, ни в коем случае. Все артисты поют вживую. Но так как я не вижу оркестра, например, я невольно... Я-то человек, который знает кухню изнутри, и я знаю, что все актеры поют вживую, при этом все время ловлю себя на мысли, что если я слышу фонограммную музыку, то я перестаю воспринимать живой вокал и от артистов в том числе. Хотя, на самом деле, вещь эта весьма условная – там, у французов, например, «Нотр-Дам» и «Ромео и Джульетта» никогда не шли под живой оркестр – они всегда шли под фонограммное звучание оркестра.

Возвращаясь к МДМу, вот они в первый раз будут ставить, Женя Писарев будет ставить «Звуки музыки» по той же системе, по которой были поставлены у нас сейчас в Et Cetera «Продюсеры», то есть имея на руках лишь сценарий и партитуру.

Так что я приглашаю вас на мюзикл «Любовь и шпионаж» в следующем театральном сезоне.

А.ПЛЮЩЕВ: Спасибо.

Е.ДРУЖИНИН: Мюзикл, который никогда не получит Золотую маску, - так его можно рекламировать. (смеется)

А.ПЛЮЩЕВ: Какая-то обида в ваших словах чувствуется. Рассчитывали? Надеялись?

Е.ДРУЖИНИН: Не, я вообще об этом не думал. Меня парадокс, как бы, вот этот задел. Он не задел, оказывается, как вот я говорил про советского зрителя, вот у нас, к сожалению, и советские члены жюри Золотой маски.

А.ПЛЮЩЕВ: Вручантом-то пошли в результате?

Е.ДРУЖИНИН: Нет, конечно. Я сказал: «Дорогие друзья, спасибо вам за оказанное доверие, но я, видимо, не очень хороший режиссер. Вот, когда я стану ставить те спектакли, которые Золотая маска сможет рассматривать в качестве соискателя, как бы, своих премий, наград, тогда, вот, подрасту, выучусь, куплю тысячу новых курток, вот тогда».

А.ПЛЮЩЕВ: А что вообще самое главное? И какие самые главные там стимулы или, я не знаю, ориентиры? Это, там, признание публики, коммерческий успех, что не всегда совпадает, кстати. Понятно, что часто сопутствует, но тем не менее. Признание коллег по цеху, внутренняя такая цеховая какая-то такая субординация, не знаю, или рейтинг условный. Там, может быть, премии профессиональные те же от особых членов жюри и так далее.

Е.ДРУЖИНИН: Вы знаете, скорее всего, признание коллег, конечно же. Именно тех коллег, которым доверяешь. Но доверяешь совсем не потому, что они тебя чаще хвалят чем другие. Нет. Просто есть твои собственные сомнения – ты же тоже анализируешь то, что ты делаешь. И в результате, если твои сомнения подтверждают, с одной стороны. Но с другой стороны, ты понимаешь, что то, что ты делал, в их глазах чего-то стоит, то, конечно же, ради этого и имеет смысл работать.

Вот, тот проект, который мы выпустили сейчас, а именно спектакль «Всюду жизнь», вот он уникален для меня и удивительно уникален тем, что он не то, чтобы не оставляет равнодушным – это неправильно. Но он из коллег по цеху делает зрителей, а из зрителей делает коллег по цеху. То есть он превращает, как бы, дилетантов в профессионалов, профессионалов в абсолютно обычных зрителей. То есть не было ни одного человека, который бы после премьеры, там, маститые актеры, опытные люди, постановщики, художники и так далее, которые бы подходили и говорили бы мне о том, что «Егор, ты знаешь, хороший спектакль, но нарушена там динамика» или «есть перебор со светом», или «мне не очень понравились костюмы». Нет, все говорили о том, о чем обычно говорят зрители, пользуясь для этого иногда абсолютно не театральными терминами, там, «нравилось – не нравилось, «мы ржали всю дорогу», «мы плакали до слез».

И я, наоборот, все время провоцировал их на то, чтобы они сказали мне: «Скажите, а не короткий спектакль?» Спектакль идет всего лишь час. Я говорю о спектакле «Всюду жизнь», премьера которого состоялась 28-29 апреля, в прошлом месяце на сцене Центра имени Мейерхольда, и который является спектаклем без слов. В этом спектакле звучит только музыка и под эту музыку живет 21 персонаж. И мой первый вопрос всегда был: «Не кажется ли вам, что спектакль короткий?» Мне говорили: «Да, кажется. Но кажется не потому, что он, на самом деле, короткий, а потому что хочется дальше. Мы погружаемся и хочется, чтобы с нами этим же языком разговаривали и дальше». Хотя, я сам отдаю себе отчет, что долго, конечно, в этой эстетике существовать невозможно. Как хороший анекдот, эта сказка должна заканчиваться вовремя.

Мы будем играть этот спектакль в следующем сезоне, скорее всего, на сцене Театра на Малой Бронной. А 18-19 мая там же сыграем еще 2 премьерных спектакля – приходите, я вас приглашаю, я думаю, что вам понравится. Спектакли странные, но всем понятны.

А.ПЛЮЩЕВ: Спасибо большое, я с большим удовольствием. Вон, Борисова возьму с собой.

Е.ДРУЖИНИН: В 8 часов. Спектакль идет час, поэтому начало в 8.

А.ПЛЮЩЕВ: О, совсем здорово. А то обычно в 7-то.

Е.ДРУЖИНИН: Да. И еще: можно брать детей. Можно брать детей и пап-мам тоже можно брать, потому что спектакль смотрится легко, как бы, и детьми, и молодыми людьми, и зрители взрослые, там скажем, 60-70-летние – они смотрят его с такой какой-то ностальгией. Я даже не знаю, наверное, музыкальный материал как-то их приводит к этому в том числе.

А.ПЛЮЩЕВ: Если позволите, о телевидении.

Д.БОРИСОВ: Как складываются отношения с ним?

Е.ДРУЖИНИН: Никак не складываются отношения.

А.ПЛЮЩЕВ: Во. Я более конкретно спрошу. Просто здесь есть вопрос... Я так понимаю, что раз уж вас засекли на «Фабрике» в свое время зрители, то они теперь считают вас специалистом, собственно, по всем подобным шоу. И есть, например, вопрос о конкретном шоу, о Танцах со звездами. Спрашивают: «Ну как вам, собственно, финал-то, завершившийся в прошлое воскресенье, Танцев со звездами?» Дело даже, конечно, не в этом, хотя понятно, что Александру, филологу из Нижнего Тагила, из Свердловской области это интересно. Но я хотел более общий вопрос задать. Вы вообще следите за подобными шоу? Там я не знаю, Танцы со звездами, Лед и пламень, еще что-нибудь в этом духе?

Е.ДРУЖИНИН: Нет, не слежу. Не слежу и честно вам сказать, я как-то...

А.ПЛЮЩЕВ: Возвращение Фабрики звезд.

Е.ДРУЖИНИН: ...года 3-4 тому назад сам для себя тему телевидения закрыл. Не в том смысле, что я не смотрю телевизор, но я не участвую практически ни в чем, что имеет к телевидению какое-то отношение.

Д.БОРИСОВ: О, обычно наоборот делают.

Е.ДРУЖИНИН: Если телевидение фиксирует что-то из того, что делаю я, я не против. Но инициировать это я никогда не буду. И Танцы со звездами – это еще одно тому подтверждение. Они приглашали меня в жюри еще на первом сезоне, я отказался тогда, потому что я не понимал критериев, по которым можно судить подобного рода мероприятия. Понятно, что те люди, которые участвуют в этом проекте, как бы хорошо я к ним ни относился и как бы они ни старались, они не станут за это время профессиональными танцовщиками. У них у всех разные способности, у них у всех разный опыт, они все взрослые люди как правило, и их желание появиться на телевидении не является для меня достаточным стимулом для того, чтобы ставить им хорошие оценки. Поэтому для меня это был очень такой, скажем так, туманный проект. А когда я чего-то не понимаю, я либо задаю вопросы и получаю ответы, и тогда понимаю, либо исключаю себя из этого праздника.

Д.БОРИСОВ: Так надо было на праздник прийти в коричневом костюме.

Е.ДРУЖИНИН: И все испортить?

Д.БОРИСОВ: Да нет, там не хватает людей, которые бы ставили честные оценки. Во всех таких шоу, мне кажется.

Е.ДРУЖИНИН: Там невозможно – дело не в честности. Я ставил оценки абсолютно честно, но я просто оценивал иное. Я оценивал то, насколько эти люди не танцуют даже, не двигаются. Потому что, во-первых, я не являюсь профессионалом в бальных танцах. А во-вторых, ну, там иногда нету предмета обсуждения. Это, как говорится, за гранью. Но при этом мы оцениваем стремление этих людей приблизить то, что они делают, к некоему как бы художественному началу. И это не всегда выражается конкретно в количестве или качестве исполненных ими па. А в артистизме, в том, как они воспринимают партнера, в том, как они взаимодействуют с партнером, в том, как они, скажем, более или менее внимательны, сколько объектов внимания они могут держать, насколько они могут поймать кураж в том числе.

И потом, в конце концов, у меня же есть свой опыт и своя шкала, по которой я могу подобного рода вещи оценивать. Но все так условно и при этом очень легко исправимо что в сторону плюса, что в сторону минуса. Можно сказать «Вы замечательно танцевали, но мне не нравится костюм, поэтому, наверное, вы сегодня получите от меня двойку» и так далее, и так далее, и так далее. И, вот, когда те люди, которые, в принципе, должны быть солидарны, а именно жюри, потому что жюри выбирается из числа профессионалов, и эти люди по каким-то своим личным мотивам начинают так странно, на мой взгляд, себя вести, вот тогда, как бы, шаткость судейства для зрителей начинает быть объективной и они перестают нам верить, и мне в том числе. А мне это очень неприятно, потому что я дорожу своей репутацией.

А.ПЛЮЩЕВ: Слушайте, меня страшно удивило вот это все, вот, все это объяснение, очень такое долгое, обоснованное, аргументированное и так далее.

Е.ДРУЖИНИН: Ну, конечно, я мог бы пошутить, как бы, и закрыть тему.

А.ПЛЮЩЕВ: Да. Просто оно совсем то же самое, но с другой стороны... Я ничего из этого не смотрю абсолютно, но я очень часто сталкиваюсь со зрителями подобных проектов. И они начинают мне с жаром рассказывать, кто кого засудил, как, что там произошло, какие скандалы, интриги, расследования там.

Е.ДРУЖИНИН: Да не важно – вообще не обращайте внимания.

А.ПЛЮЩЕВ: Нет. Просто меня потрясает серьезность всего этого. Ну, ведь, это же все игра, шоу. Разве нет?

Е.ДРУЖИНИН: Ну, для тех людей, которые принимают в этом участие. И, собственно говоря, именно они-то меня и беспокоят. Меня не волнует, по большому счету, да простит меня зритель, зритель. Потому что-то относится к этому, действительно, серьезно, для кого-то это просто приятное времяпрепровождение. Кто-то видит в этом, там, чуть ли не миссию, потому что многие, например, поклонники бального искусства сетуют в форумах, что, мол, последние Танцы со звездами ни на что не похожи, потому что они не настолько бальные, насколько должны быть. Или настолько бальные, насколько были бальными другие проекты.

А.ПЛЮЩЕВ: (смеется)

Е.ДРУЖИНИН: И, конечно же, меня больше всего беспокоят те люди, с которыми я успел познакомиться и к которым я привык, которые переживают, которые тратят дни и ночи на то, чтобы репетировать, чтобы своими неловкими движениями, своим наивным творчеством нас радовать, а мы, понимаете, там сидим в тронах в качестве членов жюри, дуем в щеки и говорим: «Вот, с синхроном тут у вас не очень хорошо». Ну, конечно же, с синхроном плохо. Откуда? Годы репетиций. Да и потом неплохо бы, как бы, иметь способности изначально. И приводят к подобного рода вещам, как бы, к тому, что ты владеешь ремеслом профессионально.

А тут люди пришли 2-3 недели честно стараются. Более того, им невольно вставляют палки в колеса постановщики, там, изменение фонограмм, интенсивный какой-то антураж в виде балета. Могут все испортить.

Так что, действительно, друзья мои, давайте легче к этому относиться – я чего-то заговорился на эту тему. Господь с ним, с телевидением.

Д.БОРИСОВ: Да вы сноба оба, я понял.

Е.ДРУЖИНИН: Мы ездим на американских машинах, что там.

А.ПЛЮЩЕВ: (смеется) Я 2 дня поездил на американской машине в Америке же – мне хватило достаточно.

Е.ДРУЖИНИН: Моя американская машина скоро развалится – она станет раритетом просто, буквально через неделю, наверное. Во-первых, ее уже перестали выпускать – это Chrysler PT Cruiser. Это первая и последняя американская машина, которую я знаю, с 4-мя цилиндрами. А купил я ее у Илзе Лиепа. Это легендарная машина, можно сказать. Вот. Но, вот, повторяюсь, мне она очень нравилась.

А.ПЛЮЩЕВ: Слушайте, это такая смешная, небольшая машинка.

Е.ДРУЖИНИН: Да, смешная, у нас и семья смешная.

Д.БОРИСОВ: Не корабль, не корабль.

А.ПЛЮЩЕВ: Да.

Е.ДРУЖИНИН: Не корабль.

А.ПЛЮЩЕВ: Да, забавненькая такая.

Е.ДРУЖИНИН: Да. И главное, ее невозможно классифицировать – она и не седан, и не хэтчбек, вообще не пойми что.

А.ПЛЮЩЕВ: Эдакий кэб-кар такой.

Е.ДРУЖИНИН: Да, что-то такое. Она нас очень выручает, очень смешная.

А.ПЛЮЩЕВ: Вы знаете, на самом деле, когда как-то приходил Василий Шумов, группа «Центр» – в нашей с вами юности была такая, она и сейчас, собственно, есть. Он живет в Америке и он сказал, что, в принципе, из машин, продающихся в Америке, можно покупать только 2 – не в смысле качества, а в смысле дизайна – это Chrysler PT Cruiser и Фольксваген «Жук».

Е.ДРУЖИНИН: Ну да. Ну, потому что они, как минимум, прикольные. Сейчас появилась еще 2 Chevrolet, один уже тоже снят с производства, он называется SSR, как ни странно, почти что СССР. Это такой грузовичок тоже в ретро-стиле, но с очень мощным двигателем, то есть со всем спортивным фаршем. А еще сейчас появился Chevrolet HHR – это, как бы, дань старому варианту Сабурбан. То есть это такой фургончик, но он тоже пятидверный, а бывает и трехдверный для каких-то людей, которые владеют малым бизнесом. Очень симпатичная машинка, несколько похожа на мой PT Cruiser.

Вот, кстати сказать, возвращаясь к разговору о том, что спрос рождает предложение. Не всегда. Эти машины не могут пользоваться массовой популярностью.

А.ПЛЮЩЕВ: Абсолютно.

Е.ДРУЖИНИН: Но тем не менее, фирмы идут на то, чтобы выпускать подобного рода вещи хотя бы для того, чтобы поддержать свой престиж, реноме и чтобы весело было. Наверное, нашим людям, которые жалуются на отсутствие кино детского в нашей стране, нужно хотя бы ради чувства прикола делать такие фильмы.

Д.БОРИСОВ: Или ради прикола хотя бы ходить на русское кино.

А.ПЛЮЩЕВ: Да, да-да. Приходите на русское кино тоже.

Д.БОРИСОВ: (смеется) Ради прикола.

Е.ДРУЖИНИН: Хотя бы на 5 первых минут.

Д.БОРИСОВ: Егор Дружинин сегодня ехал с нами. Спасибо большое за компанию.

А.ПЛЮЩЕВ: Спасибо.

Д.БОРИСОВ: Еще, ну, может быть, не через 4 года, а пораньше снова ждем вас здесь. Удачи и придем смотреть.

Е.ДРУЖИНИН: «Всюду жизнь», 18-19 мая.

А.ПЛЮЩЕВ: С удовольствием.

Д.БОРИСОВ: Мы, Дмитрий Борисов, Александр Плющев, в следующее воскресенье в 23:05 «Попутчики» будут здесь. Пока.