Владимир Епифанцев - Попутчики - 2011-04-24
Д.БОРИСОВ: 23 часа и уже 6 минут в российской столице, вы слушаете радио «Эхо Москвы», меня зовут Дмитрий Борисов. Александр Плющев вернулся в семью. Добрый вечер.
А.ПЛЮЩЕВ: Да, добрый вечер.
Д.БОРИСОВ: Уже даже успел добраться до нас сюда. Я слышал, у тебя сегодня бенефис на радио «Эхо Москвы».
А.ПЛЮЩЕВ: Да, да. Еще надо Саныча сместить куда-нибудь с его автомобильной программой. То есть когда и он уедет, я буду чего-нибудь про автомобили тоже. Мне нравится, кстати. Без иронии.
Д.БОРИСОВ: Ну, можно не смещать – можно как-нибудь в служебных целях использовать, в личных, точнее, служебное положение, пересесть всей программой «Попутчики» на Кадиллаки, например. Что же поезд да поезд? Пора уже переходить на...
А.ПЛЮЩЕВ: Тоже вариант.
Д.БОРИСОВ: Другой вариант.
В.ЕПИФАНЦЕВ: А у него что, машина Кадиллак?
А.ПЛЮЩЕВ: Нет, только что была передача про Кадиллак просто.
Д.БОРИСОВ: Мы просто едем, слышали, что происходит там, на Новом Арбате как раз. Мы-то все в поезде, в поезде.
В.ЕПИФАНЦЕВ: Ну так нельзя. Как залезу в салон Кадиллака, как начну трогать его. И соотношу с ценой, и сразу передумываю почему-то.
А.ПЛЮЩЕВ: Говорят, что стоит того. Вот, только что говорили.
В.ЕПИФАНЦЕВ: Не, ездить мне на нем нравится. Но, например, на старом SRX когда я ездил, меня все время добивало положение правой ноги – она упиралась в какую-то там фигню и вот это дико дискомфортно. Но когда поддаешь газку, об этом забываешь. Так же, как и, например, в Range Rover Sport. Он такой как табуретка, но если взлететь немножко на несколько сантиметров над асфальтом, опять же, при помощи газка, то об этом забываешь.
Д.БОРИСОВ: Ну, мы-то надеемся на халяву. Если программа будет выходить из Кадиллака, то наверняка же будет редакционная.
А.ПЛЮЩЕВ: Конечно.
Д.БОРИСОВ: Там ничего не будет мешать ни левой ноге, ни правой. Владимир Епифанцев с нами едет, если вы вдруг не поняли по голосу. Еще раз добрый вечер. В течение часа мы будем здесь в такой компании. +7 985 970-45-45 – это номер нашего мобильного телефона, который едет вместе с нами. Тут кофеек подоспел как раз.
В.ЕПИФАНЦЕВ: Обожаю, обожаю поезда.
Д.БОРИСОВ: Да. Тут вышла...
В.ЕПИФАНЦЕВ: В поездах я становлюсь самим собой. Это мое место, вот то, чего у меня нет, например, дома. Я себе соорудил кабинетик, но там периодически происходит уборка и я не успеваю насладиться бардаком, хаосом. А, вот, зайдя...
А.ПЛЮЩЕВ: А поезд можно захламить и все.
В.ЕПИФАНЦЕВ: Да. А я прямо сразу захламляю – вы не видели мое купе, оно там просто ужас. Можем после эфира зайти. Там кошмар. И я, вот, чувствую себя хорошо.
Д.БОРИСОВ: А это эффект гостиницы, мне кажется. У вас не бывает такого?
В.ЕПИФАНЦЕВ: Да. С гостиницей просто я расправляюсь жестоко как и с квартирами. Вот, в Питере у меня есть тоже квартирка – думаю разнести ее.
А.ПЛЮЩЕВ: В Питере – там будут работы?
В.ЕПИФАНЦЕВ: Я снимаюсь там периодически, да.
Д.БОРИСОВ: А что там сейчас у вас?
В.ЕПИФАНЦЕВ: Там сериалы-сериалы. Всякие крутые парни с таким, легким юмором иногда, а иногда и без. В основном, все это жесткие ситуации, за плечами этих людей убитые жертвы, москвичи.
Д.БОРИСОВ: Как вам без убийств, если «Generation П»? Ведь, с момента съемочного периода прошло уже очень много времени, а сейчас только вышел на экраны. Вы посмотрели?
В.ЕПИФАНЦЕВ: Да, я был на премьере, я насладился. Честно говоря, я надеюсь, что зрителю удастся увидеть полную версию и, возможно, это будет какая-то специальная телевизионная версия или DVD-версия, или дополнительные материалы, которые будут бонусом. И, может быть, тема, которую, мне казалось, мы раскрываем, будет более внятной. Может быть, появится даже такой конфликт, который, мне кажется, в этом киноварианте не так обязателен. Вот, тема сумбура, которая есть в фильме, нагромождение каких-то, чего-то такого неопределенного – это нормально отражает наше время. Я, в принципе, согласен с этой версией. Хотя, она может быть и другой. Надеюсь, такую альтернативу предоставят зрителям. А пока пусть смотрят, ходят в кинотеатр, потому что фильм могут запретить завтра. Уже сегодня в Сергиевом Посаде, например, запретили его к показу. Ну, поскольку там есть некий такой центр духовный, оттуда может волна хлынуть и на Москву, произойти такое нападение невидимого.
Д.БОРИСОВ: А мотивировка какая?
В.ЕПИФАНЦЕВ: Там мотивировка – мат. Но кажется, что солидный господь для солидных господ была мотивировка. Я думаю, это не понравилось.
А.ПЛЮЩЕВ: Ну, Сергиев Посад – мы понимаем, это центр духовенства православного.
В.ЕПИФАНЦЕВ: И что?
А.ПЛЮЩЕВ: Не-не, я просто...
В.ЕПИФАНЦЕВ: Зачем они вот туда влезают?
А.ПЛЮЩЕВ: Я просто пытаюсь выстроить чисто логически обоснование.
В.ЕПИФАНЦЕВ: Ну да. Никакого.
А.ПЛЮЩЕВ: Не оправдать их, нет – ни в коем случае.
В.ЕПИФАНЦЕВ: Пусть занимаются Днями города. И что там творится в Сергиевом Посаде на Дне города черти что, как люди там просто оттягиваются так и по гоп-стопу, и по зеленому змею, и по мордобою. Вот, на что надо внимание обращать, я думаю. А там всем наплевать. Вот, мне кажется, что вот это вот воинствующее ханжество, которое не только там, не только в Посаде. Я вырос в этом прекрасном городе, я его очень люблю, люблю Загорск, люблю Сергиев Посад – всегда туда езжу, там мои родные, близкие, я там вырос, там растут мои племянники, я туда приезжаю с детьми. Обожаю это место прекрасное и хочу там свой дом. Но некоторые моменты, связанные с этой темой, там иногда переходят рамки образности и становятся безобразными.
А.ПЛЮЩЕВ: Ну, мне кажется, я не знаю, вчера Ксюша Ларина прекрасно написал в FaceBook про корпоратив в ХХС. Ну, вот, тема «солидный господь для солидных господ» - она вчера была явлена во всей красе абсолютно (вчера вечерком).
Ну, это единственный известный случай того, чтобы у фильма были неприятности?
В.ЕПИФАНЦЕВ: Ну, пока да, пока да.
А.ПЛЮЩЕВ: Как интересно совпало: в вашем родном городе.
В.ЕПИФАНЦЕВ: Ну, не то, что он мой родной. Ну, можно сказать, да, мой второй родной город. Я родился в Москве, но рос по большей части в Сергиевом Посаде. Мне просто племянник мой Данилка оттуда сообщил, говорит: «Володя, я на фильм сходить не смог – его здесь запретили», хотя там афишки вроде повесили, а потом, все-таки, нет. Пришлось им сюда в Москву ехать.
А.ПЛЮЩЕВ: Надо быстрее идти. Я же до сих пор не сходил.
В.ЕПИФАНЦЕВ: Быстрее надо идти. Потому что сейчас этот фильм реально могут запретить. Вот, не знаю, что там произойдет, кому-то стукнет в голову. Вдруг нет.
А.ПЛЮЩЕВ: Мне кажется, в Москве это нереально совершенно.
В.ЕПИФАНЦЕВ: Сейчас все реально.
Д.БОРИСОВ: Ну, в фильме ничего такого прямо уж нет, честно скажу.
В.ЕПИФАНЦЕВ: Не-не-не, чего-то там есть, чего-то там есть. (смеется) Все-таки, там есть. Там есть вещи довольно резковатые. И, вот, то табу, которое существует сегодня на телевидении, на радио – оно там не соблюдено. Это факт. Вот это табу, состоящее из 3-х элементов, которые на телевидении запрещены – это исламский экстремизм, фашизм и русское православие – все эти 3 темы никоим образом не должны затрагиваться теми, кто хочет создать киношедевр или там сериал. Потому что всё все равно создается через телевидение. Пока ты с ними не войдешь в контакт на стадии производства, чаще всего запускаться с проектом бессмысленно. Я-то полагаю по-другому, я считаю, что не бессмысленно, я считаю, что смысл есть в этом. Но многие боятся. Поэтому пока не найдут контакта, там, с Первым, со 2-м, с 3-м, с СТС, люди боятся запускаться. А там им сразу говорят: «Вот эти темы – нет». Соответственно, наш фильм делался без всякой поддержки. Уже когда его смонтировали, склеили, посмотрел Эрнст. Ему этот фильм очень понравился, не взирая на табу, ну, наверняка, не им придуманные, а, может быть, это такой негласный договор между каналами. Но тем не менее, он его нарушил. Может быть, он его даже и не соблюдал, я не знаю. Просто я не смотрю телевизор. Я просто слышал об этом.
А.ПЛЮЩЕВ: Ну да. Люди рассказывали.
В.ЕПИФАНЦЕВ: Да-да-да, люди судачат.
А.ПЛЮЩЕВ: Понятно. Такой долгий период от съемок до выхода фильма – у вас как-то не истерлись впечатления? Вот, когда вы смотрели, что вы ощущали? Ну, просто это реально очень долго. 7 лет же, да?
В.ЕПИФАНЦЕВ: Нет, я думаю, что 7 лет – это все вместе, вместе с вынашиванием планов, разработкой исторической канвы.
А.ПЛЮЩЕВ: А когда съемки закончились?
Д.БОРИСОВ: Шестой-седьмой, как говорят.
В.ЕПИФАНЦЕВ: 2006-й год, сентябрь 2006 года – там был первый съемочный день один. Потом 2 дня сняли, на месяц, на 2 перерыв, и так его и снимали, поскольку сразу подтянуть все деньги было нереально на фильм – ну, не каждый решится. И поэтому какой-то первый начальный бюджет – это что-то из американских денег (все-таки, режиссер из Америки). Он русский почти, но он американский.
Д.БОРИСОВ: Он был тут у нас 2 недели назад, Виктор вместе с Джиной подробно рассказывали, откуда брали деньги.
В.ЕПИФАНЦЕВ: А? Как брать деньги, откуда?
Д.БОРИСОВ: Подробно рассказали, откуда взяли деньги, все 7 миллионов.
В.ЕПИФАНЦЕВ: Я не знаю, чего они вам рассказали. Я знаю, что сразу их не было. И это была творческая афера, с одной стороны, авантюра, такой, безбашенный ход, но, вот, режиссер на это пошел, наплевав на всех. Он вообще ни с кем не считался. Это дико всех раздражало во время процесса съемочного. Он не считался ни со спонсорами, ни с прокатчиками, ни с деньгами, которых уже, вот, на день съемок не оказывалось буквально заплатить. Он снимал и снимал, сколько ему надо. Он полагал, что только так можно было сделать этот фильм. Это бесило многих, но по-другому никак.
А.ПЛЮЩЕВ: Ну да. И возвращаясь к моему вопросу, то есть, да, 2007-й год закончился, в 2011-м вы его посмотрели. За это время вы уже успели сняться в каком-то ощутимом количестве фильмов, посмотреть их (наверное), и, вот, вы возвращаетесь к «Generation П».
В.ЕПИФАНЦЕВ: Ну, мне кажется, фильм этот... Тут такая актуальность его – она универсальная. Есть вещи, которые, действительно, устарели. Но они устарели уже давно.
А.ПЛЮЩЕВ: Да. Я как раз хотел бы на этом тоже отдельно остановиться. Мне-то всегда казалось, что Пелевин, несмотря на то, что это великий талант и я очень люблю Пелевина, но, тем не менее, он не только литератор замечательный, но и публицист. Прекрасный публицист, и очень многое, к сожалению, публицистика устаревает, действительно. И очень многое в последних 4-х или 5-ти книгах, есть вечные типа «Чапаев и пустота», допустим, и есть те, которые устаревают на глазах. Мне казалось, что сейчас «Generation П» - оно обречено просто на устаревание. Но я не знаю, я не видел фильма, я не знаю, как сделано. Вот, каковы ваши ощущения?
В.ЕПИФАНЦЕВ: Ну, все равно недосказанность-то осталась, люди не высказались на эту тему. Они ждали и ждут, и сейчас они получают то, чего ждали. Даже те, кто не знают того времени, вот, молодежь – она угорает, ей дико нравится. Она создает фан-блоги, общаются, им нравится. Они не ожидали, что такое произойдет. Они вдруг на какое-то время оторвались от торрентов. Им стало интересно. Они вдруг на секунду поверили в то, что еще не совсем надо в окопах, так, окапываться до конца-то, закапываться. Что еще можно вылезти, вынырнуть так, ненадолго, побегать здесь, чего-то поделать. А, может быть, даже это их и подстегнуло на какие-то серьезны подвиги. В любом случае, этот фильм – он провоцирует. Может быть, он кому-то не покажется шедевром и, там, не все, может быть, так гладко с точки зрения идеального кино. И это идеальный фильм для провокации. Он провоцирует. Он не настолько резок и не настолько пронзителен, но его хочется пересматривать.
А.ПЛЮЩЕВ: Вы до съемок читали книжку?
В.ЕПИФАНЦЕВ: Ну, разумеется.
А.ПЛЮЩЕВ: Ну, знаете что, когда у нас здесь был Василий... Черт, я забыл. Исполнитель главной роли в фильме «Обитаемый остров».
Д.БОРИСОВ: А! Вася Степанов.
А.ПЛЮЩЕВ: Василий Степанов, да, совершенно верно. Ну, такую фамилию грех не забыть. Ну, просто распространенная, с ними очень трудно.
В.ЕПИФАНЦЕВ: Он не читал Стругацких.
А.ПЛЮЩЕВ: Да-да, он «Обитаемый остров не читал».
В.ЕПИФАНЦЕВ: А когда ему? Он – студент Щукинского училища, там не дают вообще, там нет времени на чтение книжек.
А.ПЛЮЩЕВ: Не, я без осуждения.
В.ЕПИФАНЦЕВ: Там людей так гоняют...
А.ПЛЮЩЕВ: Мне кажется просто это не того поколения книжка еще к тому же. Вот, мало ли что. Я поэтому и интересовался. Пелевин – тоже. Его же либо читают запоем, либо совсем не читают.
В.ЕПИФАНЦЕВ: Не, я читал после того, как мне роль предложили. Я до этого не читал.
А.ПЛЮЩЕВ: Понятно.
В.ЕПИФАНЦЕВ: Я начал работать над ролью, над характером. Может быть, впервые я так над ней начал работать, впервые за все то, где я снимался. И поэтому мне просто пришлось прочесть. Не, я прочел с интересом, хотя это не моя литература. Я не читок.
А.ПЛЮЩЕВ: Не чтец.
В.ЕПИФАНЦЕВ: Не чтец... Не, я – чтец, у меня даже диплом чтеца, по-моему.
А.ПЛЮЩЕВ: Ну, нет, я имею в виду не декламатора, а в смысле...
В.ЕПИФАНЦЕВ: Я и писал много. Я, вот, в институте, например, в Щукинском читал на Художественном слове исключительно свои произведения, которые сам писал. Я был под впечатлением техники автоматизма, и, вот, множество-множество написал произведений в тот момент, которые шли прямо из-под корки моего подсознания. Я дико этому радовался, потому что никогда не мог похвастаться в школе какими-то способностями литературными, и мне страшно с большим трудом давались сочинения. И вдруг я открыл для себя эту технику, и пошло, и потекло. Оказывается, там нет границ, вот, нет никаких табу.
Точно также я рисовать учился. Опять же, просто развивая технику кисти свою. Не зная ничего об анатомии, я создавал ее свою, по анатомии человека. Наверное, это были инопланетяне, может быть, это были какие-то несуществующие пейзажи, но они были безупречные по технике так же, как и моя литература, я считаю.
Мне нравится иногда читать, но я читаю исключительно с точки зрения возможности синтеза того, что я вижу в виде букв. Синтеза, который воплощается в театральном пространстве. То есть кино, чтение (декламация, да?), пластика, танец, актерское...
А.ПЛЮЩЕВ: Ну, то есть воплощение.
В.ЕПИФАНЦЕВ: Да, воплощение. Кино, все, что угодно. Музыка. Я люблю все виды искусства синтезировать в одном месте. Мне кажется, это самое интересное, самое сильное. По отдельности они для меня унылы. Вот.
Да, что касается еще произведения. Да, я впервые работал над ним, готовился к роли, ходил в рекламную компанию, смотрел как современные рекламщики работают. Мне это было очень интересно. Потом в какой-то момент показалось, что это бессмысленно для роли, роли это ничего не даст почти. Все-таки, те, кого я играл, это такие аферисты, с одной стороны. С другой стороны, там есть парадокс: они, вроде, аферисты, а, вроде, как бы, и художники, талантливые люди.
А.ПЛЮЩЕВ: Да и люди, в общем, неплохие.
В.ЕПИФАНЦЕВ: Да, да. Ну, в жизни это отчасти так, но, безусловно, рекламу делают талантливые люди, действительно, делают ее художники. Но они не рулят, они не у власти, они, в общем, не то, как там... Хотя, отчасти это бывает. Может быть, это такое, романтическое мечтание.
А.ПЛЮЩЕВ: В 90-х чего только не бывало, с другой стороны, еще с исторической точки зрения. Ведь, «Generation П», ну, в общем, как и любая, опять же, из последних книг Пелевина – она такая, историческая в некотором смысле, то есть она фиксирует момент эпохи, самые какие-то... Ну, я не знаю, трудно словами выразить: острые, там, смешные моменты, характерные и так далее. По вашим ощущениям, по личным. Вы же тоже жили в 90-е, разумеется, среди всего этого, хотя, наверное, не работали в рекламе. Но дело ж там не в рекламе, мы понимаем. Они совпадают, ваши личные ощущения с ощущениями, которые изложены в книге или в фильме? И/или в фильме?
В.ЕПИФАНЦЕВ: Ну да. Вот эта истерика, которая в тот момент возникла в нашей стране, вот эти открывшиеся внезапно ворота как туда, так и обратно, это и, можно сказать, прорыв такой вакханалии, и духовной, и физической, между прочим. Потому что это время амнистии тюрем, когда на улицах Москвы можно было просто получить по зубам ни за что, подвергнуться нападению. Как и сейчас, в принципе, но тогда это было, действительно, опасно.
А.ПЛЮЩЕВ: Тогда это в новинку было.
В.ЕПИФАНЦЕВ: На улицу неохота было выходить. И я получал не раз. То есть всякие мои рассуждения о системе Станиславского после института с каким-нибудь моим приятелем могли закончиться и заканчивались таким, легким нокдауном со стороны, например, гопстопствующих ребят из Казани, которые шерстили здесь по центру нашей Москвы. Примерно так вот, человек по 50 они ходили по улицам и валили всех, кто попадал под их расческу.
Вот. Но были и зэки-одиночки, которым мне удавалось иногда развешивать. Например, я ходил в рваных джинсах и с длинными волосами, заплетенными в косу. Или, там, как только поступил в институт, я постригся, но с рваными джинсами не расстался. И этот вид был в тот момент очень вызывающим. Я уже сразу чувствовал глаза, взгляд этих ребяток, которые шли в мою сторону. Я без разговора, я освобождал свои руки. Если там была сумка или еще что-то, я клал ее на асфальт или передавал другу и, так сказать, вставал на раздачу, то есть раздавал я в данный момент – я не давал им возможность выяснить с собой отношения. А я в тот момент был такой азартный, лихой.
Д.БОРИСОВ: А вдруг они просто шли мимо?
В.ЕПИФАНЦЕВ: Нет, они шли в мою сторону, их взгляды я знаю. Я на улице вырос, я знаю, когда человек идет тебя бить или с тобой, там, вступить в какую-то дискуссию, не нужную тебе. В то время, к счастью, это можно было раздать. Сегодня я, вот, попробовал недавно, 2 года назад врезать одному, так чуть до суда не дошло – я больше этого не делаю, избегаю. Теперь мы лишены такого удовольствия. Хотя, я считаю, что бить людей – это отвратительно. Но если это отвратительный человек, то это не отвратительно.
А.ПЛЮЩЕВ: Интересный такой симбиоз. Слушай, а мы SMS не сказали номер?
Д.БОРИСОВ: Сказали. +7 985 970-45-45 – там уже периодически он вибрирует. Владимир Епифанцев сегодня у нас в программе «Попутчики». Тут какое-то время назад в прошлом году, в начале сезона телевизионного складывалось впечатление, что Владимир Епифанцев у нас чуть ли не самый востребованный актер. Потому что шли сериалы друг за другом, в которых главные роли были у вас. Ну, вроде, совсем разные роли, но при этом каждый день включаешь и, вот, опять Владимир Епифанцев, опять. Там был «Банды», «Побег». Кстати, работа в «Побеге» – она как вам? Понравилась? Вы смотрели оригинал?
В.ЕПИФАНЦЕВ: Да, чуть-чуть посмотрел. Это не те сериалы, которые я люблю. Я очень люблю «Доктор Хаус», люблю «Декстер». Пожалуй, все.
Д.БОРИСОВ: Но «Prison Break» - все-таки, он крут.
В.ЕПИФАНЦЕВ: Ты уже понимаешь, куда они ведут, уже вектор его развития заранее знаешь, он уже слишком предсказуем. Подожди-подожди. Сейчас вы сказали название?..
Д.БОРИСОВ: «Prison Break» - это «Побег».
В.ЕПИФАНЦЕВ: А, я перепутал с «Во все тяжкие». Нет. Или «Во все тяжкие»? Я уже не помню, как он называется по-английски, не важно. Он – ничего, но я после 2-й серии не стал смотреть уже, американский. Он классно сделан, он очень качественный. Но...
Д.БОРИСОВ: Я его просто проглотил за несколько дней, 2 сезона. Потом, правда, там в Голливуде был жуткий кризис со сценаристами, вся эта история...
В.ЕПИФАНЦЕВ: Ну, меня не зацепило, я не знаю. Мне интересно, я оценил актерские работы. Очень хорошие, на высочайшем уровне. И почему-то меня не зацепил. Я не скажу, что это плохой сериал, не скажу. Это очень хороший сериал. Но это не мое. Вот. «Декстера» я с большим удовольствием смотрю, потому что в нем есть такой, яркий парадокс, то, чего быть не может, и оно есть.
И в «Докторе Хаусе» то же самое. Тем более каждая серия, там часто многие серии делают, действительно, великие режиссеры. И они отступают от своих каких-то шаблонов, трафаретов и делают какие-то совершенно такие, очень-очень стильные серии.
Вот. Что касается востребованности. Я ее не ощущаю лично. Наверное, потому что я об этом не думаю или стараюсь не думать. Я вообще, знаете, когда Нина Заречная спросила у Трегорина: «Как вы чувствуете известность? Что значит быть известным?» Это многих людей интересует. Но мне кажется, что как только... Но меня это никогда не интересовало. Может быть, не так сильно. Но когда ты это понимаешь, когда уже начинаешь чувствовать взгляды на себе, когда к тебе идут люди... Я до сих пор к этому привыкнуть не могу, мне все время кажется, что на меня, например, залупаются. Там, смотрит на меня человек так, нагло...
Д.БОРИСОВ: И хочется дать по роже.
В.ЕПИФАНЦЕВ: Я поворачиваюсь к нему ответить, там, сказать: «Чего, там, типа, вылупился?» А потом вспоминаю: «Блин, я же артист. Меня же он мог видеть на экране». (все смеются) И я так улыбаюсь сразу ему, и он сразу улыбается, подходит за автографом, хотя он нафиг ему не нужен, этот автограф. Вот. Но тем не менее, я там расписываюсь, фотографируюсь. Но быстро очень забываю, потому что я стараюсь, все-таки, какие-то еще свои проекты осуществлять, моя голова забита разными историями и темами, и интересными. И надеюсь, я их осуществлю – это и сценарий кино, это и театр, это и короткие фильмы. Сейчас готовлюсь с прекрасной молодой компанией продюсерской «Бета Продакшн» создать сериал из 4-х серий на тему русского Рэмбо, и готовлюсь к съемкам, которые начнутся у нас в августе – я буду там как актер и как режиссер. Я убедил этих людей, что я это умею делать. И там вместе со мной снимется моя жена Настя Веденская, великая актриса, которая, вот, за 7 лет, к сожалению, снялась только в одном фильме, но у Николая Хомерики, получила лучшую женскую роль. Сейчас она играет в театре у Кшиштофа Занусси вместе с актерами Золотухиным и Васильевой. Но этого мало ей, человек невероятного таланта и диапазона, и, вот, мне очень нравится как художнику попробовать воплотить то вдохновение, которое я получаю от нее вот уже 7 лет. Ну, где-то чего-то я с ней делаю, какие-то ролики – они выложены в интернете, есть клипы на песни Ляписа Трубецкого и рекламные ролики к фестивалю, «Завтра/Tomorrow» я сделал вместе с ней сейчас. Множество-множество всяких проб.
Д.БОРИСОВ: Ну, вы говорите, что ваша голова занята другим, да?
В.ЕПИФАНЦЕВ: Да.
Д.БОРИСОВ: Но при этом вы снимаетесь в сериалах. Вам приходится соглашаться для того, чтобы, там, просто заработать? Или что это?
В.ЕПИФАНЦЕВ: Ну, всегда есть, когда читаешь сценарий неплохой, всегда есть надежда, что это будет неплохо. Но когда ты уже... Я не говорю сейчас про «Побег», я не говорю ни про один из тех сериалов, который принес мне в последнее время известность, потому что я снялся гораздо больше, чем те 2 последних, которые, действительно, стали для меня ключевыми в сфере известности. Я за свою известность испытываю неловкость, неловкость за тех людей, которые бегут ко мне с похвалами. Я не вижу ничего в этом похвального, не вижу ничего того, за что можно гордиться, даже за роль у Татарского, потому что она, я считаю... К сожалению, она размазана по фильму, нету в ней цельности, которой хотелось бы. Но это по-другому не получилось бы, потому что фильм снимали, действительно, 4 года и вот эту цельность я не сумел сохранить. Если увидеть тот эпизод, когда я прихожу в Институт пчеловодства и вот этот мозговой штурм, когда стерли правительство, там я был подготовлен – там я и весил 87 кг. А потом было и 95, 105, 110, другие фильмы. И невозможно было сохранить мою форму. Мой естественный вес – это 100 кг. Я не могу находиться в состоянии все время 84-х. Для Татарского я их сбросил – я их зверски при помощи вредных вещей, но я уничтожил в себе жир, похудел, отрастил волосы.
Д.БОРИСОВ: Но при этом там же есть сцена в Гостином Дворе, где явно не 84 кг. Когда Татарский голый приходит на прием.
В.ЕПИФАНЦЕВ: А, там я 92, и к этим съемкам я очень постарался сбросить вес с 99-ти, даже со 100 я сбросил до 92-х. Эти съемки были одни из последних. Но при этом мне надо было сразу впрыгнуть в другой сериал, где я играл почти супермена. Вот, и там видно, что моя мышечная масса – она такая, достаточно плотная, крепкая, спортивная.
В фильме был эпизод, где Татарский все время тренируется, мы это снимали. Он постоянно ходит в спортзал. Сначала в такой подвальный... Он одержим там наращиванием мышц, говорит: «Тему мы сделали». Потом очень крутой. Ну, оно не вошло в фильм. Это было здорово: я там все время бегаю по дорожке, смотрю телевизор, смотрю свои рекламы. Я вижу, как мои идеи, мои рекламы воплощаются даже вот в этом спортзале, в каких-то отдельных лозунгах. Это тоже очень придавало фильму хорошую логику и настроение, и динамику, и логику изменения моего персонажа. Потому что я там в конце, в золотой комнате вообще такой медвежонок. Я этим недоволен очень. Этим я недоволен.
А.ПЛЮЩЕВ: Я прошу прощения, чтобы просто закрыть эту как раз тему: ну а фильм, скорее, понравился или, скорее, нет?
В.ЕПИФАНЦЕВ: Да, мне, скорее, фильм понравился. Я вообще очень... Мне многое чего не понравилось, честно скажу. Многое. Но, вот, разговаривая с людьми, которым этот фильм очень понравился, они этого даже и не заметили. Я на это обращаю внимание, мне это режет глаз. Но у него слишком много достоинств, даже не просто как у фильма, а как у явления. Явления, которое кого-то спровоцирует на действия, у кого-то вызовет чувство стыда за то, что он в свое время не сделал чего-то подобного и лучше, а предоставил дорогу другим и уже не пробиться обратно.
Потому что кино сегодня превратилось в такой же способ зарабатывания денег, финансовых всяких различных движений, в которых принимает участие и государство, и госбюджет, и пилы, и бензопилы, все пилят, делят, дербанят, непонятно на что потом снимают. Да и сегодня если и происходит что-то такое независимое более-менее, фильм эстетический какой-то такой, даже не оправданный с точки зрения коммерческого успеха и даже финансового такого вложения нереального. Потому что сегодня фильм больше миллиона – это нереально его окупить. А этот, по-моему, 7 там. Сегодня снимаются фильмы и за 5, и за 6, и за 10, и за 20. Они не окупаются, естественно. Максимум, что они соберут в кинотеатре – это 2-3 миллиона, это самый лучший, может быть, сбор. Потом они возьмут половину, разделят, ничего они на этом не заработают. Вот. Соответственно, понятно откуда деньги: или кого-то развели, или это государственные деньги, которые не требуют возврата. Ну вот.
И я собираюсь снять фильм...
Д.БОРИСОВ: На государственные деньги?
В.ЕПИФАНЦЕВ: Нет. Я хотел это сделать, но те люди, с которыми я начинал снимать фильм за государственные деньги, мне пришлось с ними расстаться, поскольку мой проект стал мне слишком дорог, и мы не нашли общий эстетический язык, мы не смогли договориться, у нас были разногласия по мотивации моей истории, которую я хотел снять. Я понял, что лучше с дебютом со своим так не рисковать, потому что для меня это очень важно – это дебют в кино. По этому дебюту будут меня судить. Мне пришлось с ними разойтись и я ищу других продюсеров, которые бы доверяли мне полностью. Там, вот, из-за недоверия, из-за такого сомнения. Потому что мы готовили проект, а продюсеры постоянно смотрели мои ролики в интернете, там, пытались понять, гожусь ли я, смогу ли я снять тот фильм, который бы получил там приз на вот том фестивале. где их любят уже. Понимаете? Поэтому...
Мне нужна бескомпромиссность, мне нужно, чтобы стопроцентный карт-бланш. Вот, как Кирилл Серебренников мне дал карт-бланш, я снял для него 15-минутный фильм, для его спектакля «Около ноля». Я делал что хотел. У меня была просто тема, я на эту тему фигачил и все были дико довольны. Вот те люди, которые подходят с благодарностью за этот фильм, я не испытываю вот той неловкости. Мне неловко ни за них, ни за себя – это стопроцентно моя работа и я ею, ну, наверное, горжусь, да, она мне нравится. Мне это принесло большое удовольствие, это был гонорар: вот это удовольствие был мой гонорар. И я готов за такой гонорар работать.
Д.БОРИСОВ: А фильм, который полнометражный вы хотите снять, сценарий его вы сами написали?
В.ЕПИФАНЦЕВ: Да. Сначала первый фильм был написан вместе с моей женой, даже большей частью написала моя жена, поскольку она очень разносторонне талантливый человек. А вот этот написал я, вот эту историю последнюю. Вот.
Д.БОРИСОВ: А вы там будете сниматься?
В.ЕПИФАНЦЕВ: Да, буду. Я буду играть вторую центральную роль. Там этот фильм о двух людях. Я бы снял кого-то, но я не вижу. Не вижу людей, которые смогли бы эту тему сделать. Много суеты сегодня в наших артистах современных российских. Много суеты неправильной такой, вот, какой-то такой, паники даже. Они, в основном, фальшивые. Вот, я вижу, как они в этой профессии из-за комплексов своих, идущих еще из детства, какая-то есть потребность в компенсации у них. Они не мастера. А мне нужны мастера, я могу эту роль сделать, потому что я изначально лишен вот этого вот желания компенсации какой-то психологической. Я считаю себя полноценным гармоничным человеком, поэтому... Я знаю таких артистов, но мне проще будет ее самому сыграть. Может быть, у тех артистов, которых я знаю, хороших артистов не та фактура.
Д.БОРИСОВ: А критику вы воспринимаете со стороны, не от себя, когда вам говорят, что что-то у вас не получилось, здесь вы сыграли плохо?
В.ЕПИФАНЦЕВ: Я с любой критикой по поводу сериалов согласен ровно как хорошей, так и плохой. Я ее чаще не слушаю, потому что... Ну, я прислушиваюсь к жене своей, когда она критикует. Она все вообще, вот, под нож.
Д.БОРИСОВ: Кто глава семьи?
В.ЕПИФАНЦЕВ: Ну, дети, наверное. (все смеются)
Д.БОРИСОВ: У вас необычные имена у них, я знаю.
В.ЕПИФАНЦЕВ: Да.
Д.БОРИСОВ: Так специально задумано?
В.ЕПИФАНЦЕВ: Специально. Я хочу, чтобы они чувствовали себя особенными, чтобы они понимали, что слиться с массой им не удастся.
Д.БОРИСОВ: Как их зовут?
В.ЕПИФАНЦЕВ: Гордей и Орфей.
А.ПЛЮЩЕВ: Интересно. Ну, Гордей еще более-менее.
В.ЕПИФАНЦЕВ: Еще куда ни шло. (смеется)
А.ПЛЮЩЕВ: Нет-нет. Орфей – откуда? Что вдохновило, я бы так сказал?
В.ЕПИФАНЦЕВ: Муслим Магомаев. Нет.
А.ПЛЮЩЕВ: (смеется)
В.ЕПИФАНЦЕВ: Орфей, вдохновил? Не знаю. Вот, Гордей – это...
А.ПЛЮЩЕВ: Гордей – хорошее имя. Не говорю, что Орфей – плохое, просто, ну, Гордей привычнее.
В.ЕПИФАНЦЕВ: Было на слуху, потому что мой отец сыграл в фильме, когда ему было 19 лет, фильм назывался «Форма Гордеев». Вообще, фамилия Гордеев очень распространенная как Иванов, Петров. Однако же Иван, Петр мы называем, а, вот, Гордеем как-то забыли. И мне кажется очень сильное, крепкое имя, потом означает «царь». Ой, прошу прощения, мне звонит жена.
А.ПЛЮЩЕВ: Можно поговорить. А мы пока с Борисовым обменяемся мнениями.
Д.БОРИСОВ: Да. Ты, кстати...
А.ПЛЮЩЕВ: Я не посмотрел пока еще.
Д.БОРИСОВ: Но надо сходить.
А.ПЛЮЩЕВ: Да, обязательно. Я должен был пойти вот на этой неделе, но дела, понимаешь, семейные и все такое. Не успел. Хотел, может, даже сегодня перед эфиром тоже. А ты сходил, да?
Д.БОРИСОВ: Ты знаешь, у нас была на прошлом эфире версия, что Плющев эмигрировал. (все смеются) По смскам очень часто люди.
А.ПЛЮЩЕВ: Ну, тут тоже можно было, кстати.
Д.БОРИСОВ: Я сходил. На премьере был абсолютно полный зал. Честно говоря, не припомню того, чтобы в «Октябре» люди сидели в партере. Я там поднялся на бельэтаж – просто даже в проходах, на лестнице, друг на друге.
А.ПЛЮЩЕВ: Фантастично. Я поразился отзывом. То есть те люди, которым вообще всегда западло чего-либо хвалить, вдруг неожиданно стали писать, что «wow», что «круто», что «замечательно». Я видел от моего приятеля: «Новая «Асса». Я вообще, я просто думал: «Боже мой, этого не может быть». Я никогда не задаю вопросов, сколько им заплатили, ну, вот, как-то...
Д.БОРИСОВ: Слушай, ну я очень скептически относился к проекту до того момента, как его посмотрел.
А.ПЛЮЩЕВ: Понравилось?
Д.БОРИСОВ: Понял, что у меня все претензии, которые к нему есть, это претензии, которые я бы мог адресовать к Пелевину тогда, когда читал еще, собственно, саму книгу. А с точки зрения... Я-то еще смотрю так – я смотрю, как сняли, как озвучили, как смонтировали.
В.ЕПИФАНЦЕВ: А почему ты так смотришь? Ты занимался кино?
Д.БОРИСОВ: Ну, как-то вот так вот.
А.ПЛЮЩЕВ: Дима еще на телевидении работает.
В.ЕПИФАНЦЕВ: А, ну да.
А.ПЛЮЩЕВ: На том самом.
Д.БОРИСОВ: Да, на том самом с большой буквы. Это, наверное, накладывает отпечаток. Я смотрю еще с этой точки зрения и да, у меня не к чему было придраться кроме того, что Майбаха, наверное, не было в каком-то 90-м году в Москве. А там периодически появляется по кадрам.
В.ЕПИФАНЦЕВ: Нет, режиссер хотел, все-таки, чтобы там не только 90-е были, были и наши дни.
Д.БОРИСОВ: Но там речь идет еще о том времени. Там, с одной стороны, Ельцин, с другой стороны, Майбах. Ну это ладно, это такие детали.
В.ЕПИФАНЦЕВ: Ну вот когда Майбах появился, это вот уже была идея сделать как раз наши дни. Но это не прочлось, я согласен.
Д.БОРИСОВ: А так никаких претензий по тому спектру вопросов, которые обычно рассматриваю, когда смотрю наше кино... То есть там обычно бывает отвратительная озвучка. Мне кажется, с этой мыслью я уже...
А.ПЛЮЩЕВ: Абсолютно. Да, это каждый фильм обсуждается.
Д.БОРИСОВ: Каждый фильм начинаем с этого.
А.ПЛЮЩЕВ: Ну, почти.
В.ЕПИФАНЦЕВ: В смысле, озвучка? Что, дублировать фильмы?
Д.БОРИСОВ: Нет-нет, озвучивают. Наше отечественное кино иногда озвучено так, что просто, вот, хочется, чтобы лучше продублировали.
В.ЕПИФАНЦЕВ: А иногда очень хорошо. Например, недавно я посмотрел фильм «Изгнание дьявола», последнее, которое сделано под репортаж. И там актеры американские, у них задача была быть предельно реалистичными, то есть документально реалистичными. И, вот, наши, русские (я не знаю, что это за компания) озвучивали, то есть совершенно новые голоса, точно так же, имитируя реалистичность.
Д.БОРИСОВ: Нет-нет, как раз дубляж иностранного кино у нас почти научились делать до идеала, доводят до идеала, бывает очень хороший. А озвучка, просто банальная озвучка нашего кино, когда актеры приходят, собираются, уже не помнят, как они это играли, совершенно не напрягаются.
В.ЕПИФАНЦЕВ: Я всегда против... Я готов, пусть будет грязная, там, чего-то шуметь, пищать, трещать, но я хочу слышать живую речь артиста, который вот там вот на площадке сыграл эту роль.
А.ПЛЮЩЕВ: А это вообще практикуется?
Д.БОРИСОВ: Практикуется, да.
В.ЕПИФАНЦЕВ: Это делается. В этом фильме пытались это сделать, и во многом он, по-моему, на 90% звук живой. Просто, может быть, не успели его настолько хорошо вычистить, как это делается в американской индустрии. А вообще я очень часто вижу наши фильмы, в основном, из числа независимого кино, где живой звук, и это очень хорошо выглядит.
А иногда, вот, например, там фильм «Неадекватные люди», если помните. Он снят, вроде, такой independent, но там он озвучен. Озвучен хорошо, кстати.
А.ПЛЮЩЕВ: Хорошо озвучен, да. Да вообще фильм хороший.
Д.БОРИСОВ: «Хорошо озвучен», - сказали мы с Плющевым, озвучивая наши роли там. (смеется)
В.ЕПИФАНЦЕВ: А так я ненавижу, да. Вот, особенно сериалы, потому что там требования конкретные – чтобы было громко, чтобы был посыл, чтобы бабушки всегда слышали каждое слово. И шептать нельзя. Если там признался в любви «Я тебя люблю», то вот этого не должно быть – я должен произнести громко и четко, чтобы не было вот этого вот: «А?! Что он там сказал? Выключай, не хочу больше смотреть – я не слышала, что он сказал. Давай-ка вот этот канал. Тут громко, хорошо. О, и артиста видно, ярко видно. Ух, какой красивый».
Д.БОРИСОВ: Владимир Епифанцев в роли целевой аудитории. (все смеются)
А.ПЛЮЩЕВ: Фильма «Generation П». К одной теме я хотел вернуться, раз вы затрагивали про похудение. Ну, для меня это тоже часто имеет значение некоторое. Говорили о каких-то нехороших веществах даже для похудения.
Д.БОРИСОВ: Мухоморы.
А.ПЛЮЩЕВ: (смеется)
В.ЕПИФАНЦЕВ: Ну, не наркотики. Кофеин, там, всякие гуараны в большом количестве, женьшень, все эти смеси, которые не всегда полезны для нервной системы.
Д.БОРИСОВ: Но гуарана же дает возможность бесконечно заниматься в спортзале, уже не чувствуя усталости.
А.ПЛЮЩЕВ: Я вообще не в курсе, я ничего не употреблял никогда в жизни, поэтому вы для меня сейчас Америки открываете. Интересно так.
В.ЕПИФАНЦЕВ: Да, они и на желудок не очень хорошо действуют, когда их много употребляешь. Мне пришлось кофеина там. Сегодня запретили, в аптеках его уже не купишь. Но кофе пью.
Д.БОРИСОВ: А вообще обратно? Бывает же нужно не только потерять, похудеть, но и набрать. Это быстрее происходит?
В.ЕПИФАНЦЕВ: Набрать мышечную массу... Поскольку у меня есть мышечная память, я ее достаточно быстро набираю, именно, вот, качественную массу. Нет, с качественной массой всегда проблемы, потому что когда начинаешь заниматься и много есть, ты пухнешь и лицо пухнет. И, вот, тут надо соблюдать диету. А если ты занимаешься много, жрать всегда хочется. Прямо, вот, до умопомрачения, становишься раздражительным, агрессивным и чтобы вот это состояние убрать, надо есть. И соответственно, ты начинаешь много есть и пухнешь, и заполняешь своим лицом весь экран телевизора. Это плохо.
А.ПЛЮЩЕВ: Понимаю.
В.ЕПИФАНЦЕВ: Ну, для меня, во всяком случае. Не для всех. Есть полные очень хорошие лица фактурные.
Д.БОРИСОВ: А для себя, не для ролей вы в спортзал ходите часто?
В.ЕПИФАНЦЕВ: Сейчас уже 4 месяца не был в нем, и чувствую проблемы, поскольку у меня со спиной там не все хорошо, и мне по жизни нужно иметь мышечный каркас – я не могу бросить спортзал, иначе я слягу. Мне нужно всегда иметь мощные спинные мышцы.
Д.БОРИСОВ: О, это мне очень знакомо. Это я вас понимаю.
В.ЕПИФАНЦЕВ: Поэтому мне нужно вернуться сейчас срочно в зал, нужно сейчас заниматься гиперэкстензией, подтягиваниями, штангами, чтобы вот этот каркас был, иначе кости начнут сыпаться, вылетать плечи, локти. Все те травмы, которые у меня есть, они должны быть покрыты мышцами – я не могу сегодня быть без мышц, иначе развалюсь.
А.ПЛЮЩЕВ: Время позволяет? Ну, вот, сейчас 4 месяца не были, а ближайшее расписание съемок? Тем более, я так понял, вы в Питер собрались.
В.ЕПИФАНЦЕВ: Ну, я на пару дней.
А.ПЛЮЩЕВ: Ну, с другой стороны, и в Питере есть спортзалы.
В.ЕПИФАНЦЕВ: Да, я там сходил в один, но, к сожалению, хорошие спортзалы в Питере – они требуют покупки абонемента длительного. И из-за 2-3 занятий мне покупать абонемент... Поэтому я бегаю там в парке за Спасом на Крови – там неплохой такой островок. Не назову его парком, но что-то типа такого, бегового парка. И там есть дерево, я зацепляюсь за сук и подтягиваюсь. Этого мне хватает. Еще для отжимания очень хорошая травка.
А.ПЛЮЩЕВ: Я пошел по темам, которые я хотел бы еще раз затронуть. Вот, про похудание, похудение уже поговорили, а еще Дима спрашивал здесь и слушатели тоже спрашивали про востребованность. Я хочу с другой стороны немножечко зайти. При такой востребованности, которую вы за востребованность не считаете, часто ли приходится отказываться от ролей и давно ли вы отказывались в последний раз от роли?
В.ЕПИФАНЦЕВ: Отказываюсь только если совместить не могу.
А.ПЛЮЩЕВ: То есть по идеологическим причинам каким-то, творческим...
В.ЕПИФАНЦЕВ: Нет. Мне нравится попадать туда, куда, вот, меня река выкинет. Я в этом смысле... У меня есть сходство с Татарским: он использует любое течение для возможности считывать такие, вот, знаки, мессаджи, которыми насыщена жизнь, ее вот это полотно жизни, в котором в каждом ее элементе есть смысл, я считаю. И даже те совсем страшные и плохие сериалы, которые я называю «трэшем», они мне как художнику приносят удовольствие. Ну, я там вижу свое. Хотя, вот, меня окрестили «деятелем трэш-культуры», наверное, потому, что я не стесняюсь говорить, что это все трэш и в этом участвую. А те, кто, скажем, не деятель трэш-культуры, но при этом ее создают, они получают наслаждение от этого совершенно с другой стороны. Так что...
А.ПЛЮЩЕВ: Насчет отказываться.
В.ЕПИФАНЦЕВ: А, отказываться! Мне пришлось во время съемок «Generation П» отказаться во 2-м сезоне съемок в одном сериале только потому, что мы расходились по времени. Ну и они меня наказали за это. А у меня контракт был кабальный. Я пошел вот на такое наказание, пожертвовал.
Д.БОРИСОВ: Это было наказание рублем?
В.ЕПИФАНЦЕВ: Рублем, да, судами. Ради фильма. Так что, можно сказать, вложился в это кино своими бабками. А, и еще отказывался от чего-то, от совсем какой-то кромешной глупости. Но я не помню. Ну, в принципе, я боюсь простоя. У меня много обязательств денежных, так что мне нельзя отказываться.
А.ПЛЮЩЕВ: Мы о кино очень много поговорили сегодня и вообще не затронули театр практически. У вас в вашей жизни сейчас он какое место занимает?
В.ЕПИФАНЦЕВ: Я как актер играю в двух спектаклях, раньше их было больше – это «Утиная охота» на базе Другого театра на Лесной улице, ДК Зуева, я играю роль Зилова вместе со своей женой Настей (она играет Веру). Это лучшая Вера, которую, наверное, я видел, потому что спектаклей про «Утиную охоту» я видел много. Не знаю, как насчет Зилова, но мне интересно играть роль – это такое, с одной стороны, это, действительно, роль, а с другой, это упражнение. Потому что много текста, много монологов, много страстей, взаимодействия. И я люблю, вот, использовать это как такую разминку хорошую актерскую.
И что скажу и про спектакль Вахтанговского театра «Чайка» - я играю роль Треплева. Но это не мой театр. Мне нравится это играть, я играю с большим удовольствием, не ради денег. Но мой театр – это лаборатория, это исследования, это деятельность, связанная с поиском, синтезом, раскрытием каких-то более сакральных для меня тем. Я пытаюсь соединить несоединимое, вывести из этого иные формулы чувственного восприятия. И мне с этим нравится работать.
Примеров тому очень много, в основном, в Европе. Такой театр там востребован, он очень популярен, эти люди невероятно богаты, которые такой театр делают. Это даже стало почти поп-культурой. Ну, там такая, своя, своеобразная поп-культура в Европе – она нам непонятна, она до нас, наверное, никогда не дойдет.
Я таким театром раньше занимался, это была сначала моя Фабрика традиционного искусства на Болотной площади на заброшенной фабрике, потом это был Центр Мейерхольда, Театральный центр на Страстном, множество разных площадок, так скажем, независимых мелких полуподвальных. А потом перерыв в 8 лет или 7 я ничего не делал, сейчас собираюсь вместе с Кириллом Серебренниковым в рамках его проекта на Винзаводе к ноябрю осуществить новый свой спектакль, новый свой эксперимент. Вот сейчас готовлюсь, пишу экспликацию сценическую и это будет... За 7 лет это впервые вот именно мой театр, который, можно сказать, такое возвращение.
Не знаю, обрадуется сейчас наш слушатель или нет, но пару десятков обрадуется. Как правило, мой зритель моего театра – это не больше 30-40 человек.
Д.БОРИСОВ: Вы как-то сказали, что не можете прожить без одной вещи в жизни.
В.ЕПИФАНЦЕВ: Без какой?
Д.БОРИСОВ: Помните, без какой? Без шоколада. Это правда?
В.ЕПИФАНЦЕВ: Нет, без него можно прожить. Но если ты на него подсел, то тяжело. Бывает, прямо крыша едет.
А.ПЛЮЩЕВ: Чего-то чертовски захотелось шоколада прямо сейчас.
В.ЕПИФАНЦЕВ: Но нужно есть настоящий итальянский, немецкий, швейцарский. Не везде он настоящий. Вот, его быстро успевают подделывать. И есть магазинчики, которые я знаю, где этот шоколад можно купить. Но его легко заменить хорошим медом. Мед лучше привозить с Алтая и так далее. И он невероятно вкусен, похож на крем, такую пасту сладкую.
Д.БОРИСОВ: Ну то есть Владимир Епифанцев, на самом деле, сладкоежка.
В.ЕПИФАНЦЕВ: Да. Но я не пью, не курю – наверное, поэтому.
Д.БОРИСОВ: Большое спасибо, что пришли сегодня в наше купе.
В.ЕПИФАНЦЕВ: Не ожидал, что я так много говорить буду. (смеется)
А.ПЛЮЩЕВ: Спасибо большое.
Д.БОРИСОВ: Дмитрий Борисов, Александр Плющев, «Попутчики» в 23:05 в следующее воскресенье будут здесь. Счастливо. Пока.
А.ПЛЮЩЕВ: Счастливо, пока.
В.ЕПИФАНЦЕВ: Спасибо, что звонков не было.