Ирина Богушевская - Попутчики - 2010-09-26

Д.БОРИСОВ: 23 часа и 5 минут в российской столице, вы слушаете радио «Эхо Москвы», меня зовут Дмитрий Борисов. Программа «Попутчики» начинается, и, вы будете смеяться, она опять без Александра Плющева. Если вам интересно, на кого он меня променял, то вы можете заглянуть в его Твиттер или в Живой Журнал, plushev.com, смотрите. Там фотографии из его секретной личной жизни выложены сегодня вечером, я тоже только что видел. Ну, сказать, что меня охватила ревность, значит, ничего не сказать. Кого там из него делают, на анимационном фестивале «Крок», на который он променял программу «Попутчики», смотрите там и скажите ему, что вы об этом думаете, потому что мнения разные. А со мной в купе сегодня Ирина Богушевская. Добрый вечер.

И.БОГУШЕВСКАЯ: Добрый вечер.

Д.БОРИСОВ: Очень рад, что вы согласились проехаться с нами. Я из поезда в поезд.

И.БОГУШЕВСКАЯ: Ну, у нас такая же примерно судьба. Есть даже такое выражение – мы, артисты, всю жизнь на колесах. Такое многозначное выражение, но в нашем смысле все-таки это именно поезда. Ну, или самолеты, если говорить о шасси.

Д.БОРИСОВ: Наше купе эфирное, оно такое очень уютное, по сравнению с тем, в котором мне пришлось сегодня проехаться, четыре часа ехал на «Сапсане» из Питера в Москву, возвращался, понял, что кресла в этом замечательном поезде совершенно не предназначены для людей, которые хотят там поспать. Они какие-то вогнутые.

И.БОГУШЕВСКАЯ: Там есть WI-FI, нечего там спать, надо там работать. Это польза для деловых людей.

Д.БОРИСОВ: Нет там WI-FI, нет там WI-FI, нет.

И.БОГУШЕВСКАЯ: Говорили, что медленный, но есть.

Д.БОРИСОВ: Видимо в 1-м классе есть. В 1-м классе мы пока не ездили в этом поезде замечательном, только во 2-м. Человечеством WI-FI сегодня обнаружен не был, причем, я знаю, у меня друзья возвращались чуть раньше, чем я возвращался, и в их поезде тоже никакого WI-FI не было.

И.БОГУШЕВСКАЯ: А зато, когда едешь по Риге, например, тьфу, по Латвии, там буквально до границы есть WI-FI, а дальше он почему-то исчезает, почему бы? Вообще много, конечно, всяких замечательных историй есть про поезда. Есть чудесная история, как мы с моими… у меня в коллективе есть мальчики-музыканты, а есть у меня пианистка, звукорежиссер и мой директор, все девочки. И мы как-то решили поехать из Казани на поезде, я просто передумала лететь, по каким-то своим соображениям, и нам срочно взяли билеты на какой-то удивительный совершенно поезд. Мы пришли, он стоял на перроне и практически не светился, у нас так долго почему-то и мучительно проверяли документы, потом нас туда пустили. Мы поехали и заподозрили неладное, потому что мы ехали в СВ, четверо в совершенно пустом вагоне, и там как-то странно мигал свет, и на нас это все произвело какое-то такое чудесное впечатление, ну, какая-то такая совсем интимная обстановка. Поезд, в котором такое освещение мигающее, мерцающее, и мы начали петь песни. Ну и постепенно мы распелись, у нас был чудесный проводник Коля, и самое смешное, что в тот момент, когда… мы как-то решили, ну поскольку никто нам не мешал само выражаться, да, вагон был совершенно пустой, в тот момент, когда мы громко пели «Ты гори, догорай, моя лучина», на четыре голоса, свет вырубился совсем. Через некоторое время пришел Коля, у него была с собой такая жестяная обрезанная баночка от пива или, там, от кока-колы, не помню, в которой стояла свечка и он сказал: «Знаете девушки, вы, пожалуйста, «Лучину» больше не пойте, потому что у нас обмотка сгорела на фиг», и начали через наш вагон бегать все время какие-то люди с отвертками, с какими-то там инструментами. Нас предложили переселить в соседний вагон, где был свет, но мы отказались, потому что выяснилось, что ехать в вагоне, в котором нет освещения, это невероятно такое прикольное приключение.

Д.БОРИСОВ: Главное, чтобы холодно не было.

И.БОГУШЕВСКАЯ: Нет, это был октябрь. Нет, не было холодно. Но я помню, что еще и поезд почему-то встал посреди степи, и он стоял, и, на самом деле, когда едешь в поезде с освещением, ты никогда не видишь того, что за окном. А за окном показывали какие-то нереальные совершенно звезды, мы решили, что это секретная лаборатория РЖД, вагон-планетарий.

Д.БОРИСОВ: Который специально прицепили.

И.БОГУШЕВСКАЯ: Который специально курсирует, да, и поэтому у нас так долго проверяли документы. Я тоже написала об этом огромную телегу у себя в ЖЖ, смешная была такая ситуация. Очень многие запомнились нам фразы, например: «Угостите даму фонариком сходить в туалет», или там, например, моя пианистка, у которой всегда с собой MacBook, она ходила, извините за подробности, в туалет, освещая себе путь MacBook’ом. В общем, это тоже, на самом деле…

Д.БОРИСОВ: 21-й век.

И.БОГУШЕВСКАЯ: Ну да, вот такие удивительные высокие технологии.

Д.БОРИСОВ: У вас, кстати, фантастический по интересности Живой Журнал. Один из немногих среди условных селебритис, который не просто «была там-то, сделала то-то», а действительно какие-то истории, которые интересно читать. Как у вас хватает времени на него?

И.БОГУШЕВСКАЯ: Ну, вот сейчас не хватает совсем, практически я уже не помню мой последний заплесневелый пост, от какого числа. Просто, правда…

Д.БОРИСОВ: Но, у вас же практически не бывает постов-отписок, это все, такие цельные, красивые истории.

И.БОГУШЕВСКАЯ: Ну, красивые истории, хотя, мне кажется, что в последнее время я, конечно, злоупотребила доверием почтеннейшей публики, потому что я очень подробно рассказывала о перипетиях изготовления пластинки «Шелк», которую, я, честно говоря, рассчитывала закончить ее еще два года назад. Потом я рассчитывала закончить ее год назад, потом, по разным причинам получилось так, что мы продолжили студийный процесс этим летом, и я рассчитывала, что я закончу материал, типа, к 8 июля. Мы все записали, и у нас начался процесс сведения, и вот только буквально в пятницу, уезжая загород, я успела заехать в студию, послушать треки, которые нам мастерят сейчас в Америке. Вот порция этих треков пришла в пятницу, они у меня сейчас собой, то есть они достаточно такие с пылу с жару.

Д.БОРИСОВ: Никто не слышал?

И.БОГУШЕВСКАЯ: Никто не слышал, нет, никто не слышал.

Д.БОРИСОВ: А сейчас мы дадим послушать, видимо.

И.БОГУШЕВСКАЯ: Ну, да, какой-то кусочек такой достаточно, вечерней, ночной песни «Тростник», она называется, я бы прямо с нее и начала.

Д.БОРИСОВ: Да, а вы, кстати, не просто слушайте нас, дорогие слушатели, а можете присоединяться к нашей беседе - +7 985 970 45 45, самый короткий номер SMS-сообщений для «Эха Москвы» +7 985 970 45 45. Ирина Богушевская в программе «Попутчики».

ПЕСНЯ

И.БОГУШЕВСКАЯ: Беспрецедентный случай в эфире «Эха Москвы» - я сама, своим голосом, наступаю на горло своей песни, не потому что я, ну, как-то не хочу палить всю песню до конца и не из стремлений каких-то что-то от вас утаить. Я просто понимаю, что шестиминутная песня в эфире – это, как бы, не комильфо.

Д.БОРИСОВ: Я в восхищении, честно. Такого до вас здесь никто не говорил. Обычно говорят: «Нет-нет, дослушаем до конца, в конце самое интересное! Там же новый инструмент, так же ничего ведь не понятно, там вот все!».

И.БОГУШЕВСКАЯ: Там же основная мысль будет развита, в конце концов, там произойдет какой-то финал, какая-то развязка, но мы же понимаем, что вся эта музыка записывалась не из желания попадать в эфиры. Я очень хорошо понимаю, что шестиминутное произведение вряд ли будет где-то там ротироваться, но, честно говоря, меня не очень это заботит.

Д.БОРИСОВ: А если бы радиостанция какая-нибудь вам сказала, что «Мы берем в ротацию, но сократим сами».

И.БОГУШЕВСКАЯ: Сделаем обрезание вашей музыке?

Д.БОРИСОВ: Да. Вы бы пошли на это?

И.БОГУШЕВСКАЯ: Честно говоря, я пыталась сократить эту песню, я пыталась вырезать из нее половину кларнетового и флейтового соло, мы вырезали, мы выиграли 22 секунды и она шла не, там, не 5:58, она шла 5:32, да? Ну, небольшой выигрыш на самом деле. Нет, какие-то 4-х минутные произведения тоже есть, не потому что так принято, а просто потому что в песне такой, ну какой-то бывает сгусток смысла, который ты успеваешь выразить за это время, только и всего.

Д.БОРИСОВ: Когда вы пишете песни, вы представляете себе атмосферу, ситуацию, в которой слушатель ее будет слушать? Там, в машине или…

И.БОГУШЕВСКАЯ: Никогда в жизни я этим не занимаюсь, просто технически, Дима, невозможно, потому что когда у тебя в голове жужжит… Я вообще не представляю, честно говоря, как живут профессиональные композиторы, потому что, скажем, когда мы пишемся, писались, во время записи иногда тебя осеняют какие-то, скажем… ты слышишь какую-то очень красивую партию вдруг и приносишь ее музыкантам и говоришь: «Вот сыграй здесь, пожалуйста, Света, сыграй здесь на рояле вот так и вот так, будет правда красиво». Потом, после записи, ты лег спать, проснулся на следующее утро, тебе надо работать с другой песней, а у тебя играет вот эта рояльная партия из вчерашней записи. Я не представляю, как люди, которые пишут, которые мыслят партитурами, а не какими-то отдельными партиями, как я, да, а партитурами оркестровыми… Как Вагнер вот все это выносил?

Д.БОРИСОВ: Ну гений, как?

И.БОГУШЕВСКАЯ: Гений, в том-то и дело. У них такой софт стоит невероятный. Но когда это все в голове звучит, ты не думаешь, это абсолютно иррациональный процесс, то есть все контроллеры, все какие-то оценочные вещи, все это включается уже потом, когда ты все это аранжируешь, когда ты все это записываешь. Ну, вот тогда ты еще как-то можешь себе попытаться представить, хотя я никогда этого не делаю.

Д.БОРИСОВ: Но все равно же получается какое-то творчество малыми формами, это же не по 25 минут треки, все-таки по 5-6.

И.БОГУШЕВСКАЯ: К счастью, да. Есть в истории популярной музыки коллективы, которые, там, «Махавишну оркестр» допустим, да, люди мыслят уже такими серьезными, крупными формами. Но нет-нет, у меня все как-то гораздо проще.

Д.БОРИСОВ: Вы сказали, что альбом сводится в Америке, обязательно там это делать?

И.БОГУШЕВСКАЯ: Он не сводится, он там мастерится. Это финальная стадия изготовления музыки. На мой взгляд, честно говоря, когда мне мой звукорежиссер, Сергей Башаков, у которого в студии мы пишемся, он мне прочел целую лекцию о том, зачем нужен мастеринг, потому что, когда треки пришли из Америки и я поняла, что огромное количество воздуха, которое было в инструментах, такие какие-то просторные мы там нарисовали панорамы, и у нас так звучал там родес, предположим. И ты видишь потом, что это раз, и сплющивается, да, ну условно говоря, у тебя было, грубо говоря, песня весила почти гигабайт, а стала весить 10 мегабайт, то есть колоссальная разница. И качество, на мой взгляд, какое-то качество теряется, то есть как бы все эти колоссальные, огромные, тяжелые треки можно было бы издавать на виниле, и тогда бы мы имели то самое теплое, ламповое звучание, о котором так любят говорить.

Д.БОРИСОВ: Объемное.

И.БОГУШЕВСКАЯ: Да. Действительно, когда мы имеем дело с цифрой, мы ужимаем файлы, и они физически становятся более плоскими, но зато они становятся более отчетливыми, поэтому какие-то вещи ты приобретаешь, какие-то теряешь. Почему мы это делаем в Америке? Потому что там есть такой замечательный дядька, который мастерил огромное количество артистов. У него есть, во-первых, приборы, которых у нас нету, во-вторых, у него мозг. Ну, он хорошо это делает.

Д.БОРИСОВ: Ну, то есть это не Америка как Америка, это какой-то один конкретный человек?

И.БОГУШЕВСКАЯ: Ну конечно, да.

Д.БОРИСОВ: Который мог бы оказаться где угодно.

И.БОГУШЕВСКАЯ: Который мог бы оказаться где угодно, но Башаков с ним сотрудничает уже много лет, он нашел его по Интернету, потому что ему нравится его работа, это такие какие-то профессиональные, узкопрофессиональные дела, я не думаю, что всем это интересно слушать. Но если, человек, который сводил мне альбом и в студии, которой мы записались, и, на мой взгляд, это одна из лучших студий в Москве, потому что там, если тебе нужно использовать родес, ты будешь использовать аутентичный инструмент 70-х годов, какие-то гитары, какие-то комбики гитарные снимаются с 4-5-ю микрофонами. То есть там звукорежиссеры могут рассуждать друг с другом о том, что, если у исполнителя в вокале есть такая частота, которая бьется с той же самой чистотой в барабанах, что делать с барабанами в этот момент. У меня это вызывает колоссальное уважение, потому что я понимаю, что люди очень хорошо понимают, чем они занимаются, они это любят, их это прет, ну, это, конечно, приятно – с такими людьми работать.

Д.БОРИСОВ: То есть перфекционизм такой получается, в чистом виде.

И.БОГУШЕВСКАЯ: Это перфекционизм, да.

Д.БОРИСОВ: Вот Вера задает вам вопрос: «Бывают ли такие моменты, когда хочется остаться вам одной и пофилософствовать о собственной жизни, вы же закончили философский факультет?»

И.БОГУШЕВСКАЯ: Да, Вера, поразительная осведомленность, это так, действительно. Но, на самом деле, эта фраза «пофилософствовать»… «Раз вы закончили философский факультет, вам же хочется философствовать?» Мне кажется у любого, нормального человека, наступают в жизни какие-то моменты, когда ему нужно побыть одному и переосмыслить какие-то вещи в своей жизни. Не только у тех, кто закончил философский факультет, это бывает, мне кажется, у всех, кто пытается как-то развиваться и что-то со своей жизнью делать. Да, у меня такие моменты бывают очень часто, но это большая-большая роскошь, потому что… ну, правда, я позволяю себе, когда пишу что-нибудь. Я поняла, что я человек потерянный для социума в этот момент, ну, у меня играет там шарманка какая-то, играет в голове, мы с вами, предположим, разговариваем, да? Я вот, скажем, отвечаю на ваш вопрос, а у меня в голове жужжит.

Д.БОРИСОВ: То есть сейчас если вдруг зажужжит, то мы выйдем из эфира?

И.БОГУШЕВСКАЯ: Если жужжит, я буду пытаться разговаривать, но не уверена в конечном результате, честно говоря. Вера, спасибо за вопрос.

Д.БОРИСОВ: А как близкие относятся к тому, что вы от них отдаляетесь в такие моменты?

И.БОГУШЕВСКАЯ: Я в этот момент, конечно, делаюсь таким деспотом и тираном, потому что мне реально нужна тишина, и я не могу, когда музыка играет дома в этот момент. Я пыталась смириться, я пыталась вести себя хорошо, получается все равно, кончается тем, что через трое суток, когда ты не можешь закончить песню, потому что тебе мешают какие-то внешние раздражители, ты все равно, конечно, просишь, прячешься или уезжаешь куда-нибудь. Но в Москве практически нет мест, где тихо. У нас очень информационно насыщенный город, очень агрессивная шумовая среда, музыку принято слушать громко, это беда, конечно. Особенно в ресторанах, например, приходишь, и там сразу начинается: «Простите, пожалуйста, а вы не могли бы сделать потише, чтобы мы могли поговорить».

Д.БОРИСОВ: Ну тоже, хотя бы ресторан это не дом, в котором соседи решили погромче послушать музыку.

И.БОГУШЕВСКАЯ: Слушайте, я сейчас расскажу историю… нет, не буду. Странная какая-то у меня карма, когда я писала пластинку «Нежные вещи», это был 2004 год, у нас квартиру под нами продали, и там делали капитальный ремонт. Ну и понятно – мне утром нужно ехать в студию, а я просыпаюсь от этих перфораторов, и это был такой ад, потому что ты приходишь, у тебя голова, как глобус. После 6-ти или 7-ми часов занятий музыкой, тебе дико хочется тишины, а там вот это все. Самое удивительное, что этим летом эту квартиру опять продали, когда я записывалась, и там опять был ремонт, причем такой серьезный ремонт, с перепланировкой. Удивительно, удивительное дело.

Д.БОРИСОВ: Ну вы же наверняка сова, нет?

И.БОГУШЕВСКАЯ: Нет. Это удивительно, это мое проклятие! Потому что весь образ жизни как бы предрасполагает к тому, чтобы там…

Д.БОРИСОВ: Обычно да, люди становится.

И.БОГУШЕВСКАЯ: Обычно да, и меня окружают совы, но нет, я летом, например, если не работаю, если у нас вечером нет мероприятий никаких, после которых ты засыпаешь в три часа утра, то я просыпаюсь рано, ничего не могу с собой поделать.

Д.БОРИСОВ: Так вот, значит, поэтому все проблемы, потому что, если бы вы были совой, то можно было бы, допустим, возвращаться домой попозже, а если что, вызывать милицию. Есть же ведь какой-то предел допустимого шума после 10-ти часов вечера, по-моему, или 11-ти.

И.БОГУШЕВСКАЯ: Да-да-да, есть нормы какие-то, может быть. Наверное, все мои проблемы от того, что я не сова.

Д.БОРИСОВ: Вы по радио эфирам вообще скучаете?

И.БОГУШЕВСКАЯ: Имеете в виду, как ведущая?

Д.БОРИСОВ: Да.

И.БОГУШЕВСКАЯ: Пока нет. Я, когда прихожу на радио, конечно, испытываю некую ностальгию и отчасти поэтому могу понять, что такое обрезать песню. Это было прекраснейшее совершенно время, потому что радио, на котором я работала, еще не программировалось компьютером. И ты приходил за час, полтора или два до эфира, и ты собирал себе четыре часа музыки вручную, сам. И это, конечно, было здорово, это было прекрасно, потому что это была творческая работа. Но когда ты сам составляешь себе плей-лист и хорошо понимаешь, почему песни идут друг за другом, и ты таким образом создаешь некие настроения, потому что радио – это ведь искусство создавать настроения, отчасти тоже. Я не имею ввиду информационное радио, музыкальное. Вот тогда это действительно было искусство, мне кажется, это было золотое время, в эфире можно было услышать Тома Уэйтса, например, где сейчас мы можем его послушать?

Д.БОРИСОВ: Нет, можно, в принципе, услышать, но только один раз по праздникам, и то, если решили какой-нибудь музыкальный редактор, какой-нибудь радиостанции.

И.БОГУШЕВСКАЯ: Ну да, вдруг с ним что-нибудь случится.

Д.БОРИСОВ: И сделает такой подарок.

И.БОГУШЕВСКАЯ: Там был не только Том Уэйтс, там было много, огромное количество музыки, которое отсечено как бы форматами, а когда у тебя формат album oriented station, станция, ориентированная на прослушивание музыки альбомами, не хитами, а именно на альбомное прослушивание, вот это было здорово, очень интересно.

Д.БОРИСОВ: Как вы думаете, есть перспектива… в перспективе может повториться это время, вернуться, что снова можно будет так видеть ди-джеев, слушать по радио, которые сами ставят музыку, по собственному усмотрению?

И.БОГУШЕВСКАЯ: Если произойдет какая-то техническая революция, если появятся свободные частоты, если оплата передатчиков станет какой-то более-менее гуманной и если появится, то, что называется college radio, потому что во всем мире существуют независимые студенческие радиостанции, и это колоссальный ресурс для проникновения новой, независимой, неформатной музыки в эфир. Мне кажется, совокупность этих всех условий если будет соблюдена, да, это может произойти.

Д.БОРИСОВ: Ну, вы бы вернулись в радиоэфир сами?

И.БОГУШЕВСКАЯ: У меня были предложения какие-то, у меня были очень хорошие предложения. Например, когда-то радио «Свобода» предлагало мне вести живые концерты. Они сделали какую-то очень хорошо технически оснащенную студию, и они предлагали делать там какие-то еженедельные программы. Но я поняла, что я не могу подводить людей, потому что меня очень часто не бывает в Москве, и это нужно записывать заранее, и это очень сложная логистика. Не знаю, не знаю, может быть, когда-то мне захочется вещать уже.

Д.БОРИСОВ: Просто, мне кажется, что у людей, которые уже попробовали, возникает потом такая ломка, что сложно совсем уйти от этого.

И.БОГУШЕВСКАЯ: Ну, Дима, у меня-то ситуация была такая, что, в общем, для меня радио было неким ресурсом скорее материальным, который позволял мне заниматься любимым делом бесплатно. В частности репетировать, играть спектакли, играть какие-то концерты, потому что музыка тогда моя не приносила никаких денег. Она не кормила ни меня, ни мою группу, поэтому деньги приходилось зарабатывать на радио и в свободное от этого время уже развивать собственный проект. Поэтому я изначально относилась к этому, как к неким костылям, потому что это такое замечательное, творческое, прекраснейшее дело, но для меня всегда приоритетом было изготовление собственной музыки, и пока сейчас ситуация такова, что я могу жить и обеспечивать себя с помощью этого…

Д.БОРИСОВ: Любимого дела.

И.БОГУШЕВСКАЯ: Любимого дела, да, конечно. Радио тоже было любимым, я вообще люблю все, чем занимаюсь, но пока есть возможность все-таки заниматься музыкой, это делает меня совершенно счастливой. Конечно, драйв, который существует даже в живом эфире, не может с этим сравниться никак. Ну, для меня.

Д.БОРИСОВ: Еще одну песню давайте послушаем, которую никто не слышал.

И.БОГУШЕВСКАЯ: Давайте.

Д.БОРИСОВ: Это будет песня под названием…

И.БОГУШЕВСКАЯ: Ну, давайте послушаем 6-й трек, «Снова живи», такая она, немножечко взбодрит всех. Тоже такая совершенно свежая, заодно и посмотрим, как это все отмастерилось.

ПЕСНЯ

Д.БОРИСОВ: Ирина Богушевская в программе «Попутчики». Что вас вдохновляет в этом треке? Или, бывает, что вот, едете в машине, услышали какую-нибудь чужую песню, захотелось написать по ее мотивам что-нибудь?

И.БОГУШЕВСКАЯ: Нет, гораздо чаще и неприятнее бывает, когда ты написал свою, а потом так послушал ее, когда закончил… пока ты не закончил, ты не можешь это даже оценить. Потом ты закончил, послушал и в ужасе понял, что там какие-то чужие есть строчки, поэтому это такая палка о двух концах. У меня много друзей музыкантов, которые много слушают всякой музыки, они очень наслушаны, в том, что касается всяких актуальных трендов, но тут существует какая-то такая штука, тогда собственный источник творчества должен быть настолько мощным, что он должен перекрывать чужие излучения, иначе ты постоянно будешь вариться в таком супе из каких-то цитат. Мне кажется, это не очень хорошо.

Д.БОРИСОВ: Ну нот-то всего семь?

И.БОГУШЕВСКАЯ: Но мы же пишем не только нотами, правильно, мы же оперируем какими-то, будем говорить, вибрациями. А вибраций бесчисленное количество вариантов, просто бесконечное, целая вселенная. Ну и от того, какие ты ловишь и транслируешь, зависит, кого ты поймаешь.

Д.БОРИСОВ: А вам приходилось писать под заказ?

И.БОГУШЕВСКАЯ: Да. У меня на первом диске была песня, которая называется «Прощай, оружие», кстати, это единственная песня, которая получила эфир, на самом деле. Просто потому что там в припеве тупо повторялось, как полагалось «Прощай оружие ны-ны-ны-ны-ны, прощай оружие бу-бу-бу-бу-бу, прощай оружий ны-ны-ны-ны-ны», может быть, поэтому, не знаю. Это была песня, написанная для рекламы, собственно, туалетной воды «Прощай, оружие», которая тогда выходила на российский парфюмерный рынок. И нас познакомили с человеком, который эту продукцию выводил, и я у него взяла формулу аромата и взяла роман Хемингуэя «Прощай, оружие». Все это прочла, подумала об этом аромате, и в этой песне формула аромата и зашифрована, на самом деле.

Д.БОРИСОВ: О как!

И.БОГУШЕВСКАЯ: Буквально во втором куплете, да. И на этой пластинке, на «Шелке» тоже будет одна песня заказная, которая была написана для новогодней такой мелодрамы трогательной, такой любовной истории с оливье, шампанским и ангелами. У меня пока этот трек не пришел, у меня с собой его нет, но факт тот, что песня была написана для фильма, и она такая, не совсем моя по музыке и даже по тексту. Там есть какие-то выражения, которые я как бы, будем говорить, не на заказ не написала бы. Потому что там нужно было уложить тоже некоторую жизненную коллизию, ну, вот в эти три минуты, которые продолжается песня. Тем не менее, она получилась такая милая, ее так любят девушки, ее на концертах, когда мы играли, ее часто просят записками и так далее, и мы решили ее записать.

Д.БОРИСОВ: То есть получается, что заказ работает такой заменой вдохновения?

И.БОГУШЕВСКАЯ: Да, и у меня, например, есть прекрасный друг, детский писатель, Андрей Усачев, у нас с ним есть совместная детская программа. Так он вообще пишет только на заказ. Меня это совершенно поразило, когда он сказал, что он вообще не ждет того момента, когда муза прилетит и его осенит, вдохновит, он каждое утро садится и начинает работать. Я, честно говоря, для себя этот метод считаю не совсем подходящим, потому что, ну не знаю, все-таки мне нравится испытывать какие-то такие состояния эмоциональные, которые меня переполняют, и тогда что-то получается. Моя муза – девушка очень капризная, изменчивая, иногда прилетает прям часто, а иногда долго не прилетает, и тогда каждый раз думаешь: «Все, надо уходить со сцены, это творческий кризис, я исписалась, до свидания, теперь буду петь чужие песни, все».

Д.БОРИСОВ: И когда это возникает, какой способ, какой рецепт от этого избавиться?

И.БОГУШЕВСКАЯ: От чего, от такого депрессивного ощущения?

Д.БОРИСОВ: От ощущения того, что все, уже исписалась, до свидания, ухожу со сцены. Ни разу еще не заявляли, что уходите?

И.БОГУШЕВСКАЯ: Я уходила, но это было год назад просто по состоянию здоровья, потому что…

Д.БОРИСОВ: Нет, вот так вот картинно, потому что исписалась, не могу, надоело.

И.БОГУШЕВСКАЯ: Картинно пока нет. Хотя надоело, но я ушла отчасти, потому что мне надоело, но мне надоело не творчество. Мне дико надоел процесс переезда по нашей бесконечной стране, вот это меня очень утомляет, потому что страна большая, расстояния такие, что… ну, это не Европа, где, на самом деле… Я вот читала недавно интервью с группой «Дети Пикассо», они живут сейчас в Будапеште, где я заканчивала школу, прекрасно знаю этот город. Там типа, три часа до Загреба, два часа до Вены, даже еще меньше. В общем, Европа – дико удобная для жизни такая штука. Совсем не то Россия.

Д.БОРИСОВ: Так, может быть, просто не ездить?

И.БОГУШЕВСКАЯ: А как, а как иначе? На самом деле, сейчас ситуация с музыкой такова, что ты не можешь больше никогда зарабатывать записями, и это такое, чисто гуманитарное мероприятие. Запись альбома – это вещь которую, если ты можешь не делать, не делай, потому что окупить это невозможно, отбить эти затраты совершенно нереально, потому что на следующий день все в сети, и до свидания. И концерты, как тех самых волков, которых ноги кормят, кормят артистов. Такова наша ситуация, у нас в стране так устроено. Да и не только у нас, на самом деле, сейчас уже, по-моему, повсеместно.

Д.БОРИСОВ: Ну хорошо, какой выход? Зачем уходить со сцены, если итог один и тот же – либо не ездишь и не получаешь денег, либо уходишь и тоже не получаешь денег? Смысл тогда заявлять картинно, что «я ухожу», чем будете заниматься, когда вот так уйдете?

И.БОГУШЕВСКАЯ: Я не знаю, уйду ли я так, потому что, на самом деле, когда ты говоришь все и ставишь на себе крест, ты неким образом… для меня бы такой поступок был бы нарушением некоторого моего внутреннего кодекса, о котором я не буду сейчас говорить, потому что ну… ну, хотя у нас такой разговор, в купе…

Д.БОРИСОВ: Внутренний кодекс?

И.БОГУШЕВСКАЯ: Ну, да, потому что у меня есть некое доверие к каким-то там, как это ни пафосно звучит, к каким-то там высшим силам, как их там не называй, которые все равно, все равно каким-то образом определяют нашу жизнь. И если я ставлю на себе крест, то, что же, я им совсем не доверяю? Не знаю, я не могу так сделать пока. Хотя депрессивные состояния, конечно, бывают, нормально.

Д.БОРИСОВ: Долго длятся?

И.БОГУШЕВСКАЯ: Нет, я не люблю находиться в депрессии, для меня это некомфортное состояние. Есть же люди, которые, как бы, прирожденные страдальцы, и у меня есть друг, много лет мы знакомы. Каждый раз, когда ты с ним встречаешься, главное – начать жаловаться первым, потому что если ты не начнешь говорить, как у тебя все плохо и как ты задолбался и какие все козлы, почему они не делают вовремя то, что они должны все сделать. И когда ты все на него это все обрушиваешь, он говорит: «А, ну ладно, ладно, хорошо». А иначе ты услышишь подробный рассказ о том, как у него все плохо и почему, и ему комфортно в этом. Это его привычное психологическое состояние, и таких людей много. А мне не нравится, мне это не нравится, я пытаюсь из этого быстро уйти, что-то с этим сделать.

Д.БОРИСОВ: А какой-нибудь Живой Журнал в эти моменты помогает? Хотя я не припомню совсем депрессивных постов у вас.

И.БОГУШЕВСКАЯ: Во-первых, я почти никогда не пишу под замок, никогда, просто не имеет смысла, мне кажется.

Д.БОРИСОВ: Я тоже не пишу, кстати, да. Это же эксгибиционизм. Какой смысл в эксгибиционизме под замком?

И.БОГУШЕВСКАЯ: Или ты вообще не пишешь об этом, ты не хочешь это транслировать, да? Ну, или ты, может быть, держишь лицо, тоже есть такая позиция. Был момент у меня очень тяжелый этим летом, когда наши творческие процессы зашли в тупик, у меня был пост, который назывался «Кровь, пот и слезы». Накануне я пришла из студии, совершенно в разобранном состоянии, буквально в слезах, и народ написал мне прямо таких комментов поддерживающих, это было так дико трогательно, на самом деле, потому что ну бывают какие-то такие, сложные моменты, думаешь: «Зачем всем этим заниматься? Действительно, уже надо какую-нибудь искать другую профессию, потому что, мало того, что ты убиваешься и тратишь такое дикое количество сил, времени, нервов на эту музыку, потом кто-нибудь напишет какую-нибудь гадость, ты будешь опять плакать. Ну вот зачем все это надо?» В этот момент, когда тебе кто-нибудь напишет, что: «Знаете, вот мне ваши песни так помогают, у меня был такой кризис, меня бросил мальчик, и вот я сидела, хотела с собой покончить, потом услышала такую вот вашу песню и подумала – нет, я еще поживу», и прям да, это прямо очень помогает, честно.

Д.БОРИСОВ: Я тогда вам просто потом покажу все сообщения, которые нам сейчас приходили. Есть масса таких, что - «Обычно никогда не плачу, а сейчас под песню заплакал, ревел, как белуга. Почему-то вспомнил…», ну, в общем, пишут.

И.БОГУШЕВСКАЯ: Ох, мы сейчас поставим такую песню, прямо чтобы… Ну да, я вот постоянно сталкиваюсь с тем, что люди говорят, что да, они в какие-то сложные моменты жизни, сложные прям, какие-то кризисные, непростые, они вот слушают эту музыку, почему-то она им помогает. Не знаю почему, честно, правда. Я не нарочно, я не психотерапевт, я не знаю, как это получается. Ну что, может быть, послушаем еще песню?

Д.БОРИСОВ: Так чтобы все заревели. Все будут реветь?

И.БОГУШЕВСКАЯ: Песню «Ключи». Сейчас девчонки будут реветь, наверное, я думаю.

Д.БОРИСОВ: Так, приготовили платочки, бумажные и не очень. +7 985 970 45 45 – свои SMS сообщения, приятные и, может быть, не знаю, не очень, если у вас есть что-нибудь такое, присылайте. Ну, а мы вернемся совсем скоро.

И.БОГУШЕВСКАЯ: Да-да, освежите как-нибудь нам эфир!

ПЕСНЯ

Д.БОРИСОВ: Ирина Богушевская в программе «Попутчики».

И.БОГУШЕВСКАЯ: И у нас свежие треки, только что из Америки присланные, вот это самый свежий мастеринг, полученный прямо только-только, то есть у нас совершеннейший эксклюзив.

Д.БОРИСОВ: Никто еще не слышал.

И.БОГУШЕВСКАЯ: Ну, песню эту, может быть, слышали, но вот в этом качестве, она впервые в эфире, и мне приятно, что она в эфире «Эха Москвы», потому что я это радио люблю.

Д.БОРИСОВ: И мне очень приятно, что это именно в программе «Попутчики». Ирина, вы сказали, что читаете иногда и расстраиваетесь, что пишут, если негатив вдруг какой-то или что-то.

И.БОГУШЕВСКАЯ: Ну, негатив бывает разный, понимаете. Когда приходит ко мне на концерт, допустим, Соня Соколова, которая в «ЗвукиРу», и пишет, что ей не понравилось вот это, вот это, вот это и вот это можно было сделать по-другому, я это читаю очень внимательно и, честно говоря, делаю себе пометки, потому что это экспертное мнение человека, которому я доверяю, и я вижу, что он реально ставит цель мне помочь и как-то повлиять на какие-то процессы, может быть, обратить мое внимание на какие-то вещи, до которых у меня не доходят руки, хотя я прекрасно знаю, на самом деле, все слабые стороны своего проекта. Основная проблема в том, что этот проект независимый, не продюсерский, и многие вещи, которые каких-то артистов делают целые группы людей, продюсеров всяких разных, линейных менеджеров, мы делаем вдвоем с моим директором, предположим, готовим концерт в Крокус Сити Холле, это должен офис этим заниматься. Но тем не менее, в этой позиции независимой есть свои плюсы и минусы, другое дело, когда ты читаешь про себя какие-то гадости. Это, конечно, расстраивает, хотя потом проходит время, и ты думаешь: «Ну что, вот стоило так убиваться? Не стоило, нет», просто, еще раз говорю, есть критика и критика, это разные вещи.

Д.БОРИСОВ: Нет, ну есть просто откровенные какие-то гадости, которые просто пишут, в том же самом ЖЖ. Удаляете?

И.БОГУШЕВСКАЯ: Вот это вот вообще меня не беспокоит ни разу, потому что есть кнопка «бан», есть кнопка «delete», потому что я с этим столкнулась, когда пришла в ЖЖ, мне казалось, это такая посиделка, типа как у нас, с милым попутчиком в купе едешь, треплешься о жизни, да, и все хорошо, вроде как за чаем, А на самом деле, потом выяснилась, что там немыслимое количество водится всякой и флоры и фауны, и фауны часто агрессивной, и неоправданно агрессивной, и просто неадекватных людей, и чего из-за них расстраиваться? Нет, меня это совершенно, прямо никогда не волнует. Есть какие-то совершенно потрясающие персонажи, которые, когда они к тебе пришли, ну все, значит, это слава, если тебе… я не буду имя юзера называть, там Пелевин все время используется. Если тебе написали матерный коммент, все, значит, ты попал в поле зрения людей, которые мониторят популярные болги, да, это слава, все, с ней надо смириться. Но, ты опять же, вычищаешь это все, и все. Как, знаете, Маленький Принц каждое утро пропалывал свою планету от баобабов, потому что если их не пропалывать, они разорвут планету просто на клочки. Точно так же в ЖЖ периодически это делаешь, и все, ничего страшного.

Д.БОРИСОВ: Когда можно будет в Москве сходить на ваш концерт, в ближайшее время?

И.БОГУШЕВСКАЯ: Вот в октябре у нас будет большая презентация, надеюсь. Надеюсь, что мне все-таки дошли все треки, завтра уже я передам мастер-диск в компанию «Мистерия звука» и они начнут печатать тираж, а мне наконец сделают дизайн книжечки, потому что я же придумала какую чучу-мучу замечательную! Я решила собрать все свои посты из ЖЖ, обработать их, сделать некую литературную редакцию и выпустить эту страшную, леденящую душу историю просто приложением к диску, и у нас теперь есть такой термин «компакт-книга», отчасти потому что просто выпускать диск как-то странно в 21-м веке – казалось бы, просто качаешь и все. А тут будет целая такая прямо история из жизни со всякими леденящими душу подробностями, которые можно будет прямо прочесть, разрыдаться и поверить, что все в конце концов будет хорошо.

Д.БОРИСОВ: А сами музыку никогда не качаете из Интернета?

И.БОГУШЕВСКАЯ: Качаю, и мои музыканты постоянно ее качают из Интернета. Ну, например, Борису Гребенщикову я платила за альбом «Лошадь белая».

Д.БОРИСОВ: Ну, он предлагал же, можно было платить, а можно было не платить.

И.БОГУШЕВСКАЯ: Я платила, потому что я люблю этого музыканта и для меня это некий акт признательности, благодарности ему, за то, что он делает, за то, что он такой молодец и до сих пор остается свежим огурцом и так прекрасно записывается. Нет, это было здорово.

Д.БОРИСОВ: Так может надо воспитывать аудиторию, чтобы они тоже так делали? Как вы делаете по отношению к БГ, чтобы они делали по отношению к вам.

И.БОГУШЕВСКАЯ: Не знаю, мне меньше всего хочется кого-то воспитывать, честно говоря.

Д.БОРИСОВ: Ну, я в хорошем смысле.

И.БОГУШЕВСКАЯ: Воспитывать? На это просто нет времени! Понимаете?

Д.БОРИСОВ: Почему у вас нет песен про животных? Пишут…

И.БОГУШЕВСКАЯ: Ой, какой хороший, прекрасный вопрос!

Д.БОРИСОВ: Вопрос конкретно про собак.

И.БОГУШЕВСКАЯ: У меня есть песня про собак. Я написала ее, когда мне было 10 лет. «Я мечтаю о собаке, о хорошем, верном друге. Я мечтаю взять на руки и назвать щенка своим, только б мне его купили!» И Дима лег на полку. « Я всегда за ним ходила и ласкала и кормила, убирала бы за ним!», - написала я в 10 лет и родители купили мне спаниеля.

Д.БОРИСОВ: Супер!

И.БОГУШЕВСКАЯ: Это был мой первый гонорар, и тогда я поняла, что искусство – это такая, великая вещь. Но, надо сказать, это был мой самый коммерчески успешный продукт, эта песня про собаку, она заканчивалась словами: «Я всегда о нем мечтаю и стихи я сочиняю, потому что не расскажешь это все в простых словах», и все, они растаяли и купили мне щенка, вот.

Д.БОРИСОВ: Вот это сейчас точно был эксклюзив в программе «Попутчики».

И.БОГУШЕВСКАЯ: Да-да-да. Если бы я сегодня до четырех часов утра не орала бы песни в лесу, вместе с Александром Пушным и Михаилом Шацем, мой голос был бы более мелодичным, но, извините, «что выросло, то выросло».

Д.БОРИСОВ: Какая прекрасная компания, а что пели?

И.БОГУШЕВСКАЯ: «Конечно Вася, Вася!» и много всяких других прекрасных песен, которые Пушной все исполняет в стиле Рамштайн, со своей гитарой, это уникальный, конечно, человек. Я сегодня поняла, что он работает от розетки, он включает туда свою гитару, а дальше у него, как у троллейбуса, по струнам бежит электрический ток, а в пальцах у него какие-то проводящие элементы, и, пока он держит в руках гитару, он вообще не перестает петь.

Д.БОРИСОВ: Он вообще производит впечатление человека, который никогда не выключается.

И.БОГУШЕВСКАЯ: Нет, выключается, но не на сцене.

Д.БОРИСОВ: Не на людях просто.

И.БОГУШЕВСКАЯ: Да, и это было все так восхитительно и увлекательно, но, конечно, голос немножко пострадал к утру.

Д.БОРИСОВ: Еще у нас влезет одна песня, мы вернемся к альбому «Нежные вещи», так?

И.БОГУШЕВСКАЯ: Успеем мы вернуться к альбому «Нежные вещи»?

Д.БОРИСОВ: Да, успеем.

И.БОГУШЕВСКАЯ: А мы успеем потом попрощаться?

Д.БОРИСОВ: Успеем, конечно, успеем.

И.БОГУШЕВСКАЯ: Да? Отлично, давайте, хорошо, попробуем.

Д.БОРИСОВ: Послушаем замечательную песню и сюда вернемся.

ПЕСНЯ

И.БОГУШЕВСКАЯ: Ну, вот эти звуки – вроде как мы должны улетать, но, на самом деле, мы уезжаем, уезжаем на поезде.

Д.БОРИСОВ: Едем дальше.

И.БОГУШЕВСКАЯ: Да, и нам остается не так долго ехать, к сожалению. Всегда, когда возникает интересный разговор, время летит очень быстро. Однажды, мы ехали из Петрозаводска, по-моему, зимой, и с нами ехала сборная России по подледному лову.

Д.БОРИСОВ: Есть и такая?

И.БОГУШЕВСКАЯ: Ха, знаете, у нас страна большая – есть и не такое в ней! И, вы знаете, мне всегда казалось, что рыбалка – это какое-то такое адское занятие, для каких-то людей, которые в сугробах таких вот сидят в этих унтах. Выяснилось, что это совершенно индейский вид спорта, потому что у нас по вагону ходили люди прямо в медалях, они были страшно горды, пили водку и хвастались. И они потом, когда я скептически спросила: «Чем же вы гордитесь-то вообще?», рассказали, что это феноменально интересная штука, когда ты попадаешь на какую-то замерзшую реку, ты должен понять, где там стоит рыба, просто по рельефу, по ландшафту. Потом ты должен быстро-быстро, на время, прокрутить вот эти лунки, а, между прочим, лед метровый бывает иногда. А если ты забросил там какую-то мармышку и никто не клюнул, значит, ты ошибся, ее там нет, значит, надо бежать еще дальше и там бурить вот это все. И вот они бегают по этой реке, взмыленные совершенно, и это такая, исключительно крутая вещь. В поездах столько всего интересного узнаешь.

Д.БОРИСОВ: Мы уже продолжим без свидетелей, надеюсь, что узнаем…

И.БОГУШЕВСКАЯ: Сказал Дима, таким специальным бархатным голосом.

Д.БОРИСОВ: Жаль, сейчас другая программа нас сменяет, потому что раньше, когда мы с Плющевым выходили в другой день, после нас была программа «Про это».

И.БОГУШЕВСКАЯ: А, понятно, откуда эти интонации.

Д.БОРИСОВ: Да, конечно, поэтому мы научены. Ирина Богушевская была сегодня в программе «Попутчики», спасибо большое за поездку.

И.БОГУШЕВСКАЯ: Да, мне было у вас хорошо, спасибо.

Д.БОРИСОВ: Мы вновь появимся в эфире в следующее воскресенье, в 23:05, и думаю, что уже в полном составе. Пока.

И.БОГУШЕВСКАЯ: Пока.