Ольга Богословская - Попутчики - 2010-09-05

Д.БОРИСОВ: Плющев!

А.ПЛЮЩЕВ: Да.

Д.БОРИСОВ: Получите “Оскар”. Встаньте, получите, распишитесь за радио-“Оскар”, за то, что было перед нашей заставкой в эфире радио “Эхо Москвы”.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну, знаешь ли, мне хоть виртуального “Оскара”. Тебе, может, реальную “Тэфи” дадут, а мне вот виртуального “Оскара”. Спасибо.

Д.БОРИСОВ: Я тебе уже дал, уже дал, все. Будешь говорить “спасибо” Академии, Тоне Самсоновой.

А.ПЛЮЩЕВ: Спасибо Господу Богу.

Д.БОРИСОВ: И всем родившимся 15-го августа 85-го года, к коим относимся мы вдвоем.

А.ПЛЮЩЕВ: А вы в разные годы, я выяснил. Вы в разные годы, ты старше на год.

Д.БОРИСОВ: Да? Она скрывала от меня всю правду. Дорогие друзья, 23 часа и уже 8 минут в российской столице.

А.ПЛЮЩЕВ: Хватит трепаться.

Д.БОРИСОВ: На радио “Эхо Москвы” начинается время “Аргентума”, программа “Попутчики”, меня зовут Дмитрий Борисов, обладатель радио-Оскара - Александр Плющев. Привет.

А.ПЛЮЩЕВ: Добрый вечер.

Д.БОРИСОВ: Едем мы сегодня, как обычно, не одни, с Ольгой Богословской. Добрый вечер.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Добрый вечер, какие сегодня у меня попутчики!

А.ПЛЮЩЕВ: О, какая у нас попутчица!

Д.БОРИСОВ: Да, да.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Почти оскароносные.

А.ПЛЮЩЕВ: Заслуженный мастер спорта, как там дальше?

Д.БОРИСОВ: Серебряный призер Олимпиады, чемпионка мира!

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Ну вот видите, сами все знаете.

Д.БОРИСОВ: Да, мы запомнили, подготовились. Но для меня Ольга Богословская - это, прежде всего, голос в последние годы, потому что я тут понял, мы когда поговорили еще до того, как нас вывели в эфир, я понял, что я слушаю Ольгу и представляю сразу какую-нибудь легкую атлетику.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Точно.

Д.БОРИСОВ: Четкая ассоциация.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Прям королева спорта сразу прям, королева.

Д.БОРИСОВ: Королева, да. С радостью всегда смотрю вас, слушаю, и поэтому я всегда удивляюсь, когда вижу живьем спортивных комментаторов или кого-то, кто у меня ассоциируется с каким-то определенным, небольшим сегментом жизни. Мне кажется, что вы всегда в телевизоре.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: И как я живьем?

Д.БОРИСОВ: Прекрасно!

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Нарвалась на комплимент.

Д.БОРИСОВ: Не о том речь. Мне всегда кажется просто, что круглосуточно, когда включаешь телевизор, какой-нибудь спортивный канал, в частности “Россия-2”, на котором вы работаете, и всегда я слышу вас.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Боже, какие приятные ассоциации.

Д.БОРИСОВ: Да. Чем же еще вы занимаетесь в жизни, кроме этого?

О.БОГОСЛОВСКАЯ: О, у меня огромная сфера моей деятельности различной, помимо бесконечной работы я еще мама, я еще жена, но в основном я занимаюсь этим, потому что у нас с моим мужем вообще четверо детей, но тех, за кем приходится ухаживать, таких трое, и поэтому это бесконечный круговорот различных проблем, которые не заканчиваются никогда в жизни, поэтому у нас очень веселая жизнь, и я не занимаюсь только одним - это отдыхом.

Д.БОРИСОВ: То есть если это не работа, это работа с детьми.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Нет, это все время бесконечные во время работы звонки, у всех проблемы: «Мама, нужно сделать это» или «Мама, я что-то потерял или что-то произошло», это бесконечный такой круговорот, поэтому, с одной стороны, я комментатор, и я быстро выхожу из одной роли, быстро вхожу тут же в другую роль, но я знаю, что постоянно как бы параллельно две роли, я комментатор, я корреспондент и я бесконечная мама.

А.ПЛЮЩЕВ: Для меня был всегда такой парадокс некий, потому что когда показывают интервью со спортсменами, с реальными спортсменами, создается впечатление, что все у них ушло в бег или в передачу мяча, или еще что-нибудь.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Боже мой, Боже мой, какой ужас!

А.ПЛЮЩЕВ: Серьезно! Но редкий, редкий спортсмен – ну, я в советское время еще смотрел все это и сейчас тоже - редкий спортсмен, серьезно, кроме шуток – теннисисты мои любимые тоже не блещут особенно красноречием - но когда мы посмотрим, кто же у нас спортивные комментаторы, они же все бывшие спортсмены, заслуженные мастера спорта и так далее. Как так получается? Как люди становятся из людей немногословных, лапидарных на слова, каким образом они становятся такими говорливыми, как у них это просыпается? Вот у вас, например, что произошло, или вы всегда были не прочь покомментировать?

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Нет, это все не спало, может быть, где-то там дремало. Но, вы знаете, вы вообще очень страшные люди, или мы теперь, когда мы подходим с камерой или начинаем задавать какие-то вопросы, даже и говорливый человек перестает говорить сразу и какой-то ступор наступает, и потом идет всеобщее мнение, что, дескать, вот у отца было три сына - два умных, один спортсмен, и это не отвечает действительности совершенно. Вы поговорите с каждым из них – может быть, что-то найдется.

А.ПЛЮЩЕВ: Должны раскрыться.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Конечно.

А.ПЛЮЩЕВ: Да нет, ну я и здесь, в нашем эфире слышал многих спортсменов, вроде и с камерой к ним никто не подбегал, но так, раз... Но комментаторы очень... Может быть, это исключения какие-то, нет?

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Ну, я думаю, что конечно, наверное, исключение, приятное, опять нарвалась на комплимент. На самом деле, когда я первый раз шла подаваться на журналистскую эту работу, шла в Останкино и думала: “Боже мой, вокруг Останкино, наверное, человек 200, а может быть, и 2 000 стоит таких как я”.

А.ПЛЮЩЕВ: Все заслуженные мастера спорта.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: И все говорят: “Возьмите меня на телевидение”, и я дрожала, как осиновый лист. Я действительно думала, что я потеряю дар речи, однако вот, не потеряла.

Д.БОРИСОВ: А вы пришли сами, то есть это была ваша инициатива, прийти и сказать: “Возьмите меня на работу”?

О.БОГОСЛОВСКАЯ: На самом деле это была, с одной стороны моя инициатива, с другой стороны, меня подтолкнул один человек - есть такой Сергей Португалов, он до сих пор трудится на благо отечественного спорта, работает в НИИФКе. Очень умный человек, всегда было с ним очень интересно разговаривать, но вот сейчас мы больше обращаемся, когда какие-то допинговые ситуации случаются, хорошие или не хорошие, часто обращаемся к нему за комментарием. Ну а тогда еще я в свою спортивную бытность, с ним, если не сказать дружила, то что-то близкое к этому, мы были в очень хороших приятельских отношениях, хотя находились в разных возрастных категориях. И однажды, когда он со мной долго-долго разговаривал, он говорит: “Ляля, - он так меня называл - тебе надо идти в журналистику”, я говорю: “Ну да, конечно, действительно, а куда же мне идти”. У меня, абсолютно, было такое же мнение, как у вас сейчас. Я думала: “Боже мой, спортсмен в журналистике! Ну где угодно – на рынке может стоять, но чтобы в журналистику пойти – это наверное вряд ли”. Но когда создалась такая ситуация и жизнь загнала в определенный угол, и нужно что-то было сделать, и я понимала, что пойти встать на рынок я просто не могу, вот не могу! Наверное, жизнь заставила бы, сделала бы и это, но тем не менее, я пришла, и мне дали шанс, сказали: “Давай, дорогая, попробуй. Ты знаешь, что такое телевидение?”, я сказала: “Нет, вообще не представляю. - Ну где ты хотела бы видеть себя – в новостях или тематических программах?”. Я спросила: “Новости, я понимаю, как выглядят, что такое тематические программы?”, мне дали шанс, через неделю вышел мой первый сюжет, и я понимала, что все, пошло поехало, но самое главное – это ведь не только люди сторонние не верят, а не верят даже близкие люди. Я помню, как моя мама в течение первого полугода очень робко спрашивала так меня: “Оля, а кто тебе пишет тексты?”, я говорю: “Господи, мама, там никто никому не нужен!” А сестра моя, она окончила с отличием журфак, и так сложилось, что она возглавляет технический отдел, а я, с техническим образованием, МИИГА я закончила, Московский институт инженеров гражданской авиации, служу в журналистике, вот так все перепуталось. Она подошла, посмотрела на мой текст, она не знала, что это мой текст, и она у Володи Топильского спросила: «А кто это пишет?» - «Да кто-кто, сестра твоя!» - «Да, сестра так умеет писать?» Вот, собственно говоря, даже близкие люди не слишком уверены в том, что какие-то внутренние резервы таковы, что можно даже прийти и что-то такое сделать на телевидении. Но теперь мне мои родные уже не задают таких вопросов.

А.ПЛЮЩЕВ: Очень часто спортсмены продолжают карьеру в качестве тренера, а у вас журналиста.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Ну, не так часто.

А.ПЛЮЩЕВ: Не всегда?

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Не так часто. Мне никогда в жизни не приходило мысли заняться тренерской деятельностью, я смотрела, как мучился наш наставник с нами, особенно с женщинами – постоянно какие-то проблемы, хотя у него, в основном, был женский коллектив, и уж как он нами управлял. Кстати, Валентин Михайлович Маслаков, он сейчас главный тренер легкоатлетических сборных России, тогда он был моим тренером персональным, и я смотрела на это адское мучение – вечно какие-то проблемы. Потом приходит тобой подготовленная спортсменка и говорит: “Михалыч, я удамала рожать” – и все, все насмарку, он кричал, ругался, у него буря была страстей. Жутко неблагодарный, на мой взгляд, труд, и я даже не думала, мне казалось: “Господи Боже мой, я их наверное всех переубиваю, если я начну тренировать”. И потом, знаете, еще другое - человек, который добился в спорте определенных успехов, он, наверное, редко бывает хорошим тренером, потому что, вот смотришь на ученика и думаешь: “Господи Боже мой, тупой! Почему же он не может сделать, это же так легко!” Наверное, не очень сильные спортсмены, а посредственные спортсмены потом становятся гениальными тренерами, не всегда так, из каждого правила есть исключения.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну это часто так в других отраслях – артисты и так далее, так и есть. Я хотел сразу перекинуться на нынешнюю работу Ольги Богословской, меня интересует такой, чисто утилитарный вопрос, я прямо шел с ним на эту передачу, хотя можно было у Васи Уткина здесь спросить, но Вася, разве он ответит, он отшутится, отфутболит.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: А я отлегкоатлетю.

А.ПЛЮЩЕВ: Да. А Ольга Богословская, сразу видно, человек ответственный, ответит, как есть. Ну так вот, спортсмены, я знаю, что, когда ездят на соревнования, они, конечно, света белого не видят и очень редко куда либо выходят, хотя жутко привлекательно все это – столицы европейские и не только, погулять хочется, посмотреть, покушать где-то и так далее. Мне всегда казалось, что у комментаторов более свободный график. Так ли это? Удается ли вам, будучи где-нибудь на олимпиадах, не только в Русском Доме побывать, а может быть и за его пределами?

Д.БОРИСОВ: Позаниматься шоппингом.

А.ПЛЮЩЕВ: Шоппинг, опять же, не самая маловажная часть.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Нет, ну то, что Вася Уткин отшутился бы в этой ситуации, это совершенно точно, потому что все-таки футбольный комментатор, у них не такой хронометраж, как в легкой атлетике. Например, вот скажите мне, пожалуйста, куда я могу пойти, что я могу посмотреть, если у нас бывают эфиры, 10-11 часов прямого эфира в день, а? Утренний эфир порой начинается, как сейчас.

А.ПЛЮЩЕВ: Это включения, естественно?

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Да, это именно большими кусками. Допустим, вот сейчас, на Чемпионате Европы первый кусок – пять с половиной часов, в Осаке в 2007-ом году, на Чемпионате Мира у нас был один кусок семь с половиной часов, то есть беспрерывного эфира.

А.ПЛЮЩЕВ: Жесть.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Утренний блок, скажем, начинается, в 7:30 начинаются соревнования, в 7 мы должны быть на комментаторской позиции, для того чтобы проверить там звук и так далее. Скажите, можно потом куда-то бежать? Ты понимаешь, у тебя есть совсем небольшая пауза для того, чтобы, во-первых, ну мы же все-таки люди, как ни крути, мы комментаторы, люди. Вечерний эфир закончился в первом часу, мы должны поесть, конечно, мы должны как-то добраться до гостиницы, пешим ходом или нет, но все-таки должны добраться. Мы должны взять стартовые протоколы, не всегда, не во всех странах, их тебе прямо сразу приносят, начинается - то бумаги нет, то приходите завтра, то через 5 часов, то через 10 минут. Понятно, что если в 7 утра начинается эфир, надо хоть просмотреть кто, что, какие изменения в составах и так далее. Поэтому естественно, во-первых, экономишь это свободное время, для того, чтобы хоть как-то выспаться, потому что, в основном бывает это так - 4-5 часов ночью сна, ну и, если успеваешь, 1-1,5 часа днем, но не всегда, далеко не всегда успеваешь. Допустим, если гостиница далеко, как это было в прошлом году на Чемпионате Мира в Берлине, когда мы ровно в противоположном конце жили от того места, где происходили соревнования и минут 45 только не такси добирались.

Д.БОРИСОВ: Город посмотреть можно, опять-таки.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Да, ну вот, пожалуйста, да, все достопримечательности из окна автомобиля. И когда ты понимаешь, что ты доехала, поела и возвращаешься назад, думаешь: “Наверное, отдохнула”. Ну, собственно говоря, вот он весь и город такой. Как и в спорте. Я помню, когда в свою спортивную бытность видела из окна автомобиля.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну там, наверное, поспать побольше удавалось.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Поспать удавалось побольше, конечно, но и тоже не пойдешь, потому что знаешь, что тебе завтра выступать.

Д.БОРИСОВ: Ну там вас еще, конечно, берегли, тренеры там, стерегли.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Ну тренер, во-первых, на коммерческие старты редко когда ездили, это во-первых, сам себе хозяин. А с другой стороны, в голову не придет, если у тебя завтра старт, куда-то пойти, какой-то шоппинг, еще что-то. А потом что ты будешь делать, на соревнованиях? А потом тебя никто не пригласит, плохо выступишь.

Д.БОРИСОВ: Смотрите, ваша Олимпиада была в Барселоне, 92-ой год, когда у вас было серебро, прошло, соответственно, 18 лет, и Чемпионат Мира тоже был где-то в 90-х.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: В 93-м, на следующий год.

Д.БОРИСОВ: В 93-м, прошло 17 лет, и ваша спортивная карьера закончилась когда?

О.БОГОСЛОВСКАЯ: В 94-м она закончилась, по большому счету, еще год я тренировалась в 95-м и потом уже все.

Д.БОРИСОВ: Как раз примерно в это время, то есть прошло, ну как минимум, 15 лет.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Да, ужас.

Д.БОРИСОВ: Вот этот срок, 15 лет, он помогает вам дистанцироваться от нынешних спортсменов и быть к ним объективнее?

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Да нет, думаю наоборот даже, с годами все как-то острее воспринимается, потому что раньше были партнеры по команде, сейчас это дети тех спортсменов, с которыми я бегала, и они как, не знаю, как мои дети, мне их все время жалко. Потом, я знаю, что чувствует человек, который проигрывает. Я знаю, что когда такая всеобщая радость наступает от успеха от какого-то, там ничего за этой радостью не видно. А когда человек проигрывает, на самом деле, ему кажется, что он один, такой маленький в этой огромной чаше, против всего мира, и я их берегу. Нет, я их берегу, я, даже если мне что-то когда-то не нравится, ну я уж не знаю, что нужно сделать такого, чтобы я сказала резко по отношению к нашим спортсменам, но я владею ведь и достаточной долей информации по отношению к зарубежным спортсменам, вот там я частенько не щажу.

Д.БОРИСОВ: Ну, то есть, пройдет еще лет десять, и вы наших не будете щадить, потому что уже не будете знать их родителей или сменится поколение.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Не могу я такого сказать, а может, наоборот совсем. Ну что будет через десять лет, Бог его знает. Не знаю, не знаю.

А.ПЛЮЩЕВ: То есть, есть такая вещь, как боление. Ну понятно, ну за наших-то, мне кажется любой комментатор болеет. Любой итальянец за итальянскую команду болеет, понятно. Нет?

Д.БОРИСОВ: Бывает по-разному, бывает, таких нагоняев получают от комментаторов спортсмены.

А.ПЛЮЩЕВ: Спортсмены от комментаторов, а в смысле в эфире.

Д.БОРИСОВ: Спортсмены от комментаторов в эфире естественно, конечно в эфире.

А.ПЛЮЩЕВ: Да?

Д.БОРИСОВ: Любо-дорого бывает послушать.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Я знаю, бывает, конечно, есть. Но, наверное, то, что для зрителя хорошо, для спортсмена бывает плохо, и, скажем, я знаю очень, ну не много, но были такие случаи, когда люди возвращались на беговую дорожку или в сектор после того, как я, допустим, сказала, что мы ждем, мы знаем, что справится человек с этой бедой, с этой проблемой и вернется. И некоторые ребята говорили, что я вошла назад, в этот сектор, только потому, что услышала твой комментарий. Ну, не знаю, я как-то люблю давать надежду людям.

Д.БОРИСОВ: Но есть же объективная реальность, что если соревнования где-нибудь в Европе, то там вряд ли принимается канал “Россия-2”, и вряд ли услышит человек комментарий, который там звучит.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну, добрые люди передадут всегда.

Д.БОРИСОВ: Ну да, родственники, с другой стороны, разные.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Нет, ну как, да вы что, не дай Бог что-нибудь скажи или как-то оступись, это тут же, такое впечатление, что весь мир слышит, не только вся страна.

А.ПЛЮЩЕВ: Абсолютно точно, и даже у кого нету телевизора, услышит.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Я помню, после Чемпионата Мира в прошлом году, когда я приехала назад, мне ребята говорили: “Слушай, первый раз такое мы слышали, что легкую атлетику люди обсуждают в городском транспорте”. То есть, футбол - да, хоккей - да, но чтобы легкую атлетику в городском транспорте!

А.ПЛЮЩЕВ: Вот об этом хотел спросить, все-таки есть у нас перекос такой в пользу футбола, может быть, хоккея, двух-трех видов спорта, а все остальные, и легкая атлетика в том числе, ведь не ниже уровня, чем Олимпиада, ну Чемпионат Мира, максимум, все, ниже уровень, никто не смотри и никто не обсуждает.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Почему, Европу хорошо смотрели, Европу в этом году легкоатлетическую очень хорошо смотрели, и рейтинги были хорошие.

А.ПЛЮЩЕВ: В этом году даже Чемпионат Европы по водным видам спорта смотрели, я знаю.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Это точно.

А.ПЛЮЩЕВ: Там выигрывали много, потому что.

Д.БОРИСОВ: Я не пропускал.

А.ПЛЮЩЕВ: Да?

Д.БОРИСОВ: Вообще.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: В легкой атлетике тоже выигрывают много.

А.ПЛЮЩЕВ: Я просто ждал мужского синхронного плавания и не дождался.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Ну вот. А есть, между прочим.

А.ПЛЮЩЕВ: Да, серьезно? Оно не в программе просто.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Ну, в программе официальных стартов нет, я не знаю, насколько это будет эстетично.

А.ПЛЮЩЕВ: Вселяете в меня надежду сейчас.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Допустим, мужская ножка из воды, не знаю, трудно сказать, а может быть, и действительно.

Д.БОРИСОВ: Я помню, сюжет был в новостях у нас, из Германии что ли, что там национальная федерация, не знаю, есть ли такая, синхронного плавания, что-то такое, разрешила участвовать молодому человеку в женской команде.

А.ПЛЮЩЕВ: Тоже удобно.

Д.БОРИСОВ: Потому что он всю жизнь хотел, пытался, тренировался, и в виде исключения в национальном первенстве ему дали выступить. Если я ничего не путаю, но я помню, что все обсуждали как раз, появится ли.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Ничего не путаете, так и есть на самом деле.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну вот, я все пытаюсь вытянуть...

О.БОГОСЛОВСКАЯ: На футбол.

А.ПЛЮЩЕВ: Да не на футбол, а на несправедливость некую, есть она или нет в перераспределении?

Д.БОРИСОВ: Да ладно, все кому надо, все смотрят.

А.ПЛЮЩЕВ: Что значит, все кому надо?

Д.БОРИСОВ: Вот мне надо, я смотрю.

А.ПЛЮЩЕВ: Приятно же, когда в троллейбусах обсуждают, и, по идее, должно бы быть так, наверное?

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Нет, приятно, но дело все в том, что в футболе и хоккее у нас разбираются все абсолютно. Это же проще, вот каждый специалист и каждый скажет: “Ну что он там сидит, говорит, это же было не так, вот надо так сделать”. А в других видах таких больших специалистов немного.

А.ПЛЮЩЕВ: И все сидят и внимают комментатору.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Да.

А.ПЛЮЩЕВ: Фигурное катание этим славится.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Да, ну собственно говоря, мне кажется, что вот от этого, ну а уж потом как растиражирован такой вид спорта как футбол, и ничего не говорю о хоккее, действительно, когда смотришь как ребята бились на чемпионатах мира, в Москве был Чемпионат Мира. Это было настолько потрясающее зрелище, с одной стороны, а с другой стороны, когда я поговорила с ребятами, был прием в Кремле, одному надо делать шесть операций и он еле-еле, другому там еще сколько-то, и думаешь: “Господи Боже мой, настоящие мужики, ну какие могут быть претензии?” И когда, скажем, я смотрю футбол… вот я не смотрю футбол, я редко когда смотрю футбол, я думаю, что сейчас я потеряю огромную аудиторию болельщиков, потому что не слишком люблю, но я просто помню, например, мы на “Спартаке”, на стадионе братьев Знаменских бывало тренировались с футболистами. Вот, я смотрела и мне казалось – Господи Боже мой, извините за эту аналогию, мне казалось они все беременные. Просто те упражнения, которые они делали, может сделать только в положении женщина. Мы никогда не щадили себя, какую работу мы делали, какую нагрузку, я смотрела и не понимала, что это, разминка или уже серьезная тренировка. И поэтому, вот я это видела, поэтому у меня такое отношение, может быть, конечно, что-то меняется со временем, но все равно...

Д.БОРИСОВ: То есть вам кажется, что футбол это глобальная профанация.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Да, но потом, когда я слышу, с тем же хоккеем, что пятилетнего ребенка убрали из секции, потому что он неперспективный, вот объясните мне, как можно перспективный или нет, в пять лет определить? Ну просто натуральная глупость. Или, например, когда футболистам, ребяткам еще маленьким, говорят: “Надо сдать игру”. Это же потом распространяется не только на футбол, не только на вид спорта, а вообще потом в жизни становится так, вот это угодничество, еще что-то. Поэтому, не знаю, и в других видах спорта, конечно, наверное, есть такие, но все-таки здесь честнее.

Д.БОРИСОВ: А вот интересно, подходят к прыгунам, к прыгуньям в высоту: “Слушай, Лена, ты можешь прыгнуть 5.10, ну прыгни 5.05”.

А.ПЛЮЩЕВ: А что, нет тотализатора?

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Никогда не подходят. Есть тотализаторы. Есть Татьяна Лебедева, которая была у нас единственным человеком, владевшим миллионом долларов, то есть она выиграла джек-пот, тогда еще Золотая лига называлась, сейчас она Бриллиантовая, и была в 2005-м году, она приехала в Хельсинки, жуткая была погода, у нее была травма, она выступила в квалификации и не могла выступать вот просто физически в финале, и потом она приехала на заключительный этап. И тут пан или пропал – или ты выигрываешь и получаешь этот миллион, или ты проигрываешь и ничего не получаешь. Ну потом, правда, говорили, что она специально не стала выступать на Чемпионате Мира, но это могли говорить те люди, которые ее не знают. И я помню ее вот эти вот страшные глаза человека, который не понимает сейчас будет это счастье или нет. Такое было рубилово до последней попытки, ну казалось бы, у тебя миллион долларов, ну подойди и скажи своей главной конкурентке: ”Ты сколько сейчас заработала, ну сколько там тебе дали, сколько приездных, не знаю, 15 000 долларов? Отлично, я тебе 200 000 даю, ну заступи”. Никогда такого в легкой атлетике не бывает. Никогда. Так что там все очень честно и чисто. Есть секундомер, есть планка – все для всех одинаково, ни к кому не подойдешь, у нас не принято.

Д.БОРИСОВ: Да, вот Плющев затронул тему, что люди, которые сморят легкую атлетику, фигурное катание, они завороженно слушают комментатора, потому что ничего сами не понимают, естественно. Особенно технические ошибки или – здесь надо было потрогать козла левой рукой, а не правой, повернуться левым боком тоже, а не правым, на спину лечь, а не на живот, всегда это очень интересно. А бывает так, что вы как комментатор не согласны с судейскими оценками? Вы высказываете это в эфире?

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Здесь, вероятно, если речь идет все-таки о легкой атлетике, единственная дисциплина, которая у нас субъективная, это ходьба, да?

Д.БОРИСОВ: Да, да, да.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Ну конечно, еще как высказываем. Например, в Греции Олимпийские игры, когда Цумелека, ну, понимаете, тут не нужно быть каким-то корифеем и знать хорошо какие-то правила, чтобы отличить бег от ходьбы. И когда человек бежит, вот натурально бежит, не идет, а бежит просто, одну показали желтую карточку, там даже комментатору не разобраться – когда предупреждение, когда просто показывается эта карточка, но не делается специальная запись, когда делается специальная запись. Как мы с Лешей Васильевым кричали “Ура”, когда ей показали третью карточку, потом оказалось, что это совсем не из той оперы. Конечно, я говорю, ну откровенно люди совершенно пропихивают своих. Ну это, пожалуй, единственная дисциплина, где можно пропихнуть своих.

Д.БОРИСОВ: А возможно тщательно проследить сколько спортсменов бежит, идет в этом случае, идет одновременно? Там же их много и надо следить за каждым, чтобы он не переходил.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Ну там же не один судья, в конечном итоге.

Д.БОРИСОВ: Там на каждого спортсмена по судье?

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Ну нет, конечно. Ну, во-первых, в определенный момент техника ломается, и когда она ломается, когда усталость наступает, тогда уже можно проследить за каждым, потому что группа растягивается, в основном ведь пристально следят за лидерами, это раз, а во-вторых, эти огрехи уже слишком видны. Одно дело, когда они закамуфлированы на первой половине дистанции, ну в зависимости от того, что идешь, когда полтинник идешь, там уже и на первой половине, не знаю, мне кажется, ничего не закамуфлируешь, но тем не менее. А другое дело… вот можно, естественно, а потом, они профессионалы, они берут несколько спортсменов, и один что-то подглядел, другой что-то подглядел, ну конечно, можно.

А.ПЛЮЩЕВ: А вам когда-нибудь приходилось комментировать не свой вид спорта, кто что называет, ну не легкую атлетику?

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Да, почему, я вот шорт-трек комментировала на Олимпийских играх. Ничего, здорово. Так сначала волнение было, так думаешь: “Господи Боже мой, что я знаю?” Ну естественно, я что-то почитала, где-то посмотрела, кто как выступал в течение сезона, это тоже очень важно, а потом посадила рядом специалиста, нахваталась верхов, и потом смотрю, расправила крылья: “О, пошло, почему нет”.

Д.БОРИСОВ: Затягивает.

А.ПЛЮЩЕВ: А какой спорт, который вы еще не комментировали, вам бы хотелось?

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Не знаю, но мне кажется, что пошли бы все беговые виды спорта. Ну не знаю, скажем, конькобежный спорт, мне кажется, что было бы не трудно. Дело все в том, что я очень не хочу выглядеть непрофессионалом, поскольку я всю жизнь занималась: А) любимым делом, сначала это была любимая легкая атлетика в виде спорта, и мне кажется, что я это делала профессионально, поскольку у нас в Советском Союзе спринтеров женщин, конкурентоспособных, было шесть человек. То есть шесть человек вызывали организаторы различных турниров, и шесть человек могли сказать спорту большое спасибо хотя бы еще за то, что они становились профессионалами и зарабатывали на этом деньги. Потому что очень многие люди, которые не меньше нас работали, а больше, может быть, вкалывали, но вот что-то, где-то это, может быть, промысел Божий, что-то где-то не складывалось, и просто в результате получалось: “Мама, дай на шиповки. Папа, дай на кроссовки” и так далее. И в результате, после окончания спортивной карьеры, вряд ли могли сказать спорту “Спасибо”. Мне вообще Бога гневить ни к чему и невозможно и страшно, потому что, на мой взгляд, из того, что дал мне Господь Бог, я выжала максимально то, что есть, и вот поэтому… Какой вопрос, Саша, в чем был вопрос? Я так далеко зашла в своих мыслях…

А.ПЛЮЩЕВ: Мне кажется, я ничего не спрашивал, кроме как, не хотели бы вы какой-то иной вид спорта покомментировать.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Нет, ну вот я и говорю, поэтому я люблю быть профессионалом во всем, и поэтому кажется, что если я сейчас сяду комментировать фигурное катание, тоже можно разобраться. Но вдруг кто-то скажет: “Ну что она там комментирует, вот даже не знает, одно от другого отличить не может, хотя понятно, что все равно разберешься и ритбергер от сальхова отличишь в конечном итоге, но тем не менее хочется выглядеть профессионалом. Поэтому я не могу сказать, что мне хочется комментировать какой-то вид спорта. На самом деле, тоже, наверное, сейчас, мне кажется, потеряю огромную аудиторию, может быть, каких-то болельщиков.

Д.БОРИСОВ: Не люблю спорт, сейчас скажет Ольга Богословская.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Нет. Мне кажется, что футбол комментировать не трудно. Вот мне кажется, что это не трудно.

Д.БОРИСОВ: А вот мне интересно было бы послушать вас.

А.ПЛЮЩЕВ: Ты знаешь, мне кажется, что тут болельщиков сейчас не будет теряться, потому что все болельщики знают, что футбол комментировать не трудно.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Никогда не дают женщинам комментировать.

Д.БОРИСОВ: Кстати, а это тема. Почему, да?

А.ПЛЮЩЕВ: Тема, тема.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: А вот Гусев, например, говорил, по-моему, мне оппонировал Гусев.

Д.БОРИСОВ: Он мужчина.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Вне всяких сомнений. Нормально пошел у нас разговор, нормально, ночной. Так вот он говорил о том, что невозможно женщине комментировать футбол, что, дескать, женщина может сосредоточиться только на чем-то одном, она не видит все поле сразу. Я тут же Гусева пригласила в свою комментаторскую кабину, говорю: “Пожалуйста, давай легкую атлетику”, там сразу, одновременно происходит несколько видов, а переключения у нас такие – идет-идет беговая программа, вдруг – раз, одна попытка, 10-15 секунд какого-то вида. Ты сразу должен сказать, что за человек, что он делает, претендует, не претендует, какую попытку выполняет и хорошо ли у него складывается или нет, моментально за 15 секунд, а потом вновь переключиться на беговую дорожку и опять, вот такой постоянный рваный темп. Поэтому я не очень поняла, что имел в виду уважаемый Виктор Гусев, когда говорил о том, что женщина не может охватить все пространство.

А.ПЛЮЩЕВ: Мне кажется, есть опасения условных теленачальников какого-то ранга о том, что аудитория не будет доверять женщине, только и всего. Аудитория, понятное дело, мужская, консервативная.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Типа, что она в этом понимает.

А.ПЛЮЩЕВ: Да, да, да. Любой мужик лучше откомментирует, по их мнению. Вот это опасение, мне кажется, играет, если уж говорит о женщинах. Но, кстати, о женщинах-комментаторах...

О.БОГОСЛОВСКАЯ: А здорово было бы, все-таки, да, женщина бы покомментировала футбол?

А.ПЛЮЩЕВ: Я бы с удовольствием послушал. Не знаю, иных наших комментаторов послушаешь иногда футбольных и думаешь: “Уж лучше бы женщина”.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Хоть что-нибудь, хоть о чем-нибудь, я поняла. Не надо так о коллегах, не надо.

А.ПЛЮЩЕВ: Нет, ну на самом деле, когда ввели судейство женское, стало гораздо интереснее смотреть футбол, гораздо интереснее, да. Так что я думаю, что со временем...

Д.БОРИСОВ: Ты сейчас давай про фортовость не фартовость телегу прогони мне тут. Ольга Богословская сегодня в программе “Попутчики”. Наш мобильный телефон работает - +7 985 970 45 45.

А.ПЛЮЩЕВ: А мы забыли.

Д.БОРИСОВ: Мы про него забыли, да, но он периодически вибрирует тут, SMSки приходят. Еще раз скажу номер сейчас чуть позже, если вдруг кому надо записать. Тут писали вам.

А.ПЛЮЩЕВ: На необъявленный телефон.

Д.БОРИСОВ: На необъявленный телефон, ну все наизусть-то помнят: +7 985 970 45 45.

А.ПЛЮЩЕВ: Прочел он по бумажке.

Д.БОРИСОВ: Когда вы отдыхаете, Ольга, вот вас здесь спрашивают, является ли ваш отдых здоровым?

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Я отдыхаю сейчас только лишь потому, что нужно обязательно вывезти ребенка маленького на море, вот восемь лет будет Мишке, то есть еще маленький, и я себе говорю: “Обязательно нужно взять в летнее время две недели для того, чтобы его покупать”, вот, собственно говоря. Хотя мой муж не считает это отдыхом, он считает, что это такая повинность, которую надо исполнять.

А.ПЛЮЩЕВ: Кстати, да.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Отдыхом, по большому счету, это, конечно, не назовешь, любая мама скажет, потому что “Мама, давай то, мама, давай побегаем. Мама, давай сейчас сделаем это, а поиграй со мной в то, во все и пятое-десятое”, и, по большому счету, вот такого отдыха, которого хотелось бы...

А.ПЛЮЩЕВ: А у меня еще два вечерних платья осталось.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Ну, во-первых, надо прийти, лечь, спать, есть, вставать и просыпаться тогда, когда тебе хочется, а не когда ты думаешь: “Господи, мне нужно срочно нужно обежать на завтрак, потому что нужно покормить ребенка”. Но, с другой стороны, организм уже приспособился, и даже этот отдых считается отдыхом, хотя, правда, когда я приношу заявление на отпуск своему руководству, первое, что я слышу: “Сейчас не время”.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну да, приходится же, наверное, с графиком спортивных мероприятий и соревнований согласовывать. Там, во время Чемпионата Мира все, никакого отпуска, извини.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Ну да, нет, это никогда в жизни не поедешь. Потом еще ряд различных есть мероприятий других, которые я веду. Я часто выезжаю с руководством страны, и считается, что я вот на нашем канале пуловский такой корреспондент, поэтому тоже, если есть какие-то объявленные такие вещи, то часто говорят: “Ты сначала вот туда съезди, а потом уже будешь думать, наверное, об отдыхе”.

Д.БОРИСОВ: Вот так. А, возвращаясь к ребенку...

А.ПЛЮЩЕВ: Никакого отдыха.

Д.БОРИСОВ: Вы своим детям даете какие-то спортивные навыки, отдаете в какие-то секции, решаете за них?

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Вот вы прям ставите меня в тупик.

Д.БОРИСОВ: Да, а я тут ставлю всех, кто имеет отношение к спорту, таким вопросом.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Спасибо большое. Вот честно, положа руку на сердце, нет, потому что я оберегаю детей, даже не столько от какой-то физической нагрузки, которая, конечно, аховая в спорте, естественно. Ну можно подобрать вид спорта, конечно, я такая продвинутая в этом плане мама и знаю тот вид спорта, который полегче, тот вид спорта, который попрестижнее и так далее. Или, допустим, командные виды спорта от личного тоже отличаются очень, но я ведь не зря сказала о том, что всего шесть спринтерш были конкурентоспособными в советское время на огромный Советский Союз. Я помню, забегов было, Господи Боже мой, Чемпионат страны идет, какой-то 37-й забег, а это элита же приезжает из регионов, элита. Огромное количество. Так вот я всегда боялась одного. Вот мне Бог дал эти победы, и я благодарна Господу Богу, но я очень увидела много разбитых судеб, и я своих детей оберегаю от этого. Мне кажется, а вдруг не получится, хотя это неправильно, я понимаю, что неправильно, но мне кажется, а вдруг не получится, как я буду ребенку объяснять, что он хуже других? Хотя мой старший сын очень долго добивался того, чтобы я отдала его в легкоатлетическую секцию, то есть по моим стопам, а точнее, по стопам олимпийского чемпиона Юрия Борзаковского, он очень хотел бегать 800 метров. Добил он меня следующим, он говорил так: “Мама, я сегодня сел в трамвай без билета, меня кондуктор, или как ее там зовут, выгнала и очень удивилась, когда я на следующей остановке в этот же трамвай захожу”, и я тогда сказала: “Ну ладно, Бог с тобой, я тебя отдам”. Но дело все в том, что наша современная система, видимо, никак не может оклематься от этих «лихих», как мы говорим, 90-х годов, и она утратила те ценности, которые были тогда, в советское время. Я помню, Господи Боже мой, только приходи, вот ты приходи, а тебе все будет дано. Я помню, как мой ребенок просто жил вот этим спортивным лагерем. “Мама, вот в августе месяце мы поедем!” Он тренировался, тренер уезжал, ему писал, оставлял работу. Я знаю, что это очень тяжело ребенку – тренироваться по плану, не когда тренер смотрит собственными глазами. И вдруг сказали, что не набрали денег, там какое-то финансирование, кто-то что-то не дал, и лагеря не будет. Он походил еще пару месяцев и сказал: “Мам, я ходить не буду”, и я видела потухший взгляд, и вот, на самом деле, вот это страшно. Я помню, вот я говорю, раньше какие могли быть такие проблемы? Я приходила в “Спартак”, первое мое впечатление, когда вошла: “Боже, муравейник! Я такая маленькая, он такой здоровый, пойду-ка я отсюда”. Потом еще большая проблема есть - утратилась тренерская школа, детских тренеров-энтузиастов, понятно, почему. Раньше рамки денежные, зарплатные, не так сильно отличались. Ну я не знаю, сколько там тренер, ну 150 рублей получал, ведущий инженер 230, инженер достаточно высокого класса 180, все-таки это не такая разница была. Сейчас огромная разница в зарплатах, и я помню, детский тренер мой, Альбина Ивановна Люзина, большой ей, вообще низкий поклон, она ездила по школам и смотрела. Вот меня, худенькую, увидела, худенькая, как мой дядя говорил, гончую, заметила и сказала: “Приходи”. Я пришла, я рассказала вам о первой своей реакции, развернулась и ушла. Она мне звонила, она меня убеждала, я вот первый робкий раз пришла, потом второй раз, потом, собственно, спортивная карьера начиналась так – я увидела, что в огромном количестве занимающихся есть несколько человек, которые бегали в шикарных костюмах. Такие костюмы были шерстяные, синие, сзади написано “Спартак”, я спросила: “Альбина Ивановна, что нужно сделать, чтобы получить этот костюм?”, она сказала: “Выполнить кандидата в мастера спорта”, я говорю: “А что это?”, она говорит: “Только пробежать”. Пробежала я очень быстро, за костюм.

А.ПЛЮЩЕВ: Вас все время стимулировало что-нибудь, что вас стимулировало вообще на это?

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Ну, вот поначалу именно это стимулировало, потом мне дали как перспективной спортсменке один рубль в неделю доп. питание. Я уже стала зарабатывать ого-го, а потом дали пять рублей в неделю, мы их в советские времена обменивали, пять рублей талонами на три рубля живых, и это был уже такой заработок! Потом я была, профессионального с порта не было, я была тренер-инструктор восточно-водопроводной станции. Я туда приезжала за зарплату, то есть брала зарплату и уезжала, то есть раз в месяц я туда приезжала. И это тоже был определенный стимул для меня, я могла прийти и сказать: “Мама, я принесла деньги или принесла какие-то продукты”, для меня это было важно тогда.

А.ПЛЮЩЕВ: Но, насколько я понимаю, из ваших слов я понял, что просто спортом, если не участвовать в коммерческих турнирах, обычно ты особо не заработаешь денег.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: А как заработаешь? Конечно, нет.

А.ПЛЮЩЕВ: А почему не платят нашим спортсменам, олимпийским чемпионам, чемпиона мира?

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Нет, ну олимпийским чемпионам сейчас платят, ну, чемпионам мира не платят, а олимпийским чемпионам платят, они получают там некую президентскую зарплату. Ну, во-первых, нужно стать олимпийским чемпионом для этого. Не каждому дано стать олимпийским чемпионом, даже для того, чтобы получать эти 15 000, хотя не Бог весть какие деньги, ну как приживешь на них в Москве?

А.ПЛЮЩЕВ: Не разбогатеешь.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Да, не разбогатеешь. Но для этого надо стать олимпийским чемпионом. А если ты не станешь олимпийским чемпионом? Нет, ну на самом деле, это тоже тренерские проблемы, надо готовить спортсменов и к дальнейшей жизни. Есть очень умные тренеры, которые говорят сразу, что - “Да, это спорт, это сейчас важно, это нужно сделать, у тебя талант, ты можешь его реализовать, ты можешь сделать что-то для себя, но жизнь этим не ограничивается, надо что- то уметь, надо что-то делать, надо идти куда-то дальше, чтобы потом…» Ведь это очень трудно, жутко трудно психологически. Во-первых, очень трудно расстаться со спортом, это невозможно, как говорил кто-то там, подготовиться к смерти, так невозможно подготовиться к уходу из спорта, и поэтому такие долгие спортивные карьеры. Но вот как сказать себе, вот вчера все, а сегодня у тебя резко другая жизнь? Очень-очень сложно, очень такие тяжелые моменты, особенно если они неподготовленные.

Д.БОРИСОВ: Почему люди не уходят на пике?

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Потому что как себе сказать, что это твой пик? Как сказать, что вот, ты достиг пика формы, а тебе кажется, что на следующий год я еще подработаю и еще один пик будет, а через год еще. А не получилось – ничего, сделал какие-то выводы, там и там не получилось – хорошо, я учту на следующий год и опять сделаю. А на самом деле, это же действительно так затягивает все, что трудно себе сказать, невозможно просто сказать.

Д.БОРИСОВ: Когда вы себе сказали “Стоп”?

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Ну, на самом деле, у меня не слишком такая приятная ситуация получилась, которая далеко не поощряется всеми спортивными болельщиками. Я даже скрывать не буду, я была дисквалифицирована, причем со мной очень интересная, любопытная история произошла, я до сих пор спрашиваю тех руководителей спорта, которые были в то время, и тех люди, которые сейчас занимаются эти всякими допинговыми проблемами: “Объясните, что со мной произошло, в чем дело, в чем проблема?” Никто мне не может объяснить, ну никто не может объяснить.

Д.БОРИСОВ: Допинговый скандал?

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Нет, я не могу сказать, что это скандал, в общем, история была такая. В 94-м году был такой профессор Манфред Донике, главенствующая лаборатория в Кельне была у него, и он отобрал таких, как я, человек десять по миру, это было в Москве. Честно говоря, в те времена в Москве можно было сдать все, что угодно и кому угодно, и никто бы ничего в жизни никогда бы не заметил. Но я была просто уверена. Во-первых, у меня в этом году уже были старты, на которых я сдавала допинг-пробу, и все они были чистые, и все было замечательно, во-вторых, я спросила какая лаборатория. Конечно, мы слова «Донике» немножко все как-то побаивались. И конечно, если бы сказали Донике, может быть, ну и то, я не представляю, из-за чего бы я напряглась, но мне сказали французская лаборатория, и все, собственно говоря, нормально, я открыла дверь ногой и пошла. Мне очень хотелось поехать быстро к моему ребенку, потому что был целый тур европейский, я переезжала из одной страны в другую, мне очень хотелось побыть. И когда не позвонили, сказали, то беда, я начала перечислять те страны, где я сдавала допинг-контроль, и человек, который со мной разговаривал, он говорил: “И эта нет, и эта нет, и эта нет”, я ему говорю: “Слушай, ну я в своем уме, я больше нигде не сдавала”, он говорит: “Наша любимая”, то есть лаборатория имеется в виду Донике. Я спрашиваю: “Как моя проба попала в Донике?”, он говорит: “Я не знаю”. Самая интересная история была дальше, дальше сами мне позвонили из Федерации и сказали: “Продолжай заниматься, потому что сам вот это профессор Донике написал письма в Федерации о том, что он будет – а тогда у нас, по тем временам было 4 года дисквалификация, это конец всему – что он сам будет выступать за то, чтобы нам дали 2 года”. Вот объясните, как может человек, который всю жизнь боролся с применением допинга в спорте, вдруг выступает за смягчение дисквалификации. Для того, чтобы разобраться в этом деле, это нужно было ехать, нужно было нанимать каких-то адвокатов. Я вообще не представляла, как это делается, потом я заглянула в карман и поняла, что если я отдам все деньги на адвокатов, мне не что будет просто кормить ребенка. И я сказала: “Нет, разбирайтесь сами, если можете, я не могу никуда ехать, у меня просто нет на это средств”. А потом мне звонили, и потом уже была совсем другая стезя моя жизненная, потом мне звонили, спрашивали, буду ли я продолжать спортивную карьеру, но когда уходишь физически, это одно дело, все-таки я уходила, прерывалась на рождение ребенка, и я знала точно, мозгами я всегда была в спорте, тогда я знала точно, что я вернусь. Когда случилась вот эта ситуация, я долго не могла в это поверить, и я еще тренировалась, сейчас мы смеемся над спортсменами и говорим: “Ха-ха-ха, вот съел что-то, а тут рассказывает”. Я не знаю, насколько убедительно сейчас звучит моя речь, но это было так, я говорю так, как оно было на самом деле. Тем более, ну что мне сейчас терять? Я уже давным-давно не спортсменка.

Д.БОРИСОВ: То есть, допинга не было?

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Допинга не было. Как меня поймали и за что, понять невозможно. Я говорю – вот объясните мне, пожалуйста, три пробы чистые, четвертая проба вдруг, в сезон, грязная. Такого не бывает, понимаете? Но мне стали говорить, там кто-то подсыпал. Но не было у меня таких врагов, таких откровенных, которые что-то там подсыпали или что- то делали.

Д.БОРИСОВ: Но с другой стороны, если всего шесть на весь Союз...

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Нет, я в это все равно не верю, да не бывает. Во всяком случае, я в это не верю. В общем, я до сих пор живу в таком неведении, я не знаю, что произошло. Зато я точно, когда сажусь на комментаторскую позицию, знаю, что чувствует человек, которому повесили такое ярмо. Я знаю, что чувствует человек, который, во-первых, прервал свою спортивную карьеру в одночасье, просто вот вчера ты все… У меня, по тем временам, контракт с Reebok’ом был, как мне менеджер сказал, в конце года должны выплатить где-то 30 000 долларов Это 94-й год, в принципе огромные деньги были по тем временам, и все, никаких контрактов, ничего, все в тебя снимают. Все стипендии, все, любые, у тебя заработка больше нет. У меня был 4-хлетний ребенок, и вот куда, и что ты будешь делать дальше? Зато вот, я говорю, я знаю, как аккуратно надо к этому делу относиться, какие разные бывают ситуации жизненные, вот очень разные. Я говорю, вот любого специалиста сейчас спрашиваю: “Объясните, расскажите мне честно, что тогда было, что со мной произошло, что со мной не так?” Никто не говорит, все говорят: “Ну, не знаем, там вот...” Разные версии.

Д.БОРИСОВ: Ну, может быть, многие не верят, что не было допинга, они же не могут заглянуть к вам в голову и понять, что там было.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Нет, ну как же наши специалисты, они же знают все. Они знают, что такого в природе не бывает, что человек начинает сезон и вдруг там что-то себе позволяет. Хотя, я говорю, допинг это вообще отдельная тема, потому что огромный, там талмуд целый запрещенных препаратов. В принципе, считается, что какой-то препарат там камуфлирует следы применения допинга, а кто докажет, что эта вода что-то камуфлировала, даже если сама по себе она ничего не дает и не является никаким допингом, да? Ну это долгий разговор, отдельный долгий разговор. Я вот все время вспоминаю по этому оводу дисквалификацию Кабаевой с Чащиной. Ведь после же Кабаева стала Олимпийской чемпионкой, вот тогда сказали, что фуросемид, который ну какой допинг? Даже если предположить, что они погоняли вес, ну вот скажите, мы с вами съедим два ведра фуросемида, не отходя от ведер, мы сможем сделать такие упражнения, такие кульбиты, как делает Кабаева? Ну какие это неравные условия, я вообще не понимаю. Ну, в общем, я говорю, это отдельная тема, поэтому мне абсолютно не стыдно, во-первых, это говорить, а во-вторых, я, садясь в комментаторскую кабину, знаю, что я могу рассуждать и на эту тему в том числе. То есть я в спорте прошла абсолютно все – я так же умирала под этой штангой, я возвращалась после рождения ребенка, было не просто сложно, а катастрофически сложно, я зарабатывала деньги, я, слава Богу, не ходила мимо пьедестала почета, я знаю, что чувствует человек, когда в его честь поднимается флаг и звучит гимн. Я была дисквалифицирована и тоже знаю, что такое, когда жизнь опускает в самый низ, поэтому я считаю, что имею право разговаривать на любую тему.

А.ПЛЮЩЕВ: С другой стороны, чтобы закрыть тему допинга, я все думаю, как же за футбол-то поквитаться.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Так.

А.ПЛЮЩЕВ: Нет, ну просто когда было сказано, что договорные матчи, туда-сюда. С другой стороны, в футболе или в подобных видах спорта, мне кажется, тема допинга не так актуальна, как в той же легкой атлетике.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Правильно, потому что деньги другие. Потому что там очень многое можно прикрыть, это не первая тема… ну я не знаю, конечно, мне трудно огульно рассуждать об этом, но, во всяком случае, я не знаю, насколько эти слухи оправданы, но эти слухи ходили и в комментаторских кругах. Когда наконец-то стали теннисисты и НХЛовцы участвовать на Олимпийских играх, был определенный договор, что людей не трогают. Потому что есть определенное шоу, и люди приходят на это шоу. Скажем, в том же самом теннисе, ну я не знаю, слишком ли это важный фактор, кому-то это интересно, люди приходят посмотреть на соперничество двух людей. Им, по-моему, нету дела, кто что там до этого съел. Они платят за это деньги, они хотят это видеть. Точно также, мне кажется, это есть и в хоккее, футболе, и в хоккее, футболе есть другие средства манипуляции спортсменами, если нужно. Ну, скажем, я тренер, захочу – посажу этого спортсмена на скамейку запасных, а в легкой атлетике не посадишь. Почему? Есть секундомер, совершенно объективный показатель.

Д.БОРИСОВ: Ольга Богословская была сегодня в программе “Попутчики”. Спасибо вам огромное, что согласились с нами прокатиться, было очень интересно.

А.ПЛЮЩЕВ: Много нового.

Д.БОРИСОВ: Много нового, да. Мы теперь с Плющевым отправимся на верхние полки обдумывать все, что мы услышали.

О.БОГОСЛОВСКАЯ: Я на нижнюю, только не падайте.

Д.БОРИСОВ: Спасибо большое. Мы – это Александр Плющев, Дмитрий Борисов, программа “Попутчики” теперь по воскресеньям в 23:05 во время “Аргентума”. Оставайтесь с нами, пока.

А.ПЛЮЩЕВ: Счастливо, пока.