Владим Казанцев - Попутчики - 2010-07-17

Д.БОРИСОВ: 22 часа и 11 минут уже в российской столице, вы слушаете радио «Эхо Москвы». Меня зовут Дмитрий Борисов, Александр Плющев тоже здесь. Привет.

А.ПЛЮЩЕВ: Как это ни непривычно, как это ни странно для меня уже в последнее время, но я здесь, с вами, в поезде.

Д.БОРИСОВ: Да. И мы начинаем эротическую программу «Попутчики». А эротическая она сегодня потому, что, как понимаете, +38 за окном. Плющев сидит без всего вообще, на мне только очки.

А.ПЛЮЩЕВ: И без кондиционера.

Д.БОРИСОВ: И без кондиционера. В такой атмосфере приходится нам быть в прямом эфире до 23:00. Как вы понимаете, в нашем поезде еще и не оборудованы вентиляторы.

А.ПЛЮЩЕВ: А потом еще оденемся, напялим на себя это все.

Д.БОРИСОВ: Да, да. Пока никто не видит из, по крайней мере, из радиослушателей. Хорошо, что радио у нас, согласись, нет видеотрансляций, и не надо ничего.

А.ПЛЮЩЕВ: Да слава тебе господи, конечно.

Д.БОРИСОВ: Да, только вот неудобно, что у нас кожаные сиденья. Некоторые проблемы в связи с этим возникают.

А.ПЛЮЩЕВ: Персоналу удобно потом их оттирать.

Д.БОРИСОВ: Сегодня у нас сразу два гостя в программе «Попутчики». Так получилось, что бывает один, а бывает сразу два. Вот на одной полке у нас Владим Казанцев – добрый вечер. А на другой - Заза Наполи.

В.КАЗАНЦЕВ: Да, здравствуйте.

Д.БОРИСОВ: Здравствуйте.

В.КАЗАНЦЕВ: Вы сразу скажите, что тоже мы голые лежим на полках и прилипаем к кожаным сиденьям.

А.ПЛЮЩЕВ: Причем вальтом.

Д.БОРИСОВ: Наш мобильный телефон в дороге вместе с нами, его номер +7 985 970 45 45. Так что, если у вас возникнут какие-нибудь предложения, замечания, или эротические фантазии, вы можете их смело посылать нам прямо туда.

А.ПЛЮЩЕВ: На телефон, имеется ввиду. +7 985 970 45 45.

Д.БОРИСОВ: Владим Казанцев известен больше, конечно, как Заза Наполи широкой аудитории. В основном, большая часть людей, которая его знает, из широкой аудитории, знает благодаря телевизионной деятельности, которая как бы так быстро началась и быстро закончилась.

В.КАЗАНЦЕВ: Нет, Дим, вы не правы. Все благодаря, во-первых, Зазу Наполи больше, правильно сказать, больше знают, чем Владима Казанцева. Но, вы знаете, Владим Казанцев от этого не страдает, потому что как-то материально-досуговая сторона вопроса все-таки компенсирует все эти недостатки внимания. Ну как то мне особо это внимание и не нужно. Я могу спокойненько ездить в метро, передвигаться по Москве, ходить по магазинам – меня никто не узнает. Ну а если уж Заза Наполи выйдет, ну представьте, элементарно дойти до вокзала – это просто катастрофа недель, потому что все приезжающие, отъезжающие, гастарбайтеры, грузчики просто… это знаете, как в басне «По улицам слона водили». И, все-таки основной пиар-ход был сделан тем, что сначала мы покоряли ночную Москву, потому что ну куда ни ткнись, все равно, я думаю, нет такого москвича, который не был в ночном клубе, который не справлял бы день рождения, свадьбу…

А.ПЛЮЩЕВ: Нужду.

В.КАЗАНЦЕВ: Да, и почему то всегда на эти мероприятия звали Зазу Наполи с ее коллективом «Райские птицы», который худо-бедно был создан 12 лет назад. Поэтому все потихонечку, полегонечку. И, вы знаете, потом уже пошли радио-предложения, потом телевизионные предложения и даже 30-секундные рекламные ролики, как называется, покойного «Арбат Престижа».

Д.БОРИСОВ: А у нас Новый год.

В.КАЗАНЦЕВ: Да, да, да. А вы знаете, сделали свое маленькое грязное дело.

Д.БОРИСОВ: Я провожу перед нашей программой такие маленькие астрологические исследования, в основном при помощи всяких Интернет-мессенджеров. Ну, такая выборка обычно, человек 4-5.

А.ПЛЮЩЕВ: Нет, я думал, ты бабушек в переходе спрашиваешь.

Д.БОРИСОВ: Нет-нет, что ты. Мне как раз интересно бывает, бабушек мнение, конечно, тоже интересно, но вот таких людей, как мы с тобой, Саша, мнение. Вот я спрашиваю «Знаете, не знаете, как знаете, в качестве кого знаете», вот. И из четырех человек, которых я спросил сегодня, три мне сказали, что знают по программе «Сука-любовь».

В.КАЗАНЦЕВ: Это на «НТВ» была программа.

Д.БОРИСОВ: Да.

В.КАЗАНЦЕВ: Ой, боже мой…

Д.БОРИСОВ: Спросил Владим. Тогда точно на «НТВ», конечно.

В.КАЗАНЦЕВ: Ну кто еще мог придумать такое название. Нет, конечно эта программа унесла много нервных клеток у меня, а не у Зазы Наполи. Это, не знаю, наверное, даже на смертном одре я буду вспоминать, как это было, как все снималось.

Д.БОРИСОВ: Вот, у меня был вопрос: какого это? Я посмотрел, наверное выпуска два, и меня поразило, ну, что ли, не цинизм, а, как бы это сказать… Ну, рассказ о несчастной любви, сюжет о том, как какая-нибудь Василиса Ивановна Дуралева в деревне Бабакино зарезала мужа. Ну так, из ревности.

В.КАЗАНЦЕВ: Правда, там таких банальных сюжетов не было. Все гораздо страшнее и привлекательнее.

Д.БОРИСОВ: Да. Я помню, жуткая трагедия, кровище, просто ужас!

А.ПЛЮЩЕВ: А сюжеты, то есть, брали там из другой программы, которая «Скандалы, интриги…»

В.КАЗАНЦЕВ: Нет, они все, это все реально было. Была целая группа журналистов, которые выискивали эти истории, находили этих персонажей, находили, как с ними связаться, выезжала съемочная группа.

Д.БОРИСОВ: Вот, приезжает Владим к какой то Василисе Петровне Бабакиной и говорит, Владим в образе Зазы Наполи такой, практически как в фильме «Весельчаки», когда герой приезжает в деревню.

В.КАЗАНЦЕВ: Ну вы не путайте. Заза Наполи времен «Суки любви» и Заза Наполи сценическая – это были две разные вещи. Мне приходилось ходить в магазин «Фамилия», на Черкизовский рынок, искать скромные, уютные, компактные блузки и юбки, несвойственные…

Д.БОРИСОВ: Тем не менее, называя вещи своими именами, вы уж меня простите, переодетый мужик…

В.КАЗАНЦЕВ: Да, правильно.

Д.БОРИСОВ: С накрашенными губами с грудью, с париком под… хотел назвать имя, но не буду. Под…

А.ПЛЮЩЕВ: Да, да.

Д.БОРИСОВ: Ну ты понял. Приезжает в деревню какую-нибудь и идет расспрашивать людей про их трагедию, реальную жизненную трагедию. «Здравствуйте, Василиса Петровна, вы там потеряли, не знаю, свата, брата, мужа, деда, ля-ля-ля… Как это было?» И меня поражали эти герои, которые, ну, не раскалывались.

А.ПЛЮЩЕВ: Вот. Я сейчас переведу с Диминого на русский. Каким образом все-таки удавалось при всем комизме ситуации сохранять некоторую серьезность или, так сказать, не серьезность, а как же это, жизненность, наверное так. Я правильно тебе перевел?

В.КАЗАНЦЕВ: Вы знаете, Дима из за стоящей жары в Москве, сейчас сильно пытался согнать тучи в одну огромную черную дырку. На самом деле, все было не так, все было проще. Там, где были какие-то прискорбные случаи с кладбищами, куда нужно было съездить, Заза Наполи и Владим Казанцев категорически были этого против, потому что меня заставляли продюсеры, режиссеры, говорят: «Ты должен (должна) пойти вместе с этой бабушкой, должна рассказать эту историю, как она похоронила из-за какой то любовницы сына» . Я говорил: «Да я не могу, вы понимаете, вот как я…»

Д.БОРИСОВ: Но это было.

В.КАЗАНЦЕВ: Этого не было.

Д.БОРИСОВ: Я своими глазами видел.

В.КАЗАНЦЕВ: Дима, открывайте Интернет, давайте посмотрим.

Д.БОРИСОВ: Нет, про кладбища точно, приходила Заза к какой-то там вот женщине, спрашивала, как она там потеряла, зарубили у нее там кого-то. И вот эта вот Заза, прекрасный образ.

В.КАЗАНЦЕВ: Слушайте, какие у вас сексуальные фантазии – кто-то кого-то зарубил. Вы же сами сказали, что эротическая передача. Нет, такого не было, во-первых…

Д.БОРИСОВ: Сразу видно да, человека, который на «НТВ» поработал?

В.КАЗАНЦЕВ: Ребятушки, во-первых, смотрите, съемочный день, съемки шли, любого сюжета, шли около недели. Заза Наполи приезжала только на один съемочный день, вот как бы, снять сливки и уехать, всю остальную грязную работу делали журналисты, операторы, звукорежиссеры. Поэтому сейчас, когда уже этой передачи нет, могу открыть секрет, что к многим персонажам я даже не выезжал. Находились похожие пейзажи в Москве.

Д.БОРИСОВ: Я думал, находились похожие люди.

В.КАЗАНЦЕВ: Делали под съемки, потому что физически просто было невозможно. Я летал из Ленинграда в Якутию, из Якутии в Ижевск, из Ижевска в Одессу, из Одессы в Киев, из Киева в Новосибирск, и я даже не мог получить, хотел сказать отпускные, я даже не мог получить суточные, командировочные. Билеты передавались через съемочную группу.

Д.БОРИСОВ: А еще ведь елки, елки.

В.КАЗАНЦЕВ: Нет, елок не было вообще, для меня это было ужасно, потому что у меня на период съемок этой передачи, передача которая, шла месяц, на нее был потрачено год. За этот год у меня не было личной жизни, друзей, фитнеса, солярия, ресторанов, клубов, не было свадеб, банкетов, елок – не было ничего. Я приходил, как овощ, домой, смотрел в потолок, включал телевизор, выключал звук, смотрел картинку, засыпал, потому что в 8 утра нужно было идти в Останкино, и весь вот этот День Сурка продолжался. И это был ужас, когда это все закончилось, я думал что я к телевидению примерно еще лет сто еще не захочу иметь никакого отношения к этому. Мне физически и морально было очень тяжело. Если бы это были придуманные истории, как на «ТНТ», как сейчас модно снимать передачи: взяли актеров, показали какую-то историю, как там суд личности, а когда это все настоящие люди, настоящие герои и они все выливают на тебя кучу своих проблем и грязи, то ты приходишь и, как эта губка, все впитываешь. А тебе-то выплеснуть это некуда, и ты приходишь и потихонечку сходишь с ума, и ты понимаешь, что не живешь, а существуешь. А как получалось не раскалываться. Вы знаете, у меня неплохие были педагоги, у меня диплом актера театра и кино. Была женщина в Златоусте – я прилетел, и мы с ней общались, она рассказывала про своего мужа, а потом рассказывала, что у нее давно нет месячных – наверное, критические дни начались… Ой, как это у женщин называется, когда…

А.ПЛЮЩЕВ: Менопауза.

В.КАЗАНЦЕВ: Да. И потом на следующий день, когда я улетел, к журналистам подходит эта женщина и говорит: «Скажите, пожалуйста, а вот Заза где?» Они говорят: «Она улетела в Москву». «А мне сын сказал, что это мужик переодетый – это правда?» Мне Яна говорит: «Я растерялась, не знаю, что сказать. Да, говорю, правда». Она говорит: «Вот сучка, а! Я же ей, как сестре, как подруге, все рассказывала, а она, оказывается, мужик переодетый». Она, целые сутки общаясь, даже не поняла, что перед ней мужик переодетый, а не так вульгарно, как вы сказали – паралоновые сиськи, накрашенные губы. Это была роскошная, эффектная актриса, играющая свою роль ведущей.

А.ПЛЮЩЕВ: Справедливости ради надо сказать, что Дима не говорил про паралон. +7 985 970 4545 – уже поступают ваши смски эротические. Я на несколько отвечу…

Д.БОРИСОВ: Не все можно читать в прямом эфире.

А.ПЛЮЩЕВ: Все можно читать!

В.КАЗАНЦЕВ: Сильно эротические не читай.

А.ПЛЮЩЕВ: Подождите, а на избранные отвечу. Но у меня прежде вопрос, чтобы уж, может, закрыть тему с передачей или прикрыть хотя бы. Правильно ли я понимаю по вашим словам, что вы были рады, или, может, даже по вашей инициативе она была закрыта?

В.КАЗАНЦЕВ: Нет, эта передача снималась конкретно на восемь выпусков, и все. Нужно было немножечко взбудоражить и взорвать мозги населению, НТВ это сделало, поблагодарило меня за сотрудничество. И мы расстались. Дима, выйдите из купе, пойдите поговорите в коридоре.

А.ПЛЮЩЕВ: Это у него будильник сработал, на самом деле. Слушайте, хорошо, я вам расскажу, что пишут. Сам просил эротических смс – пожалуйста. Ну, тут фантазиями делятся, это ладно, но самый лучший вопрос задал Николай: «Девушек у вас нет! Какая эротика?» Николай, откуда ж вы знаете, что их нет? То, что они молчат, а почему они молчат, это должны решить вы сами, вовсе не показатель того, что их нет.

Д.БОРИСОВ: Чувствуя я, Михаил Лабковский в отпуске, да?

А.ПЛЮЩЕВ: Наверное, да.

В.КАЗАНЦЕВ: К нам периодически две проводницы заходят.

Д.БОРИСОВ: Одна и не выходит вот.

В.КАЗАНЦЕВ: Рыжая?

Д.БОРИСОВ: Да.

А.ПЛЮЩЕВ: Успокойтесь, товарищи – и входит, и выходит.

Д.БОРИСОВ: Номер нудистского поезда не назовем, нет. Не надо нас встречать, хотя в такую жару, конечно, хочется, чтобы кто-нибудь встретил с холодным мокрым полотенцем. Да?

А.ПЛЮЩЕВ: Да, а на нем – холодный и мокрый хлеб-соль.

Д.БОРИСОВ: Заза Наполи тут неожиданно запела.

А.ПЛЮЩЕВ: Кстати.

Д.БОРИСОВ: Слышал я тут.

В.КАЗАНЦЕВ: Вы знаете, как у любой творческой личности, есть же далеко идущие планы и есть какие-то сиюминутные планы, есть нереализованные мечты и желания, как у любого творческого человека. Ну, как всегда, говорят – чего для полного счастья не хватает? Ну не знаю, может быть, не хватает сняться в какой-то нормальной картине, потому что, знаете, играя в театре сейчас, спрашивают: «Зачем оно тебе нужно? В ночном клубе ты получаешь в три раза больше, нежели в театре».

А.ПЛЮЩЕВ: Всего лишь в три раза?

Д.БОРИСОВ: В три раза за день?

В.КАЗАНЦЕВ: Да, чем за месяц в театре. И я говорю – даже если бы я выступал на сцене бесплатно, я бы все равно выступал, потому что…

Д.БОРИСОВ: А что за роли?

В.КАЗАНЦЕВ: Вы знаете, для меня самое ужасное и кощунственное, что почему-то режиссеры, актерские агенты видят только Зазу Наполи, не понимая, что еще Владим Казанцев есть. Даже когда свадьбы и банкеты по такой жаре. Мне сегодня пришлось отказаться от свадьбы, потому что просто это невыносимо, невозможно.

Д.БОРИСОВ: Быть в полном прикиде.

В.КАЗАНЦЕВ: я говорю – я давайте я свадьбу отведу в мужском красивом… у меня был опыт, ГЦК «Россия», концерт «Звезды России в защиту окружающей среды», смокинг, набриолиненные волосы, лаковые штиблеты. Они говорят: «А давайте в следующий раз, а?» Я говорю: «Следующего раза у вас уже не будет – вы женитесь один раз». «Мы разведемся. Давайте пусть приедет Заза Наполи, не надо Владим Казанцев». Я говорю: «Это будет так же смешно и весело», хотя это совершенно две разные вещи, потому что то, что может нести от балды безумная, сумасшедшая, невменяемая, не контролирующая себя Заза Наполи, за это Владима Казанцева закопают под свадебным букетом. То, что с рук сходит ей, Казанцева давно бы уже похоронили. Может, поэтому, кто-то не рискует, хочет веселья, куражу, кусочек пошлости. И вот для меня, в театре я играю… вы не смотрели «Птичью клетку»?

А.ПЛЮЩЕВ: Нет.

В.КАЗАНЦЕВ: Это фильм, откуда я украл имя для своей героини. Заза Наполи – это героиня одной пьесы, по которой был снят фильм, а теперь эту пьесу Нина Чусова поставила на большой сцене. И Зазу Наполи играет Сергей Зарубин, не я, а я играю Мелани, вражину Зазы Наполи. Это история про кабаре. Там чуть-чуть политики, чуть-чуть… Это вообще юмористическая штучка. Поэтому театр для меня – это пусть даже за бесплатно. Так же, как в кино. Всем кажется, что… наши мегазвезды получают большие гонорары, а я могу сказать скромно, что от 300 до 500 евро за съемочный день – это не так уж много, это от 12 до 20 часов. То есть когда мне Митя «Хай-фай» позвонил, которому предложили сниматься, он говорит: «Я снимаюсь у того же режиссера, что и ты, сколько денег просить?» Я говорю: «Мить, больше 300 не дадут». Он говорит: «Нафиг оно мне нужно? Лучше буду петь». «Это совершенно другая история, это другая жизнь, съемочная площадка, это не клуб, не сцена, не шоу-бизнес, это совершенно другое. Пойди, ты не пожалеешь! Через год ты сам будешь готов заплатить 300 долларов, лишь бы тебя взяли куда-нибудь посниматься». Это как наркотик, без этого нельзя. Поэтому я вот мечтаю – хороший фильм с хорошим сценарием. Я вот мечтал создать свою какую-нибудь коллекцию одежды. Шикануть разок на неделе высокой моды. Я мечтал спеть. Запеть давно мечталось, но я понимал, что пока в том же жанре, в том же образе деревенской хабалки рулит Верка Сердючка из Хохляндии, мне ловить нечего, потому что все равно будут сравнивать, а хуже нет, я ненавижу, когда сравнивают. Когда жалеют и сравнивают, хуже всего.

Д.БОРИСОВ: Так сравнивать будут в любом случае.

А.ПЛЮЩЕВ: Да, конечно.

В.КАЗАНЦЕВ: Мальчики, не забывайте – у меня шляпа, у меня перья, у нее – венок и платок, у меня шпильки и бриллианты, у нее – тапки и бусы.

Д.БОРИСОВ: А еще звезда на голове.

В.КАЗАНЦЕВ: У меня тоже звезда под юбкой, но я не всегда ее показываю. Поэтому хотелось бы, чтобы Вера немножко поднадоела, и потом – потихонечку-полегонечку, по шажочкам начать чего-то спевати. Ну и как-то сначала был опыт в «Максимов шоу», там особого пенья-то не было никакого. Чуть-чуть своровали у Леди Гаги, чуть-чуть еще у кого-то, дай бог памяти, Глории Гейнор. Ну а потом уже пришлось петь сольно. Не знаю, как получилось, судить не мне, потому что на вкус и цвет товарища нет – кому-то понравится, кому-то нет. Поэтому всем внушать, что слушайте, это клево, ставьте на рингтоны, естественно, я не буду. Потому что, как говорится, первый, второй и третий блин комом. Когда будет альбом, тогда будет из чего выбрать. Иногда бывает, запишешь сто песен, а всего только одна хорошая и может выстрелить.

А.ПЛЮЩЕВ: Действительно. Поэтому ничего не делайте – просто слушайте и ставьте на рингтоны, больше ничего не надо.

Д.БОРИСОВ: Сейчас мы попробуем в наших походных условиях послушать песенку одну…

А.ПЛЮЩЕВ: Ты иглу патефона на какую дорожку поставил?

Д.БОРИСОВ: Ты понимаешь, просто ты ж продал нашу технику, когда в Португалии последний раз мылся.

В.КАЗАНЦЕВ: Подождите, а куда этот плеер подключен-то?

Д.БОРИСОВ: Как куда? К нашему ноутбуку походному. Но дело в том, что Плющев у нас по Европам разъездился и по Америкам…

А.ПЛЮЩЕВ: Надо было как-то окупать.

Д.БОРИСОВ: Да, распродал всю технику, купил где-то на блошином рынке патефон. Так сколько времени у нас заняло, чтобы научить этот патефон CD-диски играть! Мы вернемся сюда совсем скоро.

ПЕСНЯ

Д.БОРИСОВ: Вот так вот. Заза Наполи, «Ленин» называется композиция.

А.ПЛЮЩЕВ: А как раз, мне кажется, для нашей радиостанции очень хорошая. Если бы про Сталина, то вообще 10 было бы, а так 9 баллов.

Д.БОРИСОВ: +7 985 970 4545 – поделитесь с нами своими эротическими впечатлениями. Понравилось вам творчество Зазы Наполи?

А.ПЛЮЩЕВ: Я вот хочу вернуться к образу Зазы Наполи. Мне кажется, что такой трюк старый, как мир, когда мужчина переодевается в женщину. С другой стороны, есть, опять же, ярчайший образ Верки Сердючки. Когда и как было принято решение, что несмотря ни на что все равно он будет эксплуатироваться, этот образ? Потому что, казалось бы, что люди уже не должны на это реагировать. Но ведь реагируют! И хорошо реагируют. Продается.

В.КАЗАНЦЕВ: А нет вариантов, нет альтернативы. Веерка Сердючка больше все-таки певица сейчас. Раньше она была альтернативой Петросяну и Степаненко, конек был монологи, а теперь это песни. А Заза Наполи – это конферанс-ведение. Не тамада, когда ты выходишь с баяном, а ведение каких-то концертов, мероприятий. То есть в таком жанре, в таком ключе аналогов больше нет. Причем попробовать может каждый, но успех в том, что на любую профессию… Ты можешь проснуться утром и захотеть быть поваром. Но это не значит, что ты пойдешь в дорогой ресторан и станешь поваром. Или ты замечтаешь стать пилотом самолета. Это не значит, что ты завтра повезешь целую группу людей в Турцию на самолете. На все нужно учиться. Точно так же и я потратил пять лет своей жизни – учился в институте: сценречь, сцендвижение, сценбой, сценфехтование, грим. Если бы этого не было, и я сейчас не лукавлю, может, всего бы этого и не было. Потому что это чувство меры и вкуса, когда, что, кому и где, всему там научили. Поэтому те, кто идет сзади и пытается делать то же самое, не хватает школы какой-то. Поэтому я могу сказать смело, что пока я один, и хочется какой-то конкуренции, хочется, чтобы в затылок дышали. Тогда ты начинаешь развиваться и что-то делать, не сидеть просто на своей пятой точке и косить бабло. А почему не соскочил с этого – потому что, приехав в Москву, хотелось какой-то славы, популярности, известности, а ничего этого не было. Как говорится, Москва слезам не верит. Сначала нужно хапнуть много горького дерьмеца, чтобы потом получить сладкую конфетку, потому что она на дне лежит. Так же было и со мной. И когда я случайно попал в мир травести-бизнеса, то для меня, может быть, ужас заключался в том, что я сидел шил на дому брючные костюмы, пиджаки, пальто, рубашки, юбки, блузки, всякую канитель и получал за неделю 50 долларов своим трудом – кроить, отпаривать, шить, пришивать пуговицы. И когда я вышел на сцену в клубе, нарядившись в платье, в парик, намазав реснички, и за три минуты получил 50 долларов, я подумал – это же гораздо проще и лучше. И сначала для меня это была обыкновенная такая стезя наживы. Набить карман и уйти оттуда. А потом, когда я понял, что можно, оказывается, заработать не только на такси, а не ездить на метро, а можно еще на булочку с маслом и с черной икрой, то иди-ка оно все лесом. Вот пока масть идет, пока люди это хавают, то нужно им это все давать. И как-то вот так вот засосало. И ничего уже с этим поделать невозможно уже. Иногда думаю – когда будет стоп? Ну, наверное, как я уже говорил, когда будут жалеть. Представьте себе – вот выходит Заза Наполи, ей уже 70, на инвалидном кресле, рассказывает анекдоты и что-то там несет людям, а все говорят: «Боже мой, бедненькая, она же сейчас пернет и рассыпется. Боже, как же ее жалко! Что же она вышла-то на сцену!», вот тогда надо уже уходить. А пока ты молодой, пока эффектный, пока люди тебе аплодируют, кричат «Бис-браво!» и ходят на твои концерты, ждут не дождутся в других городах, я думаю, нужно продолжать этим заниматься. Самое главное – те, кто, смотря на меня, тоже пытаются этим заняться, они превращают это в свое хобби, в реализацию каких-то своих несбыточных мечт, желаний. Говорю сразу, что для меня это тупо работа. Я вот коллегам-НТВшникам объяснял, когда они меня вытащили в такую же жару три года назад в театр на съемки ансамбля грузинского, это была подводка к Сосо Павлиашвили, они не заказали пропуска, потому что думали, что НТВ рулит и везде пропустят, а им в театре сказали: «Пропуск!» Меня посадили в фойе, сказали «Подожди тут чуть-чуть, сейчас принесут пропуск». И, представляете, вся грузинская диаспора собралась, и я один-одинешенек в образе Зазы Наполи сижу в фойе, сторожу аппаратуру. Внаглую люди подходили, в метре тыкали пальцем, чего-то обсуждали на своем языке, хохотали, фотографировали, кто-то не спрашивая подходил, садился рядом со мной и фотографировался. Я сидел, сопел-сопел, и когда пришла съемочная группа, я Пете говорю: «Миронов, еще разок, и я вас всех здесь укокошу». Они говорят: «А чего ты такой недовольный? Тебе же нравится!» Я говорю: «Петь, поверь, когда я в платье, я не возбуждаюсь, я не получаю от этого сексуального удовлетворения. Это моя работа!» И сидеть, как клоун, здесь на паперти мне совершенно не интересно. А люди думают, что для меня, в первую очередь, это такая некая тусовка в платье. Я могу пойти, например, для поддержания имиджа на день рождения вашей радиостанции, если будете вдруг круто справлять, на какую-то церемонию, если приглашают, если это будет в кассу. Если будет День Города и меня пригласят выступить перед зданием мэрии Москвы, естественно, я откажусь, потому что я понимаю, что я могу смело выходить, приехав на гастроли, на сцену ночного клуба, потому что люди пришли смотреть на Зазу Наполи. Люди, которые стоят у мэрии или на Красной Площади, не виноваты в том, что кто-то захотел, чтобы выступила Заза Наполи. Может, им не нравится, может, неприятно, может, у них внутренний дискомфорт. Поэтому я не экспериментирую. Люди не виноваты, что есть Заза Наполи.

Д.БОРИСОВ: Но если Заза запела, явно же, что раз это такая работа и зарабатывание бабла, как сейчас было сказано, то песни – это тоже еще один такой шажочек к тому, чтобы не вести мероприятия, не тратить на это три часа, а приезжать на десять минут, спеть две песни, если они вдруг станут популярными, и уехать.

В.КАЗАНЦЕВ: Нет-нет, неправильно. Вот ты закажешь себе на день рождения, чтобы Заза Наполи пела 40 минут, а вот этот богатый эффектный молодой человек – одели бы плавки хоть, не стыдно сидеть?

А.ПЛЮЩЕВ: Не, нормально, не парит.

В.КАЗАНЦЕВ: Вот эффектный молодой человек, сидящий рядом со мной в купе, он бы заказал ведение Зазы Наполи и видел и слышал бы меня шесть часов в отличие от ваших 40 минут. Ну, конечно, и потратил бы он чуть-чуть больше.

Д.БОРИСОВ: А как быть с такой проблемой: говорят, что те актеры, люди, которые часто бывают в одном и том же образе, у них начинается раздвоение личности?

А.ПЛЮЩЕВ: Или, наоборот, слияние с образом.

Д.БОРИСОВ: Или слияние с образом.

В.КАЗАНЦЕВ: Ну нет. Слава богу, у меня этого произойти не может, потому что меня от моего образа… чтобы слиться воедино, нужно хотя бы быть довольным тем образом, с которым собираешься слиться. У меня как-то никаких эротических желаний и фантазий быть Зазой Наполи нет, я от нее очень устаю, и поэтому в любой момент в любых возможных ситуациях я стараюсь отдохнуть от нее, а не тащу одеяло на себя. Естественно, иногда Владим Казанцев пользуется уловками и прыжками Зазы Наполи в какой-то компании, когда это нужно, некий такой пиар-ход, открывает рот, слушает все. Но это только иногда. А так…

Д.БОРИСОВ: Тут недавно, пару месяцев назад, было одно мероприятие в одной дружественной столице соседнего государства, и когда возвращалось огромное количество артистов обратно в Москву, мы как раз с коллегам обсуждали, кто летит обратно, и там перечисляют – те-то, те-то, Заза Наполи, ля-ля-ля. И тут гениальный вопрос прозвучал: «А как она проходит таможенный досмотр?»

В.КАЗАНЦЕВ: Никак. Улыбнулась. Поцеловала в щеку таможенника. Пропускают, вы знаете.

Д.БОРИСОВ: Но в самолетах Владим Казанцев летает все-таки как Владим Казанцев?

В.КАЗАНЦЕВ: Да и за картошкой тоже ходит Владим Казанцев. Вы знаете, Заза Наполи, она же ленивая, похотливая, алчная. Конечно, если ей подарить какое-то очередное колье, может, она и сходит за сигаретами в платье. А так – не-не. Палец о палец.

А.ПЛЮЩЕВ: Такой образ требует громадного количества затрат чисто материальных. Костюмы, украшения, туфли…

В.КАЗАНЦЕВ: Самое ужасное, что Заза Наполи не может появиться…

А.ПЛЮЩЕВ: Два раза в одном и том же.

В.КАЗАНЦЕВ: Нет, не может пойти в дорогой бутик и купить платье, потому что, выйдя на сцену, она может увидеть женщину в точно таком же платье. Для артиста это самый страшный позор, потому что зритель в зале должен смотреть и думать: «Боже, какой класс, вот бы мне такое!», а когда зрительница видит тебя в таком же платье: «Да какая она артистка! Я в таком же». Поэтому ты должен так вывернуться, так исхитриться, чтобы выйти на сцену, и все сказали: «Вау, и я такое же хочу!» А когда у меня дома такое же висит, да какая она артистка? Кого пригласили, шарлатаны? Поэтому это, могу сказать, очень дорогое удовольствие. Ну и, естественно, Заза Наполи не может появиться в дешевых платьях, потому что, представляете, вы заплатили ей огромный гонорар, а она вышла в платье с Черкизовского рынка? За что, вы спросите.

Д.БОРИСОВ: Я уверен, что мы с Плющевым даже бы никогда и не определили, с Черкизовского оно или…

А.ПЛЮЩЕВ: Или с какого-то другого.

В.КАЗАНЦЕВ: Боже, за что вас любят ваши женщины! Вы же можете подарить им какое-то фуфло! Нужно разбираться.

А.ПЛЮЩЕВ: А мы поэтому технику дарим. Они в технике не разбираются.

В.КАЗАНЦЕВ: Молоток, гвозди, дрель.

А.ПЛЮЩЕВ: Пилу.

Д.БОРИСОВ: Вот в случае с Веркой Сердючкой Андрей Данилко часто сталкивается с тем, что по городам и весям рассекают его двойники. Это целая история.

В.КАЗАНЦЕВ: А мне очень удобно. У меня тоже есть.

Д.БОРИСОВ: Тоже есть?

В.КАЗАНЦЕВ: Да. Иногда я могу не успеть, например, отработать, в Москве это обычно в елки бывает. Я звоню своим двойникам и говорю, сначала предупреждаю организаторов гастролей: «У вас есть два варианта: либо у вас слетает все, и вы попадаете на бабки, либо к вам приезжает двойник, и об этом знаете только вы и я с двойником».

Д.БОРИСОВ: То есть это такие сертифицированные двойники?

В.КАЗАНЦЕВ: Да.

Д.БОРИСОВ: Работающие по франшизе?

В.КАЗАНЦЕВ: Я даже иногда им по скромной скидочной цене презентую свои старые платья, украшения, парики. Поэтому идентичность фотографии в интернете и на сцене будет очень схожа. Единственное – рост и вес будет немножко отличаться. Но это же непонятно.

А.ПЛЮЩЕВ: А сколько у вас двойников?

В.КАЗАНЦЕВ: Ну, человек четыре точно есть. Среди травести-артистов вообще сейчас такая Заза-мания – всем хочется. Поэтому мне, с одной стороны, лучше – я этой Зазе Наполи первый придумал силиконовую грудь, такая майка на молнии, то есть если рядом встанут женщина и Заза Наполи, никто не поймет, где настоящая, где искусственная. Когда была только у Зазы Наполи такая грудь, Заза Наполи ее носила. Теперь это у каждого травести-актера, и уже Зазе Наполи это неинтересно. Нужно чем-то отличаться. У Зазы Наполи нижние ресницы – у всех нижние ресницы. У нее длиньше стали верхние – и у всех стали длиньше. Поэтому ты не стоишь на месте, постоянно что-то выдумываешь, чтобы быть впереди планеты всей.

Д.БОРИСОВ: А в кино хотите сняться в роли Зазы Наполи?

В.КАЗАНЦЕВ: Вы знаете, тут уж не до выбора. Если предложат… Ну, Заза Наполи – это неинтересно, я не хочу в образе Зазы Наполи. Если предложат какой-то… Для Калягина, для Табакова тоже очень много значили в жизни их роли в женских образах. Я думаю, они никак не усугубили и не испортили их карьеру. Ну, если предложат, ну, сыграю. Предлагали же сниматься нам с Зарубиным в «Весельчаках», но желание играть с простыми актерами, которые не имеют отношения к травести-культуре никакого, было очень сложно. Мы бы просто подставили Ваню Николаева, Козловского. Ну потому что, даже того не желая, можно было перетянуть одеяло на себя, потому что ты знаешь больше штучек, приемов, уловок каких-то, нежели они. Поэтому проще было набрать всех мужиков, не имеющих к переодеванию никакого отношения, нежели взять двух профессионалов.

Д.БОРИСОВ: И каково это – смотреть такое кино, с профессиональной точки зрения, вроде «Весельчаков»?

В.КАЗАНЦЕВ: Вы знаете, так как я участвовал в съемках, помогал Феликсу Михайлову, консультировал по макияжу, боролся с женщинами-гримерами с «Мосфильма», потому что они красили неправильно, и когда ты в этом участвуешь, ты уже смотришь немножко по-другому. А потом я несколько раз отсматривал на монтаже, потому что многие истории из жизни, такое было, такое есть, поэтому тяжело судить картину, к которой ты тоже имеешь, пускай косвенное, но отношение.

А.ПЛЮЩЕВ: Здесь вопросы есть, которые поступили к нам на сайт радиостанции «Эхо Москвы» еще до нашего эфира. И вот alignment, менеджер из Москвы, задал много вопросов. Его очень интересует сам по себе этот сегмент шоу-бизнеса – травести-шоу. Он спрашивает, развивается ли эта сфера и какие проблемы стоят перед развитием, может быть? И есть ли в Москве полноценное травести-кабаре или нет?

В.КАЗАНЦЕВ: В Москве такого кабаре нет. Есть в Париже – «Мишель Мишу». Многие люди путают травести-кабаре и, вот как в Таиланде – шоу транссексуалов. Это совершенно две разные веши. В Москве такое кабаре было, но сейчас его нет. А проблема в том, что каждый, увидев травести-артиста и услышав, сколько он получает, мечтает украсть у бабушки старые босоножки, у мамы пожелтевший шиньон, у дедушки лифчик, и тут же выйти – я тоже умею, я тоже могу. Если еще лет 7-10 назад на всю Москву было 20-30 травести-актеров профессионалов, которые профессионально делали свое дело, то теперь их человек 200. И от этого…

А.ПЛЮЩЕВ: Как много мы не знаем. Я думал, Владим один такой. Честно. В Москве.

В.КАЗАНЦЕВ: Ну что значит один? Травести-жанр – это как у Пескова, пародии. Сейчас он Ирина Аллегрова, через пять минут он Алла Пугачева, потом Софи Ротару, и по-большому-то смотреть не на что и работать не с кем. Иногда ж приглашают меня со своим шоу. То есть я в течение сорока минут веду программу, как Светлана Моргунова, а у меня поют Жанна Агузарова, Алла Пугачева, но это все переодетые травести-актеры. Так мне некого приглашать, работать не с кем. Я могу, конечно, набрать, но потом в следующий раз ни меня, ни их не позовут. Поэтому мне проще работать одному и никого с собой не брать. Хотя я не говорю, что все такие. Также есть 10-15 профессионалов, за которых мне не стыдно и с которыми мне приятно, и я горд, что я с ними иногда работаю. Но они частенько бывают заняты и не могут. Проблема в этом. Что каждый считает, что он может быть травести-артистом. Всем кажется, что вложить ничего не надо, а получишь – ого-го!

Д.БОРИСОВ: Где возрастной предел, Владим? До какого момента вы будете этим заниматься? Когда пенсия у Зазы?

В.КАЗАНЦЕВ: Вы знаете, я все время думал – что ж, я зря столько денег вбухивал? Пусть сначала Заза Наполи заработает Владиму Казанцеву квартиру. Заработала квартиру. Думаю – а дом за городом? Нет, пусть еще дом заработает, потом прекратим все это безобразие. Дом заработали. А машину поменять? Да-да, поменяем машину, и все, и закончим. А мечтали ж альбом записать? Нет, сейчас альбом запишем. Нет, потом еще в кино снимемся. И эта цепочка бесконечна. И ты не знаешь, когда.

Д.БОРИСОВ: Насколько же меркантильны бывают люди!

В.КАЗАНЦЕВ: Ужас! Самому стыдно. Убил бы себя за это.

Д.БОРИСОВ: Кошмар.

В.КАЗАНЦЕВ: Сидят здесь! Что ж вы все ангелы? У вас пока еще крылья из-за спины не растут.

А.ПЛЮЩЕВ: Нормально-нормально, просто…

В.КАЗАНЦЕВ: Вы ж тоже не в общем вагоне едете – вон какую себе купешечку взяли.

А.ПЛЮЩЕВ: Это наш спонсор – компания «РЖД», они нам предоставляют. Спасибо большое! Куда б мы без них! Сами мы в «Сапсанах» не ездим поди. Сами только и можем, что на электричку заработать. Спрашивают вас тут о том, что помимо сцены для вас в жизни что представляет наибольшую ценность? «Есть у вас настоящие друзья?» - спрашивает tremal, менеджер по продажам из Москвы. Менеджер всегда же знает толк в настоящих друзьях. «Взаимная любовь? Есть что-то, что в жизни очень хочется сделать, но пока не удалось?» - спрашивает он. Там длинный вопрос. Я на это остановлюсь.

В.КАЗАНЦЕВ: Для любого человека в жизни главный приоритет – это семья, потому что я считаю, я работаю, вкалываю 24 часа, иногда мне кажется – почему не 48 часов в сутках, многого не успеваешь. Не для собственной наживы и обогащения. Мне всегда хотелось и хочется, чтобы у моих родных и близких ни о чем не болела голова, чтобы были здоровы. Для меня самое главное – семья.

Д.БОРИСОВ: Они, кстати, приняли вас в этом образе, родные и близкие?

В.КАЗАНЦЕВ: Куда они денутся из подводной лодки.

Д.БОРИСОВ: Много времени ушло на привыкание? Понятно же, что не каждый может принять и…

В.КАЗАНЦЕВ: Да нет, знаете, можно ж было сойти на какой-нибудь скользкий путь, стать алкашом, наркоманом, еще бог знает кем. Я занимаюсь своей профессией, своей работой. Единственное, мама меня иногда ругает, что я матерюсь много, ей за меня стыдно…

Д.БОРИСОВ: А она ходит на шоу?

В.КАЗАНЦЕВ: Нет, она не ходит. Она записывает все передачи, все интервью, все газеты, все вырезки, все, что показывают. Я ей объясняю, говорю: «Мамочка, ну ты пойми, что если я дам культурное интервью на настоящем русском культурном языке, то его просто не покажут. А если ты туда вставишь пару «пи-пи», то это ж любой канал, это ж завсегда пожалуйста. Поэтому даже если ты говоришь на серьезные темы, я подсознанием все равно понимаю, что нужно где-то да ляпнуть. Потому что образ требует. Она говорит: «Ну не в каждом же интервью». Я говорю: «Мама, ну тогда не покажут интервью. Ты б меня не удивила». Ну, как-то ее пытаюсь успокоить. То ей надо, чтобы Заза Наполи похудела, потому что подбородок висит, то парик не идет, то цвет, как у проститутки, ужасный, блестки мешают вот эти. Короче, воспитывает, пытается что-то изменить. И она один раз сказала: «Если бы я знала, что у меня будет такой сын, я бы, наверное, родила тебя чуть пораньше, даже очень пораньше». Я говорю: «Мам, всему свое время. Ты родила меня тогда, когда нужно было». Поэтому мои родственники, наверное, счастливы, что я у них есть. Я счастлив, что они у меня есть. Настоящей любви покуда нет – некогда. Ну, знаете, начинаешь работать – никакой личной жизни. Начинаешь устраивать личную жизнь – все, нет работы. Поэтому как-то у меня вся энергия сублимируется в рабочую, и я как-то доволен. Что еще дяденька спрашивал?

А.ПЛЮЩЕВ: Про «хочется сделать, но пока не удалось». И про друзей.

В.КАЗАНЦЕВ: Друзей много не бывает. У меня есть один хороший друг, подруга. Она живет в Америке, сейчас она в Москве, у меня остановилась. И, может, еще пара друзей, которых я сейчас сразу не могу вспомнить. С друзьями тяжеловато в Москве.

А.ПЛЮЩЕВ: Это правда.

В.КАЗАНЦЕВ: И самое ужасное, что… наверное, чего бы я никогда в жизни не простил, это предательства, когда тебя предают друзья, когда ты думал, что они друзья, а оказывается, просто им было удобно, что ты рядом. Вот это, наверное, самое страшное. И что бы хотел сделать, что еще не сделал – мы об этом уже говорили с вами.

А.ПЛЮЩЕВ: Прекрасно. Дмитрий, могу ли я задать еще вопрос?

Д.БОРИСОВ: Давай, задавай. Ты сейчас задашь тот, который хочу задать я, наверняка. Говори.

А.ПЛЮЩЕВ: Ты уверен?

Д.БОРИСОВ: Ты смотришь просто на него, мне так кажется.

А.ПЛЮЩЕВ: А, ну задавай.

Д.БОРИСОВ: Нет, говори. Мне даже интересно проверить.

А.ПЛЮЩЕВ: Не знаю, о чем ты, честно говоря. Я хочу очень попасть, чтобы было…

Д.БОРИСОВ: Видели бы вы сейчас, как закипел воздух над Плющевым.

А.ПЛЮЩЕВ: Даже не знаю.

Д.БОРИСОВ: Все, расслабляйся, отлипай спинкой от…

А.ПЛЮЩЕВ: Ну давай, расскажи. После тебя только. Что ты хочешь?

В.КАЗАНЦЕВ: Граждане радиослушатели, они пьяные! Заберите меня из этого поезда, я не могу больше здесь ехать! Приличная радиостанция – кошмар!

Д.БОРИСОВ: Вот и Заза проснулась. Молчала весь час, а тут, понимаешь ли… Ладно, тогда нейтральный вопрос.

В.КАЗАНЦЕВ: Связали, изнасиловали, забили на третью полку. Конечно, что ей оставалось делать?

Д.БОРИСОВ: Другой вопрос. Не тот, который хотел задать Плющев, не тот, который хотел задать я, а тот, который вы задаете вы нам на сайт и писали перед эфиром на echo.msk.ru. «Как вы относитесь к запрещенным в Москве гей-парадам?» - спрашивает космонавт из Соединенного Королевства. Нет, Николай Сомов, менеджер из России, извините.

В.КАЗАНЦЕВ: Вы знаете, мне недавно довелось быть на Канарах на гей-параде. В Америке на гей-параде. На них, вы знаете, геев очень мало. В основном это жители, которые идут просто повеселиться. Это такое красивое действо, такой праздник для всего города.

Д.БОРИСОВ: Голые полицейские, пожарные.

В.КАЗАНЦЕВ: Нет, это все стилистика, это все актеры. Понимаете, там же никто не показывает вам половые акты, там пошлятины никакой, все достойно и красиво, там очень много детей. Все наряженные и танцуют. В Москве я против гей-парадов, потому что эти гей-парады – это некая политическая акция. Мне уже тысячу раз предлагали возглавлять какие-то колонны. Я сказал: «Никогда я не буду, пока я не пойму, что это достойный уровень и это будет шоу, зрелище. Я не политическая персона, и в политических закулисных играх я участия не принимаю, потому что Олимпийские игры организовывает спорткомитет, «Золотую маску» организовывают театралы, гей-парад должны организовывать геи.

Д.БОРИСОВ: А кто их сейчас пытается организовать?

В.КАЗАНЦЕВ: А их пытается организовать группа натуралов, которая пытается столкнуть метросексуалов, какие-то течения кого-то с кем-то. Я в этом не разбираюсь, но люди, которые организовывают это, не имеют никакого отношения к гей-культуре и не понимают, как это делается. Поэтому все это всегда заканчивается плохо. И я бы никогда не пошел даже со стороны посмотреть, как там это все происходит.

Д.БОРИСОВ: Ну а если бы вдруг взяли московские власти и сказали: «Да, разрешаем, на Тверской!»

В.КАЗАНЦЕВ: Я бы все равно не пошел и не принимал бы в этом участия, потому что не верю московским властям. Они бы сейчас разрешили, а потом прибежали бы и отобрали у меня парик и каблуки с сумочкой. Если мне захочется праздника, карнавала, феерии, перьев, блесток, танцев, алкоголя, дискотеки, я поеду за границу к тем людям, которые на этом уже собаку съели. Они делают гей-парады на пять с плюсом. Поеду с друзьями, отдохну, повеселюсь, и с подругами, похожу по дискотекам и вернусь в Москву и буду опять говорить: «В России гей-парадам – нет!»

Д.БОРИСОВ: Владим Казанцев, он же Заза Наполи, сегодня был в программе «Попутчики». Голый Александр Плющев.

В.КАЗАНЦЕВ: Ну что, когда мы приедем? Долго еще будем кататься?

А.ПЛЮЩЕВ: Есть у нас еще время, есть.

Д.БОРИСОВ: Покатаемся. Я – Дмитрий Борисов. В следующую субботу в 22:10 мы вновь будем здесь. Счастливо.

А.ПЛЮЩЕВ: Спасибо.

В.КАЗАНЦЕВ: Спасибо.