Мигранты на сцене: к толерантности через театр - Михаил Угаров, Сева Лисовский, Аскар Рустамов - Поехали? - 2013-11-19

М. КОРОЛЁВА: Всем добрый вечер. Марина Королёва в студии. Тихон Дзядко – редактор нашей программы, и вы его еще услышите. Мы сегодня говорим о мигрантах на сцене. К толерантности через театр. У нас в студии сегодня много гостей. Сева Лисовский - режиссер и автор идеи проекта «Акын-опера». Здравствуйте, Сева.

С. ЛИСОВСКИЙ: Здравствуйте.

М. КОРОЛЁВА: Михаил Угаров - главный режиссер Театра.doc. Здравствуйте.

М. УГАРОВ: Здравствуйте.

М. КОРОЛЁВА: И Аскар Рустамов - участник проекта «Акын-опера». Здравствуйте, Аскар.

А. РУСТАМОВ: Здравствуйте.

М. КОРОЛЁВА: Вы можете нам писать. У нас в Твиттере есть аккаунт vyzvon. Для ваших смс +7-985-970-4545. Разговор мы начнем через несколько минут, а сейчас по традиции «Новости миграции», это как раз Тихон Дзядко.

НОВОСТИ МИГРАЦИИ

Т. ДЗЯДКО: В России не будет восстановлена действовавшая в советское время система прописки, заявил глава ФМС Константин Ромодановский. «С отменой института прописки в том виде, в котором он существовал во времена СССР, граждане страны получили возможность пользоваться правом на свободу передвижения. И мы не собираемся их ограничивать», - сказал Ромодановский на заседании президентского совета по правам человека. По его словам, все действия его ведомства – цитирую – «направлены на совершенствование системы учета путем автоматизации, информатизации, использования новых технологий и учета передового зарубежного опыта.

Центр Москвы испытывает наибольшую нагрузку в плане притока мигрантов, сообщил «Интерфаксу» вице-мэр Леонид Печатников. «Центральный округ более напряжен», - сказал он. По словам Печатникова, на окраинах города, как показали события в Бирюлево, цитирую, «не всё гладко». «В Москве обострилась ситуация, прежде всего социальная, с нелегальными мигрантами», - сказал Печатников, выступая сегодня на заседании президентского Совета по правам человека. По его словам, в Москве законно находятся только 200 тыс. иностранных граждан, что соответствует квоте, остальные - нелегалы.

В Москве в рамках проверки на рынке «Садовод» в отделы полиции доставлены более 600 человек. В полиции отмечают, что задержанные граждане дактилоскопированы, их проверят на причастность к ранее совершенным преступлениям. Кроме того, будет установлена законность пребывания иностранных граждан на территории России.

Более тысячи человек собрались у здания посольства в Саудовской Аравии в Лондоне, выражая недовольство мерами, применяемыми саудовскими властями по отношению к иностранным работникам, сообщает британский телеканал «Скай ньюс». По информации телеканала, большинство протестующих - выходцы из Эфиопии, возмущенные отношением к своим соотечественникам со стороны властей Саудовской Аравии. Ранее в ноябре власти Саудовской Аравии объявили о начале кампании по поимке и высылке из страны части мигрантов.

М. КОРОЛЁВА: Мы переходим к нашей сегодняшней теме о том, каково мигрантам бывает на сцене. Мы в программе «Поехали» много говорим о мигрантских проблемах. И я случайно столкнулась с совершенно неожиданным проектом. Сама не видела, честно признаюсь, хотя знаю, что он существует уже около года, даже побольше. Проект под названием «Акын-опера». Я предлагаю для начала послушать, как это звучит, а потом, я надеюсь, вы расскажите, как это выглядит.

ФРАГМЕНТ ИЗ ПРОЕКТА «АКЫН-ОПЕРА»

М. КОРОЛЁВА: Это действительно опера. Во-первых, звучит музыка. Во-вторых, некие голоса на фоне этой музыки или, возможно, без нее о чем-то говорят. Сева, что там происходит.

С. ЛИСОВСКИЙ: Происходит каждый раз по-разному. Есть два варианта этой «Акын-оперы». «Акын-опера»-1 – это была и история трех мигрантов с Памира. На сцене были исключительно эти три человека, они рассказывали исключительно про себя. Потом выяснилось, что мигрантская жизнь настолько сложная, что делать спектакль про трех конкретных мигрантов невозможно.

М. КОРОЛЁВА: Мы с вами перешли непосредственно к спектаклю, а здесь ведь нужно уточнить для слушателей, чтобы они понимали, что на сцене-то вовсе не актеры. Вы называете их актерами, но они не актеры.

С. ЛИСОВСКИЙ: Для меня тот, кто вышел на сцену и играет роль, даже если самого себя, он уже является актером.

М. УГАРОВ: Один на стройке работал, другая уборщицей в налоговой инспекции, а третий тоже где-то на стройке. Они отпрашивались каждый раз с большими сложностями сыграть спектакль.

М. КОРОЛЁВА: Я прочитала о том, что все, кто играл на сцене, они были так называемые памирские таджики.

С. ЛИСОВСКИЙ: В первой версии да.

М. КОРОЛЁВА: Мне стало интересно, почему именно оттуда. Специально подбирались оттуда люди, или так случайно вышло? Откуда взялись эти люди? Откуда взялась сама идея?

С. ЛИСОВСКИЙ: Вышло случайно, но не совсем случайно. Потом выяснилось, что памирские таджики очень певучие сами по себе, особый этнос. Много среди памирцев такого рода людей. Просто велся поиск, и первыми мы наткнулись на группу памирцев.

М. КОРОЛЁВА: А как искали?

С. ЛИСОВСКИЙ: Есть замечательный ресурс «Фергана.ру», с помощью него, через знакомых, которые как-то связаны с диаспорами, таким образом и искали.

М. КОРОЛЁВА: Т.е. давали объявления.

С. ЛИСОВСКИЙ: Да. В какой-то момент я пытался с плакатом, что есть возможность в театре рассказать свою историю, ездить в места скопления мигрантов на Ярославке. Но каких-то ощутимых результатов это не дало.

М. КОРОЛЁВА: Желающих было немного.

С. ЛИСОВСКИЙ: Какие-то пришли, но они сразу испугались и убежали. На самом деле выяснилось, что точка отсечения – когда человек владеет Интернетом и может на профильном ресурсе прочитать объявление, значит, скорее всего с этим человеком что-то может выйти. Человек, который Интернетом не пользуется и объявлений не читает, его заинтересовать нелегкой актерской работой еще сложнее.

М. КОРОЛЁВА: Я не случайно спрашиваю. Есть ведь еще один очень важный момент. Мы все знаем, что многие мигранты находятся в тени и выходить из этой тени не всегда хотят и боятся. Кто-то не зарегистрирован, у кого-то проблемы с работодателями, у кого-то проблемы с налогами, у кого-то с регистрацией, у кого-то с полицией. Поэтому все ли захотят вот так выходить на сцену? А это же выйти в круг света и начать рассказывать о себе.

С. ЛИСОВСКИЙ: Несомненно. А еще общение с прессой их очень сильно пугает. Когда первый раз мы встретились с этой группой памирцев, их было четверо. На первой встрече было четверо, на следующую приходят трое. А где четвертый? Четвертого замели полицейские, сейчас он в фильтрационном лагере, его депортируют. Тогда мы сильно перепугались, и всем нашим троим участникам делали полный комплект документов. Кстати сказать, за год это радикально подорожало, тогда это было еще хоть как-то. Искали им работу, которая позволяла бы приходить на репетиции и так далее. Потом выяснилось, что всё это сильно текуче. Ты делаешь - потом у этого человека какие-то другие проблемы, и надо делать уже другому. К сожалению, тут надо работать в режиме полноценной правозащитной, социальной организации.

М. КОРОЛЁВА: Интересно, Михаил Угаров, который руководит «Театром.doc», обо всем этом знал?

М. УГАРОВ: Конечно, знал.

М. КОРОЛЁВА: О проблемах с регистрацией, пакетом документов и так далее.

М. УГАРОВ: Я знал не так плотно, как группа, которая работала. В общем-то, был в курсе.

М. КОРОЛЁВА: Когда Сева Лисовский выступил с этой идеей, как вы к этому отнеслись, Миша?

М. УГАРОВ: Очень хорошо. Это давняя идея. Я когда-то ставил спектакль «Война молдаван за картонную коробку», как раз реальный случай, документальная история: молдаване, которые летом живут в парке, потому что экономят деньги, и что с ними случилось. И это был очень сильный для москвичей спектакль. Он был для москвичей, не для молдаван поставлен. Потом спектакль сошел. И я очень радовался, что появился «Акын-опера». Тема важнейшая.

С. ЛИСОВСКИЙ: Сейчас и в хвост, и в гриву ее все используют.

М. КОРОЛЁВА: Мигрантская тема в последние годы часто звучит в СМИ, мы слышим из уст чиновников очень много заявлений, это используется во время избирательных кампаний. Но в том, что касается театра, я пыталась припомнить и поискать. Вы назвали, Сева.

С. ЛИСОВСКИЙ: «Узбек».

М. УГАРОВ: «Узбек» Талгата Баталова сейчас идет.

М. КОРОЛЁВА: И всё, пожалуй.

М. УГАРОВ: А европейские театры? Посмотрите, сколько там примеров. И театр «Римини Протокол», с казахами спектакль. «Руанда. 1994», знаменитый спектакль. Т.е. это направление, жанр, очень развитый и уважаемый.

М. КОРОЛЁВА: Я не могу сказать, что я много слышала о европейском театре такого рода. Другое дело, что кино видела. Скажем, немецкое кино о проблемах турецких иммигрантов. Вы хотите сказать, что европейский театр сейчас этой темой занимается.

М. УГАРОВ: Не сейчас, а очень давно. И нам пора. Ведь я перед тем, как идти к вам, провел такой поиск в Интернете, стал опрашивать людей – а у меня театральные деятели во френдах в FaceBook, - какие национальные театры есть в Москве. Ведь их же было море когда-то. Выяснилось, что есть армянский театр, есть цыганский театр «Ромэн», есть еврейский театр «Шалом», есть некий театр, играющий на украинском языке. Всё. Сразу встает вопрос – Средняя Азия, Кавказ. История в Бирюлево – я, конечно, не говорю, что там надо срочно театр организовывать, но вообще, мне бы было очень интересно посмотреть таджикский театр, не этнографический.

М. КОРОЛЁВА: Т.е. не национальные костюмы и не национальные пляски.

М. УГАРОВ: Не вот эту презентацию, а о том, как сегодня в мегаполисе Москва жить этим людям. По-моему, это страшно интересно всем.

С. ЛИСОВСКИЙ: Вы в курсе, что мы пытаемся делать не про мигрантов театр, а для мигрантов. Мы немножко в тупик зашли. Вообще, есть проблема, что мигранта еще попробуй в этот театр затащи. Мы думаем, как буквально партизанскими средствами какие-то постановки: пришли, что-то быстро отыграли и свалили.

М. КОРОЛЁВА: Я читала о том, что вы предполагали проводить спектакли на стройках, на рынках и так далее. Я так понимаю, не очень получается.

С. ЛИСОВСКИЙ: Совсем не получается.

М. КОРОЛЁВА: А почему?

С. ЛИСОВСКИЙ: Потому что легальные места, там, где скапливаются мигранты, это чья-то частная собственность, которая охраняется.

М. КОРОЛЁВА: А договориться заранее?

С. ЛИСОВСКИЙ: Попытки договориться пока не увенчались успехом. Позвонить в какую-то строительную компанию и договориться мне не удалось. А рынок – уж тем более.

М. КОРОЛЁВА: Не хотят.

С. ЛИСОВСКИЙ: Им незачем. А если им незачем, то и не надо. А рынок – это вообще нереально. Это разрешение от Департамента чего-то там города Москвы на проведение культмассовых мероприятий.

М. КОРОЛЁВА: А что касается московских бульваров, площадей, это тоже невозможно по согласованию заранее?

С. ЛИСОВСКИЙ: Замечательно. А где там мигранты? Задача – чтобы там были мигранты.

М. КОРОЛЁВА: Вам на это слушатели скажут, что они везде.

С. ЛИСОВСКИЙ: Михаил Юрьевич не будет мешать, если мигранты в «Театр.doc» придут абсолютно бесплатно, для них всё сыграем – только затащи. Аскар, легко ваших друзей в театр затащить, как вам кажется?

А. РУСТАМОВ: Они постоянно заняты на работе. Не хотят появляться в таких местах. Хотят поменьше появляться в общественных местах. Такие места они не соглашаются посещать.

М. КОРОЛЁВА: Аскар Рустамов подключился к нашему разговору, один из участников проекта «Акын-опера». Аскар как раз один из тех людей, кто, садясь на сцену, рассказывает историю своей жизни.

С. ЛИСОВСКИЙ: Аскар – совершенно замечательная история. Аскар, придя в проект, начал писать стихи. Все свои истории он перелагает в стихи. Более того, из этих стихов теперь будут песни. Я считаю, что это рождение нового жанра – городской акын. В грядущее воскресенье мировая премьера этого жанра в рамках нашего спектакля. Еще хочу похвастаться. Неделю назад была такая вещь, не все знают, это поэтические слэмы. Это состязания поэтов. Поэты читают свои стихи, а зрители оценивают. Аскар впервые в жизни пришел на этот слэм и сразу же занят почетное второе место. Первое занял очень известный и авторитетный поэт, а второе место зрители безоговорочно отдали Аскару.

М. КОРОЛЁВА: Может, Аскар может что-то прочитать в эфире.

А. РУСТАМОВ: Я расскажу, как попал. Вот сейчас музыка была. Я услышал красивую музыку, хотел пойти в театр, посмотреть, как они поют. Интересно было. Пришел, увидел Севу Лисовского. Когда, говорю, театр будет? Разговорились. Он сказал: «А ты хочешь участвовать?» - «Не знаю». Я думал, мне дадут бумажку, текст, я прочту. Он говорит: «Рассказывай». И сразу оператор Анна Моисеенко снимает. Оказывается, идет кастинг. Пришел, начал разговор, как я научился говорить по-русски.

М. КОРОЛЁВА: Как научились говорить по-русски? Я как раз программу веду «Говорим по-русски». Расскажите.

А. РУСТАМОВ: Было мне 5-6 лет, родители переехали из одного села в другое. Я помню, как меня, брата, сестер посадили в бортовую машину, там вещи были, носили. Мы переехали из одного села в другое. Ночь провел. Вторую ночь сижу, слышу незнакомые слова, кто-то говорит «мама», кто-то говорит «не хочу». Раньше я, таджик, этих слов не слышал. Оказывается, это были наши новые соседи. Справа жили Пируновы, напротив жили Степан, Миша.

М. КОРОЛЁВА: Т.е. русские семьи.

А. РУСТАМОВ: Познакомились. Подружились. Разговаривали. Мне было 6 лет. Пришел мой дядя Ахтам и оживленно начал разговаривать с моим отцом. Разговаривали про полет Валентины Терешковой. Ее зовут Валентина. А маму Миши звали Валентина. Я вспомнил эту историю, рассказал, как я был маленький мальчик, услышал, что женщина по имени Валентина полетела в космос. Я тогда маленький был, представлял, что вся земля – это мое село, и все жители земли тоже живут в моем селе. Соседку зовут Валентина. Я думал, что это она полетела в космос.

М. КОРОЛЁВА: Я сейчас слушаю и, кажется, начинаю понимать суть спектакля. До этого, честно скажу, я плохо себе представляла, как это может быть. А вот сейчас, слушая Аскара, понимаю. Кстати, в том, что называется названия – «Акын-опера». Не все понимают суть этого акынства, надо напомнить, в чем смысл.

С. ЛИСОВСКИЙ: Название чисто антропологически, может, не очень точное, потому что акынство – это такое явление, имеет отношение к Казахстану и Киргизстану. Это в том числе импровизационная поэзия. Для чего существуют акыны в том числе? Они еще народный эпос передают из уст в уста, как античные рапсоды. Вот живет пастух Ахмед на горе, он живет там 80 лет, и ничего с ним не происходит. У него плоское существование. Приходит к нему акын и слагает про него песню. И его существование приобретает объем и смысл. Акын – это тот человек, который может спеть песню о чем угодно и придать этому явлению смысл в этой монотонной жизни. И мы пытаемся придать какое-то другое измерение этой мигрантской жизни.

М. КОРОЛЁВА: Понять ее смысл, выловить из нее суть и преподнести это.

С. ЛИСОВСКИЙ: Когда она становится каким-то артефактом, в ней появляется какое-то другое значение.

М. КОРОЛЁВА: А вот скажите, Сева и Миша, когда вы слушаете мигрантские рассказы, у вас скорее какие чувства возникают? Вам страшно, вам интересно, вам тревожно? Или всё сразу вместе? Чего больше в этих рассказах?

М. УГАРОВ: Когда я смотрел еще до премьеры «Акын-оперу», то это было очень странное ощущение. Я не таджик, тем более не памирский. Но почему-то у меня было ощущение, что это всё про меня. Это очень сильное чувство. У нас с Севой размежевание. Я хочу театр для москвичей, чтобы они почувствовали, что это они, они таджики, они узбеки.

М. КОРОЛЁВА: А Сева хочет театр для них.

М. УГАРОВ: Вот это было мое сильное впечатление. Ты же умом понимаешь, что это к тебе имеет малое отношение, а эмоционально включаешься полностью.

М. КОРОЛЁВА: Мы продолжим через несколько минут. Я вижу вопрос от Андрея Попова, который пришел по смс: «Это что, всё серьезно?» Да, граждане, это всё серьезно. У нас в студии Аскар Рустамов - участник проекта «Акын-опера», Сева Лисовский - режиссер и автор идеи проекта «Акын-опера», Михаил Угаров - главный режиссер «Театра.doc». Вы можете присылать ваши вопросы в связи с этим спектаклем, условно говоря спектаклем, можно его назвать социальным экспериментом, назовите как хотите. Мы об этом будем продолжать говорить буквально через несколько минут.

НОВОСТИ

М. КОРОЛЁВА: Мы продолжаем программу «Поехали». Кстати, есть люди, которые задают заинтересованные вопросы. Туся пишет: «Хорошо бы устроить гастроли по городу. Живу далеко, а посмотреть хочу». Я вот что предлагаю сделать. Давайте мы сейчас запустим электронное голосование. Я хочу задать нашим слушателям вопрос. Хотите ли вы знать больше о реальной жизни мигрантов в ваших городах, в том числе и вот так, методами театра? Если вы хотите знать больше, то позвоните нам по телефону 660-06-64. Если вы не хотите этого знать, вам это не интересно, 660-06-65. В связи с этим вопросом есть еще один вопрос, Таня задает его по смс: «В чем цель эксперимента? Кто аудитория? Наши люди даже туристами не очень интересуются культурой других народов».

С. ЛИСОВСКИЙ: Что это за обобщение – наши люди? Наши люди – это кто?

М. КОРОЛЁВА: Это ваши потенциальные зрители в «Театре.doc».

С. ЛИСОВСКИЙ: Кто-то не интересуется, кто-то интересуется. Вообще, интересоваться надо. Потому что если не интересоваться, то возникает Бирюлево и всё прочее. Как раз проблема с Бирюлево – это проблема отсутствия любопытства.

М. КОРОЛЁВА: Да это, Сева, знаете ли, прекрасные слова. А здесь конкретный вопрос – кто интересуется? Кто аудитория?

А. РУСТАМОВ: Аудитория – это молодые операторы, которые хотят снимать кино.

М. КОРОЛЁВА: Это люди, которые снимают документальное кино.

А. РУСТАМОВ: Кто пишут. Кто-то хочет написать книгу про мигрантов. Такие люди приходят, смотрят, анализируют.

М. УГАРОВ: А просто зрители?

А. РУСТАМОВ: Не знаю.

М. УГАРОВ: Вы же их не спрашиваете – кто вы?

А. РУСТАМОВ: Те, которые подходят, я спрашиваю, кто вы. Они говорят, что снимают кино, документальное кино, кто-то говорит, что хочет писать книги. С кем-то я не разговаривал, может, там простые зрители.

М. КОРОЛЁВА: Миша, как вам кажется, а зритель для такого рода спектаклей, он есть, если исключить операторов документального кино и писателей, которые хотят специализироваться на мигрантской тематике, то обычный человек, зайдя с улицы, он захочет слушать про проблемы мигранта, тем более если об этих проблемах человек рассказывает как оно есть, не по тексту.

М. УГАРОВ: Конечно, захочет. Об этом говорят полные залы. «Театр.doc» строит свою политику так, что человек, когда идет в театр, он знает, куда он идет, на что он идет и что он увидит.

М. КОРОЛЁВА: Т.е. зритель у вас в любом случае избранный.

М. УГАРОВ: Конечно. Так не бывает, что я иду смотреть «Бесприданницу» Островского, а тут мне «Акын-оперу». Это молодой интеллигентный москвич, как правило. Операторы, писатели, журналисты – их единицы, поэтому они к вам и подходят. А остальные – это обычные зрители, у каждого свой интерес. И мне очень радостно, что этот интерес есть.

М. КОРОЛЁВА: Я предлагаю вернуться к тому, о чем рассказывают люди. Аскар, вы о чем рассказываете зрителям, когда они приходят? О том, как вы жили у себя на родине? Вы из Самарканда, да?

А. РУСТАМОВ: Да. Как жил на родине, как здесь, как мы общаемся, мигранты с москвичами, какое у меня мнение о москвичах. Я скажу, что мне повезло. Я работал в одном коттеджном поселке, познакомился с одной замечательной женщиной, Татьяна Борисовна ее зовут. Когда она соприкасается с какими-то вещами – одушевленные, не одушевленные, - сразу обнаруживает всё прекрасное. Один раз мы с ней зашли на соседний участок, там не было застроено, там росли сорняки. Она вдруг увидели: «Аскар, смотри, какой красивый цветок». Или идем: «Смотри, какое красивое дерево, какой цвет красивый». От нее постоянно исходил позитив, хороший настрой. И этот настрой передавался мужу Геннадию, сыну тоже радовался. С такими людьми я повстречался, познакомился. Сын хороший у Татьяны Борисовны, его зовут Александр. Очень хороший молодой человек.

М. КОРОЛЁВА: Т.е. с хорошей семьей познакомились. А вы давно в Москве, Аскар?

А. РУСТАМОВ: Я приехал три месяца тому назад. Весной приезжаем.

М. КОРОЛЁВА: Т.е. вы на сезонные работы приезжаете, а потом уезжаете домой.

А. РУСТАМОВ: Да.

М. КОРОЛЁВА: И что о москвичах скажете вообще?

А. РУСТАМОВ: Насчет Татьяны Борисовны сказал. Она хорошая. Насчет других – со мной обращаются нормально, и дети нормально обращаются. Когда через полгода или год встретимся где-нибудь – дядя Аскар, здравствуй.

М. КОРОЛЁВА: Т.е. не сталкивались с такими случаями, чтобы обижали вас?

А. РУСТАМОВ: Нет.

М. КОРОЛЁВА: Я просто прочитала о том, что один из актеров, условных актеров вашего проекта был избит в свое время. Как это случилось?

С. ЛИСОВСКИЙ: Это с его артистической деятельностью никак не было связано. Он шел в метро, был, видимо, какой-то футбольный матч…

М. КОРОЛЁВА: Просто шел в метро.

М. УГАРОВ: Его ударили по голове.

С. ЛИСОВСКИЙ: Ничего фатального.

М. УГАРОВ: Короче говоря, спектакль он играл с перевязанной головой. И по закону импровизации он тут же зрителям рассказал, почему у него перевязана голова и что случилось в метро. Это очень в жанре акына.

М. КОРОЛЁВА: Может быть, с точки зрения театра, это интересный момент, но с точки зрения жизни, так себе. Аскар, так вы все-таки больше рассказываете о том, что было на родине, или о том, как в Москве живете. Вы садитесь на стул. Я так понимаю, что это происходит именно так – люди просто садятся на стулья, звучит эта музыка…

С. ЛИСОВСКИЙ: Или не звучит.

М. КОРОЛЁВА: И человек рассказывает. О чем?

А. РУСТАМОВ: Я стараюсь вспомнить какие-нибудь веселые истории.

С. ЛИСОВСКИЙ: А какие-то не очень веселые.

А. РУСТАМОВ: Стараюсь веселые истории рассказать, не грустные. Некоторые – грустные.

М. КОРОЛЁВА: Расскажите нам какую-нибудь веселую историю, которую вы там рассказываете.

С. ЛИСОВСКИЙ: Он уже рассказал про тетю Валю, которая улетела в космос. Вообще, на эту историю сочинена баллада, и под музыку она исполняется, это стихотворное произведение – «Баллада про тетю Валю».

А. РУСТАМОВ: Сейчас.

М. КОРОЛЁВА: Задумался Аскар. Вы пока задумайте, а я задам вопрос от Дмитрия: «Как вам кажется, может ли театр помочь адаптироваться в российском обществе?»

С. ЛИСОВСКИЙ: Кому?

М. КОРОЛЁВА: Мигрантам, конечно же.

С. ЛИСОВСКИЙ: Сказать, что он совсем не помогает, нельзя. Но сказать, что он может заменить собой усилия социальных и миграционных служб, тоже сложно.

М. УГАРОВ: Помогает, безусловно, не только мигрантам, но просто людям. Мне, например, театр помогает адаптироваться к жизни, которой я живу. Вообще, это и есть способ адаптации. Кто-то адаптируется через литературу, футбол и пиво, кто-то через театр.

С. ЛИСОВСКИЙ: Тогда это некорректно задавать мигранту. Когда человек адаптируется через театр, он уже не мигрант, а он Аскар, Аджам, Анвар, у него уже имя нет, а он не безличный мигрант.

М. УГАРОВ: Сева, я повторяю, мне важно, чтобы москвичи адаптировались и понимали, что такое таджик, что такое узбек, чтобы у них был интерес к этому. Я же был в Ташкенте, вел мастер-класс. Таджики, режиссеры и драматурги, они с изумлением слушали рассказ, что у вас в Москве идет этот спектакль «Акын-опера». С изумлением просто. Мне не верили. Пришлось усиленно доказывать. Они говорили: «Неужели это интересно в Москве?» Я говорил, что это фантастически интересно мне, а стало быть, таких, как я, тысячи, если не больше.

М. КОРОЛЁВА: У нас очень интересно развивается электронное голосование. Вопрос звучит так. Хотите ли вы знать больше о реальной жизни мигрантов в ваших городах? Если вы хотите знать больше, то позвоните нам по телефону 660-06-64. Если вы не хотите этого знать, вам это не интересно, телефон 660-06-65. Я не случайно такой вопрос задаю. У меня в программе «Поехали», да и сегодня я вижу эти смс-ки – да не хотим мы ничего знать. Надо знать – говорит Сева. Михаил говорит – москвичам надо адаптироваться, они должны знать, кто такие таджики, узбеки и так далее. Вот пишут люди, которые говорят – не хотим мы ничего знать, мы здесь у себя дома, пусть они уедут к себе.

С. ЛИСОВСКИЙ: В принципе, и законы гравитации знать не обязательно, это не мешает упасть, долбануться и набить шишку. А знать совершенно не обязательно.

М. УГАРОВ: Я согласен.

М. КОРОЛЁВА: Т.е. у вас нет ответа на этот вопрос.

С. ЛИСОВСКИЙ: Знание – вещь добровольная, тут поспорить сложно. Не хочет человек знать – пускай не знает.

М. УГАРОВ: Тем самым он вступает в конфликт с реальностью. И реальность рано или поздно ткнет носом.

М. КОРОЛЁВА: Аскар, вы приезжали сюда, приехали сейчас. До того, как вы попали в театр и там начали рассказывать о своей жизни, вас много спрашивали ваши знакомые люди здесь, в Москве о том, как вы живете, что у вас было на родине. У вас вообще много было таких ситуаций, когда вас об этом спрашивали?

А. РУСТАМОВ: Да, спрашивали. Мы работали с ребятами из Белоруссии, они интересовались.

М. КОРОЛЁВА: Но это такие же приезжие гастарбайтеры.

А. РУСТАМОВ: Да, из Белоруссии, с Украины, тоже мигранты. Мы общаемся и с москвичами. Коренной москвич, если он с нами работает, с ним общаемся. А так общения мало.

М. КОРОЛЁВА: А вы кем работаете?

А. РУСТАМОВ: Ландшафтный дизайн, сажаем деревья.

М. КОРОЛЁВА: А у себя на родине кем работали?

А. РУСТАМОВ: На стройке работал, потом Союз распался, трест наш лопнул.

М. КОРОЛЁВА: Вас спрашивают наши слушатели, в каком возрасте вы выучили русский язык. Вы сказали, что в 5-6 лет.

А. РУСТАМОВ: Соседи русские. Они таджикский изучали, а я русский. Я учился в таджикской школе, в таджикском классе, а они учились в русской школе.

М. КОРОЛЁВА: Раз уж зашел разговор про русский язык… Как у вас на родине сейчас с обучением русскому языку? Можно его выучить? Есть у кого, есть где, есть в каких школах? Как учат русский язык?

А. РУСТАМОВ: Моя дочка учится в мединституте, обучается в русский группе.

М. КОРОЛЁВА: Т.е. можно в вузе в русской группе выучить русский язык.

А. РУСТАМОВ: И внуки тоже, один в 3-м классе, в русской группе, в 1-м классе, тоже в русской группе.

С. ЛИСОВСКИЙ: Приходили ко мне ребята из Ташкента, из того же Самарканда, которые абсолютно чисто говорят по-русски, которые учатся в русских школах и для которых русский первый язык. Т.е. прослойка таджиков, узбеков, киргизов, для которых русский – первый язык, она сохранилась, она стала меньше, но она еще есть.

М. КОРОЛЁВА: Я завершаю электронное голосование. Итак, мы спрашивали наших слушателей, хотят ли они знать больше о реальной жизни мигрантов в своих городах. Практически 50 на 50. 51% хочет знать. Но все-таки на 1% больше.

С. ЛИСОВСКИЙ: Ура! Облегчение.

М. КОРОЛЁВА: 51% хочет знать больше о реальной жизни мигрантов. И 49% не хотят знать о жизни мигрантов. Тоже много.

С. ЛИСОВСКИЙ: Много. Это диагноз, к сожалению.

М. КОРОЛЁВА: И в связи с этим еще один вопрос от наших слушателей. Дмитрий спрашивает: «Как вам кажется, может ли театр помочь решению межнациональных проблем, которые сейчас обострились до предела?»

С. ЛИСОВСКИЙ: Опосредованно, естественно, может. Проект именно для понимания. В принципе, из-за чего агрессия? Из-за непонимания. Незнание, непонимание порождает страх, страх порождает агрессию. Если человек что-то узнает, это должно защитить его в дальнейшем от агрессии.

М. УГАРОВ: Я верю, что безусловно может. Не глобальным образом, но может абсолютно точно. Потому что это очень важно. Очень важно в Москве иметь национальный театр.

М. КОРОЛЁВА: Вы же понимаете, что «Театр.doc» - это просто капля в море. Сколько приходит зрителей в зал вечером?

М. УГАРОВ: Марина, главное – начать и двинуть. Главное – прецедент.

С. ЛИСОВСКИЙ: И то, что капля, это не означает, что делать не надо. Если есть вариант работать с большей аудиторией…

М. КОРОЛЁВА: А вот тут я уже спрошу скорее Михаила Угарова. В каком направлении вы себе это представляете? Вы сказали о национальном театре, о том, что это не должно быть что-то этническое, с сарафанами и барабанами. А как? Что это такое тогда будет? Представьте себе таджикский театр в Москве. Вы всерьез полагаете, что туда пойдет обычный москвич?

М. УГАРОВ: Смотря что за пьеса, что за сюжет. Если не делать из этого этнографическое зрелище на экспорт… Например, мне, да и многим людям страшно интересна жизнь обычного человека – молодой узбек, живущий в Ташкенте, его повседневная жизнь, его разговоры, его быт, как он живет, с кем конфликтует, кого любит. Это интересно всем: белорусам, испанцам, кому угодно. Собственно говоря, это и есть европейская пьеса, не что-то усредненное. Это очень важно. Вот сейчас на Украине очень интересно развивается молодая украинская драматургия в этом направлении. Они почувствовали, что нужно, пора, хватит уже песни-пляски, а уже пора говорить о реальных сегодняшних проблемах. Национальные театры немножко увязают в этнографии и пользуются этим. Меня это злит. Хотя, наверное, приятно и интересно этнографию посмотреть.

М. КОРОЛЁВА: С другой стороны, если посмотреть со стороны мигрантов – тут я к Оскару хочу обратиться, - некоторое время назад в Санкт-Петербурге пытались такую программу запустить, да и в Москве тоже была про это речь. Мигрантов – в театры и в музеи. Они должны ходить в театры и в музеи, кроме еще уроков русского языка, тоже время от времени возникают эти разговоры, курсы русского языка, но всё никак не соорудят. Как вам кажется, Аскар, мигранты пойдут в театры и в музеи, если им сделают льготные билеты, не бесплатные, а льготные?

А. РУСТАМОВ: В прошлом году приехал мой сын в Москву, посмотреть Москву. Пошли в Красную площадь. Потом он говорит: «Папа, зайдем в музей». Я удивился. Я его должен был туда вести, а тут он меня зовет в музей.

М. КОРОЛЁВА: В Исторический?

А. РУСТАМОВ: Да, в Исторический музей.

М. КОРОЛЁВА: Это гость приехал. Речь идет о мигрантах, которые здесь живут и работают. Например, вы работаете ландшафтным дизайнером, или люди работают на стройке, или уборщицами. И вот сетуют власти, что не идут они в театры и в музеи. Почему не идут?

А. РУСТАМОВ: Может, загруженность, работа, мало выходных.

С. ЛИСОВСКИЙ: Действительно, у мигрантов плотность бытия другая, чем у нас. Во-первых, они чисто физически больше загружены работой, средний рабочий день у них 12 часов.

М. УГАРОВ: Выживание.

С. ЛИСОВСКИЙ: Еще у них очень сложные семейные отношения. Я лично без всякого департамента пытался для спектакля… Одна милая памирская девушка рассказывала, что она работала гардеробщицей в Пушкинском музее, стояла и думала: как бы пойти сюда как посетительнице? Я договорился с Пушкинским музеем, Михаил Юрьевич письмо подписывал товарищу Антоновой, чтобы пустили. Короче говоря, Пушкинский музей сказал, что мы пустим ваших таджиков в любом количестве, приходите ради бога. Приехал муж, на работе изменили график – в общем, всё это рассосалось.

М. КОРОЛЁВА: Здесь еще вопрос от Тани, это тоже скорее Аскару Рустамову: «Адаптация – это не только мы должны понимать мигрантов, но и они должны нас понимать. Они нас, наши порядки понимают?» Как ответите на этот вопрос, Аскар?

А. РУСТАМОВ: Мы как гости, приехали в другое государство. Раньше было одно государство, но теперь мы приехали в другое государство. Любой человек, который выезжает за пределы своего государства, въезжает в другое государство, он обязан соблюдать обычаи, законы того государства, где он находится. Сейчас я нахожусь в Москве, я должен соблюдать законы РФ.

М. КОРОЛЁВА: Аскар, вы можете сказать, что для вас самое трудное в жизни здесь, в Москве?

А. РУСТАМОВ: Я вдали от дома.

М. КОРОЛЁВА: Скучаете по дому.

А. РУСТАМОВ: Да. Хочется увидеть детей, внуков.

М. КОРОЛЁВА: Это вполне естественные чувства. У нас остается минута. Что я еще не сказала? Спектакль «Акын-опера», точнее проект «Акын-опера» номинирован на «Золотую маску», так я понимаю, в номинации «Эксперимент». Я желаю вам удачи. Я думаю, может, в мэрии вам дать пару спектаклей? Не договаривались еще?

М. УГАРОВ: Я за.

С. ЛИСОВСКИЙ: Тяжелый зал. Мы как-то играли перед каким-то таджикским партхозактивом. Это очень тяжелая аудитория. Мэрия, думаю, не легче.

М. КОРОЛЁВА: Мы не ищем легких путей. И вы, я надеюсь, тоже. Напомню, кто был сегодня в студии. », Михаил Угаров - главный режиссер «Театра.doc», Сева Лисовский - режиссер и автор идеи проекта «Акын-опера, Аскар Рустамов - участник проекта «Акын-опера». Всем спасибо. Всем счастливо.