Человек из телевизора - 2021-08-21
21.08.2021
И. Петровская
―
Доброе утро, здравствуйте, здравствуйте! С вами ваша любимая программа «Человек из телевизора». И, как всегда, мы, ее ведущие — Ксения Ларина...
К. Ларина
―
Доброе утро всем, здравствуйте! Вот, я тебя вижу. И Ирина Петровская.
И. Петровская
―
А также за звукорежиссерским пультом Илья Крылов. Ну, теперь зачитывай.
К. Ларина
―
Интересно, когда будут признавать иноагентами отдельные программы. Вот отдельные люди-иноагенты уже есть. Пришла пора сделать и отдельные программы. Так что надеюсь, что мы тоже в этот список попадем. План у нас был на сегодняшний эфир поговорить подробно о тех программах и документальных фильмах, которые были приурочены к 30-летию августовского путча. А здесь немало интересного мы посмотрели за эту неделю. Плюс к этому, конечно же, прибавилась новостная повестка из Кабула. Совершенно неожиданная — для кого-то, может быть, ожидаемая. Но, во всяком случае, уж точно к этой точке на карте мира внимание всего мира было приковано всю неделю. Однако буквально вчера, в пятницу, получилось неожиданное известие (опять же, может быть, ожидаемое, но неожиданное, как всегда), что телеканал «Дождь» попал в реестр иноагентов. И теперь это СМИ иностранный агент. В связи с этим, конечно же, всё журналистское сообщество было взбудоражено со вчерашнего вечера. А на самом канале была переформатирована итоговая передача Михаила Фишмана «И так далее». Собственно, он отменил всё, что он сделал за неделю. К нему в эфир пришел Тихон Дзядко. В прямом эфире была Галина Тимченко, директор «Медузы» (тоже иностранного агента), был в прямом эфире Дмитрий Муратов, главный редактор «Новой газеты». Была в прямом эфире Мария Захарова, надо отдать ей должное, которая тоже обсудила эту животрепещущую новость. Вот, собственно, я бы с этого начала, а потом вернемся к нашим планам, которые мы хотели обсудить. Ира, как ты встретила это известие? Какие у тебя были первые эмоции? «Важные истории», да! «Важные истории» еще надо добавить. Проект «Важные истории» тоже был признан иностранным агентом.
И. Петровская
―
Я, хотя, казалось бы, уже ко всему давно привыкла, но я буквально вскрикнула, когда моя коллега мне зачитала первую весть, которую она, в свою очередь, нашла у себя в ленте в Фейсбуке по этому поводу. Вначале шок. Хотя, повторю, вроде бы это обсуждалось: кто следующий? Мы живем сегодня в этом режиме: кто следующий? Но всё равно было такое, может быть, прекраснодушное ощущение, что хотя бы для витрины оставят одну телекомпанию, одну радиостанцию, одну газету и сколько-то СМИ интернет-проектов. Ну вот, по крайней мере, c одной телекомпанией не оправдалось. На самом деле всё как-то жутко символично закольцевалось. Потому что произошло это в те дни, когда мы отмечаем 30-летие путча. Мы с тобой посмотрели фильм русской службы «Би-би-си», Сергея Горяшко, который называется «Запрещенная профессия». И вот там звезды 90-х и 2000-х (некоторые уже отошли от журналистики) отвечая на вопросы журналиста совсем молодого, 28-летнего, пытаются найти ответы на его вопрос, что случилось, почему в 1991 журналисты смогли отстоять свою профессию, себя. Мы же помним, что одним из первых указов ГКЧП было запрещение множества газет. И в первую очередь газет не связанных с государством. Хотя тогда их было еще совсем немного.
К. Ларина
―
И радиостанции «Эхо Москвы».
И. Петровская
―
Радиостанции «Эхо Москвы», безусловно, да. Но даже телевидение, тогда предельно жестко подчиненное контролю (военные раньше других объектов встали у стен Останкино тогда) — и тем не менее, даже телевидение того времени, жестко идеологизированное, сумело обойти запреты, показать теперь уже известный репортаж Сергея Медведева с баррикад у Белого дома. Это послужило своего рода таким триггером, стало мотивом для того, чтобы другие люди тоже пошли ночью защищать (пафосно скажем) демократию. И почему сегодня мы все оказались практически у разбитого корыта. Когда я сейчас смотрю реакцию на то, что произошло с «Дождем», я понимаю, что есть огромная солидарность. Я думаю, и в твоей, и в моей ленте огромное количество постов, где люди солидаризируются с «Дождем», подписываются, оформляют донаты и всячески высказывают свое сочувствие. В общем, собственно, действительно солидарность. Но при этом понятно, что не будет никаких массовых заявлений, ни каких-то корпоративных заявлений. Максимум, как Союз журналистов сказал, что озабочен ситуацией, когда те или иные препоны чинятся средствам массовой информации. Ну, все озабочены — да, получается так. А сделать как будто бы ничего уже нельзя.
К. Ларина
―
Я хочу в этой связи вспомнить вчерашнее выступление твоего главного редактора Дмитрия Муратова в эфире «И так далее», программы Михаила Фишмана на «Дожде», который теперь иностранный агент (вот какое длинное вступление получилось), где он как раз, буквально отвечая на твой вопрос, сказал, что главный тиран у нас не власть. Главный тиран у нас народ. И еще я его услышала в другом эфире — по-моему, на RTVi. Он тоже комментировал это событие, вспоминая то, как вставала зрительская масса, собственно, само общество вставало на защиту передач или телеканалов, которые пытались когда-то закрыть. Это уже на RTVi он вспоминал и программу «Взгляд» — когда пытались закрыть, как общество встало на защиту этой передачи. Что там! Я вспомнила еще, как за «600 секунд» выходил весь Петербург-Ленинград, когда пытались закрыть передачу. Ну, конечно же, НТВ, хотя это было уже меньшее количество людей, чем те, которые выходили в защиту свободы слова в конце 80-х годов и в 1990 году. Но всё равно на защиту НТВ тоже выходили зрители, выходило общество. Сегодня мы не то что этого не наблюдаем — мы наблюдаем, продолжая мысль Дмитрия Муратова, ровно обратное течение общественной мысли. Наоборот, «Туда им всем и дорога, всем этим западным наймитам, которые тут раскачивают нашу лодку и сеют сомнения в народе, сеют сомнения в правильности шагов власти». К сожалению, это так. Муратов вспомнил, как принималась конституция 1936 года в Советском Союзе, отослав нас к книжке Ольги Великановой. Что и общественная реакция тогда была, и обсуждение, и тоже все писали всякие письма. В том числе писали письма, чтобы давали поменьше свобод. Чтобы поменьше давали болтать. Чтобы поменьше давали возможности лить воду на мельницу страшного Запада, поскольку Советский Союз в кольце врагов. И в итоге, как говорит Муратов, так оно и вышло. Это было в 1936 году, когда народ требовал запретить все свободы, а потом начался год 1937. Что хотели, то и получили. Вот такую аналогию он провел. Не знаю, насколько ты с ней согласна, но мне кажется, что это имеет колоссальное значение — вот это общественное отношение к этим ужасным новостям, когда свобода слова так и не стала, повторяя Дмитрия Муратова, базовой ценностью для большинства россиян.
И. Петровская
―
Вот, опять же, возвращаясь к этому фильму «Би-би-си». Там как раз на эту тему, рассуждая, что произошло и с журналистикой, и со страной, и с обществом, точно говорит Михаил Бергер, который когда-то был главным редактором газеты «Сегодня», тоже потом убитой, обозревателем «Известий». Вот он говорит про это. Что запрос на независимую информацию и свободу слова, к несчастью, не стал базовым для людей, не вошел, так сказать, в потребительскую корзину. Или, по крайней мере, остается на последнем месте как такой необязательный десерт — может быть, может не быть. А дальше уже можно размышлять, что же произошло, куда же делся этот запрос — запрос на перемены, который был в 1991 году. Почему он абсолютно исчез из других потребностей того самого народа. Наверное (и об этом там тоже говорят участники этого фильма), и журналисты, журналистика были в этом виноваты. Например, Александр Любимов точно говорит, что во многом дурную роль с цехом как таковым сыграли деньги, которые появились тогда после всех перемен, после 1991 года, и вот это стремление к достатку в ущерб репутации и в ущерб основам профессии. И про это же говорит Андрей Васильев, в прошлом, опять же, главный редактор «Коммерсанта». Он говорит, что постепенно журналистов, журналистику как таковую превратили в обслуживающий персонал типа официанта, уборщицы. И таким образом, опять же, сильно подсластив всё это, собственно, убили предназначение этой профессии. А те немногие оставшиеся средства массовой информации или люди, которые там работают, для которых не пустой звук и репутация, и фундаментальные основы этой профессии — сегодня их добивают, потому что они отнюдь не немой, а звучащий, кричащий, говорящий укор тем, кто в угоду каким-то иным интересам сегодня проводит совсем иную — то есть, собственно, сегодня единственно возможную — государственную точку зрения, политику. Если мы вспомним, какой злобой исходит и в телевизионном эфире, и в своих стримах Владимир Соловьев, который буквально вгрызается в канал «Дождь», в нашу радиостанцию, в «Новую газету», то понятно, что это не идеологическое разногласие. Это месть за то, что они такими уже быть не могут. Что они, по сути, предали то, ради чего, собственно, существует профессия.
К. Ларина
―
Я хотела добавить к вопросу о том, когда журналистика легла, когда она сдалась. Тут помимо того, что Александр Любимов совершенно справедливо говорил про то, что холодильник в душе многих журналистов победил телевизор (перефразируя его слова), я бы добавила… Про это тоже говорили многие участники этого фильма «Запрещенная профессия» — так он называется?
И. Петровская
―
Да, «Запрещенная профессия».
К. Ларина
―
Что таким (дурацкое это слово, опять стало популярным) триггером — ну, скорее таким переломным моментом — стал, конечно, 1996 год. И об этом многие вспоминали. Это выборы, когда было принято такое солидарное, по сути, в том числе цеховое решение поддержать на выборах одного кандидата и утопить всеми возможными способами кандидата другого. И это был, конечно, момент очень спорный. Я его очень хорошо помню. Никто же нас не собирал тогда. Во всяком случае, на «Эхе» такого точно не было. Никто не собирал, не говорил: «Сегодня мы поддерживаем Ельцин и топим Зюганова. Но это было какое-то внутреннее, как я поняла, вполне естественное решение сделать именно так. И это был такой момент, когда вдруг было понятно, что «а почему бы и нет?». Что в буквальном смысле можно ту самую пресловутую «четвертую власть», которой является журналистика, которой являются средства массовой информации, использовать в своих интересах. Собственной, так оно и произошло. И мне кажется, этот момент очень важный, действительно переломный. Но с другой стороны, раз уж мы перешли на этот фильм, там такой разброд и шатание. Там такие разные люди собрались в качестве спикеров, что вот этот чудесный парнишка, который родился в 1993 году (как он говорит Малкиной, «В 1991 году мне было -2»), что этому поколению вообще не понять, что происходило со страной и с миром. Очень многие вопросы были у него совершенно наивные. Он даже не представлял себе, что это такое было в 1991 году. 1991 год — это еще было страна советская, которая исходила в последней агонии. Журналистикой занимались многие (мы с тобой про это в прошлый раз тоже пытались говорить) люди, еще работающие в советской журналистике. И многим из них приходилось себя ломать и привыкать к совершенно другим условиям. А уже потом, после 1991 года вообще такое целое поколение дилетантов хлынуло в журналистику, которые журналистике никогда не учились. Поэтому, конечно, я бы не сказала, что это журналистика победила в 1991 году. В 1991 году (в августе, я имею в виду) всё-таки победило общество. Опять же, возвращаемся к этому постулату, что была другая страна, был другой общественный запрос. Люди другого хотели. Голоса людей были слышны сильнее, чем голоса журналистов. Ты не согласна?
И.Петровская: Антихудожественно оформленная пропаганда с участием хороших артистов
И. Петровская
―
Я думаю, что при этом тогдашнее телевидение — те же «До и после полуночи», «Взгляд», тот же Невзоров в тот момент — всё равно они во многом опережали происходящее непосредственно в самой стране и формировали вот этот исчезнувший сегодня запрос на независимую информацию, на правду, на свободу в любых проявлениях, и свободу слова. С этим тоже сложно поспорить. Они во многом опережали даже те перемены, которые происходили. Они были впереди, и это было из главной заслугой. Потом вспомним, что в то время как раз появился закон о печати, и стали появляться уже независимые издания. В 1991 году уже была «Независимая газета», уже был журнал «Столица», уже были какие-то иные (сейчас просто не вспомню) средства...
К. Ларина
―
«Куранты».
И. Петровская
―
Да, средства массовой информации, которые... Да тот же «Огонек» возьмем. «Огонек», который, я считаю, во многом тогда формировал вот эту атмосферу в обществе и эти запросы. Поэтому журналистика победила в том смысле, что она (по крайней мере, об этом говорится в фильме Горяшко) отстояла саму себя в тот момент, свою профессию. Не дали закрыть, не дали людям замолчать. Газетчики объединились в «Общую газету». «Известия», которые тогда не были закрыты, тем не менее, напечатали обращение Ельцина. И буквально через 3 дня они потребовали увольнения своего главного редактора, который поддерживал ГКЧП. И телевидение то же самое. Мы помним: тогда, как раз после этого начался расцвет российского телевидения.
К. Ларина
―
Кстати, какое-то предубеждение против «Эха» у этого парня. Я просто хочу обратить на это твое внимание, Ира, потому что он там произнес такую фразу, которая меня, честно говоря, очень зацепила — что создается впечатление, что кроме «Эха Москвы», никого не было в эфире. А это, типа, не так, на самом деле «Эхо Москвы» всё время отключали, несколько раз. Это правда, нас отключали. Но действительно, в радиоэфире ничего не было, кроме «Эха Москвы». Потому что когда мы ссылаемся на радио Белого дома, в котором работали тогда, в эти 3 дня с 19 по 22 августа, в том числе, ведущие Александр Любимов и Александр Политковский, которые пришли туда из «Взгляда» — это было радио Белого дома, которое работало исключительно внутри Белого дома и на площадь, и всё. А в радиоэфире существовала, конечно, попытка «Свободы», которая до этого и так была заглушена — она работала только на коротких волнах. У них еще не было никаких средних волн. А звучало только «Эхо», которое периодически заглушали. Я даже помню момент, когда в эфир выпустили двойника. КГБ сделали такой двойник с похожими голосами, с нашими барабанчиками под новостями, с подложкой, которые специально гнали абсолютные фейки. Это был такой двойник «Эха Москвы». Здесь, в этом фильме, кстати, принимает участие наш первый главный редактор Сергей Корзун. И здесь многие люди, которые приходили, в том числе, в наш эфир в то время. Но фильм спорный всё равно. Хотела сказать еще одну вещь — может быть, позже скажу — которая меня тоже удивила. Хотя там Наташа Ростова, журналист, исследователь перестроечных медиа, сделала целый проект на эту тему. Она здесь говорит такие точные вещи.
И. Петровская
―
Но на самом деле… Я, кстати, на эту фразу почему-то не обратила внимание.
К. Ларина
―
Потому что меня зацепило, ты же понимаешь.
И. Петровская
―
Ну да. Но, например, Павел Лобков (он в это время был в Питере и как раз только начинал работать на Ленинградском телевидении) вспоминает, что каждый первый был с приемником, с наушниками или без, и естественно, там была только радиостанция «Эхо Москвы». Потому что действительно, почти ничего другого и не было. Ты посмотрела фильм Анны Немзер «Три дня в августе»?
К. Ларина
―
«Три дня победы».
И. Петровская
―
«Три дня победы», который показал новоиспеченный иностранный агент «Дождь».
К. Ларина
―
Да-да.
И. Петровская
―
Пожалуй, из всех этих пока вышедших (а их уже не один вышел) фильмов как бы по итогам (или не по итогам, а вспоминая путч), он меня больше всех эмоционально тронул. Потому что там использовано ранее не показанная хроника, которую снимал просто кинолюбитель, видеолюбитель Юрий Браженко. Все 3 дня снимал — и около Белого дома, и в самом Белом доме, и в этой радиорубке, откуда велась эта трансляция. И только-только ее показали. Причем останавливали мгновение и показывали, кто из известных людей в этот момент поддерживал.
К. Ларина
―
Вообще такие уникальные кадры!
И. Петровская
―
Уникальные абсолютно. Совершенно неожиданные люди среди тех, кто у Белого дома. Совершенно невероятные кадры. Мы знаем только фото Юрия Феклистова, где охранник Ростроповича спит на плече охраняемого Ростроповича, и тот держит в руках не виолончель, а его автомат. А здесь это всё оживает. Это видео. Там не только то, как охранник (Юрий Иванов, как потом выяснилось, его звали) дремлет на плече у Ростроповича, но и то, как он выступает в этот момент, зайдя в сам этот радиоузел.
К. Ларина
―
Выступление Щекочихина там потрясающее.
И. Петровская
―
Да, Юрий Щекочихин выступает, а Ростропович ему показывает вот так большие пальцы: здорово, молодец. Там множество невероятных эмоционально окрашенных сегодня уже нашим новым знанием всего, что дальше было, вот этих кадров. Сейчас новости, потом продолжим.НОВОСТИ. РЕКЛАМА.
И. Петровская
―
Продолжаем «Человек из телевизора». С вами по-прежнему Ксения Ларина, Ирина Петровская и звукорежиссер Илья Крылов. Ну, давай ты, может быть, зачитаешь всё-таки наши поминальные…
К. Ларина
―
Да, давай мы к этому вернемся. Тем более, что мы, собственно, уже начали обсуждать, до перерыва обсуждали один из фильмов, посвященных августу 1991 через призму журналистской профессии — «Би-би-си» «Запрещенная профессия»... «Запрещенная журналистика» или «Запрещенная профессия», я уже запуталась. А, «Запрещенная журналистика», по-моему, всё-таки. Фильм «Би-би-си». Ира?
И. Петровская
―
Я тоже сейчас не помню. Ты меня ввела сейчас в сомнение.
К. Ларина
―
Короче, что еще было. Фильм Наили Аскер-Заде на «России-1». Только я тоже забыла, как он называется.
И. Петровская
―
«ГКЧП. 30 лет спустя».
К. Ларина
―
Очерк Анны Немзер «Три дня победы» на «Дожде» — это мы уже обсудили с Ириной. Посмотрите обязательно. Это очень интересная работа. Она основана, опять же, на частной истории. Этот взгляд, кстати, не претендует на историческую аналитику, на какую-то политическую составляющую. Это исключительно история одного человека. Человеческий взгляд одного человека на то, что происходило внутри этих 3-х августовских дней. Юрий Браженко сам по себе очень интересный мужик. Он очень трогательно сам про это говорит в интервью Анне. И финал меня прямо поразил, когда он вспомнил фильм «Побег из Шоушенка», где героя Моргана Фримена через 30 или 40 лет после того, как он попал в тюрьму, просят обратиться к себе молодому: «Что бы ты себе сказал?». И он как бы проводит такую аналогию — Юрий Браженко, обращаясь к самому себе 30 лет назад, сказал бы: «Делай это. Всё равно делай это. Делай то, что ты сделал тогда». И это прямо был такой пронзительный кусочек. Ему было очень трудно. Мне кажется, его прямо почти пробила слеза, этого человека.
И. Петровская
―
Не просто почти — он с трудом справлялся.
К. Ларина
―
Перехватывало дыхание, да. Такой момент, очень понятный людям, который это пережили. Интервью Киселева с Алексашенко. Евгения Киселева, не пугайтесь — на «Кисельных берегах». Это большое интервью, которое в том числе посвящено и событиям 30-летней давности. Фильм Евгении Альбац и Татьяны Митковой — тоже не пугайтесь. Это фильм 1992 года. Фильм этот никогда не был в телевизионном эфире, хотя он делался для телевидения. Женя Альбац его выложила на своем канале. Ты не посмотрела это?
И. Петровская
―
Я посмотрела. Называется он «Страна под колпаком».
К. Ларина
―
Это вообще чудесно!
И. Петровская
―
Да, сбор всей информации. Ну, речь о спецслужбе того времени. Собственно, мало что изменилось. Самое интересное — это, конечно, церковь под контролем КГБ.
К. Ларина
―
Вся агентура.
И.Петровская: Это не идеологическое разногласие. Это месть
И. Петровская
―
Татьяна Миткова, если кто помнит то время, вела, и был огромный скандал — опять же, если кто помнит. Михалков тогда вступился за одного из влиятельнейших клириков. Я забыла только, кто это был — Питирим или кто? Неважно. И действительно был, я помню, реальный скандал. Даже была какая-то дискуссия на телевидении. Этот фильм — всю фактуру собирала, естественно, сама Евгения Альбац, а за картинку, за телевидение, собственно, отвечала Татьяна Миткова. Этот фильм был сделан, я так поняла, по заказу немецкой телекомпании ARD, и в мире, в каких-то других странах, он был показан, но на нашем телевидении показан не был. Но вот история сохранила, и, видимо, сама Женя сохранила рабочую версию этого фильма. И благодаря этому сейчас можно найти ее в YouTube и посмотреть. Тоже очень любопытный взгляд.
К. Ларина
―
Посмотрите, да. Мало этого: мне кажется, что этот фильм дает одну из возможных версий ответов на вопрос, почему мы всё проиграли — не буду употреблять слово, поскольку Ира не любит плохие слова.
И. Петровская
―
Ну, не я не люблю — многие наши слушатели не любят грубостей в эфире.
К. Ларина
―
Да, это именно вариант ответа, потому что именно этого не произошло. Я уж не говорю тут громких слов про покаяние и очищение. Но элементарной люстрации, раскрытия всех архивов Комитета государственной безопасности, раскрытия всех источников, раскрытия всей агентуры среди интеллигенции, среди иерархов, внутри церкви — этого не произошло. В том числе, опять же, то, что Ира вспомнила благодаря тому же Никите Михалкову. Я тоже помню эту дискуссию. Она была очень важная, поскольку речь шла действительно о люстрации в буквальном смысле этого слова, связанной в том числе и с работниками невидимого фронта. Этого не случилось. И раз этого не случилось, то и с КГБ ничего не случилось. Мы же прекрасно понимаем, что по-прежнему осталась такая мощнейшая структура, которая сегодня, собственно, нами и правит — Россией, Российской Федерацией. Я тоже посмотрела и тоже всем рекомендую посмотреть небольшой получасовой выпуск Леонида Млечина на его авторском канале. Это, конечно, такая чисто историческая вещь. Он, как историк, подробно-подробно поднимает всё, что происходило, предшествовало августу 1991 года: почему это случилось, почему это произошло именно в этот день. Эта хроника тоже очень полезная. И «Тридцатилетние» — тоже проект «Дождя», иностранного агента. Очень хорошая задумка, тоже вчера посмотрела. Анна Монгайт придумала это — в честь 30-летия августа 1991 года собрать 30-летних людей, выходцев из разных республик Советского Союза. Вот так они попытались сделать. 15 человек было в студии, которым задавались вопросы примерно порядка «Жалеете ли вы о распаде Советского Союза?», «Что вам рассказывали бабушки и дедушки?», «Что вы помните про то время, когда еще была советская эпоха?». Ну и так далее. И что еще я пишу, Ира: Павел Лобков на YouTube! Открыл свой YouTube-канал. Товарищи, подписывайтесь! «Моральный камертон», ни больше ни меньше. Ну понятно, что с большой долей иронии так назвал свой канал Павел Лобков. Но, тем не менее, это настоящая журналистика. Я посмотрела первый выпуск. Это лучшее проявление журналиста Павла Лобкова. Есть еще порох в этих пороховницах. Умеет он и сказать правильно, и спросить верно, и правильно расставить акценты. Что еще? Ирина Горбачева у Ирины Шихман в «А поговорить». Это уже как бы из серии развлекательного YouTube. Я думаю, что вряд ли мы успеем про это сегодня сказать.
И. Петровская
―
Я знаю, ты не хотела про это упоминать, но я бы упомянула, потому что это самое чудовищное, что я увидела на этой неделе на экране.
К. Ларина
―
«Солнцепек»?
И. Петровская
―
Да, фильм «Солнцепек», который показало НТВ. Если бы этот фильм не показало федеральное телевидение, не стоило бы и упоминать. Я не думаю, что прокатная судьба его выдающаяся. Но благодаря телевидению это стало достоянием действительно миллионов. Я лично считаю этот фильм просто преступлением. Фильм, который всю историю вот этого противостояния на востоке Украины переворачивает и, собственно говоря, формирует в головах зрителей абсолютно ложную картину происходящего. Все украинцы, по версии создателей (а это художественное кино, заметим) — убийцы, мародеры, грабители. Фильм этот изобилует абсолютно невероятными сценами насилия, жестокости, убийств, изнасилований. Всё это показывается да, в 23:35, допустим, они не нарушают закон. Но они всё равно волей-неволей нарушают какие-то элементарные моральные и нравственные нормы, которые, как минимум, вещатель обязан соблюдать по отношению к своей аудитории.
К. Ларина
―
«Но это же художественное произведение», ответят тебе создатели. «Это же не документальный фильм».
И. Петровская
―
Да, но только в художественном произведении (так называемом — возьмем это в кавычки) всё-таки если это предваряется целыми описаниями в начале фильма, что происходит, где это происходит, что произошло в 2014 году, что такое антитеррористическая операция. Опять же, ее участники называются мародерами, убийцами, головорезами и так далее.
К. Ларина
―
То, что на Первом и Втором каналах обычно звучало в новостях.
И. Петровская
―
То есть «художественное» кино предваряется подробной так называемой «исторической», документальной справкой: о чем, собственно, речь, о какой территории речь, о каком конфликте речь.
К. Ларина
―
То есть это продолжение той самой пропаганды. Потому что, судя по сценам, которые тоже описывают в моей френдленте совершенно обалдевшие зрители, которые это просмотрели, я так понимаю, что это продолжение всей этой пропаганды, которая лилась начиная с 2014 года из всех этих общественно-политических ток-шоу, включая новостную линейку, включая распятого мальчика и прочее. Это всё художественно оформленно. Художественно оформленная пропаганда.
И. Петровская
―
Антихудожественно оформленная пропаганда с участием, к сожалению, в том числе и хороших артистов.
К. Ларина
―
Это кто ж такие?
И. Петровская
―
Владимир Ильин — хороший артист.
К. Ларина
―
Но это единственный, кого я знаю.
И. Петровская
―
И Алексей Кравченко. Не знаю, ты можешь как угодно к нему относиться, но, тем не менее, участие в таком фильме, безусловно, не добавляет ему особенной чести. И кстати, многие посмотревшие этот фильм вспоминают первый фильм, в котором он снялся — великий страшный фильм «Иди и смотри», где мальчиком снимался Алексей Кравченко. И вот так он закольцевал участием в этом реально страшном ужасе, что представляет собой это фильм.
К. Ларина
―
Я хочу сказать, что Алексей Кравченко давно не снимается в похожих фильмах. Всяких спецназовцев, советских и российских, он играет, очень любит. Он ведущий артист Московского художественного театра, артист очень хороший. Но что-то мне подсказывает (может быть, я неправа), что и Владимир Ильин, и Алексей Кравченко — это не те люди, которые вляпались. Мне всё-таки кажется, что это люди самодостаточные. Они не безработные артисты, которые будут хвататься за любую киношку. Вполне допускаю (не знаю, но вполне допускаю), что это выбор сознательный. Может быть, они так думают. Может быть, они идеологически солидарны с тем, что в этот сценарий заложено. Я прекрасно помню похожий случай, когда (светлая ему память) Алексей Девотченко, замечательный артист, как-то рассказал мне, как ему прислали сценарий пропагандистского сериала против Бориса Березовского. Тогда Березовский еще был жив. Была такая заказуха, типа что-то такое НТВшное, и ему там предлагалась роль какого-то страшного человека. И он говорит: «Как они вообще могли мне такое предложить? Это чистая пропаганда, абсолютная!». Артисты не дураки. Они взвешивают, думают и принимают решение. Как артистки, которые принимают участие в спектаклях этого самого, Тиграна Кеосаяна. Думаешь, они не понимают, что они делают? Понимают прекрасно.
И. Петровская
―
Но дело в том, что тех девушек, которые принимают участие, как ты говоришь, в спектаклях этой «Международной пилорамы», я вряд ли могу назвать артистками в прямом смысле слова. Они статистки, которые готовы за 10 тысяч, как потом выяснилось (помнишь, одна каялась? — даже не одна уже каялась), исполнить хоть роль свободы на баррикадах в вышиванке с голой грудью, хоть, не знаю... Тоже, по-моему, девушка изображала Барака Обаму с лицом, вымазанным глиной или шоколадом.
К. Ларина
―
Да, такова уж доля актерская.
И.Петровская: Они во многом опережали даже те перемены, которые происходили
И. Петровская
―
Ну, это не актерская. Не надо обижать актеров, артистов, потому что большинство из них всё-таки, мне кажется, отдает себе отчет, в чем участвовать. А эти, которые кочующая труппа Кеосаяна — им как раз, мне кажется, просто всё равно. Сказали это — делают это. Сказали: «Покажи то». — покажет всё что угодно. Поэтому всё-таки не будем обижать в целом актерский цех.
К. Ларина
―
Но я тебе повторю, что у людей, которых мы назвали, участников этого фильма — и Кравченко, и Ильин — безусловно, я даже не сомневаюсь, это сознательный выбор. Они-то как раз не статисты, это уж точно, а люди с мозгами. Вот и всё.
И. Петровская
―
В общем, тоже эта печальная тема — что это страшный позор. И я с трудом представляю, что может подвигнуть вещателя, руководство канала это показать. Вот и всё. Тем более в ситуации, когда совсем недавно наш лидер сказал, что мы единый народ, мы друг друга уважаем, это всё политики затевают, а мы, можно сказать, такая историческая общность. Вот, пожалуйста — общность, а с другой стороны, этот фильм, который откровенно, не скрываясь, ничего не камуфлируя, разжигает ненависть двух народов друг к другу. И показывает в самых крайних формах, какая мерзость творится в данном случае, конечно, украинцами по отношению к населению Донбасса, который, кстати (точнее, Луганска — там Луганск), снимался в Крыму. Тоже непонятно, почему.
К. Ларина
―
Что пишут наши слушатели, дополняя наш с тобой список впечатлений. Виктор Шендерович выложил эфир программы «Глас народа» от февраля 2000 года — обсуждение программы «Куклы». «Фантастический Немцов!», — пишет наш слушатель Андрей Лебедев. Здесь многие посмотрели этот архивный материал. Он выложен, повторю, на канале Виктора Шендеровича. Есть еще рекомендация, о которой я тоже совсем не знала. Еще один YouTube-канал, который называется «Нормальные люди». Там Александр Мурашов, журналист, который тоже делает большие интервью с великими людьми — великими нормальными людьми. И вот новое интервью, которое сейчас тоже рекомендуют наши слушатели. Я обязательно его посмотрю — надеюсь, что и Ира тоже — интервью с Борисом Гребенщиковым. Это большая редкость. БГ редко дает большие интервью, и вообще он непростой собеседник. Нужно сделать определенное журналистское усилие для того, чтобы его разговорить и провести с ним большой разговор. Вот наши слушатели пишут, что это получается. Давайте посмотрим. Канал «Нормальные люди». Я, кстати, там посмотрела — там есть еще интервью с Дмитрием Гудковым, тоже большое, недавнее. Там есть большое интервью с Людмилой Улицкой. Так что канал вполне себе пристойный, надо посмотреть. Ты что, не слышала о нем, нет?
И. Петровская
―
Я только в комментариях увидела вот эту же рекомендацию и ссылку на интервью с Борисом Гребенщиковым.
К. Ларина
―
Что еще я хотела узнать у тебя, Ира, по поводу новостной линейки. Смотрела ли ты новости федеральных каналов, связанные с темой Кабула?
И. Петровская
―
Конечно.
К. Ларина
―
Интересно, как они это освещают, в какую сторону.
И. Петровская
―
Я в основном смотрела ток-шоу, начиная как раз с понедельника, когда талибы* окончательно захватили Кабул. Во «Время покажет», в «60 минут» преобладала странная, очень удивившая меня позиция — что не так страшны талибы, как их пытаются малевать. Что это адекватные приличные люди. Эти слова произносили наши дипломаты — посол в Кабуле и спецпредставитель по Афганистану по фамилии Кабулов. Создавалось впечатление, что...
К. Ларина
―
Типа, они за мир.
И. Петровская
―
Фактически да. Мирные граждане, люди, которые ничего плохого своему народу не хотят. А в то же самое время нам показывали вот эти страшные кадры людей, которые пытаются улететь, убежать любой ценой (причем даже ценой собственной жизни) из Кабула. Цепляются за эти шасси. Но вину за это в этих же ток-шоу, естественно, возлагали на американцев, которые не сумели уйти красиво и спасти людей. Вообще на западный мир, который вот так относится. И даже в этом, особенно в «60 минутах», было, опять же, потрясшее меня какое-то даже ликование по этому поводу. Временами они даже забывали произносить «запрещенная в России организация», почему и появилось множество мемов «запрещенная террористическая организация, но порядочные, адекватные люди». Вот это меня страшно изумило и продолжает изумлять. А особенно переходы: «Возможно, не так страшны талибы — а теперь про Украину». И Украина у них оказывается, может быть, и пострашнее, чем «Талибан»*. Даже появилось словосочетание «украинский талибан». Это, безусловно, просто изумляет. Лучшее, что я пока на самом деле видела из того, что было (но это уже, опять же, YouTube-канал) — это «Редакция» Алексея Пивоварова и спецрепортаж Дмитрия Сошина, который хотя бы разъясняет, откуда это всё взялось, как это происходило. По-моему, в 2001 году (поправьте меня, если я ошибаюсь, может, 2000), когда талибов разбили и выгнали из страны, то есть они отступили, он тогда был на территории. Там есть кадры (он тогда работал на ТВ-6) той его поездки, той его командировки. Вот здесь всё рассказано внятно, без этих непонятных всхлипов, без какого-то дикого необъяснимого пафоса — и ликования, что самое удивительное. Но, правда, вчера в новостях я увидела, что всё-таки они показывают, что сейчас в реальности начали творить талибы. Как они преследуют женщину с открытым лицом.
К. Ларина
―
Как там уже расстреливают людей. И потом, когда речь там идет о столице, еще понятно. Но многие говорили о том, что в провинциях, в маленьких деревнях эти талибы, которые как бы такие новые, белые и пушистые, ничем не отличаются от прежних головорезов. И кстати, тут тоже еще закольцевалась история. Не знаю, видела ли ты пресс-конференцию, которую они давали?
И. Петровская
―
Видела, конечно.
К. Ларина
―
Международную пресс-конференцию. Вот эта талибская верхушка, которая захватила Кабул. Спикеры этих талибов, которые, в том числе, прекрасно владеют английским. Как они старались показать всему миру, продемонстрировать, что они совсем другие. Что они никого не будут резать, никого не будут бить. Что женщинам дадут работать, никто не будет их преследовать. И вообще нет-нет, будет полная амнистия. И я вспомнила другую пресс-конференцию, которая была в августе 1991 года, которая тоже уверяла нас всех, что мы будем жить в прекрасной, свободной и счастливой стране. Закольцовываем нашу программу песней, которая меня совершенно потрясла. В ней всё сказано про события 30-летней давности и про эти 30 лет, которые мы живем после этих событий. Городницкий и Хочинский.
*
деятельность запрещена на территории России