Человек из телевизора - 2020-04-18
18.04.2020
К. Ларина
―
Доброе утро, добрый день! Начинаем программу «Человек из телевизора»! Как обычно (уже говорим так), мы мало чем отличаемся от всего остального телевизора, который сегодня существует в пространстве. Все нынче в телевизоре. Вот так, вот чем всё кончилось. Здесь, в студии «Эха Москвы» (будем выражаться, как привыкли), у микрофона Ксения Ларина (это я) и Ирина Петровская.
И. Петровская
―
Это я. Привет, привет, всем доброго дня!
К. Ларина
―
Сразу читаю - времени на раскачку нет, как обычно. Инстаграм-журналистика - бескрайняя, во всех жанрах. Интервью-безумие в соцсетях. Это всё идет как бы через запятую. ТВ в режиме удаленки - я имею в виду «взрослый» телевизор, который тоже работает на скайпах и различных зумах.Явление Кашпировского народу - это отдельная история. Все обратили на это внимание. Концерт в Большом театре в поддержку врачей, о котором мы говорили в прошлый раз. Вот сейчас мы его посмотрели и можем сказать несколько слов о своих впечатлениях. «Русские грузины» - долгожданный фильм, который выпустил Леонид Парфенов на своем канале «Парфенон» в YouTube. Надеемся, дорогие друзья, вы этот фильм посмотрели. Это 1-я серия. Леонид Парфенов был в гостях у Натальи Синдеевой на «Дожде». Прекрасный Юрий Мамин у Матвея Ганапольского. Тоже обратите внимание на это интервью, отдельно скажем. Дмитрий Быков, которого и так много, но вот на сей раз он был и у Ольги Романовой на канале «МРР», и на «Дожде». Ходорковский у Тихона Дзядко в программе «Еще не вечер», по-моему, да? - на «Дожде». «Редакция» - выпуск Алексея Пивоварова «Из карантина в крах». Очень нужный, очень серьезный выпуск, очень хороший. «Зулейха открывает глаза», открывает все чакры - страсти вокруг сериала бушуют нешуточные. Об этом тоже поговорим. Что еще? «Охота на маньяка» - сериал про Пугачеву, который анонсировал канал НТВ. Ну и что-то еще, наверняка, возникнет - может быть, и с вашей помощью. Так что пишите на страничке у меня, Ксении Лариной, в фейсбуке. Присоединяйтесь! Ира, я бы начала с явления Кашпировского. Это всё-таки уже о многом говорит. Такой знак.
И. Петровская
―
И не пойми чего знак - то ли грядущего уже полного апокалипсиса, то ли... Ну как, если мы вспомним, когда он появился у нас (на больших, кстати, экранах) - это был, по-моему, 1989 год. В преддверии смены вверх. И вот началось это абсолютное, форменное массовое безумие, как ты помнишь, когда Кашпировский собирал огромные студии, огромные залы, стадионы. И люди просто валились штабелями, едва он дотрагивался до их лба. Выставляли... А, нет, банки - это с Чумаком выставляли. А там он всем, значит, налаживал будильник и лечил от энуреза.
К. Ларина
―
Вот так делали все люди у него на сеансах. Помнишь?
И. Петровская
―
Да, и так делали, и еще головами вот так мотали, мотали. Потом еще была классика - он же на удаленке проводил операцию. Вспомни!
К. Ларина
―
Вот когда всё началось-то!
И. Петровская
―
Предвестник. Потом, правда, эта тетенька, которую он без наркоза - не он, конечно, а хирурги резали ее без наркоза, а он заговаривал, чтобы ей не было больно. Она призналась, что ей было больно, но поскольку там была какая-то сложная полостная операция, тетенька потом захотела извлечь из этого какие-то дополнительные дивиденды.
К. Ларина
―
Дети, вы ничего не помните! Вы слушайте тетю, слушайте! Это всё было в нашей жизни. Вы думаете, всё впервые? Нет, всё уже было.
И. Петровская
―
Во-первых, он совершенно не изменился фактически. Во-вторых, он почему-то поразительным образом похож на Владимира Соловьева. Это я только сейчас заметила, когда посмотрела. Но это так, попутно. Значит, Кашпировский сейчас будет также на удаленке лечить всех остальных людей. Я думаю, что в нынешней ситуации, по крайней мере, хуже он уже уже не сделает. Уже до такой степени у всех всё неважно и нехорошо, что если кто-то найдет отдохновение в этих его пассах и заговорах, да и пусть бы с ним. Тем более, что он всё-таки пока не в ящике, а на YouTube канале.
К. Ларина
―
Но как эти люди чувствуют момент, когда понимают, что сейчас прокатит, что сейчас-то как раз тот самый случай, тот самый миг удачи, который нельзя упустить! Вот как они чувствуют, скажи? Ведь действительно прошло - сколько? - 30 лет с тех пор. Где-то 1989-1990 год, наверное.
И. Петровская
―
Нет, это даже был 1990. Или в преддверии 1990, да. На самом деле я удивлялась, что в нашем ящике, который тоже очень падок на разных целителей (особенно прежде был падок), разных колдунов и всего такого, до сих пор никто еще не привлек вот этих людей именно для того, чтобы они чем-нибудь заговаривали нам зубы, условно говоря. Бабу Вангу упоминают бесконечно. Баба Ванга, оказывается, предвидела и страшную болезнь в этом самом году, который 20-20 (можно читать задом наперед). Баба Ванга еще предрекает падение метеорита - это мы еще ждем. Неизвестно, кстати, что лучше или что хуже. Пусть бы уж и всё - вместе с вирусом, может быть, и уничтожил. Поэтому да, Кашпировский, конечно, видишь как нос по ветру держит - понимает, что часть людей, особенно старшего поколения, которое в свое время мотало головами под его заклинания... Конечно, я думаю, сейчас он будет очень кстати.
К. Ларина
―
Кстати, все эти доктора... Народ же сейчас ищет помощи - вот такой, визуальной и виртуальной - от докторов. Очень хочет какие-то подробные прогнозы, подробности лечения, подробности возникновения этого вируса. Конечно (я думаю, ты со мной согласишься), каким-то совершенно чудовищным образом главным по информации по коронавирусу назначен человек, который в своих прогнозах не то что ошибался - он просто некомпетентен. Может быть, сознательно поставили такого? Я имею в виду доктора Мясникова, другана Владимира Соловьева, который у него присутствует просто во всех эфирах вот уже сколько времени. Вот скажи мне, пожалуйста, что это за сигнал? Что это значит, что такого человека ставят на главного по информации? По сути, на главного врача.
И. Петровская
―
Ты уже всё объяснила. Наверное, надо называть вещи своими именами: он не столько врач, сколько номенклатура. Он чиновник от медицины. Меня тоже всё это время потрясало: он не только у Соловьева! Он уже вот сколько - уже месяца 2, наверное - не вылезает из студии «Пусть говорят». Всё начиналось с того, что он глумился, сидел и говорил: «Ой, да ладно. Ну, вирус - не страшнее гриппа. По крайней мере, россияне хоть научатся руки мыть постоянно, перед едой и после еды». Потом, что называется, шли годы - а точнее, практически дни. И вдруг кардинальным образом вирус-таки в устах и в изложении доктора Мясникова стал очень опасным. Теперь он точно так же предупреждает о том, что это опасно, и прогнозирует развитие, пик и всего. Но меня больше всего удивляло даже не это. Больше всего удивляло то, что сейчас все врачи и главврачи (а он главврач клиники) заняты делом. Более чем заняты делом, а именно этот персонаж каждый день (как на работу ходит) сидит в студиях с утра до вечера. Уже одно это, как ты понимаешь, вызывает некоторые сомнения. Но тут наш товарищ Валера Выжутович как раз написал в Фейсбуке про то, что врач может быть известным, знаменитым, каким угодно, но он не может быть популярным. Это как попса. Вот в свое время попса от классической оперы - это Басков. Попса от балета - это Анастасия Волочкова. А попса от медицины - вот этот вот доктор Мясников. Кстати, извини уж, попутно поздравляю Валеру с сегодняшним днем рождения!И.Петровская: Проблема нашего ящика - какая-то перевернутость мира
К. Ларина
―
Какого?
И. Петровская
―
Выжутовича.
К. Ларина
―
А, Выжутовича. У меня всё перепуталось в голове. Я думала, Мясникова. Я тоже поздравляю! По поводу прекрасного концерта в Большом театре, который Ира анонсировала в прошлый раз. Я не смотрела весь, посмотрела несколько фрагментов. У меня были странные впечатления. Я не стала ничего формулировать сама, потому что наткнулась на впечатления Юрия Грымова, которые, на мой взгляд, абсолютно точно отражают те чувства, которые испытывал нормальный человек, глядя на это. Можно я процитирую? Ты читала, наверное?
И. Петровская
―
Конечно.
К. Ларина
―
Юрий Грымов, вы знаете, известный режиссер. «Телеканал «Россия-1», прямой эфир из Большого театра. Приглушенный свет. «Лебедь» Сен-Санса. Одинокий силуэт балерины. Звуки виолончели улетают в пустой зрительный зал, и на этом режиссер и оператор делают акцент. Никого нет! На экране появляется Олег Газманов в синих медицинских перчатках. Звучит что-то очень драматичное и одновременно пафосное. И так далее в том же ключе. Вся эта надрывная смурь вызывает только одно стойкое ощущение: государственное телевидение устроило похороны собственного зрителя в прямом эфире. Не хватает только закадрового голоса Игоря Кириллова: «Прощайте, дорогие друзья! Мы прошли с вами долгий путь, полный славных свершений и горьких потерь. И вот пришло время расставания. Пусть этот торжественный момент не омрачит никакое шутливое слово, никакая неуместная веселость. Проживем эти минуты достойно!»». Ну скажи, так? Что не так, скажи.
И. Петровская
―
Нет, здесь всё так. Я тоже на эту тему написала свою колонку. Потому что там, конечно, не только эта содержательная проблема, но и всё, что вокруг. Зараженные накануне коронавирусом сотрудники Большого театра, которые принимали участие в подготовке - это отдельная песня и отдельная тема. Действительно, при всей, как бы сказать, пафосности и даже, вероятно, благородстве идеи и замысла, получилось такое похоронное настроение. Зияющий пустотой зал, как бывает на каких-то панихидах. Да даже и на панихидах в театре иногда сидят люди - если умирает кто-то театральный. Свет такой приглушенный. Всё в этих черно-красных траурных тонах. Сен-Санс, «Умирающий лебедь» - это отдельно, это просто уже такая метафора. При этом «Умирающий лебедь» на большом экране танцевала Майя Плисецкая - ее знаменитое исполнение этого танца. А на сцене играли пианист и, по-моему, виолончелист. Ходят тени технического персонала - буквально тени. Они скользят на заднике и протирают клавиши фортепиано санитайзерами, меняют микрофоны. Были странности, потому что Дима Билан вышел петь в перчатках, а закончил без. При этом непосредственно у меня на глазах процесс снятия перчаток не происходил. Я предполагаю, что там, возможно, были еще и какие-то прежде записанные номера. Я не знаю, как это всё происходило. И меня совершенно потряс текст, который произносили ведущие Андрей Малахов и Дарья Златопольская. Последний раз такие тексты я читала, наверное, даже не в той газете «Правда», которая выходила раньше, или в какой-нибудь программе «Пионерская зорька» - это, наверное, времен войны. Потому что была такая риторика: «Вы на передовом рубеже обороны Москвы. Отступать некуда. Доктор Проценко первым пошел в атаку. Ничего, кончится, и мы еще встретимся с нашими любимыми бабушками и отведаем их вкусные пирожки. С дедушками, которые расскажут нам о том, как они воевали». Я пропускаю, давлю в себе некоторые служебные вспомогательные слова. Какие дедушки вам расскажут про пирожки?! И бабушки... Бабушки еще ладно.
К. Ларина
―
Вообще простите, говорю я нашим слушателям, что мы едва сдерживает смех, но на самом деле эти несовпадения, которые переходят в большую пошлость, пошлятину, никаких других чувств, кроме смеха, не вызывают. Может быть, даже нервного смеха. Это же додуматься надо! У меня, кстати, были подозрения, что будет приблизительно так.
И. Петровская
―
Если посмотреть на это как на некую отработку модели, технически это было сделано совершенно замечательно. Например, когда кто-то там пел - я уж не помню, или сидел играл, а симфонический оркестр Большого театра каждый из дома...
К. Ларина
―
Показала! Щипковый инструмент.
И. Петровская
―
В общем, короче, у врачей, которых тоже вывели на этот огромный полиэкран, лица тоже были скорее недоуменные. Причем некоторых, похоже, оторвали от больных.
К. Ларина
―
Им некогда смотреть телевизор. Нормальным врачам.
И. Петровская
―
Вот там часть врачей, которые внимали этому действу во имя себя, были в этой защитной форме. Так вот, значит, они потратили это время на то, чтобы это слушать, вместо того, чтобы, простите, в туалет сходить. Тут был большой сюжет про то, как врачи сегодня не даже имеют возможности оторваться, потому что нужно снимать с себя всё это облачение. Они этого делать не могут. Так спрашивается: зачем именно в этот момент? Наверное, я думаю, можно было бы дождаться окончания всего этого кошмара. И врачи, которые в большинстве своем никогда не имели возможности попасть в Большой театр....
К. Ларина
―
Да, потом пригласить их, действительно.
И. Петровская
―
Да, пригласить, устроить эту акцию победителям.И.Петровская: Когда на них нет золотых перьев и антуража, становится понятно, что голенькие
К. Ларина
―
Вообще масса вариантов, Ира. Это как раз продолжение нашего с тобой разговора в прошлый раз по поводу правильно выбранной интонации. Вот не получается у нас - даже в таких вещах, которые, казалось бы, порыв... Я увидела еще несколько вариантов так называемой поддержки (ну, поддержки человеческой и материальной - именно такой человеческой поддержки, попыток поддержки) в этих инстаграмах, социальных сетях. Кто-то сделал ролик, какую-то песню записывали.
Появился новый слоган, и звезды, селебрити пошли выступать с этим слоганом: «Останься дома - спаси жизни». Это что такое? Объясни мне, пожалуйста. Почему здесь пропускается такое важнейшее звено? Я понимаю призыв «Останься дома - не мешай врачу делать свое дело». Но «Останься дома и спасти жизни» - в этом есть что-то такое дикое.
Или кто-то из музыкантов достал советскую песню «Люди в белых халатах», над которой мы издевались всю жизнь, сколько я себя помню. Сами медики всегда очень смеялись над этой песней. Ее, конечно, можно спеть сегодня, наверное, потому что другой нет. Ну так напишите тогда какие-то другие слова! Сделайте хоть что-нибудь! Нельзя со звериной серьезностью всерьез произносить эти строчки - «Люди в белых халатах».
И. Петровская
―
Я видела клип. На меня он, кстати, не произвел какого-то неприятного или шокирующего впечатления. Мне показалось, что, поскольку там задействованы очень симпатичные люди, они как раз не действовали со звериной серьезностью.
К. Ларина
―
Не знаю. Мне показалось, что песня настолько ходульная, настолько неискренняя, настолько имитирует уважение, имитирует заботу. Это как песня о шахтерах, песня о летчиках, песня о космонавтах. Хотя песня о космонавтах Войновича была прекрасная, душой написанная.
И. Петровская
―
Не буду трогать эту историю, потому что, еще раз говорю, она на меня не произвела ни шокирующего, ни вообще какого-то неприятного впечатления. Просто, кажется, на следующий день после этого масштабного похоронно-пафосного концерта на YouTube канале тоже был такой своего рода концерт Андреа Бочелли. Ты не видела его?
К. Ларина
―
Нет, но понимаю, о чем ты говоришь.
И. Петровская
―
Из миланского кафедрального собора, из Дуомо. Вот они вдвоем, и там еще немного каких-то технических работников. И в Нотр-Даме тоже 5 человек, которые проводили там на отдаленке службу. Плюс это была акция, направленная, потому что в этом участвовал Бочелли, как раз на сбор средств в специальный фонд помощи пострадавшим от пандемии. Вот совсем другого рода, понимаешь? Мало того, что, конечно, другой репертуар. Конечно же, всё это производит впечатление еще и потому, что это в стенах этого собора. Но это было и красиво, и благородно, и как-то очень уместно, понимаешь? Вот всегда первое, о чем думаешь: почему этого нет? Мало того, что вкуса не хватает, но нет еще и этого ощущения уместности или неуместности в данный конкретный момент. Конечно, многие говорят: и в Афганистан на фронт ездили артисты, фронтовые бригады. Друзья, это совсем другая история. Во-первых, была поддержка живых людей, которые сидели тут же. Артисты с грузовика пели им, танцевали, читали стихи. И это были какие-то небольшие передышки, паузы. Вот такой концерт в ситуации, когда всё достаточно драматично, всё развивается драматично. Мне кажется, что, во-первых, как минимум, подвергать риску всех этих людей в этой ситуации совершенно не стоило. А во-вторых, на первый вопрос, который задал Малахов, по-моему, главврачу института Склифосовского: «Чем мы можем вам помочь?», был прекрасный ответ: «Сидите все дома». Он говорит прямо им в глаза: «Сидите все дома, самоизолируйтесь. Это единственное, чем вы можете нам помочь».
К. Ларина
―
Ира, я думаю, что сейчас, под конец первой части, будет уместно сказать про воскресный день. Поскольку Пасха, и, наверное, впервые (не наверное, а точно впервые) за долгие-долгие годы все эти пасхальные богослужения будут проходить исключительно на удаленном режиме. То есть все храмы, я так понимаю, будут закрыты. Или нет, или я ошибаюсь?
И. Петровская
―
Я не так поняла. Значит, во-первых, сегодня, прямо через час после нашего эфира, в 13:00 сойдет благодатный огонь. Его немедленно доставят в аэропорт Бен-Гурион. И там уже будет стоять на парах, если можно так сказать, наш самолет, который заберет огонь и привезет его к нам на родину. Притом самолет (то есть не самолет, а тех, кто в нем находится) даже не выпустят за пределы летного поля, даже в здание аэропорта. Вот именно так: довезли, передали огонь, и он сюда прилетит. Дальше эту церемонию схождения... Или как - нисхождения?
К. Ларина
―
Схождения.
И. Петровская
―
... схождения благодатного огня покажут, как всегда, на НТВ. Там прямая трансляция. Потом этот огонь доставят в храм Христа Спасителя, где будет служба. Но без пасты, без обычного - ну, как обычно это бывает: я так предполагаю, без Владимира Владимировича с Дмитрием Анатольевичем. И, соответственно, прямые трансляции будут по всем каналам. Где-то я прочитала еще одну информацию, но пока не нашла ей подтверждения: что вроде как патриарх вообще будет проводить эту пасхальную службу в своей резиденции в Переделкино, в своей церкви. Но пока в том, что я смотрела сейчас, буквально недавно - сюжет на НТВ, как всё это будет организовано - всё-таки речь идет, мне кажется, о служении в храме Христа Спасителя. Хотя я не исключаю, что сам патриарх будет на удаленке. Потому что в церковь тоже приходят новые технологии. Вот так.
К. Ларина
―
Ну да, я свидетель, могу сказать, что здесь католическая Пасха была неделю назад, и тоже все службы во всех соборах были исключительно на удаленном режиме, без прихожан. То есть максимум, что было позволено в епархиях, в храмах - присутствовал, естественно, священник, который, собственно говоря, и вел праздничную литургию, и хор, состоящий из 2-3 человек, не больше. Или по связи, если речь идет о большом кафедральном соборе. Так что привыкают к новым реалиям. И по-моему, здесь я не слышала, чтобы в Европе были какие-то стрессы, связанные с Пасхой. Не было. Посмотрим, как это пройдет у нас. У нас небольшой перерыв. Вернемся через несколько минут.НОВОСТИ. РЕКЛАМА.
К. Ларина
―
Возвращаемся в программу «Человек из телевизора». Ксения Ларина и Ирина Петровская. О чем я хотела спросить Иру тоже как профессионала. Вот мы, привыкая к новым реалиям, сначала следили за тем, как телевизионщики, журналисты пробуют новые форматы уже в таком интернет-режиме. И то, что раньше входило в сферу наших интересов, что мы обсуждали и продолжаем обсуждать - новые выпуски уже известных YouTube каналов, YouTube блогеров, YouTube журналистов - сегодня ими стали все, абсолютно все. И мне стало даже как-то обидно. Потому что мне кажется, что ужасно размываются все телевизионные жанры, во имя которых, собственно, люди жизни живут и кладут. Сегодня все берут интервью друг у друга. Я уже не могу видеть эти дребезжащие картинки, когда люди друг с другом разговаривают везде и повсюду. Все пляшут и поют. Я про это говорила. Вот для тебя в этом нет какой-то, как мне кажется, даже девальвации телевизионного искусства?
И. Петровская
―
Телевизионное искусство, откровенно говоря, девальвировалось довольно давно.И.Петровская: Коронавирусом уже просто закормили
К. Ларина
―
Я имею в виду, в его лучших проявлениях.
И. Петровская
―
Я могу сказать, как это в ящике, и что особенно раздражает. По сути, всё это вылилось в то, что нам бесконечно рассказывают, как разные знаменитости (притом очень условные знаменитости - в редких случаях реальные знаменитости) проводят вот это время на карантине. И вот там какие-то блогерши, какие-то певички задирают ноги в шпагатах, показывают, как они там на шведской стенке с детьми... Ну вот какое-то такое.
К. Ларина
―
Они дорвались. Эта инстаграм-журналистика наконец-то получила свою славу.
И. Петровская
―
Это по поводу блогеров. А всё остальное - я так поняла, что если бы наши попсовые знаменитости не имели возможности всё время рассказывать, как они карантинят, то у них была бы ломка пострашнее, чем просто сидение дома. Потому что они привыкли, что они заполняют, наверное, как минимум половину эфира, а в праздничные дни - так и все 3/4, если не больше. И вот они теперь несут нам лабуду. Филипп Киркоров рассказывает, что это он призвал вирус, потому что накануне Нового года сказал: «Боженька, сделай так, чтобы я чаще бывал дома и общался со своими детьми». И вот вирус пришел. И вот такая дребедень - целый день. Это, правда, ужасно раздражает. Если они думают, что таким образом успокаивают народ, таким образом подают примеры, то мне кажется, что нормальному зрителю нужны нормальные разговоры. И не только о коронавирусе. Коронавирусом уже просто закормили. Он уже, извините, из ушей. Что ни включишь - всё коронавирус.
К. Ларина
―
Мне кажется, про что-то другое они говорить не могут. Мне кажется, что все эти условные киркоровы (скажем так, как торговая марка) - у них у всех просто какие-то ломки. Они не могут жить без народной любви. Им постоянно требуется подтверждение, что они по-прежнему нужны, они прекрасны. Они красятся, одеваются, надевают костюмы, меняют наряды, демонстрируют всё что угодно, готовы уже показать всё, что у них есть в доме. В этом, конечно, есть какой-то элемент психопатии - извини за выражение, другого слова я уже не подберу. В редких случаях это действительно желание чем-то поделиться, рассказать что-то интересное, поговорить о чем-то важном. В конце концов, что-то продемонстрировать. Я имею в виду именно результат какого-то своего надомного творчества. Это бывает, это случается. Тот же Андрей Бильжо, мы видим, регулярно проводит экскурсии по своей квартире. Ты видела?
И. Петровская
―
Видела.
К. Ларина
―
Я сама уже несколько раз включалась. У него просто дом-музей, уже готовый.
И. Петровская
―
На самом деле я вот что хотела сказать. Помимо того, что эти люди, которые бесконечно, особенно на Новый год (потом все зрители криком кричит: «Уберите, мы уже видеть их не можем по всем каналам, из всех утюгов!») - они действительно, реально думают, наверное, что они вот так важны во всех своих проявлениях. Но самое главное, когда всё началось, я подумала: ну вот, некоторое время мы проживем без них. Ни фига подобного - всё равно они везде. Но мне кажется, сегодня, пусть вот в таких удаленных форматах, важнее разговор о чем-то таком сущностном. Вот я смотрела разговор Наташи Синдеевой с Парфеновым на «Дожде». Разговор идет не о том, как Леня жарит шашлык у себя на участке. Хотя о еде там тоже есть разговор - его жена вообще гастрономический обозреватель.
К. Ларина
―
Гастрономический гений!
И. Петровская
―
Гений, да. Лена Чукалова - кстати, бывший телекритик по своей первой специальности. Так вот разговор идет о том, как в этой ситуации, наоборот, вернуться к себе. Не во внешних проявлениях, не то, что ты задираешь ноги, прыгаешь и бегаешь, а именно подумать, может быть, чем была твоя жизнь до этого, как ты можешь сейчас занять это время с пользой для себя. Я понимаю, что на самом деле это самый сложный путь. Самый сложный путь - конкретно к себе. И не каждый на это способен, не каждый даже просто этим займется. Вот я, например, про себя точно знаю, что таких глубин я, к сожалению, достичь, наверное, не смогу. Но я вижу при этом, что Леня Парфенов действительно, во-первых, излучает спокойствие.
К. Ларина
―
Психическое здоровье.
И. Петровская
―
Абсолютно, психическое здоровье. Он показывает исписанную кипу листов. Он в это время пишет то «Намедни - 2020-е годы», которое он в съемках и всем прочем не успевал дописать. Он находит источники для саморазвития, для какого-то самопостижения. И эти разговоры тем и важны. Так же, кстати, как и Наташа Синдеева, которая, тоже, сидя на удаленке, справившись со своей огромной проблемой, очень серьезной, при этом излучает какой-то нормальный оптимизм. Не тот пафосный идиотический оптимизм, который нам демонстрировали на сцене Большого театра некоторые ведущие, а нормальное человеческое спокойствие.
К. Ларина
―
Я хочу поддержать и добавить к этому списку Матвея Ганапольского, который, скажу честно, для многих вас откроется совсем с другой стороны. Он здесь выступает в своем ежедневном стриме, который он проводит в фейсбуке. Могу сказать, что ежедневно после работы он приходит к вам (в смысле, приходит домой) и устраивает совершенно замечательные вечера, такие посиделки. По-моему, в 10:00 вечера по Москве, если я не путаю - если что, потом поправим. Но по поводу интонации - вот как здесь важно. Во-первых, у него замечательные гости, с которыми он обсуждает, как проходят эти дни в разных странах мира. Во-вторых, уже появились гости, с которыми можно говорить не только о коронавирусе и не только о тех проблемах, которые возникают сегодня. Вот на этой неделе у него был совершенно замечательный Юрий Мамин, режиссер, которого вы знаете, автор «Окна в Париж», который уже уехал в Америку, наверное, год назад. К сожалению, уехал из России, но при этом остается абсолютно самодостаточным большим человеком, невероятно интересным, эрудитом, невероятно образованным, остроумным. Он очень много интересного рассказывал и про тот период, когда он снимал кино, и про тот период, когда ему запретили снимать кино. Рассказал о своих мечтах. Рассказал о том, какой он сейчас у себя на YouTube канале делает выпуск программы, которая называется «Дом культуры». Вот и разговор. Матвей вспомнил (что называется, ручки-то помнят) время «Бомонда», когда у него были совершенно шикарные звездные интервью в нашем эфире. Он и сейчас следит за этим в прямом эфире. Он следит за тем, как люди пишут, отвечает на вопросы. Это невероятно интересно. И повторю, что важно - Матвеем выбрана абсолютно точная интонация. Он не перешучивает, не пугает, не политиканствует. Но при этом абсолютно человеческий, живой разговор. Я просто хочу всех пригласить на эти эфиры.И.Петровская: Кашпировский сейчас будет также на удаленке лечить всех остальных людей
И. Петровская
―
И тогда уж еще, в добавление к этому, тоже такой именно разговор по существу о том, что сейчас происходит, как это время, возможно, будет описано художниками слова, как это всё вообще аукнется стране, появятся ли в стране какие-то иные, настоящие лидеры. Вот этот разговор с Димой Быковым, который был и на «Дожде» (вела его Александра Яковлева, ведущая), и у Ольги Романовой на канале «МРР» - было поменьше, примерно 20-минутное интервью. Во-первых, тоже интонация, во-вторых, глубокий и важный разговор. Потому что мы все сегодня задаем вопрос, что будет и чем сердце успокоится (и успокоится ли).
И вообще проблема нашего ящика - я поняла, что какая-то перевернутость мира. Нет так называемых духовных авторитетов. Это же не значит, что их нет в стране. Они есть в стране. Только ящик привык всегда обращаться в первую очередь к вот этому верхнему слою, самому такому популярному. Поэтому бесконечно, в общем-то, одни и те же люди, которые ни на одну секунду в большинстве своем не являются лидерами и авторитетами.
К. Ларина
―
Но они не сомневаются в том, что они как раз являются - что они-то и являются настоящими духовными авторитетами.
И. Петровская
―
Они лидеры сборов, как ни странно.
К. Ларина
―
Их просто распирает от этой духовности. Посмотри на них! Моральные ориентиры и нравственные маяки.
И. Петровская
―
От того, что народ ломится (по крайней мере, ломился) на их концерты, от того, что всякие их выступления собирали большие рейтинги, они от этого не стали духовными авторитетами. И сегодня это особенно обнажилось. Когда на них нет золотых перьев и всего вот этого антуража, всё становится понятно - что, в общем, голенькие. Вот стою я перед вами, словно голенький. А люди, которые могут разговаривать именно с позиции своих знаний, может быть, предвидения, да и вообще просто потому, что другой уровень глубины - вот они для ящика давно не существовали. И поэтому сейчас их там тоже нет и быть не может.
К. Ларина
―
Я тогда добавлю еще одного человека. Для меня это было прямо открытие. Вот что коронавирус животворящий, карантин что делает! Это Максим Леонидов, которого давно уже не было ни в каком ящике. Он редко появляется. А здесь у него тоже есть свои стримы. Он устраивает такие домашние концерты. Он замечательный музыкант и замечательный собеседник. И у него совершенно потрясающий вкус. С ним так приятно провести вечер! Я не знаю, как часто бывают эти вечера. Я попала на два и уже чувствую себя членом его семьи. Просто случайно включаешь... Вот ты сама знаешь, как это бывает: не можешь оторваться. Человек берет тебя в плен своим обаянием, своим доверием. Ты видела его, да?
И. Петровская
―
Видела 1 раз.
К. Ларина
―
Скажи, хороший?
И. Петровская
―
Опять же, интонация. Раз уж мы так элегантно перешли к музыке, Первый канал, по-моему, еще на прошлой, или на этой неделе (уже всё перепуталось) запустил линейку таких - не знаю, как произнести по-английски - смысл, что это розетка, выдернутая из печи. Unplugged - что-то такое.
К. Ларина
―
Откуда выдернутая розетка?!
И. Петровская
―
Фу, господи, из сети.
К. Ларина
―
Я думала, из печени.
И. Петровская
―
В общем, короче, как бы без сети. Вот мы выходим и смотрим. Я, например, тут нарвалась на такой прекраснейшей домашний концерт - видимо, это какая-то своя студия.
К. Ларина
―
Ты имеешь в виду, акустика?
И. Петровская
―
Да, вот эти акустические концерты. Маргулис с группой. Они пели вот это всё наше, дорогое нашему сердцу, всякое старенькое. Наверное, и новенькое, но я в основном западала на это старенькое.
К. Ларина
―
Это где, в каком телевизоре?
И. Петровская
―
На Первом канале. Первый канал запустил (по-моему, с этой недели, но могу ошибаться - может быть, с прошлой пятницы) вот эту линейку. За «Вечерним Ургантом». И там музыканты вот этого поколения - и Гарик Сукачев, и Маргулис, и Диана Арбенина (или была, или будет - не буду врать, потому что видела именно Маргулиса). Это тоже очень хорошая идея. Во-первых, это удаленка, и люди, 5 человек, которые там играют, ничем (никем, по крайней мере) не рискуют. Не вливаются в толпы, их не обслуживают толпы техников. Как ни печально, но это, например, произошло на «Голосе.Дети» - этот дополнительный этап, который шел в прямом эфире, потому что там должно быть зрительское голосование. На этом дополнительном этапе из 9 детей, которые не прошли в финал, отбирают еще 3-х, которые пройдут. И вот, значит, соответственно, сообщили, что всё будет продезинфицировано, будет бесконечная обработка всякими антисептическими средствами всего, что возможно. Без зрителей, весь персонал в масках и перчатках - за исключением, естественно, детей и всех, кто на сцене. И вот, честно сказать, я понимаю, что это дорогой проект, дорогущий. Он шел в развитии.
К. Ларина
―
Его очень трудно вот так просто спустить, выкинуть.
И. Петровская
―
Да, на завершающей стадии. Я также понимаю, что прервать сейчас - это значит, что зрители уже забудут, за кого они голосовали и так далее. И всё равно, как с концертом - во мне как-то бесконечно ворочается эта мысль: а так ли уж важно сегодня дойти до финала в «Голосе.Дети»?
К. Ларина
―
Они прямо приезжают в студию, эти дети несчастные?
И. Петровская
―
Не в студию. У них там павильон.
К. Ларина
―
Неважно, значит, они должны приехать с родителями.
И. Петровская
―
Конечно. Все дети приезжают. Жюри сидит.
К. Ларина
―
А опыт Большого театра их ничему не научил, не испугал? После того, что случилось после концерта в Большом театре с сотрудниками?
И. Петровская
―
Я тебе рассказываю, как это сейчас, в данный момент (в частности, вчера на ночь глядя) происходило. Дальше, естественно, будет полуфинал, финал - на выбывание или как там у них. Я уже давно, честно сказать, за этим не очень слежу. После всего этого предыдущего скандала у меня как-то несколько поубавилось энтузиазма. Детей, безусловно, жалко. Но на самом деле ничего особенно трагического в том, что, скажем, они перенесут финал на позднее время или вообще наградят всех, кто вышел хотя бы в этот последний шорт-лист, я не вижу - ничего такого, что заставляло бы всё-таки проводить это в прямом эфире, вживую. И всё равно, как бы ни говорили о сокращении персонала, того-сего, дезинфекции каждые 3 часа, я всё равно понимаю, что это очень опасная затея.
К. Ларина
―
Значит, друзья мои, я, конечно, понимаю, что мы опять много чего не успели, и предлагаю тогда наши главные долги... Заодно досмотрим до конца «Зулейху» на следующей неделе и уже тогда спокойно ее обсудим. Наверное, и «Грузин» мы тоже обсудим отдельно. Я надеюсь, что на следующей неделе будет 2-я часть. Леонид выставит ее на всеобщее обозрение. Да, Ира?
И. Петровская
―
Я не знаю, будет ли на следующей неделе 2-я часть. Про «Зулейху» скажу сейчас только одно. Да, мы будем ее досматривать, и обязательно зайдите на сайт «Новой газеты» - там очень важный материал про «Зулейху». В основном про то, что происходит вокруг, как к этому отнеслись разные, что называется, слои.
К. Ларина
―
Просто в конце мы всё-таки должны вспомнить тех, кого мы потеряли на этой неделе. Один человек имеет прямое отношение к телевидению. Человек этот ушел от коронавируса. Не вытащили его, не смогли вытащить. Он человек в возрасте, пожилой. Попал в больницу именно с этим диагнозом и ушел из жизни. Это Александр Радов, известный телепродюсер, телережиссер, которого наша публика, конечно же, знает. Ну, за кадром - он не является, что называется, попсовой, медийной фигурой. Не являлся. «Больше, чем любовь» - один из самых популярных циклов на «Культуре», который он делал. Просто хотелось вспомнить его добрым словом. Ира знает его больше. Мы часто встречались на всяких...
И. Петровская
―
Да, я его знаю очень много лет. Очень надеялась, что он выкарабкается. Он вышел из реанимации, с вирусом вроде бы справился, но последствия вируса оказались несовместимыми с жизнью. И огромные мои соболезнования его жене Ире Васильевой. Они были не только любящей парой, но и уже бесконечно давними творческими партнерами. Ужасное горе!
К. Ларина
―
И еще один невероятный уход - это актриса Евгения Уралова. Произносишь это имя, и первая ассоциация, которая возникает - конечно же, «Июльский дождь». Фильм, в котором она сыграла лучшую свою роль в кино уж точно, безусловно. Хотя я очень хорошо ее помню как театральный актрису. Я ее видела в театре Ермоловой, где она долгие годы работала. Еще она была замечательным педагогом в ГИТИСе. У меня не преподавала, но я знала по отзывам: ребята ее обожали. Интеллигентная, умная, остроумная, острая женщина. Одна из муз Юрия Визбора.
И. Петровская
―
Да, я тоже знала Женю очень давно. Именно в этом качестве - как она говорила, как одну из мачех моей подруги Тани Визбор. Я видела ее в театре. Она играла Мэри Поппинс - совершенно замечательно. Конечно, «Июльский дождь». И мои соболезнования дочке Ане, внукам и Татьяне Визбор. Потому что, правда, она вдохновила Юрия Иосифовича на целый период очень активного творческого подъема. И песня, посвященная ей, тоже останется в памяти вместе с Женей.
К. Ларина
―
Вот как раз песней, которая посвящена Евгении Ураловой, песней Юрия Визбора мы и завершим нашу сегодняшнюю программу с призывом к вам, дорогие друзья: не грустить, не унывать, держаться, терпеть и верить в то, что всё будет хорошо. Говорю банальные вещи, но мне тоже как-то хочется, чтобы люди не грустили. Потому что настроение, конечно, грустное. Ирочка, обнимаю тебя!
И. Петровская
―
Обнимаю!
К. Ларина
―
Пока!