Человек из телевизора - 2019-06-15
15.06.2019
Л. Гулько
―
11 часов 5 минут. «Человеки из телевизора» Ирина Петровская и Лев Гулько. Доброе утро!
И. Петровская
―
Доброе!
Л. Гулько
―
Давайте знаете что сделаем, с вашего позволения: я попрошу вас озвучить те темы, которые вы попробуете затронуть вместе со мной.
И. Петровская
―
Да, это наша традиция. Обычно Ксения Ларина открывает свою страничку в Фейсбуке и, соответственно, там мы ставим метки и определяем повестку дня - то, что мы видели, и то, что, возможно, успеем отсудить. И некие наводки нашим зрителям на то, что им было бы интересно. Конечно, главная тема всей прошедшей недели - это вначале задержание, а потом освобождение Ивана Голунова и акция солидарности, к которой присоединились, к огромному изумлению большинства наблюдателей, государственные каналы и главные их пропагандисты. Об этом мы можем подробно поговорить. Дальше - День России: как его праздновали тоже на разных каналах. И разгон марша, вначале планировавшегося в поддержку Ивана Голунова, а потом просто против полицейского произвола. Дальше - спецэфир «Дождя», телемарафон в День России, постоянная трансляция с улиц, по которым шли протестующие, и страшные, жуткие кадры разгона. Дальше первый эфир, первое интервью Ивана Голунова в программе «Осторожно, Собчак». Кстати, кто не видел: во-первых, у нас на сайте «Эха» вывешен этот эфир, во-вторых, можно погуглить и вам это тут же откроется. 2 с лишним часа Собчак разговаривала с Иваном Голуновым. Ну и тоже «Осторожно, Собчак» - интервью с Константином Богомоловым, который недавно был назначен руководителем Театра на Малой Бронной. Тоже в программе «Собчак живьём». «Ещёнепознер» - Николай Солодников с Андреем Васильевым, бывшим главным редактором, гендиректором «Коммерсанта». Ну и другие эфиры, которые мы всё время никак не успеваем обсудить. Прямой эфир «Парфенона», который длился, по-моему, 1 час 19 минут, где Леонид Парфёнов действительно в прямом эфире отвечал на вопросы и высказывался по разным темам. В том числе сказал о том, какая перспектива у проекта «Намедни», который сейчас закончился 1951-м годом. Дальше прекрасная история - точнее, ужасная. Мы редко вторгается в утреннее вещание. В пятницу Елена Малышева в своей программе «Жить здОрово» (или здорОво) поразила общественность сюжетом «Откуда берутся кретины».
Л. Гулько
―
Всё взорвалось после этого.
И. Петровская
―
Потому что, в общем, да, это сильно. Компания, которая проводила проверку подсчёта голосов на «Голос.Дети», наконец опубликовала полные итоги своего расследования, подтвердившие накрутку голосов в пользу одного из участников. Мы даже знаем участника. Ну, вот так примерно. Хабенский на «Кинотавре» (он председатель жюри), который высказался в защиту Голунова, правда, не называя его по имени. Но неважно, все поняли. И самое главное, что там была соответствующая реакция зала. И канал «Культура», который показал это (естественно, в записи), ничего не вырезал. У меня будут ещё несколько анонсов, в том числе один очень важный. Но это я скажу чуть позже.
Л. Гулько
―
Хорошо. Тогда, собственно, давайте начинать, поскольку у нас такой красной нитью проходит Иван Голунов и послевкусие всего этого события, назовём это так.
И.Петровская: Многие могли посчитать, что это начало, вот уже подул ветерок свободы на основных каналах
И. Петровская
―
Самое потрясающее, конечно: мы в прошлую субботу в эфире с Ксенией Лариной выразили очень робкую надежду на то, что не случится самого страшного, что Ивана не отправят в следственный изолятор, за решетку. Надежда была крайне робкая. Но, слава Богу, действительно, в субботу суд отправил его под домашний арест, и в тот момент это, конечно, было воспринято как, в общем, своего рода победа общественного мнения, победа солидарного цеха, который действительно как никогда вступился за своего коллегу, за Ивана Голунова. Удивительным было, как я уже сказала, присоединение к этому полку или, не знаю, сонму защитников Ивана Голунова людей с Первого, Второго каналов и с НТВ.
Л. Гулько
―
Но через какое-то время.
И. Петровская
―
Об этом и речь. И многие - или немногие, но есть такие легковерные зрители, которые подумали, что вот, наконец, это та последняя капля, которая даже людей, работающих на государственном телевидении, заставила включится и уже своими способами, с гораздо большей мощностью своего ресурса добиваться справедливости, добиваться освобождения Ивана. Но тут достаточно просто вспомнить хронологию событий. Кто сразу вступился и забил тревогу? Конечно, телеканал «Дождь», который в пятницу просто устроил спецэфир и все дни подробнейшим образом информировал о происходящем, демонстрировал ролики, которые записывали деятели культуры, литературы, киношники, артисты, журналисты в поддержку Ивана Голунова. Дальше мы можем просто проследить, как разворачивалась в эту сторону машина государственного телевидения. В субботу, когда состоялся суд, вообще был самый такой драматичный день, когда Ивану стало плохо, когда его отвезли в больницу, потом снова вернули в суд, и все ждали, какая, наконец, будет избрана мера пресечения. Вечером на Первом канале вышел довольно нейтральный сюжет о том, что произошло. Хотя мы знаем, что в пятницу были первые пикеты, и это был более чем информационный повод. Потом, к концу пятницы, у Петровки, 38 вообще выстроилась очередь желающих встать в этот пикет. Как «винтили» первых пикетчиков - наших коллег Виктора Шендеровича, Илью Азара, Анну Наринскую, Викторию Ивлеву. В общем, была такая страшная история и казалось, что закончится всё очень плохо. Потом вышел вот этот печально знаменитый сюжет на «России-24» в «Вестях: дежурная часть», где нам рассказали официальную версию. Некий представитель правоохранительных органов как о совершённом деле рассказывал о том, что Иван Голунов занимался перевозкой и сбытом наркотиков, его давно заподозрили, вели, он был в разработке - в общем, ту ложь, которую к тому моменту уже разоблачили. В частности, о нахождении у него дома чуть ли не лаборатории. Всё равно это повторяли. Потом, правда, стали говорить, что они случайно взяли часть фотографий не оттуда. Потом их спецкор (или как он называется?) Эдуард Петров, которого тоже называют «расследователем», взял интервью у Ивана Голунова, который как раз был в суде, и всё время задавал вопрос: «Вы добровольно даёте нам интервью?». Человек, который стоит в наручниках, наверное, должен сказать, что не добровольно. Наверное, добровольно. В общем, этот сюжет все разобрали по косточкам, и он, конечно, был в высшей степени, не побоюсь этого слова, подлым. Потом в воскресенье высказался Дмитрий Киселёв, который назвал Голунова вообще кое-каким журналистом, мелкой сошкой, даже в десятку лучших расследователей он не входит, и вообще со свободой слова у нас всё очень хорошо, а это всё не имеет никакого отношения к попытке исключить Ивана из рядов действующих расследователей. И вдруг в понедельник (Иван уже под домашним арестом) начали высказываться и Шейнин, и Кузичев, и Стриженова, и Скабеева, и Попов, и Норкин, называя Ивана своим коллегой и требуя исключительного торжества справедливости. Ну и понятно, что когда, наконец, пришло известие о том, что все обвинения с него сняты (вернее, там прекрасная формулировка «из-за недоказанности вины» - то есть, вина как бы, может быть, и есть, но она недоказана), все сообщили об этом торжестве справедливости. Может быть, многие могли посчитать, что вот, это начало, вот теперь уже подул ветерок свободы и гласности на основных каналах. Но на следующий день наступил День России, а параллельно люди вышли на это шествие - совершенно мирное. Да, несанкционированное - его не разрешили власти - но мы прекрасно знаем, что Конституции это не противоречит. Они не выкрикивали никаких антиконституционных лозунгов. Они просто шли по маршруту, который был известен заранее. В какой-то момент их остановили. Дальше все знают: началось такое жестокое «винтилово», как это теперь называется. Ни одного сюжета мы не увидели. Ни одного. Даже Екатерина Андреева, которая накануне начала программу «Время» с этого сюжета: Иван освобождён, ура, справедливость восторжествовала - огромный сюжет, голос звенит - ни одного слова не сказала о том, что происходило в этот день, когда народ якобы просто гулял и радовался жизни. Народные гуляния, спортивные состязания - и ни одного слова про то, что параллельно происходило практически на тех же самых улицах. Поэтому как-то сразу стало понятно, что новая гласность как-то не задаётся.
Л. Гулько
―
Мне кажется, это было понятно всегда. Нет? Особо никто и не надеялся.
И. Петровская
―
Естественно, старожилы представляют себе механизм, как это происходит. И даже если предположить, что все эти люди испытывали симпатию или сочувствие к человеку, вряд ли можно предположить, что в этих главных эфирах они бы самостоятельно устроили такую акцию солидарности.
Л. Гулько
―
Я могу вам рассказать свои впечатления, поскольку я к тому же ещё и обозреватель прессы. По-моему, это было в четверг, когда уже было понятно, что всё так немножко разворачивается. В минувший четверг.
И. Петровская
―
В минувший уже развернулось. Его уже отпустили.
Л. Гулько
―
Или в среду, я сейчас не помню. Его ещё не отпустили. За день до.
И. Петровская
―
Его отпустили во вторник.
Л. Гулько
―
За день в «Комсомольской правде» был целый разворот про Ивана Голунова, про то, как некрасиво, неправильно, непрофессионально проведено следствие. Причём авторы «Комсомолки» беседовали с бывшими следаками, старыми, которые ещё давно работали. Они указывали на эти нестыковки и говорили: «Они совсем обалдели». В общем, если раньше в газете «Правда», помните, печаталось: этот человек такой-то или такой-то, хороший или плохой, то было понятно, что дальше с этим человеком что-то последует.
И. Петровская
―
Да, это было как приговор.
Л. Гулько
―
И вот «Комсомолка» написала, что Иван Голунов, грубо говоря, ни в чём не виноват, следствие проведено гадко, неправильно, они все такие-сякие. И, по крайней мере, мне стало ясно, что дальше последует то, что последовало.
И. Петровская
―
Да, такие сигналы улавливаются. А в тот момент, когда уже стало известно (это произошло к вечеру), что он освобождён, скажем, в ток-шоу «Время покажет» Шейнин как раз всё время пытался повернуть в ту сторону, что наконец-то состоялся полноценный диалог общества и власти, власть проявила себя исключительно мудро и не пошла на уступки (Боже упаси!), а именно прислушалась к голосу общественности. Следствие на этот раз было исключительно прозрачным, поэтому удалось вот так, в короткие сроки, исправить такую вопиющую несправедливость по отношению к Ивану Голунову. Но я думаю, что эту тему они, в общем, или закрыли, или, опять же, потом каким-то образом трансформируют её не знаю во что. Да, конечно, Леонид Парфёнов в «Парфеноне» вышел в футболке «Свободу Ивану Голунову!». И сам Иван появился вчера, как я уже сказала, в программе «Осторожно, Собчак». 2 с лишним часа Собчак разговаривала с ним в этой самой квартире, которую пытались представить как подпольную лабораторию. Он подробнейшим образом рассказывал, как вообще проходил тот день, как его взяли, при каких обстоятельствах пакетик мог попасть ему в рюкзак - пакетик понятно с чем. Показывал свои шкафы, свою очень маленькую, прямо скажем, скромную квартиру.
И.Петровская: Вряд ли можно предположить, что в главных эфирах они бы самостоятельно устроили акцию солидарности
Л. Гулько
―
Это съёмная квартира?
И. Петровская
―
Не знаю.
Л. Гулько
―
Я где-то читал.
И. Петровская
―
Ну, это не имеет значения. Он там живёт. Показывал, где была обнаружена ещё порция наркотиков - причём, очень быстро. Люди, которые проводили обыск, как-то знали конкретно, куда идти. В общем, 2 с лишним часа. Стало более-менее понятно. По крайней мере, мы увидели самого Ивана Голунова. Слава Богу, он жив и, наверное, сейчас более-менее относительно здоров. Хотя и не скрывает, что, конечно, он пережил колоссальный стресс. Вначале стресс от всего этого кошмара: задержание, удар кулаком в лицо, волочение по асфальту, унизительный досмотр. Это же всё страшно себе представить. И, можно сказать, что он счастливый, но всё равно стресс, когда он понял, какая поддержка. Кстати, он сказал, что, поскольку он не знал ничего, что происходит снаружи, некоторые его конвойные или какие-то служащие этого полицейского участка всё-таки давали ему понять, что тут организована беспрецедентная его поддержка. Соответственно, Иван был потрясён. Ну и, конечно, канал «Дождь» сразу устроил спецэфир и постоянно возвращался к этой теме. То есть она была главной в сам День России - в день этого марша. Они, конечно, работали там, показывали. Было сразу несколько картинок: они разделили экран, как они умеют это делать, и показывали эти страшные сцены задержания совершенно ни в чём неповинных людей, в том числе абсолютно случайных, которые шли, гуляли. Кто-то вышел, пообедав, и стоял курил на улице - его тоже хватали. Потом мы видели, конечно, ещё и чудовищные фотографии, как волокут пожилых женщин. Они молодцы. Дальше они ещё вечером устроили такой концерт с участием разных музыкантов. На этот раз с каким-то огромным воодушевлением играла группа «Машина времени», Андрей Макаревич. Народ разного возраста пел те самые хиты, которые в своё время так же пели мы - в том числе «Вот новый поворот». Как-то это было очень духоподъёмно. Вообще молодцы «Дождь» - отработали всю эту ситуацию просто на отлично, как положено. Пусть даже иногда там были какие-то технические срывы во время трансляции. Но это был прямой эфир и это была бесконечная работа на событии. Событии, которое федералы, к сожалению, не заметили.
Л. Гулько
―
А не было на «Дожде» вот этой истории перед шествием о том, что велась дискуссия «выходить - не выходить»? Кто-то просил не выходить...
И. Петровская
―
Была, конечно.
Л. Гулько
―
Потому что это всё до сих пор идёт.
И. Петровская
―
Конечно. На «Дожде» были пришедшие после участия в этом митинге руководители «Медузы» - Галина Тимченко и Иван Колпаков. И, конечно, эта тема постоянно поднималась и обсуждалась.
Л. Гулько
―
И какие там выводы?
И. Петровская
―
Да нет тут никаких особых выводов. Ну как: люди объясняли свою позицию, кто-то говорил какую-то другую точку зрения. Нормально. На самом деле это всё дискуссионные вопросы. Конечно, для них было главным, как они говорили, вытащить своего парня. Другой вопрос, как потом это протестное настроение частично было смикшеровано вот этими заявлениями и призывами всё-таки не выходить на эту акцию.
Л. Гулько
―
Завтра, кстати, состоится следующая, если не ошибаюсь - 16-го числа.
И. Петровская
―
Ну да, согласованная.
Л. Гулько
―
Поэтому тоже надо будет посмотреть. Тем не менее, День России.
И. Петровская
―
День России, я говорю, только в этом контексте. Все новости, как всегда, полны известиями о том, что в одном регионе так гуляют, в другом - так. Кто-то устраивает какие-то национальные состязания по каким-то своим видам спорта. Кто-то участвует в реконструкциях и переодевается в форму солдат 1812 года, 1941 года. Как всегда, много кино. На Первом канале показали вот этот «Крымский мост: с любовью» - как он там назывался? То, что сделали Тигран Кеосаян и Марго Симонян. Такая добрая комедия. Но смотреть это всё было мучительно и невозможно - это я про себя скажу, потому что, конечно, я была в этот момент прикована к компьютеру, где смотрела на мониторе, как это освещает «Дождь». Обязательно должна также отметить «Настоящее время» и нашего Тимура Олевского, который тоже там работал, постоянно в гуще. Прилетел сюда. «Новая газета», между прочим, вела свою онлайн-трансляцию. Сейчас много возможностей и способов. Даже смешно, когда люди считают, что если они не будут о чём-то говорить (как в новостях на этих федеральных каналах), то как будто этого и не было. Ну как же: и желающие, и интересующиеся, и волнующиеся всегда найдут для себя какой-нибудь источник, который им всё это покажет и расскажет.
Л. Гулько
―
Сейчас посмотрим, что нам пишут. «Репетиция перед большой бурей. Напоминает начало 90-х», - пишут нам из Краснодарского края.
И. Петровская
―
Да нет, пожалуй. Правильно же Дмитрий Муратов говорит, почему нет такой аналогии. Потому что в то время, в начале 90-х, большинство, как мы всё-таки предполагаем, народа было настроенаона перемены, хотело их, уже потом, в 1992, избирало себе президента России, с чем, собственно, и связан этот праздник и принятие этой Декларации о суверенитете Российской Федерации. Сейчас, к сожалению, нет такого единства, например, народа и средств массовой информации. И СМИ в то время не были так разрознены. Всё-таки все примерно понимали, к какой цели движутся. Поэтому я боюсь, что здесь эта аналогия не работает.
Л. Гулько
―
И ещё одна эсэмэска: «Остановитесь, сколько можно? Заездили тему!», - пишет Влад.
И.Петровская: Елене Якович удалось найти две неизвестные плёнки с похорон Ахматовой. Одна снималась КГБ
И. Петровская
―
Ну всё уже, мы остановились. Потому что пока эта тема, в общем, таким образом разрешилась. Хотя вот сейчас я в Фейсбуке, перед тем, как идти на эфир, читаю сообщение, которое разместил Андрей Лошак - тоже знаменитый журналист, совершенно замечательный. Пишет, что ехал в такси. Машину остановили, обшарили всё с фонарем, проверяли у него пачку сигарет и сказали, что идёт операция «Мак» - тоже антинаркотическая. Мы можем себе прекрасно представить - вот я представила себя на этом месте: еду за рулём, меня остановили. Как ты можешь потом быть уверенным, особенно после такой истории, что тебе чего-то там не подкинули? Всё равно продолжается то же самое. Да, конечно, бороться с наркотиками необходимо - но не такими вот способами, исключительно какими-то подставными. Здесь в данном случае, Андрею, слава Богу, ничего не предложили. Но доверия абсолютно никакого нет - и не было, собственно.
Л. Гулько
―
Конечно. Мы уходим на новости, потом возвращаемся и продолжаем разговор.НОВОСТИ. РЕКЛАМА.
Л. Гулько
―
Мы продолжаем наш разговор. Ирина Петровская, Лев Гулько. Мне жалко, что Нюта Федермессер не будет участвовать.
И. Петровская
―
Ну, не будем сейчас на эту тему. Дело в том, что она делает такое важнейшее дело само по себе, что жалко было бы, если бы она отвлекалась на какие-то другие проблемы. Я считаю, что она в этом смысле абсолютно великий человек. Беспредельно её уважаю. Значит, если можно, Лёва, я хочу сделать анонс, потому что потом мы, как всегда, будем не успевать и будет обидно, если мы не сориентируем наших слушателей и зрителей. Значит, смотрите: в следующую пятницу, 21 июня, в 0.25 на Первом канале. Напоминаю еще раз: с пятницы на субботу в 0.25 на Первом канале такая линейка, где часто показывают хорошее документальное кино. Так вот, новый фильм Елены Якович. Все её знают, мы бесконечно говорим о её работах. Последняя была посвящена Александру Галичу - её последний фильм перед Ахматовой, потому что теперь уже Ахматова. Значит, фильм «Анна Ахматова: вечное присутствие», приуроченный к 130-летию Ахматовой, которое 23 июня. Чем он особенно заменателен? Елене Якович там удалось найти две неизвестные плёнки с похорон Анны Андреевны Ахматовой. При этом одна снималась любителем для памяти, а вторая - спецсъёмка, оперативная съёмка КГБ для того, чтобы зафиксировать, кто там был. В частности, там крупные планы Надежды Мандельштам, Льва Гумилёва, Иосифа Бродского, Арсения Тарковского. Что-то невообразимое. Предположить, что ещё остались какие-то такие невиданные прежде съёмки, просто невозможно. И сама Лена была дико поражена, когда после фильма о Галиче ей пришло известие, что есть ещё и такие плёнки. Плюс там участвует Анна Каминская - это внучка Николая Пунина. Но её считала внучкой и сама Анна Андреевна. Она впервые рассказывает о совместной жизни с Ахматовой. Плюс в фильме участвуют Алла Демидова, Людмила Улицкая. Фрагменты спектакля «Гоголь-центра» «Ахматова. Поэма без героя» - режиссёры там Алла Демидова и Кирилл Серебренников. В общем, не пропустите! Живой голос Ахматовой. Также прежде ещё не публиковавшиеся кадры, где Иосиф Бродский читает Ахматову и сама Ахматова читает себя. Большинство работ Лены Якович становятся таким культурным событием. Часть их была показана на канале «Культура», но вот уже, наверное, третий фильм показывают на Первом канале, что, на мой взгляд, очень важно. Пусть ночью, но это адресная аудитория, которой важно и ценно это кино и которая любят поэзию Ахматовой и стиль самой Елены Якович, когда она рассказывает о таких наших выдающихся деятелях культуры. Так что, пожалуйста, не пропустите. И ещё - уже на этой неделе, завтра, в воскресенье (правда, очень поздно, в 1:30) - не первый показ, но всё равно это производит огромное впечатление: третий фильм трилогии «Русский крест», который давным-давно снял Сергей Мирошниченко о Георгии Жжёнове. И вот в третьем фильме Георгий Жжёнов в доме Виктора Астафьева встречается с Виктором Астафьевым, и они там разговаривают об истории, о репрессиях. Потому что это фильм о жутком пути, который пришлось пройти самому Георгию Жжёнову. Там ещё есть диалог Георгия Жжёнова с тогда еще живым генералом, губернатором Красноярского края Александром Лебедем. Не пропустите, посмотрите. Также завтра на канале «Культура» церемония закрытия фестиваля «Кинотавр» в Сочи. Это в 22:30. Тоже смотрите, тоже будет интересно. Тем более, что мы наконец узнаем, какие же фильмы там вышли в победители.
Л. Гулько
―
Я тогда тоже продолжу одним из анонсов. 22 июня в 10:15 на Первом канале премьера документального фильма «Чернобыль: как это было». Вдогонку к фильму HВO.
И. Петровская
―
Да, сейчас уже начались. Я всё время ждала, когда начнутся какие-то обсуждения этого. Я тоже видела этот анонс. Но мне кажется, контекст, который они сейчас пытаются выстроить, и вообще тема - что ничего подобного, американцы далеко не первые сняли про Чернобыль, что сериал НВО, который недавно закончился, не такая информационная бомба, как многие пытаются представить, что там, наоборот... Как сейчас, по-моему, коммунисты выступают, чтобы его чуть ли не запретить к показу на территории России, потому что считают, что это страшный поклёп на нашу историю и на роль партии в преодолении последствий этой страшной аварии. Вот, мне кажется, какая-то подобная компания должна сейчас начаться: что это всё не так, как представили нам иностранцы. Что иностранцы занимаются тем, чем занимались и раньше - русофобией; что этот фильм, сериал «Чернобыль», как раз пропитан вот этой русофобией - что ни одной секунды не соответствует реальности и действительности. Наоборот, в этом фильме показана и страшная, дикая правда о том, как это пытались скрыть, как туда бросали неподготовленных людей. Но в то же время главная тема - это действительно восхищение подвигом людей, которые часто добровольно шли на этот смертельный риск, зная, что после этого они долго не проживут.
И.Петровская: Наверное, кто-то подсказал Николаю, что просто сидеть, разговаривать - это скучно. Ну не Познер же!
Л. Гулько
―
Тем более будет интересно посмотреть, мне кажется.
И. Петровская
―
Посмотрим, конечно. Хотя на самом деле на эту тему действительно снималось много документального кино. Просто в какой-то момент эта тема совсем ушла. Даже в этом году, когда в очередной раз в апреле была очередная - сколько там? 33 года... Её никто особо и сейчас не замечал, и давно не замечали. То есть, это та тема, которая, конечно же, всё равно волновала, но была как-то утоплена. Как у нас часто самые страшные события куда-то утапливают, и вроде как всё: не говорим - и всё прошло.
Л. Гулько
―
У меня к вам ещё один вопрос, а потом мы перейдём к интервью с Константином Богомоловым, если позволите. Это «Большая игра» в студии Первого канала. Если вы что-то скажете про это шоу. Потому что, я смотрю, в «Независимой газете» Пётр Твердов пишет об этом как о таком, может быть, своеобразном не крике политическом, а беседе. ««Большая игра» может стать уникальной площадкой российско-американского общения». Несмотря на всю её направленность.
И. Петровская
―
Можно я честно скажу? Я начинала смотреть, когда она только появилась. Это же 1-й сезон, когда она выходит в эфир? Там ведущий Вячеслав Никонов.
Л. Гулько
―
Соведущий, с девушкой.
И. Петровская
―
Да, а с той стороны, по-моему, Дмитрий Саймс. И разные эксперты. Я должна сказать, что да, может быть, там нет каких-то таких воплей, криков, ударов по голове, оскорблений в адрес друг друга. Но это нестерпимо скучно, просто нестерпимо! Как-то всё антителевизионно. Особенно в это время. Это время абсолютно неподходящее. Часто они, если из-за чего-то задерживаются, выходят чуть ли не за полночь. Я, честно сказать, не нахожу в себе силы вникать в подробности российско-американских отношений, что называется, об эту пору. Не знаю, я ещё не видел этого материала - дайте мне, я потом прочитаю - но как-то я не уверена, что это огромное... Ладно бы, если бы это ещё было, например, раз в неделю. Мы помним, там, «Международную панораму», которая выходила на советском телевидении раз в неделю где-то, по-моему, днём, если я не ошибаюсь. Но когда каждый будний вечер... Ощущение, что это всё время одно и то же, такая вот бесконечная шарманка. У этих-то ребят повеселее будет - что у Шейнина, что у Норкина: то одного прогнали, то другому чуть не въехали в ухо. Весело у ребят.
Л. Гулько
―
У них разные форматы.
И. Петровская
―
Форматы, безусловно, разные. И тут, к счастью, российско-американские отношения в этом формате не доходят до горячей войны и боестолкновений. Значит, можно я пропущу тему - я просто сориентировала и, честно говоря, мне просто не хочется в силу определённых обстоятельств обсуждать тему Собчак и Богомолова. Это довольно странно, на самом деле, когда у собственного близкого человека берут интервью. Ну не знаю, что-то мне там не показалось...
Л. Гулько
―
Ну, они сами разберутся. Тогда «Познер»?
И. Петровская
―
«Ещёнепознер». Это я вступаю на зыбкую почву, потому что, с одной стороны, у Николая Солодникова бывают исключительные гости. Незаезженные, не какие-то конъюнктурные, которых необходимо пригласить, а в целом люди, которые действительно делают нашу культуру, журналистику, политику. Последних я упомяну. Дмитрий Борисович Зимин - потрясающий человек, учёный, просветитель, предприниматель, меценат. В силу того, что его посчитали оппозиционным, он практически никогда не бывает на основных каналах. Вот к нему приходит разговаривать Солодников. Следующий за ним был Олег Нестеров - тоже совершенно замечательный музыкант группы «Мегаполис». Но он ещё и такой философ, что ли. И, наконец, наш последний герой - это Андрей Васильев, которого все в нашем профессиональном сообществе (люди примерно одного с ним поколения) звали просто «Вася». Человек просто феерического остроумия, такого убойного цинизма. Плюс он много лет работал и на Первом канале, и в «Коммерсанте». Где он только ни работал, всех он знает, рассказывал дико смешные истории. И это, конечно, можно считать огромным достижением интервьюера, который зовёт таких гостей, а самое главное, что гости к нему идут - или он приходит к ним в дом, как в случае с Васильевым и Зиминым. А дальше у меня начинаются вопросы к самому интервьюеру и как бы к форме - даже не к содержанию. Когда Николай только начал работать в этом формате, мне казалось, что некая такая его фамильярность происходит из внутреннего зажима, от того, что нет ещё такого опыта, и человек рано или поздно освоится. Ну, естественно, мгновенно начались восторги. В Фейсбуке все пишут: «Вау, волшебно, восхитительно, прекрасно!». И, наверное, кто-то подсказал Николаю, что просто сидеть, разговаривать, слушать - это как-то скучно и банально. Ну не Познер же! Познер сидит там, разговаривает, слушает - но это же не Познер. Поэтому, например, когда он разговаривает с человеком, который намного его старше... Вот Дмитрий Борисович Зимин, разумеется, сидит в кресле и говорит потрясающие вещи. Николай в это время ходит по его кабинету. Во время ответа на свой же вопрос он поворачивается к окну, спиной к своему герою. На крупных планах многозначительно молчит, как бы осмысливая то, что он услышал. В диалоге с Олегом Нестеровым это вообще выглядит достаточно комично, как будто на дне морском. Потому что всё интервью записано в «Москвариуме» - там даже благодарности. Короче, рыбы... Вот при таком мертвенном свете лампы, такой синей, на фоне аквариума, релаксирующая музыка - это музыка самого Олега Нестерова. Но когда ты час или больше (не помню, сколько) это слушаешь, во-первых, тебя элементарно укачивает, и ты на самом деле начинаешь просто засыпать. Крупные планы взволнованного Николая Солодникова, который смотрит в потолок, у него увлажняются глаза, он говорит: «Я разрыдался». Ощущение какой-то нечеловеческой фальши! Ты просто ёжишься. Или заходит разговор об отношениях художника и власти - и у нас плывёт акула с этой своей страшной пастью. А где-то там, за корягой, притаилась рыба и неподвижно, взглядом, полным ужаса, следит за этой плывущей акулой. Честно сказать, ну просто... Потом, в конце братские объятия с Олегом Нестеровым от переполняющих нашего героя чувств. Наконец, вчерашний диалог с Андреем Васильевым. Андрей принимает его у себя в Юрмале, в своём доме, как я поняла. И Андрей, будучи человеком чрезвычайно эпатажным, сидит в тапках. Даже не тапках, а шлёпанцах на босу ногу - красных в какой-то белый горох. Ощущение, что женские. При этом Николай сидит в носках в полосочку. А поскольку камера стоит так, что он получается на переднем плане, то у меня перед глазами бесконечно маячит вот эта ножка в носочке, ступня. И он ещё вот так пальчики всё время разминает.
Л. Гулько
―
В носках, без ботинок?
И. Петровская
―
Просто в носках! Честно сказать, я не очень... Может быть, Андрей ему сказал, что в ботинках не пустит, в чём я лично сомневаюсь.
Л. Гулько
―
Скорее, режиссёр. Это вопрос, мне кажется, не к ведущему. Это вопрос к режиссёру.
И. Петровская
―
Я и говорю, что появился кто-то, кто режиссирует таким образом, что вместо какого-то, видимо, задуманного эффекта возникает либо комический, либо ощущение какой-то нечеловеческой неорганичности и фальши. Дальше ещё: Андрей курит. Он курит постоянно. В конце концов, на YouTube нет запрета на демонстрацию сцен табакокурения, как они пишут. Рядом с Андреем стоит маленький столик (я повторяю, сам Андрей чуть-чуть утоплен в этом кадре), и он беспрерывно курит одну за другой. Понимаю: он хозяин, это его дело. Спрашивается: зачем курит интервьюер? При этом на крупном плане у него из ноздрей идёт этот табачный дым. Я уж не говорю о том, что ты всё время следишь, поскольку предполагаешь монтаж, где он будет с сигаретой, а где без сигареты. Только что курил - куда дел? Но пепельница стоит рядом с Андреем. Поэтому Николай регулярно встаёт и, наклоняясь к нам, к зрителю, известным местом, которое у него и у всех остальных сзади, тушит сигарету в эту пепельницу. Сколько раз за эфир это повторяется, я передать не могу. И от этого всего у меня возникает ощущение какой-то дикости. Почему людям просто нельзя разговаривать? И потом этот смех, такой нарочитый. То чешется, то голову себе как-то там в волосах - как обычно делают мужики, когда короткая стрижка - так взъерошивает. Андрей тоже отвлекает, кстати сказать. Он в каком-то бесконечном движении: это курит, то хлюпает носом. Ну, это, в конце концов, его манера, хотя от неё тоже к концу устаёшь. Но почему интервьюер тоже должен также, развалившись? И ножка в носочке перед моими глазами всё время.... В общем, у меня масса вопросов. При том, что я очень хорошо отношусь к самому Николаю. Мы с ним не сказать, что близко, но знакомы. Мы с Ксенией Лариной ездили на «Открытые диалоги», которые они ведут с Катей Гордеевой. И вели в тот момент - это у нас было года, что ли, 2 назад. И тогда в роли модератора дискуссии... Там смысл в том, что приглашаются два человека, ведут публичную дискуссию между собой, а потом ещё отвечают на вопросы зрителей. А модерирует, ведёт это всё либо Катя Гордеева, либо её муж и соратник Николай Солодников. Что такое вдруг делается с человеком, когда он попадает в такое медийное, по сути, публичное поле? И почему необходимо придумывать какие-то странные вещи, которые на самом деле ничего не добавляют, а только убавляют? Я повторю ещё раз: сами гости невероятно интересные. Вопросы к ним тоже бывают совершенно невероятные, потому что непонятно, зачем их спрашивать о том, о чём он обычно начинает спрашивать, иногда и не переходя к профессиональной деятельности какого-нибудь из гостей. Вообще это, конечно, огромная тема - интервью и как те или иные люди работают в этом жанре. Если мы возьмём того же самого «уже» Познера Владимира Владимировича - как ни относись... Многие относятся к нему скептически, называют конформистом, кем угодно.
И.Петровская: Парфёнов сообщил, что проект «Намедни» будет продолжен. Они хотят сделать выпуски с 1952 по 1960
Л. Гулько
―
Но это другая тема.
И. Петровская
―
Да, это совсем другая тема. Но в нём есть то, что заставляет людей - сподвигает, как можно сказать - приходить к нему. Потому что он умеет слушать. Даже если ему (и так часто бывает) гость неинтересен или он к нему испытывает какие-то негативные чувства...
Л. Гулько
―
Это называется мастерство ведущего.
И. Петровская
―
Да, как он слушает, как он реагирует. Ему не нужно для этого поворачиваться, снимать обувь, носки, курить или, там, не знаю, что ещё - выпивать спиртные напитки. Вот есть органика у человека - и он сидит и разговаривает. И это очень важно, когда человек смотрит человеку в глаза и видит естественные реакции. Вот я высказалась, но я ещё раз говорю: это зыбкая почва именно потому, что человек хороший, свой - но, мне кажется, надо что-то менять в этой манере поведения. Тогда эта его программа заиграет новыми красками. Ещё хочу успеть рассказать про то, что рассказал Леонид Парфёнов в своём прямом эфире в «Парфеноне». По-моему, это последний выпуск в этом сезоне. Естественно, ему там задали вопрос, как будет дальше развиваться история его проекта «Намедни», который сейчас, как и было обещано, закончился 1951 годом. К счастью, Леонид Геннадьевич сообщил, что проект будет продолжен. Как мы знаем, этот телевизионный проект начался с 1961 года - «Намедни-1961». Вот сейчас, до нового года, они хотят сделать выпуски с 1952 по 1960, чтобы выстроить как бы кирпичик к кирпичику. Дальше, в новом году, они пойдут уже с 2004, по-моему, по 2010. Короче, проект будет продолжен. Вижу, что нам уже надо уходить.
Л. Гулько
―
У нас 20 секунд осталось.
И. Петровская
―
Значит, 12 июня 1997 года не стало Булата Шалвовича Окуджавы. 12 июня 1991 года состоялись первые в России президентские выборы. Ну и вот как бы настроенчески - то, что мне показалось особенно важным в этой песне.
Л. Гулько
―
Спасибо вам!
И. Петровская
―
Спасибо вам!