Человек из телевизора - 2018-08-04
04.08.2018
Л.Гулько
―
11 часов 6 минут. Ксения Ларина и Лев Гулько. Привет, Ксюша. Доброе утро.
К.Ларина
―
Привет-привет. Опять у нас с тобой траурный день сегодня. Каждую неделю у нас чёрный траур. Это какой-то ужас. Только-только на прошлой неделе мы с тобой провожали в последний путь Владимира Войновича. Ну вот. А сейчас опять начинаем с кошмара.
Л.Гулько
―
Ну да. Ну да. То, что случилось совсем недавно в Центральноафриканской Республике. Знаешь, появляются всякие самые разные версии. Понятно что, так сказать, фантазии у многих неуёмные. Не знаю. В четверг вышла газета «Ведомости». Я сейчас о своём. Как я что-то воспринимаю, да? Где в колонке «Человек недели»… У них есть такая колонка «Человек недели». Они рассказывают обо всех. Об Александре Расторгуеве, операторе Кирилле Радченко, военном корреспонденте Орхане Джемале. Но «Человек недели» – Орхан Джемаль. Просто я не знаю насколько… Меня это несколько, знаешь, задело. Потому что они все равновеликие, как мне кажется. В этом случае.
К.Ларина
―
Ты знаешь, я могу с тобой согласиться. Могу согласиться, потому что, когда мы думали о программе «Культурный шок» на этой неделе. Конечно, сначала была идея сделать передачу памяти. Мне предложили: «Давайте, мы про Расторгуева сделаем. Или про Орхана Джемаля». Я тогда сказала, что нет. Надо только про всех троих. Либо делать про всех, либо как-то развести. Про каждого отдельно рассказать. Решили всё-таки мы от этой мысли пока отказаться. Я думаю, что у нас с тобой сегодня огромная часть программы будет посвящена этому трагическому событию. И тому, что вокруг него происходит. И людям, которых мы с тобой уж точно… Как минимум одного мы с тобой знали очень хорошо. Это Орхан Джемаль. Который был нашим гостем. И нашим товарищем. И нашим коллегой. И человек сложный, как про него говорили при жизни. И будут после смерти говорить. Но личность, конечно, большого масштаба. Как и его отец. Я вспоминала как раз последний мой с ним эфир. Он был в апреле этого года. Когда я была в Москве. Вела «Особое мнение». Как раз попала… Попала, что я вышла на Орхана. И мы с ним в очередной раз обсуждали какие-то события в горячих точках. Потом он там занимался расследованием в одной из закавказских республик России. Расследование убийства. Сколько для него это было очень важным жанром. В котором он работал. И ничего не боялся. Я там этот вопрос дурацкий, который обычно задают журналистам, которые занимаются опасными вещами. Опасными темами. Обычно этот вопрос всегда задают. Типо, вам не страшно? Вы не боитесь? Зачем тогда вы этим занимаетесь? Я тоже пошла по пути обывателя. Поскольку всё-таки ведущая. И этот идиотский вопрос ему задала. И я просто вспоминала его ответ. Он не сказал мне «нестрашно» или «потому что мне интересно». Он так на меня посмотрел. Как на сумасшедшую. И говорит: «Я не понял вопроса. Это моя работа». Вот с этим чувством: «Это моя работа», – он делал всё. Все про него так говорят. Те, которые его близко знали. Его друзья. Военные корреспонденты. Те, которые с ним бывали на разных фронтах. Все говорят о том, что он был, конечно, бесстрашный. Но неотмороженный. Это другое слово. Он, как раз, был человек высочайшего профессионализма. Он знал, как работать в таких местах. И уж возвращаясь к той дискуссии, которая сейчас ведётся на практически ещё на непохороненных телах, да? По поводу того, что зачем они туда попёрлись? И Ходорковский должен понести ответственность. Чуть ли его не расстрелять, не посадить. Раз он оплатил эту командировку. Всё не подготовлено. Всё это по-дилетантски. Мне кажется, что это разговоры досужие. Потому что это взрослые люди. Орхану – 51. Расторгуеву – 47, по-моему, да? Взрослые люди. У каждого есть опыт жизни. Орхан просто так в пекло с отмороженной головой никогда не попрётся. Извините за этот глагол, который так часто употребляю. Я понимаю, что у людей отчаянье, Лёв. Люди потеряли близких. Я прекрасно понимаю тех ребят, которые близкие люди Александра Расторгуева. Человек мирный. Абсолютно. Главная, конечно, его роль. Миссия как утверждают его товарищей. Это, конечно, кино. Это документалистика. Он, прежде всего, творческий человек. Режиссёр. А потом уже журналист. И что там у него первичное, а что вторичное – этого уже никто не узнает. Почему он согласился на эту командировку… Наверное, потому что он был профессионалом. Ему это было интересно. Я уверена, что все трое не просто бабки зарабатывали с камерой, правда же? А это люди, которые выполняли некую миссию. Они так оценивали свой вклад. И свою профессиональную жизнь.
Л.Гулько
―
То есть ты считаешь…
К.Ларина
―
Не согласен?
Л.Гулько
―
Не совсем. Ты считаешь, что Центр управления расследованиями, вот эта медиаструктура, под эгидой которой они туда поехали. Она-то что?.. Они же… Мне кажется, что посылая людей в такие горячие точки, нужно договариваться по полной программе. Понимаешь? Надо быть уверенным на 90%.
К.Ларина
―
Но мы же с тобой этого не знаем? Мы знаем проблемы? Мы знаем, какие договоры они заключали и с кем? Мы не знаем, как они готовили эту операцию.
Л.Гулько
―
Понимаешь, Центральноафриканская Республика – это даже не Ближний Восток. Это гораздо сложнее. Хуже. И опаснее. Я тебя умоляю. Всё это известно давно
К.Ларина
―
Люди, которые готовили эту командировку, прекрасно понимали, куда их отправляет экспедиция. Вопрос ответственности, безусловно, он есть. Это мера ответственности каждого человека. Вот мы с тобой работаем на радиостанции «Эхо Москвы».
Л.Гулько
―
Да.
К.Ларина
―
У которой нет военных корреспондентов.
Л.Гулько
―
Нет.
К.Ларина
―
Это принципиальная позиция Алексея Венедиктова. Каждый раз отвечая на этот вопрос, он говорит: «Я так решил. Я не могу рисковать жизнями людей. У меня нет военных корреспондентов». Это его позиция. Это его право. А у Дмитрия Муратова «Новая газета» есть военный корреспондент. Несёт ли он ответственность за их жизнь и безопасность как работодатель?
Л.Гулько
―
Несёт.
К.Ларина
―
Конечно. Он никогда от этого не отрекается.
Л.Гулько
―
Нет.
К.Ларина
―
И никогда от этого не отрекается. И делает всё возможное, чтобы вытащить. Спасти жизнь своего корреспондента, если он попадает в страшные обстоятельства. То же самое и здесь. Я тебя уверяю. У меня нет никаких сомнений, что ответственность, которая сегодня легла на плечи Михаила Ходорковского и ребят из Центра управления расследованиями… Они эту ответственность прекрасно осознают. И Михаил Ходорковский сам лично об этом уже не раз заявлял сейчас, отвечая на обвинения и нападки. Я не сомневаюсь, что он сейчас делает всё возможное, чтобы найти правду. Чтобы обнаружить концы в этой жуткой истории: кто убил его людей? И второе, я не сомневаюсь, что всё, что касается так называемых страховок… Это всё как раз обсуждается… Всё что касается материальной помощи… Я не сомневаюсь, что Михаил Ходорковский делает всё возможное, чтобы семьи погибших… Ну какую-то компенсацию они… Это не слово компенсация. Ничего там не компенсируют. Но помощь они получат. И он их не бросит. Я в этом не сомневаюсь.
Л.Гулько
―
Нет. Это понятно. И понятно, что вся эта история будет продолжаться. Будут ездить и военные корреспонденты, и операторы. Вот если о страховках говорить. Должно ли это быть принято на таком законодательном уровне о том, чтобы каждый человек, который выезжает в эти самые горячие точки. И совсем горячие точки. Если говорить цинично, имел возможность потом, если его не будет, оставить своей семье хотя бы деньги. То есть он должен понимать за что…
К.Ларина
―
Давай мы с тобой разведём.
Л.Гулько
―
Давай разведём.
К.Ларина
―
Когда мы говорим о военных корреспондентах, которые работают на государственную структуру. Которые ездят от ВГТРК. Я не сомневаюсь, что такие страховки они все получают. Что у них есть в договоре… Не знаю, мне кажется, что это естественно. И по закону там всё оформлено. Не сомневаюсь. Когда люди едут в командировку не в горячую точку… Они же не в горячую точку поехали. Они же не как военные корреспонденты поехали.
Л.Гулько
―
Нет.
К.Ларина
―
Они проводят журналистское расследование.
Л.Гулько
―
Да. Но точка там не то, что горячая, там кипящая точка! Ксюш, понимаешь? Там кипящая.
К.Ларина
―
Подожди. Мы здесь на кого должны рассчитывать? На государство?
Л.Гулько
―
Нет. На того, кто тебя посылает.
К.Ларина
―
Я думаю, этот вопрос надо им задать. Надо задать вопрос Михаилу Ходорковскому. Заключил ли он такой контракт? Я этого не знаю. Ну как мы сейчас это можем обсуждать? Наверное, да. А, может быть, и нет, я не знаю.
Л.Гулько
―
Понимаешь, я о чём хочу спросить. Что должны…
К.Ларина
―
Что по закону? Должны. Конечно. Должны. Но здесь, ты понимаешь, какая штука. Чёрт подери! Как же это сформулировать, чтобы не попасть никуда? Дело же в том, что это расследование журналистское. Оно не может быть санкционировано той структурой, чью деятельность они расследуют. Говоря так витиевато. Ты понимаешь, да?
Л.Гулько
―
Нет. Это понятно всё.
К.Ларина
―
Если бы это была легальная поездка. Если бы они оформляли аккредитацию через МИД, Министерство Обороны, а не по туристическим визам ехали, да? Если бы они официально, легально нанимали охрану. Или что там обычно требуется? Я не знаю вообще этого ничего. Нюансов. Это знают только те люди, которые профессионально этим занимаются. Ну какого? Тогда это просто «клуб кинопутешественников», типо поехали поснимать? Поэтому и говорят тут некоторые, не очень умные люди. Типо, а что там снимать-то? Что там расследовать? Там всё как на поле. Там всё видно. Просто типо поснимать каких-то боевиков? Вот они там ходят с автоматами? Нет, ребята. Дело же всё-таки совсем в другом. Надо об этом не забывать, для чего они туда поехали. Риск был? Безусловно. Огромный. Я думаю, что все этот риск осознавали. И те, кто оформлял и готовил. И те, кто ехал. «Это работа,» – повторю я слова Орхана Джемаля. Могу склонить голову перед гибелью этих людей. Ужасно жаль. Сейчас смотрю на фильмы Александра Расторгуева совсем другими глазами. И понимаю прекрасно, что мы потеряли очень большего художника. Очень важные слова говорил Виталий Манский в разных эфирах. В том числе, по-моему, в «Настоящем времени» на «Дожде». Боюсь, у меня в голове всё перепуталось, потому что много что смотрели за эти дни. Что Александр Расторгуев, конечно, его призвание была документалистика. Кино. И он этим мастерством владел виртуозно. Я посмотрела сейчас несколько его фильмов. И до этого. Наверняка ты видел фильм «Срок».
Л.Гулько
―
Да.
К.Ларина
―
Который они делали с Костомаровым.
Л.Гулько
―
Его фильмы сейчас можно посмотреть в сети бесплатно, насколько я понимаю?
К.Ларина
―
Да. На сайте Artdoc.media можно смотреть бесплатно это кино. Но, собственно, они и в сети есть многие. Я, например, фильм «Я тебя люблю». Который я очень люблю, этот фильм. Такой программный у Александра. Я его посмотрела в сети. Он тоже есть в свободном доступе. Так вот. Возвращаюсь к тому, что Виталий говорил.. Что Александр Расторгуев был выдавлен в публицистику. В репортажную работу. Потому что документалистика не кормит. Вот это кино, которое они снимают. Которое получает призы на всех международных фестивалях. Их без конца приглашают туда. Это штучная продукция. У нас таких режиссёров как Расторгуев можно перечесть. Штук десять назвать. Десятку! Таких вот настоящих документалистов. Больших режиссёров. Которые умеют делать авторское кино. И что? Лёв? Никакого проката. Никто про эти фильмы не знает. Только любители. И друзья. И близкие товарищи. Всё. Больше нигде это увидеть невозможно. Потому что ты вспомни время перестроечное, когда на документальное кино у нас очереди стояли. На того же Франка. На того же Говорухина. На Подниекса. Вот, кстати, с кем я сравниваю Расторгуева по художественному языку. По таланту. По мере, по степени погружения в материал. Это, конечно, Подниекс. Они очень похожи. Ты вспомни как Подниекса смотрели. Это был топовый режиссёр. Звезда советского документального кино. А сейчас?
Л.Гулько
―
И кто его сейчас вспомнит?
К.Ларина
―
Сейчас-то уже понятно. Сейчас это никому не нужно. Конечно, это отчаянье, оно присутствует в этой среде невостребованных людей. Которые могут очень многое сделать. Но ничего никому это не нужно. Поэтому… Да. Конечно, он человек в самом расцвете сил. Возвращаюсь к Расторгуеву. У которого есть опыт. Он прекрасно владеет языком художественным. Он мог делать всё что угодно. Но если подвернулась такая возможность поехать на такую съемку. На такую работу. А чего тут терять-то? Конечно, поехал. Ужасно. Посмотрите кино, кстати. Обращаюсь, да… Вот знаешь, Расторгуев для меня очень похоже по стилистике на Театр.doc. То есть это абсолютно документальная основа. Живые настоящие реальные люди. Но всё это изложено таким ярким художественным языком. Это большое дарование. Редкое дарование. Которое было у Александра Расторгуева. Ну и про Кирилла Радченко надо сказать тоже. Это тоже отдельная история, Я его совсем не знала. Узнала только сейчас после его смерти. Естественно много прочитала про него. Что про него пишут его товарищи. Арсений Гончуков, кстати, режиссёр художественного кино, которого я тоже очень уважаю. Он с ним работал на проекте на веб-сериале. И про него как раз рассказывал, что это человек, который сам себя сделал. Он был абсолютным фанатом своего дела. Он мечтал быть большим оператором. Оператором большого кинематографа. Прошёл путь от помощника и механика до оператора-постановщика. Я думаю, что эта поездка ему прибавила бы какого-то опыта и знаний про искусство. Потому что съёмка в таких обстоятельствах – это тоже особый жанр. Им надо уметь владеть. За три секунды покоя успеть снять самое главное. Светлая им память. Что тут ещё скажешь? А вот что делает телевиденье на фоне этой трагедии – это уже отдельная история. Я думаю, ты уже кое-что посмотрел из этих плясок.
Л.Гулько
―
Нет. К сожалению. Не посмотрел.
К.Ларина
―
Ну то, что я видела.
Л.Гулько
―
А ты смотрела, ты имеешь в виду, центральные каналы?
К.Ларина
―
Да, «60 минут», прежде всего.
Л.Гулько
―
«60 минут» – это ВГТРК?
К.Ларина
―
ВГТРК. Скабеева и Скабеев. Они там Жириновского позвали. Чтобы он комментировал гибель журналистов. Это такой вообще был трэш и ужас. Конечно, там Мария Захарова как всегда. В первых рядах. Которая больше всех кричит о том, что там никаких секретов не было. Там нечего было расследовать. Конечно, тут всё понятно. Что первая версия, которую нам стали активно внедрять в наше сознание – это ограбление. И вторая, которую, конечно же, постарались, как только фамилия Ходорковского всплыла, ну а как же не назвать? Что по локоть руки в крови. И он несёт ответственность. И он-то виноват. И он-то и убил. Вот собственно и всё. Я отвлекающие манёвры. А вот про ЧВК Вагнера не слова. Говорят про абстрактные военные частные компании. Названия конкретного учреждения, предприятия, и вовсе не упоминается. Так что, кто что прячет – там и ищи.
Л.Гулько
―
Мне кажется, что провести в Центральноафриканской Республике объективное расследование – в принципе невозможно. Понимаешь?
К.Ларина
―
Да, Следственный комитет сейчас постарается и проведёт.
Л.Гулько
―
Нет. Невозможно это сделать. Ни с какой стороны.
К.Ларина
―
Невозможно. Кстати, помнишь. Если ты слышал, я тут согласна с нашим коллегой по «Эху» Александром Глебовичем Невзоровым. Которого, кстати, поздравляем с юбилеем. 60 лет ему исполнилось вчера. Он как раз сказал, что если это преступление было задуманное – это было идеальное преступление. Потому что выбрано идеальное место. Концов не найти. Это правда. Ужасно бы не хотелось, чтобы туда поехали следующие журналисты, которые будут расследовать гибель своих товарищей. Скорее всего, так оно и будет. Я уже знаю несколько наших друзей, которые готовы в такую поездку поехать. И это будет ещё страшнее.
Л.Гулько
―
А надо туда ехать?
К.Ларина
―
Каждый для себя решает, что тут скажешь. Конечно, тут ничего не скажешь. Такие советы, отговоры – бессмысленны. Вот я знаю, Расторгуева тоже отговаривали. Все пишут. Такой стоит плач. Плач, говорю без всякой иронии, Вижу, что этот человек был дорог многим-многим людям. Известным людям. Из мира кино, прежде всего. Вижу, как они рыдают. Нечего сказать в утешение. Все кричат: «Будь проклята эта поездка!»Все отговаривали. А он поехал. Ничего тут не скажешь.
Л.Гулько
―
Вчера я слушал дневной эфир. Дневной «Разворот». В котором гостем был Евгений Чичваркин, «Персонально ваш». Его наши товарищи с тобой, ведущии, спросили: «Как это воспринимают там, у вас, в Лондоне? Западная пресса?» Он говорит: «Никак».
К.Ларина
―
Нет-нет-нет! Я тоже смотрела. Я смотрела этот эфир. Это немножечко не так всё-таки. Он сам поправлял потом наших ведущих, которые именно так интерпретировали его слова. Он сказал: «Я не видел».
Л.Гулько
―
Он не видел, да.
К.Ларина
―
Как ты знаешь, я близко дружна с одним обозревателем иностранной прессы.
Л.Гулько
―
Да-да-да.
К.Ларина
―
Вот поэтому обозреватель, на чьё экспертное мнение – тут я полагаюсь полностью, – сказал, что, конечно же, это не так. Это на всех первых полосах. Так что и будут про это говорить. Просто Евгений Чичваркин, он подчеркнул, что он газет не читает…
Л.Гулько
―
Он подписан там, да, на что-то.
К.Ларина
―
То что там что-то было – он не видел. Это ничего не значит. Так что, я думаю, что всё это есть. И все про это пишут. Будут писать. Вот так вот.
Л.Гулько
―
Ну что же…
К.Ларина
―
А уж тут обсуждают много и взгляды Орхана. Какой он был. Как с ним не согласны и потому, и поэтому. Что он был таким и эдаким. Мне кажется, всё это не имеет сейчас никакого значения – какие у человека были взгляды. На чьей он был стороне. В данном случае, он был на стороне своей профессии. Вот можно так сказать.
Л.Гулько
―
Наверное.
К.Ларина
―
И уж точно не на стороне ЧВК Вагнера. Уж точно. Не на стороне наёмничества. Которое, кстати, возвращаясь к закону, у нас запрещено. По нашему законодательству.
Л.Гулько
―
Там сложная история. Там кроме ЧВК Вагнера есть и французские всякие ЧВК. Сейчас они там делят…
К.Ларина
―
Да. Я слышала версию, что французы укокошили русских журналистов…
Л.Гулько
―
Нет, влияние…
К.Ларина
―
А ещё одна версия была, что, наверняка ты тоже о ней слышал, что это вообще израильские спецслужбы.
Л.Гулько
―
Это Максим Леонардович Шевченко в своём Facebook написал. У него вообще неуёмная фантазия, понимаешь? Поэтому. Конечно. Да. Очень надо это было делать.
К.Ларина
―
Вообще ужасная работа. Работа неблагодарная. Никакой славы не приносит. Приносит только трагедии. Риски бесконечные. Изломанную психику. Я с огромным уважением отношусь к этим людям С огромнейшим уважением отношусь к людям, которые способны работать в таких экстремальных условиях. Делать свою работу. Кстати, выживать при этом. Кого-то ломает. Я помню… Боже мой, сколько мы знаем с тобой таких судеб. Тяжёлых. Кто-то вернулся. Кто-то вернулся калекой. Не выжил. В итоге, вот пример у меня – Серёжа Говорухин. Которого я очень любила.
Л.Гулько
―
Да, Серёжа. Да, это правда.
К.Ларина
―
Замечательный был. Талантливейший человек. Как его сломала эта война? Война его сломала и физически, и психологически. Он так и не смог от этого отделаться. От этой травмы внутренней. Ушёл из жизни он, измученный человек. А талантливый был безмерно. И как писатель. И как режиссёр. Начал снимать своё кино только-только. Видишь, как война сидит в человеке. Ужасно.
Л.Гулько
―
К сожалению, это неизбежно. Война же не прекратится. Войны. Вообще. В принципе.
К.Ларина
―
Да. Да. Да.
Л.Гулько
―
Поэтому и не знаю: надо туда ездить или не надо. Это каждый, действительно, решает сам.
К.Ларина
―
Ещё у меня есть пример. У нас там остаётся до новостей минута, наверное. Другой пример. Ровно противоположный. Михаил Маркелов. Которого сегодня все знают как какого-то отмороженного депутата. Совершенно который один из лучших представителей касты депутатов. Лучших в кавычках. Военный корреспондент. Работал в «Совершенно секретно» у Артёма Боровика. Блестящий материал привозил. Ну вот такая у него… Его изломала, изкалечила вся эта Чечня. Я помню просто эти ломки. Когда он сидел с совершенно посеревшим лицом перед монитором. И не понимал, что с этим материалом делать. Куда его девать. Показывать или нет?
Л.Гулько
―
Давай, мы уйдём на новости. Потом вернёмся и продолжим разговор.
К.Ларина
―
Да.НОВОСТИ/РЕКЛАМА
Л.Гулько
―
Возвращаемся мы. Ксения Ларина и Лев Гулько.
К.Ларина
―
Ещё раз приветствую Доброе утро.
Л.Гулько
―
Привет. Доброе утро.
К.Ларина
―
Тут, кстати, Лёв, мы не назвали средства связи. Может, там люди что-нибудь говорят интересного.
Л.Гулько
―
Люди что-нибудь говорят интересного. Давай. Сейчас назову. У меня всё написано. На специальной расти-бумажечке подготовленной. Значит, телефон для смс +79859704545. Я наизусть сейчас говорю. Телефон прямого эфира +74953633659. И есть, конечно, вот это устройство, которое называется YouTube. Где можно всё видеть. Не всё, конечно. Кое-что. И можно там в чате…
К.Ларина
―
Они, в основном, там друг с другом общаются.
Л.Гулько
―
Друг с другом. Да.
К.Ларина
―
Но иногда и подкидывают какие-то темы. Тут, кстати, вспоминают в этом же чате YouTube… Наши пользователи вспоминают всякие путешествия экстремальные. Когда случается, не дай Бог, что-нибудь с альпинистом на Эвересте. Его же тоже спасают.
Л.Гулько
―
Вот недавно. Да.
К.Ларина
―
Это, кстати, да. Вопрос ещё один, который тоже обсуждается. И он для меня тоже диковатый. А должно ли государство сейчас хлопотать о том, чтобы привезти, оплатить и прочее, прочее. Короче, сделать все те нормальные действия, связанные с трагедиями, с гражданами за пределами страны.
Л.Гулько
―
Ну как? Оно, по-моему, должно.
К.Ларина
―
Вопрос вообще не стоит. Конечно, должно. Обязано. Потому что это граждане ваши. Потому что сейчас такая картина, типо, а это не мы их туда посылали. Почему государство должно это оплачивать. Я слышала и такие разговоры. Подслушала.
Л.Гулько
―
Это всегда бывает.
К.Ларина
―
А когда рыбаков, рифмующихся с другим словом, забирают со льдин. Каждой весной спасательные операции устраивают. Недешёвые, между прочим. А когда Фёдор Конюхов, которого спасают с открытого океана? С самых страшных выдёргивают его пучин? Это за огромные деньги тоже спасательные операции. Кто-нибудь когда-нибудь сказал: «А зачем? Это его личное дело. Он захотел рисковать своей жизнью. Пусть и тонет там. Или пусть сам себе охрану нанимает». Ну? Такая же логика?
Л.Гулько
―
Ну да. Ну нет. Тут, по-моему, мне кажется, однозначно. Конечно, должно. Вот сегодня их привезли в Париж. Тела наших товарищей. Сегодня же они отправятся в Москву. Если я не ошибаюсь.
К.Ларина
―
Я хочу ещё вспомнить Орхана. Вспоминаю, конечно, и наши эфиры. Когда он был у нас. Но он ещё, конечно, поразительным способом совершенно зомбировал всю вот эту государственную пропаганду. В итоге, его перестали звать на все эти эфиры. А сейчас многие вспоминают его появление и у Норкина в передаче на НТВ. Где он сказал в самый разгар истерии вокруг Крыма. Где он говорил про то, что это аннексия, это воровство. Что это надругательство над народом крымско-татарским. Поразительные слова. Он сказал это в прямом эфире и никто не посмел его остановить. Представь себе, сейчас Норкин там дерётся со всеми. Кому-то там оплеухи раздаёт. Я себе на минуточку представила, что он попробовал бы замахнуться бы на Орхана Джемаля. Чтобы получил взамен? Он бы просто, я думаю, долго бы его потом лечил.
Л.Гулько
―
Да, это может быть. Вполне.
К.Ларина
―
Очень был смелый человек. И слушались его. Слушались. Повторю, что уже говорилось. Не полез бы он просто так в пекло ради пекла. Никогда. Какая-то была жуткая история. Которую, я не знаю, узнаем мы когда-нибудь, правду. Или нет. Боюсь, что нет.
Л.Гулько
―
Нет, там невозможно узнать, мне как кажется, правду. В «Новой газете» товарищи погибших журналистов, они вот такие некрологи… По-иоему, вчера это было. О каждом.
К.Ларина
―
В пятничном выпуске.
Л.Гулько
―
Да. То, что касается Орхана Джемаля, вот автор этой публикации говорит, что он сам хотел и имел право распоряжаться собственной жизнью. То, что ты говорила. Кстати, да. Ну вот так распорядились собственной жизнью.
К.Ларина
―
Личности, конечно, большие. Повторю. Первое, конечно, удар. Ты переживаешь, что это близкие люди, которых ты знал. У которых всё впереди. Которые столько могли бы ещё сделать. Всё время думаешь: «Чёрт подери! Ну почему же самых лучших? Почему так?» А потому что они самые яркие.Конечно, я вспоминала и потери свои личные. И Артёма Боровика, которого просто убили. В чужую разборку попал. Там не было покушения на него лично. Но, с другой стороны, могли бы и его убить. Я помню прекрасно один из последних его эфиров с Дмитрием Дибровым. Наверняка ты тоже это помнишь. Когда Дибров, опять же, задавал вопрос от слушателей. От телезрителей программы. Вот слушатели спрашивают вас: «Если вы такой смелый, почему вас до сих пор не убили?» Вот вопрос, который достаёт любого из тех, кто занимается расследованиями либо военной журналистикой. Сколько на наших глазах уже погибло.
Л.Гулько
―
Это вообще, как мне кажется, общемировая проблема – военная журналистика, в принципе. И то, что происходит. И то, куда люди ездят. Это вообще общемировая проблема. Но люди выбрали себе такую профессию.
К.Ларина
―
Да. Да.
Л.Гулько
―
Да. Кто-то у нас тут в чате ютобовском спрашивает про санкции: «Вы будете говорить?» А что про них говорить ? Про санкции?
К.Ларина
―
Про какие санкции?
Л.Гулько
―
Про то, что должны в какой там раз? В 18-ый, 25ый,26-ой? когда там Конгресс США…
К.Ларина
―
Когда по телевизору расскажут, тогда.
Л.Гулько
―
Когда в телевизоре эксперты экономические всякие финансовые рассказывают о том, что если мы их заметим, то не очень. Эти санкции. Потому что не только санкции, и в основном, не санкции влияют в общемировые кризисы. На то, что происходит, в частности, и в стране тоже. Всех же волнует курс доллара и прочие вещи.
К.Ларина
―
Санкции же обсуждаются. Готовится новый пакет санкций в Конгрессе. Думают, принять или не принять.
Л.Гулько
―
Вот про них и речь.
К.Ларина
―
Но это ещё, думаю, долгая история. Будем обсуждать. Вообще, конечно, сейчас всё тяжелее и тяжелее говорить про телевизор. Потому что сейчас разгар мёртвого сезона.
Л.Гулько
―
Абсолютно мёртвого сезона.
К.Ларина
―
Но меня поражает… Я тоже обратила внимание, что обычно нет недостатка в темах. Поскольку я очень много смотрю в интернете вот всех этих альтернативных каналов, которые уже существуют и можно выбирать на свой вкус. И выбирать всё что угодно. Меня поражает, что они тоже все в отпуск ушли. И Дудь. И Парфёнов.
Л.Гулько
―
Слушай, ну лето. Ну не в декабре же в отпуск уходить.
К.Ларина
―
Ты понимаешь, в чём дело. Мне кажется, что они совершают большую ошибку. Потому что аудитория летом отваливается от телевизора. Собственно она отваливается от него, потому что она уезжает в отпуск.
Л.Гулько
―
Да.
К.Ларина
―
А в отпуск телевизор ты, конечно, не берёшь, когда ты едешь в отпуск. Но ты берёшь с собой iPad или ноутбук. Или какой-нибудь планшет. И всё равно ты что-то смотришь. Потому что тоже твой досуг в этом. Твоё развлечение. Поэтому, мне кажется, что большую ошибку совершают видеоблогеры, пока ещё другого имени им не дали. Не назвали. Которые свои авторские каналы открывают. Что сейчас ждут осени, мне кажется, это ошибка. Потому что, интернет-аудитория не меняется в зависимости от сезона. Тут мёртвого сезона нет. Тут всегда есть интерес и всегда есть, что обсуждать.
Л.Гулько
―
Ну а как им быть? На отдыхе вести канал?
К.Ларина
―
Обойдутся.
Л.Гулько
―
Ну а как?
К.Ларина
―
Пусть не отдыхают. Пусть работают.
Л.Гулько
―
Нет. Ну это невозможно, понимаешь? Я тебе скажу, на отдыхе иногда тоже хочется отдохнуть. И от этого тоже.
К.Ларина
―
Ну может быть. Не оправдывай их.
Л.Гулько
―
Я их не оправдываю, я…
К.Ларина
―
Назвался Дудем, полезай…
Л.Гулько
―
…В телевизор…
К.Ларина
―
Не вылезай оттуда. Из «Дождя» только я смотрю. Они, конечно, молодцы. Продолжают работать почти в том же режиме. Чуть сокращённый у них выпуск новостей. Нет программы моей любимой Михаила Фишмана «И так далее». Явно в отпуске. Но Наталья Синдеева еженедельно нам доставляет на блюдечке с голубой каёмочкой замечательные свои интервью с прекрасными людьми. У неё был и Владимир Мирзоев недавно. Лия Ахеджакова вот буквально только что. Вчера посмотрела большое интервью. Очень хорошее. Но тут уж что говорить. Тут такие люди. Что, когда они говорят – оторваться невозможно. Они не повторяются. Смотрю и очень многие вещи для себя открыла. Вдруг я узнала, Лёва, опять же возвращаюсь к «Эху Москвы». Что Лия Ахеджакова и Владимир Войнович познакомились буквально 10 дней назад. То есть, буквально за неделю до его ухода. Он тогда приезжал… На «Эхе Москвы». Он приезжал на передачу не помню какую… А! «Персонально ваш», которая дневная.
Л.Гулько
―
«Персонально ваш», «Персонально ваш».
К.Ларина
―
Да. А Лия приехала ко мне, записываться в передачу «Культурный шок». И они там встретились. Я знала, что они встретились. Мы, по-моему, с тобой даже про это говорили. Но я не знала, что они познакомились. Я была уверена, что они знакомы всю жизнь. Оказалось, нет. Вот как бывает. Представляешь?
Л.Гулько
―
Это, что называется, судьба. Высшие силы. Как угодно их называй.
К.Ларина
―
Вроде как по одним и тем же дорогам ходили, а получается, что по параллельным. Которые в конце не совпадают.
Л.Гулько
―
И в конце концов всё-таки узнали друг друга и познакомились.
К.Ларина
―
Ну? Что там ещё спрашивают? Про кино хотели. Про кино много спрашивают. Про всякие сериалы, которые появились. Я, конечно, честно говоря, в таком мягком недоумении.
Л.Гулько
―
Затруднении. Недоумении. Чего?
К.Ларина
―
В недоумении, потому что знающие люди мне сказали… Вот мы с тобой говорили в прошлый раз про сериалы, которые выбросили из-под прилавка. Которые там 15-ого, 16-ого… Сейчас идёт сериал «Инквизитор», который вообще 14-ого года. 14-ого года! Он четыре года лежит, ждёт своего часа. Короче, мне сказали, что там целая полка уже. Как в советское время была полка, куда фильмы клали. Здесь уже сериальная полка.
Л.Гулько
―
Хорошо. В кубышку. Записывали в кубышку.
К.Ларина
―
Но я тебе скажу, что в отличие от большого кино сериал – это скоропортящийся продукт. К сожалению, это факт. Редчайший случай, когда сериалы становятся золотым фондом. Это можно там по пальцам перечесть. Из наших.
Л.Гулько
―
А если на вечные темы какие-нибудь? Всё равно скоропортящийся?
К.Ларина
―
Приведи мне пример.
Л.Гулько
―
Не знаю. Я не знаю.
К.Ларина
―
Вечные темы. Вопрос, как снято. Понимаешь?
Л.Гулько
―
Да. Конечно.
К.Ларина
―
Допустим, «Ликвидация» попала. Безусловно. В Золотой фонд. И можно пересматривать. «Оттепель» попала. Безусловно. Это тоже, считаю, золотой фонд. Кино многосерийное. Телевизионное. Короче, хочется пересматривать. Не знаю. Я боюсь тут уже, начинаю уже скрести. Где там ещё можно найти такого уровня фильм. Потому что, в основном, конечно, это кино сегодняшнего дня. Я просто смотрю вот этот «Инквизитор». Стала смотреть. Я тебе в прошлый раз рассказывала про «Спарту».
Л.Гулько
―
Да.
К.Ларина
―
Вот, пожалуйста, казалось бы, про сегодня. Ну совсем он устарел. Пока шёл к зрителю одряхлел, поседел, постарел. Стал сгибаться и корчиться.
Л.Гулько
―
И засох как сыр.
К.Ларина
―
Да. Вот сериал «Инквизитор», который сейчас идёт. Он с 14-ого года. Вроде всё есть. И сценарий неплохой. И актёры яркие. Прекрасная Виктория Исакова. Прекрасный Александр Лыков. Но язык, которым люди разговаривают с аудиторией. Он уже устарел. Это уже не сегодняшнее время. И вот как-то чувствую, что с трудом смотрю. Не едет. Фильм, который в прошлый раз пыталась пересказать и не стала спойлерить, потому что он типо мистический детектив. Там опасно выдавать какие-то тайны сюжета. Который называется «Тайны города Эн» Николая Хомерики. Хороший фильм. Я досмотрела. Тот, кто пропустил – посмотрите. Здесь есть некая точка отсчёта. Для меня это диалоги, это сценарий, это характеры. Это большая редкость, когда в сериале удаётся сделать человека. Слепить как в большом кино. Или как в спектакле. Как в хорошей пьесе. Как в хорошей литературе. Здесь эти характеры есть. Замечательные актёрские работы. И фильм очень тонкий получился. Непростой. Как говорится… Сейчас модно так говорить: «Непростой».
Д.Гулько
―
Хорошо. И понятно о чём идёт речь.
К.Ларина
―
Там у вас дрель заработала, товарищи.
Л.Гулько
―
У нас всё время идёт жизнь такая. Жизнь. Кто-то переезжает. Кто-то делает ремонт. Вот такая вот у нас жизнь. Что касается сериалов. Не знаю. Я в последнее время наши сериалы… Ну чего-то как-то не идут. Скажу тебе честно. Не идут. Потому что существует много других сериалов, там где артисты и актёры играют по-настоящему. В наших сериалах, мне кажется… Я же совсем не профессионал… Мне кажется,, что они, Бог его знает, деньги зарабатывают. Ну всё что угодно, только не играют.
К.Ларина
―
Деньги зарабатывают обычно громко крича.
Л.Гулько
―
Да. Понимаешь?
К.Ларина
―
Перебивая друг друга. Громко крича. Плача.
Л.Гулько
―
Не хочется банальностей, но просто не веришь и всё.
К.Ларина
―
Я бы тоже тут не обобщала, конечно.
Л.Гулько
―
Я, конечно, не обобщаю.
К.Ларина
―
Ты знаешь, что я всегда на стороне артиста.
Л.Гулько
―
Я знаю. Я поэтому и говорю тебе.
К.Ларина
―
Артиста обидеть может каждый.
Л.Гулько
―
Я тоже на стороне артистов и врачей.
К.Ларина
―
Я тебе скажу так, что от него требуют…
Л.Гулько
―
Конечно.
К.Ларина
―
…От артиста. То он и показывает. Тут как раз точно главную ответственность за продукцию несёт режиссёр. Если у режиссёра дурной вкус, мало ума и таланта, то и любой актёр у него будет выглядеть нелепо. Даже самый талантливый. Вот я могу тебе сказать, привести в пример замечательного артиста. Говорю искренне. Которого я очень люблю и уважаю – Сергея Безрукова. Вот он в хороших руках ну просто уникальный артист… А в плохих руках – превращается в дешёвку. Использует там одни и те же штампы. Своё природное обаяние. Улыбка. Я думаю, что он сам от себя уже устаёт. Я думаю, что он сам себя в таких проявлениях не любит. Хороший артист всегда хочет помощи от режиссёра. Когда режиссёр это понимает. И чувствует. И знает, что нужно. Вот то же «Садовое кольцо», которое столько шума наделало. Оно ведь благодаря артистам состоялось. Стало событийным. Да? Потому что материал фиговый, скажем прямо. Левой ногой написанный. В одну кучу всё свалено. Никакой разницы нет между героями. Все на одно лицо. Если бы не блестящий набор артистов, то вряд ли бы мы с такой страстностью это обсуждали. Когда есть сценарий хороший, то тут уж вообще счастье.
Л.Гулько
―
Слушай, я подумал. Сейчас если вернуться к тем людям, которым не положено идти в отпуск, а они гады ушли. К Дудю там, Парфёнову и прочим.Что будет дальше, если… Дудь. Он же растёт. Он же вырастет когда-нибудь.
К.Ларина
―
Куда? Он уже вырос. Он сам по себе растёт.
Л.Гулько
―
Он изменится. Он заработал много денег.
К.Ларина
―
Он как полынь-трава.
Л.Гулько
―
У нас с тобой две минуты. Он заработал много денег, понимаешь? Он поменяется, интересно? Или нет?
К.Ларина
―
Все говорят, что когда-нибудь его рано или поздно кто-нибудь купит. Посмотрим. Молодой человек. Пусть растет. Ничего плохого с ним не случится. Испортится? Ну другой Дудь придёт на его место.
Л.Гулько
―
Не испортится. Немного так зажиреет.
К.Ларина
―
То, что в любом случае новый сезон телевизионный будет проходить под эгидой интернета новых и новых авторских каналов . И новых-новых лиц. Я вот сейчас могу сказать про Айдера Муждабаева, которого я смотрю. Не всегда с ним соглашаюсь. Мы знаем, как он резок бывает в своих суждениях. Но вот у него совершенно блестящий свой авторский канал, видеоблог на YouTube. Где он просто комментирует события, которые ему интересны. Даёт свою оценку. Здорово. Молодец. Хороший журналист. Хороший язык у него. Приглашаю. Записывайте. Спорьте.
Л.Гулько
―
Можно сказать и про Матвея Ганапольского, который вообще в отпуск не уходит.
К.Ларина
―
Матвей Ганапольский, да. Так что, назвался Дудём действительно … Ну что, мы должны уже уходить?
Л.Гулько
―
Мы должны с тобой уходить. Да.
К.Ларина
―
Опять мы уходим, к сожалению, в трагическую ноту. Песню. Долго мучилась, скажу тебе честно. Не хотелось быть банальной. Не хотелось в какую-то пошлость уходить поминальную. Но вот решилась остановиться на песни Юрия Шевчука в память о тех, кто ушёл. Кого мы потеряли на этой неделе. Светлая им память. Очень многое от них остаётся. Очень многое. С их уходом ничего не кончается. Мне очень жаль этих людей. Ужасно.