Человек из телевизора - 2018-03-31
31.03.2018
И. Петровская
―
Здравствуйте. В эфире «Человек из телевизора». Как всегда Ксения Ларина. Здравствуй, дорогая, ты нас слышишь? Видишь.
К. Ларина
―
Я слышу, а ты меня слышишь?
И. Петровская
―
И я тебя слышу и даже вижу. Здесь в Москве в студии я - Ирина Петровская, с нами за звукорежиссерским пультом Александр Смирнов. Средства связи как всегда и sms можете писать +7-985-970-45-45, твиттер аккаунт @vyzvon, Youtube-канал, который вы можете смотреть и по ходу там писать и комментировать то, что вы видите и слышите. И опять же, как всегда у Ксении, что у тебя, Ксения?
К. Ларина
―
Я повесила как обычно анонс нашей передачи с возможностью комментировать и писать ваши соображения, ваши пожелания. Я там открыла комментарии, для всех доступ, так что, дорогие друзья, подключайтесь. Хотя я написала об этом, что такая была страшная неделя, такие тяжёлые дни, что даже не знаешь, как подступать вообще к этому обсуждению. Ну что делать, надо попробовать. Я уже даже не знаю, о чём мы будем говорить. О том, что они не показывали или о том, как они показывали. Потому что как бы здесь и то и другое требует отдельного исследования. Я не знаю, давай так, с чего начнем с ощущения - обнаружила ли ты на сегодняшний день в нашем официальном телевидении попытку точной интонации. У кого-то получилось?
И. Петровская
―
Ты знаешь, я смотрела телевизор практически в режиме нон-стоп. Потому что мне пришлось писать на этой неделе для «Новой газеты» даже не один, а два текста. Поэтому я смотрела все, не отрываясь, читала и честно тебе скажу, в общем, пришла примерно на грань нервного срыва. Собственно говоря, в этом же состоянии я думаю было огромное количество наших сограждан. И ты и все, кого я знаю, все эти дни переживали как какую-то совершенно невероятную личную беду. А у меня много разных наблюдений по поводу того, что было в телевизоре. Ты знаешь, я обнаружила, может быть, единожды, хотя нет, наверное, не единожды, но какую-то очень человечную человеческую точную интонацию у Елены Васильевны Малышевой, которая уехала в Кемерово. Она уроженка Кемерово, она там окончила медицинский институт. И она выходила на связь с программой «Пусть говорят». Другой вопрос - что дальше было в этой программе. Но вот она нашла какие-то, на мой взгляд, я не буду пересказывать, потому что это бессмысленно. Интонации, как ты правильно говоришь и какие-то слова, которые может быть, на какую-то там я не знаю минимальную микроскопическую долю, может быть, как-то утешали и тех, кто пострадал и тех, кто пострадал, потому что смотрел всё это и переживал и болел. Были попытки интонации или даже так скажу – непроизвольные какие-то попытки, не попытки даже, а непроизвольные проявления человеческого даже у тех людей, в которых особенно человеческого как мне казалось уже почти ничего не осталось. Например, уже в понедельник, по-моему, Артем Шейнин практически заплакал в эфире, это было невозможно пережить, когда он показал фотографию детей, и была такая нормальная человеческая реакция. Миша Козырев на «Дожде», конечно, который имел сплошные эфиры. И я тоже не знаю, как он это выдерживал. И тоже временами он долго откашливался, потому что просто реально не мог дальше говорить. Ну, конечно, все люди и, наверное, даже у самых закоренелых иногда прорывается что-то человеческое.
К. Ларина
―
Я могу дополнить. Да, Ир, я тоже смотрела эту передачу с Еленой Малышевой. И всё, что ты сказала про неё, абсолютно справедливо. Но то, что последовало за этим – оно меня совершенно так накрыло, что я не смогла дальше смотреть. Скажу тебе честно. Во-первых, я не понимаю, зачем там аплодисменты были в студии. С самого начала.
И. Петровская
―
Людьми дирижируют, они аплодируют.
К. Ларина
―
Нет, это я понимаю, я знаю откуда они, кто их… Я тебе говорю про другое. Что я не понимаю, почему вот такие траурные программы не отменяют эти аплодисменты. Это нужно быть абсолютно каким-то эмоционально глухим человеком. Что делать по тому же формату и лекалу как и все остальные передачи в году, понимаешь. Поэтому надо было как-то сообразить, что не может быть аплодисментов, когда в прямой эфир, прямое включение или там не знаю, в какое выходят люди, которые потеряли своих близких на этом пожаре. А их встречают аплодисментами. Нужно иметь какой-то особенный внутренний склад души. И второе, конечно же, набор людей, который вдруг решил это все обсуждать, он меня просто поразил. Я не понимаю, что в этом эфире данном, который мы с тобой начали обсуждать делали депутаты, делали артисты эстрады. Для чего они там были нужны, зачем? Чтобы что? Выразить соболезнования? Выразите, скажите. Но они же этих слов подобрать не могут. Не могут этого сделать. Если ты помнишь, там что касается допустим, Игоря Вострикова, который появился в этом эфире вместе с Малышевой и Кекелидзе. Это директор Института Сербского. Если я правильно понимаю.
И. Петровская
―
По крайней мере, он психиатр, да.
К. Ларина
―
Ну вот, когда человеку, да, выразили соболезнования, все прокричали ему слова соболезнования, типа держитесь. Он все это выслушал мужественно и потом начал говорить отношение к тому, что произошло. О том, как ведет себя администрация, о том, как ведут себя спасательные службы, попытался рассказать, почему на его взгляд не смогли или не захотели спасти близких людей. Почему столько было жертв. Как только он об этом начал говорить - включилась траурная музыка, которая потихонечку-потихонечку убрала из кадра и Малышеву, и Вострикова и всех, кто в этом кадре находился. Крупным планом появился Александр Хинштейн, который начал совершенно резким тоном рассказывать о какой-то опять же оппозиции. О пятой колонне, которая сейчас раскачивает лодку и прочее, прочее. То же самое происходило и с другими участниками передачи. Тоже родственниками погибших людей, которых каким-то все-таки образом пригласили и привезли сюда в студию. Там были люди, как минимум два или три человека, которые потеряли своих близких в этом аду, в этой трагедии. Как только они начинали задавать вопросы, связанные с проблемами со спасением, с пожаротушением с организацией спасательных работ, с количеством жертв - их как будто никто не слышит, ты понимаешь. Вот вроде бы их никто не закрикивает и не затоптывает, и не захлопывает, они вроде как бы говорят: а как же вот это, а как же вот это. Пауза повисает - после этого люди продолжают, которые сидят в студии, говорить о том, о чем они там… О чем угодно, только не отвечать на эти вопросы, не пытаться на них отвечать. Я не знаю, как в других эфирах, ты говоришь, ты смотрела это нон-стоп круглые сутки. Была ли попытка хоть как-то проанализировать то, что происходило во время этой катастрофы. Была ли попытка хоть как-то проанализировать те жуткие совершенно канцелярские… пытались произносить чиновники, была ли попытка проанализировать тот самый митинг стихийный, который происходил на улицах Кемерово. Или это вообще не обсуждалось нигде. «Дождь» мы не берем, об этом отдельно надеюсь мы поговорим. О том, как они работают.
И.Петровская: Например, уже в понедельник, по-моему, Артем Шейнин практически заплакал в эфире
И. Петровская
―
Вот ты понимаешь, когда эти люди, работающие там в ящике, оскорбляются, что типа про них пишут, что они врут, а мы вот такие, мы митинг же показываем - говорит тот же Шейнин в шоу «Время покажет». Да, они показали митинг действительно и даже вот гордо говорили: посмотрите, мы ничего не скрываем. Они показали, как встал на колени этот вице-губернатор со словами типа: «Народ, прости меня». Только они не показали очень существенное, а может быть главное…
К. Ларина
―
Что было до этого.
И. Петровская
―
Что было до этого, что вызвало огромное возмущение людей. Когда тот же вице-губернатор Цивилёв в лицо тому же Игорю Вострикову сказал: «Молодой человек, а вы что, пропиариться на горе сюда пришли». И как этот Игорь Востриков бросился отчаянно говорить, какой у него пиар и кого он там потерял. Вот этот эпизод они не показали. Вот как это расценивать. Это что, это у них вот такой вот… Они главное выцепили из того, что произошло. Вот смотрите, нашелся человечный чиновник, который опустился на колени. При этом я сейчас читала перед тем, как выходить в эфир «коммерсантовского» Колесникова, который там на месте тоже работает. И он с этим Цивилёвым уже после всего этого тоже общался. И тот сказал: «Вы меня не так поняли, я не вставал на колени, я привстал...
К. Ларина
―
Преклонил.
И. Петровская
―
Преклонил одно колено.
И.Петровская: Необходимо продемонстрировать, что мы не на стороне власти
К. Ларина
―
Он действительно встал на одно колено.
И. Петровская
―
Ну на самом деле вот какое это имеет значение. Почему этот человек…
К. Ларина
―
Имеет.
И. Петровская
―
Наверное, имеет, да, для него имеет. Потому что если он встал на колени, то очевидно для него это некое унижение его чиновничьего достоинства. Так получается.
К. Ларина
―
Я тебе скажу больше. Я думаю, что это унижение не его личного чиновничьего достоинства.
И. Петровская
―
А вообще класса.
К. Ларина
―
А по их логике это унижение их властного класса, который не может так прогибаться перед народом. Когда у нас такое бывало, чтобы у нас кто-то посмел не то что на колено, а хотя бы сказать «простите». Последний человек, который сказал «простите», - был Борис Николаевич Ельцин. Понимаешь.
И. Петровская
―
Ты ошибаешься.
К. Ларина
―
А кто у нас еще.
И. Петровская
―
Вчера был большой материал в программе про Михаила Фишмана на «Дожде», я все время забываю, как она называется…
К. Ларина
―
«И так далее» - очень просто.
И. Петровская
―
Да, всё время «Здесь и сейчас» у меня просто информационные программы. И там был большой материал, где приводились, собственно говоря, вот эти вот страшные эпизоды нашей жизни с 2000 года. Такая хронология: 2000-й год - «Курск». Путин на пятый день прерывает отпуск и еще на какой-то день едет в Видяево, по-моему, на встречу с родственниками. Где, в общем, его принимают, прямо скажем, не очень восторженно. И потом он обвиняет, по легенде, по крайней мере, организаторов этой встречи, что якобы туда притащили совершенно не родственников. Не буду сейчас употреблять слова плохие. Дальше пострадавшие от этого, Сергей Доренко с его программой, которая, собственно, вышла последний раз. И вот тогда программа, он сделал очень жесткий выпуск, где он проанализировал все страшные ошибки властей. И то, как не спасали моряков…
К. Ларина
―
Это была программа «Время».
И. Петровская
―
Она тогда называлась, по-моему, «Время с Доренко». Он лежит в YouTube этот выпуск, его можно посмотреть. Да, и тогда Путин выступает с обращением к народу. В 2002-м – «Норд-Ост». Он уже не едет ни к каким родственникам, но выступает с обращением к народу и говорит, что мы пытались спасти, но всех не спасли. Там синхрон просто идет. И говорит эти слова: «Простите нас». Дальше 2004-й год - Беслан, уже никаких «простите», никаких встреч с родственниками. Да, пострадавший реально от этой истории НТВ, собственно говоря, с этого момента начался его разгром, потому что то, что они показывали на совещании с руководителями СМИ Путин назвал «рейтингом на крови». Как мы помним. 2004-й год – Беслан. Не едет к родственникам, едет в больницу, где поправляет одеяло пострадавшим. И уже никаких «простите» и обращений и результат – отмена губернаторских выборов. И окончательное закручивание гаек в СМИ. Если мы помним, к тому моменту уже мало кто оставался. И цифру 354 заложника озвучивали как раз представители федеральных СМИ. Так что, собственно говоря, было «простите» последний может быть раз в 2002 году.
К. Ларина
―
Кстати, если ты вспомнила вот этот сюжет из передачи «И так далее», я хочу добавить к нему аналогичный сюжет, который был вчера в программе «Час Тимура Олевского», который по традиции ведет Ренат Давлетгильдеев. Там тоже был аналогичный сюжет, который собрал в хронологическом порядке все последствия всех катастроф, крупнейших катастроф и терактов, которые были в нашей стране. Вот всё, что ты перечисляла, начиная с «Курска», но только не с точки зрения отношения к этим катастрофам власти и поведение Путина в данном случае. А то, что произошло с теми людьми, которые руководили операциями, которые были причастны к провалу операции. Которым можно предъявить претензию, скажем так, в искажении фактов. Те, которые скрывали настоящие цифры заложников в Беслане. И там просто последовательно про каждого рассказано. Что ни одного человека не сняли с должности, не наказали. Наоборот повысили…
И. Петровская
―
Да и награждали ещё.
К. Ларина
―
И награждали, и повышали. В частности напомнили о том, что информационное освещение с операции в Беслане - этим занимался Дмитрий Песков, который тогда служил в администрации президента, если я правильно помню. Что именно Маргарита Симоньян была рупором этих лживых цифр. 354 человека, которые она озвучивала в каждом своём выходе в эфир. Ну и про многих других, про того же Васильева Владимира Абдуалиевича, который как раз руководил, если я правильно помню, был начальником штаба во время операции «Норд-Ост». Так что здесь, к сожалению, цепочка тяжёлая. И вот как раз мы и приходим к сегодняшнему дню - к тому поведению, которое продемонстрировал дряхлый и мало чего, по-моему, понимающий уже человек, глава региона. И то, как он стелился перед своим хозяином, перед президентом и то, как в глазах его был только единственный страх, если он и был - то только страх, что сейчас что-то не дай бог тут рванет, какой-нибудь бунт и его за это накажут. У него был просто такой вот страх как перед начальством. Больше ничего в глазах этого человека не было. В этом ничего не меняется. Вертикаль работает.
И. Петровская
―
Это говорит о том, что не так уж он маловменяем, если и у него остаётся хотя бы единственный инстинкт самосохранения и желания…
К. Ларина
―
Ты права.
И. Петровская
―
…любой ценой сохранить свое кресло и даже в таком и беде произвести не знаю, какой тут глагол употребить - навет на людей, которые в порыве боли, горя, ярости, бессилия пришли на эту площадь. И, собственно, ничего другого не требовалось, кроме того, чтобы выйти, и даже если у вас нет слез, вот наша коллега Аня Наринская написала хороший пост. То есть как хороший, правильный. Что если даже у вас нет сил скорбеть, научитесь лицемерию хотя бы. Выйдете и скажите какие-то человеческие слова, необязательно выступать на митинге. Чего-то там клясться, обещать. Просто скажите: я с вами, у меня сердце рвется за всех вас.
К. Ларина
―
Слушай, я тут не очень согласна с Аней. Я не стала там…
И.Петровская: Что я не понимаю, почему вот такие траурные программы не отменяют эти аплодисменты
И. Петровская
―
А мне кажется это очень важно.
К. Ларина
―
Я не понимаю, что такое научиться лицемерию. Уж чему-чему, лицемерию они научились. Потому что когда он говорит, Владимир Путин говорит, что мне реветь хочется, не плакать, а реветь. Это что? Это проявление как раз человеческих чувств. А почему нет? Они вот так проявляют. Они их так проявляют. Так же как и этот Цивилёв, который встал на одно колено. Вот он его проявил. Что это как не проявление лицемерия. Конечно же, так.
И. Петровская
―
Это другое.
К. Ларина
―
А ведущие телевизионных программ, которые со своей дежурной задушевностью, хочется их просто задушить за это. Понимаешь, за то, что они демонстрируют своим лицом. Это что, разве не проявление лицемерия?
И. Петровская
―
Это другое лицемерие. А имеется в виду, что, но научитесь хотя бы, заставьте себя произнести какие-то человеческие слова не только, что у вас с демографией теперь опять худо. И не только, что извините за то, что это на нашей территории произошло. А к людям обратиться с нормальными какими-то словами. Заставить себя заплакать.
К. Ларина
―
Если человек заплакал и проявил человечность…
И. Петровская
―
Это слабость.
К. Ларина
―
Нет. Это не проявление лицемерия. Мне кажется тут в терминах какая-то путаница.
И. Петровская
―
Ну может быть.
К. Ларина
―
Это все-таки другое.
И. Петровская
―
Хорошо.
К. Ларина
―
Потому что, извини меня, стихи Марии Захаровой, которые тоже растиражированы в фейсбуке - это что такое? Это проявление человеческого чувства? Мне кажется это вот тот самый апофеоз лицемерия.
И. Петровская
―
Нет, это не лицемерие, это что-то другое. Это какая-то травма душевная. Даже не травма, а видимо отсутствие… Родовая травма. Отсутствие в человеке…
К. Ларина
―
А может быть приобретенная за годы.
И. Петровская
―
А мне кажется это приобрести невозможно. Это именно то, с чем человек жил всю свою жизнь, когда он не понимает неуместности, пошлости, даже кощунственности своих высказываний. Сейчас речь идёт о стихе, который спецпредставитель МИДа написала и разместила у себя в фейсбуке. И он, конечно, потряс некоторую часть мыслящего нашего населения именно вот всем тем, о чём мы говорим.
К. Ларина
―
Даже объяснить невозможно. Люди там многие кстати говорили: «Мария, спасибо большое, вы выразили мои чувства. Какой стих», - говорят они. Вот такие тоже были реплики. Объяснить это невозможно. Вот это либо, даже не знаю как это назвать. Что это такое. Всеобщее заболевание…
И. Петровская
―
Диагноз. Даже не всеобщее. А это скорее заболевание, поражающее вот этих публичных людей. И тех, которые ходят на эти ток-шоу и представителей власти. Кстати, я второй текст написала на эту тему. «Скорбное бесчувствие». Я думала, что это метафора, а на самом деле это действительно психиатрический диагноз, в переводе там латинское есть название «анестезия долороза». И это атрофия каких-то высших эмоций, причём по отношению именно к близким людям. Или просто к людям и действительно это оказывается диагноз, потому что люди не способны проявить человеческое и тогда происходит замещение, им кажется, что вот таким образом они выражают свою скорбь. Я далека от того, чтобы подсчитывать, этим занимались, кстати, дальше мы будем говорить, тоже телеканалы. Когда чуть-чуть первые два дня прошли. Вот дальше они занимались этим – делили народ на тех, кто правильно скорбит и кто делает это неправильно.
К. Ларина
―
Это каждый раз.
И. Петровская
―
В неправильном месте, не по тому поводу. По заказу чьему-то. Скорее всего, возможно заказу из-за границы. Но и безусловно…
К. Ларина
―
На деньги Ходорковского. Кто там говорил. Соловьев.
И. Петровская
―
Не без участия пятой колонны. Да, на деньги Ходорковского. То есть люди не сами по себе пошли, а потому что им заплатили, и потому что они хотят таким образом политизировать протест, а некоторые еще его и оседлать. И таким образом происходит вот это самое страшное, что может быть в этот момент. Когда людей начинают делить и стравливать. Сейчас у нас новости, продолжим.НОВОСТИ
И. Петровская
―
Мы: Ксения Ларина и я, Ирина Петровская, Александр Смирнов за звукорежиссерским пультом продолжаем программу, продолжаем эфир тяжелейший. Естественно, мы обсуждаем то, что случилось на этой неделе. Трагедию. Средства связи еще раз напомню: +7-985-970-45-45, твиттер аккаунт @vyzvon, Youtube-канал и страница Ксении Лариной на фейсбуке, где тоже можно комментировать и задавать вопросы. Ты слышишь нас по-прежнему?
К. Ларина
―
Да, все нормально.
И. Петровская
―
Ну, собственно говоря, ты задавала вопрос - какая была хронология, как объясняли, пытались ли анализировать. Я, пожалуй, так скажу, вот я для себя выставила эту хронологию происходящего в эфире, в первую очередь, конечно, в воскресенье, вечер, выходят итоговые программы. К этому моменту уже часов семь горит торговый центр в «Зимней вишне». Чудовищное название, конечно. Дмитрий Киселев выходит в 8 часов, началось примерно по Москве в 12, то есть за это время можно было уже и что-то узнать и сделать репортажи. И уж тем более, конечно же, переверстать программу. Но зачем же переверстывать, если обещали нам демонстрацию и демонстрацию победы и «триумф воли». На 20 минут заготовлен блок, который рассказывает, как победоносно на выборах выступил наш действующий и вновь избранный президент. Со всеми подробностями, ликующая интонация у ведущего и только после этого несколько три с какими-то копейками минуты сюжет о том, что в Кемерово да, там пожар. Известно о пяти погибших, один ребёнок. 35 - пока непонятно где. Но в целом ситуация под контролем. Правда, когда выводят корреспондента, по картинке уже понятно, что это ужасающий масштаб и показывают, люди выкидываются из окон, поэтому когда потом Дмитрий Песков на вопрос, по-моему, на брифинге каком-то, корреспондентов других спросил, почему, по его мнению каналы не переверстали сетку вещания, он ответил: наверное, они ещё к тому моменту не могли оценить масштаб трагедии. По-моему, не дело федеральных каналов оценивать масштаб трагедии. А потом о ней сообщать. Мне так кажется и потом невозможно оценить масштаб трагедии, если в этот момент там постоянно кто-то не работает и не предоставляет материалы. Повторяю, корреспонденты там, конечно, уже были. Через час выходит Валерий Фадеев в «Воскресном времени» - ровно та же история. Только может там не 19, там разница в секундах - огромный победоносный сюжет и потом опять же три минуты очень аккуратного сообщения о том, что где-то в Кемерово чего-то такое горит. И дальше до конца дня никто и не собирался и не менял никакие сетки вещания. Выходило «Что? Где? Когда?» на Первом канале. Фильм Соловьева «Миропорядок» с Путиным, потом уже соловьевский «Вечер», там правда тоже было, но уже в глубокой ночи прямое включение из Кемерово. Это я вот тебе просто выстраиваю хронологию. Как это было. На следующий день в понедельник, когда, видимо, дали отмашку, что можно говорить, преобладала помимо искренней часто, я видела этот искренний ужас в глазах участников и ведущих. Но как бы мы все виноваты - вот такая была. Вот мы все, каждый, мы должны каждый задуматься, каждый на своем месте: охранник, билетер, не знаю, кто угодно, сторож - мы должны задуматься, что, совершая какие-то нарушения тех или иных правил безопасности, мы вот таким образом, хотя может быть мы все очень хорошие люди, но таким образом мы способствуем вот таким трагедиям. И потом после того, как уже Владимир Владимирович приехал, это был следующий день, а к концу уже объявили официальный траур, песня начала, извините меня, эта песня меняться. Потому что начали делить на тех, кто правильно и неправильно скорбит, начали искать виноватых где-то за пределами. То есть уже не только те люди, которые не сделали то, что они должны были по должностным инструкциям. И уж тем более не повальная коррупция на местах, которая является причиной. От этого как раз, от обобщения начали уходить. А искать именно вот врага за пределами не только торгового центра «Зимняя вишня», но и всех нас. То есть это должны обязательно уже были быть враги какие-то внешние или внутренние. Но понятно, какого рода это враги.
И.Петровская: Если он встал на колени, то для него это некое унижение чиновничьего достоинства
К. Ларина
―
Давай я тогда попробую подключиться к этой теме, к этой твоей хронологии, которую ты выстроила. О том, как менялись акценты. От умолчания до попытки анализа, а потом нашли как всегда, на что броситься. И какие эмоции будить опять в аудитории. Что меня тоже поражает. Обрати внимание, что люди, ну не люди, люди, вот телевизионные авторы, которые переключились очень быстро на эту линейку по обвинению опять пятой колонны, оппозиционеров, на деньги госдепа, который раскачивает лодку. И в эти трагические моменты нация должна сплотиться. А тут всякие бузотеры, выражаясь словами Тулеева. Обрати внимание, что все эти слова и все эти крики истошные и эти обсуждения в таком ключе - они пробуждают какие эмоции в аудитории, которая тебя смотрит. Разве эти слова пробуждают в аудитории сострадание к жертвам, разве эти слова пробуждают в аудитории возмущение халатностью, разгильдяйством, выражаясь словами Путина. Нет, всё это пробуждает только опять агрессию, ненависть, бешенство по отношению к людям конкретным, называются какие-то имена. Составляются какие-то списки. Короче говоря, мы уже к этому привыкли. От чего это происходит, я тебе скажу, Ир. Не только потому что это уже оседланная лошадь, которую давно оседлали и она мчится, остановиться уже не может. Это происходит именно потому, чтобы заболтать, а в итоге замолчать главные темы и главные проблемы, которые возникают во время таких жутких катастроф. Когда ты понимаешь, что валится всё кругом. Не только падают спутники и какие-нибудь там неудавшиеся ракеты. И не только даже самолеты падают. Рушится все. И вот под этими обломками вот сейчас погребены и те люди, которых больше нет и эти дети. Но и всё, что вообще есть человеческого в нашей стране. Вот это меня, конечно, поражает больше всего. Абсолютная безответственность. Такое манипулирование не человеческими убеждениями, нет, не принципами, а человеческими эмоциями. Опять, возвращаясь к нашей первой части, - именно здесь надо и рыться. Вот тут-то и происходит, вот из этого рождаются вот эти лицемерные стихи, пошлые, безвкусные попытки изобразить некую печаль и скорбь всеобщую. А на самом деле ничего этого нет. Абсолютная, кто-то правильно этот термин употребляет уже давно по отношению к нам, к нам - говорю я, я здесь тоже часть этого мира российского сегодняшнего. Абсолютное расчеловечивание. Вот, собственно, что и произошло. А то, что касается переверстки, изменения сетки вещания, можно конечно, вот сразу после таких наших разговоров всегда ответ мы получаем от многих людей: а вы меняете сетку вещания, когда происходит такое событие? Вы же тоже не меняете. Давайте так, когда мы говорим про передачи, которые Ира перечисляла, мы говорим про информационные программы. Это программы, это как бы их главная задача - информировать людей о том, что происходит, о происходящих событиях. И в том числе о масштабах катастрофы и масштабах трагедии. Потому что вы должны первые об этом знать, это у вас там корреспондентская сеть такая, что в каждом городе по пять корпунктов. Конечно же, обязаны, чего тут говорить. А что касается «Эхо Москвы», то уж давайте будем честны, мы работаем, у нас в основном наши передачи идут, в основном в прямых эфирах. И даже если идут программы, которые не имеют отношения к тем событиям, которые происходят за окном нашей студии, все равно, когда происходят такие события, ну всё меняется. Меняется интонация ведущих, меняются разговоры в студии, меняются темы для обсуждения с гостями на ходу. Вот о чем мы говорим, правда же. Мы же не требуем все порушить, поменять и поставить везде какие-нибудь траурные передачи. Наоборот не траурные, а дайте нам информационный канал, расширьте вашу программу «Время» до пределов бескрайних. Поставьте ее, пусть она идет пять часов в течение этих событий, которые сейчас происходят где-то в вашей стране. Ну, собственно говоря, так же было когда-то, мы с тобой об этом вспоминали. Когда информационный канал просто был.
И. Петровская
―
Безусловно, и тут же мгновенно, невзирая на праздники, выходные, Новый год не знаю, что угодно, вызывались тут же… Собственно говоря, работники новостных служб - это почти как военнообязанные. Они не могут принадлежать себе. Они всегда должны быть наготове, что они должны куда-то поехать, верстать, переверстывать. Я тоже вспоминаю сколько раз, когда мы с тобой вот в этом формате программы «Человек из телевизора» получали тут же по ходу кошмарную информацию…
К. Ларина
―
Страшные новости.
И. Петровская
―
Когда упал польский самолет, разбился самолет с польской делегацией, как сейчас помню, это прямо во время эфира пришло.
К. Ларина
―
А когда теракты в Париже.
И. Петровская
―
Париж. Да и «Норд-Ост» я помню. Мы тоже обсуждали в день, когда шла наш программа, я помню, как раз вот произошел уже финал всей трагедии. Я понимаю, как это тяжело, не переверстываться тяжело, а какая это невероятно эмоциональная страшная нагрузка на нервную систему человека. Но раз вы выбрали такую профессию, то, к сожалению, это составляет часть ее рисков. И когда сейчас мы видели, как работают каналы, которые прежде умели мгновенно переверстываться, мгновенно ориентироваться, устраивать многочасовые эфиры, я делаю один вывод - что эти СМИ, которые мы по традиции называем средствами массовой информации, - перестали таковыми быть. Они стали одним из департаментов то ли кремлевской администрации, то ли еще как можно назвать. Власти, короче говоря. У которых две задачи: возвеличивать и восхвалять, и охранять. Отмазывать, охранять. Собственно, это мы наблюдаем. И поэтому сегодня ожидать от них какой-то нормальной реакции, исполнения профессионального долга просто бессмысленно. Потому что у них совсем другое представление сегодня об их долге и об их ответственности. Они не перед нами, не перед обществом сегодня ответственны, - они ответственны перед группой людей, которые позволяют им безбедно жить, хорошо себя чувствовать и так далее, быть в тренде что называется. Я понимаю, как им страшно из этого выпасть. Для того чтобы не выпасть, они еще и сами себя, наверное, убеждают, что они всё делают как надо. А на самом деле правда это уже не назовешь СМИ в привычном для нас значении. Вот какой я вывод сделала.
И.Петровская: Если даже у вас нет сил скорбеть, научитесь лицемерию хотя бы
К. Ларина
―
В советское время у нас были вражеские голоса, которые нас информировали о тех событиях, которые замалчивались в наших официальных советских СМИ. А сейчас, безусловно, мы с тобой уже об этом говорили, уже существует целый культурный слой вот этого альтернативного телевидения. И мне кажется, будет справедливо, если мы с тобой скажем о том, профессионалы в этом мире еще существуют. Только они не работают на федеральных каналах. Поэтому я могу сказать, что я смотрела и могу сказать с чистой совестью спасибо людям, которых мы все знаем, они все работали в нашем телевизоре. Просто сейчас время такое, что от этого телевизора надо бежать и, слава Богу, сейчас уже появилось – куда. Поэтому, конечно же, это канал RTVi, который работает практически в режиме нон-стоп, особенно когда случаются такие вещи. Сейчас вся информация, и корреспонденты, и аналитики, и специалисты, и эксперты - всё это наполняло этот эфир сквозной, как они называют на канале RTVi. Это канал «Настоящее время», о котором я уже упоминала. С Ринатом Давлетгильдеевым. И многими другими коллегами. Тимур Олевский, кстати, который возглавляет…
И. Петровская
―
В Кемерово тоже уехал.
К. Ларина
―
Да, он в Кемерово и его репортажи мы тоже смотрели. Это канал «Дождь», который ты упоминала уже, и Миша Козырев, который не новостник по своей природе. Он абсолютно другой человек. Это все равно что меня на новости посадить или тебя. Мы в такой эфир, можешь себе представить, что ты будешь сидеть и читать эти новости поступающие. И общаться с экспертами по телефону, со свидетелями, с очевидцами. С родственниками погибших людей. Это нужно уметь, себе какую-то уже наработать броню внутреннюю информационника-новостника. И то не у всех получается. Я смотрю, как наши, мои коллеги, наши коллеги на «Эхе» переживают эти дни, как им тяжело читать эти строчки новостей жуткие. Что же говорить про Мишу, который просто, на мой взгляд, мы тоже его смотрели, он, конечно, просто герой, настоящий герой информационного пространства. И я видела, что с ним происходит тоже, он просто постарел на 10 лет за эти два или три дня, когда он сидел в прямом эфире. Так что есть еще люди, которые не лицемерят, пропускают через себя.
И. Петровская
―
Кстати, русская служба BBC.
К. Ларина
―
Да, я боюсь кого-то забыть из тех, кто появился сейчас в эфире.
И. Петровская
―
Короче говоря, все те…
К. Ларина
―
Да, немецкий канал. «Ост-Вест» называется. Где тоже наши люди работают.
И. Петровская
―
Те, кого депутаты с совершенно лёгким сердцем, не все, но некоторые называют – «вражеские СМИ». И вот вражеские СМИ, мы-то уж точно берём это в кавычки, они делают пусть куда с меньшими возможностями технологическими, организационными, финансовыми, людскими, а они делают то, что обязаны делать средства массовой информации. То, что обязано делать телевидение и то, что сегодня абсолютно в загоне. Собственно, можно сказать, а зачем это делать, зачем вам чтобы обязательно вот эти вот возгонять эмоции. В первую очередь задача - информировать. Для того чтобы люди были отчасти даже успокоены. Потому что информирован, предупрежден - значит вооружен.
К. Ларина
―
Так от этого и возникают такие слухи страшные про количество жертв.
И.Петровская: Собственно говоря, работники новостных служб - это почти как военнообязанные
И. Петровская
―
И более того, они все ужасно обижаются: как это, от нас требуют правды. Вот они там на этом митинге в Кемерово кричали, что нам врут власти, федеральные каналы. Почему так кричали? – потому что привыкли, что врёте, потому что привыкли, что действительно реально придумываете каких-то распятых мальчиков, изнасилованных девочек, которых в природе нет. И поэтому когда появляются реальные жертвы, дети, - то первое, что думают люди - что вы нам тоже врёте. И вы нас обманете. И для того чтобы это сломать, эту инерцию восприятия, необходим совсем другой подход. И необходимо продемонстрировать, что мы не на стороне власти, а мы от вашего имени пытаемся выяснить, что же реально происходит, почему, что сделать, чтобы это не происходило. Сколько реально жертв. Можем ли мы уверенными быть, что их ровно столько и от нас ничего не скрывают. Вот, собственно, очень простые, хотя я понимаю, что это очень сложно в режиме вот этого вот, пока это все длится в форс-мажорном режиме и выяснять, и делать. Но, а иначе как. Мы заканчиваем. Слова поддержки и соболезнования всем, кто это переживает, пережил - не могу сказать. Всем нам тоже. И заканчивай ты.
К. Ларина
―
Я могу только поддержать тебя и сказать тоже слова поддержки самые возможные людям, которые переживают это сейчас. Которые потеряли своих близких, которым еще предстоит вообще осознать, что с ними произошло. Ну а вспомнить я хочу сегодня забытую песню Игоря Талькова, которая была написана в 1991 году. Мы опять в эту точку, к сожалению, вернулись. Спасибо.ПЕСНЯ