Александр Мельман - Человек из телевизора - 2016-07-23
23.07.2016
А. Нарышкин
―
11.08 в российской столице. «Эхо Москвы» в эфире. «Человек из телевизора» называется эта программа. И в течение часа мы будем вдвоем. Александр Мельман, обозреватель «Московского комсомольца». Добрый день.
А. Мельман
―
Здравствуйте, Алексей, здравствуйте, уважаемые радиослушатели.
А. Нарышкин
―
Я вас, прежде всего, хотел спросить, возможно, вопрос не в традициях этой программы, но, тем не менее, какое информационное событие самое было активно освещаемое на этой неделе на российском телевидении.
А. Мельман
―
Информационные события идут таким чередом, страшным чередом, я бы сказал. Постоянно меняющийся калейдоскоп событий и все они достаточно ужасные. Может быть за исключением отстранения сборной России от Олимпиады возможной. Потому что там, слава богу, все живы, надеюсь. А в остальном просто это подряд идет такой калейдоскоп, я об этом писал, и люди не успевают даже сопереживать, понять, что происходит. Потому что сначала был теракт в Ницце и не успели люди выдохнуть, потом тут же началась Турция буквально через день. Потом Алма-Ата, потом Ереван. То, что сейчас происходит, вчера произошло в Мюнхене. И убийство Павла Шеремета. То есть все эти события идут просто валом на нас и что такое информация и можно манипулировать, наверное, не такими событиями, о которых я сейчас говорил. Есть и другой вид информации. Которая просто специально иногда вбрасывается. Это может быть немножко другая тема, как скандал с Кокориным и Мамаевым по поводу их шампанского в Монако. Я думаю, что это достаточно специально, чтобы отвлечь от какой-то другой важной может быть политической новости, которую бы обсуждали. А так все переключается на этих недорослей футбольных. Как я их называю после того, что они сотворили в Париже во Франции. Ну а так это как освещали новости в последние дни. Это и убийство Павла Шеремета и военный переворот в Турции и то, что сейчас произошло в Мюнхене и олимпийские игры, и доклад ВАДА по этому поводу. И доклад МОК, которого мы сейчас ждем.
А. Мельман: Постоянно меняющийся калейдоскоп событий и все они достаточно ужасные
А. Нарышкин
―
А что касается доклада ВАДА и решения спортивного арбитражного суда по нашим легкоатлетам. Риторика меняется как-то в освещении этих событий?
А. Мельман
―
Она довольно уже поменялась на самом деле. Потому что сейчас все политические ток-шоу в отпуске. Хотя Владимир Соловьев, заканчивая сезон, говорил, что мы уходим в отпуск, но если что-то произойдет, я вернусь. И он вернулся, когда была Ницца. По поводу доклада ВАДА, Олимпиады, когда были вот эти ток-шоу, это было довольно серьезное мочилово со стороны наших товарищей политологов и политиков, депутатов. От этой ВАДА камня на камне не оставалось. И это было довольно забавно смотреть. То есть была жесткая позиция наших государственных каналов по поводу того, что это нападки на Россию, что это заказное такое явление и так далее. У нас управляет телевидением как всем, что происходит в стране один человек. И этот один человек сказал, что мы будем все выполнять. На днях создали комиссию под управлением господина Смирнова, уважаемого человека. И господин Жуков там. И Алишер Усманов и товарищ Лисин.
А. Нарышкин
―
Только Мутко как будто куда-то исчез.
А. Мельман
―
Да, по поводу манипулирования информацией, здесь вы правы, Алексей. И просто наши комментарии и то, как показываются новости, они показываются довольно мягко, спокойно, без нервов, без надрыва.
А. Нарышкин
―
То есть если раньше был, например, неделю назад, некий ястребиный уклон что ли.
А. Мельман
―
Еще раньше. Это все началось довольно давно. И когда эти ток-шоу были на месте, это был ястребиный уклон.
А. Нарышкин
―
А сейчас такая извиняющаяся…
А. Мельман
―
Как главный приказал, так и происходит. И мы же видели вчера, главный собрал заседание правительства и по этому поводу высказался. Это еще раньше все повернули назад. И только бывает, выступают эксперты, они вроде бы опровергают. Но мы же помним, как Ольга Скабеева, что она делала с немецким журналистом, который все это снял. Эти четыре серии.
А. Нарышкин
―
Хайо Зеппельт.
А. Мельман
―
Просто преследовала его, он не знал, что делать. Отобрал этот…
А. Нарышкин
―
История, по-моему, месячной давности, когда проникли прямо в квартиру.
А. Мельман
―
Вот так серьезно в ответ. То есть лучшая защита – нападение. И мы таким образом нападали. А сейчас смягчились, мы готовы выполнить все требования. И в новостях это именно так и освещается.
А. Нарышкин
―
Мне кажется, в социальных сетях и в Интернете могут назвать такое поведение «котики».
А. Мельман
―
Уже назвали и в сетях и в других СМИ, не в телевизоре говорится, что нам надо делать опережающий шаг, пойти на бойкот. Чтобы нас не опозорили уже окончательно. Но Владимир Владимирович не хочет этого, потому что если будет бойкот, то нас отстранят не только на ближайшую Олимпиаду, но могут отнять чемпионат мира. Путин хочет в этой ситуации с Западом дружить. Таким образом телевизор это освещает в таких тонах.
А. Нарышкин
―
По вашему опыту наблюдения за тем, что показывают в телевизоре, видел такую дискуссию, в фейсбуке, по-моему, если все-таки будет решение о том, что нашу сборную не пустят на Олимпиаду. Можно прогнозировать, что будет в телевизоре в эти дни. Я видел два полярных мнения: ничего не изменится, но будет колоссальное падение рейтингов, потому что там не будет наших спортсменов. Или вообще тот же самый Владимир Соловьев, видимо вернется и будет затыкать эти дыры всех трансляций. Олимпиада в жизни российского телезрителя, насколько это значимое событие?
А. Мельман: У нас управляет телевидением как всем, что происходит в стране один человек
А. Мельман
―
Если не будет наших, то, во-первых, Олимпиаду все равно будут показывать, может быть в меньшем объеме, тем не менее, какие-то контракты уже давно заключены. Матч-ТВ со всеми своими дочерними каналами…
А. Нарышкин
―
Это все-таки профильный. Грех отказываться.
А. Мельман
―
А Первый и «Россия» не знаю, если будет принято политическое решение, что в ответ мы будем по минимуму транслировать Олимпиаду.
А. Нарышкин
―
Это как бомбить Воронеж.
А. Мельман
―
В данном случае позиция человека, который всем здесь управляет, что надо идти на мировую, насколько возможно, это делается. Другое дело, теперь состоится заседание, и нас отстраняют полностью. И мы здесь что называется в своем праве. У нас очередной железный занавес опускается. Мы наверное устроим какие-то свои Игры доброй воли. Вы может быть, читали, наверное, в силу своего возраста, в 1984 году такие были. Когда мы бойкотировали Лос-Анджелес.
А. Нарышкин
―
На этой неделе были комментарии, по-моему, из легкоатлетической федерации, что если со всей сборной обойдутся плохо, то не волнуйтесь, наши дорогие спортсмены, мы все равно вам оставим какую-то практику, и для вас появятся специальные соревнования. И на них скорее всего приедут Абхазия, Южная Осетия…
А. Мельман
―
Если в 1984 приезжал весь Варшавский договор. Все-таки было серьезное соревнование. Сергей Бубка прыгал, насколько я помню. И очень высоко. То сейчас у нас никакого Варшавского договора нет, а есть свой круг любителей России, он очень небольшой.
А. Нарышкин
―
Венесуэла.
А. Мельман
―
Кстати, она поедет на нормальную Олимпиаду.
А. Нарышкин
―
Там кризис, мне кажется никуда не поедут.
А. Мельман
―
Не факт. Там про венесуэльских спортсменов ничего не говорится по поводу допинга. Ну кто хочет, тот приедет. Действительно правильно, Абхазия, Осетия, Россия, кто еще с нами. Это будет интересное зрелище.
А. Нарышкин
―
ДНР и ЛНР так называемые.
А. Мельман
―
Правильно. И будут вот эти замечательные соревнования, которые будут показывать на профильных каналах. А на больших каналах все-таки в основном будет Олимпиада в Рио. Но мы не хотим назло, вот вы сказали «бомбить Воронеж», более старое выражение «назло бабушке отморозить уши». Наверное, сейчас все-таки Владимир Владимирович этого не хочет. Хотя у советских собственная гордость и его призывают идти на бойкот, но я думаю, что не пойдет.
А. Нарышкин
―
Вы упомянули важное событие. Трагическое. Убийство Павла Шеремета в Киеве. Здесь как наши СМИ освещали эту историю. Мне кажется для наших СМИ спусковым крючком могло стать заявление о том, что в убийстве прослеживается российский след и просто наши пропагандисты не могли оставить без внимания утверждение, что там получилось.
А. Мельман
―
С одной стороны, с другой стороны мы понимаем, что российский след скорее всего, не очень реально, хотя все может быть, но то, что на Украине это озвучили. Я смотрел, как это было в день убийства практически и на канале «Россия» да, сначала они дали всю фактуру. Причем первый сюжет…
А. Нарышкин
―
Мы про новости говорим.
А. Мельман
―
Да, ток-шоу уже нет. Бывает, по каким-то политическим причинам какие-то события вообще не показывают, как например, эту кровавую нянечку Бабакулову. Не было вообще в телевизоре этого, решено было наверху, что зритель не должен ни видеть, ни знать. Хотя как можно в наш век…
А. Нарышкин
―
Это наивно немного.
А. Мельман
―
Тем не менее, многие действительно в нашей прекрасной стране живут прежде всего телевидением. А здесь нет, первым номером и в Вестях и в программе «Время», на главных государственных каналах были практически 20-минутные, особенно на «России» сюжеты и сначала дается некая фактура, а потом действительно делается наш ответ Чемберлену по поводу высказывания с той стороны о российском следе. И говорится, что там происходит на Украине, как там ужасно, как там убивают журналистов. Мы знаем, как Мария Захарова об этом написала, что это братская могила для журналистов. Мне кажется, довольно кощунственно и не очень умно. На Первом канале было мягче. Не играли в такую политику, в программе Время все-таки они показали то, что было, и такой момент сопереживания там был.
А. Нарышкин
―
Все-таки Павел Шеремет работал на Первом канале, и возможно личная история она тут сработала.
А. Мельман: Если не будет наших, то, Олимпиаду все равно будут показывать
А. Мельман
―
Да. Но дальше уже, когда стало следствие и мы видим, находят каких-то людей, дальше уже на канале «Россия» идет более нейтрально. Я так понимаю, что с точки зрения российской пропаганды этот сюжет надо не оставлять, его надо как можно подробнее показывать, потому что версий много, но мне кажется, что те, кто у нас в России принимают решения, показывать, не показывать и как показывать, все-таки считают, что это внутриукраинское событие. А значит, с точки зрения российской пропаганды нам это показывать нужно как можно более подробно.
А. Нарышкин
―
Подчеркивать зверства вот этого фашистского режима, как мы делали мне кажется на протяжении двух лет.
А. Мельман
―
Да, сейчас уже это несколько меньше делается. Таким образом озвучивается позиция первого лица. Что уже не надо так нагнетать и насчет зверств, было частично сказано в первый день в Вестях на «Россия», не зверств, там конечно не было таких ярких выражений.
А. Нарышкин
―
Хотя там разные бывают выражения.
А. Мельман
―
Нет, вот сейчас. Дальше идет уже более объективная позиция о расследовании. Я думаю, что наши пропагандисты и те, кто ими управляют, считают, что сама эта история выгодна России с точки зрения пропаганды. Вы понимаете, о чем я говорю. То, что сказала Захарова это таким образом и нужно показывать. Да, нейтрально, но, тем не менее, это такой крен идет, что вот что происходит сейчас на Украине. Ну а дальше посмотрим, как будет следствие вестись, и ФБР к этому подключено. И посмотрим. Но пока без такого сильного надрыва это идет. И без сверхидеологической накачки.
А. Нарышкин
―
Про самого Павла Шеремета. Помимо фактуры, политических оценок наверное в информационных сюжетах был некий портрет. Вспоминали, кто он, где работал. Каким-то образом обращали внимание телетворцы на то, что Павел Шеремет в свое время работал в России, а потом уехал в Киев. И на Украине работал пять лет. Потому что некоторые наши патриоты со знаком минус могут воспринимать подобные шаги как некое предательство родины. Этот момент прозвучал?
А. Мельман
―
Нет. Все-таки телевизор не позволяет себе быть Интернетом в этом смысле. Потому что в Интернете действительно я знаю, что писалось по поводу убийства Павла Шеремета теми так называемыми патриотами. И его бывший коллега Сергей Доренко, например, на другой радиостанции просто вынужден был их останавливать и довольно жестко это делать. Потому что это был такой вал. Нет, на телевидении это был достаточно объективный портрет. И говорилось, как он начинал в Белоруссии, как он был там корреспондентом, зав. корпункта ОРТ. Как потом перешел на Первый канал. Говорилось о его документальных фильмах. Они перечислялись. По поводу, кстати, его работы на Общественном телевидении я не видел, чтобы это озвучивалось. Но надо об этом, безусловно, сказать. Потому что это серьезный кусок его профессиональной жизни.
А. Нарышкин
―
Максим спрашивает: а ОТР как отреагировало на убийство Павла. Он же там работал.
А. Мельман
―
Он два года практически. Максим, я, к сожалению, не видел новости ОТР в последнее время. Я смотрел федеральные каналы. Он действительно вел программу «Прав? Да!» на канале ОТР. И это было возможно единственное, что там можно было смотреть.
А. Нарышкин
―
Это было нецензурное какое-то, то есть ток-шоу, где не было такого человека какого-то, который стоял ли сверху над Павлом Шереметом и указывал бы ему, что надо говорить. Шеремет себя чувствовал в этом эфире довольно свободно и за это был изгнан потом.
А. Мельман
―
В принципе, вообще я не могу представить, чтобы руководитель ОТР А. Г. Лысенко так звонил бы Павлу Шеремету и говорил: Паша, ты это говори, это не говори. Нет, Анатолий Григорьевич умный и тоже свободный человек. Насколько можно было быть свободным в его ситуации. И эту программу он сделал неслучайно, потому что весь остальной контент практически не является политическим на Общественном телевидении. А здесь действительно я думаю, что Павел Шеремет был свободен, но через два года ведь его закрыли тоже неслучайно. То есть уже, наверное, сказали, что хватит и терпели, наверное, эти два года. Ведь как было сделано Общественное телевидение России, это такой достаточно маргинальный в хорошем даже смысле канал. Но просто он не является каналом большого смотрения. И его сделали вот, чтобы он был и Дмитрий Медведев пролоббировал в свое время, на этом маленьком формате да, можно быть немножко смелее. Хотя насчет Общественного телевидения я бы так не сказал. Но программа Павла Шеремета была именно таковой. Два года это было, а потом да, потом была Украина. Но не было такого негативного, что вот он уехал и занимал какую-то антироссийскую позицию. Такого не было. Больше был, может быть, крен на его конфликт с господином Лукашенко с одной стороны до того и в нынешней его… Он с одной стороны не занимался расследовательской журналистикой, но с другой стороны все-таки были достаточно жесткие материалы по поводу власти, бизнеса на Украине. И об этом тоже говорилось.
А. Нарышкин
―
Вы мне сказали перед эфиром, я к сожалению не знал, у меня не получается так часто смотреть телевизор, про фильм Сванидзе. Документальная лента «Обреченные». На «России-1» он выходит до сих пор или уже цикл прошел.
А. Мельман
―
Нет, будут в ближайший понедельник еще две серии. Всего 8 серий, все идет в ночи и начинается в 0.50 и заканчивается без десяти три ночи.
А. Нарышкин
―
Это про гражданскую войну. Абсолютно новый фильм, который Сванидзе снимал и это запихнули в лето и еще в ночное время.
А. Мельман
―
Да.
А. Мельман: позиция человека, который всем здесь управляет, что надо идти на мировую, насколько возможно, это делается
А. Нарышкин
―
И еще с понедельника на вторник.
А. Мельман
―
Это хорошая тема. И может быть мы ее потом продолжим, да, действительно…
А. Нарышкин
―
За что Сванидзе так. Раньше по-моему никаких ограничений для его лент не было.
А. Мельман
―
Надо просто еще упомянуть, что это фильм совместный Марины и Николая Сванидзе. Марина Сванидзе там играет очень важную роль. Как продюсер и так далее. Это очень важно. Соведущим Николая Сванидзе является артист Валерий Гаркалин. Что касается явления Николая Сванидзе на государственном российском телевидении, действительно серьезная тема. Потому что вы говорите, что раньше у него не было проблем, когда-то не было, и когда он делал стосерийный фильм «Исторические хроники», все было у него достаточно неплохо. Но мы же знаем, какую позицию занимает Николай Карлович сейчас. И в последнее уже время. Что это свободный человек, умный, который оценивает ситуацию в стране и политическую, и социальную…
А. Нарышкин
―
Походы в студию «Эхо Москвы» не пошли на пользу, к сожалению, наверное.
А. Мельман
―
Нет, ему пошли.
А. Нарышкин
―
Ему-то пошли, но с точки зрения его представительства в эфире.
А. Мельман
―
Да, но феномен все-таки заключается в том, что он остается сотрудником государственного канала «Россия», что Олег Добродеев при всей для кого-то своей одиозности, потому что действительно он является главным в этой политической пропаганде на канале «Россия», его держит. Причем очень упорно, и прикрывает. И то, что сейчас это происходит да, в ночи, этот фильм и будут еще в ближайший понедельник две серии, это важно с точки зрения человеческих отношений Добродеева и Сванидзе.
А. Нарышкин
―
Сейчас новости. Алексей Гусаров уже в студии. Потом продолжим.НОВОСТИ
А. Нарышкин
―
Программа «Человек из телевизора». Мы до перерыва говорили про фильм Сванидзе. Мы уже выяснили, что показывают в самое мне кажется неудобное время. Хотя ночь с понедельника на вторник и Познера программа выходит.
А. Мельман
―
Он в отпуске. Но в принципе да.
А. Нарышкин
―
Я к тому, что в принципе люди, если хотят, могут себя заставить…
А. Мельман
―
Своя аудитория должна придти. Я считаю, что это плюс наоборот, что, во-первых, Николай Сванидзе есть у нас на государственном канале. И то, что он там остается. Плюс у него была еще рубрика «Колонка» на России-24, но она не очень регулярная. И не всегда она появляется по разным причинам. А то, что касается этого фильма, действительно не каждый так в час ночи усидит до трех. Тем не менее, я с большим интересом всегда слежу за тем, что делает Николай Сванидзе на телевидении. И всегда это делал. Он давно уже работает с 1991 года, когда появился в «Вестях» закадровым голосом как комментатор аналитик. И это достаточно с одной стороны традиционный жанр его документалистики. То есть в стиле того, что он делал в «Исторических хрониках». Берется два полярных человека времен гражданской войны. Знаковых человека. Например, Федор Раскольников и Марков. То есть красный и белый. Или то, что было на этой неделе Чапаев и Каппель. Или то, что будет на следующей неделе Слащев и Фрунзе. И идет параллельный рассказ о времени, прежде всего, об этих людях и времени. И в этой традиционной форме Сванидзе удается показать нерв этого времени. Психологию. Сущность какую-то. То есть я смотрю это притягивает к экрану, потому что казалось бы, ничего особенного он не делает, то есть там нет какой-то новой стилистики. Тем не менее, внутри это все просто прожжено теми страшными событиями гражданской войны, и он умеет это передать. Но вот минус, который я заметил, потому что мы же знаем взгляды Николая Карловича по поводу истории, по поводу красных и белых и можно сказать, что он на стороне белых. И у него бывает объективистский рассказ о Чапаеве и Каппеле, как о жертвах, как о делателях истории, но и жертвах. И где нет правых и виноватых. Как сказала недавно Надежда Савченко по поводу гражданской войны на Украине. Что, наверное, нужно извиниться и тем и другим. Тогда это просто замечательно. Но когда у него бывает, идет перекос и чувствуется его отношение к красным негативное, с моей точки зрения тогда это уже проседает. Но это мой субъективный взгляд. А так очень важные фильмы, которые он делает и очень важно Валерий Гаркалин как необходимая лирическая нота в этой жесткой тематике. Поэтому я призываю, может быть, людей, кто не видел, посмотреть в понедельник еще две серии про Фрунзе и Слащева.
А. Нарышкин
―
В понедельник после полуночи на канале «Россия-1». Нам пишет Елена: отличный фильм у Сванидзе, зато Петросяну место в пятницу в 9 вечера дали.
А. Мельман
―
Пусть цветет сто цветов, и если вы хотите смотреть Евгения Вагановича Петросяна, почему бы нет. Канал «Россия», вообще федеральные каналы работают на самую широкую аудиторию. Охват 99%.
А. Нарышкин
―
Я вот думаю, если бы Сванидзе при всем уважении поставили бы в 9 вечера в прайм-тайм, просто канал «Россия» лишился бы этой аудитории. Потому что это не для всех, смеяться с Петросяном, давиться от смеха это одно…
А. Мельман: У нас очередной железный занавес опускается. Мы наверное устроим какие-то свои Игры доброй воли
А. Мельман
―
Ну того, кто давится от смеха, я поздравляю. Но в данном случае абсолютно правильно и просто меняется время и в перестройку, если бы появились и были такие программы, они были бы в прайм-тайм, рейтинг был бы запредельный. Это было другое время. Сейчас несколько иное и каналы должны это учитывать. Безусловно. Ну просто каждый делает это по-своему. Я слежу за программной политикой Первого и «России» двух главных конкурентов. Это довольно различаемая политика. Здесь я вижу много нюансов и в общем, я тоже должен быть объективен, но я на стороне в данном случае Первого канала. Как он делает…
А. Нарышкин
―
Как Сванидзе, тоже занимаете чью-то сторону.
А. Мельман
―
Нет, у них это более продвинуто, более современно на Первом канале как мне кажется.
А. Нарышкин
―
Но когда я попадаю на те или иные передачи, мне все время кажется, что на «России-1» дефицит креатива. Потому что все, что я вижу там, какие-то шоу зрелищные, передачи, все это скопировано с Первого канала. Калька. Причем не очень умелая и грубая.
А. Мельман
―
Да, скопировано, адаптировано действительно. Но я почему-то думаю, это сделано неслучайно. Что это не дефицит креатива, а вот есть российская телевизионная аудитория, есть социология, кто в основном смотрит телевизор сейчас. Ну это, скажем так, женщина, домохозяйка, со средним образованием 50-55-плюс. Вот для этой женщины 50-55-плюс со средним или неоконченным высшим образованием домохозяйки нужно делать определенное телевидение, чтобы она это смотрела.
А. Нарышкин
―
То есть если, например, на Первом канале население принимает и смотрит с удовольствием один проект, зачем изобретать велосипед, если можно сделать то же самое на «России-1».
А. Мельман
―
Нет, просто я говорю, что продюсеры канала «Россия», вы говорите и я соглашусь, что вроде бы более допотопно, как-то примитивно кажется. Но есть огромная масса зрительская, огромное население, которое хочет именно такой подачи. Таких сериалов, вот таких юмористических шоу. И это удовлетворяется. А Первый канал, понимая с одной стороны, с другой стороны с точки зрения развлечения, мы сейчас политический контент убираем, потому что примерно похоже, хотя есть нюансы, о которых я сказал в первой части. Например, даже по освещению убийства Павла Шеремета. Хотя сюжет о распятом мальчике был на Первом канале, например. С точки зрения развлечения качественного здесь мне кажется Первый канал умывает всех и, безусловно, лидирует. Это понятие современности сегодняшнего дня, 21-го века, технологий. Все это так или иначе отражается на Первом. Вот такие адекватные в этом смысле продюсеры там работают.
А. Нарышкин
―
Про Парфенова вас спрашивают. Он весной, по-моему, представил фильм из трилогии «Русские евреи», но фильм на экраны не вышел. А выйдет, что-нибудь известно?
А. Мельман
―
Пока неизвестно.
А. Нарышкин
―
Потому что Парфенову всегда удавалось свои ленты документальные доносить до массового зрителя.
А. Мельман
―
Да, здесь в чем-то аналогичная ситуация Добродеев-Сванидзе. Где Добродеев прикрывает несколько Сванидзе, также и Константин Эрнст прикрывал Леонида Парфенова.
А. Нарышкин
―
Прикрывал.
А. Мельман: сейчас у нас никакого Варшавского договора нет, а есть свой круг любителей России, он очень небольшой
А. Мельман
―
Я этого уже не вижу. Сейчас мы не видим Леонида Парфенова на Первом канале.
А. Нарышкин
―
Леонида Парфенова вообще очень мало стало. Он ушел в какую-то несознанку.
А. Мельман
―
Вы знаете, где его можно было видеть. На Матч-ТВ есть реклама Росгосстраха. Сделанная довольно стильно и он там комментирует с одной стороны футбол, с другой стороны его отношение ко времени под картинку. Очень здорово это делает. Но это совсем другое кино, что называется. Вот он там был, когда был чемпионат России прошлого сезона. Я не знаю, сейчас остался у них договор и будет ли также… Просто поклонники Леонида могут его видеть только там. И больше нигде.
А. Нарышкин
―
Мне кажется, Парфенов в таком формате поклонников может разочаровать. Это все-таки не тот Парфенов, о котором многие знают, которого многие помнят.
А. Мельман
―
Он даже рекламу делает так же…
А. Нарышкин
―
Это правда.
А. Мельман
―
… как он делал свои фильмы. Я надеюсь, жду, что может быть все-таки на Первом канале выйдет его трилогия о евреях. Мне это вообще интересно вдвойне. Но пока этого нет и Константин Эрнст, честно говоря, очень бережно относился к Леониду Парфенову при всем его диссидентстве и фильмы Парфенова постоянно может быть не с такой высокой частотой выходили на Первом канале. Но это уже было в неком прошлом. Сейчас этого нет.
А. Нарышкин
―
Возвращаясь к Сванидзе. Я не знаю, как вы относитесь к пиратству. Наверное, я не смотрел, но какие-то фильмы из цикла «Обреченные» можно найти в Интернете. И в этом смысле пиратство это, наверное, хорошо. Потому что не каждый может себе позволить, работая, ночью включать телевизор и смотреть.
А. Мельман
―
Они же есть на сайте канала «Россия». Нет проблем. Это все официально, это не какая-то подпольная работа Николая Карловича, что в ночи занимается какой-то агитацией, пропагандой против советской власти. Нет, конечно.
А. Нарышкин
―
Я на сайт канала «Россия-1» не заходил, не смотрел, я просто по опыту работы в службе информации знаю, что у «России-1» и у «Вестей» очень какие-то сайты запутанные. Там сложно найти в отличие от Первого канала.
А. Мельман
―
Те же проблемы с моей точки зрения, что у них в телевизоре, вот у них и на сайте также. Надо как-то быть ближе к сегодняшнему дню.
А. Нарышкин
―
Возможно не вполне корректный вопрос. Мы поговорили о Парфенове и Сванидзе. Я не знаю, можно ли сравнивать, но вам кто ближе как рассказчик.
А. Мельман: Многие действительно в нашей прекрасной стране живут прежде всего телевидением
А. Мельман
―
Это очень большая тема. Они совершенно разные и в этом смысле Сванидзе такой традиционалист, и я с удовольствием смотрел его те серии, которые были и то, что сейчас. И я вообще сам по натуре консерватор и немножко такой ностальгический человек. И я традиции люблю. Почему я и люблю канал «Культура». Это мой любимый канал. А Леонид Парфенов это безусловный новатор. Вне положительного и отрицательного контекста. Я и за то, и за другое. Потому что порой то, что делает Парфенов, это просто смотришь и дух захватывает. Потому что он, может быть, лучше всех на нашем телевидении понимает все возможности этого телевидения. Что с ним можно делать. Что такое картинка, что такое темпоритм, стилистика телевизионная. Что одной картинкой можно сказать больше, чем словами. То есть это все мы давно уже видели, к сожалению, его работы. И знаем, как это он делает. Хотя каждый раз это как что-то новое. Каждый раз ты не понимаешь, что он тебе предложит. И его фильмы это новаторство. И если немножко мостик к каналу «Культура». Я слышал его высказывание, не знаю, на самом деле это было или нет, он сказал вроде бы, что вот я бы канал «Культура» сделал по-другому. Я тогда подумал, вот я приверженец нынешней стилистики и тематики канала. Потому что как говорил главный редактор «Культуры» Сергей Шумаков, что это канал для такой советской интеллигенции. Что мне очень близко. И я с удовольствием это смотрю и там есть замечательные с моей точки зрения программы. Литературоведческие. Как «Игра в бисер», где обсуждается классика. Как утренняя программа «Наблюдатель» с Андреем Максимовым, Феклой Толстой. И Алексом Дубасом, который просто с утра… Кому, что нужно утром, но мне как раз нужно это. Приходит туда Олег Табаков или Валентин Гафт и идет обсуждение театра. Замечательно. Или Дарья Златопольская. Мне очень нравится программа «Белая студия», как она делает эти интервью, они необычайны по-своему, потому что там раскрывается артист или режиссер именно через те книги, которые он читает, те фильмы, которые он любил смотреть в своей жизни. И это такой традиционалистский взгляд. С другой стороны на канале нет новой культуры, нет современной культуры. Вернее ее очень мало. И с моей точки зрения недостаточно. И мне бы было с другой стороны интересно мне, такому привыкшему уже к тому, что есть и очень любящему то, что есть, вот что бы сделал Леонид Парфенов, будучи главным редактором «Культуры», как бы он это изменил. Это был бы, безусловно, такой модерн. Такой футуризм. Кстати, Алексей я неслучайно сейчас сказал, я просто сейчас зачитываю с удовольствием, мы говорим о телевидении, телевидение это такой вторичный продукт все-таки. Я даже удивился, что вы его смотрите. И я думаю, что профессия телекритика отживающая профессия. Мне так кажется. Хотя в нашей стране я еще может быть успею поработать. Но что будет потом, я просто не знаю. Так вот лучше читать, дорогие друзья. Я сейчас просто упиваюсь книгой Дмитрия Быкова «13-й апостол» о Маяковском. Это просто, вы знаете, лучшее, что делает Быков. Мне кажется. Можно по-разному относиться, извините, что я немножко перешел. Это кстати близко каналу «Культура».
А. Нарышкин
―
Еще один мостик проложили.
А. Мельман
―
Там все эти литературоведческие передачи замечательные. Кстати еще у Александра Архангельского очень хорошая передача «Тем временем». Но Быков, можно по-разному относиться к его прозе, к его поэзии, сатире. Журналистике. Но лучшее мне кажется, что он делает это биографическое литературоведение. И я не знаю, читали ли вы, Алексей, до этого был Пастернак и Окуджава, за Пастернака он получил Большую книгу. За Окуджаву с моей точки зрения еще лучше, не получил. Но неважно. Дело не в Большой книге, а то, как это глубоко, вот сейчас Маяковский, с таким наслаждением я читаю. Столько слоев человек раскрывает во времени и в конкретном Владимире Владимировиче. Я очень советую всем и вам лично, если вы не читали просто обязательно это прочитать.
А. Нарышкин
―
Про «Культуру», кстати, довольно интересная мысль, если бы на самом деле туда к руководству канала…
А. Мельман
―
Я не призываю к революции, как будет, так будет.
А. Нарышкин
―
Нет. Если бы подпустить какого-то человека, может быть, шагающего больше в ногу со временем, это было бы интересно посмотреть. Потому что для меня «Культура» правда, не обижайтесь, это немножко тоскливая. Слишком академичная. То о чем вы говорите, у них нет ничего современного. Я там не вижу современного ни в каких-то приемах технических. Ведущие они с моей точки зрения тоже академичны и сама даже повестка, тематика, те события, которые они освещают, те фильмы, это интересно для советского российского интеллигента. Слишком. Мне кажется, что канал «Культура» мог бы стать более таким для общего зрителя. Это было бы полезнее.
А. Мельман
―
Алексей, что значит для общего. Для общего у нас есть Первый и Второй. И немножко НТВ. А если вы модернизируете канал «Культура», он тоже станет не для общего зрителя. Вы туда придете и прекрасно…
А. Нарышкин
―
Мне сложно представить, что канал «Культура» может сейчас расширять свою аудиторию. Мне кажется, канал в принципе должен быть в этом заинтересован.
А. Мельман
―
Это я сам удивляюсь, то есть там рейтинг 1,5-2% не больше. Доля. Когда все говорят, какой ужас нам показывают на федеральных каналах, ребята, ну смотрите «Культуру». Не смотрят.
А. Нарышкин
―
Канал «Культура» это же клуб такой.
А. Мельман: Павел Шеремет был свободен, но через два года ведь его закрыли тоже неслучайно
А. Мельман
―
Я в этом клубе. Вы нет, к сожалению. Но действительно было бы интересно, если бы взялся за это Парфенов или такой человек, как Парфенов. Если есть такой правда еще человек. Он один в своем роде. Это было интересно. Другое дело мне кажется все равно это нужно делать бережно, и мы знаем разных руководителей «Культуры» и от Михаила Швыдкого до нынешнего Сергея Шумакова. Татьяна Паухова, Александр Пономарев. Каждый что-то свое вложил, безусловно. Просто это мой любимый канал, я не боюсь в этом признаться.
А. Нарышкин
―
Анна нам пишет по Интернету, ко мне больше адресовано: не трогайте канал «Культура», еще дозреете сами. Возможно.
А. Мельман
―
Я вам этого желаю.
А. Нарышкин
―
А возможно и канал «Культура» как-то изменится, что он сам ко мне придет.
А. Мельман
―
Вы друг друга найдете, может быть.
А. Нарышкин
―
Вас тут спрашивали про РБК. Держится ли еще этот канал. Возможно вопрос в связи с различными перестановками. Вам удается его смотреть?
А. Мельман
―
Не так часто, тем не менее, да. Просто я хочу сказать, что проблемы у РБК есть, в холдинге, у телеканала их в минимальном качестве. Потому что все-таки сайт и газета это одно, телеканал, который имеет большую аудиторию, они там гораздо более осторожны. И они понимают, что этот топор висит над всеми и они не хотят, чтобы этот топор опустился. Значит, проводят такую умеренную политику. Насколько это возможно. При этом они достаточно объективны в подаче новостей. Это надо отметить тоже.
А. Нарышкин
―
Хочу вас спросить про «Дождь». Канал, который я точно не смотрю, в частности из-за того, что у них платная подписка. «Дождь» в какую сторону движется. Становится ли там с каждым годом больше профессионализма.
А. Мельман
―
Я тоже не так часто смотрю, ну как вам сказать, если Ксения Собчак высокий профессионал была, есть и надеюсь, будет, она таковой и остается. И с ней ничего не случится. В этом смысле. Она блистательный интервьюер. И очень умный и глубокий. Это надо, безусловно, сказать. Если Михаил Козырев всегда был профессионалом на радио и в данном случае на телевидении, да, он сейчас меньше говорит о русском роке, а больше говорит о политике, он таковым тоже с моей точки зрения остается. Хотя действительно это бывает две большие разницы. Потому что вы не помните, такой был пародист замечательный Александр Иванов. На той же «Культуре» не смотрели ретро-программы. Он был лучший пародист 70-80 годов, а потом он в перестройку ушел в политику. И писал такие радикальные статьи. Но это было по качеству нечто совсем другое. То есть человек должен заниматься своим делом. Но Михаил Козырев мне кажется, занимается своим делом и в политике тоже. И вообще что касается продвинутого телевидения, безусловно, с моей точки зрения самое продвинутое, оно настолько живое остается, что немножко какое-то неотесанное и вы правильно говорите, что там действительно вопрос к качеству репортеров может быть. Кто такой Павел Лобков мы помним, он всегда был мастером телевизионным и таковым и остается. Мастерство - дальше ставлю многоточие. Потому что Павел Лобков совершенно не пьет. Лобков тот, что был 20 лет назад и сейчас это замечательный телевизионный журналист. Поэтому я просто понимаю, что это важный контент, который загнали туда, где вы и я практически его не так много смотрим именно из-за того, что… Раньше я его смотрел у себя в кабеле в Акадо с большим удовольствием, теперь действительно делаю это что называется по большим праздникам. Просто я хочу отдать должное Наталье Синдеевой и всем, кто там работает.
А. Нарышкин
―
А какие-то цифры по «Дождю» есть? Аудитория, зрители.
А. Мельман
―
Это аудитория Интернета. Она не измеряется. Ее от руки делать я думаю…
А. Нарышкин
―
Наверное, по количеству подписчиков.
А. Мельман
―
Это можно посмотреть, сколько там. Но вот только это.
А. Нарышкин
―
Тут мы, вспомнив фамилию Петросяна, спровоцировали вал сообщений. Как оцениваете то, что на экранах показывают из числа юмористических передач или квазиюмористических. Потому что тот же Петросян я, когда попадаю на него, мне не очень смешно. И мне стыдно бывает за эти шутки.
А. Мельман
―
Ой, в общем, что сказать. Если Евгения Вагановича Петросяна показывают, значит это кому-то нужно. А это действительно я уверен, кому-то нужно.
А. Нарышкин
―
Перефразируя классика.
А. Мельман
―
Того же Владимира Владимировича, которым я сейчас живу благодаря Быкову. Но есть на канале «Россия» Михаил Жванецкий. Поэтому может каждый выбрать все, что хочет. Но есть Жванецкий. Это же такая радость. Вот что хорошего в России и в кавычках и на самом деле, это Жванецкий, Урсуляк, и они есть там. Я выбираю Жванецкого, но кто-то выбирает, может даже более массовая аудитория Петросяна. Это право каждого из нас.
А. Нарышкин
―
Надо искать. Если не в телевизоре, то в Интернете.
А. Мельман
―
Безусловно.
А. Нарышкин
―
Точно найдется. Спасибо большое. Александр Мельман, обозреватель «Московского комсомольца» в программе «Человек из телевизора».
А. Мельман
―
Спасибо вам.