Ольга Свиблова, Манана Асламазян - Человек из телевизора - 2015-11-14
14.11.2015
К. Ларина
―
11.07. Ведущие в эфире Ксения Ларина - это я и Ирина Петровская. Ира, приветствую, здравствуй. Нашим слушателям, наверное, стоит напомнить, что у нас произошли изменения в эфире. И Сергей Бунтман вернется в студию в час после программы «Военный совет» с Анатолием Ермолиным. Продолжится прямой эфир, посвященный страшным событиям, которые сотрясают с сегодняшней ночи Францию, Париж, по сути Европу и нас с вами. Нет «Культурного шока».
И. Петровская
―
Просто шок.
К. Ларина
―
Дорогие друзья, наш номер sms +7-985-970-45-45. В течение передачи мы свяжемся с нашими коллегами, которые в Париже. Я надеюсь, что получится эта связь с Мананой Асламазян и Ольгой Свибловой. Ну естественно мы будем говорить о том, как телевидение рассказывает об этих страшных событиях. О терактах практически в прямом эфире. Да, конечно надо начать с того, что выразить соболезнования всем тем людям, которые пострадали и у которых пострадали близкие в этой трагедии. Знаю, что нас слушают в том числе и там во Франции и наши друзья, и у нас там много друзей как у всех нормальных людей. И у Иры наверняка есть близкие. Я хотела вспомнить, Манана уже у нас? У нас на связи Манана Асламязан, наша коллега, журналист. Приветствую.
М. Асламазян
―
Добрый день.
К. Ларина
―
Здравствуйте. Манан, ну конечно же мы хотели, чтобы вы нам рассказали во-первых о том, как ваша ночь прошла парижская, как вы об этом узнали. И что вам рассказывало телевидение Франции.
М. Асламазян
―
Я конечно в какой-то растерянности, честно говоря, узнали мы об этом часов, наверное, в 11 вечера, когда ужинали с друзьями с Наташей Геворкян и другими журналистами русскими друзьями моими. В ресторан, где мы сидели, вбежали двое молодых ребят и сказали: где-то стреляют недалеко на Бастилии. И стреляют по ресторанам. И хозяин ресторана тут же немедленно выбежал и стал оповещать всех вокруг. Но мы не понимали в тот момент, что происходит. Поэтому мы быстро собрались и быстро разъехались по домам, договорившись, что сообщим, что доехали благополучно. Но когда я уже доехала до дома, это было около 11, наверное, и включила телевизор, то тут я осознала масштабы трагедии и кошмар, который происходит. Все каналы французские моментально переключились на специальные включения. Франс-1, Франс-2-3, Шестой канал, БФМ, я даже сама не очень говорю по-французски, поэтому мне трудно судить, что там было. Но то, что они включились моментально, бесконечно шли прямые эфиры. Корреспондентов на улицах в эфире было много разных, из чего было понятно, что это именно корреспонденты каждого отдельного канала, которые сорвались с места и помчались на места трагедии. Потому что мест еще очень много было. И так всю ночь и до сих пор с утра не прекращается практически, были репортажи прямые включения корреспондентские на всех каналах. С утра уже на всех каналах эксперты, какие-то включения уже от госпиталей, где раненые видимо, лежат. В общем, французское телевидение освещает бесконечно и нон-стоп. Но точно также я была поражена, что и CNN как включилось в 11 вечера, до сих пор не прекращает это делать. Так это делает Евроньюс, я даже удивилась, что «Дождь» всю ночь… В общем, я только и сидела, что переключала все каналы и понимала, что в общем, практически весь мир и все журналисты и Европы, и России, Америки, освещают эту трагедию. Так что в этом смысле мне кажется, они сработали профессионально, быстро, оперативно. И дают максимальное количество информации, которая возможна.
К. Ларина
―
Манана, я помню или мне это привиделось, я смотрела Евроньюс, естественно всю ночь в Москве. И в какой-то момент я услышала, что диктор говорит о том, что в целях безопасности и сокрытия информации для тех людей, которые могут принести какие-то, короче чтобы террористы не узнали, как готовится операция, они вроде как обратились к журналистам не показывать прямые эфиры из каких-то конкретных точек. Так ли это или мне показалось? Была эта тема затронута в эфирах?
М. Асламазян
―
Я, честно говоря, не очень хорошо говорю по-французски, поэтому не могу сказать о таких тонкостях. Я могу сказать, что конечно не видно было конкретных мест. Конечно, «Батаклан» стали показывать людей, которые оттуда выводят, когда уже людей стали выводить. А до штурма ничего не показывали. Поэтому когда ты видишь бесконечное количество полицейских машин, уже не очень понимаешь, в каком они конкретно месте, где они, готовится штурм или нет. И так далее. Потому что в основном картинка показывала полицейских, армию, которая моментально образовалась в городе, и показывали машины скорой помощи. Но жертв практически не показывали. Только в самом конце под утро я видела некоторое количество тел, прикрытых пленкой. Людей, которых живых выводили из концертного зала, где они были, это тоже уже ближе к утру было. После того как штурм завершился. Но это, по-моему, уже аксиома, что нельзя показывать в прямом эфире подготовку к освобождению, террористы тоже могут за этим следить. Поэтому я думаю, что в этом смысле они сработали профессионально. И ничего такого, что могло бы навести на мысль дальнейшую террористов, мне кажется, не было. Я не специалист, я просто эмоционально очень слежу. Я хочу сказать, что я утром выскочила на секундочку посмотреть, в 9 утра практически, в принципе на улице народу совсем нет. Но я живу на другом берегу, недалеко от Сорбонны. Народу на улицах нет, но кафе уже начинают выставлять стулья, газеты все сегодня вышли естественно с траурными полосами черными. Я жду гостей с другой стороны, и я думаю, сейчас такое закрытие границ, но я посмотрела аэропорт Шарль де Голль, большинство самолетов прилетают. Поэтому насчет закрытия границ пока не очень понятно. Я не понимаю, что это такое…
К. Ларина
―
У нас, кстати, в Москве сообщения, что рейсы на Париж не отменяются, все идут по расписанию.
М. Асламазян
―
Я полагаю, что когда они говорят о закрытии границ, поскольку это Европа, Шенген и здесь никто никогда не проверяет документы, когда ты выезжаешь на поезде, на машине ли, на самолете. Вылетаешь из Парижа, Брюсселя или в Амстердам или на машине в Германию, никто не проверяет ничего. Очевидно, сейчас эти проверки для того, чтобы если появятся какие-то сведения о террористах, чтобы их не выпустить из страны. Я полагаю, что под закрытием границ имелась в виду именно проверка в Шенгенской зоне. Поэтому внимание остальные зоны все равно проверяются, безусловно, и независимо от того, на чем ты приехал. На поезде или на машине и так далее.
К. Ларина
―
Манана, у нас сейчас будет короткий выпуск новостей. У меня просьба еще задержаться буквально на несколько минут. Чтобы Ира Петровская тоже вам вопрос задала.НОВОСТИ
К. Ларина
―
Продолжаем наш эфир. У нас на связи из Парижа наша коллега Манана Асламазян. Я хотела Ире передать слово.
И. Петровская
―
Манана, здравствуй, дорогая. Во-первых, я очень рада, что ты дала о себе знать еще ночью. Потому что мы естественно те, кто знали, кто у нас в Париже, с ума сходили. Я вот что тебя хочу спросить. Во-первых, по поводу того, что была информация о том, что полиция попросила не показывать место штурма. Я сама слышала это по Евроньюсу. И действительно не было ни одного кадра у нас, а показывали только скопление машин, полицейских и так далее. Но в связи с тем, что говорится об объявлении чрезвычайного положения, о введении войск, выступают ли по местному телевидению какие-то представители власти, которые инструктируют парижан и людей, там находящихся, что в этой ситуации нужно делать, как себя вести. Куда ходить, куда не ходить. И второе – изменена ли вообще сетка вещания. И всех каналов я имею в виду. Или есть каналы, где идут какие-то просто плановые включения.
М. Асламазян
―
Нет, на основных каналах французских и на новостийных конечно вся сетка изменена и идет сплошной чрезвычайный репортаж. С бесконечными включениями из студий, где сидят эксперты и в основном журналисты. Я удивилась, на Франс-1, по-моему, в два часа ночи в студии сидело человек 9 журналистов, которые сидели просто, уткнувшись в свои гаджеты, и смотрели, что происходит и тут же выдавали новости в эфир и шли включения. Конечно, место штурма не показывали. Показывали в основном машины и так далее. Но уже говорила, ближе к утру стали показывать людей, которых выводят из этого, такой длинной цепочкой гуськом они шли друг за другом, взявшись за голову, совершенно обалдевшие мне кажется, выходили те, кто остались живы. А жертвы показывали исключительно прикрытые, машины скорой помощи, которые вывозят, носилки с людьми закрытыми. Совершенно непонятно, сколько их там было и так далее. В основном конечно, бегущая строка, которая бесконечно сообщала об увеличивающихся числах погибших. И на сегодняшний момент на 9 утра 153 погибших и 200 человек раненых в госпиталях. Сейчас очень много репортажей корреспонденты ведут от госпиталя. Не разговаривая с жертвами, а от госпиталя. И пытаются найти очевидцев, которые рассказывают, где они были в этот момент, как кого-то задел осколок или что-то еще. Живых людей, которые в этот момент где-то находились близко, они пытаются их найти. Но на улицах с утра пока очень тихо. По крайней мере, около меня никого. Я живу в очень оживленном районе Сорбонны, где с утра и до вечера молодежь тусуется. Почти никого нет.
И. Петровская
―
Манан, извини, а именно не то что инструктаж, а подробные какие-то рекомендации…
М. Асламазян
―
Я полагаю, что если вернуться к предыдущему вопросу, всякие спутниковые каналы, детские продолжают программу в том же виде, в каком запланированы были заранее. А инструктажа такого официального я, честно говоря, не видела. Но я бесконечно слышу, как журналисты пересказывают о введении чрезвычайного положения, о закрытии школ, о закрытии метро, чтобы люди не выходили без нужды на улицу и так далее. Но я не успеваю смотреть, переключаю бесконечно каналы, и стараюсь все посмотреть. Но я еще не видела ни одного официального заявления. Но уже в 9 утра сейчас в кабинете министров чрезвычайное собрание, сенатское телевидение здесь есть такое специальное, тоже депутаты выступают. Но я не говорю по-французски как следует, поэтому не очень понимаю, что они говорят. Вы уж простите меня, пожалуйста.
К. Ларина
―
Манана, ну что же, спасибо большое за то что, уделили нам столько времени. Конечно, все слова поддержки. Понимаю, что сейчас не самое легкое состояние психологическое и моральное. Дай бог вам этот день пережить. Всем привет передавайте нашим друзьям и коллегами…
И. Петровская
―
И берегите себя.
К. Ларина
―
Общим знакомым.
М. Асламазян
―
Непременно.
К. Ларина
―
Спасибо. Счастливо. Я надеюсь, может быть во второй части у нас получится еще один контакт. С нашей знакомой, и коллегой с Ольгой Свибловой, директором Дома фотографии. Я хотела просто еще спросить. Когда я ночью сегодня смотрела, я думаю Ира тоже смотрела.
И. Петровская
―
Да, безусловно. Все, что могла.
К. Ларина
―
Выступление самого президента Франции. И, конечно же, мы все видели, в каком он страшном состоянии находился. Он с трудом находил слова, это было очень тяжелое обращение. Но, тем не менее, было обращение к нации. Не то что с микрофоном…
И. Петровская
―
И прошло, более того еще было в процессе происходящего.
К. Ларина
―
Да, еще не было понятно, сколько погибших.
И. Петровская
―
Были сообщения, что продолжаются перестрелки. По-моему до штурма он вышел.
К. Ларина
―
Я тоже вспоминаю, что было в самый разгар кошмара. Когда еще невозможно было понять, где, что и когда это кончится. На твой взгляд, мы все время это обсуждаем, как должен вести себя президент в таких форс-мажорных обстоятельствах. Должен ли он заниматься тем, что профессионально разруливать ситуацию и пытаться понять, каким образом спасать людей и привести в чувство, чтобы не было паники у людей. Естественно заниматься силовыми структурами. Должен ли он в таком состоянии выходить к народу. Должна ли нация видеть своего лидера в таком же, по сути, паническом настроении, как и все люди, которые на улице или которые смотрят это по телевизору.
И. Петровская
―
Я думаю, это вопрос, в общем, всякий раз индивидуальный. Но если бы я была представителем в данном случае французской нации, наверное, мне было бы очень важно, чтобы мой лидер государственный, более того, мне даже важно и увидеть, что он также потрясен. И важно, чтобы он нашел какие-то слова, чтобы я в свою очередь понимала, что, во-первых, он со мной и со всеми, кому сегодня страшно, больно, ужасно.
К. Ларина
―
И испытывает те же чувства.
И. Петровская
―
И во-вторых, понять, что ситуация все-таки, несмотря на весь ужас пока еще может быть не до конца было естественно известно, что произошло, но тем не менее, эта ситуация контролируется, он собирает кабинет министров или силовиков собрал. Еще раз повторю, наверное, всякий раз это какая-то своя история, но вот по-человечески, да и по-государственному, на мой взгляд, это очень правильно. Очень правильно. Обратиться к своему народу и сказать, что я тоже с вами, несмотря на то, что я президент, а вы сейчас ходите по улицам. Между прочим, ведь Франсуа Олланд находился на этом стадионе, где шел матч между Германией и Францией и там где был первый взрыв. Его оттуда эвакуировали. И не исключено, что, в общем, там, наверное, не удалось им осуществить какую-то свою может быть главную цель, а может быть целью были как раз и сам президент, и находящиеся там главы министерства иностранных дел и, наверное, еще было много кого випов. Поэтому сказать, что в этот момент он где-то находился тоже невозможно, потому что он находился в самой что ни на есть гуще событий.
К. Ларина
―
Этот вопрос, который мы всегда обсуждаем, к сожалению, мы живем в таком мире в такое время, когда как мы уже поняли, обращаюсь я к нашим слушателям, война может случиться в любую секунду. Что и происходит.
И. Петровская
―
Просто у нас образ войны это либо ядерный гриб, либо эти войсковые операции, танки, самолеты, бомбы. А на самом деле это вот, это городская война, когда люди с иным цивилизационным кодом приходят к тебе домой, и действуют по своим собственным правилам, которые они хотят установить. Вот оно новое лицо войны. А что касается нашего эфира, я вчера первую информацию увидела в фейсбуке у Вадима Глускера, собкора НТВ в Европе. Он раньше был в Париже. Сейчас он переехал в Брюссель. И после этого я все время ждала, что ладно, когда у компании нет корреспондентов, да и то при нынешних возможностях берется картинка того канала, который можно взять и сажается, как делали на «Дожде», человека русскоязычного, который комментирует. Но там есть корреспондент и он тоже почти всю ночь вел свой репортаж. Но исключительно только в фейсбуке. И сколько я ни переключалась на НТВ, до момента пока я все-таки позволила себе уйти и немного поспать в 4, в пятом часу утра. Ничего не было. Как и на всех остальных каналах. Что говорит о том, что, к сожалению, за эти годы практика абсолютно нормальная профессиональная, иначе и быть не может этого новостного быстрого реагирования на такие события, на страшнейшие, и неважно даже может быть не всегда страшнейшие, вообще на глобальные события, она абсолютно разрушена. Конечно, можно сказать, что пятница вечер, все отдыхают, но я думаю, что и корреспонденты других каналов международных и CNN и французских тоже отдыхали.
К. Ларина
―
Кстати, хочу сказать еще одно мое наблюдение, если говорить о нашем телевидении. Почему-то в такие моменты исчезают эти новости часа.
И. Петровская
―
Потому что пятница вечер.
К. Ларина
―
Они же эти пугалки нам устроили эти новости часа, которые прерывают программу, они появились в разгар украинских событий. Для того чтобы любая домохозяйка и кухарка была бы в курсе. Что там бандеровцы захватывают власть. Что фашисты украинские не дремлют. Донбасс наш и прочее, прочее. Это же все страшным голосом стало произноситься. Сейчас, когда происходит такое, никаких новостей часа нет. Или это по пятницам вечером не бывает.
И. Петровская
―
Во-первых, по пятницам вечером не бывает. Как не бывает и ночных выпусков. Должна справедливости ради сказать, что работал с самого начала канал Россия-24. Поначалу они еще уходили на другие новости, потом уже стали в режиме нон-стоп, связывались со своими французскими корреспондентами, так же как мы вызванивали каких-то людей, которые могут просто что-то рассказать, очевидцев. Это все продолжалось, наверное, до утра, потому что я уже потом ушла. Единственное, когда начали вызванивать политологов, завсегдатаев ток-шоу. Вот тогда стало довольно неприятно.
К. Ларина
―
Про это поговорим. Сейчас выпуск новостей, потом продолжим наш прямой эфир.НОВОСТИ
К. Ларина
―
Возвращаемся в программу. Сегодня как «Человек из телевизора» можно называть так нашу передачу, но в принципе это продолжается прямой эфир радиостанции «Эхо Москвы». И продолжится дальше в течение всего сегодняшнего дня. Мы говорим о том, что происходит во Франции, что произошло и что сейчас происходит. С Ириной мы обсуждаем то, что происходит в телевизионном эфире, как и наше телевидение в том числе рассказывало об этих кровавых событиях и вот Ира начала говорить о том, что в наших студиях конечно же в какой-то момент появились уже эксперты так называемые.
И. Петровская
―
Причем довольно быстро появились. По телефону. Это те люди, которые больше других принимают участие и в разных политических так называемых ток-шоу. Когда всем известные Багдасаров, еще кто-то. Это было малоприятно в данном случае. Хотя малоприятно и в других тоже. Потому что там я повторю, первые буквально часы после произошедшего и даже того, что происходит. И явственно для меня звучала нотка - сами виноваты, мы предупреждали. Прокол спецслужб. Хваленая ваша безопасность. Хваленая демократия. Политкорректность. Конечно, они не говорили слово «хваленая». Я говорю общий тон комментирования. Не скажу, что это злорадство. Но я боюсь, что дальнейшее обсуждение этого может пойти по этому пути. Потому что в данном случае телевидение ведь может быть как объединяющей силой, хотя оно все это время нас разъединяло со всем цивилизованным миром, с Европой, Америкой. Это враги. То есть теперь нужно вызвать сочувствие фактически врагу. Но это важнейшая вещь это объединение и понимание, что мы не в изоляции, что мы не отдельная какая-то цивилизация, а мы часть этого мира, против которого сегодня выступает совсем другой. Поэтому вот дай бог, чтобы хватило ума сегодня удержаться от этого злорадства, от назидательности, что мы умнее всех, мы предупреждали. Давайте, ребята, не забывать, что две недели назад у нас произошло не менее страшное событие. Тут не надо мериться просто трагизмом и драматизмом этих событий. Они в одном ряду и мы должны быть в одном ряду и рядах тех, кто бросает вызов не западному миру, не своим братьям, не славянам, а просто европейцам, всему цивилизованному миру. А мы вместе. Вот что важно.
К. Ларина
―
Мы связываемся с Ольгой Свибловой. Искусствоведом, директором «Мультимедиа Арт Музея», которая сейчас в Париже. Добрый день.
О. Свиблова
―
Здравствуйте.
К. Ларина
―
Оля, я прочитала у тебя в фейсбуке, что ты практически была рядом с одним из самых страшных очагов ночного кошмара в Париже. Расскажи, пожалуйста, об этом, как ты пережила эту ночь.
О. Свиблова
―
Мы были в музее, который совсем рядом метров 300, 250. Место, где захватили заложников. И в 200 метрах, где прозвучали первые взрывы. …Человек 80, которые традиционно… собираются, такой праздник обычно для людей, 19 лет, она справляла день рождения.
К. Ларина
―
Оля, можно попросить погромче говорить.
О. Свиблова
―
В результате начался ужин, кто-то ушел, в том числе ушел мой сын, мой ребенок. И практически сразу объявили о том, что начались страшные события. И мы ничего не слышали, потому что мы были во дворе внутреннем, и было объявление, что никто не может выходить. Потому что начался страшный теракт. Естественно все стали звонить близким, мой сын мне рассказал только когда я уже вернулась домой, что оказывается он был в 70 метрах от того, что происходило. Потому что он пошел пешком на метро и еще стоял и раздумывал и как раз в тот момент, когда гремели, когда началась перестрелка в ресторане. Который рядом. Спуститься в метро или пойти пешком. В результате он выбрал возможность пройтись. Говорит, пока я шел, а это длилось минут 15 буквально в эпицентре. Ничто не предвещало, люди спокойные шли. Пятница, ночь. Вечер. Все гуляли спокойно. Нам объявили тут же, что квартал оцеплен. Девушка, которую я знаю, с которой я работаю, она по телефону узнала, что двое ее друзей оказались в ресторане. Который рядом. И они были ранены. И их эвакуировали в госпиталь. Вот сейчас должна встречаться как раз с ее мамой по работе… Но она просто в шоке не смогла сказать, где она. Но вот сейчас мы не знаем где она. Только что была на телефоне. Пиар-агентство, с которым я работаю. И уже сирены начались активные, наверное, меньше чем через полчаса после объявления того, что взяты заложники и идет перестрелка рядом с нами. Весь квартал был оцеплен, никто не мог выходить до начала третьего, наверное, в полтретьего объявили, что на свой страх и риск можно выйти, на улице было много народу и это была первая моя пешая прогулка по Парижу. О которой я мечтала.
К. Ларина
―
Оля, а когда ты вышла на улицу, настроение какое было у людей, как ты сама это почувствовала? Страх или что-то другое.
О. Свиблова
―
Была очень странная реакция. Она была абсолютно парадоксальная. Или люди шли и останавливались с мобильными телефонами, потому что в этот момент все пытались понять, что происходит с их близкими. Или шли люди огромное количество людей навеселе. Потому что все были закрыты в кафе, в барах. Это же момент, когда идет публичная жизнь, очень оживленный квартал. Я дошла пешком до Бастилии, где было много народу, на Бастилии люди пытались каким-то образом найти транспорт, на котором можно проехаться. Потому что мне повезло, оказалось, что я не так далеко, минут 15-20 шла пешком. Была такая длинная прогулка по Парижу, к счастью не одна, потому что издатель, которого я знаю, он меня довел. Огромное количество людей навеселе с очень повышенными парадоксально веселыми реакциями…
К. Ларина
―
То есть такое перевозбуждение у людей, наверное. Это тоже такая защитная реакция.
О. Свиблова
―
Я думаю, что это была абсолютно защитная реакция. Потому что когда все сидели закрытые где кого закрыли, потому что у всех была очень разная реакция. Кто-то пытался выходить во двор и был остановлен, то есть мог выйти за ворота, но на первых же минутах возвращали и требовали, что все люди с улиц скрылись в каких-то публичных местах. Попросили людей, чтобы прятали…
К. Ларина
―
Олечка, не очень хорошая связь. Давайте мы тогда завершим наш небольшой разговор. Огромное спасибо за то, что ранним утром к нам вышли в эфир. Желаем пережить этот день, держитесь там и поддерживайте друг друга. Спасибо большое. Это Ольга Свиблова, которая сейчас находится в Париже. Человек туда приехал в связи со своей работой. Ольга директор мультимедиа-музея, музея фотографии и часто бывает в Европе и Париже в частности. Про реакцию рассказала Оля. Что такая странная парадоксальная реакция.
И. Петровская
―
Она не странная. Тем более люди, которые шли по улице и выходили из кафе, еще не видели ни картинок, они собственно узнавали, наверное, тоже как и мы из Интернета.
К. Ларина
―
Новости сейчас, потом продолжим.НОВОСТИ
К. Ларина
―
Вот Ира обратила внимание на записных штатных политологов, которые поспешили выступить в некоторых телевизионных каналах российских для того, чтобы лишний раз крикнуть «мы же говорили, мы вас предупреждали».
И. Петровская
―
Ну не крикнуть, но это был основной мотив.
К. Ларина
―
С другой стороны мы слушаем новости и видим реакцию общества, во всяком случае, в Москве, что москвичи идут выразить свои соболезнования и чувства поддержки и сопереживания французам.
И. Петровская
―
Мы видели ночью в сети в фейсбуке…
К. Ларина
―
Я это хотела сказать, социальная сеть, она, к сожалению, отображает совсем другие настроения.
И. Петровская
―
Весь спектр я бы сказала.
К. Ларина
―
Открыла фейсбук одного нашего товарища. Хочу процитировать его. «Жуткая реакция в сетях на теракты в Париже. Злорадство вместо сочувствия. Это вам за «Шарли Эбдо», ждем новых карикатур и прочее. Боюсь, на улице можно будет услышать об этом еще чаще. Виноват в этом телевизор, - почему я это читаю – потому что это имеет непосредственное отношение к нашей программе, - те, кто в нем сидит уже давно науськивают нас не столько против убийц, сколько против их жертв. Переняли опыт у арабских коллег. 10 лет назад раздувших первый карикатурный скандал датский. Нашим тоже дай только повод оскорбиться, сами найдут и доставят на дом. Это они лишили многих способности сочувствовать и сопереживать, внушили удобную подлую мысль: нас-то не тронут, мы ведь не даем исламистам повода оскорбиться. Но им не нужно никакого повода. Для них повод само существование другого мира и мы его часть».
И. Петровская
―
Прости, пожалуйста, мы бомбим исламистов. Поэтому повод мы даем так же, как и многие другие. Что касается этого злосчастного «Шарли», то я думаю, что не каждый человек во Франции-то знал о его существовании, не говоря уже о нашей стране. То есть мы вообще не знали. И поэтому если ты заметила, одна из ключевых тем всех ток-шоу, сюжетов минувшей недели на нашем телевидении это было бесконечное обличение именно «Шарли Эбдо», как будто бы это «Шарли Эбдо» наш самолет взорвали и так далее. То есть главный виновник всего вот эта несчастная редакция, которая до предыдущего теракта, какой-то был небольшой тираж и так далее. То есть вообще могли про это не узнать. Уж не говоря о том, как настраивают участники этих ток-шоу и ведущие в отношении этих карикатуристов. Как бы это самая главная проблема, которая вызывает все эти конфликты и противостояния. Но еще хочу вот что отметить. Что как ни странно один из немногих каналов, «Дождь», Россия-24 и Матч-ТВ, который стартовал только 1 ноября. Я тебе клянусь, они в этот момент закончили какую-то футбольную, по-моему, трансляцию, и случайно переключаясь, я обнаружила студию, где видимо, по итогам матча разговаривали.
К. Ларина
―
Это был прямой эфир?
И. Петровская
―
Да. Там был Губерниев. С ним была соведущая какая-то красотка, которая правда никак не понимала, как нужно хотя бы с лицом совладать в этой ситуации. Но, тем не менее, они отреагировали и сообщали несколько раз про то, что происходит сейчас в Париже. Давали картинку. Другой вопрос, что дальше эта девушка, не знаю, как ее зовут, я так и не дождалась титров, она продолжала с гостями разговор как ни в чем ни бывало. Улыбаясь, и гости тоже улыбались. Не знаю, может это шоковая реакция. Но потом когда я еще какой-то раз переключилась, я опять попала на то, что Губерниев рассказывает о происходящем в данный момент в Париже, и как раз, уходя из эфира, выразил соболезнования по поводу происходящего. Это я к тому, те, кто работали в прямом эфире, имели возможность и все-таки как-то это сделали. Изумление у меня было от новостей РБК. Вот тут я выяснила, что очевидно это записанные новости и повторы.
К. Ларина
―
То есть никакой реакции не было. Даже бегущей строки.
И. Петровская
―
Боюсь ошибиться, чтобы никого не обидеть. Но я за бегущей строкой сколько могла, наблюдала. Потому что мне было важнее переключиться и узнать, что происходит. Может быть часа через два, а может быть, и больше появилась скупая бегущая строка, что в Париже происходит вот такое.
К. Ларина
―
А Лайфньюс кстати?
И. Петровская
―
На Лайфньюс я не ходила.
К. Ларина
―
Хочу обратиться к Павлу Гусеву, «Московскому комсомольцу» и Александру Минкину, автору текста, которая появился пару дней или позавчера у них на сайте. Называется текст «И этого хотел «Шарли». И дальше матерный подзаголовок, который позволил себе «МК» поставить на сайт. Матерный. В буквальном смысле этого слова. И дальше картинка, которая претендует на некий юмор, как им кажется очень остроумный.
И. Петровская
―
В духе типа «Шарли».
К. Ларина
―
Автор этой картинки некий Андрей Будаев. Еще раз повторю, текст к этой картинке написал Александр Минкин. А на картинке изображен главный редактор «Шарли Эбдо», который подвергается насилию, скажу аккуратно от человека с собственной карикатурой. И написано: ты этого хотел. Мне кажется, что сегодня как раз тот самый момент или вчера ночью произошел, в принципе вообще нельзя было этого делать, вообще нельзя. Мне так это все дико, когда я это увидела. Я просто обалдела. Уж от кого, от кого. А то, что касается сегодняшних ночных событий, если вы это не уберете, мне кажется это просто какое-то соучастие в убийстве. То, что вы делаете. Дорогие коллеги. Я думаю, что мы еще много прекрасного узнаем из разных источников.
И. Петровская
―
Я говорю еще раз, поскольку я точно знаю, что руководитель, например, канала «Россия» ВГТРК как принято говорить франкофон, то есть человек, который любит Францию. Увлечен ею чуть ли ни с детства. И я надеюсь, что среди других руководителей тоже есть люди как минимум просто разными связями связанные, извините за повтор хотя бы с Парижем, с Францией. Может быть, хватит хотя бы в этой ситуации ума не нагнетать, выражать максимальную солидарность с жертвами, а жертвы все. Не только Париж и не только вся Франция. А и мы тоже и Европа. И остановить, наконец, этот поток агрессии натравливания, науськивания. Чтобы в людях пробудить какое-то минимальное сочувствие к тому, что происходит. А главное еще это экстраполировать на себя. Потому что никто в этой ситуации, когда непонятно где рванет, не гарантирован от того, что это не рванет около его дома. И дай бог, если только около его дома.
К. Ларина
―
Что касается сегодняшнего и завтрашнего эфиров телевизионных, нет ли у тебя какой-то информации, есть или нет изменения в сетке. Наверняка должны быть.
И. Петровская
―
Пока конечно никакой информации нет.
К. Ларина
―
Как всегда субботние и воскресные эфиры всегда развлекательный характер носят. Из чувства солидарности я думаю, какие-то изменения появятся.
И. Петровская
―
Если ты вспомнишь двухнедельной давности историю…
К. Ларина
―
Это была наша трагедия, это был наш национальный траур.
И. Петровская
―
И при этом в субботу, пока не был объявлен траур, да, появилось больше выпусков новостей. Но плановый в основном эфир сохранялся. Кое-то убрали, что было совсем вопиюще развлекательное. Поэтому в связи с тем, что это как бы не наша трагедия, я не исключаю, что прибавят каких-то выпусков новостей. Плюс сегодня выходит «Центральное телевидение» Такменева. Опять им придется явно переверстываться. Еще какие-то программы.
К. Ларина
―
А «Вести» итоговые.
И. Петровская
―
Завтра. А вот я думаю завтра, хотя не исключаю, что по горячим следам они соберут студию у того же Соловьева тех же самых политологов, которые на этой неделе несли карикатуристов, толерантность, политкорректность и западную, изжившую себя якобы всякую демократию, вот это самый худший вариант мне кажется. Если это произойдет.
К. Ларина
―
Мы на этом завершаем наш сегодняшний эфир. Я тоже с вами прощаюсь, встретимся с вами завтра. Давайте переживем этот день и еще раз слова поддержки и соболезнования всем, кто потерял или пострадал в этих кровавых событиях. До встречи.ПЕСНЯ