Человек из телевизора - 2011-07-16
Л.ГУЛЬКО: 11 часов 13 минут, Ирина Петровская. Здрасьте, Ира.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Здрасьте, Лева.
Л.ГУЛЬКО: Да, «Человек из телевизора». Мы обещали в прошлый раз подвести итоги, если вы помните.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Я помню, да. Но писали ли нам наши замечательные слушатели, как мы их просили, давали им задание на дом, они какие-нибудь свои? Или мы дадим сейчас прямо по ходу эфира?
Л.ГУЛЬКО: Ну, можем по ходу. Нет, по поводу итогов нам ничего не писали – просто актуальное что-то написали.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Ну, дело в том, что эта неделя, хотя, казалось, что уже никаких событий не будет и обсуждать, в общем, нечего, только итоги подводить, эта неделя дала некоторые поводы опять для разговоров, размышлений. К несчастью, главным поводом стала трагедия как это у нас водится, и дальше можно было уже смотреть, как работает, собственно, в этой экстремальной ситуации телевидение.
Л.ГУЛЬКО: Здесь есть об этом немножко.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Ну, можно с этого начать, да.
Л.ГУЛЬКО: В вопросах есть. Вот. «Во вторник в разное время на разных каналах приключилась странная история. Без всяких объяснений и комментариев на середине серии был остановлен показ «Next 3» на РЕН ТВ, «Доктор Хаус» на «Домашнем», «Тайны следствия» на «Россия 1», - это пишет геофизик из Москвы, Виктор, - это что такое? Новомодный способ соблюдения траура? Может, это где-то уже практикуется, а мы не знаем?»
И.ПЕТРОВСКАЯ: Ну, возможно, это было связано с тем, что программы вторника были, действительно, существенно изменены на большинстве каналов, они были скорректированы под, действительно, официально объявленный траур. Поэтому... Ну, с другой стороны, в общем, вышеупомянутые произведения как будто бы не относятся, все-таки, к развлекательным жанрам, потому что в первую очередь в дни траура, конечно же, снимаются с эфира развлекательные программы, и даже и рекламы не было. Потому что, скажем, в понедельник, когда реклама была и она перебивала вот эти страшнейшие кадры, иногда просто создавала невероятный диссонанс. С другой стороны, это хлеб телевизионный.
Хуже, когда это уже не реклама, когда какие-то программные решения настолько выбиваются из просто понимания того, что по-человечески, а что не по-человечески. Ну, в общем, вчерашний день, вечер для меня был показательный, потому что траура уже официального нет.
Л.ГУЛЬКО: Пятницы вечер вы имеете в виду?
И.ПЕТРОВСКАЯ: Пятница, да.
Л.ГУЛЬКО: Здесь тоже есть об этом. Редактор Москвы. Давайте? Я могу, да? «Уважаемая Ирина, прокомментируйте, пожалуйста, очередной пир духа Малахова в пятницу, юбилейный? Честно говоря, не смотрел, но по вашим репликам в FaceBook все было понятно и так».
И.ПЕТРОВСКАЯ: Да, вчера у нас по этому поводу разгорелась довольно острая оживленная, я бы сказала, дискуссия. Ну что? Ну, телевидение обожает себя, оно абсолютно... Я вчера, вот, поняла. В принципе, оно самодостаточное, ему, в общем, можно, по идее, даже на улицу не выходить, потому что у него есть всегда такой предмет для разговора как оно само – его ведущие, его программы. И в этом смысле очень показательно было вот это десятилетие, даже не одной программы, а программ Андрея Малахова и его присутствие в телевизоре в качестве самого популярного шоумена, ведущего ток-шоу.
Я понимаю, когда такие вещи празднуются где-нибудь в ресторане, в клубе, собираются друзья. Но а здесь делается такое событие общенационального масштаба до программы «Время», после программы «Время», то есть реально больше 2-х часов все это длилось. И, опять же, лето, звезды, под завязку набитая студия всеми звездами и предыдущими героями. Ну, может быть, да. Для меня немного сомнительна вообще сама эта форма, но допустим.
Но дело в том, что Первый канал решил, в общем, как бы это сказать поделикатнее, и, вот, на елку влезть, и не уколоться, да? То есть и повеселить зрителя, и заработать очередные рейтинговые свои баллы, и в то же время, все-таки, отдать дань произошедшей на этой неделе, ну, уже теперь на прошлой, потому что в воскресенье, катастрофе. Поэтому вот эти вот кадры безудержного веселья в студии – они чередовались с анонсом только что сделанного такого по горячим следам репортажа, фильма (как угодно можно считать) под названием «Черный круиз». И создавало это несусветное абсолютно чувство дискомфорта во мне лично как в зрителе.
И я все думала, как же они перейдут вот от этой веселухи, а там закончилось совместными плясками, какой-то песней «Гули-гули», телемосты со всеми городами страны как на прямой линии президента, все одновременно пляшут, веселятся, кричат «Поздравляем!», летят шарики. Ну, в общем, счастье-счастье и невероятная радость. Как же они перейдут к этому фильму?
И как только радость закончилась, в кадре возник опять Андрей Малахов, только уже сменивший лицо, ну, в смысле, выражение лица, и скорбно, ну, насколько это возможно, сообщил, что радость у нас и в программе, и в жизни соседствует с горем, поэтому, вот, смотрите сейчас репортаж и берегите себя. Это мне показалось и также многим из моих коллег и товарищей, с которыми мы обсуждали это прямо в режиме онлайн в эфире, это показалось каким-то особенным изощренным кощунством и цинизмом. Потому что, вроде бы, и отдали дань, и, вроде бы, и зрителей повеселили. Ну а закольцевал все это Григорий Лепс, любимец публики с огромным концертом, что тоже поразительно, на Первом канале. И, в общем, я думаю, что они аудиторию, конечно, Первый удержал вчера. Потому что те, кто, может быть, и не хотели бы смотреть про эту трагедию (а я убеждена, что таких весьма немало в нашей стране), они, тем не менее, ждали волнующей встречи с Григорием Лепсом и вынуждены были и это заодно тоже посмотреть.
Л.ГУЛЬКО: Ира, вы чем это объясняете, вот эту трагедию нашей страны? Я имею в виду то, что происходит на телевидении, вот то, что в пятницу вечером происходило. Это же трагедия, по существу, когда, в общем, людям, ну, все равно?
И.ПЕТРОВСКАЯ: Это даже не трагедия. А это какая-то, вот, для меня такая нравственная эмоциональная катастрофа.
Л.ГУЛЬКО: Да. Ну, катастрофа. Давайте называть так. Ну, катастрофа. Это же от человека зависит. Ни один кровавый какой угодно режим здесь никакой роли не играет, мне кажется.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Абсолютно. Здесь уж точно не было указания вначале повеселите, потом, наоборот, огорчите.
Л.ГУЛЬКО: Да. Это же бред, правда?
И.ПЕТРОВСКАЯ: Это бред.
Л.ГУЛЬКО: Это люди такие.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Да. Это люди, которые делают телевидение, такие. Они абсолютно прагматичны, если не сказать циничны. Они должны из каждого сантиметра своей эфирной площади выжимать прибыль. Прибыль, естественно, у нас измеряется зрительским поголовьем. Поэтому вначале привлекли. Это даже там люди, вот, в FaceBook, которые знакомые с кухней телевидения и работали там, действительно, правильно говорят, что это вот такой вот программный ход – надо удержать на весь пятничный вечер любой ценой, заметим, свою аудиторию. И, кстати, вчера Андрей Малахов с гордостью сообщил одной из своих героинь, Маше Распутиной, что по итогам вот этого первого полугодия сезона на 1-м месте по рейтингам было новогоднее обращение президента (ну, это всегда так бывает, потому что у всех телевизор включен и хочешь, не хочешь, по всем каналам), это уже не назовешь зрительским выбором, согласитесь.
Л.ГУЛЬКО: Конечно.
И.ПЕТРОВСКАЯ: 2-е место – парад победы. И 3-е – не просто программа «Пусть говорят», а программа «Пусть говорят» с Машей Распутиной, которая говорила о том, какая ее (она там сама так говорила) тварь дочка, которая неблагодарная, как она говорила все время «как грится, тварь неблагодарная» предала свою маму. И вместо того, чтобы... Вот это поразительнейшая же вещь, да? Человек разоблачается на глазах (я имею в виду вот эту героиню) у всей страны. История в высшей степени сомнительная. Такие вещи, которые, в общем, люди пытаются скрывать, потому что это то, что называется, скелеты в шкафу, которые есть у каждого. Но она с радостью принимает эти цифры, потому что понятно, что, вот, у них у всех, у людей, работающих в этом поле публичном шоу-бизнеса (а телевидение тоже часть шоу-бизнеса), у них, видимо, от того, что они в этой среде все время варятся, у них смещаются какие-то сущностные такие представления о том, что хорошо, что плохо, что допустимо, что недопустимо.
Л.ГУЛЬКО: Я не могу понять этого, честно вам скажу. Ну как? Ну, есть человеческие представления о жизни и смерти, отношениях с детьми.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Ну, все же, если это продается, если вчера программу... Я не хотела даже на эту тему говорить, но первое, что меня шокировало и дальше уже из этого состояния я почти не выходила, началась эта юбилейная праздничная программа с того, что вышла тоже одна из очень рейтинговых героинь сезона, дочь Людмилы Марковны Гурченко Мария со своей дочерью и еще и с маленькой внучкой.
Л.ГУЛЬКО: Это новый какой-то выход? Я потому что смотрел отдельно тур.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Это новый. Там показали кусочек того, но это был новый выход, и дальше, в общем, разговор был совершенно, в принципе, ни о чем. Но самое страшное случилось в конце вот этого мини-сюжета, потому что Малахов предложил семье исполнить мамину фирменную песню «И улыбка без сомнения вдруг коснется ваших глаз».
Л.ГУЛЬКО: Ну да. «Пять минут».
И.ПЕТРОВСКАЯ: И вот тут мне захотелось... Вот, честное слово, я одна сидела, смотрела, я, в общем, тертый калач, премудрый пескарь, кто там еще, потому что много чего я видала. Но тут я начала, вот, инстинктивно сжиматься, и меня начало просто корежить от какого-то, ну, нечеловеческой совершенно, безумной неловкости происходящего. Я уж не говорю о том, что, к сожалению, дочери не перешли по наследству музыкальные способности мамы, поэтому, не попадая в ноты, путая тональности, она исполнила это. Причем, ладно бы просто один припев или что-то. Но всю песню. И, вот, мне показалось, что... Я прошу прощения, я не моралист и не хочу никого осуждать кроме телевидения, конечно, которое это организует, конкретных людей, но мне показалось, что, вот, большего оскорбления памяти ушедшего человека и представить себе трудно. Просто невообразимо. И это, конечно, отдельный вопрос, почему люди... Особенно меня это потрясает, когда люди в горе идут на контакт с телевидением, принимают условия его игры.
Л.ГУЛЬКО: Разные причины есть.
И.ПЕТРОВСКАЯ: И простые люди, и не простые люди. И тут вот для меня, это уже, видимо, я вхожу в другую область, вот это загадка человеческой души.
Л.ГУЛЬКО: Да. Просто те, кто их туда вытаскивает, пользуются этими причинами – давайте назовем это так.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Ну, да, да.
Л.ГУЛЬКО: Да. Конечно.
И.ПЕТРОВСКАЯ: В общем, вот этот вот вчерашний вечер меня именно потряс. А, вот, почему, ответ на вопрос у меня только один: вот это вот цинизм людей, которые работают.
Л.ГУЛЬКО: То есть золотой телец во главе.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Телец, конечно.
Л.ГУЛЬКО: Можно сказать, что Коммунистическая Партия Советского Союза и ее центральное телевидение были гораздо честнее в этом отношении?
И.ПЕТРОВСКАЯ: Ну да. Они были, может быть, иногда...
Л.ГУЛЬКО: Никто не шушукал за спиной «Вот какая идеология-то, вот она, нате, смотрите».
И.ПЕТРОВСКАЯ: Конечно, это была совсем другого рода не то, чтобы честность. Понятное дело, что это телевидение было, во многом, такое, пуританское.
Л.ГУЛЬКО: Нет, это понятно. Но просто нравственно. То, что говорят «нравственность», вот это слово.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Да, совершенно верно. Это представить себе невозможно при всех минусах, которые в то время существовали. Вчера, кстати, в FaceBook мне написал мэтр и один из самых уважаемых телевизионных людей Евгений Александрович Гинзбург, создатель бенефисов.
Л.ГУЛЬКО: Евгений Александрович, да. Отдельный ему привет, да.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Когда я там поделилась своими соображениями, он написал, что там хотелось провалиться сквозь землю. Он написал: «Хотелось не сквозь землю провалиться, а, в общем, убить создателей, потому что большей мерзости на телевидении и представить просто невозможно». И, наверное, он, тем более с высоты своего положения, возраста и своего опыта, да, он, наверное, прав. Потому что людям, которые тогда работали и в тех условиях делали вещи, которые сегодня еще не кажутся устаревшими, наверное, это особенно больно и обидно.
Л.ГУЛЬКО: Ну, вот, в общем, это главное, то, что произошло. И на этой, наверное, и не только на этой неделе.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Нет, но я могу еще вот что сказать. Это просто, что называется, справедливости ради. В целом, телевидение, ну, цинично тоже сравнивать, как они отрабатывали те или иные трагические события. В этот раз, все-таки, они постарались быть и оперативными, и реагировать на происходящее, и были вполне внятные и не то, что объективные, но нормальные репортажи с мест событий. Наконец, после, в общем, довольно большого, мне кажется, перерыва, состоялось обсуждение в прямом эфире, в прямых эфирах, что на канале «Россия», что на Первом в том же формате «Пусть говорят». Собрали, опять же, по горячим следам, кого могли собрать, в том числе впервые у Малахова появился вот этот вот замечательный капитан судна «Арабелла» Роман Лизалин, который пришел на помощь тонущим, который организовал спасательную операцию. Я поразилась и порадовалась, какие люди, что называется, в стране советской есть. Мы их не видим. Ведь, вот в чем еще парадокс.
Л.ГУЛЬКО: О них просто не говорят.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Конечно! Мы их не видим не потому, что их нет.
Л.ГУЛЬКО: Они не интересны.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Нам кажется, что вся страна превратилась в собрание каких-то маргиналов. То есть, с одной стороны, у нас паркет, официоз, пропаганда. С другой стороны, бесконечные новости звездных мордобоев, разводов и свадеб.
Л.ГУЛЬКО: Да. Гламур такой, якобы.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Или же, третье, опять же, такая группа людей, которые попадают на экран только потому, что они совершили что-то запредельно аномальное или, наоборот, бытовое, омерзительное, выгнали старушку-маму, зарубили кошку и съели. Ну, обычная тема, да? И это можно обмусоливать, обсуждать.
Приходят люди, вот уж точно со следами не просто вырождения, а уже выродившиеся уже не знаю в каком поколении, которые устраивают свалку, мат и прочее. И в какой-то момент я думаю, вот, у нормального человека, который это смотрит, создается впечатление, что ничего иного и никаких иных людей не существует. А они есть. И, вот, сидит этот парень молодой, красавец, говорит так, как не всякий, в общем, выпускник филологического...
Л.ГУЛЬКО: Депутат Государственной Думы.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Депутата я не говорю. Филфака какого-нибудь, да? Или не всякий ведущий говорит замечательно, точно, нисколько не педалируя и, тем более уж, не пиарясь, а просто рассказывает, как все было. И слава богу, вот... Тут тоже у меня, конечно, некоторый оттенок кощунства, но, вот, он появился и появились члены его экипажа, и появились люди, которые были на этом судне, на «Арабелле», в частности, директор круиза, который тоже организовывал это спасение. Вот, есть нормальные люди, которые появляются не благодаря чему-то, а вопреки. И за это тоже можно сказать, наверное, вот, в этом случае спасибо ящику.
Л.ГУЛЬКО: 11 часов 30 минут, мы уходим на краткие новости, затем возвращаемся и продолжаем разговор.
НОВОСТИ
Л.ГУЛЬКО: 11:34, мы продолжаем. Ирина Петровская, Лев Гулько и, вот, пожалуйста, вам тут отклики на наш с вами разговор, нужно ли вернуть Сталина.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Да. Дальше? На экраны? (смеется)
Л.ГУЛЬКО: Да вообще. «Зачем надо было мелочиться? Почему не сделали вместо программы «Время»?» Ирония такая. Дальше еще хлеще: «Я не хочу жить в этой стране, вообще жить не хочу». Ну, тут уж...
И.ПЕТРОВСКАЯ: Вот тут, да, возникает некоторое противоречие. С одной стороны, я частично об этом написала у себя в колонке в «Новой газете», с одной стороны телевидение последнее десятилетие упорно такую сказку рассказывало и пыталось создавать, что вот, вначале жили-были все очень плохо, лихие 90-е, всех обобрали, обогрели, наоборот, там, да?
Л.ГУЛЬКО: Ну, кто как.
И.ПЕТРОВСКАЯ: А потом началась сказка. Сказка, которая того гляди грозила превратиться в быль. Россия вставала с колен, стабильность (это ключевое слово) нулевых где-то там к середине возникла. Потом начались всякие модернизации, инновации и прочее. И, вот, было ощущение, создавали они впечатление, ощущение, что вот и заживем, вот уже все, волшебное что-то, чудо произошло.
Но время от времени во все это, в эту сказку, которая творится, рукотворная, она там на экране и присутствует только, врывается жизнь. И тогда получается, что... Вот, Доренко говорит «Не бойтесь сказок – жизнь страшнее». А я вдруг подумала: «Бойтесь сказок, потому что именно благодаря таким сказкам, которые телевизионные сказочники создают, жизнь становится страшнее». Люди смотрят телевизор, у людей по-прежнему, особенно у людей старшего поколения сохранилось убеждение, что по телевизору им, в общем, показывают правду. И, может, даже если не у них вот так вот все хорошо, но будет у всех замечательно и все. А потом они сталкиваются в собственной жизни с происходящим беспределом, кошмаром, потом они видят, когда невозможно уже молчать, когда вот эти вот беды захлестывают экран. Причем, это не просто какая-то, да? У всех случаются беды и катастрофы, но в первый раз, может быть, за долгий период времени даже по телевизору начали говорить, что это системная катастрофа. Да? Кто-то там сказал, это не судно накренилось, дало крен и утонуло, а это страна накренилась и, вот, в таком же уже почти состоянии и того гляди тоже пойдет, в пучину какую-то рухнет. И тогда создаются у людей и возникает настроение, что «я не хочу жить в этой стране, потому что вначале меня обманывают, водят за нос». А многие обманываться рады, к несчастью, да? А потом вдруг оказывается, что все это, вот, карточный домик, ткни – и все сыпется на твоих глазах, не приведи господь. В этом опаснейшая функция и роль телевидения, потому что оно не имеет право именно по этой причине вводить в заблуждение людей, не предупреждать их, не предупреждать власть о том, что происходит. Потому что для чего еще вообще нужны (ну, это просто прописные истины) СМИ кроме как не предупреждать власть и не критиковать ее, не анализировать, что происходит, не подсказывать?
Л.ГУЛЬКО: А с другой стороны, есть такие люди как капитан этого теплохода, который спасал людей. Есть другая жизнь, где люди работают, где люди созидают.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Совершенно верно. Это люди дела.
Л.ГУЛЬКО: Это ж тоже надо показывать.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Да, это надо показывать, но это не показывается. Времени, что ли, не остается. И потом просто не интересно.
Л.ГУЛЬКО: Нет, я вам скажу, где я это вижу. Я это вижу на «России 24» иногда в региональных новостях.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Да, бывает, совершенно верно. Но, в целом, эти люди не интересны сегодняшнему телевидению, потому что считается, что так называемый простой человек (в кавычках возьмем это определение), это не есть вот этот вот ньюсмейкер и медийное лицо, которое привлекает. Они по-своему правы, потому что они приучили, что, действительно, люди клюют на медийные лица. Но благодаря этому другие лица не могут стать никак медийными и никогда не станут, им не прорваться.
Но я, заканчивая тему этой трагедии, хочу сказать, что вообще в этот раз, когда я очень внимательно, даже более внимательно чем обычно, именно потому, что ничего другого и не было на телевидении за этот период, и не то, что интересного, а значимого. Когда я смотрела, как работают в этих условиях сегодняшние ведущие, журналисты, я подумала, что, все-таки, острейшим образом стоит вот этот вопрос создания какого-то этического кодекса. С одной стороны, да, приветствую и желание продюсеров, и создателей этих ток-шоу, и волю вещателей, все-таки, эту тему более подробно, чем обычно обсудить. Но с другой стороны, мне кажется, что то ли утратили, то ли никогда и не имели такого навыка наши многие журналисты, вот, разговора с людьми, которые в данный момент переживают вот эту трагедию.
Меня многие вещи страшно коробили, скажем, вот, в программе «Прямой эфир» Михаил Зеленский... Ну, он еще не такой опытный как Малахов ведущий, он вообще выглядел очень растерянным (ну, тоже можно понять), но главную тему он педалировал в первом выпуске, все-таки, прав или виноват капитан, вот, будем мы его обвинять или нет, вот, виноват он в том, что судно утонуло?
Слушайте, это только что произошло. По-моему, на тот момент даже еще тело капитана не нашли, еще ни следствия толком не было, ничего. Мне кажется, что это недопустимые вещи обсуждать какие-то слухи очевидные, на живых или, тем более, мертвых людей навешивать какие-то ярлыки и какую-то им заранее уже присваивать вину, толком ничего не зная. И в студии сидят люди... Ну да, есть эксперты, которые связаны и с речным, и с морским флотом, там, с надзором и так далее. Но меня больше всего коробит, в каждом ток-шоу теперь есть по 3-4 таких записных участника-депутата, которые знают все обо всем на свете, они готовы судить абсолютно по любому вопросу, высказывать свое, в общем, прямо скажем, некомпетентное мнение. И вот это самый главный посыл, который в этот раз меня особенно возмутил. Вот, все виноваты кроме них, да? Они призывают, там, распни, осуди, алчный бизнес. Много говорят каких-то правильных слов, только не говорят об одном – о какой-то своей... Они же тоже власть, извините на минуточку. Чего вы осуждаете какую-то другую, местную власть или уж тем более какие-нибудь там пароходства? Вы на себя, ребята, обратитесь. Как так случилось, что за то время, когда вы, некоторые уже не первый созыв сидят в Думе, вот так все поворачивается и разваливается? Законы какие-то начинают призывать принять. Кто? Мы будем принимать? Вы, ребята, их принимаете, вы там для этого сидите.
И есть такой депутат молодой, он во всех ток-шоу принимает участие, я даже не знаю, когда он на заседания-то ходит, Антон Беляков, который вначале осудил и был экспертом именно по программе по поводу затонувшего судна, а на следующий день обсуждали какой-то случай крайне неудачного родовспоможения, в результате которого погибла женщина в родах. И он тоже таким же компетентным совершенно образом рассуждал о том, как правильно производить вот эти все родовспомогательные процедуры.
Л.ГУЛЬКО: А мне кажется, что все понимают. Ну, это пиар.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Ну, это пиар, возможно. Но, в конце концов...
Л.ГУЛЬКО: Невозможно, мне кажется.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Ну, он превращается, мне так кажется, в антипиар. Потому что невозможно, чтобы одни и те же люди, и также они у Малахова сидят. Ну, это отдельная такая тема.
Л.ГУЛЬКО: Отдельная, конечно. Это вообще тема... Вот, нам пишут: «Беда российского телевидения и не только, что к руководству приходят не профессионалы, а торгаши», - пишет Сережа из Перми.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Кстати, у российского телевидения в руководстве как раз профессионалы, а не непрофессионалы.
Л.ГУЛЬКО: Нет, а те, кто делает передачи того же господина Зеленского, там же есть режиссер, там команда есть.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Нет, больше того, там крайне профессиональные продюсеры, команда. Другой вопрос, что...
Л.ГУЛЬКО: Ну, это же не Зеленский придумывает вопросы, я так думаю. Они совместно обсуждают.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Наверное.
Л.ГУЛЬКО: И главную тему
И.ПЕТРОВСКАЯ: Но видно было еще именно потому, что он был как-то очень более чем обычно растерян, что некоторые вещи...
Л.ГУЛЬКО: Может быть, он их не принимал как человек, понимаете?
И.ПЕТРОВСКАЯ: Нет, он просто испытывал неловкость в целом, и от этого он усугублял неловкость какими-то совершенно уже неловкими вопросами.
Л.ГУЛЬКО: Конечно. Но деваться ему некуда.
И.ПЕТРОВСКАЯ: И вторая тема, то, что я уже начала говорить до перерыва, это в большей степени касается уже «Пусть говорят», потому что здесь тоже, в общем, они постарались сделать достаточно, я говорю, достойный эфир. Там был довольно большой фрагмент с участием капитана «Арабеллы», были другие люди. Но были телемосты и там, и там. И, вот, у Малахова на телемосте появились родители пожилые девушки, которая пропала без вести, ну, к этому моменту то есть еще была не найдена. Да, дорасскажу вначале коротко этот сюжет, потому что смотреть на этих людей без слез и содрогания было невозможно – они стояли, муж поддерживал свою пожилую жену, у нее тряслись губы и при этом она говорила, пытаясь улыбнуться: «Да не, она жива, ее найдут, обязательно найдут». А Андрей Малахов задавал вопросы: «Как ее звали? Сколько ей было лет?» Понятно, что и Андрею Малахову, и мне, и всем остальным очевидно, что да, тут, наверное, уже речь идет о прошедшем времени. Но когда еще в конце после того как она говорит, что «Да, конечно, ее найдут», он выражает искренние соболезнования, ну, хочется как-то пощадить, все-таки, чувства людей, которые непонятно зачем. Может быть, им сказали «Телевизор», может быть, они думают, что они что-то из телевизора, наоборот, узнают. Хотя, они там стоят на этом берегу и всматриваются в эти воды реки Волги, и, наверное, действительно, надеются – уже других у них нет никаких вариантов. Они убиты горем, это видно и все. Зачем их вообще, вот скажите мне на милость, зачем их вытаскивать? Что это добавит? Они даже, наверное, и не почувствовали этой неловкости, этого прошедшего времени. Это мы чувствовали с этой стороны. Но что добавляют убитые горем люди, жертвы, жертвы катастроф кроме да, вот этой, наверное, какой-то острой эмоции, да?
Л.ГУЛЬКО: Картинка.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Ну, наверное.
Л.ГУЛЬКО: Которую требуют, я так думаю.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Наверное. Я читала, есть замечательные такие произведения для служебного пользования, что называется, кодексы этические разных очень крупных и уважаемых мировых телекорпораций, Би-Би-Си, американских всех компаний, где прописан этот свод правил, где в том числе прописаны и в первую очередь вот эти вот этические вопросы и нормы поведения журналистов при работе в чрезвычайных ситуациях разного рода. И мне кажется, это очень важно, потому что иначе тоже размывается вот это представление вообще о добре и зле, о возможном, невозможном, допустимом и недопустимом. Вот такие мои наблюдения.
А поскольку у нас таких ситуаций много, тем важнее, чтобы люди работающие... Я понимаю, что они тоже в стрессе, они тоже в экстремальной ситуации, соприкасаясь вот с таким горем неприкрытым. Но тем важнее, чтобы они руководствовались какими-то писаными правилами. Мне так кажется.
Л.ГУЛЬКО: Если эти правила будут соблюдаться.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Да, это второй вопрос. Когда время от времени возникали разговоры о том, что необходимо создать вот такой общий какой-то этический кодекс для телевизионщиков в первую очередь, потому что они еще и с очень сильным оружием, картинками, да?
Л.ГУЛЬКО: Конечно.
И.ПЕТРОВСКАЯ: То, в общем, как бы, теоретически все готовы были такую хартию (и даже когда-то принимали хартию) подписать. Но тут же, выйдя с заседания очередного, говорили, что соблюдаться она не будет.
Л.ГУЛЬКО: «Потому что мне за это ничего не будет».
И.ПЕТРОВСКАЯ: Нет, не в этом дело. Потому что когда главным является именно... Вот, смысл деятельности телевизионной – извлечение прибыли, потому что большинство наших компаний – коммерческие. В этой ситуации кто первый сделает то, что не делал еще другой, посильнее ударит по нервам зрителей, тот и выиграет в данном случае. Потому что и зритель тоже привык, чтобы было еще погорячее, еще погорячее.
Л.ГУЛЬКО: Вот мы с утра, в утреннем «Развороте» с Аней Трефиловой, один вопрос мы обсуждали, за что судят Мэрдока и его все эти издания? За что? Вам какая разница, как добыта информация? Это же из этой серии, правда?
И.ПЕТРОВСКАЯ: Это из этой серии, но это как раз очень показательный случай, действительно, потому что есть, видимо, пределы, которые не положено никому переступать, включая даже влиятельнейшую империю Мэрдока и его издания. У нас, я думаю, мы до такого дойдем очень нескоро, если, действительно, за то, что творят наши и желтые, и не желтые различные издания и каналы... Думаю, что мы... Ну, не знаю, на нашей, мне кажется, жизни не произойдет ничего, что было бы сопоставимо с этим событием. Но, правда, вот, опять же, последнее замечание, кое-какие вещи, все-таки, усвоены. Я помню, как шокировали многих прежде, например, обращения, вот также трагедия, что-то взорвалось, утонуло, погибли люди, и переговариваются ведущие или корреспонденты. «Добрый вечер», - говорят, хотя вечер далеко не добрый. Начали говорить просто «Здравствуйте». Перестали показывать (пока не показали, думаю, что еще кто-нибудь обязательно до этого дойдет) наиболее шокирующие кадры. А здесь их, наверное, могло бы быть ой-ой-ой сколько, мы понимаем.
Л.ГУЛЬКО: Это после взрыва, мне кажется, произошло в переходе на Пушкинской площади.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Нет, мне кажется, в метро на Павелецкой. Вот, первый раз тогда это перестали.
Л.ГУЛЬКО: А, может быть.
И.ПЕТРОВСКАЯ: В этом как раз есть какое-то движение вперед. Может быть, и другие какие-то вот такие нормальные, просто человеческие правила, все-таки, будут освоены.
Л.ГУЛЬКО: Давайте мы вот сейчас... Вместо перебивки, поскольку тема закончилась, я прочту фамилии людей, которые пойдут в «Музейные палаты», так, вместо перебивки, чтобы к другой теме перейти. Я просто должен этим людям. До этого были «Музейные палаты», и в Палеонтологический музей, внимание, пойдут Таня, Алексей, Андрей, Елена и Федор, 8-910-490, 8-916-808, 8-915-336, 8-905-524 и 8-915-303. А на моноспектакль по Шекспиру пойдут Андрей, 8-915-494 и Саша, 8-916-292. Все, я долг отдал.
Много вопросов приходит сейчас смсками про «Нтвшников», которые против РПЦ, если вы смотрели.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Я смотрела, да. Он меня разочаровал, потому что, вообще-то, мне кажется, это очень мог бы быть важный и острый разговор, он назрел, на самом деле, о роли церкви, о ее притязаниях.
Л.ГУЛЬКО: Разочаровал чем вас?
И.ПЕТРОВСКАЯ: Разочаровал тем, что это все было очень как-то поверхностно. С одной стороны, был хлесткий Невзоров, но не особо убедительный. С другой стороны, были такие, богобоязненные участники, в том числе и представители как всегда духовенства, вечный Всеволод Чаплин. Но мне показалось, что какой-то такой, очень неконкретный и...
Л.ГУЛЬКО: Боялись? Все боялись подходить ближе?
И.ПЕТРОВСКАЯ: Я не знаю. Наверное, отчасти и боялись, да. Ну, вот, только Невзоров не боялся, вызвав там некоторый демарш. Одна из участниц просто во время его кощунственных речей...
Л.ГУЛЬКО: Анафеме предала его?
И.ПЕТРОВСКАЯ: Нет, она еще не предала. Нет, она же не представитель духовенства, она вся такая, воцерковленная девушка. Она демонстративно покинула студию. Хотя, я еще раз повторю, этот разговор должен вестись сегодня о взаимодействии церкви и общества, о существовании самого института церкви в светском, в первую очередь, государстве. Какие-то наметки были, но, в целом, он получился разбросанный. И в какой-то момент я вдруг поняла, что я уже вообще утрачиваю смысл происходящего и теряю нить разговора.
Л.ГУЛЬКО: 363-36-59. Хотел просто позадавать нашим радиослушателям, чтобы у них были какие-то отклики на наш с вами разговор. Давайте послушаем?
И.ПЕТРОВСКАЯ: Да, но итоги уже – давайте сразу предупредим, что, все-таки, итоги сезона тогда уж со следующего раза начнем.
Л.ГУЛЬКО: Хорошо. Есть, вот, буквально у нас тут 7 минут, мы и поговорим с вами. 363-36-59. Наташа Кузьмина нам поможет. Добрый день, слушаем вас. Алло? Не слышим, к сожалению.
СЛУШАТЕЛЬ: Алло, добрый день.
Л.ГУЛЬКО: Да-да-да, слушаем вас.
СЛУШАТЕЛЬ: Да, здравствуйте. Вас беспокоит город Ярославль, меня зовут Александр Михайлович.
Л.ГУЛЬКО: Сейчас, секундочку, мы только наушники наделаем, что мы сделаем, чтобы лучше вас слышать. Секунду. Слушаем.
СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Александр Михайлович, я из города Ярославля. Вы знаете, я немножко, скажем так, с Ириной не очень согласен. Я смотрел вчера юбилейный вечер. Вы знаете, переключил на Россию, там тоже Юрмала. Ну, если неудачно пела, скажем, дочь Гурченко, но почему не отметить и мальчика этого маленького хрустального? Прекрасно пел азербайджанец. То есть, как бы, вы знаете, я просто хочу сказать, а как к этим людям относиться? Для них тоже это был праздник. Я понимаю, траур у нас был 12-го. Но здесь я, вот, как-то не очень передачу эту люблю, то есть сказать, чтобы я ее постоянно посмотрел, но в данной ситуации я бы, например, встал на защиту Андрея Малахова. Конечно, какие-то реплики накануне были, но здесь я бы сказал просто защитить и других участников вот этой передачи.
Л.ГУЛЬКО: Понятно, спасибо большое. Понятно, да.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Да дело не в том же. Я же уже с самого начала сказала, Александр, что, в общем, это имеет право на существование, но не вот в таком вот, и тут не Малахов, кстати, виноват, а те, кто принимали эти программные решения. Не в таком обрамлении, вот, Малахов, перебивки кадрами трагедии и потом следующий фильм. Ну и второе, да, конечно, изредка на этих программах бывали потрясающие герои, истории, в том числе этот прекраснейший хрустальный мальчик так называемый, Саша, мальчик с редчайшим и ужасным заболеванием костей, который не растет. И, кстати, первым его показали не у Малахова, а Авторское телевидение сделало о нем фильм, насколько я помню. А потом уже был фильм и на Первом канале, и появлялся он на программе «Пусть говорят». И, наверное, для него там было появиться большим событием. И, кстати, благодаря телевидению, он обрел родителей – он жил, этот мальчик, которому сейчас уже лет 16, ну, то есть он уже вырос, но только он очень маленький, потому что не растет (и мудрый), и он жил вот в этом доме, как они называются, для детей с физическими недостатками. И как раз в фильме это показывали, какие там существуют несчастные эти дети и ребята. И он говорил, что у него нет никаких шансов на то, что его усыновят. И тем не менее, увидев его, люди, семья, у которых есть собственные дети, приехали и забрали его себе, и сделали его, ну, если можно о нем говорить так, да? Они сделали его счастливым.
Я совершенно согласна, бывают разные герои. И тот же капитан «Арабеллы», о котором я сказала, чудесный и светлый человек тоже появился в этом формате. Но именно потому, что там 3/4, если не 90% других сюжетов и других людей, вот, создается такой вот перевес, перекос, диссонанс. И то, что я сказала, с чего началась эта программа, вот, невольно это задавало тон с песни этой в исполнении дочери Гурченко. А потом все вперемешку, а потом участники самых скандальных, а иногда и отвратительных эфиров, и этот чудный светлый мальчик. И, кстати, пиар собственной свадьбы. Даже не пиар, а как это? Реклама, да? Или что там в конце?
Л.ГУЛЬКО: (смеется) Чего рекламировать-то? Было бы, чего рекламировать.
И.ПЕТРОВСКАЯ: То есть не в конце, а когда уже состоялась свадьба, собственные фотографии и там все аплодируют. В общем, во всем этом есть какая-то...
Л.ГУЛЬКО: Эклектика, как говорил один мой знакомый, прибавляя неприличное слово.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Ну, вот, все вместе еще какая-то душевная и сердечная недостаточность, только не в медицинском смысле этого слова.
Л.ГУЛЬКО: У нас осталось с вами буквально 2,5 минуты. Поскольку много вопросов про Сергея Леонидовича Доренко и его программу на РЕН ТВ.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Я вчера видела и предыдущую посмотрела задним числом. Коротко говорю. Ну, Доренко мне интересен, безусловно. В предыдущей программе больше, чем в последней. Там был Дима Быков, там были мужики из Сагры, которые дали отпор приехавшим громить их этим то ли бандюкам, то ли кому. Там было несколько сюжетов, начал он с Магнитского и говорит он, в общем, то, что думает.
Вчера была основная тема, конечно же, «Булгария». И вот тут возникает проблема, но она проблема самого Сергея Доренко. Он – человек монолога. Как только он пытается вступить в диалог, никакого диалога не происходит, он за всех говорит все сам. Вчера это было особенно очевидно. Сидят ребята, которые работали на «Булгарии» и тоже чудом спаслись. И он за них говорит, не давая, в общем, толком им рта открыть. Говорит как всегда страстно, с пафосом, убедительно. Но! Либо работать в монологе, либо тогда учитесь работать в диалоге и слушать людей. Даже Диму Быкова, который вообще просто говорит как...
Л.ГУЛЬКО: Которого сложно перебить.
И.ПЕТРОВСКАЯ: ...пишет, да? Или пишет как говорит. Не знаю как. Даже не потому, что сложно – с ним как раз, он очень вменяемый в диалоге. Но просто его интересно слушать, он парадоксален, он замечательно говорит. И того он умудрился, в общем, заткнуть и мало что тот смог произнести.
Но, в общем, на нашем нынешнем эфирном фоне, мне кажется, что это может быть, если, конечно, его не направят в какое-нибудь необходимое каналу русло, это какая-то живая и свежая при всем при том краска.
Л.ГУЛЬКО: Ну то есть это имеет право на продолжение.
И.ПЕТРОВСКАЯ: нет, это имеет право. Я уже не говорю, конечно же, о том, что там до совершенства далеко, какая-то ужасная и чудовищная студия, совершенно лишняя соведущая, которая ничего не прибавляет, не добавляет, а воспринимается как естественная шумовая помеха.
Л.ГУЛЬКО: Ну, нужны глаза напротив Сергея Леонидовича. Нужны глаза.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Да. Но, вот, он интересен при всем при том, потому что он, иногда начиная фразу, мне кажется, даже не знает, как он ее закончит.
Л.ГУЛЬКО: Куда она уйдет.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Куда она уйдет.
Л.ГУЛЬКО: Конечно.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Но в этом есть все равно своя прелесть вот этой вот живой, неотредактированной, ну, во всяком случае кажется так, мысли, рождаемой на твоих глазах.
Л.ГУЛЬКО: Спасибо. Это была Ирина Петровская, «Человек из телевизора». А Беляков, пишут нам, доктор медицинских наук, он – специалист-медик. Поэтому в этом деле, наверное, он соображал.
И.ПЕТРОВСКАЯ: Это прекрасно. Значит, тогда в других делах тогда консультируйте проблемы родовспоможения.
Л.ГУЛЬКО: До встречи.