Андрей Васильев - Персонально ваш - 2022-02-18
18.02.2022
И.Воробьева
―
15 часов и 7 минут в Москве. Всем здравствуйте! Это программа «Персонально ваш» и сегодня персонально ваш и наш — Андрей Васильев, многолетний шеф-редактор ИД «КоммерсантЪ», продюсер проектов «Гражданин поэт» и «Господин хороший». Андрей, здравствуйте!
А.Васильев
―
Привет! Давно не виделись.
И.Воробьева
―
Давно. Эфир ведут Ирина Воробьева и Алексей Венедиктов.
А.Венедиктов
―
Андрей, сегодня Роскомнадзор, наша любимая организация, более любимая, чем Совет безопасности разослал опять требования удалить статьи, блоги Алексея Навального за 17-й, 18-й, 19-й год разным СМИ. Понятно, что они уже старые, и они разошлись, и формальный подход тоже понятен. Там упоминаются расследования ФБК признанного экстремистской организацией. Чего они хотят? Звездочку на погоны — чего? И еще по предложение Генпрокуратуры. Это не сам Роскомнадзор, это честно по представлению Генпрокуратуры.
А.Васильев
―
Я чего-нибудь интеллектуальное хочу сказать. Вот я в 1984 году работал в газете Собеседник. Я помню, как у нас вышла статья торжественная: «Ну вот, 1984-й. И где ваш Оруэлл?» — вот у нас была такая статья. Ничего страшного. А с чего там начинается? Сидит чувак у себя в кабинете и переписывает историю.
И.Воробьева
―
Переписывание все-таки истории.
А.Васильев
―
Мне кажется, что там уже наплодили такое количество всяких НРЗБ, зарплату им все равно платят. Пусть чем-нибудь занимаются. У меня такое впечатление. Потому что удалить — не удалить, они все равно есть. Есть пост — есть перепост. А уж если перепост, то там удаляй, не удаляй — логично?
А.Венедиктов
―
Тогда зачем? Просто зарплату отработать?
А.Васильев
―
Мне кажется, что система работает сама на себя.
А.Венедиктов
―
А выслужиться? А звездочку в петличку? А ромбик?
А.Васильев
―
Это тоже, по-моему, элемент системы, Леша, честное слово. Если ты уже получаешь госзарплату, то одна из твоих функций — выслужиться. Функционал такой. Выслужился, не выслужился, но если ты выслуживаешься, значит, чего-то ты не недоделал. У меня токое ощущение. Это уже какой-то квест.
А.Васильев: Удалить — не удалить, они все равно есть. Есть пост — есть перепост
А.Венедиктов
―
Разве материалы команды Навального не опасны? Там же все-таки про чиновников разных, разного уровня.
А.Васильев
―
Что значит, опасны? Вы же лучше меня понимаете, что стереть ничего нельзя.
И.Воробьева
―
Из интернета — ничего.
А.Венедиктов
―
В этой связи сегодня повеселил наш знакомый Антон Силуанов, который является министром финансов, который в борьбе с Центробанком по поводу криптовалюты сказал, что запретить криптовалюту — это все равно, что запретить интернет. Давайте начнем с этого, добавил бы я.
А.Васильев
―
Нет, нет, стоп! Давайте так. Удивительно, кто у нас дезертир, а кто у нас на поляне боевых действий? Это не важно. Надо объявить. Сколько раз мы побеждали коронавирус? Причем, не мы с тобой. Нам первое лицо государство говорит: «Всё, коронавирус побежден!» Раз пять, по-моему, это был — нет?Точно так же: криптовалюта запрещена. Всё. Если мы это зафиксировали, значит, она уже запрещена. Можно потом через месяц опять запретить, например. По-моему, это из той же оперы. Если на бумажке поставить штемпель, печать — всё. Приказ о запрещении. Значит, запретили, значит, что-то выполнили. А если надо второй раз запретить, то мы отменим тот приказ, которым уже запрещал. Это квест, по-моему, это стрелялка. Только детей сажают за стрелялки на 5 лет, а чиновникам это положено.
А.Венедиктов
―
Чтобы что?
А.Васильев
―
А чтобы ничто. Чтобы сказать, что мы победили коронавирус. Мы запретили этот самый… Сказали, объявили, доложили, значит, оно так и есть.Я служил в Таманской дивизии, там, действительно, реально, это не шутки, дорогие радиослушатели, блин, красили траву зеленым цветом, снег красили белым каким-то порошком. Хлоркой, по-моему, посыпали снег.
И недавно мы видели кладбище в Питере. Чего делали?
А.Венедиктов
―
Дезинфицировали.
А.Васильев
―
А служил я в армии… ДМБ-1982. Ну, вот то же самое. Мы покрасили траву зеленым цветом — значит, наступило лето. Или посыпали снежок мелом — наступила зима. Это та же самая методология.
И.Воробьева
―
Если слушать Силуанова, он же что сказал? Он, наоборот, сказал, что криптовалюту невозможно запретить, примерно так же, как запретить интернет. То есть они все понимают.
А.Васильев
―
Конечно, понимают. Та лишний раз не надо понимать, лишний раз надо сделать вид, что не понимаешь. НРЗБ. Мы уже запретили. Сколько мы террористов по несколько раз одного и того же убивали. НРЗБ Начало нулевых, да? Какого-нибудь одного террориста убивали раз пять и каждый раз отчитывались. И ничего. Никто же не сказал: «А, да, мы тогда не убили…». Мы просто забыли о том, что мы его уже убили два месяца назад, — опять убили.
И.Воробьева
―
И никто не сказал: «Андрей, звездочки-то верни с погон».
А.Васильев
―
Нет, конечно.
И.Воробьева
―
Наши зрители предлагают просто запретить коронавирус.
А.Васильев
―
Я для себя запретил, кстати. Но я с самого начала запретил. Причем, после этого, когда я у себя запретил коронавирус, когда появился «Спутник», я сделал «Спутник». Летом я заболел. Потом я сделал уже Pfizer. Я могу еще чего-нибудь сделать. О’кей. Но, мне кажется, что я когда, уезжая из Латвии перед началом коронавирус, я просто сделал прививку от гриппа и от пневмонии. Мне кажется, что поэтому я живой. А коронавирус, я не знаю, что это такое. По-моему, опять пропагандистская штука.
И.Воробьева
―
То есть коронавирус запретил Андрей Васильев.
А.Васильев
―
Я для себя. Нет, я же не могу…
И.Воробьева
―
А почему ты не можешь для других? Для Латвии, в которой ты находишься?
А.Васильев
―
Рассказываю. У меня был дружок, он не бедный человек, поэтому он купил себе…
И.Воробьева
―
Слушай, если Васильев говорит: «Человек не бедный» — это совсем не бедный. И думал, что мы же не бедные евреи, поэтому он за 250 евро купил себе фальшивый Pfizer, QR –код — и помер!
А.Венедиктов
―
Негодяй!
А.Васильев
―
А помер он так удачно. Как раз в этот момент объявили локдаун, и на кладбище должно было быть не больше 10 человек. А у него пол-Риги друзей. И поэтому его родня платила, башляла ментам всяким, чтобы разрешили на кладбище придти. Вот, пожалуйста. Красивая история.
И.Воробьева: Я
―
то думала, что только у нас такое. Люди покупают сертификаты.
А.Венедиктов
―
Ну, почему? Латвийская Советская Социалистическая Республика.
А.Венедиктов
―
Не-не, видишь, что у меня написано на майке?
И.Воробьева
―
«Дружба народов» — написано. Вот. Поэтому все сошли с ума. Я считаю, что умирают не от курса, а от идиотизма. Я, с другой стороны, с делал все прививки, которые надо. Еще могу сделать, не знаю к зубному сходить, чтобы побороться с коронавирусом.
А.Венедиктов
―
По-моему, Андрей Васильев — зомби. Накаченный прививками. Может быть, это у него последствия коронавируса, что он несет всякую чухню?
И.Воробьева
―
Это все бы объяснило, конечно.
А.Васильев
―
Все, переходим к повестке, давай.
А.Венедиктов
―
Когда ты смотришь на эти пока, слава богу, почти публичные заявления: «Мы придвинули войска, мы отодвинули войска, ушли туда на 7 километров, мы вернулись сюда на 8 километров», тебе кажется, что?
А.Васильев:Выслуживаешься, значит, чего-то ты не недоделал
А.Васильев
―
Это как раз тот случай, когда надо расслабиться и просто смотреть, например, «Эхо», чего говорят. Потому что, что мы отошли — рубль вроде попер вверх. Причем интересно, когда я взлетал из аэропорта Шереметьево, еще была война, а когда приземлился, то войны уже как бы ни было. Ну, и выясняется, что вроде бы опять как бы война, потому что приблизились опять НРЗБ.Слава богу, что я никакой не главный редактор, потому что надо было реагировать…
А.Венедиктов
―
Хочешь, тут кресло есть? Хочешь, я подвинусь?
И.Воробьева
―
Нет!
А.Васильев
―
Леша, извини, ничего личного.
А.Венедиктов
―
А вот серьезно. Скажи, ты же знаешь Владимира Владимировича лично, ну знал, общался.
А.Васильев
―
Немножко да.
А.Венедиктов
―
Как любой главный редактор, который с ним общался неформально, у каждого из них свой Путин, свое представление и свой опыт. Что сейчас, исходя из опыта, который есть у Андрея Васильева, происходит с Путиным, если смотреть из Риги?
А.Васильев
―
Хороший вопрос. Мне кажется, что полный неадекват, у меня такое впечатление. Поэтому ничего нельзя прогнозировать. Но, с другой стороны, когда тебе платят зарплату НРЗБ, ты должен прогнозировать. А я ничего не могу понять. В данном случае, кстати сказать, пользуясь нашими с тобой знакомствами, когда ты говоришь, что ты встречаешься с Путиным, я понимаю, что ты не врешь. Понимаешь, да?
И.Воробьева
―
В Моих словах ты слышишь его интонацию.
А.Васильев
―
Да. Вот когда Кадыров говорит, что он встречался с Путиным, это неизвестно, с кем он там встречался, может быть, он с собственным зеркалом встречался там, в Кремле. А вот ты, когда встречался, думаю, что ты не врешь. Но это просто длинный опыт. Поэтому я сейчас внимательно слушаю, что ты говоришь. А я ничего не могу сказать, ну правда. И потом это, я не знаю, сумасшедший с бритвой в руке — я цитирую, по-моему, Арсения Тарковского.
А.Венедиктов
―
Да-да. Папу Андрея Тарковского, кто не знает: «Когда судьба по следу шла за нами, как сумасшедший с бритвою в руке». Точно.Скажи, пожалуйста, он всегда был на всех встречах очень тщательный, осторожный, внимательный, любопытствующий. Я не вижу сейчас в действиях ничего из этого. Раззудись рука! Да я сейчас там… держите меня семеро. Семеро — это G7.
А.Васильев
―
У меня было важное для меня наблюдение. Помните, когда еще первая волна коронавируса, он обратился: «Дорогие мои старики…».
А.Васильев:Коронавирус, я не знаю, что это такое. По-моему, опять пропагандистская штука
А.Венедиктов
―
Помню.
А.Васильев
―
По идее, ну! Ну!.. — я вам дам по бутылке водки или по буханке хлеба — или что? Ну! Ну!.. И — «дорогие мои старики» — и ничего. И тогда я понял, что это был первый случай по-настоящему, когда президент должен был что-то сделать для народа. Не в Сирии воевать непонятно что, а просто сделать что-нибудь. Дать по 5 рублей, я не знаю, включи горячую воду или выключи. А он ничего не понимает, он не может, он ничего не знает. Первый вызов реальный. Не геополитический, не какой вообще политический. Ну, там вылечи или дай, помоги. И человек без помощи. Сейчас он, по-моему, точно так же бес помощи, но уже не перед коронавирусом, который нам занесли враги, естественно, а он сам себе занес внешнеполитический, внутриполитический какой-то коронавирус в ситуацию, в повестку, и он сам не знает, что с ней делать. Поэтому так. Он реально не знает, что с этим делать. Поэтому лучше слушать реальных людей, чем я и занимаюсь.
И.Воробьева
―
Нам пишут в ответ на ваши слова, что, в принципе, стать неадекватным, когда у власти нет никаких противовесов, это легко.
А.Васильев
―
Да
И.Воробьева
―
Вот сейчас, действительно, наверное, нет никаких противовесов, а раньше, когда вы общались, у него были какие-то противовесы, какой-то баланс?
А.Васильев
―
У него были, конечно. Более того, пока он вникал в ситуацию, наверное, два года или 2,5, не помню, он был довольно эффективный президент, не взирая на личности. Почему? Потому что у него были противовесы. Кого-то завербовать, с кем-то помириться, чего-то понять. Это была такая, хотя бы даже внутренняя конкуренция. Надо было стать адекватным той ситуации, в которой он стал президентом. И это было интересно. У него были вызовы, он с кем-то боролся, что-то решал.
А.Венедиктов
―
У него не было большинства в Государственной думе.
А.Васильев
―
Абсолютно.
А.Венедиктов
―
У него напротив сидел Волошин а справа — Касьянов. И у него был Ходорковский с товарищами.
А.Васильев
―
Противники.
А.Венедиктов
―
Соперники, я бы сказал. Конечно. Они видели по-другому страну.
А.Васильев
―
А мы не видели, кто под столом сидел у него там. Тоже сидело несколько человек.
А.Венедиктов
―
Некоторые до сих пор вылезти не могут. Ждут.
А.Васильев
―
В любом случае для любого человека это очень важно — какая-то конкуренция хотя бы у себя внутри, в голове. Вот, между прочим, когда меня вернули в «Коммерсантъ» в 99-м году и тут вышли «Ведомости», — это мне очень помогало. У меня были конкуренты, причем реальные. То есть мне было, за что НРЗБ сотрудников: Почему в «Ведомостях» есть, а у нас нет? Это очень важно. А теперь у него нет. То есть их заточил, сам не знает, чего делать.
И.Воробьева
―
Это поэтому Путину так нравится геополитика, вот эта вся история?
А.Венедиктов
―
Байден — противовес. Китай — противовес. ЕС — противовес.
А.Васильев
―
Конечно, да. А главное, что это не имеет никакого отношения к продолжительности жизни его народа, например, к борщевому набору тоже не имеет.
И.Воробьева
―
Да и раньше не имело, я так понимаю. Чего уж там. Про людей особо никто и не думал никогда.
А.Васильев
―
Вначале, наверное. Это был как бы факт, его просто смели этот факт. Кстати сказать, тоже помог коронавирус, когда он понял, что он не может не вылечить, ни помочь, вообще не понять, что это такое. Окончательно из повестки дня были исключены такие мелкие факторы, как уровень жизни… теперь уже даже, по-моему, борщевой набор смели с повестки дня.
А.Венедиктов
―
А я напомню Ирине Воробьевой и Андрею Васильеву о том, что коронавирус — он вообще не произносит это слово. Это Мишустин говорит. Вообще не говорит, его нет в повестке дня коронавируса.
А.Васильев
―
Коронавирус побратался с Навальным.
И.Воробьева
―
Приравняли.
А.Васильев: Только детей сажают за стрелялки на 5 лет, а чиновникам это положено
А.Венедиктов
―
Скажи, Андрей, какую позицию по этой истории занял бы наш общий знакомый и твой хороший товарищ Борис Березовский, если бы он был с нами, которые был одним из противовесов?
А.Васильев
―
В зависимости опять же от конъюнктуры, если бы признали, что коронавирус есть, то он бы сказал, что его нет. Если бы сказали, что его победили, он бы сказал, что ни фига. Мне кажется, так. Он заряжался этим.
А.Венедиктов
―
Я имею в виду по Украине.
А.Васильев
―
Ну, это всё, миротворец был бы страшный, конечно.
А.Венедиктов
―
Летал бы, жил бы в самолете.
А.Васильев
―
Когда он меня, кстати, сослал на Украину тогда в 2005 году, когда я делал «Коммерсантъ Украину», а он куда-то там 20 миллионов зарядил. Потом мне звонит туда и говорит: «Слушай, а чего они мне за 20 миллионов не делают то, что я просил?» Я говорю: «Это Украина». — «И весь ответ?» Я говорю: «Конечно!»
А.Венедиктов
―
Скажи, ты работал на Украине. Я тебя не буду спрашивать, это один народ или нет, согласен ли ты Путиным. В чем кардинальное отличие в твое работе с элитой, в первую очередь, с истеблишментом российским и украинским? Как о ни думают, мы же не видим отсюда.
А.Васильев
―
Единственно в том момент как раз, кстати, я чувствовал себя, абсолютно мажором таким, потому что я там чего-то говорю: «Ребята, вы написали заметку, теперь проследите: через 8 дней, будет то-то». Говорят: «Как вы предугадали?» — «Да нет, ничего страшного. Просто здесь отстает на 10 лет от России». Но, с другой стороны, слава тебе господи, что они отставали, потому что там, как бы к ней не относиться, действительно, есть политика. Она плохая, хорошая, но там движуха.
А.Венедиктов
―
А сейчас догоняет? Сейчас разрыв уже не 10 лет?
А.Васильев
―
Я не могу сейчас говорить, потому что я не очень слежу, что там у них внутри происходит. А может, у нас уже на 10 лет назад, черт его знает. В любом случае у них есть движуха. Над ней можно смеяться, как-то осуждать, критиковать, но там есть политическая движуха, у нас нет.
И.Воробьева
―
А эта движуха связана с тем, все-таки, что там президенты меняются?
А.Васильев
―
Не иногда, кстати, они там, как положено, меняются. Они там по закону меняются — вот в чем дело, а не иногда. В Америке тоже можно сказать, что иногда меняются. Они меняются либо раз в 4 года, либо раз в 8 лет. И по другому не бывает уже давно, со времен Рузвельта, который отменил… Пошел на третий срок, а потом отменил, сказал, что больше никогда не будет.
И.Воробьева
―
То есть напрямую связано.
А.Васильев: Для любого человека это очень важно — какая-то конкуренция хотя бы у себя внутри
А.Васильев
―
Ну. конечно. Это же не мы придумали. Кто-то умный придумал, что должна быть сменяемость власти. Это не Ельцин придумал, ни Горбачев. Так полагается. Дважды два — четыре, «жи-ши» пиши через «и». А у нас нет, у нас не пишется с букой «и».
И.Воробьева
―
У России особый путь, как мы знаем.
А.Васильев
―
Никакого я не вижу пока…
А.Венедиктов
―
Ира, он сказал: «Жи-ши» пишется с буквой «и» — я тут же вспомнил третий слог «Си». Председатель Си не меняется. Жи-ши, Си, не меняется. Китай растет, развивается, становится все более богатым. А он не меняется. А председатель сидит.
А.Васильев
―
Кстати, давайте: особый путь как раз у Китая.
А.Венедиктов
―
Мы не Китай.
А.Васильев
―
Это путь. Как бы мы к нему не относились, мы не можем отрицать, что там путь есть. Нравится нам, не нравится, но он есть. Загадочный…
И.Воробьева
―
Все, что касается самураев — вот это всё…
А.Васильев
―
Самураи — это вообще не Китай. Но это не страшно. Узкоглазые…
И.Воробьева
―
Ну нет, нельзя так говорить, Андрей. Такие слова говорить нельзя.
А.Венедиктов
―
Сейчас я припомню русскоязычное население в Латвии, лишенное всех прав. Ты лишенный всех прав. За моих узкоглазых соотечественников.
А.Васильев
―
Не важно, но там, действительно, есть путь. Я не специалист, я не могу ничего анализировать, но путь-то есть. Да. ВВП у них… В моем инвестиционном портфеле есть несколько акций китайский каких-то. Они сейчас дико упали. Потому что там стали руководить бизнесом по-советски. Но я спокоен, как слон, потому что они все равно вырастут, эти акции.
И.Воробьева
―
Получается, зависит от того, сколько у страны денег — вот и всё.
А.Васильев
―
Откуда они там появились, Ира? Они же откуда-то появились.
А.Венедиктов
―
Поймал. Но мне больше понравилось, что у Андрея Васильева в инвестиционном портфеле акции китайских компаний. Он сидит где-то в Риге, в Юрмале, а у него портфель упал вместе с акциями. И он сейчас ждет, когда они поднимутся. Это ничего себе…
А.Васильев
―
А они поднимутся, в том-то и дело. А когда я стал счастливым обладателем акциями ВТБ — помните, народная?.. И чё?
А.Венедиктов
―
Конечно.
А.Васильев
―
И всё.
И.Воробьева
―
Все?
А.Васильев
―
Они ни одного часа не были выше цены размещения. Они только падали все время. А, кстати, рекламировал эти акции лично Владимир Владимирович Путин.
А.Венедиктов
―
Он тоже пострадал.
И.Воробьева
―
Мы продолжим «Персонально ваш» буквально через несколько минут. Напомню, что у нас в гостях — Андрей Васильев, многолетний шеф-редактор ИД «КоммерсантЪ», продюсер проектов «Гражданин поэт» и «Господин хороший».НОВОСТИ
А.Венедиктов
―
15 часов, 33 минуты. Андрей Васильев, многолетний шеф-редактор ИД «КоммерсантЪ», а также «Коммерсантъ Украина», продюсер проектов «Гражданин поэт» и «Господин хороший» у Алексея Венедиктова и Ирины Воробьевой.
И.Воробьева
―
Можете смотреть нас на YouTube «Эхо Москвы». И там возмущается наш слушатель Леха, который…
А.Венедиктов
―
Леха Forever, который?
И.Воробьева
―
Да. «Я не понимаю, если хороший руководитель, зачем его менять? Глупость какая-то. Вон Меркель сколько была, и ничего. Потом ушла — и бардак».
А.Венедиктов
―
Серьезный вопрос на самом деле.
А.Васильев
―
Во-первых, мы еще не наем, бардак или не бардак. Этот новый их начальник только-только вступил. Во-вторых, Меркель так долго была не потому, что так хотела. Там своя политика, там просто свое политическое устройство. И она оставалась достаточно демократическим путем. И, наверное, у нее было много вызовов. Она могла уйти, могла не уйти. И избиратели все-таки хотели, чтобы она была. Про бардак не надо раньше времени. Мы не знаем, бардак там будет или не бардак. Кстати, боюсь, что в Германии бардака никогда не будет.
И.Воробьева
―
Андрей, простите. Вот то, что вы сейчас сказали про Меркель, что она была там, потому что не она хотела, а хотели, условно, люди, и что она там достаточно демократическим путем оставалась. А что, разве Путин не то же самое? Куча людей хотят, чтобы Путин оставался вечно у власти демократическим путем. Пожалуйста, Конституция разрешает.
А.Венедиктов
―
Последний опрос, слушатели еще не знают. Фонд «Общественное мнение». По-прежнему, доверие и одобрение Путина — два опроса — между 62 и 59, то есть доверие и одобрение работает. И недоверие и неодобрение между 25 и 30 . Один к двум.
И.Воробьева
―
В чем разница?
А.Васильев
―
Во-первых, я абсолютно в это не верю. Кстати, Мерекель ни разу не пришлось переписывать Конституцию. Может быть, она хотела, конечно, но мы ничего про это не знаем. Ну, правда, ребята, я не хочу быть таким надменным, но я не верю в эти опросы. Это как поставить вопрос. А если вопрос сделать аудитории «Эха Москвы» будет совершенно другая история. Но я ни в одной пивной — я только что приехал из Москвы, я же тусовался — строго говоря, ни от кого, с кем я встречался, я не видел никакого одобрения Путина. Извините. Ну, наверное, я встречался с какими-то неправильными людьми.
А.Венедиктов
―
С иностранными агентами.
А.Васильев
―
Честно, не надо со мной говорить про социологию. Как поставишь вопрос, так тебе и ответят.
А.Венедиктов
―
Леха, которые Forever… Я попробую вскрыть эту историю. Люди боятся перемен, особенно люди, которые прошли революции 85-го — 90-го. Вот не трогайте нас. Вот есть парень, вот пусть он свое, а мы свое. Они боятся, что придет другой и начнутся заново изменения, которые неизвестно, к чему приведут. Согласись?
А.Васильев
―
Да, конечно. Я помню, мне когда-то подарил НРЗБ на день рождения iPhone. И я на него полгода смотрел, боялся к нему подходить. Потому что кнопочный телефон… Я мимо него ходил, мне сын сказал: «Папа ну давай я тебя уже научу».
А.Венедиктов
―
Я тебе скажу, почему ты боялся как обычный гражданин, потому что с айфона тебя будут подслушивать…
А.Васильев
―
Как обыватель. Не-не-не… Я боялся, что скажу Алле! А меня не услышат — вот чего я боялся.
А.Венедиктов
―
Андрей, это то же самое. Люди опасаются. Выбор между тем, что есть и изменениями, как правило, всегда туда…
А.Васильев
―
Конечно. Так для этого политикам платят деньги. И они профессионально должны понимать, что изменения есть жизнь, это движение. И они этот мыслящий или безмыслящий тростник должны как бы двигать. За это зарплату платят.
А.Венедиктов
―
Из бюджета.
А.Васильев
―
И, кстати, нормальный человек должен проснуться и сказать, что я дико не хочу идти на работу. Но для этого у вас есть начальник, которому платят зарплату и который вас выгоняет на работу. И ты, может быть, там более-менее справляешься. Кстати, мама моя вас очень любит, кстати сказать.
И.Воробьева
―
Спасибо!
А.Васильев
―
А не было бы у вас начальника, вы бы не пошли на работу и правильно сделали.
И.Воробьева
―
Конечно, исключительно из-за Венедиктова хожу на работу, все же знают.
А.Васильев
―
Это вам, кажется, что не из-за него, а на самом деле только из-за него.
А.Венедиктов
―
Ты пенсионер, ты вообще дезертир… вспомним еще что-нибудь…
А.Васильев
―
Коллаборационист.
А.Венедиктов
―
Коллаборационист — вот. Латвийский.
И.Воробьева
―
Но вот дальше пошли наши зрители. Андрей пишет: «Ладно, хорошо. Как вам кажется, как изменится государственное устройство Российской Федерации, когда уйдет Путин?» Не если, а когда, потому что когда-то это все равно произойдет.
А.Венедиктов
―
Я бы добавил: и придет Навальный.
И.Воробьева
―
Ой-ей-ей! Вот этого там не было. Государственное устройство именно.
А.Васильев
―
На самом деле государственное устройство не надо менять. Оно какое есть, такое есть. Просто вернуть Конституцию в дотерешковское время… Дело же не в устройстве, а как им пользоваться. Вот сейчас, например, начальство страны делает вид, что никакого государства вообще нет, ну нет его, а есть понятия. Хоть по какому-нибудь правилу… Мне, может быть, тоже не нравится «жи-ши» пишется через «и», честно. А на фига это надо — «ча-ща» или там какие-то исключения: стеклянный, деревянный, оловянный. Ну, давайте по каким-нибудь правилам жить. Ау! И будем справляться. Весь вопрос в том, что правил-то нет. Давайте соблюдать какие-нибудь законы. Например, Уголовный кодекс соблюдать, Например.
А.Венедиктов
―
Ты с ума сошел! Что со страной-то будет, если все будут соблюдать Уголовный кодекс?
А.Васильев
―
Нет, мне тоже страшно. Я же пенсионер. Но давайте попробуем.
А.Васильев: Окончательно из повестки дня были исключены такие мелкие факторы, как уровень жизни
А.Венедиктов
―
Особенно если Следственный комитет и прокуроры будут соблюдать УК.
А.Васильев
―
Не важно. Так что не надо менять устройство. Надо менять отношение к этому устройству — вот это да.
А.Венедиктов
―
А вот теперь сам попал в ловушку. Это устройство, этот инструмент применяют конкретные люди. Да бог с ним, с Путиным, придет Путин-2, Путин-3, не важно. Ну, вот мы видим суд над Навальным. Мы видим, что производство не имеет никакого отношения к процедуре, на мой взгляд. Ну, просто издевательство.
А.Васильев
―
Нет, не имеет, конечно.
А.Венедиктов
―
Судья сидит и говорит: «Не дадим вам пользоваться ноутбуком. У меня тоже нет ноутбука. Может быть, у меня вообще нет ноутбука. Все равны. И телефона у меня нет. И адвоката этого мы не пустим, потому что вот не пустим — я так решила». Это чего?
А.Васильев
―
Раскрою страшную тайну слушателям. Не надо делать вид, что я этого не знал. Был тихий человек Виктор Петрович Иванов…
А.Венедиктов
―
Еще как! Он тут сидел много раз.
А.Васильев
―
Господи, у нас про него не было ни одной заметки, мы ничего не знали, а он сидел тихонечко и меня судебную систему. Вручную. Это была его задача. Мы про него вообще знать не знали, кто это такой. А потом — бу-бух! — и судебная система, причем, Уголовный кодекс тоже… А Виктор Петрович Иванов аккуратненько подчистил персоналии. И вот мы имеем то, что мы имеем. Это Ира пусть удивляется, а мы-то чего с тобой должны удивляться — суд над Навальным, ну, Леша?
А.Венедиктов
―
Я не удивляюсь, я просто говорю, что инструмент есть, этим инструментом можно по голове дать, а можно гвоздь забить.
А.Васильев
―
Кларнетом забивал гвозди и микроскопом тоже забивали. НРЗБ
А.Венедиктов
―
Мы сегодня очень поэтичны, образованы и романтичны.
И.Воробьева
―
Продолжая тему всевластия — у нас в чате обсуждают, — и зрители пишут: «Даже обмен на Медведева на 4 года дал хорошие результаты. Так ли это на самом деле?»
А.Васильев
―
Рассказываю. Там единственное зимнее время что-то он такое поменял, потом тут же назад вернули. И еще нулевое промилле.
А.Венедиктов
―
Ну, не согласен, Андрей.
А.Васильев
―
Он еще сделал указ, чтобы не сажать до суда по экономическим преступлениям. Хоть кто-нибудь это соблюдал?
А.Венедиктов
―
При нем — да.
А.Васильев
―
Ни фига!
А.Венедиктов
―
Извини, статистика. На приходе Медведева 980 тысяч, на уходе Медведева — 678 тысяч. На треть сократилось количество людей, которые сидели. И это продолжается работать. Сейчас — 500 тысяч. Это потому что огромное число людей сидит по экономическим преступлениям под домашним арестом. И второе: СНВ-3 с Обамой — вот то, о чем все кричат, что Путин сейчас хочет, Медведев это получил в 10-м году, между прочим. Просто надо быть справедливым. Да, он такой, он сякой… Я как историк говорю.
И.Воробьева
―
Означает ли это, что каждый новый президент — в России это смешно звучит, но, тем не менее, — в попытках стать лучше, будет думать про людей больше?
А.Венедиктов
―
Или про зверей.
А.Васильев
―
Не-не-не, не так. Неправильная постановка вопрос. Если у нас президент будет зависеть от людей, ой, мы удивимся, как изменится страна. Если каждый президент, губернатор, кто угодно, начальник районной управы будет зависеть от людей, конечно, мы будем в другой стране. И, кстати, в какой-то степени Борис Николаевич Ельцин зависел от людей. Другое дело, хорошо, плохо, так, не так, но он правда был зависим от электората. В стране была движуха. И, кстати, в результате Владимир Владимирович Путин получил на блюдечке с голубой каемочкой очень крутую экономику, кстати, сказать. Сейчас, правда, об этом не модно вспоминать.
А.Венедиктов
―
Только Чубайс вспоминает, и то его сразу забивают.
А.Васильев
―
Анатолий Борисович. Мы вдвоем вспоминаем.
И.Воробьева
―
Это же люди должны почувствовать, что от них президент зависит.
А.Васильев
―
Сначала им нужно коленкой под задницу дать этим людям, чтобы они чего-то почувствовали.
А.Венедиктов
―
А коленка-то чья? Иностранных агентов? Жоп-то полно. А коленки нет.
А.Васильев
―
Леша, у меня очень много недостатков, но я никогда не лез в политику, согласись.
А.Венедиктов
―
Да, конечно! Главный редактор журнала — какая политика?!
А.Васильев
―
Я журналистикой занимался, а не политикой.
А.Венедиктов
―
Не надо рассказывать. Слушатели, он вас обманывает. Никакой главный редактор журналистикой не занимается.
И.Воробьева
―
Я бы добавила, что Андрея Васильева господин Лукашенко подозревал буквально в организации покушения на него.
А.Венедиктов
―
Вот! Это же политика — покушение на президента.
А.Васильев
―
Ира, вы же верите, что я не покушался. Это его больное воображение.
А.Венедиктов
―
Президент не может врать, ты что, смеешься? Он как присягу приносит НРЗБ
А.Васильев
―
Он врал уже, когда приносил присягу, правильно? Потому что он под каким флагом приносил присягу? А теперь тот флаг запрещен в стране. Значит, где он врал: тогда или сейчас? Ау!
А.Венедиктов
―
Не любишь ты его.
А.Васильев
―
Я совсем его не люблю. Я больше скажу, я и российского президента не люблю. Чего там.
А.Венедиктов
―
Что ты говоришь-то?! А как было? Подавился! Сделал вид, что не слышал.
А.Васильев
―
Я ответил на вопрос.
А.Венедиктов
―
Скажи пожалуйста, эффект Кадырова в широком смысле слова. Еще раз напомню, что Андрей Васильев Кавказу уделял большое внимание и Борис Березовский, наш общий знакомый тем более.
А.Васильев
―
Чечне уделял.
А.Венедиктов
―
Просто Андрей знает много больше, чем говорит, хотя он и на пенсии. Казус Кадырова меняется с того самого 99-го года?
А.Васильев
―
Усугубляется просто. 99-й другая история. Там, скажем, когда взорвали папашу Кадырова, и мы до сих пор не знаем, кто. Кстати, интересная тема. Это другая веха. Там была война, кто-то с кем-то договаривался, подкупал… А дальше — усугубляется, да. Теперь мы закончили войну. Как мы закончили войну? Мы закончили войну, назначив молодого свежего человека возглавлять… А дальше усугубляется. И более того, растет зависимость Путина от Кадырова.
А.Венедиктов
―
В чем она? И почему она, с твоей точки зрения?
А.Васильев
―
Если, условно говоря, когда-нибудь найдут этого мента, который ударил в Питере женщину ногой, то есть опасность, что другие менты не будут бить женщин ногами. Это стремно.
А.Венедиктов
―
Это риск, угроза.
А.Васильев
―
Это угроза. Если сказать Кадырову публично: «Ты что, оборзел, что ли? Ты чего головы режешь людям? — блин, они престанут резать головы.
А.Венедиктов
―
Угроза.
А.Васильев
―
Опасно. А это все больше усугубляется. И если мы вспомним, когда убили Немцова, Кадыров свалил в какие-то Эмираты и не приехал даже на награждение его орденом чего-то. Боялся, что его накажут. И ввернулся только, когда понял, что его не накажут. А теперь он даже никуда не уезжает, всё нормально у него. И орден может получить. Всё, уже безнаказанность его как бы акцептирована.
А.Венедиктов
―
Но привоз его в Кремль — это история известная. Он сейчас-то для чего? Вот раньше надо было задавить сепаратизм и резать головы, задавливая сепаратизм. Он с этим справился. Там тихо пока.
А.Васильев
―
Ну, как в запасе стоит саблезубая дивизия. А в Кремле спокойней.
А.Венедиктов
―
Я тебе могу сказать, что Владимир Владимирович очень любит читать исторические произведения, и он знает, что «Дикая дивизия» одна из первых предала династию.
А.Васильев
―
Он любит читать историю ту, которую он любит читать. А ту, которую он не любит читать… Вот я ему посоветую, кстати, прочесть — вот я недавно закончил огромный том 1200 страниц — взлет и падение Третьего Рейха.
А.Венедиктов
―
У меня лежит эта книга. Я читал.
А.Васильев
―
Посоветуй, пусть Владимир Владимирович на досуге тоже почитает.
А.Венедиктов
―
А я точно выйду из Кремля после этого.
А.Васильев
―
Посоветуй просто, алле. Кстати, эта книжка не запрещена.
А.Венедиктов
―
То есть пока он будет читать 1200 страниц, я до канадской границы… Я понимаю.
А.Васильев
―
Какая поближе.
А.Венедиктов
―
Поближе — вот латвийская, эстонская.
А.Венедиктов
―
Продолжая про Кадырова. Получается, что Кремль не боится его, а Кремлю выгодно, что себя Кадыров так ведет.
А.Васильев
―
Это очень сложно. Во-первых, с одной стороны, вроде как боится, с другой стороны, выгодно, с другой стороны геморроя от него много. Он сам попал в зависимость. Они его культивировали, культивировали — говорили: «Вот у нас в клетке сидит какой саблезубый тигр». А теперь они думают: «А, может быть, клетка сломается или дверь плохо запрели».
А.Васильев: Боюсь, что в Германии бардака никогда не будет
Короче, нельзя найти мента, который ударил женщину ногой в живот. Потому что менты перестанут бить женщин ногой в живот. И что будет в стране? Бардак.
А.Венедиктов
―
О котором нам говорил Леха.Смотри, эта история с недопризнанием ДНР, ЛНР, понятно, что она пиарочная на сегодняшний день. А ему это зачем?
А.Васильев
―
Курить в эфире нельзя… Ну, насрать людям, вот и всё.
А.Венедиктов
―
Это НРЗБ для нас будет.
А.Васильев
―
Это не знаю. А для кого-то это годится. Ну, чего он там добился? Там Чернобыль в результате. Но зато насрали Украине. Но, другое дело — вонь донеслась уже до нас. Кто же об этом мог подумать? Если насрать на обеденном столе, потом будет пахнуть в спальне. Никто же не мог подумать. В Питере никто не знает, чо наступит сразу зима, например, и будут сосули. Кто же мог это… А тут геополитика, там сосули. В принципе, одно и то же. Но, с другой стороны, надо признать, действительно, насрали украинцам с этим Донбассом.
А.Венедиктов
―
Не без удовольствия.
А.Васильев
―
А теперь нюхаем. Это бывает иногда.
И.Воробьева
―
Наши слушатели очень обиделись, когда сказали, что надо коленкой кого-то под зад. И пишут: «Чего пристали к замученным людям, которые еле-еле выживают, а вы хотите, чтобы еще они там получили коленкой и что-то еще такое чувствовали.
А.Васильев
―
А кто у нас голосовал за Владимира Владимировича Путина? Я, понимаете, не голосовал. Я и НРЗБ, а если вы голосовали…
И.Воробьева
―
Прямая корреляция вы хотите сказать?
А.Васильев
―
Абсолютно. Никакой другой. Каждый народ достоин своих мучений, да. Сочувствия никакого у меня нет. У меня мама никогда не голосовала ни за какого Путина. И, кстати, если она мучается той болезнью, а не от этих мучений, у нее зато сын, который ей всегда поможет, у него деньги есть. Воспитала она такого сына. И нормально. Голосовали за Путин — мучайтесь. Вообще никаких сожалений.
А.Венедиктов
―
Надо было голосовать электронно.
И.Воробьева
―
Алексей Алексеевич!.. Две минуты до конца эфира, решили подзорвать…Андрей, а что, вы не голосовали электронно?
А.Васильев
―
Я вообще голосовал единственный раз в жизни в 96-м году. Я где-то об этом писал. Я не за Ельцина, я против коммунистов голосовал. Я испугался, что придут коммунисты, правда. Тогда единственный раз в жизни. Я даже при советской власти не голосовал. Мне по фигу было. Единственный раз я голосовал, испугавшись коммунистов. Это было. Больше никогда. Но за Путина я бы вообще никогда не проголосовал в жизни. Хотя, повторяю, первые два года был, действительно, эффективный президент.
И.Воробьева
―
То есть от вас власть российская никак не зависит, вы даже не избиратель, а призываете людей, чтобы от них зависел президент. Как так?
А.Васильев: Для этого политикам платят деньги. Они профессионально должны понимать, что изменения есть жизнь
А.Васильев
―
Да, я призываю людей НРЗБ трудней, но лучше. Так бывает.
И.Воробьева
―
Это лицемерие.
А.Васильев
―
Нет.
И.Воробьева
―
Вы сами не голосуете, а людей призываете, чтобы контролировали.
А.Венедиктов
―
Вот так она меня купила на этом голосовании.
И.Воробьева
―
Алексей Алексеевич, вы мне помешали сейчас.
А.Васильев
―
Но Алексей Алексеевич остался твоим начальником. Ты просто не забывай. Эфир-то кончится… Дай тебе бог здоровья!..
А.Венедиктов
―
С таким начальником. Это всё. Уважаемые слушатели, это была программа Персонально ваш с Андреем Васильевым. Смотрим на майку: да, «Дружба народов» помним об этом. В следующий раз другую майку типа «Вражда народов».
А.Васильев
―
У меня есть.
А.Венедиктов
―
Сейчас у нас будет программа «Автомания», а в 16 часов — программа «На пальцах», Ирина Воробьева и Андрей Коняев.