Владислав Иноземцев - Персонально ваш - 2021-07-15
Л.Аникина
―
15 часов и 6 минут в Москве. Это программа «Персонально ваш». В студии — Лиза Аникина и Алексей Соломин. Добрый день!
А.Соломин
―
Добрый день!
Л.Аникина
―
И наш сегодняшний гость — Владислав Иноземцев, экономист и публицист.
В.Иноземцев
―
Добрый день!
А.Соломин
―
Владислав Леонидович, видите ли возможность введения нового локдауна официального?
В.Иноземцев
―
Собственно говоря, я думаю, нет. По крайней мере, мое ощущение, что власть будет делать все возможное, чтобы его не ввести просто потому, что мы прекрасно понимаем, какие экономические последствия это может иметь, насколько деморализующим это будет для населения накануне выборов в Думу. Поэтому, я думаю, все будет делаться для того, чтобы он не был введен. Я вполне предполагаю, что и статистика может быть каким-то образом модифицироваться, скажем так. То есть мой прогноз на статистику в этой волне, как ни странно, будет заключаться в том, что мы не превзойдем по официальным данным показатель второй волны, по заболеваемости, но по смертности, конечно, я думаю, продолжится рост. Тем самым будет посылаться сигнал, что надо бояться, это опасное заболевание, но в то же время всё не так плохо, как было когда-то по масштабам. Поэтому, я думаю, что общий фон будет тревожным, но не истерическим, и в итоге ничего введено не будет.
А.Соломин
―
А как можно объяснить тогда этот результат опроса? Сегодня РБК публикует его. Бизнесмены в онлайн-опросе участвовали, и 51,5% ждут повторного локдауна, готовятся, что значит не ожидают, не хотят его, а как бы готовятся к нему.
В.Иноземцев
―
Я думаю, что надо понимать это таким образом, что для бизнеса локдаун отчасти уже наступил. Потому что если мы посмотрим, например, на ту же ресторанную отрасль, на общественное питание, туризм, то последствия уже видны. То есть да, мы видим, как в Москве и в других городах практически закрыты рестораны, потому что с QR-кодами людей очень мало. И последствия этого еще хуже, потому что в данном случае нельзя ни людей отправить в оплачиваемые отпуска, ни сократить арендные платежи, ни сократить закупки, то есть, в принципе, как бы идет работа, но в никуда. Поэтому, мне кажется, что бизнес был бы рад даже определенному локдауну, если бы это стало провозвестником близкого конца всей пандемии.
Л.Аникина
―
А нужен он вообще локдаун?
В.Иноземцев
―
На самом деле, я думаю, что нет. Но вопрос заключается в том, насколько вообще можно призвать к разумности наших сограждан, потому что, конечно я понимаю, народ очень устал и не только в России, но и в США, в Европе. Каждая новая волна вызывает все меньше предосторожностей. Если вспомнить, допустим, что происходило в европейских столицах, в Америке в апреле прошлого года, — города были вымершими. Сейчас я не представляю, какие нужно предпринять усилия, чтобы добиться чего-то похожего. А без этого, я думаю, большого эффекта не будет.
А.Соломин
―
Еще сегодня одно обращение. Николай Рыбаков — председатель партии «Яблока» — к Владимиру Путину о режиме выходных дней. Прямо по пунктам если… Вы просто опробуйте оценить, насколько это выполнимо: 2 недели выходных дней опять. Только что объявляли вроде бы.
В.Иноземцев: Бизнес был бы рад даже локдауну, если бы это стало провозвестником близкого конца всей пандемии
В.Иноземцев
―
На несколько дней, да. Я еще раз говорю, выходные дни — это была их критика с первого дня, когда Путин ввел в конце марта еще прошлого года, — что люди воспринимают как отнюдь не сигнал к тому, что необходимо сидеть дома и выполнять все медицинские требования, — наоборот, к тому, что можно не ходить на работу, но это не значит, что нельзя собираться большими компаниями на пикниках, ездить на дачи и так далее.Я думаю, что все меры на сегодняшний день просто неэффективны. Я не очень понимаю, почему власть так сильно стала о них говорить, хотя на самом деле четко был взят курс на фактически обязательную вакцинацию. И, мне кажется, что если давить в одну точку, то надо давить в эту точку. То есть, действительно, можно по-разному говорить, насколько эффективна вакцина, по крайней мере, в отношении «Спутника» нет сомнений, в некоторых других, похоже, действительно, афера, как это разобрано в «Новой газете», но так или иначе, мы хотим добиться победы над эпидемией, безусловно, нужна только тотальная вакцинация. Все остальное не даст эффект на сегодняшний день.
А.Соломин
―
Так эффект от тотальной вакцинации можно будет заметить только через месяц, когда начнут вырабатываться антитела.
В.Иноземцев
―
Абсолютно так.
А.Соломин
―
Сейчас тоже нужно это как-то останавливать. Потому что больницы заполняются, смертность у нас каждый день обновляет рекорды.
В.Иноземцев
―
Это невозможно сейчас остановить, потому что смотрите, даже если мы завтра объявляем всеобщий локдаун… Чем был хорош локдаун в апреле 2020 года? Тем, что заболеваемость была очень низкая, это были единичные фактически случаи. Сейчас болеют по 25-26 тысяч в день, новых случаев — это фактически пик зимней волны. Если мы сейчас объявляем локдаун, то мы прекрасно знаем, что период вызревания болезни инкубационный — это где-то порядка 1-2 недель, то есть если мы сейчас всех сажам на локадун, еще считаем 10 дней никакие темпы заболеваемости, по сути, не упадут. Потому что сейчас мы фиксируем то, как люди заболели 10 дней назад де-факто. Поэтому хорошо, 10 дней мы просидели в локдауне, ничего не поменялось. Тут же возникает куча возмущений: «Зачем нам такой? Давайте отменять». Через две недели мы отменяем. Эффект — ноль.
А.Соломин
―
По поводу обязательной вакцинации. Сейчас она действует на определенные категории людей: сфера услуг и так далее. Считаете ли вы, что нужно расширять список профессий, для которых нужна обязательная вакцинация?
В.Иноземцев
―
Я думаю, что ее надо для всех сделать обязательной за исключением медицинских показаний. Но опять-таки — и, по-моему, я об этом неоднократно писал, что ее нужно делать обязательной с допуском всех возможных вакцин для наличия выбора.
А.Соломин
―
Это интересный вопрос. Сегодня Дмитрий Песков сказал, что у нас своих достаточно.
В.Иноземцев
―
Это он не прав, мне кажется. Потому что в данном случае, если вы говорите людям, что обязательно нужно сделать эту прививку, и в пользу этого утверждения, мне кажется, есть масса аргументов. Но говорить не то, что вы обязательно должны сделать прививку, а вы должны обязательно сделать ее, условно говоря, «ЭпиВакКороной», которую разработали якобы с участием госпожи Поповой, то вот это уже совершенно насилие над личностью.Если есть в мире 15 вакцин, если есть прекрасно описанные случаи и по «Спутнику» и по «Пфайзеру» их эффективности — вот выложите все 15 и скажите: «Пожалуйста, выбирайте любой, но до 1 сентября сделайте.
Л.Аникина
―
Ну, а как это сделать, если мы так долго рассказывали, насколько плохие вакцину у Запада и насколько хорошие у нас.
В.Иноземцев
―
Надо когда-то признать свои ошибки, чтобы не наделать еще больше.
Л.Аникина
―
Такое вообще бывает?
В.Иноземцев: Чем был хорош локдаун в апреле 2020 года? Тем, что заболеваемость была очень низкая
В.Иноземцев
―
Я не знаю, бывает ли это у нас, но в мире это бывает и должно бывать. На каком-то этапе нужно минимизировать убытки, сократив какую-то безумную практику. На мой взгляд, это абсолютно нормальный вариант. Вот «Спутник». Представим себе, что мы привьем этой вакциной 100 миллионов человек по 2 дозы. Я читал много раз, когда «Спутник» выходил на рынок, что средняя стоимость вакцины, которую государство покупает, порядка 10 долларов. Хорошо, 20 долларов на одного человека. Получается, что это 2 миллиарда долларов. 2 миллиарда долларов — это, извините меня, 140 миллиардов рублей. Это сумма, которую страна теряет меньше, чем за день локдауна. Вот если у нас не получается считать, как в первом классе, что больше, то это, конечно, национальная трагедия. Потому что либо вы закрываете страну на 1 день, и ваша экономика теряет больше, чем производитель несчастного «Спутника», если никто не купит их вакцину. Соразмерьте.Я уж не говорю про смерти, про здравоохранение, про безумные издержки. Но даже элементарный вопрос о том, что если восстанавливать экономику, то она за день теряет больше, чем вся прибыль, все доходы от «Спутника» Института Гамалеи за полную вакцинацию, которую вы вообще не сделаете, — ну, господа, это уже совсем выходит за рамки здравой логики.
А.Соломин
―
Владислав Леонидович, а почему вы уверены, что россиянам нужны именно западные вакцины? Ведь большинство людей, которые не прививаются, они, в общем, о Западе только плохое знают и слышат, и ни за что, как мне представляется, не будут эту вакцину себе колоть. Они в принципе вакцину не хотят колоть.
В.Иноземцев
―
Насчет того, если кто-то не хочет колоть в принципе, то здесь я за то, чтобы была введена всеобщая обязательная вакцинация. Если кто-то принципиально не хочет ее колоть, извините меня, иногда бывает слово «надо». Мы помним прекрасно советскую систему, не только советскую. Полиомиелит фактически исчез именно потому, что детям в ранний период жизни колют вакцину. Программа вакцинации обязательно во многих странах. НРЗБ, по-моему только в самый отсталых странах третьего мира. И люди живут долго и счастливо, и никаких проблем с этим нет.
А.Соломин
―
Но там все-таки, по-моему, родителей спрашивают. Мне в школе, когда полиомиелит делали, говорили: «Нужно от родителей принести это разрешение».
В.Иноземцев
―
И много было отказников?
А.Соломин
―
Нет, никто не отказался.
Л.Аникина
―
Люди часто отказываются. Как вы предлагаете заставить взрослых людей прививаться?
В.Иноземцев
―
Слушайте, я не знаю. Действительно, их не надо вести под дулом пистолета. Но в любом случае надо делать так, чтобы это как-то, безусловно, ударило по ним, по их экономическим интересам. Действительно, наверное, можно или реально потребовать от работодателей, чтобы они на работу только привитых…
А.Соломин
―
Справки поддельные пойдут, сертификаты пойдут поддельные.
Л.Аникина
―
Уголовные дела опять же.
В.Иноземцев
―
Да, начнутся. Можно долго обсуждать вопросы тонкостей, но посмотрите, даже в успешных странах — в Голландии две недели назад голландская полиция отменила фактически большинство ограничений: ношение масок, социальную дистанцию. За 2 недели увеличение случаев произошло в 5 раз.Даже, несмотря на то, что привито 40-50% населения, как сейчас в Европе, все равно инфекция продолжает распространяться, если, действительно, не привито большинство. Ну нет другого варианта, скорей всего.
А.Соломин
―
И, возможно, станет сезонной.
В.Иноземцев
―
Возможно.
А.Соломин
―
Есть другая альтернативная точка зрения. Есть возможность экономического стимулирования прививки: розыгрыш автомобилей, скидки там-сям… Но вот, например. позиция Николая Ускова: а какого черта мы должны из своих налогов оплачивать это все безобразие людям. Как вы считаете?
В.Иноземцев
―
Я считаю, что в данном случае не нужно вести много дискуссий. Нужно делать всё подряд, что может привести к результату. То есть можно сочетать и то и то.
А.Соломин
―
Нужно обезопасить себя, своих близких, уколоться самим и спокойно жить, ходить по QR-кодам в рестораны, посещать рабочее места.
В.Иноземцев
―
Я думаю, что и QR-кодов-то не нужно будет, если все будут привитые. Мне кажется, что 1,5 года этого безумия, которое продолжается во всем мире, показывает, что другого варианта, честно говоря, нет.
А.Соломин
―
Так оно, возможно, и не закончится уже. Просто привыкнем, и это станет нормой жизни.
В.Иноземцев
―
Нет, я так не думаю. Подобного рода эпидемии достаточно большого масштаба были. И последние были в 67-м году, когда тоже очередная зараза, которая прибыла из Китая, пошла по всему миру. И в Америке — сейчас об этом редко вспоминают — смертность была больше 300 тысяч человек. То есть, в принципе, разного рода инфекции, либо подобные коронавирусной, они возникали и будут возникать. Подавить их наверняка возможно.Я убежден в том, что, конечно, в таком режиме мировая экономика существовать не может. И все нормальные общества будут делать всё возможное, чтобы ее сбить хотя бы на уровень отдельных случаев. Конечно, я согласен с тем, что невозможно, чтобы это ушло навсегда. Но в таком состоянии чрезвычайщины не будут жить постоянно.
Л.Аникина
―
А вам не кажется, что принуждение к вакцинации для всех обязательной только усугубит недоверие людей к вакцине и их нежелание прививаться? Потому что если нас что-то заставляют делать, то это, очевидно, плохо. Если нам говорят, что обязательно надо, если бы это было хорошо, мы бы сами пошли. А тут нас заставляют, значит, так только во вред
В.Иноземцев
―
Я слышал эти аргументы, они часто встречаются. Но я не вижу другого варианта, ей богу.
Л.Аникина
―
Пропаганда грамотная.
В.Иноземцев
―
Хорошо, но у нас это не получается, судя по всему.
Л.Аникина
―
А принуждать получается.
В.Иноземцев
―
Это более вероятно. Потому что пропаганду нужно было вести много месяцев тому назад. Не нужно было заниматься фейковыми вопросами относительно «некачественных» западный вакцин, не нужно было говорить, что у нас все замечательно, что мы первые вакцину изобрели, поэтому все хорошо, вы только должны прививаться. Надо было пропагандировать в целом борьбу с коронавирусом, создавать какие-то совместные межгосударственные институты на эту тему. Помните кризис 8-го года экономический. «Двадцатка» собралась в Вашингтоне меньше через месяц после краха Lehman Brothers. И начались какие-то совместные усилия по выходу из этой кризисной ситуации. Ничего подобного на сегодняшний день в мире по коронавирусу не было сделано. И в данном случае мы тоже отчасти в этом виноваты. Я думаю, что ошибок было сделано очень много, и сейчас нужны какие-то новые стратегии.
А.Соломин
―
Владислав Леонидович, Юрий бросает вам упрек, который, кстати, можно обратить ко многим либералам, исповедующим эту позицию: «Как быстро либерал Иноземцев принимает методы диктатуры. Чем попирающий права других людей либерал, считающий себя правым, отличается от любого представителя текущей власти». Как вы ответите?
В.Иноземцев
―
Я отвечу очень просто. Дело в том, что мы прекрасно знаем об идее свободы, она заключается в том, что она должна кончаться там, где она упирается в свободу других. Одно дело — фальсификация результата на выборах, узурпация власти и так далее. И совершенно другое дело, что мы хотим, чтобы все сделали некое единое действие, которое обезопасит всех остальных. Вот, собственно, и всё. Здесь нет ничего, попирающего свободу. Вы живете в обществе, и вы должны уважать свободы и возможности других членов общества. Если вы можете сделать их жизнь более безопасной, вы должны это сделать. Всё.
Л.Аникина
―
Это если мы принимаем как данность, что вакцина, действительно, работает и она безусловно. Но люди же в это не верят. Многие люди, которые не хотят прививаться, они делают это не из вредности, а потому что не верят в безопасность вакцины.
А.Соломин
―
Боятся ее.
Л.Аникина
―
В данном случае это не какое-то благо, которое людям продвигают, а для них это нечто враждебное и опасное и то, безопасность чего никто не может гарантировать, потому что нет никаких длительных исследований.
В.Иноземцев
―
Опять-таки безопасность никто не может гарантировать на 150%. Естественно, есть случаи, они описаны многократно, многие о них говорят — и о побочных последствиях и каком другом серьезном вреде для здоровья. Но еще раз повторю, мы не можем гарантировать, садясь в машину, что мы доедем до места назначения без аварии. Мы не можем гарантировать, что выйдем из самолета, когда в него садимся. Но все равно риск такого рода, он должен оцениваться и он не является запредельным по сравнению с тем, что бывает, если этого не сделать.Я говорю, я не врач и не пропагандист. Но в данном случае у меня нет никаких сомнений относительно того, что это нужно сделать.
А.Соломин
―
Вы выступили с достаточно резкой критикой организации Восточного экономического форума, который обычно в начале осени проходит на острове Русский. Объясните, пожалуйста.
В.Иноземцев: Я думаю, что и QR-кодов-то не нужно будет, если все будут привитые
В.Иноземцев
―
Объясняю. В данном случае это то, что я не сказал по поводу Петербургского форума или «Алых парусов. Просто дело в том, и ваши коллеги, и многие другие комментаторы высказали массу возмущений по поводу происходившего в Петербурге. И очень многие, живущие в Питере, говорят, что и до сих пор статистика в Петербурге гораздо хуже, чем она представляется официальными органами власти по коронавирусу. И что все это началось именно с массовых мероприятий, которые там были — с Петербургского форума, с огромного приезда людей, с чемпионата Европы, с фан-зон, с «Алых парусов» и так далее. И мы до сих пор не видим до конца и не понимаем масштабы этой катастрофы, которая происходит в Питере и ее последствий.А Восточный форум — была статья в «МК» на эту тему — это мне показалось просто вопиющим случаем. Потому что в достаточно небольшой город, где сейчас очень быстро развивается эпидемия — в Иркутской области, в Приморском крае возникли новые очаги, которые увеличиваются по количеству инфицированных по 5-6 раз в течение месяца — приезжает порядка 10 тысяч человек. Абсолютно, на мой взгляд, бессмысленное мероприятие. И такого рода резкий скачок в передвижениях, опять-таки приезжающих из больших российских городов — Москва, Петербург самые пораженные территории. Для чего это делается и какие будут последствия для Владивостока? Мне показалось, что это абсолютно излишне.
А.Соломин
―
Во-первых, это закрытое мероприятие и попасть на него могут все-таки люди, которые могут все-таки себе это позволить. Скорей всего, они могли себе позволить и прививку и даже, может быть, не только российскую прививку. То есть заботиться об их будущем состоянии, наверное, насколько бессмысленно. А второе?
В.Иноземцев
―
Во-первых, мы не знаем. Чего точно не указываем и не доказано, — это являются ли привитые граждане переносчиками инфекциями? Да, они не заболевают, но, судя по всему, у меня есть очень много знакомых, которые привились, после этого заболели и фактически не были госпитализированы, болезнь прошла очень легко, на несколько дней. Они поправились.
А.Соломин
―
То есть вы, в принципе, против проведения массовых мероприятий, не важно по QR-кодам, не QR-кодам?
В.Иноземцев
―
Нет. Массовые мероприятия массовым мероприятиям рознь. Нужно понимать их значение. Ну, хорошо, у нас есть предвыборная кампания. Либо вы должны ее отменить, сказать, что мы переносим выборы на полгода, о чем я тоже писал, и это был бы разумный вариант в нынешней ситуации, но если вы их не переносите, то да, у вас есть конституционные правила, вы можете проводить митинги, проводить агитацию. Это, в общем, то со всеми мерами противоположности, что у вас является сутью политического процесса, входит НРЗБ. Мероприятие во Владивостоке, куда не приезжает ни один иностранный участник, на которых, оно, собственно говоря, ориентировано, становится полностью бессмысленной. Вы можете провести его в режиме видеоконференции. Как весь год проводились форумы.Я могу сказать чисто как человек, который принимал участие в массе мероприятий в течение последнего года, я могу сказать, что та единственная, пожалуй, отрасль, которой локдаун дал большие преимущества, это была индустрия НРЗБ, научно-исследовательских центров, конференций и прочего. Потому что если раньше вам надо было, условно говоря, тратить неделю, чтобы полететь из Парижа в Пекин, приехать туда, разместиться в гостинице, пообщаться с участниками конференции на ужине, при открытии, затем, соответственно, провести два дня на мероприятии, потом еще потерять два дня, летя обратно и получая жуткий джетлаг, — то сейчас вы просто включаете Zoom и выступаете за два дня на трех конференциях. И вот это абсолютно нормальное, очень эффективное мероприятие.
Я сейчас не могу представить, для чего нужно собирать 10 тысяч человек ради того, чтобы приморские власти получили какую-то дотацию на приведение города в порядок, подвергать опасности сотни тысяч в условиях, когда и мероприятие бессмысленное и ситуация опасная.
А.Соломин
―
Так ведь сами бизнесмены платят, по-моему. Тот же Питерский форум — по миллиону рублей, чтобы в этом поучаствовать. И совершенно очевидно, что они приезжают туда не столько контракты подписать, сколько за лацкан первого вице-премьера подергать. Это у них единственная возможность. Они в режиме видеоконференции не смогут этого сделать.
В.Иноземцев
―
Возможно. Но если мы хотим строить какую-то более эффективную экономику, может быть, не обязательно дергать за лацкан первого вице-премьера, может быть, можно как-то иначе решать вопросы?
А.Соломин
―
Не с форумов надо начинать тогда.
В.Иноземцев
―
Я согласен. Просто сейчас, через полтора месяца у нас, условно говоря, на месте Питера окажется Приморский край. Я написал это ради того, чтобы показать, что это, может быть, неадекватное на сегодняшний день решение, не более того.
А.Соломин
―
А во внековидное время эти форумы, в общем-то, бессмысленны?
В.Иноземцев
―
Они бессмысленны всегда. Я был несколько раз на Питерском форуме. Я не могу сказать, что хоть какие-то серьезные договоренности — может быть, какие-то и были достигнуты в кулуарных переговорах, — но все, что на этих форумах анонсируется и анонсируется, всё было обеспечено серьезным образом заранее.
Л.Аникина
―
Так зачем они проводятся вообще?
В.Иноземцев
―
Это некий инструмент, скажем, самоутверждения власти, с одной стороны и бизнеса в том же самом общении с властью. Сам Петербургский форум появился как достаточно небольшое сообщество бизнесменов, и приняло оно нынешний формат, когда Владимир Владимирович заявил, что нам нужно убрать российских бизнесменов из Лондона. (НРЗБ экономический форум в Лондоне в начале 2000 годов очень активный) и вот, соответственно, Санкт-Петербургский форум должен стать основной площадкой. Но после этого, соответственно, не быть там стало очень неприлично.
А.Соломин
―
Можно я на секунду вас верну у вакцинам и фразе Дмитрия Пескова о том, что у нас своих хватает. А почему власть так не хочет пускать западные вакцины? Это не же с конкуренцией связано? Это какой-то политический вопрос?
В.Иноземцев
―
Возможно. Я не могу комментировать это, потому что для меня это настолько очевидно, что их нужно пускать. Это. Конечно, политический вопрос, потому что Запад не пускает нас…
А.Соломин
―
А почему Запад не пускает нас? Это же тоже не научный вопрос, правильно?
В.Иноземцев
―
Это не научный вопрос. Я думаю, что здесь два аспекта нужно понять. Во-первых, наши уважаемые коллеги, которые запускали «Спутник» — мне кажется, что вакцина получилась неплохой, — но российские изобретатели, которые запускали, естественно, пошли по линии наименьшего сопротивления, ее зарегистрировали без необходимым процедур, фактически до начала массового применения эти процедуры проведены не были. Для европейцев, американцев это формальный повод ее не пускать, что, собственно, и предпринимается. То, что ее сделали быстро, не вызывает сомнений. Moderna сделали фактически за 72 часа после того, как был секвенирован геном коронавируса. Дальше все было потрачено время на сертификацию. Как бы формальный повод существует. Как бы повод политический, как вы сказали, он связан именно с этим. То есть мы говорим, что нет, мы не пустим ваши, тогда, естественно, ни у кого не возникает желание пускать наши.
Л.Аникина
―
А есть какой-то способ договориться, чтобы они пустили нашу, мы пустили их?
В.Иноземцев
―
А надо хотя бы попробовать. Даже не было попытки.
Л.Аникина
―
Почему?
В.Иноземцев
―
Я не знаю.
Л.Аникина
―
Это было бы выгодно. Это показало сообществу, что разные страны сотрудничают.
В.Иноземцев
―
Вот Владимир Владимирович прибыл на саммит с господином Байденом в Женеве. Они обсудили много достаточно важных вопросов, судя по всему. Какие-то решения, наверное, будут имплементироваться. Почему, собственно, было не сказать: «Ну, давайте договоримся: мы пускаем ваши, вы пускаете нашу». Понятно дело, что «Спутником» в Америке не будут прививаться миллионы человек. Они, действительно, в первую очередь доверяют своим. Но это был бы первый шаг. Давайте взаимно признаем вакцины друг друга. Может быть, Байден сказал бы нет, но, по крайней мере, мы бы услышали…
Л.Аникина
―
А, может, они это где-то за перегородками говорили?
В.Иноземцев
―
Может быть, но эффекта нету. Как раз в таких случаях нужно говорить не за перегородками. Вот брежневская дипломатия во времена Громыко, она, конечно, могла быть не очень эффективна, но там был очень жесткий подход. Советский Союз предлагал варианты, на который Запад не мог согласиться. Он слышал ответ «Нет». И говорили, что мы боремся за мир, а они препятствуют. То же самое. Предложите, услышите — нет, тогда уже мяч будет на вашей стороне.
А.Соломин
―
Мы сейчас сделаем перерыв. Экономист, публицист Владислав Иноземцев в студии «Эхо Москвы».НОВОСТИ
Л.Аникина
―
15 часов, 33 минуты. Мы продолжаем нашу программу. Персонально ваш и персонально наш сегодня Владислав Иноземцев, экономист, публицист. Алексей Соломин. Лиза Аникина.
А.Соломин
―
Добрый день! Напомню, что мы вещаем на только в радиоэфире, нас можно еще и смотреть на канале «Эхо Москвы» в YouTube и в Яндекс.Эфире. В YouTube есть чат, можете задавать свои вопросы.Я хотел немного поменять тему. Вас в чате спрашивают про Афганистан. Пользователь Роман-18: «Американцы ушли из Афганистана. Куда теперь? Во сколько вы оцениваете вероятность большого конфликта лет через 5».
В.Иноземцев
―
Американцы ушли. Я думаю, итогом будет не какое-нибудь мирное коалиционное правительство в Афганистане. Думаю, что итогом будет приблизительно повторение 92-го год, то есть падение гражданского режима и приход к власти в полной мере Талибана.
А.Соломин
―
Запрещенной в России организации.
В.Иноземцев
―
Запрещенной в России организации. Я тоже писал на «Эхо Москвы» пост на эту тему, потому что наше законодательство, оно уникально во многих отношениях, и, в частности, запрет на участие в выборах. Многие говорят о том, что и Лавров не может участвовать в выборах от «Единой России». Но запрет на участие в выборах распространяется только почему-то на три года после того, как организация запрещенной признана в России. Талибан был признан запрещенной в 93-м году. После 2006 года вроде ничто не мешает общаться политическим деятелям с Талибаном и баллотироваться на выборах. Так написан закон.
А.Соломин
―
Сергей Викторович ждал три года специально после этого.
В.Иноземцев
―
Может, он дольше ждал. Но, так или иначе, я думаю, что иск против наличия Лаврова в списке «Единой России», который был подан в ЦИК, не будет успешным.Но в любом случае, возвращаясь к Талибану, хочу сказать, что, конечно, Афганистан вернется в то состояние, в котором он был до американского вторжения. И я думаю, эмиграция оттуда даже не тех, кто сотрудничал с американцами, они сейчас собираются вывозить, но и в целом очень большое количество людей, которые не принимают эти исламские ценности, будет весьма значительно. А дальше вопрос основной заключается в том, будет ли какая-то дестабилизация в других республиках, которые граничат с Афганистаном. То, что будет увеличен наркотрафик, будет очевидно. Но главный вопрос именно в том, будут ли какие-то военные действия в отношении других республик. Я думаю, что прямых — не будет.
А.Соломин
―
Со стороны Афганистана.
В.Иноземцев
―
Да. Но их и раньше не было на самом деле. Дело в том, что касается масштабной инфильтрации исламистов в страны Центральной Азии, я думаю, абсолютный факт. Потому что все-таки Афганистан очень многонациональная страна, там существуют крупные меньшинства и таджикские и узбекские. И, соответственно, совершенно очевидно, что представители этих национальностей будут как-то затронуты этой пропагандой и этим движением. Я думаю, с учетом того, что авторитарные, скажем так, режимы в соответствующих странах тоже не пользуются поддержкой всеобщей — мы помним гражданскую войну, которая была в Таджикистане, — так что я думаю, что волны дестабилизации будут иметь место, но вовсе не в виде какого-то военного вторжения.
А.Соломин
―
А правильно я понимаю, вы в своей колонке называете Афганистан управляемым религиозным студенчеством, и что эти идеи могут оказаться симпатичными, судя по всему, молодому поколению и в Туркменистане и в Таджикистане?
В.Иноземцев
―
Возможно. Я не специалист про исламу и по странам региона. В данном случае мы знаем, и тут у вас тоже выступают многие товарищи, включая Максима Шевченко, на эту тему достаточно интересно, — мы знаем, что поддержка Талибана в Афганистане довольно широкая, что это, действительно, движение, которое поднялось снизу. И, безусловно, если оно получит всю полноту власти с возможностью пропаганды, с возможностью перенесения в Афганистан тех же самых исламских медресе, которые сейчас в основном работают в Пакистане, то наверняка какие-то волны этого влияния, этой пропаганды, этой идеологии, они, несомненно, дойдет до постсоветской Центральной Азии.
А.Соломин
―
Как нужно действовать российским властям? Вот, с одной стороны, они ведут переговоры с Талибами** и, судя по всему, получают от талибов некие гарантии, что они не будут поддерживать никогда «Исламское государство», организацию, запрещенную в России, и так далее. Или нужно, наоборот, отмежеваться, вводить войска, укреплять границу?..
В.Иноземцев
―
Упаси бог. Вводить войска, безусловно, ни в коем случае не нужно.
Л.Аникина
―
Почему?
В.Иноземцев
―
В Афганистан?
В.Иноземцев
―
Да. Мое ощущение заключается в следующем, и это не только мое мнение, что последние 50-70 лет то, что называется мировой периферией, стало гораздо менее управляемой. Это началось… мы помним войну американцев в Вьетнаме, которую они нее выиграли отчасти по причине поддержки Советским Союзом вьетнамцев, но, в общем, из-за беззаветной борьбы вьетнамского народа. То же самое было в Афганистане с советскими войсками. То же самое произошло с американскими. Фактически не удалось стабилизировать до конца ситуацию в Ираке. Со времен Клинтона никакие интервенции в Сомали тоже не дали никаких результатов.То есть существуют регионы, страны, которые, действительно, покорить и установить там некий порядок невозможно и не нужно. Я категорически против того, чтобы навязывать какие-то западные порядки в широком смысле слова — советские порядки в Афганистане тоже были вполне западными, секулярными, современными, попытки модернизации постсоциалистические, — мне кажется, что навязывать такого рода порядки этим странам не нужно. Проблема заключается в том, что нужно максимально отгородиться от них, от их влияния, от угроз, которые оттуда исходят. Вот и все.
То есть да, надо держать таджикскую границу, надо усиливать там присутствие. Надо бороться с наркотрафиком. Но забираться в Афганистан и пытаться там снова принести счастье, мне кажется, не нужно.
В.Иноземцев: Афганистан вернется в то состояние, в котором он был до американского вторжения
А.Соломин
―
А разве не такая политика была у западных государств и России, в том числе, по отношению к тому же «Исламскому государству», запрещенному в Российской Федерации, у которых была очень серьезная экспансия в Ирак, в Сирию и разрасталось оно как грибы после дождя?
В.Иноземцев
―
Это было так. И оно именно разрасталось. Думаю, что оно не раз еще разрастется там. Потому что победа над ним, по-моему, далеко не одержана.
А.Соломин
―
Разве не эффективные оказались меры, которые приняли России и НАТО, в том числе?
В.Иноземцев
―
Вы имеете в виду в Сирии?
А.Соломин
―
В Сирии.
В.Иноземцев
―
Они оказались отчасти эффективными. Но насколько долго это будет успешно, мне трудно сказать. Моя позиция — я никого не убеждают, я просто излагаю, — она заключается в том, что это сложный вопрос. Например, что мы говорим о терроризме? Терроризм, который проявляется в взрыве зданий Всемирного торгового центра, взрывы в Париже, убийства в Лондоне или в Мадриде, условно говоря, когда шла война в Чечне, — это, действительно, те случаи и те проявления, с которыми надо бороться. То, что происходит в Сирии, то, что происходит в Афганистане, какой режим там находится у власти, — я абсолютно не собираюсь их осуждать в любом случае и говорить, что вот этот режим достоин существования, а этот недостоин существования. Почему мы не допускаем возможности — в России «Исламское государство», безусловно, запрещено — почему оно не может существовать где-то, допустим, песках Саудовской Аравии? Наверное, может. Что в нем не такого, что бы должны предпринимать усилия совершенно не замешанным в этом странам, чтобы уничтожать его?
А.Соломин
―
Так все равно неоднократно отвечал на этот вопрос. Российские радикалы, в том числе, из Чечни уезжали в это самое «Исламское государство», получали там финансирование, оружие, обучение. И понятное дело, что потом они захотят вернуться…
В.Иноземцев
―
Вот работа спецслужб заключается в том, чтобы увидеть, что если кто-то туда уехал, то после этого возможность его возвращения, если он добровольно туда уехал и провел там какое-то время, должна быть сведена к нулю. Вот это задача спецслужб.
А.Соломин
―
То есть границы укрепить.
В.Иноземцев
―
Границы укрепить.
Л.Аникина
―
Стенку строить. Вопрос не в стене, вопрос, собственно говоря, в отслеживании. Мы имеем сейчас такие возможности для спецслужб и силовых структур, которые позволяют отследить любого чеченца, который уехал из чечни в Иорданию, в Ирак или в Сирию, воюет там. И во всех базах данных тот человек проходить как абсолютно невъездной в эту сторону в обратную сторону. Если он вдруг каким-нибудь образом инфильтрировался, мы должны брать под наблюдение и, соответственно, пресекать попытки такого рода пропаганды. Это уголовно наказуемое деяние в России, но не в Сирии. То есть, мне кажется, что попытки бороться на дальних подступах — это, собственно говоря, вся эта идеология. У Путина — в Сирии, у американцев — в Афганистане. Она приводит к бешеным затратам, она приводит к еще большей ненависти людей на этой территории к западному, более свободному миру, в котором они живут. И итог этого всего будет только дополнительное ужесточение конфликта цивилизаций.
А.Соломин
―
Мы можем поговорить про Афганистан. Но у нас на носу выборы, можно уже сказать, активная избирательная кампания. Вы несколько дней назад написали статью, которую озаглавили: «Кончина российской оппозиции».
В.Иноземцев
―
Была такая статья. Она не вышла в январе, когда я хотел, собственно, написать, но появилась сейчас, да.
А.Соломин
―
Объясните, пожалуйста. Всё, можно, действительно, ставить крест? Нет возможности у нелояльной, несистемной оппозиции пробиться?
В.Иноземцев
―
Статья, собственно, из двух мыслей состояла. Первая касалась того, что, действительно, такой возможности сейчас нет. А вторая касалась того, что и системные товарищи, которые заседают в Думе, оппозицией не являются. И вот идея конца российской оппозиции состоит из двух частей — из того, что то, что мы называем системной оппозицией, не оппозиция, то, что мы называем несистемной оппозиции — это, в общем, некое диссидентское сообщество, это сообщество несогласных. Они сами так себя называли. И мы сами так себя называли в 11-м году. И, собственно говоря, это является правильным наименованием, потому что оппозиция — это структура, которая имеет шанс легитимно бескровно и демократическим образом придти к власти — такого шанса у российской оппозиции на сегодняшний день нету, и у одной российской группы несогласных такого шанса нет.И, с другой стороны, это та структура, которая, даже будучи в оппозиции, реально влияет на повестку дня в обществе, на формирование курса власти. Вот никаких системных признаков оппозиции ни у одной структуры в России — ни у КПРФ, ни у иных организаций, либеральных структур, любых других структур — не существует. Вот поэтому, мне кажется, что российская оппозиция закончилась. Чтобы быть последовательным, правильным, нужно говорить о чем угодно другом — о новых ветвях партии власти, которую представляет партия «Справедливая Россия» или партия Жириновского; в сообществе несогласных, которое выходит в поддержку Алексея Навального и так далее. Но об оппозиции говорить сейчас просто теоретически неправильно.
Л.Аникина
―
В таком случае чего ждать от выборов в Государственную думу?
В.Иноземцев
―
Ничего на самом деле. А что, от них кто-нибудь что-нибудь ждет?
Л.Аникина
―
Не знаю. Может быть, у нас будут какие-то протесты массовые, выходы на улицу.
В.Иноземцев
―
Нет. Я думаю, что не выйдут. Мое ощущение заключается в следующем, — что от выборов ждать ничего не нужно по той простой причине, что здесь возникли десятки фильтров на сегодняшний день. Это фильтр и по законам против ФБК* — уже 9 миллионов человек не могут баллотироваться, как посчитала та же самая «Новая газета». Существует возможность по огромному количеству причин снять с выборов любого кандидата, даже выдвинутого общественной организацией, партией. Кроме этого это существует возможность, как только что говорили в новостях возможность парализовать агитационную кампанию. Плюс у нас 3-дневное голосование. Плюс только что было объявлено об отмене наблюдения через интернет за выборами и так далее. То есть на каждой итерации выборного процесса у власти есть десятки возможности, чтобы устранить любое оппозиционное проявление. Я убежден, что из оппозиционеров и тех, кто декларирует свое жесткое недовольство, не согласие с властью, не пройдут на этих выборах.
В.Иноземцев: От выборов ждать ничего не нужно по той причине, что возникли десятки фильтров на сегодняшний день
И поэтому «Единая Россия» опять, я могу ошибаться, но получит больше мест, чем она получит в прошлой думе, сохранив конституционное большинство. И никто не выйдет ни на какие протесты по одной простой причине — потому что ситуация в которой люди выходят на протесты, она должна сильно диссонировать с тем, что мы видим сегодня. Потому что если мы возьмем оба Майдана в Украине, особенно первый, когда это было не по поводу выборов; события прошлого августа в Беларуси, 11-й год на Болотной площади — это все были ситуации, когда у людей возникали ощущения возможности перемен. В Украине тогда, действительно, Ющенко был популярным политиком, который заведомо получил около половины, там вопрос заключался в долях процента. В Беларуси все увидели реальную поддержку Лукашенко, все увидели очереди на избирательные участки, все знали, сколько народу проголосовало за Тихановскую. В России в 11-м году мы слышали от Медведева о необходимости либерализации, перезагрузки с Западом и, соответственно, после этого оказалось, что Путин возвращается со всеми как бы ожиданиями уничтоженными, у некоторой части населения. Поэтому во всех этих случаях ожидалось большего — получилось меньшее. И народ вышел в качестве протеста. Когда никто ничего не ждет, то, собственно, чем возмущаться?
А.Соломин: 11
―
й год тоже НРЗБ?
В.Иноземцев
―
Потому что в 11-м году президент Медведев на протяжении нескольких лет активным образом вбрасывал какие-то новые элементы в повестку дня. И создавалось ожидание, действительно, изменений. Потом уже были впоследствии изменены и правила регистрации политических партий, и много других организации будет зарегистрировано. Но, так или иначе, чувствовался тренд на либерализацию. И после объявления Путиным о возвращении было ясно, что тренд ломается. И фальсификации на выборах, они подтвердили, что тренд сломан. Надежды были обмануты. Вот такая обстановка вызывает желание протестовать. Я не знаю ни одного человека, который на что-то мог бы надеяться.
Л.Аникина
―
Европарламент заговорил о том, что могут не признать российские выборы в Государственную думу, если сочтут их неправомерными, если решат, что будут нарушены какие-то нормы. Может быть, это окажет какое-то влияние.
В.Иноземцев
―
Никакого. У нас конституция с поправками 20-го года, где фактически мы объявили полный приоритет национального права над международным. У нас есть Беларусь, в которой не то что не признали — там реально выборы были организованы на уровне беззакония, и никто не признал реальной победы Лукашенко кроме несколько постсоветских государств. Но, несмотря на это, что изменилось в Беларуси. То же самое у нас.На самом деле белорусский пример, он очень хорош для России. Я помню, в 2015-м году писал большую статью в «Ведомостях». Она называлась «Вслед за Лукашенко». И она прослеживала на тот период, по-моему, больше 10 мер, когда российское руководство повторяет те же самые шаги, которые делает белорусское руководство, но с некоторым лагом. Ровно продолжение этой тенденции мы видели в последнее время. Мы увидели те же самые конституционные поправки, которые в Беларуси были внесены в 2009 году. К нам они пришли позже. То есть мы идем этим путем. И, если в случае с Беларусью санкции и могут что-то дать, потому что Запад может пойти дальше в них по причине того, что Беларусь абсолютно несущественный ни экономический, ни политический партнер, и можно давить любыми методами, то в отношении России, я думаю, они побояться осуществлять что-либо подобное.
А.Соломин
―
А почему вы списали, как мне показалось, со счетов и яблочников, которые по списку, во всяком случае, представляют людей весьма несистемных: и Шлосберг, и Рыжков и многие другие?
В.Иноземцев
―
Я не говорю ничего по поводу «Яблока». Многие его сейчас его осуждают как партию и Явлинского отдельно за его выступление против Навального. Мне кажется, что да, это, конечно, прискорбно, что никакие недовольные силы не могут никогда объединиться. И Григорий Алексеевич Явлинский здесь главный противников объединения. Но это его партия, я считаю, это его собственность, он может с ней делать что угодно. Он может объявлять о том, что «навальновцы нам не нужны» — это опять его право.Что касается того, почему я его списываю — потому что мы видели год от года ухудшение его результатов. И, собственно говоря, я не предполагаю возможным на сегодняшней день прохождение «Яблоком» 5-процентного барьера.
А.Соломин
―
А сейчас их выход не кажется вам обновленным? Сам Явлинский не выдвигается. В самом списке очень много людей достаточно новых для «Яблока»…
В.Иноземцев: Чувствовался тренд на либерализацию. И после объявления Путиным о возвращении было ясно, что тренд ломается
В.Иноземцев
―
Вы знаете, самым обновленным списком «Яблока» был 16-й год, когда в федеральном списке и Рыжков и Гудков молодой и другие выдающиеся люди, весьма достоянные. И результат был 1,92%. Может быть, он сейчас бы был чуть больше, я вполне допускаю, что он может превысить 3%, что даст госфинансирование и дополнительные возможности. Но все равно я не верю, что может увеличиться больше 5%. Я не верю, что ЦИК когда-либо посчитает такой результат не сегодняшний день.
А.Соломин
―
А зачем тогда, собственно, Григорий Алексеевич Явлинский старается и отрекается всячески от электората Навального? Разве не затем, чтобы власть не вставляла ему палки?
В.Иноземцев
―
Чтобы власть нарисовала ему 3%.
А.Соломин
―
Для сохранения финансирования?
В.Иноземцев
―
Не для сохранения — для получения. Сейчас у него нет. Моя версия ровно такая.
Л.Аникина
―
Давайте немного про экономику поговорим для разнообразия? Чуть-чуть. С сегодняшнего дня подаются заявки на школьное пособие, о котором Путин говорил — 10 тысяч единовременно единоразово на детей от 6 до 18-ти, правильно?
А.Соломин
―
Правильно. Но от темы выборов мы сильно не ушли, по-моему.
Л.Аникина
―
Но хотя бы какой-то экономический поворот. Во-первых, насколько это действенная мера или это просто так, для галочки, для красоты? И насколько сильно это связано с грядущими выборами?
В.Иноземцев
―
Я думаю, что, конечно, для галочки, в первую очередь. С грядущими выборами это связано мало, потому что мы видели на самом деле и в послании путинском и на «Прямой линии» было очень заметно, что вопросов каких-то серьезных экономических, подачек, скажем так, населению перед выборами вообще не звучало.
Л.Аникина
―
А почему?
В.Иноземцев
―
Ровно потому, что власть не считает эти выборы сейчас чем-то более, чем техническим заданием, которое товарищ Памфилова сделает очень хорошо. Мне кажется, так. То есть на сегодняшний день власть вполне адекватно отдает себе отчет, что оппозиция разгромлена, что серьезного протеста ждать не приходится, что голосовать по большому счету будет не за кого, а даже если будет даже за кого, то либо надо тогда соответствующим образом посчитать, либо народ не поднимается все-таки в такую крутую оппозицию. Поэтому я думаю, что власть не хочет ничего реально в экономике менять. Нынешняя ситуация ее вполне устраивает. Бюджет сводится с хорошими результатами. Экономический рост небольшой, но будет. Я не думаю, что будет такой, каким его планирует Решетников, но, так или иначе, он будет.В целом, мне кажется, что Кремль сегодня не заинтересован даже в экономическом росте, как в предыдущие годы, потому что сегодня он в первую очередь заинтересован в том, чтобы сохранять политическую власть и получать те преференции, в том числе финансовые для имущего класса, которые эта власть ему дает. Поэтому если народ хочет только, чтобы не было хуже, мы и будем делать так, чтобы не было хуже, но и лучше тоже не будем делать. Соответственно, идея детских пособий, которых во множество было объявлено, начиная с июня прошлого года — это очень хорошая с точки зрения пиара идея, потому что она позволяет немного увеличивая благосостояние населения, поддерживает эту путинскую линию на демографическое развитие, на заботу о детях. Это резонирует в обществе. Мы прекрасно видели в прошлом году, что старшее поколение, которое в значительной мере либо получает эти деньги, либо становится бенефициаром, потому что там бабушки сидят с детьми и видят, что молодым людям деньги поступили, положение стало чуть лучше. Вот люди, которые непосредственно это наблюдают, уровень поддержки в этих слоях увеличивается. То есть, мне кажется, что выбрана была точно очень правильно. И, я думаю, что мы увидим еще не раз и не два какие-нибудь дополнительные пособия и выплаты семьям с детьми, потому что это очень хорошая, этически обоснованная, идеологически обоснованная система впрыска денег в экономику.
А.Соломин
―
С которой никто из оппозиционеров не будет спорить.
В.Иноземцев
―
С которой никто не будет спорить и не нужно спорить, потому что это, действительно, облегчает положение людей, которые живут тяжело и абсолютно достойны, чтобы жить лучше. Я никогда не буду возражать против таких подходов. Поэтому, я думаю, что это некоторое ноу-хау власти, которое они придумали в прошлом году и будут продолжать использовать.
А.Соломин
―
Вот смотрите, у власти есть и выборные и предвыборные неприятности — это инфляция, которая и так уже разогналась очень сильно. И сейчас уже эксперты говорят, что осенью цены на продукты могут сильно вырасти и как следствие ограничений, которые были, по другими причинам тоже. Какие здесь риски для властей?
В.Иноземцев
―
Риски большие, но в данном случае это системные риски, с которыми она не может ничего поделать. Потому что инфляция растет отчасти потому, что цены на продукты долгое время практически не меняли. Как ни странно — я об этом пытался писать, не был сильно понят, — но максимальные цена не гречку где-то в рублях были в 2013 году. С тех пор они были сбиты административными мерами, потом стали снова резко повышаться.То есть, естественно, что при двукратной девальвации с тех пор при очень серьезном ухудшении условий для бизнеса, они не могут стоять на месте. И инфляция даже в 10% является при такой нестабильной ситуации абсолютно естественной. Более того, проблема не столько в инфляции, а проблема в механизме экономического роста и в нормальном инвестиционном климате. Потому что когда Путин приходил к власти и когда Россия показывала очень высокие темы экономического роста, то инфляция ушла ниже 10% только в конце нулевых годов. И никакой проблемы это не составляло, потому что был механизм быстрого роста реальных доходов.
Вот мы не можем восстановить этот механизм, и это гораздо большая проблема, чем инфляция. Потому что главная задача заключается, на мой взгляд, в том, чтобы запустить хронический рост и обеспечить рост доходов населения. Тогда инфляция станет вторичной проблемой. Когда доходы стоят на месте и обесцениваются, это, действительно, вызывает серьезное социальное напряжение. Хотя, мне кажется, что до социального взрыва это не доведет.
А.Соломин
―
Вы сказали, что грядущие выборы в Государственную думу — это техническая задача для властей. А к чему тогда власти, в действительности готовятся? Этот технически важный этап — это транзит?
В.Иноземцев
―
Я не думаю, что «транзит» — правильное обозначение. Я, честно, никогда не верил в транзит и не верил в него. Мне кажется, что, Владимир Владимирович умрет на президентом посту. Но власть готовится к 24-м году, потому что это определенно челлендж. Потому что мы много раз слышали, что здесь заканчивается известная там территория и начинается Terra Incognita. Потому что там у нас было конституционных первых два срока, потом два вторых срока. Вот дальше подошло изменение. Я так понимаю, что в Кремле нет единого мнения, что будет в 24-м году, будет ли это выборы на 5-й срок, будут ли это выборы в какое-нибудь новое государство с Беларусью, будет ли это что-то еще, изменение конституционного строя. Я не знаю, что будет. И, действительно, 24 год для власти — это серьезная дата, потому что мы переходим от одной известной реальности к другой, менее известной. Выборы в 8-ю Государственную думу — это одни из выборов, которые приведут в Думу все партии, которые находятся с 2003 года, и в этом отношении это настолько обкатанный процесс, что я просто не очень понимаю, чему здесь власти боятся.
А.Соломин
―
Но Государственная дума именно этого созыва формально будет, если этот транзит состоится, его обеспечивать.
В.Иноземцев
―
Это правда. Поэтому, мне кажется, что та диспозиция, которую «Единая Россия» имеет в Государственной думе с конституционным большинством, она и сохраниться на этот период неопределенности. Поэтому я не жду от этой Думы никаких перемен, потому что она не может быть иной, чем сегодняшняя.
Л.Аникина
―
Я прямо почувствовала безысходность и отчаяние. Никаких перемен.
В.Иноземцев
―
Почему? Я говорю, что в данном случае ничего катастрофического, на мой взгляд, не происходит. Мы находимся в таком период безвременья, которые уже не кончится ни через западные санкции, ни через народное возмущение. Оно кончится только с концом физической жизни нашей нынешней элиты. Тогда начнутся перемены. Потому что мы сейчас находимся в рамках очень жесткого персоналистского режима, которых в мире очень много. И эти персоналистские режимы, они не могут воспроизвестись, они не могут передать власть ни по наследству, ни в рамках структуры.То есть есть китайский вариант — китайская Компартия, есть. Есть мексиканский вариант с Институционно-революционной партией. Вот эти варианты они ставили партии выше личности, меняли руководителей и просуществовали у власти 70 или даже больше лет.
Л.Аникина
―
100 лет у китайской Компартии.
В.Иноземцев
―
Она не с первых лет была правящей. 70 лет в позапрошлом году было. Но, так или иначе, этой системы у нас нет. Поэтому, мне кажется, что для пессимизма нет больших оснований.
А.Соломин
―
Владислав Иноземцев, экономист был в эфире программы «Персонально ваш». Сразу после нас — «Быль о правах». Полномочия полицейских в пандемию. Калой Ахильгов обсуждает. И в 17 часов в «Особом мнении» — доктор юридических наук Елена Лукьянова. Всем спасибо!* - российские власти считают иноагентом
** - представители запрещенной в РФ организации