Валерий Соловей - Персонально ваш - 2021-06-10
10.06.2021
О.Журавлева
―
Добрый день, это действительно она – программа, которую ведут сегодня Ольга Журавлева и Антон Орехъ. Добрый день.а
А.Орехъ
―
Добрый день.
О.Журавлева
―
И в гостях у нас политолог Валерий Соловей, здравствуйте.
В.Соловей
―
Здравствуйте, коллеги. Добрый день всем, кто нас слушает и смотрит.
А.Орехъ
―
И смотрит, кстати, да. В Ютубе на канале «Эха Москвы» можно нас смотреть, писать, задавать вопросы, реплики свои оставлять. И +7-985-970-45-45 – для ваших, что называется, писем, газет, заметок, товарищеской критики и прочих замечаний. Ну что, давайте начнем с вчерашней, но такой глобальной новости. После 12-часового заседания суда произошло совершенно неожиданное…
В.Соловей
―
После ожесточенных прений сторон.
А.Орехъ
―
Да, совершенно неожиданное и сенсационное решение, тем не менее. То есть, мы теперь к штабам Навального и ФБК должны добавлять не только что эти организации являются иностранными агентами, но и что теперь они признаны и экстремистскими организациями на нашей территории. Отсюда вопрос: что делать такой несистемной оппозиции? То есть, поступать, допустим, как Дмитрий Гудков, который уехал за границу, и не только он. Или же уходить в подполье, продолжать уже совсем несистемно работать?
В.Соловей: Сейчас ведь покинуть Россию стало совсем непросто
В.Соловей
―
Да я думаю, что мера возможностей не сводится только к этим двум опциям. Кто-то, чья свобода и жизнь находятся под угрозой, могут уехать, если есть куда. Сейчас ведь покинуть Россию стало совсем непросто, согласитесь. Кто-то просто сложит руки и будет ожидать развития события. Кто-то будет продолжать двигаться, следуя знаменитой фразе Черчилля «если вы двигаетесь через Ад, двигайтесь, не останавливаясь». Я считаю, что надо этого принципа и придерживаться.В данном случае есть очевидная общенациональная повестка – это выборы. Дискуссия о том, как в них участвовать или не участвовать, идет. Это первое. Второе – к выборам нужно разогреть общество. С помощью вполне нехитрых средств, которые называют социальные сети. Не могу сказать, что Кремль довольно этого опасается, поэтому будут летом проводить учения по отключению социальных сетей. Не просто по замедлению скорости – по отключению. И готовы в критический момент, для выборов в критический момент, социальные сети в крупных городах отключать.
Так что там оценивают ситуацию отнюдь не так... для оппозиции, как она сама для себя эту позицию оценивает. Просто надо сохранять хотя бы немного самообладания и понимать перспективу. Скажем, то же самое «умное голосование» в Москве обладает гораздо большим потенциалом, чем административный потенциал московской мэрии. Они специально заказывали социологию, и с неприятным для себя удивлением, хотя это было предвидимо, обнаружили, что оказывается, они могут меньше привлечь избирателей, чем «умное голосование». Так что все совсем не так безнадежно.
О.Журавлева
―
А вы лично, Валерий Соловей, блогер…
В.Соловей
―
Небезызвестный.
О.Журавлева
―
Небезызвестный блогер. Вы как-то чувствуете это напряжение? И смотрите отходные варианты?
В.Соловей
―
Конечно. В России это же все всегда настигает вас неожиданно.
А.Орехъ
―
Чемоданчик должен быть собран.
В.Соловей
―
Тревожный или тюремный?
О.Журавлева
―
Как у Ройзмана.
В.Соловей
―
Дубровский чемоданчик, как в классическом романе. Ничего не могу исключить. К сожалению. Так здесь организована жизнь. Здесь вам никто не может дать никаких гарантий безопасности. Даже сам президент России.
А.Орехъ
―
Он и не стремится к этому.
В.Соловей
―
Почему? В некоторых случаях он готов даже их давать. Но дело в том, что жалует царь, да не жалует псарь. Здесь тоже правила не меняются с 15-16 веков.
О.Журавлева
―
То есть, вы хотите сказать, что часть вот этих репрессий, которые мы наблюдаем, в том числе, какие-то фантасмагорические истории с блогерами, которых, в общем, никто бы и не вспомнил… Или там еще о каких-то людях. Это происходит само? Снизу?
В.Соловей: «Умное голосование» в Москве обладает большим потенциалом, чем административный потенциал московской мэрии
В.Соловей
―
Это не происходит совсем уж само. Есть карт-бланш, который выдан. Скажем, Сергею Кириенко он выдан на сотрудничество с силовиками для зачистки избирательного поля. Но Гудков не входил в номенклатуру Кириенко. Создавал конфликт. Поэтому Гудков был освобожден.
А.Орехъ
―
Вот я как раз хочу спросить у всех умных людей, которые у нас тут.. Других тут и нет, в студии, приходящих к нам. У всех пытаюсь допытаться: а чего так бояться? Ну, выборы и выборы. Все же понятно. Даже если вдруг кто пройдет – ну, один. Ну наберет он голоса, посчитают как-нибудь…
В.Соловей
―
Я с вами совершенно согласен. Боятся не выборов. Боятся того, что может произойти после и вследствие выборов. Наподобие того, что было в декабре 2011 года в Москве и некоторых других крупных городах.
О.Журавлева
―
А что было в Белоруссии?
В.Соловей
―
Вот как раз я хотел. И еще больше пугает то, что было в августе в Белоруссии. Конечно. Это не может не напугать. Поэтому превентивно хотят зачистить от всех потенциальных точек кристаллизации протеста, от всех потенциальных лидеров недовольства. С точки зрения силовиков это очень разумная превентивная стратегия. «давайте мы все зальем асфальтом, чтобы ни одна травинка не пробилась». Вы зальете асфальтом, а вдруг вам на голову начнут падать камни. Вот. Используем эту метафору, связанную с Крымом. Кто знает. Генералы же всегда готовятся к прошедшим войнам.
О.Журавлева
―
Но судя по белорусскому сценарию, даже в такой прям совсем плохой ситуации, даже в Белорусии, тем не менее, вырулить можно.
В.Соловей
―
Вы имеете в виду Лукашенко? Честно скажу, это была недоработка тех, кто протестовал. Хотя критиковать их у меня нет никакого права. Но, оценивая ситуацию с точки зрения беспристрастной аналитики, они не совершили некоторых необходимых шагов, которые, скажем, были совершены в Киеве в 14 году. Такие шаги могут быть совершены в Москве. Это первое. И второе – чем будет отличаться ситуация потенциального кризиса в Москве… Здесь силовики не будут так лояльны власти как в Белоруссии, это совершенно точно.
О.Журавлева
―
Почему?
В.Соловей
―
Абсолютная уверенность в этом. Это касается полиции, не касается Росгвардии. Но Росгвардия – всего 20 000 ОМОНа. Это совсем немного. Если вы хотите локализовать протест в Москве, вам сюда придется привезти весь ОМОН со всей России. Приедет он тогда… Очищается пространство в Екатеринбурге, Новосибирске, Петербурге. Его не так много. То есть, не надо обольщаться с численностью Росгвардии в 320, 350 тысяч. Это все – несчастные срочники, бывшие внутренние войска. Доходяги некормленые.А действительно боеспособных там немного. Московская полиция не горит желанием.
А.Орехъ
―
Вот отсюда вопрос у меня. Я вижу, что вы – протестный оптимист…
В.Соловей
―
Я вообще оптимист.
В.Соловей: Здесь вам никто не может дать никаких гарантий безопасности
А.Орехъ
―
Благодаря этому… Смотрите, условно, 320 000 списочного состава, из которых – доходяги, некормленые, призывники. 20 000 боеспособные и идейные. А протест-то? У нас был протест январский, февральский. Опросы, опять же. Какие бы они ни были. Все равно народ не сильно горит…
В.Соловей
―
Если мы исходим из того, что история будет повторяться – это одно. А если мы с вами допустим, что история иногда имеет свойство меняться. Даже та же самая Беларусь, которую мы с вами обсуждали. Ведь то, что произошло в августе, было беспрецедентным для этой страны. Там была действительно революция. Не протест, а революция. Это означает, что это возможно и в России. Кто-нибудь ожидал летом прошлого года того, что случилось в Хабаровске? Нет. Не ожидал. Кто-нибудь ожидал протестов в Москве таких летом 19 года? Протестов в защиту Голунова? Нет, не ожидали. Все всегда начинается неожиданно. Это аксиома политической социологии. Массовая динамика всегда неожиданно. Для всех.
А.Орехъ
―
Вы пытаетесь предсказать неожиданность?
В.Соловей
―
Нет, я говорю о том, что она случается. И большей частью, если неожиданности происходят, мы знаем с вами по личному опыту, они всегда неприятны. В данном случае это было бы крайне неприятно для власти. Опасаясь этого она пытается предвидеть все возможные угрозы. И все эти возможные угрозы ликвидировать. Нейтрализовать их. А иногда и в прямом смысле, как в случае с Навальным.
А.Орехъ
―
Вот смотрите, буквально перетекли к ликвидации. Вчера… Не для всех это было сюрпризом, история с расследованием инсайдера Bellingcat касаемо отравления Дмитрия Быкова. Вас, наверное, вряд ли это тоже удивило?
В.Соловей
―
Нисколько. К сожалению – нисколько не удивило.
А.Орехъ
―
А не удивил вас как многих других людей фигурант? Потому что он не создает партии, не проводит расследований, никуда не идет в думу?
О.Журавлева
―
Вот тот неприятный плакат про «Не раскачивайте лодку» он держал, я его даже видела.
А.Орехъ
―
А все равно? Смысл в отравлении Дмитрия Быкова?
В.Соловей
―
Кстати, пользуясь случаем, желаю Дмитрию Львовичу, являясь его поклонником, богатырского здоровья… Бычьего здоровья.
А.Орехъ
―
Но все-таки, зачем? Смысл?
В.Соловей
―
Антон, видите, это классическая ошибка, которую совершают все эксперты, оценивающие действия власти. В частности, президента России. Они проецируют, предписывают ему собственную логику. А она у него другая. Совершенно другая. Я просто знаю, что она держится на иных основаниях. Не тех, что наша с вами. У него другие принципиальные основания. В его логике все это абсолютно железно необходимо. Она очень проста. Это лидер общественного мнения, который смеется лично над президентом. Этого достаточно. И плюс – к нему пришли люди, которым он доверяет. Это те самые знаменитые люди, которые приходят с желтыми папочками. Чтобы вы знали, эти папочки всегда желтого цвета.
О.Журавлева
―
Это для слабовидящих полезно.
В.Соловей
―
Это их выделяет. Желтый… Сигнал тревоги. «Вот, смотрите. Вот он – угроза». Почему он угроза – эти люди умеют убедительно преподать. И список угроз составляют в Совете Безопасности. Эти списки… Утверждаются потом.
О.Журавлева
―
Тогда в чем логика людей, которые пишут в желтые папочки хаотический набор имен?
В.Соловей
―
Он не совсем хаотический. Они исходят из своего видения. Лидеры общественного мнения – это уже само по себе. Оппозиционер. Он смеется. Что неприятнее всего? Вы же понимаете. Чего политики в России опасается? Того, что над ними смеются. Это их очень задевает, это их обижает. Мы с вами же, нам в голову не придет, посылать индивидуальное приглашение, отзываться таким же образом. Мы воспринимаем как должное. Вот Черчилль, он когда утром газеты смотрел, очень огорчался, если нет новых карикатур на него. Это нормальная, здоровая реакция человека. А если вы имеете дело с нездоровым человеком, его реакция очень логична, но не для нас. Они логичны для него и его окружения, которое прекрасно знает, как он реагирует на определенные стимулы. И они эти стимулы ему формируют.
В.Соловей: Боятся не выборов. Боятся того, что может произойти после и вследствие выборов
О.Журавлева
―
Кстати говоря, подтверждает теорию Валерия Дмитриевича история с шаманом Габышевым.
В.Соловей
―
Еще бы, президент впал в каталепсию на несколько часов. И после этого шаман Габышев был срочно депортирован на родину.
А.Орехъ
―
То есть, вы считаете, что это работает?
В.Соловей
―
Меня это не занимает, честно. Это классический случай аксиомы Томаса. Если люди принимают ситуацию за действительное, то для них они действительны по своим последствиям. Если вы верите в экстрасенсорику, шаманизм и магию, а президент верит в это. И люди, которые рядом с ним, верят. Вот сегодня в 13:49 они совершали обряд. Черный магический обряд в полном смысле слова. Это высокопоставленные чиновники Российской Федерации. В 13:49. Солнечное затмение сегодня.
О.Журавлева
―
Вот, что у меня голова-то сегодня болит. Обряд.
В.Соловей
―
Вы это почувствовали, потому что обряд совершался.
А.Орехъ
―
А как они… По часам?
В.Соловей
―
Вы уже знаете, когда наступит солнечное затмение. Но они зря его совершали, потому что не имеет смысла. Его надо было бы совершать в другой стране, потому что оно Россию краешком задевает. Это просто такая профанация, если уж говорить об обрядовой стороне.
А.Орехъ
―
А чего просить во время солнечного затмения?
В.Соловей
―
Они просили успеха переговоров Путина и Байдена.
А.Орехъ
―
О! Я вот, как советский ребенок, помню еще с Рейкьявика, помню, что очень большие надежды. Что сейчас сядут, встретятся лидеры двух стран. Они сели, поговорили день-два, и почему-то все время ощущение, что поговорили – и поговорили. Чего-то такого нет… А вот сейчас они просили успеха на переговорах. В чем он будет заключаться?
В.Соловей
―
Успех для тех людей, которые просили, заключается в том, чтобы не было санкций. И против них персонально. Чтобы не было сильного давления на Россию в момент транзита. Этого они очень боятся. Это для них было бы главным достижением. Все остальное для них не имеет значения.
О.Журавлева
―
Можно себе представить в нынешней ситуации, что по результатам встречи Байдена и Путина Байден вдруг выходит и говорит: «Прощаю все!».
В.Соловей: Превентивно хотят зачистить от всех потенциальных точек кристаллизации протеста
В.Соловей
―
Ваш барин дарует вам вольности и свободы… Нет, конечно. Ничего подобного не произойдет. Никто на самом деле не понимает, что произойдет. Есть несколько сценариев переговоров. Я думаю, что было бы уже достижением, если бы стороны восстановили нормальные дипломатические отношения. То есть – работу дипломатических представительств. Что это на самом деле критически затрудняет вообще любое отношение на официальном и не официальном уровне. Уже само то, что не хватает сотрудников в американском посольстве, и в российском посольстве. Но о чем-то они договорятся. Думаю, по каким-то аспектам стратегической стабильности. Будут, безусловно, обсуждать Украину, будет упомянута Беларусь, нарушение прав человека в России, на что Путин даст исчерпывающее объяснение, в этом нет сомнений.А вот главное, то, что важно – это чтобы не было новых санкций. Не для России даже. Боятся санкций против элитных группировок, против конкретных людей…
А.Орехъ
―
Слушайте, но извините меня. Мне кажется, эти санкции – слону дробина.
В.Соловей
―
Не совсем так. Пока, допустим, Вексельберг жалуется, что не может посетить семью в Нью-Йорке. Семья могла бы приехать в Москву, правда… Это проблемы создает. А может создать очень серьезные проблемы для этих людей. Потому что известно, где их активы находятся. Отчасти, по крайней мере. Если их начнут преследовать, американцы это умеют делать очень хорошо… Работают они как каток асфальтовый. Он движется, может быть, медленно.. Помните, как в «Ну, погоди!»… От него не убежишь. Как бы ты ни вилял перед ним. Так что есть очень большие риски.
А.Орехъ
―
Смотрите, а вот чисто психологически. Вы же под кожу любите залезать этим людям…
В.Соловей
―
Не дай бог им под кожу залезать.
А.Орехъ
―
В фигуральном смысле, конечно же. Вот. Как беседовать с человеком Путину, который не спорил с утверждением о том, что Путин является убийцей?
В.Соловей
―
Я думаю, что они постараются вынести этот вопрос за скобки. Для коктейля… Коктейля не будет, но для коктейльной вечеринки.
В.Соловей: Это аксиома политической социологии. Массовая динамика всегда неожиданно
А.Орехъ
―
Просто ты сидишь с человеком, ты знаешь, что он… Он, может, тебе не скажет прямо, но он уже сказал…
В.Соловей
―
Прагматика, прагматика.
О.Журавлева
―
Пошутить, что «я не буду пить из этой кружки».
В.Соловей
―
Я думаю, что Владимиру Владимировичу приходится уважать любого президента Соединенных Штатов. По должности. И любого лидера Китая. Тоже по должности. Поэтому придется стерпеть.
О.Журавлева
―
С другой стороны, любому президенту Соединенных Штатов приходится уважать Путина. По должности.
В.Соловей
―
Вы знаете, да. Это правда. Почему уважать… И опасаться непредсказуемости. Американцы лучше нас знают о непредсказуемости, причем стратегической непредсказуемости российского президента. У них гораздо больше оснований опасаться, чем у нас с вами. Это мы с вами сейчас сидим: «Ах, репрессия..». Они вообще знают, что происходило до того, чем было чревато развитие ситуации в прошлом году, в этом. Я имею в виду угрозу войны на Украине. Они это довольно хорошо представляют, представляют риски. Поэтому для них это на кону, стратегическая стабильность. Им надо, чтобы Путин был предсказуем.Ну, обложить его флажками красными: «Мы вам обещаем то-то, а вы сюда не ходите, пожалуйста. Давайте договариваться».
А.Орехъ
―
Путин же уже не поменяется. Он такой, какой есть.
О.Журавлева
―
Да, президенты Америки меняются, а Путин все тот же.
В.Соловей
―
Никто не рассчитывает изменить эту многогранную, сложную, отточенную натуру. Они хотят нейтрализовать некоторые поползновения в плане геополитических амбиций.
О.Журавлева
―
Ни одному это не удавалось, судя по всему.
В.Соловей
―
Риск всегда есть. И на этом Кремль играет, концентрирует войска и дает понять… Посылает отчетливый сигнал, что «вот-вот, держите меня трое, а то я брошусь». И, знаете, может броситься. Всем же памятен 14й год.
О.Журавлева
―
А до этого, когда Путин даже не был президентом, был 2008 год, когда тоже все очень нервничали.
В.Соловей
―
Нервничали, да. Тогда ставка была значительно ниже. И сочли, что это всего лишь эпизод. Хотя американцы знали, что это не эпизод, потому что они смогли остановить войну с Грузией еще за год до этого. Оно раньше могло случиться.
О.Журавлева
―
Ну, потом происходит же еще не только геополитически… Все истории с самолетом, со Скрипалем, с Навальным. Они же тоже тревожные для Запада.
В.Соловей
―
Совершенно верно. Опять же, они знают гораздо больше того, что находится на поверхности, как положено осведомленным национальным администрациям. Их тревожит эта гибридная политика. Он создает угрозы. Сейчас, когда экономики восстанавливаются после пандемии, и снова появился риск рецессии глобальной из-за перегрева финансового, им надо сохранять стабильность. И не хотелось бы, чтобы Россия своими действиями эту стабильность нарушала. Чтобы где-то кто-то гибнул, чтобы что-то происходило. Чтобы резко увеличивался наркотрафик на территории Западной Европы. Допустим, стоимость наркотиков тяжелых находится сейчас на беспрецедентно низком уровне сейчас в Европе. А знаете, откуда они поступают? Через какую страну, по крайней мере? Догадайтесь.
О.Журавлева
―
Из средней Азии поступают?
В.Соловей
―
Нет. Они поступают из Афганистана, естественно, из Колумбии через Венесуэлу. Все идут через Российскую Федерацию. Это ключевая наркотропа сейчас в мире. В том, что касается Европы…
А.Орехъ
―
Как они через Федерацию Российскую попадают?
В.Соловей
―
Порт Новороссийска – пожалуйста. Это одна из точек. Вот те 500 килограмм, 2 тонны, которые задерживают - Новороссийск. И дальше отнюдь не только в Россию. Основной потребитель – не российская федерация. Мы-то потребляем за Уралом китайскую синтетику. Что создает уже проблемы национальной безопасности с полном смысле слова. Нам не сообщают масштабы, они колоссальные. Есть же закрытые сводки, где сообщается о масштабах. Это катастрофа. Национальная катастрофа.
О.Журавлева
―
Слушайте, а о чем у нас вообще сообщается? О какой катастрофе? О количестве ВИЧ-инфицированных…
В.Соловей
―
Катастрофа – это новая форма футбольной сборной Украины.
О.Журавлева
―
Между прочим…
В.Соловей
―
Это угроза национальной политике.
О.Журавлева
―
Кстати, сутки остались вообще, вопрос формы не решен.
В.Соловей
―
Лучше было бы не привлекать внимание к этому. Вы же знаете, что если что-то раздувать, то это работает против вас всегда. И выглядите вы при этом по-идиотски. Нет бы промолчать.
А.Орехъ
―
Надо реагировать, сесть какому-то количеству дипломатов. Они же реагируют на все.
В.Соловей
―
Отчитываться? Все же надо дифференцировать. Есть то, что стоит внимания… А если так, то, простите, дореагируемся. Это уже произошло.
В.Соловей: Чего политики в России опасается? Того, что над ними смеются. Это их очень задевает
А.Орехъ
―
Но результат какой-никакой был. Одну из частей этой формы придется заменить украинской стороне.
В.Соловей
―
Зато они будут: «Вот как мы москалям вставили пистон. Видите, как рвет их, аж рвет? Аж мечутся». Они будут считать это победой своей имиджевой политики. А мы будем здесь потирать руки. Соловьев и прочие будут рассказывать: «Смотрите, какая Россия влиятельная страна. Видите – УЕФА прогнулся и заставил украинцев заменить часть символики на форме».
О.Журавлева
―
Все закончится тем, что украинцы выйдут играть нагишом, будет очередной скандал, и это будет длиться бесконечно. Мы не можем продолжать передачу бесконечно, потому что мы должны прерваться на новости. Валерий Соловей, Ольга Журавлева, Антон Орехъ вернутся к вам после этих самых новостей. Ваши сообщения будем внимательно читать.НОВОСТИ
О.Журавлева
―
Мы снова с вами, и это Валерий Соловей, гость сегодняшний наш. «Персонально ваш» и наш. А мы, это Антон Орехъ и Ольга Журавлева.
А.Орехъ
―
Продолжаем. Мы немного от мистики попробуем… Смотрите, вернемся к нашим невесёлым баранам, потому что сегодня мы имеем рекордную статистику по Москву. Рекордную относительно последних месяцев. Очень значительный рост в целом по России. И как уже обратили умные люди, что сначала процент набирает Москва, потом потихонечку разгоняется и начинает болеть вся страна. Вообще для лета это странно, потому что летом, как правило, идут на спад все заболевания. Это не наш случай.И как нам с этим жить теперь?
В.Соловей
―
Вот так, как живут сейчас. В Европе уже говорят о четвертой волне. Третья закончилась, сейчас четвертая. А мы видим сейчас третью, четвертую. Поскольку наше правительство не хочет выделять деньги… Поскольку если локдаун – надо деньги выделять. Оно категорически не хочет.
О.Журавлева
―
Слушайте, денег у них всегда дофига. Памятник поставить в Гатчине…
В.Соловей
―
Это их деньги. А не наши с вами. Это очень важная вещь. Владимир Владимирович оценивает бюджет страны как свой личный. Потому что он, когда жалеет деньги, он жалеет их для себя. Он считает, что у него будут более важные задачи, на которые он потратит бюджет. Увековечение своей памяти, не знаю. Поэтому денег выделять они не хотят. Локдаун вводить не будут, провоцировать недовольство не хотят. Поэтому мы де-факто пошли с начала этого года, даже с конца прошлого, по шведскому пути. Помните? Шведы, правда, с него сошли… По старому шведскому пути. «Ну, пусть оно как-то само собой. Кто сможет – тот выживет. А кто не сможет – такая уж судьба. Заодно и пенсионный фонд сохранится. В общем, ничего ожидать не приходится. Я думаю, особых ужесточений не будет. Только если ситуация перед выборами не будет ухудшаться, тогда скажут: «На выборы можно пойти, а собираться больше трех – это, конечно, опасно. Потому что коронавиурс сразу же вцепляется». Так что будут использовать эту эпидемию… Но она реально идет. Даже по той статистике, которая преуменьшена. Реально там ситуация гораздо хуже. Мы догадываемся, исходя из того, как у нас обходятся вообще с любой цифирью. Они будут использовать в политических целях исключительно, более ни для чего.
О.Журавлева
―
Можно вопрос, который меня давно волнует? Путин-таки прививался?
В.Соловей
―
Он прививался еще летом прошлого года, это я знаю доподлинно. А вот та прививка, которую объявляли, я не знаю, была ли она вообще или нет.
О.Журавлева
―
С одной стороны, понятно, что мы не демонстрируем, нам это не нравится, это не ваше собачье дело…
В.Соловей
―
Просто нельзя показывать тело. Сразу все станет понятно.
О.Журавлева
―
Золотые купола на груди наколоты.
В.Соловей
―
Просто сразу все поймут. Сразу поймете состояние его здоровья.
А.Орехъ
―
По телу?
В.Соловей
―
По руке тут же сразу поймете, что с ним происходит. Поэтому нельзя показывать.
А.Орехъ
―
Можно издали. Оголить плечо.
В.Соловей
―
И подставить чужое. Здесь будет наколка «за ВДВ». Он летом прошлого года прививался. В принципе, он мог бы ревакцинироваться спустя какое-то время. Но я не знаю, была ли у него в другой раз прививка, о которой объявляли… Вакцина была готова.
О.Журавлева
―
А какая вакцина, вы знаете?
В.Соловей
―
Было несколько вариантов. Та, которая «Спутником» и называется, первоначальный вариант.
А.Орехъ
―
То есть, наши без всяких фантазий… А то говорили, что привезут из Америки, уколют американским, а ты тут давай «Спутник» запускай.
В.Соловей
―
Мы вакцину-то стали раньше всех разрабатывать. Ее чуть ли не с 17 или 18 года разрабатывали. Для других целей. Но она была модифицирована, так что проблем никаких не было.
О.Журавлева
―
Я даже уже подумала, что это было оружие массового поражения, потом просто переквалифицировали.
В.Соловей
―
Чипирование, да, готовились к массовому чипированию, как раз в 21 году. Но пришел… Решили перепрофилировать, обойтись репрессиями.
О.Журавлева
―
А если вакцинироваться, ревакцинироваться. Хорошо, не показывать. Раньше голый до пояса разгуливал…
В.Соловей
―
Нельзя, нельзя показываться.
О.Журавлева
―
Старенький стал, допустим. Почему тогда такие меры безопасности…
В.Соловей
―
Если человек тяжело болеет, он очень тяжело болеет…
О.Журавлева
―
Он заразный?
В.Соловей
―
Его хранят от заразы, которая через единороссов передается особенно быстро, по слухам. Они особенно восприимчивы. Видимо, от членов правительства тоже. Поэтому перед встречей с ним – пожалуйста, двухнедельный карантин.
О.Журавлева
―
Кстати, а Байден-то что?
А.Орехъ
―
Вот он уже на карантине сидит.
В.Соловей
―
Из-за этого сыр-бор, что Байден отказался провести две недели на карантине. Поэтому было непонятно, встреча состоится или нет
А.Орехъ
―
То есть, это вы сейчас говорите серьезно?
В.Соловей
―
Нет, конечно, я шучу.
А.Орехъ
―
Потому что я все уже принимаю, что говорит Валерий Соловей, за чистую монету.
В.Соловей
―
Тут придется полагаться на честное слово американской администрации.
О.Журавлева
―
Байден, кстати, под камерой вакцинировался.
В.Соловей
―
Не только он, многие под камерами. А кто-то не захотел шоу устраивать. Лучше провести еще одну прямую линию.
В.Соловей: Американцы лучше нас знают о стратегической непредсказуемости российского президента
А.Орехъ
―
Смотрите… Ладно, власть – это власть, президент, они там как-то всегда были отдельно от нас, и следующие будут отдельно. И антагонистично, и относясь к нам с недоверием и подозрением. Но смотрите. Вчера вице-губернатор питерский говорит, что в недостаточной вакцинированности населения виновата либеральная молодежь.
В.Соловей
―
Нет. Электросамокаты.
О.Журавлева
―
Это само собой.
В.Соловей
―
Вот о чем я и говорю. Дело даже не в том, что это хитрый умысел. Я не помню, кому принадлежит эта замечательная фраза, что глупость – это не отсутствие ума. Это особый ум… Вот мы это сейчас и наблюдаем. Это особый тип мировоззрения. И он, к сожалению, среди российских чиновников и в Петербурге, к великому сожалению, очень даже развит. И губернатор там подает пример этого особого типа ума. Дальше уже простая социология. Те, кто внизу, копируют тех, кто наверху. Они копируют мировоззрение. Вынужденно даже копируют. Манеру поведения, риторику, все естественно.
О.Журавлева
―
А как же министр Мурашко? Он говорит, что население виновато.
В.Соловей
―
У власти всегда виноваты эти холопы. Они не понимают своего счастья, не желают слушаться. И вообще, нет бы 60 лет… Достигнуть пенсионного возраста и тут же умирать. Так нет, они не хотят. Они карабкаются, цепляются за жизнь, чего-то хотят, медицины какой-то. Много чего хотят, удивительно. Деньги на них тратить? Еще болеют, холопы. Распоясались.
А.Орехъ
―
Из министр мне сегодня понравилось… «Необходимо ускорить формирование коллективного иммунитета».
В.Соловей
―
Ну, что я могу сказать? Поезд, остановись. Поезд, стой. Раз-два. Помните ускорение при Михаиле Сергеевиче? Значит, будем ускоряться. И значит, будут вынуждать… Толкать. Что «отключим воду и газ». Или, если справку не принесете о том, что вы привились, на работу выйти не сможете. Соответственно, возникнет гигантский черный рынок. Он уже, по-моему, существует…
О.Журавлева
―
Мы знаем людей, которые на Госуслугах узнали о себе много интересного. Что они в разных городах страны получили первые и вторые компоненты вакцины, в городах, в которых они ни разу не были.
В.Соловей
―
Я не сомневаюсь, что планы партии будут народом выполнены. Но все равно это будет в каком-то другом мире происходить.
А.Орехъ
―
Нет противоречий, простите. С одной стороны, плевать, поумираете – нам же проще… С другой стороны – давайте-ка вакцинируйтесь.
В.Соловей
―
Нет противоречий, потому что работать все равно кто-то должен. И второе, еще важнее. Есть доля президента. Президент сказал – в Думе должно быть 350 депутатов «Единой России», и хоть ты лопни, но обеспечь. Нет таких крепостей, которые не могли бы взять руководители администрации. Вот и должны брать.
А.Орехъ
―
Это вы Лукашенко..
В.Соловей
―
И он тоже к первоисточнику апеллировал.
А.Орехъ
―
Понятно. Просто в последний раз в актуальной нашей политической повестке прозвучало…
В.Соловей
―
Так это работает. Воля президента – это закон. Поскольку законов здесь нет, то вместо него – воля президента. Или пожелание.
А.Орехъ
―
Поскольку вы – активный человек в смысле социальных сетей, аккаунтов, Ютуба… Не беспокоит ли вас то, что происходило хотя бы даже в эти дни? Этот чумовой блогер Хованский, арестованный за оправдание терроризма, с действительно идиотской песней, ничего не могу сказать. Какое-то… Блогер Ларин… Мы узнаем какие-то имена блогеров-миллионников из полицейских протоколов… сегодня, например, уже, правда… Не очень понятно, что имелось в виду под пропагандой наркотиков, но про Дудя говорили. Что это такое?
В.Соловей
―
Это вот то, о чем я говорил в начале, что будут учения по отключению социальных сетей. И надо нейтрализовать лидеров общественного мнения. Популярные блогеры, если говорить языком милицейских протоколов, с антисоциальными склонностями… То есть – антиправительственными. Они должны быть нейтрализованы. Кого-то арестуют, предлог, благо, был. Кого-то просто будут запугивать. Это все делается для зачистки этого даже не политического, я бы сказал – гражданского и социального поля в широком смысле. То есть, социально активные граждане, потенциальные лидеры должны быть нейтрализованы. Все идет по плану. Это действительно план. «Чистое поле». Он в конце прошлого года был одобрен. Первый вариант его был еще в мае прошлого года одобрен. А потом, в конце прошлого года, окончательная версия. Она предполагает интернирование.Посмотрите тот закон, по которому осуждены организации Навального. Он же имеет обратную силу. И круг людей, которые потенциально могут от него пострадать, неопределенно широк. Любой, кто деньги посылал, любой, кто зарегистрировался на сайте – пожалуйста. Основа потенциальная для массовых репрессий.
На это, конечно, не пойдут, но тем не менее…
О.Журавлева
―
Почему?
В.Соловей
―
Я объясню. Это технически никому не нужно. Это не осуществимо. И никому не нужно. Они будут бить по головам, по тем головам, которые выше других. И потом рандомно по другим, чтобы запугать. Но реакция может оказаться… Во-первых, для части общества запугивание сработает. В этом нет никаких сомнений. Но есть и другие люди. Дело не в их идеологической или политической позиции, дело в их психотипе. У которых, наоборот, после этого очень сильное желание сопротивляться. Говорят: «Слушайте, никакого мирного пути у нас просто уже не осталось. Идешь ты на выборы, не идешь». Как знаменитая песня: «Голосуй – не голосуй». Абсолютно все равно. Так чего же не пойти до конца?То есть, борьба с экстремизмом резко повышает градус радикализма.
О.Журавлева
―
Совершенно верно. И получается, если как вы говорите, должно быть максимально зачищено пространство соцсетей, значит, все люди, которые в уютный Фейсбуках и так далее… Бложиках себе существовали и чувствовали свою гражданскую значимость, проявляли свою активность, они будут проявлять ее как-то по-другому.
В.Соловей
―
Не все. Но часть, по крайней мере, да. Я согласен. В конце концов, в середине 50-х годов венгерские революционеры сформулировали принцип. Острие против острия. Нам ничего другого не остается. И для части людей действительно ничего другого не останется.Но вот решимость… Вот давайте так. Есть некий логический вывод. Мы с вами сейчас рассуждаем как эксперты. Есть логический вывод. За этим следует психологическая готовность. У кого-то она возникнет, у кого-то – нет. А третье, самое важное – психологическая готовность, она приведет к каким-то политическим действиям или не приведет? И ответ на этот вопрос никто не знает. Но если это будет действие, то они могут возникнуть только в ситуации кризиса. Кризис ближайший… Мы можем предположить. Он может быть связан с выборами. И власть этого тоже опасается. Если бы она так не опасалась, и даже не выборов, а того, что может быть после них, она бы вряд ли так стала свирепствовать. Потому что во всем том, что мы с вами наблюдаем, есть колоссальная избыточность.
А.Орехъ
―
Поэтому все и спрашивают, куда столько… Я никуда не баллотировался и не собираюсь.
О.Журавлева
―
У меня все равно непонятно. В выборах может случиться, как вы говорите, по результатам, народное недовольство. Так можно же по-другому к этому подготовиться. Провести выборы, которые не вызовут народного недовольства? Не приписать ничего.
В.Соловей
―
Ольга, вы – карбонарий, покушаетесь в прямом смысле на святое… Нет, это совершенно исключено. Хотя были такие опасные мнения раскольнические. Но давайте допустим сколько-то оппозиционеров… В ту же Думу – ничего страшного. «Нет, нельзя». Вот никоим образом.Я согласен, что это избыточно. Избыточность – это опасно. Но логика следующая – уж пока работало? Работало. Давайте мы все щелочки законопатим. Не дай бог какую-то оставим. Оттуда вражек прокрадется, потом он во вражину превратится.
А.Орехъ
―
У меня вопрос. Вот прошли выборов. Когда-то же они пройдут.
О.Журавлева
―
А чего их не отменить вообще?
В.Соловей
―
Вы знаете, даже это не исключено. Если ситуация будет совсем накаленной… Мне это кажется крайне маловероятным. Можно под предлогом сложной эпидемической ситуации, их можно вообще отменить. Или сказать: есть телевизор, мы включим, а вот вы кивнете. Или смску пошлете. «Да, я согласен или нет, не возражаю».
А.Орехъ
―
Все-таки вопрос. Вот состоятся эти выборы, они завершатся полной победой нерушимого блока коммунистов и беспартийных, как раньше было. А через неделю после подведения итогов все затихнет?
В.Соловей
―
Власть надеется…
А.Орехъ
―
Затихнет или это будет раскручено?
В.Соловей
―
Я не думаю, что затихнет. Это должно поддерживаться на определенном уровне до того, как произойдет транзит. Выборы хотят провести по сценарию плебисцита прошлого года. Очень высокие результаты, чтобы подтвердить, что народ целиком и полностью «за». Чтобы тем самым способствовать переходу власти в другие руки.
О.Журавлева
―
Вот ведь.
А.Орехъ
―
А когда он появится?
В.Соловей
―
В том числе, возможно, после парламентских выборов.
О.Журавлева
―
зачем передавать власть в другие руки?
В.Соловей
―
Да не сможет президент на публике появляться очень скоро.
О.Журавлева
―
Нарисуем картинку. Сложно, что ли? Он и так в бункере сидит.
В.Соловей
―
Он будет с документами. Даже показывать рукопожатия не будут. А фактически будет другой человек, будет меняться структура власти. Это и есть окно уязвимости. Поэтому они хотят обеспечить потрясающий результат на парламентских выборах. Всех выслать, сослать, посадить, запугать, чтобы никто даже пикнул. Потому что момент передачи власти всегда влечет за собой риски. Причем риски и со стороны общества, и со стороны элитных группировок.
О.Журавлева
―
Кстати, про элитные группировки. У нас перед выборами некоторые люди начинают мелькать. Про них вроде как забыли, а тут то Медведев выйдет и расскажет, что «Единая Россия»…
А.Орехъ
―
В кожаном пиджаке.
О.Журавлева
―
Без маузера пока… Нарядный Медведев выходит и говорит: «Мы – не КПСС, мы о народе думаем». Это трогательно, все разрыдались. Вдруг Сергей Кужугетович стал появляться. То одно видео забавное про военкомат, то еще что-то происходит.
В.Соловей
―
Это кастинг. Они хотят заявить свои претензии на первую роль, что они готовы. Если вождь о них вспомнит – они готовы. И это как раз… Помимо Мишустина, который находится в центре медиакартинки, в числе возможных преемников. А вот Собянина нет, обратите внимание.
О.Журавлева
―
А у Собянина срок губернаторство заканчивается?
В.Соловей
―
В 23. Но его могут и раньше послать в отставку. Чего дожидаться 23 года?
А.Орехъ
―
Кстати, про Гудкова говорили… Двух зайцев. С одной стороны – Гудкова устранить, с другой – было связано с имуществом, мэрией… В мэрии как-то расстроились, обеспокоились и удивились этой истории.
В.Соловей
―
Любая история не может не расстраивать мэрию, если это имущество начинает рассматриваться как незаконно присвоенное, эксплуатируемое. Мы же знаем, что следует за обвинением в хозяйственных злоупотреблениях.
О.Журавлева
―
Судя по тому, что рассказывали про это имущество, там к бывшим владельцам сложно докопаться.
А.Орехъ
―
Там сразу нескольких зайцев. И мэрия…
В.Соловей
―
Я думаю, никто особо этим не задавался, мэрия сама себя нервирует. Когда вы вступаете в такую турбулентность, в которую сейчас вступает Россия, те, кто наверху это лучше чувствуют – вы начинаете воспринимать все не так, как до того, не так, как прежде.
А.Орехъ
―
Неоднократно вы говорили сегодня, что уже показать нельзя президента. Что с ним?
В.Соловей
―
Он болен. А что такого? Все люди болеют. Он болен тяжело.
О.Журавлева
―
Послушайте, Валерий Дмитриевич. Года два или три назад вы говорил, что он тяжело болен. А он огурцом.
В.Соловей
―
Он болел. Во-первых, он совсем не огурцом, если вы только не видите, что он зеленый и в пупырышках. Помилуйте… Вы еще скажите, что по телевидению вы видите прекрасную Россию. Вы видите президента по телевизору, ну что вы.
О.Журавлева
―
Хуже того, мы видим его в Ютубе.
В.Соловей
―
Вы видите те ролики, которые сняты телевидением. Вот и все. Вы видите картинку. И одни и те же люди. Это потрясающий парадокс. Не верят в Россию, которую он показывает по телеку, и верят в президента, которого по телеку показывают.
О.Журавлева
―
Он выступает на каких-то мероприятиях. Связанные произносит, хоть и глупости…
В.Соловей
―
Он произносит не просто глупости. У него распадаются нейронные связи. Серьезная проблема. Ему довольно сложно контролировать себя.
О.Журавлева
―
А как он памятник открывал Александру?
В.Соловей
―
В состоянии горячечности открывал. Это, кстати, посмотрите – вам сразу многое станет понятно. Но лучше смотреть натренированным глазом специалисту. Даже не специалисту многое станет ясно.
О.Журавлева
―
Вы все-таки политолог…
В.Соловей
―
Я и не собираюсь оценивать, упаси боже. Я ссылаюсь на мнение специалистов. Я довольно хорошо знаю, что они думают, какие у них диагнозы.
О.Журавлева
―
Может, они просто тоже очень хотят верить?
В.Соловей
―
Если они его лично обследуют, зачем им это?
О.Журавлева
―
Ну как… Обычно, когда кто-то лично обследует…
В.Соловей
―
...спецслужбы прекрасно об этом знают. Это является секретом только для дорогих россиян. А не для западных правительств.
А.Орехъ
―
Даже если и так, наши детские воспоминания…
В.Соловей
―
Брежнев…
А.Орехъ
―
Мой любимый был Черненко…
В.Соловей
―
Никто не знает дня и часа, это правда. Но я же говорил всегда о чем, что невозможно будет появляться на публике, невозможно будет отправлять публично свои обязанности. Это совсем другая история. Жить-то ему можно. А вот оставаться президентом…
О.Журавлева
―
Мне кажется, при нынешних технологиях изобразить Леонида Ильича на съезде…
В.Соловей
―
Увидим. Можно изобразить – увидим. Но нельзя изображать для элитных группировок. Они же прекрасно знают, кто настоящий.
О.Журавлева
―
Так вот и расскажите. Нам каждый раз говорят, что элиты, башни борются. Они разве не выступают сейчас единым фронтом?
В.Соловей
―
Они выступают единым фронтом в том смысле, что они хотят получить транзит. Сохранить свою если не власть, то активы и положение. Этого они безусловно хотят. Смотрите, Собянин теряет. Медведев, несмотря на свою активность, теряет. Приходит другой человек, даже если при условно живом президенте, диспозиция начинает меняться. Они хотели бы иметь уверенность, что статус-кво для них сохранится. Уверенности нет. Плюс, это же очень интересно, они вообще друг друга недолюбливали всегда. Несмотря на то, что они входили всегда в ближний круг президента. Президенту это нравилось, он их всячески поддерживал. Не будет такого арбитра. Это нормально, да.
О.Журавлева
―
Слушайте, им уже всем пора на пенсию. Большинству. Все богатые люди, все активы распределили по всему миру. Невозможно остановиться?
В.Соловей
―
Знаете, они натворили столько, что боятся очень. Я не шучу. Они очень боятся. За каждым такой шлейф тянется, что не одна Гаага, их может 10 быть.
А.Орехъ
―
Ну вот. А нам что делать?
О.Журавлева
―
Ну вот… Преступное сообщество в ужасе.
В.Соловей
―
Преступная она или нет – будет решать суд, как говорит наш президент в таких случаях. Как говорит президент в таких случаях – обращайтесь в суд. Вот суд и решит. А так мы с вами лишь предположения высказываем, не более того. Оценочные суждения.
А.Орехъ
―
Могу сказать, что у меня как-то по итогам беседы настроение улучшилось.
В.Соловей
―
А почему должно было ухудшиться?
О.Журавлева
―
Потому что Валерий у нас – оптимист.
В.Соловей: Я
―
оптимист.
О.Журавлева
―
Нарисовал кошмарные картины, разложил…
В.Соловей
―
Так прийти к улучшению можно только через ухудшение. И через крах. Это настолько очевидный путь, он очевиден уже для всех.
А.Орехъ
―
Все через ухудшение куда-то идем.
В.Соловей
―
Так это и есть жизнь в России. Надо ею наслаждаться такой… Мы на свободе сегодня. Отлично. Мы живы. И уже это наше счастье. Как мало надо в России, чтобы быть счастливыми.
О.Журавлева
―
Антитела и свобода.
В.Соловей
―
И еще в компании в интеллигентными собеседниками.
О.Журавлева
―
Эту компанию сегодня составляли политолог Валерий Соловей и ведущие Ольга Журавлева и Антон Орех.
А.Орехъ
―
Спасибо!
В.Соловей
―
Спасибо.
О.Журавлева
―
Спасибо большое.