Евгений Чичваркин - Персонально ваш - 2021-05-28
28.05.2021
И.Воробьева
―
15 часов и 6 минут в Москве. Всем здравствуйте! Это программа «Персонально ваш». И сегодня ее ведут — Алексей Венедиктов…
А.Венедиктов
―
Добрый день!
И.Воробьева
―
И Ирина Воробьева. А в гостях у нас Евгений Чичваркин, бизнесмен, инвестор Hedonism Wines и ресторана Hide. Добрый день!
Е.Чичваркин
―
Добрый день!
И.Воробьева
―
И мы поговорим сегодня обо всем: про внутреннюю политику, про Навального и про Беларусь. Но начнет с другого.
А.Венедиктов
―
А начнем с другого. Евгений, у нас тут позавчера состоялось такое мероприятие: собрались рестораторы и стали думать, как уменьшить опасность заражения ковидом, поскольку третья волна у нас есть И у нас там высказывались такие идеи, в том числе, сегрегации — создать залы для привитых, переболевших, не привитых и не переболевших.Скажите, вы как ресторатор, что вы можете придумать, чтобы уменьшить опасность заражения в вашем магазине и в вашем ресторане?
Е.Чичваркин
―
Мне кажется, что это ответственность людей.
А.Венедиктов
―
Но кругом-то есть люди и ответственные и безответственные, и они все как-то в одном помещении.
Е.Чичваркин
―
Да. Но здесь все почти привились, либо переболели. Именно в Лондоне этой проблемы нет. У нас есть огромное количество иных проблем, никак не связанных с распространением коронавируса. Ну, как в Дубае подошли к этому вопросу? Запретили какие-то бары, совсем близкие тусовки, ночные клубы, чуть расставили столики, и вообще никто не закрывался. Вакцинировались как только смогли, насколько им позволила их изворотливость и умение самоорганизовываться. То есть они недели 3-4 были позже Израиля. Я считаю, что это было плюс-минус правильным решением.
А.Венедиктов
―
А в Лондоне все открыто уже?
Е.Чичваркин
―
В Лондоне все открыто две недели как. И к огромному сожалению все эти прорехи в бюджете их приходится заполнять и наши и государственные. И сейчас многие рестораны занимаются, по сути, самоспасением. Огромное количество людей — официантов, сомелье, ресторанных менеджеров, поваров не приехало из Европы. Кто-то, компании, которые уже не работают, сидит на государственной шее до сентября и ждет, когда компанию ликвидируют, им что-то насыплют. Я имею в виду госпомощи. Многие разучились работать, уехали. Некоторые не могут собраться НРЗБ и так далее.
И.Воробьева
―
Можно я вернусь к посетителям? То есть вы вообще не проверяете ни на что — ни на прививку, ни на температуру?
Е.Чичваркин
―
Нет, зачем? Если это государство не придумало этой глупости, то мы сами себе по ногам стрелять не будем. Всех тошнит от этих масок и проверок температуры, этих гелей. Если вы боитесь, то не приходите.
А.Венедиктов
―
Евгений Чичваркин в эфире «Эхо Москвы». Ирина Воробьева.
И.Воробьева
―
А вы привились, Евгений?
Е.Чичваркин
―
Вчера — вторую.
И.Воробьева
―
Это Pfizer, я правильно понимаю?
Е.Чичваркин
―
AstraZeneca.
И.Воробьева
―
Не страшно было? Программа AstraZeneca много всего наговорили?
Е.Чичваркин
―
Да мне после того, как я 5 лет сопротивлялся российским ментам, какая-то AstraZeneca мне…
А.Венедиктов
―
Слушайте, а семью привили, Женя?
Е.Чичваркин
―
Смотрите. Так как у нас европейские ценности, моя боевая подруга принимает решение сама. И она привилась. А дети маленькие, им не нужно прививаться, они не болеют.
И.Воробьева
―
Вы когда сейчас сказали, что всех уже тошнит от этого, означает ли это, что были бы против такой сегрегации на привитых или не привитых? Как правильно?
Е.Чичваркин
―
Абсолютно правильно относиться к этому как к абсолютно опасному гриппу. Беречь себя. Если боишься — не ходишь никуда. Каждый ответственен за себя. Я либертарианец. Человек ответственен за себя. Если он боится и может заболеть, он заказывает домой takeaway, не ходит никуда. Если он не боится заболеть, он ходит. Вот и все.
И.Воробьева
―
Если он безответственный?
Е.Чичваркин
―
Если безответственный это его проблемы. Заболеет и умрет. В больницу попадешь, заболеешь и умрешь.
А.Венедиктов
―
Подожди, а окружение вокруг… Он безответственный приходит в ваше ресторан.
Е.Чичваркин
―
Я не социалист, я либертарианец.
А.Венедиктов
―
Я понимаю…
Е.Чичваркин
―
Я себе вешаю большой желтый флаг с гадсденовской змеей. Человек сам отвечает за себя и за свое здоровье. Если он понимает, что внутри ресторана или где-то он может заразиться, он не приходит.
А.Венедиктов
―
Понятно. Евгений Чичваркин. Давайте ближе к нашим границам.
Е.Чичваркин: Я выбираю комфорт. Мне на флаги наплевать
И.Воробьева
―
Давайте про Беларусь поговорим. Я бы хотела вас спросить. Я не поняла, честно говоря, вашего комментария в день, когда все произошло с рейсом Ryanair. Вы написали у себя в Твиттере, что Евросоюз — это социалистические черви в ржавой банке. Вы не могли бы как-нибудь более подробно, почему вы так написали и что вы имели в виду?
Е.Чичваркин
―
Европейские политики славятся отсутствием воли. Мир же он как воля и представление, как говорил старик Шопенгауэр. А у них ни воли, ни представления нет.
И.Воробьева
―
Вы написали это в первый день. Ну, может быть, вы поменяли мнение с учетом того, сколько они наговорили, сделали.
Е.Чичваркин
―
Нет, я каждый раз… вот сейчас мы вылетаем, видимо, со страшной задержкой в Португалию, потому что они не в состоянии организовать футбол, на котором в три раза меньше людей. Нет, я по-прежнему… я евроскептик и ковид-диссидент.
И.Воробьева
―
Буквально уточню. А что должны сделать европейские политики, чтобы вы перестали их называть такими безвольными? Вот с Лукашенко что они должны сделать?
Е.Чичваркин
―
Наверное, я звучу эмоционально, но, как говорил Айн Рэнд, любая нормальная страна в абсолютном моральном праве написать на Советский Союз, потому что это не страна, а тюрьма народов. Любая нормальная страна вправе сместить тюремный режим в людей из тюремных 50 стран. Я вообще не считаю, что применима слово «республика» ко многим странам. А слово «народная» вообще… Чем народней… или слово «демократическая». Если еще есть и республика, то это точно тюрьма народов.Я скептически отношусь к государству Беларусь, и не считаю этот режим вообще человеческим и достойным вообще XXI века, как и режим в России.
А.Венедиктов
―
Вы сказали слово «воля». Я бы не хотел пройти мимо. Вы сказали, что европейские политики безвольные. Но у нас есть волевые политики. Вот Лукашенко, Владимир Путин — вот он волевые политики.
Е.Чичваркин
―
Да, они волевые. Но их воля разрушительная, а не созидательная. Политики с созидательной волей, например, шейх Мохаммед ибн Рашид Аль Мактум лет 15 назад. В Дубае.
А.Венедиктов
―
Вы говорите, что для своего народа. Я уверен, что Александр Григорьевич Лукашенко считает, что он для своей суверенной Беларуси делает всё правильно, все хорошо и значит, для своего народа. В чем его ошибка?
Е.Чичваркин
―
Я не думаю, что вы так уверены, вы понимаете, что он делает все, чтобы сохранить свою власть и все.
А.Венедиктов
―
И это тоже. Но только власть еще для того, чтобы народ жил счастливо, богато.
Е.Чичваркин
―
Я не думаю, что он это делает для страны. Мы с вами, не побоюсь этого слова, умные люди, мы понимаем, что идет просто абсолютная борьба, чтобы вычистить поляну, чтобы до конца своих дней, которые могут быть достаточно длительными, так как у него хорошее здоровье, он просто вычищает поляну, чтобы его никто не сбросил.
И.Воробьева
―
Наш слушатель Евгений из Пензы пишет: «Ну, подождите. Всем же нравится. Посмотрите. Если вы выйдете, проведет опрос — 90% людей нравится и Путин и Лукашенко. Тот же самый Платошкин, который буквально чуть не сел, все равно говорит, что все это правильно. Прокомментируйте.
Е.Чичваркин
―
Во-первых, люди ожидаемые ответы говорят. Потом, если вы будете звонить по телефону, страх отвечает за людей, они отвечают так, чтобы им не пришлось отвечать.
А.Венедиктов
―
Ну, тогда, может быть, и бог с ними, раз они боятся своего президента, ну, и пусть живут с ним.
Е.Чичваркин
―
Но с ними не бог, а черт, скорее.
А.Венедиктов
―
Тут я как-то не очень. Я агностик, как говорил Егор Тимурович. Поэтому я в них не очень. Но тем не менее, может быть, тогда заслуживает…
Е.Чичваркин
―
Я атеист. А вы?
А.Венедиктов
―
Я тоже. Я совпал с вами. Поэтому бог, черт… Важно вот что. Если люди считают, что стабильность лучше потрясения даже такое, тепло и сыро. Ну, и, может быть, бог с ними, черт с ними? Все с ними.
Е.Чичваркин
―
Дело в том, что если вдруг стало тепло и сыро, то чуть позже будет холодно и сыро. Это всегда так бывает с людьми, которые не в зрелости, либо в старчестве, либо в болезни не могут сдерживать. После того, как стало сыро, обязательно будет холодного.
И.Воробьева
―
Давайте немного сравним то, что вы сейчас говорите и то, что вы говорили ранее. Буквально цитирую вас…
Е.Чичваркин
―
Интригу создадим.
И.Воробьева
―
Конечно.
Е.Чичваркин
―
Давайте.
И.Воробьева
―
Давайте смотреть с точки зрения истинной веры, с точки зрения гедонизма, — говорили вы, — если ты можешь уйти от проблем насилия и страдания, от них нужно уходить. А что мы тогда хотим от людей, зачем они будут это лезть, если с точки зрения истиной веры надо просто отвернуться и жить дальше.
Е.Чичваркин
―
Потому что страдания к ним придут. И нужно смотреть немножко вперед. Страдания придут. Отсутствие мнение означает поддержку, грубо говоря, темных сил. Если не высказывать свою политическую позицию, то страдания рано или поздно придут. Люди могут быть политически аморфными в уже сложившихся демократиях. А нас-то все еще колбасит, имперские судороги и прочее.
И.Воробьева
―
В Лондоне как с этим, можно, нет, политичным быть?
Е.Чичваркин
―
Можно. Но опять же мэр социалист практически уничтожает дорожное движение, компании, которые работают по дорогам. Раскапывает, делает дыры. Осваивают бюджеты, в одних и тех же местах раскапывают новые дыры. Крадут деньги. Сейчас будет огромный скандал, судя по всему. Сейчас мои знакомые юристы взялись за них и, судя по всему, будет грандиозный скандал по этому вопросу. Это всегда так. Где социалисты, там всегда бывают коррупционные скандалы.
Е.Чичваркин: У Путина есть таланты. У него есть понятие сдержек и противовесов
Поэтому да, но здесь плюс-минус есть двухпартийная система давно. И их позиции достаточно уже близки. Так как ушел оголтелый и одиозный Корбин. И очень много реально левых решений приняли тори, чтобы их народ поддержал, то не сказал бы, что до степени смешения, но в целом очень близки. Не все так поляризовано, как большевики и меньшевики.
А.Венедиктов
―
Я напоминаю, Евгений Чичваркин в эфире «Эхо Москвы» в программе «Персонально ваш». Ирина Воробьева и Алексей Венедиктов. Что ждет Алексея Навального, когда вы сейчас смотрите? Одно дело, когда было в январе, когда можно… может, сейчас какие-то варианты есть. Как вы думаете, Евгений? Вы внимательный наблюдатель.
Е.Чичваркин
―
Мой скептицизм растет. Мне его ужасно жалко. Я не понимаю, что мы еще можем сделать. Мы ждем каких-то сигналов от него. И кто занимается, от его юристов и адвокатов. Если как-то нужно будет о чем-то прокричать — а больше мы ничего не можем, — а так, он в заложниках у сильного врага.
И.Воробьева
―
Про Навального. Он уже в тюрьме 130 дней. Это я напоминаю, сколько он находится в тюрьме. Он уже сидит, против него заводят три уголовных дела новых. Что это означает, по-вашему?
Е.Чичваркин
―
Ну как, второе, потом третье несостоявшееся дело ЮКОСа, у них же одинаковое мышление. Задача: его не выпустить живым, на мой взгляд, у Путина и его исполнителей, просто никогда не выпустить живым.
А.Венедиктов
―
Евгений, вот вы сказали — заложник. Заложник — это товар. Вы берете товар.
Е.Чичваркин
―
Нет.
А.Венедиктов
―
Нет?
Е.Чичваркин
―
Нет, заложник — это человек, а товар — это товар в залоге.
А.Венедиктов
―
Те, кто держат заложников, рассматривают их как товар. Они в залоге. Для того, чтобы что-то, видимо, обменять с кем-то на что-то. Вам так не кажется?
Е.Чичваркин
―
Да. Они обменивают его на свое спокойствие. Потому что если всех выпустить, они опять устроят какой-нибудь марш, сбор денег, опять залетят на дронах на чьи-то дачи, и все увидят 100-километровые бассейны и аквадискотеки и комнаты грязи.
И.Воробьева
―
То есть, получается, что расследование задавили, потому что задавили с десяток человек. Одного задавили, других под домашний арест.
Е.Чичваркин
―
Распугали. Кто-то разъехался. Чтобы этого больше не происходило. Если выйдет следующее расследование, бует следующий раунд репрессий, и так, пока это не закончится.
А.Венедиктов
―
Чем можно удивить? Вас в расследованиях, лично вас, Евгения Чичваркина, которые, наверное, неплохо знал этих ребят, когда вы были здесь, когда они у вас отнимали бизнес, их пиемчики. Вас что-то удивляло в расследованиях Алексея. Чем еще можно удивить, что еще можно найти там? Частную космическую станцию, я не знаю.
Е.Чичваркин
―
Во-первых, весь этот дворец был в уютной ЖЖешечке в 11-м году мы это все видели. Мы, прогрессивная общественность, все это видели, все это знали. Тогда это просто видело 12 тысяч человек, а сейчас не 12, даже не знаю, сколько. А сейчас увидело 100 миллионов человек. Вот и вся разница. Поэтому такое резонанс, плюс красивые картинки.Там всплыло несколько фамилий, с которыми я встречался в 2006 и к которым когда-то кто-то обращался по нашему вопросу. Я удивлен, почему они не смогли помочь, раз они были так близко. Там есть пару интересных вещей для мемуаров. В целом мы все знали.
А.Венедиктов
―
И что вас может удивить? Вы говорите, возможно, будут новые расследования. А чем еще вас или тех, кто посмотрел этот фильм — 200 миллионов человек — чем можно удивить?
Е.Чичваркин
―
Этих 100 миллионов человек… некоторые первый раз посмотрели расследование, потому что самое большое расследование до этого были миллионов 30, то их можно удивить. Меня вообще ничем. Я давно перестал удивляться.
И.Воробьева
―
Ну, ладно, если не вас, то людей. Давайте представим, что это смотрит человек, у которого зарплата 30 тысяч рублей в этом случае. Он видит эти цифры, которые уму видимо ни о чем не говорят. Он их никогда не держал в руках. Зачем ему эти расследования.
Е.Чичваркин
―
Огромное количество отобранной наличности, дворцы, бассейны, шубы, золото, тачки, частные самолеты, яхты нужно показывать как можно больше и чаще нашим людям, чтобы в какой-то момент количество перешло в качество. Чтобы они поняли, что это не исключение, что это системная банда, которая пришла туда специально красть, пугать и обманывать под страхом этим и завесом пропаганды продолжать еще больше красть. Это нужно просто до как можно как большого количества людей.
И.Воробьева
―
Разве русский человек не привык к тому, что люди, находящиеся у власти, всегда богаты…
А.Венедиктов
―
Барин, барин.
И.Воробьева
―
У них все есть, а мы тут в нищете как-нибудь перебьемся.
Е.Чичваркин
―
Одно дело — бизнесмен, другое дело, когда чиновники даже региональные, особенно чиновники кремлевские, которые говорят, что надо поднатужиться, затянуть пояса.
И.Воробьева
―
Я как раз о них и говорю. Я не говорю про бизнесменов. Про чиновников. Все привыкли к этому и так.
Е.Чичваркин
―
Нет, это полезно упражнение. Этим нужно заниматься.
А.Венедиктов
―
Этим нужно заниматься дальше, — говорит Евгений Чичваркин. Смотрите, Евгений, вы столкнулись с этими ребятами, когда у вас отнимали бизнес. Тогда они не представляли самую верхушку власти со своими замашками.
Е.Чичваркин
―
Середушка власти была.
А.Венедиктов
―
И вот теперь они как бы воспроизводятся на высшем уровне. Это свидетельство чего? Что случилось такое? Вот жили на середушке, что-то отнимали. Чичваркин уехал. Ну, Ходора посадили. Остальные как-то работают. Что сейчас случилось?
Е.Чичваркин
―
Ну, и сейчас работают. Вон кафешки, вот это всё, смешные бардершопы, смешная одежда делается, внутренний туризм. Все так хорошо. Зачем вы нас баламутите. У нас всё. Веранды забиты, курим кальянчики. Смешные устройства автоматические с душистой жижей.
А.Венедиктов
―
Да, но при этом база из 400 тысяч из сторонников Алексея Навального, я имею в виду не то, что она оказалась в руках охранки, а в том, что она была. Из них в Москве — 150, если мне не изменяет память. Люди, которые оставили свои имена и фамилии как сторонники Алексея Навального, как бы декларируя, что они готовы выйти. И они же сидят в Жан-Жаке или где вы там сидите…
И.Воробьева
―
Вы.
А.Венедиктов
―
Ну, так я как главный редактор тоже получают представления на своих работничках, которые проявляют себя по-разному. Это одни и те же люди, же — нет?
Е.Чичваркин
―
Нет, я думаю, там очень много школьников, у которых нет денег на «Жан-Жак». И выступили там много людей принципиальных. Там еще, наверное, нужно этот показатель увеличить в два или в три раза, которые не выложили туда своих данных, чтобы их не слили.И есть люди, которые поддержат, когда будет движ, и которые затихарилиась. И сколько их на самом деле мы не знаем, но мы видим, что 400 тысяч после всего, что было — это, конечно, не показатель. И критической массы для совсем серьезных протестов, к сожалению, нет.
А.Венедиктов
―
У нас через две минуты новости. Евгений, а что вы называли, когда будет движ? Что вы назвали движем в этом понимании?
Е.Чичваркин
―
Вы знаете, я сидел на Зубовской площади зимой 90-го года на кране на огромном, где сейчас Совет Федерации и видел количество людей от Крымского место до МИДа. Все было заполнено людьми, которые были недовольно, очень злы, но настроены при этом мирно. А менты прятались за смешным «пазиком», сидели, чтобы их было не видно. А эти все люди хотели, чтобы Горбачев ушел в отставку, и они хотели демократии и перемен. Это движ.
И.Воробьева
―
А вы сказали про команду Навального. Как вам кажется, вы можете оценку дать работе команды Навального после того, как он попал в тюрьму — справляются?
Е.Чичваркин
―
А что им остается делать? Справляются, как могут. Другие бы вообще никак не справились, справляются как могут.
А.Венедиктов
―
То есть это лучше — сказал Евгений Чичваркин. Я напоминаю, в прямом эфире «Эха Москвы», а также на нашем YouTube-канале, Евгений Чичваркин, предприниматель, человек, который может оттуда оценить, что происходит и здесь тоже. Мы сейчас уйдем на новости в течение буквально 2 минут. Задавайте свои вопросы: +7 985 970 45 45, не забывайте подписываться. Я вижу на YouTube-канале много разных вопросов и разных замечаний. Нам вопросы важны. Новости на «Эхе Москвы».НОВОСТИ
И.Воробьева
―
Продолжается программа «Персонально ваш». Евгений Чичваркин сегодня в прямом эфире «Эхо Москвы». Алексей Венедиктов и Ирина Воробьева ведем этот эфир. Задавайте вопросы в чате и ставьте лайки для Евгения Чичваркина.
А.Венедиктов
―
Возвращаемся к тому, что вы сказали слово «движ». В 90-м году был некий процесс, до 90-го года. Сначала гласность, потом люди стали в ассоциации объединяться, кооперативные кафе, как мы помним.Потом люди становились более свободными, более расхристанными, как тогда говорили лидеры, неверующие коммунисты. И потом они пошли уже после Горбачева и Советского Союза. А здесь-то, что может случиться? Тогда Михаил Сергеевич раскручивал, развинчивал, постепенно, неумело, неважно. А сейчас завинчивают. Другая история.
Е.Чичваркин: Может быть, действительно нужно идти в прокуратуру работать
Е.Чичваркин
―
Да, хотел быть Дэн Сяопином, но не вышло. Сейчас что? Люди помнят уже свободу. Есть поколение, которое хочет состояться, петь, танцевать или делать бизнес на приптовалюте, быть известными дизайнерами или еще что-то, всякое другое, быть собственниками, что самое главное. Тогда-то не было понятия собственности. Люди все больше романтизируют 90-е и конец 80-х. И это поколение потихоньку входит в возраст. Поэтому понятно, что следующая итерация будет в сторону свободы и либерализма. Но когда оно будет, непонятно.Плюс при этом режиме лучше, чем в 13-м, 14-м году. Понятно, что жить никто лучше не станет, и все показатели потихоньку проваливаются в мрачное болото.
А.Венедиктов
―
Но это же очень полого. Скользит, сползает.
Е.Чичваркин
―
Да, поэтому это может быть еще 20 лет.
А.Венедиктов
―
Ой!..
Е.Чичваркин
―
А что?
И.Воробьева
―
Долго как-то. Звучит не очень.
Е.Чичваркин
―
Звучит не очень. А что мешает-то? Будут омолодительные процедуры Путину делать в бассейне с противотоком и грязевые ванны с электрофорезом.
И.Воробьева
―
Помогает, Евгений? Скажите, а то не в курсе немножко.
Е.Чичваркин
―
Не знаю. Я еще не в том возрасте. Мне пока помогает «Шато Марго».
А.Венедиктов
―
Вот это правильно. Я только скажу слушателям, что «Шато Марго» не в ванну, а внутрь.
И.Воробьева
―
Можно и так и так, Алексей Алексеевич.
А.Венедиктов
―
Не-е, снаружи неинтересно. Скажите, Евгений, а разве дело в Путине или только в Путине?
Е.Чичваркин
―
Дело только в Путине.
А.Венедиктов
―
Объясните. Потому что маленькие Путины, они всюду. Разве Путин отнимал «Евросеть»? Разве Путин дает 10 суток?
Е.Чичваркин
―
Если бы не Путин, никто бы и не отнимал «Евросеть».
А.Венедиктов
―
Но люди же готовы отнимать «Евросеть».
Е.Чичваркин
―
Готовы отнимать, они готовы и стрелять по толпе. Давайте сделаем на «Эхе»… когда будут продуктовые талоны, выездные визы, талоны не непродовольственные товары. Первый выстрел в толпу. И «пятиминутка гнева».
А.Венедиктов
―
Пятиминутка гнева, она всегда. Выполнено. Ставлю плюс и рисую. Вы давно российское телевидение смотрели?
Е.Чичваркин
―
Давно.
А.Венедиктов
―
А, ну, вот вы не видели «пятиминутку гнева».
Е.Чичваркин
―
Но, понимаете, на «пятиминутке гнева» нынешней ты можешь не участвовать. А здесь ты не можешь…
А.Венедиктов
―
Разбить собачьи головы, да?
Е.Чичваркин: Если бы не Путин, никто бы и не отнимал «Евросеть»
И.Воробьева
―
Как у Стругацких сделать и всё.
Е.Чичваркин
―
Разница между тоталитаризмом, когда ты обязан быть вовлечен, то здесь ты может быть вовлечен, можешь быть не вовлечен. А здесь, когда ты обязан будешь правильно голосовать и именно у тебя будет поражение в правах, если ты не выскажешься. Давайте так сформулируем.
А.Венедиктов
―
Не выполнено, понял.
Е.Чичваркин
―
Не выполнено. Ты можешь не включить телевизор, а тебе после этого не придут пожарники и не спалят твой дом.
И.Воробьева
―
Ой, пожарный Евгений. Вы сказали про Путина, что дело только в нем, что как только Путин уйдет — не важно, все мы все равно смертны, — то всё сразу станет хорошо, или вообще когда-нибудь все станет хорошо.
Е.Чичваркин
―
Давайте так. У Путина есть таланты. У него есть понятие сдержек и противовесов. И я не понимаю, у кого еще в о кружении они есть. Поэтому люди скатятся в жадность или, наоборот, позволят быть либерализму. То есть такой повестки не будет. Огромный груз усталости. И система, скорей всего, выйдет из равновесия с огромной долей вероятности. Поэтому да, дело исключительно именно лично в Путине.
А.Венедиктов
―
То есть эти самые люди, которые сейчас отнимают маленькие бизнесы, которые лепят уголовные дела, фальшивые рапорта, судьи, которые выносят… они просто переменятся?
Е.Чичваркин
―
Они переменятся, переобуются в воздухе, либо уйдут в криминал. Либо, как в 90-е, начнут использовать старые связи, торговать шмотками или торговать паленым бензином в смутное время. Либо, скорей всего, уйдут в криминал, будут заниматься тем же самым, только в какой-то бригаде какое-то время. Потом, если прекрасная Россия будущего будет нормальной, окажутся на стройках БАМа под конвоем.
И.Воробьева
―
А если повыше взять, то что же делать с теми, кто обслуживал режим все эти годы? Чиновники, пропагандисты.
Е.Чичваркин
―
Профессионалов простить и пусть работают. А те, которые заменимые — судить.
И.Воробьева
―
Это интересно, кто будет решать.
Е.Чичваркин
―
А решать будет Нюрнберг-2. Если кого-то можно… если этот человек главврач больницы, который абсолютно топил за «Единую Россию», выгонял за фонарики, но классный хирург, ему над головой сломать меч, дать поджопник и пусть дальше работает и будет хирургом. Нельзя отнимать профессию за это.
А.Венедиктов
―
Вот Виктор Дудин пишет: «Уйдет Путин, придет Распутин». Особой разницы он не видит. Потому что людям это нравится. Понимаете?Есть хозяин, есть барин, который обеспечивает тихое сползание, как мы с вами договорились. Но не перелом, не падение в какую-то черну жижу, даже если она нефтью называется. Он говорит, что народ готов это воспринимать и радоваться.
Е.Чичваркин
―
Ну, и что? Давайте переместимся в Грузию в 2003-2004 год. В 2003 году народ готов воспринимать коррупцию, жечь мебель на улице. Потом маленькая кучка людей с розочками захватывает парламент. И народ готов делать фонд, строить дома, отправлять детей за границу. И так далее. В странах Балтики есть и в Украине есть суспільство, а у нас его нет, то есть общество. То есть общество как часть политической системы. У нас его нет. У нас все решается сверху. Поэтому если сверху скажут так: Курс на либерализм, свободу, кооперативное движение, гласность, перестройку — в основном все и пойдут таким курсом. Если все скажут, что всё, теперь без платка выход из дома запрещен, и православный патруль будет бить батоги, рвать ноздри и ссылать в Сибирь. Через час 80% в Москве будут в платках. Вот и всё. И вы будете в платках. Вы будете приходит. на «Эхо» в платке. Потому что это будет православна форма одежды. Никуда не денетесь. Ходили в масках? А это все то же самое, только здесь. Вот и все.
И.Воробьева
―
Ну, подождите, как можно сравнивать маски и платки? Это совсем разные вещи. В сейчас говорите про одно насилие, которое сменяет другое насилие.
Е.Чичваркин
―
Абсолютно! Одели маски — и платки наденете. Ничего с вами не сделаете. Как барин сказал, так и будете ходить.
И.Воробьева
―
Маски люди носили не по тому, что барин сказал, а потому что люди понимали, что маски — это важно.
Е.Чичваркин
―
Нет, потому что барин сказал, что маски это важно. А потом барин скажет, что платки важно — охраняет вашу девственность. Бесы не украдут.
И.Воробьева
―
Со мной уже поздно, простите.
Е.Чичваркин: Мой скептицизм растет. Мне Навального ужасно жалко. Я не понимаю, что мы еще можем сделать
Е.Чичваркин
―
Ну, я условно очень говорю. Бесы не украдут вашу душу. Ну, и никто же не хочет быть битым батогами. Поэтому наденут платки и всё. Скажут юбки ниже колен — все будут юбки ниже колен. Как барин скажет, так и будете ходить.
А.Венедиктов
―
Так а в чем же тогда разница между тем, что случилось в конце 80-х, когда барин — Политбюро говорило одно — а люди шли от Крымского моста — то, что вы видели, Женя. Люди не сделали то, что говорил барин.
Е.Чичваркин
―
Не сделали потому что пустой холодильник был, а это немаловажный фактор. И он стремительно пустел. А сейчас холодильник совершенно еще не пустой. Если что, можно пойти на помойку «Пятерочки», порубиться за просрочку и набить его и наморозить там до зимы.И там была ситуация неприятная. К концу 91-го совсем неприятная ситуация была. Понятно, что никто не голодал, но ограничение советской системы распределительной практически рухнуло, зарплаты все еще советские, цены кооперативные. И все неслось в бетонную стену.
Они доведут до этой ситуации и сейчас. Просто из-за того, что огромное количество условных нэпманов и запас жира о несть, он достаточно большой. И еще раз: надо отдать должное, что как в 13-м и в начале 14-го года жили люди, так люди не жили никогда. Спасибо Ермаку и прочим за то, что наотбоирали столько у коренных народов нефти и газа, хотя они не знали, что он там есть, что это такое. Что этими богатствами заполняются чудовищные прорехи в руководстве, в экономике и так далее.
И.Воробьева
―
Давайте про богатых и про коррупционеров. Нам тут пишет Мила в чате, ссылаясь на Пастухова.
Е.Чичваркин
―
А давайте отдельно от богатых, отдельно от коррупционеров.
И.Воробьева
―
Я сейчас и хочу это обсудить с вами. Ссылаясь на Пастухова, Мила пишет: «Фильм ФБК — признанный иностранным агентом — не достигает желаемого результата. Просто бывшие холопы воспринимают богатство как нечто, к чему нужно стремиться, а не основание для осуждения коррупционеров.
Е.Чичваркин
―
Да, есть и такая тема. Абсолютно нельзя это сбрасывать со счетов. «Вот я тебе говорил идти на юридический, потом пойдешь в ментовку. Ну. да. Ну. Все воруют. Зато дети будут жить хорошо».
И.Воробьева
―
Да-да, это все присутствуют.
Е.Чичваркин
―
Это абсолютно присутствует махровым цветом.
И.Воробьева
―
И второй вопрос из чата. Дарья пишет, что людям пора начинать отделять чиновника, который живет за счет граждан, от бизнесмена, который сам зарабатывает. Вот как вы считаете, в России люди отделяют богатых по разным критериям? Одни бизнесмены — они заработали, другие — чиновники.
Е.Чичваркин
―
Клемлешушера все делает, чтобы это всё было в порядке смешения, чтобы это было в одном месте. Они пытаются спрятаться и все перемешать.Вот смотрите, прекрасный фильм «Чики», где прекрасные эти героини, драма, вот эти слезы, любовь, насилие, юг, красота природа. А в итоге мент — хороший. Прокурорский в итоге — хороший. Поп — хороший. Ну, хороший. Кто плохой? коммерсант, он же бандит. Вот сут. И классная абсолютно работа.
Или, понимаете, фильм «Ревизор» новый. Всё то же самое. Оказалось, это всё ФСБ. Мент хороший, эфэсбэшник хороший. Кто плохие? Ну да, как в советское время, как в 70-х. На местах перегибы, а там высоко, там сидит мудрый Сталин. Вон окошко светится. Сидит, работает. Он мудрый, он все понимает. А вот те, кто на месте проворавался, ему а-та-та сделают по попе, он все вернет, отсидит и вернется нормальным человеком в общество назад, в строй, в семью. И вот это абсолютно они пытаются мимикрировать. Ничего не получится. Молодое, прекрасное поколение, которому 20 лет и меньше, они абсолютно свободные, не поротые. Они еще абсолютно всем покажут. Я реально буду утирать старческие слезы, наблюдая за их успехами.
И.Воробьева
―
Кстати, про молодое поколение, которое по данным ВЦИМО все больше хотят заниматься предпринимательством. Так какие-то цифры возросшие. То есть там более 60% из них хотят стать предпринимателями в России. Вы как человек, который начал бизнес в России, что им скажете на это?
Е.Чичваркин
―
Я в 2008 уже не хотел быть предпринимателем а России.
А.Венедиктов
―
Но хотя бы предпринимателем.
Е.Чичваркин
―
Но не в России. Да, я до сих пор что-нибудь предпринимаю. Это абсолютно естественное желание как желание спать, есть, любить. Также желание делать свое дело, бизнес, зарабатывать — это абсолютно естественное желание.
А.Венедиктов
―
Был в свое время такой лозунг «Обогащайтесь». Помнится, Николай Иванович Бухарин сел и был расстрелян в свое время. Но сейчас, я думаю, что этот лозунг в России очень непопулярен. Сейчас призвать эту молодежь, 30-летних… у меня сыну 20 — сказать: обогащайтесь! Да он не поймет, что я ему сказал.
Е.Чичваркин
―
Ну да, может быть, действительно нужно идти в прокуратуру работать.
А.Венедиктов
―
Я ровно про это. Не, он у меня автомеханик. Вопрос в другом. Что это эта история для молодежи, вы говорите, она другая…
Е.Чичваркин
―
Для огромного количества молодежи я с оптимизмом смотрю. Все, кто 30-35 и моложе — прямо очень хорошо.
А.Венедиктов
―
А почему? Оптимизм почему?
Е.Чичваркин
―
Формировались в правильное время. У них не было смотра строя и песни. Это самое главное, чтобы у тебя не было смотра строя и песни.
А.Венедиктов
―
Знаете, когда я смотрю на этих замечательных хакеров, которые у нас влезают то там, в сервера, те, другие, пятые — они же ведь такие же. У них не было смотра строя и песни.
Е.Чичваркин
―
Ну и что?
Е.Чичваркин: Европейские политики славятся отсутствием воли
А.Венедиктов
―
Укрепляют эту власть, это государство.
Е.Чичваркин
―
Это единицы. А в прекрасной России будущего они втихаря будут красть, заниматься промышленным шпионажем, красть у конкурентов базы данных. Выполнять грязную работу, обеспечивая чьи-то амбиции по захвату рынка.
А.Венедиктов
―
Конкуренция.
И.Воробьева
―
Артем обиделся, наш зритель…
Е.Чичваркин
―
Я по головке поглажу тебя, Артем!
И.Воробьева
―
Бред думать, что народ какой-то темный, глупый…
Е.Чичваркин
―
Так нет, мы так и не думаем. Он напуган. Он не темный и не глупый, особенно молодое поколение, о чем мы сейчас говорим.Простите, Алексей, вот в вашем поколении как раз там есть над чем работать…
А.Венедиктов
―
В нашем с Владимиром Владимировичем поколении.
Е.Чичваркин
―
Вы абсолютно исключение. Нет, никто не считает. Все напуганы, все понимают, что нужно выживать здесь и сейчас. Один против системы ты не попрешь. Опять-таки очень многие затаились и ждут движа. Я возвращаюсь. Будет кольцевая композиция у нас.
А.Венедиктов
―
В этой связи Евгений Ройзман, ваш тезка, он написал контрпост три года назад, четыре года назад, смысл: оставайтесь здесь и работайте, добивайтесь. А сейчас он пишет: «А сейчас я вам говорю: уезжайте».
И.Воробьева
―
Пока двери не закрылись.
А.Венедиктов
―
Пока двери не закрылись. Что бы вы Евгению сказали Ройзманом?
Е.Чичваркин
―
Я согласен с Евгением Ройзманом: уезжайте, пока двери не закрылись. Я в какой-то умной книжке читал, до 38-го года англичанин уговаривал еврейскую семью уехать, когда им еще гестапо могли все документы сделать, чтобы они уехать. Они сказали: «У нас здесь бизнес, мы здесь работаем. Это темные времена, они пройдут». Говорит: «Нет, бросайте все уезжайте». «Нет, у меня на следующей неделе будет сделка». «Нет, бросайте всё уезжайте».Да, всем людям, любящим свободу, я могу сказать то же самое. В любой момент может закрыться.
И.Воробьева
―
Но это все-таки касается молодых. А что делать тем, кто уже немножко не молодой?
Е.Чичваркин
―
Пусть дети занимаются переездом, перевозом. Он же были для чего-то рождены и воспитаны, правда?
А.Венедиктов
―
В свое время я спросил старого Алиева Гейдара: «Вы будете снова баллотироваться?» — «Что, все им оставлять, что ли? Страну им оставлять, что ли?»Вот я хочу сказать: а страну им оставлять, что ли?
Е.Чичваркин
―
Да. Да.
А.Венедиктов
―
Почему?
Е.Чичваркин
―
Потому что одна жизнь у человека. Она дается одна единственная своя жизнь. У меня как у гедониста задача, чтобы эта жизнь была в комфорте. Без ментов, без насилия, без морального террора, без пропаганды, без телевизора, без ненормальных, несущихся по дороге психов. Вот поэтому. Я выбираю комфорт. Мне на флаги наплевать.
И.Воробьева
―
Нет, комфорт — это хорошо, а что будет со страной, не важно совсем? Вам будет некуда возвращаться?
Е.Чичваркин
―
А я не собираюсь, во-первых, возвращаться. Во-вторых, мне не все равно. Во-вторых, мне нужно реально «Петрюсы» покупать реально, а я с вами разговариваю, получается мне не все равно. А если бы было бы все равно, я бы с вами не разговаривал.
А.Венедиктов
―
Аргумент!
Е.Чичваркин
―
Аргумент. Вот у меня лежит огромный список вина, который бы я хотел посмотреть и купить. Но я понимаю, что он подождет, потому что мы делаем важное для общества, для тех, кто меня слушает, важную для них работу.
И.Воробьева
―
Теперь я понимаю, куда вы все время посматривали во время интервью.
Е.Чичваркин
―
Мы капельница витаминов для больной страны. Хорошей страны с больным государством. Мы капельница правильных витаминов, которые попадают в нужную кровь.
И.Воробьева
―
Спасибо! Евгений Чичваркин, персонально ваш. До свидания!