Любовь Соболь - Персонально ваш - 2021-05-04
А. Венедиктов
―
Сегодня персонально ваш у нас с Ириной Воробьевой политик Любовь Эдуардовна Соболь. Добрый день.
Л. Соболь
―
Добрый день.
А. Венедиктов
―
И я хочу напомнить, у нас работает чат, работают СМС. Если вы хотите задать вопрос Любови Эдуардовне, задавайте вопрос. Ирина.
И. Воробьева
―
Май 2021 года, когда мы уже знаем, что произошло с Алексеем Навальным, знаем, что произошло со всеми вами, оборачиваясь назад, правильное было решение Алексея вернуться?
Л. Соболь
―
Да, конечно правильное.
И. Воробьева
―
Несмотря на все то, что сейчас с ним происходит?
Л. Соболь
―
Во-первых, я считаю, что Алексей Навальный – взрослый человек и самостоятельный и человек, и политик. И только он должен принимать такие решения. И он решение принял. И сейчас, зная о том, как действует власть, какими подлыми методами она работает, я в том числе имею в виду арест в СИЗО престарелого отца под 70 лет Ивана Жданова, я понимаю, останься Навальный там, долечивая себя там, то я думаю, что на его глазах бы, наверное, сейчас те, кто был бы в России, до кого следователи Следственного комитета могли бы дотянуться, сейчас пошли бы в СИЗО или куда-то еще. У него сейчас брат Олег вместе со мной проходит по сфабрикованному уголовному делу.
И. Воробьева
―
Несмотря на то что Алексей вернулся, все равно его брат…
Л. Соболь
―
Да. Но сейчас брат, слава богу, не в СИЗО. Но мы не знаем, что было бы. У Алексея и Олега также родители в возрасте и так далее и так далее. И на все это смотреть… Я думаю, что конечно было верное решение. И я считаю, что по-другому просто он не мог. Навальный принципиально всю жизнь жил в России. У него была неоднократно возможность… Сколько давления, сколько уголовных дел на него сыпалось, сколько у нас обысков был, и он принципиально считал, что он как политик должен, конечно, оставаться в России и работать именно здесь, и заниматься политикой дальше.
И. Воробьева
―
Ну вот Алексей Навальный – взрослый человек. Но вы тоже взрослый человек и принимаете решения за себя. Опять же, чуть-чуть оглядываясь назад, уехали бы?
Л. Соболь
―
Нет.
И. Воробьева
―
Почему? Уголовные дела…
Л. Соболь
―
Если я сейчас имею возможность потенциально уехать, ну вот я не уезжаю никуда.
А. Венедиктов
―
Почему?
Л.Соболь: Сейчас имею возможность потенциально уехать, ну вот я не уезжаю никуда
И. Воробьева
―
У вас вся команда уехала? Почему вы не уезжаете?
Л. Соболь
―
Почему вы меня выдавливаете из России? Я всю жизнь жила в России. Я здесь родилась.
А. Венедиктов
―
Вы член команды. Команда принимает разные решения. Алексей Навальный решил вернуться, Леонид Волков решил уехать (и не только Леонид Волков). Вы решили остаться. Иван Жданов решил уехать. Это команда. Мы вас спрашиваем как члена команды.
Л. Соболь
―
Да. Я считаю, что каждый человек должен самостоятельно принимать решения. И я могу со своей стороны посоветовать и не посоветовать что-то.
А. Венедиктов
―
Себе посоветуйте, Люб.
Л. Соболь
―
Да. Для себя я решила, что пока я здесь. Как будет дальше, что будет дальше никто не знает. Я думаю, что ни люди в Кремле не знают, ни мы не знаем, никто не знает, какая будет Россия через месяц, я уж не говорю через полгода, через год, в 2024 году. Никто не знает. Но сейчас я считаю, что я здесь, я веду свою кампанию в Государственную думу в качестве кандидата по ЦАО города Москвы.
А. Венедиктов
―
Сейчас поговорим.
Л. Соболь
―
Я всю жизнь прожила в России, в Подмосковье, в Москве. Моя семья здесь. И я всю свою жизнь связывала именно с интересом нашей страны.
И. Воробьева
―
Но вы можете сесть в тюрьму.
Л. Соболь
―
У меня не было никогда ни недвижимости за рубежом, ни зарубежных счетов.
А. Венедиктов
―
Люб, ответьте Ире, пожалуйста.
Л. Соболь
―
Рассказывают, иностранный агент. Но я россиянка и живу здесь.
И. Воробьева
―
Хорошо. Но вы можете сесть в тюрьму по «санитарному делу».
Л. Соболь
―
Конечно могу. Я могла и до этого сесть в тюрьму. И сейчас могу сесть в тюрьму. И потом смогу сесть в тюрьму. Потому что все мы знаем, что у нас нет независимого суда. И хотя я, Волков, Жданов, Навальный – можно перечислять долго – самые законопослушные граждане нашей страны.
И. Воробьева
―
Волков, Жданов там.
Л. Соболь
―
И все равно против нас фабрикуют эти уголовные дела просто пачками. Я очень удивлюсь, если я к следующему году подойду только с двумя уголовными делами, если не будет возбуждено еще третье, четвертое, пятое, десятое.
И. Воробьева
―
В тюрьму сесть боитесь?
Л. Соболь
―
Нет, я не боюсь ни СИЗО, ни тюрьмы. И я пока здесь. И сейчас у нас 4 мая. И вот 4 мая я живу здесь и продолжаю борьбу здесь.
А. Венедиктов
―
Я напоминаю, в прямом эфире «Эха Москвы» Любовь Соболь, политик. Вы начали говорить о выдвижении. Давайте немножко про выдвижение. Вы собираетесь идти по Центральному административному округу в Государственную Думу. Удалось ли вам договориться с какой-нибудь из партий, которая имеет право выдвижения без сбора подписей? Или вам придется собирать подписи для этого выдвижения?
Л. Соболь
―
Я предполагаю, что я буду собирать подписи для своего выдвижения. И я буду бороться за право участвовать в выборах в Государственную думу. Я имею на это полное право, несмотря на два уголовных дела. Дела небольшой тяжести и формально я не лишилась права избираться. Я боюсь, что сейчас они сделают финт такой. Понятно, что Кремль очень не хочет меня допускать до выборов в Государственную думу. И они не хотят встать перед этой развилкой – пускать меня или не пускать.Моя политическая чуйка говорит мне о том, что, скорее всего, они сейчас сфабрикуют какую-нибудь административку по экстремизму. Там небольшой штраф (по-моему, 1000 рублей), но с этой административкой есть тяжелые последствия в виде потери избирательного права пассивного на 1 год. Притом что никаким экстремистом я, конечно же, не являюсь и никогда не являлась. И всегда я действовала мирно и в рамках закона.
Л.Соболь: Предполагаю, что я буду собирать подписи для своего выдвижения
Я думаю, что сейчас я могу не дойти даже до сбора подписей, потому что для них это прекрасная история. Потом Элла Александровна Памфилова будет разводить руками и говорить: «Но я бы, конечно, Любочку пустила в Государственную думу, но вы знаете, у нее административное нарушение и никак не могу». Что-то такое они, наверное, планируют. Но я, конечно, буду бороться до конца мирными и законными способами.
А. Венедиктов
―
Понятно. Это мы услышали. Вы будете собирать подписи.
Л. Соболь
―
Я настраиваюсь на это.
А. Венедиктов
―
А что с партиями?
Л. Соболь
―
Я готова к этому инфраструктурно. Я готова организационно к сбору подписей. И я уверена, что с такой поддержкой, которая сейчас у меня есть в Центральном административном округе города Москвы, районе Лефортово, который тоже входит, я, естественно, эти подписи прекрасно соберу. Я вижу огромную поддержку. Большое спасибо всем слушателям, которые меня поддерживают.
А. Венедиктов
―
Тем не менее, вели ли вы переговоры с какими-нибудь политическими партиями? И они чем закончились, если они закончились?
Л. Соболь
―
Не закончились. И я понимаю, что зарегистрированная партия не выдвигает меня в Государственную думу не потому, что я плохой кандидат, а потому, что, наоборот, я хороший кандидат.
А. Венедиктов
―
Потому что боятся, не хотят? Вы объясните.
Л. Соболь
―
Ну конечно боятся. Зачем, Алексей Алексеевич, вам объяснять?
А. Венедиктов
―
Мне надо – слушателям.
Л. Соболь
―
И мне кажется, слушатели «Эха Москвы» тоже. Возможно, кто-то первый раз нас слушает.
А. Венедиктов
―
Возможно.
Л. Соболь
―
Да. Но если слушает не первый раз, мне кажется, что все прекрасно всё понимают. И понимают в том числе, что партии, у которых есть лицензия в Государственную думу, они носят списки, конечно, в администрацию президента для утверждения кандидатов.
А. Венедиктов
―
Все?
Л. Соболь
―
Мне кажется, наивно предполагать, что кто-то не носит, не утверждает и так далее. Мне кажется, нужно быть очень наивным человеком. Я достаточно давно начала обсуждение с партией «Яблоко» возможности, будут они выдвигать или нет.
И. Воробьева
―
Митрохин, да, хотел?
А. Венедиктов
―
Подожди, подожди. Про партию сначала.
Л. Соболь
―
Еще до Митрохина. Я объявила о своем выдвижении в апреле, по-моему, прошлого года, когда была вся эта первая еще волна обсуждений истории с обнулением сроков Владимира Путина. Я сказала, что давайте, кто не согласен с обнулением сроков Владимира Путина, можно это показать в том числе через выборы в Госдуму, потому что Госдума – это такие щупальцы Кремля том числе; давайте отрубим эти щупальца, давайте разрушим монополию «Единой России» и в том числе через поддержку кандидатов «умного голосования», и в том числе я выдвигаюсь вот с таким месседжем. Потом я начала вести… Ну что значит переговоры?
И. Воробьева
―
Вы разговаривали с руководством партии или с кем-то из партии?
Л. Соболь
―
Да, да, с руководством партии разговаривала.
А. Венедиктов
―
Что сказали?
Л. Соболь
―
Непонятно что. Потому что конкретного окончательного ответа в настоящий момент, как я понимаю, я не получила.
А. Венедиктов
―
О как!
Л. Соболь
―
Поэтому окончательного ответа у меня нет. Но опять же иллюзий я не питаю и к сбору подписей я готова.
И. Воробьева
―
Но если «Яблоко» захочет вас выдвигать, вы будете за?
Л. Соболь
―
Да я уверена, что все хотят меня выдвигать. Я уверена, что любая партия бы поборолась за кандидата, который реально работает, у которого есть поддержка.
И. Воробьева
―
Они послушали наш эфир и говорят: «Мы хотим выдвигать Любовь Соболь в Центральном административном округе». Вы пойдете от «Яблока»?
Л. Соболь
―
Сейчас мне это предлагает Ирина Воробьева. Я бы хотела услышать это от руководства партии «Яблоко».
А. Венедиктов
―
Вы готовы принять такое выдвижение? Вопрос в этом.
Л. Соболь
―
Нет.
А. Венедиктов
―
Нет, не готовы?
Л. Соболь
―
Нет. Опять же я хочу сказать, что я считаю, что такие вопросы… Возможно, будут какие-то условия. А может быть, там будут какие-то нежелательные люди.
А. Венедиктов
―
Вот политик она. Я правильно ее называю. Вы политик.
Л. Соболь
―
Нет, не так. Потому что я видела документы, которые предлагают подписать кандидатам, которые подает партия «Яблоко». Там есть такой большой пространный пункт о том, что вы не должны… Я вот сейчас могу переврать. Точно не процитирую. Но что-то такое, что как нежелательные организации, только нежелательные лица. Не должны быть аффилированы или связаны с какими-то нежелательными лицами.
А. Венедиктов
―
Понятно. То есть есть некий набор условий.
Л. Соболь
―
Я спрашиваю: «А кто эти нежелательные лица?»
А. Венедиктов
―
Интересно.
Л. Соболь
―
Возможно этим нежелательным лицом будет Алексей Навальный.
А. Венедиктов
―
Возможно.
Л. Соболь
―
А возможно, это будет Михаил Ходорковский. А возможно, будет Владимир Путин. А возможно, не знаю, Кириенко, Володин, кто угодно. – «Вы мне можете сказать?» – «Ну вот пока этого списка нет».
А. Венедиктов
―
Понятно.
Л. Соболь
―
Опять же я готова услышать предложение любой партии, кроме «Единой России», о том, что они готовы меня выдвигать.
А. Венедиктов
―
Любовь Эдуардовна, ЛДПР?
Л. Соболь
―
Еще раз, я готова услышать.
Л.Соболь: Я готова услышать предложение любой партии, кроме «Единой России»
А. Венедиктов
―
Владимир Вольфович, вы слышите? У вас хороший кандидат в Центральном округе.
Л. Соболь
―
И я думаю, что Владимир Вольфович бы с удовольствием меня выдвинул, потому что они знают, что я работящий кандидат.
И. Воробьева
―
Но…
Л. Соболь
―
Но они понимают, что в Кремле это не одобрят. И поэтому они это не делают.
И. Воробьева
―
Про «умное голосование» давайте немножечко поговорим.
А. Венедиктов
―
Я напоминаю, Любовь Соболь в прямом эфире.
И. Воробьева
―
Разгромили штабы Навального. Но ведь в регионах штабы формировали список для «умного голосования», проводили эти опрос. Что же получается, нет штабов – нет «умного голосования»?
Л. Соболь
―
«Умное голосование» было, есть и будет.
А. Венедиктов
―
Внутренняя цитата.
Л. Соболь
―
«Умное голосование» никуда не девается. И «умное голосование» – это стратегия на выборах. Невозможно эту стратегию – «умное голосование» – признать экстремистской. Вот сайт они нам попытались заблокировать.
А. Венедиктов
―
Мы сейчас не про это. Вот смотрите, действительно – еще раз повторю Ирин вопрос – организовывали вот эти опросы, чтобы понять, кто второй, штабы. Штабы прекратили свою деятельность. Их деятельность прекратили. Каким образом ваша команда будет определять, какого из кандидатов поддержать? Потому что из-за рубежа это очень тяжело.
Л. Соболь
―
Так же, как и раньше, кандидат будет определяться – сильнейший оппонент «Единой России».
А. Венедиктов
―
А как определяться? Раньше штабы это делали.
Л.Соболь: Умное голосование» было, есть и будет
Л. Соболь
―
Нет, есть куча методик. В том числе есть социологические опросы. Во-первых, сейчас окончательно список кандидатов непонятен. Поэтому когда будет понятно, кто конкретно зарегистрирован, ближе к выборам будет определен сильнейший кандидат в каждом одномандатном округе.
А. Венедиктов
―
Кем? В этом, Ирин, вопрос.
И. Воробьева
―
Технически как это будет происходить?
Л. Соболь
―
Еще раз говорю, в том числе социологические опросы есть. Померить уровень поддержки – достаточно просто это сделать. Технически я вам не скажу, кто конкретно это будет делать – технически мерить соцопрос. Но выяснить, кто конкретно ведет избирательную кампанию в округе против единоросса и который является самым сильнейшим – я думаю, что это не составляет труда.
И. Воробьева
―
Хорошо, давайте представим. Я все время в сослагательном направлении, но тем не менее. Центральный административный округ Москвы. «Умное голосование» ставит не на вас как на самого сильного оппонента «Единой России». Вы сниметесь?
Л. Соболь
―
Вы сейчас забегаете очень далеко.
И. Воробьева
―
Я понимаю. Но «умное голосование» – это ж классная штука. А если оно не на вас поставит?
Л. Соболь
―
Еще раз, сначала давайте до йдем до этапа регистрации.
И. Воробьева
―
Это все понятно.
Л. Соболь
―
Нет, это очень важно. Потому что когда будут зарегистрированы, тогда будет понятен список людей, которые участвуют в выборах. Да, их можно снять по суду. Еще не факт, что они дойдут до дня голосования. Но когда будут зарегистрированы, будет примерно понятна конфигурация. И я действительно готова сняться, если будет другой сильнейший кандидат от оппозиции в моем избирательном округе. Я считаю, что я являюсь сильным кандидатом от оппозиции. Я считаю, что я действительно одержу победу среди не только других кандидатов от оппозиции, но и среди всех провластных кандидатов.Я действительно считаю, что если меня зарегистрируют даже при вашем любимом электронном голосовании, которое я считаю огромной выборной махинацией и черным ящиком…
А. Венедиктов
―
Вы откуда это взяли?
Л. Соболь
―
Я считаю, потому что результаты невозможно проверить. Мы видели, как Юнеман доказывал фальсификации и приходил в суд.
А. Венедиктов
―
И не смог доказать. И не смог привести людей.
Л. Соболь
―
Нет, это суд сказал.
А. Венедиктов
―
И людей не смог привести. Не смог найти людей. Ну что можно сделать? Ну не смог.
Л. Соболь
―
Еще раз, электронное голосование я считаю черным ящиком с непонятными результатами, со специально выбранной фальсификацией. Нам рассказывают про Эстонию: «Посмотрите, в Эстонии электронное голосование». У нас суды не как в Эстонии. Если в Эстонии будет замечена хоть одна фальсификация, там честные и независимые суды признают фальсификацию и результаты выборов опровергнут. У нас суды так не работают. И мы сейчас не в Эстонии находимся. Мы находимся в России, где «Медузу» признают иностранным агентом, а нас хотят признать экстремистами. Совершенно другие условия. С 3-дневным голосованием, которому я тоже не доверяю. Только прекрасные рассказы Эллы Александровны Памфиловой о том, что избирателям так будет удобнее. На самом деле, это так же является подготовкой, по сути, к фальсификациям выборов.
А. Венедиктов
―
То есть и несмотря на это вы идете на выборы.
Л. Соболь
―
Несмотря на все эти ухищрения о том, что в районных газетах, которые мэрия Москвы впихивает провластных кандидатов...
А. Венедиктов
―
И вы все равно идете на выборы, несмотря на это.
Л. Соболь
―
Да, несмотря на это я все равно иду. Потому что инструментов очень мало осталось мирного законного протеста. Работали бы суды – я бы в суд пошла. И я хожу в суды все равно. Нужно писать жалобы – я пишу жалобы. Ходить на выборы – я хожу на выборы. Есть право по Конституции в митингах участвовать – я участвую в митингах. И так далее и так далее. Не так уж много у нас инструментов законного мирного протеста осталось. И все их, естественно, я возможности использую.
А. Венедиктов
―
Это очень хорошо. Только скажите мне все-таки про «умное голосование». Давайте мы эту тему завершим. Половина депутатов избирается по округам, понятно. Но ведь половина депутатов избирается по спискам. А как здесь будет «умное голосование» функционировать?
Л. Соболь
―
Достаточно давно сказали…
А. Венедиктов
―
Я, может быть, пропустил.
Л. Соболь
―
Вы, наверное, действительно пропустили.
А. Венедиктов
―
Просветите меня и моих слушателей.
Л.Соболь: Инструментов очень мало осталось мирного законного протеста
Л. Соболь
―
Да. Общая установка такая, что мы будем призывать голосовать за любую партию, которая имеет действительно возможность пройти избирательный барьер и которая не «Единая Россия», для того чтобы действительно разрушить монополию «Единой России» в Государственной думе. Монополия «Единой России» в Государственной думе страшнее всего.
А. Венедиктов
―
То есть вы не будете выбирать по спискам одну партию?
Л. Соболь
―
Нет.
А. Венедиктов
―
Спасибо. Я получил ответ. Хорошая новость, однако.
И. Воробьева
―
Тут сразу возникает вопрос про «умное голосование», который задаю тысячу раз. Я еще раз его задам.
Л. Соболь
―
Про сталинистов.
И. Воробьева
―
Ну конечно. Ну и так далее.
А. Венедиктов
―
Про нацистов, про сталинистов.
И. Воробьева
―
Там же много разных персонажей. Как же с ними-то быть?
А. Венедиктов
―
Они разные.
Л. Соболь
―
Много разных персонажей. И поэтому, действительно, сейчас на этапе регистрации кандидатов я считаю, что все люди, которые хотят жить с нормальным парламентом, где будет работящие демократически настроенные депутаты, которые не будут принимать законы о суверенизации интернета, которые не будут принимать законы подлецов (Димы Яковлева) и так далее и так далее, все что напринимали с 2012 года наши парламентарии, должны сейчас бороться за регистрацию всех независимых кандидатов на выборах, чтобы это поле было максимально широкое и все демократически настроенные кандидаты максимальным образом были зарегистрированы.Сейчас еще до выборов далеко. Сейчас еще этап регистрации не начался. Давайте бороться все, чтобы туда попало максимальное количество людей, которые демократически настроены. После этого, когда мы увидим все эти списки, мы определим самого сильного оппонента «Единой России». И вот все эти разговоры о сталинистах, о нацистах – я считаю, что это пугалка.
А. Венедиктов
―
Что их нет? Их нет? Они не выдвигаются?
Л. Соболь
―
Нет, конечно они выдвигаются. Но у вас прямолинейно, что нацист – все, сразу прямиком из списка «умного голосования».
А. Венедиктов
―
Почему? А вы можете сказать, что нацист – мы за? Вы можете это сказать.
Л. Соболь
―
Нет, не так оно работает. Я не считаю, что нацисты и сталинисты, которые были где-то, они являются такими популярными кандидатами, которые действительно будут вести избирательную кампанию, которые имеют все шансы попасть в «умное голосование».
И. Воробьева
―
Но Грудинин же о-го-го какой был популярный. Сталинист же.
Л. Соболь
―
Это умозрительные заключения сейчас, что туда могут попасть плохие люди. Могут попасть? Ну конечно могут.
А. Венедиктов
―
Причем тут плохие люди? Вопрос взглядов.
Л. Соболь
―
Давайте посмотрим, кого действительно продвигало «умное голосование», и кто прошел. Посмотрите на Московскую городскую думу. Сколько прекрасных людей, которые действительно задают вопросы Собянину, задавали вопросы Егоровой, пока она была председателем Московского городского суда.
А. Венедиктов
―
Возлагают цветы к могиле Сталина, фотографируются под знаменем со Сталиным.
Л. Соболь
―
Подождите, Максим Круглов из партии «Яблоко».
А. Венедиктов
―
А Елена Шувалова из партии КПРФ?
Л. Соболь
―
Действительно.
А. Венедиктов
―
Там разные люди.
Л. Соболь
―
Там разные люди.
А. Венедиктов
―
И тоже «умное голосование».
Л. Соболь
―
Там разные люди есть. Но посмотрите на тех людей, которые прошли. И посмотрите, какая Московская городская дума стала сейчас. Вы же не будете опровергать, что Московская городская дума этого созыва отличается кардинально от Московской городской думы того созыва, что там появилась дискуссия.
А. Венедиктов
―
Так вы хотите разбавить сталинистами и нацистами Государственную думу?
Л. Соболь
―
Нет, я не хочу разбавить сталинистами и нацистами Государственную думу.
А. Венедиктов
―
Не хотите. Это хорошо. Это мы зафиксировали.
Л. Соболь
―
И вы прекрасно понимаете, как, наверное, большинство слушателей вашей радиостанции, я хочу действительно видеть демократически настроенных депутатов Государственной думы. Но мы живем в современной России. И «умное голосование» – вы тоже это прекрасно понимаете – это протестное голосование.Не все люди могут выйти на митинги, потому что пугают уголовными делами, пугают дубинками, пугают избиениями, пугают отнятием детей из семей, увольнением с работы и прочее. Но прийти в кабинку голосования и тайно проголосовать, что положено по Конституции, может каждый гражданин.
И это тоже своя форма протеста. «Умное голосование» – это протестное голосование. Оно появилось не от хорошей жизни, а потому что таких, как я, независимых кандидатов вот в Московскую городскую думу не пустили. Яшина не пустили, Русакову не пустили, Галямину не пустили, Дмитрия Гудкова не пустили, Янкаускаса не пустили. Можно долго перечислять. То есть и партийных, и беспартийных, и «яблочников», и людей из так называемой команды Навального (мне кажется, широкое понятие, много можно людей туда записать) – не пустили никого.
Л.Соболь: Я не хочу разбавить сталинистами и нацистами Государственную думу
И «умное голосование» дало ответ на этот вопрос: что делать? Оставлять «Единую Россию» там? Нет. Нужно голосовать за самого сильного кандидата, кроме «единоросса». А что еще можно делать в этих условиях? Сложить руки и сказать: «Нет, пускай там “Единая Россия” снова заседает»? И я вижу, что это было правильное решение, несмотря на то что туда прошла Шувалова, которая, действительно, про события в Беларуси говорила какие-то ужасные вещи. У меня волосы на голове шевелились, когда я читала эти посты. Ужасные вещи, да.
Если вернуться в 19-й год, призывала бы я голосовать по «умному голосованию» за самого сильного оппонента против «Единой России»? Да. Потому что я вижу сейчас Московскую городскую думу, где есть дискуссия, где есть вопросы Собянину, где есть резолюции, где есть открытые письма депутатов, которые осуждают массовые избиения людей на улицах Москвы, которые не боятся задавать вопросы, письменные депутатские запросы направляют о коррупции Шапошникова, председателя Московской городской думы. Раньше в предыдущем созыве Московской городской думы я могла представить, что будут депутаты, группы депутатов, которые напишут, что мы считаем, что по Шапошникову нужно провести проверку?
А. Венедиктов
―
Елена Шувалова была депутатом и предыдущий без всякого «умного голосования».
Л. Соболь
―
Но сейчас сколько этих людей, которые могут составить не фракцию, но такую депутатскую группу своеобразную, которые задают вопросы, которые пишут, которые высказываются, которые действительно привели к какой-то политической жизни.
А. Венедиктов
―
Так она и раньше высказывалась, будучи депутатом.
Л. Соболь
―
Шувалова – да.
А. Венедиктов
―
Да.
Л. Соболь
―
А другие – нет. Других не было там.
И. Воробьева
―
А если в Госдуме будет одна Любовь Соболь, что вы сможете сделать без команды депутатов?
Л. Соболь
―
Во-первых, по такой логике давайте меня допустим, если все считают, что один депутат ничего не может сделать.
И. Воробьева
―
Как раз вот именно этого я пытаюсь добиться. Нас же все равно слушают все эти люди, я уверена. Допустите Любовь Соболь, она станет депутатом. Вот она одна будет там. Прекрасно же. Ничего сделать не сможет.
Л. Соболь
―
Я считаю, что нужно допускать не потому, что кто-то прекрасный или не прекрасный человек, а потому, что все люди имеют право. Вот если 21 год есть, гражданин Российской Федерации, не имеет иностранного гражданства, значит имеет право участвовать в выборах. Вот пустите его, пусть попадет в бюллетень, и пусть избиратели сами решат, кто их интересы будет представлять в Государственной думе. Не потому, что кто-то хороший, красивый, старый, молодой. Неважно. Все имеют право, по закону, участвовать в выборах. А пусть решает избиратель.Я поэтому не говорю, что я должна сидеть в Государственной думе. Я говорю, что я имею право попасть в бюллетень как кандидат достаточно популярный в Центральном округе Москвы. И я имею право конкурировать с другими. Пусть там будет единоросс, пусть там будет коммунист, пусть там будет ЛДПР, партийный, беспартийный. Неважно. Пусть все имеют право участвовать в выборах. Пусть они попадут, а избиратель сам решит.
Л.Соболь: Я должна сидеть в Государственной думе.
Что касается одного депутата в Государственной думе. И один в поле воин. Один депутат все равно имеет право законодательной инициативы. Даже один человек может внести законопроект. Он имеет право писать депутатские запросы, он имеет право на получение доступа к информации, он имеет право в том числе задавать вопросы (формально у него есть право задавать вопрос премьер-министру на ежегодном отчете). И так далее и так далее. И я понимаю, что даже один работящий депутат в Государственной думе независимый – зависимый от общества, скажем так, а не от Кремля – он действительно привнесет дискуссию в Государственную думу. Сейчас дискуссии, к сожалению, там нет. А будет политическая дискуссия.
И вот, например, будучи я депутатом Государственной думы вношу законопроект о повышении пенсии ветерана Великой Отечественной войны. Я очень хочу посмотреть, как единороссы будут публично с трибуны рассказывать, почему пенсии ветеранам войны нельзя увеличить. Сейчас этот вопрос просто никто не ставит. А тогда я его поставлю. И то же самое по отмене пенсионной реформы или контролированию закупок предметов роскоши за счет бюджета чиновниками. Если эти вопросы будут задаваться, им придется реагировать, им придется отвечать и придется что-то делать. Вот сейчас этих вопросов нет. И они ничего не делают в интересах общества. А так придется шевелиться.
А. Венедиктов
―
Я напоминаю, что в прямом эфире «Эха Москвы» Любовь Соболь, политик. Ирина Воробьева, Алексей Венедиктов ведут этот эфир. Через 3,5 минуты после новостей и рекламы мы вернемся в студию.НОВОСТИ / РЕКЛАМА
А. Венедиктов: 15
―
33 в Москве. Ирина Воробьева, Алексей Венедиктов. И в гостях у нас политик Любовь Соболь. Ирина?
И. Воробьева
―
Какие последние новости о состоянии Алексея Навального?
Л. Соболь
―
Неизвестны последние новости. Потому что сейчас нерабочие дни, праздничные дни — такой очень странный промежуток времени. И как я понимаю, в эти дни адвокатов к Навальному не пускают, потому что только в рабочие дни адвокаты могут пройти. Поэтому, как я понимаю (я могу ошибаться), адвокаты первый раз к нему пройдут уже после истечения всех этих праздничных дней. То есть уже после 11 мая попадут первый раз.
Л.Соболь: Навальному всё равно требуется квалифицированная медицинская помощь
Насколько я понимаю, до этих майских дней он продолжал терять вес, потому что количество калорий, которые ты потребляешь на выходе из голодовки — в первые недели на выходе из голодовки — оно минимальное. И всё равно у тебя уходит вес. Появляется ужасно сильное чувство голода. Возвращается голод, который уходит во время голодовки. То есть эмоционально тебе полегче, потому что хоть какое-то количество калорий начинает попадать в организм, и у тебя организм приободряется. На физически всё равно достаточно тяжело.
Тяжело, как я понимаю. Опять же, у меня нет прямого контакта с Навальным. Я Навального лично видела последний раз до 20 августа. Но насколько я понимаю по сообщениям, состояние тяжелое. Все эти боли, все эти проблемы в виде потери чувствительности рук и ног до сих пор не ушли. Ему всё равно требуется квалифицированная медицинская помощь.
Все мы понимаем, что такое получать медицинскую помощь в условиях тюрьмы. Это очень тяжело. И поэтому, конечно, я поддерживаю требования его лечащих врачей. Они писали открытое письмо о том, чтобы его перевели в многопрофильный стационар в Москве. Потому что невозможно вылечить все эти заболевания. Человек, который прошел отравление нервно-паралитическим ядом, и всё это в условиях колония — это очень страшно, очень тяжело. Поэтому тревога за состояние Навального — я разделяю ее со всеми зрителями. Она всё равно, конечно, остается, никуда не уходит.
И. Воробьева
―
Про планы дальше. Не помню, кажется, Волков говорил, что сейчас всё, никаких митингов уже не будет. Некоторых наших зрителей это смущает. Они не понимают, какие у вас планы на после 21 апреля и вообще на дальше. Что будет дальше? Если нет митингов, то как?
Л. Соболь
―
Дальше мы будем продолжать говорить правду. Дальше мы, конечно же, будем продолжать бороться с коррупцией. В том числе выпускать расследования о борьбе с коррупцией. Дальше мы будем, конечно же, продвигать стратегию «умного голосования». Поэтому работать в условиях непризнания экстремизма...
И. Воробьева
―
Митингов не будет.
Л. Соболь
―
Митингов? Вот вы часто любите меня спрашивать: «А митинги на какую дату, а когда?».
И. Воробьева
―
Нет, я не спрашиваю, на какую дату, чтобы вы не призывали.
Л. Соболь
―
А я не про призывы. Я про то, что митинги получаются, когда людей достает эта несправедливость. Когда они устают и от отчаяния выходят на улицу. Когда невозможно по-другому отстоять права. У Навального есть право на получение медицинской помощи? У всех есть право на получение медицинской помощи. Будь ты хороший или плохой человек — неважно, любой человек имеет право на врача.И Навальному в этом праве отказывали долгое время. Он не мог получить даже результаты своих анализов. И только благодаря вот этому общественному давлению он спустя несколько недель получил результаты анализов, которые в отношении него были проведены. Когда это отчаяние, безысходность есть, тогда люди и выходят на акции протеста. Я не могу сейчас спрогнозировать, будут акции, не будут, какой календарь протестных акций, а давайте мы вот здесь в 14:00 выйдем, а здесь в 18:00. Так просто это всё не работает.
И. Воробьева
―
НРЗБ призывают — это люди выходят.
Л.Соболь: Мы будем продвигать стратегию «умного голосования»
Л. Соболь
―
Конечно, это невозможно — так не работает. Мне кажется, это есть только, наверное, в голове Кремля: кому-то заплатили, кого-то куда-то там призвали, люди вышли под дубинки. Но так это не работает.
А. Венедиктов
―
Ну как же, нам говорят. Г-н Волков говорит: «Это мы призывали, это мы организовали».
Л. Соболь
―
Есть точка кипения.
А. Венедиктов
―
Нет, секундочку, вы сейчас противоречите сама себе.
Л. Соболь
―
Есть формально. Он, естественно, это говорит.
А. Венедиктов
―
Ирин вопрос был в этом — в организации. Сейчас нет таких планов? В этом же был вопрос.
Л. Соболь
―
Не могу сказать это однозначно. Опять же, это зависит от нарушения прав. Я представить не могла, что акции протеста будут, например, в том что 2019 году. Что каждые выходные люди, десятки тысяч человек, будут выходить на протестные акции. Я и подумать не могла об этом еще за пару месяцев до сбора подписей. Потому что я думала: ну, выборы в Московскую городскую думу Я думала, что, скорее всего, допустят. Будут какие-то сертификации, может, где-то кого-то поснимают. А москвичам, наверное, будут неинтересны эти выборы. Потому что ну, Московская городская дума — у людей другие...
А. Венедиктов
―
Давайте про 2021 год.
Л. Соболь
―
Да, про 2021 год я вам скажу так же: невозможно заранее составить календарь протестных акций. Не могу сказать. Есть такое право у людей — выходить мирно и без оружия? Есть такое право по конституции. Имеют они право его реализовывать? Имеют право. Когда это будет, в какое число, в какой день? Трудно сказать. Но, опять же, власть не хочет протестных акций — не надо нарушать права. Всё очень просто. Ровно так это и работает.
А. Венедиктов
―
Хорошо. Давайте вернемся к вашей программе. В вашей программе не нашел одного сюжета, о котором давно идут споры на государственном уровне. Вы, как потенциальный депутат Государственной Думы… Вот вы улыбаетесь, а я не улыбаюсь — вдруг зарегистрируют? А вы вдруг победите и будете нашим депутатом от Москвы. Скажите, пожалуйста, как вы относитесь к отмене плоской шкалы налогов? Для наших слушателей этого во многом большой вопрос.
Л. Соболь
―
Да, я сейчас отвечу на этот вопрос. Я очень рада, что вы прочитали мою программу. Я действительно хочу призвать всех слушателей зайти на мой сайт soboll.ru. Там есть моя предвыборная программа — 7 разделов, и еще отдельный 8-я раздел. И там подробно написаны мои планы, как депутата Государственной Думы — конкретные предложения, которые я хочу реализовывать в качестве депутата.
Л.Соболь: Мы будем продолжать бороться с коррупцией
А. Венедиктов
―
Вот этого я не нашел.
Л. Соболь
―
Вы это не нашли, потому что написать обо всём невозможно.
А. Венедиктов
―
Поэтому я вас спрашиваю.
Л. Соболь
―
Я считаю, что должен быть налог на роскошь, однозначно.
А. Венедиктов
―
А что вы называете роскошью?
Л. Соболь
―
Роскошь — это достаточно большие доходы.
А. Венедиктов
―
Вы знаете, что у нас Владимир Путин считает средний класс..
Л. Соболь
―
Ну, Владимир Путин...
А. Венедиктов
―
Нет, каждый считает по-своему.
Л. Соболь
―
Нет, Владимир Путин — это Владимир Путин.
А. Венедиктов
―
А вы?
Л. Соболь
―
Я сейчас договорю. Я считаю, что прогрессивная шкала, которая начинается от 100 тыс. рублей или от 150 тыс. рублей в месяц и так далее, убивает предпринимательство и средний класс. Я считаю, что должна быть плоская шкала налогообложения, но при этом должен быть налог на роскошь. Вот моя идея. Потому что я считаю, что у нас фактически нет среднего класса. Я знаю, что Владимир Путин считает, что у нас средний класс — это те люди, которые получают 17 тыс. Но это, конечно, смешно. Среднего класса нет.Я считаю, что не нужно убивать предпринимательство и вот эту предпринимательскую жилку в людях. Пусть люди хотят больше зарабатывать. Просто вот эти перекосы, когда у нас у кого-то есть дворец за 100 млрд. рублей, а кто-то не может себе на пенсию оплатить квитанцию за ЖКХ — этого быть не должно. Поэтому вот этот огромный разбег между супербогатыми и остальным нищим населением нужно, конечно, сокращать.
Что касается вот этих людей, которые получают 100, 150, 200 тыс. рублей — ну и пусть получают. Они налоги с них всё равно платят. Пусть они честно платят налоги. Потому что сейчас начнем увеличивать вот эти налоги — все уйдут в тень. Опять получатся серые зарплаты и прочее. И опять же, что касается роскоши, это нужно, конечно, обсчитывать экономистам. Прямо сейчас я вам планку не скачу — миллион, 2 миллиона, 3, 10 и так далее.
А. Венедиктов
―
Еще один вопрос. Он связан с эпидемией. Как вы понимаете: выбор между локдауном и свободой — он где лежит? Между ограничениями свобод в момент эпидемии и свободой людей: правом на неношение масок, правом на ограничение или неограничение хождения в музеи. Где лежит сейчас эта черта?
Л.Соболь: Митинги получаются, когда людей достает несправедливость
Л. Соболь
―
Это очень сложный вопрос. Я бы хотела, чтобы вы его конкретизировали.
А. Венедиктов
―
Масочный режим обязателен?
Л. Соболь
―
Я могу сказать конкретно, что нужно делать.
А. Венедиктов
―
Давайте, скажите, что нужно делать.
Л. Соболь
―
Я считаю, что властям нужно перестать врать и обвинять во всём людей. Я считаю, что им нужно наконец-то взять ответственность на себя.
А. Венедиктов
―
В чем она должна заключаться?
Л. Соболь
―
Она должна заключаться в том, что не нужно предоставлять ложные данные. Не нужно звать людей…
А. Венедиктов
―
От этого люди не выздоровеют.
Л. Соболь
―
Нет, это важно. Люди не выздоровеют, но многие не заболеют. Если перестать призывать всех на шашлыки, перестать рассказывать о том, что у нас…
А. Венедиктов
―
Запереть?
Л. Соболь
―
Нет, не надо звать! По телевизору звали на шашлыки.
А. Венедиктов
―
А запереть?
Л. Соболь
―
Не надо запирать. Надо сначала не врать. Сначала нужно честно...
А. Венедиктов
―
Я спрашиваю: запереть?
Л. Соболь
―
Нет, еще раз: не запереть. Еще раз говорю: надо не преуменьшать опасность и не рассказывать, что сейчас… То есть одно дело — штрафуют за отсутствие масок и перчаток в метро. А с другой стороны, собираются целые «Лужники» в поддержку Путина.
А. Венедиктов
―
Штрафовать?
Л. Соболь
―
Еще раз: штрафовать нужно в последнюю очередь.
А. Венедиктов
―
А что делать?
Л. Соболь
―
Вот я юрист. И я знаю, что есть меры профилактики, меры наказания, санкции и так далее. Вот в начале, до того, как пришли к вакцинации и начали людей бить по рукам или, не знаю, штрафовать, делать какие-то ограничения, вы сначала прошли вот этот путь с профилактикой, вы сказали, что опасность есть? Почему Сергей Собянин входит и даже в первую волну коронавируса фотографируется без маски в кафе?
А. Венедиктов
―
Так надо носить маски?
Л. Соболь
―
Если вы вводите, то нужно соблюдать. Я маску ношу и соблюдаю. И перчатки я ношу, И в общественном транспорте, и так далее. Я всегда была ответственной. Во всех своих социальных сетях, начиная с самых первых дней эпидемии, я всегда призывала: давайте будем аккуратны; соблюдать социальную дистанцию; давайте меньше контактировать. Не знаю, меньше целоваться и обниматься с незнакомыми людьми. И так далее.
Л.Соболь: Невозможно заранее составить календарь протестных акций
Поэтому что, я считаю, власти делают неправильно? Что они, опять же, всегда любят сваливать на людей. Это люди сами не соблюдали, сами заразились, и мы их всех сейчас будем штрафовать. Вы сначала дайте верные сведения. Скажите, что опасность есть. Покажите своим примером. Путин хоть один раз надел публично маску? Ни разу своим примером он не показал! А людей в метро штрафуют на 5 тыс. рублей за отсутствие перчаток.
А. Венедиктов
―
Можно о вас? Вы вакцинировались?
Л. Соболь
―
Я планирую сейчас, в ближайшие дни, вакцинироваться. Я не вакцинировалась, потому что была на домашнем аресте. У меня даже поход к следователю, в поликлинику и так далее — всё это было очень сложно делать бюрократически. Сейчас меня из-под домашнего ареста освободили. Вот я с браслетом на ноге к вам пришла, но запрет определенных действий. И сейчас я планирую в ближайшие дни вакцинироваться.
И. Воробьева
―
Сейчас очень мало людей вакцинируются. Что делать, чтобы вакцинировать массово?
А. Венедиктов
―
Вот если вы представитель власти, депутат...
Л. Соболь
―
Повышать уровень доверия к словам властей.
И. Воробьева
―
Но это очень длительная задача. У нас мало времени. У нас эпидемия.
Л. Соболь
―
Надо с чего-то начинать. Надо перестать врать, надо давать реальные цифры и рассказывать реальные последствия. Нужно говорить правду.
А. Венедиктов
―
Люба, вы в третий раз сказали — все услышали про правду, и здесь с вами все согласны. Дважды два четыре.
Л. Соболь
―
Да не делают это власти! Статистика… Вы верите официальной статистике?
А. Венедиктов
―
Московской — да.
Л. Соболь
―
А федеральной?
А. Венедиктов
―
Нет.
Л. Соболь
―
Ну вот видите.
А. Венедиктов
―
Ну что «видите»? Я говорю, что здесь таким же образом.
И. Воробьева
―
Нет, все согласны, что нужно говорить правду, что население должно знать правду про вакцину…
Л. Соболь
―
Не надо рассказывать, что коронавирус — это чудо чудесное. А потом говорить: «Почему люди не вакцинируются?». Да потому что вы им рассказываете, что коронавирус не опаснее гриппа. Мясников говорил, Малышева: «Чудо чудесное». Зачем вы это делали?
А. Венедиктов
―
Может, они в это верят? Так в каждой стране говорят. И депутаты говорят, и врачи говорят.
Л. Соболь
―
Извините, но я считаю, что они являются пропагандистами. У них есть достаточно большое влияние. Их постоянно тиражируют по телевидению.
А. Венедиктов
―
Смотрите, в Москве 1,3 млн. вакцинировалось. Соответственно, из взрослых людей — скажем, 7,5 млн.
Л. Соболь
―
Поощрять. Говорить правду и поощрять.
А. Венедиктов
―
Как?
Л.Соболь: Считаю, что должен быть налог на роскошь, однозначно
Л. Соболь
―
По-разному.
А. Венедиктов
―
Ну как, ну скажите! Вот, например, были бы вы депутатом Мосгордумы или федеральным депутатом от Москвы — вы бы предложили проект закона, постановления?
Л. Соболь
―
Не знаю, та же самая отмена оплаты ЖКХ на несколько месяцев. Ну, допустим. Есть много разных механизмов. И денежного, и экономического стимулирования, и других.
И. Воробьева
―
А я бы не отказалась вообще-то.
А. Венедиктов
―
От чего?
И. Воробьева
―
Освободиться от оплаты ЖКХ.
Л. Соболь
―
Если вы вакцинировались НРЗБ.
А. Венедиктов
―
Может, вообще от всех оплат освободить?
Л. Соболь
―
Нет, зачем вы специально абсурдируете?
А. Венедиктов
―
Конечно, специально. Потому что любой призыв «Освободите нас от какой-то платы» — да пожалуйста!
Л. Соболь
―
Нет, подождите. Во-первых, в разных странах как мера кризисной поддержки граждан во время эпидемии применялось освобождение от платы за услуги ЖКХ. Например, в Грузии. Не самая богатая страна, скажем так. Она своих граждан во время кризиса и эпидемии в прошлом году освободила от оплаты услуг ЖКХ. У нас государство этого не сделало.
А. Венедиктов
―
И результат: какая вакцинация?
Л. Соболь
―
Мы, опять же, говорим про нашу страну. Я говорю: как одна из возможных мер экономического стимулирования — можно. Почему у нас заблокировали социальные карты москвичам? Сейчас долгое время были заблокированы. То есть надо было как-то экономически возместить этот ущерб. Государство же получило от этого деньги. От того, что сейчас оно не тратило....
А. Венедиктов
―
Вы не в курсе. История заключалась в том, что не был сокращен ни один троллейбус, ни один трамвай, ни метро — они все ездили по расписанию. И государство (Москва) тратило ровно столько же денег, сколько оно тратило, когда карты работали. Именно для того, чтобы меньше людей было в каждом автобусе. Было специальное решение по этому поводу.
И. Воробьева
―
Тут наши зрители и слушатели, которые пишут в сообщениях очень много, тем не менее, некоторые разочарованы заявлением политика Любови Соболь, что она будет вакцинироваться вот этой путинской вакциной. Как же так? Абсолютно серьезно.
А. Венедиктов
―
Люди разные.
Л. Соболь
―
Люди абсолютно разные, и я считаю, что каждый человек принимает на себя ответственность за свою жизнь и здоровье.
И. Воробьева
―
Просто власти, получается, с вакциной не наврали?
Л. Соболь
―
Я считаю, что власти поторопились с пиаром этой вакцины и таким образом подорвали к ней доверие. Мы сейчас видим такой очень медленный прирост вакцинированных людей в том числе потому, что подорвано доверие. Не нужно было сразу кричать: «Мы первые, мы самые лучшие!» и так далее, когда еще не было всех испытаний. Поэтому люди просто разуверились. Они уже не верят. Власти говорят одно, а люди уже не доверяют, относятся скептически. Поэтому я считаю, что… Я нашей вакцине доверяю.
А. Венедиктов
―
Любовь Соболь у нас в эфире. Люба, еще один вопрос как политику: что делать с Украиной-то?
Л. Соболь
―
Но это не путинская вакцина?
А. Венедиктов
―
Это они спрашивают. Ира прочитала...
Л.Соболь: У нас фактически нет среднего класса
Л. Соболь
―
Что значит «путинская вакцина»? Это может доходить до того, что…
А. Венедиктов
―
Вы путинский кандидат в путинскую Госдуму.
Л. Соболь
―
Я сейчас официально не трудоустроена Фондом борьбы с коррупцией.
И. Воробьева
―
Который власть считает иностранным агентом. Пока только иностранным агентом. Я извиняюсь, но нам приходится говорить.
Л. Соболь
―
Я к тому говорю, что когда я была там трудоустроена, мы платили налоги. Можно абсурдировать и доводить до того, что вот, вы платите налоги путинскому правительству и так далее.
И. Воробьева
―
Финансируете Путина.
А. Венедиктов
―
Росгвардию.
Л. Соболь
―
Вот вы ходите по улице и дышите воздухом на территории России, где президентом является Путин. Давайте не доходить до какого-то абсурда. Я считаю, что эпидемия коронавируса — достаточно серьезное заболевание. Она достаточно опасная. Я считаю, что каждый человек должен думать о том, как уберечь и себя, и своих близких. А власти должны думать, в том числе, о том, как уберечь всех людей.Наши власти думают о чем? О пиаре, каком-то противодействии Западу, об использовании вакцины в геополитических целях и так далее. О всём, о чем угодно, но не о том, чтобы наше население было здоровым. Иначе они бы действовали, я думаю, по-другому. Иначе они бы не подорвали доверие к самой вакцинации, а Путин хотя бы один раз эту маску надел.
А. Венедиктов
―
Всё-таки как политику Любови Соболь: Украина и Крым — что делать? Как развязать этот узел? Вот вы депутат, вы можете вносить проект закона. Как развязывать этот узел?
Л. Соболь
―
Я боюсь, что одним проектом закона этот узел не развязать. Я боюсь, что его невозможно развязать сейчас, пока Путин у власти. И я боюсь, что когда Путин уйдет (а он рано или поздно уйдет — это не бессмертный человек, как минимум), этот узел придется развязывать достаточно долгие годы. И я свою позицию говорила неоднократно... Как бы так не наговорить на еще одно уголовное дело. Но я считаю события 2014 года незаконными. Я свою позицию неоднократно озвучивала — и в вашем радиоэфире...
А. Венедиктов
―
Нет, а как делать-то? Там живет — не помню, сколько — по-моему, 2 или 3 млн. человек. В Крыму, я имею в виду. Большинство из них считает себя российскими гражданами. И есть проблема. Мы сейчас не говорим, как случилось в 2014 — сейчас есть проблема, в 2021 году.
Л. Соболь
―
Вы так уверенно утверждаете. НРЗБ большинство российских граждан...
А. Венедиктов
―
Я уверенно утверждаю знаете почему? Потому что до 2014 года в Украине проводили опросы, и большинство жителей Крыма...
Л. Соболь
―
Это до 2014 года, а сейчас мы не знаем.
А. Венедиктов
―
Сейчас мы не знаем, но мы видим, как голосовали за Путина и за поправки к конституции.
Л. Соболь
―
Я не верю голосованию. Я считаю его недоголосованием. Я не верю его результатам. Поправки НРЗБ Путина — я считаю, что это нерелевантное...
А. Венедиктов
―
В любом случае соотношение понятно.
Л. Соболь
―
Неизвестно. Я получаю сейчас очень много жалоб и писем ежедневно от граждан Российской Федерации. В том числе от разных людей.
А. Венедиктов
―
Хорошо, а делать-то чего? Я же к политику обращаюсь: делать-то чего?
Л. Соболь
―
Сейчас? В настоящий момент, 4 мая?
А. Венедиктов
―
Да.
Л. Соболь
―
К сожалению, я и вы, кроме какой-то публичной оценки того, что происходило в 2014 году, сделать ничего не можем. Я выходила на Марш мира. Мы выходили на протестные акции. Я неоднократно давала оценку этим событиям.
А. Венедиктов
―
Это всё было. Делать-то чего? Ситуация же меняется.
Л. Соболь
―
На честных и законных выборах менять власть для того, чтобы она не проводила незаконные действия. Вы просто хотите простых решений на сложные вопросы.
А. Венедиктов
―
Я хочу, чтобы кандидаты в депутаты, которые здесь будут, отвечали на эти вопросы: какую позицию они будут занимать в Государственной Думе.
Л.Соболь: Я нашей вакцине доверяю
И. Воробьева
―
Простите, я всё про команду Навального возвращаюсь. Не обидно, что все бросили и уехали? Оставили тут.
Л. Соболь
―
Что значит «все бросили и уехали»?
И. Воробьева
―
Но все же уехали.
А. Венедиктов
―
Оставили девчонок! Кира Ярмыш, Любовь Соболь, Юлия Навальная.
Л. Соболь
―
Что значит «оставили»? Мой муж со мной, мой ребенок со мной. Я в таких категориях не...
А. Венедиктов
―
Я имею в виду кабинет, штаб, ближайшую команду. Не будем называть «штаб» — ближайшую команду Алексея Навального. Если я правильно понимаю Иру. Мужики уехали, дамы остались.
Л. Соболь
―
Во-первых, дам оставили. Мы проходим по уголовному делу.
А. Венедиктов
―
То есть прокуратура оставила.
Л. Соболь
―
Ну, извините, сейчас я нахожусь на территории Москвы. Даже, условно говоря, за пределы Подмосковья выехать не могу, потому что я тогда не успею вернуться тогда в 8:00 вечера, когда я должна быть дома по мере пресечения. Тогда будет СИЗО. Поэтому я считаю, что каждый сам принимает свое решение. Я не вольна судить какого-то человека о том, какое решение он принял для себя. Я могу отвечать за свои поступки. Я еще раз скажу, что я приняла такое решение.
И. Воробьева
―
Хорошо, я поняла. Я хотела спросить про чувства. То есть когда была команда, вы приходили в офис ФБК. А сейчас какая-то пустота, там ничего нет — всё разгромили.
Л. Соболь
―
Извините, сейчас офис ФБК знаете что такое? Вот чтобы было понятно. Раньше к нам приходили, как к себе домой, силовики и уносили технику под ноль. Весь офис очищали. Включая даже штативы от камер. Не только камеры, но и штативы забирали. Уносили технику, но люди оставались.А сейчас любой обыск после признания нашей организации экстремистской (если это будет — а я думаю, что надежды на российские суды нет) — они будут вместе с техникой выносить людей, которым будет грозить до 6 лет лишения свободы. Совершенно другая история.
Что касается того, как работать. Вот я для себя понимаю, что… Опять же, возвращаясь к коронавирусу. Мне кажется, он очень сильно поменял нашу реальность. Раньше казалось, что интервью по скайпу и по зуму взять невозможно. Его никто не будет смотреть, там будет что-то непонятное — картинка, как это технически сделать.
Сейчас — в раз! И мы на «Навальный live» делали, и вы многократно делали, и зум. Человек находится в Америке, в Англии, в Украине, в Белоруссии — где угодно. Люди делают эти интервью. Не знаю, Алексей Пивоваров задал формат репортажей по зуму. Мы у него смотрели и думали: «Как здорово, какой он молодец — не боится, экспериментирует в условиях коронавируса, когда людей невозможно приглашать в студию».
У вас мы в прошлом году проводили дебаты с Ксенией Собчак по теме помощи населению во время кризиса и пандемии — по зуму. Я сидела на чердаке у себя на даче, на чердаке выходила в эфир и попросила только, чтобы соседские собаки не гавкали.
А. Венедиктов
―
Любовь, что это значит для политики?
Л. Соболь
―
Это значит, что неважно, физически нахожусь я здесь или нет. Я вам на такие же вопросы могла бы отвечать по зуму. Я считаю, что физического присутствия вообще не нужно. И вот моя принципиальная позиция — я остаюсь здесь. Это раньше было: уехал, что-то еще. Сейчас все эти границы... Мир глобален. Интернет глобален. Поэтому сейчас всё это меняется.
И. Воробьева
―
Но я не про это спросила. Я спросила про чувства. Ярость, грусть, печаль — что вы чувствуете, понимая, как разгромили вообще всё, что вы создавали, что Навальный создавал годами? Он создавал штабы по всей стране, и вы в этом тоже участвовали. Сейчас это всё разгромлено. Что вы чувствуете?
Л. Соболь
―
Я чувствую ярость. И я чувствую, что, во-первых, не разгромлено. Я считаю, что это очень серьезное давление. Но у меня нет каких-то панических настроений. Я настроена на работу. Не знаю, у меня вот так. Я вижу работу, вижу, что нужно работать.
И. Воробьева
―
Спасаетесь работой?
Л. Соболь
―
Ну что значит «спасаюсь»? Я живу работой, можно так сказать.
А. Венедиктов
―
Давайте напомним. Сколько вам нужно собрать подписей в округе?
Л. Соболь
―
15 тысяч.
Л.Соболь: У меня нет денег Госдепа, про которые все постоянно рассказывают
А. Венедиктов
―
Это Центральный административный округ.
Л. Соболь
―
И район Лефортово.
А. Венедиктов
―
Расскажите, почему вы сейчас призываете ваших сторонников — тех, кто готов отдать вам подпись? Что они должны сделать? Пока же нет сбора подписей, правда, не объявлен? Что вы предлагаете сейчас?
Л. Соболь
―
Я предлагаю: во-первых, можно прийти ко мне на работу, работать в моем избирательном штабе, предвыборном штабе. Можно сейчас зайти на мой сайт soboll.ru, прочитать мою программу, прочитать отдельный пункт про политические взгляды. Я считаю, что это очень важно: спроси про политические взгляды самовыдвиженца — может быть, он иногда кажется единороссом.Можно оставить контакт в мою поддержку. Можно записаться волонтером. Потому что большинство людей, которые сейчас со мной работают — это волонтеры, которые жертвуют мне свое время, свои силы для того, чтобы работать в моей команде. Поэтому сейчас можно зайти на сайт и посмотреть. Можно оставить деньги в финансовую поддержку. Потому что у меня нет никаких денег Госдепа, про которые все постоянно рассказывают.
А. Венедиктов
―
Не доходят. У них там пока меняется администрация, они еще... Любовь, смотрите, такой вопрос. Собрать 15 тыс. подписей — это очень сложная задача. Правильно ли я понимаю, что вы сейчас пытаетесь призвать людей, жителей округа — такая предподпись, что ли — зарегистрироваться для того, чтобы, когда придет время собирать подписи, к ним можно было обратиться?
Л. Соболь
―
Да, вы правильно понимаете.
А. Венедиктов
―
Объясните это людям. Потому что, может быть, они зайдут и оставят.
Л. Соболь
―
Да, можно зайти на сайт soboll.ru. Там есть форма «Оставить свои контакты». Там есть пункт «Дать согласие на персональные данные» и так далее. Это сделано потому, что действительно собрать 15 тыс. подписей… У меня, сторонников, конечно, больше. Но собирать эти подписи придется в очень тяжелых бюрократических условиях.Каждая ручка, каждый подписной лист должен быть оплачен с избирательного счета. Нужно, чтобы человек, который оставляет подпись, не выехал ни за какую графу, никуда, никакие помарочки не оставил. Будет очень сжатое время и так далее.
Очень много бюрократических препонов. Если мы готовим листовки, их нужно готовить в типографии, которая заранее опубликовала материал в газете. Эту листовку нужно зарегистрировать в избиркоме. Каждую эту фотографию нужно утвердить отдельно. Нужно получить согласие на какие-то изображения и прочее. Куча бюрократических правил. И сделать это очень сложно.
Поэтому собрать 15 тыс. подписей — это сложный организационный процесс. Даже у людей, у которых миллионы сторонников. Поэтому, конечно, все жители города Москвы и в особенности ЦАО могут меня поддержать. Разные формы активности: зайти на мой избирательный сайт — там всё это находится.
И. Воробьева
―
Подписи только жителей района?
Л. Соболь
―
Да.
А. Венедиктов
―
Только жителей ЦАО. Я просто хочу сказать, вспоминая… Уж коли президент вспоминает «Маугли», то бишь Киплинга, можно сказать: «Это будет славная битва».
И. Воробьева
―
Охота. Это будет славная охота.
А. Венедиктов
―
Я пересказал, так же, как президент. Это будет славная битва, и мы пожелаем вам успеха. И ждем вас у нас в эфирах — в разных.
И. Воробьева
―
В качестве кандидата в депутаты Государственной Думы. Правда, это будет очень интересно. Политик Любовь Соболь была у нас в эфире. Программа «Персонально ваш». Если вы не успели посмотреть и послушать, сделайте это у нас на сайте или в YouTube «Эха Москвы». И ставьте Любе лайки!
Российские власти считают ФБК инагентом