Валерий Соловей - Персонально ваш - 2021-04-27
27.04.2021
А.Венедиктов
―
В Москве 15 и 7 минут, добрый день. В гостях, в «Персонально ваш» - Валерий Дмитриевич Соловей, добрый день.
И.Воробьева
―
В.Соловей
―
Добрый день.
А.Венедиктов
―
Как вас назвать? Политолог? Кандидат?
И.Воробьева
―
Профессор?
В.Соловей
―
Зовите профессором, проще всего.
А.Венедиктов
―
Профессор, так и скажем. Профессор. Алексей Венедиктов и Ирина Воробьёва.
И.Воробьева
―
Да, всем здравствуйте. Я, честно говоря, давно хочу вас спросить об этом. Вся эта история шаманов, про вот это все. Вы серьезно?
В.Соловей
―
Абсолютно.
А.Венедиктов
―
И улыбнулся.
И.Воробьева
―
Я заметила тоже.
В.Соловей
―
Естественно, о таких серьезных вещах можно говорить только с легкой улыбкой. Я надеюсь, вы относитесь к этому с пониманием. Это вполне серьезно, со временем желание обратиться к таким иррациональным или оккультным силам, естественно, нарастает. На самом деле, это естественно для политики. Когда вы находитесь в ситуации фундаментальной неопределенности, а политика, особенно сейчас в России, в России и в мире, имеет фундаментальную неопределенность. Естественно, вы хотите какую-то путеводную нить нащупать. А в психологическом плане вы хотите получить уверенность в том, что шаги, которые вы предпринимаете, верны. И вам аналитики не помогут. Вы должны получить иррациональную уверенность, потому что человек – существо иррациональное.
И.Воробьева
―
То есть, оккультизм поможет, а аналитики не помогут?
В.Соловей
―
Вы знаете, я думаю, что эффект действий тех и других соизмерим, на самом деле. Потому что это психотерапия. На самом деле это психотерапия. Вы себя убеждаете в том, что вот эти силы вам помогают. Или они, точнее, вам говорят: «Ну вот вы колеблетесь, но на самом деле вы стоите на правильном пути». Попробуйте.
И.Воробьева
―
Удивительно. Когда ваши прогнозы не сбываются, каково это?
В.Соловей
―
Я очень спокойно отношусь…
И.Воробьева
―
вы привыкли?
В.Соловей
―
Я очень спокойно отношусь к этому, потому что я не очень часто делаю прогнозы. Не очень часто.
И.Воробьева
―
Может быть, в последнее время – нет. Но я специально сегодня смотрела, в каждом эфире.
В.Соловей
―
Я их и раньше делал не очень часто. И говорил о том, что мне известно, о том, что обсуждается. А вот реализуется это или нет – это вот как с военным конфликтом с Украиной. Мы это обсуждали очень долго. Перспектива была реальной? Да, она не была гипотетической. Она не реализовалась, слава богу.
А.Венедиктов
―
Я вернусь к вопросу Ирины. Вы говорите, и я понимаю, что вы говорите про обращение к потусторонним силам, или к представителям потусторонних сил…
В.Соловей
―
К агентам потусторонних сил.
И.Воробьева
―
Ушам своим не верю сейчас, что я это слышу.
А.Венедиктов
―
Вы же идете в политику.
В.Соловей
―
Да.
А.Венедиктов
―
Вы к ним прибегаете?
В.Соловей: Я
―
нет.
А.Венедиктов
―
Почему?
В.Соловей
―
У меня в этом нет необходимости, я – довольно рациональный человек.
А.Венедиктов
―
А почему вы считаете?
В.Соловей
―
Потому что у них выше ответственность и выше риски. По мере того как ответственность и риски нарастают, вы испытываете, в том числе, неуверенность очень часто.
А.Венедиктов
―
Понимаете, в чем дело. Насколько я знаю, президент – он тоже очень рациональный человек. Поэтому сентенция о том, что он прибегает, возможно, к представителям иных сил, мне кажется сомнительной.
В.Соловей
―
Я же не собираюсь навязывать эту точку зрения. Я говорю о том, в чем я совершенно убежден, и что я очень хорошо знаю. Знаю даже людей, которые со мной на сей счет общались, к которым он обращался.
А.Венедиктов
―
Может, это гадание по картам?
В.Соловей
―
Нет-нет, я понимаю… Это не предсказания будущего. К этому он, кстати, тоже обращался в начале нулевых годов. И ему очень повезло, у него был человек, который довольно успешно его ориентировал в будущем. Потом этот человек скончался. Он не был убит, он просто скончался. И вот то фантастическое везение Владимира Владимировича, которое относится к первой половине нулевых годов, возможно, было связано с этим предсказателем. Человеком, который мог заглянуть в будущее. Так что у него есть некоторый опыт. И одно другому, на самом деле… И для него как для политика, имеющего профессиональную специфическую выучку, не мешает. Главное – инструменты, которые помогают решать проблемы.
И.Воробьева
―
Простите, я вынуждена топтаться на этой теме, потому что меня это правда интересует. Вы же профессор.
В.Соловей
―
Мне тоже.
И.Воробьева
―
Вы политолог, вы аналитик. Как вы можете это ставить вровень с какими-то шаманами, оккультизмом и этой всей ересью, которую нам показывают в «Битве экстрасенсов»?
В.Соловей
―
Я не ставлю это вровень, отнюдь.
И.Воробьева
―
Вы же только что это сказали.
В.Соловей
―
Нет. Я говорю о том, что то, что касается анализа будущего, предсказания, аналитики ничуть не лучше (или ничуть не хуже) чем шаманы-предсказатели. На этот счет есть множество исследований, которые это убедительно показали. Анализ нескольких десятков тысяч прогнозов, который показал, чего стоят все аналитические выкладки. Будущее, увы, непредсказуемо.
И.Воробьева
―
Это мы запомним, что будущее непредсказуемо. Слава богу.
А.Венедиктов
―
Какое у него будущее ближайшее?
В.Соловей
―
У Владимира Владимировича?
А.Венедиктов
―
Да.
В.Соловей
―
С точки зрения этих людей – не очень хорошее.
А.Венедиктов
―
Потому что?
В.Соловей
―
Потому что есть некая исчерпанность. Исчерпанность потенциала, политического и, видимо, личного.
А.Венедиктов
―
Но тормозной путь может быть очень длинным. Как мы знаем, когда разгон сильно большой.
В.Соловей
―
Да, это абсолютно верный. На самом деле, тормозной путь начался не в этом году, он начался раньше, по крайней мере, с конца 19-го года. Так что поезд начинает тормозить. И для того, чтобы это не было заметно, надо произвести впечатление, что он мчится на всем ходу. Помните когда при Леониде Ильиче Брежневе мы зашторим окна, будем бегать и кричать: «Ту-ту, ту-ту»
А.Венедиктов
―
А что они говорят про будущее Навального?
В.Соловей
―
О будущем Навального я не знаю, что они говорят. Я никогда этим не интересовался.
В.Соловей: Тормозной путь начался не в этом году, он начался раньше, по крайней мере, с конца 19-го года
А.Венедиктов
―
Почему?
В.Соловей
―
Просто никогда не интересовался. В данном случае склонен, скорее, оперировать более рациональными…
А.Венедиктов
―
Аналитическими.
В.Соловей
―
Да, аналитическими. Я надеюсь, что Алексея Анатольевича отпустят, и бог даст, еще до осени. На лечение, подчеркну, на лечение.
А.Венедиктов
―
Зачем?
В.Соловей
―
За границу.
А.Венедиктов
―
Все же говорят, что его хотят уморить. Зачем же его отпускать?
В.Соловей
―
В это я не верю, что его хотят уморить. Я думаю, его хотели бы сделать безвредным. Безвредным, а когда человек страдает, он болеет, он безвреден. Но доводить до смертоубийства – я думаю, нет. Я считаю, что такой подход весьма циничен. Но он, с точки зрения власти и тех, кто принимает эти решения, или не принимает решения, а пытается догадаться о том, что хотела бы верховная власть, он эффективен.
И.Воробьева
―
А когда мы говорим про вот этих шаманов, которые что-то там такое делают, Путин и вот это все… А почему нельзя шаманов попросить сделать так, чтобы Алексей Навальный был здоров и на свободе?
В.Соловей
―
Его сторонники могут обратиться к этим шаманам и попросить.
И.Воробьева
―
А вы почему не можете?
В.Соловей
―
Потому что я, когда общаюсь с людьми, которые занимаются подобными вещами, с совершенно другой целью. Меня интересует не собственно оккультная сторона как таковая, техники… Меня интересует, как это влияет на процесс принятия решений. Мой интерес возник тогда, когда я задумал писать книгу об этом. Это было два года назад. Но за год бесед с разными людьми, на самом деле, православные старцы, к которым обращаются – это вещи того же порядка. Все начиналось с них, если на то пошло.
А.Венедиктов
―
Мы даже знаем, как зовут этого старца.
В.Соловей
―
Старец Илий, да. Есть еще. Есть еще один, который не так известен. Тем не менее, он влияет весьма.
А.Венедиктов
―
Мы же не про Тихона?
В.Соловей
―
Нет, не про Тихона. Я говорю о человеке, который называет себя старцем. Его имя-прикрытие – это Никифор.
А.Венедиктов
―
Это Распутин, что ли?
В.Соловей
―
Нет, ну что вы. Так далеко…
А.Венедиктов
―
Григорий Ефимыч, нет?
В.Соловей
―
Так далеко не заходит. И когда я с этим познакомился, то я… Были бы волосы – встали бы дыбом. Почесал затылок, я вдруг понял, что вообще-то влияет. В некоторых случаях – довольно серьезно. Вот как влияет – это самое интересное. Внушает уверенность. Это же такой довольно понятный психотерапевтический эффект. Вы сталкиваетесь с человеком, который, в принципе, знает, чем вы мучаетесь. Какая вас проблема беспокоит. Он вас утешает, он проводит обряд. Не имеет никакого значения, это шаманский обряд, псевдошаманский обряд… Обладает ли он силой или не обладает. Важно, что вы в этот момент чувствуете сами.
И.Воробьева
―
Психотерапия?
В.Соловей
―
Очень эффективная, кстати.
А.Венедиктов
―
Не важно, в белом он халате или монашеском облачении…
В.Соловей
―
В высшей степени люди – существа иррациональные. Спрос на эти услуги, эзотерические и оккультные, в Москве колоссален. И вы с удивлением обнаружите, что в первом ряду – чиновники, точнее – жены.
И.Воробьева
―
Я вот хотела как раз сказать, что я вас слушаю, и теперь я верю в байку или слухи, что довольно большое количество людей из элиты пользуются этими экзорцистами…
А.Венедиктов
―
ТЫ молодая, ты не помнишь девушку по имени Джуна…
В.Соловей
―
Тогда, в 80-е… Это экстрасенсы были, экстрасенсорика…
А.Венедиктов
―
Неважно, как они назывались.
В.Соловей
―
Ничего типологически… На самом деле, сейчас это имеет большее значение и большее влияние. И цена. А ценник колоссален. Просто колоссален.
В.Соловей: Спрос на эти услуги, эзотерические и оккультные, в Москве колоссален
И.Воробьева
―
Какое-то жуткое мракобесие, согласитесь.
В.Соловей
―
Ничего не мракобесие. Это никуда не девалось никогда, это всегда было.
А.Венедиктов
―
Был, помните, Григорий Рогозин?
В.Соловей
―
Генерал… Из Федеральной службы охраны, правильно.
А.Венедиктов
―
У него был отдел этих самых…
В.Соловей
―
Экстрасенсов.
А.Венедиктов
―
Да. Федеральная служба охраны.
И.Воробьева
―
Серьезно?
В.Соловей
―
Да, и звездочеты были, астрологи.
И.Воробьева
―
Астрологи – я хотя бы могу понять, они хотя бы делают вид, что считают. Но экстрасенсы, ну послушайте… Ну 2021 год.
В.Соловей
―
Ну что вы хотите? У нас ряд исследований был свернут только в 94-95 годах, которые курировали вооруженные силы.
А.Венедиктов
―
А я просто напомню, как возникла эта знаменитая история о том, что Георгий Рогозин докладывал, что они прочитали мысли Мадлен Олбрайт. Но как прочитали! Когда я нашел первоисточник, у меня-то есть, что встать дыбом – я имею в виду волосы. Они по фотографии Олбрайт в газете прочитали.
И.Воробьева
―
Сильно.
В.Соловей
―
Это меня тоже удивило.
А.Венедиктов
―
И поверили, и до сих пор цитируют. И даже Владимир Владимировича цитирует.
И.Воробьева
―
О боже.
В.Соловей
―
Но это соответствует его мировоззрению. Это очень важно, потому что такой шаман, и это не раз уже было, мне рассказывали, он просто должен соответствовать предрасположенности мировоззрению клиента, с которым он работает.
А.Венедиктов
―
Может, поэтому Габышева заткнули в психушку? Может, он испугался реально?
В.Соловей
―
Эта настороженность была. Это фактор, который сработал. Он почувствовал себя в один момент очень плохо, это было как раз в 19 году, кажется, когда Габышев оказался в Улан-Удэ. И после того, как Путину стало плохо, действительно плохо, по-настоящему, без причины…
А.Венедиктов
―
Заболел.
В.Соловей
―
Да. Они решили… Кому-то пришло в голову, не могло не прийти в голову, что «давайте мы этого шамана обезвредим. На всякий случай». И это, опять же, мировоззренческая история, потому что чекисты хотят контролировать все. Там, где вы не контролируете, там возникают, с их точки зрения, риски. Посмотрите, что они сейчас делают, превентивно арестовывая, штрафуя, вызывая… Понятно, что это не инициатива полиции, не инициатива следкома. Малейшая угроза. Малейшая угроза, и они пытаются ее элиминировать.
И.Воробьева
―
А у Лукашенко есть шаманы, экстрасенсы?
В.Соловей
―
Я знаю, что он обращался тоже к таким паранаучным… К оккультным услугам.
И.Воробьева
―
Слово «научный» не произносите, пожалуйста. Я вас очень прошу.
В.Соловей
―
Есть замечательная книга у Панчина, «Защита от темных искусств», которая с исключительно вольтерьянской точки зрения, скептической, научной. Она много что разбирает. Я ее читал с удовольствием. Но я знаю, что те люди, которые эти услуги предлагают, они тоже с этой книгой знакомы. И некоторые из них предъявляют довольно убедительные доказательства своей эффективности. Вопрос в том, как эти доказательства формируются.
А.Венедиктов
―
Чем это грозит государству?
В.Соловей
―
Это грозит, в первую очередь, расшатыванием некоторого стержня. Я бы сказал, рационального подхода в принципе. Это очень опасно всегда. Здесь даже недопустимо сравнение с 17 годом, тогда все было совсем попроще. Ну там был один Распутин…
А.Венедиктов
―
Именно из-за Распутина все и случилось же?
В.Соловей
―
Я очень сомневаюсь. И модель поведения, вот эти ценности, они транслируются сверху вниз. Когда чиновники категории «А» прибегают… В основном через жен, но иногда и сами, к такого рода услугам, то те, кто ниже, смотрят: «Ага». Допустим, губернатор одной из российских областей ночью ездит на кладбище.. Это не шутка. Участвует в обряде заклания черного петуха.
А.Венедиктов
―
Ну ладно.
В.Соловей
―
Вполне реально. Я говорю вам о вполне реальном человеке. Совершается жертвоприношение.
А.Венедиктов
―
В стране нет столько черных петухов.
В.Соловей
―
На них хватает, вы же понимаете. Для солидных господ – настоящие черные петухи.
И.Воробьева
―
Его хотя бы посадили потом за коррупцию?
В.Соловей
―
Нет. Что его за коррупцию. Он ушел, кстати, не наказанным. Это очень интересно.
А.Венедиктов
―
Мало губернаторского…
В.Соловей
―
Он ушел с колоссальным состоянием, насколько я знаю. И это довольно широко практикуется. Практикуется офицерами Федеральной службы безопасности высокопоставленными и тому подобные вещи. Кто обращается к звездам, кто – к картам Таро, а кто доходит до оккультных обрядов..
И.Воробьева
―
И соответственно, если люди, которые там, на верхушке, этим пользуются, то все идет вниз. И можно объяснить, почему люди отдают свои деньги мошенникам, верят в «Битву экстрасенсов» и так далее.
В.Соловей
―
Я бы так сказал, что дефицит рациональности просто характерен для всех в России. Посмотрите, наше общество не только стареет, что мы видим невооруженным глазом. Оно, к сожалению, еще и глупеет. И во многом это результат воздействия пропаганды. И во многом результат воздействия тех передач, которые в огромном количестве идут по разного рода телевизионным каналом. Колдуньи, экстрасенсы – конечно. Конечно. Основы рационального мышления просто подрываются.
И.Воробьева
―
Опять же, это многое объясняет, если честно.
В.Соловей
―
Кое-что объясняет, действительно.
А.Венедиктов
―
Я напоминаю, что у нас работает чат, работает смс. +7-985-970-45-45. Не забывайте подписываться.А мы же говорим сейчас, как я понимаю, не о том, во что мы верим, а о том, чем, возможно, пользуются люди, принимающие решения.
В.Соловей
―
Абсолютно верно. Это пресловутая теорема Томаса, если люди принимают ситуации как действительные, они действительны по своим последствиям. Если вы верите, что вам эти люди могут с помощью определенных операций и техник помочь, то вы к ним обращаетесь. В свою очередь, эти люди формируют для вас реальность, которая соответствует вашему мировоззрению и показывают, что в этой реальности вы всемогущи, у вас все получается. А если не получается, то это козни других людей. Или козни оккультных сил с другой стороны.
А.Венедиктов
―
Вы начали говорить, я вас прервал, про Украину. История в том, что все ждали, как развернется эта история. С одной стороны мобилизация, с другой стороны – бряцание оружием сверху, снизу и так далее. Не получилось, не случилось, вернее. Слава богу. Почему?
В.Соловей: Дефицит рациональности просто характерен для всех в России
В.Соловей
―
Потому что было направлено послание, часть этого послания мы знаем, и глава МИ-6 об этом даже рассказал, довольно ясно намекнул. А были еще другие элементы послания, направленные по закрытым каналам.
А.Венедиктов
―
Путину?
В.Соловей
―
Да. Персонально президенту Российской Федерации.
А.Венедиктов
―
Его это испугало?
В.Соловей
―
Это очень интересный вопрос. Я завтра буду выступать с лекцией, и я буду рассказывать. Насколько я знаю, это произвело на него сильно впечатление.
И.Воробьева
―
Давайте спойлер какой-нибудь.
В.Соловей
―
А зачем? В конце концов, люди за это будут платить. Надеюсь, вы отнесетесь с пониманием.
А.Венедиктов
―
Я пониманием. Я просто думаю, какой ресурс у западных партнеров, чтобы это произвело впечатление?
В.Соловей
―
У них достаточно ресурсов, больше, чем мы могли бы предположить. И они способы производить впечатление или блефовать ничуть не хуже Кремля.
А.Венедиктов
―
Что-то было продемонстрировано?
В.Соловей
―
Насколько я знаю, да.
А.Венедиктов
―
То есть, это была не угроза, а продемонстрировали?
В.Соловей
―
Да. Другое дело, я понимаю, это сложно… Что из этого реально, а что является иллюзией. Но определить часто невозможно.
А.Венедиктов
―
Вы правда думаете, что если бы не было что-то продемонстрировано, завтра вы про это скажете, то танки на Киев? Или танки на Харьков?
В.Соловей
―
Зачем танки на Харьков… Высадка морского десанта на побережье Азовского моря, для этого и Каспийская флотилия туда была переведена. Все было для этого готово, готовность была стопроцентной. И десант был бы успешен, в этом нет никаких сомнений.Украина отрезается от моря и превращается в большое подобие Чехии. То есть, это не тот план, взять Новороссию – нет. Более, с моей точки зрения… Вернее, тех людей, которые формировали, более эффективен. И он был вполне осуществим с военной точки зрения. Не с политической. Политические последствия были бы чудовищны. И у меня нет сомнений, что план бы в конечном счете провалился. Собственно, военная часть была осуществима.
А.Венедиктов
―
А это зачем Владимиру Владимировичу было бы, если бы… Чтобы что?
В.Соловей
―
Вот когда ставится вопрос цели, он вполне может быть соизмерен или заменен вопросом: «Почему это происходит?». Вот мы с вами несколько раз упоминали мировоззрение. Мировоззрение человека, который искреннее сказал, что крушение Советского Союза было крупнейшей геополитической катастрофой. Который хочет взять реванш. Не может не быть этой идеи у людей из его поколения, у людей из его ведомства. Просто не может не быть.
А.Венедиктов
―
Он рациональный сценарий, реванш…
В.Соловей
―
Опять же, если к вам приходят люди и говорят… Военные же очень убедительны, когда они оперируют бригадами, батальонами, тактическими группировками и морским десантом. А о политических последствиях – приходят другие люди и говорят: «Вас вообще уважают на Украине, Владимир Владимирович, вы знаете об этом? Украинцы встретят… Может, не все, но часть хотя бы хлебом и солью. Зато какая замечательная идея. Мы вроде Украину не оккупируем, не всю, по крайней мере, мы отрезаем ее от моря. И все. Она становится безопасной. Она никакому НАТО после этого больше не нужна».С моей точки зрения идея завиральная… Вопрос в способности этих людей производить впечатление и убеждать. Но вот тут, опять же, вы сказали, что он рационален. И вот эта рациональность…
А.Венедиктов
―
Он сентиментален, но рационален.
В.Соловей: Украина отрезается от моря и превращается в большое подобие Чехии
В.Соловей
―
И вот эта рациональность, несмотря на все атаки оккультных темных искусств, все-таки это его сдерживает.
А.Венедиктов
―
Где же светлое искусство, господи.
В.Соловей
―
В России все одни НРЗБ, вы же понимаете. О политике идет речь, политика и деньги.
И.Воробьева
―
А как же светлый… В ИК-2 сейчас сидит. Или в ИК-3, где он сейчас? Он не светлый?
В.Соловей
―
Да, я согласен…
И.Воробьева
―
Навальный – это же светлые силы?
В.Соловей
―
Вы знаете, в этой почти манихейской картине мира, которая сейчас в России сложилась, причем усилиями самой власти эта манихейская картина формируется, что очень хорошо заметно. Что любой, кто не с властью, его начинают рассматривать как своего противника.
И.Воробьева
―
Автоматически обеляется?
В.Соловей
―
Да. Или, наоборот, очерняется. И это, к великому сожалению, затрудняет не просто диалог, но возможность хотя бы какого-то позитивного сотрудничества. Это чрезвычайно опасно.
А.Венедиктов
―
О каком сотрудничестве между Навальным и Путиным можно говорить? Что у них общего в видении мира? Есть у них что-то общее? Это он меня натолкнул, это не я!
В.Соловей
―
Хорошо, у них есть общее в видении мира. И тот, и другой очень хотят власти. Просто у одного она есть, у Навального ее нет.
А.Венедиктов
―
НРЗБ.
В.Соловей
―
Это сильнейший инстинкт. Я считаю, что это очень важно, что у него этот инстинкт есть. Это его делает таким бесстрашным политиком. Если этого инстинкта нет, если вы готовы калькулировать, торговаться и считать, как Зюганов в 96 году проиграл выборы только потому, что у него не было инстинкта власти. А у Навального инстинкт есть.
А.Венедиктов
―
И у Путина.
В.Соловей
―
Конечно. Другое дело, что Путин удерживает власть. А Навальному надо к ней прийти.
А.Венедиктов
―
Они оба империалисты? По видению мира?
В.Соловей
―
Я думаю, что Алексей, во-первых, у него другой профессиональный бэкграунд. Потом, он, естественно, моложе, он формировался уже в другую эпоху. Поэтому у него гораздо более сдержанные внешнеполитические взгляды, более прагматические.
И.Воробьева
―
У нас одна минута до перерыва. Вы сказали, что, по0вашему, Алексей Навальный на лечение может быть отпущен. А другие варианты есть, чтобы он вышел на свободу, например?
В.Соловей
―
Я не знаю, существует ли возможность судебных процедур, я просто этого не знаю. Я не очень хорошо разбираюсь в юриспруденции, но я знаю, что обсуждается вариант, что, чтобы не нарушить закон, его под честное слово выпустят на лечение.
А.Венедиктов
―
Под честное слово?
В.Соловей
―
Да.
А.Венедиктов
―
Тогда у нас еще есть 30 секунд. Народ говорит: «Ну-ка приприте его к стенке, как здоровье Путина теперь? Сегодня»
В.Соловей
―
Точно так же, как и было. Не очень хорошо.
А.Венедиктов
―
Я думаю, что в 68 лет у всех не очень хорошо.
В.Соловей
―
Поверьте, оно гораздо хуже у многих его сверстников. На то есть серьезные причины. Но поскольку я не врач, я не буду диагнозы, естественно, разглашать. Зачем? Это было бы, по меньшей мере, не этично.
И.Воробьева
―
НРЗБ вы много говорили про здоровье Путина, а потом перестали. Почему перестали говорить?
В.Соловей
―
Потому что нельзя все время говорить об одном и том же, согласитесь?
А.Венедиктов
―
О. Об одном и том же. Я напоминаю, Валерий Соловей в прямом эфире «Эха Москвы» в программе «Персонально ваш», мы вернемся в студию через новости и рекламу.НОВОСТИ
И.Воробьева: 15
―
35 в Москве, продолжается программа «Персонально ваш», Алексей Венедиктов, Ирина Воробьева, и с нами профессор Валерий Соловей.
А.Венедиктов
―
Валерий Дмитриевич, а вот история, я вас спросил про империализм. А вакцина? Путин очень гордится «Спутником», реально гордится. Возможно ли, что «Спутник» для него – это геополитическое оружие абсолютное?
В.Соловей
―
Это совершенно точно оружие. Вернее, давайте не «оружие», а «инструмент» внешнеполитического влияния. Это неплохая вакцина. Другое дело, что качество субстанции может ухудшаться, потому что у нас не хватает мощностей, чтобы в России, чтобы производить эту субстанцию на одинаково высоком уровне. И насколько я знаю, причина скандала со Словакией, возможно, именно в этой плоскости и лежала.
В.Соловей: Путин удерживает власть. А Навальному надо к ней прийти.
Но это.. Да. Это влиятельный инструмент, который показывает, что Россия – одна из мировых держав не только в военном отношении.
А.Венедиктов
―
Очень многие сравнивают «Спутник», говорят, что это как полет Гагарина.
В.Соловей
―
Абсолютно верно. С моей точки зрения, понятная ассоциация. Это одно из самых известных… Вошедшее в мировой лексикон русское слово.
И.Воробьева
―
Можно ли ожидать, что этот инструмент будет использоваться не во благо, чтобы людей привить всех, а во вред?
А.Венедиктов
―
Топором можно НРЗБ убить, а можно по голове дать.
В.Соловей
―
Вот в это я никак не поверю, что обновление вакцины, к вышке 5G подключаешься, и у тебя автоматически…
И.Воробьева
―
А в это вы, значит, не верите?
В.Соловей
―
Нет.
И.Воробьева
―
Хорошо.
В.Соловей
―
Я вообще не верю в подавляющее количество вещей, которыми занимаются разные люди.
А.Венедиктов
―
Подождите, в оккультное верите, а в 5G не верите?
В.Соловей
―
Слушайте, я не верю в это. Я говорю о том, чем они занимаются и во что они верят. Мы же анализируем их мировоззрение, а не наше. У нас у каждого есть тараканы в голове. Кто-то хочет встать с одной ноги… Есть какие-то свои маленькие приметы. Поэтому мы хотя бы их можем понять иногда.
И.Воробьева
―
Хорошо, а если серьезно, я же не имела в виду, что вколют что-то не то. Я имела в виду, что за этот товар придется чем-то…
В.Соловей
―
Чем? Во-первых, это товар, который может принести прибыль. Насколько я знаю, в самом начале, когда речь шла про продажу вакцины, оценивался потенциал российской вакцины в 70 миллиардов долларов. Думаю, что в реальности он, конечно, меньше… Но, тем не менее, это деньги. Это неплохо. Первое. Второе – это влияние. Причем влияние в том направлении, где Россия всегда проигрывала в последнее время. Гуманитарное влияние. Это вот и есть та самая не мягкая, а именно умная сила. Вот, вакцина, смотрите. Мы на передовом рубеже. Мы ее предоставляем как раз охотно странам третьего мира, где ее вообще дефицит. Вакцин в мире сейчас дефицит. Есть исследования, которые показывают, что она высокоэффективна. Это очень хороший инструмент влияния, правильный. Я рад, что Россия может как-то по-хорошему влиять где-то. Я думаю, мы все должны этому радоваться.Хотя, мы сами не верим в эффективность собственной вакцины по очень просто причине. Мы не доверяем нашему государству. Массовое недоверие государству проецируется на недоверие ко всем продуктам…
А.Венедиктов
―
Шаманам – да, а государству – нет.
В.Соловей
―
Да.
И.Воробьева
―
Вы же верите в вакцину.
В.Соловей
―
Я знаю, что она качественная.
И.Воробьева
―
Хорошо. При этом вы не верите государству, но в вакцину верите? Как это…
В.Соловей
―
Я не доверяю государству. И считаю, что недоверие государству – это признак рационального мышления.
А.Венедиктов
―
Подождите. У нас население в основном рациональное или иррациональное?
В.Соловей
―
Дело в том, что если вы не доверяете государству и при этом полагаетесь на здравый смысл и собственные силы – вы рациональны. Но если вы полагаетесь на гадалок, колдунов и ищете странную замену государству, то, конечно, вы не очень рациональны. Если вы много часов проводите за просмотров центральных каналов телевидения, то у вас явно когнитивные функции уже нарушены.
И.Воробьева
―
Можно я дальше пойду? Я хочу зачитать сообщение из чата. Это тоже, в принципе, мой вопрос, который я давно хочу задать. Скажите, а тексты для телеграм-канала «Генерал СВР» вы пишете?
В.Соловей
―
Нет. Никогда никаких текстов не писал для этого…
И.Воробьева
―
А вот тут нам пишут, что этот «Генерал СВР», якобы, пересказывал, о чем говорили Путин с Лукашенко. А почему не пересказал диалог с Байденом?
В.Соловей
―
Я полагаю, что есть доступ к чему-то, а к чему-то доступа нет. Нормальная вещь.
А.Венедиктов
―
Он же фейк.
В.Соловей
―
Нет.
А.Венедиктов
―
Он же фейк.
В.Соловей
―
Алексей Алексеевич, не могу с вами согласиться. Оскорбляя…
А.Венедиктов
―
Я не оскорбляю.
В.Соловей
―
Извините, я не об этом. Отрицать существование людей, которых, допустим, я лично очень хорошо знаю, включая их должности, это… Это оскорблять господа-бога.
А.Венедиктов
―
Тот, чье имя нельзя называть, мне говорил другое. Тем не менее, давайте не про СВР, а про их коллег, про ГРУ. Вот удивительной история оказалась, эта завязанная система Скрипали, те же люди в Чехии, те же люди в Болгарии, взрывы складов, поставки оружия на Украину… Это для романа? Клэнси умер, но дело его живет?
В.Соловей: Мы сами не верим в эффективность вакцины по очень простой причине. Мы не доверяем нашему государству
В.Соловей
―
А разведка, если вскрываются какие-то подробности операций, это фантастическое порой зрелище. Обратите внимание, не то, что об этом раньше не знали. В общем, знали или догадывались. Но не было подходящего повода для скандала, решили его приберечь. Это первое. Второе. Опять же, в авангарде оказались малые страны. В данном случае крупные страны, Германия, Британия, Соединённые Штаты используют малые страны как инструмент. Пусть они предъявляют претензии…
И.Воробьева
―
Подставили Чехию.
В.Соловей
―
Они не то что подставили, это возможная игра в злого и доброго следователя, значит, они будут наскакивать на Россию…
А.Венедиктов
―
Знаете, когда Чехия или Эстония наскакивают на Россию, это не производит на меня никакого впечатления.
В.Соловей
―
Я понимаю. Но это производит впечатление на часть мировой общественности, по крайней мере. Ведь немало небольших европейских стран. Они испытывают, хотя бы инстинктивно, чувство солидарности. Это становится известно, это становится достоянием. Это инструмент влияния тоже, который деформируют, хотя куда уж там деформировать, репутацию России как государства.
А.Венедиктов
―
Вот эта история, не знаю, знаете ли вы ее или верите в нее, что группы российской военной разведки, ГРУ, чтобы помешать поставкам какого-то оружия на Украину в третьих странах, странах НАТО, Чехия, Болгария осуществляли диверсионные акты, назовем это так. Это норма?
В.Соловей
―
Я считаю это более чем реалистической гипотезой. Имеющей, к сожалению для России, подтверждение.
А.Венедиктов
―
Почему к сожалению? Это значит, что очень профессионально сработали люди, которые получают у нас зарплаты.
В.Соловей
―
Если их в конце концов вычислили, пускай, спустя несколько лет… Допустим, та же Болгария и Чехия вряд ли хотели в тот момент ссориться с Россией. Тогда коллективный Запад был не очень готов к противостоянию, в тот момент. Сейчас он больше готов к противостоянию.
А.Венедиктов
―
Коллективный Запад – это термин Путина. Вы цитируете его.
В.Соловей
―
Трудно время от времени не цитировать президента страны. А как иначе? Дело не в должности, а в том, что он тематизирует дискурс, это правда. Это правда. Поэтому приходится этим пользоваться?
И.Воробьева
―
А почему? Что поменялось, что они решили вдруг, что пора поссориться?
В.Соловей
―
У них сейчас гораздо больше сил и больше решимости, чем прежде.
И.Воробьева
―
Объясните мне про эти силы. Это что? Деньги, военная сила?
В.Соловей
―
Это все вместе. Когда мы говорим о коллективном Западе, то мы говорим о совокупной мощи, которая включает… Никогда не включала лишь военную силу и технологическое превосходство, но также – деньги, влияние и, главное, способность начать договариваться между собой.
А.Венедиктов
―
Россия в этом конфликте с малыми странами ведет себя… Якобы с малыми странами. Ведет себя рационально? Поднимая и эскалируя. «Вы нам три дипломата, мы вам – пять». Людоедство какое-то.
В.Соловей
―
Мне кажется, в этом есть что-то от поведения инфантильного подростка. Если Россия считается великой страной и должна проводить, соответственно, реалистическую ответственную политику, то, обменявшись эскападами взаимными, можно было бы сесть и договориться, до какого уровня мы доходим. Что «давайте до этого уровня мы доходим, а дальше идти не будем. Даже если вы правы, понимаете, есть в конце концов заинтересованность у вашего бизнеса… У чехов в пиве, в чем-то еще. Давайте сядем и договоримся». То есть, использовать интересы, а не только амбиции.
А.Венедиктов
―
А она? Россия?
В.Соловей
―
Россия могла бы это предложить. Возможно, сейчас предлагает. Мы же не все знаем.
И.Воробьева
―
Если так оглядываться назад, мы привыкли ссориться по этому поводу. Эстонские шпроты, «Боржоми», вина… Спокойно отказываемся от всего…
В.Соловей
―
Можем отказаться, но зачем? Зачем на пустом месте создавать себе проблемы избыточные? Может быть, величие, мудрость иногда проявляются в том, чтобы не переводить в высокий, скандальный регистр двусторонние отношения?
И.Воробьева
―
Вы точно про нашу страну говорите?
В.Соловей
―
Мы же говорим о желаемом модусе, Ирина, в чем дело? Мы говорим о том, какой бы политика, с моей точки зрения, была бы разумной.
А.Венедиктов
―
Владимир Путин считает… Или считал, во всяком случае, в 2015 году, что никакой войны с Украиной нет. А на территории Украины он схватился с Соединенными Штатами. Вы разделяете эту точку зрения?
В.Соловей
―
Я считаю это очень серьёзным преувеличением. Колоссальным. Там, конечно, были американские интересы. Но в тот момент Украина, для той администрации, она не была так уж интересна. И Россия там могла смело играть первую скрипку, влияние России всегда превосходило влияние Америки и коллективного Запада на Украине. Но сейчас ситуация начинает меняться. Сейчас влияние коллективного Запада, это Великобритания, Штаты, Германия, в меньшей степени Франция, оно довольно серьезное там.
А.Венедиктов
―
Где – там?
В.Соловей
―
На Украине.
А.Венедиктов
―
А Беларусь?
В.Соловей
―
В Белоруссии – нет.
А.Венедиктов
―
Что вдруг возбухла Беларусь с августа? Ну, избрали или не избрали. Но когда вокруг начинают сначала маленькие страны, Литва, главный враг, огромная кровавая Литва. Потом Польша, теперь американцы.
В.Соловей
―
Слушайте. Такая турбулентность в стране, которая отличалась вегетарианским поведением населения десятилетия, это, конечно, шанс повлиять на политическую ситуацию. Если вы влияете на политическую ситуацию, понятно, кто бенефициары, наиболее заинтересованные – Литва и Польша.
А.Венедиктов
―
Кто? Майк и.. Найк? Ник и Майк.
В.Соловей
―
Вы можете лишить Россию союзника. Или ослабить влияние России.
А.Венедиктов
―
НРЗБ союзник! Что эта Беларусь с точки зрения базы военной…
В.Соловей
―
Я согласен. Опять же, мы упираемся не в объективный анализ, а в то, что для Путина это важно. Вот он считает, что это очень важно.
И.Воробьева
―
Вы верите, что на Лукашенко собирались покушаться? Госпереворот, вот это все?
В.Соловей: Влияние России всегда превосходило влияние Америки и коллективного Запада на Украине
В.Соловей
―
Не в этот раз. А раньше – да. В прошлом году была идея совершить на него покушение, она исходила вовсе не от западных кругов.
И.Воробьева
―
Как загадочно.
А.Венедиктов
―
Ничего не загадочно, он имеет в виду Россию. Посмотри ему в глаза.
И.Воробьева
―
Не могу, мне сложновато.
В.Соловей
―
Когда Лукашенко очень надоел, появилась идея, как от него избавиться.
И.Воробьева
―
А сейчас зачем он нужен?
В.Соловей
―
А он и сейчас не очень нужен, вот в чем дело. Если бы он отпустил Бабарико и объявил, как он обещал Владимиру Владимировичу в сентябре прошлого года досрочные президентские выборы, наплевать нам было бы на Александра Григорьевича. Пригласили бы его в Москву, дали бы ему поместье, выращивал бы свою картошку.
И.Воробьева
―
А сейчас он нам зачем? Почему Путин в своем послании говорит: «Посмотрите, на Лукашенко покушались»?
В.Соловей
―
Потому что пытается хоть таким образом повлиять и продемонстрировать некую солидарность. Это же в каком-то смысле союз изгоев, понимаете? Россия и Белоруссия.
А.Венедиктов
―
Правильно пишет НРЗБ, «Кому он нужен?».
В.Соловей
―
Лукашенко? В смехотворности того заговора, о котором говорил Путин, я думаю, никого не надо убеждать. Это все очень…
А.Венедиктов
―
Это же в виде шуточки с кривой ухмылочкой, как он умеет, Владимир Владимирович.
В.Соловей
―
Знаете, это беда. Это профессиональная аберрация. Когда ты все время полагаешься на людей, которые приносят пресловутые папочки, они для тебя формируют реальность. Конечно, реальность формируют не шаманы, а эти люди, в первую очередь. Но насчет шаманов… Они ему тоже говорят, что можно обратиться. На всякий случай.
А.Венедиктов
―
Прикормленные шаманы.
В.Соловей
―
Если шаман свой, то он не помешает. Вы же понимаете.
И.Воробьева
―
С погонами.
А.Венедиктов
―
С обратной стороны пиджака.
В.Соловей
―
В том числе и такие. Он бывший парторг, допустим, я знаю. Шаман очень известный, не буду говорить, где. В одной маленькой республике, входящей в состав России. Он парторг бывший, профсоюзный деятель, еще один милиционер. Но все более или менее понятно с шаманами.
А.Венедиктов
―
Все-таки, а что будет в Белоруссии? То есть, куда ее приложить? По-моему, Лукашенко говорил: «Слушай, ну какая база? Зачем мне тут база, когда подлетное время вашей базы до Варшавы – 37 минут? Зачем еще вот здесь?». Я имею в виду – из Смоленска.
В.Соловей
―
Для России это все-таки средство влияния. Поскольку у нас с пряником не очень, вакцина только пока в виде пряника у нас. Горький пряник, но все-таки пряник. А вот с кнутом в России всегда было хорошо. Потом ведь, для чего Белоруссия? Это угрожать Прибалтике всегда. Потом – это близость Калининградской области, это очень важно. Если перекрывать Сувалковский коридор, что во всех планах военных..
А.Венедиктов
―
Это планы 19 века, извините. Когда конница… Гусарские полки по Сувалковскому коридору. Ей-богу.
В.Соловей
―
Алексей Алексеевич, вы это скажите генералу Герасимову, который очень хороший военачальник.
А.Венедиктов
―
Он не кавалерист.
В.Соловей
―
Он прекрасно разбирается в военном деле и пользуется колоссальным уважением со стороны западных коллег.
А.Венедиктов
―
Это правда.
В.Соловей
―
И даже легким страхом. Он умный и жестокий.
А.Венедиктов
―
Он тоже по ракетам, он не по танкам.
В.Соловей
―
Тем не менее, в планах все это имеется. Другое дело, что генералы всегда готовятся к прошлым войнам. Вот здесь я с соглашусь. И конфликт в Карабахе это во много показал.
В.Соловей: Для чего Белоруссия? Это угрожать Прибалтике всегда
И.Воробьева
―
Почему на послании нам не объявили, что мы теперь белорусы? Поглотили бы уже..
В.Соловей
―
В очередной раз Александр Григорьевич смог выскользнуть, улизнуть из братских объятий. Он уже готов был слиться, но, как он это не раз делал… Я думаю, не меньше дюжины раз он это делал. «Ну надо еще немножко подождать, чуть-чуть».
И.Воробьева
―
Давайте немножко, если можно, про нынешние события в России. К чему все эти ползучие аресты? Почему в Москве никого не трогали… В Питере понятно, всех били, мы помним. А в Москве никого не трогали. Почему эта история происходит теперь так? Новый формат?
В.Соловей
―
Да, я думаю, что это более эффективная тактика. Чего думать, это заметно более эффективная тактика. И посмотрите, кого выдергивают. Выдергивают лидеров общественного мнения. Блогер Владислав Жуковский, Леонид Гозман. Дело не в том, что они сами по себе представляют политическую силу. Они сильны своим влиянием на общественное мнение. Этих людей не то что надо закрыть – их надо предостеречь.Это в свое время советский КГБ занимался профилактированием в Москве. В Киеве они сразу арестовывали. А в Москве они занимались профилактированием. Приглашали на беседу. «Товарищ, как же вы не понимаете, если вы будете идти по такому пагубному пути, то дальше…»
И.Воробьева
―
А что было дальше после беседы?
А.Венедиктов
―
Читай Войновича.
В.Соловей
―
Совершенно верно. Там все-все-все написано. И вы знаете, на 99% это производило очень сильное впечатление. Они взглядов своих не меняли, но, по крайней мере, взгляды переставали высказывать. И, наверное, часть этих людей, которые сейчас попали под раздачу, они тоже станут осторожнее, потому что этот закон… «Дадинская статья», она вообще висит над очень многими. И это сдерживает активность людей.
А.Венедиктов
―
Это сдерживание?
В.Соловей
―
Да. И оно используется именно для того, чтобы обеспечить беспрепятственное проведение парламентских выборов.
А.Венедиктов
―
А вот господин Новиков Виталий пишет: «А Соловья почему не выдергивают?».
В.Соловей
―
Так у меня уже два административных привода. Я как раз под этой статьей и вишу.
А.Венедиктов
―
Так вы же кандидат будете.
В.Соловей
―
Это когда и если я буду. Это вопрос еще не решенный.
И.Воробьева
―
В смысле, вами не решен или ими не решен?
В.Соловей
―
Ими, я бы сказал – ими не решен. Но здесь надо быть откровенным, все это зависит от администрации президента. И от местных властей тоже. В Москве от них зависит больше даже, чем от администрации…
А.Венедиктов
―
А в Костроме?
В.Соловей
―
В Костроме больше будет зависеть, думаю, от администрации.
А.Венедиктов
―
А почему в Костроме вы собираетесь идти в Государственную думу?
В.Соловей
―
Мне там очень понравилось.
А.Венедиктов
―
А Сибирь – тоже хорошо.
В.Соловей
―
Сибирь хороша, но Кострома… НРЗБ.
А.Венедиктов
―
Серьезно, Валерий Дмитриевич.
В.Соловей
―
Ближе. Гораздо ближе Кострома, чем Сибирь. Действительно, мне понравился, это для меня немаловажно, такой эстетически-эмоциональный посыл. И третье – там один из самых честных в России подсчетов голосов.
И.Воробьева
―
Подождите. В Костроме Немцов, Яшин, всех прокатили, вот это все.
В.Соловей
―
Да, это было. Но «прокатили», вы знаете, насколько я знаю, их довольно честно.
А.Венедиктов
―
Там не было криков о фальсификации, насколько я знаю.
И.Воробьева
―
Я помню, были.. Но хорошо.
В.Соловей
―
Я же говорю, что вообще честно. Говорю, что по российским стандартам.
А.Венедиктов
―
Валерий Дмитриевич, а Патрушев – это что сейчас?
В.Соловей
―
Как и был, так и остается одним из самых влиятельных людей Российской Федерации.
А.Венедиктов
―
Влиятельный в чем? В том, что Совбез или в том, что у него голова так мыслит?
В.Соловей
―
В том, что он возглавляет эту структуру, которая обеспечивает президента материалами. И тем самым создает базу для принятия решений. То есть, формирует, модифицирует реальность в нужном направлении.
А.Венедиктов
―
Почему такое доверие?
В.Соловей
―
Не знаю окончательного и полного ответа. Здесь, конечно, только общим и профессиональным бэкграундом не объяснить. Я не знаю. Кстати, это интересно. Я не спрашивал. Постараюсь узнать при случае.
А.Венедиктов
―
Только можно не у «Генерала СВР»? Он же внешней политикой занимается, а нам нужна внутренняя.
В.Соловей
―
Мы узнаем у кого-нибудь из тех, кто поближе. Конечно.
А.Венедиктов
―
Еще один вопрос. Тут спросили, я не помню, прошу прощения у чата, не помню, кто спросил. Очень интересно обратили внимание, что если раньше в качестве наследников, преемников, близких людей – Медведев, Собянин, Нарышкин, кто-то еще… То сейчас спрашивают, Шойгу или Мишустин?
В.Соловей
―
Собянин никуда не делся.
А.Венедиктов
―
Не, из новых.
В.Соловей
―
На самом деле, это воплощение двух тенденций. Первая – с Шойгу, понятно какая. Если бы началась война, он рассчитывал стать маршалом Победы и автоматически…
А.Венедиктов
―
У нас может быть один маршал Победы, это вы не подбрасываете.
В.Соловей
―
Генералиссимус Победы, давайте так. И Мишустин, который воплощает подход не столько технократический, хотя умеренный подход, и вокруг него действительно сложилась широкая коалиция.
А.Венедиктов
―
Начинает складываться.
В.Соловей
―
Она уже сложилась.
А.Венедиктов
―
А где в этой коалиции Патрушев и Сечин?
В.Соловей
―
Патрушев и Сечин ведут собственную игру. Они хотят оказаться сильнее любого из этих игроков, обеспечить контроль, условно, над преемником в любой конфигурации.
А.Венедиктов
―
Так Дмитрий Анатольевич – самая прелестная для них история была бы, получается.
В.Соловей
―
Насколько я знаю, он сейчас находится в таком мизерабельном положении, что…
А.Венедиктов
―
А так бывает. Хрущев был в мизерабельном положении, Горбачев был в мизерабельном положении.
В.Соловей
―
Хрущев больше на Мишустина похож. И прозвище у него соответствующее. Да и есть некоторое внешнее сходство. И надежды с ним такие же связаны. На оттепель.
А.Венедиктов
―
Ну, даже не знаю.
И.Воробьева
―
А вот про надежду. Есть человек, который задает философские вопросы. Нам периодически в чате пишут: «Отстаньте от Соловья, Соловей – наш луч света». А вы в чем про свет? Видите его?
В.Соловей
―
Вы же, наверное, видите, что я довольно оптимистично настроен.
И.Воробьева
―
Меня это пугает.
В.Соловей
―
Мой оптимизм?
И.Воробьева
―
Да.
В.Соловей
―
Я просто знаю, что к улучшению мы придем через резкое и одномоментное ухудшение.
А.Венедиктов
―
Резкое и одномоментное? То есть, побьют, постреляют, повесят, а потом будет хорошо?
В.Соловей
―
Я надеюсь, что массовых расправ и казней… Даже не надеюсь, знаю, что их точно не будет, массовых зверств. Но то, что пройдет через ухудшение – да. У меня в этом сомнений нет. К сожалению, такова логика российской истории. И мы сейчас себя в нее загнали снова.
А.Венедиктов
―
А вот еще один вопрос очень быстро, встреча Байдена и Путина. Может ли Путин стать новым Горбачевым, а Байден – Рейганом?
В.Соловей
―
Очень-очень сомневаюсь.
А.Венедиктов
―
Потому что?
В.Соловей
―
Есть инерция, есть ограниченность мышления, и задачи более прагматические и у того, и у другого. То есть, это не некий прорыв мира к безопасности, а недопущение опасных следствий. Вот так. Это более сдержанный, более прагматический подход. Хотя там третье – понятно, это Сирия, Афганистан… Гарантии для Украины будут рассматриваться, гарантии безопасности. И стратегические вооружения, безусловно, так.
И.Воробьева
―
А политические заключенные?
А.Венедиктов
―
Ха-ха.
В.Соловей
―
Я думаю, что вопрос о них будет… Они будут упомянуты.
И.Воробьева
―
Кем из них?
В.Соловей
―
Понятно. Я думаю, что президент Путин…
А.Венедиктов
―
Старшим товарищем по возрасту.
В.Соловей
―
Я думаю, президент Путин изложит свою позицию, в ответ на замечания Байдена о том, что в России немало политических узников, узников совести.
А.Венедиктов
―
А размен на Бута и Ярошенко?
В.Соловей
―
Это не исключено, хотя, насколько я знаю, для России Бут и Ярошенко представляют сейчас, скорее, такую ценность как реликвии.
А.Венедиктов
―
Да, но… Реликвия на реликвии, я бы сказал.
В.Соловей
―
Это не то, что Буковского на Корвалана, но, тем не менее… Похоже, да.
И.Воробьева
―
А как же «своих не бросаем», вот это все?
А.Венедиктов
―
Вот так вот.
В.Соловей
―
И не бросят. Скажут: «Видите, не бросили».
И.Воробьева
―
Помогает, звоним?
В.Соловей
―
Да.
А.Венедиктов
―
Я тебе должен сказать, что Валерий Дмитриевич Соловей получил от нас 2600 лайков при 217 дизлайках, то есть…
В.Соловей
―
Это очень хорошее соотношение.
И.Воробьева
―
А смотрят нас 22 тысячи.
А.Венедиктов
―
Я просто хочу вам сказать, что мы вместе с темными силами еще не закончили. НРЗБ пишет в Шойгу в тайгу. Шаманам. Кстати, Сергей Кужугетович к шаманам как?
В.Соловей
―
Очень положительно относится.
А.Венедиктов
―
Он ими манипулирует или он тоже…
В.Соловей
―
Влияет, влияет. И это создало некоторое напряжение между ним и лидером.
А.Венедиктов
―
Вот.
И.Воробьева
―
Не хотела на шаманах заканчивать, но ладно, придется. Спасибо большое, это была программа «Персонально ваш», профессор Валерий Соловей, до встречи.