Михаил Федотов - Персонально ваш - 2020-07-03
Л.Аникина
―
14 часов и почти 12 минут в Москве. Это радиостанция «Эхо Москвы». Программа «Персонально ваш». В студии — Лиза Аникина и Михаил Федотов, профессор НИУ ВШЭ, бывший председатель СПЧ при президенте. Здравствуйте!
М.Федотов
―
Здравствуйте, Лизочка!
Л.Аникина
―
Мы с вами встречались тут в марте, сидели, хорошо всё было. Личный контакт. Антон Орехъ.
М.Федотов
―
Еще Орехъ был.
Л.Аникина
―
Да, а теперь всё дистанционно. Меняются времена.Давайте начнем с Конституции. Вы ходили голосовать?
М.Федотов
―
Нет. Ну, как я могу ходить голосовать, если я отношусь к категории повышенного риска. Все-таки 65 плюс, а сейчас и 70 плюс. Поэтому я на самоизоляции. Поэтому ходить — нет, не могу.
Л.Аникина
―
Голосовали?
М.Федотов
―
Да, конечно.
Л.Аникина
―
Удаленно?
М.Федотов
―
Я всегда голосую. Воспользовался системой электронного голосования через Мос.ру. Направил заявку, получил ответ: «Услуга оказана». Потом получил сообщение о том, что можно проголосовать. Дождался своего дня, проголосовал.А вот моя жена — у нее, к сожалению, возникли проблемы.
Л.Аникина
―
Какого рода?
М.Федотов
―
Она тоже так же, как и я решила проголосовать дистанционно, тоже направила заявку через Мос.ру и получила замечательный ответ. Ответ, честно вам скажу… вот просто искусственный интеллект создает для нас такие истории новые, когда вы получаете ответ: «Услуга оказана. В услуге отказано». Красиво.
Л.Аникина
―
Красиво.
М.Федотов
―
Это не конец истории, это самое начало, если хотите. Потому что дальше мы с женой стали смотреть, что же у нее может быть не так. И я сообразил, что у нее в личном кабинете указан адрес регистрации, там после слова «улица» вместо запятой написана 6. Ну, обыкновенная опечатка. Мы исправили эту опечатку, которую на самом деле должна была выявить компьютерная система правительства Москвы и не неделю назад, а несколько лет назад, когда мы заводили там свои аккаунты, правильно?
Л.Аникина
―
Правильно.
М.Федотов
―
Они же должны были сразу сказать: «Ребята, у вас после слова «улица» должна быть запятая, а не 6». Но, к сожалению, это сделано не было. И вот только сейчас мы это установили, исправили. После этого она получила ответ, что услуга оказана, всё в порядке.
Л.Аникина
―
То есть она все-таки смогла проголосовать дистанционно.
М.Федотов
―
Да. Но отсюда есть один, на мой взгляд, очень важный вывод: у нас очень плохо поставлено дело с базами данных, в которых содержатся базы данных москвичей и, к сожалению, не только москвичей. Вот когда мы видим, что, по-моему, 14 человек получили отказ в допуске и дистанционному голосованию, это означает, что у 14 тысяч человек неправильные данные в базах данных. Эти данные не стыкуются. Это значит, что эти данные неправильные. И это только по Москве. А если взять в целом по стране?Возникает вопрос: а как же мы тогда живем с такими неправильными данными? У нас сейчас сайте Госуслуги.ру уже много миллионов людей не зарегистрировали. А сколько же там ошибок? Вот в чем весь ужас.
Сейчас очень важно сейчас убрать эти все ошибки. Действительно, электронные современные технологии дают нам возможность электронно голосовать. Слава богу, и хорошо, давайте этим пользоваться. Но для этого надо привести всё в порядок.
Л.Аникина
―
Мне кажется, это не единственная проблема.
М.Федотов: Я всегда голосую. Воспользовался системой электронного голосования через Мос.ру
М.Федотов
―
Это не единственная проблема, это уж точно. Но я хочу вам сказать, что первый раз по этому поводу я стал беспокоиться лет эдак 6–7 назад, когда в очередной раз избиралась общественная палата, и решили, что голосование на выборах в общественную палату должно идти в интернете. И решили использовать систему Госуслуги.ру.И началась скупка голосов. То есть скупка аккаунтов, скупка личностей. И это привело к тому, что просто у нас в базе данных граждан находится некоторое, не знаю, какое, но достаточно большое количество фейковой информации.
И если мы говорим о том, чтобы развивать систему дистанционного голосования на выборах, нужно сначала там всё вычистить. Иначе у нас будут ошибки, мягко говоря.
Л.Аникина
―
Какие еще у вас претензии к прошедшей процедуре голосования?
М.Федотов
―
Ой… Много у меня претензий.
Л.Аникина
―
Основные давайте. Топ 5.
М.Федотов
―
Если вспомните, еще тогда, в нашей мартовской встрече я говорил, что у меня очень много претензий к самому проекту и к процедуре его утверждения. Потому что у нас есть Конституция, принятая в 93-м году. И согласно этой Конституции есть порядок внесения изменений в главы с 3-й по 8-ю. И есть порядок внесения изменений в Конституцию, главы: 1-я, 2-я и 9-я. Два разных механизма. Но третьего механизма нету.Здесь решили придумать третий механизм. Воспользовались сначала первым механизмом, который предусмотрен Конституцией, то есть квалифицированное большинство где — это принято, в Совете Федерации — это принято, в не менее, чем в двух третях законодательных собраний субъектов Федерации — это тоже сделано. Даже Совет Федерации должен был (и он это сделал) определить, что законодательные собрания субъектов Федерации одобрили закон о поправке в Конституцию. И после этого подписывается закон о поправке, и эти поправки вступают в силу. Всё.
Но решили, что должно быть еще общероссийское голосование. Юридического значения я в нем не вижу. Я вижу в нем политическое значение, да. Но политическое значение — это не тема для обсуждения юристов и, кстати, тем более, для Конституционного суда. Это просто запрещено. Потому что Конституционный суд согласно конституционного закона о Конституционном суде принимает свои решения, исходя из Конституции, а не из политической целесообразности. Политическая целесообразность один раз уже сослужила плохую службу нашему Конституционному суду, когда он в сентябре 93-го года принял постановление о признании неконституционным указа президента Российской Федерации.
Это закончилось очень плохо. Это закончилось страшным кризисом, стрельбой из танковых пушек и так далее.
Поэтому на белых одеждах Конституционного суда есть свои пятна. И последнее их заключение, на мой взгляд, не прибавило белизны.
Л.Аникина
―
Если говорить о каких-то более практических вещах. Вот мы сейчас наблюдали процедуру голосования, которая растянулась с 25 июня по 1 июля. Мы видели кучу фотографий, как голосуют, например, в багажнике машины, на пеньках, на лавочках и так далее. Мне кажется, это вызывает, в принципе, очень сильные сомнения в этом голосовании у большинства людей в стране, даже тех, кто считал, что голосование должно быть честным, справедливым, и у нас так, в принципе, и есть. Наверняка у нас таких людей достаточно. Но нынешняя процедура мне кажется о сомнительно. Почему настолько небрежно это всё проведено?
М.Федотов
―
Я думаю, что здесь сказалась, прежде всего, ситуация с коронавирусной инфекцией, конечно. Но я придумал другой способ голосования. Почему-то его не использовали. Например, в магазине. Вы приходите в магазин, набрали себе разных товаров — кефир, хлеб, сыр, колбасу, коробочку свежих яиц — и пошли на кассу. На кассе у вас есть ваша карточка банковская. Она вас идентифицирует, правильно. Вот вы ее предъявляете. Вас кассир спрашивает: «А не хотите ли проголосовать? Пожалуйста». Вы говорите: «Да, давайте я проголосую». Нажимаете кнопочку, вводите ПИН-код вашей платежной карточки — всё, вы проголосовали. Это гораздо удобнее, чем на пеньках.
Л.Аникина
―
Опять же говорили, что походы в магазин сейчас абсолютно безопасны. И гармонично получается, на мой взгляд.
М.Федотов
―
Конечно. Можно было вполне сделать так.Но вот вы спрашиваете, насколько эта процедура был законной, насколько она была подвержена фальсификации. Она не может быть подвергнута фальсификации, потому что она не предполагает юридических последствий. У нее юридических последствий нет.
Л.Аникина
―
То есть это такое развлечение, чтобы люди пришли, проголосовали.
М.Федотов
―
Нет, это не так. Это политическая акция. Митинг. Хотите — митинг. Вот на митинг пришло… сколько у нас там, 65% проголосовало, да? — вот у нас на митинг пришло 70 миллионов человек. Вот рассматривайте это как резолюцию митинга.
Л.Аникина
―
Удачный митинг?
М.Федотов: У нас очень плохо поставлено дело с базами данных, в которых содержатся базы данных москвичей
М.Федотов
―
Ну, наверное, удачный для тех, кто его собирал.
Л.Аникина
―
Просто Песков называл голосование «триумфальным референдумом о доверии президенту Путину. Но, мне кажется, что такие результаты, они, наоборот, доверие подрывают, потому что очевидно же, что фальсификация полнейшая.
М.Федотов
―
Лиза, вот митинг — это праздник. И хотелось бы, чтобы митинг был праздником для всех.
Л.Аникина
―
То есть как демонстрация первомайская.
М.Федотов
―
Примерно. В данном случае это примерно так и выглядит. Потому что те, кто организовывали это мероприятие, они очень довольны результатом, который они огласили. Те, кто выступал с позиций неприятия этого мероприятия и бойкота, они тоже могут быть довольны, потому что 35% не пришли, не участвовали в этом митинге.Те, кто выступал против поправок в Конституцию, тоже могут быть довольны. Потому что их поддержало 20% пришедших на митинг. Так что это, действительно, триумф, общий триумф. Тем более, что Конституция, она же общая для всех.
Но меня в этой истории волнует другое. Меня волнует не эта процедура всероссийского голосования.
Л.Аникина
―
А что?
М.Федотов
―
Меня волнует то, что мы портим Конституцию. Мы создаем в Конституции внутренние противоречия. Внутренние противоречия дают о себе знать.
Л.Аникина
―
Какие именно противоречия?
М.Федотов
―
Ну, например, противоречия, которые касаются структуры Конституции. Вот у нас 3-я глава называется «Федеративное устройство». А какие вопросы у нас теперь будут решаться в главе «Федеративное устройство»? Вопросы исторической памяти. Вопросы веры в бога. Какое это имеет отношение к Федеративному устройству? Ну, никакого.Дальше. У нас есть норма Конституции в 1-й главе, которая говорит об идеологическом и политическом многообразии. А теперь у нас есть слова по политическом единстве. Так у нас политическое единство или политическое многообразие? Давайте как-то определяться.
Л.Аникина
―
Мы едины во всем своем многообразии.
М.Федотов
―
Едины в своем многообразии. Вот, понимаете, если была поставлена задача, действительно, внести принципиальные изменения, идеологические изменения в Конституцию, то тогда надо было и действовать по соответствующей процедуре. Принять федеральный конституционный закон о Конституционном собрании; собрать это собрание, выработать эту новую Конституцию, где будут все эти положения, которые вы хотите. А дальше — выносите всё это на референдум.Но всё это надо сделать по процедуре, по Конституции, а не так, когда мы проводим как бы строго по Конституции процедуру внесения изменений в так называемые незащищенные главы Конституции, а дальше к этому добавляем еще действие, которое не предусмотрено Конституцией, которое не предусмотрено законом об основных гарантиях избирательных прав граждан Российской Федерации.
Меня очень это беспокоит, потому что я вспоминаю послание президента Российской Федерации марта 93-го года, которое называлось «О конституционности», где он ставит вопрос после того, как Съезд народных депутатов вносит поправки в Конституцию. Каждый съезд вносил поправки в Конституцию, и Конституция стала противоречить сама себе. Вот в чем весь ужас. И президент — тогда это был Борис Николаевич Ельцину — ставил вопрос в этом послании о конституционности Конституции.
Вот я очень не хочу этого вопроса. Он мне очень не нравится.
Л.Аникина
―
Если ли смысл сейчас в обратных митингах? То есть, если мы исходим из того это голосование было своего рода праздничной демонстрацией, есть ли смысл сейчас выходить на улицу и говорить о том, что ты не согласен с результатами голосования?
М.Федотов
―
Пока у нас пандемия, наверное, об этом разговаривать бессмысленно. Но когда пандемия закончится, то каждый, конечно, может выступить и, в том числе, воспользовавшись своим правом на свободу демонстраций, митингов и так далее.
Л.Аникина
―
Ну, как? У нас же пандемия вроде как закончилась. Уже все свободно гуляют, ходят на работу.
М.Федотов
―
Лиза, это она у вас закончилась. У меня, как видите, она продолжается.
Л.Аникина
―
Но это, наверное, и правильно.
М.Федотов
―
Нет, просто есть же указ мэра Москвы Собянина, который предусматривает сейчас ограничения на все подобные акции, поэтому людей хватают даже за одиночные пикеты, хотя, честно говоря, я никак не понимаю, как одиночный пикет может быть массовой акций.
Л.Аникина
―
И нарушением самоизоляции.
М.Федотов
―
Ну, только если с участием сотрудников полиции. Тогда да, некоторое количество появляется.
М.Федотов: Решили, что должно быть общероссийское голосование. Юридического значения я в нем не вижу
Л.Аникина
―
Мы сейчас прервемся на новости. Это Лиза Аникина и персонально ваш — Михаил Федотов, профессор НИУ ВШЭ и бывший председатель СПЧ при президенте. Не уходите — вернемся.НОВОСТИ
Л.Аникина: 14
―
35 в Москве. Это Лиза Аникина и персонально ваш — Михаил Федотов, профессор НИУ ВШЭ и бывший председатель СПЧ при президенте.Давайте мы поговорим немного о «Ведомостях»…
М.Федотов
―
Лиза, можно маленькую реплику, крохотную? Можно не говорить НИУ ВШЭ, потому вообще непонятно, что такое НИУ ВШЭ. Высшая школа экономики — просто, понятно. Вышка — тоже понятно. Я от вас впервые услышал такое сокращение. То есть когда это на бумаге написано — это одно, а когда это идет в устной речи — НИУ ВШЭ звучит…
Л.Аникина
―
Хорошо, больше так не буду. Слышали, наверное, в новостях: профсоюз «Ведомостей» выдвинул ряд требований к новому владельцу издания, в том числе, не сокращать зарплату и штат и обеспечить соблюдение этических норм в редакции. Насколько это имеет какие-то основания под собой, кроме какого-то жеста доброй воли, если, например, новый владелец хочет последовать этим требованиям?
М.Федотов
―
А при чем здесь жест доброй воли? Есть трудовое законодательство. Есть права профсоюзов. Профсоюзы отстаивают свои права теми способами, которые им доступны. Вполне нормальные требования.
Л.Аникина
―
Он ведь это его издание. Он его приобрел, он может им распоряжаться, как хочет.
М.Федотов
―
Слушайте, кто-то приобрел обувную фабрику, и что, он там может систему рабовладения ввести? Нет, конечно. Не-не-не, Трудовой кодекс един для любого работодателя — это первое.Второе: в «Ведомостях» есть устав редакции. Устав редакции утвержден, я его читал очень внимательно, со своими студентами разбирал. Есть устав этого самого акционерного общества. Эти документы друг дуга дополняют, они друг другу не противоречат. Утверждены они и приняты в установленном законом порядке, поэтому должны соблюдаться. Там есть права трудового коллектива, журналистского коллектива. Эти права должны соблюдаться. А тот, кто не будет их соблюдать, тот, кто не будет их нарушать, тот рискует попасть под правовую ответственность.
Л.Аникина
―
Какого рода это может быть ответственность?
М.Федотов
―
Смотря как нарушить. Вот, например, есть один пример. Это дело было в Дагестане несколько лет назад, когда там владелец газеты решил, что он сам будет указывать журналистам, что им печатать, а что не печатать. Стал снимать статьи. Главный редактор этому воспротивился. Он главного редактора уволил, и действовал сам, не являясь главным редактором. А учредитель, не будучи главным редактором, не может так хозяйствовать в редакции. Редакция действует на правах редакционной самостоятельности. Это прописано в законе. В конце концов, он попал под уголовную ответственность, против него возбудили уголовное дело по 144-й статье: «Воспрепятствование законной, профессиональной деятельности журналистов.Кстати говоря, по этой статье одно время возбуждалось, в общем… сначала было просто 0, 0… каждый год, потом 1 человек был осужден, 2, 3… А в 2017-м, по-моему, 9 человек было осуждено. А потом опять Следственный комитет потерял интерес к этой истории. А зря. Потому что случаев воспрепятствования законной профессиональной деятельности журналистов очень много. Мы их с вами на этой неделе видели, на прошлой неделе. Почему-то никто не реагирует.
Кстати говоря, в этом виноваты еще и сами редакции. Они не доводят дело до конца. А надо доводить дело до конца: нарушил закон — получи наказание.
Л.Аникина
―
Здесь, как я понимаю, с главным редактором никаких проблем нет, я имею в виду между владельцем и главным редактором отношения вполне гармоничные. И снимает статьи как раз главный редактор, а не владелец.
М.Федотов: На белых одеждах Конституционного суда есть свои пятна. И последнее их заключение не прибавило белизны
М.Федотов
―
Да. Но я говорю в данном случае о том, что нарушать закон о СМИ, в том числе, нарушать принятый и утвержденный устав редакции — дело небезопасное.
Л.Аникина
―
То есть, в принципе, у него, скорей всего, просто не получиться проигнорировать это письмо, на ваш взгляд?
М.Федотов
―
Конечно. Он должен найти общий язык с профсоюзом и с журналистским коллективом. Безусловно.
Л.Аникина
―
Еще одна журналистская тема. Прокуратура прочит назначить 6 лет колонии псковской журналистке Светлане Прокопьевой. Насколько я знаю, это не первый случай, когда журналистов судят за оправдание терроризма или за какие-то другие террористические статьи. И по вашим ощущениям, какие перспективы в этом деле?
М.Федотов
―
Я могу только предположить, что суд в понедельник вынесет обвинительный приговор, хотя для этого нет никаких оснований. Ну, просто потому, что у нас не принято выносить оправдательный приговор.В лучшем случае суд вернет дело в прокуратуру на доследование или вынесет обвинительный приговор с наказанием в виде штрафа. По этой статье 205.2 там возможен штраф, к сожалению, достаточно большой от 300 тысяч рублей до 500, по-моему. Как я понимаю, псковский журналист Светлана Прокопьева — человек небогатый. Но, я думаю, общественность соберет необходимую сумму. Но даже и в этом случае приговор будет несправедливый.
Л.Аникина
―
Несомненно.
М.Федотов
―
Потому что в ее публикации нет того преступления, в котором ее обвиняют. 205.2 там нет. Она там не ночевала. Потому что есть примечание к статье 205.2, которая определяет, что такое оправдание терроризма. Могу вам сказать, что там сказано. Под публичным оправданием терроризма понимается публичное заявление (публичность здесь есть, безусловно) о признании идеологии и практики терроризма правильной. Лиза, я не знаю, читали ли вы заметку Светланы…
Л.Аникина
―
Я читала.
М.Федотов
―
Я тоже читал. Хотя она удалена отовсюду, но для того, чтобы эксперты могли давать по нему свои заключения, его все-таки надо иметь, его надо прочитать. Я прочитал. Там нет оправдания терроризма. Там есть другое. Там есть критика существующей власти.
Л.Аникина
―
Силовых структур. Да.
М.Федотов
―
Да. Там есть критика и обвинение в несправедливости, которая проявляется в правоприменительной практике. Я вам скажу, что если бы эта публикация была не в 2019 году, а в 1985 году, то Светлану Прокопьеву бы совершенно точно привлекли бы уголовной ответственности и осудили за антисоветскую агитацию и пропаганду. Но этой статьи нет, она признана неконституционной уже давным-давно. Уже нет ни Уголовного кодекса РСФС, ни РСФСР, ни антисоветской агитации и пропаганды — нет этого. И люди, которые пострадали в свое время, были осуждены по этой 70-й статье, все они призваны жертвами политических репрессий, которые были осуждены Российским государством. Новая российская государственность отрицает эти преступления.
М.Федотов: Меня волнует то, что мы портим Конституцию. Мы создаем в Конституции внутренние противоречия
А вот этого оправдания терроризма там точно нет. И здесь надо просто иметь в виду, что помимо Уголовного кодекса есть еще Европейская конвенция о предупреждении терроризма. Есть конвенция ШОС (Шанхайской организации сотрудничества) о предотвращении терроризма, где дается совершенно точное определение о том, что такое оправдание терроризма.
Но то, что там написано и то, что написано у Светланы Прокопьевой, не имеет между собой ничего общего. И должен сказать, что СПЧ занимался делом Светланы Прокопьевой, начиная буквально с первых дней. Я помню свое письмо — по-моему, это был март 19-го года — в адрес прокурора Псковской области. Он мне ответил, что всё нормально, всё под контролем. И тогда в начале октября 19-го года я написал новое письмо в адрес прокурора с приложением экспертного заключения.
И я могу просто процитировать, у меня на ноутбуке это письмо: «Совет полагает необходимым отметить следующее. Проблема причин и факторов происхождения терроризма, формирования сознания терроризма одна из наиболее острых и обсуждаемых тем как в криминологической науке, так и в политической публицистике.
В контексте заслуживает внимания вопрос наличия или отсутствия связей между проявлениями индивидуального террора и слабостью демократических институтов, недостатками системы правосудия. Как представляется, именно эти сложные и неоднозначные для восприятия вопросы именно и пыталась затронуть Прокопьева в своей авторской радиопрограмме.
Совет полагает, что в высказываниях Прокопьевой не усматривается признаков оправдания терроризма». Ну, и дальше. Посмотрим, к чему это приведет».
К сожалению, ответа прокурора у меня нет, потому что к этому моменту я уже отправился в отставку. Ответ пришел, видимо.
Л.Аникина
―
Сменим немного тему. Давайте поговорим о Высшей школе экономики, которая не НИУ ВШЭ, которая Вышка и Высшая школа экономики. Сегодня была информация о том, что объединяют школу философии и школу культурологи, часть сотрудников будет уволена и писали, что это некий черный список. То есть обратно на работу не возьмут тех людей, которые какие-то публичные высказывания себе позволяют оппозиционные, подписывает письма и подобными вещами занимаются.Вы как-то это наблюдаете вокруг? Есть ощущение, что это, действительно, может быть правдой?
М.Федотов
―
Нет, я наблюдаю совершенно другое. Я наблюдаю процесс, когда сейчас проходит в ВШЭ, действительно, большая реорганизация, реформирование, переход на проектоориентированный метод построения структур. И это коснулось, в частности, факультета, на котором я работаю, факультет права. Нас всех предупредили еще, наверное, месяца полтора назад, что будет этот процесс реорганизации факультета.
Л.Аникина
―
То есть вас тоже может коснуться?
М.Федотов
―
Да, конечно.
Л.Аникина
―
А вы не боитесь как вот неблагонадежная часть общества, выступающая на радиостанции «Эхо Москвы», вас какие-то подобные репрессии коснуться?
М.Федотов
―
Нет. Подобные репрессии могут коснуться только тех, кто плохо работает, как я понимаю. Во всяком случае, мы обсуждали этот вопрос на совещании, посвященном этим реорганизациям. И было сказано, что у нас есть прекрасные преподаватели, есть прекрасные исследователи, а есть некоторый балласт, который и преподаватели плохие и исследователи плохие, ничего не делают, ничего не пишут, студенты их не любят. От них придется избавляться. Но это, в общем, процесс абсолютно нормальный.
Л.Аникина
―
Но это никак не связано с их публичными высказываниями.
М.Федотов
―
Лиза, все пребывают в некотором волнении, безусловно, потому что мы-то все считаем себя замечательными, а тот, кто будет проводить отбор, он может сказать: «Нет, Федотов плохой преподаватель, да и исследователь плохой, да и вообще…».
Л.Аникина
―
Списать.
М.Федотов
―
Списать, да.
Л.Аникина
―
Просто была история в январе этого года, когда говорили о том, что руководство ВШЭ запретило студентам и преподавателем обсуждать упоминать свою связь с вузом при обсуждении каких-то политических тем. Так что, по-моему, это было бы вполне логичным продолжением.
М.Федотов: В тексте Прокопьевой нет оправдания терроризма. Там есть другое. Там есть критика существующей власти
М.Федотов
―
Нет, не так. Я участвовал в обсуждении этого вопроса. Могу сказать, что здесь не совсем всё так. Действительно, существуют в ВШЭ определенные внутренние нормативные акты, существует давно, с момента основания, которые определяют, что ВШЭ не участвует в политике ни в каком виде. Она занимается научными исследованиями и образованием. Она не занимается политикой, она не является политическим институтом, что я сейчас абсолютно нормальным. И поэтому существует правило, что когда сотрудник университета участвует в каком-то политическом мероприятии, он участвует в личном качестве. Он не представляет Вышку.
Л.Аникина
―
Ну, это естественно.
М.Федотов
―
Да. И вот, например, Валерия Касамара участвовала в выборах. Она не говорила, что она представляет Вышку. И всячески подчеркивалось, что да, она проректор ВШЭ, но она не является представителем Вышки на этих выборах.
Л.Аникина
―
Это логично.
М.Федотов
―
Это правильно. Вот я сегодня не представитель Вышки. Да, я работаю на факультете права ВШЭ, но у меня нет доверенности для представления интересов ВШЭ.
Л.Аникина
―
Давайте еще одну тему обсудим. Сегодня полиция отсудила больше 8 миллионов рублей у организаторов акций, которые прошли в прошлом году. Собственно, у Соболь и Албурова — 4,7 миллиона рублей за 3 августа. И почти 3,5 миллиона с Навального, Соболь Яшина и еще нескольких организаторов акций за 27 июля. Можно ли это считать каким-то новым прецедентом в праве?
М.Федотов
―
Нет. Это не новое. Это уже не первое такое судебное решение, связанное с летними протестами, с выборами в Мосгордуму. На мой взгляд, чисто юридически это очень слабое решение.
Л.Аникина
―
А если говорить не о московских протестах, потому что да, там, по-моему, больше миллиона они по иску Мосгортранса должны были заплатить. Еще метро… Если не про московские протесты говорить, а куда-то дальше, в историю, про другие акции — были ли подобные иски, которые суд удовлетворял?
М.Федотов
―
Иски, связанные с публичными мероприятиями?
Л.Аникина
―
Да, какая-то работа транспорта была нарушена. Полиция была вынуждена в свой выходной выйти и разгонять участников.
М.Федотов
―
Нет. Вот я как все-таки правовед могу сказать, что я вполне допускаю иск, связанный с тем, что во время массовых беспорядков была разбита витрина. Витрину магазина разбили? Разбили. Ущерб магазину нанесен? Нанесен. Кто-то должен этот ущерб возместить. Когда речь идет о согласованном мероприятии, то есть совершенно конкретные лица, которые являются конкретными организаторами этого митинга. Они известны, есть фамилии, имена, адреса, телефоны. И можно им предъявить иск, вот к этим лицам, если не установлены фактические виновники, то есть те люди, которые совершили это правонарушение, разбив витрины, то есть, нанеся ущерб чужому имуществу. Если таких людей установить невозможно, то отвечать должны, конечно, организаторы.В данном случае, когда речь идет о публичный акциях, которые не были согласованы, устанавливать виновных должен суд на основании уголовной статьи. Есть уголовная статья? Нет уголовной статьи. Тогда кого бы будете привлекать к уголовной ответственности в качестве ответчика? Поэтому здесь вопрос о надлежащем ответчике мне представляется очень сомнительным.
Л.Аникина
―
Но только ответчике. Просто сама по себе постановка вопроса… Это же не разбитая витрина, это просто какое-то ведомство посчитало, что «вот мы вышли на работу в свой выходной день, и за это нам должны заплатить денег», или: «у нас были проблемы с транспортом, и за это нам должны заплатить денег». Это же не какое-то материальное нарушение.
М.Федотов: Нет уголовной статьи. Тогда кого бы будете привлекать к уголовной ответственности в качестве ответчика?
М.Федотов
―
В этих всех историях с взысканием сумм мне представляется, что сами эти иски мало аргументированы по одной простой причине. Когда проходит футбольный матч на стадионе в Лужниках, у нашего транспорта больше работы или меньше? Больше. У полиции больше работы или меньше? Больше. Ну, так где ваши иски, господа? Вы получаете свои деньги из бюджета или от своей коммерческой деятельности для того, чтобы обслуживать москвичей. Полиция получает деньги из бюджета за то, что она обеспечивает охрану общественного порядка. Она не является коммерческой структурой. Это ее функция по закону, она ее выполняет по закону. Вот и всё.
Л.Аникина
―
У нас, к сожалению, закончилось время. Спасибо огромное за разговор! Это был персонально ваш Михаил Федотов, профессор ВШЭ и бывший председатель СПЧ при президенте. С вами была я, Лиза Аникина. И дальше слушайте радиоспектакль «Эха Москвы» «Хоббит. Туда и обратно». В 16 — программа Ирины Воробьева и Андрея Коняева «На пальцах». И дальше — «Особое мнение» Николая Сванидзе.