Сергей Минаев - Персонально ваш - 2020-04-08
08.04.2020
А. Нарышкин
―
Приветствую всех! Прямой эфир «Эха Москвы». Меня зовут Алексей Нарышкин. В программе «Персонально ваш» у нас сегодня Сергей Минаев, писатель и главный редактор «Esquire». Приветствую вас!
С. Минаев
―
Здравствуйте!
А. Нарышкин
―
Слушайте, вы же самоизолировались на даче и жалуетесь своим подписчикам, зрителям на собственном канале в Ютюбе, что, в общем, там у вам все под одной крышей и вам это какой-то доставляет страшный дискомфорт. Действительно все плохо?
С. Минаев
―
Да, я оказался в таком сериале – нечто среднее между сериалом «Горько» и каким-то домашним ситкомом, когда в доме огромное количество людей, все начинают не то что делить территорию, а все же привыкли жить по своим правилам. А здесь приходится устанавливать правила общежития. Это, конечно, довольно забавно за этим всем наблюдать, а участвовать в этом – менее забавно, но все равно.
А. Нарышкин
―
То есть Сергей Минаев в пыточной оказался?
С. Минаев
―
Ну нет, слава тебе господи. Все-таки родные люди, как говорится.
А. Нарышкин
―
Слушайте, а вот эти истории про возросшее количество обращений по домашнему насилию – это во Франции, в Великобритании и у нас, говорят правозащитники – это не про вас, надеюсь?
С. Минаев
―
Нет, это не про меня. Но я думаю, что это конечно правда. Я разговаривал со своей знакомой, которая работает в компании «Икеа», которая отвечает за китайский рынок. И они после выхода Китая из карантина, будем говорить, когда сделали послабления, они пересматривают ассортимент магазинов, потому что раньше они были ориентированы на семейный ассортимент, сейчас они ориентируются на одиночек, потому что в Китае после карантина резко возросло количество разводов. Нормально? За последние 5 лет они друг друга, просто, так хорошо не узнавали (муж с женой), вот они вышли из карантина и поняли, что они просто чужие люди.
А. Нарышкин
―
Про выход из карантина. Вы поскольку общаетесь, трансляции проводите с разными звездами, у вас есть понимание сейчас уже – мы не знаем, когда карантин закончится, когда у нас все переболеют, поправятся – есть ли у вас понимание, какими люди выйдут у нас здесь в России? Выйдут ли они суперобразованными, потому что лекции, все, наверное, бросились читать?
С. Минаев
―
Нет.
А. Нарышкин
―
Нет, окей.
С. Минаев
―
Нет, я думаю, что не выйдут они суперобразованными. Ну, кто-то, конечно, выйдет. Но в большинстве своем, конечно, человек это будет рассматривать как каникулы. То есть, условно говоря, понятно, что большинство населения заперто в малогабаритных квартирах. И там такие же бабушки, дедушки и дети, все друг у друга на головах. Ну какое тут самообразование? Где, ты в туалете что ли будешь самообразовываться? Помните, как мы в школе или в институте учили какие-то вещи? Для этого нужно, что называется, закрыться.И у тебя нет никакой возможности. И единственное, что ты можешь воспринимать безболезненно для своей психики – это всевозможный развлекательный ширпотреб, который произвожу, в частности, я на Ютюбе. И вот это все, конечно, будут смотреть, потому что поржать, от тебя же не требуют никаких умственных серьезный движений.
А. Нарышкин
―
Но, может быть, выйдут сознательными? Потому что опять же все больше пообщались с родственниками, узнали друг друга лучше, восстановили какие-то эти утраченные связи, которые вечно страдают из-за перегрузок на работе и прочего.
С. Минаев
―
Я думаю, что будет так. Какой-то процент людей выйдет из карантина, но останется на домашнем режиме, потому что он поймет, что бизнесом можно удаленно управлять, он поймет, что пить можно по Зуму или по Скайпу. И, в принципе, такой отряд социопатов останется после карантина дома. Многие выйдут переругавшиеся вдрызг с родственниками и не будут еще год их видеть, как минимум, как мне кажется. Либо вот эта всеобщая волна эйфории, которая ждет нас, я надеюсь, после победы, она позволит нам забыть все претензии друг к другу. Но, вообще, это удивительный социальный эксперимент. Просто писатели и фантасты отдыхают.
А. Нарышкин
―
Не хотите как-то осмыслить потом все это в книге?
С. Минаев
―
Если таланта хватит, я бы с удовольствием. Я начал писать сейчас не книгу, но мини-сериал, который называется «Карантин». И я пока не могу вам сказать, насколько это хорошо получается. Это такие пока наброски. Но тем не менее вот я пытаюсь это туда включить и все это переосмыслить. Потому что сначала тебе это все кажется комедией, потом – практически драмой.
А. Нарышкин
―
Я напомню слушателям, в эфире «Эха Москвы» у нас сегодня писатель и главный редактор «Esquire» Сергей Минаев. Задавайте вопросы в Ютюбе, где у нас идет трансляция на канале «Эхо Москвы», и на СМС-номер: +7 985 970 45 45. В плане кошельков россияне какими выйдут из всей этой истории?
С. Минаев
―
Бедными. Все они выйдут бедными. Ну вот смотрите, когда был кризис 98-го года, мне было 23. Из сбережений у меня было ноль, ничего у меня совершенно не было. Я не могу сказать, что у меня была паника, тревога. Ну, была, безусловно, просто, сейчас я, наверное, об этом забыл. Но у меня никакого не было взгляда на будущее, я не экономил деньги, я не копил. И я уверен, что подавляющее большинство россиян в возрасте до 35 лет живут ровно так же. У них денег нет никаких. Они живут сегодняшним днем.Я не хочу быть плохой Вангой, но мне кажется, что будет так. Если сейчас все это снимется и уляжется до июня, люди выйдут на улицы, у нас будет солнце, жара, люди начнут пробухивать последние сбережения, совсем-совсем последние. Будет солнце, будет хорошо и вся эта яма тоскливая сгладится погодой. А в сентябре, ближе к концу августа, к началу сентября население поймет глубину кроличьей норы, в которую упала Алиса.
А. Нарышкин
―
То, что у людей нет запасов, нет какой-то вот этой подушки безопасности…
С. Минаев
―
Нет, конечно.
А. Нарышкин
―
А это проблема их собственная? Может, они как-то берегут свои силы, не вкалывают?С.Минаев: Сначала будут винить работодателей, потом будут винить правительство
С. Минаев
―
Вы знаете, проще всего сказать, что вы сами дураки и не заботитесь о своем будущем. И, наверное, это будет очень жестко, но, может быть, даже и справедливо. Но что людей-то винить? Люди – они люди. Они живут сегодняшним днем. Пенсионеры откладывают так называемые «гробовые», кто-то копит на отпуск, кто-то отдает ипотеку. Но никто не думает о том, что завтра будет какая-нибудь жопа. Можно слово «жопа» говорить?
А. Нарышкин
―
Да, пожалуйста. Вам можно.
С. Минаев
―
Да, спасибо большое за столь высокую оценку. Поэтому я не думаю, что кого-то можно и нужно в этом винить. Это так, потому что это жизнь, вот она такая.
А. Нарышкин
―
Но значит ли это, что наши граждане слишком сильно доверяют правительству и Владимиру Путину, полагаются целиком на них?
С. Минаев
―
Слушайте, ну у нас вообще, в принципе, население же очень патерналистское. И это всегда было, это остается. И даже не мое поколение, не ваше, а те, кто моложе, они все равно этим страдают, что там есть главные наверху, они разберутся.
А. Нарышкин
―
А они разберутся? Вот та команда, которая сейчас, она похожа на ту команду, которая готова разбираться? Так, у нас Сергей Минаев, находясь на даче, немножко подвис в трансляции. Восстановили уже. Сергей.
С. Минаев
―
Меня слышно?
А. Нарышкин
―
Да, слышно. Я вопрос повторю. Вот та команда, которая сейчас есть – президент, правительство – они…
С. Минаев
―
Я не знаю, кто на кого похож, потому что НРЗБ. Мы все в этой ситуации впервые. У меня плохое подключение к сети.
А. Нарышкин
―
Так, у нас хорошее подключение к сети вроде бы.
С. Минаев
―
Вы меня слышите сейчас? Я вас слышу.
А. Нарышкин
―
Я вас слышу тоже.
С. Минаев
―
Ну все, давайте я тогда буду нести потоком, а там будет это каким-то образом в эфир доставляться. Мы все оказались в этой ситуации впервые. Никто не знает, как действовать, потому что никто никогда с этим не сталкивался, никто это не проходил. И, честно говоря, картины рисуются самые апокалиптичные. То есть во многих странах растет продажи оружия и патронов, люди чуть ли не зомбиленда какого-то боятся. Но самое главное – никто не знает, как этой ситуацией управлять экономически. Потому что вот если нас сейчас с вами туда назначить, мы бы сидели и думали, кого нам спасать – нам сейчас спасать бизнес или нам спасать население. Даже есть и третий момент.Все страны посчитали по дефолту, что карантин – это один из наиболее эффективных способов бороться с коронавирусом. Не бороться, а предотвращать его дальнейшее распространение. Окей. Всех посадили дома. Но в тот же момент все посаженные дома сажают, извините за каламбур, экономику. И сколько их можно держать дома – месяц или два?
Я думаю, вот реально мой прогноз, что в начале июня выйдут все президенты всех стран, поднимут руки и скажут: «Мы победили коронавирус. Всё. Жизнь, как всегда. Давайте будем ходить по магазинам, давайте будем покупать». А за это время может измениться многое. Есть системообразующий бизнес. Вот ему помогать или поддерживать покупательскую способность и деньги раздавать населению? Вот черт его знает.
А. Нарышкин
―
Подождите, а почему сразу нельзя – и этим, и этим? Я ни разу не экономист, как, впрочем, и вы, но нас это не делает не хуже. У меня лично ощущение, что можно было бы вполне, будучи таким государством, поддержать и тех, и тех. Другой вопрос, насколько может эта поддержка растянуться по времени.
С. Минаев
―
Вы понимаете, в чем дело, я не то что не экономист, я даже не знаю, сколько это стоит денег. То есть, условно говоря, прежде чем принимать такое решение, надо понимать, сколько мы в месяц можем тратить и сколько месяцев мы можем тратить. У меня впечатление… Да у меня никакого впечатления нет, потому что я не знаю, на самом деле, сколько у нас денег есть. У нас же есть фонды все эти, куда откладывались деньги все эти годы. И непонятно совершенно, из чего кто исходит. Ну вот честно, для меня это абсолютно темный лес. Я понимаю, как будет действовать бизнес. Это я понимаю.
А. Нарышкин
―
Как будет действовать бизнес?
С. Минаев
―
Будет увольнять людей.
А. Нарышкин
―
Уже, да. Сокращают зарплаты.
С. Минаев
―
Будет три стадии. Сначала будет сокращена зарплата. Потом будут переведены люди в неоплачиваемый отпуск. Потом третья половинчатая стадия будет – рабочая неделя из 3-4 дней. Потом людей начнут увольнять. Вот эта история, что банки будут выдавать вам беспроцентные кредиты на то, чтоб вы платили своим сотрудникам – ну я не думаю, что их какое-то большое число бизнесменов будут брать. Проще закрывать бизнесы, чем брать кредиты, оплачивать своим работникам зарплату. А потом эти кредиты тебе же отдавать. А с чего ты их будешь отдавать, если у тебя бизнеса нет. Ну логично?
А. Нарышкин
―
Вы в «Esquire» кого уволили уже? Насколько проредили ваш штат?
С. Минаев
―
Никого мы пока не уволили. У нас, слава богу, «Esquire» подошел к ситуации с хорошей подушкой. Но конечно мы сейчас будем ужиматься, мы будем сокращать зарплаты. Мы уже сокращаем зарплаты. И нам самое важное – сохранить бренд. Грубо говоря, если мы не сохраним этот бренд как рабочее место, никакой зарплаты не будет больше вообще ни у кого, людям придется искать работу. Поэтому мы сейчас делаем всё, чтобы диверсифицировать все наши усилия в онлайн и, соответственно, зарабатывать там. Там пока зарабатывать получается. У нас главная проблема – это принт, бумажная версия.
А. Нарышкин
―
Сергей Минаев в эфире «Эха Москвы». Вопросы задавайте в Ютюбе. А вот тот человек, которого вы описали – вероятно, их будет немало по России – которого уволят в какой-то ближайшей перспективе, ему кого следует винить в этой истории – себя ли, работодателя, который окажется абсолютным говнюком, или Путина (ну, такого собирательного Путина, который тоже редиска в этой ситуации, не слишком щедрый)?
С. Минаев
―
Себя никто винить не будет. Себя никто винить не будет никогда. Люди не склонны к самокритике. Это опять же природа вещей. Конечно, сначала будут винить работодателей, потом будут винить правительство. А может быть, сразу будут винить всех вместе. Вот давайте вернемся в 98-й год опять же. Я же помню все эти разговоры: «Да, ну конечно же все это виновато новое правительство (которое всего там 3 дня заседало в этот момент; ну не 3 дня, условно, а 2 месяца). Вот сейчас бы был Примаков или Черномырдин, все было бы хорошо».Всё это досужие сплетни, потому что, как показывает история, никто ни черта не знает. И все эти решения непонятно как будут приниматься. А народ, конечно, будет винить всех – и работодателей, и государственных чиновников, и правительство, и президента. Всех, безусловно. Ну а как?
А. Нарышкин
―
Для Путина, для режима – давайте такое слово употребим – это опасная история?
С. Минаев
―
Ваше любимое слово. Это хороший вопрос. Потому что если брать терминологию Талеба, то слишком много «черных лебедей» прилетело – тут и кризис, тут и санкции (но это всё в меньшей степени), тут и цены на нефть (это очень важно) и тут кризис, который убивает любой спрос. Это очень сильные удары. И совершенно понятно, что опять же ни правительство, ни Путин, мы с этим никогда не сталкивались. Просто этой ситуации никто не знает. Поэтому непонятно, как будет ситуация развиваться.Но, с другой стороны, слушайте, ну вот Путин, он же выступает уже второй раз или третий раз, каждую неделю. Он показывает, что он контролирует ситуацию, он показывает, что он держит руку на пульсе. Ну смотрите, что началось. Мне присылают огромное количество видео читатели, не губернаторы даже, главы станиц закрывают въезды в свои станицы, потому что приезжают сраные москвичи и заражают коронавирусом. То есть, в принципе, регионы каждый чуть-чуть начинает… Ну, я не хочу бросаться пустыми словами про федерализацию ползучую, но, в любом случае, регионы пытаются спастись.
С.Минаев: Это удивительный социальный эксперимент. Писатели и фантасты отдыхают
Многие копируют поведение Собянина. Но у них нет таких ресурсов, конечно, как у Москвы. И мы видим, что каждый начинает чуть-чуть быть сам за себя. И я думаю, что сейчас, оказавшись в этой ситуации, я не знаю, что он будет… Сейчас будет параллельно выступление президента. Я думаю, что он об этом в том числе будет говорить.
А. Нарышкин
―
Но разве коронавирус и экономический кризис в пределах России – это не повод сплотиться всем – чиновникам, жителям, оппозиционерам?
С. Минаев
―
Вы понимаете, сплотиться – это очень хорошее и красивое слово. И безусловно, это было бы лучшим вариантом. Но вы же мне задали вопрос: как выплывать? Потому что сплотиться – да, это мы сейчас давайте не будем вообще никого критиковать, давайте мы сейчас политическую повестку вообще отодвинем в сторону, забудем про внутреннюю политику и будем заниматься выживанием государства. Это очень красиво. Понятно, что это довольно утопично.Но самое главное, что наше сплочение, мы же не будем коллегиальные решения с вами принимать, что вот давайте у нас вече такое народное, как в Великом Новгороде было, и, соответственно, вече приняло решение – вот эти огромные триллионы, которые у нас лежат, мы будем распределять следующим образом: вот это дадим государствообразующим компаниям, это – малому бизнесу, а это – людям.
А. Нарышкин
―
Я думаю, так переговоры очень затянутся надолго.
С. Минаев
―
Абсолютно, да. И они совершенно не произойдут. Поэтому, безусловно, это то время, когда, наверное, все эти конфликты стоит забыть. Но они не будут забыты, потому что политика – вещь, которая никогда не останавливается. И понятно, что каждый будет использовать текущие трудности в свою пользу. Я сейчас не ёрничаю, не пытаюсь разжигать и говорить: «Ах вот оппозиция…». Ничего я такого не говорю. Я просто говорю как человек с политическим опытом, что каждый будет использовать ситуацию в свою пользу. Это тоже логично абсолютно.Но самое главное, возвращаясь к вашему главному вопросу – никто не понимает, что с этим делать.
А. Нарышкин
―
Но причем не только в России. Это, наверное, все-таки кого-то должно и успокаивать.
С. Минаев
―
Я в планетарном масштабе говорю, что никто не знает. Потому что это первый раз. Мы первый раз на таком льду.
А. Нарышкин
―
Конфликт Мишустина с Кадыровым вас удивил? Ну, не конфликт, спор, наверное.
С. Минаев
―
Ну, с точки зрения чего он меня удивил?
А. Нарышкин
―
Ну как, подождите, Кадыров дерзкий.
С. Минаев
―
Так.
А. Нарышкин
―
Не будете же спорить.
С. Минаев
―
Ну конечно, нет.
А. Нарышкин
―
Но все-таки надо же знать какие-то пределы.
С. Минаев
―
Но а какие пределы? Он ответил так, как он считает нужным.
А. Нарышкин
―
Но это же Мишустин, это премьер, это, извините, не хрен собачий.
С. Минаев
―
Ну сейчас будет ответный ход, потому что каждому из них нужно будет показать, кто, собственно говоря, в доме хозяин. Это совершенно очевидно. Это не конец истории, а только начало.
А. Нарышкин
―
Ну это вот, просто, к тому, что какая-то федерализация такая очень странная. Я не знаю, вот моя собственная трактовка – как будто Кадырову не очень уютно в сложившихся территориальных и административных условиях.
С. Минаев
―
В этих условиях вообще никому неуютно. Ну какой тут к чертовой матери уют? В этих условиях всем тревожно. И поэтому я думаю, что все эти заявления тоже тревогой продиктованы, потому что мы не знаем, куда мы едем, мы не знаем, какая конечная станция у этого автобуса, он везет нас, мы там оказались не по своей воле и впервые. Поэтому я думаю, что это не первый случай. Ну да, интересно, какая будет на это реакция и Мишустина, и президента Путина, потому что очевидно, что вот эти конфликты сейчас совершенно не нужны системе.
А. Нарышкин
―
Вы говорите, не понятно, куда мы едем, про ситуацию с коронавирусом?
С. Минаев
―
Да.
А. Нарышкин
―
Я, просто, подумал, что вы про весь путинский этот этап.
С. Минаев
―
Нет, я говорю про коронавирус, потому что мы не понимаем, как сильно он ослабит или повредит нашу экономическую систему, мы не понимаем, как сильно обедневшими окажутся люди. И самое главное, что мы не понимаем, когда это кончится. У вас же тоже есть огромное количество знакомых. И часть из них наверняка связана с медициной. Вы все равно каждому пишете в мессенджер: «Ну что там, какие слухи-то?». И каждый говорит: «Ну пик-то мы сейчас пройдем в апреле. Ой, нет, в мае. А вообще-то, в июне». Ну и так далее. Но никто ничего не знает.
А. Нарышкин
―
Сейчас модно говорить, Сергей, «плато». Такой термин употребляет Вероника Скворцова.
С. Минаев
―
Плато. Но мы на плато еще не вышли, потому что у нас еще не было пика. Вот на плато сейчас вышла Италия, насколько я могу судить. Но мы не там.
А. Нарышкин
―
В вас Путин вселяет уверенность, когда он выходит раз в неделю и вроде как обращается и к чиновникам, и к нации?С.Минаев: К началу сентября население поймет глубину кроличьей норы, в которую упала Алиса
С. Минаев
―
Ну конечно вселяет. Гораздо хуже было бы, если бы он не выходил и не обращался.
А. Нарышкин
―
А он правильные слова подбирает? Вы как писатель оцените. Его риторика правильная или можно было чуть-чуть как будто больше человечности?
С. Минаев
―
Ну слушайте, он говорит как начальник. И он всегда так говорил. Все эти годы какие-то другие были разве обращения? Вы что, какой-то другой стиль его помните? Нет, он всегда говорил точно так же. И он в таком же русле сейчас и общается.
А. Нарышкин
―
А отец нации? В первую очередь отец.
С. Минаев
―
А в чем, по-вашему, это должно проявиться? Я думаю, что он когда выходит, у него в голове ровно это.
А. Нарышкин
―
Мне, просто, кажется, вот когда он озвучивает пакет экономических мер, он больше говорит как такой бюрократ, чем как раз простой человек, президент, который хочет успокоить своих избирателей и неизбирателей.
С. Минаев
―
Послушайте, ну вот опять, давайте поставим себя на место президента. Вот мы с вами выходим в эфир и первое – нам надо успокоить. Второе – нам надо сказать, что все будет очень хорошо. А дальше третий шаг – а как оно будет хорошо. Нам же надо это все сейчас объяснить, сколько мы денег дадим вам, сколько мы денег дадим бизнесу, сколько мы денег дадим корпорациям. Это все надо озвучить. А модель, насколько я понимаю, пока не сформулирована. И поэтому вот сегодня мы вышли с таким пакетом мер, завтра – с другим.То есть он же не может каждое обращение говорить: «Все будет здорово. Но сейчас я не скажу, как мы будем действовать». Поэтому я считаю, что там все этот ящик Пандоры открыли и пока шарят внутри этого ящика. И не понятно, кого они оттуда вытащат – зайчика или скорпиона, потому что все в мутной воде.
А. Нарышкин
―
Не считаете, что Путин слился? Есть такое расхожее мнение. Как-то он самоизолировался и физически, и как-то так ментально как будто.
С. Минаев
―
Вот то, что он самоизолировался физически – это очень правильно. А что, он должен сейчас проводить в огромном количестве встречи? Как раз я полагаю, что это угроза. Слушайте, он сделал ряд очень правильных вещей. Он съездил в Коммунарку. Он показал, что он не боится. И он выступает раз в неделю. Если бы он выступал 4 раза в неделю – это было бы намного хуже, как мне кажется. Потому что ну зачем ему частить-то сейчас? Вот он дозирует свое появление.То есть он показывает, что он в ситуации, и он показывает, что он над ситуацией. И он не пропадает. Ну а что он еще может сделать? Ну выступал бы он каждый день. Это ж каждый день надо что-то говорить новое. А что новое говорить? Он же не может выходить и озвучивать цифры: «Сегодня – плюс 1000. Спасибо, дорогие россияне». Ну как? Он же не может это говорить.
А. Нарышкин
―
Честно только скажите, Сергей, за здоровье президента переживаете?
С. Минаев
―
Конечно переживаю. Очень сильно переживаю.
А. Нарышкин
―
Но вы переживаете так же, как за здоровье свое собственное и своих близких?
С. Минаев
―
Слушайте, это же тоже такой шельмовской вопрос. Конечно, каждый человек за здоровье своих близких переживает больше, чем за здоровье кого бы то ни было – президента, премьера, кого угодно. И, естественно, за здоровье своих близких я переживаю больше. Но если отвечать на ваш вопрос прямо поставленный, конечно переживаю. Потому что не дай бог чего. Вы представляете, сейчас еще до кучи и это. Ну кому это надо? Это никому не нужно.
А. Нарышкин
―
Ну вот если вы переживаете, представляете себе некие такие печальные сценарии, мы даже не уточняем, если что-то происходит плохое, то это значит, что вы боитесь за систему, которая за 20 лет не выстроена таким образом, чтобы вот это все подхватить в нужный момент и дальше работать, обеспечивать результат.
С. Минаев
―
Я не знаю российских систем, а я их видел три, ни одна из них не была…
А. Нарышкин
―
Не, подождите. А зачем вы с Россией сравниваете? Давайте посмотрим на зарубежный опыт, как у нас любят законодатели делать. Вот, например, Борис Джонсон заболел, сейчас он в больнице. Его сразу подхватил товарищ по фамилии Рааб. И все работает.
С. Минаев
―
Да-да, я понимаю.
А. Нарышкин
―
И никто же не хватается за голову и не думает: «О, боже! Что сейчас будет? Мы растеряны».
С. Минаев
―
Я не знаю, что у нас будет. Вот это хороший вопрос для книги. И вот не карантин, а вот это хороший вопрос для кино. Потому что я не понимаю, что в этот момент будет. Потому что – первое – нужен молниеносный, просто в режиме 24 часов консенсус всех элит и кланов, которые скажут: «Так, ребят, секундочку, мы сейчас должны подхватить страну». Ну а дальше, слушайте, вы все же знаете, что у нас… Вы думаете, что это возможно в 24 часа будет сделать? Я не думаю. Я думаю, что каждый будет тянуть одеяло на себя.
А. Нарышкин
―
А нам, вот на земле людям от того, что они там будут собачиться между собой, что?С.Минаев: Там все ящик Пандоры открыли и пока шарят внутри него
С. Минаев
―
Это просто кошмар. Вот я поэтому и говорю, что лучше не продолжать эти сценарии. Ну а как не земле люди? Вот люди будут сидеть у телевизора и думать: «Так, что дальше произойдет?» Кто им скажем, как им действовать? А им никто ничего говорить не будет. Люди будут входить в панику. Ну зачем это нужно? Поэтому этот сценарий ужасающий.
А. Нарышкин
―
Сергей Минаев, писатель, главный редактор журнала «Esquire», сегодня в программе «Персонально ваш». Я Алексей Нарышкин. Вернемся после новостей и рекламы.НОВОСТИ / РЕКЛАМА
А. Нарышкин
―
15 часов 33 минуты. Наш эфир продолжается. Алексей Нарышкин у микрофона. И Сергей Минаев, писатель и главный редактор журнала «Esquire» - наш гость. YouTube-трансляция на канале «Эхо Москвы» работает. Подключайтесь, присоединяйтесь, задавайте вопросы! Про фейки вас хочу спросить. Вы знаете, что Следственный комитет развернул активную борьбу. Нашел блогера, который разместил... Видели это видео? Александр Торн. Он сегодня был гостем нашего утреннего эфира.
С. Минаев
―
Я не видел.
А. Нарышкин
―
Это такое забавное видео. Только, мне кажется, в Следственном комитете не оценили юмора. Этот человек, начинающий, я бы сказал, блогер, который в своем небольшом обращении озвучил, мне кажется, все конспирологические версии, которые существуют в мире. По поводу того, что есть некое такое масонское правительство, что нас облучают телефонные вышки...
С. Минаев
―
Вышки 5G, которые сносят в Англии?
А. Нарышкин
―
В том числе. И он сказал, что на самом деле коронавирус - это из-за взрыва лаборатории «Вектор». Собственно, это всё произошло еще осенью и мы таким образом как будто бы всех начали заражать. Почему Следственный комитет так болезненно реагирует на это?С.Минаев: Они не идиоты, они не умалишенные - они просто не умеют говорить
С. Минаев
―
Следственный комитет, я полагаю, получил инструкцию, руководство к действию - бороться с разжиганием паники и слухов. Я думаю, что это только начало, и карательные меры будут применяться и к блогерам, и к СМИ. Просто ради интереса. Вы же понимаете, как ведут себя СМИ в этой ситуации. Есть кликбейтные заголовки, есть заголовки просто глупые. Как, например, вчера на РИА "Новостях" был заголовок «Назван единственный эффективный способ профилактики коронавируса». Вы заходите по этой ссылке и думаете, что там сейчас перед вами откроется просто какое-то сакральное знание. И там первый же абзац - «РИА Новости» говорят: «Единственный эффективный способ профилактики коронавируса - это прививка. Но, к сожалению, вакцины пока нет».
А. Нарышкин
―
В принципе, всё правильно, да.
С. Минаев
―
Да, всё правильно. То есть если вас за левую ногу укусит собака - это плохая примета: нога будет болеть. Всё правильно, всё понятно. Это пример такого кликбейта. А есть очевидные. Не помню, ura.ru, что ли, давал: «На Москву движутся танки и БТРы». То есть это, конечно, разжигание паники и слухов. И я думаю, что паникеров, безусловно, будут карать. Потому что самое последнее, что нам сейчас нужно - это разжигалово.
А. Нарышкин
―
Слушайте, то есть вы в этом смысле за такую цензуру?
С. Минаев
―
Я в этом смысле в «Esquire», наверное, впервые за все (хотел сказать «годы моего правления») за все годы моего редакторства довольно жесткую... не довольно жесткую, но провел разъяснительную беседу с товарищами: давайте мы не будем разжигать, запугивать население и так далее. Потому что и без нас хватает людей, которые будут разжигать. Правда, у меня же в Ютюбе большая аудитория. Люди задают такие вопросы: а правда, что имбирь помогает?
А. Нарышкин
―
Чеснок, лимон. Да, сейчас говорят. Спрос повышен.
С. Минаев
―
Устрицы надо есть с бразильским орехом - особенно пенсионерам, у кого проблемы с иммунитетом. Понятно, мы сейчас в продолжении этой темы выйдем на разговор о том, насколько допустимы все эти цензурные рамки. Потому что сегодня будут гнобить за статью «На Москву движутся танки и БТРы», а завтра вообще за какую-то лайтовую версию люди из Следственного комитета приедут к тебе в редакцию и начнут говорить, что они вас закрывают. Вот, предвосхищая твой вопрос.
А. Нарышкин
―
Да, спасибо, что сделали за меня мою работу.
С. Минаев
―
Это опасная история, я понимаю. Но я боюсь, что по-другому сейчас не будет работать. То есть какая-то история борьбы с этими разжигателями и паникерами должна быть.
А. Нарышкин
―
Эта борьба должна быть сейчас? То есть это временная мера? Потому что у нас, не знаю, период какого-то военного времени - назовем это так.
С. Минаев
―
Я думаю, что вы сняли с языка.
А. Нарышкин
―
Как мы друг друга потрясающе дополняем!
С. Минаев
―
Да. Спасибо большое. Надо к вам выходить работать. Мы, конечно, живем по законам военного времени. Мы, безусловно, живем по законам военного времени. Слушайте, у меня бабушке 93 года. Она говорит, что в войну, конечно, было легче. Я говорю: «Ну как легче-то? Вам есть нечего было, бомбардировки». Она говорит: «Ну, бомбардировка - она же там по расписанию летела. В общем, наша артиллерия работала хорошо. А здесь вышел на улицу и не знаешь, кто тебя заразил». То есть это война, и противник невидим.
А. Нарышкин
―
Вы согласитесь, что у власти сейчас есть соблазн оставить эти меры и на послекарантинное время?
С. Минаев
―
Безусловно, есть.С.Минаев: И без нас хватает людей, которые будут разжигать
А. Нарышкин
―
И что с этим делать? Значит, сейчас надо бороться. Шутить больше... Не знаю, тиражировать фейки, наверное, не надо, но мы здесь обсуждаем, что такое фейк.
С. Минаев
―
Знаете, коль вы начали проводить параллели, The USA Patriot Act, который был принят после падения башен-близнецов, в прессе подавали как временную меру. Вот этот доступ к переговорам, к банковским счетам без санкции прокурора, если тебя подозревают в терроризме. Но как мы видим, The USA Patriot Act остался, живет и будет жить как можно дольше. Любое государство стремится получить как можно больше контроля над гражданами. Так было всегда и, я думаю, будет всегда. И конечно, велик соблазн им воспользоваться.
А. Нарышкин
―
А у нас еще много резервов в плане свобод? Неприжатых, неограниченных. Как вам кажется?
С. Минаев
―
Огромное количество.
А. Нарышкин
―
То есть еще есть чего и куда закручивать? Поле непаханное?
С. Минаев
―
Слушайте, серьезно, мы же с вами 3-4 года назад не обсуждали всерьез какие-то QR-коды для выхода на улицу или, там, камеры слежения, которые будут повсеместно во всех городах. А сейчас ты приезжаешь... Да какой приезжаешь - ты смотришь любой западный сериал и видишь, как детективы, или полиция, или любая secret service моментально идут по следу преступника, потому что включаются все камеры, которые стоят в городе. Еще 30 лет назад таких сцен не было. Конечно, мы входим в такую эпоху цифры, которая будет бить по всем.
А. Нарышкин
―
Страшно же потом на улицу ходить. Слушайте, сейчас же в Москве тоже даже, по-моему, подавали иск к московской мэрии с вопросом: а что это вы там фиксируете, распознаете мое лицо на каждом шагу? Правда, эта история не закончилась ничем хорошим для истца.
С. Минаев
―
Слушайте, я думаю, что московская мэрия как раз ведет себя в этой ситуации крайне... не хочу сказать, успокаивая нас, но, в общем, довольно профессионально. И безусловно, всё могло бы быть гораздо хуже. Потому что нерешительность хуже ошибок. Но еще раз про все эти цифровые крепости, про цифровые казармы - да, безусловно, это будут делать. Я в этом уверен.
А. Нарышкин
―
Владимир Путин как раз сейчас начал выступать со своим обращением. Он сегодня проводит встречу с губернаторами, и у него такая небольшая вступительная речь. Сейчас приходит «молния». Пока что президент успел сказать о том, что «неотложная задача всех регионов - повышенная готовность медучреждений и наращивание их мощностей». Чего вы ждете от нынешнего обращения?
С. Минаев
―
Я, честно говоря, жду... Слушайте, конечно, надо говорить о медиках, надо говорить об экономике и надо говорить о том, что мы все сейчас вместе, регионально, а не каждый сам на себя. Вот это, я думаю, сейчас будет сказано. Потому что медики... Слушайте, с точки зрения кино и литературы, я последние 5 лет на всех встречах говорю, что героя нашего времени не существует, его нужно найти. Вот сейчас мы видим, что врачи - это герои нашего времени. Это сейчас главные люди, которые держат фронт. Вообще, конечно, на этом надо будет сосредоточиться хотя бы на ближайшие полмесяца.
А. Нарышкин
―
У вас были несколько знакомых с коронавирусом. Двое. Оценили систему здравоохранения, которая работает в этих экстренных условиях. Что рассказывают?
С. Минаев
―
Один знакомый у меня в Израиле, а второй - Саша Сокин - в Москве. Его только сегодня выписали. Я с ним сегодня собирался поговорить. Поэтому я не знаю, как они оценивают. В Израиле человек тоже сидел дома. Он вообще 3 дня перенес какую-то очень легкую форму.
А. Нарышкин
―
Пугают сообщения из регионов (да и из Москвы, в принципе) про отсутствие медикаментов, масок, врачей, который работают круглые сутки?
С. Минаев
―
Да, пугают.С.Минаев: Никто не знает, как этой ситуацией управлять экономически
А. Нарышкин
―
Почему это так? Вот здесь я вас призываю не равняться на международный опыт, потому что да, у них тоже проблемы. Почему нет масок?
С. Минаев
―
Слушайте, вот здесь вы правы. Я не хочу равняться на международный опыт, потому что это злорадство никому не нужно. Масок не хватает, потому что тупо никто не рассчитывал, что когда-нибудь такое случится. Почему не рассчитывал? По кочану. Вот такой вот будет ответ эксперта Сергея Минаева. Потому что. Почему не хватает врачей? Потому что это не самая популярная профессия в России. Потому что не очень много платят. Почему не хватает коек? Потому что их тоже не рассчитывали. Почему не хватает ИВЛ? Потому, потому, потому. Это всё вопросы без ответов. Мне про ИВЛ объяснили очень просто: что в обычной жизни тебе нужно 10 тысяч ИВЛ для города Москвы. А сейчас, если пик будет огромный, их нужно будет, там, 40 тысяч. Никто в мирной жизни никогда на это не рассчитывает. И в Италии (извините, что сорвусь в параллели), ИВЛ изымались из каких-то армейских нужд. Но на самом деле на это, конечно, никто не рассчитывал. Вот Собчак начала в твиттере прямую трансляцию. В телеграме. Она всё пишет и пишет.
А. Нарышкин
―
«Будем строго спрашивать реальную готовность медучреждений и персонала. Более 10 млрд. рублей пойдет врачам за переработки».
С. Минаев
―
Это то, что нужно.
А. Нарышкин
―
Слушайте, а вот смотрите, я сейчас включу представителя, как это называют, «демшизы». Вот вы всё это перечислили, в том числе проблемы врачей, которые получают маленькие зарплаты. А почему, Сергей, скажите пожалуйста, у нас в это же самое время прекрасно себя чувствует наш оборонно-промышленный комплекс? Почему врачи у нас деньги не получают, а ракеты мы строим, танки строим, подлодки? Здесь вот такие смещенные приоритеты, что ли?
С. Минаев
―
Вы знаете, хотите, я встану с вами на позицию «демшизы»? Мы с вами обнимемся в финале.
А. Нарышкин
―
Наша доска треснет, я боюсь.
С. Минаев
―
А почему вы делаете такие выводы? Вы что, видели, что ли? Слава богу, войны же нет. Вы же не видели ничего в действии. Вы считаете, что у нас там тоже всего хватает? Так же тоже можно размышлять. Но на самом деле, почему в приоритете? У нас всегда последние 30 лет в приоритете был военно-промышленный комплекс.
А. Нарышкин
―
А врачи, больницы? Слушайте, в Москве есть больница... Это не какие-то больные фантазии, это отзывы, в том числе, моих близких, которые приезжают. Столичная медицина, казалось бы, лучшая во всей стране. Обшарпанные унитазы, люди, опять же, в мирное спокойное время лежат в коридорах. Но, понимаете, у нас всегда Парад Победы, всегда танки, мы этим кичимся, гордимся и так далее.
С. Минаев
―
Парад Победы - это вещь, которую мы делаем один раз в год, 9 мая. На нее можно собрать то-сё, пятое-десятое. Это всё-таки такая витринная, постерная композиция, если позволите. А больницы - это то, с чем люди сталкиваются каждый день. У меня нет цифр статистики. Я не могу с вами вести полемику с точки зрения государственного чиновника. Во-первых, потому что я им не являюсь, а во-вторых, фиг знает, сколько за последние 10 лет было построено больниц, введено в эксплуатацию госпиталей и так далее. У меня этих цифр нет. Но в целом, конечно, здравоохранение оставляет желать лучшего. И в общем, честно говоря, в европейских странах оно ровно такое же. Поэтому если у тебя нет денег и нет доступа к хорошим врачам, то никто тебя не починит. Просто, что называется, этот опыт в жизни есть.
А. Нарышкин
―
Если уж мы заговорили про 9 мая, там же в тот же день всегда проводится «Бессмертный полк». Сейчас, в этом году «Бессмертный полк» из-за коронавируса переводят в онлайн-режим. Как вы относитесь к этой акции, кому она нужнее вообще в последние годы, в последние разы? Она нужна людям, которые искренне идут с портретами своих близких, или она нужна власти, опять же, как такая штука для объединения людей, для консолидации?
С. Минаев
―
Слушайте, удивительным образом именно за последние 2 года я вижу там огромное количество своих знакомых, которые не то что против существующей власти, не то что они какие-то оппозиционеры - нет, им это вообще по барабану. Но они с удовольствием выходят на эту акцию, будучи даже не в Москве, а будучи гражданами других стран - Соединенных Штатов Америки, Франции и так далее. То есть мне кажется, что это, наверное, одно из немногих, а может быть, единственное мероприятие, которое начало государство и которое подхватили люди. Людям оно понравилось. И оно, конечно, показывает единение. Но повторюсь, я знаю такое количество людей, которые с удовольствием выходят с фотографиями своих родных.
А. Нарышкин
―
То есть оно всё-таки не утратило в себе такой человеческий компонент?
С. Минаев
―
Нет, абсолютно.
А. Нарышкин
―
Нет ощущения, что государство просто присосалось к этой акции? Мы же помним (про это часто говорят и вспоминают), что изначально это такая акция, инициатива с низов.
С. Минаев
―
Ну, слушайте, инициатива с низов - да. Но государство ее поддержало и подключило свой государственный пропагандистский вентилятор. Ну а чего? Вот пример коллаборации, если позволите. Хорошая акция, которую подхватила госмашина и укрупнила. Ничего, никому от этого не плохо.
А. Нарышкин
―
Путин продолжает выступать. Прочитаю несколько сообщений. «Президент потребовал от губернаторов не действовать по единому шаблону в борьбе с коронавирусом. Предложил на 3 месяца, начиная с апреля, установить дополнительные выплаты для специалистов, которые непосредственно работают с зараженными коронавирусом, и озвучил конкретные предложения по повышению окладов для медиков». 80 тыс. рублей в месяц - это доплата для врачей. Для фельдшеров и медсестер - 50 тысяч. «Экономику нельзя останавливать - заводы, движение транспорта. Мы должны понимать, к чему это может привести. Многие столичные компании продолжают работать, перешли на удаленный режим». И вот я где-то видел цитату про то, что надо взять волю, по-моему.
С. Минаев
―
«Потери бизнеса, прямо скажем, уже достаточно серьезные, могут быть еще хуже. Нужно смягчить удар для бизнеса, потери которого серьезные». Я думаю, что это первый шаг к выходу из карантина. И вполне возможно, что в начале мая всё это дело снимется. Давайте не будем говорить ни мы, ни кто-либо другой... Не знаем кого-либо другого, давайте говорить про нас. Я думаю, что экономика будет уже трещать, если мы посидим на карантине 2 месяца.С.Минаев: Мне в 1993 году было абсолютно наплевать на конституцию
А. Нарышкин
―
А у вас нет ощущения, что правительство, президент сейчас как-то сверху проецирует на население какую-то уверенность, говорят: «Вот вам экономические меры поддержки и так далее, разбирайтесь с этим, обращайтесь в банки и прочее», а на каком-то уровне всё это перестает работать, перестает оказывать терапевтический эффект? То есть это не работает. Работодатели это не воспринимают, и население это тоже не успокаивает.
С. Минаев
―
Слушайте, у нас же... я не помню, как звучит эта поговорка, что вопрос надо решать не с руководителем, а с его секретаршей. Безусловно, всё это будет спускаться вниз. В виде пирамидки. Будет решение - вернее, формулировка решения, а дальше всё будет так растекаться, растекаться, и к концу непонятно. А к концу потом выяснится, что банки тоже готовы помогать бизнесу, например, под 40% годовых. Такое тоже может быть. Потому что у нас, честно (и это очень печально), у нас очень низкое количество... Количество... Очень низкое качество кадров. Это касается всех - и государственной машины, и коммерческих предприятий. У нас реальная кадровая проблема, и что с этим делать, совершенно непонятно. Потому что большинство людей не соответствует занимаемым должностям. Они просто не имеют экспертизы. Они ни черта не понимают. И они, в общем, научились очень ловко работать. Коммерсанты научились очень ловко работать как государевы чиновники - просто забивать очковтирательством мозги своему начальству и ни черта не делать.
А. Нарышкин
―
Это вы сейчас пнули систему образования.
С. Минаев
―
Да, конечно. Естественно. Система образования плохая, ужасающая. Чего говорить? Слушайте, у меня старшая дочь поступила в институт. Она последние 3 года сидела с репетиторами. Не потому, что она тупая, а потому, что ей, как бы, не хватало знаний для поступления. О чем это говорит? Вот когда я поступал в 1992 году, у меня был один репетитор.
А. Нарышкин
―
Сейчас стандартное от Сергея Минаева и людей вашего поколения: «вот в наше время еда было вкуснее».
С. Минаев
―
Еда была абсолютное говно. И вообще Советский Союз я не люблю. Но у меня был один репетитор по английскому языку. Потому что традиционно язык преподавали не очень хорошо. А другие предметы я вполне себе знал на уровне школьной программы, достаточной для поступления. Вот и всё. Слушайте, давайте другой пример. Не надо Сергея Минаева. Давайте мы возьмем на себя труд залезть в YouTube и посмотреть эфиры начала 90-х - конца 80-х: как говорят люди на улицах - советские люди. У них очень уверенная, хорошая, содержательная речь. И теперь (говорю вам, как человек, который 8 лет работал на федеральном телевидении, на НТВ), когда ты берешь лайв - прямо только что машина сбила человека. Берешь свидетеля, и свидетель говорит: «Мы-ны-ны». И всё, ты не понимаешь, что они белибердят. Потому что они не могут связно выражать свою речь. Они не идиоты, они не умалишенные - они просто не умеют говорить. Вот и всё. Это же срез. Это же абсолютная лакмусовая бумажка системы образования. Разве нет?
А. Нарышкин
―
На эту же тему у вас на YouTube-канале был очень хороший вопрос по поводу конституции, где ваш корреспондент «Esquire» спрашивал, что такое конституция.
С. Минаев
―
Я половину вырезал.
А. Нарышкин
―
А, половину еще и вырезали. Как вам показалось, насколько у вас там была репрезентативная выборка? Потому что, мне кажется, ваш корреспондент там фокусировался исключительно на молодых людях. Которые, мне кажется, всё понимают. Ну что конституция? Это для вас, наверное, конституция. Вы помните, как ее писали в 1993 году. Вы это переживали.
С. Минаев
―
Ничего я не переживал. Мне в 1993 году было абсолютно наплевать на конституцию. Ну правда, слушайте, чего мне там было? 18 лет. Я отвечал бы на эти вопросы точно так же, как отвечает респондент сейчас. Мы только что вышли из совка, и какая-то конституция? «Ну, какая-то конституция, какой-то основополагающий документ. А на фига она нужна? Фиг его знает», - сказал бы телезритель из Москвы Сергей. Поэтому я, конечно, их никого не виню. Молодежь здесь ни черта не знает, не знает, зачем нужна эта конституции. Более старшее поколение знает, что такое конституция, но, в принципе, тоже не понимает, на фига она нужна. Есть президент, он принимает какие-то решения. Все президента слушают. Вот это и есть закон.
А. Нарышкин
―
А не-студент Сергей - он что думает про конституцию сейчас? Для чего она нужна?
С. Минаев
―
В принципе, я думаю, что как документ это исчезнет в ближайшие 10-20 лет.
А. Нарышкин
―
Подождите, обидно. А для чего тогда вот эта суета, переписывают всё? Это же, наверное, важная история. Собирали умных людей, талантливых - и актеров подключили, и спортсменов.
С. Минаев
―
А мне кажется, что вообще мировая политика - особенно «спасибо» (в кавычках, а может, не в кавычках) коронавирусу - очень сильно изменится. Потому что смотрите, вот простой пример. Начальники проводят совещания - любые начальники любого уровня - face to face, очно. И всё равно мало что работает. А когда они сейчас онлайн, дистанцировались, они вообще не могут друг друга координировать. О чем это говорит? Политика будет уходить в цифру. Население будет всё больше уходить в цифру. Заниматься политической борьбой в онлайне - это совсем не то, что заниматься ей 10 лет назад, когда у тебя здесь есть телевизор, а здесь есть газета. То есть общество цифровизуется, и это совершенно удивительным образом всё изменит. Поэтому, конечно, конституция, думаю, еще не раз будет переписана. Она будет таким документом. Я думаю, что, скорее всего, всё будет сводиться к прецедентному праву. Но это уже футуристика. Но я думаю, что чем больше мы сейчас будем уходить в цифру, тем быстрее всё будет меняться.
А. Нарышкин
―
Наши несистемные политики (может, и системные, просто я знаю меньше примеров) насколько преуспели в плане онлайн-борьбы?
С. Минаев
―
Несистемные преуспели гораздо больше по понятным причинам. Потому что всё это время у них не было доступа к большим СМИ, и они научились действовать в пространстве соцсетей. Как ни странно, я никогда не голосовал за эту партию и не являюсь ее членом или симпатизантом, но я хотел бы отметить, например, действия КПРФ.
А. Нарышкин
―
Внезапно.
С. Минаев
―
Да, это очень удивительно. У них всё время каким-то образом была налажена работа с молодежью. У них огромное количество ютуберов, которые топят за Сталина, за «Левый фронт». Ну, не за «Левый фронт» как за партию, а как за идею.
А. Нарышкин
―
Максим Шевченко у нас тоже был сегодня утром.
С. Минаев
―
Максим Шевченко, их там много. Это такие большие спикеры, у которых 200-300 тысяч подписчиков. Это вполне себе такой пул, которого, например, у «Единой России» не существует.
А. Нарышкин
―
Подождите, мы же говорим о политике. То, что делает Максим Шевченко, и даже то, что делает Алексей Навальный, если потом судить по результатам - это же такая журналистская деятельность, публицистика.
С. Минаев
―
Нет.
А. Нарышкин
―
Хорошо, как мы меряем эффективность такого онлайн-политика?
С. Минаев
―
А я не делаю границы между онлайн-публицистом и онлайн-политиком. Потому что вы тоже, знаете, сейчас как мои собеседники из разных властных структур со мной спорите. Нет никакой разницы между политиком и публицистом. Ты медиатор. У тебя огромная аудитория. Сегодня ты делаешь интервью или unpacking вещей. Послезавтра ты готовишь шашлыки онлайн, а потом создаешь свою партию. И в этом основная угроза всей системе.
А. Нарышкин
―
Так ты же не в России потом создаешь партию. Ладно вам, это вы про какую-то другую страну рассказываете.С.Минаев: Слишком много «черных лебедей» прилетело
С. Минаев
―
Нет, подождите, но сегодня же это так. А послезавтра мы не знаем, как это будет.
А. Нарышкин
―
20 лет вас как-то не научили прогнозированию?
С. Минаев
―
Ничему меня не научили. Я вам расскажу, почему. Потому что «Минаев Live» был первой программой, где я делал интервью в прямом эфире. И она была суперуспешной. Мои эфиры смотрели 20 тысяч человек, и я считал, что я вообще просто король.
А. Нарышкин
―
«Минаев начал делать, когда это еще не было модно».
С. Минаев
―
Абсолютно. А вы знаете, как это сейчас? Я сделал прямой эфир с Варнавой в YouTube. Меня смотрело 130 тысяч человек. То есть вы понимаете, капитализация интернета, его сигнал (сигнал - в смысле, распространение интернета) совсем другой. Поэтому мы не можем говорить, что 20 лет было так, и будет еще 20 лет. Ничего такого не будет. Мы себя успокаиваем, говорим, что мы будем жить в привычных средах и привычных принципах управления. Ничего такого не будет.
А. Нарышкин
―
Но это вы говорите про бизнес. Да, 130 тыс. зрителей прекрасным образом конвертируются в ваши доходы, если вы где-то еще там размещаете ссылки на ваших партнеров. Это правильно. А политика-то здесь причем?
С. Минаев
―
А политика здесь притом. Потому что когда у тебя избиратель в доминанте прикован к телевизору, и ты ему говоришь, что, например, «Esquire» - хороший журнал, а «Эхо Москвы» - плохая радиостанция, ты работаешь просто великолепно на всю аудиторию. А когда у тебя доминантная аудитория не просто кочует, а просто отказывается от телевизора и выходит в интернет, она в интернете сталкивается с другими спикерами, сталкивается с другими селебрити, и она сталкивается с людьми, которые говорят прямо противоположные вещи. И у них охват гораздо больше, чем у Первого канала.
А. Нарышкин
―
Так вы сейчас, под конец нашего эфира, Сергей, подвели к тому, что надо поскорее грохнуть все эти Ютюбы.
С. Минаев
―
А я же с этой целью. Мы же с вами договорились за рамками. YouTube должен быть уничтожен. Карфаген должен быть разрушен.
А. Нарышкин
―
Видимо, один из последних наших совместных эфиров.
С. Минаев
―
Так я потому и пришел, чтобы закрывать.
А. Нарышкин
―
Слушайте, где, по-вашему, проходит эта красная линия, когда наши российские власти действительно возьмутся за YouTube? Вы же знаете новость про список сайтов, которые должны работать в каком-то там нашем изолированном интернете. Где есть, например, пригожинский сайт ФАН, но нет, по-моему, «Эха Москвы», и «Esquire» там тоже нет.
С. Минаев
―
Ну правильно, потому что зачем «Esquire»? «Esquire» американский, а «Эхо Москвы» - вредители. Зачем вы нужны?
А. Нарышкин
―
И американские, и кремлевские - всё сразу.
С. Минаев
―
Да, это такой спящий агент.
А. Нарышкин
―
Где красная линия? Когда власть поймет, что...?
С. Минаев
―
Красная линия существует в настроении. Вот сегодня решили: давайте всё закрывать. Ну, давайте попытаемся. Если это получится, это будет сделано.
А. Нарышкин
―
Это будет какое-то импульсное решение? Или всё-таки там назревает?
С. Минаев
―
Я не знаю, честно говоря. Я сейчас фантазирую, потому что не знаю, назревает это решение или не называет. Просто вы же меня спрашиваете, как такого телезрителя в тапочках на босу ногу. Вот я вам так и отвечаю. Я знаю, как зачастую принимаются решения в России. Они принимаются импульсно. Я много лет назад был свидетелем, как один начальник из своего кабинета написал распоряжение по губернатору «провести разъяснительную кампанию в СМИ» и поставил туда чашку с кофе. И было непонятно, надо мочить этого губера или поддерживать. И люди, которым пришло это письмо, были парализованы, пока начальник не перезвонил после обеда и не сказал: «Слушайте, вот там по моему распоряжению - всё, отбой». Система работает так. Это Византия.
А. Нарышкин
―
Сергей, спасибо вам огромное за ваше время! Сергей Минаев, писатель, главный редактор «Esquire», был сегодня в программе «Персонально ваш». В ближайшие часы, сразу после новостей в 16:00 у Егора Жукова в эфире «Условно ваш» Алексей Шапошников, председатель Мосгордумы. В 17:00 «Особое мнение» с Дмитрием Потапенко. В 18:34 программа «Рикошет» о том, как возвращалась, по крайней мере, часть российских туристов из Нью-Йорка. Оставайтесь с «Эхом»! Сергей, вам еще раз спасибо за этот эфир!