Екатерина Котрикадзе - Персонально ваш - 2019-10-24

Я.Широков

И.Землер

Я.Широков

Е.Котрикадзе

И.Землер

Е.Котрикадзе

Вы помните, полтора-два года назад во Флориде была чудовищная трагедия. И после этого я много разговаривала с психологами, криминалистами, разными экспертами. Все в один голос говорят, что, сколько бы ты ни пытался запрещать рассказывать о тех или иных преступлениях вне зависимости от того, кто их совершил — потому что для подростка Андерс Брейвик, вполне себе совершеннолетний, тоже вполне себе может стать примером для подражания; какая разница, сколько ему лет, — просто сколько бы ты ни запрещал, в современном мире подростки находят способы коммуникации. Они все равно рассказывают друг другу, что происходит, как происходит и так далее.

И как раз автор книги о «Сэнди-Хук» говорил мне, что, оказывается, наоборот, иногда социальные сети могут служить такой помощью правоохранительным органам, потому что дети, подростки, они же не изощренные преступники. Какая бы у них ни была сломленная психика, они, наоборот, стремятся к тому, чтобы донести до мира, просигнализировать всем — близким, не близким, одноклассникам, учителям, которых они, возможно, ненавидят, — что у них внутри зреет какая-то ужасная, возможно, история и готовность к преступлению. Они сигнализируют. Если мы закроем все-таки рассказывать о них, закроем им доступ в интернет, еще что-то, это ничего не изменит, сделает только хуже.

А что касается этих героев, которым потом следуют дети, желающие как-то самовыразиться и заявить миру, что они так могут, то еще раз повторю, вне зависимости от возраста дети, к сожалению, находят себе персонажей, которые им нравятся.

И.Землер

Е.Котрикадзе

Я.Широков

Е.Котрикадзе

И после жуткого теракта в Новой Зеландии как раз премьер-министр просто решила не называть имя. И это было вполне себе понятно, потому что не хочется, чтобы как Брейвик, некий человек, совершающий жуткое преступление, становился для групп подражателей иконой.

Е.Котрикадзе: У нас же есть многолетняя практика: если что-то пошло не так, давайте запретим

Но это выбор должен быть. Это не должен быть запрет. Это как бы история про то, что если мы в нашем обществе соглашаемся с таким подходом, если с точки зрения этики, наших ценностей, моральных, нравственных норм нам кажется правильным не называть имя — у нас консенсус, например, у СМИ не называть имя преступника — это одна история. Но запрет законодательный, когда мы говорим о том, что могут кому-то запретить говорить в эфире, на сайте, в газете, где угодно под страхом уголовного преследования, то это уже, особенно в нашей стране, всегда чревато. Это то, что опасно. Потому что в России, к сожалению, каждый запрет, подпадающий по те или иные статьи Кодекса, приводит к злоупотреблению. К сожалению, так. Поэтому чем меньше будет запретов здесь, тем лучше. И, конечно, эта инициатива, она крайне опасная.

И.Землер

Е.Котрикадзе

Мы не можем прийти к ситуации, мы не можем прийти к такому положению вещей, при котором у нас есть запреты, бан на ту или иную информацию — вот ́то категорически нельзя допускать. Потому что это ровно то, что нам с вами не даст возможность работать. Именно поэтому мы не можем ни в каких случаях поддерживать запрет на распространение той или иной информации. Это вредная практика, это опасная практика, это практика, ведущая к запрету к ограничению работы СМИ, к ограничению работы журналистов, таких, как мы с вами.

А если общество решает для себя, что мы не хотим во всех телевизорах и утюгах страны произносить имя убийцы и преступника, пожалуйста, это выбор. Но у меня всегда должна быть возможность как у гражданина зайти в интернет, прогуглить и найти. И у меня, как у журналиста должна быть возможность не согласиться с этим консенсусом и опубликовать это имя там, где я считаю нужным.

Я.Широков

Е.Котрикадзе

Дети к великому нашему сожалению, в принципе, как и взрослые (но дети в несколько иной степени) всегда интересуются преступлениями, особенно массового характер, особенно школьными. Вот не узнать о том, что произошло и не узнать подробности в современном мире невозможно. Или тогда мы должны стать Северной Кореей и прекратить вообще распространение информации или, например, Советским Союзом, когда случалось что угодно, и об этом никто не знал.

В современном мире либо ты абсолютно закрытое общество, где тирания, где тоталитаризм, и где ничего не просачивается (хотя просачивается даже в Северной Корее, обратите внимание, потому что XXI век, как бы от этого не убегал), либо ты все-таки всю информацию в итоге вынужден, если ты власть, выпускать. Но просто невозможно иначе.

Сейчас же вы видели наверняка и следили за этими дебатами, дискуссиями, например, в Германии. Очень серьезные сейчас идут размышления и рассуждения о том, как бы ограничить свободу распространения информации в интернете. В Америке Марк Цукерберг приходил в конгресс, разговаривал там с законодателями, что было довольно забавно.

И вот это, мне кажется, наиболее яркая иллюстрация того, насколько невозможно ограничить распространение информации в интернете. Эти уважаемые, умудренные опытом и сединами законодатели задавали Марку вопросы, которые даже невозможно оценить с точки зрения здравого смысла, настолько они из другого века, насколько мы уже в другом мире. То есть уже нет ситуации, при которой можно отфильтровать за секунду, вот так по щелчку весь поток огромного количества новостей и сообщений, комментариев.

Я.Широков

Е.Котрикадзе

Я.Широков

Е.Котрикадзе

Я.Широков

Е.Котрикадзе

И.Землер

Е.Котрикадзе

Я.Широков

Е.Котрикадзе

Что мы можем сделать — это с ними разговаривать. Каждый раз, когда происходит трагедия, мы приходим к выводу, что недосмотрели близкие, не досмотрели родители. Всё, что мы должны делать — это любить своих детей и с ними общаться. Это наша ответственность, а не Генеральной прокуратуры. Это ответственность во многом школы тоже, но в первую очередь, конечно, наша.

Мы должны своих детей знать, мы должны с ними разговаривать и тогда мы не упустим момент, когда что-то в их голове начинает меняться. Семья, любовь, забота и восприятие подростка как взрослого человека — это то, что спасает, а не запрет и цензура. Мой взгляд таков, наверное.

Я.Широков

Е.Котрикадзе: У нас же есть многолетняя практика: если что-то пошло не так, давайте запретим

Е.Котрикадзе

И.Землер

Е.Котрикадзе

И.Землер

Е.Котрикадзе

И.Землер

Е.Котрикадзе

И.Землер

Е.Котрикадзе

И.Землер

Е.Котрикадзе

И.Землер

Е.Котрикадзе

И.Землер

Е.Котрикадзе

Я.Широков

Е.Котрикадзе

В данном случае, мне кажется, это такой, очень важный и показательный момент, показатель того, в каком мире и в каком обществе мы находимся. Карикатура на Иосифа Сталина, возмущающая магазин — ну, ребята… Ну, come on! О чем вообще мы говорим?

Я.Широков

Е.Котрикадзе

Я.Широков

Е.Котрикадзе

Я.Широков

Е.Котрикадзе

И.Землер

Е.Котрикадзе

Конечно, это боль, конечно, это абсолютно ассоциация с гибелью миллионов людей, с мучениями, трагедией чудовищной нашей страны. Но одновременно с этим, мне кажется, что мы слишком много внимания уделяем символам, слишком много внимания уделяем истории и слишком мало уделяем внимания нашему настоящему и будущему.

А, с другой стороны, когда мы пытаемся трезво и с юмором, что здорово, взглянуть на тех или иных героев этой истории, нам запрещают. Это нездоровая ситуация. Это показатель нездоровья общества. Мы должны смеяться мак, когда мы такой возможностью обладаем. Здесь нам запрещают смеяться над Сталиным в фате. Черт возьми, я хочу смеяться над Сталиным в фате.

Почему так происходит? Если мы не будем никак реагировать, тогда нам будут запрещать еще. Еще найдутся какие-то персонажи: Иван Грозный будет сакральной фигурой обязательно…

Е.Котрикадзе: Распространение информации о тех или иных событиях никого не спасет и никого не остановит абсолютно точно

Я.Широков

Е.Котрикадзе

Я.Широков

Е.Котрикадзе

И вот эти сакральные истории, эти ограничения «Ах, нет! Не трогайте, это святое!» чреваты последствиями, что святого станет слишком много. И куда не плюнь, везде будет что-нибудь святое.

И.Землер

Е.Котрикадзе

Я.Широков

Е.Котрикадзе

Я.Широков

Е.Котрикадзе

Я желаю успехов всем, кто оскорбляется, в лесу. У них будет вообще отлично всё. У них не будет ни интернета, ни телевидения, ни радио, ни смартфона. И все будет классно, и не на кого будет обижаться.

Я.Широков

Е.Котрикадзе

И.Землер

Е.Котрикадзе

И.Землер

НОВОСТИ

И.Землер

Я.Широков

Е.Котрикадзе

Я.Широков

Е.Котрикадзе

Тогда он говорил такие интересные слова, например, о белье, которое я, возможно, надевала и которое привлекло внимание господина Слуцкого и так далее.

В этот раз Павел Николаевич, поскольку он мне смотрел в глаза, а, возможно, потому что он за это время переоценил ситуацию, несколько подостыл. Но, тем не менее, его аргументация была в том, что, дескать, «если бы вы сказали сразу, то тогда Слуцкий был бы сразу наказан, но, тем не менее, вы молодцы, потому что, — заметьте, — потому что сейчас этого… — и разные были эпитеты, — не пускают туда, не пускают сюда, он хоть и остается в ПАСЕ, но, тем не менее, его не зовут на всякие конференции, ему не позволяют выступать, то есть он за это все равно платит». То есть сейчас изменился тон, честное слово.

И.Землер

Е.Котрикадзе

Я пыталась сообщить Павлу Гусеву, что есть некоторые проблемы у девочки-стрингера из Тбилиси, которая первый раз в своей жизни видит стены Государственной думы, которая, вообще, не верит своему счастью, что ей удалось добиться встречи (потому что это была предварительная встреча с господином Слуцким) с таким высокопоставленным лицом Российского государства, а значит, это вело к интервью. Это значит, что нас будут цитировать, для меня это было невероятно важно, особенно с учетом того, что все-таки журналист из Грузии, он не всегда допускается в высоты российской государственной политики.

И.Землер

Е.Котрикадзе

И на самом деле, знаете, коллеги, история про то, почему сразу не сказала, она ведь очень многих волнует, даже вполне себе либеральных, вполне себе, знаете, западно-ориентированных граждан России и вообще людей во всем мире. Этот вопрос, «Почему сразу не сказала?» задается всеми, кому не лень.

Е.Котрикадзе: Семья, любовь, забота и восприятие подростка как взрослого — это то, что спасает, а не запрет и цензура

И мне ужасно хотелось бы всех призвать, кому эта тема интересна, почитать о том, что испытывает человек после подобной атаки. Ничего кроме стыда и «я сама виновата» ты себе не говоришь.

И.Землер

Е.Котрикадзе

Ты с этим растешь, ты это видишь, ты всегда с утра до ночи в разных абсолютно обстоятельствах наблюдаешь, что мужчина главный, а женщина, она, конечно, не обязательно должна быть у плиты круглые сутки, но, тем не менее, это все-таки некий второстепенный персонаж.

И поэтому после всех этих моих прогулок по улице Тбилиси и криков «Катя!» потому что я говорю по-русски и у меня русское имя, и несколько более короткая юбка, чем, возможно, патриархальное грузинское общество хотело бы видеть, — я это всё проходила. Поэтому, в общем, когда это происходит с тобой, ты сразу же думаешь: «Господи, какой стыд! Не дай бог кто-то об этом узнает, не дай бог об этом узнает моя грузинская семья, мои грузинские родственники».

Но на самом деле это нисколько не умаляет ужаса, в который впадает вполне себе русская девушка, живущая в Москве или вполне себе французская девушка, живущая в Париже — у всех, в принципе, одна и та же реакция.

Современный мир, конечно, сейчас меняется, но, тем не менее, друзья, первая мысль: «Господи, какой стыд! Никогда нельзя об этом говорить никому».

Я.Широков

Е.Котрикадзе

И.Землер

Е.Котрикадзе

И.Землер

Е.Котрикадзе

И.Землер

Е.Котрикадзе

И.Землер

Е.Котрикадзе

Потому что сколько бы ты не пыталась стать феминистски настроенной, эмансипированной, какой годно… вот я вроде как молодец, работаю с 15 лет, я зарабатываю сама, мне вообще никто не нужен, я содержу себя сама, своего ребенка, и независима ни от чего, тем не менее, я, Например, тоже как-то, знаете…

И.Землер

Е.Котрикадзе

С одной стороны, это, конечно, совершенно обалденно, и это некое торжество справедливости, как бы пошло это не звучало. Но, с другой стороны, мы должны признать, и вы правы, совершенно, что вот эта стремительная переоценка ценностей, она привела к неким крайностям.

И.Землер

Е.Котрикадзе

И.Землер

Е.Котрикадзе

Е.Котрикадзе: В Америке люди с самых вершин просто сброшены и доказано, что там были годы, десятилетия харассмента

Возможно, вы правы, настолько быстро произошло. И это изменение отношения общества к тем или иным группам, которые считались раньше жертвами, а теперь они расплачиваются со своими обидчиками за все обиды, за все годы и столетия обид, конечно, привело к обратному эффекту в некоторых каких-то выражениях. Это обидно.

Но, мне кажется, что мы сейчас как здравое общество, цивилизованное как раз выстраиваем тот путь и базу внятного здравого смысла. Когда мы не обвиняем всех подряд в харассменте, когда мы за справедливость, когда мы говорим: «Вот тут действительно были домогательства, и ты, чувак, сейчас идешь под суд», а женщина или мужчина, который подвергся, не боится об этом заявить, потому что общество изменилось; и, с другой стороны, мы говорим: «А вот здесь есть ложные показания и здесь есть перегиб, здесь есть фейк. И поэтому нет, мы никого не будем сажать на скамью подсудимых, разве что, кто оболгал невинного человека».

Мы к этому движемся. Без перегибов, поскольку это такая болезненная тема, без вот этих крайностей, к сожалению, невозможно, слишком быстро всё, действительно. Но мы выстроим, я надеюсь, мы придем к моменту, когда справедливость будет торжествовать. Простите меня снова за этот пафос, но я в это верю.

Я.Широков

Е.Котрикадзе

Я.Широков

Е.Котрикадзе

И я думаю, что сколько бы мы не говорили, что ничего не изменилось, история забылась, и мы остались в том же обществе, в котором были — ну, неправда.

Во-первых, Слуцкий больше этого не сделает, начнем с этого. Конкретный Слуцкий больше этого не сделает. Я думаю, что коллега Слуцкого, который, возможно, об этом подумывал или уже делал, передумает.

И, более того, самое главное, это то, что мне писали мои коллеги-девочки из разных российских регионов. Они писали, что думали, что эта тема никогда не будет поднята в России, что этого никогда не произойдет, не случится, потому что это так и точка, потому что это Россия. А теперь поняли, что может быть поднята, и что это, в принципе, не ты виновата, если тебя бьют, если тебя домогаются, если ты подвергаешься атаке. Это не ты виновата. И то, что эта дискуссия в обществе началась, уже огромное достижение, на мой взгляд.

Я думаю, что это будет продолжаться. И в затишье не верьте. Я уверена, что это только начало. Дальше будет еще, я уверена, к сожалению, несколько громких кейсов. Я уверена, мы их дождемся, мы их увидим, и совсем не факт, что обидчик победит.

Я.Широков

Е.Котрикадзе

Я.Широков

И.Землер

Е.Котрикадзе

Я вернулась, и я увидела то, что вы не видите, потому что у вас замылен взгляд, потому что вы все время здесь живете обычной рутинной жизнью. Общество в России меняется. Оно становится свободным, современным. Сколько бы ни пытались представители Генеральной прокуратуры или других органов запрещать, придумывать новые способы закрыть информацию, сохранить скрепы, возродить наши семейные традиции и так далее, все равно общество меняется.

Е.Котрикадзе: Во-первых, Слуцкий больше этого не сделает, начнем с этого. Конкретный Слуцкий больше этого не сделает

Я не могу себе вообразить, что через 10 лет… через 20 лет в России всё те же старые, дряхлые, скучные люди, которые сидят сейчас в коридорах Государственной думы, например, или где-то еще в коридорах власти…

И.Землер

Е.Котрикадзе

И я нисколько не сомневаюсь, что просто рано или поздно этим чувакам придется сказать: «Извините, спасибо, до свидания. Мы ушли на покой». И тогда новые люди поймут, то тело надо хранить.

И.Землер

Е.Котрикадзе

И.Землер

Е.Котрикадзе

Я вижу этих людей. Я ходила на 29 сентября, если мне не изменяет память, акцию протеста на Сахарова. Ну, это же просто совершенно молодые, свободные лица. Это люди, которые хотят жить по закону. Они ничего не громят, ничего не кричат. У них просто иной мир, они растут, чтобы сказать: «Слушайте, похороните вы Ленина уже к чертовой матери. Уже достало. Уже нету никаких сил».

Я.Широков

Е.Котрикадзе: Мы должны понять, что эпоха Советского Союза, эпоха Лениных, Сталиных, прочих вождей для страны закончилась

Е.Котрикадзе

Я.Широков

Е.Котрикадзе

И.Землер

Е.Котрикадзе