Сергей Алексашенко - Персонально ваш - 2019-08-20
Е.Бунтман
―
Нино Росебашвили, Евгений Бунтман. И, наконец-то, мы воссоединились с Сергеем Алексашенко. Сергей Владимирович, добрый день.
С.Алексашенко
―
Здравствуйте, Нино. Евгений, добрый день.
Е.Бунтман
―
Долго мы с вами не общались, будем спрашивать понемногу и обо всем. Сначала о главном. Будет кризис через полтора года, как пророчит Высшая школа экономики и ее эксперты или нет?
С.Алексашенко
―
А почему через полтора, почему не через полгода, не через год? Кризис обязательно будет.
Е.Бунтман
―
Говорят, что не ранее, чем через год-полтора.
С.Алексашенко
―
Ну, видимо, люди в Высшей школе экономики имеют на руках хрустальный шар и очень четко понимают, что ровно через 18 месяцев наступит кризис. Я к этому делу отношусь более спокойно, я считаю, что циклический кризис, как временный спад в экономиках разных стран неизбежно будет. Может быть, он начнется через полгода, может быть, через год…
Н.Росебашвили
―
Надо сразу анонсировать, что у Сергея Владимировича пропала связь.
С.Алексашенко
―
Я вас замечательно вижу и слышу. То есть, я абсолютно уверен в том, что кризис, рецессия обязательно будет. Думаю, что она будет не очень сильная. И пока нет никаких оснований считать, что потрясения будут хоть в какой-то мере сопоставимы с тем, что мы видели 10 лет назад в кризис 2008 года. Вот все, что я могу сказать. Сказать, что 18 месяцев мы проживем спокойно, а потом начнется период турбулентности, я не готов.
С.Алексашенко: Трамп точно совершенно не будет нагнетать напряженность с точки зрения торговых отношений с Китаем
Н.Росебашвили
―
Исследователи из Высшей школы экономики ключевым фактором называют торговую войну США с Китаем, которая, вероятно, через полтора года достигнет точки кипения, когда уже вся мировая экономика ляжет вслед за этой торговой войной. Вы с этим согласны?
С.Алексашенко
―
Нет, я с этим не согласен. Исследователи… Точно совершенно не через полтора года. У меня почему-то от вас идет какая-то реклама. Я от вас слышу какую-то Казань, Батуми…
Н.Росебашвили
―
Я надеюсь, что уже звукорежиссер решил все проблемы.
С.Алексашенко
―
Смотрите, исследователи Высшей школы экономики, я к ним отношусь с большим уважением, но они забывают про политический календарь. Через 14 месяцев, через 441 день, 3 ноября 2020 года, первый вторник, после первого понедельника ноября високосного года в Америке состоятся президентские выборы. И вот меньше всего президенту Трампу, который очевидно идет на переизбрание, нужно обострение торговых отношений с Китаем и нужно ухудшение ситуации в экономике. Ни один американский президент не имеет шансов переизбраться, если экономика находится в состоянии рецессии. Шансы падают очень резко и очень сильно.Поэтому я вот готов поверить в то, что Трамп неким образом еще одну или две итерации попробует провести по нагнетанию торговой напряжённости с Китаем. Но похоже, что последняя его попытка ввести пошлины с 1 сентября, потом он отложил на 15 декабря. Вокруг него есть люди, которые в состоянии объяснить, что не всегда это нужно делать. Что НРЗБ пошлин – это удар по благополучию американцев. Это удар по финансовым результатам американских компаний. И что экономика и так… Американская экономика показывает все признаки приближающейся рецессии, что запах ее или свет в конце тоннеля, или наоборот, хотите, скажите: там темнота впереди тоннеля, по которому мы движемся, не знаю, как вам больше нравится.
Рецессия приближается. И в этой ситуации мне кажется, что Трамп точно совершенно не будет нагнетать напряженность с точки зрения торговых отношений с Китаем. Знаете, это обязательство Высшей школы экономики, что торговая война через 18 месяцев перерастет в горячую торговую войну… Я не знаю, пусть люди календарь почитают.
Е.Бунтман
―
Еще вот такой календарный вопрос. Говоря про 12-летнюю среднюю циклическую волну, то есть, каждые 12 лет происходит кризис. Почему 12 лет? Это какие-то, как говорится, многолетние наблюдения метеорологов?
С.Алексашенко
―
Вот про 12 лет я не слышал. Раньше считалось, что цикл экономики западных стран, развитых стран – 7-8 лет. Усредненный.
Е.Бунтман
―
Почему?
С.Алексашенко
―
Евгений, вот как-то так жизнь устроена. Никто не может объяснить… Экономика – это не точная наука, она формулам, графикам неподвластна. Можно объяснять, что происходит, но вы не можете предсказать. Если бы любое министерство финансов, любое министерство экономики, премьер-министр, председатель Центрального банка могли найти магическую формулу, поставить правильные параметры и обеспечить так, чтобы экономика развивалась без кризисов – это и называется централизованной плановой экономикой, в которой Советский Союз жил 75 лет, пытаясь какое-то счастье всеобщее создать.Но как известно, не из тех четырех букв складывается слово «Счастье». Поэтому вот не получилось. А вот рыночная экономика как-то так живет. Почему-то вот такой цикл. Кто-то связывает с обновлением средств производства, промышленного парка, кто-то еще с чем-то. Вот так жизнь идет.
Е.Бунтман
―
То есть, невозможно предсказать эту зависимость на самом деле. Это может произойти и через 15 лет, и еще как-то…
С.Алексашенко
―
Евгений, смотрите, я неслучайно сказал, что до начала 21 века считалось, что в среднем этот цикл 7-8 лет. Последние…
С.Алексашенко: Американская экономика показывает все признаки приближающейся рецессии
Е.Бунтман
―
Опять пропадает Сергей Алексашенко.
С.Алексашенко
―
НРЗБ он продолжается около 10 лет. То есть, 10 лет и еще один квартал. Самый рекордный период подъема. И все эксперты… Я не отношу себя к экспертам по западной экономике, по американской экономике. Все, что я читаю: все говорят, что… Сама продолжительность этого цикла подъема заставляет говорить о том, что рецессия приближается. Про 15 лет и еще 15 лет… Есть отдельные ученые или отдельные исследователи говорят: «А, может быть, наша экономика поменялась, может быть, цифровая экономика работает по-другому, может быть, экономика настолько глобальна, что циклы будут такие мягкие, не будет очевидной рецессии». Короче говоря, я не думаю… Предсказать, что еще 15 лет без спада – это примерно то же самое, что сказать, что через 18 месяцев начнется кризис. Равноценные заявления.
Е.Бунтман
―
Футурология такая?
С.Алексашенко
―
Футурология, ни на чем не основанная.
Н.Росебашвили
―
А если анализировать политические события на фоне развития российской экономики, что мы можем сказать про Россию? Чего нам ждать в ближайшее время? Или тоже невозможно предсказать, что будет?
С.Алексашенко
―
Мне кажется… Мы сейчас говорим про российскую. Экономику?
Н.Росебашвили
―
Да.
С.Алексашенко
―
Я думаю, в этой части предсказать гораздо проще. Предсказуемость российского политического… Российской политической траектории, она гораздо выше, чем американской. И мы хорошо понимаем, если природа не вмешается, то до 2024 года Владимир Путин будет оставаться президентом Российской Федерации, как известно, старый конь борозды не испортит. Правда, и новой не проложит. То есть, он будет вместе со своим правительством прокладывать ту же самую борозду, по которой он идет 20 лет. То есть, в политике будут закручиваться гайки, в экономике будет расцветать такое квази-государственное рейдерство, когда бизнес будут кошмарить, когда предпринимателей будут сажать в тюрьму по выдуманным уголовным преступлениям. Когда все споры вместо судов будут решаться в Следственном комитете.А это означает, что в такой ситуации экономика не сможет расти выше, не знаю, 1,5%, 2% годовых. То есть, какой-то вялотекущий рост, переходящий в стагнацию. Соответственно, если на этом фоне в западной экономике случится рецессия, то нужно ожидать, что цены на нефть упадут опять, с учетом того, что российский бюджет балансирует при уровне в 40 долларов за баррель, особых потрясений в бюджетном хозяйстве это не вызовет. Бизнес-настроение еще больше ухудшится. Соответственно, из плюс 1-1,5% российская экономика придет в минус 1-1,5-2%. Рецессия западной экономики закончится, российская экономика снова начнет иметь свои +2% роста, 1,5-2%.
Поэтому я думаю, что такой прогноз до 2024 года для российской экономики имеет право на существование.
Н.Росебашвили
―
То есть, нам не ждать никаких потрясений?
С.Алексашенко
―
Нино, смотрите. Вот, значит, я попытался объяснить, почему от Владимира Путина нельзя ожидать новой борозды с точки зрения улучшения ситуации в экономике. Соответственно, опять-таки, его НРЗБ как президента, его управление экономикой говорит о том, что он не склонен использовать рычаги или инструменты, которые использует правительство Венесуэлы. Венесуэльский президент. Замораживание цен, замораживание курса, множественность курса, которые ведут к экономической катастрофе.Соответственно, если Владимир Путин этого не будет делать, то сказать, что у нас будет ужас-ужас-ужас я тоже не могу. Поэтому вот такая ситуация вялого роста, стагнации, вялого спада. Болото, одним словом. В нем всегда что-то произойдёт, но принципиально оно не меняется. Поэтому я не жду ни российского экономического тигра, не жду никакого экономического коллапса в российской экономике.
Е.Бунтман
―
Сергей Алексашенко персонально наш сегодня. А мы, Нино Росебашвили и Евгений Бунтман сейчас прервемся буквально на полминуты, после этого вернемся в студию к разговору.РЕКЛАМА
Е.Бунтман
―
Росебашвили, Евгений Бунтман, персонально наш экономист Сергей Алексашенко. Про российскую экономику, про северную ее часть. Минфин хочет заблокировать льготы Роснефти в Арктике. Но мы 100 раз говорили про льготы Роснефти и про эту вот конфигурацию властно-экономическую сложившуюся. Про Арктику, насколько Роснефть там монополист, насколько важна Арктика?
С.Алексашенко
―
Роснефть практически монополист в Арктике, потому что в России существует закон, что месторождения на шельфе могут отдаваться в разработку только компаниям, которые контролируются государством. Соответственно, у нас таких нефтяных компаний две: Роснефть и Газпромнефть. Очевидно, что Газпром пытается в этот регион войти, но не очень стремится. А Роснефть считает, что все, что вокруг Арктики, вокруг российской территории – это ее по закону. Что на самом деле соответствует закону, который существует в Российской Федерации.Очевидно, что разработка нефтяных месторождений в Арктике стоит безумно дорого. Что разработка становится экономически эффективной где-то в 100 долларов, где-то в 150 долларов, где-то даже в 200 долларов. Сегодня там добывать нефть достаточно бессмысленно. С другой стороны, крупных месторождений на территории Российской Федерации, не на шельфе, их практически не осталось. И если компания, Роснефть в том числе, строит какие-то стратегические планы на 20-30-40-50 лет вперед и считает, что нефть будет востребована в таких же количествах, что потребляется мировой экономикой сегодня, то смотреть на Арктику – это правильно. И делать какие-то геолого-разведочные работы… Соответственно, если есть возможность добиться от государства, чтобы оно дало какие-то льготы, а еще лучше – приплатило за то, что компания выходит в арктический регион – почему бы этого не сделать?
Н.Росебашвили
―
Мы обычно привыкли, что воля Сечина – закон. Или хотя бы то, что быстро трансформируется в закон. А с чего вдруг сейчас кто-то ему палки в колеса вставляет?
С.Алексашенко: Раньше считалось, что цикл экономики западных стран, развитых стран – 7-8 лет
С.Алексашенко
―
Минфин – это же не окончательное слово, правда? Найдите мне хотя бы один случай, когда Минфин с радостью хлопал в ладоши и говорил: «Да, конечно, вот там компания попросила льготы, мы тут же ей дадим». Ну, не Минфин… Позиция Минфина – абсолютно верная бюрократическая позиция, роль такая. В театре НРЗБ роль второго плана, актер, который говорит: «Нет, я на этот пойтить не могу».
Е.Бунтман
―
Денег нет?
С.Алексашенко
―
Было бы странно, если бы Минфин сразу: «Да пожалуйста, да возьмите все». У Минфина такая роль. И понятно, что не Минфин этот вопрос решает. Вот поэтому… Ничего удивительного не произошло. Да, Минфин против. Дмитрий Медведев скажет, что ему нужно подумать, а думается ему лучше всего в кабинете Владимира Путина. Вот придут в кабинет Владимира Путина, Владимир Путин примет решение за Дмитрия Медведева. И оттранслирует его Антону Силуанову заодно.
Е.Бунтман
―
Еще про Арктику. Я хочу в общем про Арктику. Это хорошо, то, чем занимается Роснефть? Роснефть фактически, насколько я понимаю, хочет инвестировать государственные деньги, которых и так полно, в кубышке Силуанова, инвестировать в развитие… Не только при Сечине, но и после смерти Сечина, через 50 лет… Никто не вечен. А это какое-то развитие вперед на полвека.
С.Алексашенко
―
Нет, Евгений. Давайте так, мухи отдельно, котлеты отдельно, НРЗБ отдельно, а Фонд национального благосостояния отдельно. Вот для компании Роснефть, если абстрагироваться от того, что она государственная, если абстрагироваться от того, что во главе нее стоит Игорь Сечин, думать о долгосрочном будущем – это правильно. И любая нефтяная компания, глобальная мировая. Роснефть на самом деле по объемам добычи нефти является одной из крупнейших в мире. Вот думать о будущем – это правильно. И компания должна планировать свое будущее, обеспечивать себя новыми месторождениями, где через 10, через 20 лет она может начать добычу.И это правильно. Но на этом поставили точку. Потому что стратегия правильная. Дальше вопрос: должна ли нефтяная компания, которая называется Роснефть, делать это за свой собственный счет, за счет тех денег, которые она зарабатывает. Или она должна просить денег у государства, в том числе – у фонда национального благосостояния? Соответственно, деньги можно просить в качестве льгот. «Слушайте, давайте мы будем платить меньше налогов, но за это будем обеспечивать нефтяные доходы в следующие 30 лет». А можно говорить: «Слушайте, мы и налогов будем меньше платить, но вы нам еще дайте денег, потому что у нас своих не хватает, а в долг нам не дают, потому что мы под санкциями, и нам нужны деньги из фонда национального благосостояния». Из кубышки Минфина, любимое слово наше.
Соответственно, здесь мне кажется, что это, мягко говоря, НРЗБ. Потому что мы 20 лет слышим от Владимира Путина, который стоит во главе России, что нужно уходить от унизительной сырьевой зависимости. Что России нужно слезать с нефтяной иглы. И уж если правительство решило инвестировать деньги Фонда национального благосостояния внутри страны, что отдельный дискуссионный вопрос – нужно это делать или не нужно это делать. Если лозунг «снижение сырьевой зависимости» остается в путинском указе майском, он по-прежнему присутствует, то нужно инвестировать не в рост недр, а в какие-то другие сектора экономики.
Н.Росебашвили
―
В какие?
С.Алексашенко
―
Если Владимир Путин последовательно стоит, если он помнит, что он подписал в мае 2018 года в качестве своего указа, то он не должен давать деньги из ФНБ, Фонда национального благосостояния, Игорю Сечину. Но мне почему-то кажется, что Владимир Путин забыл, что он подписал в мае 2018 года, и если Игорь Сечин объяснит очень внимательно, подробно, а еще лучше – с глазу на глаз Владимиру Путину, что ему очень нужны деньги, то деньги найдутся.
Н.Росебашвили
―
Давайте подскажем, во что нужно инвестировать деньги фонда национального благосостояния, если не в Роснефть?
С.Алексашенко
―
Нино. Опять.
Н.Росебашвили
―
Вы просто сказали… Процитировали Путина…
С.Алексашенко
―
Давайте решим, кто из нас президент. Вы президент, я – советник, или…
Н.Росебашвили
―
Давайте лучше наоборот. Я буду только слушать, что вы говорите.
С.Алексашенко
―
Уважаемая госпожа президент, скажите, пожалуйста. У нас тема слезания с нефтяной иглы остается актуальной?
С.Алексашенко: Экономика – это не точная наука, она формулам, графикам неподвластна
Н.Росебашвили
―
Конечно.
С.Алексашенко
―
У нас тема ухода от унизительной сырьевой зависимости остается?
Н.Росебашвили
―
Тоже остается.
С.Алексашенко
―
Значит, первый критерий – мы точно ничего не инвестируем в сырьевую экономику. Ни в нефть, ни в газ, ни в металлы. Ни в железные дороги, по которым ничего кроме угля вывозиться не будет. Мы просто все эти проекты отрицаем с самого начала.
Н.Росебашвили
―
А теперь в игру вступает экономист Сергей Алексашенко, который дает совет, куда надо вкладывать деньги.
С.Алексашенко
―
Дальше я говорю: «Господин президент. Дальше у нас остается оборонная промышленность, у нас остается сельское хозяйство, у нас остается сектор высоких технологий. IT, грубо говоря. Вот, по большому счету, больше в российской экономике ничего нет. Скажите пожалуйста, какой из этих трех секторов вы хотите поддерживать? Или все три?».
Н.Росебашвили
―
Евгений, помоги мне. Будь со-президентом.
Е.Бунтман
―
Я буду смотреть по безопасности, которая объяснит, что кругом враги. Как же, кругом враги, санкции, поэтому либо оборонка, либо нефть, которая дает возможность держаться в кольце врагов.
С.Алексашенко
―
Уважаемый советник по экономике Евгений Бунтман, президент уже сказал… Президент Росебашвили уже решила, что в сырьевые отрасли мы не вкладываем ничего. Поэтому нефтянку, пожалуйста, выкиньте.
Е.Бунтман
―
Тогда оборонка.
С.Алексашенко
―
Тогда оборонка. Отлично. Что будем производить и кому будем продавать?
Е.Бунтман
―
Ракеты Сирии.
С.Алексашенко
―
Какие? Межконтинентальные?
Е.Бунтман
―
Любые. Межконтинентальные – на склад, туда, в не знаю… В Ачинске освободился склад, туда можно.
С.Алексашенко
―
У нас по межконтинентальным мы на пределе, мы не можем без нарушения договора с Америкой, который пока еще действует НРЗБ, мы не можем новые ракеты туда складировать. То есть, можем, но без боеголовок, что достаточно глупое занятие.
Е.Бунтман
―
Делать лодки и продавать Индии.
С.Алексашенко
―
Какие?
Е.Бунтман
―
Подводные.
С.Алексашенко
―
Атомные?
Е.Бунтман
―
Например.
С.Алексашенко
―
Сколько?
Е.Бунтман
―
Сколько купят.
С.Алексашенко
―
Все две. Отлично. Договорились.
Е.Бунтман
―
Окей, Индии и Пакистану, это выгодно.
С.Алексашенко
―
Отправляем новоявленного либерала, у нас появился в политике новый либерал, Сергей Викторович Чемизов, мы его отправляем в Индию, он проводит переговоры о том, чтобы мы за свои деньги построили Индии две атомные подводные лодки и продали их в долг. Индия по долгам и кредитам платит, поэтому никаких проблем, что Индия не заплатит. Хорошо, пусть вернут нам эти деньги в течение 20 лет, нас это устроит. Самое главное, чтобы мы загрузили свои мощности. Дальше, что еще кроме двух подводных лодок будем производить? Бомбардировщики ТУ-160 для Венесуэлы будем?
Е.Бунтман
―
Можно. Можно истребители.
С.Алексашенко
―
Истребители им не очень нужны, у них керосина нет. У них спад нефтяной промышленности. А бомбардировщики пугать всех будут.
Е.Бунтман
―
Венесуэла не платит, Венесуэла в долгах.
С.Алексашенко
―
Отлично. На этом потребности оборонной промышленности закончились. Остается сельское хозяйство, остаются IT технологии.
Н.Росебашвили
―
Но сеть 5G мы все равно не отдаем никому, оставляем ее военным. В какую сторону…
С.Алексашенко: В политике будут закручиваться гайки, в экономике расцветать квази-государственное рейдерство
С.Алексашенко
―
Сеть 5G, вот вы отлично. Видите, у нас президент действительно болеет цифровыми технологиями. И президент в курсе того, что в технологии 5G мы решили использовать тот сегмент, в котором практически ни одна страна не работает, только Япония и Китай изучают эти частоты. Может быть, они там что-то будут делать. Отлично. Значит, нам нужно будет….
Н.Росебашвили
―
На самом интересном месте. Сергей Владимирович, вы опять пропали?
С.Алексашенко
―
НРЗБ. 5G заработала, тут же нас отключили. Короче говоря, предложение российских военных состоит в том, что мы должны развивать сеть 5G в том диапазоне, где никто не работает. Соответственно, мы должны сами производить оборудование. И вот тут деньги фонда национального благосостояния потекут рекой в российскую электронную промышленность, в промышленность телекоммуникаций, средств связи, и мы начнем производить оборудование, которое никто кроме России покупать не будет. И которое никому, кроме России… Зато России очень понадобится. И все потому, что военным лениво расчищать частоты.Хорошо, отлично, поддержали еще один сектор. Достаточно бессмысленно поддержали. Вместо того, чтобы купить хорошее оборудование, производимое в других странах, мы сделаем свое, но плохое. И поэтому 5G у нас будет корявый, но будет. Дальше? Отличный проект, я его категорически поддерживаю.
Н.Росебашвили
―
Я не понимаю, лучше станет от этого или нет?
С.Алексашенко
―
Кому-то станет. Тем, кто будет осваивать…
Н.Росебашвили
―
Евгению Бунтману станет.
Е.Бунтман
―
Родственникам президента Росебашвили.
Н.Росебашвили
―
Мы и советника не забудем. Сергей Алексашенко, экономист с нами на связи по Скайпу. У нас остается минутка до перерыва.
Е.Бунтман
―
Хотелось бы обсудить, зачем Трампу Гренландия. Мы говорили про Арктику, ему-то зачем? Затем же, зачем Роснефти Арктика?
С.Алексашенко
―
Так, пресная вода, стратегические позиции, пару аэродромов можно разместить. Отсель грозить мы будем шведу. Может быть, НРЗБ, то есть, снова сделать зеленым…
Е.Бунтман
―
Башню Трампа поставить.
Н.Росебашвили
―
Он обещал не ставить башню Трампа, это он уже заявил в своем Твиттере.
С.Алексашенко
―
Никто всерьез не может ответить на этот вопрос. Ну, ему показалось, что это хороший объект для того, чтобы инвестировать сейчас, пока он еще президент, с тем, чтобы когда он перестанет быть президентом, он там что-нибудь мог кому-нибудь продать, кого-нибудь мог привлечь к развитию этой территории. Представляете, купить несколько сотен, если не тысяч, квадратных километров территории. Классная идея.
Н.Росебашвили
―
Была однажды такая идея, только с другим исполнением. Сергей Алексашенко, экономист. Это программа «Персонально ваш», мы делаем небольшой перерыв и вернемся к вам через несколько минут.НОВОСТИ
Е.Бунтман
―
Персонально наш сегодня Сергей Алексашенко, а мы, Нино Росебашвили и Евгений Бунтман про Северодвинск, где произошло что-то странное, непонятное. Такое ощущение, что не всю правду рассказывают. Насколько тревожно это воспринимается в Соединенных Штатах?
С.Алексашенко
―
Воспринимается тревожно. Не могу сказать, что бьют во все колокола. Собственно, диагноз поставлен, что произошёл взрыв российской экспериментальной ракеты с ядерной энергетической установкой. Что подтверждается теми сообщениями, которые были из Саровского центра. Масштаб потерь, масштаб бедствий… Очевидно, что ничего близкого к Чернобылю там не наблюдается. Но вместе с тем эксперты пишут о том, что радиационный фон повышается, что российские власти скрывают правду, что ломаются станции.Я бы сказал так, что какой-то новой информации от американских разведывательных служб не поступает. Были опубликованы фотографии, которые показывали эту платформу, показывали ее до разрушения, показывали после разрушения. То есть, подтвердили факт взрыва. Собственно, факт взрыва российские власти не отрицают. Соответственно, насколько это серьезно… Я думаю, что чем дольше Кремль будет молчать, чем дольше будет молчать министерство обороны, Росатом или кто еще, тем больше будет нагнетаться таких ожиданий.
Е.Бунтман
―
Они же все сказали: все нормально, был кратковременный выброс радиации, все уже потом пришло более-менее в норму. Только не ходите купаться, рыбу не ловите.
С.Алексашенко
―
Да, только потом выяснилось, что выброс радиации достиг Северодвинска, потом выяснилось, что сломались станции слежения за радиационной обстановкой. И так далее.В принципе, знаете, пока… Пока российские власти, российские ведомства, похоже, что они ни о чем не соврали. То есть, они сказали: «Да, взрыв был. Там что-то было с ядерной установкой». То есть, ее там назвали умными всякими словами, но то же самое, вид в профиль. Масштаб бедствия до сих пор не определен.
Е.Бунтман
―
Гидрометцентр давал цифры достаточно конкретные по разным местам. Ну да, был зашкал радиации, но не то что прям поражающий воображение.
С.Алексашенко: Бизнес-настроение еще больше ухудшится
С.Алексашенко
―
Евгений, я же сразу сказал, что там нет ничего, похожего на Чернобыль. Вопрос: поломка станции радиационного слежения, она связана с этим взрывом или нет? Которая расположена достаточно далеко от места взрыва. А если да – то почему? А если нет, то так и скажите, что нет. А будете молчать – значит, будем подозревать.
Н.Росебашвили
―
А почему не говорят, Сергей Владимирович?
С.Алексашенко
―
Нино, потому что страшно. Страшно сказать правду. Видимо, какие-то связи есть. Или никто не хочет говорить о плохих новостях. Может, просто эти станции сломались от старости. Может, их 20 или 30 лет не обновляли, у них срок службы прошел, и при всем могуществе российского оборонного бюджета выясняется, что вот такой технологически важный элемент просто не обновляется, просто на это дело ни министр Шойгу, ни министр Силуанов денег не заложили.Там можно искать любые варианты. Отсутствие… Боязнь российских властей, их даже политиками назвать нельзя, говорить правду, идти на диалог с обществом, отвечать прямо на поставленные вопросы, это же касается всего. Что протестных акций, что избирательного законодательства, что взрыва в Северодвинске, что действий в Сирии, Центральноафриканской республике, Донбасса… То есть, везде, где можно что-то соврать, умолчать, сделать умную фигуру и сказать: «Вы знаете, это вопрос национальной безопасности, а за вопрос национальной безопасности у нас сегодня Евгений Бунтман главный, вот он и должен отвечать…».
Е.Бунтман
―
Я уже вышел из этой роли, все. Нет.
С.Алексашенко
―
Понятно, то есть, мы сменили роли?
Е.Бунтман
―
Да. Здесь какая-то коммуникативная ошибка глобальная? То есть, власти не умеют разговаривать с людьми? Или это у нас какая-то старая привычка не доверять властям во всем?
С.Алексашенко
―
Я думаю, что это не только российская привычка. Если власти молчат о том, что происходит в стране, то власти перестают верить. И в России, и в Америке, и в Великобритании, и в Китае, и в Монголии. То есть, если… Это касается не только властей. Если вы с Нино начнете о чем-то говорить, договариваться о следующем эфире, и там каждый из вас начнет что-то умалчивать или, не дай бог, врать друг другу, то в какой-то момент между вами тоже доверие исчезнет. Правда?Поэтому если партнер по диалогу не говорит правду и не отвечает на вопросы, что-то скрывает, то доверие исчезает. Это одна вещь. А вторая вещь связана с тем… Российские власти – они не политики. Они не избраны, они не отвечают перед избирателями, они отвечают перед одним единственным человеком. Они отвечают все перед Владимиром Путиным, для которого любые плохие новости о том, что происходит в стране – это вещь неприятная. Он не хочет об этом слышать. Но если… У вас есть главный редактор радиостанции. Естественно, мало из вас желающих в коллективе прийти к Венедиктову и сказать: «Слушайте, Алексей Алексеевич, у нас там такой кошмар творится». Уж лучше его подвести к этой ситуации, чтобы он сам обнаружил. Ткнул куда-то пальчиком, и чтобы все рухнуло у него на глазах.
«Вау, как оно бывает интересно в жизни!».
Е.Бунтман
―
Ну, вы смоделировали такую типовую российскую… Я бы сказал – советскую ситуацию.
С.Алексашенко
―
Ну так а они люди с совковым прошлым, у них в голове ничего не изменилось, они все выросли в той системе. И категорически не хотят перестраиваться. Они хотят жить… Им в той системе было комфортно, комфортно мыслить в той системе координат, комфортно мыслить в той системе принятия решений. Они вот всеми силами пытаются зацепиться, не знаю, за какие-нибудь 70-е годы прошлого века, за ситуацию 50-летней давности.
Н.Росебашвили
―
Президент Франции Эммануэль Макрон верит, что Россия – это глубоко европейская страна. Более того, он верит в Европу, простирающуюся от Лиссабона до Владивостока. Где Лиссабон, Владивосток, вся эта Европа, и где 70-е советского периода, Сергей Владимирович? Тут что-то не сходится?
С.Алексашенко
―
А разве Россия последние 350 лет или 500 лет живет вне европейской истории? Конечно, она живет в европейской истории. Сначала при Иване Грозном это была далекая окраина Европы, приезжали послы, описывали странные обычаи. Тем не менее, стали двигаться в сторону Европы. Потихонечку, Петр, говорят, даже прорубил окно в Европу. А уж потом российская армия начала весь 18 век ходить по Европе и воевать со всеми подряд. Суворов даже решил вместе с Ушаковым Италию взять в клещи, один с севера, другой с юга. То есть, нормальная европейская история, там весь 20 век Советский Союз жил был активным игроком в европейской жизни политической, военной, оборонной, экономической. То есть, говорить о том, что Россия – это не европейская держава, ну это отрицать исторические факты. Слава богу, что нет уголовного наказания за отрицание историко-экономических фактов, у нас есть только за отрицание фактов о Великой Отечественной войне. Но, в принципе, говорить, что Россия – не европейская держава. Я не знаю. Кто у нас на такое способен?
Е.Бунтман
―
Россия может сколько угодно считать себя европейской державой, любой державой. Почему Макрон считает европейской державой?
С.Алексашенко
―
Евгений, мне кажется, вы чуть-чуть передернули. И Макрон, и Борис Джонсон, и Ангела Меркель, и Владимир Зеленский, и, не побоюсь сказать, Дональд Трамп, они все считают Россию европейской державой. А вот у россиян на эту тему есть другая точка зрения. И большое количество россиян считает, что нам с Европой не по пути. Что, вообще-то говоря, это неправда, что Россия является европейской державой. И вот здесь как раз Макрон говорит: «Ребят, побойтесь бога, вы живете с нами, по нашим законам, в нашей христианской вере, пусть со своими отклонениями какими-то. Вы живете в нашей истории. И мы считаем вас собратьями по разуму». «Не, мы не с вами», - говорят россияне. «Вы для нас – злейшие враги, вы для нас...». Извините, свет погас. Если очень плохо, я могу…
Е.Бунтман
―
Все хорошо.
С.Алексашенко
―
Простите. И, соответственно, вот Макрон подтверждает то, с чем никто не спорит, что Россия – европейская держава. Россиянам почему-то хочется…
Н.Росебашвили
―
Хочется…
С.Алексашенко
―
НРЗБ, что у нас особый путь. Россиянам… Что у России особый путь. Нам не очень хочется верить в то, что мы – Азия. И очень хочется верить в то, что мы не Европа. И мы пытаемся между НРЗБ проскользнуть, и вашим, и нашим, что называется.
С.Алексашенко: Не жду никакого экономического коллапса в российской экономике
Е.Бунтман
―
Госдума тем временем еще более отдаляет, по всей видимости, от остального мира Россию, организовала комиссию по иностранному вмешательству в выборы.
Н.Росебашвили
―
По расследованию, это важно.
Е.Бунтман
―
По расследованию. Вот вся эта ситуация с протестами. Как она воспринимается, куда она приведет, почему здесь говорят об иностранном вмешательстве, Путин при этом приводит желтые жилеты в пример… Какая-то эклектика получается. И плюс еще Чемизов у нас оказывается главным либералом. Давайте попробуем все это вместе собрать, что происходит вообще.
С.Алексашенко
―
Происходит одно. Владимир Путин искренне верит в тот высокий рейтинг, который у него есть. Он верит, что его поддержит если не 85%, то 72% россиян. И что россияне счастливы при Владимире Путине, они очень хотят, чтобы он продолжал оставаться во главе страны, чтобы он правил так, как он правит, и что вот те 76% голосов, которые он получил на выборах 1,5 года назад, что это правда. Что он круче, чем Зеленский. Что Зеленский получил 73%, а Путин получил то ли 76%, то ли 77%. Вот он считает, что это правда, что россияне с ним. А раз россияне с ним, то как они могут протестовать? Против той системы, которую он создал.Если россияне поддерживают Путина, поддерживают своего президента, отдали ему свои голоса, значит…
Е.Бунтман
―
Значит, это не россияне, кто не поддерживает.
С.Алексашенко
―
Чуть-чуть сложнее. Значит… Задержали 1000 человек, притом, что 3500 человек, как говорит полиция, было участников. То и задержали каждого четвертого, там практически ни одного иностранца не было. То есть, сказать, что иностранцы вышли на улицы Москвы, заполонили и начали все разрушать, массовые беспорядки – не получилось. Но раз иностранцев там не было, значит, они проплатили.
Е.Бунтман
―
Логично, да.
С.Алексашенко
―
Вот и заговор. Вот – вмешательство в российскую политику. Соответственно…
Н.Росебашвили
―
Это же смешно, Сергей Владимирович.
С.Алексашенко
―
Нино, кому смешно? Это вам, президенту Росебашвили, может быть, смешно. Президенту Путину это не смешно. Он рыдает… Он верит. Я думаю, что он сейчас вызывает какого-нибудь там Бортникова, директора российского ФСБ, устраивает ему разнос: как так, вы опять проспали? Я вам столько денег даю, я вам столько ресурсов даю, а вы не можете пресечь вот этих иностранцев, которые занимаются вредительством, которые возбуждают российское население, которое меня поддерживает, любит и ценит, на руках готово носить. А вот как-то так получилось, что они опять смогли своими печеньками… Раздавали доллары. Выгнали кучу ОМОНа на улицы Москвы, и ни один омоновец не увидел ни одного иностранца, раздающего участникам протеста по доллару. Тем не менее, как-то все это дело проплатили. Куда смотрит Бортников, куда смотрит ФСБ?Вот Путин устраивает этот разнос, он верит в эту картину мира. Но россияне же его любят.
Н.Росебашвили
―
Слушайте, а чего он тогда боится при всех его рейтингах заоблачных? Ну, вышло… Ну, 10, 20, ну 60 тысяч. Но где 60 тысяч, где вся страна?
С.Алексашенко
―
У него есть примеры, которых он боится. Это и Саддам Хусейн в Ираке, это…
Н.Росебашвили
―
Муаммар Каддафи…
С.Алексашенко
―
И Виктор Янукович в Украине. А как же? Смотрите, вот как только допустить этих зловредных американцев куда-то, дать им, что называется, свободу рук, так они сразу что-то такое отчебучат, законно действующего президента… Хорошо хоть нашего Башара Асада смогли удержать. А то ведь проспали бы, и Асада бы снесли. А уж больше и сносить некого, после этого остается товарищ Ким в Северной Корее, Иран и Путин. Вот три оплота мирового антилиберализма.
Е.Бунтман
―
Про друзей российских. Как друзей… В несколько подчиненном таком состоянии. Главные должники. РБК опубликовало список главных должников России. На первом месте Белоруссия. Понятно, Белоруссия, Венесуэла и Украина, которая не собирается эти долги платить, потому что это еще Янукович задолжал. Это нормальная ситуация? Вот тут есть цифры. Самый большой должник – 7,5 млрд долларов. Это нормальная ситуация, когда образуется много таких невозвратных долгов у страны из третьего мира? Это адекватная плата за влияние?
С.Алексашенко
―
Ну, Россия не считает себя страной третьего мира. Россия и президент Путин…
Е.Бунтман
―
Я то, что остальные – страны третьего мира.
С.Алексашенко
―
Смотрите, то, что страны третьего мира занимают у более богатых или более успешных – это нормально. Так экономика устроена. Кто-то занимает технологии, кто-то занимает интеллектуальный ресурс, а кто-то занимает деньги, а кто-то берет бесплатное вооружение. А кто-то берет взятками, как Янукович взял у Путина. Ну, да, это нормально. Не нормально то, что Россия пытается, что называется, шарахаться и без какой-то особо осмысленной стратегии, без далекоидущей стратегии выдавать деньги то тем, то этим. Вот выдают… На самом деле ни Украина при Януковиче, ни Белоруссия при Лукашенко, ни, тем более, Венесуэла при Мадуро или Чавесе, они себя союзниками России не считают. Они не считают себя чем-то обязанными России, они не считают обязанными Россию поддерживать. То есть, не очень даже понятно, что такого президент Янукович дал России в обмен на эти три миллиарда, которые Россия ему щедро…
Е.Бунтман
―
Там как раз было все очень просто, что Янукович говорил, что «либо мы уйдем к Европе, либо вот давайте нам денег».
С.Алексашенко
―
Отлично. И что случилось? В результате дали денег, Украина ушла к Европе.
Е.Бунтман
―
Но уже без Януковича.
С.Алексашенко
―
Подождите. Так для чего деньги давали? Чтобы не ушла в Европу. А в результате выяснилось, что ушла в Европу. Для чего дают деньги Лукашенко? Чтобы он не ушел в Европу. Но он же точно смотрит туда, он же не последний, он предпоследний диктатор Европы.
Н.Росебашвили
―
Смотрит-не смотрит, а уже идет же работа по глубокой интеграции, подписывают документы, придумывают разные союзы, что чему будет подчиняться. Сколько бы он ни смотрел в Европу…
С.Алексашенко
―
Нино, президент Росебашвили настаивает… Объясните, а мы за последние 20 лет с Белоруссией куда-нибудь продвинулись?
С.Алексашенко: Роснефть практически монополист в Арктике
Н.Росебашвили
―
Мы работаем над этим. Министр Орешкин пронанонсировал в нашем эфире… Ждем сентября, Сергей Владимирович. Вот в сентябре будут уже все эти документы, все подпишут, все придумают, и про единую валюту, и про единый банк, все единое у нас будет уже к сентябрю.
С.Алексашенко
―
Отлично. Поскольку президент Росебашвили у нас молодой президент, недавно севший в Кремле, он, видимо, она, видимо, президент не имеет всей полноты информации и не в курсе, что вот тот долг, который числится за Белоруссией, это, вообще говоря, не все деньги, которые Россия выделила Белоруссии. Через нефть, газ, через цены на нефть и газ Россия ежегодно Белоруссии выделяет 5-6 млрд долларов. То есть, за 20 лет Владимира Путина… Возможно, в какие-то годы было меньше, пусть не 120… Но миллиардов 50-60 точно совершенно Россия заплатила Белоруссии. И при этом накануне 2020 года отношения России и Белоруссии находятся примерно в той же самой точке, что и в начале 2000 года.
Е.Бунтман
―
Хорошо, что не в другой точке, потому что могло быть в худшей точке для России.
С.Алексашенко
―
А что могло быть хуже? Страна заплатила 50 млрд долларов, и в обмен не получила ничего. Что может быть хуже?
Е.Бунтман
―
Бывают вещи хуже, чем ничего.
С.Алексашенко
―
Заплатить 3 миллиарда и дать Украине уйти в Европу.
Е.Бунтман
―
Ну, да.
С.Алексашенко
―
НРЗБ. Вот если бы Януковичу заплатили 50 млрд, я думаю, что Украина бы не ушла в Европу. Заплатили 3 млрд… Скупой платит дважды, правда?
Е.Бунтман
―
А с Белоруссией логика же, как я понимаю, засыпать деньгами, только, пожалуйста, никуда не уходите. Оставайтесь с нами, ничего не делайте. Давайте у вас ничего не будет происходить, мы будем вам платить.
С.Алексашенко
―
Мне кажется, что Александру Лукашенко это нравится. Знаете, сказка «Мальчик и волк». Он постоянно кричит: «Волк, волк! Сейчас уйду в Европу!». «Ой-ой-ой», - говорят в Кремле. «Мальчик, возьми лучше пару миллиардов долларов дополнительно, подпиши бумажку, что мы с тобой куда-то движемся». «Да, конечно». И опять через две недели: «Волк, волк». «Ой, еще пару миллиардов надо тебе подкинуть». Отличная ролевая игра, классная ролевая игра.
Е.Бунтман
―
Со всеми остальными примерно такое же, но среди должников… Нет, с Венесуэлой особая история немножко, там есть и просто долг в 3 млрд, и есть еще такие непрямые всевозможные инвестиции, если так можно сказать, в виде автоматов, нефти и так далее.
С.Алексашенко
―
Ну да, там много разных каналов. Есть Роснефть, которая там пытается получить доступ к месторождениям. И Венесуэла, да, это такой… Продолжение Роснефти. То есть, мне кажется, что там российской политики никакой нет, там единственная российская политика состоит…
Н.Росебашвили
―
Состоит… Евгений, у тебя есть предположение?
С.Алексашенко
―
НРЗБ доказывать Америке НРЗБ
Н.Росебашвили
―
Так… Сергей Владимирович, вы пропали. В самый интересный момент.
С.Алексашенко
―
То есть, с Венесуэлой все очень просто. Нужно просто каждый день подтверждать американцам, чтобы они видели, что доктрина Монро не работает. Что Западное полушарие не является такой сферой влияния или вот подбрюшьем Соединенных Штатов Америки, что у России там тоже есть какие-то интересы. «Отсель грозить мы будем Трампу». Вот Игорь Сечин вместе с Чемизовым, который поставляет туда завод Калашникова, они успешно выполняют эту роль. И Шойгу с Путиным время от времени отправляют туда ТУ-160, которому нужно время от времени летать на далекие расстояния. Ну вот, отлично. Американцы просто в ужасе и не очень понимают, чего Россия забыла в этой Венесуэле, зачем они поддерживают полусумасшедшего президента.
Е.Бунтман
―
Никто не понимает. Спасибо большое, Сергей Алексашенко, экономист был в нашей программе. Нино Росебашвили, Евгений Бунтман, спасибо большое.
Н.Росебашвили
―
Всего доброго.