Алексей Уминский - Персонально ваш - 2019-06-24
С.Крючков: 15
―
06 в Москве. Проведут передачу Марина Максимова и Станислав Крючков. С нами священник Алексей Уминский. Алексей Анатольевич, здравствуйте!
А.Уминский
―
Добрый день, здравствуйте!
М.Максимова
―
Добрый день.
С.Крючков
―
Вновь как-то два братских православных народа разругались. И вот Роспотребнадзор вновь обнаружил, что качество вин из Грузии стало ухудшаться стремительно. Что это такое?
М.Максимова
―
Вы заметили подобное?
А.Уминский
―
Я не заметил. Я вчера проводил вечер в одной прекрасной хинкальной на Багратионовской, где хозяин этого заведения специально угощал меня грузинским вином, привезенным ему. Надо сказать, что я думал пить там итальянское вино. Но когда я попробовал то грузинское, которое этот замечательный человек специально как знак дружбы, как знак своей открытости поставил на наш стол, я был, конечно, приятно удивлен. Вы знаете, этот вкус Грузии, этот вкус этого Кахетинского потрясающего… Я думаю, что нас трудно обмануть такими вещами.И потом, я бы сразу возразил, что два православных народа разругались. Народы-то как раз не разругались, насколько мне известно.
Я вчера звонил, кстати, своему другу, священнику из Тбилиси, чтобы с ним поговорить. И совершенно там никакой русофобии, никакого дурного отношения русским людям, к тем людям, которые сейчас находятся в Грузии, нет. Наоборот, мне кажется, что то, что я сейчас вижу… И еще один друг мой, священник из Москвы сейчас вместе с паломнической поездкой в Сванетию он выкладывает какие-то фотографии на Фейсбуке и просто пишет, что в эти дни они еще больше хотят показать свое расположение. То есть они открывают все двери, всячески показывают, что «мы любим русских людей, мы православные братья, мы не хотим ругаться, политика нас не интересует; эти люди, которые хотят нас ссорит — мы на это не поддадимся». Нет никакой опасности быть в Тбилиси сейчас человеку из России.
А.Уминский: Я звонил своему другу, священнику из Тбилиси. Совершенно там никакой русофобии нет
С.Крючков
―
А что происходит?
М.Максимова
―
А власти как раз говорят, что не рекомендуют. Полеты отменяют.
А.Уминский
―
Я думаю, что то, что отменяют полеты, то, что не рекомендуют — вот эти всё манипуляции с общественным сознанием мне кажутся постыдной вещью. Потому что сегодня как никогда мы нуждаемся и как государство и как народ в каком-то братском плече, братском локте, особенно когда это касается единоверных народов.И меня всегда удивляло, надо сказать, это великодушие, поражало, я бы сказал даже. Это великодушие грузинского народа.
Буквально через несколько лет после этой так называемой «победоносной войны» 2008 года мне случилось идти по Тбилиси. Я одет как священник, там вообще священник всегда одет в духовном платье. И всем понятно, что я русский священник. Вот ко мне через каждый 10 метров подходил кто-то из грузин, брал у меня благословение, говорил: «Батюшка, вы из России? Пойдемте ко мне, я вас сейчас угощу вином… Пойдемте, мы пожарим с вами шашлык… Пойдемте сейчас в мой дом…». Постоянно вот это.
Казалось бы, национальная обида, она вещь такая, болезненная, она очень долго помнится. А вот такое настоящее христианское великодушие. Я — из страны, которая нанесла, в общем, ощутимый урон в тот момент Грузии. Наши танки, действительно, чуть не дошли до Тбилиси.
И огромное число людей, вот я в Гори знаю митрополита Андрея, который собрал всю свою паству — а Гори на границе с Цхинвалом — и вместе с ними уходил в леса, чтобы никто из них не пострадал. Там всё было по-настоящему и серьезно. И после этого этот митрополит принимает меня, русского священника, открывает для меня все двери, дает возможность жить в монастыре.
Я на самом деле очень благодарен грузинскому народу за такое глубокое радушие и благодушие, которым эти люди обладают. Это надо хранить, это надо очень ценить.
С.Крючков
―
Это национальная черта или свойство общества грузинского? Оно секулярно или все-таки оно все-таки клерикализировано все-таки?
А.Уминский
―
Нет. Я не думаю, что это только касается верующих людей. Надо сказать, что все-таки процент верующих людей в Грузии, причем людей, которые вкоренены в культуру христианскую, церковную несравненно выше и серьезней, чем это в России. Действительно, это христианский народ. Действительно, это народ, который бережет свои устои, которые бережет свои традиции, которые знает своих святых, который очень трепетно относится к своей церкви в большинстве своем, конечно.
М.Максимова
―
Хотелось бы сказать, что и с нашей стороны. Вот скажите, вы специально вчера ходили в хинкальную, чтобы как-то продемонстрировать свое отношение, солидарность?
А.Уминский
―
В каком-то смысле, может быть, да. Не мог сказать, чтобы прямо уж совсем как акция была. Просто я это место знаю хорошо. Я знаю, что там, может быть, лучшие хинкали в Москве.
С.Крючков
―
В пасхальную неделю вы тоже говорили, что…
А.Уминский
―
Да, я люблю эти места, конечно. Я вообще люблю Грузию, грузинскую кухню. Когда у меня есть возможность немножечко побывать в этой атмосфере — как будто немножечко в Грузии оказываюсь.
С.Крючков
―
На фоне этого скандала у меня два вопроса. Первый: что такое Межпарламентская ассамблея православия? Вот это словосочетание, которое я услышал, честно признаюсь, в новостях. А второй: собственно говоря, приходы в Южной Осетии и Абхазии после 8-го, они чьи остались?
А.Уминский
―
Вот вопрос юрисдикции этих приходов до сих пор оказывается открытым. Приходы цхинвалские, они самостоятельные, и раньше, по крайней мере, подчинялись какой-то маленькой группировке Греческой истинно-православной церкви, маргинальной такой.
С.Крючков
―
То есть это не РПЦ?
А.Уминский
―
Не РПЦ. Там нет приходов РПЦ. То же самое касательно приходов в Абхазии. Там абхазские приходы не находятся в подчинении Московской патриархии. Но я знаю, что епископы, скажем, Кавказа в Адыгее специально рукополагали абхазских священников для того, чтобы те моги там служить. Но они не в юрисдикции Московской патриархии пока, по крайней мере.
С.Крючков
―
А что касается ассамблеи вот этой самой?
А.Уминский
―
Что касается ассамблеи, я первый раз о ней услышал, наверное, вместе с вами.
С.Крючков
―
То есть это не сугубо церковная…
А.Уминский
―
Я думаю, что это вообще не церковная штука в том смысле, что это не структура церкви.
М.Максимова
―
И это без вашей какой-то поддержки или сотрудничества?
А.Уминский
―
Без моей — точно. Я думаю, что подобные вещи вот примерно как существует Русский собор, который как общественная организация, так или иначе, аффилирован с патриархией Московской. Я думаю, что подобные межпарламентские ассамблеи аффилированы, в том числе, с какими-то отделами Московской патриархии, которые отвечают за связь с общественными организациями и так далее — то, чем занимается Владимир Романович Легойда и так далее.О такой ассамблее я до сих пор не слышал. Я не знаю, чем она занимается. Вдруг я обнаружил, что в эту ассамблею входит огромное количество стран — около 20 каких-то стран, в том числе, Армения, которая никак не может считаться православной в нашем понимании.
С.Крючков
―
Там есть православные приходы, в Армении?
А.Уминский
―
В Армении есть, наверное, очень немного православных приходов. Наверное есть. Я не знаю, в чьем они подчинении, может быть, даже Московского патриархата. Но Армения все-таки страна, которая исповедует исторически христианство другое.
М.Максимова
―
Чтобы закончить тему с грузинским вином, не могу не спросить. Тут как раз Легойда говорил про алкогольную проблему. Говорит, что она является даже более серьезной, чем ситуация с пьянством в советском обществе.
С.Крючков
―
Для церкви.
М.Максимова
―
Да, среди верующих Русской православной церкви.
С.Крючков
―
Если среди светских людей уровень пьянства снижается, то в церкви эта тенденция как бы не обнаруживается.
А.Уминский
―
А вот этого я не знаю. Просто, наверное, ему известны какие-то исследования по этому поводу.
С.Крючков
―
А вообще есть такая проблема в церкви?
А.Уминский
―
Она есть проблема в нашем народе такая. Понятно, что она будет как проблема в церкви. Она есть и в моем приходе. Есть люди, которые нуждаются в особом попечении в этом смысле, и мы стараемся этим людям такое попечение оказывать. Бывает, что делать.
С.Крючков
―
Есть у нас еще тут борцы с пьянством, вновь образовавшиеся. Есть движение «Лев против». О нем мы узнали несколько недель назад. Они взялись окормлять — позвольте это слово употребить — общественное пространство «Ям» на Хохловской площади, неподалеку от вашей церкви. Вот что это такое? С собой приводят ОМОН. Что это за полиция нравов?
А.Уминский
―
Как вам сказать. Это, конечно, явление, которое никакой симпатии у меня не вызывает, потому что эти люди действуют агрессивно, используя насилие, используя структуры силовые.Но, тем не менее, как я об подумал, что это тоже одно из явлений гражданского общества, в том числе, как это ни странно, звучит. Но эти люди за соблюдение определенного порядка, за соблюдение, в общем, закона, который запрещает спиртные напитки в общественных местах. Ну, есть такой закон и я понимаю, почему он происходит. За соблюдением этого закона должны следить правоохранительные органы, которые, видимо, за этим законом не особенно наблюдают. Тогда появляются гражданские активисты, общественники.
А.Уминский: То, что отменяют полеты - вот эти всё манипуляции с общественным сознанием кажутся постыдной вещью
С.Крючков
―
На ваш взгляд, они сами появляются?
А.Уминский
―
Этого я сказать не могу, что стоит за появлением этих людей. Вполне возможно, что это какая-то инспирированная структура, потому что слишком быстро приезжает ОМОН сразу «винтить» по просьбе группы товарищей. Но, тем не менее, внешне это выглядит именно так, как ни крути.Хотя это очень странно, потому что сейчас вот эта «Яма», этот амфитеатр стала местом потрясающей популярности у молодежи. Я часто мимо прохожу, я вижу, какое огромное количество прекрасных людей сидят, разговаривают, общаются. То есть это такое открытое место.
Более того, я стал узнавать, что туда по воскресеньям приходит священник мне незнакомый пока из Сретенского монастыря и, знаете, как в древнем ареопаге обращается к этим людям с пивком сидящим и начинает им говорить о боге, начинает говорить о Христе. То есть я бы не решился, честно говоря, хотя у меня довольно большой опыт общения с аудиторией и так далее. Но, я думаю, что это какой-то смельчак особенный и приходит не в первый раз.
И поскольку его не забросали пустыми бутылками, не освистали, значит, у него это получается, значит, его кто-то слышит. Мне кажется, что это гораздо лучше, такое обращение к людям с пивом, нежели дубинки ОМОНа.
С.Крючков
―
А вот такие проявления гражданского общества, когда дружинники условные указывают пальцем — Вот этого стоило бы забрать, — они вас огорчают?
А.Уминский
―
Меня огорчают. Меня огорчают такие же проявления гражданского обществе где-нибудь в Швейцарии, когда будут звонить в полицию, если ты не подстриг газон и на тебя посыплются штрафы и так далее. Я против подобного стукачества.
С.Крючков
―
А это стукачество?
А.Уминский
―
Я считаю, что, вообще, это стукачество. Я против любого стукачества, я за разговоры и диалоги.
М.Максимова
―
А это не уведомление? То есть люди фактически выполняют свой гражданский долг.
А.Уминский
―
Я думаю, что, во-первых, эти вещи должна выполнять наша полиция, причем аккуратно, спокойно сделать человеку замечание, попросить его этого не делать. Если человек слушает — пожалуйста, проблема решена. Но если к тебе подходит светский человек, требовательным голосом начинает тебя обличать и говорить: «Что ты делаешь! Нарушаешь закон. Прекрати немедленно, а то будет хуже!» — то это будет вызывать у молодых людей только ответную агрессию и нежелание по этому поводу…
М.Максимова
―
Так зачем это?.. Вот я просто звоню в полицию, если у меня в парке начинают…
А.Уминский
―
Если под домом или в подъезде кто-нибудь…
М.Максимова
―
Все равно, получается, стучу. Я звоню в полицию. Зачем мне туда выходить ночью?
А.Уминский
―
Может быть, вы и стучите, а, может быть, вы защищаете пространство своей жизни. Вы должны себя сами понять.
М.Максимова
―
Я себя прекрасно чувствую. Никаких угрызений совести. То есть благодарность.
А.Уминский
―
Ну, пожалуйста. Хорошо.
С.Крючков
―
Протоирей Алексей Уминский сегодня персонально ваш. Еще одна тема, где, казалось бы, диалог прекратился, и давно с нами остающийся. Это украинское православие, в котором я, если честно, немножко подзапутался.
А.Уминский
―
О, это совсем несложно — подзапутаться…
С.Крючков
―
Есть почетный патриарх Филарет, он представлял РПЦ Киевского патриархата. И сегодня он не пришел на заседание так называемой Православной церкви Украины, которая была создана и получила он Фанара томас так называемый. Ожидаемо, что эта фигура уходит с религиозной сцены или она все еще сохраняет своё влияние?
А.Уминский
―
Как вы видите, эта фигура вполне действующая, это фигура неумолкающая, несмотря на свои 90 лет. Он полон сил, энергии и стремлений не сходить со сцены. Я думаю, он будет делать до последнего издыхания, я бы сказал, своего. Это было для меня понятно, что подобная структура, которая родилась из сложных, скандальных религиозных образований, не может так легко, быстро укореняться или формироваться. Понятно, что внутренние проблемы всегда будут раздирать, тем более, такой игрок, как Филарет, он никогда не даст возможность никому рулить другому, кроме себя.
С.Крючков
―
Но значит ли это, что вновь образованная церковь уже в определенном смысле состоялась, коль скоро Киевский патриархат с его небольшим числом оставшихся приходов сегодня практически не имеет никакого влияния?
А.Уминский
―
Я думаю, что, в принципе, эта новая структура могла бы этим воспользоваться в свою пользу, потому что Филарет, очевидно, схизматик, он, очевидно, вот тот, который известен всему миру, который под анафемой, который, действительно, раскольник, который проведет себя и так далее. И размежеваться от Филарета как от своего раскольнического прошлого — это, наверное, этой новой структуре сегодня было бы очень выгодно.
С.Крючков
―
Это же Константинополь не предоставил ему того статуса, который он возымел в 95-м году. То есть не патриарх с точки зрения Фанара?
А.Уминский
―
Ну, и не был никогда, собственно говоря.
С.Крючков
―
А что касается ситуации с переходом приходов от Московского патриархата в новую церковь — эта история продолжается, что-то вам известно?
А.Уминский
―
Я думаю, что эта история будет продолжаться под разными предлогам. Часть священников, которые сами выбирают для себя новую структуру из Московского патриархата, их не так много. В основном переходят приходы без священников, которые переходят как здания, и они тоже таким, довольно сложным и скандальным образом переходят. Потому что на Украине говорят, что это захваты церквей, захваты приходов. Примерно получается так, что часть села за новую, предположим, структуру, часть села хочется в патриархии. Священник, к примеру, остается в Московской патриархии, но другая часть села путем приглашения каким-то, может быть, других людей, которые голосуют, большинством голосов решают о переходе. И тогда приход становится частью новой структуры. Но, я думаю, что такие вещи будут продолжаться, конечно, дальше.
М.Максимова
―
Мы сейчас говорим про предстоящие выборы в сентябре. Скажите, вы как-то следите за выборами, за кандидатами?
А.Уминский
―
Не очень. Кроме вот этой неприятной истории с 43-м округе, которая стала всем понятна, я, в общем, не слежу.
М.Максимова
―
А вообще, пойдете на выборы, голосовать будете?
А.Уминский
―
Вообще, раньше я не ходил по одной простой причине, потому что всегда выборы в воскресенье. В воскресенье у меня день, в который я служу. И я так устаю за воскресный день, что подумать ехать мне в Перово, где я прописан — это мне просто сил никаких не было. Но последнее время я стал набираться сил и ездить на выборы.
М.Максимова
―
Ах вот так? А что изменилось?
А.Уминский: Я против любого стукачества, я за разговоры и диалоги
А.Уминский
―
Мое отношение к выборам.
М.Максимова
―
Так в этом сентябре пойдете?
А.Уминский
―
В этом сентябре пойду обязательно.
М.Максимова
―
Но при этом не следите. Я запуталась.
А.Уминский
―
Пока нет. Придет сентябрь. Ближе к сентябрю я посмотрю, кто там у меня в округе избирается, кто разыскивается, кто от какой партии приходит и так далее. Буду тогда делать свой выбор. Но я, конечно, не очень активный избиратель, тут я должен признаться.
М.Максимова
―
Скажите, а какие-то установки существуют? Я знаю, что в РПЦ были установлены вещи по поводу участия в выборах, но это участия. Что касается голосования…
А.Уминский
―
Никогда никаких не было установок.
С.Крючков
―
А в 12-м году накануне президентских выборах патриарх, по-моему, произнес какие-то слова в поддержку президенту будущему.
А.Уминский
―
Может быть, патриарх и произнес, но никаким священникам, никаким приходам, по крайней мере, в рамках Московской епархии никогда не было никаких пожеланий, так сказать.
М.Максимова
―
Скажите, а прихожане, собственно, люди идут к священнику, когда хотят посоветоваться. У вас какие-то вопросы, связанные…
А.Уминский
―
С выборами?
М.Максимова
―
Давайте так скажем, слово «выбор» возьмем с чуть большим значением. В конце концов, от этого зависит то, как мы будем жить. Они с какими-нибудь советами в этой области обращаются?
А.Уминский
―
Не часто. Были у меня несколько вопросов, скажем, у молодежи нашей приходской по поводу участия в митингах, несанкционированных митингах. И я, честно говоря, не желал им. То есть я сказал: «Это ваше дело, вы сами решайте, но я вам как священник не очень советую ходить на митинги несогласованные». Это моя позиция, я ее держался всегда и держусь. Я думаю, что все-таки какие-то вещи, когда люди выступают за свои права, они должны быть максимально приближены к закону.
С.Крючков
―
Хотя есть 31-я статья…
А.Уминский
―
Сто процентов с вами согласен. Я понимаю все возражения, которые на меня обрушится. Масса моих друзей, очень близких людей, в том числе, конечно, прихожан ходили на этот митинг 12-го числа в поддержку Ивана Голунова. Я прекрасно понимаю, что это был совершенно справедливый, абсолютно правильный выход на митинг. Митинг был несогласован. Когда дело касалось подростков, не достигших 18 лет, которые ко мне подошли с этим вопросам, я этим несовершеннолетним людям не посоветовал идти на несогласованный митинг.
С.Крючков
―
Помимо того, что вы не посоветовали, чем вы это аргументировали? Тем только, что они с точки зрения закона неодобряемы?
А.Уминский
―
С точки зрения, что они еще все-таки несовершеннолетние и что они пока недостаточно зрелы в моем представлении. Я опять же говорю о себе и о своем беспокойстве, о своей ответственности за тех детей, которых я знаю с 6-летнего возраста. По отношению к ним это была, если хотите, родительская такая забота.
М.Максимова
―
То есть это касается только по всем внутренним ощущениям только по возрасту.
А.Уминский
―
Конечно, только так.
С.Крючков
―
То, что в последующем было названо серьезными недостатками в работе правоохранительных органов — там называлась разная цифра, 2 тысячи вышло, но 500 человек оказались в отделениях полиции — это чья ответственность? Тех, кто вышел? Ты знал, на что идешь.
А.Уминский
―
Нет, не думаю. Я думаю, что эти люди вышли довольно мирно. В этих людях не было ни малейшей агрессии. Эти люди не представляли собой никакой опасности ни для общества, ни для движения автомобильного, какого угодно. Очевидно, что эти люди вели себя совершенно адекватно. Не было никаких желаний строить баррикады, сжигать мусорные баки и так далее.Поэтому это «винтилово», как говорят — 500 человек… Видел фотографии, да и сам знаю просто, как это было, как детей просто там избивали, причем на глазах старших по званию. Они смотрели, как в автозаке избивают молодого человека. Мне рассказывала моя очень близкая подруга юности Маша, при ней это происходило. Она пытается обращаться вместе со всеми прекратить избиение, когда огромный полицейский своей ногой начинает давить на грудь этого подростка, который не отдает свойю фотокамеру. А рядом стоит старший по званию, к которому обращаются, говорят: «Прекратите». «Ничего-ничего, — говорят ей. — Ничего с ним не будет. С ним будет всё нормально», — говорят ей.
И, мне кажется, это такая дрессировка этих новых гвардейцев, новых полицейских. Потому что пока ты себя не проявишь таким образом, ты еще не свой. То есть всем надо замазаться в жестокости. То есть каждому надо быть своим и проявить жестокость, чтобы было понятно: тебя нельзя разжалобить, тебе нельзя давить на совесть, ты будешь выполнять всё, что надо выполнять. Поэтому это инициация жестокости, это репетиции инициации жестокости для этих всех людей, которые избирают себе путь охранения закона и порядка. Это ужасно.
М.Максимова
―
Мы сейчас прервемся на краткие новости. У нас персонально ваш Алексей Уминский. Марина Максимова, Станислав Крючков вернемся после новостейНОВОСТИ
С.Крючков
―
15 часов, 33 минуты. Здесь Станислав Крючков и Марина Максимова. И наш гость сегодня — протоирей Алексей Уминский. Мы заговорили о так называемом деле Голунова, которое началось с обвинений в сбыте и хранении наркотиков. А вот еще тут одно последовало сообщение со ссылкой на митрополита Илариона, о том, что в церкви предлагают подключить сотрудников киноиндустрии к борьбе с наркотиками. То есть как борются с наркотиками сотрудники УВД по ЗАО мы видели, а теперь вот что: фильмы по аналогии с упоминаниями о сигаретах предлагают предварять упоминаниями о том, что речь здесь пойдет о наркотика или об их употреблении. На ваш взгляд, это целесообразная инициатива?
А.Уминский
―
Мне кажется, что все-таки произведения культуры, произведения искусства должны быть освобождены от подобного рода цензуры. Потому что если это фильм «Криминальное чтиво», предположим…
А.Уминский: Раньше я не ходил на выборы. Воскресенье - день, в который я служу. Но в последнее время стал
С.Крючков
―
Запретить!
А.Уминский
―
Или какие-нибудь другие фильмы, например, «Игла» с Цоем. Прекрасный такой фильм, который очевидно имеет такой антинаркотический посыл, очень серьезный как раз момент переживания трагедии, которая касается молодых людей.
М.Максимова
―
Но есть и другие фильма. Есть «Страх и ненависть в Лас-Вегасе» и другие.
А.Уминский
―
Есть масса других фильмов. Для этого есть +18, +20. Пожалуйста.
С.Крючков
―
То есть вы не допускаете, что, возможно предварение фильмов вот такой вот лекцией большой: «Здесь пойдет речь о курении, о наркотиках…».
А.Уминский
―
…Вот тут нельзя пить в большом количестве шампанского и вина, в том числе… Только здоровый образ жизни как в клипе у группы «Ленинград».
С.Крючков
―
Тут папа Франциск некоторое время назад, прибыв в Румынию, попросил прощения за вековую дискриминацию цыган. В России тоже пункт новый географический мы все узнали полторы недели назад — Чемодановка так называемая. И там, судя по всему, межэтнический конфликт разыгрался. Сегодня тоже Чмодановка-2 — екатеринбургский населенный пункт Нижние Серги, так называется он. На ваш взгляд, что-то происходит в обществе или мы просто стали узнавать об этом, потому что лучше работает региональная журналистика?
А.Уминский
―
Ну, в том числе. Я думаю, что подобного рода конфликты, они бывали и раньше, и межэтнические конфликты и конфликты каких-то общин, которые живут поблизости друг с другом. Когда-то они, бывает, выходят за рамки закона, как это было в Чемодановке. Кстати, до сих пор непонятно, кто в чем виноват и из-за чего вдруг такая страшная история, в которой погибают люди.Я думаю, что такие вещи к величайшему сожалению давно у нас заложены, которые мы называем сегодня межнациональными конфликтами. Я помню, и если вы вспомните тоже этот конфликт в Карелии…
М.Максимова
―
Кондопога.
А.Уминский
―
В Кондопоге, да. Это очень похожие все вещи. А каким образом власти должны реагировать, каким образом общины должны контактировать, у меня нет ответа. Я не очень понимаю меру ответственности, тех, кто отвечают, в том числе, за свои общины этнические, которые живут в России.
М.Максимова
―
Сегодня беседовали с Владимиром Жириновским, лидером ЛДПР и записывали «Разбор полета», который выйдет в 22-00 у нас сегодня на «Эхе Москвы». И тоже говорили об этих межнациональных конфликтах. Он сказал, что одна из причин — это отсутствие чувства сплоченности у русских, которое присутствует у других народов. Есть такое ощущение?
А.Уминский
―
Ну, вы знаете, чувство сплоченности — чтобы была сплоченность группировки бандитской? Пусть лучше оно отсутствует у русских. Мне кажется, что тут вообще о другом идет речь. Потому что это же не стенка на стенку. Чувство сплоченности людей, которые готовы убивать, громить.
М.Максимова
―
Не обязательно убивать. Просто поддержки своего…
С.Крючков
―
Соплеменника.
А.Уминский
―
Я думаю, что разговор о другом идет. Разговор идет о том, насколько криминальные элементы, которые могут выходить из группировок каких-то этнических, парализуют службу полиции, тех людей, которые должны следить за законом. Потому что когда эти вещи нагнетаются… Я читал новости. Следственный комитет проверяет, почему в течение долгого времени полиция в Чемодановке не реагировала, не отвечала на сигналы, которые поступали, когда этот конфликт только-только начинался. Мне кажется, дело только в этом.Насколько ситуация, в которой живет какая-то община, в которой люди живут вместе — разные общины и культурные общины разные, и религиозные общины разные, и национальные общины разные, — это знак того, что между этими людьми могу быть хорошие связи, а могут быть плохие связи. Может вселиться вражда, и одна община начинает использовать какой-то свой ресурс, подавляя другую. Это всё должно, мне кажется, быть объектом внимания нашей полиции, прежде всего.
С.Крючков
―
Понятно, что Россия многонациональное государство, и речь идет не о национальных республиках, а о коренных российских областях — Пензенская в данном случае прозвучала сейчас, Свердловская область, — то сам факт существования таких национальных общин, не ассимилирующихся в общество, он вас пугает, не пугает? Это нормально?
А.Уминский
―
Не знаю. Дело в том, что какая-то ассимиляция должна происходить, потому что люди должны просто общаться друг с другом. Люди должны быть настроены дружелюбно по отношению друг к другу. Те люди, которые приезжают как такие анклавы национальные или религиозные в другие области, должны делать первые шаги сами от себя, чтобы налаживать хорошее, доброе отношение и показывать свое доброе, хорошее отношение к тем людям, которые живут.Люди не должны быть напуганы, встревожены пришествием людей, которых они не знают. И эти люди, которые приезжают, они, мне кажется, должны уважать традиции, хотя бы знать что-нибудь о них, понимать что-нибудь. Вот это вещь очень важная.
Это касается и России, это касается и Европы, которая сталкивается с теми же самыми проблемами гораздо более серьезно, чем мы.
С.Крючков
―
История противостояния, за которой мы тоже наблюдали в конце мая — Екатеринбург и строительство храма на месте сквера. Казалось бы, не было взаимопонимания, да его и потом не наступило. Но, тем не менее, Екатеринбургская епархия в последующем отказалась от строительства собора. Кто кого здесь пересилил или здравый смысл возобладал?
А.Уминский: Произведения культуры, произведения искусства должны быть освобождены от подобного рода цензуры
А.Уминский
―
Здесь, мне кажется, что здравый смысл все-таки находится в том, что храм не должен строиться во что бы то ни стало как победа одних над другими. Храм все-таки — это место мира, место молитвы, место, где проповедуется любовь. Поэтому если епархия смогла смириться, может быть, с не вполне справедливыми вещами…Потому что я, например, не понимаю искренне, а почему нельзя строить храм в парке? Почему нельзя строить храм в сквере? А что такого странного? Что будет со сквером, если какую-то часть этого сквера займет храм? Ничего же, в общем, смертельного не случится.Я видел проект этого храма. Очень достойный, мне кажется, проект, мне кажется, интересный, яркий. Это первое.
Но если у людей возникает противостояние, если общество агрессивно против, если людей разрывает вот эта ненависть по отношению к церкви, тогда не надо.
М.Максимова
―
Почему же НРЗБ агрессии. Люди хотят парк, чтобы, условно, ходить с колясками, кататься на велосипедах, всё прочее. В любом случае, что бы вы не поставили там — церковь или что-нибудь другое…
А.Уминский
―
Ну, вот у нас в парке Кунцевском построили ресторан, и нормально, и ничего страшного. И никто не противостоял.
М.Максимова
―
Почему? Были масса протестов…
А.Уминский
―
А у нас не было протестов. Прекрасный ресторан… Это реклама… Мимо прохожу, смотрю, как люди сидят за столиками. Им хорошо, они радуются. Тут храм будет. А что такого страшного в храме?
С.Крючков
―
Смотрите, тут в чем закавыка-то: людей спросили после того, как возникло возмущение.
А.Уминский
―
Вот это совсем другое дело. Это, мне кажется, очень важным, что когда мы сегодня живем в открытом обществе, и церковь, в том числе, претендует на свою роль в этом обществе, на диалог с этим обществом, на разговор с этим обществом, хочет быть услышанной этим обществом, тогда эти вещи надо выстраивать с самого начала как равный, открытый, абсолютно честный диалог, который сразу будет в пользу церкви.
С.Крючков
―
То есть в этом смысле вы излагаете не ту позицию, которую озвучили в патриархии, говоря о том, что в здравом смысле быть против храмов нельзя.
А.Уминский
―
Есть люди разные. Есть люди, которые могут быть против храмов, потому что они воспитаны как атеисты и для них всякое упоминание о религии для них это плохо, это негативно. Ну и что? Что, они от этого не в здравом уме, что они больные, что ли? Просто у них другая точка зрения, они на нее имеют право. Мы ее уважаем.Другое дело, когда растет противостояние, когда пена на губах у ангела, о котором говорил Померанц в свое время. Ужасная вещь. Здесь, когда митрополия решает уходить от конфликта и искать другие места, мне кажется, правильное решение.
С.Крючков
―
Когда в публичном поле звучат такие словосочетания как «город бесов», это вас ранит, смущает, тревожит, или бог с ним, мало ли что говорят?
А.Уминский
―
Мало ли кто что говорит. Я не слишком на это реагирую.
М.Максимова
―
Еще один, можно сказать, камень преткновения — это музей Рублева. Вот, например, министр Мединский говорил, что выступает против поспешных решений относительно таких объектов культуры.
А.Уминский
―
Тут мне вообще всё непонятно. Это с самого начала вызывает у меня много вопросов. В Москве достаточно много крупных действующих монастырей сегодня, и женских и мужских. Более того, есть монастыри такие, как Андреевский монастырь, который недавно открыт. Был приходской храм замечательный, и до сих пор в помещениях монастыря находятся много разных отделов Московской патриархии, в том числе, отдел Владимира Романовича Легойды.Сейчас это мужской монастырь, в котором два или три монаха. Зачем? Вот зачем эти монастыри? Какую функцию они несут? Ведь в этом Андрониковом монастыре есть приходской храм, который открыт много лет. Есть своя прекрасная община замечательная. Ровно столько людей туда ходит, сколько этот храм может вместить. Зачем новое поле противостояния? Что даст этот монастырь для духовной жизни, если туда придут еще три человека монахов, я не очень понимаю. Зачем шум в городе? Открывать монастырь ради чего? Ради того, чтобы просто отметиться: Это наше помещение, это наша недвижимость, это когда-то нам принадлежало, и мы имеем право это требовать.
Да, наверное, с точки зрения имущественных вопросов у церкви было отобрано огромное количество храмов, монастырей. Было уничтожено огромное количество церквей, причем памятников величайших. Конечно, вопрос о реституции может подниматься. Но он может подниматься совершенно иным образом.
Церковь, например, могла бы попросить у государства в качестве компенсации реституции дать возможность построить монастырь вне Москвы в другом месте, назвать его Андрониковым, и возродить в нем монашескую жизнь в память о том монастыре. И сделать то, что нужно, сделать какие-то вещи, которые, действительно, нужны людям, которые бы молились в этом монастыре, которые бы трудились в этом монастыре как монахи тех самых времен: своим собственным трудом добывали бы себе еду, пропитание и так далее, как должны жить монахи.
Они должны содержать себя своим трудом. Кто будет содержать тех людей, которые будут там? Компанию мужчин, которых надо кормить несколько раз в день, которым надо оплачивать все коммунальные платежи.
Огромное количество зданий надо содержать, реставрировать. Кто это будет делать? Отдайте церкви. Возьмите. А кто будет содержать: государство будет содержать или кто? Вот у меня масса вопросов возникает. Зачем? Что это даст? Какому добру, какому благу это может послужить?
А.Уминский: Что даст этот монастырь для духовной жизни, если туда придут еще три монаха, я не очень понимаю
С.Крючков
―
У вас какие-то ответы на этот вопрос есть?
А.Уминский
―
У меня один ответ: этого делать не надо. Музей Андрея Рублева должен оставаться музеем Андрея Рублева. Спасский храм на территории монастыря должен быть действующим храмом, как это есть. Вот статус-кво сегодняшний и взаимодействие церкви и музеев должно происходить на самом хорошем, мирном и научном, в том числе, уровне. Когда это взаимодействие должно помогать, а не разрушать.
М.Максимова
―
Еще одно предложение. Глава Синодального отдела внешнецерковных связей митрополит Иларион как раз призвал усилить в школах патриотическое воспитание.
А.Уминский
―
Кто, простите?
М.Максимова
―
Иларион.
А.Уминский
―
Еще усилить?
С.Крючков
―
Еще усилить.
М.Максимова
―
К сожалению, наша школа сейчас не в полном мере, на мой взгляд, выполняет эту задачу. Не случайно мы то и дело слышим о тех молодых людях, школьниках, которые говорят, что их самое большое желание — уехать из России». Говорит, что вот как раз утечка мозгов остановится, если мы усилим это патриотическое воспитание.
А.Уминский
―
Мне кажется, это вопрос не столько к школам, сколько к политикам, к нашему президенту, к нашим экономистам. Они должны усилить патриотическое воспитание с тем, чтобы у людей был достойный уровень жизни, чтобы наша наука развивалась, чтобы наша медицина тоже развивалась, чтобы мы не искали деньги на операции нашим детям через какие-то благотворительные фонды.Мне кажется, это и есть самое настоящее патриотическое воспитание, в котором, действительно, нуждается вся наша страна. Вот надо обязательно нас воспитывать патриотами. Мы должны любить свою Родину. Мы должны знать, что в этой стране наши правоохранительные органы нас не будут дубинками избивать, а будут охранять наш покой и наше здоровье; что мы будем идти в поликлинику или в больницу — мы будем знать, что мы получим качественное медицинское обслуживание; мы будем знать, что наши дети, окончив вузы, устроятся на хорошую роботу и будут получать достойное жалование. Тогда никто никуда не будет уезжать.
С.Крючков
―
Вы сейчас о вузах вспомнили. Тут забавный сюжет развивался в Московской духовной академии. Там студенты пересдавали экзамен после так называемой фальсификации. Якобы там билеты подтасовывали…
А.Уминский
―
В духовной семинарии?
С.Крючков
―
Да.
А.Уминский
―
Я заочно учился, поэтому…
М.Максимова
―
Не списывали? Не подтасовывали ничего?
С.Крючков
―
Максим Козлов рассказывал протоирей.
А.Уминский
―
Отец Максим должен это знать лучше всех
С.Крючков
―
То есть на бога надейся, а сам не плошай, учи билеты.
А.Уминский
―
Ну, все студенты, они остаются, прежде всего, студентами, молодыми людьми, которые могут вполне естественным образом себя так вести. Ну и что?
М.Максимова
―
От образования к культуре. Тут на следующей неделе на сервисе Netflix выходит новый сериал, где будет показана жизнь Николая II. Есть какие-то опасения в этой связи?
А.Уминский
―
Естественно, конечно, жизнь последнего российского императора очень сложная, очень противоречивая, в которой есть масса вещей, которые историки все время подвергают определенному анализу, конечно, и критике. И все по-разному оценивают роль последнего императора в истории России. Очень многие относятся к императору как исторической фигуре вполне негативно, зная, сколько было ошибочных и непродуманных решений принято, в том числе, касательно и начала Первой мировой войны.Поэтому, я думаю, что те люди, которые как-то возбудились на фильм «Матильда», они, наверное, получат еще для себя новую возможность себя проявить. И как-то, наверное, они ждут этого с нетерпением, потому что о них уже стали немножко забывать, а этом, мне кажется, всегда для таких людей немножко обидно.
С.Крючков
―
Это возбуждение по зову трепетной души происходит или все-таки оно кем-то инспирируется?
А.Уминский
―
Ой, по зову трепетной души.
С.Крючков
―
Они жертвы патриотического воспитания?
А.Уминский
―
От переизбытка, мне кажется.
М.Максимова
―
Пару скандалов было. И, в том числе, связан был с запретом проносить в храм свои свечи.
А.Уминский
―
Это постоянно, к сожалению, такая история возникает. В каких-то храмах возникают какие-то объявления: «Только наши свечи имеют силу пред Богом».
М.Максимова
―
Самые волшебные. С чем это связано? Чем зарабатывает храм? То есть, действительно, не хватает денег? Это же не просто так возникает, не на пустом месте?
А.Уминский
―
Разные храмы живут по-разному. И есть храмы, которые, действительно, очень скудно себя обеспечивают, находятся на пределе возможности. И, конечно, свечи, которые покупают или за которые жертвуют прихожане, являются источником экономики храмовой.
М.Максимова
―
Прямо значительной статьей?
А.Уминский: Есть храмы, которые, действительно, очень скудно себя обеспечивают, находятся на пределе возможности
А.Уминский
―
Думаю, что да. Особенно это касается храмов, в которые люди заходят в течение дня постоянно. Люди, которых мы называем «захожанами». Они заходят, ставят свечи и быстренько уходят. Вот эти «захожане» для многих храмов являются главной экономической поддержкой. Потому что каждый приход в нашей церкви самообеспечивает. То есть мой приход обеспечивается моими прихожанами.
С.Крючков
―
А есть такая статья как взаимодействие с епархией.
А.Уминский
―
Есть такая статья, да. Наши приходы, в том числе, не только содержат сами себя, но еще обязаны отчислять часть средств на содержание епархии.
С.Крючков
―
От лояльности епархии многое зависит со стороны руководства прихода? Количество поступлений.
А.Уминский
―
Обычно все-таки там наверху они примерно представляют себе какой храм в каких экономических условиях живет, поэтому у каждого храма есть свой квота, которая обязательная, перечисляется на счет епархии для содержания епархиальных структур.
С.Крючков
―
Алексей Уминский, протоиерей, священник. Программу провели Марина Максимова и Станислав Крючков. Алексей Анатольевич, спасибо вам!
А.Уминский
―
И вам спасибо.