Зоя Светова - Персонально ваш - 2019-05-09
Я.Широков: 15
―
07 в Москве. В студии — Нино Росебашвили и Яков Широков и наш сегодняшний гость, наш эксперт — Зоя Светова, обозреватель «МБХ медиа», правозащитник. Зоя Феликсовна, здравствуйте!
Н.Росебашвили
―
Добрый день!
З.Светова
―
Добрый день!
Я.Широков
―
Поскольку сегодня 9 мая, сразу же вопрос. Вы относитесь к акции «Бессмертный полк» как?
З.Светова
―
Вы знаете, мне очень стыдно. Я на самом деле никогда особо на эту акцию внимания не обращала. Только стала обращать последний год. Во-первых, потому что я прочитала книгу, которая вышла во Франции. Это книга Галины Аккерман, французской журналистки, писательницы, но русского происхождения. Она так и называется «Бессмертный полк». И в этой книге она прослеживает всю историю создания «Бессмертного полка», но не только его. То есть она вписывает эту историю «Бессмертного полка» и то, во что он превратился, в общую патриотическую, можно сказать, истерию, которая сейчас происходит в России, этот патриотический тренд и вообще это отношение к Отечественной войне.Но что меня больше всего поражает и не нравится в этой акции «Бессмертный полк», это то, что там несут портреты Сталина и что там очень сильно роль Сталина в Отечественной войне и вообще сама роль Сталина преподносится. Я считаю, что портреты Сталина нельзя носить в сегодняшней России, нельзя возводить ему памятники. Недавно мы слышали, по-моему, вчера, что какой-то новый памятник в Новосибирске открылся.
Все знают историю «Бессмертного полка», что эта идея возникла… вот Аккерман пишет, что в начале 2000-х были какие-то люди, которые носили эти портреты, потом в 2012 году, по-моему, в Томске эта инициатива возникла, и тогда люди ходили с портретами своих близких.
И потом, как это у нас часто бывает, власть приватизировала эту идею, подняла ее на щит. И уже чиновники стали участвовать в этом.
Я сейчас смотрю трансляцию. Ну, что там плохого такого? Люди несут портреты своих родителей. Например, около метро я сейчас встретила двух женщин. Они стояли с портерами. Я спросила: это ваши родители, в смысле дедушки и бабушки? Они сказали — да. В общем, я не вижу в этом ничего плохо, если они таким образом вспоминают своих родственников.
Больше всего мне не нравится, когда гражданские молодые люди, молодые женщины надевают военную форму. Я сейчас в метро встретила несколько женщин. Потому что, таким образом, как бы они воюют. В мирной жизни они хотят ходить в этих формах, а эти формы же надевали только во время войны.
Н.Росебашвили
―
К этим формам мы чуть-чуть позже еще вернемся. Просто хочется остановиться чуть подробнее на акции «Бессмертный полк». Вы сказали, что появились чиновники, государство приватизировало это акцию. Но разве чиновники не могут вспоминать своих близких?
З.Светова: Портреты Сталина нельзя носить в сегодняшней России, нельзя возводить ему памятники
З.Светова
―
Нет, конечно, они могут. Просто здесь история про то, что, конечно, это та национальная идея — ведь в России мы всегда ищем национальную идею, ну не мы — власть — и сейчас, конечно, национальная идея. Что мне здесь не нравится — что это всегда история о том, как мы победили в войне, как мы были правы. Это никогда не признание своих ошибок. И опять — то, что там Сталин. Это меня очень сильно коробит. И это всегда история о том, что у нас правильная история войны, а та, которая неправильная — этих людей мы будем преследовать.Вспомним исторический конкурс общества «Мемориал». Я очень много лет слежу за этим конкурсом. 20 лет уже он существует. Когда школьники со всей России пишут сочинения о своих родственниках или о тех людях, которые были жертвами сталинских репрессий и участвовали в Великой Отечественной войне. Но почему-то этих людей власть преследует. Этим школьникам говорят о том, чтобы они не участвовали в конкурсе «Мемориала».
«Мемориал» еще шельмуют. Мы видели недавно после последней церемонии награждения — это было 25, по-моему, апреля — сюжет по 2-му каналу, где говорили о том, что они на деньги ЦРУ рассказывают про нашу Отечественную войну…
Н.Росебашвили
―
А чем они так боятся, как вам кажется?
З.Светова
―
Ну, потому что это борьба за молодежь, это борьба за умы. Они не хотят никакой альтернативной истории. Они хотят, чтобы все было под контролем. Этот «Бессмертный полк» — это какое-то воспевание, с какой-то стороны — воспевание войны. Потому что эти дети, которые в гимнастерках… честно говоря, у меня мурашки по телу, когда я вижу ребенка в гимнастерке. Ну, как это возможно? Ну да, он стоит и рассказывает, по-моему, про своего прадедушку. Это хорошо, что он знает эту историю. Но нужно все-таки, чтобы не было такой истерии и в какой-то степени оправдания, что ли войны.Параллельно мы знаем, что мы всё время готовимся к войне. Мы все время готовы воевать. Мы воюем в Донбассе, мы воюем в Сирии. И это всё вместе ложится в одну канву, потому что все время хотим защищаться.
Н.Росебашвили
―
Зоя Феликсовна, всё, что вы сейчас перечисляете, это, по сути, символы сегодняшнего празднования: «Бессмертный пол», это гимнастерки, которые вы вспомнили. А какие должны быть символы, как вам кажется? Как правильно праздновать 9 Мая?
З.Светова
―
Нет, я не говорю, что кто-то неправильно его празднует. Если люди считают, что они, таким образом, вспоминают своих дедушек, бабушек, прадедушек, я не вижу в этом ничего плохого. Должна быть память о войне. Но это все-таки очень скорбная история, потому что много людей погибло. То есть нужно говорить именно о том, что было неправильно, почему столько людей во время Великой Отечественной войны погибло.Нельзя замалчивать историю Сталина и, вообще, того, в какой ситуации началась война, когда на нас напали, что Советский Союз был к этому не готов. Ведь об этом же мы не говорим. У нас главное говорится о том, что мы победили. Мне кажется, что здесь должен быть все-таки баланс, не должно быть такого восторга от того, что была война, что люди воевали. А в том, что люди надевают военную форму, в том, что они надевают пилотки и даже детей наряжают…
Я не могу не сказать. Сегодня по интернету гуляет ролик. Это видео, которое распространяется на канале «Звезда», если я не ошибаюсь, если это, действительно, аутентичный… Там маленький мальчик, ему, наверное, лет 8–9, он поет песню «Вставай, страна огромная». Он с таким восторгом поет. И я смотрю, у меня мурашки просто по телу. Я начинаю просто плакать. Потому что это невозможно, чтобы маленький мальчик пел «Вставай, страна огромная». Когда эту песню пели — это, действительно, вставай, страна огромная, — когда наши предки… и мой дед погиб в Великую Отечественную войну, они воевали против фашистов, которые напали на нас. Но ребенок не может сейчас это петь.
Н.Росебашвили
―
Зоя Феликсовна, я тогда отвечу вам словами семейного психолога и кандидата психологических наук Ирины Обуховой. В частности ее реплика приведена в статье газеты «Коммерсант» «На парады ходить почетно». Она заявила изданию, что, во-первых, участие детей в мероприятиях, приуроченных к 9 мая — это то, что вы сейчас рассказывали, — это просто необходимо. «Нужно знать свои корни, историю страны и предков. Ребенок должен себя идентифицировать со своими предками. Так человек выстраивает понимание о себе в зависимости от того, что он получил от своих предков, и гордость за историю переносится на самого человека, становится частью характера. И дело не в том, что война закончилась, и не нужно больше говорить — говорить необходимо», — считает он.
З.Светова
―
Я не знаю этого психолога. Но что значит «идентифицировать со своими предками»? Если предки воевали, это была вынужденная необходимость воевать. Я надеюсь, что мои дети и мои внуки не будут воевать, и они будут жить совершенно другой жизнью. И тот человек, мой предок, который воевал, он воевал, слава богу, всего четыре года, даже меньше. Они же не воевали всю жизнь. Поэтому о какой идентификации нужно говорить? По-моему, это бред какой-то.
Я.Широков
―
А вот в прошлые годы? Я сейчас пытаюсь вспомнить детство свое, как отмечали 9 Мая. Но я только отмечаю салюты. 9 Мая проходил как-то очень тихо.
З.Светова
―
Да. Я, например, помню, я жила, когда была школьницей, на НРЗБ переулке, около Тверской. И я помню, 9 мая всегда шли танки. Была подготовка к параду. И мы выходили и смотрели. И в этом, я помню, была даже какая-то красота. Уже потом, когда я стала старше, стала понимать, зачем этот парад, зачем эту мощь показывать. Но тогда мне нравилось. Но это был Советский Союз.
Н.Росебашвили
―
А как с вами говорили о войне?
З.Светова
―
Дело в том, что мой дед, который погиб на войне, я его не знала. Я просто знала, что у меня один из дедов погиб на фронте, мне так мама рассказывала. Мама рассказывала, что она была в эвакуации. Отец мой не рассказывал, потому что его отца расстреляли во время сталинских репрессий, то есть к войне о не имел отношения.Но в школе, конечно, мы читали все книги о войне. Я, например, помню совершенно потрясающую повесть Бориса Васильева «А зори здесь тихие». Мне очень жало, что теперешние школьники… Я не знаю, есть ли в программе эта книга. Во всяком случае, моя дочь, которой сейчас 21 год, она, мне кажется, никогда не читала эту книгу. Это потрясающая совершенно книга. И был гениальный спектакль на Таганке. Мы все ходили. И этот фильм.
Понимаете, вот этот ужас войны… То есть мы знали, что война — это ужасно, что это страшно. И у моего мужа отец воевал, он рассказывал… Вернее даже вот как скажу: он не любил рассказывать о том, как они воевали. И я много слышали таких мнений, что фронтовики очень часто не любили рассказывать, потому что война — это страшно.
А сейчас такое ощущение, что какое-то немножко воспевание войны.
Н.Росебашвили
―
А кому это нужно, как вам кажется и зачем?
З.Светова
―
А это нужно потому, что наша страна всё время находится в агрессивной позиции. Нам всё время кажется, что на нас нападут, и мы готовы воевать. Чтобы был этот патриотический дух. А кроме того, у нас ничего… Что у нас в России сейчас есть? У нас есть память о Великой Отечественной войне. А что у нас еще есть? У нас больше ничего нет.
Н.Росебашвили
―
Крым.
З.Светова
―
НУ, и Крым, да. Из таких как бы скреп у нас нет никаких…
Н.Росебашвили
―
Православие.
З.Светова
―
Православие… Слушайте, я православная христианка. Это очень сложный разговор и не на час, поэтому тут сложно говорить. Это скрепы, и поэтому эти скрепы нужно все время как-то взращивать, что ли, чтобы они как-то существовали в нашей жизни.
Н.Росебашвили
―
Возвращаясь к тому, как мы сейчас воспринимаем войну и как учат воспринимать войну. Владимир Путин выступил на параде 9 мая на Красной площади, естественно. Приведу цитату: «Мы делали и будем делать всё необходимое, чтобы обеспечить высокую боеспособность наших Вооруженных сил, оборонный потенциал самого современного уровня. Будем и дальше укреплять престиж ратной службы, авторитет солдат и офицеров, защитников Отечества… Вместе с тем, Россия открыта к сотрудничеству со всеми, кто готов на деле противостоять терроризму, неонацизму и экстремизму»
З.Светова
―
Вот как раз ответ на ваш вопрос, почему так это всё культивируется. Потому что мы готовы укреплять нашу обороноспособность и так далее. Но все-таки, мне кажется, что мало есть в мире безумцев, которые хотят, чтобы была такая глобальная война. Потому что если война будет, насколько я понимаю, она будет не Великая Отечественная.
Н.Росебашвили
―
«Но коллективный отпор носителям смертоносных идей снова имеет определяющее значение», — это я продолжаю цитировать.
З.Светова: Это невозможно, чтобы маленький мальчик пел «Вставай, страна огромная»
З.Светова
―
Нет, ну смертоносные идеи — в этом смысле я согласна с Путиным, если он под ними имеет в виду террористов, которые взрывают во всем мире церкви, мечети, людей, всё что угодно. Но это уже не армейская задача. Это задача спецслужб, тех, кто должен следить за этими террористическими ячейками, раскрывать, выискивать людей, которые этим занимаются, но это не имеет отношения к войне.
Н.Росебашвили
―
Но не детей в пилотках.
З.Светова
―
И не детей в пилотках.
Я.Широков
―
Кстати, о спецслужбах. Вот мы видели технику, которая предназначается армии для защиты от внешнего врага. А зачем по Красной площади едет техника Росгвардии от защиты от врага внутреннего, и маршируют кадеты Следственного комитета, как сообщалось?
З.Светова
―
Насколько я понимаю, Росгвардия — это параллельная такая военизированная структура. Она выполняет очень много разных задач и не только на митингах разгоняет оппозиционеров, но и террористов, по-моему, они где-то ловят. Так что это такая военизированная структура. Что же касается, вы сказали, кадетов Следственного комитета. Ну, наверное, Бастрыкину, главе Следственного комитета хочется показать, что у него есть свои кадеты, что он гордится этой кадетской службой. Они тоже ведь в военной форме, да? Вот поэтому…
Н.Росебашвили
―
Уместно, как вам кажется?
З.Светова
―
Если честно, мне уже все равно. Ну, хотят они ходить… Единственное жалко, что столько денег на это тратится. Честно вам скажу, я бы парады просто отменила. Если бы я была мэром, например (но, я думаю, мне это не грозит даже в будущей жизни), то я бы просто эти парады отменила из-за их стоимости. Потому что столько нужно денег на социалку, на тех же заключенных, которыми я много занималась, на сирот, на много чего. И совершенно мы не такая богатая страна, чтобы деньги кидать как и на освещение безумное, на все эти… — вот сейчас пасхальные яйца, которые у нас по бульварам поставлены совершенно ни к чему —так же и на парады. Можно устраивать парады, когда юбилеи. Но сейчас, по-моему, не юбилей.
Н.Росебашвили
―
На следующий год.
Я.Широков
―
И все-таки кого они хотят устрашить показом техники для разгона своих же, что называется, граждан?
З.Светова
―
Если у них есть такая идея, конечно, они всегда хотят устрашить тех, кто будет выходить на улицу, на митинги. Но, мне кажется, этих людей не устрашишь.
Н.Росебашвили
―
А вам страшно стало?
З.Светова
―
Видеть эту технику?
Н.Росебашвили
―
Да.
З.Светова
―
Да нет. Вы знаете, мне как-то сейчас уже мало что страшно. Бывает страшно, конечно, когда ты приходишь на митинг и видишь, что там на тысячу человек 2 тысячи полицейских в шлемах, и они все с дубинками и готовы просто избивать людей. Последние кадры мы видели в Санкт-Петербурге.
Я.Широков
―
И в Лужниках недавно было.
З.Светова
―
Это совершенно непропорциональное, немотивированное использование этой силы. Да, в этом смысле мне страшно не за себя, мне страшно за тех молодых людей, которых побьют, изобьют, задержат, напугают. Да, это страшно.
Я.Широков
―
Вы смотрите на соотечественников, которые носят георгиевские ленты? Отмечали — их стало больше, меньше в последнее время?
З.Светова
―
Мы вчера как раз с друзьями ездили за город на машине, и они мне сказали, что среди автомобилистов стало меньше. Я даже в Фейсбуке вывесила вопрос, и люди начали писать, что «нет, у нас в магазине раздают». Сегодня я тоже видела людей с георгиевскими ленточками. Вы знаете, меня это не возмущает и не раздражает. Если им хочется, пусть носят. Мы носили белые ленточки, они носят георгиевские ленточки. Конечно, это символы, но я не из тех, кто будет возмущаться, говорить об этом и призирать этих людей. Если им кажется, что это какой-то знак памяти о тех, кто погибал и кто воевал, то ради бога.
Я.Широков
―
Давайте в связи с Победой вспомним, что у нас обычно к юбилеям объявляют амнистию. Вот сегодня глава СПЧ Михаил Федотов уже сказал, что к 75-летию попросит об амнистии. Амнистия, вообще, хорошая же вещь?
З.Светова
―
В принципе, я, конечно, за любые законодательные инициативы, которые дадут возможность разгрузить тюрьмы и освободить людей, потому что в наших тюрьмах и колониях сидит слишком много людей. Мы много раз говорили о том, что наш суд несправедлив, что у людей слишком большие сроки, и людей сажают много и невиновных. Поэтому, конечно, я за амнистию.Но амнистии принимают по большим праздникам. И в тюрьмах и в колониях… вот сегодня если там по телевидению покажут выступление Федотова, то там заключенные просто с ума будут сходить и ждать этой амнистии. Но амнистию же не по всем статьям принимают, только по статьям очень незначительным, а по серьезным статьям их не применяют.
Кроме того не обязательно разгружать тюрьмы с помощью амнистий. У нас есть замечательная форма, это условно-досрочное освобождение. И я очень много знаю случаев, когда людей не освобождают условно-досрочно, даже когда им остается сидеть полгода или меньше. То есть они досиживают от звонка до звонка. И очень редко норма закона реализуется. Поэтому, мне кажется, что нужно, чтобы людей как можно больше освобождали условно-досрочно раз это есть в законе.
Я.Широков
―
В 2015 к 70-летию освободили 34,5 тысячи человек.
З.Светова
―
По амнистии это очень мало. У нас 600 тысяч, по-моему, заключенных или 700 тысяч. Это очень мало — 34 тысячи.
Н.Росебашвили
―
А как вам кажется, амнистия может коснуться Сенцова, например?
З.Светова
―
Да нет, конечно. Я же сказала, что амнистия касается таких статей — хулиганство… Помните, была амнистия, по ней освободили «Пусси Райот»? Потому что они за хулиганку сидели. А, по-моему, была специальная амнистия для предпринимателей, когда, мне кажется, 159-ю статью тоже включили. Я могу ошибаться, но какие-то предприниматели выходилиБывает амнистия для женщин, когда женщин освобождают. Но амнистия бывает… даже, мне кажется, сокращают срок. Вот я точно не помню, но, мне кажется, могут сокращать даже срок. У нас очень много сидит людей потребителей наркотиков. По-моему, по амнистии их никогда не освобождают. Мы знаем, что больше половины заключенных — это именно люди, которых обвиняют в том, что они якобы продают наркотики, а на самом деле они потребители. И они получают довольно большие сроки, и они сидят.
Я.Широков
―
А как же доказывают, что они продают?
З.Светова
―
А никак не доказывают. Это же всегда провокация. Вот смотрите, например, возьмем человека. Он наркоман, у него дома есть доза. Он для своих собственных нужд ее приобрел. А ему звонит его друг, который работает агентом у правоохранительных органов. И правоохранительным органам очень нужен план по арестам наркодельцов, как говорится, по наркотическим статьям. И вот они говорят Пете, Ване: «Слушай, позвони Мане и скажи, что тебе срочно нужно доза». И он звонит Мане и говорит: «Маня, я не могу, у меня ломка. Дай, пожалуйста, мне дозу». И эта Маня, ничего не подозревая, с ним встречается, и тут налетают. Она якобы продает этому человеку. Она ему, может быть, просто дает свою дозу.В данном случае она такой как бы маленький наркоделец в том плане, что она дала этому человеку дозу для личных нужд. Но она же не является наркодельцом. То есть она не занимается продажей наркотиков, она только себе покупает. А те, кто ей продают, их очень редко сажают.
Н.Росебашвили
―
Попробуйте их найти еще.
З.Светова
―
Это не секрет, и очень часто сажают сотрудников правоохранительных органов, которые сотрудничают с наркодельцами, и у них рука руку моет и всё такое. Их иногда сажают. Но им гораздо проще 10 наркопотребителей посадить, чем арестовать наркодельца. И это большая проблема.
З.Светова: Это нужно потому, что наша страна всё время находится в агрессивной позиции
Я.Широков
―
А если статистика доли условно-досрочных освобождений, которые суд допустил?
З.Светова
―
Я не знаю. Сейчас у меня нет в голове этих цифр. Но я просто знаю много случаев, когда людей не отпускают. Например, я писала много о такой Юлии Ротановой, онкологической больной женщине, обвиненной в мошенничестве. Я читала ее дело, она в нем не виновата. Но неважно. Это по делу «Оборонсервиса» она проходила. Мы просто может сравнить, что Евгения Васильева, по-моему, ее сразу же УДО отпустили. Она отсидела, по-моему, месяц, что ли, и ее сразу отпустили. А вот эту женщину… она дважды просила, чтобы ее отпустили по УДО. Ей осталось полтора года сидеть, она больна онкологией. Ее не отпускают.
Я.Широков
―
Почему?
З.Светова
―
Не знаю.
Я.Широков
―
Они же должны как-то…
З.Светова
―
Они никак не мотивируют. А всегда одно и то же: «Не исправилась». Вот я была на судебном заседании на УДО Варвары Карауловой. Это совершенно эпохальная история.
Н.Росебашвили
―
Давайте мы вернемся к этой истории через несколько минут. Программа «Персонально ваш», в студии «Эха Москвы» — Зоя Светова, обозреватель «МБХ медиа», правозащитник. Яков Широков и Нино Росебашвили. Мы вернемся через Новости.НОВОСТИ
Я.Широков
―
Нино Росебашвили и Яков Широков. Наш гость, наш эксперт сегодня — Зоя Светова, обозреватель «МБХ медиа», правозащитник. Мы остановились на Варваре Карауловой. В чем эпохальность ее процесса по УДО?
З.Светова
―
Дело в том, что я очень много занималась делом Варвары Карауловой. Я когда была членом ОНК, я посещала ее в СИЗО «Лефортово» очень часто, общалась. Потом я писала о ее судебном процессе.И вот, когда мне стало известно, что назначен суд по ее УДО в Вологодском суде, я туда поехала. И зная уже практику условно-досрочных освобождений, что никогда еще людей, обвиненных в терроризме, не освобождали по УДО, я была абсолютно уверена, что Варвару Караулову никто не освободит. И мы туда поехали с адвокатом Сергеем Бадамшиным, с ее мамой Кирой Карауловой. Мы приехали на суд. И я была настолько уверена, что мы уедем ни с чем в худшем случае. Может быть, потом будет апелляция, может быть, на апелляции ее все-таки освободят.
Я абсолютно не обратила внимания на то, что суд был потрясающе лоялен, то есть в суде были десятки видеокамер, журналистов. И судья разрешил вести онлайн-трансляцию, чего, в принципе, почти никогда не бывает. Журналисты все стояли и снимали всё судебное заседание.
Варвара Караулова была по видеосвязи. В Вологде не привозят на суды. Выступала я, говорила про то, какая замечательная Варвара Караулова, ее родители выступали. Потом замечательно говорил уполномоченный по правам человека Вологодской области, который ее посещал в ее колонии. Говорил о том, что «если бы моя дочь была такой, как Варвара Караулова, то я был бы просто счастливым человеком». Это меня вообще потрясло.
И у меня было ощущение, что мы всё это говорим, говорим… Адвокат выступал…
Н.Росебашвили
―
В пустоту?
З.Светова
―
И всё в пустоту. Потому что выступает представительница колонии, такая потрясающая красавица с длинными волосами (я ее называла русалкой), такая дама, которая говорит: «Нет, ее ни в коем случае нельзя отпускать, потому что она на профучте». А на профучете состоят все люди, обвиненные по террористическим, экстремистским статьям.Адвокат Бадамшин спрашивает: «А в чем она нарушает?» У нее есть поощрения. Да, у нее есть одно взыскание, потому что она присела на кровать среди дня. А днем нельзя присаживаться на кровать. Или у нее второе взыскание за то, что пуговица не была застегнута.
Н.Росебашвили
―
Как у Навального почти.
З.Светова
―
Это к ней просто привязываются. И эта женщина из их колонии, она не может объяснить, в чем эта девочка не исправилась. Зачитывают письмо священника из Москвы отца Алексея Уминского, который является ее духовником и посещает ее. Она стала православной верующей. Зачитывают письмо Татьяны Ивановны Москальковой, уполномоченной по правам человека, которая обращаясь к суду говорит: «Можно отпустить Караулову по УДО, потому что уже она свое как бы отсидела».И все равно я не верю, что ее освобождают. Судья удаляется в совещательную комнату. Буквально минут через 40 он приходит и читает решение. И мы переглядываемся с отцом Карауловой, и мы понимаем, что ее отпускают.
Я.Широков
―
А что произошло? Почему изменилось?
З.Светова
―
Что произошло, я вам могу сказать. Такая очень простая история. Оказалось, что вечером того же дня по «Первому каналу» показали фильм — я не помню, как он назывался, ну, условно говоря, «История Варвары Карауловой», — очень красивый фильм, где корреспондент снимает Караулову в ее колонии. Она переживает о том, что она по глупости хотела поехать в Сирию, что она была влюблена в какого-то непонятного человека, который вербовщиком был. Кстати, я не уверена, что такой человек существовал на самом деле. Никаких доказательств его существования нет. И кто был тот человек, который с ней переговаривался?И она раскаивается, что по глупости это сделала, но она не собиралась ехать в Сирию и вообще становится террористкой и кого-то взрывать, как говорила об этом прокуратура. Дальше папа, мама… Все плачут и рыдают. В общем, очень трогательный фильм.
Но перед этим фильмом совершенно недопустимая пропагандистская передача. И журналист «Первого канала» Кирилл Клеменов говорит: «Ну да, я уверен, что приговор обоснованный, законный, и она, действительно, виновата, но, наверное, нужно к ней как-то отнестись милосердно».
Потом выступает какой-то представитель Народного собора православного, который говорит: «Вы не понимаете, эта девушка — террористка. Она ехала нас убивать. Она вернется из колонии, и она нас пойдет убивать». Потом, значит, этот фильм трогательный. И под конец еще сюжет. Мы уже видим Рамзана Кадырова, видеосвязь из Грозного, из Вашингтона выступает политолог Дмитрий Саймс, который очень такой пропутинский, еще Ремчуков, Никонов. И они все говорят о том, что Россия спасает мир от ИГИЛа, а Америка, наоборот, подкармливает этих террористов. И везде эта Караулова. То есть ее используют в истории такой пропагандистской.
А еще самое важное, что в конце фильма написано: «Варвара Караулова выйдет на свободу 27 апреля за месяц и 10 дней до своего конца срока». У меня вопрос: откуда журналисты «Первого канала» знают о том, что она выйдет на свободу? Ведь прокуратура еще не обжаловала это решение.
Как устроено УДО? Судья освобождает, но у прокуратуры есть 10 дней, чтобы обжаловать, понимаете? И меня поражает вот это… как будто специально все было подстроено. Ее сняли в фильме, ее использовали, и она таки вышла на свободу, потому что прокуратура ничего не обжаловала. Хорошо это или плохо? Конечно, хорошо, что она вышла на свободу. Но почему суд ее не мог просто освободить, когда в законе положено. Человек просидел — в ее случае, по-моему, больше половины срока…
Н.Росебашвили
―
А как вы отвечаете себе на этот вопрос?
З.Светова
―
Ну, потому что во всем пропаганда. Потому что нужно эту бедную девочку, абсолютно невиновную, которая по глупости, действительно, которая была очень одинока, у которой были проблемы в семье, потому что ее родители разошлись… Мама вышла замуж и у нее родилась новая дочь, и она больше занималась этой дочерью и не обращала внимания на свою дочь, которая переписывается непонятно с кем по интернету.У меня тоже дочь примерно такого же возраста. Когда я узнала об этой истории, я стала следить, что она там, вообще, делает в интернете. Ну, потому что это страшно.
У ребенка, у этой Вари были, конечно, проблемы личностные, почему она ни с кем не дружила, почему она стала дружить с этими людьми в интернете. Это личная трагедия, драма этой семьи. Но она не собиралась ни в какую Сирию… в смысле в Сирию она, может собиралась, но замуж…
Нам, кажется, это бред. Но при чем тут ИГИЛ*? И ее же сажают. Ее же сначала не хотели сажать. А ее посадили потом, когда она дала все пароли и явки эфэсбэшникам и всё им рассказала про вербовщика и когда она решила начать новую жизнь, потому что пресса за ней бегала. Она поменяла имя и фамилию и стала Александра Иванова… Но ведь ФСБ знала об этом. А они ее арестовали и сказали: «Она специально это сделала, чтобы опять уехать». Но это же вранье. То есть ее тогда использовала ФСБ и сейчас ее использовали.
Я.Широков
―
Слушатель спрашивает: «Как вы думаете, Варвара, вообще, чему-то научилась?»
З.Светова
―
Да конечно. Что значит, чему-то она научилась? Во-первых, то, что я слышала от нее, когда я видела ее в СИЗО, в «Лефортово», всё, что слышала я от нее на суде и интервью, которые я у нее брала через адвоката, — она, конечно, осознала, что она совершила ужасную глупость. Она просто поломала жизнь своим родителям. И оказалась на грани, и слава богу, что отец ее вывез оттуда, когда она еще не попала в Сирию. Конечно, она поняла… Она говорила в суде: «Я хочу работать, я хочу помогать людям. Я хочу искупить свою глупость». Она не называет это преступлением. Это просто человеческая глупость.И она хочет учиться. Эта девочка блестящая, на самом деле. Она знает несколько языков. По-моему, она получала заочное образование в колонии юридическое и еще, по-моему, какое-то экономическое. То есть она может принести пользу обществу. Они даже хотела быть чуть ли не адвокатом или правозащитником. Но главное, чтобы от нее отстали, чтобы больше спецслужбы к ней не приходили и не хотели что-то от нее получить.
Я прекрасно знаю, что люди, которые осуждены по террористическим статьям, по экстремистским статьям, к ним приезжают в колонию сотрудники ФСБ и от них много чего хотят. Они обещают им УДО, обещают много всяких благ ради того, чтобы они с ними сотрудничали.
Я прекрасно знаю историю Зары Муртазалиевой, чеченской девушки, которую обвинили в совершении теракта, который она не совершала, которого вообще не было. Я много писала о ней. И вот когда ее освободили из колонии, я сама ездила в колонию вместе со своими детьми. И мы ее привезли в Москву. Она жила у меня дома. Но ей звонили сотрудники ФСБ и хотели с ней встретиться. И она очень испугалась.
И так получилось, что у меня во Франции вышла книга. Мы уехали на презентацию этой книги. И Зара там осталась. Она попросила политического убежища, потому что она сказала: «Я не хочу больше. Я боюсь, что меня опять посадят». Ну, это же ненормально. Человек отсидел свой срок, тем более, он невиновен. Нельзя этого человека преследовать всю жизнь.
И поэтому я очень хочу, чтобы Варвару Караулову оставили в покое.
Н.Росебашвили
―
Продолжим тогда эту тему. Есть еще, тем более, одна история с делом «Национального блока».
Я.Широков
―
Я прошу прощения, я не про «Национальный блок», а про другую девушку, которую сейчас задержали с ее друзьями, про Веронику Никульшину из «Пусси Райот». На ваш взгляд, что это происходит? Человек задержали, держат несколько часов. Теперь выясняются какие-то странности.
З.Светова
―
Ведь интерес к Веронике Никульшиной не впервые. Вы же помните, что когда был чемпионат мира по футболу, она вышла во время матча вместе с Петром Верзиловым они были, и их тогда тоже задерживали. Мне кажется, сейчас это какая-то продолжается месть по отношению к ней, к Верзилову. Это какие-то разработки эфэсбэшные или центра по борьбе с экстремизмом. Я просто не знаю, за что ее сейчас привлекают. Что якобы они что сделала?
Я.Широков
―
Отказывается на наркотики тест проходить.
З.Светова
―
Да, какое-то пристальное к ней внимание. А, может быть, это внимание к Верзилову. Ведь история с Верзиловым тогда не закончилась с этим чемпионатом мира по футболу. Он же был отравлен непонятно как, чуть не умер. Но мы не знаем, за что. Но здесь меня другое поражает: почему так долго к ней не пускали адвоката? Это же вообще беспредел. Сейчас вроде пустили адвоката, насколько мы слышим.
Н.Росебашвили
―
Зоя Феликсовна, но с Никульшиной же была еще одна история, когда их задержали, например, накануне премии «Золотая маска».
З.Светова
―
Да, я помню. Но мы не знаем подробностей, чем так эта Никульшина им не угодила.
Н.Росебашвили
―
Просто они ее боятся
З.Светова
―
А за что они ее боятся.
З.Светова: Я очень хочу, чтобы Варвару Караулову оставили в покое
Н.Росебашвили
―
Проведет еще какую-нибудь акцию, все обратят на это внимание.
З.Светова
―
Ну, может быть, они думают, что 9 мая они что-нибудь такое устроят, какой-нибудь перформанс.
Н.Росебашвили
―
Вы представляете, что они могут устроить?
Я.Широков
―
В «Бессмертном полку».
З.Светова
―
Может быть. Но тогда вы больше знаете, чем я.
Н.Росебашвили
―
Мы просто предполагаем.
З.Светова
―
Возможно. Но ведь это же всегда было. Помните, как перед Олимпиадой 80-го года диссидентов из города выгоняли. Например, мой муж он тоже немножко участвовал в диссидентском движении. К нему просто пришли на работу — он работал в научно-исследовательском институте, в вычислительном центре, — и сказали: «Вы на время Олимпиады, пожалуйста, уезжайте. Вы любите какие-то походы. Уезжаете, пожалуйста, из Москвы». И ко многим людям приходили, потому что боялись, чтобы они чего не сделали, как бы не встречались с иностранцами.Здесь, наверное, тоже думали: вдруг они какой перформанс устроят, а Путин придет на акцию «Бессмертного полка» — тут Никульшина с портретом и тут Верзилов в гимнастерке! Может быть, да. Мне в голову не пришло.
Н.Росебашвили
―
Получается, что акционисты у нас теперь новая сила в современной России?
З.Светова
―
Ну, конечно. Акционисты у нас новая сила еще со времен «Пусси Райот».
Я.Широков
―
Нет, еще раньше. Группа «Война». Мы все-таки обещали еще вспомнить про Олега Сенцкова. Сейчас в каком состоянии он пребывает?
З.Светова
―
Действительно, Олега Сенцова, я думаю, мы все будем вспоминать завтра, потому что 10 мая исполняется 5 лет со дня его задержания. И мы недавно привезли книгу из Украины «Олег Сенцов». Эта книга сначала выходила на украинском. Теперь она вышла на русском. Это замечательная книга. Эта книга составлена из рассказов друзей Олега, людей, которые его знают. И там вся его биография: кто он, чем он занимался, как его арестовали, вся его история.И я в этой книге обратила внимание, что задержание Сенцова, у нее есть две версии. Российские власти говорят, что его задержали, потому что он готовил террористические акты. А украинцы говорят о том, что его выкрали с территории Украины. На самом деле, действительно, 10 мая Олега задержали. Его пытали очень сильно и заставили его признать вину в тех терактах, которых и не было никогда. И потом мы знаем, что его привезли в Москву. Он был в СИЗО «Лефортово». Там мы с ним и познакомились.
Я вместе со своими коллегами, когда услышала, что есть такой Сенцов, которого задержали, мы прибежали в лефортовскую тюрьму и познакомились с Олегом. Это было, кстати, первый раз, когда следователи просили с нас подписку о неразглашении, потому что «дело крымских террористов» — Сенцова, Александра Кольченко, Чирния Алексея и Геннадия Афанасьева — это было очень болезненное в то время дело для российских спецслужб.
Ну, а дальше всё известно. Олегу обещали 20 лет следователи — ему и дали 20 лет. Приговор был такой Ростовского военного суда. И потом, мы знаем, что об Олеге Сенцове мало кто знал, мало кто писал, пока, по-моему, год назад, по-моему, в начале июня он не объявил голодовку.
Я.Широков
―
14 мая. Скоро будет годовщина.
З.Светова
―
Значит, он объявил голодовку 14 мая. 140, по-моему, дней он голодал. И его вынудили эту голодовку бросить. Так получилось, что мне повезло, и я была у него 16 августа прошлого года в колонии в Лабытнанги. И мы с ним долго общались.Сейчас мы с ним переписываемся. Недавно я получила от Олега письмо. И тон письма очень деловой. И понятно, что он занимается любимым делом. Он пишет книгу, может быть, сценарий. Еще он работал над фильмом по пьесе «Номера».
Я.Широков
―
В колонии?
З.Светова
―
Да. Так же, как Кирилл Серебренников. Только тому было проще, потому что он был под домашним арестом и к нему приходил адвокат, приносил флешки с репетициями, со спектаклями. А здесь по-другому. У Олега Сенцова была давно такая пьеса «Номера», которая ставилась в «Театре.doc». И сейчас в Украине решили поставить и спектакль и снять фильм. Там есть один режиссер украинский, очень известный, к сожалению, боюсь его фамилию неправильно сказать, который как бы сорежиссер этого фильма.И они с Олегом переписываются и обсуждают. Они обсуждали актеров, кого выбрать на роль в этом фильме, декорации, музыку, то есть всё-всё. Олег писал свои предложения, режиссер писал ему свои предложения. Это длилось, я думаю, сколько-то месяцев. Сейчас фильм уже снят. Насколько я слышала, к сожалению, колония почему-то не разрешила, чтобы адвокаты привезли ему этот фильм, чтобы он мог его посмотреть, как бы черновой вариант, что, мне кажется, совершенно неправильно. Потому что, ну, они бы тоже посмотрели. В колонии к нему вполне сейчас лояльно относятся.
Действительно, когда-то выйдет этот фильм. Я очень надеюсь, что, может быть, на премьере фильма будет сам Сенцов. Я очень надеюсь…
Н.Росебашвили
―
Как вы себе это представляете?
З.Светова
―
А я очень просто себе представляю. Я считаю, что новый президент Украины…
Н.Росебашвили
―
Договорится об обмене всех на всех?
З.Светова
―
Я очень надеюсь, что он договорится. Ведь он, по-моему, уже об этом заявлял — Зеленский — об обмене всех на всех. Я всегда говорю и повторяю: нужно эту страшную страницу этой вражды, связанной еще с людьми, которые сидят… Ведь в Украине сейчас сидят очень много российских граждан. Это те военные, волонтеры или как они там называются…З.Светова: Это пикет о том же, о чем говорил и президент Путин, что нужно менять всех на всех
Я.Широков
―
Добровольцы.
З.Светова
―
…Добровольцы, которые воевали на Донбассе, и люди, которые обвинили в шпионаже. И там есть и журналист Кирилл Вышинский, которого, по-моему, в шпионаже обвинили. А здесь у нас сидят десятки людей украинцев по совершенно сфабрикованным делам. И их нужно менять всех на всех.
Я.Широков
―
Будут ли какие-то акции в годовщину?
З.Светова
―
Спасибо, что спросили. Я знаю, что завтра в 12 часов около администрации президента будет такой особенный пикет, который устраивают активисты. И, по-моему, там участвуют, насколько я знаю, и артисты «Театра.doc», если я не ошибаюсь. Те люди, которые уже больше 100 дней или, может быть, 200 дней держат пикеты каждый день у администрации президента и требуют обмена всех на всех. И такой же пикет будет завтра.
Я.Широков
―
Одиночный.
З.Светова
―
Конечно, это будут одиночные пикеты. Их будет много этих активистов. Они там меняются каждый час, по-моему. Я один раз тоже стояла в таком пикете. Это одиночный пикет, не запрещенный. Просто это очень важный пикет. Это пикет о том же, о чем говорил и президент Путин когда-то на своей большой пресс-конференции, что нужно менять всех на всех.
Н.Росебашвили
―
Тогда уже, наверное, один из последних вопросов: Россия может себе позволить отпустить Сенцова и всех, кто сидит?
З.Светова
―
А почему нет? Я не вижу, честно говоря, большой разницы, почему Россия отпустили Геннадия Афанасьева, подельника Сенцова, который по версии России был российским гражданином, как по версии России российский гражданин — Сенцов, хотя он на самом деле украинский гражданин… В чем разница? Он ведь проходил по одному и тому же делу.
Н.Росебашвили
―
А в чем разница?
З.Светова
―
Да нет никакой разницы. Просто вот уперлась Россия. Не хочет она это Сенцова… да не только Сенцова, там есть другие люди, их тоже нужно освободить. Там есть совершенно невиновные люди: Станислав Клых и Киколай Карпюк, которых обвинили, что они якобы в Чечне воевали в 94-м году. Там не было ни одного доказательства, что они вообще когда-нибудь были в Чечне.Вы хотели спросить про ребят — вот новое экстремистское дело по молодым ребятам «Национальный блок», и там есть мальчик инвалид. Я считаю, что это все об одном и том же. Как вот «Бессмертный полк», эта молодежь, воспитание патриотизма, так же и здесь — мы хотим напугать молодежь, чтобы молодежь вообще ничем не занималась, чтобы она не выходила на митинги, чтобы не имела своего мнения. Это, в принципе, то же самое, что дело «Нового величия». Дело сфабриковано еще, кроме того. Просто напугать молодежь, чтобы она сидела дома и вообще никуда не высовывалась.
Я.Широков
―
Ну, и напоминаю, как положено по закону, группировка «Сеть» признана террористической и запрещена в России. К сожалению, мы должны об этом обязательно напоминать — требование закона.
З.Светова
―
А «Новое величие» еще не признано?
Я.Широков
―
Нет.
З.Светова
―
И то хорошо.
Я.Широков
―
На этом мы заканчиваем. С нами в студии была — Зоя Светова, обозреватель «МБХ медиа», правозащитник. Яков Широков, Нино Росебашвили.*
«Исламское государство» – запрещенная в России террористическая группировка