Сергей Алексашенко - Персонально ваш - 2019-02-12
Е.Бунтман
―
Нино Росебашвили, Евгений Бунтман и как всегда по вторникам персонально наш экономист Сергей Алексашенко. Сергей Владимирович, добрый день.
Н.Росебашвили
―
Здравствуйте.
С.Алексашенко
―
Здравствуйте, Нино, здравствуйте, Евгений. Передайте, пожалуйста, технической студии своей, что я вас не вижу. Слышу хорошо, но не вижу.
Е.Бунтман
―
Мы вам махали…
С.Алексашенко
―
Вы же радио, в конце концов.
Н.Росебашвили
―
Это правда.
Е.Бунтман
―
Будем наощупь как-то общаться. Может быть, именно так будет выглядеть суверенный интернет, на который собираются миллиарды какие-то громадные потратить.
С.Алексашенко
―
Может, мы на него уже перешли?
Е.Бунтман
―
Бесплатно перешли.
С.Алексашенко
―
Ну почему? В долг. У нас же есть государственные банки, которые могут одолжить. Все в порядке, работает. Звук есть, картинки нет. Картинка появилась.
Е.Бунтман
―
Это мы вышли из зоны суверенного интернета, еще рано.
С.Алексашенко
―
Учения, наверное, были.
Е.Бунтман
―
Это было первое чтение суверенного интернета. Чем вообще можно объяснить эту инициативу, что с ней будет?
С.Алексашенко
―
Ну, что с ней будет гораздо проще понять. Закон будет принят, деньги будут выделены, освоены успешно и удачно. Возможно, даже какие-то новые линии связи появятся. Будет ли это работать… Знаете, есть хорошая надежда, надежда на то, что все, что будет сделано нашими властями не приведет к тому, что интернет перестанет работать. То есть, то, что они делают руками, может оказаться не всегда очень плохо, ничего не сломают. Хотя предыдущая практика закрытия Телеграма показала, что, если они туда вмешиваются, то побочный эффект иногда превышает те позитивные с их точки зрения результаты, которых они могут достигать.Я не думаю, что прямо сейчас нам нужно опасаться, что интернет закроется. Мне кажется, что правительство все-таки больше беспокоится о своем проекте цифровизации экономики. Почему-то выделено… Скажем так, почему-то правительство и президент считают, что Россия как экономика, как страна уже готовы к внедрению вот этой вот цифровой экономики, которая в развитых странах мира продвигается достаточно успешно и все больше пространства захватывает.
С.Алексашенко: Я не думаю, что прямо сейчас нам нужно опасаться, что интернет закроется
Соответственно, один из нацпроектов – это цифровизация экономики. И, видимо, Кремль считает, что в рамках гибридной войны есть опасность. То ли американские компании с оборудованием что-нибудь сделают не так, то ли каналы связи перерубят, то ли шпионов зашлют, которые будут изучать наши секреты. И решили, что пусть лучше это делают китайцы. Соответственно, решили переключить российские линии связи, интернет-инфраструктуру техническую на китайское оборудование. И наладить отношения с Китаем, тоже неплохо.
Мне кажется, что потенциально речь идет о том, что эту систему можно будет использовать для фильтрации какой-то информации в интернете. Но вот, знаете, мне кажется, что за 20 млрд рублей на страну масштаба России систему фильтрации интернета не создать. Как-то цифры явно не бьются.
Н.Росебашвили
―
То есть, сумма будет расти?
С.Алексашенко
―
Если будет поставлена задача суверинизации интернета, действительно получить возможность технического отключения российского сегмента от всего мирового сообщества, то сумма будет расти на порядок.
Е.Бунтман
―
Надо налог ввести на россиян.
С.Алексашенко
―
На этот счет будьте спокойны. Если нужно будет – введут налог на интернет, налог на клавиши. У нас же ввели налог на сд-болванки. Болванок нет, а налог остался.
Н.Росебашвили
―
Сергей Владимирович, как вам кажется, финальная сумма как должна выглядеть? Вы буквально минуту назад сказали. 20 млрд недостаточно. А сколько будет достаточно?
С.Алексашенко
―
Нино, вот 20 млрд – это та сумма, которую настоящие авторы этого закона… Конечно, не сенатор Клишас, кто-то другой, кто придумал, как эти 20 млрд освоить, они сказали: «Нам на все на это…». Ведь никто не знает, на что – на «это». Никто не знает, какое оборудование купят, куда поставят… Содержание этого проекта никто не знает. В общем, ведомство, которое будет это реализовывать, запросило в бюджете 20 млрд рублей. Что оно за эти деньги сделает, какой будет эффект – никто не знает. Это примерно как с нацпроектами. Вчера правительство опубликовало вот эти 56 страниц графического издания. Берешь показатель…«Наша задача с показателя 100 дойти до показателя 120». Чего 100%, как он считается, почему…
Е.Бунтман
―
Зато красиво.
С.Алексашенко
―
Сейчас там какой-то показатель составляет 36, а будет 70%. От чего процентов, как считать, кто считал, чем подтверждается… Вот то же самое и здесь. Люди, которые хотят реализовать что-то, получить из бюджета 20 млрд рублей, они сказали: «нам надо 20 млрд». Правительство… Закона еще нет, а 20 млрд уже выделены. Так что люди, которые стоят за этим законопроектом, они достаточно серьезные.
Е.Бунтман
―
Про рейтинги поговорим? Про блестящую российскую экономику. Агентство Moody’s считает, что все хорошо в российской экономике, что отлично проведена пенсионная реформа… Это я так, округляю несколько. Что увеличится поток инвесторов, что Россия замечательно справляется с санкциями… Этим рейтингам и выводам агентства Moody’s можно верить?
С.Алексашенко
―
Ну, Евгений, смотрите. Рейтинговое агентство, его главная задача – не оценить состояние российской экономики, а сказать, насколько платежеспособной является Россия по своим долговым обязательствам. И здесь, как говорится, есть две стороны медали.Первая: что вообще говоря, объем российского государственного долга крайне небольшой, 15-16% от ВВП. Для сравнения, в Японии – 220%, в Америке он к 100% приближается. Понятно, что сам объем государственного долга в России очень небольшой. Россия при желании может весь свой государственный долг за счет резервов наполовину даже выкупить.
И второе: может Россия погасить… Да. Может. Долг маленький, доходы большие. Соответственно, инвесторы, которые покупают российские облигации, они могут бесстрашно покупать.
Но качество российской экономики оценивается как раз уровнем рейтинга. Вот уровень рейтинга – это самая нижняя инвестиционная ступень. Это говорит о том, что фактически риск того, что Российская Федерация не заплатит по долгам крайне маленький. Но шансы на то, что российская экономика будет быстро и устойчиво расти, они крайне невелики.
Е.Бунтман
―
То есть, рейтинг отображает то, что Россия – не Венесуэла, а все-таки получше, но и Япония…
С.Алексашенко
―
Сильно получше с точки зрения долгов, но сильно хуже, чем Япония, по качеству экономики.
Н.Росебашвили
―
А вы можете тогда расшифровать нам одно из заявлений Moody’s, я процитирую: «Повышение рейтинга в России отражает позитивное влияние политики, проводимой в последние годы для укрепления и без того устойчивых государственных финансов и внешних показателей, также снижения уязвимости страны от внешних шоков, включая новые санкции». Что это за такая политика успешная?
С.Алексашенко
―
В первую очередь, это – новое бюджетное правило, которое работает уже третий год, когда бюджет формируется, исходя из цены на нефть 40 долларов за баррель, а все дополнительные доходы идут в фонд национального благосостояния. То есть, в копилку. Это – основной элемент, что запас устойчивости российской бюджетной системы растет не по дням, а по часам. Каждый день, когда нефть выше 40 долларов за баррель, министерство финансов себе чего-то откладывает в кубышку. И это и есть повышение устойчивости, хотя, в принципе, когда мы говорим, предыдущая моя фраза о том, что долг небольшой, Россия в состоянии его обслужить, что инфляция достаточно низкая, хотя Центральный банк постоянно боится, что она вырастет, а она не хочет расти. Это – первый элемент.Второй, смотрите, НДС повысили, пенсионный возраст повысили. Повышение НДС дает непосредственные доходы в бюджет, а повышение пенсионного возраста сокращает расходы из бюджета. Вот еще лучше, Министерство финансов в свою кубышку может отложить еще немножечко денег. Об этом и говорит агентство Moody’s.
Е.Бунтман
―
Прогноз по инфляции ухудшился. Был прогноз 4,3%, Минэкономразвития говорило. А теперь говорят, что будет больше 5%. Это что значит? Это они как-то лучше дружат с реальностью теперь?
С.Алексашенко
―
Мне кажется, что в данном случае речь идет о нестыковке позиций двух ведомств, потому что Центральный банк заявляет о том, что инфляция в результате введения НДС выросла меньше, чем ожидалось. А Минэкономразвития говорит, что инфляция вырастет в будущем. Собственно говоря, вырастет она или нет, я пока не вижу никаких особых факторов роста инфляции, потому что зарплаты заморожены, спрос не растет. И почему экономика не растет, почему в ней должны расти цены – не очень понятно.У меня нет серьезных объяснений. Мне кажется, это больше в продолжение того тезиса, почему Центральный банк не снизил процентную ставку. Потому что мы боимся, что инфляция вырастет сильнее. Знаете, если люди чего-то боятся, вот… Я даже не вижу, что здесь комментировать. Это же разговор о будущем. Минэкономики опубликовало свой комментарий, почему ВВП вырос быстро. «Потому что были какие-то разовые факторы». Какие, в чем их действие? Молчание. Вот просто надо же как-то объяснить…
Е.Бунтман
―
Изучают люди.
С.Алексашенко
―
Да не изучают, они просто понимают, что разовые факторы – это назначение нового руководителя Росстата. Вот это – разовый фактор, который не имеет продолжения.
Е.Бунтман
―
Не соврали даже.
С.Алексашенко: Видимо, Кремль считает, что в рамках гибридной войны есть опасность
С.Алексашенко
―
Да. И назвать как-то неудобно. Поэтому я бы всерьез пока эти цифры не воспринимал, поживем – увидим. Пока инфляция повысилась, но настолько серьезно, чтобы об этом нужно было бить в колокола.
Е.Бунтман
―
А рост цен, который мы видим в начале года, он связан с повышением НДС?
С.Алексашенко
―
В основном. Для населения это, конечно, введение всевозможных поборов. С нефтяниками продолжается какая-то непонятная история, что вроде как у них цены должны снижаться, потому что экспортные цены снижаются, а они продолжают как минимум не снижаться, где-то даже повышаться…
Е.Бунтман
―
Кажется, у них сговор.
С.Алексашенко
―
У них не может быть сговора, это все благословлено нашим правительством, поэтому сговор использовать несерьезно. У них случайное стечение разовых факторов тоже.
Е.Бунтман
―
Просто одни решили повысить и другие решили повысить.
С.Алексашенко
―
Причем одновременно. Бывает такое. Несогласованное совместное решение.
Е.Бунтман
―
Совпадение. Про нефтяников есть еще одна тема. Сечин, который не доволен соглашением ОПЕК+, по которому сокращается добыча нефти. И Сечин жалуется на то, что нищает российская нефтяная промышленность. Есть резон в его словах?
С.Алексашенко
―
Мне кажется, резона в его словах не очень много. Просто люди, которые ему либо готовили это выступление, либо вот сам Игорь Иванович… Люди видят одну сторону монеты, не видят другой стороны монеты. Если жить в мире советской экономики, что чем больше нефти ты добыл, тем лучше, то, конечно, любое соглашение с ОПЕК, оно неправильное. Оно заставляет не то, что заморозить добычу нефти – сократить добычу нефти. С точки зрения компании это означает, что те инвестиции, которые ты сделал в последние год-два, их нужно в значительной части обесценить. Ты бурил-бурил… А тут тебе говорят: «Слушай, ты больше нефть не добывай». И выясняется, что деньги не только на ветер выброшены, но еще тебе нужно потратить какие-то деньги, чтобы законсервировать скважину и добычу. И вот с этой точки зрения соглашение с ОПЕК и вступление России с ОПЕК, конечно, бьет по интересам нефтяных компаний.Но это – советская экономика. В современной экономике, которая достаточно тесно связана с мировой, есть еще один фактор, который называется ценой на нефть. И она в России… Россия экспортирует больше половины своей нефти и нефтепродуктов, которые она производит. И России критически важно, по какой цене это все будет продаваться. И вот сокращение добычи в России – это 1-2%. Не очень большие масштабы. В пределах 3%. Если на это сокращение не пойти, цена на нефть может снизиться на 10-15%. И любой человек, который закончил начальные четыре класса… Например, сенатор Арашуков, у него с таблицей умножения должно быть вроде как в порядке.
Понятно, что с точки зрения доходов в долларовом выражении выгоднее сократить добычу нефти на 3%, нежели чем допустить снижение цены на нефть на 15%.
Е.Бунтман
―
Они же считают там тоже, они же совсем не дураки…
С.Алексашенко
―
Евгений, у человека своя логика. Я же объяснил логику компании Роснефть, которая, судя по всему, работает в режиме советского госплана. Чем больше нефти добыли в тоннах, тем лучше. В таком подходе, конечно, соглашение с ОПЕК вредно. А с точки зрения всей экономики в целом, и с точки зрения финансового директора Роснефти, сокращение добычи нефти, соглашение с ОПЕК, оно выгодно и правильно.
Е.Бунтман
―
Сечин еще говорит, что российская нефть уходит с мировых рынков. Почему это происходит?
С.Алексашенко
―
Российская нефть уходит с мировых рынков ровно потому, что Роснефть все больше и больше нефти продает по прямому контракту в Китай. Нефть продается не по биржевым сделкам… Я насколько понимаю это выражение, что, когда нефть присутствует на мировых рынках, это означает, что на биржевых площадках российская нефть торгуется. И ее объемы на мировых площадках, в Щвейцарии, Лондоне, Чикаго, вот физическое количество нефти должно быть условных 100 единиц. А чем больше Роснефть поставляет по трубе или железной дороге в Китай, тем меньше нефти достается другим странам. Соответственно, биржевым торговцам достается меньше. В этом, мне кажется, смысл этой фразы, что продажа по прямым контрактам, естественно, уменьшает количество нефти, которое продается на биржевых площадках.
Е.Бунтман
―
Тогда понятно. Только непонятно, почему Игорь Иванович Сечин опять плачется.
С.Алексашенко
―
Потому что если нарастить добычу нефти и одновременно нарастить поставки нефти по прямым контрактам в Китай, то можно и на биржевые площадки побольше нефти поставить. Или как минимум не снижать объемы. Вот такая хитрая логика. «Дайте нам в Китай продавать столько, сколько мы можем, и на мировые площадки столько, сколько мы продаем». Ну, понимаете… Вот какой-то узкий взгляд. Считается, что, если мы в Китай поставили по прямым контрактам, то это на мировой рынок нефти никак не влияет. Как будто не очевидно, что, если Китай покупает больше у России, значит, он меньше покупает у каких-то других стран. И на мировом рынке условно образуется свободная нефть, которую раньше покупал Китай.Вот если считать, что в мире существует только Россия, а еще лучше – только Роснефть, то, конечно, там переход на прямые контракты приводит к вытеснению российской нефти, нефти Роснефти с мировых рынков. Но это такая очень узкая картина мира.
Е.Бунтман
―
Как-то Нино заскучала.
Н.Росебашвили
―
У меня мысли про продукты. Мне очень запомнилось выступление Владимира Путина, где он объяснял, зачем мы давим санкционные продукты. Я опять со своими цитатами, если позволите. «Иногда с точки зрения экономики лучше что-то пустить под нож, чем просто раздать, как это ни странно звучит, потому что это – сохранение рабочих мест, определенного уровня рентабельности производства, ценовой политики и так далее». Как соотносится реальность со словами нашего президента?
С.Алексашенко
―
Да никак не соотносится. Реальность сама по себе, слова нашего президента – сами по себе. Можно подумать, что в Российской Федерации нет огромного количества детей в домах ребенка, которых надо кормить на 23 рубля в день. Как будто в России нет миллионной армии, и 350 000 служащих Росгвардии, которым можно в качестве дополнительного пайка создать санкционые продукты. Если поверить, что там нет никаких жучков, которые встроены, которые в мозг солдатам Росгвардии после этого пролезут.То есть, уровень жизни в Российской Федерации крайне низкий для такой страны большой, которая претендует на звание великой, обладает несметным ядерным оружием. И, конечно, эти продукты, которые российская власть уничтожает, конечно, они никак бы не повлияли на российский рынок продовольствия. Не знаю, сегодня прошла новость, что Россия собирается поставить 50 000 тонн пшеницы Северной Корее. Это же означает, что с российского внутреннего рынка 50 000 тонн пшеницы забираются. Это означает, что цены на пшеницу внутри России вырастут. Как это так можно делать?
Если жить в логике Путина, что любое движение продовольственного товара влияет на цены, то поставки пшеницы в Северную Корею повышают цены внутри России. Так может быть лучше в Корею отправить санкционные продукты? И продукты не исчезнут, и корейцы счастливы будут.
Н.Росебашвили
―
Может просто корейцы не просят?
С.Алексашенко
―
Может, они не знают названия таких продуктов, слов у них нет? Короче, я не знаю, честно говоря, написал ли кто-то Путину эти слова и он их выучил, или это его собственные идеологические…
Е.Бунтман
―
Идеология импортозамещения как раз в этом.
С.Алексашенко: Объем российского государственного долга крайне небольшой, 15-16% от ВВП
С.Алексашенко
―
Евгений, здесь идеология того, что лучше уничтожить, чем раздать бесплатно в качестве благотворительности. Пусть лучше школьники в школах Кузбасса падают в голодные обмороки, и их кормят на 15 рублей в день. Вот на 15 рублей в день цены не повышаются. А вот если не уничтожить продукты и дать школьникам поесть, то тут же цены вырастут. Иезуитская логика, изуверская, точнее.
Е.Бунтман
―
Сергей Алексашенко, экономист, персонально наш как всегда по вторникам, мы продолжим после выпуска новостей.НОВОСТИ
Е.Бунтман
―
Персонально наш Сергей Алексашенко, Нино Росебашвили и Евгений Бунтман разговаривают с Сергеем Алексашенко. Про доп.капиталы поговорим?
Н.Росебашвили
―
Дмитрий Песков считает, что не нужно драматизировать статистику по оттоку капитала из России, согласно статистике ЦБ вывоз капитала из России по сравнению с январем прошлого года увеличился в полтора раза. Действительно не нужно драматизировать?
С.Алексашенко
―
Нино, разделю ответ на две части. Первая, вывоз капитала из России… Мне не очень нравится слово «отток», в нем есть негативный оттенок. Это все связано с категориями платежного баланс. Это – такая табличка, которая показывает, по каким каналам валюта в страну приходит, по каким уходит. Что там Россия в целом как страна покупает, что она продает. Какие финансовые услуги она получает, какие финансовые услуги продает, сколько она платит процентов зарплаты, сколько получает долгов, кредитов и так далее. И в платежном балансе есть такой раздел – «Текущие операции». Это – торговля товарами, услугами, зарплаты и проценты. А есть «Капитальные операции» с движением долгов и так далее.Россия – страна с устойчиво положительным сальдо текущих операций. То есть, у которой продажи товаров и услуг существенно превышают их покупки. Постольку поскольку их баланс в результате должен получиться ноль, а Центральный банк валюту в РФ не покупает, то вот у Российской Федерации постоянно формируется вот такое положительное сальдо. Только в условиях кризиса и резкого падения нефтяных цен там до нуля или в отрицательное.
Соответственно, по арифметике, если у вас по текущим операциям «плюс», то по капитальным операциям «минус. И вот весь «минус» по капитальным операциям и называется оттоком капитала. В этом нет ничего плохого. Это – не криминальная деятельность. Но это просто такая особенность статистических таблиц. И январь – это всегда месяц такой традиционно неблагоприятный для российского платежного баланса…
Е.Бунтман
―
Мы же сравниваем январь с январем.
С.Алексашенко
―
И, в принципе, у нас традиционно январские цифры всегда хуже, чем другие месяцы. И в январе обычно еще на курс рубля какое-то давление оказывается. А здесь еще и год необычный. Получилось так, что выросло гораздо больше, чем в прошлом году. Первое – это нефтяные цены, которые выросли по сравнению с прошлым годом. Январские цены больше, а импорт не растет. Собственно говоря, уже в прошлом году было замечено, что импорт в России практически перестал расти, что является признаком слабой экономики.Второе – это то, что те капиталы, которые уходят из России, это в какой-то мере либо недоверие банков к российскому рублю, потому что банки очень сильно наращивают валютные активы и валютные депозиты, видимо, страхуются или подозревают, что рубль может подешеветь. И это означает, что российский бизнес не видит возможности применения своего капитала внутри страны. То есть, если вы внутри страны капитал не можете приложить, а в России два с небольшим процента мирового ВВП, значит, вы их где-то должны вложить еще. Вы вложили деньги в какую-то другую страну, это все – отток капитала.
И сочетание всего этого вместе: много денег приходит, потому что нефтяные цены выросли, а импорт не растет, плюс плохой инвестиционный климат внутри страны, приводит к тому, что отток капитала достаточно высокий.
Сказать, что это – что-то такое удивительное, тоже нельзя, потому что все последние годы после крымских событий это – процесс достаточно устойчивый, отток капитала из России достаточно мощный.
Н.Росебашвили
―
То есть, действительно не нужно драматизировать?
С.Алексашенко
―
Ничего драматического не случилось. В этом отношении я с Дмитрием Песковым готов согласиться.
Е.Бунтман
―
Редкий случай. Про ларьки. Тут ларьки у нас героически в Москве сносили, все снесли, сделали красиво, сказали, что это – какие-то невнятные бумажки на документы, собственность аренды…
Н.Росебашвили
―
После того, как снесли ларьки, у нас появились новые места рабочие, большие вот эти магазины, все продавцы из маленьких ларьков перетекли в огромные торговые центры.
Е.Бунтман
―
А теперь Минпромторг предлагает вернуть в рамках помощи малому бизнесу. Это вообще должно существовать не только в городской среде, нок ак часть экономики города? Все эти ларьки, киоски.
С.Алексашенко: Человек объясняет, что Россия может существовать только как империя. Cтрашная мысль из уст гос.чиновника
С.Алексашенко
―
Евгений, я точно думаю, что это – не проблема российского Минторга. Ну, вот ларьки на улицах Москвы или любого другого города, это – вопрос местных властей. И то, как они это видят. Но точно совершенно не федеральное министерство должно этим вопросом заниматься.
Е.Бунтман
―
Оно может посоветовать не убирать…
С.Алексашенко
―
Можно спорить или можно не соглашаться с позицией мэра Собянина, когда он приказал снести ларьки, и там нарушить права на частную собственность. В общем, наплевать на Конституцию российскую. Но его логика была в том, что ларьки придают городу неблагопристойный вид. А он, как мэр, отвечает в том числе за внешний вид города. И он считает правильным в городе ларьков не видеть.
Е.Бунтман
―
А мэр может проводить собственную экономическую политику, если у нас декларируется, например, помощь малому бизнесу?
С.Алексашенко
―
У мэра Москвы есть много инструментов для помощи малому бизнесу. За архитектурный вид города Москвы отвечает мэр, вице-мэр, главный архитектор… Точно совершенно не Минпромторг. Поэтому вот я бы сказал, что если Минпромторг озабочен поддержкой малого бизнеса, то он должен либо программы предложить… А мэры разных городов должны решить, хотят они этой программой воспользоваться или нет.И если архитектурное видение Москвы не включает в себя ларьки, Москва этими программами пользоваться не будет. В Вашингтоне тоже я ларьков сильно не наблюдаю. В Нью-Йорке, там тоже ларьков особо нет.
Е.Бунтман
―
А хот-доги…
С.Алексашенко: Каждый день, когда нефть выше 40 долларов, министерство финансов себе чего-то откладывает в кубышку
С.Алексашенко
―
Это – передвижные тележки. Одно дело, что все первые этажи забиты магазинами, но они – внутри здания. Нет отдельных. Тележек крайне мало, но они есть. Они сегодня есть, а потом уехали. Во всех американских городах есть такая мода, что на ланч-тайм приезжают передвижные кухни. Поэтому вопрос, должны быть ларьки или нет на улицах российских городов точно должен не Минпромторг решать. И слава богу, что в России нет должности главного архитектора. Который должен сидеть и рисовать облик каждого конкретно взятого города.Пусть городские власти этим занимаются.
Н.Росебашвили
―
Подождите, с экономической точки зрения давайте проанализируем. Это же большое и доброе дело для развития малого бизнеса, разве нет?
С.Алексашенко
―
Нино, я не очень понимаю… У нас малый бизнес состоит только в ларьках?
Е.Бунтман
―
В том числе, безусловно.
С.Алексашенко
―
Окей, вы как мэр любого российского города, примите решение, что в каждом вновь строящемся здании первые этажи должны в обязательном порядке предусматривать помещения для торговли. Или для общественного питания. Что вот не может быть первых этажей, где жилые квартиры. Вот вы идете, новое здание строится… Вот как по Новому Арбату вы идете, и весь первый этаж – и есть тот самый нью-йоркский вид, когда ларьки-ларьки. Можно сказать, что Новый Арбат – он тоже в ларьках с вашей стороны…
Е.Бунтман
―
Раньше уличные были ларьки, и это тоже не прям чтобы мешало.
С.Алексашенко
―
Соответственно, загнали их. А еще если людям не разрешать на машинах парковаться, то вообще там на Новом Арбате никто останавливаться не будет.Я к тому, что малый бизнес – это не только ларьки. И не столько ларьки. Конечно, это важно. И я думаю, что в каких-то жилых районах Москвы есть много пространства…В любом крупном российском городе есть спальные районы, там какие-то маленькие торговые точки или мини-торговые центры, где есть разные наборы услуг, они, конечно нужны. Сегодня можно по Москве можно бегать и искать, где сделать себе ключи от квартиры. Собьешься с ног, как говорится, семь верст пробежишь, прежде чем найдешь дом быта…
Е.Бунтман
―
Шнурки купить большая проблема, например.
С.Алексашенко
―
Ну вот. Шнурки можно в интернет-магазине заказать. А ключ вам в интернет-магазине не сделают. Я к тому, что у малого бизнеса есть проблемы с помещениями для работы – да, конечно. Как их надо решать – ну вот пусть их местные власти решают. А поддержка малого бизнеса – это возможность создания предприятий, пониженные налоги, аренда площадей, какие-то программы банковского кредитования. Там много инструментов. Самое главное – это защита прав собственности.
С.Алексашенко: Роснефть все больше и больше нефти продает по прямому контракту в Китай
Е.Бунтман
―
Теперь снова от мелкого к крупному. К самому крупному и глубинному. Вы читали статью Суркова в «Независимой газете»? У вас есть понимание того, что такое глубинный народ, что вот это вот вечное правление Путина…
С.Алексашенко
―
Смотрите, если бы не фамилия автора, то такого бреда в интернете огромное количество. Статья отличается только фамилией автора. Нужно ее анализировать, что Сурков написал ее для одного-единственного читателя. И Владислав Сурков объясняет, что то государство, которое в России построено, оно правильное. Единственно правильное. И что Владимир Владимирович, просто объяви себя верховным правителем и опирайся на военно-полицейское государство. И все будет хорошо. И не слушай ничего про выборы, демократию, народ тебя поддерживает. Очень примитивная статья, очень дилетантская, местами мне напоминает плохо связанный бред.
Н.Росебашвили
―
В этой статье было столько интересных тезисов. Например, про единственное и естественное состояние России как великой, увеличивающейся, собирающей земли и общности народов.
С.Алексашенко
―
Нино, да, все понятно. На самом деле вопрос… Он серьезнейший вопрос. Россия – последняя, наверное, оставшаяся на Земле империя. Все империи жили за счет того, что они развивались экспансионистски, захватывали чужие территории. Ну вот в 20 веке все империи рухнули, и для каждой из них это стало… «Противоестественный контристорический распад Великой Британской Империи». На самом деле, и для Британской империи, и для Французской империи распад колониальной системы был контристорическим, он был резким шоком. Но они через это перешли, и никто не стал настаивать на восстановлении исторического процесса.Сурков говорит: «А у нас особенный путь. Мы будем ходить по миру и собирать территории, будем собирать в Крыму, Донбассе, Сирии, куда нас еще пустят». Человек объясняет, что Россия может существовать только как империя. Это – страшная мысль из уст государственного чиновника. Если человек с таким миросознанием работает в администрации президента и помогает президенту формировать картину мира, то это означает, что Россия может жить, только будучи угрозой для всех соседних стран. После этого Белоруссия должна в НАТО побежать. А Казахстан должен создать военный союз с Китаем.
Е.Бунтман
―
Не очень художественный пересказ Дугина.
С.Алексашенко
―
Я же сразу сказал, что все это можно обсуждать только из-за фамилии автора.
Н.Росебашвили
―
Пара слов по той же статье. «С тех пор, как после провальных 90-х наша страна отказалась от идеологических займов, начала сама производить смыслы и перешла в информационное контрнаступление на Запад, европейские и американские эксперты стали все чаще и чаще ошибаться в прогнозах». Вы можете перечислить эти самые смыслы, которые мы стали производить?
С.Алексашенко
―
Статья Суркова полна этими смыслами. Только они бессмысленны. Ну бред же. Смысл – это что такое? Кто-то обсуждает, что в современном мире могут существовать империи? Какой в этом смысл? Кто-то обсуждает, что можно построить устойчивое государство с быстро растущей, эффективной экономикой, которая не опирается на права избирателя, права гражданина избирать правительство? Да нет таких примеров. Вот смыслы как раз о другом.Смысл – это создание искусственного интеллекта. Создание электромобилей.
Е.Бунтман
―
У каждого свой смысл.
С.Алексашенко
―
А российский смысл – что мы без вас обойдемся, что нам все это не нужно. Что для российского народа главное, чтобы президент проводил прямую линию два раза в год. Один раз прямую линию, один раз – пресс-конференцию, что это и есть, как народ общается, напрямую. Конечно, Владимир Владимирович, надо и Думу, и Совет Федерации уничтожить, но как-то неудобно, надо… «это НРЗБ ритуальное, заведенное, чтобы было как у всех, чтобы наши отличия политической культуры не так сильно бросались соседям в глаза». Вот он – наш смысл. Потемкинские деревни строили и будем строить. Вот все смыслы, которые в состоянии произвести Сурков и его государство, никаких других там нет.
С.Алексашенко: Ларьки на улицах Москвы или любого другого города, это – вопрос местных властей
Е.Бунтман
―
Последнее, наверное, про Суркова. Мы и так много уделили время. Про суверенную демократию и так далее. Те же самые идеи. Они в полной мере реализовались?
С.Алексашенко
―
Что значит… Это – не идеи суверенной демократии, Сурков придумал тезис, уничтожение демократии Сурков назвал суверенной демократией. В этой статье он пошел дальше, он прямо сказал: «Да вообще нам никакая демократия не нужна, никакие права граждан политические для России не нужны». Собственно говоря, он дает некие свои определения тому процессу, который идет. Процесс уничтожения политических прав и свобод в России идет с 2000-го года, как Путин пришел к власти. Сурков был одним из идеологов этой системы на протяжении всего этого периода. И он своей точки зрения не меняет. И я бы не стал сильно придираться к тем фразам, которые он использует. Он защищает этот процесс.
Е.Бунтман
―
Спасибо большое! Сергей Алексашенко персонально наш всегда по вторника, а мы, Нино Росебашвили и Евгений Бунтман. Спасибо.