Сергей Алексашенко - Персонально ваш - 2018-12-25
Е.Бунтман
―
Сергей Алексашенко персонально наш, а мы, Нино Росебашвили и Евгений Бунтман, добрый день.
Н.Росебашвили
―
Здравствуйте, Сергей Владимирович.
С.Алексашенко
―
Здравствуйте, Нино, здравствуйте, Евгений.
Е.Бунтман
―
Давайте поговорим сначала про цены на нефть. Что вообще происходит?
Н.Росебашвили
―
Наконец-то сбылось ваше предсказание…
С.Алексашенко
―
Она опять падает.
Е.Бунтман
―
Как-то очень резко, почему это происходит?
С.Алексашенко
―
Потому что, как сказал Владимир Путин на своей пресс-конференции, в мире идет технологический прорыв. И этот технологический прорыв в добыче сланцевой нефти идет уже последние лет 10. И Америка за эти 10 лет научилась разрабатывать те месторождения нефти, которые раньше.... И добыча нефти растет для России какими-то катастрофическими темпами. То есть, катастрофически высокими темпами.Америка сегодня является крупнейшим производителем нефти в мире, практически стала экспортером нефти и нефтепродуктов, перестала импортировать в чистом виде. И, в общем, американские нефтяники, в основном – малые компании, они не собираются сокращать темпы роста добычи, пользуясь возможностями нарастить свои прибыли. Жадные они, понимаете. Прибыль хотят, денег хотят подзаработать.
Н.Росебашвили
―
Подождите, а как же ОПЕК плюс, который договорился как раз о сокращении, это никак не влияет на общее положение?
С.Алексашенко
―
Нино, знаете, обещать – не значит жениться. И ОПЕК плюс пока пообещал с 1 января начать сокращение добычи нефти. Но первое января же еще не наступило? И неизвестно, с какой скоростью Америка будет наращивать добычу нефти после первого января. И есть все основания считать, что темпы роста добычи нефти США могут превысить темпы сокращения добычи нефти в странах ОПЕК плюс.Плюс некоторое замедление, угроза замедления роста американской экономики, мировой экономики, китайской экономики. В общем, пока рынок смотрит негативно… Рынок считает, что предложение нефти в ближайшее время будет расти быстрее, чем спрос на нее. Поэтому нефть падает.
Знаете, это же в самом недалеком прошлом, за последние пять лет это уже третий цикл снижения цен на нефти. 14-й год, с 15-го на 16-й, и вот сейчас, с 18-го на 19-й. Вот все время сокращение, действие соглашения ОПЕК плюс начало работать где-то с середины января. Давайте посмотрим, потому что, если вы посмотрите… Да, снижение шло очень быстро. Но 50 долларов за баррель – комфортная цена. То есть, я могу сразу сказать…
Е.Бунтман
―
А у нас в бюджете сколько заложено?
С.Алексашенко
―
У нас 40 заложено.
Е.Бунтман
―
Еще есть запас.
С.Алексашенко
―
Огромный запас. Потому что, конечно, 50 долларов за баррель мы видели года полтора назад, наверное. А 40 долларов мы уже давно не видели. Мне кажется, что пока опасаться за состояние российской экономики, российского бюджета, какие-то сигналы посылать рано. Тем не менее, я думаю, что снижение цен на нефть не добавляет оптимизма накануне новогодних праздников ни в Центральном банке, ни в министерстве финансов, ни в министерстве экономики. Понятно, что этот процесс… Когда экономика страны зависит от одного, достаточно мощного фактора, и этот фактор находится вне зоны контроля Кремля, в общем, чувствовать себя хорошо вряд ли можно.
Е.Бунтман
―
Я напомню, это – «Персонально ваш», и Сергей Алексашенко персонально наш. Еще один источник всех проблем… На самом деле – все хорошо, просто неправильно считают.
Н.Росебашвили
―
Так Евгений подводит вас к новости о будущей реформе Росстата.
Е.Бунтман
―
Я буду подводить, а вы будете угадывать. Да, это новость про Росстат. Ну, вот властелин кубышки Силуанов, про которого мы говорим в каждой программе, ругал Росстат за то, что неправильно считали рост реальных доходов.
С.Алексашенко
―
Вот здесь, честно говоря, меня ступор охватил, когда я прочитал эту фразу Антона Силуанова. Потому что не далее как неделю назад, в конце прошлой недели, в четверг Владимир Путин на своей пресс-конференции очень подробно объяснял, как считается этот показатель. То есть, моя гипотеза такая: в голове Кремля, консолидированной…
Е.Бунтман
―
Коллективная голова такая.
С.Алексашенко
―
Или три головы, как у дракона. У них представление, что вот как Владимир Путин говорил на пресс-конференции, в российской экономике все хорошо. Она растет, инфляция снижается, если есть проблемы, то они незначительны. Подкачали только реальные доходы населения. Вот как-то экономика растет, а реальные доходы населения расти не хотят. И в этой связи, видимо, в Кремле присутствии Владимира Путина было большое совещание, где ему председатель Росстата пытался объяснить, как считается этот показатель. И Владимир Путин на своей пресс-конференции добросовестно это все повторил.
С.Алексашенко: Пока опасаться за состояние российской экономики, российского бюджета, какие-то сигналы посылать рано
Е.Бунтман
―
Вот-вот.
С.Алексашенко
―
Президенту объяснили, он понял. Он всей стране, всему миру объяснил, как считается этот показатель. И тут не проходит нескольких дней, как первый вице-премьер Антон Силуанов говорит: «Слушайте, да вообще никто не понимает, как этот показатель считается». То есть…
Н.Росебашвили
―
Может, он прослушал…
С.Алексашенко
―
У меня тоже сложилось такое представление, что Антон Силуанов просто не слушал пресс-конференцию, не следил за новостями. Наверное, все это слышал много раз, не очень интересно. Но вот, собственно говоря, я готов присоединиться ко многим претензиям в адрес Росстата. Мне кажется, что это статистическое ведомство, оно запуталось в старых технологиях, в старых показателях. И многие результаты, которые они выдают, вызывают удивление и оторопь у экспертов. То есть, никто не может объяснить, почему что-то происходит, почему показатели начинают резко расти, хотя другие показатели в этот момент падают.Присоединившись к критике Росстата, все-таки, я и сам время от времени критикую российское статистическое ведомство, я очень хорошо понимаю, что изменение качества работы Росстата не зависит точно…. Не произойдет, если туда поставить молодого, образцово-показательного чиновника, который прошел все степени государственной службы, закончил академию, получил все дипломы, но при этом не имеет никакого опыта в статистике. То есть, статистика – вещь достаточно сложная. И, не понимая ее, не понимая, как она устроена, вряд ли этим ведомством можно руководить. И уж точно совершенно нельзя руководить этим ведомством…
Можно руководить, нельзя надеяться изменить качество работы, если вы относитесь к нему как к простой бюрократической единице. Вот он был хорошим директором департамента, и теперь он будет хорошим руководителем статистического ведомства. Я не сомневаюсь, Минэконом будет счастлив, что все приказы выполняются, а инструкции подписываются. Дмитрий Медведев провозгласил, что теперь еще будут считать все показатели по нацпроектам, непонятно, зачем. Можно подумать, нынешних показателей у Росстата целая пачка, которые никто никогда не использует.
Но я не верю, что этому руководителю удастся изменить качество работы Росстата.
Н.Росебашвили
―
Он же там не один, там же целый штат.
С.Алексашенко
―
Что он может сделать с этим штатом? Ему дадут денег. Я просто вспоминаю, где-то это лет десять назад было, когда была предыдущая перепись населения, по-моему, 2010 год. И тогда Эльвира Набиуллина была министром экономики. И шли очень горячие дебаты. И она как министр экономики выступала с позиции, что нам не нужна перепись населения. И я помню, как тот же Суринов, который руководитель Росстата, ходил чуть ли не на коленях ползал по ее кабинету и говорил: «Дайте денег, без переписи населения невозможно вообще понять, что в стране происходит».«Да нет, не дадим, у нас последствия кризиса, жесткий бюджет». Перепись населения в то время была 10 млрд рублей. Вот прошло десять лет, к 2020 году, и новый начальник получает на перепись 50 млрд рублей. Это к вопросу об инфляции в российской экономике, как деньги будут тратиться. Не все можно решить деньгами. И я думаю… Улучшить качество работы Росстата реально можно, только выведя его окончательно из-под правительства, сделав его автономным, независимым органом. В России такого просто не существует.
Если вы посмотрите, как в Великобритании устроена статистическая служба, она работает вне правительства, она работает сама по себе. В Америке существует специальное бюро экономического анализа, которое тоже неправительственная организация, живет сама по себе… Государственная, но неправительственная. Финансируется из бюджета и отвечает… Ни у кого нет претензий к качеству работы этих организаций, к качестве профессиональной квалификации сотрудников.
Понимаете, беда, коль пироги начнет печи сапожник, а сапоги тачать пирожник. Мне кажется, что сейчас попытались сделать именно это. Давайте назначим хорошего исполнителя, который умеет автоматизировать процессы. Можно подумать, что в Росстате не знают, что такое компьютеры и не знают, как ими пользоваться. Или в Росстате информационные системы поставлены плохо.
В Росстате много проблем, в том числе – методологических, я с этим спорить не буду, но вот поверить, что их может решить человек, который не знает статистики, мне как-то…
С.Алексашенко: В Великобритании статистическая служба работает вне правительства, она работает сама по себе
Н.Росебашвили
―
А вы так говорите, что он не знает статистики… Напомню, что речь идет о новом главе Росстата. Вы с ним знакомы?
С.Алексашенко
―
Нет, я прочитал его резюме. Его биографию достаточно прочитать. Вы поймете, что у него нет опыта работы в органах статистики. И образование, впрочем, тоже какое-то такое сомнительное.
Е.Бунтман
―
Еще раз, суммируя все. Это должна быть узкая специальность, именно статистика, чтобы возглавить Росстат, получается? Недостаточно быть эффективным менеджером?
С.Алексашенко
―
Нужно быть менеджером, уметь. Но нужно быть… Если исходить из того, что нужно до этого 20 лет проработать в Росстате, то это не совсем правда. Но человек должен уметь работать со статистикой, он должен понимать, как она устроена, как она организована.
Е.Бунтман
―
Все остальные тоже, наверное…
С.Алексашенко
―
Я не могу сказать, что их очень много, но в стране есть люди, которые хорошо понимают, как устроена статистика. И, в общем, давайте посмотрим. Мне кажется… Его только назначили, понятно, что никаких результатов за один день он достичь не может. Посмотрим.
Н.Росебашвили
―
Я напомню, что в эфире Сергей Алексашенко, экономист. У нас тут МРОТ повысили на 117 рублей. Сергей Владимирович, вы уже приготовились к новой счастливой жизни, которая наступит с перового января 2019 года?
Е.Бунтман
―
Это вообще что значит? Кроме какого-то символического значения, что вот вы порадовались?
С.Алексашенко
―
Я думаю, что все радовались до тех пор, пока Нино не произнесла про 117 рублей. Надо было провести опрос наших слушателей: «Угадайте, насколько повышен МРОТ».
Н.Росебашвили
―
А вы можете объяснить это повышение со стороны? Это в каком-то смысле даже смешная сумма, на 117 рублей. Какой смысл в этом повышении, что это изменит и есть ли деньги, например, на 117 рублей на каждую зарплату?
С.Алексашенко
―
То, что деньги есть, я не сомневаюсь. В конце концов, министерство финансов отвечает и за федеральный, и за региональный бюджет. И понятно, что деньги на это повышение заложены для работников бюджетной сферы. Я думаю, что если министра финансов попросить, то миллиардов пять-семь понадобятся на это дело. Такие деньги есть.Я думаю, что 117 рублей вряд ли изменят жизнь людей, которые получают зарплату, привязанную к МРОТ. Ну, понимаете… Бюрократия работает таким образом. Сказать, что повысили – это плохо, наверное, тоже не совсем правильно. Ну, какой-то чиновник, у него есть инструкция, что если инфляция повышается на столько-то, ты берешь, считаешь, умножаешь это на то, звонишь в министерство финансов, спрашиваешь, сколько они дадут тебе денег. Берешь деньги, делишь на количество людей-получателей, получаешь сумму.
Н.Росебашвили
―
То есть, 117 рублей.
С.Алексашенко
―
То есть, по инфляции нужно повысить на 170, но понимаешь, что минфин тебе больше не дает, поэтому можно повысить только на 117. Начальник говорит: «Ну, давай на 117 повысим». И пошла бумага, писать, объяснить, что нужно на 117 повысить.
Н.Росебашвили
―
Тогда напомню, что сумма будет составлять 11280 рублей с 1 января 2019 года.
С.Алексашенко
―
11280 или 11170, 163, сколько там получается. Понятно, что разница не настолько велика, меньше 1%. Ну, так работает бюрократическая машина. Собственно говоря, о значении, о роли этого показателя, решении о повышении можно судить по тому, что ни Дмитрий Медведей, ни Антон Силуанов не стали рекламировать эту акцию. То, что там санкционный список в отношении Украины расширили, Дмитрий Медведев радостно заявил, что мы приняли героическое решение, долго мучились. И повысили. А МРОТ повысили… Лучше не говорить об этом, подумали чиновники. И промолчали.То есть, на самом деле, решение ни о чем.
Е.Бунтман
―
Еще одно важное экономическое решение было принято в России на минувшей неделе. Теперь у нас не будет табло с курсами валют.
С.Алексашенко
―
Ну.
Н.Росебашвили
―
Нет, они будут, но только внутри зданий, где находятся банки, банкоматы и прочие учреждения.
С.Алексашенко
―
Опять, вот как это… Любимая фраза вашего главного редактора: «Учите матчасть», слушайте пресс-конференцию Владимира Путина, он вам все объяснил. Он же сказал, что запрет банкам устанавливать табло с обменными курсами валют связано с тем, что нужно бороться с нелегальными обменниками. Нелегальные обменники, очевидно, что это не банки, что не банковская деятельность. Готов согласиться, что в рамках российского уголовного кодекса является преступлением. И вообще, борьбой с преступлениями такого рода должна заниматься полиция, прокуратура, следственный комитет… Если крупные масштабы, то, возможно, ФСБ должна заниматься.Но ведь в огороде бузина, а в Киеве дядька. Вот есть нелегальная деятельность. Примерно как есть торговля наркотиками, давайте запретим продажу поливитаминов в России. Или, не знаю, каких-то лекарств. А почему? Потому что нужно бороться с нелегальными торговцами наркотиками.
С.Алексашенко: Деньги есть, я не сомневаюсь. Министерство финансов отвечает и за федеральный, и за региональный бюджет
Е.Бунтман
―
Я на самом деле понимаю, я в этом вижу логику. Смотрите: приезжает иностранец в Россию, идет, скажем, по Новому Арбату. И первое, что он видит, сколь ничтожен рубль.
С.Алексашенко
―
Да он вообще ничего не видит.
Е.Бунтман
―
Он видит сразу, если, не знаю, когда рубль стремительно падал, как раз под Новый год, вот это везде, эти красные надписи, они навевали тоску. А если еще зарубежные граждане капиталистических стран увидят это, 60-70… Стыдно.
С.Алексашенко
―
Смотрите, я думаю, что все иностранные граждане, которые приезжают в Москву… Во-первых, если у них на глазах падает, то ничего, кроме чувства радости они не испытывают, потому что для них жизнь в Москве становится дешевле.
Е.Бунтман
―
Радость для иностранного гражданина – горе для россиянина, нет?
С.Алексашенко
―
То есть, причина-то в другом, получается? Не в том, что иностранцы видят… Знаете, я помню Европу до введения евро. То есть, до1998 года. И в такой стране как Италия были лиры, тысяча с чем-то лир за один доллар. И, в общем, это как-то не сильно кого-то удивляла. Хорошо, хочет страна жить в таком масштабе денежных единиц. В принципе, отношения к Италии это никак не меняло. Италия и Италия, страна хорошая. И сказать, что были какие-то потрясения, с этим связанные, я не могу.Поэтому… Опять, у меня нет ни малейших сомнений в том, что Владимир Путин действительно объяснил логику принятия этого решения. Вот логика принятия такая, что мы не можем поймать все эти обменники, мы не можем бороться с нелегальной деятельностью, поэтому давайте ее просто запретим. Как примерно в Советском Союзе давайте запретим оборот доллара. В Советском Союзе доллар был запрещен, торговля иностранной валютой.
Вот примерно то же самое. Давайте уберем табло, и после этого у нас точно совершенно не будет нелегальных валютно-обменных операция.
Е.Бунтман
―
И вообще экономика поднимается.
Н.Росебашвили
―
Настроение поднимется.
С.Алексашенко
―
Да, да.
Е.Бунтман
―
Люди больше станут ездить за границу, потому что как видишь курс, сразу не хочется никуда ехать.
Н.Росебашвили
―
А так хоть билеты успеешь купить, не задумываясь.
С.Алексашенко
―
Смотрите на свой кошелек сначала, а потом думайте, сможете ли вы поехать хотя бы за границу Садового кольца.
Е.Бунтман
―
Это – важная эмоциональная составляющая, потому что решения могут принимать и спонтанно, например. Потом денег не останется. А сразу видишь табло – и все с тобой понятно. С зарплатой, с жизнью твоей счастливой.
С.Алексашенко
―
Я не люблю прогнозировать цену на нефть, но представьте, что с января то самое ОПЕК плюс соглашение начнет работать, в Америке с нефтедобычей что-то случится, ураган придет или землетрясение. Нефть как начнет дорожать опять к 85-ти. И рубль как начнет укрепляться.
Е.Бунтман
―
И все будет хорошо, как до Крыма.
С.Алексашенко
―
Так народ-то не узнает, что рубль укрепляется. Как же настроение тогда народу улучшать…
Е.Бунтман
―
А тогда их вернут. Специальным указом.
С.Алексашенко
―
Указом не получится. Это – закон. На самом деле, все это делается инструкцией ЦБ, в законе же написано гибко, что закон предоставляет право Центральному банку выносить запреты. В принципе… Центральный банк может своим решением отменить. В принципе, стрелки на него переводятся. Что хотят, то и сделают. Если вернутся табло, значит, можно улучшать настроение российских граждан.
Е.Бунтман
―
У нас осталось три минуты до новостей. Но попробуем начать хотя бы обсуждать Белоруссию.
Н.Росебашвили
―
Напомню, что в гостях у нас Сергей Алексашенко, с которым мы попробуем эту тему сейчас обсудить. Как раз буквально в эти минуты идет встреча Владимира Путина с Александром Лукашенко. И у них там много всяких вопросов, в том числе экономических, и все, что касается налогового маневра. И они там договорились аж до того, что мы – не братские народы.
Е.Бунтман
―
Там все жестче и жестче риторика.
С.Алексашенко: . В принципе, стрелки на Центральный банк переводятся. Что хотят, то и сделают
Н.Росебашвили
―
Да. Вы можете как-то объяснить просто, на пальцах, что происходит?
С.Алексашенко
―
Могу. На самом деле, все очень просто. Идет, не знаю, в какой раз, в чем вообще смысл союзнических отношений между Россией и Белоруссией. Чего мы друг от друга хотим?
Н.Росебашвили
―
Жить в мире и спокойствии.
С.Алексашенко
―
Смотрите, Нино. Ведь почти 20 лет назад у нас был подписан договор о том, что мы живем в едином государстве. Вообще в едином государстве, у нас единое союзное государство России и Белоруссии. Правда, мы все это забыли, паспорта не видели, столицы не имеем, бюджет существует, чиновники есть, они работают, осваивают мужественно, каждый год отчитываются. И традиционно с 96-го года Россия поддерживает своего союзника при разных президентах, при президенте Ельцине, Путине, Медведе, опять Путине… Союзников можно поддерживать либо деньгами, либо идеями. Либо и тем, и другим. Либо держать в страхе.Вот Россия всегда давала Белоруссии деньги, говорила: «Я тебе даю деньги, поэтому считаю тебя своим союзником». Белоруссия говорила: «Окей. Давайте обсуждать количество денег, за какое-то количество денег я готова быть союзником».
А тут выясняется, что набор претензий России: «Слушайте, нам мало, что вы наши союзники. Мы еще хотим от вас еще чего-то, мы хотим, чтобы вы на нас не зарабатывали. Вот мы ввели запрет на импорт продовольствия из Европы, а вы нам начали поставлять устрицы. Белорусские устрицы заполонили российский рынок. Мы не хотим, чтобы вы нас поставляли устриц. А еще мы не хотим, чтобы вы наши нефтепродукты экспортировали, а доходы получали себе. В общем, хотим, чтобы вы не только были наши союзниками, но и чтобы вы нас не обманывали».
На протяжении 20 лет Белоруссии это все разрешалось. В разных объемах, пальчиком грозили, говорили, что как-то не очень хорошо, они говорили: «Да-да, исправимся, деньги дайте, самое главное…».
Е.Бунтман
―
Давайте на несколько минут прервемся, запомним эту мысль. И после новостей поговорим еще про БелоруссиюНОВОСТИ
Е.Бунтман
―
Сергей Алексашенко, экономист персонально наш, мы говорили в первой части, в самом конце первой части про Белоруссию и про Белоруссию же и продолжим сейчас. Про нефть и газ объясните нам, пожалуйста, как это все происходит. То есть, общая концепция понятна. Россия хочет продавать не только врагам, но и друзьям газ с нефтью, а Белоруссия хочет платить поменьше…
С.Алексашенко
―
Не совсем так, Евгений. Я бы сказал так, знаете, «кому я должен, тому прощаю». Россия очень любит подписывать международные соглашения. В частности, есть соглашение с Белоруссией о едином государстве. У нас есть соглашение о создании ЕврАзЭС, Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Армения. Евразийский экономический союз. И в рамках этих объединений существуют какие-то правила, под которыми Россия подписывается. Например, что нельзя вводить односторонние…Сейчас немного отойдем от Белоруссии. Например, Единое таможенное пространство: ни одна страна не может ввести какие-то таможенные ограничения, это все делается в рамках ЕврАзЭСа, то есть, есть специальный совет, люди должны принять решение и ввести какие-то таможенные ограничения.
И вдруг России приспичило ввести запрет на импорт продовольствия из Евросоюза. Или закрыть границу для товаров из Украины. Или ввести ограничения санитарно-эпидемиологические на ввоз молочных продуктов из Белоруссии. И вот Россия в этот момент, чувствуя себя великой державой, которая окончательно встала с колен, говорит: слушайте, я вам плачу деньги, вы мои союзники или кто кого кормит, в конце концов. Я вас кормлю, поэтому терпите. Вот в данный конкретный исторический момент мне нужно принять такое решение, потому что достали вы меня, не хочу я вам объяснять.
И Россия принимает решение, которое противоречит всем этим соглашениям. По крайней мере, даже не ставя своих союзников, партнеров по международным соглашениям, в известность.
Вот с нефтью и с газом с Белоруссией получилось следующее. Когда-то, несколько лет назад, Россия и Белоруссия договорились на несколько лет вперед о том, как будут строиться отношения. Россия, продавая нефть Белоруссии, не берет с этой нефти экспортную пошлину. И Белоруссия получает нефть по цене чуть выше российской, но сильно ниже той цены, которая существует в Европе.
С.Алексашенко: Россия очень любит подписывать международные соглашения
В ответ на это у Белоруссии есть обязательство, что, если перерабатывается нефть, получается бензин или дизельное топливо, продается все это дело в Европу, то там взимается экспортная пошлина, а часть этой пошлины идет в российский бюджет. И, в принципе, такая конструкция. Там было понятно, сколько нефти поставляется, и можно было примерно посчитать, сколько денег получает белорусский бюджет от всего этого дела, а белорусская экономика получает дешевую нефть.
Но тут, знаете, у Кремля две башни, а у министра финансов две руки. Вот одной рукой он считает, левым мизинцем левой ноги подписывает соглашение о бюджете с Белоруссией, а потом выясняется, что у него проблемы с нефтяниками. Нефтяники достали, министерство топлива и энергетики говорит, что налоговую систему надо менять, потому что месторождения далекие. Короче говоря, задумали нефтяной маневр, налоговый маневр. И отменить экспортные пошлины, ввести повышенный налог на добавленный доход для российских нефтяников. И в этот момент, когда в минфине все это делали, про Беларусь просто забыли.
Потому что за налоговый маневр нефтяной отрасли отвечает один департамент, за отношения с Белоруссией отвечает другой департамент. И вот взяли, приняли решение, которое вообще ломает… Я могу понять Александра Лукашенко, который неожиданно узнал, что Россия у себя внутри приняла какое-то решение, и это все ломает твою выстроенную схему, твои надежды на то, что у Белоруссии будет относительно дешевая нефть, что от переработки нефти ты будешь получать дополнительные доходы. И так далее.
Белоруссия обращается в российские органы и говорит: «Ребят, как так? Мы же с вами договаривались». А тут говорят: «Слушайте, а я вам не обещала, что мы не будем у себя никаких налоговых маневров проводить. Налоговые маневры внутри России – это чисто российское дело. Мы вам ничего не обещали».
Вот и получается так, что союзник вроде как есть, а обещания ему вроде как даны. С другой стороны, своя рубашка ближе к телу. Поэтому, если российскому минфину или российской нефтяной отрасли нужно провести налоговый маневр, то интересы союзников, конечно, в этот момент не учитываются. Вот так и получилось. Собственно говоря, это стало причиной такого горячего спора.
Президент Лукашенко считает, что Россия ему обещала, а президенту Путину российские чиновники объяснили, что конкретно по этому пункту… Не в принципе ничего не обещали, но по этому пункту. Не обещали Белоруссии не менять свою налоговую систему. Вот здесь идет конфликт.
На самом деле, я думаю, так или иначе результатом сегодняшних переговоров, я не знаю, может они завтра еще продолжатся, будет какая-то новая форма финансовых отношений.
Н.Росебашвили
―
Подводят итоги, я так понимаю, своей этой встречи… Москва и Минск могут быть довольны развитием отношений, несмотря на вопросы в сфере развития энергетики. То есть, у нас планы остаются на дружественные…
С.Алексашенко
―
Какие? Мы живем в едином государстве. Мы не очень понимаем, что нам это государство дает, границы поставили, пограничники проверяют. Вот раньше был свободный проезд, теперь пограничники стоят. Тем не менее, мы довольны, как наши отношения развиваются. Во всем, кроме энергетики. Вопрос денег. Сколько денег…Если вопрос будет решен, сразу все будет хорошо.
Е.Бунтман
―
Давайте попробуем быстро успеть обсудить две американские темы. Первая – вывод войск из Сирии. Это в какую логику укладывается? Предвыборных обещаний Трампа?
С.Алексашенко
―
Ну, с одной стороны, это действительно логика предвыборных обещаний Трампа, что американским войскам нечего делать на границе. У Трампа свое видение и национальной безопасности, и национальных интересов, которое не совпадает с видением Пентагона, ЦРУ и других ведомств. Второе связано с импульсивностью Трампа. История принятия этих решений была такая, что Трамп разговаривал с президентом Турции Эрдоганом, у них был телефонный разговор, зашел разговор о Сирии, зашел разговор о курдах, которых Америка поддерживает.И Эрдоган стал требовать, чтобы Америка прекратила поддержку курдов. На что Трамп сказал: «Ну как, они же борются с нами, на нашей стороне». «Но мы же их победили». «Ах так», - сказал Трамп. «Ну, тогда выхожу из Сирии, раз вы там победили всех». Вот как было принято решение. В общем, Трамп же пообещал. Как человек чести, он должен выполнить обещанное. Теперь и Госдепартамент, и министерство обороны кричат, что этого делать нельзя, потому что мы теряем свое присутствие в этом важном регионе…
Е.Бунтман
―
А Пентагон просто взял и ушел.
С.Алексашенко
―
Глава Пентагона просто заявил, что, ребят, так вообще не бывает. Я под это не подписывался, у меня другая точка зрения на все эти вопросы. Поэтому я не готов выполнять такую политику, с которой я не согласен.Трамп сказал – Трамп сделал.
Е.Бунтман
―
Второй вопрос – это шатдаун правительства. В правительстве не договорились по бюджету из-за мексиканской стены.
С.Алексашенко
―
Слушайте, Евгений, что вы просто следите за американскими новостями и скоро будете…
Н.Росебашвили
―
А с кем нам еще обсудить, Сергей Владимирович?
Е.Бунтман
―
Что такое «шатдаун» я знаю из сериала «Карточный домик», не льстите мне.
С.Алексашенко
―
Действительно, значительная часть американского правительства получила, что называется, рождественский подарок. И большое количество людей отправлено в неоплачиваемые отпуска, потому что не смогли договориться о бюджете. Президент Трамп сказал, что он не будет подписывать бюджет, где нет пяти миллиардов на строительство стены. А в Конгрессе, в обеих палатах существует достаточно большое объединение конгрессменов, которые считают, что стена не решает проблемы безопасности, что, вообще говоря, гораздо меньшими деньгами можно добиться гораздо больших результатов.Например, Трамп требует 5 млрд на строительство маленького кусочка стены. А есть люди, которые считают, что за 300 млн долларов можно построить систему сканирования всех въезжающих машин, и бороться с ввозом наркотиков в Америку, что гораздо более серьезная проблема для безопасности Америки, для здоровья нации и так далее.
Н.Росебашвили
―
Вы только что обрисовали эту пацанскую логику, где Трамп сказал – Трамп сделал. Вот он сколько с этой стеной носится? И все никак. Все не дают ему денег. Это же тупик, по сути, получается.
С.Алексашенко
―
Тупик, потому что в Америке, Трамп, видимо, тоже об этом не знал, существует система сдержек и противовесов. И что президент, конечно, самый сильный политический лидер всего мира во всем мире, но он не всемогущ, он не может сделать очень многих вещей. И в Америке распределение бюджетных денег является только прерогативой конгресса. То есть, только Конгресс, только парламент может делить бюджетные деньги, направлять их на те или иные цели. И когда Трамп давал такое обещание, видимо, он об этом не знал.А теперь ему приходится жить в суровых реалиях. Мы хорошо видим, что его переговорная тактика накат-отъезд. Он говорит: «Ах, вы так? Вы не хотите? Значит, не будет бюджета. И это решение о том, что не будет бюджета – моя ответственность, я за это отвечаю, я готов с этим жить долго, что шатдаун – это не на один день или на одну ночь, как это было в прошлый раз. Готовьтесь к тому, что он будет долгим. Денег не дадите – бюджета не будет».
И сейчас начинается игра нервов, потому что эта неделя, предновогодняя неделя, это – последнее заседание Сената и палаты представителей, когда большинство в обеих палатах переходит к демократам. И уж точно они не будут поддерживать строительство стены и выделение денег. Будет такое вот противостояние, политическая борьба будет развиваться. И, на самом деле, президент… Я бы сказал так, символический такой момент. Президентство Трампа выходит из зоны комфорта, первые два года, когда обе палаты поддерживали, по крайней мере, были республиканцы, было относительно легко с ними договариваться. И эти тоже не по всем вопросам. А куда деньги потратить – было не очень легко договориться.
Но теперь президент Трамп выходит из зоны комфорта, ему нужно как-то, возможно, даже менять свою переговорную тактику, потому что демократы всерьез начали обсуждать списки на праймериз, кто будет участвовать в дебатах. То есть, президентские выборы 20-го года уже на повестке дня, всерьез начинают обсуждаться.
Понятно, что Трамп сегодня… Он заявил, что он хотел бы избраться в 20-м году, но никаких действий не будет предпринимать сейчас. Тем не менее, все свои политические решения… Наверняка у него появляются советники, которые будут говорить: «Учти, если вот это, то в 20-м году у тебя будет вот это». Все-таки, выборы ноября 20-го года… Будем наблюдать, как говорится.
Е.Бунтман
―
А давайте в последние минуты попробуем подвести итоги этого года. Это – последняя наша встреча в 2018 году. Давайте попробуем коротенький блиц. А о прогнозах на следующий год мы поговорим 1 января, если вы нас не бросите.
С.Алексашенко: Мы живем в едином государстве. Мы не понимаем, что оно дает, границы поставили, пограничники проверяют
С.Алексашенко
―
Это будет самое подходящее время.
Е.Бунтман
―
Что делать. Вперед.
Н.Росебашвили
―
Сергей Владимирович, главное политическое событие этого года? Отвечать лучше коротко.
С.Алексашенко
―
Главное политическое событие, оно такое комплексное. То, что Россия окончательно встала в позу обиженного, униженного, оскорбленного, но готового бороться со всем остальным миром государства. Это и мартовская речь Путина с ракетами, это и Солсбери, это и Керченский пролив. Все вместе. То есть, Россия окончательно решила «воевать» со всем остальным миром. Такая гибридная война.
Е.Бунтман
―
Главное экономическое событие года.
С.Алексашенко
―
Я бы сказал, что государство решило всерьез заняться доходами населения, потому что непонятно, как они считаются. Раз непонятно, как они считаются, то оттуда можно забрать денег. Через пенсионную реформу, через повышение акцизов, НДС или еще каким-то другим способом.
Е.Бунтман
―
Люди – это новая нефть.
С.Алексашенко
―
Отбор денег у населения стал такой приоритетной задачей правительства.
Е.Бунтман
―
Нацпрограмма целая.
Н.Росебашвили
―
Политик года по вашему мнению.
С.Алексашенко
―
Политик года… Сергей Кириенко. Я считаю то, что произошло на выборах в сентябре, в Приморье, в Хабаровском крае, во Владимире показало, что внутренняя политика, кризис региональной политики, что никаких других способов удерживать эту вертикаль власти, кроме… Знаете, политика наперсточников. Искусство наперсточника состоит в том, чтобы постоянно обманывать зрителя, постоянно давать вводные, которые позволяют тебе сохранить победу. Вот Сергей Кириенко показал на примере Приморья, что он готов количество наперстков увеличивать. И количество своей энергии, креативности использовать для сохранения вертикали власти. Нет пределов нашему совершенству.
Е.Бунтман
―
Антигерой года для вас кто? Болван года, было написано у Нино.
С.Алексашенко
―
Хороший вопрос. Болван года… Мы не знаем его имени, это – человек, который отвечает за сохранение данных в системе Главного разведывательного управления. Человек, который обеспечивает сохранность данных о российских военных разведчиках.
Н.Росебашвили
―
Успех года?
С.Алексашенко
―
Для кого? У меня успех года – я издал книжку на русском и английском языке, я три года к этому шел, у меня такой успех года.
Н.Росебашвили
―
Красиво.
Е.Бунтман
―
Провал года.
С.Алексашенко
―
Провал и болван… Они в одном ведомстве работают. Другой чиновник из того же самого ведомства. На самом деле, я считаю, что провал года – это Керченский пролив, если серьезно говорить. Ситуация, когда выяснилось, что Россия не имеет никакого плана действий в этой ситуации, в случае таких событий. Но я считаю, что это – провал года, комплексный такой провал. Запреты ввели, а в чем они состоят – никто не знает.
Н.Росебашвили
―
Вы уже обозначили как один из главных трендов года вот эту позу, в которую встала Россия. Тем не менее, тренд года для вас какой?
С.Алексашенко
―
Тренд года… Давайте сменим номинацию, отдадим ее другим лауреатам. Тренд года – стагнация российской экономики. То есть, вот выясняется, что гора родила мышь. И вот замысли кремлевских экономистов, правительственных экономистов, новый майский указ, нацпроекты, вот попытка как-то объяснить, что, потратив 28 трлн денег, мы сделаем жизнь россиян лучше и счастливее, она не удалась. То есть, я не сомневаюсь, что деньги будут потрачены, что 28 трлн будут освоены. Но выясняется, что на темпы роста это никак не влияет. А реальные доходы, выясняется, даже никто не знает, как они считаются. И, в общем… Тренд года – стагнация.
Е.Бунтман
―
Спасибо большое, Сергей Алексашенко, последняя наша встреча в 2018 году, и ждите нас 1 января в 15.00, мы будем обсуждать серьезно и несерьезно. С наступающим вас.
Н.Росебашвили
―
До встречи.