Евгений Чичваркин - Персонально ваш - 2018-09-28
28.09.2018
И. Баблоян
―
15 часов и 7 минут в столице. Это радиостанция «Эхо Москвы». Максим Курников, Ирина Баблоян, программа «Персонально ваш». И персонально ваш у нас сегодня Евгений Чичваркин — бизнесмен, инвестор «Hedonism Wines” и ресторана «Hide”. Здравствуйте, Евгений!
Е. Чичваркин
―
Добрый день!
М. Курников
―
Редко когда сайт «Эха Москвы» кого-то обманывает, но в этот раз обман просто налицо. Точнее, как называется эта часть головы?
И. Баблоян
―
Волосы. С новой прической вас не узнать.
М. Курников
―
Такой, понимаешь, волосатый мужчина на анонсе, а те, кто смотрит YouTube-трансляцию, видят, что совершенно новый лук у Чичваркина.
Е. Чичваркин
―
Невесты приходят, волосы уходят.
И. Баблоян
―
Ах, вот какие хорошие! Надо записывать, вести специальную книжечку. И начнём мы, знаете, с трепещущей темы. Вот вы живёте в Лондоне, довольно активно ведете социальные сети. Наверное, в любой момент любой человек в принципе может вас найти.
М. Курников
―
В конце концов, я просто помню, как однажды пришёл к вам в магазин, и вы мне помогали выбрать вино для Тани Фельгенгауэр. То есть это вообще не проблема, контакт установить очень легко.
Е.Чичваркин: По большому счёту в любой момент может быть атака. Атака в любого из нас
И. Баблоян
―
Если отталкиваться от вот этих вот историй с Верзиловым, со Скрипалями и так далее, вам самому не страшно?
Е. Чичваркин
―
Страшно, конечно.
М. Курников
―
Серьёзно?
Е. Чичваркин
―
Ну да.
И. Баблоян
―
Меня просто интересует вопрос охраны. Почему тогда у вас нет охраны?
Е. Чичваркин
―
Как говорил Борис Березовский незадолго до смерти — я тоже его спрашивал: «Вот вы ходите с охраной» - он говорил: «Марк, Марк, подойти сюда, подойди! Ну вот посмотри на него, Женя — какой это охранник? Это свидетель». В целом я просто экономлю на этом деньги.
М. Курников
―
Нет, если серьёзно об этом говорить. Вы действительно чувствуете какое-то напряжение по этому поводу?
Е. Чичваркин
―
Нет, напряжения меньше, чем было 8, 9, 10 или 12 лет назад. Ну сколько можно бояться уже? Нет, мы все боимся, просто многие уже устали бояться.
М. Курников
―
Когда вы услышали историю, например, про Петра Верзилова, у вас какое мнение по этому поводу? Вам верится в эту версию, что его могли тоже отравить спецслужбы?
Е. Чичваркин
―
Сейчас это выглядит более вероятным. В начале я просто насторожился потому что я очень не люблю делать скоропалительных выводов. То есть жизнь приучила не делать скоропалительных выводов, когда что-то происходит. Сейчас похоже, что да, действительно. Я буквально вчера общался с Кара-Мурзой, который практически восстановился, но говорит, что всё равно какие-то последствия, видимо, остались навсегда. Я очень рад, что он веселый и в боевом настрое, но я понимаю, что рядом с нами, вероятно... Вот буквально вчера на открытии новой «Открытой России» я понимаю, что там пара-тройка стукачей, и понимаю, что по большому счёту в любой момент может быть атака. Атака в любого из нас.
И. Баблоян
―
Но надо же какие-то попытки предпринять, всё-таки. Вот Борис Немцов тоже говорил, что охрана его, конечно, не спасет, если захотят что-то сделать. Но он, собственно, охраной редко пользовался. Но как раз глядя на эти истории, можно же, наверное, как-то себя обезопасить?
Е. Чичваркин
―
Ну, просто потратишь кучу денег, запараноишься и всё.
И. Баблоян
―
То есть, вы не оглядываетесь?
Е. Чичваркин
―
Нет, абсолютно. Я езжу в открытой машине, и сейчас она стоит у меня открытая.
М. Курников
―
Допустим, что то расследование, которое провели журналисты, и то расследование, которое Британия показала изначально, подтвердится в суде, и мы примем это как основную версию.
Е. Чичваркин
―
А мы уже приняли.
М. Курников
―
У вас есть претензии к Британии как к государству, что она так легко пропускает таких людей, что она не обеспечивает безопасность в стране?
Е. Чичваркин
―
Абсолютно нет никаких. Любая нормальная страна пользуется принципом презумпции невиновности. Поэтому если у человека всё нормально с документами, он может приезжать и путешествовать. То, что они всё нашли и раскопали... В целом одна из самых эффективных полиций вообще в мире — британская. Как раз к полиции у меня претензий в этом аспекте нет.
И. Баблоян
―
Так речь же как раз идет о том, что журналисты раскопали больше, чем британские спецслужбы. Причем российские журналисты.
Е. Чичваркин
―
Почему? Нет, здесь всё установили изначально: что это вот эти люди и так далее. Фотографии пошли отсюда. Это уже потом российские журналисты подключились.
М. Курников
―
Я никогда не был в Израиле, но Ирина мне перед эфиром говорила, что 2 таких человека никогда бы просто не пересекли границу, если бы прилетели. Вы согласны с такой точкой зрения? И хотели бы вы, чтобы Британия в этом смысле была бы жёстче?
Е. Чичваркин
―
Я бы хотел, чтобы Британия была бы жёстче в последующих решениях. То есть если принято судом, например что этот приказ отдан из высшего руководства страны или, там, Главного разведывательного управления, где санкции в отношении конкретных людей? Где arrest warrants на этих персонажей? Где это всё? По сути, то, что произошло, — это акт войны.
М. Курников
―
Вы говорите, что при этом у вас нет никаких претензий к Британии как к государству. Тем не менее Тереза Мэй в свое время принимала то самое решение: мы не будем публичить историю с Литвиненко, сами там по-тихому разберёмся. Вам не кажется, что то, что сейчас происходит — это во многом последствия того решения?
Е.Чичваркин: Я бы хотел, чтобы Британия была бы жёстче в последующих решениях
Е. Чичваркин
―
Может быть. Но вот представьте себе, что эти 2 персонажа въехали бы в Испанию, или в Португалию, или, не знаю, или в Италию или Грецию и сделали там то же самое. Никто бы ничего не расследовал, никто бы ничего не понял, никогда бы никто ничего не узнал.
М. Курников
―
То есть лучше, по крайней мере, чем в тех странах, которые вы назвали?
Е. Чичваркин
―
Чем во многих-многих странах, я уверен. Израиль как государство изначально зародился в войне и продолжает находиться в войне. Они просто настроены по-другому, плюс совершенно другой размер у государства. Ну в общем, так как оно очень молодое, есть что защищать. Там не все согласны с границами и так далее. Здесь же понятно, какие границы, это древняя цивилизация. Другое отношение. В целом мне нравятся многие вещи. Я не был в Израиле, но вот то, что я знаю с точки зрения безопасности — наверное, это очень много мудрых решений. Во всяком случае, девушки на пляже с летальным оружием мне очень нравятся. Мне на таком пляже было бы очень комфортно. Жалко, что их не было в Ницце, когда, например, человек на фургоне въехал. Он там 2 км проехал. Сколько бы он проехал в Израиле?
И. Баблоян
―
Он бы не доехал.
Е. Чичваркин
―
Его бы просто в форшмак превратили, причём разные люди. И, в общем, очень правильно бы сделали.
М. Курников
―
Но у этого есть другая опасность: когда государство становится настолько всесильным, ему позволено так много и оно так сильно следит за своими гражданами, это имеет иногда очень серьезный побочный эффект.
Е. Чичваркин
―
Может, но не в Израиле. Побочный эффект от всесильности скорее в России.
М. Курников
―
Мы в прошлой части тоже обсуждали эту тему, в том числе и со слушателями. Один из наших слушателей прислал вопрос: «Почему бы «Эху Москвы» не задать вопрос пресс-службе правительства Великобритании о причинах, по которым они предоставляют гражданство и убежище в том числе людям, которые убегают от коррупционных преступлений и пр.?». Понятно, что мы не задаем этот вопрос правительству или пресс-службе в вашем лице. Но тем не менее, как вы думаете, насколько правильно или неправильно поступала Великобритания, когда делала так? А во-вторых, произошло ли переосмысление сегодня?
Е. Чичваркин
―
Сейчас просто, мне кажется, ничего никому не выдают. Просто они подвешивают все дела, которые только можно. Я думаю, что ситуация, которую мы знаем про Абрамовича, связана с ответом ни «да», ни «нет». В общем, когда-то решения были быстрые, а когда-то решения были медленные. Когда была Тереза Мэй, она всем отказывала. Все судились с Великобританией. Я судился, потому что она мне отказала в убежище, например. Ну, во всяком случае, у меня было прошение на её имя — она тогда была Home Secretary. Я выиграл суд. Она странненькая. Тори не повезло — лучше бы Борис был. Хоть жесткий, но понятный человек.
И. Баблоян
―
Я просто хотела немного продолжить эту историю и про Романа Доброхотова. Не знаю, вы следили?
Е. Чичваркин
―
Вчера, прямо вчера встретились.
М. Курников
―
Расскажите, как у него настроение. Он горд или боится?
Е. Чичваркин
―
Он понимает, что возвращение будет тревожным. То есть, конечно, он боится. Он понимает, что накопал то, что не нужно было накапывать.
И. Баблоян
―
А вы ему дали какой-нибудь совет? Может быть, не возвращаться, остаться в Великобритании?
Е. Чичваркин
―
Я ему дам с удовольствием совет, если он решит остаться здесь, как и что здесь делать.
М. Курников
―
То есть непрошенных советов вы не даете?
Е. Чичваркин
―
Непрошенных — нет. Я же не бабка на лавочке.
М. Курников
―
Хорошо. Я, кстати, напомню нашим слушателям, что они могут спросить совета или просто задать вопрос Евгению Чичваркину. +7-985-970-45-45 - это номер для смс-сообщений. Раз уж мы упомянули в том числе Романа Абрамовича (точнее, вы упомянули), вы как считаете: это тот круг, это тот человек, которого Британии уже нужно от себя, что называется, отторгать, проводить эту линию? Или нет, вот как раз его трогать не нужно, он хороший?
Е. Чичваркин
―
Его трогать не нужно, он хороший.
М. Курников
―
Почему?
Е. Чичваркин
―
Ну, потому что, во-первых, он заработал деньги до Путина. Он был бизнесменом уже до Путина.
М. Курников
―
Тем не менее, он был его кошельком. По крайней мере, так его называли.
Е. Чичваркин
―
Да, так его называли и могут продолжать называть. Но понятно, что у нас всё перемешалось и переплетено. По многим непонятно, это чиновник или бизнесмен — вот он бизнесмен. Изначально, во всяком случае, точно. Его деньги тысячу раз проверили-перепроверили здесь, у него прекрасные инвестиции. А так как сам по себе он является перфекционистом, я абсолютно уверен в чистоте и правильности всех его здесь вложений, инвестиций и налогов.
М. Курников
―
У Бориса Березовского, правда, были вопросы.
Е. Чичваркин
―
Ну, Борис Березовский в итоге проиграл в суде — в большом суде, который длился 6 лет. На вопросы есть ответ судьи, которая читала это дело несколько лет. Да, они могут нравиться или не нравиться, но это окончательный мировой суд, который, мне кажется, произошел между ними. Опять-таки там не было вопросов легальности. Был вопрос «чьи?» - его или его? И на этот вопрос уже есть ответ. Поэтому выгонять такого инвестора — это очень неразумно, глупо и непрагматично. Ещё Елизавета I сказала: Наша религия — это здравый смысл», Вот здесь произошла измена этому здравому смыслу.
Е.Чичваркин: Это чистый Брейгель вообще, вот просто как он есть. Ни одного приятного лица
М. Курников
―
А что, русофобия так на это повлияла? Как вы назовете это явление?
Е. Чичваркин
―
Русофобия — это, наверное, по национальному признаку какая-то нелюбовь?
М. Курников
―
Здесь мы имеем в виду скорее государственный признак.
Е. Чичваркин
―
Да, российскофобия, россиянскофобия. Давайте как-нибудь так назовем.
М. Курников
―
То есть вы ее фиксируете, она есть?
Е. Чичваркин
―
Есть определенное напряжение и со стороны Швейцарии, и со стороны Штатов, и со стороны британских банков, и, понятно, со стороны всевозможных служивых. Понятно, после химической атаки особенно есть определенное напряжение. Люди развитые и образованные четко разделяют, кто есть кто. А кто ассоциирует себя со страной, или с футбольной командой, или с церковью, там, «Белого братства» - они, как правило, поступают так, как слышат по радио, по телевидению. А так как журналистика здесь всегда строится на истериках, причём не важно — Скрипаль, Трамп... Heating wave, heating wave. То есть прыгать с одной истерики на другую — это держать всех... В общем, лох должен цепенеть в какой-то степени. Это то, как здесь строится. К сожалению.
М. Курников
―
Вы вчера застали эту истерию по Чепиге? Видели или нет?
Е. Чичваркин
―
Да, я видел все эти фотографии. Я вообще удивился, что они представились Петровым и Бошировым. Вот если бы всё ещё кто-то более мудрый занимался этим вопросом, им нужно было, конечно, использовать украинские имена изначально. Чтобы в этом был украинский след. Вот если бы у нас были люди помудрее и у них было бы чуть больше креатива, чем просто намазать ручку этим дерьмищем эту дверную ручку, они могли бы сделать что-то вот такое.
М. Курников
―
Евгений, возможно, вы их недооцениваете. Возможно, они спланировали так, что должны были добраться до фамилии Чепига. А какая уж у него на самом деле фамилия — кто его знает.
Е. Чичваркин
―
Нет, я думаю, что мы их всех переоцениваем. То есть нам кажется, вот мы смотрим... Мы помним фильм про Штирлица. У Путина любимый фильм - «Щит и меч». Но вот это - “Shit и меч», вот то, что произошло.
М. Курников
―
То есть, на ваш взгляд, происходит такая десакрализация спецслужб?
Е. Чичваркин
―
Десакрализация деградировавших спецслужб. Да, конечно, они могут приехать, они могут выбрать, там, не знаю, какого-нибудь мальчика из глубокой деревни, обеспечить, перевести, его семье купить квартиру, если он приедет и грохнет меня. Конечно, у них это получится 100%. Но сверхзадача-то где? Идея-то где? За что?
И. Баблоян
―
Но тут они и сверхзадачу со Скрипалями не выполнили по факту.
Е. Чичваркин
―
Ни задачу, ни сверхзадачу. И сами эти Скрипали — посмотрите на них. Это чистый Брейгель вообще, вот просто как он есть. Ни одного приятного лица.
М. Курников
―
Как раз по поводу сверхзадачи, Ирина, я хочу понять. Вот Евгений говорит, что Абрамович хороший, чистый, зачем его высылают?
Е. Чичваркин
―
Его не высылают.
М. Курников
―
Ну хорошо, не высылают, не впускают. В Швейцарии — так вообще, просто не дали гражданство и всё такое. Так вот если говорить об этом, правильно я вас понимаю, что на ваш взгляд, Великобритании эта, как вы сказали, российскофобия (ну а я скажу по-старому: русофобия) невыгодна сегодня? То есть она есть, но невыгодна.
Е. Чичваркин
―
Абсолютно невыгодна.
М. Курников
―
А как быть тогда? Где хороший выход для всех?
Е. Чичваркин
―
Хороший выход? Для кого — для Абрамовича? У Романа Аркадьевича всё хорошо с головой, поэтому он получил израильский паспорт и, вероятно, через 12 часов после его получения уже был здесь, как, опять-таки, мне послышалась из СМИ. То есть бизнесмен, если ему ставят препоны, их обходит. Это всегда так.
М. Курников
―
То есть британский бизнес, если он хочет российских денег и российских инвесторов, придумает, как надавить на британское правительство, чтобы мы дружили? Или нет?
Е. Чичваркин
―
Никакого давления нет. Ну поставили препон, который просто обойти. Этот препон просто обойти. Если бы запретили личный въезд, то этот препон был бы сложнее. Если бы запретили въезд и арестовали все активы и акции, это ещё худшая ситуация.
И. Баблоян
―
Но тогда получается, что это какая-то просто показушная история. Они что, не могли просчитать, что можно получить израильский паспорт и спокойно приехать? Это довольно странно.
Е. Чичваркин
―
Смотрите, есть одна вещь, которую англичане боятся больше всего. Это даже не «новичок», не плохая погода, не Трамп, не Брекзит. Есть вещь, которую все страшно боятся — это ответственность. Просто где-то какому-то из чинов не захотелось брать ответственность за Абрамовича и он просто отложил эту аппликацию и не стал ее рассматривать, чтобы ее рассмотрел кто-то другой. Как и мою аппликацию отложили и не рассматривают. То есть вот я буквально сейчас буду судиться. И точно выиграю, потому что их надо подтолкнуть к решению. А когда судья будет вынужден принять решение, тот уже, который аппликацию не ставит... Абрамович может сделать то же самое. Просто это занимает время, которого у него, видимо, нет и которое слишком дорого у него стоит. Он мог бы судиться и точно бы выиграл суд, 100%. Просто он чувствует это напряжение. Свернул все программы инвестирования в «Челси» - очень хороший сигнал для всех, чтобы ещё тысячу раз подумать. Они всё-таки достаточно развитая страна, чтобы отделять зерна от плевел.
М. Курников
―
Причем кто-то это заметил, и все: «Ой-ой-ой, Абрамович перестал...»
Е. Чичваркин
―
Да, конечно, еще как! Здесь все встревожились.
М. Курников
―
А с другой стороны, чего они ждали? Это же логично.
Е. Чичваркин
―
Собирать инвестиции со всего мира, собирать инвесторов, чтобы это всё варилось и на этом все жили — это, в общем, понятный британский способ жизни, который уже давно себя хорошо зарекомендовал. Можно не быть такими эффективными, но сделать эффективную защиту инвестора и собирать деньги. Кстати, в прекрасной России будущего, я надеюсь, это можно будет сделать еще лучше и жить, в том числе, припеваючи, когда огромное количество денег...
И. Баблоян
―
А есть будущее у России?
Е. Чичваркин
―
От нас зависит.
М. Курников
―
А жить в эту пору прекрасную нам с вами придется?
Е. Чичваркин
―
Может быть, в виде почки у кого-то.
Е.Чичваркин: Есть одна вещь, которую англичане боятся больше всего. Это ответственность
М. Курников
―
Хорошо. Мы сейчас прервемся на новости и сразу после новостей продолжим говорить с Евгением Чичваркиным. Напомню, что номер для смс +7-985-970-45-45.НОВОСТИ. РЕКЛАМА.
И. Баблоян
―
15.35 в столице, продолжается программа «Персонально ваш». Максим Курников, Ирина Баблоян, и у нас по скайпу бизнесмен, инвестор «Hedonism Wines” и ресторана «Hide” Евгений Чичваркин.
М. Курников
―
Евгений, вы наверняка слышали о том, как сбили наш самолет над Сирией. И теперь мы поставим Сирии С-300. Можно ли сказать, что Путин снова всех переигрывает? Потому что даже в самой, казалось бы, неприятной для нас ситуации он извлекает выгоду. Он поставляет то оружие, которое, в общем, наверное, и хотели туда поставлять. Просто раньше вроде как было неудобно, а сейчас можно.
Е. Чичваркин
―
Я, если честно, вообще не понимаю, что мы там делаем.
И. Баблоян
―
В Сирии?
Е. Чичваркин
―
Да. Я отказываюсь понимать. Понятно, что в итоге это будут какие-нибудь нефтегазы. Но вот взяли вторглись в чужую страну. Не хватает десятков тысяч километров дорог. Горячей воды нет, по-моему, у 9 миллионов человек. Какой-то такой абсолютный мрак, средневековье. Какого хера вообще туда полезли? Зачем там вообще кто-то мрёт, зачем мы там кого-то бомбим? Он никого не переиграл. За всё это придется, конечно, рано или поздно отвечать на его личном Нюрнберге.
М. Курников
―
Евгений, ну а зачем там другие страны? Зачем там американцы, которые вообще на другом континенте?
Е. Чичваркин
―
Видимо, из-за какого-то нефтегаза.
М. Курников
―
Вот! Тот же самый ответ!
Е. Чичваркин
―
Так у нас свой есть, мы свой продать не можем.
М. Курников
―
И в Америке есть. У них огромное количество нефти.
Е. Чичваркин
―
Да, ну хорошо, пусть. Но у них же нет такой проблемы с дорогами, с образованием. Они по-прежнему страна № 1. Они могут себе позволить поразвлекаться где-то, а у нас своих проблем...
М. Курников
―
То есть воевать в других странах могут позволить себе только богатые страны, а все остальные должны сидеть по углам и не бороться за свои интересы, в том числе военным путем?
Е. Чичваркин
―
Вообще никто не должен бороться. Что значит интересы? То есть они их обозначили как свои интересы, а по большому счёту интересов не должно быть больше, чем внутри своих границ.
М. Курников
―
Тем не менее, мир сегодня другой. По крайней мере те, кто управляют миром, видят его по-другому.
Е. Чичваркин
―
Никто миром не управляет. Кто вызвался, тот и вносит свою лепту. Нет правителей мира и теневого правительства. Они не могут обеспечить, в нашей стране газом не все обеспечены, в нашей стране не хватает просто дорог — асфальта не сделано достаточное количество, хотя он делается из нефти. И так далее. То есть надо у себя дома разобраться, потому что дом огромный и часть дома можно потерять — если не заниматься колониями, например, которые за Новосибирском и дальше. Там будет всего закопано и, я думаю, ещё не разведано. Вот это — абсолютный нонсенс.
М. Курников
―
Хорошо, я предложу другую версию. У нас есть там друг — друг Асад. Если мы будем всех друзей бросать, то нам никто не поверит больше.
Е. Чичваркин
―
Надо просто дружить с правильными пацанами, а не со всяким мировым отребьем и отщепенцами. Надо дружить с правильными пацанами, которые сами тебе помогут, если вдруг что. У нас друзья — одни неприятные люди, одни подозрительные лица.
И. Баблоян
―
Можно вспомнить: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты».
Е. Чичваркин
―
Ну да, в то-то и дело. Поэтому друг другом, но необязательно же, чтобы там гибли наши граждане. В конце концов, другу можно поставить С-300. Для поддержки народного, либерального, свободного режима где-то можно помочь оружием, наверно. Но Асад и сирийская администрация никак к этому описанию не относится.
М. Курников
―
Евгений, вы, как человек, у которого в свое время бизнес, скажем таким словом, «отжимали»...
Е. Чичваркин
―
Можно без продолженного времени - «отжали».
И. Баблоян
―
Хорошо. Вы наблюдали за историей Кадыров-Сечин?
М. Курников
―
Вы видели, как у Сечина маленький кусочек его нефтяной империи...
И. Баблоян
―
…«отжали».
М. Курников
―
Да, забрали забрали в Чеченскую Республику. Вы что при этом испытываете? У вас есть какая-то гамма чувств?
Е. Чичваркин
―
Это не Сечина, это же всё Путина. Путин считал, что тогда был временный администратор Ходорковский у «народного добра», которое на самом деле путинское. Он поменял администратора Ходорковского на Сечина. Он не считает, что это сечинское царство. Он там просто временный исполнитель его воли.
И. Баблоян
―
Но для обывателя, который читает новости, выглядит так, что Путину Кадыров намного дороже Сечина.
М. Курников
―
Или сильнее.
Е.Чичваркин: У нас друзья — одни неприятные люди, одни подозрительные лица
Е. Чичваркин
―
Что у Путина хорошо, это противовесы и балансы. Вот он и вывешивает, когда дисбаланс происходит. Вот происходил дисбаланс силовых структурах — сделали Следственный Комитет когда-то давно. Произошел какой-то дисбаланс с «Москомдурью» — поменяли руководство в «Москомдури». У Путина чувство баланса есть на самом деле. Он всё-таки, надо понимать, дзюдоист в легком весе.
М. Курников
―
Евгений, на ваш взгляд, то, что с выборами произошло — на Дальнем Востоке, во Владимирской области — это не сумели соблюсти этот самый баланс, или это просто способ соблюдения баланса?
Е. Чичваркин
―
Это вообще не выборы. Это клоунада, и клоуны настолько устали, что они даже не пытаются притворяться. То есть всем настолько наплевать, все настолько понимают, что они за что никогда не будут отвечать, что можно спокойно вбрасывать, что угодно рисовать... Я за выборами перестал наблюдать после условных «президентских», потому что это всё, дальше этот институт деградирует.
И. Баблоян
―
Подождите, а за президентскими вы наблюдали? Вам было интересно? Вам казалось, что там все-таки есть какая-то интрига?
Е. Чичваркин
―
Мне казалось, там нет никакой интриги, но мне было интересно посмотреть, как поведет себя народ. А народ себя повел так, что и за народом наблюдать тоже больше не интересно.
М. Курников
―
Подождите, но вот сейчас как раз народ повел себя так, что не избрал тех кандидатов, которых поддержал в том числе Владимир Владимирович. Он приехал во Владивосток, сказал человеку: «У тебя всё будет нормально», а он выборы проигрывает.
Е. Чичваркин
―
Смотрите, КПРФ ли, ЛДПР — это всё одна шайка. Абсолютно без разницы. Это всё как разные отряды на Селигере. То, что у них разные футболки, ничего не значит — они все напечатаны в одном месте и подчиняются одному. То есть там нет независимых кандидатов.
М. Курников
―
Почему так болезненно это воспринимают те же единороссы?
Е. Чичваркин
―
Ну хорошо, это как соревнование в школе: есть 4 дома, у каждого футболка, одни радуются выигрышу, другие болезненно переживают, а кукловод за этим один. Поэтому никакие это не выборы, это никакая не интрига. Это абсолютная буря в стакане воды, чтобы отвлечь, в том числе, имитацией демократии. Предлагаю вообще дискотировать всё это — не смотреть, туда не ходить.
М. Курников
―
То есть вы не согласны с теми политологами, экспертами, которые говорят: «Вот он, ответ на пенсионную реформу!».
Е. Чичваркин
―
Нет никакого ответа. Пенсионную реформу заглотили с живцом. Нет никакого ответа, все ещё раз показали, какие они терпилы, и что всё что угодно можно сделать. До Северной Кореи образца какого-нибудь там 1992 года — или когда там была наихудшая ситуация с голодом — до этого еще очень далеко, поэтому можно дальше завинчивать, грабить, обрезать и так далее. То есть Путину четкий знак, что он может делать абсолютно всё, что хочет, дальше с этим народом — народ проест всё.
И. Баблоян
―
Как мне хочется, чтобы вас услышали все люди в этой стране.
М. Курников
―
Но послушай, Ирина, я просто не согласен с Евгением Чичваркиным, потому что мы-то с тобой знаем, что не все такие. Например, есть депутат Поклонская которая как с самого начала сказала: «Я буду против этой пенсионной реформы»...
И. Баблоян
―
Максим, таких по пальцам можно пересчитать.
М. Курников
―
Но тем не менее, они есть, такие люди.
Е. Чичваркин
―
Она принципиальная. Знаете, есть такое выражение «полезный идиот». Вот она принципиальная, на мой взгляд, «полезная идиотка». Ей голову проломили в Киеве именно из-за того, что она была принципиальная. Знаете эту историю с нападением. Самая большая опасность в том, что у неё есть реальные убеждения. Кроме всей этой ватной чуши, которая привнесена позже, у неё есть реальные убеждения. Поэтому ее и будут потихонечку сливать: так, держать в стороне, если что, там, по телевизору показать. Если, там, проспект Ленинский и Ленинградский — два Ленина. Может быть, будет один проспект имени Николай II. Тогда нужна Поклонская.
И. Баблоян
―
В нужный момент доставать.
Е. Чичваркин
―
Да, как двойку пик.
М. Курников
―
Я понимаю, что вам не близки ее взгляды, но у вас вызывает уважение ее упертость?
Е. Чичваркин
―
Впертость? Нет, упертость вызывает уважение, если за этим стоит, например, интеллект. Интеллект и упертость — в этом сочетании это может вызывать уважение. А безумие и отвага уважения вызывать не может.
М. Курников
―
Раз уж мы вспомнили про депутатов Государственной Думы. Ирина, ты процитируешь или мне процитировать депутата?
И. Баблоян
―
Про Николая Валуева ты хотел? Да, я боюсь переврать, но в прямой линии пенсионерка обратилась к нему и сказала: «Не стыдно ли быть бедным в такой богатой стране?», на что он ответил цитатой из Шукшина.
М. Курников
―
Да, что «стыдно быть дешевым, а бедным быть не стыдно».
Е.Чичваркин: Это вообще не выборы. Это клоунада, и клоуны настолько устали, что они даже не пытаются притворяться
И. Баблоян
―
Кстати, тут Алексей в сообщениях задает вам вопрос: «Как выжить в России обнищавшему среднему классу?».
М. Курников
―
Ну, во-первых, вопрос сначала такой: стыдно ли быть бедным или нет?
Е. Чичваркин
―
В каком-то возрасте уже да.
М. Курников
―
То есть вы согласны?
Е. Чичваркин
―
В основном. Есть люди, которые убежденно занимаются тем или иным и не богаты. Люди, которые занимаются какими-то исследованиями, наукой. Они не богаты, но просто они вызывают уважение в целом. Но опять-таки, если протекает крыша дома, недостаточно еды и если у тебя в возрасте нет денег на операцию, это в целом вызывает вопросы.
И. Баблоян
―
У меня лично какой вопрос: большинство людей, скажем так, допенсионного возраста говорят, что государство не делает ничего для того, чтобы они жили благополучно. То есть все-таки виновато государство или люди, назову их так, ленивые?
Е. Чичваркин
―
Советское государство насильно взяло на себя эту роль и многих приучило, что государство должно... В прекрасной, идеальной стране будущего роль у государства маленькая, и все должно зависеть от конкретных людей. Государство должно протянуть руку, если налетел ураган и все остались без крыши — вот тогда государство должно помочь. Или умерли все родственники, и ты остался без денег молодым или совсем юным, ребенком. Вот тогда должно помочь государство. А так государство должно не мешать. Вот такая основная роль, я вижу. Не лезть в карман, не бить по рукам.
М. Курников
―
Тем не менее, другой аспект этой истории. Свидетельствует ли такое высказывание о каком-то отрыве от Земли, от народа, от того, что происходит, от того, что хотят слышать люди, или нет?
Е. Чичваркин
―
Отрыве кого? Моем? Я оторвался давно.
М. Курников
―
Нет, депутатов. Депутата Валуева, например. И вообще, элит, скажем так.
Е. Чичваркин
―
Депутата Валуева или элит? Кого мы сейчас рассматриваем?
М. Курников
―
Ну, если вы считаете, что это разные вещи, то давайте рассмотрим их отдельно.
Е. Чичваркин
―
Я нынешних депутатов не могу причислить к элите, потому что они по многим признакам никак на нее не похожи. Я не думаю, что он оторвался. Я думаю, что он по-прежнему нормальный парень, который все прекрасно понимает.
М. Курников
―
Еще одна тема, которую хочется успеть с вами проговорить — осталось не так много времени. Очереди за айфонами. Я, например, не поклонник...
Е. Чичваркин
―
Секс за айфон.
И. Баблоян
―
Да, я просто перед эфиром видела пост одного молодого человека, который заплатил 150 тысяч рублей за то, чтобы стоять первым в очереди или первым в тройке. Хотел просто перепродать. Это место, но ему не удалось. В итоге он попал в магазин, а этот айфон он покупать так и не собирался, а просто заплатил 150 тысяч рублей. Вот этот ажиотаж вокруг очередей — это действительно так происходит или это такой маркетинговый ход? Это вам как бизнесмену вопрос.
М. Курников
―
Почему это происходит в 2018 году?
Е.Чичваркин: Нынешних депутатов не могу причислить к элите, потому что они по многим признакам никак на нее не похожи
Е. Чичваркин
―
Просто в Россию мало вовзится. Здесь тоже маленькие продавабельные мощности. Мы когда-то, 10 лет назад, просили у Айфона дистрибьюцию, но нам ее не дали. Ну естественно, не дали — зачем большой сети такая дистрибьюция? Лучше отдать маленькому дружелюбному «Рестору», который от начала с ними (при всём моём уважении к господину Бутману, он молодец). Тем не менее, здесь тоже бывают очереди. Просто одновременно завозится столько и продается столько, что ажиотаж очень быстро спадает. Понятно, что их маркетинг изначально выстроен так, чтобы как можно быстрее одновременно удовлетворить всех. Просто, видимо, в Россию ввозится мало, или они выкупают мало.
М. Курников
―
Евгений, эти очереди — это всё-таки что-то искусственное, что-то специально подогреваемое, подвозимое и так далее? Или реально, практически как в 80-е, люди сами приходят за дефицитом?
Е. Чичваркин
―
Здесь реально уже 3-й год стоит очередь в магазин «Гайярдо», чтобы за несколько тысяч купить квадратную скучную сумку. Такой маркетинг. Ну как существует эти клубы? Автомобильный клуб, куда несколько лет надо стоять. Какое-то время ты особенный, ты очень отличаешься от всех остальных, у тебя другой статус, ты самый продвинутый.
И. Баблоян
―
То есть эти компании дают людям возможность почувствовать себя особенными.
Е. Чичваркин
―
Да. Это как раньше ходить в дубленке.
И. Баблоян
―
В красном пиджаке, в малиновом.
Е. Чичваркин
―
Это уже позже. А до этого в дубленке. Или как будто у тебя «жигули» в экспортном варианте, с молдингами. Это вот такая же херня на самом деле. Есть такой вид людей, для которых это важно. А очередь за кроссовками? Представляете себе: где-то в Китае огромный завод, сидят инженеры (там почти нет людей), забивают: теперь мы делаем такие кроссовки. И происходит серия из 6 или 7 видов пластика, себестоимость которой 6-10 долларов и которая потом стоит 150 фунтов. И вот люди тоже давятся, ночами стоят, чтобы у тебя была пластиковая синтетическая обувь именно этой комбинации цветов. Здесь даже никаких принципиальных технологий нет, в отличие от айфонов, у которых на новый можно, там, Луну сфотографировать. Люди хотят, чтобы были именно эти кроссы. Ну, купил «елку» - имеешь право, в конце концов. На свои же! Мне очень нравится предложение секса за айфон в этих очередях. Мне кажется, это какую-то изюминку правильную...
М. Курников
―
На этой оптимистической ноте мы и закончим сегодня. Спасибо, Евгений!
И. Баблоян
―
Спасибо, до свидания!
Е. Чичваркин
―
Да, спасибо, всего доброго!
М. Курников
―
Напомню, что у нас на связи был Евгений Чичваркин. До свидания!