Сергей Алексашенко - Персонально ваш - 2018-09-14
И. Баблоян
―
15 часов и 7 минут в столице. Вы слушаете радиостанцию «Эхо Москвы». Это программа «Персонально ваш», Максим Курников, Ирина Баблоян. С нами по скайпу экономист Сергей Алексашенко. Здравствуйте, Сергей Владимирович, вы нас слышите?
С. Алексашенко
―
Здравствуйте, Ирина, здравствуйте, Максим! Слышу вас, вижу. У меня всё в порядке, мой компьютер работает, не знаю, как у вас.
И. Баблоян
―
Я вам очень завидую, потому что наш компьютер еле дышит. Начнем мы, наверное, с самого главного. Буквально час назад — чуть больше, чем час назад — совет директоров Банка России впервые за 4 года решил повысить ключевую ставку до 7,5%. Понятия не имею, что это значит, чем это грозит нам и что будет с рублем. Вот, всё выдала сразу.
С. Алексашенко
―
Отличный вопрос. К сожалению, так получилось, что именно в эти минуты начинается пресс-конференция председателя Центрального банка Эльвиры Набиуллиной, которая в течение часа будет отвечать на ваши вопросы.
И. Баблоян
―
Я сейчас открою ленты, если там что-нибудь будет падать...
С. Алексашенко
―
Отлично. Но на самом деле слушать председателя Центрального банка всегда очень сложно. В Америке был перед кризисом 2008 года такой очень известный председатель Федеральной резервной системы Алан Гринспен. Он однажды сказал такую замечательную фразу: «Если вы поняли, что я сказал, значит, я не очень точно выразился». Поэтому тем, кто очень интересуется финансами, кто очень интересуется решениями Центрального банка, я советую (может быть попозже, когда наш эфир закончится) послушать пресс-конференцию Эльвиры Набиуллиной.
М. Курников
―
Часовую, да.
С. Алексашенко
―
Да, она примерно час будет рассказывать обо всём этом. Мне кажется, что Центральный банк попал в созданным им самим ловушку. Они так усиленно комментировали всё, что происходит на финансовом (в первую очередь валютном) рынке, так шарахались от одного решения к другому, что своими действиями, примерно так же, как и в декабре 2014 года, возбудили всех, кого только можно было. И в этот момент одни им говорят: «Слушайте, ну вы же отвечаете за эти всё дела. Хоть что-нибудь сделайте!».
И. Баблоян
―
Подождите, это как раз ровно 4 года назад, когда они уже повышали ставку.
С. Алексашенко
―
Да, они тогда ее повышали, понижали, говорили: «Мы не будем продавать валюту», потом: «Мы будем ее продавать». А сейчас опять все говорят: «Ну вы же Центральный банк, возьмите ситуацию под контроль!» А вообще-то говоря, у Центрального банка инструментов-то не очень много. И повышение процентной ставки — это, вообще говоря, один из немногих инструментов, которые Центральный банк может использовать.
И. Баблоян
―
А как это работает вообще, в принципе, для нормальных людей? Вот я вообще не понимаю, как это работает.
С. Алексашенко
―
Отличный вопрос! Смотрите: в нормальной жизни, в нормальном Центральном банке, в нормальной экономике это работает следующим образом. Банкам, для того чтобы им работать, обслуживать клиентов, давать кредиты, время от времени нужна дополнительная ликвидность. Они берут то, что у них имеется, в залог, как правило, под какие-нибудь ценные бумаги. Приходят в Центральный банк и говорят: «Дай нам кредит». И вот им Центральный банк сегодня с утра отдавал кредит по ставке 7,25%. Решение приняли: с завтрашнего дня 7,5%.То есть банки получают кредит, который стоит дороже. Поскольку банки получили кредит, который стоит дороже, они своим клиентам — другим банкам, предприятиям, компаниям или вам, если вы обратитесь к ним за кредитным обслуживанием — говорят: «Слушайте, Ирина, вы вчера подали заявку. Мы бы вам сегодня дали под 10%. Но Центральный банк поднял на 0,25%, поэтому мы вам поднимем на 0,5%. И соответственно, сегодня вы можете получить кредит уже не под 10%, а под 10,5%». Тут вы думаете, советуетесь с Максимом, чертите всё, что только можно, и говорите: Нет, 10,5% не пойдёт. Вот под 10% я ещё готова была брать, а под 10,5% я брать не буду».
То есть повышение процентной ставки должно сдерживать аппетиты экономических субъектов — банков, компаний и людей на спрос на кредиты. Ну, так работает в нормальной экономики, где Центральный банк кредитует банки.
М. Курников
―
А в такой успешной, как российская экономика?
С. Алексашенко
―
А в такой успешной экономике, у которой существует унизительная сырьевая зависимость, где Центральный банк не кредитует банки, а наоборот, берёт у них деньги взаймы(у нас не банки берут деньги у центрального банка, а наоборот, Центральный банк привлекает депозиты) так всё не работает. Работает всё по-другому. У нас всё работает следующим образом: Центральный банк повышает свою ставку, и вчера банки могли к нему принести и разместить свой депозит — я сейчас не помню цифры, не успел посмотреть, но предположим, под 6% годовых. А сегодня ставку подняли — значит, у них 6,25%. И банки забирают деньги, депозиты у вас, Ирина, у вас, Максим, у наших слушателей, и думают: Что бы с ними сделать? Да ну нафиг кредитовать экономику. Дашь этим предприятиям кредит — они его не вернут. Дашь населению — оно исчезнет. Дай-ка я отнесу в Центральный банк.
С.Алексашенко: Главное — ещё что-то заработать себе лично и куда-нибудь спрятать, утащить к себе в кормушку
М. Курников
―
Там надёжнее будет.
С. Алексашенко
―
Да, и в результате повышение процентной ставки приводит к тому, что банки перестают кредитовать экономику. Они даже не спрашивают: «Нужны вам деньги или не нужны?». У них другие стимулы. У них более высокая процентная ставка предполагается Центральным банком, и они просто относят больше денег в Центральный банк. Если вот так подводить итог, то Центральный банк отреагировал на то, что происходит на валютном рынке, на то, что происходит с инфляцией, тем, что сказал: «Так, российская экономика, что-то ты растёшь очень быстро. Вот мы сейчас повысили прогноз там уже 1,9%. Давай-ка замедляться. Замедляться надо, нам 1,9% много. Мы хотим 1,5% - в крайнем случае 1,7%».
М. Курников
―
Но это же вы так утрируете, иронизируете. А на самом деле какие позитивные задачи могут ставить перед собой руководители Центрального банка, когда принимают решения? Во что они могут верить, в конце концов?
С. Алексашенко
―
Максим, во что они могут верить, мне трудно говорить, потому что в сегодняшнем совете директоров Центрального банка нет ни одного человека (подчеркиваю: ни одного сотрудника Центрального банка!), который профессионально занимается денежной политикой. У которого в сферу его обязанностей входит денежная политика.
И. Баблоян
―
Там одни коллекторы сидят?
С. Алексашенко
―
А вы посмотрите на состав совета директоров! Там сидят советники. Там сидят руководители надзорного блока в большом количестве. Там сидят люди, которые занимаются финансовыми рынками. Там нет ни одного человека — 0 из 12 — который занимается денежной политикой. Поэтому о чём они думают, в чём состоит их логика, мне говорить очень трудно. Эти люди, которые сидят в совете директоров, если о чём-то и говорят, то не говорят про денежную политику. У них другая сфера интересов, другая сфера ответственности.
М. Курников
―
Но тем не менее рынок-то позитивно отреагировал! Смотрите: рубль начал тут же укрепляться.
С. Алексашенко
―
Отлично. Но рынок отреагировал на то, что Центральный банк хоть что-то сделал. Я успел прочитать заявление Центрального банка, пресс-релиз. Они объясняют свои действия следующим: что повышается инфляция, что инфляция начала немножко ускоряться, что она была меньше 2,5%, а сейчас уже превысила 3%. Это, дескать, какая-то страшная угроза для российской экономики. И на следующий год они уже видят даже не 4, а 5% инфляции. Как говорится, у страха глаза велики. Если почитать все предыдущие 20 пресс-релизов Центрального банка на эту тему, то у них везде, даже когда инфляция быстро снижается, инфляционные риски превышают все разумные пределы.Из-за чего повышается инфляция в России? Главным образом это решение о повышении НДС. Мы уже много раз говорили на эту тему: повышение НДС с 1 января 2019 года с 18% до 20% просто автоматически должно привести к повышению всех цен на 1,8 % или на 2%. И вот сейчас все предприятия, все продавцы потихонечку это повышение... Ну нельзя же просто взять и с 1 января всё поднять на 2%. Потребитель не поймёт. Тем более, заработать надо.
И. Баблоян
―
Потребитель уже смирился.
С. Алексашенко
―
Ну да. Соответственно, все начали потихоньку повышать свои цены, и поднялась инфляция. В принципе, повышение процентной ставки — это мера, направленная на борьбу с инфляцией. Снижается спрос на кредиты, и соответственно, люди, компании меньше тратят. Но в данном случае, поскольку повышение инфляции у нас связано не с денежной политикой, а с повышением ставки налога, повышает Центральный банк процентную ставку, понижает процентную ставку — на инфляцию это никак не повлияет. Знаете, они диагноз неправильно поставили. Они даже не стали обсуждать, почему инфляция растет.
И. Баблоян
―
То есть, лечат не то, что нужно?
С. Алексашенко
―
Они лечат то, что не поддается лечению. Лечат лекарством, когда никакое лекарство не помогает.
М. Курников
―
Пускай, но хотя бы можно снять боль.
С. Алексашенко
―
Нельзя, Максим. Есть вещи, когда боль нельзя снять.
М. Курников
―
Но смотрите: рубль же перестал падать после этого решения.
С. Алексашенко
―
На 15-20 минут? Давайте подождём хотя бы неделю и посмотрим. Нельзя оценивать поведение рубля на горизонте 15 минут.
М. Курников
―
Вот мы как раз и хотели вас спросить: что будет с рублем в ближайшую неделю-две?
С. Алексашенко
―
Давайте так: в последний месяц — последние 5 недель рубль находится в ожидании новых санкций, которые будут введены в ноябре. И это главный мотив. Есть 2 отрицательных фактора и 1 положительный. Положительный фактор — растут цены на нефть. Они продолжают расти, и в принципе, для рубля это всегда хорошо. И 2 отрицательных фактора. Первый — в ноябре будут введены новые санкции, как вторая волна санкций за применение Россией химического оружия против Скрипалей на территории Великобритании. И там говорят, что могут быть введены санкции против крупнейших государственных банков. Соответственно, это вызывает нервозность на финансовом рынке, и, конечно, заставляет искать убежище в привычном зелёном долларе, а не в российском рубле.
М. Курников
―
Сергей, всегда говорят, что рынок скорее реагирует на ожидания, а не на события.
С. Алексашенко
―
Он и ожидает.
М. Курников
―
Значит ли, что как раз самое сильное падение уже произошло, потому что ожидание идёт сейчас? Или вдруг, если эти санкции произойдут, падение будет ещё сильнее?
С. Алексашенко
―
Максим, я думаю, что ответ на этот вопрос не знает никто. Потому что если бы мы с вами знали прикуп, вы бы не сидели в студии «Эха Москвы», а я бы, в общем, тоже сейчас с вами не разговаривал, а занимался чем-нибудь более интересным и приятным.
М. Курников
―
Я уверен, что вы бы всё равно давали комментарии.
С. Алексашенко
―
Но вы бы, если бы знали прикуп, вряд ли бы работали на «Эхе Москвы».
М. Курников
―
Ну почему же? Нет, я очень люблю эту радиостанцию. Тем не менее, не это тема.
С. Алексашенко
―
Не знаю. Если мы говорим о поведении рубля на ближайшие недели или, может, даже пару месяцев, то, конечно, ожидание предстоящих санкций будет давить рубль вниз. И второй фактор, который давит на рубль вниз — это то, что нерезиденты уходят с российского рынка государственных ценных бумаг. Собственно говоря, в Вашингтоне всё более активно обсуждается возможность введения запрета для американских инвесторов (ну а значит, для всех иностранных инвесторов) на покупку российского государственного долга. Тех самых ОФЗ, которые Минфин уже несколько недель не может разместить.Соответственно, инвесторы считают, что не надо ждать, когда этот запрет будет введен. Потому что те люди, которые уже в начале года когда, помните, был «кремлевский доклад», писали бумагу от американского Казначейства, что не надо вводить ограничение на запрет этого долга, потому что это отрицательно повлияет на финансовые рынки, могут быть большие негативные последствия...
М. Курников
―
Для всех?
С. Алексашенко
―
Да, для всех. Они уже сейчас тоже стали говорить: «Да нет, уже можно. Уже пора». Вообще-то говоря, с апреля этого года нерезиденты потихоньку продают российские государственные бумаги, которые у них были. А раз они продают бумаги, номинированные в рублях, они покупают доллары и уходят из страны. Это и есть 2 фактора, которые давят на рубль вниз и будут продолжать давить.
И. Баблоян
―
Кстати, как раз о покупке доллара. Максим Орешкин на днях (вы следили, наверное) призвал продавать доллары и покупать рубли.
М. Курников
―
Только почему-то его слова немножко расходятся с вашими.
И. Баблоян
―
Очень сильно расходится, кардинально.
С. Алексашенко
―
Ну, может быть он зарплату получает за то, что говорит эти слова. Как его должность называется — министр экономического развития?
И. Баблоян
―
Именно!
С. Алексашенко
―
Ну представляете, если бы он начал говорить, что рубль будет падать.
И. Баблоян
―
Я, кстати, только от вас сегодня услышала, что оказывается, российская экономика хотя бы чуть-чуть идёт вперёд, и надо ее приостановить. Я-то думала, что она вперёд в принципе не идёт. Оказывается, вот — наверное, это Максим Орешкин работает.
С. Алексашенко
―
НРЗБ по мнению Центрального банка, его нужно немножко притормозить. Послушайте, Максим Орешкин вообще отличается своими оптимистическим и прогнозами. Если вы посмотрите — сколько он у нас, уже почти 2 года министр — среди всех министров, среди всех чиновников у него самые оптимистические прогнозы. Он просто сияет, излучает из себя такое неимоверное счастье
М. Курников
―
Но это его работа. На полном серьёзе, мне кажется, критиковать его за это нельзя. Он должен.
С. Алексашенко
―
Мне кажется, что его работа всё-таки состоит немножко в другом. Мне кажется, Максим, работа вашего тезки состоит в том, чтобы создавать в российской экономике вот такое регулятивное условие для бизнеса. Чтобы бизнесу было удобно расти.
М. Курников
―
Да, ну вы же сами говорили, что это болезнь, которую уже невозможно вылечить. Он оказывает психотерапевтический эффект.
С.Алексашенко: За действия акционера компании могут расплачиваться
С. Алексашенко
―
Да, он как Кашпировский — заряжает бизнес через телевизор, Я понимаю. Наверное, тоже есть люди, которые в это верят. Но я их мало знаю.
М. Курников
―
Но если серьезно говорить о взаимоотношениях доллара и российской экономики: господин Костин из ВТБ вообще произнес слова дедолларизация. Насколько об этом можно говорить всерьёз и насколько это звучит страшно для вас?
С. Алексашенко
―
Ну смотрите, Максим, потепление — это плохо или хорошо? Или охлаждение? В принципе, нормально. В природе есть НРЗБ когда теплеет. Когда как. Поэтому ко всему нужно относиться нормально.
М. Курников
―
То есть дедолларизация — это нормальный процесс? Он не говорит о чём-то страшном?
С. Алексашенко
―
Дедолларизация? Если мы возьмем российскую экономику на протяжении последних 20 лет, то процесс дедолларизации российской экономики постепенно идет. У населения меньше депозитов в долларах в доле общих депозитов. Не знаю, помните Вы или нет, а я очень хорошо помню: в середине 90-х годов как в магазин ни придёшь, там цены в у.е. Они даже не в рублях, а в у.е. И каждый день: «А у.е. Сколько?» - и пересчитывают. И машины были в долларах, и в квартирах квадратные метры в долларах. А сейчас найти магазин, у которого цены номинированы в долларах, достаточно тяжело.
М. Курников
―
Знаете, дедолларизация по Костину гораздо более экстремальная.
С. Алексашенко
―
Сейчас, Максим, я понимаю. Мы просто говорим о том, что само по себе слово отражает естественный процесс. Ничего плохого, это нормально. Например, в Америке для того чтобы поменять доллары на евро, нужно приложить какие-то специальные усилия. Нужно еще поискать, где тебе поменяют. В больших городах типа Нью-Йорка это, наверное, можно сделать. А в Вашингтоне я как-то ни одного офиса не видел, где висит обменник: доллар на евро меняем по такому курсу. Поэтому дедолларизация нормальна. Я думаю, что она вообще далеко в будущем в России будет продолжаться.Но есть и другая дедолларизация — такая принудительная, о которой говорил Андрей Костин. Вот как дипломатам язык дан, чтобы скрывать свои мысли, Костину язык, видимо, дан для чего-то другого. Чтобы демонстрировать свои фантастические интеллектуальные способности. Соответственно, руководитель крупнейшего государственного банка, второго по величине банка России, у которого количество частных вкладчиков и частных депозитов второе после Сбербанка, вообще-то должен думать, о чём он говорит. И когда он говорит: «Знаете, ребята, вы нам принесли доллары, а мы вам отдадим рубли»...
М. Курников
―
Ну не рубли, просто другую валюту. Может, боливары венесуэльские будут отдавать.
С. Алексашенко
―
Петро. Венесуэльские петро или биткоины отдаст. Или монгольские тугрики. Чего он может отдать? Он может отдать только то, что ему даст Центральный банк. Центральный банк ему даст, конечно, рубли. Знаете, мне даже комментировать это высказывание... Я плохо представляю, если вдруг банк ВТБ, что бы с ним ни случилось (предположим, даже санкции на него введут), начнёт вкладчикам выдавать вместо долларов, которые он у них брал, депозитов в долларах, какую-то другую валюту, то я подозреваю, что банк ВТБ столкнется с каким-то неимоверным количеством исков в суды. И честно говоря, суды будут принимать сторону вкладчиков. Потому что во всех условиях депозитов ничего не написано про санкции.
М. Курников
―
Если господин Костин начал говорить об этом, значит ли, что действительно банки просчитывают в том числе и такие сценарии?
С. Алексашенко
―
Это означает, что банк ВТБ и конкретно господин Костин боится введения санкций в отношении своего банка. Вот о чём это говорит.
М. Курников
―
Он таким образом рассказывает о своих сценариях или он таким образом отправляет какие-то ответные угрозы, чтобы получить базу для договорённости?
С. Алексашенко
―
Угрозы кому? Угрозы вам как вкладчику ВТБ? Или американскому Казначейству? Насколько я знаю, американское Казначейство в банке ВТБ никаких денег не держит. Потому что если бы американское Казначейство держало в банке ВТБ какие-нибудь свои доллары, а Костин бы отдавал монгольские тугрики, я думаю, американское Казначейство было бы в диком восторге. И вряд ли сотрудники американского посольства держат деньги в ВТБ, правда?
М. Курников
―
Не знаю, у нас тайна вкладов.
С. Алексашенко
―
Мне кажется, что Андрея Костина переполнили эмоции. Вряд ли он рассказывал о сценариях. Мне даже, когда я посмотрел видео ещё раз, показалось, что человек прямо импровизировал по ходу и не очень отдавал себе отчет в том, что он говорит.
И. Баблоян
―
Александр из Калининграда спрашивает вас: «Сергей Владимирович, здравствуйте! Как вы относитесь к совету Константина Сонина переложить часть валюты с валютного депозита в банковскую ячейку?».
С. Алексашенко
―
Знаете, совет Константина Сонина настолько же правильный — гипотетически... И, в общем-то, за такой же совет люди получили Нобелевскую премию, потому что они сказали: «Не складывайте все яйца в одну корзину». Если у вас есть какие-то финансовые активы, то будет правильно, если вы их будете диверсифицировать. В том числе у вас будет депозит в долларах, депозит в евро, банковская ячейка в долларах, банковская ячейка в евро, депозит в рублях, стеклянная банка с рублями, зарытая на огороде, маленький кусочек золота и так далее.
М. Курников
―
Собственность, квартира...
С. Алексашенко
―
Квартира в Москве, квартира в Тамбове, квартира в Кейптауне, квартира в Нью-Йорке и так далее. Просто когда вы это вместе сложите, то выяснится, что активы, при которых имеет смысл об этом говорить, должны быть достаточно велики. Если речь идет о том, что у вас, там, 10 тысяч долларов — в общем, знаете, как-то смешно.
И. Баблоян
―
Хорошо, примитивно: допустим, у меня лежит 10 тысяч долларов в банке ВТБ. Что мне сейчас делать? Мне пойти их снять и куда-нибудь закопать?
С.Алексашенко: А у нас нет крупного капитала. У нас есть богатые люди
С. Алексашенко
―
Ирина, я бы на вашем месте сильно подумал, стоит ли оставлять такой депозит в банке, руководитель которого допускает такие заявления.
М. Курников
―
Слушайте, вы так говорите о ВТБ... Просто мне не хочется, чтобы мы нападали не только на ВТБ из-за того, что Костин так сказал. Есть большое, ощутимое количество разных крупных банков, в том числе с государственным участием; компаний, которые занимаются другими видами бизнеса — тот же «Аэрофлот», например, где вы в свое время были в совете директоров, сравнительно недавно. Что с ними будет? Как им дальше работать в условиях нагнетающегося ужаса вокруг российских компаний? И самое главное, тех санкций, которые обещают и обещают.
С. Алексашенко
―
Я не помню: кто-то из классиков марксизма-ленинизма — не то Маркс, не то Энгельс, скорее всего, Энгельс — сказал такую замечательную фразу: «Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя». Жить в российской экономике, быть в российской государственной компании и быть свободным от тех проблем, которые создает российское государство, невозможно.Если на «Аэрофлот», компанию, в которой государству принадлежит больше 50%, вдруг будут распространены американские санкции 22 ноября, и ему запретят полеты в Америку... А для «Аэрофлота» это огромный кусок бизнеса, потому что транзит из Азии (Китая, Кореи, Индии) в Америку — это огромный доход для «Аэрофлота». И одновременно с этим президент Путин скажет «Аэрофлоту»: «Вы хотели прекратить летать во Владивосток? Так вот летайте в 2 раза чаще, а билеты сделайте в 2 раза дешевле», после этого «Аэрофлот» станет банкротом. При том, что компания хорошая, и сервис хороший, и летает много, и маршруты удобные, и стыковки хорошее. Но эта государственная компания будет нести ответственность за решение государства, которое является главным акционером. Ну а как иначе?
Вот смотрите: есть компания «Русал». В принципе, хорошая компания. Не считая китайского рынка, то ли второй, то ли первый производитель алюминия в мире. Алюминий хороший, издержки самые низкие. В общем, всё замечательно. Проблема только одна: главным акционером этой компании является Олег Дерипаска.
М. Курников
―
Или проблема в том, что Дерипаска почему-то не понравился американским властям?
С. Алексашенко
―
Максим, давайте так: у Олега Дерипаски с американскими властями есть длинная, сложная история отношений, мягко скажем. И в этой истории отношений были разные эпизоды, но, в общем, в конечном итоге Олег Дерипаска попал под санкции. А вот почему от того, что Олег Дерипаска попал под санкции, должна страдать компания «Русал»? Так жизнь устроена. Вот условно, я, там, Вася Иванов (извините, наши слушатели, если есть с такими именами - придумайте другое), выпил как следует, сел в свою машину, поехал по Новому Арбату и тут же врезался в столб, машина виновата в этом? Почему машина пострадала? Потому что хозяин машины такой.
И. Баблоян
―
Мне кажется, мы еще не закончили с этой темой.
М. Курников
―
Мы обязательно продолжим эту тему сразу после новостей.НОВОСТИ.
РЕКЛАМА.
И. Баблоян
―
15.35 в столице, вы слушаете радиостанцию «Эхо Москвы». Продолжается программа «Персонально ваш». Экономист Сергей Алексашенко у нас по скайпу. Сергей Владимирович?
С. Алексашенко
―
Да, слышу вас, вижу вас.
И. Баблоян
―
+7-985-970-45-45, пишите! Вам тут какая-то толпа вопросов сегодня.
М. Курников
―
Да, Сергей, вы сказали, что компании должны расплачиваться за то, что государство ими владеет.
С. Алексашенко
―
Акционер. За действия акционера компании могут расплачиваться.
М. Курников
―
Да, но смотрите: в советах директоров этих компаний сидит очень много умных богатых людей, которые не сидят в студии «Эхо Москвы», как вы верно заметили, в отличие от нас с Ириной. Да, они как раз, наверное, понимают, примерно так же, как и вы, ситуацию. Что в их голове сейчас происходит?
С. Алексашенко
―
Максим, я согласен, что в основном там сидят люди богатые, но насчёт ума здесь можно поспорить.
М. Курников
―
Но послушайте, наверняка есть люди, которые понимают, чем грозит. По крайней мере, могут посчитать, во что это им обойдется.
С. Алексашенко
―
И что они могут сделать?
М. Курников
―
Вот! Вот и вопрос вам: что они могут сделать?
С. Алексашенко
―
Ничего. Они ничего не могут сделать. Ну во-первых, очень часто члены совета директоров государственной компании голосуют по важным вопросам на основании тех директив, которые им присылает правительство. Им пишут: «Вы — Иванов, Петров, Сидоров и прочие, за кого мы голосовали — по этому вопросу голосуйте таким образом». И всё. У них даже права голоса нет по многим вопросам.
М. Курников
―
То есть это по сути фиктивные органы сейчас?
С. Алексашенко
―
Очень часто это обстоит именно так. Второе: члены совета директоров «Аэрофлота» ли банка ВТБ что — могут изменить российскую внешнюю политику?
М. Курников
―
Марксизм учит нас, что крупный капитал может влиять и влияет на политику. Не может не влиять, давайте так сформулируем.
С.Алексашенко: Повышение процентной ставки приводит к тому, что банки перестают кредитовать экономику
С. Алексашенко
―
А у нас нет крупного капитала. У нас есть богатые люди, а капитала, как людей со своими интересами, людей, которые могут влиять на политическую ситуацию, нет. Наши богатые люди, наши миллиардеры в списке Forbes отказались от влияния на политику. Они ушли в сторону. Они не хотят этого делать, потому что они не являются собственниками — они являются временщиками. Многие из них делали заявления: «Если государство захочет забрать мою компанию, то конечно я отдам». И, в общем, считают это совершенно нормальным. Это, знаете, такие бенефициарные владельцы. Если они хотят компанию кому-то продать, они должны пойти в Кремль и спросить разрешения: можно ли я продам тому-то и по такой-то цене?
И. Баблоян
―
А если они все взбунтуются?
С. Алексашенко
―
Слушайте, знаете, как говорил Владимир Владимирович Путин, если бы у бабушки были, там, мужские половые признаки, она была бы дедушкой. Если они взбунтуются — да, бунт машин, «Планета обезьян». Ирина, мы же с вами живем в реальной стране под названием Россия.
И. Баблоян
―
Так мне хочется верить, что хотя бы наши олигархи могут что-то изменить.
С. Алексашенко
―
Они не хотят ничего менять, их всё устраивает. Послушайте, это же замечательно — быть бенефициарным владельцем, там, «Русала», быть генеральным директором, президентом «Роснефти», банка ВТБ. Ты получаешь сверхдоходы...
И. Баблоян
―
Ну как же? Если бы я была, мне бы хотелось что-то решать.
С. Алексашенко
―
Зачем решать? Главное — стать еще богаче. Главное — ещё что-то заработать себе лично и куда-нибудь спрятать, утащить к себе в кормушку. Им за страну совершенно не обидно — их устраивает эта страна, потому что она им дает условия для личного обогащения. Кому-то чуть больше, кому-то чуть меньше. У них там замечательные поместья на Рублевке, они там летают на личных самолетах, у них яхты и прочее. У них всё хорошо! И то, что они не являются реальными собственниками...
И. Баблоян
―
Так летать уже скоро будет некуда. В Крым.
С. Алексашенко
―
Ну, подождите. В Африку можно летать, в Азию можно. Даже в Латинскую Америку можно летать. Если вы возьмете глобус и посмотрите, какую долю планеты Земля занимает Европа, вы удивитесь — очень маленькую. Европа очень маленькая. Ну подумаешь, нельзя летать в Европу! Что мы там забыли?
М. Курников
―
Если продолжать тему Европы и Америки и того, как там реагируют. Там ведь очень долгое время, вплоть до последних 3-5 лет, широко встречали, раскрывали объятия для наших капиталов — в том числе сомнительного происхождения. Произошел ли какой-то коренной перелом в общественном мнении Соединённых Штатах отдельно, Великобритании отдельно (потому что это всё-таки разные общественные мнения) в отношении к российскому бизнесу и к российскому капиталу, которые вливаются в экономику этих стран?
С. Алексашенко
―
Максим, вы знаете, этот процесс не происходит по мановению волшебной палочки.
М. Курников
―
Естественно.
С. Алексашенко
―
Сегодня одно, завтра другое. Это процесс идет постепенно. Он с каждым днём движется в одну и ту же сторону. С маленьким углом наклона, но он сдвигается, сдвигается, сдвигается. Принципиально отношение там не только к российским бизнесменам, не только к российским капиталам, но и к любым людям из России становится всё более и более подозрительным, всё более напряжённым. В Америке у тех людей, которые интересуются, с активной жизненной позицией, в общем, ни у кого нет сомнений, и все в один голос говорят: Россия — это наш, если и не военный, то враг. Об этом все говорят открыто: «От вас, русских, ничего хорошего ждать нельзя, потому что вы нас атакуете».
И. Баблоян
―
А много там российских денег?
С. Алексашенко
―
В Америке? Много. Посмотрите: президент Трамп известен тем, что он крупный деятель девелоперского бизнеса.
И. Баблоян
―
Я думала, вы сейчас скажете: вкладчик ВТБ.
С. Алексашенко
―
Он скорее заёмщик в каком-нибудь российском банке. По крайней мере, какие-то его компании вели обширные переговоры с ВТБ и с ВЭБ на предмет привлечения кредита. Так вот многие годы и сам Трамп, и компании Трампа, да, в общем, и другие девелоперы на Манхэттене или во Флориде продавали квартиры российским олигархам. И это было нормально: российским олигархам, беглым политикам, людям, которые сколотили свое состояние на коррупции — вообще без проблем! Продавали и продавали. А теперь потихонечку Трампа начинают доставать.
С.Алексашенко: Орешкин как Кашпировский — заряжает бизнес через телевизор. Наверное, тоже есть люди, которые в это верят
Я как-то разговаривал с сотрудником американского Казначейства и спрашивал: «Почему вы смотрите вот так сквозь пальцы?». Он говорит: «На самом деле у нас главная причина — что у нас просто людей нет. У нас на всю борьбу с отмыванием грязных денег — 5 человек».
М. Курников
―
Им это просто выгодно!
И. Баблоян
―
А неужели это настолько важно: грязные деньги или не грязные, если они приносят прибыль?
С. Алексашенко
―
Для них это уже важно.
М. Курников
―
Почему?
С. Алексашенко
―
Потому что Россия — враг.
М. Курников
―
Тем более — выкачать оттуда ресурс.
С. Алексашенко
―
Если американские девелоперы помогают российским грязным деньгам отмываться, то это означает... Вот месяца полтора назад было какое-то заявление, что на самом деле те американские девелоперы, которые отмывают российские грязные деньги, помогают Путину удерживаться у власти, а, соответственно, помогают ему нарушать американскую демократию, подрывать основы государственной жизни в Америке.
М. Курников
―
То есть такая длинная цепочка.
С. Алексашенко
―
Она очень короткая. Кто у нас сказал там — Володин, что ли? - что «Россия — это Путин, Путин — это Россия, без Путина нет России». Вот у них точно такая же цепочка: русский — значит, Путин. А Путин — это враг. Путин травит людей химическим оружием в Великобритании, Путин вмешивается в процесс выборов и демократии в Америке. Вот чего, русские, вы все одинаковые, и ваши деньги здесь не должны быть.
М. Курников
―
Обидные вещи вы говорите.
И. Баблоян
―
Очень примитивно.
С. Алексашенко
―
Максим, вы знаете, это примитивно, но, к сожалению, это выглядит именно так. Я бы хотел, чтобы это выглядело по-другому. Я немножко спрямляю углы — нельзя же так подробно выстраивать цепочку — но позиция именно такая.
М. Курников
―
Сергей, тем не менее, мне как-то повезло присутствовать на вашей лекции. Вы говорили, что несмотря на все санкции (это было 1,5-2 года назад), несмотря на все санкции, экономические проблемы и неудачные решения, экономика России настолько большая — просто ресурсно большая, настолько мощная, в общем-то, что она не завалится. Да, она будет медленнее расти. Может быть, она перестанет расти. Но она не завалиться набок и не упадёт. Она очень долго будет основой для нынешнего режима. Прошёл год. Санкции добавляются. Ситуация как-то где-то меняется. Этот ваш вывод корректируется, или вы на нём настаиваете?
С. Алексашенко
―
Нет, я не меняю свою точку зрения. Собственно говоря, первая часть — что в российской экономике за санкции и за агрессивную российскую внешнюю политику (а главное, российское население — причём там экономика?) мы платим низкими темпами роста. С 2008 года российская экономика растет меньше чем на 1% в год. А мировая экономика в это время растет в это время на 3% в год. Вот и всё, этим же всё сказано! Наше место в мире сжимается.В то же время Россия производит, наверное, уже чуть больше 10% мировой нефти. И три четверти — может быть, 75-80% - этой нефти мы экспортируем. То есть Россия является одним из крупнейших экспортеров нефти в мире. Одним из крупнейших — наверное, крупнейшим экспортером газа в мире. И это остаётся. У России есть нефть, газ, и мировая экономика, конечно, зависит от России. Пока есть спрос на нефть, на газ, пока цены растут, ничего плохого, никакой катастрофы с российской экономикой не случится.
Более того, Максим, если вы, когда закончится наш эфир, пойдёте и полистаете какие-нибудь учебники, статистические базы данных, то вы поймёте, что, вообще говоря, фраза «экономика завалилась набок» достаточно бессмысленная. Потому что ни одна экономика — не только российская, не только ресурсная — не может завалиться на бок и исчезнуть. Не бывает государства без экономики. Там можно нанести какой-то ущерб, придёт какой-нибудь безумный Мадуро или безумный Мугабе, заморозит цены, раздует инфляцию, экономика сожмется на 40% за 5 лет. Такое может быть. Но она не исчезнет.
Надо отдать должное Кремлю, по экономической политике каких-то крупных действий, чтобы разрушать экономику, они не предпринимают. Они не дают ей расти. Они делают всё возможное, чтобы она не росла. У нас Центральный банк, видите, решил повысить ставку, сделать всё возможное, только чтобы она не росла. Но они они разрушают вот так осознанно.
М. Курников
―
Если говорить об ответственности других государств. Вы говорите, что есть какое-то понимание, что надо бороться с коррупционными деньгами из России. Но вот россиянам, попавшим под американские санкции, разрешили забрать деньги из замороженных счетов на Кипре. Значит ли это, что всегда останутся лазейки, чтобы решить свои вопросы, у тех, кто подпадает под эти американские санкции?
С.Алексашенко: Показалось, что Костин прямо импровизировал по ходу и не очень отдавал себе отчет в том, что он говорит
С. Алексашенко
―
Максим, у вас по географии какая оценка была?
М. Курников
―
Смотря по какой географии. Я в разных странах жил, разные страны видел.
С. Алексашенко
―
Ну хорошо, географию знаете?
М. Курников
―
В общих чертах. Как минимум, что Земля круглая, представляю.
С. Алексашенко
―
Отлично. А Кипр входит в Соединенные Штаты Америки?
М. Курников
―
Нет, конечно.
С. Алексашенко
―
А это означает, что американские санкции на кипрские банки не распространяются. Но обратите внимание, что последние санкции по замораживанию были приняты в апреле, а сейчас сентябрь. Соответственно, прошло 5 месяцев. Я голову на отсечение готов дать, что кипрские банки несколько раз сходили в американское Казначейство и сказали: «А можно мы эти российские деньги людей, которые под санкциями, вернём им в Россию?». И только после того, как американское Казначейство сказало: «Да, можно», они это сделали. Никаких сомнений в этом не существует. Первое: эти операции не запрещены юридически. Второе: прежде чем провести эти операции, кипрские банки посоветовались с американским Казначейством.
М. Курников
―
Но до этого заморозили, после того как эти санкции вышли.
С. Алексашенко
―
Да, они заморозили. Заморозили, чтобы не попасть под американские санкции самим. Им понадобилось 5 месяцев, чтобы прояснить эту ситуацию. И через пять месяцев они сказали: «OK, забирайте». Вот откуда Костин говорит: «У нас долларов более чем достаточно»? Откуда у него доллары? Он что, их по ночам печатает, что ли? Ему Госзнак помогает печатать доллары? Конечно, вот эти российские деньги пришли с Кипра или откуда-нибудь ещё.
И. Баблоян
―
И наверное, последнее, что успеем сегодня. Украина выиграла у России апелляцию по долгу 3 миллиарда долларов.
С. Алексашенко
―
Это по еврооблигациям?
И. Баблоян
―
В Лондоне.
М. Курников
―
3 миллиарда — это значимо, не значимо, победа?
С. Алексашенко
―
Это значимая величина. Знаете как, Украина выиграла, а все россияне проиграли, потому что это были деньги Фонда национального благосостояния. И это те деньги, которые президент Путин подарил президенту Януковичу в надежде на то, что тот не подпишет соглашение с Евросоюзом. Вот какие это деньги. Соответственно, если это решение останется в силе, то наш Фонд национального благосостояния потеряет 3 млрд. долларов. Вот это еще один результат, оцифрованный результат российской внешней политики.
И. Баблоян
―
Успешной российской экономики.
С. Алексашенко
―
Нет, в данном случае политики.
М. Курников
―
А это тоже решение про политику, а не про экономику?
С. Алексашенко
―
Максим, это решение конечно про политику. Насколько я видел аргументацию украинской стороны на предыдущих этапах, там все фразы, все аргументы строились на российской агрессии против Украины. Агрессия — это всё-таки вещь политическая, а не экономическая.
М. Курников
―
Приходят вопросы, ещё и по SMS. Они такие больше практические. Люди хотят знать, что будет с валютами.
С. Алексашенко
―
Абсолютно бессмысленно. НРЗБ не могу ответить на этот вопрос.
М. Курников
―
Но среди них есть слушатели, которые не только следят за вашим твиттером, но и хотят прояснить некоторые вещи.
И. Баблоян
―
Иван из Свердловской области: «Сергей ретвитнул Мовчана, где тот обвинил Центробанк и Минфин в падении рубля. Согласны ли вы?».
С. Алексашенко
―
Я ретвитнул Мовчана? Я откомментировал фразу Мовчана. Он сказал, что при долларе за 70 рублей экономика получает билет в один конец. Я сказал, что эта фраза настолько же красивая, насколько бессмысленная.
М. Курников
―
Объясните, почему.
С. Алексашенко
―
Это к вопросу о том, что экономика не может загнуться. Если мы говорим о билете в один конец для экономики, то любая экономика, если вы возьмете горизонт в 100 лет, как правило, растет. Суть экономики в том, что она должна постоянно расти. Российская экономика научилась приспосабливаться к плавающему курсу рубля. Курс 70 руб. за доллар от курса 67 руб. за доллар мало чем отличается. Я не очень понимаю: если доллар будет стоить не 67, а 70 руб., что такого катастрофического случится в российской экономике? Видимо, у Мовчана были какие-то алармистские предсказания. Вся фраза была построена таким образом.Я считаю, что в российской экономике никаких плохих последствий от того, что доллар будет стоить 70 руб., не будет. Я не хочу сказать, что они будут хорошие. Но в принципе, доллар по 70 руб. ничем не отличается от доллара по 72 или 68. Для экономики это по большому счёту всё равно.
И. Баблоян
―
Но я слышала, что доллар будет 100, если примут санкции. Вот это меня уже пугает.
С. Алексашенко
―
Ирина, успокойтесь. Даже если доллар будет стоить 100 руб., российская экономика не рухнет.
И. Баблоян
―
Да к чёрту мне... Я же не об этом беспокоюсь! Я в отпуск собираюсь, меня волнует доллар по 100!
С. Алексашенко
―
Понятно. Цены вырастут, вы чуть-чуть обеднеете. Но за ошибки властей всегда платит население. Доллар по 100 — это санкции. Санкции — это результат российской внешней политики. Просто иного способа объяснить россиянам, что есть какая-то связь между “Крымнаш» или «Крымненаш» или «наша или Сирия»...
И. Баблоян
―
Или как они голосуют.
С. Алексашенко
―
Да, «голосуй или проиграешь», «Единая Россия» - жулики и воры или «партия Путина». Всё это связано воедино. И в конечном итоге борьба холодильника и телевизора продолжается.
М. Курников
―
Тогда последний вопрос, как раз философский. На ваш взгляд, насколько население понимает это или не понимает? Меняется их мироощущение или не меняется? Связываются ли в голове у людей 2 этих факта?
С. Алексашенко
―
Сказать, что они связаны жёстко, прочно, устойчивыми причинно-следственными связями, я не могу. Но результаты последнего голосования 9 сентября во многих регионах России показали, что люди, в общем, начинают как-то менять свои позицию.
М. Курников
―
Голосуя за ЛДПР и коммунистов?
С. Алексашенко
―
Это протестное голосование. Голосуя за кого угодно. На самом деле, это лозунг 2011 года: «Голосуй за кого угодно, кроме партии жуликов и воров». В 4 регионах, в которых будет второй тур губернаторских выборов, люди будут голосовать вообще за неизвестных людей. Просто за кого угодно, кроме действующего губернатора. Просто всё равно. Хоть мартышку из зоопарка приведите, мы за неё проголосуем. И конечно, у людей постепенно начинает меняться — в одном регионе, в другом регионе. Как мы говорили, общественное мнение, сознание не меняется мгновенно и сразу
М. Курников
―
Это только доказывает, что в России по-настоящему свободные выборы, правда? Вторые туры есть. Побеждает американский гражданин Джефф Монсон. Вы представляете себе такое в Америке: чтобы человек по-английски не умел разговаривать, и победил бы?
С. Алексашенко
―
Он российский гражданин. И в Америке можно найти депутатов всяких местных органов, которые говорят по-испански и не говорят по-английски. Ничего страшного в этом нет. Никто катастрофу из этого не делает. Ситуация в регионах постепенно начинает меняться. И этот процесс будет идти. Люди очень хорошо понимают разницу. Это и есть победа — постепенная победа холодильника. Она проявляется таким образом.
И. Баблоян
―
На этой грустной ноте, на постепенной победе холодильника...
С. Алексашенко
―
Почему грустной? Наоборот, хорошая нота. У населения нет свободных выборов, население не видит кандидатов, не видит партии, за которую ему хотелось бы отдать свои голоса. Многие не идут на выборы именно по этой причине. Но, тем не менее, приведите мартышку, и мы будем голосовать за мартышку.
С.Алексашенко: Наши миллиардеры в списке Forbes отказались от влияния на политику
М. Курников
―
У нас, к сожалению, закончилось время.
С. Алексашенко
―
Да я понимаю. Голосование отменяется.
И. Баблоян
―
Спасибо большое! Сергей Алексашенко был с нами на связи. Программа «Персонально ваш». А мы с вами с Максимом вернемся к вам в следующую пятницу. До свидания!
М. Курников
―
До свидания!
С. Алексашенко
―
Удачи!