Евгений Чичваркин - Персонально ваш - 2018-09-13
13.09.2018
Я. Широков
―
Яков Широков и Инесса Землер в студии в Москве. И с нами на прямой линии по Скайпу Евгений Чичваркин, бизнесмен, инвестор Hedonism Wines и ресторана Hide. Здравствуйте!
Е. Чичваркин
―
Добрый день!
И. Землер
―
Здравствуйте! Добрый день! Вы уже ознакомились с интервью господ Петрова и Боширова?
Е. Чичваркин
―
То, что твитерские написали кусочки. Но там же прямо вся суть. Твиттер – прекрасный формат, где не растечешься мыслью по древу. Поэтому самое абсурдное, смешное и трагическое уже я прочитал.
И. Землер
―
И как ваш уровень доверия к смешному и трагическому в изложенных кусочках в Твиттере?
Е. Чичваркин
―
Мне, например, понятно, что они являются сотрудниками спецслужб, которые выполнили приказ и постарались убить господина Скрипаля. Вот те, кого они пытались убить; те, кого они случайно отравили; они сами, их заказчики – это все картина Брейгеля, мне кажется, какая-то ожившая.
И. Землер
―
Какие фрагменты вот этих высказываний вас убедили в том, что это действительно они покушались на Скрипалей.
Е. Чичваркин
―
Ну, Путин поторопился скорее выступить перед народом. Видимо, на Путина какое-то оказывается давление. Плюс в народе говорят, поэтому народу нужно какую-то байку прогнать. Вот ее простейше совершенно придумали. К той аудитории, для которой эта история создана…то есть предполагается, что у людей интеллект где-то на уровне 5-6-летнего ребенка, и они должны поверить в то, что 2 мужчины с флаконом женских духов приехали на 2 дня посмотреть собор в Солсбери.
Я. Широков
―
А все-таки можно уточнить? В Солсбери действительно такой красивый собор, что о нем знают многие туристы?
Е. Чичваркин
―
Вы знаете, я как турист со стажем (я сюда приехал по туристической визе почти 10 лет назад) так и не доехал, к моему стыду, к собору в Солсбери. Я недавно был в Петерборо. Там рыночная площадь 9 на 9 метров и собор метров 200 в длину и такой же в высоту. Он очень красивый. Вот потому что рыночная площадь маленькая, а собор большой, поэтому Петерборо – маленький город и не столь экономически успешен. А какой расклад в Солсбери я, честно говоря, не знаю. Но здесь практически в каждом городе есть приличный собор, - это реальный факт. В прошлом это были достаточно набожные люди.
И. Землер
―
А скажите, пожалуйста, вот Солсбери вы собирались посетить вообще в качестве туриста? Просто, они говорят, туристическая достопримечательность, друзья советовали.
Е. Чичваркин
―
Дело в том, что…я думаю, что он не входит в топ-50 посещаемых мест. Если совсем честно, я не слышал даже названия этого города раньше. Я не профессиональный путешественник по Великобритании.
Я. Широков
―
А в Стоунхендж (он в 13 километрах от Солсбери) успели съездить?
Е. Чичваркин
―
В Стоунхендже я был еще будучи настоящим туристом в 2005-м, потом в 2008-м или в 2009-м. Там учились соответственно дети. Вот проснувшись друид идет за пивом – это же оттуда.
Я. Широков
―
Вы сказали уже, что аудитория определенная должна быть. То есть вы считаете, что эта запись никого не убедит на Западе?
Е. Чичваркин
―
На Западе все понимают, что это чисто советская риторика, когда на черное можно спокойно на голубом глазу говорить, что это синее в крапинку: не мы сбили Боинг; мы в Афганистане выполняли просто интернациональный долг, помогаем Наджибулле и так далее, то есть мы никак не напали на другую страну. То есть это абсолютно чистый советский… это то, как мыслит Путин; такое же мыслеизъявление было в моем уголовном деле; это то, как псевдоруководители прибалтийских республик в 40-м просили Советский Союз прийти на помощь.Это вот все то же самое. Для чекистов очень важно, чтобы бланк был заполнен правильно, чтоб формальность была… Вот формальность, которая только им ведома, чтоб она была соблюдена.
И. Землер
―
А скажите, сейчас, я не знаю, британские интернет, газеты, телевидение вообще упоминают вот это интервью в своих новостях, в своих сообщениях?
Е. Чичваркин
―
Да, конечно.
И. Землер
―
И что говорят?
Е. Чичваркин
―
Что это нелепая отмазка. Прислали к нам убийц и нелепо их отмазывают. Путин лично. То есть здесь их называют именно ассасинами Путина, то есть конкретно указывают прямую ответственность практически все: от самой желтой прессы до, условно, самой серьезной.
И. Землер
―
А давайте вернемся на сутки назад, собственно, когда вчера Путин только-только призвал Петрова и Боширова выйти в СМИ и рассказать, что они из себя представляют. Ну, и дал свою характеристику. На это какова была реакция?
Е. Чичваркин
―
Я не могу знать.
И. Землер
―
Не следили?
Е. Чичваркин
―
Да. Ну, у меня позавчера был День рождения, поэтому вчера я плохо мог следить за новостями.
И. Землер
―
С наступившим!
Е. Чичваркин
―
Спасибо большое! И спасибо Невзорову, что поздравил меня вчера на вашем эфире. Привет ему передавайте.
Я. Широков
―
Если это действительно они, как многие верят в Англии, то почему их так быстро нашли? Это недоработка или кто-то сдал из наших? Вот с той стороны океана смотрится.Е.Чичваркин: Прислали к нам убийц и нелепо их отмазывают
Е. Чичваркин
―
Я думаю, что стандарты работы наших спецслужб остались, как и стандарты мышления в советском, дозастойном – в 70-х – 80-х, откуда Путин. И в этом прекрасном иллюзорном мире нет цветных HD-видеокамер и так далее. Я думаю, что для них это абсолютно нормально. В конце концов, проблема состоит в том, что они не смогли, то есть они не довели дело до конца. Я думаю, что их основная проблема не в том, что они запалились, а в том, что они не выполнили приказ, так как этот человек остался жив.
Если б они выполнили приказ, то они были бы героями России и уже сидели бы в Думе рядом с фотографиями собора в Солсбери и с флаконом женских духов. Но так как они не выполнили приказ, то я думаю, что там кому-нибудь еще и влетело за это.
Я. Широков
―
Учитывая, что они все-таки смогли добраться до Скрипалей, вот сейчас вы ощущаете в Лондоне себя все-таки в безопасности как человек, который не дружественен режиму?
Е. Чичваркин
―
В большей безопасности, чем в другом месте.
Я. Широков
―
То есть не боитесь, что могут…?
Е. Чичваркин
―
Слушайте, конечно я боюсь. Но среди огромного количества самых злобных и тихих чекистов, пытающихся выслужиться перед ними кавказцев, шизанутых хоругвеносцев и просто людей, пересмотревших телевизор, людей, молодого возраста и даже приличного образования, просто пересмотревших телевизор и прочитавших не те…ну, надо понимать, что каждый 50-й человек, который ходит по нашей грешной земле, он шизофреник. Конечно боюсь. Ну, к вам же в студию прибегал человек, - тоже непонятно, какая степень у него шизофреничности, а какая – уверованности в то, что он делает благое дело, - который напал на вашу коллегу Татьяна.
И. Землер
―
Евгений Чичваркин, бизнесмен, инвестор Hedonism Wines и ресторана Hide в эфире «Эха Москвы». Смотреть нас можно еще на канале Ютюб «Эхо Москвы». Все наши средства коммуникации в вашем распоряжении. А мы сейчас вернемся в Россию. В смысле, мы-то отсюда не уезжали, а вас мы морально. У нас Государственная Дума сегодня в первом чтении приняла закон об уголовной ответственности за увольнение лиц предпенсионного возраста. Вот вы бизнесмен, предприниматель, работодатель. Для вас такой закон стал бы стоп-сигналом при увольнении, допустим, нехорошо работающего лица предпенсионного возраста?
Е. Чичваркин
―
Смотрите, все мои бизнесы связаны со сферой услуг, торговлей, розницей и так далее. Это, в общем, не та сфера… Был такой прекрасный фильм «Старикам тут не место». В «Евросети» было совсем жестко: там только молодежь работала. Здесь у нас есть люди, условно говоря, предпенсионного, но их совсем-совсем мало. В целом сфера услуг – штука достаточно молодая, требует выносливости.
И. Землер
―
Вы можете как работодатель отказать человеку, скажем прямо, пожилого возраста, который пришел к вам работать, ровно потому, что он уже не молод?
Е. Чичваркин
―
Могу, но я не имею права об этом говорить. Если я ему скажу – это подсудное дело. Я могу отказать и не рассмотреть резюме, не называя причин. Но если где-то всплывет внутренний документ, что мы говорим, что мы не берем евреев или чернокожих, или мусульман, или людей с пирсингом (как один недавно один из моих товарищей отличился), то здесь за это могут засудить, так как дискриминация ни в какой форме не приемлема.
И. Землер
―
То есть то, что у нас смогут через какое-то время за это засудить, - это что, правильно?
Е. Чичваркин
―
За дискриминацию, я считаю, что, в принципе, правильно судить, потому что дискриминация – не верное дело, - с одной стороны. С другой стороны, частная компания и ты можешь набирать того, кого считаешь нужным; не набирать, кого не считаешь нужным. Просто, наверное, логично, если есть какие-то предпочтения (и они могут кого-то обидеть), их как-то прятать от публики. Наверное, так. Ну, хорошо…например, мы точно знаем, есть рестораны, где жесточайшее правило – не брать людей с избыточным весом.
И. Землер
―
Так.
Е. Чичваркин
―
У нас такие люди есть. Они прекрасно работают. И есть огромное количество мест, где ты просто никогда не встретишь из больше 100 человек работающих, - они все…никого не хочу обидеть, но у меня прям чешется на языке смешное слово «дрищи». Это здесь запрещено, но люди все равно так делают. Очень важно: если рассмотреть все школы, которые в районе, где преимущественно живут люди со светлым цветом кожи, - обязательно в каждом классе есть один азиат или хотя бы в параллельном классе, один африканец, один азиат и один с индийскими корнями.Это обязательно. И я думаю, они очень боятся, что их обвинят в том, что есть какая-то сегрегация. И они очень стараются, чтобы показать... Даже если это какой-нибудь Гилфорд и просто там все население практически с белой кожей, все равно это правильный, хороший тон – показать, что мы открыты и для нас все это неважно.
И. Землер
―
Хорошо. Допустим, к вам пришел человек устраиваться на работу, ему, скажем, 64 года. Вы ему отказываете со словами: «Вы нам не подходите. У вас недостаточная для нас квалификация». Он обращается в суд со словами: «Мне 64 года, поэтому меня и не приняли. А про квалификацию – это отговорки». Чья позиция в суде будет более убедительной?
Е. Чичваркин
―
Мы говорим о России сейчас?
И. Землер
―
Давайте и о России, и о Великобритании.
Е. Чичваркин
―
Если мы человека не взяли на работу, то право за нами.
Я. Широков
―
И вы ему можете не объяснить?
Е. Чичваркин
―
Если мы взяли на работу, а потом решили уволить, вот уволить – это проблема. А если прям на этом самом мы решили, что недостаточная квалификация – здесь закон защищает нас. Если мы уже с человеком подписались, прошел испытательный срок… Во время испытательного срока все проще. Если испытательный срок прошел – у нас возникают уже обязательства. Если человек проработал дольше, и вдруг мы его решили уволить, а он проработал 5 или 6 лет и вроде все хорошо, и вдруг мы решили, что сейчас бы пора его сбросить, - вот там могут возникнуть обязательства – от полугода до года ему выплатит, например.Е.Чичваркин: Я показываю средний палец. «Орлы не охотятся на мух», - отвечаю я
И. Землер
―
А как это будет происходить в России, на ваш взгляд?
Е. Чичваркин
―
За взятку в суд. Большой работодатель прикормит суды. Как обычно!
Я. Широков
―
То есть для России это несправедливое решение для бизнеса?
Е. Чичваркин
―
Нет, в России все решения, чтоб бизнес сделать сложнее. Путин не любит частный бизнес и презирает его, и считает его кормовой базой.
И. Землер
―
Погодите, а что тогда бизнесмен за взятку решит в суде?
Е. Чичваркин
―
То есть большие работодатели знают, как решать подобные вещи в судах.
Я. Широков
―
А вот вы упомянули «Евросеть»…
Е. Чичваркин
―
Например, работодатель «ВТБ».
Я. Широков
―
Вы упомянули «Евросеть» и годы работы в «Евросети». А у вас действительно были ограничения: до 30 лет и все?
Е. Чичваркин
―
До 27 – в розницу. На это самое существовало у нас правило до 27. Если человек очень боевой – можно было и до 30. Но в целом таргет – 22-24.
Я. Широков
―
И никто не обращался в суд, никто не насылал трудовую инспекцию с криками, что это ограничение…?
И. Землер
―
Я только уточню. Может быть, я пропустила, это по приему на работу в этом возрасте или когда доработал и «до свиданья»?
Е. Чичваркин
―
Нет-нет, это по приему на работу (именно на розницу). То есть у нас была куча огромных вакансий. Например, руководитель отдела маркетинга пришел на работу, когда ему было 56. И он живее любых 10-х молодых был.
И. Землер
―
А как вы это определили? Прямо на собеседовании с первого взгляда?
Е. Чичваркин
―
А я его знал по работе у конкурентов еще.
И. Землер
―
То есть вы просто знали его.
Е. Чичваркин
―
Д, я его знал. Знал и сделал предложение. Владимир Богданов, привет ему большой, если он слушает. Наверняка слушает. То есть я когда уезжал, соответственно, ему было за 60.
Я. Широков
―
То есть он уже практически к пенсии подошел.
Е. Чичваркин
―
Да. И эта работа предполагала аналитическую работу в приятном коллективе, в приятном офисе, работу интеллекта, игру цифр. И там не нужен был возраст, там нужен был свежий, живой мозг, который у него был и доскональные знания отрасли. Более того, он был великолепен на переговорах по закупке, на которые просто приглашали. Когда мы все еще, я еще тоже…я сразу был молодым. И так далее. То есть где переговорщик был возрастной с той стороны, если это был возрастной немец – все, контракт у нас в кармане. Потому что у него был немецкий язык и обаяние. Так что, у нас была очень разношерстная…то есть в Совете директоров люди сидели с разницей в возрасте в 2,5 раза.
И. Землер
―
Да, но это все-таки не часто получается так, что человек в возрасте по знакомству находит себе хорошую работу. С улицы-то чаще приходят. Вот здесь как можно на собеседовании выявить: это у человека просто возраст в паспорте – это какая-то цифра или это уже склад мышления? Есть какие-то методики?
Е. Чичваркин
―
Понять, советский человек или не советский очень просто. Я, например, когда брал на работу помощниц – у меня был сразу вопрос: «Кто сбил Боинг».
Я. Широков
―
Это уже здесь, в Великобритании?
Е. Чичваркин
―
Да, да, да. Кто сбил Боинг? Говорит: «Плохие люди». – «До свидания! Спасибо большое!». И так далее. Нет, есть, понятно, несколько вопросов, которые отличают «хомо советикус» от обычного человека, включенного в реальную жизнь. Советские люди – это беда любой компании. Поэтому в самом начале, когда в 97-м мы стартанули, у нас человек, который работал в советской системе, через какое-то время (через 3 года первый появился) нужен был какой-то бухгалтерский опыт. Не было ни одного человека, который имел опыт работы до 91-го – 92-го года. Ни единого. Ну, потому что они просто излучают черноту. Они черные дыры энергетические.
И. Землер
―
А какое отношение вопрос о том, кто сбил Боинг, или чей Крым, как сейчас гуляют эти феньки в интернете, имеет к профессиональным качествам человека?
Е. Чичваркин
―
К профессиональным качествам имеет опосредованное отношение. А работать с профессионалом, который тебя ненавидит как класс и который считает тебя предателем Родины, - это просто как все равно, что спать со змеей ядовитой.
И. Землер
―
А значит ли это, что противоположная сторона (ваши политические оппоненты) тоже имеют право на основании ответа на этот вопрос отказывать людям в работе?
Е. Чичваркин
―
Я уверен, что так и есть. Я уверен, что если кто-то ходит на митинги куда-то, то отказывают. Я считаю, что частная компания может брать на работу кого угодно. Просто, опять-таки, если это будет вывешено, что мы не берем на работу с цветом кожи темнее, чем тон 27.01.53, то это прямой путь к просто ненужному социальному напряжению. У каждой компании есть четкие задания, кого она ищет и кого она хочет найти. Поэтому НРЗБ сложно, потому что руководству до хедхантеров далеко.Е.Чичваркин: Для чекистов очень важно, чтобы бланк был заполнен правильно
Хотя я абсолютно уверен, что когда люди смотрят на свое руководство и окружение, там все очень серьезно и там людей с тараканами в голове нет. Ценностный ряд важнее зачастую, чем профессионализм. И надо быть по одну сторону культурной пропасти с человеком, с которым ты собираешься работать, и иметь приблизительно одинаковую ценностную картину мира.
И. Землер
―
Совсем недавно Великобритания тоже разделилась, в общем-то, а две примерно равные части в том, что касается отношения к Брекзиту. Встречались ли вам случаи, что работодатель – сторонник выхода Британии из Евросоюза отказывал противнику в приеме на работу? Или наоборот.
Е. Чичваркин
―
Такого не было.
И. Землер
―
Простите, а кого-нибудь вообще интересовало, ка голосовали люди по Брекзиту при обсуждении вопроса о приеме на работу?
Е. Чичваркин
―
Может быть. Мы этот вопрос не задаем. Он совершенно не корректный. И за кого люди голосуют, - здесь не обсуждают. Я точно знаю, что у нас есть, прямо в офисе находятся люди, сидят в 3-х метрах от меня, которые голосуют за социалистов, работая в самой капиталистической компании. Я понимаю, что, ну да, это факт.
Я. Широков
―
У нас одна минута до перерыва. Мне просто хотелось уточнить, вы не боитесь, что, отказывая людям с противоположным взглядом, вы теряете специалистов хороших?
Е. Чичваркин
―
Когда речь касается моей помощницы, когда речь касается людей, которые очень близко и нужно понимать друг друга на полуслове, - важнее ценностный ряд.
Я. Широков
―
Понятно. Сейчас мы прервемся на несколько минут. Напоминаю, что с нами по прямой линии, по Скайпу Евгений Чичваркин, бизнесмен, инвестор Hedonism Wines и ресторана Hide. В студии Яков Широков, Инесса Землер. Те, кто в Ютюбе, не переключайтесь. Вернемся через несколько минут.НОВОСТИ/РЕКЛАМА
И. Землер
―
Евгений Чичваркин, бизнесмен, инвестор Hedonism Wines и ресторана Hide – гость программы на «Эхе Москвы». Яков Широков, Инесса Землер в студии.
Я. Широков
―
Да. Я напомню, что смотреть эту передачу можно в Ютюбе на основном канале «Эхо Москвы». Ну, а теперь опять возвращаемся на туманный Альбион. Как сейчас вообще живется большинству российских бизнесменов в условиях ухудшения отношений между Москвой и Лондоном (бизнесменов именно в Лондоне, в Великобритании)?
Е. Чичваркин
―
Здесь давайте разделим на две части: на маленькую и большую.
И. Землер
―
Давайте.
Е. Чичваркин
―
Маленькая часть занимается здесь бизнесом и как-то пытается себя найти. И у них все хорошо, потому что в целом экономически здесь, ну, грех жаловаться, очень хорошее время: и в торговле, и в строительстве, и в сфере обслуживания, и в нашем бизнесе, в рознице, ну, везде. То есть сейчас все очень хорошо. Поэтому кому не лень палец о палец стукнуть, - у них все хорошо. Есть другая категория бизнесменов, которые не смогли встроиться или ждут возвращения на родину, решили пересидеть или сидят здесь – рулят делами там.
И. Землер
―
Это те, которые из «списка Титова»?
Е. Чичваркин
―
Из «списка Титова» я знал вообще полтора человека, два конкретно. Один из них вернулся и выступает у Малахова, еще где-то сейчас выступает.
И. Землер
―
А, ну, тоже бизнес.
Е. Чичваркин
―
Некто Капчук. Звал меня, говорит: «Приезжай. Ты нужен стране». И зачастую у них источник денег – Россия, а тратят здесь. Вот они не адаптировались. И эта нереализация зачастую пагубно на них влияет.
И. Землер
―
Скажите, а это вопрос их собственной профессиональной несостоятельности или же это влияние именно санкций, отношений к российским гостям как таковое?
Е. Чичваркин
―
Нет, отношение к российским гостям абсолютно нейтральное. И никакие санкции никак ни на кого не влияют.
И. Землер
―
То есть это чисто вопрос несостоятельности бизнесмена как бизнесмена?
Е. Чичваркин
―
Может быть, просто нежелание ассимилироваться. Вот я полтора года не желал ассимилироваться. Потом решил ассимилироваться частично. А некоторые даже дома с детьми, с родными на английском разговаривают. То есть вообще забыть русский язык. Как в этом фильме «Более странно, чем в раю»: «Я теперь американец. Не говори со мной на румынском». Люди разные. У каждого набор тараканов страшно подумать какой в головах.
Я. Широков
―
Вы упомянули «список Титова» и то, что вас зовут.
Е. Чичваркин
―
Меня не звали. Я попросил заранее меня оттуда дезинтегрировать.
Я. Широков
―
Я имею в виду, что те, кто сюда вернулся, вроде бы как, вы говорите, зовут.
И. Землер
―
Говорят, Родине нужны.
Я. Широков
―
А вот вы в перспективе вообще теперь уже не смотрите на то, что когда-нибудь можете вернуться в Россию?
Е. Чичваркин
―
Мне почему-то казалось…я жил, видимо, в миру собственных иллюзий тоже, что люди проголосуют все-таки чуть-чуть по-другому и как-то по-другому отреагируют…
Я. Широков
―
Когда проголосуют?Е.Чичваркин: Отношение к российским гостям здесь абсолютно нейтральное
И. Землер
―
На президентских выборах?
Е. Чичваркин
―
Да. После президентских выборов я понял, что я не вернусь.
Я. Широков
―
А вот то, что сейчас начинается волна протестов, из Лондона она смотрится как: как волна или как такая рябь на воде?
И. Землер
―
Она, вообще, смотрится из Лондона?
Е. Чичваркин
―
Она смотрится, потому что я подписан на всех этих людей, с некоторыми из них общаюсь. Она не выглядит как волна. Это 11-й – 12-й года, когда там начинается винтилово в Москве, и мы здесь все бежим к посольству, бросаем дела, рисуем наскоро плакаты и требуем справедливости. Это было. Здесь мы реактивно очень выходили и кричали. А сейчас просто смотришь, и слезы наворачиваются, видя, как бьют этих детей. И ты понимаешь, что их слишком мало, чтоб с ними считались.
И. Землер
―
А, опять же, те, кто вокруг вас, не знаю, коренные жители Лондона, вообще, за этим следят?
Е. Чичваркин
―
Ну, аристократия следит всегда за этим. Им всегда интересны и Россия, и новые рынки, все, что там происходит; все, что драматического в мире происходит. Смотрите, где-то вдалеке могут взорвать Боинг, в Иловайском котле спалить тысячи людей. Это не так тронет обычного жителя, как попытка отравить кого-то химическим оружием здесь в Великобритании. То есть у попытки отравления Скрипалей вес гораздо выше, чем если бы террористы зашли куда-то в африканскую школу и там просто в мясо порубили 100 с чем-то человек – это вообще практически проходит незаметным по отношению к этому. То есть когда залезли к ним в дом, - это совершенно другое. Жертва имеет иной вес: в тысячи раз тяжелее.
И. Землер
―
А чего в этом больше? То, что вот в принципе такое стало возможно на территории Великобритании или здесь примешивается какое-то опасение за собственные жизни?
Е. Чичваркин
―
Нет…здесь, конечно, у норманов было успешное завоевание, а с тех пор никто не завоевывал. И, в общем-то, поэтому надо понимать, что несмотря на то, что это очень развитая нация и нация, которая дала огромное количество стандартов всему миру, включая язык, это, в общем, все равно островитяне. И как любые островитяне за свой остров готовы реально умирать и вступать… То есть если сюда высадится, условно говоря, десант из вежливых людей, - здесь встанут просто все. Здесь не будет, как в Крыму. Здесь под ружье реально встанет практически вся мужская, я думаю, часть населения. С огромным удовольствием свой остров будут защищать просто насмерть.
Я. Широков
―
Обсуждают ли российские бизнесмены планы Лондона потребовать объяснить происхождение состояния и вообще угрозы конфисковать, если не докажут?
Е. Чичваркин
―
Да. А, вот ту историю?
Я. Широков
―
Да. Она вновь всплыла?
Е. Чичваркин
―
Вы знаете, с теми бизнесменами, которые не подсуетились и не подумали заранее, не провели консультации, не раскрылись, - их нет в моем круге общения. Те, которые деньги получили каким-то странным образом с государством или еще как-то, мы просто не общаемся.
Я. Широков
―
Может, ваши знакомые злорадствуют по их поводу.
И. Землер
―
Или сочувствуют.
Е. Чичваркин
―
Ну нет, иногда бывает такое «шаденфройде». Легкое злорадство, конечно, бывает. Быстро газпромовцы продавали здания на Пикадилли. И я не могу сказать, что вот мне об этом рассказывали прямо с улыбкой – «Так им собакам и надо».
И. Землер
―
Вернемся к вопросу с санкциями и с другими экономическими взаимодействиями. Опять же, к вам как к эксперту, бизнесмену, предпринимателю вопрос. Чем вы можете объяснить то, что у нас в России сейчас происходит с курсом национальной валюты?
Е. Чичваркин
―
Это те самые камни с неба. Для нас хоть камни с неба, главное, что Крым наш. Это даже не камни с неба, это даже не песчаная буря. Это легкая пыль, за которой будет песчаная буря, а потом будут камни с неба.
И. Землер
―
А что вы называете, в таком случае, песчаной бурей?
Е. Чичваркин
―
Мы же с вами помним, когда в течение нескольких недель национальная валюта обесценилась в 6 раз: с курса 6.06 до 30? В 5 раз, прошу прощения.
Я. Широков
―
Это было 20 лет назад.
И. Землер
―
И по другим причинам. И в дружелюбном мире.Е.Чичваркин: Для нас хоть камни с неба, главное, что Крым наш
Е. Чичваркин
―
Да. Но это та же страна и тот же менталитет. Мне кажется, никто никаких кардинальных выводов не сделал. И это было в нашей же новейшей истории. И вряд ли такое возможно, потому что все-таки нефть стоит каких-то больших денег на данный момент. Но все может быть гораздо хуже. Более того, скорее всего. Смотрите, причин несколько. Во-первых, в какой-то момент…я здесь не соглашусь с Игорем Ивановичем Сечиным… нефти может хватить. Он считает, что ее будет все время не хватать и будет дороже и больше продавать.
В какой-то момент Китай будет в балансе энергетической независимости. В какой-то момент Штаты и так далее. То есть здесь строится инфраструктура зарядок для машин… В этом году, кстати, первый год, когда строится инфраструктура для электромашин. Так или иначе, признаки новых 20-х годов – это независимость от нефти и газа, - это будет один из больших признаков. Плюс путинские товарищи все больше и больше грабят и воруют. Плюс государственный сектор огромный. Частный бизнес меньше, чем он был (может быть, в Москве он больше, а так в целом он меньше).
И. Землер
―
Евгений, простите, я перебью. Вы сейчас…
Е. Чичваркин
―
Есть несколько причин, по которым, скорее всего, в экономике будет серьезный виток вниз.
И. Землер
―
Вот смотрите, вы сейчас назвали причины в основном чисто экономического внутреннего и определенного непрофессионализма менеджмента в стране, которые приводит к таким скачкам. Такой фактор как санкции вы не назвали.
Е. Чичваркин
―
Я еще не дошел. Я медленно говорю просто. Мне нужно три часа эфира, а не один.
И. Землер
―
Нет, у нас только один, поэтому давайте говорить быстро.
Е. Чичваркин
―
Хорошо. Санкции тоже влияют. Пока санкции, просто, фигня.
Я. Широков
―
Как это фигня? У нас тут уже все в панике: и рубль…
Е. Чичваркин
―
Ну, изменился курс на двузначное количество процентов, до этого был несколько процентов. Это не паника. Мы же помним 98-й. Вот это паника была.
И. Землер
―
Безо всяких санкций, заметьте.
Е. Чичваркин
―
Безо всяких санкций. Но нефть была дешевая. Дохода не было никакого, а бизнес еще не встал на ноги. А сейчас уже навыки у людей есть, а приложить их не могут, потому что народ в унынии. Самый демотивированная бизнес - страна наша.
И. Землер
―
А на ваш взгляд, какие санкции будут не ерундой, если сейчас – ерунда?
Е. Чичваркин
―
Как против Ирана включили, что нефть и газ нельзя покупать.
Я. Широков
―
Так Европа замерзнет.
Е. Чичваркин
―
Самое эффективная санкция, конечно, будет – выдача ордера на арест Путина и его окружения, например.
Я. Широков
―
Ну, это…
Е. Чичваркин
―
А почему нет? Если его обвиняют, что он стоял за убийством Литвиненко, что он дал приказ. Если подобные злодеяния, то почему бы не выдать ордер на арест столь опасного преступника?
Я. Широков
―
Вот вы в Великобритании много наблюдали, что британское Правительство выдавало ордера на арест какого-то главы государства?
Е. Чичваркин
―
Нет, Правительство не может это делать.
Я. Широков
―
Я имею в виду, прокуратура.
Е. Чичваркин
―
Да.
Я. Широков
―
Многих ли они захотели арестовать из глав других государства? Прокуратура Великобритании.
Е. Чичваркин
―
У меня нет такой статистики.
Я. Широков
―
Больше похоже на фантастику.
Е. Чичваркин
―
А террористов – да.
И. Землер
―
Хорошо. Тогда перейдем от главного кардинала…
Я. Широков
―
К серому.
И. Землер
―
Да.
Я. Широков
―
Или красному.
И. Землер
―
Потенциальная дуэль Золотова и Навального. Ну, и плюс развернувшийся в соцсетях флешмоб: на какую бы дуэль вызвали бы господина Золотова те или иные представители тех или иных профессий. А вы бы на какую дуэль вызвали бы господина Золотова… или господина Навального?Е.Чичваркин: Мне близок Уголовный кодекс
Е. Чичваркин
―
С господином Навальным, условно, у меня уже дуэль была. Она была с Миловым, соответственно, по экономической программе на «Дожде». Я ее выиграл на голосовалке, на секундочку.
Я. Широков
―
На словесной дуэли.
Е. Чичваркин
―
Словесная дуэль. Ну, а у интеллектуалов только словесные дуэли.
И. Землер
―
Тогда вдвойне интерес вопрос: «На какую бы дуэль вы вызвали бы господина Золотова?».
Е. Чичваркин
―
Нет, не вызвал бы его. Была бы возможность – отдал бы под суд. Рисковать жизнью из-за преступника еще раз - зачем?
И. Землер
―
Вы кого сейчас преступником называете?
Е. Чичваркин
―
Этот кодекс мне не близок. Мне близок Уголовный кодекс. Он его нарушитель. Он должен быть арестован, допрошен и передан под суд за все, что они накуролесили, во-первых, в 90-х, и преступные приказы, которые отдавались сейчас.
Я. Широков
―
Для этого должны быть у вас весомые доказательства вот этих обвинений в преступлениях.
Е. Чичваркин
―
А они все расскажут. Его подчиненные все расскажут. Наперебой будут рассказывать. Будут ночью просить следователя писать. Ночами писать будут. Это ж менты!
Я. Широков
―
Вот вы лишаете другого человека презумпции невиновности!
И. Землер
―
Что тоже незаконно.
Е. Чичваркин
―
Почему?
Я. Широков
―
Ну, вы говорите сразу: «Он преступник». А где доказательства?
Е. Чичваркин
―
Я считаю, что он преступник. Но я же не государственный деятель и мое слово ни на что не влияет. Если б я был государственный деятель, я бы сказал, что я подозреваю, что он преступник. А я не государственный деятель. Я знаю, что он преступник и считаю, что он должен быть осужден.
Я. Широков
―
А смотрите, обратная сторона. Вы сказали…
Е. Чичваркин
―
А так как он крепкий… Так как он говорит, что он сильный, - это будет аргументом, чтобы не съехал на больничку. Потому что как только он будет за решеткой, сразу скажет: «У меня почки больные. И печень больная. Я плохо вижу. У меня суставы не гнутся». А здесь как раз будет доказательство того, что он вполне может валить лес под конвоем.
Я. Широков
―
Обратная ситуация. Вот такой человек как Золотов вызывает вас на дуэль. Какие ваши действия вот в такой ситуации?
Е. Чичваркин
―
Я показываю средний палец. «Орлы не охотятся на мух», - отвечаю я.
И. Землер
―
Смотрите, я в соцсетях вижу два типа реакции на вот это нашумевшее заявление господина Золотова. Первая – это поприкаловаться, потроллить. Тот же самый флешмоб с различными видами дуэль – это вот эта реакция. Второй тип реакции – это страшно. Вам какой тип ближе?
Е. Чичваркин
―
Нет, это понятно, что страшно. То, что страшно, мы все понимаем. Мы же не идиоты. Мы понимаем, это опасный преступник. Он может отомстить, он может прислать каких-нибудь негодяев и так далее. Перед ним могут захотеть выслужиться какие-нибудь другие негодяи и так далее. Мы это все прекрасно понимаем. Есть степень страха, - каждый ее воспринимает сам и пропорционально своему страху действует. Навальный не боится. «Приморские партизаны» вообще не боялись ничего.Я боюсь больше, но я уехал и говорю. Некоторые уехали, здесь телефоны отключают, шепотом говорят, - им до сих пор кажется, что чекисты прямо под кроватью сидят у них, хотя люди вот уехали и вообще лица свои вымарывают из Гугла. Вот боятся настолько. У каждого своя степень страха. Я человек не смелый и, в общем, этого не скрываю. Поэтому я уехал, потому что это неоправданный для меня риск.
Я. Широков
―
У нас буквально 30 секунд. Если можно, в трех словах. Поступок Юлии Навальной, которая вот так прямо ответила Золотову и назвала его бандитом.
Е. Чичваркин
―
Я хочу, чтоб она была первой леди. Даже больше, чем хочу, чтоб Алексей был первым…
Я. Широков
―
Мистером.
Е. Чичваркин
―
Первым мистером, да. Она прям идеальная первая леди. А с Алексеем нужно поработать над экономической программой, убрать социалистические глупости оттуда.
Я. Широков
―
Спасибо большое! Я напоминаю, что это был Евгений Чичваркин, бизнесмен, инвестор Hedonism Wines и ресторана Hide. В студии были Яков Широков и Инесса Землер. Те, кто остается на волне, не переключайтесь, мы с Инессой вернемся через несколько минут. Спасибо большое!