Сергей Бунтман - Персонально ваш - 2018-08-25
И.Воробьева
―
13 часов и 13 минут в столице. Всем здравствуйте, добрый день! Вы слушаете радиостанцию «Эхо Москвы». Это программа «Персонально ваш». И сегодня персонально ваш первый заместитель главного редактора радиостанции «Эхо Москвы» Сергей Бунтман. Сергей Александрович…
С.Бунтман
―
Да, добрый день, всем.
И.Воробьева
―
Меня зовут Ирина Воробьева. И мы будем с вами здесь целый час. Давайте мы с вами договоримся, как мы будем работать этот час. Давайте в первой части и чуть-чуть во второй мы будем обсуждать какие-то насущные темы, новости и события, а вы в это время присылайте нам вопросы для Сергея Александровича. Неважно, чего они будут касаться: работы радиостанции, искусства, политики, истории…
С.Бунтман
―
Любви, поэзии, государственной службы.
И.Воробьева
―
Точно. Неважно.
С.Бунтман
―
Ночь, улица, фонарь и аптеки…
И.Воробьева
―
Да?
С.Бунтман
―
Нет, аптека – это вотчина Алексея Алексеевича…
И.Воробьева
―
Мы туда не заступаем.
С.Бунтман
―
Нет, я в аптеку не залезаю.
И.Воробьева
―
Зависит это, конечно, от того, сколько вопросов вы пришлете, но мы планируем всю вторую часть посвятить ответам на вопросы. Давайте договоримся сразу, что вопросы вы присылаете все-таки эсэмэсками на +7 985 970 45 45, либо аккаунт vyzvon в Твиттере, либо с сайта echo.msk.ru.
С.Бунтман
―
А чат? Мой любимый чат?
И.Воробьева
―
Сергей Александрович, что вы вот вмешиваетесь? Кто тут ведущий? Сергей Александрович машет чату вовсю. Чат машет Сергею Александровичу.Давайте договоримся, что те, которые вы присылаете эсэмэской, через Твиттер или через сайт, я точно вижу. Но если вы его присылаете в чат, я его вижу с 50-поцентной вероятностью, поскольку очень быстро уходит окошко и не всегда можно найти вопрос.
Начнем мы со вчерашних событий. В Вильнюсе открыли сквер имени Бориса Немцова.
С.Бунтман
―
Это замечательно. Я всех поздравляю. Я всех нас поздравляю, что второе место на свете, где есть топоним – улица или сквер Бориса Немцова. И это прекрасно. И нет там никакого вмешательства во внутренние дела. Что за вмешательство? А почему все обиделись? Я, еще когда американский открыли кусочек улицы…
И.Воробьева
―
Да, они там тоже напротив посольства…
С.Бунтман
―
А это рядом с посольством. Я смотрел этот сквер. И я очень рассчитывал, когда я был в Вильнюсе… Его буквально вот-вот откроют, но там решали, решали и открыли его 24 августа. Наши возмущались и собирались там черт знает чем заняться, открыть что-нибудь такое около Девятинского переулка в Москве. Ну, господи, ну, идиоты, что с ними сделаешь? Ну, это не лечится. Это же не улица Чикатило или улица Подрывников Дубровки или еще что-нибудь. Это улица человека, который трагически погиб, который был убит, который был большим политиком.
И.Воробьева
―
Государственный деятель.
С.Бунтман
―
Государственный деятель, политический деятель. Ну что, здесь даже говорить не о чем, а то будут все замечать, что мы одну и ту же жвачку жуем. А жвачку мы жуем именно потому, что ничего питательного нет в этой области. Надо было давным-давно сделать мемориальную доску человеческую и знак на месте гибели Бориса Немцова, и все разговоры о том, что это не полагается, это у нас не делается, - это собачья чушь и больше ничего.
И.Воробьева
―
Конечно. И более того, люди, которые со дня гибели Немцова каждый день и каждую ночь дежурят на мосту – он официально называется Большой Москворецкий мост, - но Яндекс уже поставил точку. Там написано: «Немцов мост». И люди которые круглосуточно там охраняют мемориал – ну, так уж вышло, что охраняю мемориал, потому что его всё время приходится охранять… Приходят там сотрудники Гормоста, прилетает вертолет, еще что-нибудь происходит. Какие-то люди с нарушениями логики приходят, что-нибудь хотят сделать.Всем хранителям этого мемориала хочется сказать спасибо. И они лишний раз доказывают, что никакой дополнительной нагрузки на мост, о чем всё время говорят, что это мост, там ничего нельзя – вот это всё… И эти люди каждый день там стоят – и ничего.
С.Бунтман: Надо было давно сделать мемориальную доску человеческую и знак на месте гибели Бориса Немцова
С.Бунтман
―
В общем, поздравляю всех нас, даже тех, кто терпеть не может Бориса Немцова. Я думаю, что через некоторое время, если у кого-то вдруг могут просветиться мозги, поймут, что это важное событие, и что это именно событие солидарности с нами, а не какая-то грандиозная фига России. Это не фига России, а это Кремлю и это властям, которые пляшут под эту дудку, лишь бы забыть, лишь бы не дать. Вот улица Андрея Карлова здесь открылась.
И.Воробьева
―
Посла нашего.
С.Бунтман
―
Да, убитого посла. И ничего. И висит табличка.
И.Воробьева
―
Правильно. И хорошо, что они открыли.
С.Бунтман
―
Там, правда, сменять ни нумерации… Это там где «Императорский фарфор», бывшее в нашей молодости кафе «Хрустальное», там, где памятник Москва, на развилке Дорогомиловки и Кутузовского. Правильно абсолютно.
И.Воробьева
―
Вот «Владимир в бане» пишет: «А в сквере табличку на русском рискнули повесить?»
С.Бунтман
―
Да, именно на русском.
И.Воробьева
―
Да, на двух языках там написано.
С.Бунтман
―
Сквер имени Бориса Немцова. Есть фотографии и был прямой интернет-репортаж об этом. И, конечно, я должен сказать Володе Кара-Мурзе-младшему огромное спасибо, который это всё и пробивал и в США… И была, кстати, непростая демократическая процедура в Вильнюсском Совете. Мэр Вильнюса подписал, но Совет-то должен был обсудить, нужен, не нужен вильнюсцам и так далее. И далеко не сразу там все закричали «Ура-Ура! Давайте покажем кукиш России». Дело не в этом, а дело в том, что это топоним, который есть в городе Вильнюсе. Вот у нас есть улица Уго Чавеса, например. Знаешь, да?
И.Воробьева
―
Да, конечно, знаю. Знаете, почему я знаю, Сергей Александрович?
С.Бунтман
―
Почему?
И.Воробьева
―
Потому что в одном приказе, прямо в одной бумаге было, что такую-то улицу называть улицей Уго Чавеса и ниже – НРЗБ номер такой-то называть именем маршала Воробьева. Я поэтому знаю. Это было в одном приказе, в одном документе.
С.Бунтман
―
Я обрадовался, когда улицу маршала Воробьева мне показал навигатор.
И.Воробьева
―
Да-да, там всё есть, я страшно счастлива.
С.Бунтман
―
Как объехать пробки? Ну, как-как - по маршала Воробьева.
И.Воробьева
―
Тут сразу вопросы. Сейчас до нас был Пархоменко. И сегодня на Красной площади задержали участников акции памяти «Демонстрации семерых», «За ваши и нашу свободу. Вот у меня вопрос: почему именно эта акция так всё время вспоминается? Каждый год именно эта акция, ее все помнят, ее все знают, и пытаются всем напомнить?
С.Бунтман
―
Есть такие события, которые просто нельзя забыть. И это событие, когда маленькие люди в огромной стране перед гигантским Кремлем и в то время, когда всем не было так просто всё ясно, не было даже подмигивания и намека на то, что какие-то существуют права людей выходить на улицы и митинговать. Сейчас-то хоть есть на бумаге, а тогда их не было вообще. И когда вышли эти люди сказать от всех, кто боялся сказать, кто не решался, они решились, вышли и сказали, что вот это оккупация, это растоптали не только свободу чехов, а растоптали и нашу свободу. Поэтому это было очень важно, и потому мы вспоминаем каждый день. И только очень глупые власти могут такими вещами отвечать через 50 лет.Ну, как, правда, президент Земан – для меня одна из самых сомнительных фигур в нынешней, вообще, европейской политике – президент Чехии Земан – ну, что это такое, через 50 лет сейчас вспоминать?
И.Воробьева
―
Тогда следующий вопрос. Вот тогда, 50 лет тому назад они вышли, потому что Чехия… не могли не выйти – всё понятно. А почему, когда Россия вмешивалась активно в Украину, такого не было?
С.Бунтман
―
А вот это потрясающая, конечно, вещь. Это то, что меня тогда поразило. Потому что это был блестящий ход, блестящий наркотик – то, что сделали в 14-м году. Это блестящая доза совершенно. О последствиях ее… Вот сейчас я тебе дам таблеточку – и ты будешь счастлив. И вот эту таблеточку приняли очень многие. И приняло гигантское количество людей, которые подумали, что оно историческим там…
И.Воробьева
―
Короче говоря, Крым.
С.Бунтман
―
Крым, Крым. Это гениальная совершенно была вещь. Это гениальный удар в самое солнечное или лунное, или я не знаю, какое сплетение всего, что есть в российском обществе.
И.Воробьева
―
Так. Ну, а дальше-то начался Донбасс.
С.Бунтман: Это важное событие, именно солидарности с нами, а не какая-то грандиозная фига России
С.Бунтман
―
А дальше начинается… Вот существует меньшинство и никто как-то по-настоящему… И вот на смех всей Украине, между прочим, тоже… и вот когда даже и политики оппозиционные мямлили и молчали.. И вот эти уклончивые ответы всех… сейчас будут кричать, что «Яблоко», конечно, ответило… Да ничего подобного. И будут кричать… А Навальный просто сказал… Эта повестка дня, что «Крым наш» у Алексея Навального фоном, но тоже существует.И вот когда вдруг выскочила Ксения Собчак и сказала, чем, между прочим, она у меня… как в замечательном спектакле говорит: «Он такой, он разгильдяй, мерзавец и так далее. Но он не захотел продать мой портрет, - в «Школе злословия», - И вот я ему за это…». И я за несколько фраз… вот хотя бы была аккуратная, четкая по международной политике фраза Ксении Собчак, она была нормальной.
И вот как-то даже не поднялось одно место практически ни у кого, чтобы пойти за нашу и украинскую свободу.
И.Воробьева
―
Да. Ну, вот такая история.
С.Бунтман
―
Отмечаем просто себе.
И.Воробьева
―
Отмечаем себе. Переходим к теме чуть менее серьезной, хотя, если покопаться, то понятно, что она довольно серьезная. История про Новосибирск, где в государственном университете завесили статуи, скульптуры ради приезда представителя РПЦ, чтобы никто не смущался.
С.Бунтман
―
Сережа не понял. Я ему показывал – Сергею Кузнецову я показывал статую закрытую, а он подумал, что мне холодно – кондиционер работает.
И.Воробьева
―
Да, да. Звукорежиссер у нас Сергей Кузнецов. Вы его не видите, но он тут есть.
С.Бунтман
―
Ну, так вот, Новосибирск. Завесили статую, потому что там было мероприятие, а тут появятся люди в рясах, и как же – вот не оскорбим ли мы их...
И.Воробьева
―
Они увидят анатомию человека…
С.Бунтман
―
Тем, что у нас голые статуи тетеньки, дяденьки, и вообще всё там показано…
И.Воробьева
―
Непотребство.
С.Бунтман
―
Непотребство. Причем самое интересное: это сделала не церковь. Это не они потребовали. Это энтузиасты потребовали. Это строгие граждане. Это еще Ильф и Петров писали, что строгие граждане с удовольствием надели бы паранджу на мужчин. Потом, конечно, Легойда сказал, что это, вообще, заставь дурака богу молиться…
И.Воробьева
―
Да, слава богу, что он это сказал, Сергей Александрович.
С.Бунтман
―
Он это сказал. Из всех, в общем-то, отцов бывших и нынешних только Всеволод Чаплин… А Всеволод Чаплин, на самом деле, это… У меня есть несколько примеров - я не буду говорить фамилий – в разных областях, которые занимаются именно тем, чем занимается Всеволод Чаплин. Это занимается… вот лишь бы сказать, довести до кретинизма… Причем он человек ушлый, острого, я бы сказал, изворотливого ума. И поэтому то, что он говорит, весь этот бред, который, на мой взгляд, совершенно антихристианский, который наносит вред и самой идее, вообще, церкви, любой наносит вред, он говорит это абсолютно осознанно. Когда его выгнали из представителей для прессы…
И.Воробьева
―
Синодального отдела.
С.Бунтман
―
Я не знаю, как точно называются должности все эти.
И.Воробьева
―
Боюсь все время перепутать.
С.Бунтман
―
В общем, громкоговоритель РПЦ. И когда его выгнали оттуда, он же стал экстремистом-вольнодумцем. И более того, я даже не спрашиваю, почему его больше нет на «Эхе». Потому что я знаю, почему. Как раз его последний эфир был у меня, когда он тут всё античеловеческое, что было, рассказывал у нас в эфире. Да, история… Слава богу, что РПЦ отреагировало по-человечески.
С.Бунтман
―
Нет, РПЦ нормально отреагировало. Но очень интересно здесь заметить и с точки зрения психологии и с точки зрения общества, что вот это стремление… А как же? Наиболее просвещенные из таких запретителей, они вспоминают, как в начале этого года в Капитолийском музее, когда приехал Роухани, президент Ирана, там завесили наготу, - а наготы там много, извините, в Капитолийском музее, - и завесили всё, чтобы не оскорблять Роухани. Но надо было идти дальше. Это тоже был дурацкий, кстати говоря, ход, абсолютно дурацкий, потому что тогда надо было убирать вообще все изображения людей, потому что ислам не терпит как-то у себя…
И.Воробьева
―
Да, открытые лица.
С.Бунтман
―
Но, с другой стороны, если мы хотим наладить хоть какой-то диалог хоть с кем-то, мы должны понимать, в чем состоят наши даже не то что ценности, а представления нормальные абсолютно – это представления об искусстве. А вот здесь же энтузиасты, они ж начинают корежить все преставления о современном, прошедшем огромную, извините меня, всевозможные догматики, эволюцию огромную в прошедшем христианстве. Что это совершенно не то… Вот христианство, простите меня, вот сейчас… вот это то, что когда… я представляю себе, что сейчас у папы будет в Ирландии…
И.Воробьева
―
О!
С.Бунтман
―
Я себе сейчас представляю. И там тоже есть свои… И уж где-где, а в Ирландии есть свои Звездонии такие…
И.Воробьева
―
В Ирландии… Ой-ой!
С.Бунтман: Президент Земан – для меня одна из самых сомнительных фигур в нынешней, вообще, европейской политике
С.Бунтман
―
Проблема абортов. В Ирландии.
И.Воробьева
―
Да, сейчас там как раз.
С.Бунтман
―
Масса совершенно. Ирландия – это такой еще заповедник, очень серьезный заповедник старого такого, замшелого христианства.
И.Воробьева
―
Вот у нас и пролетело полпрограммы. Вы прислали довольно много вопросов. Присылайте еще. После кратких новостей и небольшой рекламы будут задавать ваши вопросы Сергею Бунтману.НОВОСТИ
И.Воробьева
―
13 часов, 35 минут в столице. Продолжается программа «Персонально ваш». Сегодня это Сергей Бунтман. Ваши вопросы буду сейчас задавать, но сначала вопросы, которые мне прислали. Макс из Москвы пишет: «Не вводите людей в заблуждение. На Яндекс.Картах нет Немцова моста. Проверьте сами».
С.Бунтман
―
Нет есть, только что видели
И.Воробьева
―
Максим, открываете Яндекс, можете на компьютере, можете на телефоне. У меня, например, на телефоне есть приложение Яндекс. Карты. Находите Большой Москворецкий мост, который в народе уже давно называют Немцовым мостом. Там написано на нем: Большой Москворецкий мост. Теперь ведите немножко северней, после пересечения с Кремлевской набережной, прямо на самом Большом Замоскворецком мосту стоит точка, значок. Там написано: Немцов мост. Значение этой точки Яндекс никак не описывает, просто она там есть.
С.Бунтман
―
Это может обозначать мемориал, может мост обозначать.
И.Воробьева
―
Да, всё что угодно. Просто точка стоит.Теперь ваши вопросы по поводу открытия сквера Немцова Таня спрашивает: «А разве то, что именно рядом с российским посольством, - это не фига в кармане? А мстить плохо».
С.Бунтман
―
Мстить плохо. Всё плохо, а то, что сквер открыли рядом с российским посольством, - это хорошо.
И.Воробьева
―
Вот и Денис тоже пишет: «Открытие НРЗБ в США – это банальное желание США вставить шпильку России, ибо я уверен, что никто из «открывашек» понятия не имеет о Немцове, о его жизни, не говоря уже о рядовых американцев, которые вообще о происходящем в мире не знают ничего».
С.Бунтман
―
Рассказали. Когда убили Немцова, об этом знали все, кто имеет глаза, уши и может употреблять информацию. Когда убивают крупного политика в какой-то стране, тем более, такой гигантской как Россия, об этом знают все. Не надо.
И.Воробьева
―
Ринат спрашивает: «Когда и в какое время планируется начать программу на татарском языке?»
С.Бунтман: Крым - это гениальный удар в самое солнечное сплетение всего, что есть в российском обществе
С.Бунтман
―
Пока расставляем о эфиру.
И.Воробьева
―
В понедельник, по-моему.
С.Бунтман
―
Будет маленькая программа «Говорим по-татарски». Уже получили мы интерес от всех вплоть до руководства Татарстана сейчас.
И.Воробьева
―
Давайте не будем про наркотики с логотипами.
С.Бунтман
―
Ой, это чудесно!..
И.Воробьева
―
Поржать разве что.
С.Бунтман
―
Это поржать, да. И вот Партия наркотиков – это замечательно совершенно. «Председатель политсовета Партии наркотиков заявил, что…».
И.Воробьева
―
Была же Партия пива, Сергей Александрович. Партия любителей пива.
С.Бунтман
―
Пива, да... Мое заявление не является пропагандой…
И.Воробьева
―
Наркотики это плохо.Сергей из Самары спрашивает про новость, которая у нас сегодня тоже была о том, что ФСИН убрал дополнительное питание для беременных и, по сути, детей – имеется в виду для тех, кто находится в местах лишения свободы. И к вопросу Сергея я тоже хотела задать про ярославскую колонию, печально известную. И там второе видео уже есть, и там теперь расследуют утечку данных.
С.Бунтман
―
Когда-то Михаил Сергеевич Горбачев решил реформировать Советский Союз и советскую систему. И решил потихоньку, через аккуратное введение кооперативной собственности, через свободу слова, которая тогда называлась гласность, как-то реформировать. Эта халабуда не реформировалась.Точно так же не реформируется и система отбывания наказаний. Если серьезно ей заниматься сейчас, это повалится всё. Вот не надо. Там жучок не электронный, а там сожрано всё внутри. Не надо говорить, что это отдельные вещи где-то там. Пока можно замазать, подмазать, даже извиниться, как начальник ярославской колонии делал, перед всеми…
И.Воробьева
―
Притом, что это, кстати, ни при нем было.
С.Бунтман
―
Ну, да. Это так часто бывает: «Эти люди у нас больше не работают. А мы их уволили, потому что они были пьяницы, дебоширы и вообще…».
И.Воробьева
―
Да. Евсюкова же задним числом увольняли.
С.Бунтман
―
Конечно, да, задним числом увольняли. Но это просто, ребята, гнилое, как не знаю что. Это надо делать с нуля.
И.Воробьева
―
Алла пишет нам в чате: «Сергей, те, кто на Войковской живет, понятия не имеют, в честь кого эта станция называется. Название звучит красиво, место престижное – и ладно».
С.Бунтман
―
Ну и что?
И.Воробьева
―
Имеется в виду про название…
С.Бунтман
―
Не имеют понятия, но оно есть. Вот как нам сосед, когда мы переселились на улицу Павла Корчагина, пожилой тогда сосед в 69-м году: «Вот я решил… Дайте мне книжку. У вас книжка есть? Вот почитаю я наконец-то…». Потому что все знали про Павку Корчагина и так далее.
И.Воробьева
―
Сергей спрашивает: «Как вы думаете, куда пропал Дмитрий Медведев? Верите ли вы в спортивную травму?»
С.Бунтман
―
Ну, наверное, где-нибудь повредился в чем-нибудь.
И.Воробьева
―
Мы вчера с Василием обсуждали бадминтон, который любит Дмитрий Анатольевич.
С.Бунтман
―
Ну, что? Знаешь, человек может сломать палец, если ковырять в носу. Мало ли что может произойти.
И.Воробьева
―
Да. А я, кстати, палец сломала на баскетболе, так что, знаете, это очень…
С.Бунтман
―
А если ты идешь по лестнице две ступеньки и подворачиваешь ногу – это тоже.
И.Воробьева
―
Это да. Так что тут спортивная травма…
С.Бунтман: Ирландия – это такой еще заповедник, очень серьезный заповедник старого такого, замшелого христианства
С.Бунтман
―
Большинство людей, между прочим, в ванной падает.
И.Воробьева
―
Ой, ужас какой, кошмар!Алексей из Москвы: «Подскажите, почему некоторые передачи повторяются несколько раз, причем в дневном эфире? Неужели нечем больше заполнить?
С.Бунтман
―
Не знаю, какие передачи повторяются. Если коммерческие передачи повторяются в прямом эфире, это значит, таким образом, составлен договор, и мы стараемся даже коммерческие наши рекламные передачи не повторять в то же время, если это не еженедельная рубрика. Как вот сегодня будет повторение одной из коммерческих «Парковок», и это таковы условия договора. Но мы во многих случаях стараемся корректировать. Передачи у нас в одно и то же время не повторяются. Повторяются, где разная аудитория бывает. Повторяется ночью. Если она шла вечером, в будни повторяется иногда днем, если что-то интересное и есть место, повторяется днем…
И.Воробьева
―
Ой, я сегодня «Кейс» слушала, когда сюда ехала в машине, повтор.
С.Бунтман
―
О’кей. Это рано утром ты, небось, ехала.
И.Воробьева
―
Да.
С.Бунтман
―
Я не имею возможности, просто у меня здоровья не хватает послушать Дмитрия Быкова. Но я всегда как ошпаренный выбегаю раньше времени, чтобы всю первую часть моего путешествия на работу послушать кусок из «Одина» Дмитрия Быкова.
И.Воробьева
―
Кстати, про «Один». Нам тут пишет Лика: «Ирина и Сергей, передайте, пожалуйста, Венедиктову, что многие зрители хотят видеть Пархоменко постоянным ведущим ночного эфира. Если можно, начинать ее немножко пораньше».
С.Бунтман
―
Я мог бы ответить фразой Венедиктова, если Венедиктову передают: «А вместо чего?» или: «Вместо кого?» Я уже говорил про хвост, который стоит, чтобы подменить «Один», потому что мы очень это любим… И я вон крутил швейную машинку Иры Воробьевой, когда она была в отпуске.
И.Воробьева
―
Да. Я никому не отдам ночной эфир. Вот мы обсуждали в прошлой получасовке, почему люди не выходили, когда была история с Украиной. И нам тут многие написали: «Вы не правы, были акции, были марши». А вот Ольга пишет: «Вы неправы, марши против аннексии Крыма устраивал как раз Борис Немцова».
С.Бунтман
―
Я тут подумал за прошедшую минуту после того, как мы говорили, и, может быть, у нас сейчас другое представление об акциях протеста. Если выход нескольких человек на Красную площадь в 68-м году – это было из ряда вон выходящее, тем более, что только там глухо шли события в Новочеркасске, о них страшные воспоминания 62-го года, например, волнения в Тбилиси в 63-м году, такие достаточно массовые…. И массового ничего не было. И на фоне таких глухих событий… Уже прошел процесс Синявского и Даниэля, уже оттепель замерзла… вот тогда-то и замерзла в 68-м году.И это была грандиозная, из ряда вон выходящая акция. Соизмеримо с нею могла бы говорить гигантская какая-нибудь акция. А здесь выход, на мой взгляд, честных и смелых людей тогда, в 14-м году – это было серьезно, и это надо уважать. И я очень рад, что это тогда было.
И.Воробьева
―
Но мы это не запомнили.
С.Бунтман
―
Да, потому что даже события 11-го, 12-го годов, они представляли собой что-то решающие, изменяющее психологию. А очень во многом изменила психологию та акция, которая была в 68-м.
И.Воробьева
―
Зоя пишет: «Сейчас привлекают за репосты, которые ты сделал в 11-м, 12, 13-м годах. А разве закон имеет обратную силу?»
С.Бунтман
―
А что, тогда не было закона?
И.Воробьева
―
Ну да.
С.Бунтман
―
Я сейчас не становлюсь на позиции… Это вообще изначально бред… это нельзя просто. Это нельзя. Но это же существует. Мало ли что. Это никуда не стерлось.
И.Воробьева
―
И сейчас же этот пост висит.
С.Бунтман
―
Он же висит, он же есть. Мало ли когда ты его…
И.Воробьева
―
Просят рассказать про фильм 94-го года об «Эхе».
С.Бунтман
―
Я хотел вам сказать, где его найти. Это снял Александр Рубинин, художник, работавший на Арбате, наш слушатель, наш друг. Мы встречались периодически на тех же акциях, кстати, 11-го, 12-го годов. Александр Рубинин снял этот фильм. Он провел здесь два дня. И это фильм замечательный. Там есть мы молодые, там есть люди, которых нет с нами, как Андрей Черкизов, Георгий Мосешвили, есть Дмитрий Пинскер. И там еще Москва – вечерняя, ночная, утренняя, дневная Москва, все эти районы 1994 года. Новости тогдашние, тогдашняя реклама. «Хопер» какой-нибудь, представляешь?
И.Воробьева
―
Ох, ты!
С.Бунтман
―
«Хопер-Инвест», боже мой! Этот самый «Дом Селенга» какой-то, бог знает что!
И.Воробьева
―
Вообще даже не представляю себе, как это было.
С.Бунтман
―
Да, хорошо, что не 90-й год, не 91-й, а то бы там, прости господи, запрещенный на нашей территории Аум-Синрикё…
И.Воробьева
―
О, боже! Правда?!
С.Бунтман
―
У всех было.
И.Воробьева – А
―
а! Ничего себе! НРЗБ. Сколько лет было, Сережа, мне 7 лет было в 90-м году, а тебе сколько было? Я, конечно, же этого ничего не помню.
С.Бунтман
―
Вот помнит.
С.Бунтман: Если серьезно заниматься системой отбывания наказаний сейчас, это повалится всё. Там сожрано всё внутри
И.Воробьева
―
Сознательный школьник уже был.
С.Бунтман
―
Был бы несознательный, не пришел бы к нам работать.
И.Воробьева
―
Это правда. Но я-то не слышала.
С.Бунтман
―
И найти это можно. Это в YouTube лежит этот фильм. Посмотрите: «Эхо Москвы» 1994» - и вы все найдете. Если нет, пойдите или через мою ленту в Фейсбуке или через ленту Сергея Сокуренко.
И.Воробьева
―
Сергей, который в чате пишет, что фильм есть на YouTube. Если вы его нашли, выложите в чате ссылку на других.
С.Бунтман
―
Нет, там ссылки…
И.Воробьева
―
Я в «N+1» выкладываю ссылки все на новости во время программы…
С.Бунтман
―
В чате, я знаю, что у нас были какие-то сложности…
И.Воробьева
―
Да. Я думаю, да. Тут все пишут про ночной эфире Сергея Пархоменко. Так всем понравилось. Короче, просто просят, что если вдруг будет получаться, чтобы его чаще на замены хотя бы.Следующий раз, когда я отправляюсь в командировку, я сначала напишу Пархоменко: «Не хотите ли вы Сергей Борисович?..»
С.Бунтман
―
Пролоббируй, пусть Сергей Борисович сам вызовется.
И.Воробьева
―
Вот Павел из Москвы говорит, что Яндекс – про точку «Немцов мост» - обозначает таким знаком памятники и достопримечательности. И прекрасно, Павел!
С.Бунтман
―
Я сказал, мемориал, наверное. Вот значит, мемориал обозначен. Ну, и хорошо.
И.Воробьева
―
Аня поздравляет нас с прошедшим днем рождения. Спасибо вам большое! Аня наша постоянна слушательница.Всё время спрашивают про сотрудников, которых больше не слышано. Вот про Александра Александровича Пикуленко спрашивают, навсегда ли он покинул «Эхо»?
С.Бунтман
―
Никогда не говори, навсегда. Во-первых, пока человек жив и может работать, всегда есть возможность. Сколько к нам вернулось более молодых людей, например, Маша Майерс, Женя Бунтман вернулся. Вы услышите, я думаю, еще людей…
И.Воробьева
―
«Эхо» весьма подвижно в этом смысле.
С.Бунтман
―
И Сан Саныч человек не очень здоровый. Он привык себя ощущать здоровым и бодрым и делать с нами по 10, 15, 20 тысяч километров пробега.
И.Воробьева
―
Да. Какие у нас были классные пробеги!
С.Бунтман
―
Но я скажу: объятия распростерты.
И.Воробьева
―
Всегда, абсолютно точно.Алексей из Москвы пишет: «Башкиры на вас могут обидеться. Башкирский язык, вообще, очень интересный. И в России очень много народностей проживает. Для всех невозможно сделать».
С.Бунтман
―
Я не знаю ни одного неинтересного языка. Может быть, только те, которые были созданы искусственно. Интерлингва, в отличие от эсперанто, он не очень интересный. Даже креольские языке, там три времени: поел, ел, пошел поесть и прошедшее время: доел.Ребята, дело не в том, что НРЗБ, а вот кто на нас может обидеться. Дон Жуан так говорил: «Ну, как я могу отдать свое сердце одной женщине, когда все другие обидятся, и у меня такое ощущение, что я с одной женщиной изменяю всем другим». Это Дон Жуан говорил у Мольера, да. Никогда не выберешь.
Вот у нас есть человек, который может это делать. Кстати, и башкирский тоже можно делать. Но мы посмотрели и сейчас, действительно, статистически третий язык в Москве.
И.Воробьева
―
Это будет интересно в любом случае, а там дальше посмотрим, что у нас получится.Очень все хотят услышать «Особое мнение» Максима Шевченко, которое ведет Сергей Бунтман.
С.Бунтман
―
Ну, а что, было уже такое.
И.Воробьева
―
Вот поэтому и хотят еще, Сергей Александрович.
С.Бунтман
―
Ну, будет у нас оказия – будет. Но вы тоже вспомните, что у нас с Максимом Шевченко были очень разные особые мнения. Потому что бывали «Особые мнения», где мне периодически нечего было возразить большую часть программы. А бывало и так, как у нас в том произошло, что как-то так… Не надо те огороды, где ты не знаешь, что растет. Не надо туда лезть. Очень можно попасться в капкан.
И.Воробьева
―
Очень много вопросов про саморекламу. Ее слишком много…
С.Бунтман
―
Так, дорогие мои друзья, смотрите. Любая самореклама, когда она в блоках идет, когда она заменяет – это та проблема, над которой мы работаем сейчас. У нас идет, потому что, может быть, был перехлест оставленного времени для рекламы, и там получается, что надо заполнять. Чем? Саморекламой. Между прочим, «Говорим по-татарски» пойдет туда. Смотрите, пойдут минутные передачи. Есть еще один как минимум проект маленьких межпрограммных передач, которые в тех местах, которые не заполняются рекламой, могут идти.Это же не специальные блоки талды-малды… Понимаете, я смотрю, и у меня такое ощущение бывает особенно на спутниковых каналах, где очень мало рекламы, и много саморекламы бывает. Даже на «Фоксе» каком-нибудь или еще где-нибудь…
И.Воробьева
―
На «Дискавери» очень много саморекламы.
С.Бунтман
―
И вот начинается, и это называется: повторяем для наидурнейших. Вот по пять раз в одном ролике. Это уже совершенно невозможно.
И.Воробьева
―
Тут задают вопрос про много других фамилий наших коллег, не могу сказать, что они бывшие, потому что бывших не бывает, как известно, и все призывают всех вернуть обратно.
С.Бунтман
―
Не бывает. Так же как бывших, не бывает. У всех складывается своя судьба. Бывают случаи, в редчайших случаях: мы просто не хотели бы. И это случаи я могу вспомнить – один-два.
И.Воробьева
―
Но все-таки было.
С.Бунтман
―
И имен, которых вы не знаете, на самом деле.
И.Воробьева
―
То есть они даже не эфирные.
С.Бунтман
―
Эфирные, не эфирные, вы не знаете и не помните. Но все остальные – ради бога, но каждый человек проходит свою судьбу. Вот, например, сейчас мечтать о том, чтобы пришел Антон Долин и был у нас корреспондентом…
И.Воробьева
―
Корреспондентом? Нет, Антон должен вести программу у нас, только вместо кого, не знаю.
С.Бунтман
―
Да. Но Антон Долин сейчас главный редактор «Искусство кино».
И.Воробьева
―
Ох, как он пишет!
С.Бунтман
―
Один из самых замечательных кинокритиков и киноаналитиков, какие есть у нас сейчас. Тоже замечательный кинокритик Ольга Галицкая. И я считаю, что лучший театральный критик у нас – Алена Карась, которая у нас работает. Я бы сказал последний представитель. Может быть, там нарождается кто-то и потихоньку разбирается. Алена Карась – это мощнейший театральный критик. И что же нам: «Алена, сделай нам новости культуры, - да? - Только минута 40», не больше. Или: «Антоша, ты пойди на мероприятие, а потом НРЗБ». Не-не, ребята, проходим свою судьбу. У всех свои формы счастья. Я страшно рад, что эти люди – и это немного из тех, что я перечислил, - что эти люди так замечательно работают.
И.Воробьева
―
Да, мы любим их все еще и навсегда.Тут просят очень много разных программ всё время. Например, Андрей просит: «Было бы интересно услышать программу про регионы, политику, экономику, но с экспертами». У нас же есть теперь программа про регионы, но она, по-моему, не с экспертами, по-моему.
С.Бунтман: Выход, на мой взгляд, честных и смелых людей тогда, в 14-м году – это было серьезно, и это надо уважать
С.Бунтман
―
Нет, она не с экспертами. Понимаете, в чем дело. Нужна такая программа – вот что касается регионов, - чтобы можно нырнуть в проблему отдельного региона с массой… Эксперты, понимаете, какие чаще всего – если местный эксперт, он будет нам говорить то, что вряд ли будет понятно всем. Если мы сможем выходить на уровень обобщения, когда мы понимаем, что в регионе есть те проблемы или, например, те достижения, которые можно будет перенять, какие-то образцы решений проблем… - вот это очень тонкая штука. Опять же нужен человек, который бы за это взялся, как за любую нашу программу, - человек, который бы талантливо за это взялся. Вот и всё.
И.Воробьева
―
Тут еще есть пара вопросов про сайт, на которые мы не будем отвечать, потому что я не знаю.
С.Бунтман
―
Сайт – это пускай Виталий Рувинский отвечает.
И.Воробьева
―
И просят в чате не допускать модераций чата ведущими эфира: «Не пускайте ведущих эфира в модераторы чата», - пишут нам, потому что они всё портят.
С.Бунтман
―
А вам скажу, во-первых, мне недосуг (как в анекдоте про Василия Ивановича) абсолютно. Я очень люблю чат. Я с ним поругался вдрызг в понедельник.
И.Воробьева
―
То есть вы с чатом разговариваете? Хорошо.
С.Бунтман
―
Я всё время разговариваю с чатом. В «Футбольном клубе» я поругался, потому что там было такое нашествие идиотов. Но я призываю модераторов, и модераторы у нас чаще всего не перехлестывают, но иногда, бывает, что даже и перехлестывают. Я бы хотел на какой-то вопрос и даже мне не ужасно видеть это. У каждого ведущего складываются свои отношения с чатом. У каждого ведущего есть свои нюансы чата. Чат – это не два-три человека, которые в нем постоянно пишут. И наши прекрасные, которых я очень уважаю, модераторы, им большое спасибо…
И.Воробьева
―
Да-да, им большое спасибо! Еще раз машу лапками.
С.Бунтман
―
И я хочу, чтобы это было как можно более широкое… Если вводится аптайм, то это только для того, чтобы я, например, или другой ведущий могли прочесть это и осознать, а не улетело за бортик компьютера и всё.
И.Воробьева
―
Потрясающие интересно, и мне, на самом деле, это сообщение понравилось, потому что жители чата сами поставили заборчик и «мы здесь сами, вы не лезьте, мы тут всё сами сделаем». Это очень круто…
С.Бунтман
―
Пожалуйста, делайте.
И.Воробьева
―
В хорошем смысле, ни в коем случае не в плохом.
С.Бунтман
―
Да, да. Я не буду туда лезть. Чего мне заниматься? Знаете, если бы я был Гегатонхеер, я бы одними руками печатал…
И.Воробьева
―
Как вы, вообще, это произносите, Сергей Александрович?
С.Бунтман
―
Гегантонхеер…
И.Воробьева
―
Класс! К сожалению, время у нас закончилось. Это программа «Персонально ваш», ее и ваш персонально ваш Сергей Бунтман. Меня зовут Ирина Воробьева. До встречи!
С.Бунтман
―
Пока!