Сергей Алексашенко - Персонально ваш - 2018-08-07
Е.Бунтман
―
15 часов и 7 минут в Москве, Нино Росебашвили и Евгений Бунтман, и персонально наш сегодня Сергей Алексашенко. Сергей Владимирович, добрый день.
Н.Росебашвили
―
Здравствуйте.
С.Алексашенко
―
Добрый день, Евгений. Нино, здравствуйте.
Е.Бунтман
―
Я напомню, что наш эфир транслируется на YouTube-канале «Эха Москвы», и начнем, наверное, с главного события последней недели, гибели журналистов в Центральной Африканской Республике. Кроме того, что мы выражаем соболезнования их семьям, и это действительно очень большая потеря, но это также еще и повод поговорить про то, что, собственно, Россия, а также частные военные фирмы забыли в Африке. Россия как-то восстанавливает сейчас свое влияние в Африке, утраченное там после войны. В Ливии, после последних событий последних 10 лет. Или что вообще там происходит? Зачем это нужно России?
С.Алексашенко
―
Ну, Ливию, наверное, не совсем правильно называть Африкой, хотя географически она находится на Африканском континенте, она все-таки больше к Ближнему Востоку, арабскому востоку, Северная Африка. Мне кажется, частично вы правы, Евгений, когда говорите, что Россия пытается вернуться в Африку, восстановить там если не влияние, то хотя бы присутствие там обозначить, что Африка представляет и политический и, может быть, экономический интерес. Туда летают разные чиновники, Патрушев туда летал, и президент только недавно был в Южной Африке на саммите БРИКС.
С.Алексашенко: Никаких особых инициатив в отношении Африки у России нет
В принципе, Африка на российской внешнеполитической карте появилась. Но, с другой стороны, я вот посмотрел внимательно на то, что происходит… Никаких особых инициатив в отношении Африки у России нет. Вот не очень понятно, что там Россия предполагает делать. Там огромное количество, с одной стороны, конфликтов, с другой стороны – возможностей, вообще говоря, Африка – это континент, где живет уже больше миллиарда человек. Средний темп роста африканской экономики за последние, не знаю, пару десятков лет превышает 6% годовых, то есть – быстро растущий континент. И стратегически, нельзя сказать, что это – следующий Китай, но с точки зрения рынков сбыта, потребления, идет Китай, Индия и потом Африка.
То есть, все многонациональные корпорации там активно присутствуют в надежде прийти на этот рынок.
России с точки зрения потребительского спроса, по большому счету, на этот рынок прийти не с чем. У нас в экспорте кроме сырья, продуктов первичной переработки…
Е.Бунтман
―
Автоматы Калашникова.
С.Алексашенко
―
Ну, автоматы Калашникова – это не предмет потребления, все-таки. И вот населению, наверное, можно продать, но автоматы умеет клепать полмира, а более сложное оружие продавать… У них все-таки масло вместо пушек, они предпочитают иметь масло, а не пушки. И поэтому каких-то таких особых экономических интересов у России пока там не видно. Но, может быть, мы чего-то не знаем, может быть, язык российским дипломатам тоже дан для того, чтобы скрывать свои мысли. И вполне может быть, что через несколько лет мы узнаем о каких-то таких глобальных, может быть, локальных инициативах в нескольких странах Африки.Мне кажется, что вторая часть вашего вопроса – а что там забыли частные военные компании, она больше имеет шансов, тем для обсуждения, потому что, помимо того, что это – частные военные компании… Понятно, что они обеспечивают защиту. А многие страны Африки – это регионы опасные, в том числе – с точки зрения уровня преступности, с точки зрения отсутствия сильной полиции. И поэтому многие западные компании, китайские компании всегда имеют какие-то такие охранные подразделения, которые обеспечивают физическую безопасность.
И вполне может быть, что российские вооруженные формирования, частная армия, как ни скажи – оно все с нарушением закона, я уж боюсь, чтобы мне Роскомнадзор что-нибудь не выкатил или вам, не призываю к какому-то экстремизму или терроризму, вот. Соответственно, вполне вероятно, что у людей, которые спонсируют услуги этих частных военных компаний, у них есть экономические интересы в Африке. В той или иной стране, потому что Африка действительно богата полезными ископаемыми. И мне кажется, что вот эта гипотеза, что частные вооруженные формирования обеспечивают экономические интересы отдельных физических лиц российских…
Е.Бунтман
―
То есть, не государственный интерес, а отдельных физических лиц, да?
С.Алексашенко
―
Частные коммерческие, частные бизнес-интересы.
Е.Бунтман
―
Я читал в прессе Центральной Африканской Республики, опять же, так сложилось из-за истории с нашими коллегами погибшими. И там было очень интересно про то, что некие россияне очень интересуются месторождениями урановыми, алмазными, что там еще есть в Центральной Африканской Республике.
С.Алексашенко
―
В Африке есть все. Африка, с точки зрения полезных ископаемых, в том числе – Центральная Африканская Республика, там можно найти все, что угодно. И там запасы, месторождения действительно огромные, неразработанные, находятся в труднодоступных местах, где действительно работать тяжело. И из-за этого они не разрабатывались практически никогда, там Китай активно инвестирует с той же самой целью.Но Китай это делает на уровне государства. В Китае есть огромная государственная программа, Китай инвестирует в Африку, сначала в инфраструктуру, дороги, полиция, энергетика, и только потом приходит на месторождения.
Ну, у Китая, знаете, деньги есть, а у России денег нет, поэтому приходится частным бизнесменам на свой страх и риск идти туда.
Н.Росебашвили
―
То есть, получается, что, опять же, мы с вами, во всяком случае, стараемся утверждать, что это – интерес именно частных лиц? А государство тогда не имеет к этому никакого отношения, получается? Раз нет денег.
С.Алексашенко
―
Нино, я не утверждаю, я оцениваю различные гипотезы, вот та информация, которая крутится, о чем говорят, что можно найти в прессе. Мне кажется, что это – частные интересы. А почему всегда частные интересы всегда должны идти рука об руку с государственными?С одной стороны, понятно, что присутствие каких-либо российских коммерсантов в Центральной Африканской Республике с точки зрения разработки и получения доступа к месторождениям, оно и не противоречит российским внешнеполитическим интересам. Но, с другой стороны, не сильно их и облегает. Потому что, в чем состоит российский внешнеполитический интерес, ну, наверное, чтобы были какие-то страны, если не союзники, но с которыми можно было бы иногда по-дружески поговорить. И чтобы получить очередные Олимпийские игры, или в Совете безопасности, на Генеральной ассамблее какую-нибудь роль, какую-нибудь резолюцию поддержать. Или еще что-нибудь такое.
С.Алексашенко: с точки зрения рынков сбыта, потребления, идет Китай, Индия и потом Африка
Поэтому я бы не стал противопоставлять: частный или государственный. У государства, возможно, есть какие-то интересы. Но, знаете, «юмор был настолько тонок, что его не было видно». Вот так же и российские государственные интересы в Африке настолько тонки, что вот просто так их не увидеть.
Е.Бунтман
―
Про Иран.
С.Алексашенко
―
А Иран тоже в Африке теперь?
Е.Бунтман
―
Нет. С Африкой мы как бы разобрались, как нам пишут слушатели, не очень могут понять, что там могут потреблять кроме «калашей», Евгений из Пензы нам пишет…
С.Алексашенко
―
Африка по развитию точно опережает половину российских регионов. И уровень жизни во многих странах Африке выше, чем уровень жизни в половине российских регионов.
Е.Бунтман
―
Речь не идет о той части Африки, о которой мы говорили, о Центральной Африканской Республике. Чад, Конго – там, наверное, ниже даже чем в российских регионах.
С.Алексашенко
―
Вы знаете, если посмотреть российские регионы, то даже на уровне 85 регионов разница в уровне жизни самых богатых и самых бедных достигает 10 раз. А если до уровня муниципалитетов опуститься, я думаю, у нас есть муниципалитеты, которые готовы посоревноваться не только с Африкой, с Конго, но и с Бангладеш, которая вообще одна из самых бедных стран в мире.
Е.Бунтман
―
Бангладешская область. Давайте тогда не про Иран… Или давайте про Иран, а потом у нас есть еще прекрасная тема, вечная тема про колбасу. Мы тоже про это поговорим.Американские санкции против Ирана и Европа. ЕС должен поощрять сотрудничество европейского бизнеса с Ираном, заявила достаточно резонно глава европейской дипломатии Федерика Могерини.
Н.Росебашвили
―
А параллельно с этим Трамп наоборот вернул первый пакет санкций в отношении Ирана. И это, как я понимаю, серьезно заденет экономику этой страны.
С.Алексашенко
―
Это серьезно заденет экономику этой страны. И санкции жесткие, потому что те санкции, которые работали в отношении Ирана с 2009 года по 15-й год, когда была подписана ядерная сделка, они были очень жесткими, были заморожены активы центрального банка, были заморожены корреспондентские счета иранских банков в евро и долларах, они не могли проводить расчеты. Было эмбарго на импорт иранской нефти, был запрет на поставки оборудования для переработки нефти. Иран, которая одна из богатейших стран, с точки зрения запасов нефти и газа, в общем, не было своего бензина, был дефицит бензина, был запрет на поставки гражданских самолетов. И много чего другого.То есть, на самом деле, вот такая экономическая блокада Ирана была достаточно сильной. И последние буквально месяца два началась эскалация новая в отношениях США и Ирана, после того, как Трамп заявил, что он готов вводить санкции. Вот за эти три месяца иранский реал упал примерно на 30%. То есть, на одних слухах о том, что Америка может ввести санкции, национальная валюта начала падать.
И, собственно, Россия, которая переживала несколько раз девальвацию такую резкую российского рубля, мы понимаем, что, когда рубль падает на 30% примерно – это серьезно. Как с нынешним уровнем, там 62, упасть на 80 рублей за доллар. Вот так, неслабо. Причем только на одних опасениях.
Конечно, санкции ударят по иранской экономике очень жестко. И Трамп, и его администрация сразу заявили о том, что они будут вводить санкции в отношении тех европейских компаний, которые будут торговать с Ираном, но при этом присутствовать на американских рынках. То есть, вот грубо говоря, поставили четкий совершенно ультиматум: хотите работать в Иране – забудьте про американский рынок. Хотите работать в Америке – забудьте про Иран.
Евросоюзу, европейским странам эта позиция не очень нравится, потому что Трамп, он если не превратил Евросоюз в своего противника, то он точно вычеркнул Евросоюз из числа сторонников. Я вообще не знаю, есть ли у Трампа во внешней политике сторонники, страны-союзники, по-моему, вообще никого не осталось.
Н.Росебашвили
―
Ну, пока Соединенные Штаты Америки достаточно сильная держава, чтобы противопоставить себя всему миру.
С.Алексашенко: Российские государственные интересы в Африке настолько тонки, что вот просто так их не увидеть
С.Алексашенко
―
В одиночку Соединенные Штаты Америки не могут играть долгосрочно в такой монополярный мир, только мы рассказываем, что есть многополярный мир, всем подряд Россия рассказывает. В Америке так не считают. В Америке считают, что сила Соединенных Штатов Америки, она в том, что у них сильные союзники, которые поддерживают демократические ценности, которые поддерживают то, что называется международным порядком, которые поддерживают безопасность во многих регионах мира.Возвращаясь, сейчас, последний сюжет – это то, что страны Евросоюза, Европейская комиссия заявила, что она попытается предоставить защиту европейским компаниям, которые потеряют бизнес в Иране. И в европейский судах европейская комиссия будет поддерживать иски европейских компаний против правительства США.
То есть, такая вот конструкция, которая лишний раз говорит о том, что отношения между Европой и США постепенно ухудшаются. То есть, не то, что там есть какое-то улучшение, а просто идет такая сдвижка вниз.
Е.Бунтман
―
По всем фронтам причем как-то получается. Тут и дипломатическая какая-то ссора, экономическая ссора. Это вообще серьезно, надолго?
С.Алексашенко
―
Ну, я бы не сказал, что по всем фронтам. По многим. Мягче скажем.
Е.Бунтман
―
Ну, как – не по всем? А по каким осталось? С обороной тоже все плохо.
С.Алексашенко
―
С НАТО там все в порядке, с НАТО договорились, вроде там все конфликты сняты.
Е.Бунтман
―
Ну, договорились после долгого крика.
С.Алексашенко
―
Евгений, но все-таки договорились, да? После визита Жан-Клода Юнкера, председателя Европейской комиссии пару недель назад в Вашингтон, вроде бы заявили, что не будет эскалации, а начнут переговоры о зоне беспошлинной торговли между Евросоюзом и США. То есть, где-то такие подвижки… Не глобальная война.
Е.Бунтман
―
Хорошо, не драматизируем.
С.Алексашенко
―
Не будем уподобляться отдельным, что называется, источникам дезинформации и выдавать желаемое за действительное. Тем не менее, действительно, отношения Евросоюза и США, они медленно ухудшаются. Очевидный тренд на то, что количество трений возрастает, что для преодоления вот этих противоречий, преодоления тех конфликтных точек, которые создаются рукотворно президентом Трампом, пока нет никаких ни инструментов, ни институтов. И это точно. И это не укрепляет ни США, ни Европу.
Н.Росебашвили
―
К слову, о рукотворности. Просто, если анализировать такие крупные поступки президента Дональда Трампа, очень во многих таких новостях мы слышим отсылку к администрации Барака Обамы, и вот Трамповскую критику. Мне кажется, многое он делает просто назло предыдущему правительству. Вот насколько это суждение подходит к вопросу соглашений, совместного, всеобъемлющего плана действий, так называемое соглашение касательно Европейского союза и Ирана? То есть, там есть действительно какой-то повод для Америки беспокоиться, или Трамп просто в пику предыдущей администрации так себя ведет?
С.Алексашенко
―
Нино, мне кажется, что вы тоже как-то перегнули через край, что все в пику. У нас тоже есть политики, которые, чуть что, тоже сразу вспоминают лихие 90-е. Вот если мы знаем, что сказать, нужно сказать, что твой предшественник сделал ошибку, просто у Трампа предшественник был два года назад, а у российского президента предшественник был 25 лет назад. Тоже можно списать все свои проблемы на то, что было четверть века назад. Или там 2500 лет назад, что там что-то случилось, метеорит упал, и вся жизнь в стране перевернулась.И, скажем, многие вещи, которые Трамп делает внутри Америки, связанные с отменой Obamacare системы, страховой медициной, с точки зрения регулирования бизнеса – это не в пику Обаме, это идеологический конфликт, он в Америке постоянно продолжается, между республиканцами и демократами.
Демократы хотят больше государственного участия, больше государственного регулирования, республиканцы хотят больше свободы. Поэтому многие вещи как раз связаны идеологически. И, естественно, вспомнить, что там был Трамп, что был Обама – это две фамилии, а на самом деле – разногласия между республиканцами и демократами. То есть, скажем, налоговая реформа Трампа, снижение налогов, некоторое упрощение налогового кодекса – это вот такая, что называется, козырная карта республиканцев во все времена.
С.Алексашенко: В одиночку США не могут играть долгосрочно в такой монополярный мир
Что касается сделки с Ираном. Все-таки, у Трампа есть… Очень часто, если разбирать его позицию, то у него есть своя логика, что вот это соглашение, подписанное с Ираном, оно подписано на 10 лет, после чего вообще ничего, что называется – жизнь начнется с чистого листа. Вот знаете, помните: «Нам бы лишь день простоять да ночь продержаться». И вот хорошо, Трамп продержится 10 лет, три года уже продержался, и дальше что? А за это время Ирану ограничивается возможность развития, добровольно ограничивает свои возможности развития ядерной программы, но при этом никак не ограничивается его возможность с точки зрения развития баллистических ракет.
То есть, хорошо, ядерное оружие он создавать не может, но, зато он может создавать средства доставки. Тоже может быть с точки зрения Америки, которая не скрывает, что для Америки Иран так же, как и Северная Корея, в общем, так же, как и Россия – это страны, которые представляют такую военную угрозу на территории США. И поэтому Трамп, собственно говоря, исходит из этих позиций, что вот есть два момента… Первое, что любое соглашения и все механизмы контроля, все обещания Ирана, они оканчиваются через 10 лет. И, соответственно, второй – это программа развития баллистических ракет.
Н.Росебашвили
―
Ну, вот вы сейчас совершенно определенно описали ту военную угрозу, которой опасается США. Как тогда вы расцениваете действия Евросоюза, который, наоборот, пытается стимулировать, бизнес в Иране развивать, делать все, чтобы Иран не вышел из этой сделки?
С.Алексашенко
―
Ну, здесь вот возникает такой парадокс. Евросоюз, в рамках Евросоюза нет никакой военной структуры. И все военные, вся оборонная стратегия, вся оборонная структура, сила, они сосредоточены в рамках НАТО. И, вообще-то говоря, Европа, Западная Европа, Европейский союз, они живут под защитой НАТО, где главную роль играют Соединенные Штаты Америки, 5-ая статья, нападение на одного является нападением на всех, только гарантирует защиту.И, если вы посмотрите на бюджет Евросоюза, там вообще на оборону тратятся копейки. У них в европейской комиссии 28 комиссаров, по числу стран, но нет ни одного человека, который бы занимался обороной, там идут разговоры, «что, может быть, нам что-то надо подумать и создать». И это – то, что Евросоюз – это экономико-политическая структура, которая больше заинтересована в бизнесе, больше заинтересована в экономической интеграции. И совершенно не обсуждает вопросы обороны. А вопросы обороны вынесены. Поэтому такой конфликт между США. И, естественно, они и за военную безопасность, и за НАТО они отвечают.
Е.Бунтман
―
Но при этом общей дипломатической позиции как бы быть не должно, по умолчанию, конечно, поэтому, наверное, как раз оправдано это различие позиций Евросоюза и США.
С.Алексашенко
―
Ну, с одной стороны, не должно быть, понимаете, вот полного слияния позиций двух стран, блоков, государств в принципе, наверное, не может быть, даже страны, у которых очень тесные отношения, у них тоже бывают какие-то разногласия. Просто мне кажется, что, с точки зрения Трампа, если смотреть, мне кажется, у него недоработка в той части, что он не задействовал НАТО как участника в обсуждении иранской сделки. Вот если бы он подсоединил военные структуры и военные ведомства, чтобы НАТО как организация, НРЗБ военные каналы объяснили бы, в чем состоит угроза, возможно, позиция Европы бы и поменялась.И на самом деле, извините, я забыл сказать, что после снятия санкций с Ирана… Европейские компании, конечно, в Иране были более активны. И они получили больший доступ к нефти, к газу. Америка экономически не очень много получила. Доступ на иранский рынок для нее в основном закрыт. Поэтому, соответственно, экономические потери Евросоюза от новых санкций… Так же, как и с Россией, там любые экономические санкции против России в первую очередь бьют по странам Европы.
Е.Бунтман
―
Нефть. С новостями с Ираном нефть поползла вверх, не то, чтобы поползла, подскочила. Есть какие-то прогнозы? Я понимаю, что это – неблагодарное дело для экономиста, комментировать цены на нефть, но что может дальше происходить?
С.Алексашенко
―
Евгений, я не буду прогнозировать цену на нефть, знаете, она или вырастет, или упадет. Если взять какой-нибудь долгосрочный график цен на нефть, то с начала 2015 года и по конец первого квартала этого года цена на нефть достаточно устойчиво росла. А потом она снизилась процентов на 10. И начала ходить на новой отметке, 70-74 доллара. Что с ней будет дальше… Она или начнет движение к 80 или опустится ниже 70. Вот такой прогноз, если он вас устроит, можете считать его прогнозом.
Е.Бунтман
―
На самом деле, очень разумный прогноз, потому что всегда разумные экономисты говорят, что это – самое неблагодарное дело, комментировать цены на нефть, очень легко с этим попасть впросак, потому что она либо падает, либо растет. А вот какие-то кратковременные выгоды у России сейчас есть?
С.Алексашенко
―
Для России цена нефти 72-74 доллара за баррель, очень хорошая цена, потому что она позволяет Минфину накапливать кубышку, тратить рекордные суммы денег на закупку долларов, пополняя Фонд национального благосостояния, а с другой стороны, российские нефтяные компании фактически вышли из соглашения с ОПЕК об ограничении добычи нефти. И, что называются, начинают восстанавливать, там есть очень незначительное снижение добычи, которое было в прошлом году, они его уже практически убрали. И опять начали качать нефть на полную катушку.
С.Алексашенко: Отношения Евросоюза и США, они медленно ухудшаются
Конечно, с точки зрения российской экономики, нынешняя цена на нефть очень комфортная и удобная.
Е.Бунтман
―
Сергей Алексашенко у нас в гостях, по Скайпу, мы прервемся на новости и потом будем говорить о причудливых виражах российской дипломатии, про цену на колбасу и так далее.НОВОСТИ
Е.Бунтман
―
Сегодня в студии, я напомню, Евгений Бунтман и Нино Росебашвили, персонально наш Сергей Алексашенко, экономист. И мы обещали говорить о причудах российской дипломатии.
Н.Росебашвили
―
Ну, я думаю, что после такого анонса очень художественного все уже поняли, о чем сейчас пойдет речь. Собственно, в строю наших доблестных МИДовцев пополнение, Стивен Сигал теперь будет отвечать за гуманитарные связи с Соединенными Штатами Америки. Это, конечно, звучит довольно забавно, но как в самой Америке относятся к такому назначению?
Е.Бунтман
―
Там помнят, кто такой Стивен Сигал?
С.Алексашенко
―
Конечно, помнят, что есть такой актер, активно перестал сниматься, с первых мест ушел. Ну, с усмешкой, потому что народная дипломатия – вещь хорошая, почетным консулом можно назначить кого угодно. Но всерьез к этому не относятся, тем более, что гуманитарное сотрудничество между Россией и США – вещь совсем малозаметная, на минимальном уровне. Даже несерьезно говорить.Но у меня в этой связи, на самом деле, другая гипотеза появилась. Помните, был такой человек, Жерар Депардье?
Е.Бунтман
―
Да-да, наш соотечественник.
С.Алексашенко
―
Да, который стал нашим соотечественником несколько лет назад, получил несколько квартир, паспорт. Потом перестал платить налоги, потом уехал и никто теперь не вспоминает, где он теперь находится. Вот такой гражданин Российской Федерации, который, даже нельзя сказать, что он напрямую уехал, где-то там числится как проживающий на территории России. Вот. Мне кажется, что со Стивеном Сигалом примерно та же самая история. То есть, он вроде как вошел в кремлевскую орбиту, ему захотелось быть человеком, встречающимся с великим президентом Путиным, но вряд ли бы он здесь остался жить.И вот чтобы придумать, как сделать так, чтобы он был наш, но при этом жил в Америке. Ну, придумали какую-то такую конструкцию. Я не стал искать там никаких вторых-третьих подводных течений. С одной стороны, нужно закрепить статус, что он союзник Кремля. И этого достаточно, чтобы в Америке к этому сразу начали относиться подозрительно, потому что сегодня в Америке ко всем гражданам России, кто с российским паспортом, относятся изначально с подозрением.
Ну уж а человек, который… Трамп сказал: «Я готов поверить, что Путин говорит правду», на него ополчился весь политический истеблишмент, республиканцы и демократы. Поэтому мне кажется, что какие-то личные интересы НРЗБ.
Н.Росебашвили
―
Так, а можете последнюю фразу повторить? Просто с качеством звука некоторые проблемы.
С.Алексашенко
―
Я думаю, что просто российский МИД пошел навстречу за НРЗБ господина Сигала, что сделать так, чтобы он был своим.
Е.Бунтман
―
То есть, нам не жалко, а ему приятно.
С.Алексашенко
―
Ну, да, конечно. И волки сыты, и овцы целы. Кого угодно можно кем угодно назначить представителем по любым вопросам.
С.Алексашенко: Парадокс. Евросоюз, в рамках Евросоюза нет никакой военной структуры
Н.Росебашвили
―
Скажите, а это не кажется вам какой-то издевкой?
С.Алексашенко
―
Над кем?
Н.Росебашвили
―
Ну, в принципе, над вопросом отношений между двумя государствами.
С.Алексашенко
―
Нет, не кажется. А почему издевка?
Н.Росебашвили
―
Слушайте, где МИД, а где – Стивен Сигал.
С.Алексашенко
―
У нас есть Министерство иностранных дел. У нас есть помощник президента по внешнеполитическим вопросам. А есть еще спецпредставитель президента по, например, вопросам Каспийского моря. Это издевка или нет?
Н.Росебашвили
―
Нет, конечно, нет. Но тут просто вопрос в том, насколько человек подготовлен к своей должности.
С.Алексашенко
―
НРЗБ этим всем занимается, либо у нас там представители президента по разным вопросам пруд пруди.
Е.Бунтман
―
Ну, не знаю, Нино, мне кажется, зря считает, что Стивен Сигал не подготовлен к таким вопросам, по его фильмам видно, что он подготовлен к решению любых вопросов.
С.Алексашенко
―
Защищать интересы России до последней капли крови.
Е.Бунтман
―
Чужой. Давайте теперь перейдем к России, вот мы поговорили про Африку, про Азию, про Стивена Сигала даже успели. Я понимаю, что, может быть, новость как-то звучит издевательски, что рост цен на колбасу ожидается от 5% до 12%. Просто это же не только какой-то продукт, это же еще и некий символ, про который говорили, вот эта вот корреляция свободы и колбасы. Вот, если серьезно говорить, растут цены из-за НДС, растут цены из-за каких-то объективных причин вроде африканской чумы свиней, из-за еще каких-то болезней животных, вообще какой-то экономический апокалипсис видится. Нет?
С.Алексашенко
―
Евгений, опять, мне кажется, вы хотите…
Е.Бунтман
―
Драматизировать?
С.Алексашенко
―
Вот да, либо черное, либо белое. И там куча оттенков серого. Да, цены растут, но давайте прямо говорить, что они растут гораздо медленнее, чем 5-7-10 лет назад. Понятно, что в России с крайне ограниченной потребительской корзиной населения, с крайне низким уровнем жизни населения, когда медиана доходов по России, половина населения живет с доходом на человека, на члена семьи не меньше 25 000 рублей. То есть, понятно, что у этих людей, у половины населения основная часть денег уходит на продукты питания. Конечно, для них колбаса является не то, что каким-то символом, заменителем мяса во многом, мяса, рыбы, курицы.И понятно, что вот там радости это не добавляет. Но это и не является катастрофой, потому что вот часто говорят, что за последний кризис реальные доходы населения снизились на 10%. Вот понятно, что снижение доходов вообще и уровня потребления примерно на те же самые 10% явно сильнее, чем рост цен только на колбасу, даже предположим, что колбаса вырастет на 10%, а все остальное не вырастет.
С.Алексашенко: Посмотрите на бюджет Евросоюза, там вообще на оборону тратятся копейки
Лет, наверное, 7-8 назад был неурожай гречки. И гречка в два раза подорожала в течение двух или трех месяцев, стремительно. Вот зависимость от каких-то таких базовых вещей, это же тоже символ. И понятно, что психологически это неприятно. Но сказать, что это поменяет общую картину жизни населения, я бы не сказал.
Н.Росебашвили
―
Я просто хотела сказать, что вы сейчас так очень спокойно рассказываете. Мне кажется, что все-таки существенное повышение, особенно – учитывая эту крайнюю цифру, потолок в 12% на ближайшую перспективу. Все-таки, когда мы говорим о повышении цен на продукты, это не какая-то черная икра, это условная колбаса, как вы сказали, которая заменяет мясо среднестатистическому россиянину.
С.Алексашенко
―
Нино, вы когда-нибудь были на мясокомбинате, видели, как делают колбасу?
Н.Росебашвили
―
Не доводилось.
С.Алексашенко
―
Вы сходите и посмотрите, из чего делают колбасу.
Н.Росебашвили
―
Но тут вопрос же не в том, из чего делают колбасу.
С.Алексашенко
―
Вопрос именно в этом, потому что причина подорожания, прогноз подорожания колбасы связан с тем, что африканская чума свиней, падение поголовья свиней, нужно будет завозить по импорту, издалека, все будет дорожать… Свинина будет дорогой. Но ведь есть колбаса, где содержание мяса настолько незначительно, как сырный продукт, который делается из пальмового масла, в котором о сыре ничего, кроме названия, не напоминает.Вот так же есть и колбасы, количество свинины… Ну, если в конкретном типе колбасы оно составляет 10%, и то, если оттуда выбросить шкуру, не знаю, кишки, рога, пятачки и хвосты.
Е.Бунтман
―
Клыки, клыки.
С.Алексашенко
―
То, в общем, там от реального мяса совсем ничего и не останется. Поэтому вот какая-то такая совсем дешевая колбаса подорожает на 3%. Если это подорожание растянется на 3-4 месяца, то это вряд ли кто-то заметит.Люди, которые едят дорогую сырокопченую колбасу, где содержание свинины выше, конечно, она будет дорожать сильнее и быстрее.
Н.Росебашвили
―
То есть, это не предвестник борьбы холодильника с телевизором, это просто конкретная ситуация в мясной отрасли, в частности со свининой?
С.Алексашенко
―
Да. Опять, можно сказать, что это абсолютно внешний фактор. Неурожай влияет на цены в России, неурожай зерна, неурожай подсолнечника, неурожай сахарной свеклы. Не знаю, падеж крупного рогатого скота. В 12-м, по-моему, году, когда не было кормов, правительство опоздало с выдачей постановления о субсидиях и значительную часть поголовья зарезали, после этого в России резко уменьшилось количество производимого молока.Есть такие факторы, которые не связаны, это не связано ни с процентной политикой Центрального банка, ни там с бюджетной политикой Минфина. Просто какой-то такой внешний фактор.
Опять, я же не говорю, что это хорошо. Этим летом в Москве много жарких дней. Вот это хорошо или плохо? Кому-то хорошо, кому-то плохо. Поэтому я бы… Подорожание только конкретно колбасы – это внешний фактор, который никак не связан с общим повышением цен, когда мы увидим, что общая инфляция с 2,2%, которые были в первом квартале этого года, растет на 3%, а потом на 3,5% - вот когда у нас будет НРЗБ. Тогда очень точно понимаем, что это и есть повышение НДС, это и есть повышение пенсионного возраста, это и есть абсурдная политика министерства финансов, которое деньги собирает в кубышку и не тратит их на бюджетные расходы. Вот за это расплачивается все население более быстрым ростом цен.
А с точки зрения колбасы… Ну, да, такой пример.
Е.Бунтман
―
Тем временем, 26 000 тонн было уничтожено продукции всевозможной, в том числе и колбасы, кстати. Было уничтожено за три года, с начала, как это принято говорить, бомбардировок Воронежа, с введения продуктового эмбарго. Иностранные помидоры, яблоки и так далее. 26 000 тонн было уничтожено. Это – пресс-релиз Россельзознадзора. Вот, наверное, как-то тоже подведем итог предварительный этой странной несколько спецоперации.
С.Алексашенко
―
Ну, она странная, абсурдная, мы об этом говорили много раз, что, в общем, в стране, где половина населения живет чуть выше уровня бедности, все эти санкционные продукты можно было бы раздать. Дома престарелых, больницы, в детские дома. То есть, можно было бы использовать с гораздо более высокой эффективностью и на благо населения. А уничтожение продовольствия – варварство чиновников, которые живут на зарплату, которая в разы превышает среднюю.Опять, а с другой стороны, 26 000 тонн – это много или мало? Вот там, не знаю, а белорусские устрицы – это как? Это не санкционный продукт, это вот они как, действительно начали в морях Белоруссии водиться? Их там взращивать начали?
Поэтому к самой цифре 26 000 тонн у меня нет никакого отношения, а к политике уничтожения продуктов, я считаю, что это – преступление против российского народа.
Е.Бунтман
―
Просто такое эстетическое, кроме всего прочего, еще и варварство.
С.Алексашенко
―
Ну, вы знаете, я сейчас вспоминаю, в середине 2000-х годов, собственно, на этом скандал Евросети на этом произошел, 2006-го, когда конфисковали партию телефонов, которые привезли, что называется, официально растаможенных, от Мотороллы, по контракту. А полицейские, управление К полицейское арестовало и сказало, что там что-то нарушено, не для России. И там 50000 телефонов уничтожили, пригласили журналистов. А потом все эти уничтоженные телефоны тут же появились в маленьких лотках и стали продаваться.Поэтому когда нам говорят, что…
Н.Росебашвили
―
Не хотите ли вы провести параллель некоторую между этими двумя событиями?
С.Алексашенко
―
Нино, я откровенно говорю, что эти 26 000 тонн, у меня нет никакого отношения, я не понимаю, грубо говоря, 26 000 тонн – это много или мало.
С.Алексашенко: Для России цена нефти 72-74 доллара за баррель, очень хорошая цена
Е.Бунтман
―
Давайте назовем 26 млн килограммов. Звучит уже внушительнее.
С.Алексашенко
―
Да не очень внушительно, подождите. 26 млн килограммов делим на четыре года, санкции были введены в 14-м году, получается 6,5 млн килограммов, делим на 140 млн населения, то есть, 6 килограммов на 140 человек, не знаю, по 200 граммов на человека? С точки зрения вашего годового объема потребления этого много или мало? Нино, сама по себе цифра 26000 тонн, мне кажется, она достаточно маленькая.А то, что есть желающие, и их много, везти санкционные продукты в Россию – это правда. Запретный плод сладок. 26 000 тонн от попыток ввезенного в Россию – это 100%? Это 70%? Или 10%? А 26 000 тонн, они действительно уничтожены?
Е.Бунтман
―
Или их съели чиновники.
С.Алексашенко
―
Или Россельхознадзор отчитался, а на самом деле их съели, только не дома престарелых и детские дома.
Е.Бунтман
―
А Россельхознадзор сам и съел.
С.Алексашенко
―
Может быть, сам Россельхознадзор и съел. Поэтому какая-то такая тема… Нет доверия к этим чиновникам, которые врут в каждой второй своей фразе, если не первой, верить просто невозможно.
Н.Росебашвили
―
Ну, лично у меня еще возникает вопрос. Страна, которая до сих пор, люди до сих пор каждый год вспоминают ту же блокаду Ленинграда, когда у людей все очень было плохо с едой, в принципе были и другие голодные годы. Как с таким менталитетом и с таким историческим опытом можно спокойно рассуждать об уничтожении еды? Я лично вот этого не понимаю. И как можно вообще так спокойно уничтожать еду?
С.Алексашенко
―
Нино, но ведь у нас же наши органы защиты, не знаю, как это сказать, нравственности уничтожают книги из библиотек. Хотя, тоже исторические аналогии можно провести. Я сразу же сказал, что уничтожение еды – это преступление против российского народа. Я могу это повторить. Это говорит о том, что у людей нет ни совести, ни нравственности, ни человеколюбия, что они вообще не очень отдают себе отчет в том, что они делают. Я понимаю…Почему-то боярышник, которым люди травятся, нам не отрапортавали, сколько они его уничтожили, правда? А вот санкционных продуктов, очевидно, хорошего качества, они считают нужным еще похвалиться сами себе, похвастать, что мы теперь оставляем наших россиян, которые могут купить что-то хорошее, мы их заставляем питаться сырным продуктом. Или устрицами из Белоруссии. Понятно, что Белорусские устрицы становятся дороже, чем французские.
Е.Бунтман
―
Зато не из стран НАТО. Да. Последнее, наверное, буквально у нас минута осталась. Буквально в двух словах. Увидел сегодня одно из странных достаточно высказываний, по-моему, Ивана Старикова, который занимал посты, что вот акции Apple, которые сейчас безумно растут, капитализация Apple, это все ерунда, а настоящее богатство – это газ и нефть, я боюсь ошибиться в цитате, которые есть у России. А это все ерунда. Что из этого ерунда?
С.Алексашенко
―
Мне кажется, что заявление Ивана Старикова – это ерунда, потому что роль газа и нефти, она, конечно, высока в современном мире, мы все передвигаемся на машинах, летаем на самолетах, которые потребляют бензин, продукты переработки нефти, а дома отапливаются, мы готовим еду на газе. Но современный мир движет вперед не добыча нефти и газа, а современные технологии. Apple – это одна из самых передовых технологических компаний мира.Поэтому, ну, каждый выбирает для себя. Иван Стариков предпочитает, что мы должны сажать картошку, каждый год ее копать, все операции нужно делать у лучших в мире российских врачей, которые делают одну операцию в месяц, и радоваться тому, что у нас есть немереные запасы нефти и газа, которые мы знаем, кому продать. Просто мы готовы были похвалиться российским YotaPhone, но он почему-то не пошел, мы его весь китайцам продали.
А свернутые экраны для планшетов имени Анатолия Чубайса, мы их уже раза три видели, но тоже что-то с ними ничего не получается. Вот, может, просто в этом проблема, что с технологиями у России никак, а с газом хорошо?
Е.Бунтман
―
Спасибо большое, Сергей Алексашенко, экономист, был персонально наш, а мы, Евгений Бунтман и Нино Росебашвили вернемся после 16 часов, спасибо.