Анатолий Шарий - Персонально ваш - 2018-06-13
13.06.2018
И. Баблоян
―
Здравствуйте! Вы слушаете радиостанцию «Эхо Москвы», это программа «Персонально ваш», Ирина Баблоян и Алексей Соломин. Сегодня персонально ваш по скайпу — Анатолий Шарий, блогер.
А. Соломин
―
Здравствуйте, добрый день!
И. Баблоян
―
Здравствуйте!
А. Шарий
―
Здравствуйте, друзья!
А. Соломин
―
Все сейчас обсуждают Чемпионат мира. Не вижу причин, почему и мы не можем это сделать. Вы сами не собираетесь в Россию на какой-нибудь из матчей Чемпионата?
А. Шарий
―
Нет, я не посещаю Российскую Федерацию с 2011 года. В 2012 году я там пробыл, наверное, часа 3 между полетами, а после не посещал и не планирую, пока не закончится это страшное безумие между нашими народами. Это принципиальная позиция, несмотря на все предложения, приглашения от хороших людей и не очень.
И. Баблоян
―
Подождите, футбол же вне политики.
А. Шарий
―
Футбол вне политики, но я не могу с закрытыми глазами... Я не осуждаю тех людей, которые едут. 6 тысяч украинских болельщиков купили билеты и едут. Многие, наверное, едут и как-то без билетов — не знаю, но я уверен, что очень многие едут. Это факт. Они действительно считают, что футбол вне политики. Есть люди, которые живут футболом. Один из этих людей — это я. Но тем не менее мне трудно переступить эту грань и поехать в Россию. Плюс если меня там сфотографируют и заснимут на кинокамеру, вы же понимаете, что начнется: «поехал за инструкциями» и прочий сюрреализм, бред и мычание, которое я слышу и без поездок.
А. Соломин
―
Слушайте, я, кстати, не так давно видел: где-то в социальных сетях (в фейсбуке или твиттере) люди распространяли вашу фотографию, по-моему, на Красной площади. Я так понимаю, это какая-то из старых фотографий. Но все это в контексте того, что «Шарий в России, Шарий с Россией» - что-то такое.
А. Шарий
―
А вы в очках ее смотрели или без?
А. Соломин
―
Хороший вопрос, но у меня в любом случае близорукость.
И. Баблоян
―
Но вы видели это?
А. Шарий
―
Да, конечно. Но вы сравните эту фотографию с фотографией Шварценеггера в фильме «Красная жара». Это приделанная моя голова, я никогда не фотографировался в России.
А. Соломин
―
Серьезно?
А. Шарий
―
Да.
А. Соломин
―
Знаете, у меня просто даже не было в голове, что это может быть какой-то фейк. Как-то странно думать, почему вообще Анатолий Шарий не может сфотографироваться на Красной площади. Для меня, во всяком случае, в этом не было проблемы. Проблема в другом. Я не очень понимаю, в чем принципиальность. Я не ступлю на российскую землю. Я понимаю, все происходит, но что в этом такого демонстративного? Почему именно «не ступлю на российскую землю»?
А. Шарий
―
Потому что в любом случае то, что сейчас происходит, называется «война». Хоть и ее не называют войной между странами, в любом случае это конфликт 2 стран. Конфликт серьезный. В этом конфликте погибло уже более 10 тысяч человек — это ужасная цифра. Поэтому если я туда поеду, это будет неправильно — даже если я туда поеду как посол доброй воли. Знаете, «мы братья» и все такое. Причем я не считаю братьями. Может быть, к сожалению, но я считаю: есть один народ и есть другой народ. Если смешанные семьи, то это прекрасно, это великолепно. Но есть один народ и есть другой. Та же самая история со мной происходит регулярно, допустим, если я начинаю писать «Если ты хочешь получить гражданство Украины (это не касается тех, кто уже гражданин), ты должен знать украинский язык». Это нормально! И опять-таки воспринимается в штыки: да нет, мы один народ, русский язык, вот это вот все.
А. Соломин
―
А украинские граждане все знают украинский язык?
А.Шарий:Есть люди, которые живут футболом. Один из этих людей — это я
А. Шарий
―
Нет, я уверен, что не все, и вот это для меня странно. Дело в том, что я учился в русской, по сути, школе, потом в украинской. Я никогда не мог понять, что они говорят по-украински — попробуйте алгебру выучить! У меня даже оценки просели. Но я потом сам учил, сам читал книги. Причем с классической литературой, имхо, в Украине не очень (но это мое личное мнение) — но я читал. Читал Коцюбинского, читал, читал — и выучил украинский язык. Я владею им в совершенстве при том, что в детстве общался на русском. Это не проблема.
А. Соломин
―
Это не проблема, но это делает ваше требование несколько формальным. Для галочки выучить язык, чтобы получить украинский паспорт. Разве это не нивелирует вообще саму идею получения гражданства?
А. Шарий
―
Пускай люди, которые приезжают в Украину, начинают бить себя в грудь (там, Бабченки и все), учат украинский язык хотя бы для галочки. Ты не можешь приехать и просто так получить. Коротких получил — президент Порошенко пожаловал ему гражданство. Они не знают украинского языка — это неправильно. Я считаю, это ненормально. Я знаю много европейских стран, в которых экзамен сдается обязательно. Мне начинают приводить в пример Швейцарию, США... А приводят в пример те, у кого как раз надо сдавать язык — в России. Я понимаю, что надо знать русский язык для того, чтобы получить гражданство России.
А. Соломин
―
Неплохо бы, да.
А. Шарий
―
Почему же тогда не воспринимается эта норма? Дело в том, что язык — это всегда тема, которая сталкивает лбами. Я наоборот хочу помирить. Я хочу сказать: украинский язык прекрасен. То, что рогуль от украинской власти не умеет на нем разговаривать, не значит, что он плохой. Это хороший, красивый язык. Не надо его ассоциировать с некрасивыми вещами, которые делает украинская власть. Чем больше языков ты знаешь, тем больше ты человек. Не знаю, мне это кажется классным. Видите, я знаю русский, хотя и украинец. Мне начинают говорить: давай веди блоги по-украински. С какого перепуга? Я с детства говорил по-русски, все мое окружение всегда говорило на русском. Давайте поговорим о российской власти.
А. Соломин
―
Но если мы с вами сейчас перейдем на украинский язык, вы легко подхватите и будете говорить на украинском, или продолжите демонстративно говорить на русском?
А. Шарий
―
Ни, НРЗБ можу розмовляти украiнську мову НРЗБ
И. Баблоян
―
Ну это, мне кажется, вам нужно в воскресную программу.
А. Соломин
―
Я все-таки на секундочку вернусь к демонстративному отказу приезжать в Россию. Я понимаю, что вы не против того, чтобы украинцы приезжали в Россию по разным делам, но все-таки ваша позиция делает их людьми, которые поступают не очень красиво. Они действуют сообразно вашим представлениям? Они вынуждены приезжать или хотят приезжать — и вот у них такое чувство неловкости из-за того, то они это делают. Вам это не кажется неправильным?
А. Шарий
―
Вот у меня жена намедни ездила в Россию.
А. Соломин
―
Вы ее не осуждаете?
А. Шарий
―
Нет, ни в коем случае. Это моя личная позиция! Это четко позиция Шария А. А. Я никого не осуждаю ни в коем случае. Более того: у меня проводились опросы касательно «вы едете или не едете?». Мы проводим на одном кадре, то есть я никогда не выбираю ответы, которые мне понравились. Подавляющее большинство ребят и по-украински, и по-русски говорят «А почему нет? Поедем» или «Поехали бы». Вот в таком плане. Потом мы были на динамовском празднике футбола, и там мнения уже разные. Но я это связываю с тем, что у «Динамо» сильные «ультрас», и вся эта субкультура распространяется достаточно широко даже на людей, которые не участвуют в акциях. К примеру у национальных дружин, у Нацкорпуса костяк — это все динамовские «ультрас». Все эти, Сергей Филимонов и другие господа. Поэтому я реально не осуждаю. Почему бы нет — поехать на праздник футбола. Я ни в коей мере не верю в эти бредни о том, что там кто-то арестует, что они набирают «обменный фонд», хватают на улицах... Ну что за бред сумасшедшего?
И. Баблоян
―
Ну вот смотрите: правозащитники (украинские, как я понимаю) предупреждают этих болельщиков, чтобы они были аккуратны, не ехали, потому что там им угрожает опасность и так далее. Кстати, в нашем чате в ютьюбе тоже пишут, что вы не едете, потому что наверняка боитесь.
А. Шарий
―
Боюсь чего?
И. Баблоян
―
Побьют, схватят...
А. Соломин
―
Схватят и потом будут на кого-нибудь обменивать.
А. Шарий
―
На кого же меня обменять-то можно?
И. Баблоян
―
Ну, это мы увидим, если вы приедете. Мало ли?
А. Соломин
―
Давайте посмотрим.
А.Шарий: Украинский язык прекрасен. Не надо его ассоциировать с некрасивыми вещами, которые делает украинская власть
А. Шарий
―
Нет, я конечно же не боюсь. Причем у меня было бы основание бояться из-за того, что российская Фемида (ну в принципе, и украинская, и российская) ведет себя порой неадекватно. То есть абсолютно дегенеративно. Дело в том, что розыск на меня сначала был по СНГ, потом уже пошло в другие страны Евросоюза, в Интерпол — когда в свое время на меня был розыск. Так вот в Интерполе, конечно же, политического розыска не бывает, меня оттуда убрали. А вот на СНГ — я не знаю. Не знаю, как поведет себя Российская Федерация. Потому что если вы думаете, что всем нравится, что я делаю... Я имею в виду не вашу так называемую «либеральную оппозицию» (хотя я не понимаю, где там либерализм в этой оппозиции), а людей, которые при власти. Я прекрасно знаю, что очень многим не нравится, потому что я не нагнетаю истерии. Когда на отдельных российских каналах говорили, что ополченцам отрезают головы, шлют в коробках, я говорил, что это дебилизм. Я говорил про этого распятого мальчика сразу же, в тот же день. Я говорил о многих других вещах. Про жену повешенного ополченца... Я не делаю этих вещей. Поэтому я думаю, что к моей позиции многие в российской власти относятся с опаской. Вот я вам второй раз предлагаю: давайте покритикуем российскую власть. Почему? Потому что я знаю, что у вас меня терпеть не могут — в том числе в студии. Я к этому нормально отношусь.
А. Соломин
―
В студии — здесь?
А. Шарий
―
Да, даже там. За мое отношение...
А. Соломин
―
Я к вам нормально отношусь. Ирина...
И. Баблоян
―
Я даже похвалила очки.
А. Шарий
―
Нет, я не говорю за это. Я прекрасно понимаю, какое может быть отношение у тех, кто меня терпеть не могут — за мое отношение к тем, кого вы ошибочно называете «либеральной оппозицией». Люди, которые предлагают кого-то посадить, «закрыть», убить — а я это регулярно читаю, и за это никого не преследуют. Это не либералы. Это люди нездоровые. Это люди, которые, придя к власти, сделают то, чего и Путину не снится. Я знаю, что меня не раз (и у вас в эфирах) ну не провоцировали, но подталкивали к осуждению российской власти. Давайте! Я готов! Знаете почему? Потому что я посмотрел «прямую линию» и у меня возник ряд вопросов. И я хочу сейчас шарахнуть этими вопросами прямо по головам тем сотням тысяч людей, которые будут это смотреть. Да, у меня есть ряд вопросов, и я хочу их проговорить. Эта мысль пришла ко мне, как алмазная пуля, прямо во время нашего общения. Давайте!
А. Соломин
―
Хорошо, если вы хотите обсудить «прямую линию», мы ее обязательно обсудим. Но это слишком легкий путь — критиковать российскую власть здесь, на «Эхе Москвы». Здесь многие этим занимаются — не удивите никого.
И. Баблоян
―
Даже без «прямой линии».
А. Соломин
―
Просто чтобы не отходить далеко от футбола, я хочу предложить вам покритиковать или согласиться с представителями российской власти по немного другому вопросу. У нас тут высказываются опасения со стороны депутатов Государственной Думы, в частности Тамары Плетневой (это председатель Комитета Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей) в том, что приезжающие в Россию иностранцы зачастую влекут негативные последствия — а именно интимные связи с этими иностранцами.
А. Шарий
―
Да! Знаете, я сегодня посмотрел: по-моему, в Таджикистане какой-то имам, или не имам, какой-то духовный лидер (боюсь обидеть) сказал, что нетипично для их женщин вступать в оральные отношения, к которым их принуждают мужчины, которые вернулись с заработков из России. Вы видите, как это серьезно!
А. Соломин
―
То есть по отношению к другим — нормально, но к тем, кто ездил на заработки в Россию это уже...
А. Шарий
―
Нет, вы не поняли. Они приехали в Россию, и там научились этим методам.
И. Баблоян
―
Подождите, кто приехал — женщины или мужчины?
А. Соломин
―
Мужчины приехали с заработков и стали требовать от своих женщин нечто более пикантное по сравнению с...
А. Шарий
―
А самое интересное, что женщин не интересует, где и как они этому научились. Думают, что они это увидели по телевизору.
А. Соломин
―
Конечно!
А. Шарий
―
У меня есть другое предположение. Но он не об этом говорит. Он говорит, что это типа греховно. Греховно, так он и сказал. При том, что, насколько я знаю, в Коране, если это муж и жена, у тебя...
А. Соломин
―
Руки развязаны.
А. Шарий
―
Да. Мне кажется, что эти вещи века 17-го, 16-го, 14-го вполне созвучны тому, что рассказывает ваша барышня. Давайте вообще никого не пускать! Как это понимать? Она так и сказала: они будут приезжать...
А. Соломин
―
Просит воздерживаться от интимных связей. Дело в том, что тут же есть определенная мотивация. Вот смотрите: она сказала, что после Олимпиады-80 в стране появилось множество матерей-одиночек. По ее словам, дети, появившиеся в результате таких отношений, страдают еще со времен советской власти. Особенно если они результат межрасовых связей.
И. Баблоян
―
Но и наоборот: если ребенка заберут за границу, потом его оттуда фиг вызволишь к себе.
А. Шарий
―
То есть она хочет сказать, что ребенок — это не радость, а обуза? Она хочет сказать, что межрасовые отношения («черненькие», грубо говоря) — это плохо? А я слышал в фильме «Цирк», когда говорили: «Рожайте хоть черных, хоть синих, хоть каких-то в крапинку». Вы помните этот фильм? Где они все пели... На самом деле я верил до этого момента, что в России такого нет. Что в России нет расовой дискриминации. Что значит «родила»? Родила — это счастье. Родила черненького? Вы знаете, что мать Роналду хотела сделать аборт, потому что у нее было 5 детей. Если бы она сделала этот аборт, где бы она сейчас была? А вы знаете, что он «маменькин сынок»? И она сейчас благословляет Господа, постоянно воздает молитвы — утром, днем и вечером — за то, что она не сделала этот аборт. А если родится какой-нибудь Майкл Джордан или Майкл Джексон, к примеру? Или какой-нибудь человек, который пройдет в Госдуму и полностью перевернет сознание россиян. Что это значит? Пусть рожают разных детей! Нарожают с узкими глазами с широким носом — какая разница?
И. Баблоян
―
А что потом делать с этими матерями-одиночками?
А. Шарий
―
В Украине, я вам скажу, недавно даже подправили учебники, потому что нельзя говорить «ребенок живет с родителями». Потому что ребенок начинает канючить, ибо 40% детей в Украине живут или с мамой, или с папой, или с бабушками-дедушками. Потому что все на заработках — собирают раком клубнику в Польше. Поэтому убрали вот это определение. То же самое и в России. Ну и что? Я тоже жил с мамой. Я от этого стал какой-то психически неадекватный? Я если, может быть, и стал, то не из-за этого. Поэтому я не думаю, что здесь какая-то проблема. Что вообще значит «одиночка»? Идет, понурив голову, в сером, залатанном. Что за «мать-одиночка»? Куча матерей-одиночек! Я знаю матерей-одиночек — я их так даже никогда не назову. Они едут на хороших машинах, у них дети пристроены с нянями. И они обожают своих детей и дадут им прекрасное образование в лучших школах Лондона и Парижа.
А.Шарий: Я знаю, что у вас меня терпеть не могут — в том числе в студии. Я к этому нормально отношусь
И. Баблоян
―
Вероятно, повезло с папой ребенка?
А. Шарий
―
Нет! Папа вообще неизвестно кто. Папа приехал с Кубы, станцевал сальсу — опа! - и все, уехал. Та же самая история, о которой говорит ваша депутатша. Недопустимо же таким образом мерить то, чего мерить нельзя — радость материнства. Ужас!
А. Соломин
―
А вообще, кстати, говорят, что от межрасовых браков получаются наиболее здоровые дети.
И. Баблоян
―
И очень красивые.
А. Соломин
―
Потому что с точки зрения каких-то медицинских вопросов якобы люди, которые далеки друг от друга генетически, дают более интересное потомство. Извините, что в биологических терминах говорю о людях.
А. Шарий
―
Честно говоря, я бы не хотел продолжать эту линию: дворняжки не болеют и все эти вещи. Я бы поспорил касательно того, что они здоровые или нездоровые. Они проводят много времени на улице — да, я знаю. Может быть, поэтому они такие здоровые. Я их вижу постоянно...
А. Соломин
―
Вы сейчас про дворняжек говорите?
А. Шарий
―
Нет. Дворняжек, кстати, в Европе нет. А вот дети...
И. Баблоян
―
Про европейских детей.
А. Соломин
―
А, дети от смешанных браков.
А. Шарий
―
Да, они почему-то постоянно похожи только на одну расу. Это очень странно, мне кажется. Но они постоянно проводят время на улице. Как ни выгляну, замечаю: они постоянно тусуются на улице, мокнут под дождем. И возможно, из-за этого они становятся здоровенькими. Потому что пока другие дети где-то там учатся, сидят за книжками... Но это опасная тема, я боюсь об этом говорить.
А. Соломин
―
Понятно, можно привязать что угодно. Про генетику лучше вообще... Тогда спрошу немного по-другому: если мы это дело не осуждаем, во всяком случае, визит иностранцев в Россию может же рассматриваться — да, боление за футбол — но еще и как своего рода секс-туризм.
А.Шарий: Пусть рожают разных детей! Нарожают с узкими глазами с широким носом — какая разница?
А. Шарий
―
Конечно. Давайте скажем прямо: да, однозначно! Я знаю многих людей... Ну, как многих, я с такими стараюсь не общаться, но кому бы я что ни сказал касательно поездок в Украину, они сразу начинают: «А, девушки!». У них сразу глаза начинают мутные становиться. А люди невзрачные, знаете. Работают, там, ассенизаторами где-то. Любая работа почетна, но люди на задворках.
А. Соломин
―
Но евро все равно стоит больше, чем гривна.
А. Шарий
―
Они отлично знают, что если они приедут туда, все их лысины, тройные подбородки и кривые зубы сразу испарятся. Они станут просто желанными женихами из Европы, за которых можно уцепиться и отправиться туда. Кстати, некоторые отправляются, а потом эти мужья вешаются, прыгают с балконов, потому что не представляют, что это такое. Да, к сожалению, я знаю такую историю. Я знаю, что если бы я посещал Украину и был бы неженат, это был бы ужас, конечно. Да, такое есть. В России тоже такое есть, однозначно. Как ты от этого избавишься? Закрыть «железный занавес», что ли, забор? Я помню, когда только вышла книга «Интердевочка», я ее читал. Там очень много прилизанного, но тогда, когда раскрылась эта завеса, и мы вдруг поняли, что это есть у нас, мы осознали, насколько привлекательными являются люди, которые даже не являются привлекательными, если они приехали из западного мира. Как с этим бороться? К сожалению, никак. Никто еще не придумал. Девочек надо просто учить быть сдержанными и не раскрывать...
И. Баблоян
―
Да причем тут сдержанность? Понимаете, это же шанс уехать из страны, которая, в принципе, надоела.
А. Соломин
―
Вот сейчас был опрос среди москвичей: каждый пятый хочет эмигрировать. А тут такой способ!
И. Баблоян
―
Это же вообще лучший способ — найти жениха и уехать.
А. Шарий
―
И что? С этим женихом спать надо! Вот в чем дело.
И. Баблоян
―
Так а почему вы считаете, что они все уродливые? Они не уродливые. Вот я прошлась вчера по центру Москвы — такие красавцы ходят... Болельщики приехали очень красивые.
А. Соломин
―
Еле удержали ее здесь, понимаете?
И. Баблоян
―
Я вместо эфира готова опять бежать гулять по городу, смотреть на мужчин. Красавцы ходят!
А. Шарий
―
Ну тогда вперед! Во всех странах так. Ничего страшного в этом нет. Пусть уезжают. А по-другому никак уехать нельзя? То есть ума не хватает...
И. Баблоян
―
Нет, можно, конечно, но это же легкий способ, самый простой.
А. Шарий
―
Ну да, это способ, потому что через 2 года ты получаешь гражданство — ну вообще, обычно. Ну хорошо, получит она гражданство... Знаете, я живу в Европе много-много лет. И я знаю, как живут другие люди. Слава Господу моему, что я имею благословение и у меня все хорошо. А другие люди — я смотрю как они живут: они практически выживают. Они пашут с утра до ночи. Потому что они почему-то приезжают и думают: «Ну, сейчас мне тут начнет отваливаться все подряд». У них муж и жена приходят в ресторан (это я лично видел) и платят каждый за себя. Это вообще безумие какое-то, сумасшествие! В супермаркете на кассе каждый платит за себя. Отложил: «Нет, это мои продукты», - причем это мужик говорит.
И. Баблоян
―
Более того, я вам скажу: они и на свидании часто за женщину не платят.
А. Шарий
―
Ну так это же нездоровая ситуация, вы понимаете.
И. Баблоян
―
Менталитет другой.
А.Шарий: Я абсолютно уверен, к сожалению, что 90-е у вас будут второй раз
А. Шарий
―
Вот поэтому те, которые приезжают, и думают: «Я отхватила гражданство — окей, я стала гражданкой Италии». И что? Что дальше? Я просто иногда этого не понимаю, знаете. Конечно, если приехала из какого-то там Замухрынска и, может быть, зашла в супермаркет... Но мне кажется, в России все нормально с супермаркетами...
И. Баблоян
―
Вы правы, в России нет проблем с супермаркетами. В России совсем другие проблемы.
А. Шарий
―
Ну хорошо: кто преследует домохозяйку Машу из Замухрынска? Ее что, Путин преследует? Или ФСБ за ней гоняется?
И. Баблоян
―
Нет, ее беспокоит ее дальнейшая судьба. Как минимум отсутствие пенсии.
А. Шарий
―
А, то есть приезжают для того, чтобы нам, европейским налогоплательщикам, упасть на шеи и получать пенсии!
И. Баблоян
―
Именно!
А. Шарий
―
Это правда, да. 629 новых рабочих недавно плыло. От них отказалась Италия, от них отказалась Мальта...
А. Соломин
―
Анатолий, мы сейчас сделаем перерыв на несколько минут и потом вернемся в эфир. Анатолий Шарий сегодня здесь, в студии «Эха Москвы» - в смысле, по скайпу. Мы, Алексей Соломин и Ирина Баблоян, сегодня ведем эфир. Через несколько минут мы здесь.РЕКЛАМА. НОВОСТИ.
А. Соломин
―
15.35 в российской столице. Мы продолжаем программу. Меня зовут Алексей Соломин, Ирина Баблоян сегодня вместо Алексея Нарышкина. Нарышкин уже совсем скоро вернется в эфир. И сегодня в гостях у нас известный блогер Анатолий Шарий. Анатолий, мы вас приветствуем еще раз.
А. Шарий
―
Здравствуйте!
И. Баблоян
―
Про «прямую линию» вы очень хотели сказать. Что вас там так затронуло?
А. Шарий
―
А я вот думал: может, уже не говорить?
А. Соломин
―
Это вы в перерыве? Кто-то позвонил, наверное?
И. Баблоян
―
Вы выходили, я видела!
А. Соломин
―
Кто там у вас куратор?
А. Шарий
―
Да, «Толя, не вздумай про «прямую линию»!». На самом деле вопрос очень серьезен. Я это смотрел... Ну, как — я начал засыпать на 23-й минуте, когда услышал славословие: пусть вас оберегают какие-то там святые... Но дело даже не в этом. Дело в том, что поступило, по-моему, 800 тысяч или около миллиона просьб. На самом деле это не просто звонки. Давайте разделим на то, что это было: это были благодарности и просьбы. В просьбах вроде бы ничего страшного нет — ну, конечно, если они не поступают от блогеров, которые за день до этого летали по Москве, нарушая все правила, и которых внезапно, «случайно» пиарили СМИ, а потом вдруг «случайно» этому блогеру дается возможность задать вопрос про Телеграм. Я не имею в виду вот это. Это по блату заданные вопросы, я уверен. Таких вопросов было немало. Но мне стало интересно: вот попросили, там... Не знаю, уже доходит буквально до того, что троллейбус запустить, у нас развалилась будка, пивной ларек... А после этого с пафосом сообщается (я это вижу), что все вопросы решены. Какие «все»? 800 тысяч вопросов решено? 800 тысяч вопросов явно не решено. И я думаю, что у граждан России намного больше просьб и вопросов. Причем я начал смотреть, как эти вопросы могли быть решены. Они могли быть решены даже не на уровне города, а на уровне района. Они могли это решить на уровне района, но надо обратиться к Путину, чтобы Путин сказал: «Сделать!». Подождите: у вас самодержавие, получается? Это монархия? Это же вроде бы как 21 век... Если это монархия, то надо четко сказать: «У нас монархия. У нас все вопросы может решить только Путин». Я вам скажу так: я столкнулся с этой мерзостью, и моя жена столкнулась. Она летала в Москву и говорит, что люди — супер. Ей все понравилось. Но она побывала в кабинетах. Вот, допустим, есть у вас такой аппендицит — Следственный Комитет Российской Федерации. Вот она там была. «И сидит это быдло, - она рассказывает, - которому абсолютно плевать, что кто-то пришел, что у кого-то какие-то вопросы. Они решают свои вопросы. Курят папиросы — решают вопросы. Они ездят на хороших машинах. Эти люди, которые получают деньги из бюджета (помимо того, что они «наваривают»), не делают ничего вообще». Я вообще не вижу смысла. Я год (до сих пор этого так и не случилось) не мог возбудить уголовное дело по клевете. По явным, четким признакам клеветы. Вот преступление есть, я обращаюсь — а они не возбуждают.
И. Баблоян
―
Простите, в какой стране вы не могли?
А. Шарий
―
В Российской Федерации. Мне начали говорить: «Обратись к Бастрыкину». А я себе думаю: подождите, так это только Бастрыкин говорит: ладно, вот тут возбудить, вот тут не возбудить. Обратились. И вы представьте — он ответил! Он отреагировал в своем блоге: «Да, окей, мы это сделаем». И не было сделано ни хрена. В итоге они отказывали, отказывали... То же самое, что каждый день происходит изнасилование — и они отказывают. А там явные признаки преступления. А потом они еще спустили в МВД, там потеряли в процессе того, как спускали. И я думаю: это что, надо было лично к Путину обратиться? И тут возникает такая тема, которую я часто слышу от отдельной категории своих подписчиков — небольшой, слава Богу: «бояре плохие — царь хороший». Царь у нас — Красно Солнышко, а вот они все делают, чтобы скомпрометировать власть. Извините, если я являюсь хозяином супермаркета. Будем говорить уже так, по чеснаку: не директором, а хозяином.
А. Соломин
―
Владельцем.
А.Шарий: Есть два Трампа: с какой ноги встанет, такой Трамп и будет. Сегодня он ваш, завтра — не ваш
А. Шарий
―
Да. И есть множество продавцов на кассах, которые регулярно хамят покупателям, плюют им в лицо, обсчитывают их. А я выхожу и очень сильно люблю всех покупателей, обнимаюсь с ними. И они меня очень любят. Но правильно ли будет говорить, что это проблема исключительно «продавцов» - всего этого быдла из правоохранительных органов и остальных. Я просто не хочу перечислять, потому что имя им — легион. И в России это ни для кого не секрет. Можно ли так отделить: царь-надёжа, царь-батюшка, а плохие — бояре. Это же реально самодержавие, господа! 800 тысяч людей задали вопросы. Даже если бы он решил 800 тысяч проблем, и у кого-то там в подъезде сделали бы ремонт — а другие миллионы? Им ждать еще год до следующей линии? А если кто-то не доживет? Этот вопрос меня стал очень сильно занимать. Он сформировался буквально в процессе нашего общения. Насколько это неправильно и насколько неправильно то, что определенная часть российских граждан защищает свою власть? Имея такое скотство каждый день! То, что происходит в структурах, в которые люди обращаются... Допустим, я обратился. У меня есть публичность, у меня даже есть деньги на адвоката. Но есть обычные люди! Получается, им некуда обратиться. Они приходят, им говорят: «Чего ты вообще сюда пришел? Пошел вон!». Этот человек будет говорить: «Путин хороший, но вот эти, с которыми я столкнулся — плохие. Позвоню-ка я на линию Путину, он решит». А вся вертикаль менеджмента что — полностью вся не работает вообще? Получается, только к Путину? И можно ли сделать из этого вывод, что Путин хороший? Хозяин супермаркета — классный, а дело все только в людях, которые сидят на кассах. Я думаю, нет.
А. Соломин
―
Хорошо, я так понял, что Путин виноват, что создал такую систему, так? Как ему нужно сейчас себя вести? Отменить «прямую линию», демонстративно показать, что он не решает эти вопросы, что эти вещи нужно требовать с представителей на местах — со следователей, с глав районов, с губернаторов?
А. Шарий
―
«Прямая линия» - это хорошо, это круто. Нет ничего плохого в «прямой линии».
А. Соломин
―
Так что же тогда плохо?
А. Шарий
―
Плохо то, что из года в год я вижу победные реляции: вон там вот покрасили стену, потому что Путин сказал! Мне кажется, что это очень по верхам, очень поверхностно. Ведь надо же понять, что Путин не может сказать покрасить стену. Если Путин должен говорить о том, что где-то, в каком-то туалете в Задрыпинске надо покрасить стену — значит, вся эта вертикаль не работает. Они же там многие говорят: «Я обращался в местную власть, Владимир Владимирович, ничего у нас не получается» и все такое. И тогда царь говорит: «Окей, сделать вот так и так» - и все происходит. Это же ненормально! Это же полный абсурд!
А. Соломин
―
Кстати, это не признак самодержавия. Это просто признак плохого менеджмента. Даже при самодержавии можно выстроить такую систему, когда перед тобой отвечает человек, который курирует эту отрасль. И если уж он отвечает, то отвечает так, что заставляет работать всех дальше по ступеням.
А. Шарий
―
Конечно. Я об этом тоже думал. Допустим, глупо было бы, если бы к Николаю II обращались, чтобы в Киеве отремонтировать улицу. Обращались к генерал-губернатору — и он это делал. А здесь, получается, не делают! Если этого не делают и вся надежда на Путина — окей, мы принимает эту схему, что царь хороший, а вся вертикаль плохая. Но допустим, что не будет царя — что у вас случится? Это же ужасающе! Вот я подумал: выбиваешь эту костяшку — хлоп! - рушится вся пирамида!
И. Баблоян
―
Будет другой царь. Система-то одна. Пока всю систему не поменяешь, ничего не изменится.
А. Шарий
―
Будет другой царь с таким же уровнем поддержки, с таким же наполнением в голове — ну, не знаю.
А. Соломин
―
Например, в 90-е очень усилились местные власти. Их, правда, тоже потом называли «царьками», но полномочия перераспределились. Такое было. Центр тогда мало что значил. Но кстати, это приписывается в проблемы российского государства.
А. Шарий
―
Я абсолютно уверен, к сожалению, что 90-е у вас будут второй раз. Возможно, покруче. Но уже не будет второй раз «ножек Буша» и не будет дана возможность подняться. Это абсолютный факт. Посмотрите, что вокруг происходит. Всем нравятся сильные. Все любят сильных. Посмотрите на Кима. Ему Дональд говорит: «Я тебя бахну», - «Да это я тебя бахну!». И все понимают, что он не шутит. Что он на самом деле: «Да, я сумасшедший, я слепой, не вижу» - знаете, как в детстве. И получается, что это Трамп к нему пришел. Я читаю бред сумасшедшего (в украинских СМИ, кстати, вчера видел): вот, Ким пришел к Трампу. Нет, не Ким пришел к Трампу. С Кимом начали разговаривать, потому что он показал свою силу. Что происходит в вашем случае? Мне перечислять, что происходит? На самом деле один разгром Россотрудничества должен был вызвать созыв Совбеза ООН. Ничего не происходит, полностью! Можно плевать, можно облить мочой, вытереть ноги...
А. Соломин
―
Секундочку, Трамп давно уже «наш». Трамп давно уже отстаивает интересы России. Предложил войти в «семерку»...
И. Баблоян
―
Начал уже до выборов.
А. Соломин
―
Начал до выборов и продолжил, самое интересное, после выборов.
А. Шарий
―
Есть два Трампа: с какой ноги встанет, такой Трамп и будет. Сегодня он ваш, завтра — не ваш. То же самое, как, помните, было два Эрдогана. Потом он уже стал только ваш. Но один из них, серьезно, торговал с ИГИЛ. Просто потом тот, который торговал, умер — куда-то делся, потерялся, пропал без вести. Потом уже стал нормальный, который ножом в спину не бил. Здесь, с Трампом, мне кажется, та же самая история. Он «ваш», но я вчера видел фотографию, где какой-то американский чиновник загружает вещи одного из дипучреждений, откуда сказали уходить. Он показывает средний палец. Я не знаю, это реальная фотография или нет. Если это реальная фотография, то это кошмар. Такое неуважение, не знаю, в 90-е было, а до этого... Чтобы было такое неуважение к СССР? Старая байка: почему пираты не нападали на советские суда? Потому что они один раз напали, и те в итоге уничтожили всю береговую линию за свое судно. Что сейчас происходит у вас с самоуважением? Создается впечатление, что людям (той самой челяди, которая типа плохая) важнее не получать закрытие доступа к благам Евросоюза, куда они любят ездить отдыхать, где они хранят деньги и так далее. Это становится важнее, чем сделать какое-то резкое заявление, выступить, сказать: «Стоп!». Скрипали... Алло, а где Скрипали? Что со Скрипалями, что они рассказали? Они шли-шли и вдруг упали в обморок? Я так и не понял.
А. Соломин
―
Анатолий, если честно, мне кажется, какое-то дикое противоречие в вашей позиции о том, что Путин решает все проблемы в России, и это плохо, и в позиции, что следователь относится к любому пришедшему как к быдлу, и вот в этой великодержавной... То есть на самом деле то, что вы нарисовали сначала и раскритиковали Владимира Путина в типичной российской ситуации — это как раз тот Владимир Путин, которого вы требуете во второй части, говоря о внешней политике. Это же один и тот же человек!
А. Шарий
―
Да, я понимаю. Внутренняя политика вообще отдана в угоду внешней политике. Это уже однозначно, об этом все говорят. Но, с другой стороны, давайте посмотрим на внешнюю политику. Каждый день я слышу новые обвинения в адрес Российской Федерации. Каждый день эти обвинения приобретают уже забавные очертания.
А. Соломин
―
Может, они не беспочвенны?
А. Шарий
―
Я бы поверил в определенных случаях, что они не беспочвенны. Но когда я вижу абсолютный сюрреализм о том, что где-то там хотят сорвать выборы, в каком-то графстве, непонятно где, в Новой Зеландии — это бред сумасшедшего, конечно же. Сюр и бред сумасшедшего. Но на каждое обвинение надо давать ответ. Трамп добился того, что все «следят за метлой», когда разговаривают о Трампе. Он подавал в суды, он все время судился — с тем, с этим. Говорили: «Трамп вот такой плохой, потому что он судится». Но все поняли, что лучше про него не болтать. Допустим, у вас в РФ одно чучело, которое уже лишено адвокатского статуса, тоже поняло, что лучше не болтать. И другие сделали свой вывод. Точно так же я и в Украине постоянно сужусь. Вот эта вот история — я не наблюдаю такого же в РФ. К примеру, вам плюют на спину — вы не отвечаете. В итоге вам плюнут в лицо. Это делают уже абсолютно безнаказанно. Поэтому противоречия здесь, я думаю, нет. Это те же самые чиновники, которые не могут дать адекватный ответ на международной арене. Они должны давать! Какое-то официальное лицо обвинило конкретно. Оно не сказало: «Я думаю, что вы совершили преступление». «Вы совершили преступление, вы совершили убийство». - надо моментально подавать в суды. Вот так вот!
А. Соломин
―
Насколько я помню, все те бизнесмены, которые попадали в санкционные списки (ну, не все, конечно же, но ключевые имена), подавали в суды, оспаривали эти решения. Они оспаривают решения об арестах — например, с активами «Газпрома» в Швейцарии.
А. Шарий
―
Обвиняют государство. Я не говорю о персоналиях — обвиняют государство!
А. Соломин
―
Так это все государство.
А. Шарий
―
Нет. Дерипаска — это не государство.
А. Соломин
―
Подождите, претензии к Дерипаске в том, что он один из исполнителей подсанкционной воли Владимира Путина.
А. Шарий
―
И Дерипаска разбирается со своими вопросами. Точно так же, как на меня некий задне... в общем, журналист Виталий Портников сделал определенное заявление по поводу того, что Кремль и все такое. Я просто пошел и подал в суд. Он тоже говорил, что я исполнитель воли Кремля. А в суде они рассыпались и рассказали, что Кремль — это древнее сооружение, и ничего плохого эти собаки не имели в виду. Но Дерипаска — это Дерипаска. Шарий — это Шарий. А когда обвиняют государственные органы в государственном терроризме, что ваши спецслужбы пошли и что-то сделали, надо подавать в суды. Потому что если вы не отвечаете, а только начинаете вяло махать руками в Совбезе ООН... Я уже начинаю давать советы, как будто бы меня это интересует. Меня не интересует, мне все равно. Давайте лучше поговорим о ситуации, которая вышла в Украине с Сенцовым и Афанасьевым. Вы знаете, что я просто оказался втянут в настоящий скандал в Украине, потому что я (моя жена, а потом я) опубликовали допросы некоего Афанасьева, на показаниях которого строится все обвинение по Сенцову, о котором вы хотели меня спросить по обмену.
А. Соломин
―
Да, как-то неожиданно вы сразу про обмен заговорили. Ну давайте про обмен. Из различных источников поступает информация, что действительно готовится некий обмен на Вышинского. И Владимир Путин с Петром Порошенко разговаривали по телефону, что не так часто бывает.
И. Баблоян
―
И на вашей любимой «прямой линии» Путин говорил об этом.
А. Соломин
―
Но судя по всему, Олега Сенцова как-то все время выносят за скобки. И не очень понятно, фигурирует ли он в этом списке на обмен. А он уже голодает, по-моему, 30 дней.
И. Баблоян
―
31.
А. Шарий
―
Да, это плохо, ужасно, что он голодает. Я про Сенцова вообще ни слова не говорю — ни хорошего, ни плохого. Я не знаю, виноват Сенцов, не виноват. Я точно знаю, что обвинительные доказательства, скажем так, слегка подгонялись под показания Афанасьева и второго (не помню, как его фамилия — на «г», по-моему). И мы посмели опубликовать эти показания о том, что Афанасьев сдал Сенцова. Сдал, все рассказал четко-четко. Насколько я знаю, четких доказательств по Сенцову как раз не очень... По поводу обмена... Давайте я вам скажу — последняя минута, я вам успею сказать: Вышинский. Посмотрите, как Украина относится к Сенцову! Везде проходит «Free Sentsov!”. Насколько хватило поддержки по Вышинскому? 4 дня! Да, все массово подключились. Что произошло потом? Где сейчас акции, где каждодневные заявления, где выступления в Европарламенте? Где все это? Этого нет! Что еще раз подтверждает мою теорию, которая родилась в процессе нашего общения — о слабости и ущербности этой политики. Поэтому, друзья, спасибо...
А. Соломин
―
Подождите, минута еще есть, все в порядке. А почему вы это относите к слабости? Может быть, Владимир Путин просто не считает каждого солдата? Идет война, люди погибают, кто-то попадает в плен.
А. Шарий
―
Люди вписывались за Вышинского, которого на самом деле взяли ни за что. Во всяком случае, доказательства там — курам на смех. Георгиевские ленточки... Еще надо было найти портрет Путина зацелованный. Эти люди — обычные люди, его коллеги, которые вписались в течение первых 4 дней. Всякие федеральные агентства, заявления... А потом раз! - и это все сдулось. Сегодня, я смотрю, они обсуждают хорошие вещи. А человек сидит. Где доказательства преступления? Вот в этом отличие: за Сенцова каждый день вписываются, за Вышинского — нет.
А. Соломин
―
Понятно! Спасибо больше! Анатолий Шарий, блогер, в эфире радиостанции «Эхо Москвы». Алексей Соломин и Ирина Баблоян провели сегодня этот эфир. Спасибо вам большое!
И. Баблоян
―
До свидания!