Сергей Смирнов - Персонально ваш - 2017-12-01
01.12.2017
О. Журавлева
―
15 часов и почти 6 минут в Москве. Это программа «Персонально ваш». Ольга Журавлева, Алексей Соломин и наш гость, главный редактор Медиазоны, Сергей Смирнов. Сергей, здравствуйте.
С. Смирнов
―
Добрый день.
А. Соломин
―
Добрый день.
О. Журавлева
―
По вашему профилю у нас одна новость лучше другой. И одна нас очень утешила с Алексеем, когда мы узнали…
А. Соломин
―
Про 9 миллиардов?
О. Журавлева
―
Да, вот еще 9 миллиардов
А. Соломин
―
В казну.
О. Журавлева
―
В казну вроде как пообещали.
А. Соломин
―
С неба упало, можно сказать. Хотя, до сих пор непонятно, были ли эти деньги из казны вытащены в свое время. Дело в том, что Никулинский суд Москвы сегодня полностью удовлетворил иск Генпрокуратуры о том, что изъятые по уголовному делу в отношении Дмитрия Захарченко 9 миллиардов рублей, те самые, которые нашли в квартире.
О. Журавлева
―
Там еще 13 квартир, 14 машиномест и 4 иномарки.
А. Соломин
―
Все это обращено в доход государства. Но, при этом, представители Захарченко оспаривают это решение.
С. Смирнов
―
Логично.
О. Журавлева
―
То есть еще не обращено, но принято решение. Какие перспективы, Сергей? Как вам кажется?
С. Смирнов
―
Я думаю, абсолютно понятные перспективы. Деньги у него, конечно, заберут. Никаких вопросов нет. И бросят на какое-нибудь нужное дело. Я надеюсь, например, на оплату налогов сенатора Керимова, на лазурном берегу у него проблемы. Мне кажется, из этих денег было бы логично…
А. Соломин
―
Там 400 миллиардов.
С. Смирнов
―
На самом деле, не совсем понятная ситуация, потому что вчера были разные переводы. Там прокурор сказал настолько неочевидную вещь, там не совсем даже понятно, речь идет о налогах, неуплаченных с 400 миллионов.
А. Соломин
―
Миллионов, да.
С. Смирнов
―
Я надеюсь, денег Захарченко хватит на то, чтобы вытащить важного сенатора из рук французской полиции.
О. Журавлева
―
Хорошо. Если с иронией на это смотреть, то, вы же следите за многими громкими делами, очень много дел касается взяток, денег там огромное количество.
А. Соломин
―
Да, я хотел уточнить для обывателя, который не так пристально следит за деньгами Захарченко. Я так понимаю, что сторона защиты по-прежнему утверждает, что это его личные деньги.
С. Смирнов
―
Да, его личные деньги.
А. Соломин
―
А как это объясняется? Ну не может полковник МВД и 9 миллиардов рублей.
С. Смирнов
―
Ну, заработал.
А. Соломин
―
Корпоративами?
С. Смирнов
―
Да, корпоративами. На самом деле, позиция защиты другая, «вы докажите, откуда он их взял, пожалуйста; вот наша позиция-заработал, то есть, это вы должны доказывать». Они не должны ничего доказывать. Но они же вообще ничего не привыкли доказывать. Они привыкли в последнее время, что можно не работать. Можно прийти в суд и суд все равно примет, как сегодня, решение на основании общих соображений, на основании телефонного права. Поэтому позиция защиты Захарченко «доказывайте, откуда деньги; мы считаем, что это-наше».
А. Соломин
―
А в случае с коррупционными преступлениями или подозрениями в коррупционном преступлении, как тебе кажется, нет ли здесь оснований для изменения нормы для того, чтобы человек, в отношении которого возникли подозрения, должен был бы доказывать чистоту происхождения этих денег?
С. Смирнов
―
Это довольно сложный вопрос. Я тут вижу и плюсы, и минусы, потому что, с одной стороны, когда есть большие деньги и человек должен доказывать, это безусловно, с другой стороны, мы же понимаем, что в России существует система очень избранного право применения. Мы понимаем, что в итоге принятый закон для одних будет действовать, для других будет не действовать. Алексей Навальный будет обязан отчитываться за каждую копейку, собранную в ходе кампании, а сенатор Керимов своих денег раскрывать не будет. Теоретически, это неплохая норма, если говорить о происхождении денег. Она на низовом уровне в целом работает. В регионах мы периодически встречаемся с новостями, когда какой-нибудь полковник полиции не доказал, откуда у него деньги на квартиру и у него ее отобрали. Эти новости есть. То есть, не надо думать, что нет никакой борьбы с коррупцией. Она есть, надо признавать, что периодически какие-то вещи происходят. Проблема в том, что самые крупные, большие вопросы и кейсы будут решаться на других основаниях. Это самое печальное.
А. Соломин
―
А почему тогда в отношении Захарченко переключилась система. Вместо того, чтобы прикрывать и защищать его, если он часть этой системы, если такие деньги проходя через него, она начинает его атаковать?
С. Смирнов
―
Но он же не из ФСБ, а из МВД. Из силовой структуры, стоящей ниже.
А. Соломин
―
И теперь перераспределение ролей?
С. Смирнов
―
И теперь перераспределение ролей. Огромные деньги, мы же понимаем, что это действительно огромные деньги. Мы только можем предполагать, откуда они могут быть. Это явно какие-то банковские выведенные деньги из страны скорее всего. И показали – полиция, вы этим больше не занимаетесь вообще. Никогда. Хватит.
О. Журавлева
―
Так может у нас все-таки будет какой-то прекрасный дивный новый мир? Теперь будут брать взятки только специально оговоренные структуры, а остальные будут честно-честно работать на свою зарплату? И теперь не отмажешься от армии финансовым способом? И в больнице будет все прозрачно? И в полиции тем более?
С. Смирнов
―
Нет, речь об этом конечно не идет. Низовые суммы останутся. Просто тут были гигантские суммы. Я думаю, тут были какие-то явные противоречия. Захарченко и его люди с кем-то явно что-то не поделили и не решили вопрос в нужном русле в какой-то момент. На самом деле, дело Захарченко очень удобно с точки зрения, показать, «мы боремся с коррупцией, мы боремся с продажной полицией, мы боремся с поборами на бизнес».
О. Журавлева
―
А было предъявлено в ходе следствия хоть одна история, когда полковнику Захарченко кто-то принес деньги? Вот этот свидетель, он об этом рассказывает, как с него вымогал.
С. Смирнов
―
Нет-нет, там были эпизоды. Но мы же будем ждать суда. Мы ждем развития. Я думаю, там состав явно есть, явно они нашли людей, которые давали взятки или которые рассказывают, что давали взятки.
С.Смирнов: Я надеюсь, денег Захарченко хватит, чтобы вытащить важного сенатора из рук полиции
О. Журавлева
―
Или которые думают, что они давали взятки.
С. Смирнов
―
Которые думают…Я думаю, что такая сумма и такие деньги, что явно есть люди, которые эти деньги давали полковнику Захарченко. Он же реально их не заработал. Мы то с вами понимаем, что это не так.
О. Журавлева
―
Заработал такие деньги только Сечин. Единственный человек, у которого были деньги на взятку.
А. Соломин
―
Просто, пойди заработай такие деньги. Можно было бы всякое подумать и скинуть на то, что у нас есть…предпринимательством кто-то занимается, еще чем-то. Но 9 миллиардов невозможно заработать. Нет таких денег на рынке, их никто не может предложить тебе за что-то.
О. Журавлева
―
Так у него семья большая.
А. Соломин
―
Если только ты не владелец нефтяной компании.
О. Журавлева
―
Члены семьи же обладали очень многими этими ценностями: квартирами, машинами и так далее. Так получилось, бывает.
А. Соломин
―
Уже даже всех этих воротил, которые в списке Форбс, у них же деньги в основном в активах, это либо какие-то компании, которые сколько-то стоят, у которых есть какое-то имущество, или счета в банках. Но нал, 9 миллиардов…в рублях…
С. Смирнов
―
В рублях. Это что за человек, который хранит в рублях нал?
А. Соломин
―
Это сколько денег было изъято из экономики? Для сравнения, тот самый Крымский мост стоит 150. То есть 150 миллиардов - Крымский мост, 9 миллиардов – в квартире у служащего, который говорит, что эти деньги заработал. Где? Как? Концерт дал? Что? Откуда 9 миллиардов.
О. Журавлева
―
Часть моста построил, ну что ты?
А. Соломин
―
Мадонна, когда приезжала в Москву, заработала на концерте около миллиона, может два, миллион, по-моему, долларов. Пересчитайте, тогда это было 30 миллионов рублей, сейчас – 60 миллионов рублей. 9 миллиардов!
О. Журавлева
―
Магия цифр на Алексея Соломина очень действует.
А. Соломин
―
Как их можно заработать?
О. Журавлева
―
Как только полковник Захарченко расскажет тебе об этом, ты тоже туда побежишь. Вот он и не рассказывает.
С. Смирнов
―
Может он книжку напишет, как он заработал 9 миллиардов.
О. Журавлева
―
Кстати, да. И заработает не меньше на этом прекрасном бестселлере. Послушайте, у нас есть и другие интересные дела. Во-первых, у нас есть дело…вот я Сечина упомянула ни к ночи…дело Улюкаева. Оно идет в том направлении, о котором вы всегда думали или что-то новенькое открылось?
С. Смирнов
―
Мне кажется относительно новенькое было на этой неделе. Мне показалось изменение позиции стороны защиты. Не знаю, считывается оно или нет. Проблема в том, что они официально об этом не говорят. Они говорят о некоторой победе в суде, что не были зачитаны показания самого Сечина в предварительном процессе, которые мы прочитали в кратком изложении в статье на Би-Би-Си. Но мне показалось, несмотря на то, что они говорят о своей победе, что скорее они отступили, вновь не позвали в суд Сечина, хотя могли этим воспользоваться и закончили представление доказательств. Это значит, что они признают, что Сечин не придет в суд. А для них это была довольно важная позиция – «нет Сечина – нет показаний». Теперь они говорят: «Ну раз он не придет, то давайте не будем вызывать». Хотя это была довольно удобная позиция. Имеется в виду, пусть он придет, расскажет, как это было. Все-таки ключевой, главный человек в этом действии. Я могу только предполагать, почему они не стали его вызывать. Ну, понятно, что он не придет. Но от того, что он не придет, не значит, что не надо было его опять звать.
А. Соломин
―
Ну, предположи, почему?
С. Смирнов
―
Я думаю, что они поняли, то ли намек, то ли им сказали, что публикация на Би-Би-Си этих показаний – не лучшее развитие событий. Я тут озвучу секрет Полишинеля, что скорее всего Би-Би-Си получили от адвокатов эти документы. Три варианта по большому счет. Либо от обвинения, либо от защиты, либо нашли на улице.
О. Журавлева
―
Скорее на улице.
А. Соломин
―
Еще и судья.
С. Смирнов
―
Да, есть судья. Точно, как я не подумал, забыл про судью. Но мы понимаем, здесь нет ничего противозаконного, дело в суде, можно публиковать открытые материалы. Но мы же понимаем, что уважаемые люди, их показания, да еще и в иностранном СМИ появляется. Не знаю, как там было, но допускаю, что им намекнули, чтоб остановились.
С.Смирнов: Навальный обязан отчитываться за каждую копейку, а Керимов денег раскрывать не будет
О. Журавлева
―
То есть публичность надо сворачивать.
С. Смирнов
―
Не угорайте совсем по этому поводу. Хватит вам махать флагом и кричать: «Сечин, выходи!». Давайте это не превращать в шоу. Не отдавать это в иностранные СМИ. Иначе, мы вас предупредили. Важно вот что по Улюкаеву, там же дико резиновая статья по поводу наказаний.
А. Соломин
―
Секундочку, извини, сейчас мы к этому перейдем. Еще по поводу Сечина хотел договорить. Получается, что заслушивать эти показания, данные в период следствия, не стали в суде. Потому что защита была против, а судья поддержал. Это означает, что в деле, когда судья будет выносить решение, он в принципе на показания Сечина не будет опираться.
С. Смирнов
―
Да. Судья, вернее еще прокуратура не сможет к ним апеллировать. Но есть несколько моментов. Первый – они могут возобновить судебное следствие на любом этапе. Возобновить судебное следствие можно, просто мы возобновляем судебное следствие, чтобы зачитать показания. Второе – помните, в суде была зачитана та самая расшифровка, она может быть у прокурора. Показания Сечина важны…
О. Журавлева
―
Расшифровка про корзиночку и про курточку… В чем обвиняют?
С. Смирнов
―
Ну и что…из этих слов…
А. Соломин
―
Просто в показаниях идет речь о том, что Сечин утверждает, что Улюкаев вымогал у него взятку. И, якобы, Сечин – единственный человек, который слышал этот разговор, в смысле вымогательство.
С. Смирнов
―
Но это не может быть единственным. Безусловно, это важный фактор. Но они могут без него обойтись. У нас есть показания в закрытом режиме Феоктистова, человек ключевого.
О. Журавлева
―
И есть купюры.
С. Смирнов
―
Есть купюры, есть та прослушка, есть мнение экспертов, есть много разных показаний, в том числе журналистов и всего прочего. Показания Сечина важны, но сказать, что суд без них вообще не обойдется – это не так. Особенно с учетом сложившейся в России судебной практики. Я думаю, совершенно спокойно и прокуратура во время прений обойдется без них, и судья в своем решении обойдется без показаний Сечина.
А. Соломин
―
А что с обвинением Улюкаева?
С. Смирнов
―
С обвинением самая интересная вещь. Статья 290 часть 6, взятка человека с властными полномочиями. Там очень интересный возможен приговор. Там от 3-х миллионов рублей штрафа до 15 лет заключения. Все таки есть разница между 3-мя миллионами…
О. Журавлева
―
Одновременно или от и до?
С. Смирнов
―
От и до. Предусмотрены разные типы наказаний совершенно различны. Там есть очень интересное наказание о возмещении в виде штрафа в сумме от 80 до 100-кратной сумме взятки.
О. Журавлева: 100
―
кратная сумма взятки – это вещь!
С. Смирнов
―
Как раз мы выходим на полковника Захарченко. На аналогичные примерно суммы.
О. Журавлева
―
Это все выглядит…Я слышу все время, то на социальные выплаты не хватает, то надо с налоговым бременем на бизнес разобраться, то еще что-то такое. Найден прекрасны ход.
С. Смирнов
―
Вариант пополнить казну неплохой. Если попробовать прогнозировать, что будет, я почти уверен, что Улюкаеву не будет тюремное заключение. Он сидит под домашним арестом. И статья такая, где есть много вариантов оставить его без колонии.
О. Журавлева
―
И, скорее всего, так и будет? Чем мягче – тем лучше. Потом еще скажут, что он, якобы, штраф заплатил.
С. Смирнов
―
Суд настолько особенный, что я не удивлюсь…В других судах бы удивился абсолютно, но тут не удивлюсь даже оправдательному приговору. В него особо не верю, но допускаю что тут это может быть.
А. Соломин
―
А здесь не получится так, что если приговор будет оправдательным, то, по идее, обвинение должно быть предъявлено Игорю Сечину за зааведомо ложный донос?
С. Смирнов
―
Ну, всегда можно уйти. Тут такая ситуация, где теоретически надо предъявлять. В реальности…
О. Журавлева
―
В реальности некому?
С. Смирнов
―
Нет, в реальности вспоминать об этом никто не будет. Во-вторых, если говорить юридически, у Сечина должен был быть умысел, этот умысел надо доказать. Это не так легко предъявляемая статья.
А. Соломин
―
В данном случае нельзя ли говорить, что дело может закончиться так же, как с Сергеем Сторчаком? Это разно сильно?
С. Смирнов
―
Я думаю, ситуации разные и времена разные. Не верю, что все как со Сторчаком закончится. Я с трудом представляю Улюкаева, который уходит в зал, отодвигает стул на заседании Правительства и садится в 3-х метрах от Владимира Путина, который ведет заседание Правительства, или Дмитрия Медведева. Как вы это покажете на Первом, втором канале?
О. Журавлева
―
Не проблема, показать можно все, что угодно.
С. Смирнов
―
Нет, я думаю это тяжело.
А. Соломин
―
С другой стороны, Сергей Анатольевич Сторчак сидел в СИЗО, у него не было домашнего ареста. Он прошел через все, что проходят люди, которые отторгнуты системой. Но благополучно возвращается на пост замминистра. С протекцией Кудрина, наверное.
С. Смирнов
―
Кудрин – 100%. Времена все-таки другие. Есть разница во влиятельности и силе людей, которые занимались этими делами. Тогда был некий баланс, когда можно было отбиваться, как сделал Кудрин со своим заместителем. Сейчас это практически невозможно. Хотя, так как речь касается самых высших чиновников, поэтому я допускаю вариант оправдательного приговора, 3%, но все равно. Такая вероятность есть. Просто в других судах такого вообще нет. Давайте другие процессы крупные возьмем. Там вообще нет никаких шансов на оправдательный приговор. Возьмем любые дела о взятках, любого губернатора.
С.Смирнов: Показания Сечина важны, но сказать, что суд без них вообще не обойдется – это не так
А. Соломин
―
Белых.
С. Смирнов
―
Нет вообще шансов на оправдательный приговор, 0,0.
А. Соломин
―
А он будет сидеть?
С. Смирнов
―
Конечно, он будет 100% сидеть. Сомнений нет. Речь идет исключительно о сроке.
А. Соломин
―
Может ли этот срок зачтен ему? Он сидит в СИЗО и этот срок у него проходит.
С. Смирнов
―
Уверен, что срок будет больший. Мы видим настрой прокуратуры по тому, сколько она запросила лет бывшему губернатору Сахалинской области Хорошавину, 13 лет.
О. Журавлева
―
И 500 миллионов штрафа.
С. Смирнов
―
10 он получит минимум, а то и больше. Для суда это примерная ориентировка, сколько запрашивать и Белых. Может и меньше запросят. Просто, тем самым обозначают примерно о каких сроках может идти речь. Я думаю, за отсиженным 2 года не дадут.
А. Соломин
―
Губернаторские дела стандартизированы, у них одна мера пресечения у всех.
О. Журавлева
―
Всех сажают, там нет вариантов.
С. Смирнов
―
Да.
О. Журавлева
―
Я прошу прощения, если сравнивать дело Белых и Хорошавина…
С. Смирнов
―
Гайзера можно еще.
О. Журавлева
―
У Белых не получилось красивой сцены богатства наворованного. Мифические украшения, которые упоминались на допросах в суде. Ничего. Вот это какая-то главная несуразица.
С. Смирнов
―
С одной стороны, несуразица, с другой стороны, эту несуразицу решает словами Путина о том, что какие-то деньги получал Белых в центре Москвы в ресторане. И слова Путина добавляют в эту мозаику недостающее звено.
О. Журавлева
―
Если он эти деньги получил и потратил на детдом, судьба будет как у тех, кто купил батон.
С. Смирнов
―
Судя по тому как проходит суд, речь идет о приличном сроке.
А. Соломин
―
Я услышал в словах Путина некое недовольство тем, как работает защита. Дескать, для него важно, «ребят, вы объясните, почему он получал в долларах и почему в ресторане; вы же это не объяснили, пока вы это не объяснили – я не понимаю». Подсказка к действию.
С. Смирнов
―
Это подсказка к действию, но мы следим за судом. Публично не очевидное объяснение пока. Посмотрим, суд еще идет, посмотрим, что будут говорить дальше. Но, тут на что-то положительное рассчитывать Белых не стоит.
О. Журавлева
―
Я напомню, что у нас в студии главный редактор Медиазоны Сергей Смирнов. Как еще громкие дела мы упустили с тобой, Алексей Соломин?
А. Соломин
―
Я бы хотел спросить тебя насчет Сенцова. Дело в том, что активзировался процесс, связанный с украино-российскими переговорами, в частности, обмен пленными. И Украина требует признать Сенцова пленным, чтоб он попал под обмен. Какие перспективы?
С. Смирнов
―
Я бы в контексте Сенцова начал бы с упоминания его подельника, анархиста, антифашиста Кольченко, который получил 10 лет по тому же делу. На днях стало известно, что он был госпитализирован с недостатком веса, при росте 190 см вес 62 кг., дефицит веса, плохое состояние здоровья.
А. Соломин
―
Он не заявлял о голодовке?
С. Смирнов
―
Нет, о голодовке он не заявлял.
О. Журавлева
―
Он тяжело болен?
С. Смирнов
―
Просто больной, не хватает питания, какие-то болезни. Эта Информация была на этой неделе. Что касается обмена. Какая главная проблема в обменах? На самом деле, что Сенцов, что Кольченко, еще часть людей, тот же Сущенко, известны публично. А на кого обменивать – непонятно. На совершенно неизвестных публично людей. Кто это такие? Это непонятно. Мне кажется, это непонятно и Путину, который согласует окончательно решение по обмену.
А. Соломин
―
То есть в свое время это была Надежда Савченко против двух российских солдат.
С. Смирнов
―
Очевидно хотя бы кого мы достаем. В случае с Афанасьевым, была беременная женщина, тоже понятно, гуманитарная история. И то, тогда тяжелее процесс шел со стороны России, потому что для них это неравноценно. Проблема Сенцова в том…
О. Журавлева
―
В том, что он Слишком знаменит.
С. Смирнов
―
Да, не на кого менять.
А. Соломин
―
Если проблема решается обмена всех на всех? Тогда это имеет смысл? Мы просто закрываем этот кейс, выполняем этот пункт Минских соглашений.
С. Смирнов
―
В обмене всех на всех не заинтересованы обе стороны. Они публично могут говорить, что они заинтересованы, но в реальности для Киева отпустить всех…
А. Соломин
―
Что это для них означает?
С.Смирнов: С точки зрения властей, они считают себя гуманистами в отношении Волкова
С. Смирнов
―
Для них серьезные могут быть проблемы. Я не разбираюсь в украинской политике, не хочу выступать экспертом. Со стороны Киева какой вопрос – у нас тут режиссер за свою позицию сидит, а мы будем отпускать людей, которые убивали наших бойцов. Такая у них ответная позиция. И тут противоречия возникают у обеих сторон. И не надо тешить себя иллюзиями, что это такая безболезненная ситуация.
А. Соломин
―
Вопрос, признают ли они это военными действиями. Если идет война, то тогда речь идет о…
С. Смирнов
―
Они не признают войну. Они признают антитеррористическую операцию. Это вопрос терминологии.
А. Соломин
―
Сергей Смирнов, главный редактор Медиазоны, в эфире Эха Москвы, Ольга Журавлева, Алексей Соломин. Мы вернемся через несколько минут.НОВОСТИ
А. Соломин
―
Срочная новость, Алексей Навальный в своем Твиттере сообщает, что начальник штаба его избирательной кампании, Леонида Волкова, арестовали на 30 суток. Далее заявление Навального: «Путин и Кремль страшно напуганы нашей кампанией, поддержкой, которую мы имеем. Им важно парализовать нашу работу. Для этого они изолировали Волкова, который теперь Новый Год встретит в камере. У них ничего не выйдет». Далее сам Леонид Волков поясняет, что 4 суток он уже отсидел, осталось 26, то есть до 26-го декабря он сидит. «Пропущу все, - говорит Леонид Волков, - и выдвижение кандидатов, и собрание инициативной группы, давайте друзья, вы сами теперь».
О. Журавлева
―
В чем его обвиняют?
С. Смирнов
―
В организации того самого митинга в Нижнем Новгороде, который не прошел и по которому Навального задержали в подъезде.
А. Соломин
―
Как ты это понимаешь? Почему забирают Леонида Волкова? Почему не забирают Алексея Навального? Как это работает в логике властей?
С. Смирнов
―
С точки зрения властей, раз на Волкова есть административное дело, которое до конца не оформлено, то почему его не оформить. И скажу ужасную вещь, но мне кажется, с точки зрения властей, они считают себя гуманистами в отношении Волкова. И они объясняют это так, у него было административное дело, мы его выпустили, пока у него родился сын, мы дали время, чтоб он с сыном посидел и уже сейчас, мы ж не звери какие-то. Поэтому, через три недели отправили его на эти 30 суток. Я сильно предполагаю.
О. Журавлева
―
Гуманизируете происходящее.
С. Смирнов
―
Я утрирую намеренно. Я к тому, что власти не считают это чем-то совершенно очевидным. Было административное дело – давайте ему дадим по максимуму.
А. Соломин
―
Настолько долгого административного заключения не было же?
С. Смирнов
―
У Навального было.
А. Соломин
―
30 у него тоже было. А выше еще бывает?
С. Смирнов
―
Нет, 30 суток – потолок. Но далее потолок почему? Потому что неоднократно привлекался, уже отбывал…
О. Журавлева
―
Рецидивист.
С. Смирнов
―
Не раскаялся, не сделал правильных выводов.
О. Журавлева
―
Не встал на путь исправления.
С. Смирнов
―
Конечно.
А. Соломин
―
Как это мешает кампании Навального?
С. Смирнов
―
Конечно это мешает, все-таки у Волкова основные контакты в регионах.
О. Журавлева
―
Я читаю последние все истории, про любые массовые мероприятия, которые проводятся кампанией Навального. Все это превращается в цирк. Сегодня мы узнали о подозрениях на то, что аппаратура ворована, там что-то нечисто, то с шарами, то с кубами, то с треугольниками, то еще бог знает с чем. Более того, как они докладывают, детей-старшеклассников принуждают находиться в школе до морковкина заговенья, только чтоб они не вышли на улицу. Паника какая-то.
С. Смирнов
―
С одной стороны - паника. С другой – мы же понимаем, что при желании, как было с Нижним Новгородом, Навальный задержан в подъезде. И написано же, что он собирается с митингом в Саратов. Собирается с митингом в Саратов, задержан в подъезде, 30 суток. При огромном желании эти 30 суток можно придумать, не придумать, но зацепиться и дать.
А. Соломин
―
Тем более, что продолжаются все эти встречи.
С. Смирнов
―
Если совсем уж говорить о том, это может показаться странным, но я не удивлюсь, если Администрация Президента устраивает стресс-тест для регионов. «Ну вы там это самое, у вас там Навальный, покажите, как вы умеете работать!».
О. Журавлева
―
Кто лучше?
С. Смирнов
―
«Как более эффективно, как более креативно, как более вы можете показать лояльность, ну давайте, покажите!»
О. Журавлева
―
И пиар с другой стороны, детей чтобы не убивали.
С. Смирнов
―
«И пиар, и детей чтобы не было. Ну давайте, сделайте это нормально!». Я может опять идеализирую. Конечно они говорят: «Вы максимально препятствуйте, а мы посмотрим, как вы это сделаете. Ну не должны же мы за вас всегда все делать». Я подозреваю, что там такая примерно позиция.
А. Соломин
―
У нас когда будет объявлено о выборах, Совет Федерации по-моему должен сделать это до 17-го декабря, будет период, когда кандидаты должны будут зарегистрировать себя в качестве кандидатов.
А. Соломин
―
Инициативная группа. Может ли Навальному, его физическое отсутствие, вроде отсидки по административному делу, если это случится, помешать формально выдвинуться?
С. Смирнов
―
Формально это практически невозможно. Всегда можно оформить доверенность. Формально очень сложно помешать.
А. Соломин
―
Такого инструмента нет?
С. Смирнов
―
Зацепиться за эти нормы при желании можно. Зачем им цепляться к тому, что он сидит на сутках, если они давно подготовили другое объяснение, почему Навального не пустят на выборы.
А. Соломин
―
Чтобы его не пускать – это объяснение. Потому что Конституция не предусматривает лишение человека выборного статуса…
О. Журавлева
―
Хотя у Конституционного Суда есть на это счет свое мнение.
А. Соломин
―
Но чтобы эту историю не доставать, можно сказать: «Так он не принес ничего».
С. Смирнов
―
Если не доставать эту историю, тогда бы глава ЦИК Элла Памфилова молчала бы все это время и эти позиции не были бы публичны, если б они придумали какой-то другой способ. Раз она публично заявлена, раз ее никто не дезавуировал, ее никто не поправлял, никто не исправлял, она и готовится, чтобы стать ключевой и основной. Мне кажется, они не будут придумывать какие-то хитрые схемы по поводу каких-то суток, инициативной группы и всего прочего. Я лично сомневаюсь. Я не знаю, что у них на уме. Я не понимаю их позицию. Я почему пытаюсь альтернативные способы, потому что не может же быть настолько все прямолинейно.
О. Журавлева
―
Может.
А. Соломин
―
Может.
С. Смирнов
―
Нет, я о другом. Есть у них и другие способы. Более простые. Ну арестовали бы Навального и Волкова могли бы сегодня арестовать за Саратов. Он написал, что встреча в Саратове. Я к тому, что если по самому жесткому пути идти, то Навальный с Волковым вообще могут не выходить с 30-ти суток.
С.Смирнов: Не вижу оснований делать выводы, что в Кремле решили Навального регистрировать
А. Соломин
―
Как ты думаешь, есть же разговоры о том, что все-таки Навальному дадут зарегистрироваться, в какой-то момент это случится. Решение по нему принято?
С. Смирнов
―
Я думаю, разговоры ведут примерно те же люди, которые уверены были, что Путин в этот раз не пойдет. Пойдет Дмитрий Медведев. Эта конспирология такого же уровня. Не вижу никаких оснований сейчас для того, чтоб делать выводы, что в Кремле решили Навального регистрировать.
А. Соломин
―
Следовательно, когда проходит этап регистрации и Навальный не регистрируется, это же сразу радикализирует его сторонников.
С. Смирнов
―
Да.
А. Соломин
―
Потому что мы хотели, мы шли по легальному пути, мы проводили встречи.
О. Журавлева
―
Мы создали сеть по всей стране.
А. Соломин
―
Мы провели огромную работу. И вы нам не дали это сделать. Чем это может обернуться?
С. Смирнов
―
Сразу вопрос. «И что дальше? - спрашивают вас в Администрации Президента, - вы радикализовались, хорошо, и что?»
А. Соломин
―
Я у тебя хочу спросить. И что?
С. Смирнов
―
Не надо думать, что много вариантов. У нас что, много вариантов? У нас есть вариант объявления общенациональной забастовки? Такого варианта нет. Вариант Мальцева, который мы видели, каким фарсом закончился? Тоже нет.
О. Журавлева
―
То есть любые выступления они все равно подавят, нет проблем?
С. Смирнов
―
Я думаю да. Единственный вариант – оставаться в этом правовом поле, активный бойкот. Но сам Навальный признает это не самой положительной позицией. Просто за неимением более хорошего варианта.
А. Соломин
―
У Навального было 26 марта, было 12 июня. Эти акции, которые сделали его сторонники, прежде всего. Мы видели, как они прошли, что огромное количество людей, при этом, не готовых абсолютно ни на что, кроме, как выйти, постоять и разойтись. Другое дело, мы помним 11-й год, после выборов думских, когда абсолютно стихийная собралась толпа в несколько тысяч человек и которая была настроена гораздо более радикально. Потому что у них был повод, они были разозлены тем, что с ними сделали, как к ним отнеслись, как к избирателям. В данном случае это также радикализует людей. Они не просто выйти и заявить готовы, они говорят: «Мы целый год пахали, мы целый год работали, мы целый год собирали митинги, мы готовились к тому, что наш кандидат пойдет и что вы с нами делаете теперь?»
С. Смирнов
―
Нет, конечно, такой вариант есть. Я думаю, в Кремле могли его взвешивать-не взвешивать, считывать-не считывать, смотреть-не смотреть, но, судя по настрою, я не верю, что такой вариант развития событий их может напугать.
А. Соломин
―
К тому же, Росгвардия к этому…
С. Смирнов
―
Готова, но…
О. Журавлева
―
В бюджет поступили новые средства от Захарченко, все хорошо.
С. Смирнов
―
Они же видели, что 26-го марта и 12 июня было меньше людей, в 2011 году. Они это учитывают.
О. Журавлева
―
А еще у нас есть кандидат против всех, который должен оттянуть тех, которые не очень радикальные, но тоже капризничают.
А. Соломин
―
Таких достаточно много. РБК пишет, со ссылкой на источники в Кремле, что Кремль требует от регионов избежать скандалов.
О. Журавлева
―
Скандалов и масона Богданова видеть не хотим.
А. Соломин
―
И, якобы, Кремль попросил некоторых кандидатов, Богданова и Смирнова, отказаться от участия в выборах…
С. Смирнов
―
Это удар по всему демократически настроенному электорату. Как бы их снятие не вызвало массовых волнений в стране.
О. Журавлева
―
Действительно.
А. Соломин
―
Мне понравилась формулировка. Дескать, на выборах уже участвует достаточное количество кандидатов…
С. Смирнов
―
Оттуда.
А. Соломин
―
Своеобразных. Чтобы совсем не превращать выборы в фарс.
С. Смирнов
―
Это все здорово. Мне кажется, проблема в том, что Кремль дает противоречивые указания. Это большая сложность. С одной стороны – «вы избегите скандалов», с другой – «должно быть 70% явки и 70% голосовавших за Путина». Задачу они такую не снимают. И на местах такая диалектика Гегеля, что с этим делать. Конечно, такой явки быть не может. А с другой стороны – без скандалов. Вот они сидят и думают, что делать. Я думаю по поводу Навального и его волонтеров, они понимают, что в условиях этих противоречий серьезных, между 70% явки и без скандалов есть больная тема, которую можно использовать в качестве наблюдателей. Вы видели недавнюю историю с референдумом в Татарстане, где от Навального на 10% участков были наблюдатели, там везде явка ниже 50%, кроме двух участков. Во всех остальных 1000 участков – явка 65%.
О. Журавлева
―
Удивительное рядом.
С. Смирнов
―
Удивительное рядом. Это возможность продолжения кампании в таком качестве.
А. Соломин
―
Есть еще одна история, связанная с действиями Навального. Это непрекращающиеся беседы школьных учителей с учениками.
О. Журавлева
―
А также прекрасных директоров.
А. Соломин
―
Директоров, сотрудников муниципалитетов. Ты в свое время был учителем. Давай дадим совет учителям.
С. Смирнов
―
Учителям или детям?
А. Соломин
―
Учителям. Вот вы не хотите, чтобы ваши дети шли на митинг Навального. Чего точно делать не следует?
С. Смирнов
―
Трудно давать советы, потому что, когда я читаю все эти диалоги и все прочее, понятно возмущение учителями, но надо понимать, почему они это делают, откуда это берется…
С.Смирнов: Мне кажется, проблема в том, что Кремль дает противоречивые указания. Это большая сложность
О. Журавлева
―
У меня вопрос один, почему малограмотные женщины являются директорами школ?
С. Смирнов
―
Потому что, к сожалению, это обычная практика в России, не лучшее образование, не лучшие люди и они быстро заканчивают свое самообразование.
А. Соломин
―
Чтобы слушатели понимали, процитирую два абзаца. Причина бывает разная. Они обсуждают, как с 10-го класса могут выгнать ученика.«На данный момент мы говорим…это говорит директор…если мы говорим об том, это может быть и неправильно, но если ты смотришь, то получается, что у нас хотят все государство подстроить под одну систему. Навальный это кто? Он находится, это коалиция… «Он оппозиционер», - ей отвечают, - Оппозиционер. – Оппозиция имеет право существовать. - Оппозиция может существовать, но... Оппозиция не принятая эта кем? Формально принята государством. А если неформально принята?
Я уже не понимаю…
О. Журавлева
―
Поток сознания.
С. Смирнов
―
Я бы не удивлялся, как человек, работавший в школе, почему в хороших школах и в не самых хороших, но, к сожалению, я помню, какие были зарплаты, кто шел в учителя. Если мы говорим о далеких школах, о далеких регионах, там средний уровень долго был совсем низкий. Это классический пример людей с не самым хорошим педагогическим образованием, которых загружают в школе в основном воспитанием, а не обучением по каким-то предметам. Вы видите, проблема очень серьезная с образованием, с уровнем знаний. Это большая, глобальная проблема и я не удивлен тем, что учителя не очень хорошо разбираются во всех проблемах. Это серьезная сложность. Я думаю государство в большом восторге, что у них такие учителя.
О. Журавлева
―
То есть приходит такой весь образованный из ФСБ и пытается директору что-то объяснить и вот она выполняет.
С. Смирнов
―
У ФСБ обычно уровень выше. Это надо признать, он повыше. Это сложность. Но такие есть. Понятно, что признавать они это не будут, но уровень образования падает.
О. Журавлева
―
Что не надо делать, если так страшно вовлекать детей в политику?
С. Смирнов
―
Глупости не надо говорить. Главная проблема была в том, что не надо глупо угрожать.
О. Журавлева
―
В дальнобойщики он не попадет, вот эта угроза меня поразила.
С. Смирнов
―
Глупо, конечно, угрожать не надо. Есть же четка и понятная позиция, которую можно спокойно доносить. Многие диалоги, которые мы не прочитали, было записано в разы больше. Есть простая позиция – вы не участвуйте, вам будет хуже, вы подвергаете себя риску. Ты вроде и выполнил, что тебя просили сказать, и не начинаешь учить, объяснять…
О. Журавлева
―
Прессовать.
С. Смирнов
―
Прессовать, угрожать. И дети сами пусть делают выводы. Такие разговоры ведут к тому, что еще больше людей будут разозлены. Подросткам в таком возрасте такие вещи говорить…Это просто люди плохо учили педагогику. Простая история.
А. Соломин
―
Есть еще одна тема. В ООН сообщили, что Россия находится на 3-м месте по уровню распространения ВИЧ. И, при этом, в Новосибирске отобрали новорожденную девочку ВИЧ-диссидентки очередной. У тебя есть представление о том, почему у нас такая плохая статистика? Мы вперед пропустили только Нигерию…
С. Смирнов
―
И ЮАР. Понятно, почему такая статистика. Сказать хочу насчет диссидентки, отвратительное слово, которое мне очень не нравится, когда упоминают, потому что слово «диссидент» имеет положительную коннотацию, а тут речь идет о диких взглядах…
О. Журавлева
―
Об отрицании медицины.
С. Смирнов
―
Об отрицании медицины. И почему это идет отсюда, потому что долгое время этому не уделялось никакого внимания. У нас официальная позиция депутатов о том, что лучшая защита от ВИЧ – это верность. О чем вообще может идти речь? Никакого просвещения, никакой государственной программы, ни государственной политики. Если говорить по наркотикам. Если говорят: «Раздача бесплатных шприцов для наркоманов». Что? Наркоманы? Шприцы? Это у нас в государстве разве может быть воспринято? Отсюда это идет, отсюда этот уровень. Отсюда это полное незнание. Эта история, что все уверены, что в быту можно заразиться, с одной стороны, а с другой стороны…
О. Журавлева
―
А с другой стороны, что со мной ничего не случится.
С. Смирнов
―
Люди живут вместе и на третий год выясняется, что один из них ВИЧ-инфицированный. О чем вообще идет речь?
О. Журавлева
―
О чем идет речь дальше видимо читайте на Медиазоне, потому что здесь мы заканчиваем. Главный редактор Медиазны Сергей Смирнов был сегодня персонально ваш. Эфир провели Алексей Соломин и Ольга Журавлева. Всем спасибо.