Алексей Венедиктов - Персонально ваш - 2017-11-04
С.Бунтман
―
Добрый день! Персонально ваш главный редактор Алексей Венедиктов. Здравствуйте!Из Черногории пишет Ирина Манина…
А.Венедиктов
―
Здравствуйте!
С.Бунтман
―
Это у нас YouTube все показывает.
А.Венедиктов
―
Все показывает?
С.Бунтман
―
Нас La Chapelle-en-Serval слушает…
А.Венедиктов
―
Ну хорошо. Щас мы им что-нибудь расскажем.
С.Бунтман
―
И самое главное – еще привет из Татарстана нам.
А.Венедиктов
―
Ну, эта наша теперь зона внимательного присмотра, я бы сказал.
С.Бунтман
―
А мы начнем вот с чего – мы начнем с государственных денег, потому что каждый спрашивает. Каждый, себя уважающий слушатель, посетитель, который имеет отношение к нашей передаче как задающий вопрос, спрашивает, что это такое сказал президент Путин о государственных деньгах, и что об этом такого нет нигде. И прочее. Но это в связи с расследованием нападения на Таню Фельгенгауэр. Вот что он, собственно, сказал? Вот что он сказал?
А.Венедиктов
―
Он сказал то, что все слышали, Сергей. Вот то, что он сказал. Что, повторить, я не знаю?..
С.Бунтман
―
Ты известный дешифровщик.
А.Венедиктов
―
Да, я дешифровщик, я толкователь. Во-первых, можно отнестись к этому весело. Потому что когда я тут спросил одно из газпромовских менеджеров, где бабло, знаешь, какой я получил ответ?
С.Бунтман
―
Какой?
А.Венедиктов
―
А он не сказал, какого государства деньги.
С.Бунтман
―
Ах вот, в чем дело!
А.Венедиктов
―
Да. Я получил сразу такой отлуп.
С.Бунтман
―
Это красиво.
А.Венедиктов
―
Но это в виде шутки. Я всегда, когда президент что-то говорит и не только президент, когда какие-то публичные люди чего-то говорят, я в отличие от всякого рода шутников и весельчаков, пытаюсь понять, что за этим стоит, чьи интересы и чье понимание, потому что просто так, в простоте своей - просто так никто ничего не скажет.Вот мы сейчас разбирали про биоматериалы как целый час с Александром Марковым… Что касается государственный денег, на которые живет «Эхо Москвы», за счет которых живет «Эхо Москвы». Здесь есть длинноплановый ответ.
Что имел в виду президент, скорее всего? Президент имел в виду, скорее всего, что две третьих акций «Эха Москвы» принадлежит государству через «Газпром-Медиа». И если считать «Газпром-Медиа» государственной кампанией, – а я вам напомню, что «Газпром-Медиа» лишь на 47% принадлежит «Газпрому» на самом деле, а дальше – частным лицам, частным компаниям, поэтому если исходить из этого, - то да, президент прав, но мы этого никогда не скрывали. Действительно, 66,4% акций «Эха Москвы» принадлежит государственной компании «Газпром-Медиа». Если ее считать государственной» компанией. Здесь спору нет. Если президент имел в виду это, то это вот это…
Теперь вопрос, собственно, плат и денег. Вот я покажу, у меня в руках отчет про исполнение бюджета «Эха Москвы» за 16-й год, за полный год. Я посмотрел приход – расход. Кстати, этот отчет по бюджету я получил, благодаря только тому, что, видимо, начались эти разговоры.
Могу доложить, это есть в этом бюджете, в отчете: 99,2% денежных доходов «Эхо Москвы» - это реклама. Так и указано. Причем это делает генеральный директор, подписывает этот бюджет «Эхо Москвы». Напомню, что генеральный директор был назначен нам Лесиным и является женой заместителя Пескова Дмитрия Сергеевича, то есть члена администрации.
Так вот 99,2% денежных доходов – это доходы от продажи рекламы. И 0,8%, потому что, действительно, в 16-м году бюджет был дефицитен – это вот в этих цифрах. Это коммерческий кредит коммерческого банка. Конец истории.
Ни копейки бюджетных средств я не нашел. Ни копейки субсидий от «Газпрома», от государственной корпорации я не нашел. Ни копейки субсидий от «Газпром-Медиа», если мы ее считаем государственной корпорацией, я не нашел. Их нет.
То есть, скорей всего, президент имел в виду государственную собственность, иначе я объяснить это не могу, потому что «Эхо Москвы» зарабатывает и тратит в соответствии с теми заработками, которые есть. Вот и вся история.
В этой связи нас тоже можно называть государственным радио тогда. Но тогда, где бабло? Потому что, когда у нас ВГТРК помимо рекламных доходов получает дотацию, невозвратную субсидию 24 миллиарда рублей в год - 23,4, чтобы не соврать – это я понимаю. Это государственное… Если мы государственные – платите.
С.Бунтман
―
Да, чего-то у нас ни от нашего государства, ни от Госдепа нет…
А.Венедиктов
―
Это отчет не мой. От Госдепа тоже нет. Нет ни одного гранта ни одного государства, ни от одной некоммерческой организации. В бюджете 16-го года в полном – вот год закончился последний – нету. Уверяю вас, и в 15-м, и в 14-м, и в 13-м было то же самое. Где-то был доходный год, сейчас год дефицитный – 16-й, как вы видите – 0.8% дефицита. Но представим себе, что ВГТРК бы государство не платило субсидий: работайте на рекламном рынке, как вы работаете…
А.Венедиктов: Спейси получил «Эмми» не за примерное поведение. Общественное мнение в США исторически пуританское
С.Бунтман
―
Ну чего? У них много рекламы.
А.Венедиктов
―
Субсидия составляет 46%. Собственно, дефицит ВГТРК – 46% тогда. Поэтому не надо нам рассказывать… То есть я думаю – это моя интерпретация, - что Владимир Путин имел в виду государственное владение двумя третями «Эха Москвы» через «Газпром», «Газпром-Медиа».
С.Бунтман
―
«Говори так, как РТР, - пишет Александр – и получишь бабло».
А.Венедиктов
―
Это может быть. Да. Но тут, наверное, обратное: сначала денежки. Деньги вперед, что называется. Это мы видим очень хорошо.
С.Бунтман
―
Еще одно очень забавное про разные СМИ: «Почему Сунгоркин ходит на «Эхо», а вы на «КП» - нет?
А.Венедиктов
―
На радио «КП», меня звали и я ходил. Когда зовут, тогда хожу. Вот тут позвали меня и моих коллег в эфир на «Первый канал» по поводу «атмосферы ненависти» так называемой к Шейнину. Ну, себя не уважать, на мой взгляд, просто.
С.Бунтман
―
Там не надо бывать, ты считаешь?
А.Венедиктов
―
Мне – не надо. Я предложил коллеге. Кто хочет, могут идти – своему заместителю Варфоломееву предложил, адвокатам предложил, которых тоже позвали.
С.Бунтман
―
Кстати, об адвокатах и об атмосфере ненависти. Тут вопрос любопытный. Вот вы говорите сейчас, что ролики, которые были на 2-м канале…
А.Венедиктов
―
Это не ролики…
С.Бунтман
―
Что это кино – это явная угроза Тане Фельгенгауэр…
А.Венедиктов
―
Я не говорил слово «угроза». Это неправда. Слушайте, давайте так. Мы перешли от веселой публицистики – веселой, в смысле резвой – у унылой юридической истории. Я не говорил про угрозы относительно 2-го канала. Я говорил о том, что я в этом вижу признаки подстрекательства. Это другая статья Уголовного кодекса. И когда я был на допросе у следователя, о чем уже сказал мой адвокат Илья Новиков, я представил доказательства того, что сразу после вышедших репортажей, мы увидели результат посредством эсэмэсок. И я представил распечатки этих эсэмэсок, которые шли в адрес Татьяны во время эфира Татьяны на следующий день 12-го числа. Я попросил это приобщить к делу.Мы посмотрим, будет ли это делать следователь. Это его право: приобщать, не приобщать. Я как свидетель это предоставил. То есть все свои материалы и все свои соображения я предоставил следствию. То есть это в руках юристов, следователей, а не публицистов, чтобы публицисты не верещали на любом канале.
Поэтому не про угрозы в отношении 2-го канала шла речь – это вранье. Это называется «подстрекательство». Конкретные материалы, с конкретными последствиями, которые были зафиксированы электронным образом.
С.Бунтман
―
Спрашивают, почему, когда обнаружилось это подстрекательство, - почему ты не принял мер как главный редактор для защиты Тани Фельгенгауэр, Плющева, который там был упомянут?
А.Венедиктов
―
Во-первых, невозможно. Какие меры я должен был принять, скажите мне, пожалуйста? А, во-вторых – и в этом моя ответственность, - поскольку я привык к тому, что по мне постоянно проходят таким образом и по «Эху», я недооценил, скажем, то, что сделали журналисты ВГТРК на «России 24». Я недооценил. Ко мне пришел Варфоломеев и сказал: «Ты видел это вот говно?» Я ему сказал: «Слушай, я видел в своей жизни столько говна, что даже смотреть не буду. Я недооценил. Хотя непонятно, что я должен был бы сделать. Но, тем не менее, для того, чтобы исправить эту свою ошибку, я и прошу следствие проверить мои подозрения, обращаясь к российскому следователю.В чем проблема? Почему начинается визг? Пусть следователь проверит, найдет – найдет. А дальше мы уже будем поступать в зависимости от того, что решит следователь. А поступать мы будем.
С.Бунтман
―
О следствии спрашивает Сергей: «Назначена ли судебно-психиатрическая экспертиза по делу о покушении на Таню?»
А.Венедиктов
―
Да.
С.Бунтман
―
И то, что она назначена это никакая не тайна следствия?
А.Венедиктов
―
Она назначена. Просто результата еще нет, потому что то, что сказал Владимир Владимирович Путин по поводу больного человека, пока юридически не подтверждается. Вот у нас – в смысле «у нас» – у вас – Трамп назвал террориста, который наехал и убил 8 человек и ранил 11, вот этого Саипова, больным, психически ненормальным человеком в своем Твитте. Но это политические заявления, они не медицинские. И президент прав наш и Трамп прав, потому что, какой нормальный человек делает то, что они делают? И в бытовом смысле они абсолютно больны и тем отличаются от нас. Но медицинской экспертизы и там и там, я так понимаю, еще нет. Будет.
С.Бунтман
―
Скажи, пожалуйста, а есть ли опасность (все-таки у нас не Америка), что формулировки президента будут приняты как искомый результат следствия?
А.Венедиктов
―
Мы посмотрим. Мы будем наблюдать со следствием очень внимательно. Мы сотрудничаем полностью. Все журналисты получили прямой от меня совет полностью сотрудничать. Я сам полностью сотрудничаю и буду делать это дальше. И будем наблюдать, естественно, потому что мы заинтересованная сторона, безусловно.
С.Бунтман
―
Здесь вопрос в чате о финансировании радиостанции. Так «Эхо Москвы» доходное или убыточное?
А.Венедиктов
―
Нет, «Эхо Москвы» в 16-м году… Давайте так. До 14-го года, о тех пор, пока господин Лесин не поставил нам своего генерального директора, «Эхо Москвы» была доходная радиостанция, и пока я главный редактор с 98-го года, соответственно, по 14-й год, я имел доступ ко всем финансовым материалам, смотрел, мне их показывали, хотя не обязан был.
С.Бунтман
―
Да, и ты не имеешь права финансовой подписи…
А.Венедиктов
―
Не имею права. Мы платили либо дивиденды, либо направляли доход на внутреннюю компанию. С 14-го года с новым генеральным директором, поставленным нам Михаилом Лесиным, мы не доходная станция. И я вам только что сказал, что в 16-м году у нас был дефицит 0,8%, который мы закрывали из взятого коммерческого кредита. Это я вам сказал.
С.Бунтман
―
Чтобы не было голословным, что с 14-го – ну вот 13-й, 14-й год, - что после прихода нового генерального директора Павловой, которую нам поставили, что стало убывать и убывать и убывать наша прибыльная часть, скажем…
А.Венедиктов
―
Я не буду это комментировать. Я сказал в общем, а цифры я комментировать не буду. Мне совет директоров запретил комментировать какие бы то ни было цифры. Но эту цифру я называл – 0,8% именно потому, что нужно было объяснить, что имел в виду президент.
А.Венедиктов: Любое ухаживание попадает под домогательство. Это трактуют сейчас в Голливуде именно так
С.Бунтман
―
Понятно. Во всяком случае «Газпром-Медиа» в курсе того, что именно происходит. Твои аргументы тоже знают, и твои выкладки по администрированию.
А.Венедиктов
―
Да. Но я вам могу сразу сказать, что редакционная политика «Эха» до тех пор, пока я редактор, никоим образом не будет меняться. Какая есть, такая есть.
С.Бунтман
―
Это ответ на десять тысяч вопросов, которые здесь есть.
А.Венедиктов
―
А какие основания менять редакционную политику «Эха», вот основания какие? Я их не вижу.
С.Бунтман
―
«Алексея Алексеевича хотят втянуть, - пишет Люба, - в конфликт с Соловьевым. Надо быть осторожным».
А.Венедиктов
―
Меня никто ничего… Значит, назовите этих людей, которые хотят втянуть. Конфликта с Соловьевым не существует. Существует юридическое мое обращение к следователю, но оно касается не Соловьева, повторю, а ВГТРК.Что касается Соловьева, после его программы я вынужден был эвакуировать Ксению Ларину из страны. Потому что – вот вы меня спросили: «А чего это вы не приняли меры в отношении Тани?» после этого – вот считайте, принял меры по отношению к Ксении. Научился на собственных ошибках. Зачем я буду ждать второго эпизода? Не собираюсь. Но это уже не мой вопрос.
С.Бунтман
―
« Почему вдруг «Россия 24» заинтересовалось Таней? Она не первый день работает».
А.Венедиктов
―
Да не после чего. В этом-то вся история. Именно это я говорил следователю, послушайте. Татьяна Фельгенгауэр – один из моих замов. Никогда не была элементом информационной политики государственных каналов, вообще никогда. Вот никогда. Вот про меня – да, про Плющева – да. А Татьяна – нет. И делается этот материал раз, потом делается на следующий день материал – два. Потом сыплются реально угрозы сразу после этого – и через 10 дней приходит человек с ножом. Ну, ребята… Пусть разберутся, есть эта связь или нет. Пусть следователь этим занимается.Но это, конечно, очень подозрительно. Действительно, мало ли у меня заместителей. Чего это вы вдруг к одному привязались? Чего вы знали?
И, кстати, напомню, что ровно тот же журналист, который делал этот репортаж на «Вести 24», в полчаса покушения на Таню приехал сюда с группой снимать. Что, на ВГТРК специализируются? Есть группа, специализирующаяся на Татьяне Фельгенгауэр? Это интересно. Ну, пусть следователь этим занимается, не я.
С.Бунтман
―
И последнее. Здесь любопытный вопрос: «Признано ли «Эхо» вместе с Татьяной Фельгенгауэр потерпевшими?»
А.Венедиктов
―
Это к адвокатам. Мы наши тактику не оглашаем.
С.Бунтман
―
«Ваше отношение к шутка уровня «Шарли Эбдо» после покушения на Фельгенгауэр не изменилось?»
А.Венедиктов
―
Нет.
С.Бунтман
―
Не изменилось?
А.Венедиктов
―
Нет.
С.Бунтман
―
Хорошо. Вот, всё. Если у вас что-то будет осмысленное, действительно – я без всякой иронии говорю – по этим темам – по «Эху» и по делу о нападении на Татьяну Фельгенгауэр, то мы посмотрим в следующей части.Я бы хотел вот что сейчас затронуть несколько частных вопросов: «У вас озвучивали твит о том, что миллионы Захарченко происходят из выигрыша в интернет-казино. Зачем такое говорить? Откуда такие сведения?»
А.Венедиктов
―
У нас озвучивали твит. Я не знаю контекста, поэтому я вам на это ничего не отвечу. Я знаю, что это одна из форма защиты Захарченко. Ну, мы вам позицию Захарченко должны предоставлять? Не только же защиту прокуратуры надо представлять. Надо представлять мнение двух сторон, и мы их вполне, по-моему, представляли. Вы считаете, что обвиняемым надо затыкать рты? Мы же знаем, как по многим резонансным делам адвокаты подписывают о неразглашении, скажем, в истории с Улюкаевым. Самому Улюкаеву запрещено общаться с прессой, зато прокуроры говорят налево и направо. Почему, собственно? Если дело несекретное, оно несекретное. Вот и вся история. Поэтому то же самое - Захарченко.
С.Бунтман
―
Вот пришло очень важное дополнение, на мой взгляд, из Пермского края: «Когда говорят, что программа выходит при поддержке такого-то и такого-то министерства и ведомства, это не подразумевает субсидии?»
А.Венедиктов
―
Это по-разному. Вот у нас, например, программа «Арсенал» и программа «Военный совет» выходят при поддержке Министерства обороны и военно-промышленной комиссии при президенте. Не подразумевают субсидии. Ноль рулей, ноль копеек.
С.Бунтман
―
Организация – гостями.
А.Венедиктов
―
Да, они гостей поставляют. В этом смысле это так. Поэтому нет, не подразумевает. У нас не подразумевает. Вот я вам привел пример. Господин Кибовский у тебя был – подразумевало субсидию? На ночь музеев.
А.Венедиктов: Расследование ведется не в отношении «вмешательства России», а в отношении действий чиновников США
С.Бунтман
―
Субсидию? Нет. Даже билетов на ночь музеев нет.
А.Венедиктов
―
Ну вот. Вы понимаете, да? Нет, не подразумевает. Может быть, у кого-то, в каких-то медиа подразумевается, у нас – нет.
С.Бунтман
―
Давайте-ка, друзья, один вопрос, который был подобнейшим образом освещен Сергеем Пархоменко, я вам рекомендую почитать, послушать его вчерашнюю передачу. Но все-таки насколько слов о том, как, на твой взгляд, развивается слушание и дело о вмешательстве России?
А.Венедиктов
―
Я по поводу вмешательства России имею свое представление. Я сто раз говорил. Я просто хочу обратить внимание, что расследование ведется не в отношении «вмешательства России» - возьму это в кавычки, - а в отношении действий американских чиновников, которые лгали, возможно, под присягой.Вот один из бывших советников Трапа на слушаниях в Конгрессе признался, что нынешний министр юстиции, а тогда советник Трампа и сенатор Сешенс, знал о том, что он встречался с русскими… собирался ехать сюда. А Сешенс под присягой – министр юстиции действующий – сказал, что он про это ничего не знает. Вот, собственно говоря, этим они сейчас и занимаются: чтобы собственный министр юстиции не врал, чтобы собственный президент не врал, чтобы его помощники не врали. Вы чего врете? И тогда возникает вопрос: А что вы скрываете?
Это первая часть расследования. Она очень похожа на действия в отношении с историей с Russia Today, потому что опять президент введен в заблуждение: никаких ограничений Russia Today… и к Russia Today вообще нет вопросов у американской юстиции – есть вопросы у компании дистрибутора, которая распространяет Russia Today. Это американская компания во главе с человеком двойным гражданством - американским и российским. И, собственно, вопрос вот в чем: Вы зарегистрируйтесь как иностранный агент, и тогда они должны будут показать, откуда деньги к ним идут. И это всё ограничения. Они не хотят это делать, потому что это бюджетные деньги Российской Федерации через Russia Today. И отсюда весь скандал. Это не ограничение Russia Today ни в коем случае. Нет этого. Речь идет о том, что американская кампании обмануло американское агентство FARA, которое работает с иностранными агентствами. Это вопрос обмана, скрытия.
Я смотрю за этим. Я смотрю, как действует американская система. И хочу сказать, что, сколько бы здесь ни кричали, не ограничивали, не исключали… Нам, вообще, выгодно, чтобы здесь закрыли «Свободу» и CNN. Ну, вообще тогда… Нам, «Эху Москвы». Мы монополисты будем. Так что, ребята, давайте, давайте… И «Голос Америки» и CNN и СВС и всё такое… Это шутка такая, конечно. Потому что никто их не закроет. Можно будет принимать через спутник, слушать. Это все смешные угрозы.
Но история-то в другом. История взаимоотношений между США, их правительством, их законами, их гражданами и компаниями. Вот и всё.
И, конечно, очень показательная история – это подробно у Пархоменко – о том, как созданы ложные американские компании, имеется в виду общественные организации, созданные, как я понимаю, из Санкт-Петербурга, что выяснилось в ходе слушаний. Она натравливали мусульман на христиан, скажем, в Техасе, они призывали от имени одних нападать на мусульман, на мусульманские центры. А других от имени мусульман – приходить защищать, и указывали – куда. То есть это называется стравливание.
И не надо говорить про два доллара или 46 долларов, потому что, на самом деле, по справке, которая получена от социальных сетей, эти твиты и эти призывы от двух разных… которые в Санкт-Петербурге базировались, как говорят в конгрессе, могли увидеть 126 миллионов американцев. Разместите за плату в ленте Твиттера Трампа какое-нибудь сообщение – и его немедленно увидит, по-моему, 30 миллионов человек. Это не вопрос количества долларов. Вообще, можно бесплатно делать. Это токсично, как вирус. И это правда, с очень маленькими затратами. Комиссия конгресса считает что это «фабрика троллей» из Санкт-Петербурга. Будем наблюдать.
С.Бунтман
―
Алексей Венедиктов. А мы будем слушать через пять минут продолжение программы «Персонально ваш».НОВОСТИ
С.Бунтман
―
Главный редактор «Эха Москвы» Алексей Венедиктов. +7 985 970 45 45, аккаунт vyzvon в Твиттере и чат в YouTube, который транслирует нашу передачу. Вы можете таким образом задавать вопросы или комментировать.Вот вопрос, пожалуйста, пришел: «Ваше отношение к охоте на ведьм в Голливуде и не только от Вайнштейна до Спейси?»
А.Венедиктов
―
Смотрите, на самом деле, я бы этот вопрос поделил. Вот по Вайнштейну смотрю внимательно. Сейчас с точки зрения уголовки ему, возможно, будет представлено только одно обвинение. Это обвинение, связанное с изнасилованием, в чем его обвинили сейчас. Изнасилование произошло 7 лет ному назад. И начальник нью-йоркской полиции заявил: «Мы собираем доказательство. Вот есть обвинение. Теперь нам нужны доказательства. Это было 7 лет назад. Это трудно… Мы знаем, как много раз обвиняли и обвиняли напрасно».
А.Венедиктов: Конфликта с Соловьевым нет. Юридическое мое обращение к следователю касается не Соловьева, а ВГТРК
И здесь, что касается уголовного преступления, это вопрос изнасилования. Это уголовное преступление, и оно должно быть наказано. Если это произошло, он должен сесть. И это абсолютно справедливо. Или попытка изнасилования… Но она должна быть доказана. Это первая часть. Давайте мы поделим статьи уголовного кодекса.
Вторая часть – это интерпретация домогательства или харассмента. Это вопрос интерпретации. Знаете, эта история с министром обороны Великобритании, который 15 лет назад положил журналистке руку на коленку и извинился тогда же, кстати. Она сказала – нет, и он убрал руку, насколько я знаю. И вот за это терять правительственный пост? Понятно, что дело не в этой руке, не в этой коленке, а дело в использовании этих историй для решения сугубо политических проблем или конкурентных проблем.
Поэтому давайте мы разведем внутри домогательства позиции. Я должен сказать, что очень хороший, по-моему, блог написала Карина Орлова из Америки у нас на сайт, где она описывает, что когда ты думаешь, что тебя домогаются, прежде всего, надо дать отпор. А вот если этот отпор не учтен – вот это становится уже… ну, преступлением.
То есть любое ухаживание попадает под домогательство. Ты даришь девушке цветы - это домогательство. Ты приглашаешь ее в кино или в ресторан, или куда-то – это можно трактовать как домогательство. И это трактуют сейчас в Голливуде ровно так.
Мы тут смеялись, когда феминистки говорили о том, что «Не смейте подавать мне пальто», «Не поддерживайте дверь, когда я выхожу». Но сейчас это может трактоваться как домогательство в условиях этой истории.
С.Бунтман
―
Надо, действительно, подумать: «Пусть дверью шлепнет».
А.Венедиктов
―
Да, пусть сама пальто свое таскает. Нет, это история нового феминизма и не только феминизма, я бы сказал, потому что там есть гомосексуальные домогательства, я бы сказал так. И здесь я абсолютно согласен с Кариной, что очень важно, как «жертва» домогательства себя ведет. И это центральная вещь. И после отпора, если это другая стадия, вот тогда нужно применять разные меры.Я совершенно с изумлением читаю о том, что Netflix заявил о том, что он не будет транслировать «Карточный домик», даже снимать 6-й сезон, если там будет Спейси. Я понимаю, почему они это делают. Его можно убить просто там, я имею в виду его персонажа: умер, разорвались сердце. Но это будет уже не то. Это я понимаю. Но отнять «Эмми» - это я не понимаю. Он получил «Эмми» не за примерное поведение. Если есть уголовное преступление, значит, должна действовать юстиция. Понятно, что общественное мнение в штатах во многом является исторически пуританским.
И, соответственно, в нынешней ситуации после сексуальной революции конца 60-х, оно является не просто пуританским, а ханжеским. Потому что этим занимались шестидесятники, то есть люди, которые в 68-м году выступали за свободу курения травки, за разрушение семьи…
Но если говорить вообще, то знаете ли вы, если мне не изменяет память, у нас в России каждый третий ребенок рождается вне оформленного брака? Домогательство. Я вообще не знаю, как это…
Поэтому, конечно, много охоты на ведьм, конечно, много лицемерия. Еще раз повторяю: есть уголовные преследования, они должны расследоваться и даже публично и наказываться, если они совершены. И даже если компания Netflix считает, что Кевин Спейси совершил то, что влияет на имидж компании плохо, я это понимаю, но если вы уже вручили ему награду… Во я разделяю эти вещи. Я бы этого делать не стал, скажем так.
С.Бунтман
―
Для меня это дикий берд совершенно.
А.Венедиктов
―
Надо разбираться в этом, Сережа, просто.
С.Бунтман
―
Нет, вот эта волна всего: «Давайте вырежем Спейси из всего…».
А.Венедиктов
―
Хорошее предложение: Давайте вырежем Спейси…
С.Бунтман
―
Оказалось, что я не одинок в этом предложении. Слушатели пишут: «Давайте из всех серий вырежем Кевина Спейси. Давайте Дастина Хоффмана заменим другим актером в «Тутси» или в «Человеке дождя».
А.Венедиктов
―
Я просто хочу напомнить, что недавно была информация, которая проскочила мимо. В одной из московских школ, не в 57-й тоже была история как бы домогательства учителей или не домогательства – не важно – и было следствие, и следствие пришло к выводу, что этого не было. Людей замочили, школу замочили. Я сейчас напоминаю этот номер. Вот этого не было. Но жизнь разрушена.Такие обвинения, они нуждаются в доказательствах. И прав шеф нью-йоркской полиции в вопросе об изнасиловании, когда его спрашивают: «А вот это Вайнштейн, а вот это?..» - говорит: «Подождите-подождите, вот у нас есть одно дело, где мы точно знаем, где нам говорят день, час, обстоятельства. И мы это проверяем, потому что нам не хватает улик. И мы, конечно, если Вайнштейн будет в Нью-Йорке, его вызовем и задержим». Именно только по этому делу. Он упомянул только одно дело, а не 57 или сколько их, домогательств и так далее.
А.Венедиктов: Позвали меня в эфир на «Первый канал» к Шейнину. Ну, себя не уважать, на мой взгляд
И вот это правильный подход, это юридический подход. Но, тем не менее, это тоже часть нашей жизни фейковая, я бы сказал, фейковая в смысле трактовки. Понятно, что кому-то сейчас, по прошествии 25 лет кажется, что это могущественный человек, не дал бы вам роль, если бы вы не ответили на его призывы. Вы не ответили на его призыв - «И вот моя карьера не задалась из-за того, что я не пошел к нему в постель, - как говорит один из них, - вот я несчастный, он не дал мне роли. А пошел бы – был бы сейчас великий как Спейси». История в этом, на самом деле мне кажется. К этому надо относиться внимательно и наблюдательно.
С.Бунтман
―
Это очень печально. Это превращается в сумасшедший дом. И главное, люди идут на поводу, которые из кинокомпаний, и телекомпаний.
А.Венедиктов
―
Общественное мнение в Америке чрезвычайно велико, и ́то хорошо. Мы видим, что оно в условиях информационного общества очень токсично и покупается на любой фейк. Я еще раз скажу, что фейк – это не значит, что этого не было. Это значит, что это могло быть преувеличено или придумано или ему придан был другой аспект.
С.Бунтман
―
А в этом всеобщем теряется всё, что ты говоришь – теряется конкретика. Вот предъявляется Вайнштейну конкретный эпизод – это да. А вот в этой волне уже перестают отличать, что здесь конкретно…
А.Венедиктов
―
Просто теперь возможно, повторяю, любое ухаживание воспринимать как домогательства просто. И если какой-то известный человек начнет за какой-то девушкой ухаживать, она с него миллионы будет потом снимать. Просто она фиксирует, как он ее приглашает в ресторан – после этого идет в следственные органы в газет New York Times или пишет и Инстаграме и Твиттере. И всё. Или пишет ему: «Или я напишу, что ты меня домогался или плати мне 100 миллионов». Вся история.
С.Бунтман
―
Скоро вообще шарахаться будем от каждой…
А.Венедиктов
―
Ты знаешь, когда ты шарахаешься от одной, ты точно налетаешь на другую.
С.Бунтман
―
Да?
А.Венедиктов
―
Плотность людей на планете велика.
С.Бунтман
―
Так что лучше не шарахаться. Понятно. Все в монастырь!
А.Венедиктов
―
Да, не укроешься.
С.Бунтман
―
Хотя там, в монастыре…
А.Венедиктов
―
Молчу. Закрытое общество.
С.Бунтман
―
О господи…Слушай, как всегда, под годовщину Революции, теперь под юбилей 100-летие пошла снова история про захоронение: Давайте похороним Ленина – и будет нам счастье.
А.Венедиктов
―
Никто так не говорит. «Давайте похороним Ленина – и будет нам счастье», - говорят – это твой интерпретация. Не надо домогаться мумии Ленина. Можно тоже полететь…
С.Бунтман
―
Боже мой! В чем ты меня обвиняешь?
А.Венедиктов: Нас тоже можно называть государственным радио, но тогда, где бабло?
А.Венедиктов
―
Я не обвиняю, я подозреваю. Это разные вещи.
С.Бунтман
―
Понимаешь, это даже не мумия Крупской. Вот в чем ты меня вообще подозреваешь?
А.Венедиктов
―
Вот именно.
С.Бунтман
―
А мумию Крупской - можно?
А.Венедиктов
―
Вот смотрите, похороны Ленина – это символический акт. Какая разница, какой гимн? Взял Путин и поменял один гимн на другой гимн. И по этому поводу некоторые как бы смеялись, а, на самом деле, то, что Владимир Владимирович сделал, изменив один гимн на другой своим указом, – вот последствие, вот оно: он всё делает в этой логике. Если бы тогда присмотреться внимательнее, было бы понятно, как мы дальше будем жить. И это очень просто. Надо просто быть наблюдательным.
С.Бунтман
―
Говорили.
А.Венедиктов
―
Говорили. Не все. И вот похороны Ленина – это та же история. Это история отнюдь не эстетическая, это история отнюдь не эстетическая, отнюдь не моральная, и не аморальная - эта история глубоко символическая. Зачем было валить памятники генералу Ли где-то там? Где генерал Ли? Чего? Что вам это железо? Или Ленину – на Украине?Это высокополитическая истории. И поэтому политики, которые заменяют ту или иную позицию, они, таким образом, маркируются относительно своего электората. И это нормальная история, обычная история. И она, мне кажется, очевидная. Кто-то предлагает и памятники Ленину всюду снести, а кто-то предлагает и памятники Сталину всюду поставить. Но это в той парадигме: кому ставим памятники, какому персонажу? Кому сносим памятники?
Мумия Ленина – это памятник. Есть Ленин настоящий, а есть Ленин мифологический, а есть его тело, хотя оно давно уже не его, если вы внимательно читали всё, что про это было. По-моему, когда Ксения Собчак, по-моему, первая на этом этапе сказала и сказала это как символ, я обратил внимание, что такие люди… не только как Зюганов – мы ждали ответа Зюганова и, конечно, ответ Зюганова был, - но был внезапно Рамзан Кадыров. Была внезапно Валентина Матвиенко, третий человек в государстве, которая высказывается по этому поводу, про возможность захоронения. И это означает, что это будоражит людей, а политик должен будоражить людей.
Поэтому я отношусь философски к этой истории. Раньше, я скажу, в 90-е годы я был сторонником немедленно похоронить Ленина: хотите на «Литераторских мостках» к маме, хотите – в Ульяновске. Кстати, губернатор Ульяновской области предложил его перезахоронить. Это люди вот пошли какие: не легкомысленные блондинки, а глубокомысленные блондинки в виде Валентины Матвиенко.
С.Бунтман
―
Наверное, это повысить внутренний туризм…
А.Венедиктов
―
И это тоже может быть, и пусть. Политики так и должны действовать. Я еще раз повторю: это не легкомысленная блондинка Собчак, а глубокомысленная блондинка Матвиенко, которая уже по этому поводу выступила. Поэтому в стране, где очень высоко относятся к символам… А наша страна такая: она наполнена символами. Даже у нас праздник сегодня: День народного единства ровно в тот день, когда ничего не происходило - это высокий символ, на самом деле – 4 ноября. Поэтому я к дебатам об этом я отношусь серьезно, потому что за символами стоят идеи, и это вопрос идей, это вопрос программы, это вопрос отношения. Нет, я к этому отношусь серьезно, поэтому, мне кажется, что это нуждается в осуждении.Здесь была замечательная дискуссия – говорили: А-а! Кого вы позвали?»- здесь была пресс-секретарь Ксении Собчак Ксения Чудинова и Юрий Афонин, человек третий в партии, третий в КПРФ, человек, который сейчас претендует на то, что вполне возможно, он пойдет кандидатом в президенты вместо Зюганова. Эти люди – это сшибка видения истории, это сшибка видения будущего, а не прошлого. Мне кажется, что это интересно.
С.Бунтман
―
Да. Здесь пишут, что это артефакт – и Мавзолей с телом Ленина…
А.Венедиктов
―
Про Мавзолей вообще никто ничего не говорит, про здание. И любой памятник – это артефакт в этом смысле. Кто-то приходит цветочки возлагает, кто-то приходит краской пишет. У нас страна живая. У нас совсем недавно стояли эти памятники. Ничего страшного.
А.Венедиктов: Похороны Ленина –история не эстетическая, не моральная, не аморальная-эта история глубоко символическая
С.Бунтман
―
Здесь спрашивают: «А ведь Карину Орлову тоже эвакуировали. Она вернется?» - Стелла из Вологды.
А.Венедиктов
―
Всё, что касается безопасности моих журналистов, я предпочитаю по советам специалистов публично не обсуждать.
С.Бунтман
―
Всё, на этом закончили. А вот про харассмент замечательно совершенно Аня говорит…
А.Венедиктов
―
Харассмент – тоже безопасность журналистов.
С.Бунтман
―
Аня говорит: «Ни разу не была в ресторане. Меня пригласите». Аня, я под статью не пойду!
А.Венедиктов
―
У нас нет статьи о харассменте.
С.Бунтман
―
Пока нет.
А.Венедиктов
―
Ну, пока нет, тогда пока можно пойти.
С.Бунтман
―
Я надеюсь, что доживу до мафусаильских лет, а потом мне скажут: «А вот вы Аню собирались пригласить в ресторан». Не-не-не. Всё, хватит.
А.Венедиктов
―
Сотни тысяч людей, которые это слышат сейчас, засвидетельствуют.
С.Бунтман
―
Да, здесь гениально из республики Дагестан пришло по поводу всех харассментов и так далее: «Скоро, - внимательно слушайте, - и персонажи фильмов начнут жаловаться». Оценил?
А.Венедиктов
―
Да, гениально! Молодец! Кто написал, молодец.
С.Бунтман
―
Да, из республики Дагестан нам написал. Вы знаете, что мне устроил покойный Лоуренс Оливье в роли Ричарда III? Перед гробом меня охмурял!» Замечательно! Печально это всё.
А.Венедиктов
―
Печально это все, потому что не отделяют люди преступления от, извините меня, самого человеческого поведения: желания внимания, эроса. Это человеку свойственно. Но есть преступления, и они должны быть наказаны. Давайте не будем в них путаться, как в соплях, как говорит президент.
С.Бунтман
―
«Теперь срочно необходимо, - Наиль, это следующий этап, - чтобы кто-нибудь пожаловался на недомогательство…».
А.Венедиктов
―
Так и жалобы… Вот замечательная Ирена Понарошку, наша подруга, она же написала в Инстаграме: «Я, по-моему, единственная женщина, к которой не приставал Харви Вайнштейн. Более того, ко мне вообще за 17 лет карьеры никто не приставал». А как же, душечка моя, ты замуж вышла? Что же, твой муж не домогался тебя, когда он еще мужем не был? Не приставал к тебе?
С.Бунтман
―
А, может быть, она сама приставала?
А.Венедиктов
―
Но тогда, наоборот, да.
С.Бунтман
―
А вообще, все это требует разбирательства в суде.
А.Венедиктов
―
Спейси, пусть этим занимаются Гусман и Кобаладзе, это их уровень.
С.Бунтман
―
Вообще, действительно, надо бросить на это Гусмана и Кобаладзе. Надо бросить только на это, и чтобы они каждое явление это разбирали.Так. Почему Поклонская выступила против красного тирана?
А.Венедиктов
―
Я не знаю. Ну, потому что она выступал за Николая II, и, естественно, она выступает против красного тирана, как мы сказали. Ну, это как-то логично, в общем.
С.Бунтман
―
Ну так если против красного тирана, пусть она тогда между небом и землей висит, если так вот говорить. Пусть в стеклянном гробу как спящая красавица… Всё, Венедиктов сдается. Он не хочет…
А.Венедиктов
―
Уровень маразма превосходит то, что я могу употребить, хотя я очень терпелив.
С.Бунтман
―
Слава богу, нет большого досуга, чтобы сидеть и над этим сутками раздумывать и ковыряться.
А.Венедиктов
―
Досуга нет совсем.
С.Бунтман
―
Может быть, просто люди хотят заработать?
А.Венедиктов
―
Там есть такой элемент. Но слово «заработать»… Знаете, это серьезный вопрос, потому что если мы будем под словом «заработать» иметь в виду не только деньги, но и известность и какую-то славу, даже скандальную, то да, вы, наверное, правы и это тоже присутствует. Еще раз обращаю вас к фильму «Профессиональный риск», фильму 67-го года с Жаком Брелем в главной роли – там, где он был обвинен (персонаж) в домогательствах к своим ученицам. Потом выяснилось, что это всё не так, но жизнь была разрушена. Но вот посмотрите Французское очень хорошее кино.
С.Бунтман
―
Я бы еще запретил фильм «Индиана Джонс» 1-я серия, когда у девочки на веках было написано: «Я вас люблю». Она закрывала глаза и… Это абсолютное домогательство. И чему учат такие фильмы.Вопрос серьезный: как ты относишься к арестам «Артподготовки»?
А.Венедиктов
―
Я отношусь к этому серьезно. Честно говоря, до конца не разобрался. Но самое главное, еще раз повторяю, чтобы все было публично. Когда людей хватают, и они исчезают, и неизвестно, почему и за что, – это серьезная история. И мы за ней наблюдаем и ее освещаем. Посмотрим, что будет предъявлено.
С.Бунтман
―
Скажи мне, пожалуйста, на твой интуитивный взгляд, здесь психопатство охранительное или что-то серьезно?
А.Венедиктов
―
Ничего не бывает однозначного, как вот только что объяснял наш гость, что много маленьких генов отвечают за шизофрению – много-много маленьких, масеньких, их много.И, безусловно, то, как вызывающе действовал Вячеслав Мальцев – я надеюсь, он объяснит нам, почему он та вызывающе публично действовал, призывал и так далее – это, безусловно, привлекло внимание излишнее, я бы сказал, правоохранительных органов.
Что в этом правда, надо узнать, когда будут предъявлены подброшенные или не подброшенные материалы. В этом надо разбираться. И мы будем взаимодействовать, как мы обычно делаем, и информационно и с адвокатами задержанных и с самими задержанными и с обвинителями. То есть мы вам будем всё рассказывать, то дают все стороны. Как всегда мы правды не знаем. Как всегда мы предлагаем самим для себя каждому решить, который мы, в частности, будем вам выдавать.
С.Бунтман
―
Вопрос на засыпку.
А.Венедиктов
―
А прежние были так…
С.Бунтман
―
А чем Россия Навального и Собчак будет принципиально отличаться от нынешней?
А.Венедиктов
―
Во-первых, мы не знаем, какой будет Россия Навального и Собчак. Я вам хочу напомнить одну историю. Вы понимаете, что Михаил Сергеевич Горбачев – как бы это вам сказать… - идеей кремлевским старцев, он был «проектом Кремля». Именно кремлевские старцы, именно эти верные коммунисты…
С.Бунтман
―
Громыко, Андропов…
А.Венедиктов
―
Да нет, поднимался он при Брежневе еще. Да, прежде всего был Андропов, Громыко – это все горбачевские менторы. И вот проект Кремля - они его реализовали. Это вы понимаете? Это я отвечаю на ваш вопрос. Чем Россия Навального и Собчак?.. Вы знаете, я верю в то, что другое поколение, которое другое, относительно Путина, меня, Сережа – мы же с Путиным одного поколения – они просто по-другому видят, совсем по-другому. Шаргунова, я бы сюда добавил – слева.Я думаю, что Россия вообще будет другой. И когда к власти придет это поколение XXI века – тоже разные люди – а все-таки Россия будет другой. Но какой она будет, мы не узнаем. То есть мы сейчас не узнаем. Поэтому ничего на вопрос я ответить не могу.
Просто если в вашем вопросе был намек на Собчак и Навального как проект Кремля, я вам привел в пример Горбачева как проект Кремля.
С.Бунтман
―
Мне кажется, здесь было другое, в этом вопросе. Было: «А его там! Все будет так же…».
А.Венедиктов
―
Так же не может быть просто. Оно не может быть – это длинный разговор – потому что мир совершенно… Вот у нас происходит культурная революция, извините за это слово, социальная революция, и людям уже не нужно государство и не нужны корпорации - скоро станет не нужно. Вот это будет взрыв вне зависимости от того, Россия это или США.Собственный мир, созданный социальными сетями, собственный мир, где вам не нужны ни власть, и деньги. Вы сами всё делаете через свои гаджеты и в своих гаджетах плюс искусственный интеллект. Вот это будет история. Поэтому я бы на вашем месте расслабился и получил удовольствие, я имею в виду от Собчак и Навального, и Шаргунова, и Удальцова.
С.Бунтман
―
Александр из Тулы ставит точку под всеми рассуждениями. Он говорит, что существует три вида: домогательство, могательство, и послемогательство. По-моему, прекрасно.
А.Венедиктов
―
Можно и так.
С.Бунтман
―
Просто чеканная формулировка.
А.Венедиктов
―
Как говорил товарищ Сталин, «Можно и так»
С.Бунтман
―
Спасибо всем, кто желает Тане скорейшего, но не преждевременного возвращения на работу до выздоровления. Мы к этому только можем присоединиться. Алексей Венедиктов был сегодня персонально ваш.