Александр Маленков - Персонально ваш - 2017-10-12
А.Поздняков – 15
―
07 в российской столице, в студии «Эхо Москвы» - Инесса Землер, Андрей Поздняков и Александр Маленков, главный редактор журнала «Maxim» персонально ваш. Здравствуйте!
А.Маленков
―
Здравствуйте, добрый день!
А.Поздняков
―
Здравствуйте! Александр, вы только что вместе с нами в новостях слышали, что в США сняли с российских зданий, генконсульств в Сан-Франциско и с торгпредства, флаги российские. В ответ Государственная дума решила не посылать свою делегацию в Вашингтон. Как вы видите эту ситуацию, это что: очередная война флагов или что-то еще?
А.Маленков
―
Честно говоря, хотелось бы знать подоплеку, почему американцы так поступили с флагами, потому что пока что это выглядит больше в нашем стиле: война с символами. Потому что она у нас подменила уже давно войну настоящую. Мы им флаг – они нам карту. Мы им вымпел, а мы герб вот так… А мы улицу переименуем. Но все это виртуальные сражения.Конечно, это лучше, чем если бы мы обменивались ракетными залпами. Я всегда стараюсь видеть хорошую сторону. Если им надо друг другу что-то доказать, пусть это будут всего лишь флаги.
А.Поздняков
―
Но вас лично это как-то задевает, оскорбляет? Все-таки вы же гражданин, и флаг вашей страны вот так, пусть даже торжественно, но все-таки снимают, намекают на то, что это задевает какие-то чувства, что это неуместно.
А.Маленков
―
Я вообще противник наделения символов какими-то смыслами сакральными. Долгий разговор, почему это. Я противник. Нет, меня это оставляет глубоко равнодушным. И более того, я думаю, что это специально делается для того, чтобы кто-то возмутился, а кто-то возмутился в ответ на возмущение. Поэтому я стараюсь держать свои эмоции в стороне от этого.И вообще, чем больше людей обижаются, – сейчас же это национальный вид спорта - обижаться, оскорбляться, носиться потом с этим оскорблением, - тем меньше я в себе лично как человек, как гражданин нахожу желание на что-то обижаться, видимо, из духа противоречия, потому что невозможно уже. То есть событием становится чья-то эмоция и обсуждается.
Неизбежно, конечно, эта тема всплывет сегодня с оскорблением Поклонской. Но это уже год, полгода является событием, что человек что-то почувствовал. И мы все с замиранием сердца следим за метаморфозами этого её чувства: Как, она все еще обижена? А что же делать? А сильно ли она обижена? Давайте померяем ее обиду… Я поэтому вообще стараюсь эмоции не тратить на это.
А.Поздняков
―
Ну, один человек в центре произведений искусства – это понятно. Но когда какая-то массовая обида и оскорбление – ну, разве это не глупость? Почему это становится по-серьезному предметом внешнеполитических разбирательств? Может, лучше закрыть глаза Российской Федерации, депутатам – и как-то оно само собой пройдет?
А.Маленков
―
Я думаю, есть дипкорпус, есть правила этикета. Я думаю, это не новость, это не креатив какой-то с американской стороны; наверняка это один из арсенала каких-то символических шагов. Там их много, мы знаем даже вплоть до самых крайних – это закрытия консульства и посольства. С другой стороны, это какие-то ноты протеста или приподнятая бровь во время переговоров. Где-то посредине находятся, видимо, какие-то манипуляции с флагами.
А.Поздняков
―
То есть особенная пакость такая.
А.Маленков
―
Ну, нет, я думаю, это некий ход. Они пытаются нам что-то сказать. Я думаю, на дипломатическом языке это что-то значит. Нам, я не уверен, что нужно разбираться. Наши в ответ тоже… Такие, знаете, ходы, как в карточной игре: они такую карту положили – мы такую положим. Сейчас идет эта игра. Да, у нас идет такой вялотекущий конфликт, склока.
А.Поздняков
―
А, в таком случае, невыезд делегации российского парламента в Вашингтон – это кому больше-то навредит?
А.Маленков
―
Мы, как обычно, конечно, бьем своих, чтобы другие боялись. Я представляю, как там расстроены на той стороне, что как же без российской делегации? Но не думаю, впрочем, что российская делегация рада. Но вот мы как-то ухитряемся такое сделать, чтобы расстроить всех, себя тоже, но и всех, чтобы нас пожалели. Я все жду, когда начнут… в общем, бомбить Воронеж мы начинаем по-прежнему.
А.Маленков: Я противник наделения символов смыслами сакральными. Это делается для того, чтобы кто-то возмутился
А.Поздняков
―
Вот в отрыве от символизма международного в реальности Россия может как-то достойно отвечать США, на более серьезные выпады даже?
А.Маленков
―
Если мы говорим о каком-то соревновании, кто больше оскорбительных выпадов… это какой-то баттл уже становится, как сейчас модно, то есть, а мы вам вот столько всяких гадостей наговорим и наделаем, а что вы нам? То есть, мне кажется, России, если на то пошло, может быть, как-то выйти из этого дискурса конфликтного, но для этого…
И.Землер
―
А она еще может выйти из этого дискурса?
А.Маленков
―
Сложно, уже сложно, конечно. Мы загнали себя глубоко. Но в исторической перспективе, которой я стараюсь мыслить все-таки всегда, когда мысль заходит в тупик и кажется, что уже ничего хорошего не будет; то есть так приподняться и понять, что да, сейчас вот год такой, десятилетие и, конечно, всё кончается; сейчас у нас синусоида идет вниз, но неизбежно пойдет вверх, и рано или поздно мы будем лучшими друзьями, пока опять не поссоримся. И главное – без человеческих жертв. Это нормальные отношения. У стран, как у людей: они ссорятся, они мирятся. Главное, чтобы не поубивали друг друга.
А.Поздняков
―
Если сравнивать с рэп-баттлами, по панчам-то кто выигрывает пока?
А.Маленков
―
Хороший вопрос. Мы, конечно, яростнее. У нас есть запрещенные приемы. Мы можем и сирот не отдать своих же и голодать демонстративно начнем. Конечно, они-то слабаки, им это в голову не придет, они цивилизованно бьются, а у нас много запрещенных приемов, Sucker Punch, что называется, помните фильм был такой.
А.Поздняков
―
Да, очень неплохо может оказаться.
А.Маленков
―
Они, конечно, не знают, с кем связались.
И.Землер
―
Это как играть в шахматы и перейди в какой-то момент к ударам доской.
А.Маленков
―
Да, это в нашем стиле. И спереть ладью.
А.Поздняков
―
Но это бывает очень ярко, в принципе, в международных отношениях, как мы видим.Давайте перенесемся внутрь нашей многострадальной страны.
И.Землер
―
Вернемся внутрь под наши флаги.
А.Поздняков
―
Вот новость о Вадиме Ампелонском, пресс-секретаре Роскомнадзора и других высокопоставленных сотрудниках ведомства?
И.Землер
―
Что вы смеетесь сразу?
А.Маленков
―
Это так странно, потому что Роскомнадзор для любого представителя прессы, для любого представителя СМИ – это мощный такой, не знаю, демон, не демон – бог такой, карающий. Его все боятся, думают, какие бы жертвы принести, может, сходить помолиться куда-нибудь, специальный алтарь поставить Роскомнадзору. И вдруг выясняется, что у них там тоже - в мире взрослых – происходят какие-то разборки, и не только мы бываем виноваты, не только мы не умеем себя вести, но и они там, между собой.И, конечно, вспоминается конфликт жаб и гадюк. Но, я надеюсь, что это всё по закону и справедливо. Знаете, если они с нами по закону, то пусть они друг с другом по закону. Хотя что там можно «нашалить» в Роскомнадзоре, я не знаю.
И.Землер
―
Смотрите, особое внимание я бы обратила на то, в какой таинственной обстановке это происходило. Как выяснилось, уже под домашний арест троих фигурантов дела отправили еще неделю назад. И только вчера в газете «Ведомости» об этом стало известно, потому что газета изучила картотеку заседаний суда.В других похожих случаях мы об этом знаем сразу, как правило, из выпуска новостей, оперативных съемок задержаний «мордой в пол» или там куда. Чем вы можете вот это объяснить?
А.Маленков
―
Знаете, есть такая поговорка: Не надо пытаться искать сложных объяснений там, где всё можно объяснить глупостью и не согласованностью. Я очень пытаюсь применить свою теорию, что главным мотивом и объяснением всего происходящего является просто хаос, несоответствие разных людей, которые не могут договориться, просто каких-то случайных поступков. Мне хочется, чтобы в этом была система. Это красиво, когда есть система. Ну, там сталинские репрессии при всем их ужасе чувствуется масштаб, системность, продуманность, такое зло во всей красе.А это какое-то мельтешение, не читается в нем система какая-то, какая-то задача. Знаете, как муравьи, когда тащат, конечно, они согласовано. Вот ученые выяснили, что, на самом деле, если 20 муравьев тащат соломинку, то 10 тащат в одну сторону, 5 в другую, а 5 бегают вокруг и сами не понимают, что делают.
И.Землер
―
Руководят.
А.Маленков
―
И чисто случайно, потому что этих больше – соломинка двигается. Так вот, у меня ощущение, что это, скорее, вот так происходит. Это все очень легко объясняет – хаос. Кто-то случайно решил: «А давайте, например, его…». Я не удивлен, что фамилию могли перепутать, например: не Ампелонский, а какого-нибудь Зампелонского. Взяли этого. А выпускать уже сразу неудобно. – «А прессе будем сообщать? Не будем сообщать». Потом кто-то скажет: «Что же вы прессе-то не сообщили? Это же надо сделать показательный процесс…». Потом отпустят. Или заменят… В общем, это как бы всё объясняет – некая хаотичность.А вообще, по поводу этих событий у меня, как у главного редактора издания, как, я думаю, у любого журналист, такое ощущение, что «училка заболела» и что сейчас можно будет матом ругаться в СМИ и пропагандировать что-нибудь запрещенное: они сейчас заняты и не видят.
А.Поздняков
―
Ну, погодите. Это пресс-секретарь всего лишь.
И.Землер
―
Да, его руководство на месте, работает.
А.Маленков
―
Я понимаю. Но, я думаю, что они между собой… им не до нас, у них там педсовет идет, если продолжать аллегорию, а в это время можно кидаться тряпками.
А.Поздняков
―
Училке-то сочувствуете?
А.Маленков: Домогательство продюсера к актрисе - часть индустрии. Везде такое, но это не значит, что всё через постель
А.Маленков
―
Нет, конечно, я им сочувствую, потому что я их знаю. Это нормальные люди, то есть они вынуждены быть связующим звеном между совершенной абстракцией, какой являются наши новые законы – ну, шаманские просто какие-то формулировки, где ничего непонятно – и реальностью, в которой мы работаем. Они вынуждены трактовать эти священные тексты, как-то применяя их к действительности. Мы говорим: «А что можно? Вот так вот можно формулировать? Вот, например, ругательное слово… с точками». – «А черт его знает. А вы попробуйте – а мы решим?»
И.Землер
―
Не, ну были прецеденты, когда решили до того. Помните, было письмо «Новой газеты», запрос по поводу некоторых слов в Роскомнадзор? По-моему, и само письмо и ответ были вполне достойны.
А.Маленков
―
Были. Просто русский язык настолько велик и могуч, что на каждую словоформу, потенциально содержащую в себе нецензурную брань, не навыпускаешь инструкций. Поэтому каждый раз: а вот, если так, а если в кавычках, а если латинскими буквами напишу, а если это имя собственное? Вот нас, например, штрафуют – мы цитируем какого-нибудь интернет-деятеля, а у него латинскими буквами нецензурное имя. Это же его имя. И потом, как прочитать эти латинские буквы? В общем, вариантов много.
И.Землер
―
С китайцами тоже всегда проблемы в этом смысле.
А.Маленков
―
Кстати, да. Если человек назвался, он скажет: «Это китайское имя». И чего вы будете делать.
А.Поздняков
―
Тут любопытная развивается история вокруг поправок про анонимайзеры. Депутаты говорят, что «мы-то можем даже и Гугл заблокировать, если он откажется делать чистый лист в ответ на запрос «терроризм». А в Роскомнадзоре говорят: «Нет-нет, Гугл мы блокировать не будем по этому закону». Расхождения какие-то происходят.
И.Землер
―
Вы видели объяснения Роскомнадзора по поводу Гугла? Там очень любопытное с точки зрения законе объяснение, что Гугл не подпадает под действие этого закона, потому что у него недостаточно количество посещений, чтобы стать объектом регулирования этого закона.
А.Поздняков
―
Может, зря мы с вами так не любим Роскомнадзор, а он на самом деле светлый, добрый?
А.Маленков
―
Опять же это государевы люди, люди подневольные. Они стараются сопрячь виртуальность с реальностью. Они не карательный орган. Журнал «Maxim» они могли закрыть много раз, потому что у нас намного больше двух предупреждений. Они говорят: «Мы можем, но мы не то чтобы хотим». Они готовы сотрудничать с прессой. Но они вынуждены следить за применением законов, которые странные. Вот это да, проблема. А они что – они реализаторы.Отдельное наслаждение особенно для людей с техническим образованием наблюдать, как идет борьба депутатов с законами физики. Самый любимый момент, когда они пригрозили закрыть все станции GPS, пока им кто-то не объяснил, что это спутники, они летают в космосе, никаких наземных станций GPS нету, и вы не сможете никак их закрыть. – «Как это? Мы можем даже закон всемирного тяготения изменить в третьем чтении, а тут какие-то спутники».
В общем, тут, конечно, чуть посложнее. Но даже в Китае, как мы знаем, не могут добиться полной изоляции внутри этого большого китайского… Great Firewall, потому что при желании всё это можно обойти. А если сейчас они эту возможность закроют, появиться десять новых. И технологии современные цифровые – этот такая огромная стихия, что просто не хватит никаких ресурсов с этим бороться.
А.Поздняков
―
То, что по закону на бумаге прописывают больше полномочий для ФСБ, МВД, изымая их у Роскомнадзора, это лучше или хуже для пользователей информации?
А.Маленков
―
Я не думаю, что им так уж нужны были эти полномочия. У меня ощущение, что если им что-то надо, без всяких полномочий всё сделают, и всё это происходило. Некая легитимация, наверное, нужна просто для сокращения какого-то документооборота и просто для меньшей секретности. Но вообще, я считаю, что любая регулировка интернета – это зло. С моей точки зрения, это всё как бы оттенки зла: такая регулировка, сякая, полномочия… Это вообще не нужно.
А.Поздняков
―
Из ваших слов следует, что это бессмысленно, потому что это никакого смысла не имеет, и они там как жуки в банке бьются…
А.Маленков
―
Нет, конечно, имеет. Массово не все освоят VPN. Запретят VPN – из тех, кто освоил VPN, не все освоят двойной VPN, когда заходят на запрещенный сайт через два VPN – то, что они пытаются закрыть сейчас доступ к VPN, если те отправляют на запрещенные сайты. Но они могут на второй VPN отправлять. Не это, так что-то другое. В итоге поток этих пользователей, он сужается. Как, например, RuTracker вывели из зоны доступа – к нему заходят по VPN, но там упало вдвое, допустим.Так что плохо быть в массе, потому что ты всегда подпадаешь под эти законы. Если ты как индивидуум ведешь себя, то, скорей всего, ты найдешь способ свои интересы соблюсти. Опять же повысится компьютерная грамотность. Я думаю, это хорошо.
А.Поздняков
―
Вы прямо как потребитель рассуждаете. Вот вы лично сможете обойти эти оправки, кто-то не сможет – ничего страшного. Но ведь эта же самая масса – это политическая сила, которая обеспечивает определенный процент на выборах, которая поддерживает определенные законопроекты, по которым можно таких индивидуумов, как вы можно будет на Колыму отправить.
А.Маленков
―
Меня можно будет отправить на Колыму в любом случае, было бы желание.
И.Землер
―
Был бы человек, статья надеется?
А.Маленков
―
Абсолютно. Это у нас работает прекрасно. И, скорей всего, массы сейчас так же спокойно смотрят на отдельные репрессии, посадки к отдельным оппозиционерам, к отдельным митингующим.Я рассуждаю как индивидуум, потому что я вижу в этом единственное спасение, единственный способ оставаться в здравому уме и хорошем настроении – это строить вокруг себя индивидуальную вселенную, индивидуальный информационный кокон и выбирать ту часть информации, которая тебе помогает жить. Если каждый станет таким индивидуумом, я считаю, массой из индивидуумов, ей намного труднее управлять.
И.Землер
―
Нет ли, в этом случае, опасности уйти от реальности?
А.Маленков
―
Есть, и я не считаю это опасностью. Знаете – «Вас эротические сны мучают?» - «Почему же мучают?» Уйти от реальности – это прекрасно. Реальность не настолько хорошо, чтобы к ней как-то стремиться. Тем более, виртуальный мир нам предлагает с каждым днем все более и более яркие картины, и реальность уже сильно проигрывает. И люди пропадают в компьютерных играх. И если вы туда заглянете, вы поймете, почему. Там намного лучше. И это совершенно неизбежный вектор развития прогресса, что реальность просто ничего интересного не сможет предложить.
И.Землер
―
Во-первых, люди не всегда выходят из этих компьютерных игр, и мы знаем, как те же подростки умирают просто за компьютерными играми, например, потому что просто забывают поесть.
А.Маленков
―
Естественный отбор никто не отменял.
И.Землер
―
Логично.
А.Поздняков
―
Как же быть тогда с призывами поменять что-то в нашей стране, пытаться работать с широкими массами, как-то людей образовывать, доносить до них разумное, доброе, вечное, учить их быть гражданами и индивидуумами?
А.Маленков
―
Вы сейчас это к кому обращаетесь? Если к пассионариям, которые хотят изменить историю, просто к гражданам, ко мне как к редактору, ко мне как к обывателю…
А.Поздняков
―
Я не знаю, к вам как к пассионарию можно обращаться?
А.Маленков: Соцопрос – тревожащая информация. Когда люди сбиваются в массу, рождают мнение – тут просто святых выноси
А.Маленков
―
Нет, потому что я не пассионарий. То есть вы можете, но вряд ли это будет по адресу. Есть, мне кажется, неизбежный процент граждан, этих самых пассионариев, которые творят историю. Они формируют призывы к массам, они их двигают, у них есть для этого талант. Им не нужны наши подсказки. Они просто так созданы.Остальные… Ну, знаете, как Черчилль говорил: «Я не верю в физкультуру. Здоровым людям она не нужна, а больным противопоказана». Так вот, такое мощное влияние на умы, по крайней мере, призывы к активной деятельности – мне кажется, что те, которые ждут повода активно действовать, им эти призывы не нужны. Большинство людей считает, что это к ним не относится.
Поэтому, образовывать надо, конечно. Что такое хорошо, что такое плохо, объяснять надо. Нравственные координаты задавать надо. СМИ объясняют: вот так - плохо, вот так - хорошо.
А.Поздняков
―
Но говорить людям, что «вы живете в ужас какой стране, несмотря на то, что говорят по телевизору, это не очень здорово.
А.Маленков
―
Я не думаю, что нужно давать оценки. Я думаю, что нужно просто показывать. Намного крепче в голове оседает вывод, если ты пришел к нему сам. Знаете, как лучшие переговорщики, они всегда задают вопросы, то есть они не в утвердительной форме: «Это какой цвет?» - «Черный». – «А а это?» - «Белый». – «Какой цвет ярче?» - «Белый». – «Значит, какой лучше?» - «Да, действительно…». А если говорить: «Так, вот это – черный, это – белый. Белый – лучше. Понял?» - не то.
И.Землер
―
А как быть с ситуацией, когда люди, которые выстраивают вокруг себя кокон, имеют свои представления о хорошем и плохом, а те, кто снаружи этого кокона, например, детей учат в школах, имеют противоположенное мнение о хорошем и плохом?
А.Маленков
―
Это неизбежно. У нас у всех разные преставления о хорошем и плохом. Дети, глядя на родителей, будут отличать хорошее от плохого. Я вот тут удивлялся. Я окончил советскую школу и советский детский сад. И Ленин для нас был примерно тем же, что Иисус Христос за сто лет до этого, то есть он был абсолютно божеством. Мы знали его деяния, мы знали его заповеди. Мы ржали над ним, рассказывали анекдоты со школы, с 70-х годов. Почему это?Вот я начал сейчас думать, почему нам не прививалось это? Почему никто не воспринимал это всерьез? Понятно, что дома никто не воспринимал это всерьез. Но если ты понимаешь, что правда – вот она, и у тебя родители примерно отличают хорошее от плохого, ты будешь прекрасно защищен от официальной, довольно бездарной, чаще всего, пропаганды. Искренность. И если будут насаждаться ложные правила – в школе, пожалуйста, религиозное воспитание сейчас – ну, без того огонька, без настоящего энтузиазма…
Я не боюсь религиозного воспитания в школах. Никто всерьез… Более того, отвратят от этого. Точно так же, как у нас было отвращение к коммунистической пропаганде, несмотря на ее обилие вокруг. Точно так же, я думаю, детей отвратят, например, от религиозного воспитания, которое я считаю тоже абсолютным злом просто потому, что будут заставлять делать домашние задания.
А.Поздняков
―
Уже сейчас продвигают активное религиозное воспитание. И я как-то не вижу ироничного, издевательского отношения, в том числе, глядя на сородичей по несчастью в детском саду, в родительском комитете, как они серьезно относятся к воспитанию патриотическому. Они на полном серьезе считают, что это важно, это нужно. У них нет вот этого юмора…
А.Маленков
―
У нас на собраниях тоже люди говорили: «Да-да, воспитание… да, политинформация… так важно». Никто не мог себе позволить в официальной обстановке критиковать важность пропаганды. Точно так же сейчас. И тогда же были люди, которые в нее верили. Но, в общем, ирония и сомнения – это такая бацилла вредоносная, которая очень захватывает умы. Как только посеяно зерно сомнения, его уже не вытравишь.
И.Землер
―
Мы сейчас расстанемся на несколько минут. У нас в студии – Александр Маленков, главный редактор журнала «Maxim». Мы передаем слово Марине Старостиной.НОВОСТИ
И.Землер – 15
―
35 московское время. Инесса Землер, Андрей Поздняков в студии. И с нами Александр Маленков, главный редактор журнала «Maxim» персонально ваш.
А.Маленков
―
Добрый день.
А.Поздняков
―
Вот тут слушали новости, рассуждали, решили, что все-таки обернемся к эстетическим вопросам. Глава Гознака говорит, что внешний вид российских купюр уже 20 лет неизменен и пора бы поменять. Все это устарело и, я так понимаю, не очень хорошо выглядит. И взгляд на дизайн изменились, на защитный комплекс. Защитный комплекс – это специалисты пусть решают. А дизайн как вам?
А.Маленков
―
Дизайн-то прекрасный наверняка. Нет, ну я видел. Тут у меня другой аспект, моральная дилемма, то есть имеем мы, вообще, право заботиться об эстетике, когда у нас не так чтобы в порядке какие-то социальные, более важные вещи, связанные со здоровьем, жизнью граждан?Вот меня очень тронуло, что эти купюры будут более удобными для людей с ограниченными возможностями. Теперь давайте посмотрим, сколько потрачено денег на обновление купюр. Вот если деньги, направленные на обновление купюр перенаправить, в социальную сферу, которая напрямую коснется людей с ограниченными возможностями, что они выберут? Вот у вас пособие 8 тысяч рублей. Выбирайте, оно будет новыми красивыми купюрами, но 8, или 8,5, но старыми и некрасивыми – как вы думаете? Все, конечно: «Нет, зачем? Лучше поменьше, но красивыми купюрами» - видимо, такая логика.
Я не уверен, что реновации, даже – замахнусь на святое – олимпиады, спортивные состязания – мы имеем моральное право проводить, когда у нас эти цифры по медицине, условно говоря – можно только ее взять – состояние больниц и зарплаты врачей и учителей все те же пресловутые, набившие оскомину, все еще остаются на таких уровнях… врачей скорой помощи.
Может быть, это все-таки предмет роскоши – праздники, показуха, все эти символы, озеленение?.. Вы знаете, все уже настолько хорошо! Социальный комитет сидит: «Ну, не знаем, что улучшить, ну слушайте… О! Купюры! Вот купюры-то у нас старые. Слава богу, хоть нашли, как еще улучшить жизнь граждан».
А.Поздняков
―
Сейчас призовете к нам сюда Ракова или Собянина – ворвутся в эфир и будут объяснять. Но неоднократно же говорили, что если не будут улучшать, не будут наводить красоту, эти деньги не пойдут в больницы. Есть финансирование, которое выделяется. Оно большое, маленькое, удачное, неудачное, но вот так оно распределено.
А.Маленков: Нет доверия госинститутам. Если бы выделялись льготы: бизнесы открывайте, вот земля… Wi-Fi важнее земли
А.Маленков
―
Вопрос распределения, да. Так я, собственно, и волнуюсь на эту тему как гражданин, что несправедливо распределение. Просто оно некрасиво. Вот оно утекло в науку, утекло в медицину – а где результаты? Мы их не увидим сразу. Это всего лишь через несколько лет скажется на продолжительности жизни. Если инвестировать в науку, это всего лишь через десять лет скажется на каких-то открытиях, увеличении там Нобелевских лауреатов. А чем сейчас-то гордиться, где доказательства?
А.Поздняков
―
Что, надо в грязи жить всё это время?
А.Маленков
―
Лучше здоровыми жить в грязи, чем больными в красоте, да, конечно. Мне кажется, гуманный подход.
И.Землер
―
Харви Вайнштейн - здоровый, больной, красивый?
А.Маленков
―
Это, конечно, для русского мужчины ситуация проверочная. Потому что, с одной стороны, большинство русских мужчин скажут: «Вот молодец, мужик! А чего он еще туда шел? Понятно, не кино же снимать – чтобы актрису пошшупать». Это же мечта…
А.Поздняков
―
Кому еще Анджелина Джоли массаж сделала.
А.Маленков
―
Да. С другой стороны, с точки зрения современной политкорректности, феминизма это вообще самое ужасное, что может быть, потому что он же безнаказанный, он же в положении начальника был. Вот эти преследования… Тут столько красок. И богатые тоже плачут… И даже Гвинет Пэлтроу в роли секретарши какого-то начальника, вынуждена идти у него на поводу. И это знак, вообще, куда мы пришли с точки зрения морально-нравственных устоев, что человек, владелец гигантской компании, названной его именем, вынужден из нее уходить по обвинениям…
И.Землер
―
Не сам вынужден, его ушли оттуда.
А.Маленков
―
Ну, его ушли. Но как… он же решает. Он сам себя как… Я думаю, сказал: «Лучше мне уйти, чтобы сохранить компанию». Притом, что суда не было, никаких обвинений, пока только голословные учреждения, грубо говоря. Но репутация такая вещь…И опять же, он не политик. Это Голливуд. Притом, что если вы знаете, на голливудском бульваре есть памятник Голливуду – это кровать. Такая большая кровать медная стоит. Все с ней фотографируются. Все говорят: «А почему?» - «Да потому, что это, через что всё делается в Голливуде». То есть это как бы немножко само собой.
То есть революционная вещь.
А.Поздняков
―
Так это что, типичный случай, что ли, был?
А.Маленков
―
Домогательство продюсера к актрисе? Я думаю, это часть индустрии, конечно. Я думаю, везде такое есть. Давайте вот так разделим: это не значит, что всё делается через постель.Я по касательной знаком и с шоу-бизнесом. Наверное, большая часть того, что происходит, в нем все-таки профессионализм преобладает. Но злоупотреблений огромное количество. Там каких-то предложений поступает, конечно, актрисам, как и, вообще, женщинам всем, всегда много. И принимается ли решение? Да, какие-то продюсеры нечистоплотные, я думаю, могут. И в России их существенный процент, достаточный для того, чтобы поставить этому делу памятник.
Причем самое смешное, что это не умаляет их профессиональных достоинств в том смысле, что он может быть очень талантливым человеком. Но вот плюс такая слабость у него. Это не значит, что он плохую актрису возьмет, если у него состоялся интим с ней, а хорошую обязательно не возьмет. Он взвесит, посмотрит. Чаще всего, может, и обманет: «А ты правда продюсер?» - из серии.
Поэтому это часть жизни, которая всплыла. Представляете, он столько лет молчали. Они небожители. То есть опять на Олимпе беспокойно.
А.Поздняков
―
Причем благодаря журналистам, которые раскрыли…
А.Маленков
―
Самый сволочной народ, конечно.
А.Поздняков
―
Простите, я одного не понимаю. Если, как вы говорите, это настолько распространено, настолько обычно…
А.Маленков
―
Но памятник стоит, по крайней мере .
А.Поздняков
―
Памятник стоит. Почему же он так убивается? Почему его родственники заявляют, что он на грани самоубийства и звонят 911? Почему он папарацци говорит: «Дайте мне, пожалуйста, второй шанс, мне сейчас очень нужна помощь»? Он умоляет: «Не увольняйте меня из этой компании».
А.Маленков
―
Ну, потому что мир изменился. И то что, в общем, не факт, что составило бы скандал, и всего лишь была какая-то сплетня 20 лет назад, сейчас это очень серьезно. И сейчас его профессиональная репутация может пострадать из этих, как он всю жизнь думал, шалостей. И он только сейчас осознал, что мир изменился и понимает, что это, действительно, риск – всё, он может никогда больше не вернуться.
А.Поздняков
―
То есть так уже сейчас не делают?
А.Маленков
―
Сейчас? Я думаю, это показательный случай. Сейчас будет еще серия. Сейчас все как начнут разоблачать-то, кто с кем…
И.Землер
―
Дойдет ли дело до того, чтобы снести памятник кровати?
А.Маленков
―
Да, это очень может быть. То есть это как бы шуточный такой памятник, но, в общем, это может стать символом. А когда что-то становится символом, - это похлеще, чем любой настоящий поступок. И, знаете, символ ракеты страшней самой ракеты.Так вот, если вся неполиткорректность многодесятилетняя Голливуда сейчас сосредоточится в этом памятнике, он будет просто, как памятник Дзержинскому, толпой актрис затоптан. В страшные времена мы живем. Уже нельзя к актрисе приставать.
А.Поздняков
―
Должно ли измениться отношение к работам Вайнштейна, к его продюсерским проектам, и вообще, к нему самому? Что пускать не надо уже никуда.
А.Маленков
―
Хороший вопрос. Можно ли, вообще, к творцу предъявлять нравственные требования или просто ограничиться оценкой его творчества? Далеко не все гении были порядочными людьми. Поэтому, я думаю, это вопрос для дискуссии.
А.Поздняков
―
Роман Полански, например.
А.Маленков
―
Да, например. Да полно этих случаев. Я считаю, что оценивать произведения надо отдельно от автора. Интересный вопрос, позволительно ли гению вести себя иначе, чем простым гражданам? То есть сочтем мы это за каприз какой-то художника? А если мы про Пушкина такое узнаем – нам начать хуже относиться к Пушкину или пересмотреть греховность и безнравственность этих поступков? Вот, допустим, он приставал к кому-то или изнасиловал кого-то - Пушкин. Какой масштаб должен быть гения, чтобы изменить нашу систему координат нравственную?
А.Поздняков
―
Каждый раз «Я помню чудное мгновение…» - нужно оговорку делать…
И.Землер
―
Для нас это уже не новость. Возьмите наших современных актеров, актрис, певцов, композиторов. У нас есть в стране два лагеря: условные «либералы» и условные «патриоты». Я беру это все в кавычки. И в зависимости от того, на какой стороне выступает тот или иной актер или актриса, к ним идет отношение, соответственно, со стороны того или иного лагеря.
А.Маленков
―
Безусловно, можно каждому найти, что предъявить, покопаться особенно если. Если кому-то нужно, то найдется. Был бы человек – статья найдется. Если кто-то хочет авторитет какого-то другого человека несколько заземлить, то…
И.Землер
―
А вы знаете, что он по ночам в носу ковыряется?
А.Маленков
―
Да. Более того, даже если до этого ковыряние в носу не было большим грехом, то сначала это сделают большим грехом, а потом предъявят.
А.Поздняков
―
Но мы все-таки не про ковыряние в носу, а про сексуальные домогательства.
А.Маленков: У стран, как у людей: они ссорятся, они мирятся. Главное, чтобы не поубивали друг друга
А.Маленков
―
Нет, я его ни в коем случае не оправдываю. Я даже с удовольствием наблюдаю, что мир меняется, и те вещи, которые раньше сходили с рук и проходили, в общем, под ковром, тайные жертвы стеснялись об этом сказать – теперь уже второй раз подумает такой продюсер и такой режиссер, обязана ли актриса разделять с ним ложе только потому, что он согласился ее снять.
А.Поздняков
―
А вот в кейсе Павленского смотрите, он даже как будто бы и творческую свою деятельность после скандала прекратил. То есть оказалось настолько весомым. Он уехал из России.
А.Маленков
―
Мы не знаем. Может, сейчас он готовит какую-то новую творческую деятельность. Но думаю, это, конечно, стресс и для Вайнштейна и для Павленского, когда такая сторона твоей жизни начинает обсуждаться.
А.Поздняков
―
Так может, зря тогда раскрутили скандал?
А.Маленков
―
С Павленским?
А.Поздняков
―
Ну и с Вайнштейном тоже. Он же мог натворить много всего прекрасно и ужасного мог.
А.Маленков
―
Я думаю, что это само уже происходит, никто специально не раскручивать. Просто пошла почти химическая реакция. То есть сейчас раствор, в котором мы живем, имеет такие свойства, что он вот так реагирует на такое-то извне внедрение. То есть, если мы этот реактив бы бросили 20 лет назад – реакция бы не произошла. Сейчас она произошла автоматически.
И.Землер
―
Вот смотрите, для Америки секс-скандал – это все-таки не что-то новое. Достаточно вспомнить Билла Клинтона. Причем если здесь мы имеем дело с индустрией, где подобные адюльтеры – это стандартная, в общем, история, то с президентом…
А.Маленков
―
Но заметим, импичмента не произошло с Клинтоном. Я думаю, сейчас если бы это возникло, могло бы кончиться намного хуже, потому что политкорректность крепчает.
И.Землер
―
Да, но сейчас они выбрали президентом человека, который третий раз женат и…
А.Маленков
―
Но, тем не менее, там даже были девушки, которые упрекали его, вы помните… Но специально ли или случайно, видите, как-то эти случаи затухли. Вот очень интересно понаблюдать…
И.Землер
―
Вот, казалось бы, отрасль, где это когда-то считалось, может быть, в порядке вещей - и пуританские светские власти…
А.Маленков
―
Ему инкриминировалась фраза, что «я могу любую девушку схватить за что угодно». Пока какого-то четкого лобби жертв не выступило. Может быть, оно может выступить, может быть, это регулируется. Тут мы уже входим в зыбкую территорию.Но такого скандала как с Клинтоном, когда на него подала в суд женщина, то есть сейчас, во время президентства он склонял ее к этим непотребностям – это было у нас 90-е годы, да? – сейчас бы, я думаю, ему бы с рук не сошло, сейчас был бы импичмент.
А.Поздняков
―
Каждый четвертый россиянин рассматривает возможность переезда на Дальний Восток. Причем люди готовы поехать к черту на рога, если будут платить по 50 рублей в месяц или больше. Вот вы бы поехали на Дальний Восток за хорошую зарплату?
А.Маленков
―
Да нет. Я боюсь из своего района-то выезжать. Я не показатель. Я невропат. Знаете. Каждый четвертый россиянин… Я думаю, просто вопросы задают такие реалистичные. Я думаю, если бы спросили, готовы ли они поехать на Луну даже без денег на поезде, я думаю, что каждый шестой россиянин бы сказал: «Да, а чего? Нормально».Это же каждый какой россиянин утверждал, что Солнце вращается вокруг Земли? Поэтому, когда я слышу: «каждый какой-то россиянин…» - я тут же переключаю. Потому что в моем этом коконе это тревожащая какая-то информация – соцопрос. Вообще, когда люди сбиваются в массу и какое-то мнение рождают – тут просто святых выноси.
А.Поздняков
―
Вы верите или нет?
А.Маленков
―
В этом-то и ужас, что он живет и думает, что Солнце вращается вокруг Земли, и что он запросто поедет на Дальний Восток. Не может его, может, на карте показать, но готов туда ехать. Потом приедет, скажет: «Ой, мне не нравится» - и запьет, например. Или вернется… В общем, ничего не дает эта информация, потому что в массах, конечно, в головах - разруха по-прежнему.
И.Землер
―
С другой стороны, само появление такого вопроса «Готовы ли поехать на Дальний Восток?» обращает на себя внимание. В конце концов, у нас «дальневосточный гектар» уже давно придумали, пока, правда, сильного притока не наблюдается.
А.Маленков
―
Это опять очередная символика. Придумали, сформулировали словами. Вера в силу слова. А «удвоение ВВП»? Класс! Все так радовались, как будто его уже удвоили. Вот «дальневосточный гектар»: Ура! Он же практически заселен. Осталась мелочь. Главное, что мы сказали это словами – и боги услышали!А то, что это гигантски невыполнимая затея, которую, скорей всего, все забудут, как и вышло, в этот момент формулировки никого не волнует.
Поэтому… надо заселять? Ну, наверное, надо, да. Возможно это? Нет, невозможно. Нужен реальный стимул туда ехать, не 50 тысяч рублей точно.
А.Поздняков
―
А, какой стимул должен быть?
А.Маленков
―
Ну, как заселяют территории? Наверное, дается недвижимость государством. Доверие причем в этом смысле очень уже подорвано. Потому что сегодня тебе дали, а завтра отобрали. У нас нет доверия государственным институтам.Если бы выделялись какие-то кредиты льготные. Бизнесы открывайте, вот вам недвижимость, вот вам земля… Не знаю, кому сейчас нужна земля, честно говоря, но вот вам Wi-Fi – намного важнее, например, чем земля. Живите! Климат опять же. Народ бы, может быть, поехал.
Но у нас же моментальная амнезия происходит, то есть такой синдром Корсакова есть в психиатрии, когда человек забывает, что было только что. Он помнит историю, революцию, войну в мельчайших подробностях. То, что вчера происходило… Вот у нас у государства немножко есть такое. То есть оно вчера чего-то такое пообещало, а сегодня уже как бы и забыли. А люди-то переедут. И все думают: «Ну да, сейчас мы поедем! Знаем, чем это кончится». Доверие к государственными институтам подорвано: к банковской системе, к законам, к праву собственности. Поэтому все сидят тихо, никто никуда не едет.
И.Землер
―
Да. Недавний опрос: высшее доверие президенту, потом – не помню кому, и потом – ФСБ.
А.Маленков
―
Да. Поэтому слов мало. Надо долго-долго доказывать, что ты умеешь отвечать за свои слова. Это я адресую к этой субстанции – к государству. Приятно поговорить мне иногда с государством. Спасибо, что даете эту возможность.
А.Поздняков
―
Очень здорово рассуждаете, когда о доверии говорите, как вот эти молодые активисты, которые непонятно зачем, но они объясняют, зачем они это делают – ночуют на центральных площадях и улицах двух столиц, обещают… грозят нам какой-то революцией в ноябре и прочее. Это честный, оправданный подход, или это глупость молодежная?
А.Маленков
―
Куда-то надо направлять, конечно, избыток энергии в юности. А что, они в знак протеста ночуют на улицах?
А.Поздняков
―
Да. Требуют смены власти, ухода Путина, хотя бы регистрации Навального.
А.Маленков: Роскомнадзор для любого представителя СМИ – это мощный такой демон, бог такой, карающий
А.Маленков
―
Да нет, это прекрасно, люди должны самовыражаться. Даже если представить абстрактно идеальное правительство, у него должна быть оппозиция обязательно, которая должна что-то требовать, неважно, логично – не логично. Это обязательный противовес. Без тьмы нет света. А уже когда оно вдруг неидеально – тем более. Поэтому я просто из чувства симметрии всегда за любые протесты. Они должны быть мирные, люди должны высказывать альтернативную точку зрения.
А.Поздняков
―
То есть вы из кокона их поддерживаете морально?
А.Маленков
―
Да, конечно. Это не значит, что если я в коконе, то я всех призываю туда набиться ко мне, более того, я не хочу этого. Мне там одному хорошо.
А.Поздняков
―
Да, не дай бог. Александр Маленков, главный редактор журнала «Maxim» и Инесса Землер, и Андрей Поздняков. Спасибо!
А.Маленков
―
Спасибо!