Сергей Бунтман - Персонально ваш - 2017-08-26
К.Ларина
―
14 часов, 6 минут. Это называется: продолжаем разговор.
С.Бунтман
―
Продолжаем, конечно.
К.Ларина
―
Я так понимаю, что без этой темы мы не можем. Она важна, она главная. Программа «Персонально ваш». Сергей Бунтман, как вы слышали, в студии. Привет, Сережа!
С.Бунтман
―
Добрый день, да.
К.Ларина
―
Я напомню СМС: +7 985 970 45 45. Также есть в YouTube мы тоже, и там тоже в чате можете продолжать принимать участие. И ждем ваших вопросов.Ну, давай… Я даже не знаю, какой вопрос тебе задать. Для тебя что это было за событие – Кирилл Серебренников, его задержание и арест.
С.Бунтман
―
Это был для меня поворот, потому что мне казалось, что существует такая история: с одной стороны, стороны история «не трогайте Серебренникова, а трогайте всех остальных оттуда», и в этом была какая-то подловатость. Потому что когда именно о Серебренникове шла речь и передавали письма, когда Миронов передавал, когда говорили, когда «ихнее превосходительство» президент Российской Федерации дураками называл тех, которые там устраивали обыски, казалось, что не будут, в общем-то, артистическую сторону всего этого дела – Серебренникова – трогать, а будут трясти всех остальных. И это продолжалось довольно долго. Но сейчас с такой помпой, с поимками террориста великого с пакетиком…
К.Ларина
―
Помещение в клетку как Пугачева.
С.Бунтман
―
Да-да, помещение в клетку, маски, все там, действительно… все это с помпой такой. Приехали в Санкт-Петербург, всё это… выездная сессия, гастроли… И всё это произошло. И эта история продолжается.Что она означает? Очень забавные есть, конечно, вопросы и в том, что я тебе передал – вот вопросы в социальных сетях и также в асоциальных всевозможных сетях тоже вопросы есть: «А вы смотрели материалы расследования?», «Там что-то есть», «Да он там греб…» и так далее, «И вообще, кто он такой?» Это вечное подшакаливание, подвывание существует нашего так называемого общества.
Потому что, естественно, как говорил мой любимый человек и поэт Жан Кокто говорил, что когда еще не изобрели радио, идиоты, конечно, были, но их было не так видно.
Когда не было соцсетей, идиоты все эти были, конечно. И были «там что-то есть», «дыма без огня не бывает», - которые говорили у себя с умным видом в кулуарах при всех репрессиях 37-го года: «А что этот Мейерхольд?»
К.Ларина
―
Как Никита Михалков сейчас угрожал, действительно, в этом ключе.
С.Бунтман
―
Никита Михалков… Вот я сейчас дочитываю гигантский исторический триллер историка Костомарова «Смутное время». И там вот этот сволочизм. И, наверное, он в это играет, потому что Никита Сергеевич всегда играет в прошлое. Он играет в историю. То он царь - государь император Александр Александрович. То он Паратов: шубу долой и вообще всё… гуляем до утра. То он кто-нибудь еще. То наследник Михалковых.И вся вот эта шелупень в боярских шубах, как она вела себя в Смутное время, и как она подличала любому, кого сейчас изберут или прокричат на царство, а потом столь же… «Ах ты б… сын!» - так вот и говорили, «Кто тебя сюда звал, вор!» - и попирали его ногами. Как лебезили – а потом тут же отказывались. Так же ведет себя Никита Сергеевич Михалков.
И я вот что скажу, чтобы не распространятся. Для меня это, конечно… Да, я читал материалы дела…
К.Ларина
―
Все, которые звучат в суде – я уже говорила – они все доступны.
С.Бунтман
―
Да. А не расследования каких-нибудь добровольных помощников следствия, вот этих самых самопровозглашенных навальных, которые сейчас есть, которые замутняют всю картину своими псевдорасследованиями такими.
К.Ларина
―
Ну да.
С.Бунтман
―
И полно этих расследований. К сожалению, те неточности и небрежности, которые есть в расследованиях Фонда борьбы с коррупцией и такой их популистский тон, они дают возможность всякую ерунду писать и делать из этого ерундовые выводы, но писать с таким же пафосом.Вообще, сейчас история лжи и масок, так называемого здравого смысла. И это всегда в самые подлые эпохи… если тогда было смутное, то сейчас мутное время, - вот это всё вылезает всегда. Оно всегда существует, но сейчас оно плавает на поверхности как известная субстанция. Она вся на поверхности плавает и источает запахи.
Во-первых, это история о том, как у нас государство склеротичное – мы уже об этом говорили – показывает, что оно сильно духом и бодро; что оно сейчас у нас всех испугает, и никто не пикнет. И двадцать раз подумают все эти деятели культуры, все эти хипстеры хреновы, все эти креативные классы и классики – они двадцать раз подумают: «А как же так? А на что мы будем жить?»
К.Ларина
―
Так они так и думают, Сережа.
С.Бунтман
―
Да. Так вот этот расчет и есть. Все делается именно для этого.
К.Ларина
―
Но они достигают своей цели, безусловно.
С.Бунтман
―
Достигают.
С.Бунтман: Михалков всегда играет в прошлое. Он играет в историю
К.Ларина
―
Ты же видишь, какая все-таки растерянная тишина сейчас.
С.Бунтман
―
И про себя очень многие думают и про других. Например, тот же Евгений Миронов, который очень правильную вещь сделал и, используя свои контакты и свое положение, он подал эту самую челобитную президенту. А сейчас он в каком положении? А что он может еще сделать? Он сидит… Не надо бояться. Мало ли кто на чем сидит. Вот сейчас это будет всё видно. И я не знаю, был бы профсоюз нормальный…
К.Ларина
―
Была бы забастовка?
С.Бунтман
―
Шла бы речь о том…
К.Ларина
―
Кстати, бывали такие случаи в наше любимой стране под названием Франция, когда люди поднимались и, в том числе, были театральные забастовки.
С.Бунтман
―
Еще бы!.. Солидарность. Потому что так не производится ничего. А как же там? А как же Фийон, а как же, я не знаю, чистка всего политического класса у Макрона? Вот я бы сейчас у Арианы Мнушкиной или у кого-нибудь проводили обыски на ее пороховом заводе, где «Театр Солнца» – всевозможные штуки бы проходили, и ее бы потянули эти НРЗБ или жандармы во броне…
К.Ларина
―
Что бы было бы?
С.Бунтман
―
Во-первых, вышли бы на улицы люди, даже если там что-то есть. Потому что прежде, чем устроить эти «хваталова» всевозможные, есть масса процедур. А где, извините меня, всё это время был аудит? А где был разбор того, куда девались средства? А что собой представляют эти навязанные компании, у которых, например, должны брать в аренду аппаратуру для своих спектаклей за бешеные деньги, когда дешевле купить и использовать не один спектакль, а десять спектаклей - вот где все это?И вот это по мелочам складывается. Зачем было брать человека и абсолютно без адвокатов с отшвырнутыми адвокатами запугивать всеми способами? Конечно, можно всегда найти слабое звено. Конечно, можно всегда устроить эти блестящие дела, которые вы абсолютно, ребята, неспособны сделать с настоящими террористами… В Сургуте у нас не теракт.
К.Ларина
―
А они, кстати, не признали это терактом?
С.Бунтман
―
Не признали. И убийство депутата в Чечне – это не политическое убийство никакое. Это сразу заявляется начальством чеченским, что это не политическое убийство, это не теракт. Сразу всем всё понятно. И всё тишь да гладь да божья благодать будет. Абсолютно всё. И как у склеротического ума, всегда у этой деменции старческой, которая есть у государства, у них какая-то своя реальность; и в этой реальности они существуют, в которой равенство всех перед законом доказывается тем, что человек, который ничего не собирается делать, никуда не поедет. А даже если куда-нибудь поехал, в конце концов, в свой Штутгарт доделывать спектакль - ну и что?
К.Ларина
―
Знаешь, как говорил следователь, мотивируя свое ходатайство о том, что необходимо изолировать Кирилла Серебренникова? В качестве причин, почему его нужно изолировать, называл, в том числе, и это – о чем ты говоришь: «Он собирается ставить спектакль на территории иностранного государства», - говорилось в суде. У него есть вид на жительство в Латвии. А Латвия – это член НАТО.
С.Бунтман
―
Так в чем его обвиняют, в растрате или в шпионаже?
К.Ларина
―
Он требовал зарубежный паспорт.
С.Бунтман
―
Так у него паспорта нет. Так дайте ему хотя бы подписку. А то домашний арест, и как великое благо – домашний арест. А я не понимаю, чего люди все боятся-то резко выступать?
К.Ларина
―
А вот скажи мне, чего такая тишина?
С.Бунтман
―
А я не знаю. Потому что очень многие застигнуты врасплох.
К.Ларина
―
Это, кстати, очень сильно напоминает… ты про Костомарова говоришь – конечно, нам, советским людям ближе сравнительно недавнее прошлое, 20-й век, время Сталинское, когда первое, что возникло, когда они почесали репу и сказали: «Дыма без огня не бывает. Значит, чего-то было. А вы уверены, что он невиновен? А вы уверены, что он не вор?»
С.Бунтман
―
Ты понимаешь, здесь последовательно иссушается абсолютно, понижается барьер сопротивляемости, он всё понижается. Потому что когда громили НТВ, вот поколение чудеснейшее, замечательное, профессиональное поколение специалистов, которое было воспитано в тепличных, я бы сказал, условиях; и они привыкли к тому, что можно говорить все что угодно, говорить то, что есть, доказывать, то есть исходить из принципов нормальной журналистики, ну и за это получать большие деньги и жить нормально можно.Когда случился грох НТВ в 2001 году, то, конечно, говорили люди: «А как я буду кредиты выплачивать? А как я буду жить? А эфир, моя профессия – это наркотик, без которого я жить не могу». Все эти красивые фразы мы слышали, мы все время тогда слышали.
Когда жизнь шла о жизни и смерти и сравнивали это с репрессиями – когда речь шла о жизни и смерти, разгроме твоего дома, уничтожении твоего имущества и пускании по миру твоих детей и родственников - когда об этом шла речь, и люди как-то виляли. Да и осуждать их не за что. А здесь речь об этом не идет.
В последнее время привыкли вот к чему - привыкли к тому, что можно жить, во-первых, нормально, жить и творить более-менее нормально, при это использовать вполне бюджетные деньги, потому что государство по определению, должно помогать и искусству и науке и культуре, и так далее не по идеологическим соображениям, а по соображениям рентабельности, целесообразности какой-то, и что можно было вполне жить так… И спасибо этому государству или отдельным его представителям, что оно выделяет деньги на нормальные, хорошие, рентабельные и интересные проекты. И это кончилось.
К.Ларина
―
Можно задать тебе вопрос. На эту тему начали говорить с ребятами в «Культурном шоке» по поводу обращения Вырыпаева. Там, помимо того предложения публично не поддерживать власть, не пиарить ее, что называется, не участвовать в ее пиар-акциях, есть еще такое прямое обвинение и Ивана Вырыпаева в адрес коллег по цеху, что «вот эта ваша двойная игра, попытка усидеть на двух стульях – я перевожу немножечко, не дословно, а как я поняла – оан, собственно и привела Серебренникова на скамью подсудимых» Ты помнишь это? Что «вы себя вообразили Шиллерами».
С.Бунтман
―
Нет, смотрите, как изменилось государство. В этом всегда был риск. Но государство, оно по определению, по Конституции, по всему оно нейтрально.
К.Ларина
―
В смысле, как оно нейтрально?
С.Бунтман
―
Оно нейтрально к идеологии.
К.Ларина
―
Идеология в принципе у нас запрещена по Конституции.
С.Бунтман
―
Оно нейтрально по отношению к цензуре. Оно не нейтрально, скажем, к тому, как расходуются средства. Оно не нейтрально к тому, что этот проект рентабельный или нерентабельный. То есть оно некий хозяйственник. А здесь, получается, что государство изменилось. А Серебренников не изменился.
С.Бунтман: Сейчас история лжи и масок, так называемого здравого смысла. И это всегда в самые подлые эпохи
К.Ларина
―
А государство чем изменилось?
С.Бунтман
―
А государство изменилось тем, что оно подспудно стало давить идеологией.
К.Ларина
―
То есть, по сути, поделило на своих и чужих, грубо говоря.
С.Бунтман
―
Конечно. Это государство разделило на своих и чужих. Это государство…
К.Ларина
―
В лице кого?
С.Бунтман
―
Когда Путин выиграл последние свои выборы, крайние свои выборы…
К.Ларина
―
Тут можно сказать «последние».
С.Бунтман
―
Он сказал: «Мы победили», - сказал он своим сторонникам. Кого вы победили? Он не обращался ко всем людям. Он обращался к тем, кто голосовал. Остальные были враги. Вот этот самые «Уралвагонзавод», который привлекался…Вот сейчас собирается молодежь. После того как молодежь вышла на улицы. И страшно как-то недоумевают. И они стали своими топорными, дурацкими методами привлекать молодежь. Приезжает Путин или к молодым, или к какими-нибудь избирателям… Они пытаются казаться современными. Они про историю рассказывают какие-то чудовищные байки!.. Ну, об этом мы через два часа поговорим. У нас разбирается этот замечательный анекдот, который рассказал президент Российской Федерации товарищам…
К.Ларина
―
Про Шульберта?
С.Бунтман
―
Да не Шульберта, а про этого…
К.Ларина
―
«Как лично знавший товарища Шульберта…»
С.Бунтман
―
Ivan the Terrible и про НРЗБ. Там чудесные вещи рассказал. Там чудесные вещи рассказал. Молодежь питается ерундой. Давайте и мы им эту ерунду только правильную ерунду им и расскажем.
К.Ларина
―
Подожди, это все-таки борьба с кем, если говорить, что символизирует это дело Кирилла Серебренникова? Это против кого?
С.Бунтман
―
Это не против… Это одновременно показуха, что мы боремся с коррупцией, с хищением…
К.Ларина
―
Вот они наши либералы: все воры!
С.Бунтман
―
Мы приехали в Петербург, должны были ехать на Крестовский остров и смотреть, как там построили эту чудище-стадион, за какие деньги с воровством каким… Бакланы виноваты, ты знаешь? Крышу проклевали.
К.Ларина
―
Бакланы – это те, кто строили.
С.Бунтман
―
Но вдруг у нас, как всякого сумасшедшего происходит смена цели: пошел за хлебушком – оказался за водкой. И поехали в другую сторону: «А не взять ли нам по дороге Серебренникова?» Я так верю в государство, которое борется с растратами, с коррупцией, с растратами. Ехали они на Крестовский остров.
К.Ларина
―
Ты думаешь, это так было?
С.Бунтман
―
Ну, конечно! Ну что ты? Я же верю в наше государство. Заехали… А там чего-то Серебренников у нас заодно. Вот, понимаете, это просто идиотизм. И этот идиотизм устрашающ тем, что он разъедает головы, и в него начинают верить. Это беспорядочный идиотизм. Это даже неспособность к какой-то идеологии, которую бы проводили, потому что идеология необычайно разбросана. Потому что тут поп Тихон, с одной стороны, тут еще сталинисты, которые с попами вместе - вот эти Звездоний с Дзержин Гавриловичами.Вот каждый раз приезжает Владимир Николаевич Войнович – мы ему кланяемся: «Батюшка наш, Владимир Николаевич, все ты угадал! Как же ты угадал?»
К.Ларина
―
Все-таки по поводу сотрудничества и несотрудничества, по поводу коллаборационизма, публичной поддержки.
С.Бунтман
―
Публичная поддержка… А в цивилизованных странах? Одни поддерживают демократов, другие поддерживают республиканцев, деятели культуры бряцают на всевозможных…
К.Ларина
―
Ну, они на выборах, наверное, как бы….
С.Бунтман
―
Так это и на выборах. Они голосуют, и голосуют за разных, потому что человек имеет права придерживаться тех или иных политических взглядов.
К.Ларина
―
А у нас как?
С.Бунтман
―
А здесь получается так, что или ты мой холоп или ты чужой холоп. Вот, в чем дело. Вот, в чем характер поддержки. И за что поддержка? Потому что все смешалось. Кому-то театр отремонтировали…. Действительно, на бюджетные средства отремонтировали театр.И если он честный человек, он не может за это сказать спасибо, потому что ему стыдно, а если он нечестный человек он говорит и спасибо и за это и вообще за мудрость правительства и за Крым, и еще за чего-то там…
К.Ларина
―
А почему, вообще, нужно говорить спасибо за то, что отремонтировали бюджетное учреждение за бюджетные деньги, скажи, пожалуйста? Вот мы говорим спасибо, когда у нас ремонт делают в доме?
С.Бунтман
―
Я всегда говорю спасибо.
К.Ларина
―
Кому ты говоришь спасибо? Ты говоришь тем, кто приходит, а не стоишь на коленях около ЖКХ.
С.Бунтман
―
Ты знаешь, в чем дело, может быть, у меня отрыжки педагогического образования…
К.Ларина
―
Ты же не партии, не Путину говоришь спасибо.
С.Бунтман
―
Я не говорю Путину спасибо. Но когда у меня быстро принимается какое-то решение… Вот Сережа тут Пархоменко опубликовал… такой «уголок честности» у него был, как он все это называл иронично, про заведение «Мои документы», как там все здорово, действительно. Поэтому я говорю спасибо.
К.Ларина
―
Кому?
С.Бунтман
―
Я говорю спасибо… В данном случае мэрии Москвы, которая это сделала. А кому я должен сказать спасибо? Спасибо. Они мое время экономят. Это нормально. И говорить спасибо – это нормально. Потому что даже говорение спасибо и даже цивилизованные отношения, они дискредитированы абсолютно вот этой мерзостью, безобразием.
С.Бунтман: Этот идиотизм устрашающ тем, что он разъедает головы, и в него начинают верить. Это беспорядочный идиотизм
К.Ларина
―
Подождите. Если ты сейчас ты говоришь мэрии спасибо за конкретное дело, мне кажется, завтра ты ей обязан говорить по любому поводу с этой минуты.
С.Бунтман
―
Нет. Потому что когда я говорю спасибо за дерево на Новом Арбате, я могу сказать не спасибо вам за крутой поворот, который вы мне устроили там и безобразный перекресток.
К.Ларина
―
Тут другой разговор. Сказал я спасибо – всё, попал!
С.Бунтман
―
А ты не давай локоть-то, ты даже пальчик не давай. Ты говори, спасибо за это, потому что ты достойный человек. Ты поддерживаешь свое достоинство, когда ты говоришь…
К.Ларина
―
А они говорят, что мало спасибо. Они говорят, что ты еще должен за это заплатить, мой друг.
С.Бунтман
―
Дулю. И вот из-за этого получается такой разброд и страх, потому что, если я когда сказал спасибо, если я даже, как какой-нибудь из артистов, был доверенным лицом кандидата Путина…
К.Ларина
―
Вот Константин Райкин был доверенным лицом. Сегодня он совсем по-другому выступает, с другой стороны.
С.Бунтман
―
Да. И он абсолютно прав. И это потому, что он увидел другое. И как затоптали тогда Константина Аркадьевича? Как его затоптали, когда он предупреждали… И все благоглупостники великие тоже затоптали.
К.Ларина
―
Типа чего ему не хватает?
С.Бунтман
―
Вот он-то, который… Вот именно что. Он предупредил. До сих пор не могут простить Шеварднадзе, что он кричал…
К.Ларина
―
Про диктатуру.
С.Бунтман
―
Недавно вот я давал тогдашнее выступление Шеварднадзе. Потому что нельзя. Надо говорить то, что считаешь нужным изнутри.
К.Ларина
―
В вот скажи, Сережа, так и получилось. Про Шеварднадзе не случайно мы вспомнили. Когда Константин Райкин в начале сезона выступил с этим предупреждением, сезон кончился делом «7-й студии» и Кирилла Серебренникова.
С.Бунтман
―
Конечно.
К.Ларина
―
То, о чем предупреждал, то и пришло. Черная туча.
С.Бунтман
―
В общем, в завершение я бы сказал, как говорил один из величайших людей 20-го и начала 21-го века Иоанн Павел II «Не бойтесь».
К.Ларина
―
Мы сейчас сделаем перерыв. Слушаем новости, потом продолжаем. Пойдем по другим темам. И я вижу, что есть несколько поворотов в нашем эфире, которые мы обязательно совершим с Сергеем Бунтманом. Напомню СМС: +7 985 970 45 45. Чат на канале YouTube «Эхо Москвы» тоже работает, можете туда писать. И слушаем новости.НОВОСТИ
К.Ларина
―
Возвращаемся в программу «Персонально ваш». Ведущая Ксения Ларина, а на мои и на ваши вопросы отвечает Сергей Бунтман. СМС: +7 985 970 45 45. В YouTube идет наша видеотрансляция и там же есть чат, где вы можете задавать свои вопросы.Вот тут тема еще. Тяжелое, какое-то жуткое событие, которое на этой неделе произошло: «Пожалуйста, поговорите про убийство волонтера мемориала Немцова». Ненависть, нагнетающая ящиком, бездействие полиции и медиков убивают «неправильных» граждан. Это очередная ступень вниз по лестнице», - считает Ирина.
С.Бунтман
―
Ирина правильно считает, конечно. Это, в общем-то исчерпывающе. Но Иван Срипниченко… я же его знал. И я его видел много раз. И много раз мы разговаривали. И это был наш слушатель, естественно. И человек, который подходил и автографы у нас брал. Это мы должны были у него автограф брать, на самом деле.То, что происходит на Москворецком мосту в месте убийства Бори Немцова, это, конечно, очень характерная история, очень показательная. Туда выходят люди, чтобы вспомнить, чтобы напомнить. И раз власти никак на это не реагируют, имеется в виду, что никак не хотят отметить и разным и обычными, и подлыми средствами это всё запрещают, - то они находятся в заведомо слабом положении.
И вот я читал те советы, которые дают друг другу и дают координаторы тем, кто выходит на мост. Идет пьяный – не входи с ним в визуальный контакт…
К.Ларина
―
Видишь, человек на него напал практически. Он же еще кричал, что «ты Путина не любишь!»
С.Бунтман
―
И так далее. Что бы он ни кричал.
К.Ларина
―
Это такие гопники распоясавшиеся.
С.Бунтман
―
Это необычные гопники. Необычные они тем, что они чувствуют – ну, чем там о ни могут чувствовать, кишкой какой-нибудь – они чувствуют безнаказанность, они чувствуют, что они правильно поступают, потому что они чувствуют себя какими-то выразителями общей воли народа и государство. Вот замазанное дело – убийство Немцова. Презрительное отношение ко всем, кто не кричит ура. Отношение как к врагам. Это всё и нагнетается и нагнетается…
К.Ларина
―
Это те, кто мочой поливает, зеленкой поливает. Из той же серии.
С.Бунтман
―
Всяк свою монетку сюда и бросает. Кто что может. Помогите, кто чем может государству, патриотизму, «Русскому миру», торжеству непонятно как понятого православия, народности, самодержавия, чего угодно.
К.Ларина
―
Можно я тебе прочту по этому же поводу. Сейчас пришло: «Возникает вопрос, - пишет нам слушатель наш, - оно того стоило – отдать жизнь не за Бориса, а за кучку мертвых растений, дурацкие бумажки и таблички?» Семен зовут его.
С.Бунтман
―
Понимаете, Семен, а стоило отдавать свою жизнь за кучу каменей? Ведь люди шли не отдавать жизнь, не как-то по-глупому выйти по селевой поток или броситься с крыши. Они шли не отдавать жизнь, а отдавать дань и память. Да, конечно, это ничего не значит.А за что стоит отдавать жизнь, рисковать жизнью во всяком случае, рисковать здоровьем? Потому что эти люди – волонтеры – рассчитывали и рассчитывают на то, что они делают важное дело. Они напоминают. Если преступление не раскрыто, оно лежит на всех. Если преступление по-настоящему не раскрыто, оно лежит на государстве.
Если убит политический деятель, но который действовал в рамках Конституции… У нас нет руководящей и направляющей силы и партии, при которой все остальные – враги партии и государства, у нас есть человек, который абсолютно легальными, конституционными способами вел свою политическую деятельности – его убили. Его память надо почтить?
С.Бунтман: На Москворецкий выходят, чтобы напомнить. Раз власти это запрещают,они находятся в заведомо слабом положении
Это даже не квалифицировали как убийство государственного и политического деятеля. Человек, который в момент совершения преступления занимал выборную должность. Его избирали люди. Пускай пять человек, - а там не пять человек, - но его избирали. Он уже занимал утвержденную Конституцией должность – хотя бы так. Это не квалифицировали никак.
Люди отдавали дань памяти человека, которого они считали своим другом, вдохновителем, причем не преступным вдохновителем, считали своим идейным товарищем…
К.Ларина
―
И вправе требовать, кстати, настоящего расследования и вправе протестовать против неправового расследование, и вправе, вообще, как-то обращать внимание на это общества, да?
С.Бунтман
―
Конечно. И это не куча с цветочков. Скажите, пожалуйста, если бы каждый день срывали могилу ваших родственников, потому что там мешает что-то? Как у нас делалось в советское время: уничтожается просто кладбище, срывается и всё…
К.Ларина
―
Но тебе же ответят: «Это же не кладбище, это же мост. Идите на кладбище и там дежурьте».
С.Бунтман
―
А это место убийство. На месте убийства царя, подлого, подлейшего убийства царя построили целый храм, и там именно место огорожено, именно это место.
К.Ларина
―
Спаса на крови ты имеешь в виду.
С.Бунтман
―
Спаса на крови. Великолепный памятник с великолепными мозаиками.
К.Ларина
―
Чего там говорить. Когда погибают люди у нас просто в ДТП – и мы видим это по всем дорогам, автобанам – когда возникают такие маленькие мемориалы. Когда маленький делают макет часовни и кладут туда цветы…
С.Бунтман
―
А переход на Пушкинской?
К.Ларина
―
Переход на Пушкинской, да. Тоже место гибели многих людей во время теракта.
С.Бунтман
―
И, с другой стороны, меня очень интересовал вопрос… Я бы хотел напомнить это. Я заметил, появилось распоряжение восстановить на месте убийства великого князя Сергея Александровича в Кремле. Это приняли распоряжение и восстановили. На Сенатской площади, там, у Никольской башни внутри. Памятник, который самолично разрушал Владимир Ильич Ленин, правда самолично. Восстановили.Тогда скажите мне, пожалуйста, откуда взялось утверждение, что у нас не ставятся памятники, не в нашей традиции на месте смерти человека, там, где он жил, там, где он работал, например? Это что такое? Да, я был очень рад при всех моих несимпатиях к Сергею Александровичу…
К.Ларина
―
К какому Сергею Александровичу?
С.Бунтман
―
К Сергею Александровичу, великому князю… И несимпатиях к Каляеву, который его убил. Это было страшное дело. У меня симпатию вызывает только вдова Сергея Александровича, его великая княгиня. Это замечательный был человек, убитый большевиками потом.Но если поставили там, то почему тут, на ваших глазах, под вашими окнами… Конечно, я понимаю, что не в круглой башне президент сидит у Москворецкого моста.
К.Ларина
―
Тут вообще даже разговор даже не о памятнике, а о памятной табличке, чтобы было написано четыре слова. В чем тут вопрос?
С.Бунтман
―
Да господи, да просто… И вот эта ложь и лицемерие постоянно…
К.Ларина
―
Вот про памятники. Не могу не спросить тебя, Сергей Александрович, идея поставить памятник Калашникову с «калашниковым». Вот там, в центре города, на углу, по-моему, Малой Дмитровки собираются поставить. Тот же самый Салават Щербаков.
С.Бунтман
―
Это на Долгоруковской.
К.Ларина
―
А, на Долгоруковской, да.
С.Бунтман
―
Салават Щербаков…
К.Ларина
―
Который поставил нам Владимира.
С.Бунтман
―
Да. Но он задумывал одного Владимира. Его отлили и поставили нам такого Владимира… Ну да.
К.Ларина
―
Теперь отольют Калашникова с «калашниковым».
С.Бунтман
―
В камне, в граните, да. Ну, поставят Калашникова и поставят Калашникова. К этому я совершенно равнодушен.
К.Ларина
―
То есть пусть стоит пять метров с «калашниковым» наперевес в центре города? Вот ты представь себе на минуточку. Это символ чего? Это благодарность кому и за что?
С.Бунтман
―
Да. Человек сделал самое популярное в мире оружие.
К.Ларина
―
Я знаю, что есть страны, где «калашников» у нас вообще не гербе.
С.Бунтман
―
По-моему, Мозамбик.
К.Ларина
―
Ну, может, будем как Мозамбик, давай!
С.Бунтман
―
Мы Мозамбик и есть. Для меня вот – пускай ставят Калашникова.
К.Ларина
―
И принимают там в пионеры, около Калашникова.
С.Бунтман
―
Принимают хоть во что угодно. Там, самое интересное, могут принимать и в пионеры и в НРЗБ.
К.Ларина
―
И в добровольцы Донбасса.
С.Бунтман
―
У этого памятника могут принимать в пионеры, в добровольцы Донбасса, могут принимать в наркокартели Колумбии, потому что они тоже с «калашниковыми» бегают. Могут принимать в любую террористическую организацию, запрещенную на территории Российской Федерации. Потому что все они с «кашалами» бегают. Мне это очень странно. Но это скорее художественный акт, подчеркивающий то, что происходит.Понимаешь, памятник не убивает людей. И даже, как говорила моя мама, Иоське конопатому, когда ставят, щербатому и рябому…
К.Ларина
―
Как-то ты нетолерантно высказываешься.
С.Бунтман
―
Нет, я нетолерантно высказываюсь.
К.Ларина
―
Тебя не поймет общество, оно любит Иосифа Виссарионовича.
С.Бунтман
―
Пусть любит всё что угодно. Иосиф Виссарионович – мой кровный враг, вот и всё. Кровный враг. И пусть делают с этим что хотят.
К.Ларина
―
Вот, кстати, о чем мы хотели поговорить, у нас было в планах по поводу дня, которого у нас никто не заметил – Дня памяти жертв тоталитарных режимов, который отмечается, как я понимаю, во всем мире 23-го… в Европе.
С.Бунтман: Если преступление по-настоящему не раскрыто, оно лежит на государстве
С.Бунтман
―
В Европе. Дело в том, что этот день у нас считается введенным в пику России, против России, чтобы очередной раз носом в нечистоты Россию все русофобы, которые ненавидят Россию и все русское – сунуть носом в дерьмо. Для этого был введен памятник. У нас теперь уже человека к уголовной ответственности привлекают, который изволил высказаться, что у нас Советский Союз и Германия разделили Польшу в 1939 году.
К.Ларина
―
Это факт.
С.Бунтман
―
Говорят: «А у вас 38-й года и Мюнхенский сговор». Да, Мюнхенский сговор. Сегодня послушайте, что про Мюнхенский сговор скажет Уинстон Черчилль, которому посвящен номер «Дилетанта». Вот послушайте после 16. Это первое – как он к нему относится и ко всей прошлой политике Англии. Это исторические факты.Когда осуществлялся захват западной части Польши нацистской Германией и когда Советским Союзом осуществлялся захват восточной части Польши, несмотря на то, что это назывался освободительный поход, это привело к кровавейшим репрессиям. И наш оппонент в суде Иван Александрович Серов, нарком внутренних дел Украины, он этим занимался. Это были страшные репрессии, что в Западной Украине , что в Западной Белоруссии. Что потом по этому же самому договору, подписанному 23-го числа и секретном протоколу, который факт абсолютнейший, была присоединена Латвия, Литва и Эстония, где проводились многочисленные чистки вплоть до 41-го года. А потом еще жалуются, что как-то население не очень поддерживало Красную Армию.
К.Ларина
―
То есть в этой дате зафиксирована как раз конгениальность, скажу так, одного режима другому: и нацизма и коммунизма. По сути, то, что утвердил Евросоюз.
С.Бунтман
―
И есть абсолютно лукавое, что если мы сравниваем нацизм и коммунизм, уподобляем один другому, мы оправдываем нацизм. Нет…
К.Ларина
―
Это как это?
С.Бунтман
―
Ну, это же лукавые… И здесь Нюрнбергский процесс, он же не уравнял? Нет, не уравнял. В конце войны все завоевания и присоединения времен 39-41-го годов остались у Советского Союза. А сфера влияния еще и прибавилась.
К.Ларина
―
А когда уровняли? Было же какое-то постановление Европарламента.
С.Бунтман
―
Европарламента, который нам не указ.
К.Ларина
―
И еще есть отдельные законы…
С.Бунтман
―
Ты понимаешь, как у нас… Это абсолютно делается лукаво и антиисторически…
К.Ларина
―
Я просто хочу добавить к тому, что ты говоришь, что существует еще, как я понимаю, в разных странах европейских, в том числе, и странах бывшего Советского Союза запрет как на нацистскую символику, так и на коммунистическую. Тем самым, собственно, они так и приравнены друг к другу.Кстати, опять же, возвращаясь к письму, призыву Ивана Вырыпаева, опубликованному на нашем сайте, он тоже там про это говорит, ставя на одну доску нацистский режим и режим коммунистический, режим большевистский, и что все беды нашей страны в том, что она не называла преступный режим преступным режимом.
С.Бунтман
―
Не назвала. Хотя на это существует, извините меня, постановление судов о конкретных преступлениях советской власти, что про Катынское дело, расстрел польских военнопленных и не только военнопленных.Извините меня, но президент Путин называет соглашения аморальными. Потом он все это обволакивал в течение нескольких лет разными формулировками в зависимости от международного положения. Он называл их аморальными – начальник. Но и без этого понятно, что это, во-первых, из ряда вон выходящее.
Но вся псевдоисторическая наука - и никакая не наука, а науки истории нет, мы ведь это знаем; доктор Мединский нас учит этому: науки такой нет как истории, - то все это шло в ту сторону, чтобы сказать, что все были хороши. Да, все были в разной степени хороши. Но ни одна страна в этот момент, ни одна большая, крупная европейская держава не подписывала с нацистами того договора, по которому ей отходят очень большие территории, и они друг другу снабжают всем необходимым для ведения войны: как Германия Советский Союз, так и Советский Союз Германию.
Так что это день абсолютно справедливо назначен. Это позорный день. Мы отождествляем себя со сталинским Советским Союзом? Получается, что да.
К.Ларина
―
Так еще одна формула, которая последнее время стала уже доминирующей… Не помню, кто это сказал, тут их много, всех этих людей, которые защитники и оплот сегодняшней власти, что когда мы плохо говорим про советское, значит, мы говорим плохо про русское. Это приравнивается одно к другому, понимаешь. Антисоветское – это значит, русофобское.
С.Бунтман
―
А вот это издевательство над Россией, над историей России, которая продолжалось все советское время. Вот издевательство, растаптывание памяти, действительно, лучших людей России, которые были, искажение ее истории. Это оболванивание людей, уничтожение людей, которые говорили совсем не то. Уничтожение большей части, например, русских православных иерархов.Ведь эти крики: «Сталин снова способствовал учреждению и укреплению церкви». Да, а после чего? «А это не Сталин, это Ленин и Троцкий делали». Да, это так, получается? Когда Сталин по старой традиции царей и митрополитов взял, да и назначил патриарха фактически… Раз-два-три-чытыре-пять, я иду искать! Вот ты будешь патриархом. Примерно так Собор проходил. Почитайте гигантские материалы, опубликованные на эту тему.
Оболванивание, закрепощение, подкуп церкви. Шпионство внутри церкви. Уничтожение и изгнание из Русской православной церкви всех, кто хоть чуть-чуть был ближе к истинной цели церкви и христианства. И все это советское время продолжалось.
К.Ларина
―
Вот многие повторяют слово «люстрация». Спасла бы она страну, как ты думаешь?
С.Бунтман
―
Дело в том, что один из самых любимых моих политиков недавнего времени – это Галина Васильевна Старовойтова. Галина Васильевна Старовойтова написала совершенно блестящий проект закона о люстрации кроме всех прочих. Это одна из тех мер – люстрация, - которая укрепляла бы единство общества и государства и его прогресс, его ход нормальный к нормальному существованию.
С.Бунтман: Мы отождествляем себя со сталинским Советским Союзом? Получается, что да
Когда нам говорят, что у нас своеобразная российская демократия, будь она там суверенная – что забыли, кстати, - еще какая-то, ничто это не нарушается… Да, действительно, в России может быть другая система выборов. Может быть другая система самоорганизации общества, более понятная, учитывая традиции. Где они, кстати, эти традиции? Все растоптаны советской властью в свое время.
И люстрация как одна из мер. Она не панацея, и она бы повисла в воздухе, если бы ничем не подкреплялась. Вот в чем дело, мне кажется.
К.Ларина
―
А чем она может подкрепляться? Мы вспоминали в эти дни августовские особенно, август 91-го года, что не было по-настоящему… вот попытка суда над КПСС, что не была осуждена коммунистическая идеология. Я, собственно, уже повторяюсь, я это уже говорила. Это как бы что должно было происходить вокруг.
С.Бунтман
―
Суд не суд, но должно быть выработано и поддержано так же, как Российская Федерация – такое-то и такое-то государство, в таких-то границах существующее… Точно так же это должно было поддерживаться в каждом его слове, как президент Российской Федерации каждый раз подчеркивает суверенитет Российской Федерации, также и отмежевание на деле от любого тоталитарного режима, от любой попытки тоталитарного режима.Это соблюдение, во-первых, Конституции. Это соблюдение разделения властей. Это взаимный контроль. Это существование общества и предоставление нормального баланса между обществом и государством, потому что сплошное общество – это Февральская революция, извините меня, когда нет никакого государства, когда нет никакой организации.
Это сложные, но простейшие изначальные вещи, которые должны были бы соблюдаться, и никогда бы не срезались углы, как срезали в 90-е годы. В 90-е годы столько углов посрезали, господи боже мой! Лишь бы быстрее добиться… а чего? К чему пришли?
К.Ларина
―
Это были наказы от Сергея Александровича Бунтмана…
С.Бунтман
―
Наказы, да.
К.Ларина
―
Первомайские.
С.Бунтман
―
Главное, что можно сказать о Ленине? Ленин и ходоки договорились, - мне больше всего понравилось.
К.Ларина
―
Спасибо большое! Программа «Персонально ваш». И до встречи!