Аркадий Бабченко - Персонально ваш - 2017-04-12
А.Соломин
―
В студии радиостанции «Эхо Москвы» Алексей Соломин, Алексей Нарышкин. Мы начинаем дневной «Разворот». Всем здравствуйте! И у нас в программе «Персонально ваш» Аркадий Бабченко, журналист. Добрый день, Аркадий!
А.Бабченко
―
Добрый день!
А.Соломин
―
Слышали ли вы объявление Алексея Навального о новой акции?
А.Бабченко
―
Слышал, да.
А.Соломин
―
И как к этому относитесь?
А.Бабченко
―
В принципе, никак не отношусь. Я-то здесь, в общем, в Праге. Если бы я был в Москве, я бы в любом случае пошел на любой формат, потому что по мне любая движуха лучше, чем не движуха. Но что-то мне после крайнего случая стало казаться, что мы-то как раз опять-таки за майдан, а сейчас вот Алексей говорит, что мы не за майдан, а за мирную акцию. Ну, О’кей, я бы все равно сходил, в любом случае.
А.Нарышкин
―
Я правильно понимаю, что, по-вашему, не хватает Навальному более жестких требований? Он говорит о коррупции, а надо уже говорить постоянно о смене власти?
А.Бабченко
―
Да нет, а к Алексею-то какие проблемы? Алексей один единственный человек. Он же сам по себе не сможет ничего сделать. Вы просто вспомните, даже если взять тот Майдан, там же лидеров никаких не было. Там были люди со сцены, которые ходили на переговоры к Януковичу, троица эта: Тягнибок, Кличко и Яценюк. Но люди просто вышли сами. Там было реально много людей.
А. Бабченко: Любая движуха лучше, чем не движуха
Вспомните 90-й, 91-й год, когда просто говорят, что полмиллиона вышло на Манежку. Вот когда полмиллиона выходят, им не нужны никакие согласования, ни лидеры, ни акции, ни требования. Люди просто выходят и всё, либо просто не выходят. Ситуация либо дозрела, либо не дозрела. Вот я вижу, что сейчас она пока еще не дозрела.
А.Соломин
―
То есть это ошибка Алексея Навального?
А.Бабченко
―
Нет, это не ошибка Алексея Навального. Это просто еще неготовность страны выходить и за что-то там по-настоящему бороться.
А.Соломин
―
Но логически-то следует, что Алексей Навальный, в общем-то, может проиграть. Он ставит на 12-е число. Люди еще не готовы. Соответственно, опять 15 суток или еще хуже. Получается, это ошибка чисто логически?
А.Бабченко
―
Ну чисто логически да, ошибка, потому что с каждым новым выходом будут новые посадки, новые репрессии – это все очевидно. Понятно, что ничего на согласованных акциях, согласованных митингах не решается и решаться не будет. Я просто думаю, что сейчас, возможно, вот глядя на эту всю движуху, у нас к 2018 году может открыться новое окно возможностей – то же самое, что было в 11-м году, когда после украденных выборов в Государственную думу люди просто сами по себе взяли и высыпали на улицу.Вот, возможно, к 2018 году получится, что опять ситуация дозреет до такого же уровня, опять откроется новое окно возможностей, и вот тогда надо будет, действительно, выходить на улицу и уже действовать в зависимости от обстоятельств, потому что, если выйдет, действительно, полмиллиона человек, то тут уже все понятно: их не разогнать, не попересажать.
И если говорить о том, что мы за законные требования, мы только по закону, мы хотим, чтобы все было согласованно и не хотим никакого майдана – ну вот по закону вам за это полагается 15 суток – это в лучшем случае, в худшем случае, как с этим парнем математиком: взяли ему приписали призыв к терроризму, и он сейчас сидит, он сейчас в СИЗО. Я-то, наоборот, против исполнения этих законов, я против того, чтобы законы, ущемляющие права и свободы, исполнять. Я про это говорю.
А.Нарышкин
―
Владимир Путин как сегодня в интервью каналу «Мир» говорил, что Россия будет бороться с цветными революциями, ну и периодически мы от руководства страны слышим озабоченность тем, что могут произойти некие такие «оранжевые» события. К кому это все обращено, неужели к самому Навальному?
А.Бабченко
―
Я думаю, в первую очередь это обращено к самому Владимиру Владимировичу, потому что у него, действительно, фобия, он, мне кажется, действительно, боится всех этих «оранжевых революций», переворотов и майданов. Во-вторых, конечно же, это, безусловно, посыл российскому обществу, что «ребята, рыпнитесь – будем давить». И я не на секунду не сомневаюсь, я уверен, что они да, будут давить.
А.Нарышкин
―
Если к Навальному вернуться, правильно ли он делает, что педалирует, по сути, только одну тему сейчас – антикоррупционную борьбу?
А.Бабченко
―
На мой взгляд, нет. Но опять же, тут дело тоже не в Навальном. Он же объяснял, почему он взял эту антикоррупционную борьбу, именно Димона. Он же говорил, что «пишу про одно, про другое, про третье – реакция какая-то есть, но небольшая, а тут написал про Димона – бах! – 18 миллионов просмотров, люди высыпали». Значит, это сработало. Если срабатывает эта тема, значит, надо именно ее педалировать.
А.Соломин
―
А не пахнет ли это конъюнктурой какой-то? Вот то, что приносит успех – то мы и делаем.
А.Бабченко
―
Ради бога. Пусть конъюнктура, пусть что угодно, пусть кто-то из башен Кремля использует Навального для своих сливов. Я уверен, что и Алексей Навальный точно так же отлично их использует для своих расследований.По мне, так это вообще не суть важно. Первые требования, которые предъявляются, они вообще не суть важны. Вон революция, вообще, началась с того, что поп Гапон понес царю челобитную, хотел перед ним встать на колени. Все закончилось революцией. Поэтому с какими именно требованиями, с какими именно бумажками люди выходят, это уже не суть важно. Главное, есть ли у людей готовность не только выйти, самое главное - остаться и отстоять именно эти конкретные свои требования. Потому что должна быть победа. Первый шаг должен закончиться победой всегда. Если ты отступаешь, если поражение, то дальше будет еще 5 лет апатии. Поэтому суть не в том, с какими требованиями вы выходите, а в том, чтобы выйти, остаться и победить – вот это самое главное.
А.Соломин
―
Вот вы в пример привели попа Гапона, но победить в конечном смысле ведь не удалось революции. Революция тогда, в общем, рассосалась через некоторое время.
А.Бабченко
―
Она не рассосалась. Революция, в общем, была свергнута Октябрьским переворотом, просто тупым захватом власти большевиками. Но это тоже, в принципе, то, о чем я говорю: победить и не проиграть дальше. Потому что понятно, что потом, дальше будут, по крайней мере, пытаться действовать совсем другие люди. Это, безусловно, да.
А.Нарышкин
―
Михаил Ходорковский объявлял недавно, что тоже хочет…
А.Соломин
―
Я прошу прощения… Времени-то прошло сколько с попа Гапона до следующей революции. У России был благополучный период царствующей монархией с контрольными думами после этого. Все было хорошо у России в монархическом смысле.
А.Бабченко
―
И?..
А.Соломин
―
Я к тому, что вы говорите о попе Гапоне, те процессы, которые начались с попа Гапона, они как раз ни к чему не привели. Монархия укрепилась. Пообещали людям свобод, накормили их этими обещаниями, и ничего, в общем, не случилось. Только в 17-м году после известных событий произошла первая, затем вторая революция. Ведь вы же верно сказали по поводу того, что, возможно, несвоевременно. И то, что сейчас выходит Навальный, может быть, это тоже… нет каких-либо оснований утверждать, что это приведет к смени власти.
А. Бабченко: Ничего на согласованных акциях, согласованных митингах не решается и решаться не будет
А.Бабченко
―
Не приведет, я с вами совершенно согласен. На мой взгляд, еще ситуация не дозрела. Я вам говорю, я тоже считаю, что это еще несвоевременно. И это не требования, которые, в конце концов, будут играть значительную роль. Но, тем не менее, выступление тогда с попом Гапоном, оно привело, как вы и говорите, к свободам и образованию Государственной думы, а, во-вторых, оно потом, в конце концов, через 10 лет и привело уже к февральской революции. Поэтому это как дозреет, так дозреет.Вот сейчас, на мой взгляд, ситуация еще не дозрела. Нефть не рухнула, как, скажем, условно говоря, либеральный фланг ожидал для крушения режима. Экономика не рухнула так, как нужно. Рейтинги тоже не рухнули так, как надо. Люди еще не готовы выходить и прямо, действительно, драться на улицах. Когда они будут готовы, они выйдут. Это понятно. Но, на мой взгляд, подталкивать хоть чуть-чуть, как-то педалировать все равно надо. Движуха лучше чем недвижуха, в любом случае.
А.Нарышкин
―
Я напомню слушателям, что в эфире «Эхо Москвы» журналист Аркадий Бабченко. Про движуху давайте тогда продолжим. Михаил Ходорковский не так давно тоже объявил, что планирует в разных регионах некие протестные мероприятия в конце апреля с общим таким лозунгом «Надоело!»То есть то, что он делает, то, что он пытается организовать движ с такой более размытой повесткой, это тоже, получается, правильно?
А.Бабченко
―
Правильно. Любая движуха лучше, чем недвижуха. Другое дело, что как по мне – 17 лет у власти – это примерно тот срок, когда диктатор, действительно, начинает надоедать. Я думаю – это мое субъективное мнение – что все революции, все арабские революции, все перевороты, они происходят не из-за каких-то конкретных требований – войны, узурпации власти, коррупции или чего-то еще – они происходят, потому что надоел. Вот сидит человек 30-40 лет у власти - ну просто достал уже, просто надоел, хочется чего-нибудь нового уже. 18 лет – это примерно тот срок, когда это чувство «надоел» начинает появляться.Но опять же надо понимать, я повторю, ситуация не дозрела. Выходить – я бы вышел, но надо очень отчетливо понимать свои риски, надо понимать, что будет реакция, будут репрессии, опять будут сажать, опять будут посадки. Вот если вы готовы к этому… Вот я готов, я бы вышел. Был бы я в России, я бы вышел, безусловно.
А.Нарышкин
―
Кто, по-вашему действует правильней и эффективней: Алексей Навальный, который сейчас метит прямо в президентское кресло или Михаил Ходорковский, которые на выборы Государственной думы отправлял своих кандидатов, сейчас вроде говорил о том, что надо на муниципальный уровень каких-то своих сторонников направлять? Какая модель лучше: скажем, с низов к власти пробиваться или сразу вот туда, в Кремль?
А.Бабченко
―
На мой взгляд, обе хуже. И лучше и всего и более эффективно у нас был шанс - опять же я заведу свою волынку «ах, какой теплый декабрь был в 2011 году!» - вот тогда был, действительно, шанс, когда сошлись пять уникальных компонентов. Сейчас, на данный момент этого нет.
А.Нарышкин
―
Простите, Аркадий, а что за компоненты?
А.Бабченко
―
Давайте вспомним, что тогда было в 11-м году. Во-первых, Владимир Владимирович Путин де-юре не являлся президентом. Во-вторых, Дмитрий Анатольевич Медведев начал подавать всяческие сигналы: «Вы только начните, я вас поддержку, я сам хочу остаться у власти».
А. Бабченко: Суть не в том, с какими требованиями вы выходите, а в том, чтобы выйти, остаться и победить
А.Соломин
―
Стоп-стоп, подождите! А где были такие сигналы? Если честно, я неоднократно слышал это, но как-то найти не удалось. Вы сами помните, что именно было сигналом?
А.Бабченко
―
Нет, я вам ссылки, понятное дело, не приведу. Но всячески показывал, что «свобода лучше, чем несвобода» и тому подобное. Третье: было совершенно травоядное законодательство, когда даже за несанкционированный митинг выписывали штраф 500 рублей. В-четвертых, тогда силовики получали нищенскую зарплату, и они, действительно, колебались и были готовы встать на сторону протестующих. И пятое: гигантский гражданский протест, который взорвался, чего никто не ожидал, и люди вышли на улицу. Вот эти пять компонентов тогда сложились, и это была, действительно, уникальная ситуация.Сейчас как минимум четырех из этих компонентов уже нет, и ситуация, конечно, намного сложней. Власть укрепилась. Власть 5 лет укреплялась. Был «Крымнаш», который рейтинги этой власти поднял, правда, до небес; не самого Путина, но вот сама стратегия «Крымнаш» - я верю, что там, действительно, 86% есть.
Деньги в силовиков, в полицию, в армию влиты, и они сейчас лояльны более чем. Нет опять же такого гигантского гражданского протеста. На мой взгляд, пока несвоевременно, пока рано. Но черт его знает, как пойдет, когда в какой момент рванет.
А.Соломин
―
Вот смотрите, очень интересно, вы в общем, об этом тоже сказали: тогда, в 11-м году одной из отправных точек для протеста была, собственно, рокировка и осознание того, что к нам возвращается Владимир Путин на позицию президента. Летом, судя по всему, Владимир Путин примет очередное свое большое решение: либо идти на 18-й год, либо не идти. Если это произойдет, как некоторые думают, в том же июне, возможно до начала акции Навального, возможно, в день начала акции Навального Путин объявит какое-то решение – это может стать катализатором какой-то массовой активности, или этого тоже недостаточно?
А.Бабченко
―
Не знаю, не знаю. Я только напомню, что в 11 году все началось не с Путина и не с рокировки, а все началось с украденных голосов на выборах в Государственную думу, то есть люди вышли не против Путина как такового, а против украденных голосов, против навязанной это гегемонии «Единой России». Вот если бы тогда получилось отстоять свои требования, если бы в Государственной думе не было гегемонии «Единой России», я думаю, ситуация повернулась бы в любом случае несколько по иному. Возможно, бы и вторжения в Украину у нас бы не было.Что будет у нас летом, я пока сказать не могу. Надо посмотреть, как будет развиваться ситуация. Волнения есть. Пошли и волнения не столько уже политические, сколько экономические и бытовые. Те же самые, пожалуйста, дальнобойщики. Но затихнет это, не затихнет, насколько все это перельется в политическую плоскость, сейчас пока я предсказать не берут.
А.Соломин
―
Мне хочется понять вашу мотивацию. Вы говорите, что идет просто, потому что движуха – лучше. То есть для вас содержательной повестки для вас в этом нет, правильно я понимаю?
А.Бабченко
―
Нет, для меня содержательная повестка в этом есть, но просто я не верю, что 25 апреля или 12 июня чего-то может получиться. Опять же я не иду, я сейчас, вообще, в Праге сижу.
А.Соломин
―
Да, вы бы пошли.
А.Бабченко
―
Если бы я был в Москве, да, я бы вышел, по крайней мере, чтобы зафиксировать еще раз, что называется, плюс один: я не согласен, я против – вот только ради этого.
А.Соломин
―
Вот мы про движуху говорили, которая лучше, чем недвижуха. Про движуху тогда немного. Потому что Алишер Усманов – вы, наверное, слышали – объяснил или попытался объяснить, каким образом в распоряжение фонда «Дар» попал тот дом на Рублевке. Он дал больше интервью «Ведомостям», насколько я понимаю, сам обратился, сам захотел ответить. Почему именно сейчас, что за этим стоит, как вы думаете?
А.Бабченко
―
Не знаю. Я вам честно скажу, мне неинтересно даже. Мне неинтересны его мотивировки, мне даже неинтересны схемы, по которым кто-то что-то передавал, мне неинтересны все эти люди, все эти фирмы. Потому что мне 40 лет, все 40 я, в общем-то, прожил в России. Я знаю, что два плюс два – это будет четыре. И я знаю, что все это просто-напросто, извините, ворованное. Как это ворованное, какими именно схемами, почему он решил…
А.Нарышкин
―
Слушайте, Аркадий, получается, вам достаточно одной стороны – Алексея Навального, который снимает красочные 40-минутные фильмы, и вам больше никаких доказательств не нужно. И вы просто лишаете просто Медведева, Путина и все их окружение каких-то прав на собственную защиту.
А. Бабченко: 17 лет у власти – это примерно тот срок, когда диктатор действительно начинает надоедать
А.Бабченко
―
Нет, не так. Мне даже и Навальный не нужен. Я и без Навального знаю, что воруют.
А.Нарышкин
―
Хорошо, тем более, значит, вам даже никакие доказательства воровства не нужны.
А.Бабченко
―
Почему? У меня есть все доказательства воровства. Пожалуйста, это поместье 80 гектаров. Ну о чем еще говорить, ну ребята?
А.Соломин
―
Нет, подождите, это ощущения, это не доказательства. Это личное ощущение, убежденность. Доказательства – это все-таки немножко другое.
А.Бабченко
―
Ну хорошо, пусть будет убежденность, пусть будет так. Я согласен, безусловно. Я категорически за, поддерживаю руками и ногами открытый суд, на котором, действительно, будут представлены и возможности доказательства и возможности защиты. Безусловно, я это только поддерживаю.Но тот факт, что на данным момент проведение такого суда невозможно, никак не отменяет моей убежденности в том, что воруют.
А.Соломин
―
Таня вас спрашивает: «Означает ли история с Медведевым усиление силовой башни?»
А.Бабченко
―
Не знаю, это не ко мне вопрос.
А.Соломин
―
Вам это неинтересно тоже.
А.Бабченко
―
Мне это копание, этимология, наблюдение за жизнью насекомых меня не волнует совершенно, абсолютно. Это все вопросы для, на мой взгляд, как раз для последующего суда, Гааги, Нюрнберга или чего угодно. Вот там это уже было бы интересно, на мой взгляд. Сейчас пока – нет.
А.Нарышкин
―
Аркадий Бабченко, журналист в эфире «Эхо Москвы». Про влияние и про башни. «Financial Times» написала сегодня, что между Сечиным и Кадыровым возник конфликт. И вопрос очень простой: как вам кажется, Аркадий, кого из этих двух людей можно называть человеком номер два, после Путина, разумеется, по степени влияния?
А.Бабченко
―
Я думаю, что кто кого сборет: кит или слон? Но я думаю, что все-таки, Сечин, пожалуй, более влиятельный человек, чем Рамзан Ахматович. Я думаю, что в этой стычке все-таки победит Сечин.
А.Соломин
―
А почему?
А.Бабченко
―
Ну он ближе к власти, у него больше ресурсов. Он человек знакомый с Путиным гораздо дольше…
А.Нарышкин
―
А у Кадырова армия своя.
А.Бабченко
―
У Кадырова армия своя, но он заперт в Чечне, и пока ему не дают возможности применять эту армию на всей остальной территории России. Насколько я понимаю, именно применение вот этих своих разборок, вынос их на Москву и другие города и являлись основной претензией.
А.Соломин
―
Смотрите, правильно ли я понимаю, речь же может идти о том, что Чечня снова может стать головной болью для Владимира Путина, а для него это, действительно, была очень серьезная головная боль.
А.Бабченко
―
Чечня обязательно станет головной болью когда-нибудь либо для Владимира Путина, либо для того, кто придет после Путина. Если это будет Алексей Навальный, это будет головной болью для Алексея Навального. Чеченский вопрос до сих пор не решен. Чечня сейчас просто утихомирена деньгами и в регрессии. Но решить этот вопрос пока еще не получилось.Потом опять же, вы говорите, у Кадырова своя армия. Извините меня, у Сечина тоже своя армия. У него, вообще, Вооруженные силы Российской Федерации в его распоряжении.
А.Нарышкин
―
А они ему как подчиняются, я просто не знаю?
А.Соломин
―
Через президента. Тут получается сейчас, Аркадий, вы сейчас назначили президента вторым лицом, даже. Нехотя, может быть, но так сложилось.
А.Бабченко
―
Нет, я думаю, что Владимир Владимирович Путин – это, действительно, главный доминант, но у него, безусловно, есть ближний круг. И, может быть, кого-нибудь из этого ближнего круга он, действительно, считает своими друзьями, мы же не знаем этого. Но, очевидно, что Сечин – один из тех людей, кто входит в ближний круг. И если вдруг та гипотетическая ситуация, если вдруг Путину придется выбирать между Кадыровым и Сечиным, я не думаю, что он выберет Кадырова.
А.Нарышкин
―
Если у Москвы закончатся деньги, скажем так, на усмирение Чечни в ее нынешнем виде?
А.Соломин
―
Судя по этому конфликту, у Москвы и так же не столько денег, чтобы дарить еще Рамзану Кадырову нефтеперерабатывающие заводы.
А.Нарышкин
―
Как Кадыров себя может повести – ваш прогноз?
А.Бабченко
―
Я думаю, что у Москвы когда-нибудь все-таки закончатся деньги на утихомиривание Чечни. Как себя может повести Рамзан Кадыров, я не знаю. Опять же я не баба Ванга, я предсказывать не берусь. Но я почти уверен, что в среднесрочной перспективе очередная война на Кавказе практически неизбежна.
А.Соломин
―
Где вы себя видите на этой войне?
А.Бабченко
―
Ох! Вот хотелось бы уже нигде не видеть, упаси Боже. Мне двух раз хватило за глаза. Третий раз – я не уверен…
А.Соломин
―
Она будет страшнее, как вы думаете?
А.Бабченко
―
Я думаю, что да, я думаю, что она будет даже страшнее, чем вторая чеченская была.
А.Соломин
―
В связи с чем? Просто понять хочу.
А.Бабченко
―
Я думаю, вообще, в связи с общей ситуацией. И ситуация в России в целом тогда будет страшнее, и, я думаю, что кавказская война будет не единственная локальная война на территории нынешней России.
А. Бабченко: Если вдруг Путину придется выбирать между Кадыровым и Сечиным, я не думаю, что он выберет Кадырова
А.Соломин
―
Аркадий Бабченко, журналист в эфире «Эхо Москвы». Программа «Персонально ваш». Алексей Соломин, Алексей Нарышкин. Мы сделаем короткий перерыв на новости и рекламу и продолжим.НОВОСТИ
А.Нарышкин
―
Вторая часть программы «Персонально ваш» в эфире «Эхо Москвы». Журналист Аркадий Бабченко. Здесь в студии московской – Алексей Соломин и Алексей Нарышкин.
А.Соломин
―
Телефон для sms: +7 (985) 970 45 45, аккаунт vyzvon в Твиттере и сайт echo.msk.ru. Там тоже можно оставлять свои комментарии или присылать вопросы.
А.Нарышкин
―
Госсекретарь США Рекс Тиллерсон приехал в Москву. Переговоры с Лавровым идут и ожидается вроде как даже встреча с Владимиром Путиным. Что Аркадий Бабченко ждет от этих встреч?
А.Бабченко
―
Ничего.
А.Нарышкин
―
Почему? Подождите, ситуация в Сирии в связи с химатаками показывает, что Россией, мягко говоря, недовольны. Мне кажется, что от того, как Тиллерсон пообщается с главной нашей дипломатии, с президентом, будет зависеть, появятся ли новые санкции например?
А.Бабченко
―
Санкции могут появиться, да, я не спорю. Но, мне кажется, все-таки Трамп – это не тот человек, который будет готов вводить, действительно, настоящие санкции, а тем более, эмбарго или блокаду России, как это было с Ираном или с Ираком. И, мне кажется, что все-таки это будут какие-то половинчатые меры. И вряд ли какие-то новые политические санкции могут как-то обрушить этот режим.
А.Нарышкин
―
Слушайте, а почему, получается, Обама и, по вашей версии, Трамп Жалеют Россию? Почему, действительно, не поступить радикально, как с Ираном, и в итоге дожать страну и заключить какое-то соглашение, например, хотя бы по юго-востоку Украины?
А.Бабченко
―
Ну, потому что Россия все-таки не Иран. И главное, конечно – это ядерное оружие. Это первое.Второе: все-таки у нас, извините, действительно, гигантская армия. Я уж не знаю, за этот год на каком она месте, но она входит в пятерку сильнейших армий мира – это тоже правда.
Потом, опять же экономика не рухнула. Опять же, если вводить такие санкции серьезные, то это, безусловно, скажется на экономике Европы тоже, чему они совсем не рады. Потом, это все приближает войну, а воевать, как мы видим, никто не хочет. Все хотят жить мирно и пить пиво. И проблем никто не хочет, все хотят как-то это все затихомирить. Мне кажется, был Рейган, который, действительно, закусил… Но, мне кажется, что Трамп – это все-таки другого склада человек.
А.Соломин
―
А как вы думаете, зачем тогда Трамп решается на ракетный удар по Сирии? Он же понимает прекрасно, что он бьет по российскому военному союзнику.
А.Бабченко
―
При тех обвинениях, которые сейчас выдвинуты против Трампа и той реальной угрозе импичмента, которая над ним висела, при тех серьезных обвинениях, в том числе, вообще, человек, который сотрудничает с Москвой, чуть ли не ставленник Кремля – я думаю, он на этой истерике был бы готов, может быть, и по Москве ядерный удар нанести.
А.Нарышкин
―
То есть у трампа ракеты «Томагавки» по аэродрому Асада – это эмоции?
А.Соломин
―
В состоянии аффекта?
А.Бабченко
―
Я думаю, это все рассчитано на внутреннего потребителя, на то, чтобы от этих претензий избавиться. И, по-моему, это замечательно сработало, да.
А.Соломин
―
Как вы думаете, Владимира Путина Трамп сейчас пугает? От для Путина, как кто – угроза?
А. Бабченко: Кавказская война будет не единственная локальная война на территории нынешней России
А.Бабченко
―
Мне кажется, не столько пугает, как очень-очень сильно озадачивает. По-моему, такое ощущение, что в Кремле, действительно, было ощущение, что вот мы сейчас посадили своего Петрушку на трон в США, и он будет делать все, как мы скажем. Опа! – чего-то не вышло. По-моему, они сейчас, действительно, насколько озадачены. Пока еще не пугает, но какая-то озабоченность нашими партнерами появилась, да.
А.Соломин
―
Сегодня отмечается День космонавтики и вы, наверное, слышали, что проходит показ фильма, посвященного этому событию, годовщине запуска. Как вы думаете, сейчас эта тема космоса, она скорее мешает воспитанию патриотических идей у людей в России или по-прежнему это то, чем нам стоит гордиться, за что стоит стоять?
А.Бабченко
―
Нет, я вообще не понимаю, как тема космоса может мешать патриотическому воспитанию, если это не мракобесие, а, действительно, нормальное патриотическое воспитание. Тема космоса, тема передовой науки, тема нанотехнологии, она всегда может воспитывать только положительные чувства. Мы вообще, входим в новую стадию, мы скоро, через тысячу лет будем гражданами планеты Земля, говорить на одном общем языке на основе английского, и у нас, по всей видимости, будет одно общемировое планетраное правительство.
А.Нарышкин
―
Или на основе китайского. Кто знает?
А.Бабченко
―
Скорей всего, английского. Английский, он все-таки проще и уже почти стал мировым таким эсперанто. А где-нибудь на Марсе появятся, возможно, какие-нибудь сепаратисты, которые потребуют отделение и будет какая-нибудь война за независимость типа как между США и Великобританией. То есть мы входим в новую стадию. И все эти вещи - это безумно интересно. Вот то, что делает Илон Маск, он же, на самом деле, не делает с технологической точки зрения ничего нового. Возвращаемые ракеты, возвращаемые ступени, повторное использование двигателей – эта идея еще в Советском Союзе в 70-х годах рассматривалась. Просто СССР тогда решил, что это экономически невыгодно, потому что было непонятно, будет ли работать двигатель второй раз с сажей.
А.Соломин
―
И плюс мы же здесь не говорим о каком-то прорыве. Мы говорим просто об экономии.
А.Бабченко
―
Даже не об экономии. Так вот, дело в том, что то, что делает Илон Маск, самое главное его достижение – что это делает частный человек, не государство, а частная компания. Это порыв. Это выход в какую-то совершенно новую эпоху, новую эру. И, я думаю, если мы переживем этот ядерный порог – есть такое понятие как ядерный порог, потому что есть мнение, что технологически цивилизация развивается быстрее, чем она успевает развиться морально, что любая цивилизация в какой-то момент времени подходит к тому порогу, что у нее в руках оказывается такое оружие, которое она не в состоянии контролировать, и, возможно, уничтожит сама себя.Вот, мне кажется, что мы на данный момент как раз не то что подошли, мы стоим на этом пороге. И если в ближайшие, условно, лет 100-200 мы не уничтожим себя в ядерной бойне, мы однозначно станем космической нацией, мы однозначно выйдем в космос, колонизируем Марс, потом Луну, а дальше уже, видимо, будем расходится. И меня так это просто прет, потому что мы сейчас с вами, друзья ми, мы же живем в том будущем, о котором мы в детстве читали книжки и смотрели научные фильмы. «Через тернии к звездам» - вот оно все сбывается. И, на мой взгляд, это куда интереснее и куда более невероятные события, чем то, что происходит, условно, между Тиллерсоном и Лавровым.
А.Соломин
―
Вот смотрите, а как эту тему нужно окучивать государству? Вот то, как государство сейчас работает с темой космоса, вас устраивает, вам кажется это правильным?
А.Бабченко
―
У нас сейчас государство никак ни с какими темами не работает. Потому что ну вспомните это знаменитое высказывание Сергея Иванова про балалаечников, что все «балалаечники» должны служить в армии. В итоге «балалаечники» побежали из страны толпами. Разбежались. И тут – опа! – выясняется, что без «балалаечников», которые не хотят служить в армии, ракеты почему-то летают вверх ногами и падают в землю. Ну никак у нас сейчас государство этим не занимается. Чтобы были передовые технологии, чтобы были научные прорывы, должна быть свобода. Пока свободы нет, пока «балалаечников» в стране нет, ракеты летать не будут. Вот так это все просто взаимосвязано оказалось.
А.Нарышкин
―
Аркадий Бабченко в эфире «Эхо Москвы», программа «Персонально ваш. Как вы относитесь к активности Виталия Милонова, который в начале недели предлагал ужесточить существенным образом поведение россиян в социальных сетях через регистрации, через паспорт? Как депутат, как парламентарий, он правильную модель поведения выбрал для себя? Постоянно на слуху.
А.Бабченко
―
Абсолютно правильную. Я категорическую поддерживаю любые начинания Виталия Милонова. Виталий Милонов мой любимый депутат. Какой бы он законопроект куда бы он не вносил, я сразу двумя руками и ору: «Да, Виталя! Давай, жги!» Вот этот законопроект я вообще просто поддерживаю каждой клеточкой своего тела…
А.Нарышкин
―
Потому что, как только такой закон примут, сразу будет движуха, которую вы так любите?
А.Бабченко
―
Вот как только у Виталия Милонова получится запретить интернет всей школоте, вся школота миллионами высыплет на улицу тут же. Поэтому, Виталя, жги, не останавливайся! Придумывай еще какие-то законопроекты. Знай, что у тебя есть совершенно ярый поклонник.
А.Соломин
―
Вы сейчас ободрили, я уверен, Виталия Милонова. Голосовать бы стали за него?
А.Бабченко
―
Нет, упаси боже! Не до такой степени я его поддерживаю.
А.Нарышкин
―
Виталий Милонов сейчас почувствовал, что все не зря.
А.Соломин
―
Хорошо. Если возвращаться к серьезным темам все-таки, Владимир Путин намекнул, что террористов могут лишать гражданства. Имеется в виду тех людей, которые получили когда-то российское гражданство, а не родились, естественно, потому что в противном случае это не разрешено Конституцией.Это породило опять определенного рода разговоры, потому что тема достаточно живая. К ней обращаются многие – консерваторы и не очень – по поводу лишения гражданства террористов. Вы здесь какой позиции придерживаетесь? Уместна ли эта инициатива.
А.Бабченко
―
Понимаете, о том, уместна или неуместна эта инициатива, уместно было бы говорить в том случае, если бы у нас было работающее государство и у нас бы были работающие правоохранительные органы, которым бы мы доверяли и знали бы, что да, действительно, борются с терроризмом. А не хватают первых попавшихся… Андрея Никитина с бородой просто потому, что он оказался на видеокамере.
А. Бабченко: Я категорическую поддерживаю любые начинания Виталия Милонова. Виталий Милонов мой любимый депутат
Как меру борьбы с терроризмом, где, действительно, есть такой инструмент управления территориями как государство, вот эта возможность лишения гражданства людей, получивших его, приехавших откуда-то – ну, на мой взгляд, здесь может вызывать какие-то споры, но это может оказаться тоже действующей мерой. Почему бы и нет?
Но в нашей ситуации это опять же разговоры о «сферическом коне в вакууме», потому что у нас нет ни государства, ни службы безопасности как таковой, ни милиции как таковой.
А.Нарышкин
―
Как вам, в принципе, идея – лишать гражданства тех, кто неугоден режиму? Я думаю, с Конституцией проблем нет. Ведь ее же переписывали недавно, в частности, чтобы президентский срок увеличить.
А.Соломин
―
И конституционное большинство сейчас снова у «Единой России».
А.Нарышкин
―
Тем более, критики того же Путина, в принципе – не все, конечно, - разъезжаются по разным странам. Я, честно говоря, упустил, почему вы сейчас конкретно находитесь в Праге, но допускаю, что по соображениям безопасности, потому что в России вам может быть неприятно. Вспомним других политэмигрантов, того же, например, Ходорковского, который ради собственной безопасности в Россию не возвращается. То есть по факту-то они уже лишены гражданства. При этой власти они сюда не вернутся. Скоро ли придем к этой процедуре.
А.Бабченко
―
Да, я в Праге, потому что у меня нет никакого желания садиться в тюрьму. Я в тюрьму был готов сесть за выход на баррикады, но за статью в Фейсбуке чего-то в тюрьму садиться не готов. Поэтому я повторюсь: я очень большой фанат этой власти. Я категорически обеими руками и ногами поддерживаю идею лишения гражданства всяких там диссидентов. И когда там появилась петиции о лишении гражданства меня и Божены Рынски за то, что мы неправильно скорбели, я ее подписал одним из первых. Давайте, ребята, уже обменяем меня на какого-нибудь Луиса Корвалана, оставим меня здесь, в Праге пить пиво и закончим всю эту маяту уже, в конце концов.
А.Соломин
―
Аркадий Бабченко, журналист в эфире радиостанции «Эхо Москвы». Мы с гражданства тогда немного на другую тему перейдем. В Казахстане все-таки переходят с кириллицы на латиницу. Это, полагаю, вызовет живо интерес здесь, в России. Не станет ли это поводом для обвинения в притеснении русских, например, в Казахстане? Видите ли вы здесь какую-нибудь проблему?
А.Бабченко
―
Я думаю, что поводом, безусловно, станет. Но другое дело, что у нас поводом может стать все, что угодно. Но лично мне это категорически жаль, потому что все-таки, несмотря ни на что я фанат русского языка, я очень люблю русский язык. Мне бы очень хотелось, чтобы русский язык был распространен на планете. И то, что мы теряем эту русскоязычную сферу теряем – я сейчас безотносительно политики имперского шовинизма и так далее – я исключительно только про язык говорю…
А.Соломин
―
Это очень сложно разделить.
А.Бабченко
―
Это очень взаимосвязано, безусловно. То, что, например, такую бывшую когда-то братскую, действительно, русскоязычную страну как Украина Россия сейчас потеряла из-за своей, мягко выражаясь, политики – это да, безусловно. Но вот именно как язык, мне, действительно, жаль.
А.Соломин
―
Вот вы сейчас находитесь в Чехии, где какое-то время назад, еще лет 20 назад русский язык знали очень многие. А сейчас, когда я сам был в Праге, заметил, молодежь не знает русский язык вообще. То есть для них это какой-то из восточноевропейских языков, как для нас венгерский, условно. Вы чувствуете, что мы тоже что-то потеряли, и это естественный процесс, и людям накручивали русский язык, заставляли учить русский язык?
А.Бабченко
―
Нет, безусловно, чехи его потеряли. Еще бы не потерять за 68-й года. 68-й год здесь еще до сих пор отлично помнят. Точно так же мы сейчас потеряли Украину. Через 50 лет Украина будет точно такой же одной из европейских стран, как Польша или Чехия. Польша-то вообще была в составе Российской империи. А сейчас об этом ничего не говорят. Финляндия была в составе Российской империи, а сейчас тоже ничего об этом не говорят. Безусловно, теряем.Но я хочу сказать, что здесь, в Чехии люди моего возраста, поколения 40+ русский язык еще помнят и иногда разговаривают, даже можно пообщаться. Но, безусловно, это ушло. И с точки зрения, языка мне правда, действительно, жаль. Потому что выбран вектор развития в другую сторону – в сторону Европы, а не в сторону России. Поэтому зачем тебе язык? Безусловно.
А.Соломин
―
Но это экономические причины? Все-таки люди учат тот язык, который им понадобится в жизни и для работы?
А.Бабченко
―
И экономические, в том числе, и причины… что называется, европейскими свободами, европейскими ценностями. Чехия хочет быть Европой, а не какой-то там окраиной империи.
А.Соломин
―
А если бы вам однажды сказали, что вы сохраняете язык – ну, русский язык, которым вы и я тоже весьма дорожим – но перейти нужно на латиницу. Ну вот кириллица – всё, устарела – вы что для себя решите? О’кей, кто из нас транслитом не писал? Или все-таки нет – бороться?
А.Бабченко
―
Это все-таки тоже потеря. Как мы можем бороться? Это все соседние всё суверенные, независимые страны. Я могу сказать, что я бы хотел, что, действительно, русский язык и кириллица были. Так-то, в принципе, на самом деле, если вы выучите какой-то из славянских языков, то во всех остальных странах вы процентов на 50-60 будете понимать. И за эти три года войны я не скажу, что я выучил украинский, но я его начал в какой-то степени понимать. И я сейчас вижу, что в Чехии, во всяком случае, меню по-чешски я прочитать могу. Это, в общем, тот же славянский язык, только написанный латиницей.
А.Нарышкин
―
Что Россия сделает Назарбаеву за его планы отказа от кириллицы? Потому что всегда же болезненная реакция на притеснение русскоязычного населения на Украине, в странах Балтии.
А.Соломин
―
А в Казахстане есть еще территории, которые тоже такие…
А.Бабченко
―
Я думаю, сейчас – ничего. Потому что все-таки не тот момент. И других проблем, гораздо более серьезных, вагон. Но я не думаю, что Россия, по крайней мере, до того момента, пока в ней сохраняется этот режим, она откажется от своих имперских амбиций во всех направлениях по периметру.
А.Нарышкин
―
А сепаратисты появятся в Казахстане из-за этого? Могут?
А.Бабченко
―
Могут. Почему бы и нет? Могут, да.
А.Нарышкин
―
Спасибо. Аркадий Бабченко, журналист в эфире «Эхо Москвы», в программе «Персонально ваш». Мы с Алексеем Соломиным вернемся в эту студию через 10 минут.