Денис Драгунский - Персонально ваш - 2017-03-14
Е.Канакова
―
15 часов и 7 минут в Москве. Начинается программа «Персонально ваш». Здесь – Яков Широков…
Я.Широков
―
Добрый день!
Е.Канакова
―
Я, Екатерина Канакова. И сегодня персонально ваш писатель Денис Драгунский. Здравствуйте!
Д.Драгунский
―
Здравствуйте!
Я.Широков
―
Первый вопрос Екатерины.
Е.Канакова
―
Да. Я хотела бы начать про инвалидов. Нашумевшая история была на программе «Минута славы». Кого вы больше поддерживаете: Владимира Познера, все-таки или Евгения Смирнова, который выступал?
Д.Драгунский
―
Да я никого не поддерживаю. Что значит?.. Во-первых, мне кажется, это случай очень частный. Меня всегда забавляет, когда в нашем мире, в котором огромное количество проблем, начиная от снижения зарплат и пенсий, гуманитарной катастрофы в Африке, планируемого расселения пятиэтажек, что может вызывать большое недовольство этих жителей, социальные проблемы – вдруг оказывается, что Познер сказал что-то не то про танцора с одной ногой. Я не знаю, откуда такая страсть к таким мелким, светским новостѝшкам. Я пожимаю плечами.
Я.Широков
―
Но сказал-то ни много ни мало на целую страну.
Д.Драгунский
―
Ну мало ли что можно на целую страну!.. Вы знаете, слово из трех букв пишется, оно так много тиражируется на сараях, то можно сказать, что это слово тиражируется на целую страну 8 раз в день.
Я.Широков
―
И все-таки Познер – человек общественный и в тот день он, что называется, представлял общественной интерес.
Д.Драгунский
―
Он не представлял общественный интерес. Оно могло вызывать общественный интерес. Но, вообще, мне кажется, странным это внимание, я могу сказать, к мелким светским дрязгам. Мне это не нравится. Может быть, я очень старый человек, хотя Познер старше меня, причем так… хорошо старше. Мне кажется, что есть огромное количество проблем и у страны, и человечества, у Москвы, у тех же инвалидов. Ну Познер что-то сказал, Познеру не понравилось, ему показалось, что это удар ниже пояса.Но вы знаете, извините, пожалуйста, могу сказать, что есть критики, которые считают, что описание всяких тяжелых вещей – это тоже удар ниже пояса и это попытка вызывать слезу у читателя, добиться успеха таким простым способом. Когда я учился драматургии в ранней молодости, драматург Михаил Львовский, очень талантливый человек, автор знаменитой песни «На Тихорецкую состав отправится», он сказал, что есть запрещенные приемы. В пьесе не может участвовать женщина – одинокая мать с больным ребенком, ослепший художник, которые сразу вызывают жалость.
Я.Широков
―
Кстати, к вопросу о запрещенных приемах. А вот отправка нашего представителя на Евровидение, выбор человека, девушки в инвалидной коляске – это запрещенный прием?
Д.Драгунский
―
Нет, думаю. Если отборочная комиссия считает, что она хорошо поет… Я думаю, что ее все-таки не за ногу послали, а за голос, я надеюсь.
Я.Широков
―
А вы слышали?
Д.Драгунский
―
Нет, конечно.
Е.Канакова
―
Мы тоже надеемся. Но в любом случае, дрязги, не дрязги, а вот права инвалидов могут стать важной темой на предстоящей президентской кампании – это тоже запрещенный прием?
Д.Драгунский
―
Нет, права инвалидов – это важная вещь. Почему это? Инвалидов очень много. Инвалидам нужно помогать, создавать им комфортабельную среду – пандусы какие-то, кружки, клубы, для совсем плохих инвалидов – сиделки за государственный счет. Совсем плохих – как в народе говорят: «Он совсем плохой» - совсем больной. Нет, это большая проблема. Нужно узнать, сколько инвалидов, сколько их в процентном отношении, сколько их количественно.
Е.Канакова
―
Но вот отправка нашей участницы на Евровидение, у которой ограниченные возможности – это не станет показателем того, что мы ценим права инвалидов и будем заниматься ими?
Д.Драгунский
―
Ну, может быть, так… в 15-й раз, в смысле в 15-ю очередь, может быть, да. Сейчас, вообще, на самом деле, есть такая глобальная мода на…
Е.Канакова
―
На что?
Д.Драгунский
―
Хорошая мода, я бы сказал – на милосердие, на толерантность…
Е.Канакова
―
То есть может человек на самом деле быть не толерантным, милосердным, но если он это будет проявлять показушно, то он будет модным, цениться?
Д.Драгунский
―
Это будет правильно. Как сказал Ларошфуко, лицемерие – это дань, которую порок платит добродетели. Пускай порок плати добродетели вот эту дань.
Я.Широков
―
Но эта мода почему-то, мне кажется, в чиновничьих кругах не наблюдается. По крайней мере, мало кого из высокопоставленных служащих видишь, проводящих какие-то благотворительные акции.Д.Драгунский: Меня пугает некоторая безответственность властей
Д.Драгунский
―
В каком смысле? Проводящих как частные лица?
Я.Широков
―
Нет, действительно, жертвующие деньги, помогающие…
Д.Драгунский
―
А может, они жертвуют как частные лица. Откуда я знаю? Это же такое, личное дело.
Я.Широков
―
А почему об этом не говорить громко?
Д.Драгунский
―
Евангелие запрещает. Пусть правая рука твоя не знает, что делает левая. А те, которые трубят о своей благотворительности, те грешники, лицемеры, фарисеи и так далее.
Я.Широков
―
К вопросу о церкви и о Евангелие. Вот эта новая история с Исаакиевским собором, как вам кажется, зачем опять всколыхнула всех?
Д.Драгунский
―
Это не зачем, а почему. Потому что, я не думаю, что у кого-нибудь были свои цели. Видите, как интересно, я сегодня узнал, читая интернет, что, оказывается, не было даже обращения о передаче Исаакиевского собора в ведение, в аренду, в собственность или что-то там Русской православной церкви; что это была какая-то пена по углам. Кто-то сказал, что надо, а кто-то сказал, что ни в коем случае. А когда всю эту пену разгребли, выяснилось, что пока, собственно говоря, говорить-то и не о чем, потому что официального запроса от церкви о передаче им в аренду Исаакиевского собора не было.Так что это такой вопрос, да, болезненный вопрос, интересующий людей. Люди верующие считают, что все, что когда-то принадлежало церкви или даже не принадлежало ей, как Исаакиевский собор, но было освещено именем церкви, религией христианства, православия, должно теперь принадлежать церкви. Люди другого, так сказать, менее радикального направления, среди которых тоже есть верующие, говорят, что нужно осторожнее, потише, аккуратнее рассматривать каждый предмет в отдельности. Люди атеистические считают, что вообще надо церкви показать свое место, антицерковные люди.
Такие три точки зрения они перехлестываются, бушуют и опять же прекрасный информационный повод для того, чтобы взбутетенить общественное сознание и, так сказать, оторвать его от таких реальных вещей, которые касаются карманов, желудков, крыши над головой и так далее.
Е.Канакова
―
Хорошо Вышел фильм на CNN «Владимир Путин - самый влиятельный человек в мире». Вы его считаете самым влиятельным человеком в мире?
Д.Драгунский
―
Я его считаю одним из самых влиятельных людей, безусловно. Не стоит об этом спорить всерьез, потому что руководитель, лидер, президент ядерной державы, огромной страны, занимающей такую гигантскую площадь, обладающей такими ресурсами, и кроме того обладающей такими вооружениями. Хочешь не хочешь, мы какая там экономика – 7-я, 8-я? – но какая все-таки серьезная, не 121-я, и территория у нас первая, и армия у нас большая. Поэтому Никита Сергеевич Хрущев, Михаил Сергеевич Горбачев, Константин Устинович Черненко, несмотря на то, что он был совершеннейшим больным стариком, он все равно по определению является одним из самых влиятельных политиков мира.
Я.Широков
―
Не американский президент?
Д.Драгунский
―
Одним из - я сказал. Понимаете, тут не меряются как на ипподроме ноздрями, кто самый, кто не самый. Это чисто пиаровское дело. Ну, в самом деле, что сказать, один вот говорит: «Лев Толстой – самый великий писатель!» - «Нет, Достоевский – самый великий писатель!» Ну, смешно.
Е.Канакова
―
То есть вы не верите в рейтинги, в соцопросы…
Д.Драгунский
―
Я в них верю, конечно же, но в грубом смысле. Я понимаю, что по рейтингам Путин, проводи рейтинги, не проводи, ясно, что Путин влиятельней чем, например, Мугабе или, скажем, какой-нибудь там… не знаю, я не хочу называть имя, но какой-нибудь премьер-министр какой-нибудь небольшой страны или президент какой-то латиноамериканской республики, хотя в ней, может быть, живет и много миллионов. То есть это как бы и так понятно. То есть к рейтингам нужно относиться, как к ориентиру, но не драться за каждый процент.
Я.Широков
―
А вот выход фильма, появление журнала The New Yorker – это все героизация президента?
Д.Драгунский
―
Почему героизация? Нет. А давайте посмотрим, с какими еще лицами…, кому были посвящены фильмы. Я думаю, что такие фильмы были посвящены и президентам разным и каким-нибудь знаменитым финансовым чудотворцем типа Уоррена Баффетта или когда-то типа Сороса, каким-нибудь спортсменам героическим и так далее. Но это нормально. То, что Путин – один из мировых ньюсмейкеров, это правда.
Е.Канакова
―
То есть стоит его воспринимать как обычный документальный фильм такой, проходящий мимо?
Д.Драгунский
―
Ну как обычный документальный фильм об одном из самых влиятельных лидеров современности. Что значит, обычный? Может быть, он очень хорошо снят, может он снят так качественный, что он не обычный, а гениальный.
Е.Канакова
―
Вот еще качественно и красиво снят мюзикл «Красавица и Чудовище». Но здесь нашли, к чему придраться: нашли персонажа гомосексуалиста и хотят в некоторых странах запретить показ.
Я.Широков
―
Да и у нас проверяли.
Д.Драгунский
―
А у нас вроде – я вот слушал по радио, когда ехал сюда – вроде бы разрешили, но то ли 12+, то ли 16+.
Е.Канакова
―
Стоит придираться к таким мелочам?
Д.Драгунский
―
Нет, не стоит, на мой взгляд, не стоит.
Е.Канакова
―
То есть показывать в любом случае во всех странах.
Д.Драгунский
―
Понимаете, исламские страны пускай сами разбираются. У них свои ценности.
Е.Канакова
―
А у нас надо?Д.Драгунский: Произойдет лет через пять транспортная революция в мире и в нашей стране тоже
Д.Драгунский
―
А у нас нет такой традиции это запрещать. Тут дело идет о традиции.
Я.Широков
―
У нас есть закон о защите детей от информации нежелательного характера.
Д.Драгунский
―
Понимаете, фраза «нежелательного характера»… Я люблю законы, в которых есть исчерпательные списки. Вот говорят: наши традиционные ценности. Тогда должны быть – тыц-тыц-тыц! – 28 или сколько… 46 - но лучше, чтобы не больше 50, потому что запутаемся – традиционный ценностей, причем сформулированных как можно более четко, ясно, юридически однозначно. «Нежелательного характера» - что значит, «нежелательного характера»? Кто кого тут желает и не желает?
Я.Широков
―
Пропаганда гомосексуализма, например.
Д.Драгунский
―
Что значит, «пропаганда гомосексуализма»? Ведь, по-моему, кто-то сказал, чуть ли не Пушкин, что писатель изображающий какие-то сложные явления, он не виноват в этих явлениях так же, как анатомия – не есть убийства. Вот фраза Пушкина: «Анатомия не есть убийство». Это разные вещи. Что значит «пропаганда гомосексуализма»? А «Красавица и чудовище» - это что-то типа «Аленького чудовища» что-то?
Я.Широков
―
Конечно. Тот самый мультик, который был…
Д.Драгунский
―
А какой там гомосексуализм, расскажите мне?
Я.Широков
―
Один из персонажей, подручный Гастона, если я не ошибаюсь, главного негодяя – вот он выглядит влюбленным в того самого негодяя.
Д.Драгунский
―
Ну? И что?
Я.Широков
―
И, более того, его играет актер, который себя открытым геем провозгласил.
Д.Драгунский
―
И чего? Но там, что говорится? Пропаганда – это все-таки что-то другое.
Я.Широков
―
Но вот сейчас как раз выходит этот фильм…
Д.Драгунский
―
Я его, конечно. Сейчас не буду смотреть, естественно. Вы посмотрите – потом мне скажете.
Е.Канакова
―
А почему?
Д.Драгунский
―
Ну, знаете, извините, пожалуйста, мне 66 лет. Если я буду на всякий писк моды кидаться и тратить на это полтора часа своего времени – это даже смешно.
Я.Широков
―
А «Матильду» пойдете смотреть?
Д.Драгунский
―
И «Матильду» не пойду смотреть.
Я.Широков
―
Почему?
Д.Драгунский
―
А я видел по трейлеру, что это, извините, пожалуйста, какая-то сиропно-сахарная чухня. Пускай на меня не обижается никто. Может, трейлер так составлен. Мне это совершенно неинтересно. Мне примерно известно, что было между Николаем и Кшесинской.
Я.Широков
―
Это многие знают.
Д.Драгунский
―
Ну вот, а чего смотреть-то? Ведь хочется смотреть, чтобы либо что-то гениальное, чтобы все критики сказали: «Гениально, старик, иди! Это как Феллини, это как Чухрай ранний, это что-то такое… с ума сойдешь!» Или: «Ты знаешь, там про такое! Вот ты никогда не знал, что на самом деле делалось в Мадриде в 1613 году. Там такие тайны мадридского двора – просто умрешь!» Тогда, может быть, пойду. А здесь – ну, Кшесинская, ну Николай, ну играют какие-то такие…, ну какие-то развеваются узоры, мантии балахоны… Я не терял, у меня никогда не было горностаевых мантий, поэтому я ее не терял.
Е.Канакова
―
А как вы относитесь к тому, что фильм хотят запретить, судя по трейлеру, исходя из того, что нарушает…
Я.Широков
―
Даже еще не доделан, между прочим.
Е.Канакова
―
Да, даже еще не доделан.
Д.Драгунский
―
Кто хочет запретить?
Я.Широков
―
Вот Поклонская дважды уже…
Д.Драгунский
―
Ну Поклонская хочет запретить. Хоти дальше. Хотеть не вредно, как сказал один известный сексолог.
Е.Канакова
―
А как вы думаете, права, чувства верующих нужно защищать. Нужно этим жертвовать, искусством ради того, чтобы защитить права верующих?
Д.Драгунский
―
Опять все конкретно рассматривается. Если есть, скажем, создается какой-то фильм, который нарочито кощунственно… Вот я, когда был маленький, мы изучали религию, поскольку все было запрещено - за Библию в Советском Союзе, по которому так стонут отдельные страдальцы – могли, простите меня, в тюрьму посадить, за то, что человек читает Библию. Какая была хорошая страна! Пойди перекрестись. Так вот, мы изучали эти самые вещи, хоть что-нибудь, чтобы узнать по книжкам такого… был такой воинствующий атеист-сатирик 19-го века или начала 20-го Лео Таксиль «Забавная Библия», «Забавное Евангелие».
Я.Широков
―
Еще иллюстрации были.
Д.Драгунский
―
Там были иллюстрации. Вот снять фильм по Евангелию, например, или по Ветхому Завету по Таксилю нарочито издевательски, цинически, специально показывать святых, Бога в виде каких-то гнусных мошенников, сделать это все так сально, пошло, грязно, нарочито высмеивая известные эпизоды священной истории – да, этот фильм, действительно, задевает чувства верующих, действительно, возмутительно. И я бы такой фильм не стал бы пускать. Не стал бы давать на него денег для самого начала государственных. А если бы снять на частные дела, я бы, может быть, даже… во всяком случае, мне были бы понятны чувства этих людей: оскорбляет чувства верующих. Это да, оскорбляет.А если в фильме просто где-то… Николая II вчера, простите меня, позавчера причислили к лику святых, сделали святым страстотерпцем даже. Он, собственно говоря, даже и не святой, собственно, какой-то святой, так сказать, четвертой категории. И теперь, оказывается, про него теперь слова не скажи – да бред какой-то! Чувство верующих тут, например, не лежало рядом.
Е.Канакова
―
А вот деятели искусства, которые выполняют свою работу, например, режиссер создает новый фильм – он должен думать о том, заденет ли его произведение чувство верующих или он должен опираться на полную свободу творчества?
Д.Драгунский
―
Он должен думать об этом только в том случае, если бы фильм, - как в той ситуации, которую я описал только что - если бы его фильм нарочито-пропагандистско-антирелигиозный – вот тогда он должен немного почесать затылок и думать, стоит ли этим заниматься. А если он просто делает фильм про жизнь, что называется, исторический ли фильм, современный, то, конечно, он должен в основном о том, чтобы убедительно, как писал Зощенко, в меру скромного таланта честно попытаться изобразить момент действительности.
Я.Широков
―
Слушатель из Москвы как раз спрашивает: «А комедия Образцова - это пример, скажем так, оскорбления чувств верующих?»
Д.Драгунский
―
Я думаю, что нет. Потому что, во-первых, эта вещь, надо понять, когда она была сделана. Это были советские времена. И это было вполне добрый юморок, что называется. Я не думаю.
Я.Широков
―
Я напоминаю, что вы слушаете программу «Персонально ваш». Сегодня персонально ваш и персонально наш писатель Денис Драгунский. Телефон для sms: +7 (985) 970 45 45, аккаунт vyzvon в Твиттере.Кстати, к вопросу о чувствах верующих. А как вы оцениваете сегодняшнее решение Европейского суда, не по правам человека, а просто суда ЕС, который поддержал запрет хиджабов в офисах?
Д.Драгунский
―
Не знаю. Я живу не в ЕС. Мне трудно это представить, что они там себе при этом имеют в виду.Д.Драгунский: Ну сколько можно плитку перекладывать?
Я.Широков
―
Они поддержали в нескольких странах… Представьте, что вы в Европе на вокзале в кассе, скажем, женщина в хиджабе или где-то оформляете…
Д.Драгунский
―
Если она на вокзале в кассе в хиджабе, так сказать, всего хорошего ей, пускай будет в хиджабе, в чем хочет пускай будет, пусть будет в тюрбане, пусть хоть голая сидит.
Е.Канакова
―
То есть полная свобода.
Д.Драгунский
―
Да. А если в офисе, если я работаю в офисе, если там есть какая-то корпоративная культура, то, наверное, немножко другой вопрос. Потому что, если, допустим, женщина ходит в хиджабе в офисе. Ну, хорошо, замечательно. А могут остальные женщины приходить в бикини в офис? Почему нет?
Я.Широков
―
А гигиенично ли?
Д.Драгунский
―
А хиджаб гигиенично? А вдруг там под хиджабом что-нибудь будет? Откуда я знаю? Гигиеничность – это не тот вопрос. Поэтому, если есть дресс-код определенный, нужно его, наверное, придерживаться. Но, поскольку я живу не в Европе, а в России… то есть в Европе, но не в Евросоюзе… Понимаете, есть какой-то определенный суверенитет суда данной территории. Они приняли такое решение – ну и бог бы с ними, как говориться. Может быть, они его потом отменят.
Е.Канакова
―
Хорошо. Вопрос теперь о музыке. Двух музыкантов задержали накануне сотрудники полиции за игра на Арбате. Как вы, вообще, относитесь к уличным музыкантам?
Д.Драгунский
―
Хорошо отношусь. Я к ним отношусь гораздо лучше… Только, если они не очень громко, потому что иногда они так играют, что уши закладывает.
Е.Канакова
―
То есть хорошо, если они не рядом с вашим домом.
Д.Драгунский
―
Нет, пусть рядом, но пусть они с децибелами как-нибудь разберутся вот и всё. Не слишком громок, чтобы это не было слышно за два квартала. Здесь, когда от метро Арбатская идешь к «Эху Москвы», к Новому Арбату, то там иногда стоят такие бумбоксы, что страшно рядом мимо проходить: так шарашит! Вот против этого я, да. К музыкантам я отношусь значительно лучше, чем к просто попрошайкам, потому что музыканты все-таки, они работают. Я, извините меня, всегда кидаю копеечку музыкантам. А когда человек просто говорит: «Помогите на возвращение домой» и человек стоит уже, простите меня, года четыре – я его узнаю, - а ему все нужно на билет до дому, то мне его как-то не очень жалко. А музыкант, он работает. Пускай получит свою награду.
Я.Широков
―
Таня из Москвы спрашивает: «А вас в России современной что сейчас тревожит, что пугает и что нравится?»
Д.Драгунский
―
Нравится мне многое, потому что это моя страна. Мне здесь погода нравится, люди нравятся, мужчины и женщины нравятся, их милые лице, русская литература, современная литература… Можно долго перечислять, что мне нравится. Что меня пугает? Меня пугает некоторая безответственность, скажем, властей. В частности, этот скандал… пятиэтажки меня пугают. Меня, как ни странно, пугает плитка, потому что плитку опять перекладывают. Ну сколько можно плитку перекладывать?
Я.Широков
―
А более того, она где-то вздыбилась уже.
Д.Драгунский
―
Вот! Она вздыбилась, на Манежной, на Тверской она вздыбилась. За это все-таки кто-то должен ответить, мне кажется. Меня это беспокоит.
Я.Широков
―
А вы верите, что ответит кто-нибудь?
Д.Драгунский
―
Верю, конечно, обязательно. Нет зла, которое длилось бы сто лет, как говорят латиноамериканцы.
Е.Канакова
―
То есть через сто лет, может быть, плитку и заменят, как выясняется.
Д.Драгунский
―
Или, может быть, через сто лет НРЗБ.
Я.Широков
―
А ваши наблюдения, такое, вообще, случалось раньше с дорогами в Москве, с пешеходными дорожками?
Д.Драгунский
―
Случалось, конечно. Асфальт трескался, асфальт лопался. Но асфальт, мне кажется, для нашей погоды более предпочтительная вещь. Мягче.
Е.Канакова
―
Напоминаем, что сегодня персонально ваш писатель Денис Драгунский. Яков Широков и Екатерина Канакова тоже с вами. Мы прервемся на новости и рекламу. Через несколько минут вернемся.НОВОСТИ
Я.Широков
―
15 часов, 35 минут в Москве. Продолжается программа «Персонально ваш. Яков Широков и Екатерина Канакова. И сегодня персонально ваш писатель Денис Драгунский.
Я.Широков
―
Хотелось бы спросить, вы за екатеринбургским судом по делу блогера Соколовского следите?
Д.Драгунский
―
Нет, я не слежу за ним внимательно, но я знаю, что человека за ловлю покемонов в храме… там с ним что-то хотят совсем нехорошее сделать.
Е.Канакова
―
7,5 лет ему…
Я.Широков
―
И вообще, там интересная история. Дело в том, что ловля покемонов – это один яркий эпизод. Но судят его не за это, судя его за другие ролики, где нашли оскорбления чувств верующих. То есть, получается, что, в принципе, человека наказывают по одному делу за другое. Кому это выгодно, вообще? Зачем это?
Д.Драгунский
―
Так бывает. Кому это выгодно, не знаю. Так очень часто бывает, когда человека наказывают по одному делу за другое. Это, в общем, к сожалению, общепринятая практика правоприменения. Когда гангстера Аль Капоне не могли взять за его гангстерские дела, все-таки налоговики нашли какие-то недоплаченные 150 долларов налога и, так сказать, надели на него наручники.В данном случае, конечно, этот Соколовский не Аль Капоне и не гангстер. Но не знаю, меня это все очень тревожит. А что именно? За что его? Что он там что, какие-то антирелигиозные ролики?..
Я.Широков
―
Да, он с определенной критикой верующих выступал, но там явно не те признаки, по которым здравый человек сказал бы, что это, действительно, экстремизм.
Д.Драгунский
―
Жаль. Что можно сказать? Это очень жаль.
Е.Канакова
―
Правда, теперь, что любой атеист практически под угрозой находится?
Д.Драгунский
―
Не уверен. Но если это так, то это очень плохо. Это очень плохо.
Е.Канакова
―
Чем это грозит?
Д.Драгунский
―
Социальной напряженностью внутри страны. Атеистов у нас все-таки довольно много, никто их не считал, атеистов, как, впрочем, и верующих. Но, я думаю, что это то, что называется разжигание. В данном случае разжигание идет с точки зрения тех людей…
Е.Канакова
―
Со стороны самих верующих?Д.Драгунский: Чувство верующих тут, например, не лежало рядом
Д.Драгунский
―
Нет, не со стороны верующих. Верующих очень много, и они вовсе не объединены в какой-то клуб оскорбленных верующих – это неправда, а со стороны активистов типа тех, кто подал в суд на Соколовского, кто обвиняет его в атеизме и так далее.
Е.Канакова
―
А вообще, истинного верующего может что-то оскорбить?
Д.Драгунский
―
Может, конечно. Истинно верующие разные люди. Нет, не все истинно верующие такие как… буддисты…
Е.Канакова
―
Но они же прощать должны.
Д.Драгунский
―
Ну должны. Мало ли кто чего должен. Нет, есть верующие, которые истинно верующие, правильно верующие, которые достаточно… Ну это как ревность. Нельзя сказать, что истинно любящий человек может ревновать или не может? Один будит ревновать, другой не будет ревновать. Это такая штука примерно.
Е.Канакова
―
А это не значит, что один верующий, а другой неверующий?
Д.Драгунский
―
Не значит, нет. Так же, как не знает, что ревнивый муж – это любящий или не любящий. Понимаете, тут четырехклеточная таблица, тут плюсы и минусы тасуются во всех вариантах. Может быть, верующий человек, склонные прощать и не очень верующий, склонный прощать, и верующий очень ревностный и, может быть человек, которые притворяется верующим с помощью такой ревностности, понимаете. Все может быть.
Я.Широков
―
Галина спрашивает: «А почему наших защитников чувств верующих не оскорбляет труп главного атеиста на главной площади?»
Д.Драгунский
―
Это, наверное, говорит об их искренности или об их умственных способностях.
Е.Канакова
―
Третьего не дано.
Д.Драгунский
―
Третье всегда дано, и третье и пятнадцатое.
Я.Широков
―
Отвлечемся от религиозных вопросов. Чисто такие бытовые темы. Сегодня был утвержден президент компании АЛРОСА Сергей Иванов-младший, сын бывшего главы кремлевской администрации. Сегодня же вице-президентом объединенной авиастроительной корпорации стал сын вице-премьера Рогозина Алексей. Это что, признаки нового феодализма в 21-м веке?
Д.Драгунский
―
Нет, это не признаки нового феодализма. Я не люблю, когда такие говорят… Феодализм – это что-то другое. Феодализм – это социальная структура, основанная на земельной ренте, понимаете. Это признак того, что формируется элита, грубо говоря, правящее сословие. Формирование правящего сословия идет в нашей стране.
Я.Широков
―
За 25 лет не сформировалось?
Д.Драгунский
―
Конечно, нет. Для того, чтобы сформировалось правящее сословие, должно быть 2-3 поколения. Оно будет еще формироваться.
Я.Широков
―
А это хорошо – такая практика?
Д.Драгунский
―
На мой взгляд нет, нехорошо. Но, тем не менее, она существует. Вот вы сказали про феодализм не напрасно, наверное, все-таки, потому что правящее сословие, оно формировалось со средних веков. Во многих европейских странах можно видеть какой-нибудь 14-й лорд Пендлтон, понимаете, который является министром флота, а его дедушка был министром чего-то еще. И вот такие семейные правящие, так сказать – правящие не в царском смысле – династии – да, это есть.Конечно, мне кажется, что это не совсем правильно. Но это мои, так сказать, демократические какие-то чувства, может быть, очень наивные против этого восстают. Мне кажется, это неправильным, Мне кажется, это неправильным, о оттого, что я скажу, что это неправильно, что сразу прекратиться, что сгинь-сгинь! – и все раствориться. Нет, это будет продолжаться, к сожалению.
Вы знаете, я когда-то, когда писал одно свое произведение художественное, я в Википедии заглядывал в биографии советских деятелей 40-х годов, 30-х годов. Я с большим удивлением увидел, что у них у всех практически, у многих дети переженились. Вот советская власть – все из себя такие коммунисты бескорыстные, туда-сюда, за Ленина, за Сталина - а при этом какой-нибудь генерал, а дочь его замужем за сыном министра. А потом она стала директором какого-то института, а этот сын министра стал ведущим конструктором. И все-таки талантливые ребята, талантливые-талантливые ребята, все дружат… Ну, кого-то иногда постреливал «усатый пахан». Но всех не перестреляешь. И вся эта «грибница» все равно продолжала расти, и, наверное, она растет и сейчас.
Е.Канакова
―
Вы затронули тему пятиэтажек. Юля из Нижегородской области спрашивает: «Как в идеале все должно быть с пятиэтажками в Москве и во всей стране, по вашему мнению?»
Д.Драгунский
―
Знаете, я на предыдущей программе это рассказывал. В идеале, по моему мнению, должно быть так. Пятиэтажки построены в довольно просторных местах. Они не как вот…
Е.Канакова
―
То есть пятиэтажки на пятиэтажки нужно?
Д.Драгунский
―
Нет, надо рядом, между пятиэтажками построить дом, допустим, 15-этажку, и в нее переселить всех жителей трех пятиэтажек. Это будет примерно половина. А вторую половину продавать и так далее.
Е.Канакова
―
А с парковками как быть?
Д.Драгунский
―
Не знаю. Построить рядом парковку на месте снесенной пятиэтажки. Хотя парковки – это особая тема. У меня к ним особое отношение, к этим парковкам, поскольку я совершенно неавтомобильный человек. И больше того, мне кажется, что вся эта автомобильная история закончится довольно скоро. Просто произойдет лет через пять транспортная революция в мире и в нашей стране тоже.
Я.Широков
―
Беспилотные автомобили…
Д.Драгунский
―
Даже не автомобили, а какие-то транспортные капсулы… В общем, будет что-то совершенно другое. И автомобили останутся только где-то на окраинах города, чтобы ездить на дачу, в те места, где нет этих транспортных новых средств. Но бог с ними, с парковками.Мне кажется, что справедливость – может быть, это очень романтично с моей стороны звучит – требует, чтобы людей оставляли там же, где они жили, построив для них новые, красивые удобные дома на расстоянии примерно 100-150 метров от пятиэтажки.
Е.Канакова
―
Смотрите, если будут вместо пятиэтажек 15-этажки, пустовать квартиры эти тоже не будут и дома пустовать не будут, тогда будут нагрузки на школы, детские сады. Что с этим?
Д.Драгунский
―
Хорошо. Погодите, Екатерина, разве я настаиваю на том, чтобы там было больше? По мне так построить ровно столько квартир, сколько выселено в пятиэтажках, чтобы не было нагрузок. Вот это было бы оптимально идеально.
Е.Канакова
―
Но тогда будет пятиэтажки на пятиэтажки.
Д.Драгунский
―
Ну почему? Это рядом, но более современный, более красивый, более прочный, долговечный, комфортабельный, экологичный дом.
Я.Широков
―
Тогда вопрос такой. Фонд «Общественное мнение» провел опрос и выяснил, что более половины россиян считают, что судьи в России берут взятки. А вы сталкивались?
Д.Драгунский
―
Нет, я не сталкивался.
Я.Широков
―
Но вы верите?
Д.Драгунский
―
Что значит, верю? Половина считает, что, может быть, есть. Я читал случаи еще в советское время в советской прессе про такие вот истории, про то, что судьи берут взятки. И в наше время тоже про это много раз читал. Но я с этим ни разу не сталкивался, могу вам сказать. Мой личный опыт… Но, надо сказать, что я не сталкивался с судами…
Е.Канакова
―
Это хорошо.
Д.Драгунский
―
Я не знаю.
Я.Широков
―
Вообще, вас огорчает такая статистика?Д.Драгунский: «Матильду» не пойду смотреть
Д.Драгунский
―
Огорчает такая статистика. И огорчает, во-первых, убежденность в этом и, соответственно, эта убежденность, мне кажется, на пустом месте не может быть, что это не чистая фантазия.
Я.Широков
―
И еще про опросы. «Левада Центр» тоже провел опрос и выяснил, что лишь четверть россиян поддерживает идею установить табличку на месте убийства Бориса Немцова. Четверть – это для вас много или мало?
Д.Драгунский
―
Очень много. Четверть россиян. При этом 45% жителей Москвы. Это очень много, это просто грандиозно. Ну, экстраполируйте по цифрам – это сколько получится в миллионах? Вот так вот.
Е.Канакова
―
А почему тогда сопротивляется власть установке этой таблички, если столько человек поддерживает?
Д.Драгунский
―
Как только вы меня устроите работать в администрацию президента или в правительство, я вам тут же отвечу на этот вопрос.
Я.Широков
―
А вот этот капитальный ремонт, который затеяли с мостом, по вашему, эту в первую очередь из-за таблички, или, действительно, обветшал этот мост?
Д.Драгунский
―
Ой, вы знаете, какая штука, я считаю, что, действительно, из-за таблички, но и мост обветшал.
Е.Канакова
―
То есть две проблемы.
Д.Драгунский
―
Это как с кошками или с психиатрической госпитализацией в советское время.
Е.Канакова
―
Сравнение!
Д.Драгунский
―
С кошками в том смысле, когда человек себя плохо ведет, всегда есть к чему придраться – что ему кошки там гадят в подъезде, что у него воняет ими, соседи недовольны. Или он такой, со странностями: он выходит и плюет все время через левое плечо – чего бы его к психиатру не пригласить? Всегда есть, к чему придраться.Любое дорожное покрытие, оно, конечно, требует ремонта в каждый отдельно взятый момент. Даже вот плитка на Манежной. Представляете, если бы кто-нибудь решил написать на плитках «В память убиенных демократов» - вот на каждой плитке написать. Сразу бы выяснилось, что плитка требует ремонта. И она, действительно, требует.
Е.Канакова
―
Да, тут с этим не поспоришь.
Я.Широков
―
Спрашивают слушатели тоже: «Власти обещают в связи с пятиэтажками все сделать хорошо. А вы в это верите?»
Д.Драгунский
―
Что значит, сделать хорошо?
Я.Широков
―
Не обидят, не ушлют на выселки.
Д.Драгунский
―
Нет, вы знаете, это опять крайне неконкретно, когда говорят людям: «Все будет хорошо. Вы не пожалеете, мы вас не обидим». Надо говорить так: «Вы получите квартиру такого-то метража по такому-то адресу». Вот, когда будет обещание, сделанное на высоком уровне. Не на уровне, что потом скажут: «Это подписал какой-то Тютькин из мэрии. Он уже уволился три месяца назад…»
Е.Канакова
―
Но обещать, не значит, жениться: обещать можно все что угодно. Вопрос – как это будет реализовано. Власть обещает – мы поверим, а тут, оказывается, не во благо народа все будет сделано.
Д.Драгунский
―
Тогда должна быть серьезная подпись под этим обещанием, чтобы человек, который подписал, что он рискует сильно свое репутацией, своими выборными какими-то перспективами и так далее.
Я.Широков
―
Я могу сразу вспомнить, в прошлом году и мэрия и сам Сергей Собянин все говорили, что вот какой замечательный ремонт, надолго. И тут – бабах! – весна и плитка начинает ходить ходуном.
Е.Канакова
―
А подписей тоже было достаточно.
Я.Широков
―
Я теперь, например, не могу поверить, когда мэрия говорит, что мы никого не выселим.
Д.Драгунский
―
И я тоже. В этом смысле, учитывая плитку, мне тоже в этом поверить трудно.
Я.Широков
―
А ваш дом, если не секрет, попадает под эту программу?
Д.Драгунский
―
А я не знаю. Нет, у меня дом, в котором я живу, это дом, скажем так, постсталинский, большой кирпичный дом 57-го года постройки, но такой… большой и толстый.
Я.Широков
―
А если придут и скажут, что типа «мы вас выселяем», это будет достаточный стимул, чтобы выйти на какие-то акции протеста?
Д.Драгунский
―
Достаточный, безусловно.
Я.Широков
―
То есть это для вас абсолютно хватит, чтобы переполнить чашу терпения.
Д.Драгунский
―
Абсолютно хватит. Я надеюсь, что мне и моим соседям. У меня же очень активные соседи. Мы, например, отбили строительство торгового центра около здания нашего метро. Собрались, устроили бучу большую и все, там ничего нет, такая площадь… Там снесли рыночек, который мы очень любили…
Я.Широков
―
Университетский.
Д.Драгунский
―
Университетский, но слава богу, не построили ничего.
Е.Канакова
―
У меня вопрос. Во всех заявлениях от властей вы ищите подвох или подтекст?
Д.Драгунский
―
Нет.
Е.Канакова
―
То есть вы верите голословно?
Д.Драгунский
―
Нет, я не верю голословно, но у меня при этом нет такого параноидального желания везде специально искать обман. Так же как с посылкой этой колясочницы певицы: а кому это выгодно? А зачем? А это провокация, а это специально, чтобы позлить, чтобы кого-то обставить? Ну, скучно так жить параноику. Параноику жить очень тяжело. Я думаю, что все-таки я пока еще свободен…
Е.Канакова
―
Но голословно верить тоже…
Д.Драгунский
―
Я не голословно верю, я к этому спокойно отношусь. Ну заявили… Если что-то меня лично касается. Если власти обещают, что все будет хорошо…
Е.Канакова
―
То…
Д.Драгунский
―
То это меня лично как-то мало касается, извините, потому что «все» и «хорошо» - это такие абстрактные концепции, что… ну, весна настанет – все станет хорошо.
Е.Канакова
―
Но если это заявление касается лично вас, вы как будете реагировать на это?
Д.Драгунский
―
Я посмотрю, что это за заявление, прежде всего. Вы приведите пример – я вам скажу, как я буду реагировать. Я не могу так, вообще говорить.
Я.Широков
―
Мне хотелось бы напоследок поздравить Наину Иосифовну Ельцину, у которой сегодня день рождения…
Д.Драгунский
―
О, да! Мне тоже хочется поздравить. С удовольствием я ее поздравляю. Она замечательный человек.
Я.Широков
―
На ваш взгляд, историческая ее роль оценена или еще ждет свое оценки?
Д.Драгунский
―
По-моему, достаточно. Может, конечно, там найдутся какие-то подробности, но, по-моему, достаточно оценена. По-моему, ее любят, Наину Иосифовну. И как-то уважительно к ней относятся и на государственном уровне и на уровне частных лиц.
Е.Канакова
―
Ну да. Сегодня она награждена орденом Святой великомученицы Екатерины за активной участие в благотворительности.
Я.Широков
―
Это первый ее орден.
Д.Драгунский
―
Может быть и правильно, потому что чего осыпать орденами людей просто по чем зря, а вот к юбилею такой орден хороший. Почему нет?
Е.Канакова
―
Такой подарок просто.
Д.Драгунский
―
Ну да.
Я.Широков
―
Я напоминаю, что это была программа «Персонально ваш». И сегодня персонально ваш и персонально наш был писатель Денис Драгунский. Ее провели Яков Широков и Екатерина Канакова. Мы вдвоем услышимся уже в дневном «Развороте» буквально уже через несколько минут. И благодарим нашего гостя. Спасибо!
Е.Канакова
―
Спасибо!
Д.Драгунский
―
Спасибо вам, до свидания!