Александр Невзоров - Персонально ваш - 2017-01-04
А.Нарышкин
―
Всем здравствуйте! В эфире «Эхо Москвы», действительно, программа «Персонально ваш». Алексей Соломин, Алексей Нарышкин здесь. С праздниками вас всех поздравляем еще раз. И в Санкт-Петербурге сегодня Александр Невзоров, публицист. Рядом с ним Арсений Веснин, наш коллега. Они в отеле «Гельвеция». Все правильно? Здравствуйте!
А.Веснин
―
Здравствуйте!
А.Невзоров
―
Да, все правильно. Мы в отеле «Гельвеция». Напоминаю, что у меня 18 января следующая лекция, вторая по счету в этом году в «Эрарте», в музейном замечательном пространстве Санкт-Петербурга. И давайте, пожалуй, сегодня начнем – самое любопытное у нас на данный момент и самое свежее – это выходка Ле Пен, Марин Ле Пен…
А.Соломин
―
Ну, как, выходка?..
А.Веснин
―
То, что она деньги не возвращает?
А.Невзоров
―
Нет. Дело в том, что она вдруг взяла и признала Крым. Но ничего удивительного в этом нет. Я думаю, что поскольку французские банки отказали ей в финансировании предвыборной кампании, она сейчас будет готова на всё что угодно. Она может подмести Красную площадь, она готова будет выколотить все ковровые дорожки в Кремле и даже, возможно, если ей поставят такое условие, она может совершить акт оральной любви с Царь-пушкой.При этом не сомневаюсь, что денег ей, конечно, не дадут, но пообещают. Я представляю себе эту дивную сцену. Вот потом в предвыборном штабе в самый раскаленный момент приходит телеграмма от Дмитрия Анатольевича Медведева с известным традиционным текстом «Денег нет, но вы держитесь», портрет Дмитрия Анатольевича и горшок с анютиными глазками.
Притом, что Ле Пен как-то стремительно совершила карьеру: из нормальной политической проститутки она превратилась просто в какую-то политическую трассовую девку, «плечевую». Это падение, и это, вероятно, будет оценено французскими избирателями, если ее вообще кто-то допустит до выборов.
А.Невзоров:Стремительная карьера Ле Пен: из политической проститутки она превратилась в политическую трассовую девку
А.Соломин
―
Но она все-таки затмила славу отца. О ней сейчас говорят намного больше.
А.Невзоров
―
Тогда отец звучал сильней. Вы просто очень маленькие и этого не помните.
А.Веснин
―
Но, Александр Глебович, она все-таки это делает не просто так. Она надеется, что она, таким образом, приобретет избирателей. Рейтинги у нее растут.
А.Невзоров
―
Нет, рейтинги у нее растут микроскопично. Денег у нее пока нету, никто ей их не даст. А там вот так просто, на фу-фу. Хотя она делает вид, что ей нужно всего 6 миллионов евро. Ради этого готова мыть Красную площадь сутками и стирать портянки всем кремлевскому гарнизону. Но, тем не менее, вряд ли этот номер, вообще, пройдет.У нас, как вы заметили, прошел Новый Год…
А.Соломин
―
Сейчас, подождите, Александр Глебович…
А.Невзоров
―
Ничего не подождите! Закончили с Ле Пен. Что самое любопытное, меня поздравили и поздравил очень крупный, очень известный – не буду называть вам – такой державник, государственник, православный патриот. Он мне, значит, написал: «Саша, поздравляю с Новым Годом, если ты, конечно, еще в него веришь. Поздравляю с Новым Годом!» Я подхватил, написал: «Да, с 17-м. Только в него еще верить и остается».
А.Веснин
―
Кто поздравил-то вас?
А.Невзоров
―
Не суть важно. У нас 17-й год. Надо понимать, что это магическое сочетание двух цифр. Это число, которое является как бы основным брендом России, гораздо более убедительным и сильным, чем всякие матрешки, балалайки, заимствованные у тюрков, и другие радости. У нас есть 17-й год, который звучит пример, как Феррари у итальянцев…
А.Веснин
―
Но итальянцы гордятся Феррари.
А.Невзоров
―
Ну, во-первых, мы тоже 70 лет гордились. Вот как-то все-таки, дорогие мои, вы все-таки очень юны и упускаете из виду, что 17-й годы был основным брендом и основной гордостью данной территории на протяжении очень долгого времени. Я тоже вырос, скажем так, в атмосфере гордости и воспевании этой даты.Притом, что сейчас вроде бы такая ложная тишина, ложная гладь, ложное ощущение необыкновенного могущества власти. Но я напомню, что в 16-м году, в начале 17-го года тоже никто не знал фамилии людей, которые полностью способны перевернуть весь уклад жизни. И если еще Ульянов был в какой-то степени на слуху, но мы же понимаем, что революцию делал не Ульянов. У Ульянова просто хватило ума не мешать работать моему любимцу Льву Давыдовичу Троцкому. Он мне особо симпатичен исключительно за его статьи.
В частности, вам тоже будет любопытно ознакомиться с его интереснейшей статьей под названием «Их мораль и наша». Ничего более блистательно циничного и умного я не читал на эту тему, скажем так, почти никогда.
И вот вдруг возникла какая-то ситуация, при которой блестящая группа маргиналов полностью меняет уклад жизни. Но надо сказать, что это было справедливо, потому что более жалкого и более унылого, убогого и проигрышного правительства, чем было на тот момент и центральной фигуры вообще в России не было никогда.
А.Веснин
―
Александр Глебович, я правильно понимаю, что вы сейчас аллюзию проводите того 17-го года с сегодняшним?
А.Невзоров
―
Нет, нет. Давайте мы сделаем вид, что мы не проводим, во-первых, никаких аллюзий…
А.Веснин
―
Мы просто будем делать вид.
А.Невзоров
―
Нет. Не знаю. Мы можем делать вид… Мы говорим с вами о том 17-м годе, говорим о том, что в этих цифрах для жителей России, для всех, кто обитает на этой территории, есть определенного рода магизм. Знаете, вот как распродажа: вроде бы вам и не надо в универмаг, власть слова «распродажа» и демонстрация этих вот процентов скидки, она может подействовать настолько сильно, что вы пойдете, дорогой мой, и закупите эту стиральную машину, в которой у вас нет никакой необходимости.
А.Нарышкин
―
Но у вас какие-то очень странные представления о народе. Как будто никто не может ограничивать свои какие-то самые поверхностные и примитивные желания. Почему обязательно… Я понимаю, что все сейчас замерли в ожидании каких-то серьезных потрясений для России. Ну, почему?
А.Невзоров
―
Нет, нет. Во-первых, это очень вольно… Я не знаю, почему вы из моих слов делаете идиотские выводы. Откуда же я знаю, почему.
А.Нарышкин
―
Ну, потому что вы намекаете на то, что люди - идиоты, и они думают, что 17-й год – это будет обязательно такой… бабах!
А.Невзоров
―
Я не намекаю ни на что, я имею обыкновение говорить то, что я говорю. Отнюдь. К тому же нет никакой потребности и необходимости в так называемом народе для того, что произошло. Я просто говорю о магии цифр и о том, что мы вступили в год удивительного бренда, который, кстати говоря, окрашен во все те же примерно цвета, в которые был окрашен тот 17-й год. Мы видим, что снова вдруг, булькая, всплыл Григорий Ефимович Распутин…
А.Веснин
―
Ну, где он, по телевизору всплыл?
А.Невзоров
―
В Петербурге открывают музей, воздвигаются кресты, речь идет о памятниках и канонизации. И Распутин тоже стремится занять какое-то свое место и в общественном сознании, и его предлагают как персонаж по меньшей мере достойный памяти.
А.Соломин
―
Но Распутин остался в 16-м, насколько я помню.
А.Невзоров
―
Его оставили после того, как его проделки с главной юбкой страны уже стали становятся общим достоянием и благодаря ему самому…
А.Соломин
―
Пропаганда.
А.Невзоров
―
Очень любил рассказывать, очень любил писать Распутин о том, как он носит царицу на руках. Потом, в качестве пропаганды еще есть записки иеромонаха Илиодора, который был близким другом Распутина и который много на эту тему писал. Потом есть письма Вырубовой. Потом есть много всего, что не оставляет никаких сомнений, что все-таки с главной юбкой страны он разобрался. Ничего удивительного в этом нет.Но в Питере вообще же есть волшебная новогодняя история, связанная с Распутиным. В Петербурге был, да и есть - но он просто подугас, куда-то поисчез чудесный историк и сексолог Князькин. Он был очень известен тем, что Князькин являлся обладателем большой анатомической банки, в которой жил половой орган Григория Ефимовича Распутина.
А.Соломин
―
Упокоился, так скажем.
А.Невзоров
―
Это, действительно, было нечто невероятное по своим размерам.
А.Веснин
―
Вы его видели, да?
А.Невзоров
―
Да, мы, вообще, дружили с Князькиным.
А.Соломин
―
Его по телевизору показывали.
А.Невзоров
―
Были в прекрасных отношениях. Он показывал изумительный фокус. Он ходил с банкой по дворцовой площади, и по мере того, как банка приближалась к стенам Зимнего дворца и непосредственно к покоям императрицы, этот орган начинал оживать. Он пускал пузыречечки, он эрегировал и стремился указать направление, куда двигаться.
А.Нарышкин
―
Александр Невзоров своими глазами это видел все.
А.Невзоров
―
Ну, скажем так, не все видел. Но я понимаю…
А.Соломин
―
Чему-то пришлось довериться.
А.Невзоров
―
Вы хотите меня упрекнуть за несколько казарменный юмор. Теперь это называется президентским юмором – все эти сортиры, бабушки, дедушки, поэтому у казарменного юмора есть другое наименование.
А.Невзоров:Вы хотите меня упрекнуть за казарменный юмор. Теперь это называется президентским юмором
А.Веснин
―
Я так понимаю, что это новогодняя сказка все-таки.
А.Невзоров
―
Нет, новогодняя сказка – это другое. Это как на Князькина и на пенис Распутина напали два бомжа… то есть не два бомжа – два Деда Мороза. Два пьяных… Один выпил формалин. Поскольку это было не нынешнее ваше хлипкое поколение, которое копытится от «боярышника», а в мое время спокойно жрали пригоршнями таблетки сухого спирта и спокойно пили 4-процентный раствор формальдегида.
А.Нарышкин
―
Один выпил, а другой – только не говорите, что что закусил.
А.Невзоров
―
Нет, второй не закусил. Второй был ориентирован на откусывание и проглатывание, потому что был уверен, что таким образом он решит свои проблемы с потенцией. И Князькин, отбивая у этого Деда Мороза в новогоднюю ночь член Распутина, выдирая его из зубов – а это было, между прочим, не где-нибудь, а в районе Лебяжьей канавки, что добавляло всей этой истории, как вы сами понимаете, строго петербуржского шарма…
А.Соломин
―
Зачем вы оказались с Князькиным вместе?..
А.Невзоров
―
Мы чего-то снимали. Мы снимали, как член Распутина отмечает Новый Год. В этот момент напали Деды Морозы. Это была волшебная эпоха «Секунд», волшебная эпоха того времени.
А.Соломин
―
Вы знаете, что удивительно, что член Распутина – это единственный член, который показывали – ну я видел – по телевизору.
А.Невзоров
―
Да, конечно. Но, вообще, надо понимать, что все эти революционные штучки, все, что связано с Распутиным, это же очень такая интересная симптоматика. И до Распутина и до 17-го ода у нас был другой период, когда самодержавие могло, наконец, получить вагиной как следует, но этот шанс тоже был упущен. Я имею в виду восстание декабристов.Это было предельно жалкое зрелище. Ведь, что такое так называемый русский бунт? Это как можно больше натыкать собственно перьев в шляпу, начистить все 250 пуговиц на мундире и ждать, пока тебя расстреляют из орудий. Хотя на тот момент, действительно, была возможность повернуть историю страны, во-первых, к свержению самодержавия и к совершенно другому пути.
А.Невзоров: Восстание декабристов. Это было предельно жалкое зрелище…
А.Веснин
―
Александр Глебович, извините, можно я вас все-таки верну в современный мир.
А.Невзоров
―
Возвращайте.
А.Веснин
―
Вы начали говорить, что вот наступил этот 17-й год, который для России очень важен.
А.Невзоров
―
Я не говорю. Я говорю про магизм и про определенном, условном, рефлекторном уровне воздействия этой цифры. Я не говорю про то, что это обязательно должно случиться, я не говорю про то, что революция неминуема. Я вообще ни про что про это не говорю. Я говорю, что мы обсуждаем и любуемся одним из основных брендов, изобретенных Россией за всю ее недолгую историю
А.Соломин
―
Вы почему-то говорите об Октябре. 17-й год, он сложный, он разный. У нас там и велики диктатор был наш – Керенский, самочинно провозгласивший себя в сентябре таковым. Мог бы состояться Корнилов великим диктатором. Была Февральская революция, в результате которой монархия пала. Почему именно Октябрь для вас - бренд 17-го года?
А.Невзоров
―
Ну, потому что, во-первых, у Октября наиболее сочный имидж, благодаря коммунистам, которые в течение 70-ти лет носились с ним как с писаной торбой и вкладывали в этот имидж сумасшедшие средства по всему миру. И именно его, именно свою Октябрьскую революцию они сделали центральным событиям. Да и к тому же, ребята, совершенно не важно, кто какие подготовительные ласки произвел. Важно, кто все-таки совершил пенетрацию, извиняюсь за выражение. Опять-таки прибегаем к президентскому юмору.И в данном случае все эти подготовительные ласки Керенского, Милюкова, Гучкова и всех остальных прохиндеев того времени были всего лишь подготовительными ласками. А уж совершили всё большевики и тот же самый Лев Давыдович Троцкий.
А.Веснин
―
А вам не кажется, Александр Глебович, что все-таки сейчас все эти так называемые патриоты, они относятся именно к Октябрю довольно отрицательно. У нас же все-таки культ царской России. И, наверное, Распутин, он как часть царской России возвращается.
А.Соломин
―
Стабильности.
А.Веснин
―
Стабильности да. И Путин цитирует все-таки имена царских философов, мыслителей и обращается к опыту Столыпина и так далее, не большевиков. То есть, может быть, сейчас все-таки все сильно изменилось?
А.Невзоров
―
Может быть, а может и не быть, как говорила моя секретарша. Она, правда, путала порядок слов. Дело не в этом. Дело в том, что да, возможно. Но удастся ли сегодняшней тщедушной пока на наше счастье идеологии пересилить тот самый красный бренд или не удастся – вот я, честно говоря, сильно сомневаюсь. Во всяком случае 17-й год – цифра удивительная и на сознание россиянина действующая гипнотически.
А.Невзоров: 17-й год – цифра удивительная и на сознание россиянина действующая гипнотически…
А.Нарышкин
―
Слушайте, если 17-й год – это такой хороший бренд, который и молодое поколение принимает и старое не может забыть, должно ли государство каким-то образом отмечать этот год целиком? Я не говорю про какие-то праздничные мероприятия, но, может быть, какая-то кампания информирования населения, подрастающего поколения о том, что это был за год что это был за период. Сюжеты по телевизору…
А.Невзоров
―
Я полагаю, честно говоря, что они на это не способны, потому что они здесь зажаты между Сциллой и Харибдой. И если они здесь будут что-то делать, то будут делать что-нибудь предельно дикое, алогичное, вредящее самим себе и никому неинтересное, примерно то же самое, что происходит… откуда берутся нелепые и смешные, вроде бы очень правильные и совершенно дурацкие заявления, которые исходят от России во внешне политике. Я имею в виду все эти наборы так называемых шуточек Захаровой.Помните да, Средневековье? В Средневековье считалось, что всякая гроза – молнии, громы, разряды, бедствия – это гримасы дьявола и дьявола надо отпугнуть. Для этого, если бы вы оказались в 14-м, 15-м веке во Фландрии, в Германии или в Италии, вы бы увидели потрясающее зрелище, как граждане во время грозы выставляют в окна зады голые именно с тем, чтобы отпугнуть и высмеять таким образом сатану, который это всё… Вот вся эта внешнеполитическая деятельность России со всеми этими Лавровыми, Захаровыми сильно напоминает эти средневековые действия с выставлением задниц в окно.
И почему я привел этот пример? Только потому, что, увы, боюсь, что силенок для идеологического противостояния вот той магии 17-го года, которая является чисто коммунистической, в стране на данным момент нет.
Да, они очень яростно насаждают патриотизм. И в общем, они, конечно, по-своему правы, потому что им нужны солдаты, плательщики налогов, им нужна управляемость.
А.Веснин
―
А патриотизм – в вашем понимании его сейчас можно насадить или он должен откуда-то внутри вырастать.
А.Невзоров
―
Слушайте патриотизм не является каким-то врожденным, естественным чувством человека. Патриотизм – это нормальный набор условных рефлексов, который возникает под влиянием научения и подражания. Геном не занимается такой фигней, как передача патриотических чувств. И вот это чувство родины, о котором так много говорят поэты, это абсолютно политико-поэтическая выдумка. Это очень нетрудно заказать.Вот вы видели когда-нибудь – это к вам тоже относится, Леши, отвечайте на вопрос – когда-нибудь вы видели пейзажи Танзании или Серенгети?
А.Невзоров:Патриотизм – это нормальный набор условных рефлексов, который возникает под влиянием научения и подражания
А.Соломин
―
Конечно.
А.Невзоров
―
Ну, на фотографиях. У вас возникало какое-нибудь чувство особого умиления, текла ли у вас слеза по щеке? Какие-нибудь теплые ностальгические чувства посещали вас?
А.Соломин
―
Нет. Но вот от лесов наших прекрасных, от речки, от горных вершин…
А.Невзоров
―
Вас просто научили бы этому. Но если бы патриотизм был бы врожденным чувством, то, поверьте мне, при виде пейзажей Танзании, вы должны были бы рыдать от умиления, поэтому это и есть наша Родина. Это есть та колыбель человечества, из которой люди разбрелись искать счастья и продолжать эволюционировать. В том-то и дело, что Родина – это еще одна из разновидностей религиозной веры, потому что понятие такое, мистическое, бесплотное и не имеющая своего внешнего представительства, которое не может быть предъявлено. Потому что всякие сопки и лесочки – это всего-навсего декорации. Сопки и лесочки войн не начинают.
А.Веснин
―
НРЗБ может быть Родиной?
А.Невзоров
―
Если вы воспитаны в этом, если это в вас, грубо говоря, вживлено, как всякий другой условный рефлекс, как всякая другая вера… Ведь мы же прекрасно понимаем, что Родина – это такой поэтико-мистический образ, не имеющий конкретики, что на самом деле под словом «Родина» мы все равно подразумеваем смену режимов. И каждый режим достаточно хитер, чтобы научиться говорит от имени родины. Это очень удобно, потому что от имени родины можно нести любую людоедскую ахинею, если это делать достаточно пафосно, то эта идиотская ахинея помогает любому режиму выжить. А режим всегда умеет прикинуться родиной.
А.Веснин
―
У меня последний вопрос про магию чисел. Вот мы говорили 17-й. У нас есть еще один год – 37-й, который, как, мне кажется, не менее магически звучит и не всегда так отрицательно, как мы его воспринимаем. Многие говорят: «Нет 37-го года на вас, предателей» и так далее. Как вы считаете, этот год тоже будет важным, когда пройдет несколько лет и будет 37-й или все-таки 17-й покруче?
А.Невзоров
―
Арсений, друг мой, я не могу так вот ответить на ваш вопрос. Это надо побывать в 2037-м году. Неужели вы, дружище, будучи таким продвинутым и юным, полагаете, что кошмар распада, кошмар деспотии, кошмар того уродства, которое все равно есть в конструкции России, будет продолжаться еще 20 лет? Я надеюсь, что все-таки – давайте я буду главным оптимистом в нашей истории и в нашей сегодняшней беседе – я надеюсь, что все-таки 37-й году будет восприниматься как нечто архивное, феерически дикое, но, тем не менее, как что-то уже отошедшее в область чистой клюквы, то есть истории.
А.Соломин
―
Но все-таки не надо забывать, что 18-й был, по-моему, намного более кровавым для России, эпоха Красного террора началась все-таки…
А.Невзоров
―
Но не таким брендовым.
А.Соломин
―
Да, это верно. Я хотел, если позволите, закончить тему с Распутиным. От слушателя пришел вопрос, от Дмитрия: «Александр, кто для вас Распутин – гений или злодей эпохи?»
А.Невзоров
―
Да Распутин для меня обычный безграмотный мужик. Он, кстати, действительно, не очень был в ладах с письменной грамотой. И вообще, на тот момент царская семейка в соответствии с трендом, с модой на всякую природность, народность, бородатость, вшивость, лучинность, завела себе такое вот домашнее животное, которым хвасталось перед другими дворами как неким старцем. На самом деле это просто примитивный и скучнейший дядька, который всплыл на волне тогдашней моды на духовность.
А.Невзоров:Распутин примитивный и скучнейший дядька, который всплыл на волне тогдашней моды на духовность
А.Нарышкин
―
Извините, перерыв надо сделать. Новости и реклама. А в программе «Персонально ваш» Александр Невзоров.НОВОСТИ
А.Соломин – 15
―
35. Программа «Персонально ваш» с Александром Невзоровым. В Москве – Алексей Соломин, Алексей Нарышкин. В Санкт-Петербурге – Арсений Веснин с нами ведет. Мы, коль уж закончили на духовности, может быть, сразу перейдем к поповедению…
А.Невзоров
―
Да легко, мы легко перейдем к поповедению. Но у нас сегодня герой достаточно неприметный. Это очередной русский святой Прокопий, юродивый, и он в основном был знаменит только двумя выходками. Во-первых, тем, что он ходил по домам, где были больные дети, больные люди и в приказном порядке этим больным детям и больным людям складывал ручки в покойницкое положение. И потом, естественно, поскольку считался пророком и провидцем, это действовало, видимо, на часть пациентов угнетающе, они так и помирали. Он в связи с этим получил славу пророка и провидца.Но знаменит он тем, что он был неимоверно, невероятно, чудовищно грязен. И даже когда его какие-то поклонники и сторонники пытались Прокопия отмыть, если это не дай боги случалось, то он за полтора дня приводил себя в прежнюю кондицию, теревшись всеми видами грязи, очернившись.
В связи с этим, почему я, вообще, остановился на Прокопии? Потому что, вообще, вся история христианства – это история прогрессирующей антисанитарии. Если мы покопаемся в житиях святых, мы увидим, что антисанитария была не только признаком некого христианского духа, не только признаком благочестия, но и очень высокой добродетелью. Мы постоянно будем напарываться на святых дев не мыли ничего, кроме тех кончиков пальцев, которыми совершали крестное знамение. Мы, естественно, опять-таки будем вынуждены вернуться к тому самому Симеону, который натирался собственным калом и к тем святым, которые демонстрировали чудовищное состояние.
А.Невзоров:Вся история христианства – это история прогрессирующей антисанитарии
А.Веснин
―
Это же не призывает всех так себя вести, это просто показывают, что они презирают свое тело.
А.Невзоров
―
А вот вы плохо понимаете, что такое жития святых. Вам предлагаются не просто увлекательные рассказики. Вам предлагаются образцы для подражания. И в связи с этим, к чему я веду речь о прогрессирующей антисанитарии в рамках нашего поповедения? Мне вот тут принесли чудесную книжку, которая сейчас издана в Москве. Она называется: «Исповедь бывшей послушницы». Мария то ли Кикоть. Я ее всем рекомендую.Она не будет очень интересна тем, кто мало в курсе православной жизни, но она будет чрезвычайно любопытна так называемым воцерковленышам или околовоцерковленышам. Потому что в этой книге девушка, которая решила стать послушницей, очень тщательно, кропотливо описала сегодняшнее состояние тех самых русских монастырей, на содержание которых тратятся и мои, и ваши, Арсений, деньги.
А.Веснин
―
Я вижу, у вас есть закладочки.
А.Невзоров
―
Там есть закладочки, потому что я еще выбрал наиболее деликатные места. Притом, хочу сразу договориться, практически все, кто эту книгу держали в руках, признали подлинность и абсолютную достоверность изложенного в ней. Речь идет об одном из самых пафосных, самых на данный момент рекламируемых монастырей России, и в частности, мы видим, что там помимо дикого невежества…
А.Веснин
―
А какой монастырь?
А.Невзоров
―
А вот, когда вы возьмете книжечку Кикоть в руки, тогда и узнаете. Но вот, в частности, вы девушка, вы послушница, вы живете в монастыре и вам нужна туалетная бумага. Вы знаете, что для того, чтобы получить туалетную бумагу, это можно сделать только по особому благословению благочинной и только, по-моему, два рулона в месяц, не больше на всю келью, где живет несколько сестер.
А.Веснин
―
А почему?
А.Невзоров
―
Потому что это греховная вещь – туалетная бумага. И тут описывается сцена, когда из инокинь Пелагея поднимает – это сейчас происходит, год назад – бунт против этого порядка, против того, что монахиням не дают туалетной бумаги и спрашивает настоятельницу: «Матушка, ну, что же мне пальцем, что ли, вытирать?» На что матушка-настоятельница говорит: «Благославляю подтираться пальцем». И это сегодняшнее… И поверьте, это я избрал еще самое деликатное из всего. Чудовищное отношение к здоровью, к детям тех несчастных, которые пришли в эти монастыри вместе с детьми и вынуждены прозябать в бесправии и рабском труде только на том основании, что монастырь содержит их детей. Культ личности настоятельниц. Дикая роскошь, которая окружает… Вот это все есть в сегодняшней книжке, которую я осмелюсь рекомендовать как замечательное пособие по поповедению.
А.Нарышкин
―
Еще раз название дайте тогда.
А.Невзоров
―
«Исповедь бывшей послушницы». Мария то ли Кико̀ть, то ли Кѝкоть, извините, не знаю точно. Москва. 2017 года, естественно ЭКСМО.
А.Веснин
―
Я не помню, говорил я это или нет, я один раз из любопытства тоже съездил в монастырь на послушание…
А.Невзоров
―
В мужской или в женский?
А.Веснин
―
В мужской.
А.Невзоров
―
Да вот надо было ехать в женский.
А.Веснин
―
Простите, как-то не получилось.
А.Невзоров
―
Вы мне казались человеком, у которого все…
А.Веснин
―
НРЗБ никаких таких ужасов.
А.Невзоров
―
А сколько вы дней там жили?
А.Веснин
―
Неделю.
А.Невзоров
―
Неделю вы там жили и, естественно, вас удерживали на дальних рубежах, потому что вы могли попасть в какую-то весьма и весьма серую полосу, когда, действительно, ничего не происходит. У меня тоже есть опыт, как вы помните, монастырской службы.
А.Веснин
―
Да, я понимаю.
А.Невзоров
―
Но я, правда, в отличие от вас жил в женском монастыре, где все было значительно интересней. А вот, возвращаясь к этой книжке, про палец, чтобы ни у кого не было сомнения, это 43-я страница.
А.Веснин
―
Монахи, с которыми я там разговаривал – конкретный пример приведу, это было как раз, когда вся история с Пусси Райот был - а и мы тогда с монахами это обсуждали, они говорят: «Да нет, нельзя их сажать и вообще, нам стыдно за то, что происходит с нашими патриархами».
А.Невзоров
―
Замечательно, что у вас есть личный опыт…
А.Веснин
―
Да, я тоже решил, что надо немножко поделиться.
А.Невзоров
―
Ну, хорошо. Так.
А.Веснин
―
Кстати, по поводу патриарха я хотел спросить. Тут же подписи стали собирать в интернете, чтобы сместить…
А.Невзоров
―
Не трожьте Кирюшу моего! Не трожьте моего Кирюшеньк, пожалуйста!
А.Веснин
―
Не поставите?
А.Невзоров
―
Не то что я не поставлю – на надо обижать мне Гундяева, не трогайте.
А.Веснин
―
Но вы же все время издеваетесь…
А.Невзоров
―
«Белое солнце пустыни» смотрел?
А.Веснин
―
Ну, смотрел, конечно.
А.Невзоров
―
Помнишь: «Если встретишь Джавдета - не тронь»?
А.Нарышкин
―
Давайте еще одну тему успеем с вами обсудить.
А.Невзоров
―
Да, конечно.
А.Нарышкин
―
Не могут найти Ильдара Дадина, гражданского активиста, который сидит. 32 дня, по-моему, уже нет вестей. Из Карельской колонии, по-моему, этапировали в неизвестном направлении. Уже пикеты проходят и там задерживают людей, и обращения различные во ФСИН направляют разные люди, в том числе, редакция «Эхо Москвы» направила. И все равно никаких вестей. Вам как кажется, Дадин жив?
А.Невзоров
―
Ну, я же не умею гадать по кофейной гуще. И, к сожалению, не обладаю какой-то информацией, которую можно было бы ответственно вам преподнести.
А.Нарышкин
―
Зачем это Дадин делает все? Зачем это делают с его близкими, зачем это делают с теми, кто, действительно, беспокоится вокруг Дадина?
А.Невзоров
―
Я думаю, что это вам, мне и всем остальным дают урок, как может быть. По-другому как-то это объяснить довольно сложно. По крайней мере, единственное применение фигуры Дадина на данным момент – это строго воспитательное с тем, чтобы все остальные пронаблюдали, как это может случиться с каждым, кто будет слишком много разговаривать про недостатки режима.
А.Невзоров:Единственное применение фигуры Дадина на данным момент – это строго воспитательное
А.Веснин
―
То есть запугивание.
А.Невзоров
―
Да. А я бы на их месте поступил точно так же. Это, надо сказать, очень хорошая методика, когда вроде бы не трогаются какие-то ключевые, знаковые, известные фигуры, а просто берется козел отпущения некий, не в обиду Дадину, которому я очень сочувствую, который, действительно, кстати говоря, редкий вариант храбреца. Притом, что всегда над такими протестами я смеялся и всегда говорил, что мирный протест – это самая смешная форма покорности. Но в случае с Дадиным я, пожалуй, здесь свои слова обратно возьму. Он, безусловно, украшение России и гордость наших сегодняшних дней.
А.Веснин
―
А люди, которые могут оказаться в такой же ситуации, как Дадин – а есть некоторое количество активистов в России, которые на грани тоже попадания за решетку – им стоит из России бежать, вообще?
А.Невзоров
―
Друг мой, Арсений, вы избыточно обобщаете. Каждый отдельный случай надо рассматривать. Все-таки сейчас бежала Рынска, как я понимаю. По крайней мере, об этом протрубил ваш интернет, все новостные ленты. Ну, я думаю, что она, во-первых, как убежала, так и прибежит. Дама она взбалмошная. И, я думаю, что все страсти, которые кипели вокруг нее, они давным-давно угасли, а через неделю и вовсе будут забыты, при том, что да, она позволила себе несколько слов, но опять-таки, обращаю ваше внимание на длинную-длинную цепочку эволюционных событий, которые привели к появлению сегодняшнего Homo и, вообще, к истории так называемого Homo, и радость по поводу смерти врагов, Рынской была еще выражена предельно деликатно.Потому что я многократно видел, как на могилы врагов писают, например. Это тоже очень в духе и очень в характере человека. У меня даже был один приятель в Санкт-Петербурге, профессор и вполне достойный человек. Если умирал кто-нибудь, кто ему не нравился, он вечерком направлялся на кладбище и вот так отводил, что называется, душу. Это очень-очень человеческие черты, к ним надо относиться снисходительно и помнить, что мы все от первого и последнего – это продукт тяжелого, грязного, кровавого и в общем, я бы сказал, весьма антисанитарного эволюционного процесса.
А.Соломин
―
Фильм «Викинг» представили тут прямо перед Новым Годом. Вы, наверное, знаете, что сейчас бьет все рекорды.
А.Невзоров
―
Да. Я дал честное слово его не смотреть.
А.Соломин
―
Почему же?
А.Веснин
―
Кому?
А.Невзоров
―
А я дал создателям фильма честное слово не смотреть фильм «Викинг».
А.Соломин
―
Боялись расспроса?
А.Невзоров
―
Нет. Дело в том, что если уж я совершу этот какой-то немыслимый для меня поступок просмотра художественного фильма, то только с одно целью – чтобы написать рецензию. А плеваться, как известно, я умею только серной кислотой. Поэтому весьма мне симпатичные создатели этого фильма люди взяли с меня честное слово, что я этот фильм смотреть не буду и его не увижу. Я это слово, естественно, дал, потому что, ну, баба с возу - кобыле легче.
А.Веснин
―
А вы смотрите карикатуры «Шарли Эбдо», сейчас они снова всплыли на медийной поляне.
А.Невзоров
―
«Шарли Эбдо» я стараюсь смотреть. Я вообще, за то, чтобы «Шарли Эбдо» было введено в качестве учебного пособия на всех факультетах журналистики страны. Потому что…
А.Веснин
―
Так надо или так не надо?
А.Невзоров
―
Так можно, скажем так в том случае, если вы, действительно, хотите быть успешным. Потому что ведь репортерская, журналистская профессия, профессия публициста начинается, конечно, с отсутствия тормозов, со способности быт вызывающим, дерзким, провокативным. Ведь ваша задача каким-то образом породить в обществе реакцию, которая породит следующую и следующую, которая приведет к негативным или к негативным – это уж, извините, как повезет обществу – изменениям.Но в любом случае репортер, журналист должен быть предельно отважным и безбашенным. Мы сейчас видим всю эту публику, которая взялась обслуживать режим и которая выглядит предельно тоскливо, которая гробит то, что раньше называлось российской, а позже советской блистательной журналистикой.
А.Невзоров:Очень сочувствую Дадину, который, действительно, редкий вариант храбреца
А.Веснин
―
Такие фильмы про некоторых лидеров оппозиции личного характера – это не то же самое?
А.Невзоров
―
Нет, это не то, потому что журналистика, она никогда не ходит под ручку с властью, вернее, с силой. Еще власть формально может быть властью, но она уже бессильна, она уже имеет против себя все общественное мнение. Пресса настоящая никогда с силой под ручку не пойдет.
А.Веснин
―
А вот вы как раз снимали свои первые видеоматериалы про Грозный.
А.Невзоров
―
Да, это были дни штурма Грозного.
А.Веснин
―
И вы как раз таки там тоже ставили своей задачей… Какая у вас стояла задача: показать правду или сделать что-то такое остренькое?
А.Невзоров
―
Слово «правда» ведь это очень условная вещь, которая варьируется от страны, от времени года, от взглядов, от представлений. Нет, на тот момент, это был очень важный для меня момент, потому что я сам избавлялся от иллюзий, глядя на все это, на феерическую неспособность российской армии воевать, несмотря на ее множественность. Я видел полное отсутствие и мотивации и смысла в этих поступках.Кстати говоря, вы же понимаете, что наиболее сильные, наиболее тяжкие потери в момент входа в Грозный русские войска получили от своей же собственной авиации и от своих же собственных частей, которые просто не понимали, кто где находится. Поэтому все друг друга долбили из минометов, все друг друга долбили из тяжелой артиллерии. Чеченцы потирали лапки в этот момент и наблюдали за тем, как все это гигантское месиво Советской Армии мешает друг другу, толкается, уничтожает другу друга, бомбит сама себя. А потом чеченцы показали, конечно, величайший красивейший класс ведения городской войны. Будучи абсолютно малочисленными, они сумели обескровить и превратить так называемую победу – полное овладение Грозным русской армией – в общем в пиррову победу, которая обошлась нам в 10 тысяч трупов наших мальчишек.
Причем они ведь погибли – то, о чем мы раньше с вами говорили – что можно погибнуть за режим, что все люди, которые думали, что они погибают за Родину, на самом деле погибали за режим. Но в данном случае мальчишки погибли и не за Родину, и не за режим, они погибли еще хуже: они погибли по прихоти режима. Но опять-таки этот режим говорил от имени Родины, и от имени Родины этих несчастных, в том числе, блистательных ребят, отправили туда гнить на вокзале Грозного и в других прилегающих к дворцу Дудаева местах.
А.Веснин
―
А такие события, вообще, могут повториться, как вы считаете?
А.Невзоров
―
Такие события, если патриотизм становится трендом, обязательно повторятся. Вот почему есть война в Сирии? Не потому, что Путин хочет сверкать доспехами на международном фоне. Вы должны понимать, что в России завелось огромное число люде в лампасах, их откормили, их приголубили, а у них дикий зуд пострелять, у них дикий зуд посамоутверждаться, потому что вот зачем они еще живут? Их кормят всю жизнь. У них все обязанности заключаются в том, чтобы носить папаху, пить коньяк и тыкать кулаком в орды срочникам. Но они тоже хотят пропеть свою лебединую песнью. И я понимаю, когда эта армия подкормлена и взбодрена, удержать ее невозможно. Ей обязательно надо кого-нибудь бомбить и что-нибудь расстреливать. Поэтому вполне может повториться.
А.Невзоров:Когда армия подкормлена и взбодрена, удержать ее невозможно. Ей надо кого-нибудь бомбить и расстреливать
А.Нарышкин
―
Всё, наше время вышло.
А.Веснин
―
Безрадостны какой-то…
А.Невзоров
―
Ничего безрадостного как раз. Как раз ничего безрадостного. Был очень веселый выпуск. Напоминаю про 18-е, лекцию в Эрарте, если там еще есть билеты и в следующую среду я на месте, все в порядке.
А.Соломин
―
Да, у нас Рождество совсем скоро.
А.Невзоров
―
О черт! Это мы как раз с вами. Забыли…
А.Нарышкин
―
У меня тоже ничего… Следующий раз все скажете. Александр Невзоров в программе «Персонально ваш» на «Эхо Москвы».