Сергей Алексашенко - Персонально ваш - 2016-12-27
Д.Пещикова
―
15 часов и 7 минут в Москве. Дарья Пещикова, Яков Широков.
Я.Широков
―
Не пугайтесь. Сегодня Дарья Пещикова.
Д.Пещикова
―
Да, вот так вот. Сегодня Екатерина Канакова отдыхает. Зато не отдыхает наш постоянный гость. По Скайпу у нас – персонально ваш и наш экономист Сергей Алексашенко. Слышите нас?
С.Алексашенко
―
Дарья, добрый день. Яков, здравствуйте. С наступающим! Уже можно поздравлять. Видимо, до нового года уже не услышимся с вами, к сожалению.
Я.Широков
―
Да. Но все равно, и вас так же с наступающим! И первый вопрос про Татарстан. Та что, получается, сейчас бунт зреет?
С.Алексашенко
―
Ну, почему бунт? Надо разбираться. Эта ситуация сильно напоминает то, что у нас происходит в последнее время, то, что называется якобы борьба с коррупцией. Вот долгое время можно было жить по одним правилам. И эти правила примерно всем были понятны. Можно было так же и губернатору Хорошавину, можно было жить и губернатору Гайзеру, можно было жить в Татарии. Можно было использовать банковские средства. Чем татарские банки отличаются от «Россельхозбанка» или от «Внешэкономбанка»?Ну, то же самое: приезжают чиновники, садятся во главе наблюдательного совета банка и принимают решение направить деньги туда-то. И вот можно было жить так долгие годы. И вдруг выясняется, что кому-то можно, а кому-то нельзя. И вот кого-то спасают, какие-то непонятные Мособлбанк и прочее спасают, выделяют сотни миллиардов рублей. А татарские банки, они же ничего плохого не хотели, правда? Они же хотели сделать стране как лучше, они же деньги направляли на социально значимые проекты. Почему ВЭБу деньги выделяют, «Россельхозбанку» деньги выделяют, на санацию банков-банкротов деньги выделяют. Татарии, которая наш флагман, наш приоритет, наше всё, денег не выделяют. Это становится непонятным. Естественно, происходит бунт, не бунт, но возмущение явное.
Я.Широков
―
Ну, это про банки, понятно. Я просто напомню, что есть еще сегодня одна новость из Татарстана, причем федеральные агентства это не распространили, а Татар-информ агентство сообщило, что, оказывается, у нас глава республики Татарстан Рустам Минниханов на днях критиковал федеральный центр, мол забирают деньги у доноров ради выплаты дотаций экономически слабым регионам и лишают благополучные субъекты Федерации финансирования в рамках федеральный программ. Это тоже такое, что ли, получается, такое недовольство уже выходящее?
С.Алексашенко
―
Яков, но это же то же самое, понимаете? Федеральный центр, начиная с 2004 года, руками министра финансов Алексея Кудрина построил такую систему распределение бюджетных денег, что у нас две трети доходов - 60 с лишним процентов собираются в федеральном центре. И потом центр решает, каким регионам дать, каким не дать. Татарстан один из немногих регионах, которые, в принципе, себя по налогам обеспечивает, по налогам в бюджет; действительно, передает какую-то часть, в отличие от многих регионах передает… если считать плюс на минус, выясняется, что он финансирует дотационные регионы.У Татарстана возникла проблема с банками, действительно. Нужно выделить, условно говоря, 100 миллиардов рублей. Татарстан говорит: «Слушайте, ребята, помогите». Они говорят: «Не, не будем». – «Слушайте, ну как же так? Помогите! Вы же всем помогаете. А мне-то почему?.. Я же вам денег плачу». И всю эту риторику мы уже слышали. Я не думаю, что это зреет бунт. Я думаю, что просто руководители республики пытаются достучаться до первых лиц государства. Видимо, других каналов связи нет, кроме как публичные заявления.
Д.Пещикова
―
То есть вы считаете, что это связанные события – вот эта история с банками и нынешнее заявление?
С.Алексашенко
―
Дарья, это не то что связанные, это две стороны одной медали. Я просто не вижу никаких других проблем у Татарии, что бы могло послужить основой для таких громких заявления. В принципе, действительно, нужны деньги. Нужно 100 миллиардов рублей для спасения банка, который является значимым для региона. Представляете, помимо всех социальных проблем – там с вкладчиками как-то разберутся – пропадут деньги предприятий. Потом, в этой банке есть огромный кредитный портфель – выданные кредиты татарским предприятиям. Вот сейчас Агентство по страхованию вкладов начнет банк банкротить. Эти кредиты начнут продаваться на рынке. Там не пойми кто начнет их покупать, заставят татарские предприятия расплачиваться. Но ведь на это же никто не рассчитывал.
Д.Пещикова
―
Ну, а что, критика Минниханова на что-то может повлиять, или он просто позицию обозначил, что называется?
С.Алексашенко
―
Мы увидим. Смотря насколько громко Минниханов будет говорить об этом, насколько громко он будет делать заявления. Вот что-то должно случиться. Ну, как что-то – может быть, вообще ничего не случится. Вот поговорит-поговорит Минниханов и поймет, что все бесполезно. Плетью обуха не перешибешь так же, как головой бетонную стену. Покричит-покричит, но, знаете, в Кремле не услышат, до них не докричишься – это один сценарий.Второй сценарий – что он начнет повышать градус, еще громкие заявления делать. Потом отдаст приказ как в 91-м году перестать перечислять деньги в федеральный бюджет, возьмет под контроль налоговую инспекцию, все деньги начнет отправлять в республиканский бюджет – второй сценарий.
Третий сценарий – что сейчас Кремль погрозит Минниханову пальчиком и тут же объявит, что по утрате доверия его сняли с должности. Тут же выяснится, что у него дома лежат 3 миллиона долларов в обувных коробках, золотые часы ценой полмиллиона долларов и еще куча чего-нибудь, и что он, вообще, глава организованной преступной группировки, которая всю Татарию много лет кошмарит – третий сценарий. Вот что-то одно из трех должно случиться. Но нам с вами не дано предугадать. Но понятно, что ноги, корни растут, конечно, из банковского кризиса.
Д.Пещикова
―
В принципе, если прогнозировать, ведь бунт Татарстана – это довольно страшная вещь, учитывая, насколько важным донором является регион.
Я.Широков
―
Я, кстати, хотел спросить, насколько важным донором?
С.Алексашенко:У нас две трети доходов - 60 с лишним процентов собираются в федеральном центре. И центр решает
С.Алексашенко
―
Яков, не сильно важным. То есть в Татарии, конечно, в плюсе бюджет, но я не думаю, что он является значимым. Основные ресурсы Татарии - та же самая нефть, нефтепродукты. В добычи Татария занимает не больше 15% российской нефти, соответственно, считайте, что 15% нефтегазовых доходов – это доля Татарии.
Д.Пещикова
―
То есть не настолько высокое положение, получается, у Татарстана, чтобы тут какие-то устраивать торги?
С.Алексашенко
―
Дарья, я бы не стал говорить о деньгах. Это ведь не вопрос о том, дает Татария 100 рублей, 100 миллиардов рублей или триллион рублей в федеральный бюджет сверх того, что она оставляет у себя. Это вопрос принципа. Это вопрос разрушения правил. Это вопрос того, по каким правилам должны жить регионы. А в чем ответственность регионов? Ведь это же крик души президента Минниханова или как он… глава республики сейчас называется: «Вы мне правила объясните…. Ведь это же было правило. Ведь я же все делал по правилам, - можно предположить, что господин Минниханов достаточно честный бюрократ, и вполне вероятно, что он взяток не брал, распилом и откатами не занимался, - Я же хотел как лучше, я делал как вы. Я смотрел на Москву. Я смотрел, как Москва поступает. Я же делал то же самое. Я ничего другого не делал. Я ничего плохого не делал. Я даже газопроводы не строил. Я строил заводы, фабрики поднимал, жилье строил. Да, кризис, доходы кончились. Помогайте!» Говорят: «Нет, не будем. Не будем помогать и банк спасать не будем».Понимаете, это кризис всей системе. У нас же федерация фактически разрушена. Страна называется Российская Федерация по Конституции. Но, конечно, никаких федеративных отношений у нас не существует; есть вертикаль власти. И вот выясняется, что эта вертикаль не работает. Правила работы вертикали никому неизвестны. Даже передовым регионам, даже тем, на кого федеральный центр должен опираться, им непонятно. Поэтому, мне кажется, что все-таки это не вопрос того, сколько денег Татарии не хватает и сколько она дает в федеральный бюджет. Ведь дальше такая же ситуация может случиться в Тюмени, которая является еще одним донором федерального бюджета. А не дай бог - в Москве?
Опять, смотрите, Банк Москвы же рухнул. Там 300 миллиардов рублей выделили ВТБ на его спасение. Ну, почему Москве можно давать деньги? Да, извините, все можно, конечно… там было другое время, были другие цены на нефть. Но вы же спасали этот банк?
Я.Широков
―
Слушатели просят уточнить, а почему одни банки спасают, санируют, а другие нет?
С.Алексашенко
―
Яков, так это же и есть тот вопрос, которые задает господин Минниханов – почему? Поему вы спасаете частные банки, вообще, непонятно кому принадлежащие, которые разворованы, что называется уголовное дело на уголовном деле и не хотите спасти банк, который занимался кредитованием программ развития республики?
Д.Пещикова
―
У вас какой-то ответ на это есть, предположение, возможно?
С.Алексашенко
―
У меня есть ответ: Денег нет, но вы держитесь! Ну, правда, ну а как? Это же ему и говорят: «Это теперь ваши проблемы. Вы знаете, у нас правила поменялись. Раньше можно было брать взятки губернаторам, а теперь можно иногда отдельному губернатору сесть в тюрьму». Вот раньше было правильным брать под контроль банки и кредитовать развитие регионов, мы эти банки спасали, а сейчас – неправильно. А неправильно только для Татарии, а для Башкирии это правильно? - «А не знаем. Посмотрим, что будет с деньгами. Вдруг деньги появятся – тогда Башкирию будем спасать».
Д.Пещикова
―
А вы помните, довольно-таки недавно это было – зеркальная ситуация, когда Рамзан Кадыров жаловался, что недостаточно много денег собираются выделить республике из Бюджета.
С.Алексашенко
―
Да, зеркальная ситуация. Выяснилось, что Рамзан Кадыров докричался. Не знаю, может быть, господин Минниханов пойдет по его пути: создаст свою национальную гвардию или назовет его как-нибудь по-другому: Отряды республиканского ОМОНа или еще что-нибудь такое. Не знаю.
Д.Пещикова
―
То есть так работает – устрашение.
С.Алексашенко
―
Смотрите, вот то, как Рамзан Кадыров ведет диалог с центром - это работает. Вот посмотрим теперь, как господин Минниханов будет вести диалог с центром.
Д.Пещикова
―
Есть, с кого брать пример, да.
С.Алексашенко
―
Посмотрим. Я думаю, что все-таки господин Минниханов будет искать какие-то другие приемы, другие способы ведения диалога. Ну, посмотрим. Это же, действительно, интересно наблюдать, что происходит.
Я.Широков
―
Нам, кстати, из Казани очень много пишут. В частности, казанец сообщает, что из проблем с «Татфондбанком» на грани банкротства старейшая фабрика «Спартак». А еще один слушатель пишет, что из Татарстана федеральный центр, вообще-то, забирает 80 налогов…
Д.Пещикова
―
Процентов, видимо.
Я.Широков
―
Я так понимаю, что процентов.
С.Алексашенко
―
Ну, нет. 80% налогов – я думаю, что это все-таки преувеличение. Не буду врать. Я думаю, что такую цифру даже Минфин навскидку сразу не даст.
Я.Широков
―
А с фабрикой интересный вопрос. Ведь там же не только цепная реакция по банкам; там наверняка цепная реакция и по предприятиям и проектам начнется.
С.Алексашенко
―
Конечно. Проблема ведь будет не с теми, кому давали деньги, а с теми, кто держал деньги в этом банке. То есть банк под контролем республиканских властей. Республиканские власти отдавали приказ держать деньги в этом банки, переводить туда расчетные счета. Соответственно, огромное количество предприятий. С населением – видимо, у кого 1 100 000, 1 400 000 – вот эта граница страхования вкладов. Ну, с населением проще. А для предприятий никаких гарантий не существует. Огромное количество предприятий сейчас попадут в тяжелейшее положение, потому что они просто потеряли свои деньги.
Я.Широков
―
Хорошо. Перейдем к еще одно злободневной теме. На ваш взгляд, что еще надо у нас запретить, чтобы народ перестал травиться всякой гадостью?
С.Алексашенко:Вот поговорит-поговорит Минниханов и поймет, что все бесполезно. Плетью обуха не перешибешь
С.Алексашенко
―
Жить. Яков, жить нам надо запретить, тогда народ перестанет травиться, если так радикально решать проблему. Мы обсуждали, по-моему, прошлый раз. Я не думаю, что это тему можно решить запретами. Чего не запрещай – найдут новое. Вспомнят, как в Советском Союзе гуталин на хлеб мазали. Ну, что, мы гуталин будем запрещать?
Д.Пещикова
―
А все эти запреты, которые сейчас предлагаются – валокордин, зеленка, йод - по рецепту, - это что, имитация бурной деятельности?
С.Алексашенко
―
Дарья, знаете, от большого ума даются такие советы. Потому что люди, чиновники, которые пытаются… или на которых возложено решение этой проблемы, они используют ровно те инструменты, которые в ходу у сегодняшней власти. Власть сегодня строит любую политику в любой области на запретах: запретить то, запретить это. И почему-то считается, что если, условно говоря, в области внутренней политики политической конкуренции эта система работает, когда запрещаете оппозиционную деятельность, когда вы запрещаете создание политических партий, когда вы запрещаете выдвижение независимых кандидатов, а тех, кто не согласен, сажаете на 15 суток или на два года или на 2 года, или на 5 лет – вот это работает. Почему-то думают, что в экономике будет то же самое, тем более с населением, которое хочет уколоться и забыться.Ни одни запреты не будут работать. Сколько у нас? 140 миллионов населения, 70 миллионов мужчин, 20 миллионов тяжело пьющих. Эти 20 миллионов тяжело пьющих мужиков, они точно найдут, чем отравиться. Вот на что, на чем отравиться – мозгов у них, к сожалению, хватает. А власть им говорит: «Это запретим, а это не запретим». Знаете, найдут в каком-нибудь регионе не «Боярышник», а «Клюковку» - ну что, мы «Клюковку» будет запрещать? Это бесполезно. Явно, это не то, чем надо заниматься. Просто иногда власть демонстрирует, что не то что не собирается разбираться с этой проблема - даже не понимает, в чем состоит проблема.
Д.Пещикова
―
А что надо делать – снижать цены на легальный алкоголь как вариант?
С.Алексашенко
―
Дарья, повышать цены на водку. Заниматься воспитанием. Снижать цены на пиво, на вино. Заниматься организация досуга населения. Объяснять населению, что это жизнь, что вы за нее в ответе, что никто другой, кроме вас самих, не будет, что от этого можно умереть, от этого можно стать импотентом, от этого можно ослепнуть. И показывать это в качестве социальной рекламы по телевизору.
Д.Пещикова
―
А то, что сейчас произошло в Иркутске, это разве не пример? Это не повлияет ни на кого?
С.Алексашенко
―
Нет, не пример. А вы посмотрите телевизионные программы – там что, об этом много говорится? Там говорится, что вот это пить нельзя? Да нет, конечно.
Я.Широков
―
Все-таки сообщают, что от этого умирают.
С.Алексашенко
―
Яков, это так сообщается, что не очень понятно, что этого пить нельзя. Ведь можно сделать талантливые ролики, реальную социальную рекламу. Это, действительно, реальная социальная проблема, огромнейшая проблема, что народ готов пить всякую гадость только для того, чтобы забываться. Объясните народу. Может, хотя бы поймет, что от этого можно умереть. Вот это было… И это не надо…
Я.Широков
―
Боюсь, что это не остановит…
С.Алексашенко
―
Яков, это работает эффективней, если вы пытаетесь достучаться до населения. А запрет, он не работает. В России запреты не работают.
Я.Широков
―
Ну да, запрещенное – самое сладкое. Запретный плод самый сладкий. Еще насчет запретов, параллельно к этому. Сегодня сразу два инцидента: мужчина на юге Москвы стрелял по полицейским, и в Орехово-Зуево в банк ворвался мужчина и пытался с собой покончить. И оба фактически злостные должники: один злостный должник, а второй – у него по ипотеке проблемы. Вот с этим, что делать? Надо оказывать какую-то психологическую службу, помощь?
С.Алексашенко
―
Слушайте, Яков, сейчас будем разбирать каждый отдельный случай. У каждого отдельная проблема.
Д.Пещикова
―
Таких людей становится многовато.
С.Алексашенко
―
Дарья, давайте запретим ипотечные кредиты, давайте запретим потребительские кредиты, давайте запретим автокредиты – тогда у людей не будет проблем с кредитами. Вы спросите любого банкира в любой стране: «Вам все кредиты возвращаются?» Ответ: «Нет, не все». Нет ни одной страны, где бы все кредиты возвращались. Всегда есть люди, которые не в состоянии расплатиться с долгами. Всегда есть банки, которые, так или иначе, пытаясь увеличить свою долю на рынке, снижают требования к заемщикам.
Я.Широков
―
Это вопрос только в доле невозвращенцев.
С.Алексашенко
―
Да, вопрос в доле невозвращенцев, а дальше – вопрос, на что готов человек, как у него устроена голова. Но вы же в голову 20 миллионам заемщиков в банках не влезете. Ну что, чипы встраивать и контролировать их поведение – что можно сделать? Ну, радикально – давайте запретим банковское кредитование. Вам же нравится…
Д.Пещикова
―
Помните, был человек - в Москве отделение банка захватывал, предприниматель, которого судят в итоге. Он же предлагал в качестве меры создать особые дополнительные инструменты по контролю за банкротствами. Это всё глупости, пшик?
С.Алексашенко
―
Ну, почему пшик? Давайте разбираться. Вот был майор Евсюков. Никому в голову не пришло после этого говорить: а давайте введем дополнительные нормы законодательства, которые позволят устраивать психологический контроль, контроль наркодиспансера за всеми сотрудниками полиции, правда?
Я.Широков
―
Но была же переаттестация, была реформа.
С.Алексашенко:У нас федерация фактически разрушена
С.Алексашенко
―
Вот. Вот каким-то образом эта проблема была решена силами Министерства внутренних дел, и слава богу. Таких случаев, по крайней мере, не повторялось. Есть проблема во взаимоотношениях банков и заемщиков. Пока я не вижу, чтобы она была сильно колоссальная. Единичные случае. Правда, можно один случай на три миллиона считать тем, на что надо всерьез обращать внимание и менять законодательство? Пока не уверен. Тем более, что мы не знаем, ни какой банк был кредитором, ни на каких условиях он брал кредит, сколько лет он не возвращает, и что у него случилось. Может быть, он стал безработным, может быть, он не смог расплатиться по кредиту, потому что он стал безработным. А безработным он стал, потому что федеральный бюджет не выделил денег на какую-то инвестиционную программу, или, например, Министерство обороны не расплатилась по электроэнергии или сократили финансирование закупок каких-нибудь запчастей кораблей Военно-морского Флота, которые перестали производить. А, может быть, просто руководители предприятия, собственники предприятия неправильно оценили ситуацию на рынке и просто предприятие банкротится по чисто экономическим причинам. Мы же всего этого не знаем? Вот проблема в том, что человек порывался с оружием… Эта проблема – по этой информации – мы даже не можем понять, в чем она состоит.
Я.Широков
―
Хорошо. Вот со следующего года вступит в силу новый закон о коллекторах, насколько я понимаю, всю эту историю. И, по-вашему, более качественная работа будет коллекторских агентств, прекратятся эти терроризирующие людей надписи на стенах, звонки в час ночи?
С.Алексашенко
―
Нет, не прекратятся. Яков, может быть, прекратятся звонки в час ночи, но они не прекратятся, условно говоря. В 22-59 или в 6 часов 01 минуту. Коллектор – это человек, который собирает долги. У него работа такая. И если банк не может вернуть кредит в нормальном режиме, через 3-6 месяцев после того, как он не может достучаться до заемщика, он продает эти долги за 10%, за 5%, за 1%. И вот коллектор начинает с ними работать. У нас несколько лет коллекторы в России работали без какого-либо закона, потому что считалось, что достаточно тех законов, которые в России имеются.Кому-то не понравилось, что заемщиков заставляют расплачиваться по кредитам. У нас социальная политика состоит в том, что нужно улучшить положение тех людей, которые не в состоянии расплатится по кредитам и ухудшить положение тех банков, которые требуют возврата этих денег. Ну, хорошо, приняли закон. Посмотрим, как он будет работать. Я не думаю, что он принципиально что-то изменит. Точно так же будут неплательщики по кредитам, и точно так же из них будут - в кавычках – «выбивать» деньги, требовать возврата денег. А как вы хотите?
Д.Пещикова
―
А вам скажу, как хотят. Вот нам пишет слушатель Вова из Санкт-Петербурга по поводу должников.
С.Алексашенко
―
Я надеюсь, это не тот Вова?
Д.Пещикова
―
Не знаю, без уточнений. Некий Вова из Санкт-Петербурга: «Полстраны находится в безвыходной банковской кабале, которую банковская система специально создала с помощью государство. Необходимо списать все долги до 500 тысяч рублей, иначе будет бунт и разгром». Вот, пожалуйста - чего хотят.
С.Алексашенко
―
Вова из Санкт-Петербурга – я надеюсь, не тот Вова, поэтому попробуйте устроить бунт у себя в городе. Посмотрим, на сколько минут вас хватит. Не надо пугать бунтами. Не готово российское население выходить и бунтовать – ни по экономическим проблемам, ни по социальным проблемам, ни по политическим проблемам.
Я.Широков
―
Может быть, это к лучшему.
С.Алексашенко
―
И это к лучшему.
Я.Широков
―
Не нужен нам наш бунт, которые обычно происходит.
С.Алексашенко
―
Я тоже согласен: бессмысленный и беспощадный нам не нужен.
Я.Широков
―
Мы сейчас прервемся буквально на несколько минут. Я напомню, что это «Персонально ваш». Через несколько минут вернемся и вернемся к бунту.НОВОСТИ
Я.Широков
―
В студии – Яков Широков, Дарья Пещикова и персонально ваш и наш сегодня экономист Сергей Алексашенко. Мы тут не закончили на тему бунта и коллекторской деятельности. И вот ваш тезка пишет из Пензенской области: «Вы, вообще, зря думаете, что народ не готов к бунту. Народ, особенно в регионах, находится на последнем дыхании».
С.Алексашенко
―
Я готов согласиться с вами, тезка из Пензы, что народ находится на последнем издыхании и, собственно говоря, меня больше удивляет терпение народа. Собственно, уровень потребление, уровень жизни упал на 15% за последние два года, но я не слышал ни о каких бунтах. Я много раз бывал в Киеве. Я видел демонстрации заемщиков. Была такая же проблема, как в России – валютные ипотеки. И вот люди перекрывали днями улицу перед зданием Национального банка Украины, пытались проводить шествие, проводили митинги. В России ничего подобного не происходит.
Д.Пещикова
―
Были у нас локальные всплески, ходили в отделение группами.
С.Алексашенко
―
Дарья, количество валютных заемщиков в России сопоставимо с количеством валютных заемщиков в Украине. Митинги в Украине были в разы больше и их количество было больше. То, что в какой-то момент терпение население, терпение народа может иссякнуть – вся история человечества говорит об этом – что ухудшение экономического положения не может продолжаться вечно. То есть рано или поздно население должно отреагировать какими-то социальными выступлениями, как, например, в 2005 году выступление пенсионеров, когда им просто монетизацию льгот провели с арифметическими ошибками – и население это осознало, а правительство нет. Соответственно, пенсионеры вышли на улицу.
Д.Пещикова
―
Смотрите, если говорить именно о должниках, то им против кого бунтовать: против банков все-таки или против правительства и властей в целом?
С.Алексашенко
―
А, смотря чего они хотят. Я не думаю, что заемщики могут всерьез протестовать против банков, потому что в конечном итоге они сами подписывали эти условия. Заемщики могут создавать какие-то инициативные группы и вести переговоры с банками, чтобы реструктурировать кредиты, чтобы переоформлять их условия, чтобы проводить рассрочку выплат не за 3 года, а за 10 лет с тем, чтобы снижать ежемесячные платежи. Заемщики должны просто понимать, в чем состоят их требования. Потому что, как у нас Вова из Санкт-Петербурга сказал…
Я.Широков
―
Кстати, он пишет: тот самый.
С.Алексашенко
―
Тот самый. Тогда, Владимир Владимирович, извините, пожалуйста. Пожалуйста, не надо бунтов устраивать. Наша страна уже исчерпала лимит на все бунты. И если мы спишем всем заемщикам все кредиты в размере до 500 тысяч рублей, то первое: что делать с теми, у кого кредит – 510 рубле – их не включать в это? А второе: что делать с банками, которые выдавали эти кредиты. Потому что «татфондбанки» появятся по всей стране в большом количестве, начиная с "Сбербанка", ВТБ-24 и дальше – по списку.
Д.Пещикова
―
Ну да, и у кого в этих банках вклады, буду явно недовольны.
С.Алексашенко
―
Конечно. Не столько те, у кого вклады, сколько предприятия, у кого там деньги. Банки начнут банкротится – предприятия начнут терять деньги. Понимаете, Владимир Владимирович, так не получается простыми мерами: простите нам долги – и все в стране будет замечательно. Не получается.
Я.Широков
―
Еще одна тема. Не могу не спросить. Все-таки близко вам. Занимались вы авиацией, я помню прекрасно. Сейчас я просто новости срочные читаю. Источник: агентство ТАСС сообщает, что самолет Ту-154 в момент катастрофы летел с сильно задранным носом и в во время катастрофы он совершал маневр вправо на скорости более 500 километров в час. У меня вопрос в связи со случившимся: вообще, парк Ту-154 уже давно было пора менять или, в принципе, это уж не такой и плохой самолет?
С.Алексашенко
―
Яков, самолет хороший для своего времени был. Проблема с Ту-154 в том, что он потребляет очень много топлива. Он экономически абсолютно неэффективен для компаний, которые работают на рынке – для «Аэрофлота», для S7 – для тех компаний, которые конкурируют за потребителя, которые собираются расти. При этом надо понимать, что их было выпущено почти тысяча штук в Советском Союзе, и у них срок службы очень большой. У них срок службы нормативный – 40 лет, но при продлении может идти и дальше.Если он вам как авиакомпании или как Министерству обороны он вам достался за ноль или за один рубль и его цена равна нулю, то у вас эксплуатационные расходы на этот самолет, они совершенно другие. Расходы только на керосин и на зарплату пилота. Поэтому для маленьких авиакомпаний или для Минобороны, которое деньги не считают, нет понятия эффективности авиационных перевозок – Ту-154 хороший самолет с точки зрения… нет к нему претензий…
Д.Пещикова
―
Ну, то есть вопросы только в эффективности, но не в безопасности.
С.Алексашенко
―
Вопрос в эффективности, но не в безопасности самолета как такового.
Я.Широков
―
Тогда к международным темам перейдем. Сегодня Синдзо Абэ прилетает на Гавайи, посетит Перл-Харбор. А как у вас, в США это обсуждают и обсуждают ли вообще эту тему – поездки японского премьера на Гавайи и на Перл-Харбор?
С.Алексашенко:Нет ни одной страны, где бы все кредиты возвращались. Всегда есть люди, которые не в состоянии
С.Алексашенко
―
Обсуждается ровно так же, как и визит президента Обамы некоторое время назад в Японию, где он принес извинения за ядерный бомбардировки.
Д.Пещикова
―
Нет, он тогда как раз не извинился. Извинений не было.
С.Алексашенко
―
Он сказал, что это было не совсем правильное решение. Там такого громкого заявления, что «простите нас за всё» не было, но, собственно, сам визит был посвящен именно тому – признанию США ответственности за ядерную бомбардировку.Я не могу сказать, что это какая-то новость – ей живет Америка. И даже Вашингтон, я бы сказал, так не живет. Да, символическая, на самом деле годовщина. Сколько там, 75 лет уже, получается, бомбардировке?
Я.Широков
―
Да, кстати, 75 лет. Да, поэтому ритуальный такой визит. Точно не является центральной темой. Сейчас, конечно, внимание сосредоточено больше на том, что будет с президентом Трампом, как он наследство получает от президента Обама, как выстроится команда – это, конечно, более интересно. И понятно, что американо-японские отношения будут определяться уже новой командой, а не тем, что будет сказано во время этого визита.
Д.Пещикова
―
Давайте о другой теме, тоже международной, но с Россией все-таки связанной. На совещании на саммите лидеров ЕАЭС не присутствовал на этот раз Лукашенко. Без него подписали таможенный кодекс ЕАЭС. Вообще, что с евразийской интеграцией происходит?
С.Алексашенко
―
С евразийской интеграцией происходит ровно то, что с ней не должно было происходить по замыслу. И в идеале Евразийский союз строился по принципу равенства, независимо от старшего брата, младшего брата, а все равны, что изначально было достаточно странной концепцией, учитывая экономические потенциалы и политические потенциалы России и остальных участников этой организации.И достаточно быстро выяснилось, что формальное равенство, оно как-то Россией отложено в сторону, и Россия неоднократно принимала односторонние решения, касающиеся компетенции Евразийского Союза: и повышала таможенные пошлины, и снижала таможенные пошлины и вводила запреты, и санитарные запреты и на импорт продукции такой…
В общем, Россия говорила так: «Знаете, так Евразийский союз есть, но если есть целесообразность в России изменить что-то – ввести контрсанкции, запрет на импорт продовольствия – то вы должны все встать, построиться и сделать там, как нам выгодно».
И во всем Евразийском союзе есть одна единственная страна – называется Беларусь – где президент страны имеет некий рычаг к переговорам, рычаг с Россией. Это страна, которая регулярно на протяжении многих лет получает дотации в разной форме от российских властей либо через цены на газ, либо через цены на нефть, либо зачетами как какое-либо имущество, в общем, страна, бюджет которой в значительной мере держится за счет финансовой помощи от Российской Федерации. И эта страна может блокировать, как выясняется, действия Евразийского союза. Вот в очередной раз Александр Григорьевич Лукашенко заявил, что ему не нравится та политика, которую проводит Россия в рамках Евразийского союза, что нарушаются права членов, что принимаются решения без консультаций, и вообще, он подумает.
Ну, я думаю, что в данном случае речь идет о том, сколько стоит его «подумать», сколько стоит его подпись.
Д.Пещикова
―
А другие страны почему молчат-то? То есть это неравенство, наверное, ими тоже замечается?
С.Алексашенко
―
Дарья, видимо, у них нет такого переговорного рычага. Потому что через территорию Белоруссии проходят нефтегазопроводы, через территорию Белоруссии проходят транзитные автомобильные дороги, по которым ездят российские грузовики в ту и в другую стороны. В Белоруссии, там много военных объектов находится.
Я.Широков
―
«Запрещенка» поступает.
С.Алексашенко:Россия неоднократно принимала односторонние решения, касающиеся компетенции Евразийского Союза
С.Алексашенко
―
Есть много-много другого… Белоруссия - важный поставщик сельскохозяйственной продукции в Россию, в том числе, своего собственного производства. Ни у одной другой страны, которая является членом Евразийского союза, нет такого переговорного рычага. Знаете, вы можете вести переговоры с позиций силы, если у вас сила есть. А если у вас силы нет – попробуйте. Попробуйте с позиций силы повести переговоры с вашим главным редактором. Мы же очень хорошо понимаем, чем это закончится. Но наверняка у вас в организации есть люди – не думаю, что их много, но наверняка кто-то есть – кто может с ним поговорить с позиций силы.
Д.Пещикова
―
Нет, знаете, мы хотя бы понимаем, зачем в этой организации находимся. А вот страны ЕАЭС, они какую-то выгоду реальную получаю?
С.Алексашенко
―
Они очень хорошо понимают. У каждого есть свои интересы. В основном эти интересы, у большинство стран – Белоруссии, Армении, Киргизии – финансовые интересы: получить ту или иную финансовую помощь от Российской Федерации. У Казахстана, мне кажется, интересы немножечко другие. У Казахстана, я бы сказал так: политическая защита. Казахстан – страна, зажатая между Китаем и Россией, между двумя крупными экономиками. И она пытается балансировать, имея хорошие отношения и с теми и с другими, но не допуская ситуация, когда либо одна, либо другая страна экономически или политически поглотят ее. Это такой баланс. Для Казахстана Россия – как противовес Китаю.
Я.Широков
―
А вообще, со стороны как смотрится, у нас с Белоруссией опять похолодания – я бы так сказал – в отношениях?
С.Алексашенко
―
Да нет, я бы сказал, это нормальный диалог. Вот такие формы диалога. Во взаимоотношениях в любой организации – в семье, во взаимоотношениях с вашим любимым человеком – у вас могу быть потепления и похолодания. Никто не может сказать, они есть сезонные или не сезонные. Что-то случалось. Вот какую-то бумажку надо подписать. Подвернулся случай, когда подпись Александра Григорьевича Лукашенко стоит некоторое количество денег. И понятно, что Россия заинтересована тоже, чтобы эту подпись получить. Значит, сейчас начнется некий торг. Он же не может каждый день говорить: «Россия, дай денег, дай денег!» Так не работает.
Д.Пещикова
―
Надо тоньше, тоньше надо.
С.Алексашенко
―
Надо тоньше, тщательней и выбирать удачные момент. Вот просто подвернулся момент. На самом деле в этом отношении чем-то похож на нашего президента Владимира Путина. Знаете, есть такое выражение в политике: оппортунистический политик НРЗБ. Вот у Александра Григорьевича Лукашенко возникла возможность получить некоторое количество денег с России, он пытается этой возможностью воспользоваться. Это не в первый раз, не во второй и не в десятый, явно не в последний.
Д.Пещикова
―
То есть это даже не какое-то несовпадение интересов, а чиста прагматика.
С.Алексашенко
―
Абсолютно. Nothing personal. Only bysiness. То есть ничего личного – вопрос о деньгах. Давайте сядем за стол и обсудим, сколько это стоит.
Я.Широков
―
Не могу не спросить – еще свежая новость пришла – президент России подписал указ о передаче 100% акций «Уралвагонзавода» - все мы знаем это предприятие – госкорпорации «Ростех». Это что значит – спасают все-таки? Спасают наше всё?
С.Алексашенко
―
Да, конечно. Эпоха «Уралвагонзавода», который был таким мощным, независимым и самостоятельным игроком в российской экономике, закончилась. То есть, видимо, финансовая ситуация и менеджерская ситуация настолько плоха и в правительстве, очевидно, нет ресурсов ни интеллектуальных, ни человеческих, кто бы могут этой компанией как гигантской корпорацией управлять, что просто решили передать это все дело в госкорпорацию «Ростех», которая неподотчетна опять никому, которая не публикует свою финансовую отчетность, которая распоряжается самостоятельно деньгами, у которой лоббистский ресурс намного больше, чем у «Уралвагонзавода», как выясняется. Потому что там, кроме того, чтобы прислать рабочих в Москву для разгона митингов, выясняется, на большее интеллектуальных способностей менеджмента «Уралвагонзавода» не хватает.
Я.Широков
―
Там менеджер – полпред в Уральском федеральном округе целый.
С.Алексашенко
―
Знаете, он вовремя выдвинул инициативу прислать рабочих – стал полпредом. Но это же не значит, что он хороший менеджер завода. Предприятие, корпорация доведена фактически до предбанкротного состояния, которая точно совершенно не может расплатиться со своими долгами. Как у нас Владимир Владимирович из Санкт-Петербурга сказал: «Давайте спишем…». Ну, вот с него спишем 500 тысяч, а с «Уралвагонзавода» спишем 50 миллиардов, а почему нет? Или там 150 миллиардов – сколько у него там долгов набежало?Поэтому, что называется, правительство не хочет разбираться в этой теме. Назначать отдельного кризисного управляющего - видимо, в администрации президента тоже нет. Вот есть уполномоченный человек по всему оборонному комплексу, военно-промышленному комплексу Сергей Владимирович Чемезов – вот пусть у него теперь голова болит, что делать.
Д.Пещикова
―
Давайте о другой, не менее, а, может быть, даже более значимой компании – про «Роснефть» спрашивают наши слушатели. Не могут оставить эту тему по поводу того самого пакета проданного: кто все-таки по вашему мнению, стал конечным владельцем этих акций?
С.Алексашенко
―
Не знаю, Дарья, не знаю. Я могу ответить: стал консорциум инвесторов. Некое объединение, хочется верить, что все-таки юридических лиц – не думаю, что там есть напрямую физические лица – которые неким образом договорились, что они покупают акции «Роснефти» в такой сложной сделке, а через какое-то время перепродают их НРЗБ. А прибыль будут делить.
Д.Пещикова
―
Так это все-таки те компании, те лица, которые официально участвуют в сделке или за ними кто-то может быть?
С.Алексашенко:Для Минобороны, которое деньги не считают, нет понятия эффективности авиационных перевозок
С.Алексашенко
―
Дарья, я на этот вопрос ответить не могу, потому что мы знаем, например – об этом, собственно, все сообщили, банк Intesa сообщил – что в кредитовании сделки участвуют российские банки. Вот на каких условиях они кредитуют? То есть либо они просто дают кредит под 5% годовых, во что верится слабо, что российские банки согласны на такую благотворительную деятельность в отношении, Intesa либо они дают кредит с участием в прибыли от продажи акций, либо у них есть залог. Мы не знаем, и боюсь, что не очень скоро узнаем, но когда-то узнаем. Опять вот – кто? Мы понимаем, что, видимо, там есть катарский фонд, мы понимаем, что там есть Intesa Sanpaolo, мы понимаем, что есть какие-то российские банки. Мы не знаем, есть ли там сама «Роснефть» или ее дочерние, внучатые, и так далее, компании. Есть ли там «Роснефтегаз» тоже пока не понимаем. Но, на самом деле, мне кажется, что это примерно круг участников этого инвестиционного консорциума. Вот так.
Д.Пещикова
―
А почему вы считает, что в итоге когда-нибудь мы все-таки узнаем?
С.Алексашенко
―
Ну, потому что я считаю, что все тайное рано или поздно становится явным. Просто рано или поздно руководство «Роснефти» сменится, руководство «Роснефтегаза» сменится, даже если это произойдет через 20 лет, через 30 лет. Эта сделка слишком интересна для исследователей, чтобы она оставалась тайной. Когда-то мы об этом точно узнаем.
Я.Широков
―
Кстати, слушатель тоже спрашивает: «Вас не смущает, что Навальный практически не комментирует эту сделку?» Хотя это для него должно быть благодатное поле как для кандидата, например.
С.Алексашенко
―
Мне кажется, что Алексей Навальный ушел с этой поляны корпоративной защиты прав инвесторов и по большому счету он сконцентрировался на борьбе с коррупцией, он сконцентрировался за контролем за политиками, а контроль за корпорациями, он требует… То есть его Фонд борьбы с коррупцией концентрируется как раз на лицах…Мы не знаем, может быть, он уже начал копать в отношении этой сделки с «Роснефтью», может быть, он докопается и найдет тех самых физических лиц, который я пока в этой сделке не вижу. Просто, извините, мы даже не знаем, закрыта она или не закрыта. То есть, грубо говоря, мы только знаем, что деньги откуда-то поступили в бюджет, хотя никакого подтверждения от Intesa Sanpaolo, что она прокредитовала эту сделку, не было. Соответственно, она прошла две недели назад, три недели назад, один день назад – не знаем. Поэтому, даже если Алексей Навальный захотел этой темой заниматься, для того, чтобы там аргументированно построить свою картину мира, ему понадобится какое-то время. Я не думаю, что у него на столе уже есть вся информация. Алексей пытается разговаривать на эту тему с документами. Документов, видимо, пока нет.
Я.Широков
―
Будем ждать. Спасибо огромное! Напоминаю, что это был экономист Сергей Алексашенко, программа «Персонально ваш». Ну, и мы традиционно любим вставлять в конце лейтмотив дня. Сегодня лейтмотивом дня стала новость о том, как в Ростове по улицам разгуливал африканский страус в гирлянде и новогодней мишуре. Всех с наступающим!