Сергей Алексашенко - Персонально ваш - 2016-12-20
Е.Канакова
―
15 часов, 5 минут в Москве. Начинается программа «Персонально ваш». Здесь – Яков Широков…
Я.Широков
―
Здравствуйте!
Е.Канакова
―
И Екатерина Канакова. Здравствуйте, Сергей Владимирович!
С.Алексашенко
―
Добрый день, Екатерина. Здравствуйте, Яков.
Я.Широков
―
Сергей, о Германии и о Турции мы еще поговорим. А сейчас буквально крик души нашего слушателя: «Что происходит в Татарстане? Банковский кризис в России или не кризис?»
С.Алексашенко
―
Крик души из Татарстана – это, конечно, хорошо. Татарстан долгие годы считался оплотом идеальной модели государственного капитализма, где республиканские власти держат все под контролем, начиная от добычи нефти, переработки нефти, нефтехимии, банковской системы и вроде бы как относительно мало воруют и не сильно коррумпированы. Вроде как все должно быть хорошо и все должно быть в порядке.Но выясняется, что государственный капитализм… государство как управляющий, как владелец бизнеса ведет себя, в конце концов, одинаково. Вот, что называется, банк под воздействием решения акционеров, совета директоров, менеджмента, который акционеры назначили, кредитовал различные проекты, которые не окупались. У нас же много таких проектов. Вы посмотрите, Россельхозбанк, он каждый год из бюджета что-нибудь получает. Внешэкономбанк – его все спасают, спасают, как из болота бегемота тащат, а он все глубже увязает. И практически каждый государственный банк находится в таком состоянии.
Нельзя сказать, что у нас такой кризис необычный. Да нет, все обычно: с одной стороны, банковский надзор работает плохо, он как работал плохо, так и работает плохо; с другой стороны, государство как менеджер всегда плохое, и всегда есть склонность у менеджеров чуть-чуть себе прибрать, а у акционеров – использовать банк не по назначению. Поэтому, мне кажется, что ничего удивительного не произошло. Это и следовало ожидать.
Е.Канакова
―
То есть это стабильное плохое управление, получается, да?
С.Алексашенко
―
Это стабильно результат государственного управления в коррумпированной стране, где никакого контроля за действиями власти не существует, никакого общественного контроля, где общество изолировано от власти, а власть чувствует себя способной на все. Вот она показывает, на что она способна.
Е.Канакова
―
Ну, а почему необычно, если вы сами сказали, что Татарстан – это как раз то место, где меньше всего коррупции?
С.Алексашенко: Россия будет участвовать в процессе, но это дело турецкого государства – расследовать это преступление
С.Алексашенко
―
Екатерина, я сказал ровно потому, что Татарстан считается не то что идеальный, а образец для подражания: делайте все как в Татарстане. Это часто приходилось слышать на всякого рода совещаниях: «Посмотрите на Татарстан, посмотрите, как там хорошо решают эти проблемы». Но выяснилось, что в банковском секторе решают проблемы точно так же, как и в других регионах Российской Федерации, точно так же, как в городе Москве.
Е.Канакова
―
То есть уже не образец.
С.Алексашенко
―
Они такие же, как все. Просто в Москве банки, федеральная собственность – они уже рухнули в кризис 2008 года, а в Татарстане они продержались еще 6 лет. То есть образец, они все-таки лучшие: они дольше продержались со своими проблемами.
Я.Широков
―
Так вот сейчас это все и смотрится как цепная реакция. «Татфондбанк» приостановил работу временной администрации и понеслось: один банк прекращает выдачу, другой ограничивает обслуживание. Это может распространиться за пределы Татарстана?
С.Алексашенко
―
Думаю, что нет, Яков, потому что, во-первых, и сам «Татфондбанк» не очень крупный, по-моему, в районе четвертого десятка.
Я.Широков
―
В пятидесятку.
С.Алексашенко
―
Где-то в районе четвертого десятка находится. И в стране, где на два банка – на "Сбербанк" и ВТБ приходится 60% банковской системы, активов и пассивов – вот такой, полномасштабный кризис вряд ли может развернуться. Это, конечно, региональный кризис, потому что «Татфондбанк», он второй по величине банк в Татарстане и, конечно, многие частные вкладчики там держали деньги, многие компании держали свои деньги. И понятно, что так всегда бывает: когда крупный банк рушится – возникает кризис недоверия. Банки перестают друг другу верить, перестают осуществлять друг другу платежи, и все это развивается в такой мини-банковский кризис на территории одной отдельно взятой республики.
Е.Канакова
―
Теперь переходим все-таки к российско-турецким отношениям. Скажите, Сергей Владимирович, как России следует ответить на события в Анкаре?
С.Алексашенко
―
Екатерина, есть два способа. Один Кремль задействовал – послать туда следственную бригаду, которая будет помогать или участвовать вместе с турецкими органами в расследовании.
Е.Канакова
―
Ну, это уже типичная реакция: как что-то случается – проверки.
С.Алексашенко
―
Ну, есть второй: нанести ракетно-ядерный удар, желательно не по Турции, а куда-нибудь под Брюсселем, где находится штаб-квартира НАТО. Екатерина, давайте серьезно говорить. Понятно, что убийство посла, вообще, в принципе, посла любой страны в любой стране – это ситуация чрезвычайная. В Советском Союзе последний раз посла последний раз убивали – Войков в 27-м году. Чтобы мы понимали, что уже 90 лет не было такого события в нашей стране… с послами нашей страны.Вообще, исключительное событие. Но, судя по тому, что мы имеем на сегодня, это дело рук террориста одиночки. Но вот Турция точно не несет ответственности за это, по всей видимости, не несет за это ответственности. Ну, может быть, какая-нибудь халатность со стороны работников правоохранительных органов, которые осуществляли контроль за входом на выставку. Этот человек показал удостоверение сотрудника полиции. Если у человека в голове что-то есть, и он считает Россию виноватой за события в Сирии, события в Алеппо – ну, какие действия у России? Ну, прекратить войну в Сирии, в Алеппо – вот единственное, что мы можем дать.
Собственно говоря, это огромная трагедия, понятно, и человеческая и на уровне МИД, и понятно, что это никому оптимизма не доставляет. Но это результат того решения, которое российские власти приняли чуть более года назад – начать войну в Сирии. А на войне как на войне – там всегда люди гибнут. Просто кто-то гибнет в Алеппо, в Пальмире и в Ракке, а кто-то гибнет в Анкаре, кто-то гибнет в Москве. Это же все следствия такой… – хорошее же мы выучили слово «гибридная война»? – вот она такая гибридная война, что погибшие могут быть в любой точке земного шара.
Е.Канакова
―
То есть Россия платит такую цену за Алеппо, грубо говоря.
С.Алексашенко
―
За Сирию.
Е.Канакова
―
За Сирию.
С.Алексашенко
―
За войну в Сирии, да. И вспомните самолет, который взорвался над Синаем. Это же тоже связано как-то с действиями России на Ближнем Востоке. Да, такая война.
Я.Широков
―
И после Синая ввели ограничения, ввели запрет на полеты, и российские туристы не поехали. Мы можем как-то сейчас с Турцией, например, ограничить россиян? Это логично или не логично?
С.Алексашенко
―
Мне кажется, что это не логично, потому что… собственно, МИД выпустил, по-моему, предупреждение, что они рекомендуют россиянам сейчас в Турцию не ездить в связи с тем, что там большое количество терактов и, видимо, возможности сил безопасности ограничены. Но запрещать… Собственно, взрыв над Синаем – это результат отвратительной работы охраны аэропорта, которая не осуществляла необходимый досмотр груза и пассажиров. Собственно, в данном случае да, видимо, полицейские в Турции работают плохо после увольнений массовых, которые случились после попытки госпереворота летом этого года.Вот российский МИД выдал предупреждение: Рекомендуем не ездить. То есть не хотят запрещать, потому что не хотят возлагать ответственность за Турцию на это, чтобы не обострять отношения с Эрдоганом.
С.Алексашенко: В России абсолютно ненормальное соотношение цен на слабый алкоголь и на крепкий алкоголь
Е.Канакова
―
Сергей Владимирович, хотела просто уточнить. Путин сказал, что совершенное преступление – это провокация, направленная на срыв нормализации российско-турецких отношений. Вы согласны с этим мнением нашего президента?
С.Алексашенко
―
Нет, я не согласен. Собственно говоря, я не согласен ни с такой оценкой, которую дал российский президент. Примерно то же самое – министр иностранных дел. Мне кажется, что меньше всего тут нужно говорить о срыве российско-турецких отношений. Вот человек, убийца, он достаточно внятно высказал свою позицию: «Вспомните Сирию, вспомните Алеппо!» Если бы он стрелял со словами: «Вот вам за «Турецкий поток»!» или еще что-нибудь про газ, про трубы, про российский капитал в Турции, про российские санкции про турецких помидоров, - ну, тогда можно было говорить о том, что это как-то подрыв российско-турецких отношений. Но здесь, мне кажется, что не надо искать третьего дна там, где и второго не видно.
Я.Широков
―
Кстати, насчет подрыва и российско-турецких отношений. Вот эта сегодняшняя публикация в «Коммерсанте», что Газпром может лишиться своего актива в Турции. Это как можно воспринять после случившегося?
С.Алексашенко
―
Это случилось до, собственно говоря. Президент Эрдоган проводит свою политику, связанную с тем, что он наказывает тех, кто, по его мнению, связан с попыткой госпереворота, видимо, используя, в том числе, как и в России для передела собственности…
Я.Широков
―
Да, очень напоминает проскрипцию Суллы в Риме.
С.Алексашенко
―
Да, очень сильно напоминает, что просто есть крупнейший продавец газа для турецкого населения. Почему его не забрать и не передать правильному владельцу? Я думаю, что вряд ли кто-то хотел здесь умышленно обидеть «Газпром» и, тем более, России, потому что, я так понимаю, «Газпром» там не является контролирующим акционером, он там держит 20-процентных проект. Видимо, как только Эрдоган об этом у знает, ну, значит, российский «Газпром» пригласят в новое акционерное общество, которое будет продавать российский газ в Турции.
Е.Канакова
―
То есть эти два события не взаимосвязаны между собой.
С.Алексашенко
―
Опять, Екатерина, одновременно – не значит, что связанно как-то между собой причинно-следственными связями. Мне кажется, что ситуация с убийством российского посла, она достаточно прозрачна. И пока нет никаких оснований строить какие-то сложные цепочки, строить: Эрдоган отобрал газ, да еще убил российского посла и, вообще, готовит атаку НАТО против России. Так далеко можно зайти.
Е.Канакова
―
Ну, а как – вообще не реагировать? Отправили туда следственную группу – ну, и что? Какова вероятность того, что что-то будет выясняться? В это мало кто верит, на самом деле. Вы-то как думаете?
С.Алексашенко
―
Почему? Опять, Екатерина, я не следователь. Понятно, что я все смотрю из лент информационных агентств и то, что показывают на экране телевизора. Вот, что можно сделать? Что можно сделать против кого? Против того человек, который убил? С ним уже ничего нельзя поделать – его застрелили. Можно попытаться проверить его связи и выяснить, был ли он одиночка и был ли какой-то заговор или была группа. Если была группа, то ее найти, наказать. Но это дело турецких властей.Эти громкие заявления о том, что российские следователи сейчас там все сделают и все расследуют… преступление совершено на территории Турции, по крайней мере, убийца, он гражданин Турции. Если там кого-то найдут, то и суд будет на территории Турции по турецким законам. Я понимаю, что Россия будет как заинтересованная страна участвовать в этом процессе, но это дело турецкого государства – расследовать это преступление.
Россия пострадавшая, но это не означает, что мы должны свергнуть законные турецкие власти, оккупировать Турцию и своими законами найти людей, вывезти из спецбортами в Москву и судить их там как Савченко или как Сенцова. Вариант такой – захватить кого-нибудь в Турции и судить - на самом деле, хороший сценарий. Вот если прислать бойцов ГРУ, захватить первых попавшихся турок в Стамбуле или в Анкаре, где-нибудь захватить их – привезти и в Москву и выбить из них показания, что это они убили, что это был заговор и что, вообще говоря, заговор был не против российского посла, они российскому послу хотели вшить бомбу, чтобы он приехал в Москву, на Смоленскую – там взрыв – и весь бы мир рухнул! Вот человек признает это на экране телевизора, и после чего с радостью объявим войну Эрдогану. Ну, хороший сценарий. Но понятно, что это фантазии на уровне горячечного бреда. Мне кажется, что не надо требовать невозможного и, тем более, неосуществимого.
Е.Канакова
―
То есть реакция сейчас, которая последовала, она правильная?
С.Алексашенко
―
На мой взгляд, абсолютно правильная реакция. Ничего другого российские власти сделать не могут, да и турецкие власти сейчас ничего сделать не могут. Эрдоган тут же позвонил, мгновенно позвонил и принес свои извинения и, видимо, сказал все слова, которые нужно сказать в такой ситуации. Я не вижу оснований для того, чтобы говорить, что российские власти чего-то не сделали, турецкие власти чего-то не сделали. Трагическая ситуация, и обе стороны ведут себя так, как должно быть.
Я.Широков
―
Хорошо. А вот случившееся в Берлине – это за что расплачивается Европа, за какую войну? За войну против игиловцев?
С.Алексашенко: Водочное лобби в России, конечно, мощное. Меня сильно удивляет, что правительство идет у него на поводу
С.Алексашенко
―
Яков, нам хочется, чтобы обязательно была расплата. Я даже не знаю, за что расплачивается Европа.
Е.Канакова
―
Ничего же просто так не бывает.
С.Алексашенко
―
Почему? Почему у вас все так?..
Е.Канакова
―
Дыма без огня не бывает.
Я.Широков
―
Сейчас приходят сообщения, что это выходец из Пакистана, что он получил убежище чуть ли не минувшем летом. И опять же тактика, которой придерживаются палестинцы в Израиле, к примеру.
С.Алексашенко
―
Яков, давайте разделим все-таки вещи. Первое: есть тактика, которую активно используют террористы, независимо от того, где это происходит - в Берлине, Ираке, в Сирии, в Чечне, в Франции, в Ницце на набережной, - где просто машина либо начиняется взрывчаткой, либо не начинается взрывчаткой – врезается в толпу людей. Вот это такой стандартный прием, который освоили террористы, стандартная форма террористической атаки. Она применяется широко и во многих странах мира и достаточно часто.Вот это инструмент. Раньше российские народовольцы кидали бомбы. Делали у себя в мастерской бомбу и кидали ее под карету государя-императора. А сейчас научились неким другим способом. Вот такой легкий трудноуловимый теракт можно организовать маленькой группой людей и с минимальным количеством утечек информации.
У людей, которые идут на теракты, у них есть какая-то идеология, доктрина, взгляды. Они считают, что их унижают, или они верят, что их унижают, или они верят, что их унижают. Они считают, что «те, кто не нашей веры, они неверные, с ними надо бороться». У нас же тоже есть в стране… регулярно мы слышим, что «пятая колонна», «хотят нас подорвать», «мишке хотят вырывать когти» - мы же это все тоже постоянно слышим. Вопрос, слава богу, у нас не доходит до того, чтобы у нас люди садились на грузовики и автобусы и куда-то врезались в толпу. Ну, видимо, все-таки у российских граждан есть какие-то внутренние ограничения, связанные с культурой, с моралью, с этикой, с воспитанием.
А у людей, которые осуществляют эти теракты - мы видим, в основном это, что называется, исламские террористы, - голова у людей устроена по-другому, у них возможности понимания того, чего стоит, а чего не стоит человеческая жизнь, а что человеческая жизнь неверного не стоит ничего – вот они работают так.
И мы же не знаем, возможно, у этого пакистанца какая-то личная трагедия, связанная с тем, что войска НАТО в Афганистане убили какого-нибудь его родственника. Может такое быть? Может. А может быть вообще ничего, то есть, что называется, наслушался о неверных, которые ущемляют интересы, которые хотят ограбить бедный Пакистан, выкачать оттуда… чего у них, мишек нету? Какие там животные в Пакистане? – у них тоже хотят вырывать когти. И, соответственно, им надо отомстить. Вот он отомстил как мог, как придумал.
Только не надо говорить, что что-то обязательно было. Могло ничего не быть. Могли просто человеку в голову вложить такую мысль.
Я.Широков
―
Это же подогревает, кстати, антимигрантские настроения в Европе, подобные случаи.
С.Алексашенко
―
Яков, я думаю, что человек, который идет на подобный теракт, меньше всего думает о том, подогревает это антимигратские настроения или не подогревает. Ему самое главное – чтобы неверные понесли расплату за свои действия.
Е.Канакова
―
Мы переходим уже к теме Иркутской области. Можно ли экономическими мерами изменить ситуацию с употреблением спиртосодержащей жидкости в России, Сергей Владимирович?
С.Алексашенко
―
Можно ли… Да можно, наверное.
Я.Широков
―
Дешевую водку сделать?
С.Алексашенко
―
Нет, не дешевую водку сделать – дешевое пиво с дешевым вином.
Я.Широков
―
Мне кажется, что народ НРЗБ и пивом.
С.Алексашенко
―
Смотрите, сказать, что только экономическими мерами – это невозможно, потому что здесь есть и воспитание, и организация досуга. Здесь должно быть, чем заняться, они должны ценить свое время, они должны ценить свою жизнь, и они должны иметь возможность получать какие-то иные формы отдыха, нежели, чем напиться, упасть и забыться. Просто пока уколоться и забыться – это единственная форма отдыха существенной части российского населения… Это, конечно, в принципе, тоже экономическая проблема, потому что уровень жизни падает и денег у населения больше не становится. И дешевый боярышник оказывается самой эффективной формой досуга: дешево и сердито.
Я.Широков
―
Это, кстати говоря, не настойка, а концентрат какой-то.
С.Алексашенко
―
Жидкость для ванн, то есть вообще непонятно что такое. Но в долгосрочной перспективе понятно, что это все связано с плохим состоянием экономики, с тем, что доходы населения падают, с тем, что государство заботится о чем угодно, только не о создании форм досуга для населения, начиная с того, что ценность населения человеческой жизни в России, она равна нулю. Люди не ценят ни свою жизнь, не чужую.
Е.Канакова
―
Сергей Владимирович, вы думаете, что если будет организован досуг и люди перестанут пить?
С.Алексашенко
―
Екатерина, я чего-то не слышал, чтобы во Франции пили такую жидкость, хотя она там продается.
Е.Канакова
―
Ну, вы сравнили, простите.
С.Алексашенко
―
Ну, хорошо, а в Венгрии, а в Польше?
Я.Широков
―
В Польше были случаи в Чехии.
С.Алексашенко
―
А в Прибалтике? Ну чего, там часто такие случаи? Знаете, случай, наверное, можно найти, но у нас же это массовые и регулярно. Я не знаю, правда или неправда - кто-то там написал, что в прошлом году россияне выпили 200 литров спиртосодержащих жидкостей, по полтора литра на человека, включая стариков и младенцев. Я думаю, что такой статистики ни в одной стране мира нет. Здесь мы точно на первом месте с большим-большим отрывом.Поэтому, Екатерина, чудес не бывает. Ничего нельзя сделать… чтобы вот, знаете, президент подпишет указ - и завтра все прекратится. Не прекратится. Потому что должна меняться экономическая политика. Это долгая упорная и воспитательная, и медицинская, и образовательная работа. Ну, в том числе, и экономическая. И как-то там поднимать экономику – стандартный советский штамп – делать, чтобы она росла, делать, чтобы доходы у людей росли, делать, чтобы им было, чем заняться, чтобы они понимали, что если у них есть свободное время, то у них есть что-то интересное, на что они могут это время потратить.
Е.Канакова
―
А понизить цены на алкоголь нереально, на нормальный алкоголь?
С.Алексашенко
―
Я уже сказал, что это нормально…
Е.Канакова
―
Нормально то нормально, а реально ли это.
С.Алексашенко
―
Конечно, реально. В России абсолютно ненормальное соотношение цен на слабый алкоголь и на крепкий алкоголь. То есть, когда крепкий алкоголь стоит существенно дешевле, чем слабый алкоголь – пиво и вино – то население пьет водку, а привыкнув к водке, оно начинает искать еще более дешевый заменитель.И вот это водочное лобби, которое существует в России, оно, конечно, мощное. И меня сильно удивляет, что правительство идет у него на поводу. Вот во всех странах – как в развитых, и даже в азиатских и африканских странах – крепкий алкоголь, он существенно дороже, чем слабый алкоголь, чтобы сделать его малодоступным, чтобы люди к нему не привыкали.
И не нужно думать, что если мы с 1 января 17-го года поменяем соотношение цен, то со 2 января народ перестанет пить водку и перейдет на вино. Да нет, конечно. Это должен быть длительный процесс перехода. Но это нужно делать. Если этого не сделать, то у нас всегда будет не боярышник, так пустырник, не пустырник, так еще что-нибудь такое.
Я.Широков
―
Ну, да, денатурат и гуталин, как сегодня говорили. Хотелось бы еще к одной теме перейти. Вот Алексей Навальный выдвинулся, а сегодня говорят, что в Кремле не хотят его участия. Как вы думаете, все-таки пустят, не пустят?
С.Алексашенко: Навальный - единственный политик в России, который сможет составить конкуренцию действующему президенту
С.Алексашенко
―
Яков, я думаю, что не нужно нам гадать на эту тему. Пусть у Кремля голова болит. Чего мы-то над этим паримся? Вот сегодня по закону Алексей Навальный имеет право выдвигаться. Он реализует свое конституционное право. Кремлю сегодня больше заняться нечем, у Кремля одна единственная проблема. Вот вообще во всей стране есть одна единственная проблема: пустить Навального на выборы или не пустить? Формулировка: пустить или не пустить.И дальше мы смотрим: у нас выборы контролируемые, у нас Кремль может решить, дать указания суду, посадить или не посадить Навального и так далее. То есть одна эта информация говорит о том, что все разговоры о том, что Кириенко – либерал, что он сейчас начнет менять… Ничего не начнет менять, если в Кремле даже совещания на эту тему проходят. Это означает, что там ничего не поменялось.
У нас все в порядке с экономикой, у нас все в порядке с безопасностью, у нас все в порядке с дорогами. У нас то есть одна проблема: вот эта сволочь, Навальный, хочет в президенты. Обнаглел совсем! Ну, невозможно жить после этого: «Такую неприязнь испытываю, прямо кушать не могу». Вот Кремле у них аппетит, видимо, потерялся совсем.
Е.Канакова
―
Сергей Владимирович, вот вы несколько передач назад говорили, что не стоит идти на президентские выборы, что низкая явка будет показатель того, что людям надоела действующая власть. А вот если Навальному все-таки разрешат, нужно все-таки идти на выборы или нет?
С.Алексашенко
―
Вы хотите, чтобы я сейчас ответил или чтобы мы сначала сделали перерыв. Я готов к ответу на этот вопрос, я его ожидал от вас, поэтому я могу…
Е.Канакова
―
Тогда – через перерыв.
Я.Широков
―
Напоминаю, что это программа «Персонально ваш». В студии – Яков Широков, Екатерина Канакова и с нами персонально ваш и наш экономист Сергей Алексашенко. Вернемся через несколько минут.НОВОСТИ
Е.Канакова
―
15 часов, 35 минут в Москве. Продолжается программа «Персонально ваш». Здесь – Яков Широков и Екатерина Канакова. И сегодня персонально ваш экономист Сергей Алексашенко. Перед перерывом я задала вопрос, стоит ли идти на выборы, если все-таки разрешит Кремль участвовать Навальному?
С.Алексашенко
―
Жизнь же она меняется, она не стоит на месте. Сегодня на улице холодно, завтра тепло. Вы же одежду меняете после этого, правда? Летом вы одеваетесь одним образом, зимой вы одеваетесь другим образом. В политике то же самое ситуация меняется. Поэтому могут меняться оценки, могут меняться в взгляды и позиции, в том числе, и у меня. И когда я говорил, что, на мой взгляд, не стоит участвовать в президентских выборах 18-го года, была ситуация, когда Алексею Навальному было запрещено участвовать в выборах.И понятно, что по состоянию на сегодня Алексей Навальный единственный политик в России, который сможет составить конкуренцию действующему российскому президенту.
Я не обсуждаю, сколько он процентов голосов наберет. Понятно, что если Алексей Навальный будет участвовать в выборной кампании, то у нас будет интересная, веселая, настоящая конкурентная борьба. Поэтому я считаю, что если Алексей Навальный примет участие в выборах, то на них нужно идти.
Я.Широков
―
Вы всех оппозиционеров сейчас прямо обмакнули.
С.Алексашенко
―
Подождите, а все оппозиционеры, они же много раз имели право участвовать в выборах. Собственно говоря, я считал, что «Яблоко» во главе с Григорием Явлинским перед выборами в Думу совершило такой героический поступок, когда решили создать коалицию и как-то измениться. Но предвыборная кампания, которую вели не то что беззубая – проще сказать, что ее не было вообще. Такое ощущение, что партия вообще даже не то что не рассчитывала на победу, но и не хотела даже какого-то значимого участия, присутствия на выборах. Вот я считаю, что «Яблоко» имело шанс доказать, что они партия, которая может объединить оппозицию - и ничего не показала. Других, извините, я пока не вижу.Я, собственно, об этом написал, что та политическая программа, которую Алексей Навальный объявил в качестве свое платформы, она мне не сильно нравиться. По крайней мере, в экономической части она мне сильно не нравится, и я не готов ее поддерживать. Но при этом я готов поддерживать Алексея Навального как человека, который двигает страну в нормальном направлении… хочет сдвинуть страну, чтобы у нас прошли нормальные выборы, нормальная смена власти. Поэтому вот так.
Е.Канакова
―
Кстати, по поводу программы Навального спрашивает вас один из наших слушателей: «Вы готовы ему помогать, оказать профессиональную помощь?»
С.Алексашенко
―
Если Алексею нужно и если он попросит – да, готов.
Я.Широков
―
Алексей Анатольевич…
С.Алексашенко
―
Яков, смотрите, вопрос в том, что я нормально отношусь к тому, что Алексей попросит меня и нормально отношусь к тому, что он об этом не попросит. У нас разные экономические взгляды, у нас разные взгляды на экономику. Если то, что написано в программе, это, действительно, то, что думает Алексей – у нас разные взгляды. И я ему могу помогать в каких-то мелких деталях, формулировки, какие-то рекомендации давать частичные. Но если бы я писал экономическую программу президенту, то она была бы другая. Я нормально отношусь к тому, нужна Алексею моя помощь, не нужна – это ему решать, ему видней. Но я уже сказал, что если он идет на выборы, я его буду поддерживать.
Е.Канакова
―
Сергей Владимирович, есть такое мнение, что могут допустить Навального просто чтобы повысить явку. Тогда Путин победит с более высокой явкой, а Навальному – его же 30%, допустим, но зато будет аргумент, что явка была высокая, что все честно и так далее.
С.Алексашенко
―
Вы знаете, меня совершенно не волнует мотивация Кремля, почему они решат допустить Навального. Меня волнует то, чтобы они не вмешивались в суд, чтобы дали Кировскому суду судить спокойно… Ну, представляете, Кировский суд, там Ленинский суд, что ли, какой-то – ему звонят из Кремля: «Да ты там…» - Кондратий хватит. Пять раз позвонят – и человек умрет на рабочем месте. До мышей, что называется, достали…На мой взгляд, единственная задача Кремля – это сказать: «У нас есть закон о выборах, у нас есть Конституция, у нас есть независимая судебная система. Если суд считает, что Навальный невиновен по предъявленному обвинению, значит, он имеет право участвовать в выборах как любой другой гражданин Российской Федерации» – всё, точка. Больше явка, меньше явка…
Вот пусть Кремль, точнее Избирком занимается рекламной кампанией, рассказывает, что у нас будут президентские выборы, пусть организует дебаты настоящие. Это все приведет к повышению явки. Поэтому, какая там мотивация в Кремле, меня меньше всего волнует.
Е.Канакова
―
Нет, ну как вы говорите, явка не важна. Вы же сами недавно говорили, что явка важна. Чем меньше явка на выборах президента, тем… Это опять тогда, но…
С.Алексашенко
―
Подождите, вы меня спрашиваете про мотивацию Кремля – как я отношусь к тому, что Кремль думает… Никак не отношусь, никак. Я вообще, рад, что Кремль думает. Мне иногда кажется, что он не думает. Уже хорошо, что Кремль иногда думает. Вот хуже, если он вообще никогда не думает – такое тоже бывает у него. Поэтому пусть думает. Мне кажется, мотивация, что Навальный имеет право участвовать в выборах, она самая правильная.
Я.Широков
―
К вопросу о «Кремль думает», смотрите, сегодня внезапно Пенсионный фонд объявил, что 5 тысяч рублей пенсионерам будут платить с задержкой в январе, то есть не всем вовремя, а еще протянут. Это о чем нам говорит?
С.Алексашенко
―
Это говорит о том, что бюрократическая система в России работает плохо, что даже эта доплата к пенсии принята несколько месяцев назад, и если это правда, что Пенсионный фонд не может всем выплатить вовремя, в декабре месяце – это означает, что бюрократия даже вот такие разовые решение не может исполнять, потому что она абсолютно недееспособна. И эта вертикаль власть, о которой нам рассказывают, какая она эффективная, какая она хорошая, она просто не работает, в каком направлении ни возьми – сигналы не проходят.То есть мне жалко российских пенсионеров, которых обманули дважды, которым отказали в нормальной индексации пенсий, которая им положена по закону, а потом еще обманули с тем, что пообещали эти 5 тысяч рублей к новогодним праздникам, а выдадут после праздников. Пусть пенсионеры думают, стоит ли им голосовать за эту власть, которая их просто регулярно обманывает. Просто у них уже хобби появилось: кто чаще и кто больше обманет пенсионеров.
Я.Широков
―
А не случится ли так, что эти деньги вообще не выплатят, скажут: «Ну, извините!»?
С.Алексашенко
―
Да нет, Яков, думаю, что не случится. Думаю, что выплатят, но с какой-то задержкой.
Е.Канакова
―
Сергей Владимирович, что вы думаете по поводу того, что президент подписал федеральный закон, который приостанавливает индексацию материнского капитала до 2020 года? Это все тоже взаимосвязанные вещи между собой?
С.Алексашенко
―
Взаимосвязанные, с чем?
С.Алексашенко: Если Алексей Навальный примет участие в выборах, то на них нужно идти
Е.Канакова
―
Индексация пенсий с индексацией капитала?
С.Алексашенко
―
Связаны. У нас по закону, по Конституции за федеральный бюджет, за экономическую часть отвечает премьер-министр, правительство Российской Федерации. Вот несколько месяцев назад премьер-министр сказал, что денег нет. Известно же, что это Путин придумал материнский капитал… не то что придумал, а ввел понятие «материнский капитал», и много лет поддерживал, чтобы программа не прекращалась, чтобы индексировалась. Но, видимо, и ему сообщили, что денег нет. И, услышав, от премьер-министра, что денег нет, президент принял решение, что «ну, хорошо, давайте не будем индексировать материнский капитал». Ему объяснили, что это сэкономит пару десятков миллиардов рублей, например и на сэкономленные деньги мы пошлем еще один авианосец в Сирию.
Я.Широков
―
Так у нас нет второго авианосца.
С.Алексашенко
―
Значит, вернем этот, отремонтируем – пошлем еще раз.
Е.Канакова
―
Как второй!
С.Алексашенко
―
Или назовем какой-нибудь другой корабль авианосцем и пошлем туда. Ну, решим. Смотрите, ведь выясняется, что нашему президенту люди, которые к нему ходят в кабинет, могут очень легко вешать ему лапшу на уши и врать. Яркий пример с якобы продажей «Роснефти». Вот Игорь Сечин в начале декабря сообщил, что уже все продали. Тут же последовало опровержение от Glencore, что еще ничего не продали, еще ничего не купили.
Я.Широков
―
Потом, непонятная история с суммой.
С.Алексашенко
―
Ну, с суммой – ладно. Потом же сообщили, что деньги поступили. И министр финансов отрапортовал, и Сечин еще раз сказал, что сделка завершена. И тут на тебе – итальянский банк говорит: «Еще ничего не завершено. Еще никаких кредитов никому не давали. Мы еще рассматриваем вопрос, финансировать нам или не финансировать эту сделку».
Я.Широков
―
А откуда деньги-то поступили?
С.Алексашенко
―
Яков, это же и вопрос: откуда деньги? Конечно, никого не волнует. Деньги поступили. Акции не проданы, кому они принадлежат юридически, непонятно. Я сейчас про другое. Есть у нас второй авианосец, нет второго авианосца… Ну, скажут президенту, что есть, появился из ниоткуда. Знаете, как у нас: на внебюджетные деньги построили. И пошлем в Сирию этот второй авианосец неучтенный.Поэтому есть, нет - не важно. Самое главное, что на социальные программы денег нет. И это и есть основа бюджетной политики на ближайшие три года. Собственно говоря, все бюджетные прогнозы на ближайшие три года, они строятся из того, что денег нет и расходы бюджета будут сокращаться, соответственно, они и будут сокращаться по всем направлениям, где это только возможно.
Я.Широков
―
К вопросу о деньгах. Слушатель спрашивает: «Так уж необходимо чиновникам предоставлять жилье? Неужели они не могут себе квартиру купить на заработанные (или украденные)?»
С.Алексашенко
―
Предоставление чиновникам жилья – это одна из форм их материального вознаграждения.
Е.Канакова
―
Премия?
С.Алексашенко
―
Знаете как: премия за выслугу лет или за особые достижения. Считайте, что пакет вознаграждений чиновников. Для кого-то в обязательном порядке, для кого-то в случайном, как в лотерее: может быть, тебе дадут квартиру, может быть, не дадут в качестве доплаты к той зарплате, которую ты получаешь у себя на работе. Вот такая форма.Я думаю, что какие-то чиновники могут на свою зарплату купить квартиры. Если посмотреть на декларации руководства министерства финансов, то там, в принципе запросто могут купить квартиру и не одну. А какой-нибудь секретарь второй категории в каком-нибудь министерстве, наверное, на мою зарплату ничего купить не может. Поэтому разные чиновники бывают и по-разному себя ведут.
Я.Широков
―
Вы знаете, меня в той публикации в «Новой газете» больше всего поразило, что в таких ведомственных домах, к примеру, квартира за Михаилом Касьяновым, квартира за Алексеем Кудриным. То есть они все рядом живут.
Е.Канакова
―
Соседи.
С.Алексашенко
―
Они же работали в одном министерстве, в министерстве финансов. Я думаю, что примерно в одно время получали квартиры.
Я.Широков
―
Я имею в виду с действующими руководителями управлений в Кремле, с действующими министрами – все рядом у них, получается.
С.Алексашенко
―
Яков, надо понять, они живут там или не живут, а просто квартира принадлежит.
Я.Широков
―
Принадлежит.
С.Алексашенко
―
Принадлежит. А живут они где-то в другом месте, значит, считайте, что у них такое вложение капитала. А почему нет? Хорошо, они живут в одном доме. А что теперь, нужно взорвать эту квартиру или дом уничтожить?
Я.Широков
―
Продать, купить другу.
С.Алексашенко
―
По каким-то соображениям… может быть цены упали, может быть, еще что-нибудь. Может, не хочет человек продавать. Ни Касьянова, ни Кудрина не смущает, что с ними живет кто-то другой. Ну, не смущает и не смущает.
Я.Широков
―
А как же латинский принцип: Procul ab oculis - procul ex mente?
С.Алексашенко
―
Яков, не будьте принципиальны в мелочах и не будьте мелочны в принципах. Если вы, как Алексей Кудрин соглашаетесь писать программу для действующего правительства, тогда пожить в доме, где живут какие-то другие чиновники, тоже не такая большая проблема, правда?
Я.Широков
―
Наверное, да.
Е.Канакова
―
Конечно.
С.Алексашенко
―
Ну, точно. Если выбирать, жить в доме с каким-то другим чиновником или писать программу для правительства и от чего-то надо отказаться – то я бы отказался от программы. А здесь… ну, слушайте, как это… потерявши голову, о волосах не плачут. Собственно говоря, если Кудрин согласился писать программу, то чего плакать, что он живет с чиновниками на одной лестничной клетке. Ну, пусть живет. Слава богу, что есть, где жить. А кто был бомжом бездомным – гораздо хуже.
Е.Канакова
―
Сергей Владимирович, конечно, да, насмешили. Переходим к другой теме: Зачем власти Украины национализируют «ПриватБанк»?
С.Алексашенко
―
Длинная история. Собственно, банковский надзор на Украине не сильно лучше российского. И плюс ко всему резкое ухудшение экономической ситуации, резкая девальвация, и глубочайший экономический кризис, связанный с российской военной оккупацией. Нужно же понимать, что оккупация Крыма и Донбасса привела к потере 17% ВВП Украины и примерно к 20-22 процентам экспортной выручки. И все банки, включая дочерние банки ВТБ, "Сбербанка". ВЭБа, они кредитовали предприятия, которые находились в Донбассе. Экспортеры. Почему их не кредитовать? И все банки понесли огромные убытки. И поэтому, собственно, количество отозванных банковских лицензий в Украине огромно.«ПриватБанк» - это другая история.
Я.Широков
―
Коломойский.
С.Алексашенко: «Яблоко» имело шанс доказать, что они партия, которая может объединить оппозицию, и ничего не показало
С.Алексашенко
―
Кэптивный банк, когда забирали деньги населения, кредитовали связанные компании, и кредитовали самих себя. И стало понятно, что качество активов плохое, что у банка дыра – это было известно достаточно давно. И решение проблем «ПриватБанка» было одним из условий программы МВФ в момент ее подписания. То есть тогда украинские власти договорились расчистить финансовую систему. А с начала уже 16-го года «ПриватБанк» конкретно фигурировал как банк, с которым нужно что-то решать и что-то делать.И на протяжении многих месяцев украинские власти пытались договориться с Коломойским, чтобы он капитализировал банк в той или иной форме, чтобы вывел банк в нормальное состояние. Но, видимо, или Коломойский трезво взвесил свои возможности, посчитал, что вложить 6 миллиардов долларов – если верить правде, что там дыра в 150 миллиардов гривен (это примерно чуть меньше 6 миллиардов долларов) – ну, видимо, у него и денег таких нет и вкладывать все, чтобы спасти банк, – ну, он посчитал, что это неправильно.
И у украинских властей осталось две возможности: либо национализировать банк, либо обанкротить его. Но обанкротить крупнейший банк страны, наверное, неправильно. Если я помню правильно, на «ПриватБанк» приходится где-то 35-40% вкладов населения, то есть практически "Сбербанк". И другого выхода нет. По большому счету, насколько я знаю, украинские и Минфин и правительство, и администрация президента очень долго считали разные варианты: так пойти, так пойти… Но вот, видимо, посчитали, что национализация банка будет самым дешевым и вызовет меньше всего потрясений для экономики.
Поэтому для того, чтобы удержать экономику – помимо всего прочего еще рухнул крупнейший банк и создал панику для всего населения - вот такое решение было выбрано.
Я.Широков
―
А со стороны смотрелось как желание прищемить хвост Коломойскому.
С.Алексашенко
―
Нет, это никак не связано. Я думаю, что ситуация была прямо противоположной. Коломойский использовал «ПриватБанк» как заложника во взаимоотношениях с властью, потому что в любой момент он мог остановить деятельность банка, в любой момент мог создать очереди. И когда он мог говорить, что «если вы мне чего-нибудь сделаете, то «ПриватБанк» рухнет», то я не думаю, что это было приятно слышать президенту и премьер-министру Украины.Я думаю, это как раз, что если верить тому, что написано и что с Коломойским договорились, что он уходит по-хорошему и к нему претензии не предъявляются, и он передает банк без каких-то технологических проблем и без уничтожения архивов, а в отношении кредитов, выданных его компании, проводится какая-то реструктуризация – ну, это такой, знаете, компромисс, который может устроить обе стороны. Но точно это не прищемить Коломойскому хвост, тем более, что он на Украине проводит не очень много времени.
Е.Канакова
―
Сергей Владимирович, у нас буквально минута остается. Вопрос от слушателя: «Какая валюта надежней в ближайшие месяц-два: доллары или евро? Рубли не предлагать».
Я.Широков
―
Учитывая, что сегодня евро ниже 64 рублей опустился.
С.Алексашенко
―
Поделите пополам. Слушайте, я не знаю, я не умею гадать.
Е.Канакова
―
Ну, как вы не знаете, простите?..
С.Алексашенко
―
А это же не знание, это гадание на кофейной гуще. Правда, пойдите к гадалке, пусть она вам подскажет. С чашечкой кофе поболтаете, перевернете, пошлете фотографию – она вам скажет: Туда ходи, сюда не ходи. Так и сделайте.
Е.Канакова
―
На этой ноте заканчиваем программу «Персонально ваш. Здесь с вами были Яков Широков и я, Екатерина Канакова. Ну, а с экономистом Сергеем Алексашенко мы услышимся уже через неделю.