Сергей Алексашенко - Персонально ваш - 2016-10-04
Е. Канакова
―
15 часов 5 минут в Москве, начинается программа «Персонально ваш». Здесь Яков Широков.
Я. Широков
―
Добрый день.
Е. Канакова
―
И Екатерина Канакова. И сегодня персонально ваш экономист Сергей Алексашенко, здравствуйте.
С. Алексашенко
―
Добрый день Екатерина, добрый день, Яков.
Я. Широков
―
Сергей, первый вопрос: сможет ли Викиликс действительно подмочить репутацию Хиллари Клинтон?
С. Алексашенко
―
Яков, ну, мы же не знаем, какие материалы они хотят опубликовать.
Я. Широков
―
Ну, теоретически хотя бы?
С. Алексашенко
―
Теоретически можно чью угодно репутацию подмочить, правда? Сегодня с утра «Washington Post», например, сообщила, что прокурор Нью-Йорка издал запрет на работу благотворительного фонда Трампа, потому что, оказывается, у него нет права привлекать деньги, а он этим занимается много лет.
Я. Широков
―
Он много лет воровал что ли, получается?
С. Алексашенко
―
Нет, благотворительный фонд в Америке, он обязан зарегистрироваться и обязан по законам штата Нью-Йорк сдавать большую отчетность, в том числе чтобы было понятно, куда он тратит деньги. Что вполне логично. И ключевой вопрос – благотворительный фонд Трампа деньги на бизнес-проекты Трампа или нет? И вот выясняется, что много-много лет Трамп не тратил – не регистрировался, он не зарегистрировал свой фонд в установленном порядке. Это бьет по его репутации? Ну, наверное, бьет. Скажется это на электоральном рейтинге? Кто его знает? Может быть, и нее скажется.Смотрите, мы хорошо знаем, да, что Викиликс и Джулиан Ассанж, они обычно публикую информацию, которая содержит, ну, скажем так, если не компромат, то не совсем приятную информацию для тех людей, о которых там идет речь.
Я. Широков
―
Это же не просто компромат, это фактически документы деловые, переписка, там, прочее.
С. Алексашенко
―
Компромат – это компрометирующий материал, он должен быть достоверным. Мы же говорим не о фальшивке, это компрометирующий материал, который раскрывает о человеке какие-то новые стороны, о которых раньше он предпочитал молчать, или о которых не было известно. И которые могут изменить общественное представление о нем. Вот вполне вероятно, что у Ассанжа, у Викиликс есть какие-то материалы, которые нам что-то новое расскажут о Хиллари Клинтон.
Е. Канакова
―
Не сделает ли это наоборот рекламу для Хиллари Клинтон или?..
С. Алексашенко
―
Екатерина, понимаете, эта президентская гонка в Америке, она такая странная, что здесь ни один из кандидатов не имеет популярности выше 50%. Условно, у Хиллари Клинтон где-то там 42-44%, у Трампа – 36-39%. Вот в этом диапазоне колеблется уровень их позитивной поддержки. Поэтому сказать, что еще ниже опустят – ну, наверное, могут, но мне кажется, что из двух зол выбирают меньшее, из двух непопулярных кандидатов выбирают наименее менее непопулярного. Вот такая история.Поэтому давайте подождем. Ну, может быть, будет что-то такое фантастическое, что Хиллари Клинтон после этого заявит: все, я ухожу из президентской гонки, и будут какие-то новые кандидаты. И срочно соберется съезд Демократической партии. А, может быть, это будет пшик. Знаете, как, там – чижика съел.
Я. Широков
―
А вообще у нее где уязвимые точки? Вот мне пока только период Госдепартамента и события в Ливии приходят на ум. Пожалуй, самые уязвимые точки Клинтон.
С. Алексашенко
―
Наверное, да. Потому что, собственно говоря, по событиям в Ливии – это тоже период Госдепартамента. Очевидно, да, что маловероятно, потому что не было никаких абсолютно даже слухов или разговоров о чем-то периода президентства Билла Клинтона, соответственно не был, я не слышал никаких разговоров про нее в то время, когда она была в Сенате от штата Нью-Йорк. Наверное, про Госдеп. Хотя в принципе это может быть связано с периодом после Госдепа и с работой фонда Клинтонов. Тоже может быть такое.
Я. Широков
―
Тогда про Трампа вопрос. А зачем вообще была публикация на выходных про то, что он имел право не платить налоги 15 лет?
С. Алексашенко
―
Яков, смотрите, уже более 40-ка лет все кандидаты, которые выходят на финишную прямую, что называется, президентской гонки в США, публикуют свои налоговые декларации. Законом это не требуется, но это признак хорошего тона, признак соответствия тем правилам, неформальным требованиям, которые выдвигаются кандидатом на пост президента в Америке. Потому что здесь всех кандидатов на все политические должности очень тщательно проверяют по всем вопросам, в том числе и по уплате налогов, может быть, даже чуть ли не в первую очередь. И если посмотреть назначения на административные должности министров, секретарей, замсекретарей в правительстве Обамы, то там было несколько ситуаций, когда люди отказывались от назначения после того, как становилось известно, что они недоплатили налогов или заплатили с задержкой налоги на 50, на 100 тысяч долларов.
С.Алексашенко: Вполне вероятно, что у Викиликс есть материалы, которые нам что-то новое расскажут о Хиллари Клинтон
Я. Широков
―
Это серьезно.
С. Алексашенко
―
Абсолютно. Яков, это очень серьезно. Неуплата налогов в Америке – это и уголовное преступление, и самое главное, что для политика это недопустимо.
Я. Широков
―
Так у Трампа-то все в порядке.
С. Алексашенко
―
А никто не знает. Вот в том-то все и дело, что никто не знает, что у Трампа. Трамп категорически отказался публиковать свою налоговую декларацию. Он сказал, что, я ее еще не сдал окончательно в налоговую службу, а службу внутренних доходов IRS американская так называется. И что я не хочу, якобы что-то мне мешает, хотя никаких законодательных запретов с точки зрения – ты можешь обсуждать с IRS все что угодно, но это не мешает тебе опубликовать свою налоговую декларацию.И, соответственно, «New York Times» неким образом – они не раскрывают источники, как хорошее правильное СМИ, они нашли налоговую декларацию Трампа за предыдущие периоды и показали эту историю. В ней нет ничего незаконного.
Я. Широков
―
Вот.
С. Алексашенко
―
Яков, сразу говорим, что в ней нет ничего незаконного, и сегодня опять все начали разбираться, потому что история очень давняя, уходит в середину 90-х годов, это чуть ли не первое банкротство Трампа, связанное с Атлантик Сити, где у него казино банкротились, и где он выдавал большие личные гарантии, и где он для того чтобы расплатиться с долгами по этим гарантиям, должен был отдать половину, 50% своих казино. И эта доля оценивалась примерно в 1 миллиард долларов. И, похоже, что убытки сформировались тогда. Но постольку поскольку Трамп никогда эту историю не рассказывал – журналисты накопали в его различных книжках, в его различных интервью некие возможные отсылки к этой теме. Ну, просто человек делает секрет Полишинеля, то есть, вот пытается спрятать то, что все хотят знать, то, что считается положенным знать. Вот журналисты раскопали. Провели свое расследование – раскопали. Все в один голос говорят, что пока ничего незаконного не найдено. То есть, все, что делает Трамп – это делается по закону, но он не раскрывал эту историю никогда.
Я. Широков
―
То есть, хотят по принципу: ложечки нашлись, а осадок остался?
С. Алексашенко
―
Яков, ну, почему так? Я бы сказал по-другому: ты не хочешь рассказывать сам – тогда мы будем рассказывать то, что мы сможем найти. Я бы так сказал. Ведь никто не обвиняет Трампа, ни статья в «New York Times», ни все остальные статьи, которые на эту тему сейчас идут, там не обвинений, что он сделал что-то незаконное, что он спрятал, что он недоплатил – нет, там просто фактура приводится. Ну, вот, есть такой факт, что он задекларировал 900 с лишним миллионов долларов убытков. Да, по закону он может по 50 миллионов долларов в год списывать на покрытие текущих доходов. Вот он это сделал. Вот знайте – это то, что Трамп о себе не говорил. Как у него выглядит налоговая декларация 2015 года, никто не знает.
Е. Канакова
―
Сергей, вообще складывается впечатление, что перед скандальными информационными фактами Трамп более устойчив, чем Хиллари, потому что, судя по этой информации о налогах, которая, вы сказали, что самая серьезная, ведь американцы относятся очень серьезно к налогам. И, судя по информации о его жене, которая тоже, все помнят – и рейтинг его не падает. А вот у Хиллари – стоило проколоться с почтой, и ее рейтинг немного снизился. От чего это зависит?
С. Алексашенко
―
Екатерина, я не совсем соглашусь. Я бы сказал так, что оба они неустойчивы к такой информации. Да, Хиллари Клинтон, смотрите, этот скандал с электронной почтой идет уже достаточно давно, там уже несколько месяцев, и мне кажется, только на последних дебатах, соответственно, неделю назад, чуть больше, она нашла совершенно классный ответ, когда она за 30 секунд – я цитировал: да, это была ошибка; да, я признаю, что я виновата; это больше не повторится. Все – она тему закрыла, она к этому вопросу на дебатах подготовилась, и после этого разговор вообще об электронной почте исчез. Если вдруг не всплывет какая-то почта новая, где какие-то страшные совершенно секреты будут вскрыты, то эта тема, на мой взгляд, уже исчерпана.
Е. Канакова
―
То есть, проще признать ошибки, чем бороться и опровергать.
С. Алексашенко
―
Да. Ну, надо найти какой-то правильный выход, и в принципе, ну, я считаю, что то, что она сказала, это было абсолютно правильное и разумное решение. А Трамп на тех же самых дебатах, когда его ведущий спросил про налоговую декларацию, пять минут мычал, блеял и так внятно ничего не сказал. Потерял время и абсолютно точно проиграл на этом. И после этих дебатов – я не скажу, что только из-за этого – но в принципе после этих дебатов рейтинг и вероятность победы Хиллари Клинтон резко выросла, у Трампа, соответственно, упала.Поэтому, знаете, я не сказал бы, что они оба устойчивы к такой критике в отношении своей личной информации, готовы сразу же мгновенно реактивно найти ответ. Тем более, что вот Хиллари подготовилась к ответу на вопрос про электронную почту, но Трамп должен был ожидать, что ему зададут вопрос про налоговую декларацию. Он просто не подготовился к нему.
Я. Широков
―
Тогда перейдем к России. Вчера Герман Оскарович Греф говорил о том, что у нас скоро и нефть закончится, и надо как-то выходить из моноресурсного состояния – это будет больно. Ну, вот что делать-то, когда нефть закончится?
С. Алексашенко
―
Яков, вы не пугайте наших слушателей – это не скоро, а где-то к 2030 году.
Я. Широков
―
Время-то летит быстро.
С. Алексашенко
―
Подождите, еще два президентских срока. Да, еще этот срок нужно закончить президентский, и еще два. Ну, то есть…
Е. Канакова
―
Вы тоже не пугайте наших слушателей.
С. Алексашенко
―
Ну, почему? Мы же еще не знаем даже, кто будет президентом в то время. И потом, мне кажется, что эта любая оценка конечности природных ресурсов, она выглядит несколько условно. Потому что по мнению геологов запасы нефти, углеводородов на Земле, они огромные, в том числе и в России. То есть, они не то что на 15 лет, они, может, и на 100, и на 150 лет их может хватить. Проблема в том, что при нынешних ценах добывать совершенно неэффективно, а зачастую нет еще и технологии их добычи. Поэтому давайте говорить, что вот при нынешних ценах на нефть, когда цена 50 долларов за баррель, и при тех технологиях, которые существуют – да, есть такая вероятность. Знаете, вероятность, она есть, но российские нефтяные компании устойчиво наращивают добычу нефти каждый год, и это говорит о том, что они строят свои прогнозы и как-то возобновляют свои запасы. Поэтому я бы не стал так кричать, что – бросай мешки, вокзал уходит – ну, вот рановато еще. Мне кажется, что гораздо большей угрозой для России будет то, что автомобильная промышленность будет постепенно переходить на электрические двигатели, и развитие вот этих каршеринговых систем, которые будут вытеснять личные автомобили из больших городов.
Я. Широков
―
Хорошо, вот будут электрические автомобили, нефть-то никому не потребуется. И что нам дальше-то делать?
С. Алексашенко
―
Кому – нам?
С.Алексашенко: В правительстве США были ситуации, когда люди отказывались от назначения после недоплаты налогов
Я. Широков
―
России.
С. Алексашенко
―
Думать после этого надо будет. Ну, сейчас-то что думать? Сейчас нефть продается, и можно не думать, правда? А когда нефть перестанет продаваться, тогда думать начнем. Может быть. А может, не начнем.
Е. Канакова
―
Хочу процитировать другое высказывание Германа Грефа: банкротство банков неизбежно, но серьезных экономических потрясений не будет.Вот что подразумевается под серьезными экономическими потрясениями, скажите, пожалуйста.
С. Алексашенко
―
Екатерина, вот мировой кризис 2008 года начался с банкротства американских банков. Вот это такое потрясение, чтобы вам было понятно, что может стоять – понятно, что российские банки, даже если они все вместе обанкротятся, там, вся первая двадцатка, не дай бог, во главе со Сбербанком, то, конечно, на мировую экономику это такого впечатления и такого эффекта не произведет. Но для российской экономики банкротство, скажем, Сбербанка или ВТБ, оно может быть таким сильно-сильно действующим фактором, хотя, конечно, я думаю, что эффект будет меньше, чем в Америке. Потому что проникновение финансовых институтов в американскую жизнь намного больше.Но в чем я готов согласиться с Германом Грефом, что, конечно, вероятности такого кризиса, ее сегодня не существует, с одной стороны, его банк, Сбербанк, находится в достаточно хорошем состоянии, к нему вроде бы как никаких претензий у надзорных контролирующих органов нет, и вообще там в двадцатке банков практически половина банков – это государственные, которых государство будет спасать в любом случае. И на государственные банки приходится, наверное, процентов 60 российской банковской системы. Ну, то есть, если государство своим банкам не даст обанкротиться, банковская система выстоит, и таких катастрофических последствий не будет.
Е. Канакова
―
Сергей, хотела уточнить, получается, самое серьезное экономическое потрясение – это банкротство Сбербанка, правильно я понимаю, или нет? Или есть что-то пострашнее?
С. Алексашенко
―
Нет, стоп-стоп, это в банковской системе. Но, слушайте, Сбербанк – у него больше 40% активов и больше 40% депозитов населения. И понятно, что – опять, не дай бог, у меня нет никаких оснований говорить, что это может случиться – товарищи слушатели, мы обсуждаем абсолютно гипотетический случай, примерно как падение метеорита на Красную площадь. Да, конечно, банкротство самого крупного банка в любой стране вызывает колоссальные потрясения. И для экономики, и для финансовой системы.
Я. Широков
―
А вот то, что у нас с бюджетом собираются делать, это вообще что означает в первую очередь? Вот вы вчера писали, что пушки важнее масла – ну, как-то я сомневаюсь, что они важнее. По-моему, и то и другое как-то отступает на задний план.
С. Алексашенко
―
Почему, Яков? По-моему, ничего не отступает. По-моему как раз все очень даже наступает. Пушки наступают. Поправки к бюджету, которые представил Минфин, они говорят о том, что в этом году правительство собирается почти на триллион увеличить военные расходы. На 900 миллиардов рублей. Но денег, правда, нет у Минфина, и здесь в этом отношении премьер-министр нас не обманул, но Минфин выдает гарантии. То есть, он дает обещание заплатить эти деньги потом. То есть, военные потратят на триллион рублей больше.
Е. Канакова
―
Это когда, простите?
С. Алексашенко
―
Ну, к сожалению, Екатерина, я не знаю, но вот пока я еще не получил информацию, у нас же Минфин скрывает, но государственные гарантии могут даваться, по-моему, на 7 лет, может, чуть больше. Может, на 10 уже могу давать. В рассрочку. Денег у Минфина нет, но Минфин, видимо, гарантирует оборонным предприятиям, что они могут брать кредиты, и он по этим кредитам поможет им расплатиться, если у них не будет денег. Поэтому, это речь идет о том, что Минфин начинает активно тратить доходы, бюджетные доходы будущих периодов. То есть, он залезает уже в карман будущих поколений.
Я. Широков
―
То есть, не собраны еще доходы, а он уже как бы делит эту шкуру неубитого?..
С. Алексашенко
―
Да, все собранные он уже поделил, даже отобрал пенсионные накопления у российских граждан, теперь он начинает залезать в карман детей, тех людей, которые будут жить, там, через 5, через 10 лет. Поэтому вот, собственно говоря, там идет по остальным статьям где-то маленькие сокращения есть, но они абсолютно не значительные, хотя вот здравоохранение, образование, ЖКХ, там, по чуть-чуть, по чуть-чуть, но везде срезается. Растут только расходы на пенсию и на национальную оборону. На национальную оборону в денежном выражении, а вот с точки зрения гарантий – просто колоссально растет, то есть, если я помню правильно, у нас расходы на оборону, они где-то 3 с небольшим триллиона рублей в этом году, ну, и, соответственно, смотрите, на триллион практически увеличивается. То есть, это колоссальный рост военных расходов. Поэтому точно совершенно масла не будет, не ждите. То есть, забирается масло будущих поколений. То есть, не то что на нашу жизнь масла уже точно не достанется, но вот выясняется, что и у будущих поколений масла не следует ждать.
Я. Широков
―
Это что значит? Это получается, что мы готовимся к переходу от холодной войны к горячей, сами понимаете, с кем?
С. Алексашенко
―
Ну, я не уверен, что уже мы прямо начинаем готовиться к горячей войне, хотя выход из соглашения по переработке оружейного плутония – это, в общем, тоже складирование оружейного плутония – это означает, что мы как-то наш бронепоезд медленно с запасных путей начинаем выкатывать на основные, поближе к основным путям. Есть такое подозрение, что наращивание военной мощи будет являться единственной целью внутренней политики, внешней политики – не знаю, вообще экономической политики следующего срока президента Путина.
Я. Широков
―
Вы верите серьезно, что наши руководители смогут дойти до того, что решатся на горячую войну? Мне кажется, все-таки есть какое-то благоразумие…
С. Алексашенко
―
Яков, подождите, а мы что, разве в 2008 году не воевали? А в 2014-2015-2016 на Донбассе Россия что, не воюет? Ну, мы уже давно решили, вопрос решили в Сирии, там, Россия воюет, да? Ну, а почему, где граница? А если мы случайно начнем ракетный удар или, не знаю, бомбовый удар по расположению какой-то там миссии американских врачей в Сирии или что-нибудь такое?
Я. Широков
―
Мы же не сталкивались с ядерными державами, насколько я понимаю, ни с одной еще, а все эти конфликты не носили в себе какого-то ядерного оружия.
С. Алексашенко
―
Яков, а кто сказал, что мы собираемся прямо сразу использовать ядерное оружие? Но мы уже начали им угрожать. А вспомните, что происходило после захвата Крыма. Там уже и послы в европейских странах обещали перенаправить ядерное оружие на Европу, и с телевизора там обещали какие-то страны превратить в радиоактивный пепел. Правда?
Я. Широков
―
… это пропагандистские…
С. Алексашенко
―
Стоп, вы считаете, что у нас пропагандист, любой пропагандист может вот так сказать про ядерный пепел? Вот, там, Носик попытался что-то про Сирию сказать – сразу на полмиллиона штраф получил, правда?
Е. Канакова
―
Кстати, по поводу Носика. Вы считаете, справедливо его осудили?
С. Алексашенко
―
Нет, несправедливо. Это пример избирательного применения законодательства в России. Потому что есть и другие более известные персонажи, в том числе политики, занимающие высокие должности, в том числе, пропагандисты, работающие на государственном телевидении, которые призывают к гораздо более серьезным вещам. Один этот радиоактивный пепел чего стоит. И для них почему-то как-то вот наоборот, не штрафы, а государственные награды – ордена, медали, Герой России и прочее. Это и есть избирательное применение законодательства. Поэтому, конечно, несправедливо его осудили. Какие здесь могут быть разговоры?
С.Алексашенко: Все граждане, живущие на территории РФ, имеют право на использование бесплатных гос медицинских услуг
Е. Канакова
―
Вы считаете, есть экстремизм в его публикации, которая в ЖЖ была сделана?
С. Алексашенко
―
Я считаю, что экстремизма там нет, ну, по крайней мере, если он есть, то он намного меньше, чем в последнем высказывании Рамзана Кадырова и в высказывании Дмитрия Киселева про радиоактивный пепел. Вот это не то что, там, экстремизм, а это экстремизм в кубе, в десятой степени.
Е. Канакова
―
Хорошо. Хочется перейти к другой немного теме. В Минздраве и Минэкономразвития рассматривают вариант введения на медицинские сборы такое своеобразное медицинское ОСАГО. Вот вы как расцениваете, хорошо это или плохо?
С. Алексашенко
―
Екатерина, я считаю, что это справедливо. Вот смотрите, я попытаюсь это объяснить. Есть 3 минуты до перерыва?
Е. Канакова
―
Да.
С. Алексашенко
―
Вы заходите на сайт Фонда обязательного медицинского страхования, на первой же страничке увидите, что подлежит обязательному медицинскому страхованию, застраховано 146 миллионов с какими-то копейками, людей. Вот то есть, все граждане, живущие на территории Российской Федерации, они имеют право на использование бесплатных государственных медицинских услуг.Дальше мы выясняем, кто за эти бесплатные медицинские услуги платит. 58 миллионов работающих примерно, за которых платит работодатель, еще 34 примерно миллиона неработающих, за которых платят региональные бюджеты – получается 90 с небольшим. А оставшиеся 56 миллионов, которые пользуются этими услугами, за них кто платит?
Е. Канакова
―
Мы же все и платим.
С. Алексашенко
―
Вот! Вы понимаете, речь идет об этом. Подождите, ребята, если вы неработающие граждане, то, соответственно, за вас должны платить бюджеты, и тогда нужно требовать с региональных бюджетов, чтобы они доплачивали. Ну, или федеральный бюджет, если он им денег не дает. А если вы работоспособный гражданин, то, извините, покупайте полис обязательного медицинского страхования сам за свои деньги. И вот чтобы мы понимали, если все те, кто не платит сегодня за обязательное медицинское страхование, за которых никто не платит, будут платить на среднем объеме, то количество денег в системе обязательного медицинского страхования, то есть, в бюджетной медицине, вырастет на 60%. Вы как считаете, это значимый фактор или нет? Это не 2%, не 5%.Я считаю, что это справедливо. Ты живешь в стране, ты пользуешься возможностью обратиться в любое медицинское учреждение и получить бесплатные услуги, в том числе начиная от скорой помощи и дальше, в травмпункт прийти – ногу сломал, тебе помогут, еще что-то, на гололеде, на плитке поскользнулся зимой, вот. И это есть бесплатная государственная медицина, которая финансируется за счет взносов тех, кто ею пользуется, этой услугой. Я считаю, что это справедливо.
Я. Широков
―
Но бабушка-пенсионерка же не найдет 9 тысяч заплатить.
С. Алексашенко
―
Подождите, за бабушку-пенсионерку платит региональный бюджет. Она неработающая, а мы сейчас говорим о работающих гражданах. За неработающих по закону платят региональные бюджеты.
Я. Широков
―
На словах это все хорошо, но я просто представил, какой дворец отгрохает себе начальник вот этой как раз службы этих полисов.
С. Алексашенко
―
Яков, а что вы думаете, ему что-то мешает, руководителю Фонда обязательного медицинского страхования, отгрохать? Я помню, году в 2010-11-м был большой скандал, там много денег украли.
Е. Канакова
―
А если с другой стороны, например, заплачу я 9 тысяч, а в больницу не обращусь ни разу за год, что тогда? Мне обидно будет.
С. Алексашенко
―
Екатерина, у вас машина есть?
Е. Канакова
―
Нет.
С. Алексашенко
―
Жалко.(смех)
С. Алексашенко
―
Просто люди, у которых есть машина, они платят за страховку, и при этом ездят, и у них не бывает аварий. Ну, бывает. За страховку надо платить. А если обратишься? Хорошо, давайте тогда по-другому. С вами что-то происходит, вы обращаетесь в бесплатную медицину, но тогда вы платите по полной программе. Да, без решения суда вам выставляется счет, там, на тысячи рублей. Вы на захотели заплатить 9 тысяч за годовую страховку, не знаю, там, вышли из здания «Эха Москвы», поскользнулись на Новом Арбате на этой плитке…
Е. Канакова
―
Не хочу.
С. Алексашенко
―
Не хотите (тьфу-тьфу) – не вы, кто-то другой, сосед ваш, там, не Яков, а кто-то из сидящих в вашем здании, его в травмопункт на скорой помощи, заплатили за перевозку и выставили счет на 25 тысяч рублей.
Е. Канакова
―
На этой ноте мы вынуждены прерваться на новости. Сергей, извините, через 5 минут вернемся.НОВОСТИ
Е. Канакова: 15
―
35 в Москве, продолжается программа «Персонально ваш», здесь Яков Широков и Екатерина Канакова, и сегодня персонально ваш экономист Сергей Алексашенко.
Я. Широков
―
Я хотел еще в продолжение темы, которую мы обсуждали перед серединой часа, заметить, а вот где гарантии, что услуги врачебные будут качественные при такой системе, как вот эти полисы медицинского ОСАГО?
С. Алексашенко
―
Яков, гарантии того, что качественные медицинские услуги будут оказываться в государственном учреждении состоят в настойчивости граждан, которые должны приходить на выборы и требовать от тех партий, которые выставляются…
Я. Широков
―
… требовали…(неразб.)
С. Алексашенко
―
Подождите, вот смотрите, в ходе этих выборов, вообще говоря, ни одна пария не выступила с тем, что, вы знаете, у нас очень плохое качество медицинского облуживания, давайте мы реформируем систему медицинского обслуживания, давайте сделаем – значит, всех устраивает. Значит, этой темы нет в повестке дня. Значит, на сегодня бесплатное медицинское обслуживание, оно устраивает российских граждан, поэтому ни она политическая партия не посчитала нужным на эту тему говорить. Значит, введение вот этого платежа на неработающих, не знаю, налога на тунеядцев, как его издевательски назвали, оно приведет только к тому, что в этой системе будет больше денег и, значит, поднимут зарплаты врачам, поднимут зарплаты нянечкам, больше будет медикаментов, может быть, расширят какой-то спектр услуг, будет больше оказываться бесплатных – вот и все.
С.Алексашенко: Почему вы считаете, что нужно говорить: пусть повышают качество. Все довольны качеством
Но про качество – опять, если ни одна политическая партия не выдвигала этого лозунга, если в вопросах социологических служб качество медицинского обслуживания нигде не входит в первую пятерку – ну, значит, нет претензий к этому. Почему вы считаете, что сразу нужно говорить: а вот пусть повышают качество. Все довольны качеством.
Я. Широков
―
Ну, просто партии в этот раз, что называется, навязывали свою повестку, а горожанам как-то пофигу было в большинстве своем. Вот я посмотрел, как шли эти дебаты и выступления перед людьми.
С. Алексашенко
―
Яков, ну, если горожанам пофигу, ну, хорошо, а почему тогда, государство нам, Министерство здравоохранения и региональные медицинские центры, медицинские службы должны думать о том, чтобы повышать качество услуг? Если горожан все устраивает, ну, почему кто-то должен чесаться? Политики чешутся только тогда, когда избирателя что-то не устраивает.
Е. Канакова
―
Кстати, наших слушателей тоже не устраивает ваше мнение по поводу медицины.
С. Алексашенко
―
А я не сомневаюсь, Екатерина.
Е. Канакова
―
И вопрос такой у нашего слушателя: «Получается, бесплатная медицина исчезнет совсем, если нужно будет платить за ОСАГО медицинское».
С. Алексашенко
―
Екатерина, еще раз, смотрите – у нас есть три категории – вот все население для этого слушателя, или слушательницы – я не знаю, кто это, задавал этот вопрос – вот все население России, 146 миллионов человек делится на три группы с точки зрения платежей за бесплатную медицину. За одну группу – 56 миллионов человек, за них платит работодатель. Соответственно, при выплате зарплаты он платит взносы на пенсионное обеспечение, на медицинское страхование и на социальное страхование. Примерно чуть больше трети, где-то процентов 40 – получается, что за них платит работодатель. Или он сам является работодателем, потому что это те люди, которые платят взносы, которые учитываются в базе.Еще примерно 35 – точной цифры нет, это я экспертно посчитал, просто взял сумму платежей, поделил на платеж – где-то 33-35 миллионов человек, за них платят региональные бюджеты.
Е. Канакова
―
Ну, это пенсионеры – понятно.
С. Алексашенко
―
Пенсионеры, дети – все, кто не работающие официально. А оставшиеся примерно 56 миллионов человек – за них не платит никто.
Е. Канакова
―
Так что делать-то тогда?
С. Алексашенко
―
Вот этим 56-ти миллионам человек, им нужно идти – ну, то есть, я бы на месте правительства ввел бы покупку обязательного медицинского полиса – вот идти и покупать. И не надо его называть, там, налогом. Вот у нас есть полис ОСАГО – есть. Знаете, вспомните, как по поводу ОСАГО шумели, когда его вводили. Каких только слов не произносили! А сейчас как-то к этому привыкли, стали покупать. И без этого просто на машине ездить нельзя.
Е. Канакова
―
Смирились, да.
С. Алексашенко
―
Екатерина, опять – я не знаю, вы не автомобилист – поговорите с автомобилистами, с теми, кто попадали в аварию – помогает ОСАГО.
С.Алексашенко: О репутации думать нужно всегда: и вчера, и сегодня, и завтра
Я. Широков
―
Каско помогает больше.
С. Алексашенко
―
Яков, и то, и другое помогает.
Я. Широков
―
Каско-то все-таки и по деньгам получается дороже.
С. Алексашенко
―
Да, конечно. Подождите, с вас ОСАГО, вообще-то говоря, снимает вашу ответственность перед тем водителем, в которого вы врезались. Вот что такое страховка ОСАГО. Это ОСАГО помогает не вашу машину починить, а ОСАГО страхует вашу ответственность, автогражданская ответственность. Вот о чем эта страховка. Что если я на своих каких-то ржавых Жигулях образца 1981 года врежусь, там, в Бентли, только выехавший из автосалона, то вот моя ответственность, она страхуется через полис ОСАГО. Поэтому вот как-то привыкли покупать ОСАГО.Значит, то же самое должно быть абсолютно нормальным, да, ты покупаешь страховку на случай, что тебе придется обратиться в бесплатную медицинскую службу государства. Да, она будет не очень дорогая, минимум тот, который вы можете получить.
Я. Широков
―
Знаете, чего я боюсь при всем при этом? Я сейчас, в принципе, в больницах наблюдаю это в меньшей степени. Если вот так уравновесят все: купил человек полис вот этот медицинский, пришел в больницу – а там очередь из пенсионеров на два километра.
Е. Канакова
―
Ничего не поменяется, собственно, кроме оплаты.
С. Алексашенко
―
Яков, подождите, вот мы сейчас начинаем обсуждать другой вопрос. Мы сейчас обсуждаем не вопрос, нужно или не нужно вводить такой платеж, а мы обсуждаем вопрос, как правильно устроить систему медицинского обслуживания. Это не зависит от того, есть деньги или нет денег в системе. Значит, хорошо известно, можно поговорить с социологами, можно поговорить с врачами, это хорошо известный феномен, что пенсионеры зачастую приходят в поликлинику… ну, просто у них там место социального общения, они туда приходят пообщаться.
Я. Широков
―
Еще в автобусах.
С. Алексашенко
―
В автобусах – это другая история, потому что в автобусе, в конце концов, можно поездить. А в поликлиники приходят больные люди, которым нужно попасть к врачу, и сидеть сил нету. Во всем мире, ну, или почти во всем мире, с этой проблемой справляются очень легко – вводят маленький платеж.
Е. Канакова
―
За вход?
С. Алексашенко
―
Да, за вход, за вход к врачу.
Е. Канакова
―
Кошмар какой!
С. Алексашенко
―
За вход к врачу вы платите 50 рублей. Подождите, стоп, если вы заболели… ну, 20 рублей. Екатерина, вопрос не принципиальный. Просто сам факт, что нужно за это заплатить, он будет останавливать людей, которые… Знаете, я лучше там на скамеечке перед поликлиникой сяду и поболтаю, да? А как иначе? Ну, хорошо, есть такая проблема действительно, пенсионеры приходят и говорят, сидят... Вы заболели, а там сидит двадцать пять дедушек и бабушек, которые увлеченно между собой разговаривают, да? Да, бывает такая проблема. Но это абсолютно другая тема, это не тот вопрос, нужно или не нужно иметь обязательную медицинскую страховку. Нужно. И за нее кто-то должен заплатить. Иначе всем остальным масла достается меньше. Да, пусть тоненький слой масла, пусть это не масло, а хлеб, сухарики, но сухариков для всех остальных, для тех, кто платит, для них сухариков достается меньше, потому что они должны делиться с теми, за кого никто не платит.
Я. Широков
―
Кстати, Егор нам напоминает, что вообще-то для того, чтобы ввести это медицинское ОСАГО, потребуется менять 41-ю статью Конституции, где гарантировано бесплатное здравоохранение. О-па!
С. Алексашенко
―
Значит, нужно поменять 41-ю статью Конституции. Или найти какой-то другой способ решить эту проблему, да? Егор, вот мы сейчас обсуждаем, нужно или не нужно это делать. Мы не обсуждаем, каким способом это нужно сделать. Давайте обсуждать, давайте обсуждать.
Е. Канакова
―
Я все-таки хочу обсудить другой немного вопрос. Ваш блог на сайте echo.msk.ru, собственно, «Путин и MH-17», что делать Путину после публикации результатов работы международной группы следователей. Вы представили три варианта развития. Для наших слушателей, кто не читал ваш блог, я кратко поясню. Признать, что использование российского «Бука» в Донбассе было санкционировано на самом верху, пойти на сделку с Западом, и третий вариант – продолжить все отрицать и надеяться, что рассосется. Как поступит, по-вашему мнению, Путин? И как правильно поступить, самое главное?
С. Алексашенко
―
Екатерина, понимаете, я сам в этом блоге последнюю фразу написал: а как бы вы поступили, да? Вот нет хорошего решения.
Я. Широков
―
А вы как бы поступили?
С. Алексашенко
―
Яков, я бы признал ошибку 17 июля 2014 года. Ну, просто признал бы ее сразу, и все. Я думаю, что с точки зрения репутационной, даже сейчас еще вот лучше всего признать ошибку. Потому что, что случилось, понятно. Да, Россия участвует в войне. Да, Россия поставляет вооружение. Да, верховный главнокомандующий не в курсе был, что отправили такие мощные ракеты на Украину, отправил замминистра обороны. Уволили, расстреляли за превышение полномочий, посадили в тюрьму – не знаю, что с ним сделать. Но просто объявить: да, это российское. Признать. Потому что, знаете, как? Сколько веревочку ни вить, а кончику быть. И чем больше будет российское правительство врать, российские власти, чем больше они будут врать…Вот вспомните, Боинг с размахом крыла 800 метров, украинские истребители, авиадиспетчеры – что только нам не врали! Уже столько всего наврали – и продолжают врать. Вот мне кажется, что чем больше ты врешь, тем ниже падает твоя репутация, тем больше у тебя репутационные издержки. Ведь это же вранье всегда будут помнить и каждый раз будут тыкать. Поэтому чем раньше прекратить врать, тем лучше. Это с моей точки зрения.
Я. Широков
―
Вот некоторые же обращают внимание, что буквально в первые дни было ночное обращение Владимира Путина с соболезнованиями, при условии, что там не было вообще российских граждан на борту. И в дипломатическом языке некоторые считают, что вот это есть как раз подспудное не только извинение, но и признание…
С. Алексашенко
―
Яков, там никакого признания нет. Соболезнования – нормальная форма выражения в дипломатическом языке. Мы хорошо понимаем, если российские власти признают ошибку, признают свою вину, вину кого-то из россиян в том, что случилось, следующий шаг, на который должны пойти российские власти – это вступить в переговоры с семьями погибших и, лучше всего, без суда договориться о выплате компенсаций. Да, конечно. Подождите, это обязательное условие. Смотрите, вариант следующий, да? Вот эта международная группа следователей – Россия продолжает врать, отрицать, международная группа следователей продолжает работать. Два года, три года, пять лет – накопают, найдут свидетелей, все докажут и проведут суд.После чего суд признает вину России, назовет виновных и выставит счет России – Pan American 103 над Локерби который сбили – по десять миллионов за каждого погибшего. Это было – уже сколько? – двадцать лет назад. С учетом инфляции, миллионов пятнадцать, а то и по двадцать выставят на каждого погибшего. Триста человек – вот вам пять-шесть миллиардов долларов, которые Россия должна будет заплатить по решению суда.
Так, может быть, лучше без суда договориться с семьями, заплатить по десять миллионов и тремя миллиардами обойтись? Но просто если идти – ну, вы знаете, мы у вас там ракетой самолетик сбили, триста человек погибло – ну, извините нас, пожалуйста. Типа, простите. Нет, это не признание вины. Мы вам выражаем соболезнование, что нашей ракетой уничтожено триста человек. Поэтому вот это и есть то, что должны сделать российские власти.
Е. Канакова
―
А вам не кажется, что сейчас вопрос о репутации вообще не стоит, судя по тому, что… мне кажется, что вообще многие считают, что Россия… видят многие хуже, чем она есть. И извинение, признание не спасут нашу репутацию, нашего государства.
С. Алексашенко
―
Екатерина, о репутации думать нужно всегда: и вчера, и сегодня, и завтра. Вот за один день – нет, одним решением – нет. Но если вслед за этим, за признанием того, что российские военные воюют в Донбассе, последует вывод российских всех военных из Донбасса, быстрое завершение Минского процесса и передача Донбасса Украине – глядишь, за пять, за семь лет репутация потихонечку начнет улучшаться. Если еще в Сирии как-то более, ну, согласованно, скажем так, не будем выяснять, кто с Америкой там больше виноват, но как-то вот более координированно начнем проводить свои операции.Просто либо Россия работает над улучшением репутации, либо не работает. Смотрите, чего далеко ходить? Была страна Южная Африка, да? Которая до 80-го года, государство апартеида, которое под жесточайшими международными санкциями находилось. Ну, ничего, как-то вот они вступили в переговорный процесс и начали исправляться – и, в общем, как-то государство уже другое.
Иран, одно государство было – начали вести переговоры, заключили ядерную сделку. Да, понятно, что на них еще подозрительно смотрят и много в чем их подозревают, но репутация Ирана меняется прямо на глазах.
Почему вы считаете, что та репутация России, которая есть сегодня, она обречена быть всегда? Ну, хорошо, ну, не при этом президенте, при следующем президенте. Какому-то президенту не захочется быть президентом страны-изгоя, и он начнет заботиться о репутации.
Е. Канакова
―
Хорошо, Сергей, мы поняли, какой бы вариант выбрали вы. Но судя по тому, как развиваются события, как вы считаете, какой из вариантов выберет Владимир Владимирович?
С. Алексашенко
―
Пока он идет по третьему варианту, он сидит думает. Чапай думать будет. Вот наш вариант. А вдруг рассосется? А вдруг я что-нибудь еще придумаю? Вдруг мне удастся сложить слово «счастье» из известных букв имеющихся, да?
С.Алексашенко: Проблемы у банков выявляются только в тот момент, когда в разворовано все
Я. Широков
―
Из четырех.
С. Алексашенко
―
Из четырех, да. Пока он идет по третьему варианту, продолжая все отрицать и думать, надеяться: а вдруг они не найдут свидетелей? А вдруг эта группа рассыплется? А вдруг она будет работать еще двадцать лет, а я к тому времени уйду на пенсию?
Е. Канакова
―
То есть, по самому худшему варианту идет?
С. Алексашенко
―
С моей точки зрения, самому худшему, с точки зрения издержек для государства, и политических, и имиджевых, и финансовых. Для государства это самый плохой вариант.
Я. Широков
―
У нас сегодня Пермь активна, Борис спрашивает: «Ну, а вот почему Украина не закрыла воздушное пространство Донбасса? Значит, вина Киева есть в этой истории?».
С. Алексашенко
―
А почему она должна была закрывать воздушное пространство Донбасса? Подождите, в Сирии воюют, и там никто не закрывал воздушное пространство.
Я. Широков
―
Но ведь сбивали уже до этого и транспортный самолет…
С. Алексашенко
―
Подождите, на высоте десять километров никто не сбивал.
Я. Широков
―
Не сбивал, но все равно, а кто даст гарантии, что не было к тому моменту?
С. Алексашенко
―
Подождите, а вообще говоря, почему Россия вторглась на территорию Украины? Давайте с этого начинать. Почему Украина не закрыла воздушное пространство? Она не обязана была закрывать. Посчитали, что нет угрозы для пассажирских авиалайнеров. Так посчитали украинские власти. Потому что, исходя из той информации, которая у них была, они считали, что у сепаратистов и у российских военных на территории Донбасса нет такого оружия, которое способно сбить гражданский самолет, летящий на высоте десять километров. Вот так они считали, у них была такая информация.Но кто же знал, что Россия тысячу километров будет тащить эти установки «Бук» из-под Курска, в объезд, протаскивать через границу, для того чтобы сбить гражданский самолет? Ну, это же нужно было придумать такое. Это же какой-то генерал, я не знаю, или это майор решил, на день рождения получил отгул на неделю, сказали: слушай, возьми отпуск, и можешь с собой прихватить из воинской части что хочешь. А он…
Е. Канакова
―
А вы сейчас второй вариант цитируете.
С. Алексашенко
―
Да, конечно. Не, ну, так же получается? У нас там отпускники с тем, что нашли в военторге. Ну, вот он не в военторге, он поехал из части и так прихватил с собой… У него нет машины, как у вас, Екатерина, вот он для того, чтобы покататься, решил съездить на установке «Бук».
Я. Широков
―
На тягаче.
С. Алексашенко
―
И тягач еще заодно где-то взял. И покатался. Тысячу километров туда, тысячу километров обратно, да?
Я. Широков
―
Слушайте, не могу не спросить. Вот что происходит в руководстве Сбербанка? Вчера была новость об увольнении там двух заместителей…
С. Алексашенко
―
Это Центробанк.
Я. Широков
―
Прошу прощения, да. Была новость об увольнении двух заместителей. И вообще всплыл, как притча во языцех, полковник Захарченко.
С. Алексашенко
―
Ну, я пока особой там связи с полковником Захарченко не вижу. Но понятно, что в Центральном банке уволили, сняли с должности, скажем так, первого заместителя председателя и заместителя председателя Центрального банка, которые отвечали за банковский надзор. Ну, то есть, за ту сферу деятельности, где у Центрального банка очевидный провал, и где за последние года четыре уже больше триллиона рублей должны были заплатить за все эти дыры, которые обнаружены.То есть, реально банковский надзор оказался не способен, неработоспособным в Российской Федерации, что какие-либо проблемы у банков выявляются только в тот момент, когда в банке разворовано все, включая скрепки, пепельницы и дыроколы. И эти два человека, Алексей Симановский и Михаил Сухов, они отвечали за банковский надзор в Центральном банке уже много лет. То есть, это не люди, которые два года назад назначены. Нет, они много лет там, с 90-х годов оба работают, Алексей Симановский даже с 80-х годов, но в банковский надзор пришел вот где-то в 90-е годы, стал заниматься им. И, собственно говоря, это те люди, которые построили неработающую систему банковского надзора в Российской Федерации, которые не смогли сделать ее работающей. Вот это их персональная ответственность, я так понимаю, за те провалы, которые имеются.
Я. Широков
―
Спасибо огромное! Это был экономист Сергей Алексашенко. Надеюсь, услышимся через неделю в программе «Персонально ваш». Ну, а мы с Екатериной Канаковой, Яков Широков. Услышимся уже через несколько минут. До свидания.