Александр Невзоров - Персонально ваш - 2016-05-25
25.05.2016
А. Нарышкин
―
15 часов и 7 минут в российской столице, всем добрый день. Алексей Соломин и Алексей Нарышкин начинают дневной интерактивный эфир, и сначала, как всегда, «Персонально ваш» программа, в которой по этим дням, в самой середине недели, в среду выступает Александр Невзоров, публицист. Он в Петербурге, и рядом с ним наш коллега Виталий Дымарский. Всем здравствуйте.
А. Соломин
―
Здравствуйте!
В. Дымарский
―
Александр Глебович, поприветствуйте аудиторию.
А. Невзоров
―
Да, приветствую, приветствую. Напоминаю, что мы находимся в гостинице «Гельвеция», где можно приобрести «Дилетант» и где, более того, в ближайшие дни ожидается выступление такого потрясающего персонажа, как Дмитрий Быков, да?
А. Соломин
―
На чтениях «Дилетанта».
А. Невзоров
―
Да. Причем гельвециисты, они все это придумали таким образом, что все это очень недоступно, что все это очень камерно, что попадание сюда затруднено для всех.
А. Соломин
―
По-масонски.
А. Невзоров
―
Да, очень все непросто. Но я подозреваю, что для Быкова это как раз очень подходящая атмосфера, потому что он замучен вниманием. Я знаю, какие у него аншлаги в Америке. Кстати говоря, у него есть замечательный стих. Поверите, да, что я могу помнить какие-то стихи?
В. Дымарский
―
Нет.
А. Невзоров
―
Я, будучи абсолютно чуждым…
В. Дымарский
―
Вы же не прочли ни одной книги в своей жизни.
А. Невзоров
―
Да. Я чужд абсолютно поэзии. Нет, книги-то как раз я читал, я читал всякую фигню и не читал художественную литературу и поэзию. И вот я помню блистательную строчку Быкова «в пятикилометровый самолет стреляли справа, а попали слева», да?
А. Соломин
―
А вот, кстати…
В. Дымарский
―
Зато, между прочим – Леша, надо алаверды, понимаешь? Вот закрытый камерный Быков – зато открытый всем Александр Невзоров, тоже сегодня выступает в «Эрарте».
А. Невзоров
―
Это замечательное место, «Эрарта» - замечательный музей современного искусства, но уже рекламировать не имеет смысла, поскольку все билеты, и приставные, и вносные – все давным-давно продано. А в следующий раз я уже теперь в Лондоне в «Logan Hall» – это будет 27 июня.
В. Дымарский
―
Лондон, собирайся! Или мы собираемся в Лондон. Алексей?
А. Соломин
―
Да, Александр Глебович, вы процитировали Быкова, а я позволю себе процитировать Владимира Путина, который прямо сейчас делает заявление о помиловании Надежды Савченко. Вы, наверняка, знаете уже, что обмен состоялся, что Надежда Савченко прибыла в Киев, а в Москве уже находятся наши военнослужащие бывшие, как повелось говорить, Александров и Ерофеев. Так вот, Путин – прямо сейчас молнии падают по агентствам – о помиловании Савченко сказал: «Надеюсь, такие решения, продиктованные гуманизмом, поспособствуют уменьшению противостояния в Донбассе».Ну, то, как это все вышло, вас устраивает, вам нравится, как произошел этот обмен? Или вы находите в этом какие-то подводные камни?
А. Невзоров
―
Нет, мне просто отрадно видеть, что Савченко поменяли по заниженному курсу, по специальному курсу.
А.Невзоров:Мне просто отрадно видеть, что Савченко поменяли по заниженному курсу, по специальному курсу
А. Соломин
―
То есть?
А. Невзоров
―
Ну, как? Ну, известно все-таки, один к двум – обычно один к шестидесяти шести, да? То есть, сорок два еще военнослужащих… или шестьдесят, подождите, шестьдесят четыре еще мы остались должны Украине. Я подозреваю, что рано или поздно это удастся возместить.
А. Нарышкин
―
Что мы после всей этой истории, после почти двух лет пребывания Савченко у нас в изоляторе, имеем в сухом остатке? Зачем вся эта история была нам, России?
А. Невзоров
―
Возможность утереться чем-нибудь сухим, как вы выразились, вот этим самым сухим остатком. Потому что ни для чего больше этот сухой остаток не пригоден, поскольку история, в общем, закончилась абсолютным и, увы, печальным пшиком. А Владимир Владимирович здесь… ну, капитан покидает корабль последним, и он уже, вот мужественно уходя под воду и булькая, все-таки говорит какие-то высокие слова.
В. Дымарский
―
Такое ощущение, что до последнего момента там, видимо, какие-то были сомнения, потому что буквально еще час назад Дмитрий Песков говорил, что у них, у Кремля, нет никаких комментариев, и вообще мы не в курсе. И вдруг выходит Путин. Это значит, что, то ли боялись, что не получится, то ли опасались чего-то, провокаций – чего-то опасались.
А. Невзоров
―
Они боялись, что все-таки, может быть, Украина затребует по реальному курсу обмен.
В. Дымарский
―
Ну да, там…
А. Соломин
―
Приведет ли это в действительности к решению проблемы Юго-Востока, как вы думаете? Все-таки Савченко – крупная фигура такая, символ.
А. Невзоров
―
Я думаю, что это усугубит все проблемы Юго-Востока. Я думаю, что того боевого, храброго и сильного лидера, которого так не хватало на Украине, вот недостаток этот теперь возмещен. Интересно только посмотреть – вы знаете, я много говорил очень хороших слов о Савченко, когда она была в тюрьме – интересно посмотреть, что будет дальше. Потому что мы имели один неприятный прецедент, когда девушка и девушки, которым было сделано потрясающее по силе и по звучанию имя в результате одного скандала, оказались, в общем, никем и ничем, оказались такими микроскопическими существами, которые быстренько потерялись, и весь тот политический капитал, который пресса им обеспечила, они профукали.
В. Дымарский
―
Pussy Riot имеете в виду?
А. Невзоров
―
Да, они профукали в одну секунду. Поймите, ребята, под прицелом следствия, под лупой грандиозного скандала любой человек кажется значительным и выдающимся. Затем наступает ситуация другая, когда он уже предоставлен самому себе, и что он будет делать со своим имиджем – это уже вопрос только его истинной силы и истинной значимости. Я очень бы хотел, чтобы Савченко не обманула бы тех надежд, которые вот лично я на нее возлагаю.
А.Невзоров:Поймите, ребята, под лупой грандиозного скандала любой человек кажется значительным и выдающимся
А. Нарышкин
―
А вот, по-вашему, место Савченко сейчас, оно где? Мы знаем, что она депутат Верховной Рады, она делегат Украины в ПАСЕ. Где-то я слышал, что ей чуть ли вот по возвращении на Украину не предложат место министра обороны. Куда вот, по-вашему, ей стоит отправиться с учетом ее биографии, с учетом ее опыта противодействия России? Где она может, пригодиться?
А. Невзоров
―
Я думаю, конечно, что ей надо в первую очередь стремительно и безжалостно дистанцироваться от тех дураков, которые сегодня возглавляют Киев. Потому что, при всей симпатии к Украине, невозможно этих людей заподозрить хоть в каком-то наличии хоть какого-то интеллекта. Все, что они делают – это предельно глупо. Может быть, это не более глупо, чем то, что делает Россия, но Россию мы сейчас не обсуждаем, мы говорим об Украине.
А.Невзоров:Я думаю, что ей надо стремительно дистанцироваться от тех дураков, которые сегодня возглавляют Киев
А. Нарышкин
―
Извините, а зачем вы так про киевские власти? Ведь Порошенко же обещал в свое время вернуть Савченко – и он этого добился. И осталось, видимо, по мнению Порошенко, теперь дело за Крымом. Я уж не знаю, что он собирается с этим делать, но ведь он сдержал в этом смысле свое обещание, а вы его…
А. Невзоров
―
Этого добилась сама Савченко прежде всего тем, что она стала исключительной по своей значимости и силе фигурой, тем, что она прогремела на весь мир. А это только ее заслуга, поверьте. Если бы это был немножечко другой человек, то о какой-то украинской вертолетчице не узнал бы и не услышал бы никто, и никакому Порошенко она близко не была бы нужна. Я с симпатией отношусь к Порошенко, но я не могу не видеть той глупости, которую постоянно делает Киев. И, увы-увы, при всей моей любви к Украине вынужден это констатировать.
В. Дымарский
―
Александр Глебович, еще одна крупная фигура политики, на сей раз российской.
А. Соломин
―
Извините, что я прерываю, а можно один вопрос еще, последний, наверное, по Савченко? Ну, и, может быть, мы будем возвращаться, если будут какие-то заявления поступать. Но хотел у вас спросить. Сейчас много обсуждают саму процедуру, но не с юридической точки зрения, а факт, писала ли Савченко прошение о помиловании, да? Это ведь во многом тоже к ее репутации вопрос. А вот вы, Александр Глебович, на месте Савченко в такой ситуации писали бы прошение Путину или отказались бы это сделать?
А. Невзоров
―
Сложный вопрос. Прежде всего, вопрос цены, конечно, да? Потом, не забывайте, что я никогда и не прикидывался глубоко идейным человеком, я пират по своей сути, и у меня свой особый кодекс поведения, который не всегда может быть понятен окружающим. Так что, по мне уж мериться точно никак нельзя.
В. Дымарский
―
Ну, вообще очень трудно мерить, потому что у каждого человека своя мораль.
А. Невзоров
―
Не забывайте, что я могу о чем-то просить и тут же любой договор нарушить. Я вообще принципиально не дерусь честно.
В. Дымарский
―
Александр Глебович, все-таки давайте перейдем к российской политике. Дмитрий Анатольевич Медведев – крупная фигура российской политики…
А. Невзоров
―
Да, я уже знаю про его замечательное заявление о том, что денег нет, но вы держитесь. При том, что подержаться он не дал. Конечно, если бы разговор был бы в бане, наверное, крымские избиратели и пенсионерки были бы более удовлетворены. Но поскольку все это происходило при большом стечении публики, в общем, и здесь они остались ни с чем. Вот этот разговор «держитесь» оказался таким же фейком, как и все остальное.
В. Дымарский
―
Он просто сказал честно то, что не могут произнести другие политики, которые все время что-то обещают, но ничего не дают.
А. Невзоров
―
Заподозрить хотя бы одного политика хотя бы в относительной честности может только наивный безумец. Вы к таковым не относитесь.
А.Невзоров:Заподозрить хотя бы одного политика в относительной честности может только наивный безумец
А. Соломин
―
Но бывает иногда, когда вранье совпадает с правдой.
А. Невзоров
―
Да, они могут проговориться по глупости.
В. Дымарский
―
Он же правду сказал. Что денег нет – это он правду сказал.
А. Невзоров
―
Понимаете, это не правда, да? Потому что, смотря для кого в этой стране нет денег и смотря для чего. Крымские пенсионеры – это как раз та категория, для которой денег нет. Для очень многих…
В. Дымарский
―
Хотя вроде, наоборот все ждали, наверное, что пенсионерка скажет: конечно, как нам стало лучше с Россией, чем с Украиной…
А. Невзоров
―
Понимаете, вот когда в России проводятся мероприятия дорогостоящие, безумные, типа того, на котором целый директор одного из институтов РАН призвал отдать избирательное право 27-ми миллионам покойников, да? Я уж не знаю, как – через спиритический сеанс? Это же надо всю страну обеспечить столами…
В. Дымарский
―
Всем жертвам войны.
А. Невзоров
―
Вот для такого рода мероприятий, для диких отстежек попам деньги есть. Вообще денег в России меньше не стало, мы видим, что вот эта действительность лакируется с прежним усердием, и это получается. Посмотрите на Москву, посмотрите на Петербург.Кстати говоря, ведь дело даже не в том, что заявляет Медведев, ситуация-то значительно хуже. Дело в том, что у оппозиции как таковой, даже у той вот ничтожной, маленькой…
А. Нарышкин
―
Микроскопической, да.
А. Невзоров
―
… заканчиваются снаряды, заканчивается идеологическое обеспечение. По 189-му разу говорить о том, какой плохой Путин и какие чудовищно глупые министры, уже невозможно. Правительство тут, к сожалению, делает все время очень однообразные глупости, которые обсуждать скучно, которые невозможно обсуждать, не повторяясь. Эта действительность России сейчас подложила огромную свинью оппозиционной стороне, у которой просто доводы кончаются в силу того, что они приелись. Посмотрите, что происходит. И вот это отсутствие внятной идеологии со стороны так называемой, пусть микроскопической, оппозиции становятся все более и более заметно, темы исчерпываются. Невозможно все время обсуждать, какие они идиоты.
В. Дымарский
―
Слушайте, а избирательное право мертвым – как вы думаете, чем продиктована эта инициатива? Может быть, какие-то опасения за результаты выборов, если циничный подход? Или действительно это вот такое движение души какого-то там депутата или кандидата, который хочет таким образом отдать дань памяти, должное тем людям, которые положили свою жизнь за отечество?
А. Невзоров
―
Нет, это, скажем так, вполне естественное проявление того самого культа победы, того, что факт участия Советского Союза, сталинской армии, борьбы за идеалы сталинизма становится религией, религией очень нетерпимой, но и, как всякая религия на ранних стадиях, она имеет множество безумных проявлений, множество весьма странных, с точки зрения психиатрии, ответвлений. Это сопутствует всем религиям. Надо сказать, что вот ныне зарождающийся культ 9 мая совершенно не исключение. И эта ситуация вполне-вполне-вполне объяснима, оправданна, то есть, она в русле всего того, что происходит.
В. Дымарский
―
А вот смотрите, сейчас прошли праймериз «Единой России» в минувшее воскресенье, там очень много неожиданностей в этом. Алексей Пушков – куда уж единороссее? И вот говорят, что, опять же, не прошел.
А. Соломин
―
Проиграл.
В. Дымарский
―
Проиграл, да, Милонов проиграл в Санкт-Петербурге.
А. Невзоров
―
Я не верю, что Милонов может проиграть.
В. Дымарский
―
Но это праймериз в Госдуму.
А. Невзоров
―
Милонов не может проиграть никогда, Милонов всегда будет победителем. Дело в том, что чем честнее будут выборы, тем кошмарнее будут их результаты.
А.Невзоров:Дело в том, что чем честнее будут выборы, тем кошмарнее будут их результаты
А. Соломин
―
Для кого кошмарнее? Тут у нас разные интересанты.
А. Невзоров
―
Для вас, дорогие мои, для вас в том числе, дорогие мои, и для Дымарского, и вообще для всех тех, кто полагает, что будущее России в ее развитии, а не в ее крахе и стагнации.Я думаю, что сейчас вот то, что мы с вами заговорили уже об отсутствии какой бы то ни было внятной идеологии у оппозиции, о том, что просто на простом отрицании, на простой насмешке уже дальше ехать невозможно, потому что приходится по стотысячному разу повторяться, издеваясь над этой толпой идиотов, которую нынче представляет собой российская власть. Но я уверен, что сегодняшние настроения как раз и должны выносить на поверхность таких, как Милонов, как Мизулина. И что это будет происходить, и что эти выборы именно к такому результату и приведут.
Но, ребята, я вам хочу рассказать одну историю, она вам будет, я думаю, любопытна. Чтобы вы там не вешали носы у себя в Москве, не отчаивались. Помните, в XV веке была так называемая magna pestis, да? Великая чума. Это была вторая большая чума после юстиниановой чумы. Вот эта вот magna pestis, она выкосила, по-моему, где-то примерно сто миллионов населения Европы, она была по-настоящему страшна. Но, что самое любопытное, и, вот я знаю, и в Венеции, и в Ломбардии организовались общества друзей чумы. Чума стала настолько необходимой частью жизни, что чуме слагали стансы, в честь чумы пелись песни. Вот эта вот одежда вестиментиферов, так называемых клювастиков, тех людей, которые бродили по чумным кварталам, они бродили в специальных провощенных балахонах, а маски их были в форме птичьих клювов. Это были, кстати, вероятно, прообразы противогазов, потому что в кончик клюва, через который человек дышал, он закладывал либо какой-то вспененный, так вот вспученный войлок, пропитанный благовониями, либо что-то еще. И затем уже стало происходить вообще удивительное: чума стала такой частью жизни, что даже в городах, не затронутых, в моду вошли эти балахоны и вошли эти клювы. И никакой надежды победить чуму не было, она царствовала, она уносила каждый день десятки тысяч.
А. Соломин
―
Но это не значит же, что мирились с ней.
А. Невзоров
―
Стоп. Мирились и, более того, войдя в чумной квартал, вы обязаны были приветствовать чуму довольно высокими словами. Ее нельзя было называть «magna pestis» (великая зараза), ее надо было называть «кара».
А. Соломин
―
Нельзя было сказать: держитесь там.
А. Невзоров
―
Нет, нет, нельзя было сказать: держитесь. И никакого даже стрептомицина, которым, в принципе, на ранних стадиях должна была бы чума такого типа давиться, еще не было. Никаких надежд не было, вокруг лежали трупы и бродили эти клювастые уроды. А потом она ушла.
В. Дымарский
―
Сама.
А. Невзоров
―
Да. Не было ни медицины, ни возможностей, никаких шансов…
В. Дымарский
―
Что было с друзьями чумы, как они восприняли ее уход?
А. Невзоров
―
Друзья чумы еще некоторое время уныло таскали на себе все эти балахоны и клювики…
В. Дымарский
―
Но поняли, что стало лучше.
А. Невзоров
―
Но вот она ушла. Пусть это будет для вас метафорой возможной надежды. Ну, особенно в связи с тем, что вы увидите на выборах в Государственную Думу и по результатам праймериз.
А. Соломин
―
Все-таки, позвольте, мне кажется, что в любом случае – я, конечно, не специалист, вы меня простите, я дилетант совершенный и глупец, даже может быть. Но эпидемия проходит тогда, когда она теряет свой субстрат, когда люди начинают защищаться, и предохраняться начинают, и не попадают под влияние этой эпидемии.
А. Невзоров
―
Друг мой, вы сильно не глупец и сильно не дурак. К сожалению, все, чтобы эпидемия усугублялась, происходило. Каким образом боролись с эпидемией в то время? Собирали гигантские крестные ходы, на которых люди заражались друг от друга, как было это в знаменитом римском крестном ходе, когда за одну ночь умерло порядка 80 тысяч человек, и тела их лежали на улицах Рима именно после таких массовых мероприятий. Все другие способы борьбы с чумой вызвали бы у вас сейчас, ну, в лучшем случае снисходительную усмешку. Никто не понимал и никто не знал механизма возникновения, никто не знал, как с этим бороться. Я только к тому, что иногда какие-то удивительные события случаются.
А. Соломин
―
Сами собой.
А. Невзоров
―
Вы не парируйте мои слова – да – а просто воспримите их как маленький проблеск надежды.
В. Дымарский
―
А может быть, молитвы все-таки помогают?
А. Невзоров
―
Нет, тогда кардиналы и папы помирали с такой же скоростью. Ведь чума подорвала основы религиозной веры и в Италии, и в Испании, потому что было видно, с какой скоростью мрут и попы, с какой скоростью мрут в одинаковой степени что благочестивцы, что богохульники. Вообще давайте как-нибудь о чем-нибудь веселом…
А. Нарышкин
―
Про веселое, слушайте, у меня есть хорошая тема…
В. Дымарский
―
Подожди, Леша.
А. Нарышкин
―
Про выборы в Государственную Думу.
В. Дымарский
―
Ты подожди, пожалуйста.
А. Нарышкин
―
Да что ж такое!
В. Дымарский
―
У нас есть – вот именно – у нас есть веселая тема – это Шнур, мы хотели с вами про «Ленинград».
А. Невзоров
―
Да, вообще вот про «Ленинград», про Петербург, про восхитительную погоду, про выпускные вечера, про то, что, вероятно, сейчас, этой ночью выстроятся толпы на дефлорацию выпускниц школы, что буду летать пивные бутылки, что будет очень романтическая атмосфера, та самая атмосфера, которую так умеет воспевать Шнур. А бедного Шнура все дальше и дальше заталкивают в необходимость уже политического и социального протеста. Рано или поздно он на это, вероятно, пойдет, потому что… я не знаю фамилии, я видел только физиономию этого депутата…
А.Невзоров:А бедного Шнура все дальше и дальше заталкивают в необходимость уже политического и социального протеста
В. Дымарский
―
Марченко.
А. Невзоров
―
Да.
В. Дымарский
―
Сегодня обнаружили, что еще у него плагиат его магистерской работы.
А. Невзоров
―
Это понятно, понятно, что все они одним миром мазаны, и понятно, что это же каким надо быть, в общем, как надо быть неумным, чтобы пойти на эту уже общенародную махину под названием Шнур, и понимать, что твое имя навсегда останется в истории как доносчика, и ничего больше, что все это глупое марево с нравственностью, все эти глупые бои за традиционные ценности, все это ханжество, оно все отомрет очень быстро, а доносы останутся. И детям этого несчастного человека придется много-много раз пережить позор, что он… это дети того, кто писал доносы на Шнура.
В. Дымарский
―
Давай, Леша.
А. Соломин
―
Да, у нас время сейчас просто уже поджимает, я думаю, что мы будем уходить на новости вот-вот. У меня только один короткий вопрос по Шнуру: а для вас этот человек – это все-таки бизнес-модель какая-то или человек-высказывание, человек-манифест?
А. Невзоров
―
А это всегда вещи глубоко смежные, если даже не вообще однородные. Потому что невозможно быть заразительным и успешным, если ты лицемер. Невозможно не болеть и заражать, да? То есть, можно носить в себе какие-то болезни и, не страдая, ими заражать, но массовая культура – это не тот случай. Я подозреваю, что он и поразительно искренен, и именно в силу этого абсолютно медиен, бизнес-успешен и все прочее.
А. Нарышкин
―
Александр Невзоров в программе «Персонально ваш» на «Эхе Москвы». Продолжим через пять минут, после новостей и рекламы.НОВОСТИ
А. Соломин: 15
―
35, мы снова приветствуем вас. Алексей Соломин, Алексей Нарышкин в студии «Эха Москвы» в Москве, а в Петербурге в отеле «Гельвеция» Виталий Дымарский и Александр Невзоров – собственно, он сегодня персонально наш. Здравствуйте еще раз.
В. Дымарский
―
Да, мы здесь, на месте, слушаем вас.
А. Невзоров
―
Друзья мои, давайте-ка я сейчас возьму слово до всех ваших вопросов, потому что не могу обмануть студентов петербургских, которые ко мне обратились с тем, чтобы я рассказал об одной весьма печальной ситуации, которая пока не освещается нигде в прессе или очень мало освещается.Дело в том, что попы потребовали, чтобы им, помимо всего прочего, были бы возвращены или просто отданы, потому что непонятно, каким образом это можно возвратить, это никогда им не принадлежало – корпуса Смольного монастыря, не имеющие никакого религиозного значения и смысла. В этих корпусах находится несколько факультетов.
В. Дымарский
―
Санкт-Петербургского университета.
А. Невзоров
―
Санкт-Петербургского университета. И здесь ситуация, конечно, очень сложная, потому что на самом деле Судакову, который представляет вот эту христианскую православную общину в Петербурге, на самом деле им сам Смольный собор-то был не очень нужен: он не очень хлебный, он не очень удачно стоит, а на одних туристах много не заработаешь.
В. Дымарский
―
Александр Глебович, я прошу прощения. Надо объяснить нашим слушателям, потому что они не знают, что Смольный собор отдали уже.
А. Невзоров
―
Уже отдали.
В. Дымарский
―
А речь идет о тех корпусах, которые вокруг.
А. Невзоров
―
Которые вокруг него и которые образуют, конечно, с ним единый архитектурный ансамбль, но прямого соприкосновения и никакого религиозного смысла уже не имеют. В которых все оборудовано для учебного процесса, и где очень хорошо себя чувствуют много-много-много сотен петербургских студентов. Вот они пытаются хоть где-нибудь найти помощь и понимание.Я не знаю, до какой степени тверда будет городская власть и сможет ли она отказать Судакову, который все хочет заграбастать. У него не очень получилось с Исаакиевским собором, он тогда получил, но теперь они вот нацелились на эти корпуса, которые для них должны стать офисными помещениями, и там, где учились несколько сотен человек, теперь будут, по идее, трясти брюхами попы, шуршать своими рясами, и там все будет очень чинненько и удобненько. Вот я очень надеюсь, что этого не произойдет.
А.Невзоров:Не знаю, до какой степени тверда будет власть, откажет ли Судакову, который все хочет заграбастать
А. Соломин
―
А власть петербургская?
А. Невзоров
―
А пока непонятно, пока непонятно. Власть петербургская, она же очень нетороплива на решения. Она, бывает, принимает решения очень грамотные, правильные, как, например, с Исаакиевским собором, не будем этого забывать. Потому что Исаакиевский собор остался в собственности города именно благодаря твердости петербургской власти. Но это, кстати, не значит, что попы прекратили свои происки и решили отказаться от Исаакия. Они продолжают это делать, продолжают подкапываться, продолжают его хотеть и мечтают его выгрызть все-таки, но пока у них это не получает.
В. Дымарский
―
Ну, как говорят в таких ситуациях журналисты, будем следить за развитием ситуации, да?Алексей, ваш вопрос.
А. Нарышкин
―
Я хотел к выборам вернуться. Мы говорили уже про праймериз «Единой России» и упомянули выборы в Государственную Думу. Вот ЦИК сегодня сделал интересное заявление, сказал, что праймериз на самом деле помогут даже выявить возможные нарушения на выборах предстоящих осенью. Еще один вопрос разбирался сегодня в ЦИКе, связанный с тем самым поселением подмосковным Барвиха, где голосование проходило местное, и где баллотировались соратники Алексея Навального, проходило досрочное голосование, потом из-за нарушений все это отменили. Теперь оказалось, что местный избирком даже уничтожал документы. И вопрос у меня в связи с этим вот какой. Мы же помним, что ЦИК теперь – не Чуров, а теперь Памфилова. И Памфилова пока вроде как демонстрирует такую честную работу. Вот это с Барвихой, тот факт, что Памфилова держит эту историю уже не первый месяц, дает нам надежду, что выборы в Государственную Думу, они тоже будут под ее пристальным вниманием, что они пройдут как-то гладко, честно?
А. Невзоров
―
Не знаю, не знаю. Памфилова одна, а механизм настолько огромный, настолько непобедимый, настолько он умеет скрежетать, сыпать искрами и жечь всю жизнь вокруг себя, что у одной маленькой Памфиловой, конечно, сил его победить не хватит. Но вы знаете, я как-то не разделяю вашего оптимизма по поводу вообще выборов, я думаю, что это будут выборы ничем не лучше предыдущих, и что просто не имеет смысла вообще касаться всей этой глупости, всего этого отвратительного театра, помнить про то, что вероятное неучастие и полная незаинтересованность в этом процессе лишает их массовки, лишает из тех самых статистов, в которых, наверное, вот сейчас очень многие пылкие люди готовы превратиться, думая, что они что-нибудь в состоянии поменять.
А.Невзоров:Памфилова одна, а механизм огромный и непобедимый, настолько он умеет скрежетать, сыпать искрами
А. Нарышкин
―
До голосования далеко, но ваш совет – вообще не ходить на выборы осенью?
А. Невзоров
―
Мой совет – даже не знать про них ничего, потому что, поверьте, вы ничего не измените, а массовку им обеспечите.
В. Дымарский
―
Я бы хотел вернуться как раз к истории…
А. Невзоров
―
Может быть, не надо меня здесь воспринимать всерьез, потому что я ведь не демократ, для меня эта система, при которой власть передается по волеизъявлению народа, кажется абсолютно абсурдной, я не понимаю, как все эти люди могут определять…
А. Соломин
―
А какая правильная система?
А. Невзоров
―
С моей точки зрения самая правильная система – это дворцовый переворот.
А. Соломин
―
Перманентный?
В. Дымарский
―
Один за другим?
А. Невзоров
―
Да.
А. Соломин
―
Перманентная революция.
А. Невзоров
―
Это, кстати говоря, гораздо экономичнее и всегда приводит…
В. Дымарский
―
Чего же экономичного-то, каждый раз все надо менять?
А. Невзоров
―
Нет, как раз не все надо менять, но зато – минус все затраты на выборы.
В. Дымарский
―
Одни названия улиц каждый раз нужно менять будет и городов.
А. Невзоров
―
Так нет, надо договориться заранее с теми, кто будет осуществлять переворот, о том, что ничего такого происходить не будет. Поскольку всех ведь интересует только власть. А вот придумывать и в очередной раз сажать всем на шею толпу бездельников примитивных, безграмотных, наглых, которые вдруг решат, что они будут учить жить взрослых людей, определяя для тысяч и миллионов, что такое хорошо, что такое плохо, не имея для этого, ну, никаких оснований и никаких данных, не имея ни малейших проблесков интеллекта, вот возводить этот очередной кагал во главу политической жизни России мне, например, совершенно не хочется.
В. Дымарский
―
Вот смотрите, Александр Глебович, вот вы говорили о письме студентов. Когда РПЦ отнимает у университета здание, то есть, наносит ущерб, я бы так сказал, будущему научному потенциалу, да? А сейчас появился еще один проект, это возвращение ученых. То есть, он рассчитан на 15 тысяч человек, которых хотят вернуть в Россию откуда-то из-за границы, куда они уехали, где они работают, и где они, видимо, приносят пользу.
А. Невзоров
―
Интересная идея.
В. Дымарский
―
Вы понимаете, как это сделать, как человека, близкого к науке, я вас спрашиваю?
А. Невзоров
―
Естественно, только с полонием, и возвращение в цинковых гробах – это гарантировано.
В. Дымарский
―
А сами не поедут?
А. Невзоров
―
Это единственный способ, которым можно их всех вернуть.
В. Дымарский
―
Говорят, что Сколково платит огромные деньги.
А. Невзоров
―
Платит огромные деньги, но еще, знаете, есть такая мелочь, как воздух, которым можно дышать. И вот этим сейчас Россия пока похвастаться не может. Потому что ведь люди должны вернуться не просто к микроскопу, не просто в лабораторию, не просто к пробиркам, они должны вернуться в некую житейскую, политическую, человеческую и социальную реальность. И не думаю, что у кого-то, кто по-настоящему успешен там, может возникнуть эта придурь.
В. Дымарский
―
А вот этот закон, который вчера приняли, кстати говоря, по инициативе бывшего спикера петербургского заксобрания, а ныне, по-моему, члена Совета Федерации господина Тюльпанова об оскорблении гимна. Это входит, в вашем понимании, вот в ту атмосферу, в которую нужно будет окунуться тем, кто вернется сюда?
А. Невзоров
―
Да, но вы ведь знаете, что подлинно чтимые святыни, настоящие народные хиты и то, что является подлинным объектом поклонения, защищать с помощью статей не надо. Но то, что искусственное, то, что декоративное, то, что вызывает отторжение и желание, скажем так, подтрунивать, по меньшей мере – да, действительно, вероятно надо защищать статьями. Но это симптоматика, симптоматика того, что то, что они предлагают в качестве государственного гимна, всерьез рассматриваться, вероятно, не может. Я говорю про себя. Для меня там просто абсурдный набор слов, которые я не понимаю.
В. Дымарский
―
А вы встаете, когда гимн играет?
А. Невзоров
―
Нет, конечно, потому что я не понимаю, о чем они поют.
В. Дымарский
―
А вы понимаете, что если вы не встанете в следующий раз где-нибудь в публичном месте, то вас могут привлечь, может быть, к ответственности?
А. Невзоров
―
Ну, я, вы знаете, что-нибудь придумаю.
В. Дымарский
―
Понятно.
А. Невзоров
―
… временный паралич…
А. Соломин
―
Но свои три ружья вы уже сдали, так что вариантов у вас…
А. Невзоров
―
Да нет, почему, вы же забываете, что вы имеете дело с пиратом, да?
В. Дымарский
―
А как вы без ружей-то будете? Прошла информация, что вы три ружья отдали в полицию. Что такое пират без оружия?
А. Невзоров
―
Нет, ну, они уже обсуждают каждый мой чих. На самом деле это было оружие, которое использовалось на съемках и где-то благополучно то ли затонуло, то ли сгорело – для меня это не вопрос и не нечто интересное. Я вообще считаю, что если нет особой необходимости нарушать закон, то почему бы, собственно говоря, его и не исполнить? И это как раз тот самый случай, когда вполне можно было отдать.
А. Соломин
―
Вы как те лесные братья, которые по призыву чеченских властей в свое время выходили, легализовались, сдавали. Вы правда без патронов сдали.
А. Невзоров
―
Вы намекаете мне опять на моего дедушку?
А. Соломин
―
Нет-нет, я видел в сообщениях, что без патронов у вас ружья были.
А. Нарышкин
―
Так они у вас просто лежали дома, получается.
А. Невзоров
―
Ребята, это все был съемочный реквизит, я не охотник, мне это совершенно не надо, мне это совершенно не интересно. Я в эти игрушки давно уже не играю.А.Невзоров:Ребята, это все был съемочный реквизит, я не охотник, мне это совершенно не надо, мне это не интересно
А. Нарышкин
―
У меня в связи с этой историей один вопрос. Вот когда эта новость вчера появилась – вот даже передо мной сообщение Интерфакса: телережиссер и советник гендиректора Первого канала. Вы правда советник?
А. Невзоров
―
Правда.
А. Нарышкин
―
Ну, в смысле, Эрнста?
А. Невзоров
―
Да, конечно.
А. Соломин
―
А в чем заключается ваша работа?
В. Дымарский
―
Что вы ему советуете?
А. Невзоров
―
Ну, во многих вопросах. Я же не буду вам сейчас вот так вот отчитываться, скажем так, во всем том, что мне приходится анализировать. Не забывайте, что, помимо того, что тут я с вами воюю на одной половине фронта, я же еще чертовски опытный древний телевизионщик, который знает, как и что можно оценивать, и где откуда растут ноги.
А. Соломин
―
То есть, это исключительно профессиональная должность, это не политические советы?
А. Невзоров
―
Нет, вообще я не имею никакого отношения к политике и политикой занимаюсь только на «Эхе Москвы» и на «Дожде».
А. Нарышкин
―
А это на общественных началах? Вы деньги за это получаете, если не секрет?
А. Невзоров
―
Друзья мои, давайте сменим тему.
А. Нарышкин
―
Хорошо.
А. Невзоров
―
Я понимаю, что три моих ружья почему-то вас взбудоражили…
А. Нарышкин
―
Рано сдали.
А. Невзоров
―
Да.
В. Дымарский
―
Видите, взбудоражили так, что даже дошли до вашего семейного бюджета.
А. Невзоров
―
Да пожалуйста.
В. Дымарский
―
Александр, еще такой вопрос, тоже имеющий отношение к науке, которую вы так любите. Были сегодня сообщения, правда, они какие-то противоречивые, что Россия уже второй раз подряд, по-моему, не будет участвовать в виде павильона в авиакосмическом салоне в Фарнборо. Вообще считаете ли вы это признаком некой изоляции в такой, в научной, в технологической сфере? И если да, то чем это грозит вообще России?
А. Невзоров
―
Нет, в данном случае это как раз не грозит, в данном случае это спасительно, потому что этот авиасалон продемонстрировал бы трагическое отставание, и в Роскосмосе прекрасно понимают то впечатление, которое может советская, российская нынешняя космическая экспозиция произвести на настоящих специалистов. Это же не зрители российского телевидения или НТВ, которым показываешь любого цвета любую ракету, даже собранную на столе из пластмассы, и они восторженно ахают. Это немножко другая публика, которая разбирается. И вот сейчас тащить туда свои, в общем-то, позорные заплаты, свое отставание, свои ламповые приемники – ну, наверное, это не очень комильфо. И принято, с моей точки зрения, совершенно правильное разумное решение скрывать чуму до той степени, до какой вообще…
В. Дымарский
―
Друзья чумы, в общем?
А. Невзоров
―
Да, конечно, конечно. Поэтому здесь-то как раз все очень понятно.
В. Дымарский
―
Есть у вас вопросы, Москва?
А. Соломин
―
Есть. Кстати говоря, есть петербургские вопросы. Вот на Фонтанке.ру буквально только что прочитал, что у вас обсуждают там вопросы переименования одного из мостов в честь Ахмата Кадырова, но перенесли этот вопрос с осени на конец мая. Фонтанка пишет, что в спешке обсуждает Смольный это наименование. Ваше отношение, Александр Глебович?
А. Невзоров
―
Ну, что касается непосредственно Ахмата Кадырова, то это был тяжелый, очень сложный, насквозь такой вот на тысячу процентов восточный человек, который, тем не менее, достоин нескольких добрых слов, и даже от меня, потому что если бы не он, то война в Чечне продолжалась бы до настоящей минуты. Требовался вот именно тот тяжелейший авторитет, который мог бы обуздать горцев, на тот момент растравленных, окровавленных и озлобленных. Вот тот железный кулак был нужен. И Кадыров таковым стал.
А. Невзоров:Вот тот железный кулак был нужен. И Кадыров таковым стал
Мне совершенно безразлично, как называются мосты в Петербурге. Назовите их, не знаю, хоть именем Мао Цзэдуна. Но то, что Ахмат Кадыров – фигура серьезная и фигура для современной истории России, безусловно, значительная, это так. Одной воли Кремля и одного страха Кремля перед Чечней было бы недостаточно для того, чтобы прекратить ту самую бойню и прекратить то превращение наших русских мальчиков в куски гниющего мяса.
А. Невзоров:То, что Ахмат Кадыров –серьезная и значительная фигура для современной истории России, это так
В. Дымарский
―
Возвращаясь к мосту, могу сказать, что топонимическая комиссия при Смольном, она уже заседала, по-моему, два раза, даже уже на моей памяти – пока они такого решения не принимали.
А. Невзоров
―
К тому же, не забывайте, что в Петербурге мост – это особое место. В Петербурге на мосту могут нарисовать что-нибудь такое...
В. Дымарский
―
Уже нарисовали.
А. Невзоров
―
И если этот мост разводной, то они это еще и поднимут. И неизвестно, будут ли в восторге родственники тех людей, именем которых называют этот мост, потому что когда с мостом, одно дело, когда с каким-то Литейным мостом связываются подобного рода действия и подобного рода картинка, это одно, а когда с именем какого-то конкретного и еще болезненно памятного человека, это немножко другое.
В. Дымарский
―
Москва?
А. Нарышкин
―
Минута у нас остается. Хорошая новость под занавес, хочу, чтобы Александр Глебович прокомментировал. Анатолий Сердюков стал главой ТСЖ в доме в Молочном переулке, это элитный район Москвы, где у него у самого квартира, и там же есть недвижимость у Евгении Васильевой, которая по делу Оборонсервиса. Поздравьте, наверное, господина Сердюкова.
А. Соломин
―
Если хотите.
А. Невзоров
―
У меня к Сердюкову-то хорошее отношение.
А. Нарышкин
―
Он же питерский ваш, конечно.
А. Невзоров
―
Дело не в этом, я просто знаю, сколько он реально потратил нервов и сил на, по крайней мере, переодевание этой небоеспособной армии в какие-то более-менее эффектные шмотки, которые русские дизайнеры заимствовали целиком из американских боевиков. В общем-то, он дядька такой сердечный.
А. Соломин
―
Вы с ним знакомы?
А. Невзоров
―
Сердечный вполне. И далеко не самый злостный негодяй на территории России, уж поверьте. А то, что ворует – ну, а покажите мне хотя бы одного государственного деятеля, который бы этим не занимался.
А. Соломин
―
А мы пока будем искать таких государственных деятелей. Надеюсь, до следующей среды постараемся что-нибудь вам предъявить. Это был Александр Невзоров, программа «Персонально ваш». В питерской студии радиостанции «Эхо Москвы» в «Гельвеции» Виталий Дымарский и Александр Невзоров, а здесь Алексей Нарышкин и Алексей Соломин. Спасибо вам большое!
А. Нарышкин
―
Спасибо!
А. Невзоров
―
До свидания.
В. Дымарский
―
Всего доброго.