Александр Невзоров - Персонально ваш - 2016-05-04
А. Нарышкин
―
Продолжается дневной эфир на «Эхе Москвы», всем здравствуйте. Алексей Соломин и Алексей Нарышкин здесь, в студии, и «Персонально ваш», программа, которая продлится почти что до конца часа. В Петербурге, по традиции, в эту среду Виталий Дымарский и публицист Александр Невзоров. Здравствуйте.
А. Соломин
―
Здравствуйте.
А. Невзоров
―
Здравствуйте, дорогие Лёши.
В. Дымарский
―
По традиции мы здесь.
А. Невзоров
―
Да, напоминаю, что мы в отеле «Гельвеция», там же, где распределяют всем страждущим журнал «Дилетант».
А. Соломин
―
За небольшое вознаграждение, правда, насколько я знаю.
А. Невзоров
―
Ну, это совершенно неважно, вот это детали и частности, которые можно было бы не обсуждать в эфире.
В. Дымарский
―
Я еще должен вам рассказать то, что вы не видите: рядом со мной сидит Александр Глебович Невзоров в бабочке, в роскошном жилете.
А. Невзоров
―
Тома Форда, да. Ну, у меня сегодня просто лекция в «Эрарте», поэтому я…
В. Дымарский
―
Вот в таком виде мы ходим на лекции.
А. Нарышкин
―
Возможно, хорошо, что мы это не видим.
А. Соломин
―
Почему? Да это то, что будут обсуждать всю следующую неделю, я так понимаю, когда сфотографирует кто-нибудь Александра Глебовича. Кстати, знаете, какая еще есть одна важная вещь?
В. Дымарский
―
Я сфотографировал, сейчас выложил в Инстаграме.
А. Соломин
―
Ждите теперь кучу перепостов. Есть еще одно событие, о котором, мне кажется, можно сказать именно в этом эфире: у Ольги Бычковой день рождения.
А. Невзоров
―
День рождения, даже я ей отправил смс и уже поздравил.
А. Соломин
―
И мы поздравляем, присоединяемся.
В. Дымарский
―
Я ей тоже отправил смс и сказал, что мы сегодня будем пить Неву в ее честь.
А. Нарышкин
―
Это коньяк что ли?
А. Невзоров
―
Если приедет Венедиктов, то вы в состоянии Неву выпить.
В. Дымарский
―
Нева – это река.
А. Нарышкин
―
Я знаю. Хорошо, удачи вам.
А. Соломин
―
Александр Глебович, а вот вас я поздравляю с прошедшими праздниками разными.
А. Невзоров
―
Спасибо, дорогой, я очень тронут.
А. Соломин
―
С ними повезло в этот раз. Вот, например, кстати говоря, Геннадий Андреевич Зюганов отличился, сказал, что, например, на майской демонстрации обязательно появился бы Христос, если был бы жив. Как вы думаете, появился бы или нет? Хочется узнать мнение…
А.Невзоров:Мне понравилась история, что Россия объявила о единении с Зимбабве, что мы будем бороться с санкциями
А. Невзоров
―
С точки зрения Зюганова, наверное, Христос был бы покрыт бородавками и был бы в кепке. Более того, он сгибался бы под страшной тяжестью юбилейного издания «Капитала» Маркса или чего-нибудь подобного. Вообще странно, что Зюганов еще что-то говорит. Ему уже давно пора было бы перейти на известную жестикуляционную азбуку, потому что все, что он говорит, до такой степени смешно и нелепо…
В. Дымарский
―
Но, с другой стороны, а что ему делать? Ему нужно каким-то образом поженить Пасху с 1-м мая. Он уже заявил, например, что Иисус Христос был первым коммунистом.
А. Невзоров
―
Вот я и говорю, что ему пора переходить на жестовый язык.Давайте вернемся к нашим темам и о том, что вас и меня больше всего поразило на этой неделе, помимо зюгановских традиционных…
В. Дымарский
―
Вас, по-моему, больше всего поразило Зимбабве.
А. Невзоров
―
Ой, да, слушайте, мне так понравилась эта вся история, что Россия объявила о единении с Зимбабве, о том, что теперь вместе с Зимбабве мы будем бороться с санкциями. И у этого начинания действительно огромные перспективы. Потому что, вот не поленитесь, сейчас откройте флаг Зимбабве. Если мы объединим флаг Российской Федерации и флаг Зимбабве, у нас получается наконец чистый флаг ЛГБТ-сообщества. Более того, посмотрите на герб Зимбабве: этот герб включает в себя все российские скрепы и в большей степени характеризует скрепоносность, чем, например, даже российский.
В. Дымарский
―
Включая Мугабе?
А. Невзоров
―
Нет. Вот у Зимбабве на гербе есть тельняшка, кулич, пасха, козлы, автомат Калашникова. Это неважно, какие там козлы, да?А. Нарышкин
―
Подождите, это все один герб? Я просто никогда не видел. А, Соломин мне показывает.
А. Невзоров
―
Все скрепы представлены. И сейчас, насколько я знаю, там в Зимбабве находится наша делегация, которая обсуждает, как вместе будут Российская Федерация и Зимбабве обрушивать Америку и санкции. Главное, чтобы нашу делегацию там все-таки не съели бы до конца переговоров…
В. Дымарский
―
Там двуглавый орел еще нужно вставить.
А. Невзоров
―
… а то такая блестящая история закончится, так и не начавшись. Вообще меня этот факт порадовал, потому что по-настоящему великие державы должны дружить.
А. Соломин
―
Нам тогда компания какая-то нужна.
В. Дымарский
―
Нового союзного государства.
А. Невзоров
―
Да, да, у нас, наконец, появился достойный партнер. Но вот главное, чтобы не съели делегацию, потому что они ведь могут в какой-то момент не сдержаться, и тогда все закончится гораздо быстрее, чем мы думаем.
В. Дымарский
―
Но мы можем закрыть на это глаза. Политика важнее, чем…
А. Невзоров
―
Нет, мы можем закрыть глаза, но нужно все-таки, чтобы кто-то успел подписать документы. А если уже процесс поедания делегации начнется, то подписывать будет некому.
В. Дымарский
―
Понятно. Поскольку мы встречаемся между двумя праздниками, грядет еще 9 мая, День Победы, с чем связаны очень многие приготовления, как я понимаю, как в Москве, так и в Петербурге, да и вообще во всей России.
А. Невзоров
―
Да, приготовления, насколько я знаю, бедный Васильев готовится давать показания.
В. Дымарский
―
Андрей Васильев, имеется в виду. За то, что он где-то поставил… не где-то, а на «Эхе Москвы» в эфире поставил под сомнение георгиевские ленточки.
А. Невзоров
―
Он поставил не под сомнение, будучи, кстати – мы очень не любим друг друга с Васильевым, но он человек неглупый, остроумный и не бесталанный. И вот здесь он повел себя предельно нелепо – он заявил, что его раздражают колорадские ленточки. Ну, друг мой, вот на Луне нет воздуха. Ну, что же? Не ходи без скафандра. А устраивать сцены и истериковать по поводу того, что воздуха нет, совершенно бесполезно. Мне вот это все безумие, которое происходит, связанное с 9 мая, например, ужасно нравится. Действительно очень нравится, потому что ценю, что мне эпоха позволила быть очевидцем того, как зарождаются культы, как зарождается самое… Причем понятно, что ничего нового нет, это старый добрый культ войны, который каждая эпоха обвешивает своими шалабушками и своими цацками.Неважно, что это там: кусочки туники Афины Меднодомной или какие-нибудь другие аксессуары, или колорадские ленточки, или свастики, или что-нибудь еще. Это культ войны, который очень легко разжечь и потом довольно трудно тушить без каких-то вмешательств извне, как показывает опыт. Но сейчас мы видим механизмы – и вот, кстати говоря, я, например, почему в таком восторге? Потому полностью подтверждается гипотеза Каутского о том, что чем дальше событие, чем больше оно забылось, тем яростнее и жарче становится культ.
Действительно, это необходимо для того, чтобы вся правда вышла бы из обращения и, скажем так, минимизировалась – тогда культ встает в полный рост. Я-то помню еще – вы-то маленькие все – а я-то помню, как этих ветеранов сгребали по всей стране, вот у кого, на его несчастье, не было глазика, ножки, ручки или чего-нибудь еще, он где-нибудь в переходах просил милостыню – сгребли, повезли на Валаам в помещения северных монастырей, устраивали там концлагеря без горячей воды, без, разумеется, телефона, без медпомощи.
В. Дымарский
―
Это было давно.
А. Невзоров
―
Это было не так давно. Нет, это было не в 50-е годы, это было перед Олимпиадой, это было уже на моей памяти, когда я был пацаненком, но я это все помню, как были эти облавы на ветеранов, я сам лично этих ветеранов снимал, как они еще ковырялись в гное в собственном, в грязи на полу в подвалах. Это все я помню.Но, по мере того, как события становятся дальше, и вранье на его тему становится легче, культ начинает расцветать и пухнуть. Поэтому я всем хочу сказать, что, братцы, вы действительно сейчас не суетитесь. Надо понимать, что сейчас на эти дни страна превращается в секту, в секту Победы, со всеми очевидными приметами секты как таковой, и разницы здесь…
А. Соломин
―
Мне кажется, что здесь нужно немножко разделять все-таки. Вы говорите о культе войны, но большинство людей, как мне представляется, видят в этом культ не Победы, а культ подвига. И те акции, которые проходили в прошлом году, пока еще негосударственные – «Бессмертный полк» этому подтверждение, люди организовывались, вы знаете, в Томске начинался этот…
А. Невзоров
―
Я понимаю, что вы хотите сказать, да.
В. Дымарский
―
Я прошу прощения, я просто продолжу вопрос Алексея через немного другие мероприятия, которые намечены сейчас в Санкт-Петербурге. Культ культом, но, смотрите, муниципальные образования Санкт-Петербурга тоже проводят свои мероприятия. Вот я читаю в сегодняшней «Фонтанке»: соревнование – кто лучше нарисует на щеке у ребенка танк. Соревнование – переплыть речку с автоматом, держа автомат над собой. Это что?
А.Невзоров:Ценю, что мне эпоха позволила быть очевидцем того, как зарождаются культы
А. Невзоров
―
Это, опять-таки, то, против чего возражает Леша.
В. Дымарский
―
Это подвиг, Победа…
А. Невзоров
―
Нет, это все равно немножечко приведенный в соответствие с современными реалиями культ войны. Он древен как мир, все повторяется. И тот же самый «Бессмертный полк» - это далеко не сегодняшнее изобретение, когда предполагалось, что некие материализованные или не очень материализованные души воинов шествуют в одном строю. Это еще со времен Спарты, со времен Древнего Рима было принято. Ведь все на самом деле, вот когда я наблюдал за тем, как Гундяев передавал яйцо Путину – а это недавно происходило, потому что, вы знаете, что у православных принято и показывать друг другу яйца в эти дни, и дарить друг другу яйца – то тоже ведь в этом нет ничего нового. Еще во времена Цинь Шихуанди существовал такой древний китайский обычай, по которому крупный чиновник области, чтобы выразить полную зависимость от императора, преподносил ему одну из своих тестикул, тщательно удаленных и капсулированных в какую-нибудь красивую форму. Это было выражением высочайшей верности.Поэтому там, где мы говорим сейчас о всех этих приметах подвига – не подвига, поймите, ребята, здесь надо немножко понимать, что такое высшая нервная деятельность, и что та же самая колорадская ленточка работает в качестве безусловного раздражителя, который вызывает определенные эмоции. Пытаться это переделать или пытаться каким-то образом вносить правду – нет, потому что это вот сектантство, когда я говорю о секте Победы, в которую превращается страна, оно нетерпимо к любому мнению, оно истерично, оно не желает знать правду, оно не в состоянии смириться ни с какими подробностями, если вы начинаете…
В. Дымарский
―
То есть, бороться бессмысленно?
А. Невзоров
―
Нет, надо просто понять, что это некий параллельный мир, который вы должны оставить другим людям. Наслаждайтесь своей необолваненностью, наслаждайтесь тем, что вы сохранили способность…
В. Дымарский
―
В параллельном мире все больше и больше людей благодаря именно оболваненности.
А. Невзоров
―
Это совершенно неважно, это абсолютно неважно. Посмотрите, как блистательно на все это, вот пока мы тут с вами сидим и умничаем, а молодая поросль в Новосибирске во время Монстрации – вы ведь посмотрите, что происходит. Ведь что означают эти шествия с нелепыми лозунгами? Это означает только одно: они не хотят говорить с властью и с обществом на одном языке. Они абсурдируют все, подчеркивая, что они уже оторвались от этих смыслов и не хотят иметь с ними ничего общего. Это удивительная класснейшая тончайшая форма протеста. Новосибирцы, конечно, огорчили меня, потому что они доказали, что Новосибирск интеллектуальные традиции соблюдает гораздо выше, чем Москва и Петербург. То есть, новосибирская молодежь оказалась искрометнее и талантливее.Но это серьезная приметочка, потому что вот с этим уже бороться никакая государственная пропаганда не сможет. И там, где я говорю о каком-то вот искусстве оскорблять, об искусстве цинизма, об искусстве быть, скажем так, жестким и убедительным в разговоре, я с ужасом понимаю, что сейчас, наверное, об этом рановато говорить. Людей надо учить вообще разговаривать в новой реальности. Учить неподсудно.
И в данном случае Васильев, конечно, не прав. Он должен понять, что то, что сейчас происходит с этим культом, не имеет никакого отношения ни к прошлому, ни к будущему, ни к истории, ни к развитию. Это сектантство, но, как со всяким сектантством, с ним надо обращаться с предельной осторожностью. Потому что никакая правда их не волнует, они будут дальше играть в придуманных панфиловцев.
В. Дымарский
―
Александр, здесь вот к вам пришла претензия от нашего слушателя, что вы обещали оглашать лучшую статью недели, а вот как-то оплошали, как нам пишет человек, на прошлой неделе.
А. Невзоров
―
Он прав – я виноват, я оплошал.
В. Дымарский
―
Поэтому давайте восполните этот пробел. Я знаю, какая статья, какой материал журналистский будет объявлен сейчас, и мы таким образом сразу переходим и к криминальной теме.
А. Невзоров
―
Да, я думаю, что самая выдающаяся журналистская работа – это статья Юлии Латыниной о том, откуда есть пошли убийцы Гошта. Это замечательная статья, очень выдержанная в юлькиной стилистике. И хотя считается, что пока это все не подтверждено и не доказано, тем не менее, я думаю, что… ну, вот знаете, все, что кажется, то не кажется. И все самые черные мысли, как правило, в России в нашей с вами реальности именно они в процессуальную плоть, как правило, и облекаются.
В. Дымарский
―
Кстати говоря, сегодня какая-то странная информация шла об аресте четвертого подозреваемого в убийстве Гошта. Сначала его вроде поймали в Москве, почему-то он был на рейсе «Душанбе – Москва». Потом появились сообщения, что его поймали вообще-то на таджикско-афганской границе и перевезли в Москву. Причем за подписью Маркина там какая-то шла информация. Маркин – ну, известный человек, генерал Следственного комитета.
А. Невзоров
―
Конечно.
В. Дымарский
―
Короче говоря, какая-то, я бы сказал, мягко говоря, противоречивая информация об аресте этого четвертого человека, что вообще наводит на мысль и ставит под вопрос многое из того, что мы услышали в последнее время.
А. Невзоров
―
Возможно, возможно. Но вообще надо помнить, что все вот эти выкормыши и все участники лугандонских событий – это очень специфическая публика. На днях поймали Якута – это один из самых свирепых, тупых и безжалостных главарей террористических на Донбассе. Причем поймали его очень забавно. Это граница между Лугандоном и Украиной, и украинские пограничники просто от нечего делать повесили объявление, что бойцы ЛНР, находившиеся в Украине на особом задании, пропускаются вне очереди. А очереди там скапливаются довольно большие. И, естественно, Якут пошел качать права – и тут же был взят под белы рученьки украинскими пограничниками и направлен…
В. Дымарский
―
То есть, его украинцы арестовали?
А. Невзоров
―
Конечно, конечно. Просто об уровне интеллектуального развития всей этой публики.
А. Нарышкин
―
А вы когда говорите «Лугандон», вы что имеете в виду?
А. Невзоров
―
Я имею в виду вот второе образование, второе образование бандитское на территории Донбасса.
А. Нарышкин
―
То есть, вы про людей, которые участвуют в этих событиях, а не про саму территорию? Мне просто кажется, что это немножко…
А. Невзоров
―
Ну, вы, пожалуйста, можете обижаться за них, можете не обижаться. Обижайтесь, Леша, обижайтесь.
А. Нарышкин
―
Ну, слушайте, а когда, например, говорят про Рашку, в принципе, так как-то пренебрежительно? Вам нормально?
А.Невзоров:По мере того, как события становятся дальше,и вранье легче,культ начинает расцветать и пухнуть
А. Невзоров
―
Вы знаете, я вообще не придаю особого значения наименованиям. Давайте оставим это Роскомнадзору. Вот эти вот страсти по наименованиям. Я прекрасно знаю достоинства страны, в которой я живу, я прекрасно знаю, чем ей на самом деле следует гордиться. И, как бы ее ни назвали, как бы ее ни окрестили, поверьте, на мое отношение к ней и даже к говорящему это никак не повлияет. Поэтому давайте будем называть, ну, скажем так, бандитско-террористическое образование на Донбассе так, как его называют те, кто вынуждены с ним бороться.
А. Нарышкин
―
Хорошо. Мы начали уже переход к криминальной теме, и новости пришли из Испании: местный суд выдал ордер на международный арест десятка с лишним россиян, и там есть депутат Резник, есть еще замглавы ФСКН Николай Аулов, бывший высокопоставленный чиновник Следственного комитета. И причем в западных статьях, в статьях западных СМИ говорят, что эти люди чуть ли не находятся в окружении Владимира Путина и могли каким-то образом влиять на решения. Здесь вот…
В. Дымарский
―
Надо только, извините, здесь уточнить, да? Потому что Резников много депутатов.
А. Невзоров
―
Да. Ой, как вы сразу забеспокоились. Мы говорим про Владислава Матусовича, который на самом деле человек-то очень хороший. Я же почему…
В. Дымарский
―
А вы с ним знакомы?
А. Невзоров
―
Мы с ним не только знакомы, мы в свое время дружили, и когда-то вместе проходила наша каскадерская молодость. Что касается Коли Аулова, то Колю Аулова, когда он был начальником петербургского РУБОП во времена Яковлева, я сам лично на руках, хотя Коля весит килограмм сто шестьдесят, выносил после того, как Коле зазвездонил снайпер в шею пулькой, по-моему, 7-62. Тоже были всякие события.А что касается еще одного фигуранта, Ильи Трабера – это очень знаменитый петербургский антиквариатор такой. Прозвище его было Илья Голостопец. Он очень любил по своему роскошному офису, уделанному золотом и капителями, он ходил всегда босиком. И при этом отличался необыкновенной набожностью.
Что они там натворили – ну, вероятно, они натворили то же самое, что творили в те годы все. Потому что…
А. Соломин
―
Убийства, рэкет?
А. Невзоров
―
Да, конечно, все по мелочи, вот эта вся фигня, вымогательство и так далее и так далее. Все, кто не смог этим заняться – ну, вот я, например, к сожалению, до сих пор жалею, что, когда все нормальные люди приватизировали заводы, газеты и пароходы, я как дурак бегал по баррикадам с камерой. Но сам виноват, теперь мне, в общем, уже пенять не на что.
В. Дымарский
―
А им на что теперь надеяться и рассчитывать? Это какую-то опасность для них представляет, то, что их в розыск объявили?
А. Невзоров
―
Я думаю, что теперь им следует основательно заблиндажироваться в том, что наша московская сторона называет Рашкой, то есть в России, и никогда и никуда больше не высовывать носа. Потому что, насколько я знаю, в отличие от русских реалий судебных процессуальных, где все с легкостью переворачивается на 180 градусов, испанцы упертые и никогда своих постановлений, практически никогда, не отменяют. Они их не принимают без достаточных оснований. Но трагедию из этого делать не стоит.
В. Дымарский
―
Нам-то нет, а Резнику?
А. Невзоров
―
Резнику – да тоже, я думаю, что он спокойно проживет и в России. Он очень опытный неглупый и умеющий быть полезным власти человек. А у нас ведь другая немножко система ценностей. Смотрите, вот если после этого позора на космодроме, когда… ну, понятно, с недоделанных космодромов очень уместно запускать недособранные ракеты.
А. Нарышкин
―
Ну, подождите. Но запустили же, в итоге, ну что вы!
В. Дымарский
―
Но сегодня потеряли связь.
А. Невзоров
―
Я уже сказал все по этому поводу, это величайший провал и конфуз. Но обратите внимание, чем закончилось: у Рогозина отобрали конфеты, а начальника Роскосмоса просто поставили в угол на двадцать минут. Вот вам весь фашизм, вот вам вся властная вертикаль.
А. Нарышкин
―
А надо было расстрелять обоих?
А. Невзоров
―
нет. Я не знаю, что с ними надо было делать, я бы не расстреливал никого и даже и конфеты бы у Рогозина отнимать бы не стал. Потому что все же настолько свои люди, все настолько объяснимо. И рассчитывать, в общем, было особо-то не на что.
А. Соломин
―
Мы сделаем перерыв небольшой, уйдем сейчас на новости, после чего продолжим программу «Персонально ваш». Я напомню, что в петербургской студии Виталий Дымарский и Александр Невзоров. А здесь, в Москве, Алексей Нарышкин и Алексей Соломин. Программа дневной «Разворот». Через пять минут продолжим.НОВОСТИ
А. Нарышкин
―
Мы продолжаем. 15:35, Алексей Соломин и Алексей Нарышкин в московской студии «Эха Москвы», и Виталий Дымарский и публицист Александр Невзоров в Петербурге.
А. Соломин
―
В «Гельвеции». Значит, Александр Глебович, я хотел вас все-таки вернуть на эту историю с испанскими мафиози, назовем их так. Власть, вот по моему представлению, должна дистанцироваться от любых людей, которые хоть как-то связывались с тамбовской, солнцевской, ореховской, с другими группировками. Но, с другой стороны, мы же знаем, что все под одной крышей варились, друг с другом знакомы. Как же вести себя в таких ситуациях, с вашей точки зрения: идти на вот это вот «я вас не знаю» или пытаться их оправдывать? Как правильнее поступить, с точки зрения, ну, что ли культуры петербургской?
В. Дымарский
―
Или вообще молчать и вообще ничего не говорить?
А. Невзоров
―
Честно говоря, понимаете, ведь я же не моралист, меня вопросы морали интересуют в последнюю очередь, если вообще интересуют. Поэтому я в данном случае оцениваю всех этих персонажей по моим личным от них впечатлениям. И я могу сказать, что люди все, в общем, довольно симпатичные. К тому же, они действительно настолько глубоко были инсталлированы в российскую реальность и настолько оказались ей полезными и настолько органичными… Ведь, смотрите, русский чиновник, он клянется в верности Путину, а сам поглаживает Франклина, да?
А. Соломин
―
Зелененького, да.
А. Невзоров
―
Да-да, нежно поглядывает. И это правильно, потому что путь к Франклину лежит через Путина. В России это самый простой – через верность, через желание, умение, способность обслужить власть.
А. Соломин
―
А вот люди, о которых мы говорим, симпатичные эти, они часто появлялись в петербургской мэрии, вы не знаете? Много ли знакомых имеют в петербургской мэрии, имели?
А. Невзоров
―
Я думаю, что это длинноватый получится разговор. Петербург – небольшая деревня, где все знакомы, где все дружат, где все друг друга знают и знают маленькие слабости. Единственное, когда был сильный разнос по разные стороны баррикад – это в 91-м году, когда Собчак, тамбовские и все остальные прогрессивные силы города строили вокруг Мариинского дворца баррикады, а ваш покорный слуга оказался, опять-таки, изгоем и отщепенцем, который организовывал здесь в ГКЧП на развалинах имперской советской идеологии хоть какое-то сопротивление мерзавцам-демократам. Вот тогда все немножко поссорились, но потом снова все помирились.
В. Дымарский
―
А все эти преступные элементы, меня интересует, они были между собой в некой конкуренции, или все были заодно? Власть, тамбовские, еще какие-то там резники, ауловы и так далее?
А.Невзоров:Новосибирск интеллектуальные традиции соблюдает гораздо выше, чем Москва и Петербург
А. Невзоров
―
Поймите, не было такого понятия, как тамбовские. Были живые люди со своими страстями, интересами, с возможностями влияния на события. Это все – вы же, черт возьми, историк, да? И вы применительно к истории должны, пусть даже и самой недалекой, применять все-таки те методы, которые отработаны в точной науке. Мы увидим, что это некое броуновское движение, соприкосновение между собой тех или иных сил и частиц, случайное, неизбежное, потому что очень многие элементы, очень многие, скажем так, субстраты имеют непреодолимую тягу друг к другу по разным причинам либо нуждаются друг в друге. Это все политическая химия, без которой никогда ничего не обходится. Мы и сегодня видим немало примеров этой политической химии.
В. Дымарский
―
Но политическая химия, замешанная на бизнесе, а иногда и на преступном бизнесе.
А. Невзоров
―
Вот сидит Дымарский и почему-то возмущается…
В. Дымарский
―
Я не возмущаюсь, я задаю вопросы.
А. Нарышкин
―
Дымарский не в доле, поэтому возмущается.
В. Дымарский
―
Я уже отвозмущался за 25 лет.
А. Невзоров
―
Вот и все, да, бесполезно предъявлять счет истории. Вот на тот момент не существовало никакой другой реальности.
В. Дымарский
―
Я понял, это понятно. То есть, счет истории не надо предъявлять. А правильно ли поступило испанское правосудие, пытаясь предъявить счет этой самой истории?
А. Невзоров
―
Испанскому правосудию вообще по барабану все эти регалии и вся эта романтика, да? Они следуют букве своего хорошо выношенного, хорошо структурированного и формализованного закона. И действительно по этой букве, я боюсь, что все эти мои бывшие товарищи очень основательно засядут, если окажутся где-нибудь за пределами Российской Федерации.
А. Соломин
―
Кстати, вот о букве закона. Сегодня вышло интервью в New York Times судьи, которая дала 25 лет Виктору Буту. В Америке его обвиняют в том, что он оружейный барон, даже фильм о нем снят, все это знают. Судья сказала, что, в общем-то, дала ему самое мягкое наказание из возможного, но все равно считает его чрезмерным. Вот здесь вы судью в данном случае оправдываете или осуждаете?
А. Невзоров
―
Я вот куда бы никогда не пошел и кем бы точно никогда не стал, это в судьи. Я бы вообще всегда всем все разрешал: и торговать оружием, и нарушать любые законы, кроме законов физики, разумеется. Все остальные законы в принципе, если ты способен уклониться от ответственности – то почему бы, собственно говоря, и не нарушить? Бут нарушал законы настолько обаятельно и настолько широко и красиво, что вот даже просто за внешнюю эффектность его безобразных поступков ему многое можно было бы простить и ограничиться – ну, я не знаю, там, выговор с занесением в личное дело, что бы сделал, например, я. И еще пальчиком бы я, вероятно, ему погрозил.
А. Соломин
―
А как бы вы в такой ситуации защищали себя и свои интересы, если суд, с вашей точки зрения, не должен людей наказывать, что они могут уйти, во всяком случае, от ответственности? Как бы вы защищали себя – с оружием в руках, или что?
А. Невзоров
―
Ну, я бы, вот, знаете, будет конкретная ситуация, тогда мы по ней поговорим. Просто ситуации бывают разные, обиды бывают разной степени тяжести, проблемы бывают разной степени решаемости. Вот если такая ситуация будет, то мы о ней тогда обязательно поговорим.
А. Нарышкин
―
На смс-приемник вам вопрос пришел от Вадима из Балтимора.
А. Невзоров
―
Леша, тут сидит Дымарский, который уже на меня сверкает глазами почти пять минут, потому что вы не даете ему вставить даже буквы.
В. Дымарский
―
Я спокойный как раз сижу. Секретные указы, которые сегодня стали известны, за Сирию, непонятно, знаете, что? Вроде ведь операция не секретная, все знают, что мы там воевали в Сирии. Почему надо звания героев, не героев – любые звания – присваивать каким-то тайным подпольным образом?
А. Невзоров
―
Вы знаете, у нас все в той или иной степени подпольно. Когда я слышу про тайные награды, про тайных героев, я всегда вспоминаю времена, когда мы решили снимать «Чистилище», я ездил по танкоремонтным заводам с тем, чтобы подобрать хорошую фактуру для фильма. Мне нужны были танки, для того чтобы их сжечь. Причем, мне нужны были нормальные настоящие танки, и как раз мы на одном из танкоремонтных заводов нашли несколько таких танков, они были прямиком из Чечни. И, как я понимаю, их как пригнали, как привезли на танковозах, так бросили на этом заводе, и к ним никто больше не подходил, а мне как раз понравилась их необыкновенная живописность.И вот я вам могу сказать, что, когда я выбрал эти танки, то рабочие под моим руководством начали отдирать задрайки, отдирать люки – и в этих танках были люди. В этих танках были сгоревшие мертвые люди. Там были трупы, которых никто никогда не учитывал, о которых никто никогда не вспомнит, фамилии и имена которых устанавливаются без проблем, но я видел два танка – в одном были сгоревшие, а в другом не сгоревшие. Но подозреваю, что таких танков немало сегодня приходит и с Донбасса по танкоремонтным заводам. Если поискать, то найдем.
И вот когда на фоне всего этого всем этим лампасоносным в огромных фуражках товарищам, которые берут на себя смелость распоряжаться жизнями и судьбами людей, то, наверное, даже мне, рептилии, становится как-то немножко противно, от всего этого я забываю про свою исследовательскую направленность, которую я продемонстрировал в ситуации с 9 мая. Я действительно умею абсолютно отстраняться от события и просто радоваться тому, что у меня есть возможность увидеть зарождение культа, увидеть механику того, как все это происходит и возникает.
В. Дымарский
―
Кстати говоря, вот то, о чем мы говорили в связи с 9 мая, это ведь еще и воспитание такого духа воинственного.
А. Невзоров
―
Так это культ войны, это все к нему прилагается, как вы ни назовете этот культ войны.
В. Дымарский
―
То есть, нужны люди, готовые воевать. Нужны люди, которых мы возносим, ставим на котурны, благодаря даже их общественной деятельности в надежде, что они будут воевать. Вот, смотрите, вот такой человек, такая личность, как Хирург-Залдостанов.
А. Невзоров
―
О!
В. Дымарский
―
Это что? Это будущий воин?
А. Невзоров
―
Ну, вообще, я думаю, что этот образ его, который целиком ворован из дешевых голливудских боевиков, там нет ничего ни русского, ни славянского, он забавен. И бедный-бедный, бедный-несчастный наивный Кремль, Кремль думает, что он приручил тираннозавра. А это кролик, обклеенный картоном, на которого ни в коем случае никаких ставок делать нельзя.
А.Невзоров:С недоделанных космодромов очень уместно запускать недособранные ракеты
Сейчас все рокерское движение России рыдает и пытается оправдываться и объяснять, что они никакого отношения не имеют к Хирургу, потому что он вот этим своим холуйством невероятным напустил под рокерское движение большую компрометирующую лужу.
В. Дымарский
―
Лужа – не лужа, а они целые территории получают в Крыму.
А. Невзоров
―
Они получают целые территории, но ведь эти территории, когда меняется реальность, точно так же и забираются, да?Хотя вот все их возмущение по поводу того, что их не пропустила Польша – ну, вот представьте себе на секундочку ситуацию: польские рокеры в честь взятия поляками Москвы и сожжения Кремля решили бы устроить польский рокерский пробег до Москвы с тем, чтобы возложить гвоздики на могилы неизвестных шляхтичей, павших при штурме Кремля, да? Что бы им сказали на российской границе? Мне просто очень интересно. И как бы отреагировала на это та самая патриотическая общественность, которая так страстно поливает недругов зеленкой, вот эти воины, которые кричат о том, что надо изгонять бесов из еврейских детей.
Мне, кстати, интересно, вот там, где поливали Улицкую, поскольку я не видел хроники и знаю только понаслышке – а Прилепин тоже поливал чем-нибудь?
А. Нарышкин
―
По-моему, Прилепина там не было.
А. Невзоров
―
Не было? Слушайте, а Стариков с ведром зеленки? Но он должен был там быть!
В. Дымарский
―
Вряд ли.
А. Невзоров
―
Тоже не было? Вот прогульщики!
В. Дымарский
―
Там много кого не было.
А. Невзоров
―
Там много кого не было. Там вот выставили каких-то городских сумасшедших, которым дали в руки зеленки и научили их матерным выражениям.
В. Дымарский
―
… национально-освободительное движение, или народно-освободительное, что-то такое…
А. Невзоров
―
Да, да, в свое время национально-освободительное движение – это ведь тоже, ваш покорный слуга имел самое прямое и позорное отношение к зарождению этого явления.
В. Дымарский
―
Александр Глебович…
А. Соломин
―
Интересно! Секундочку, секундочку. Вы сказали, самое прямое и позорное отношение к зарождению. Можете расшифровать? Очень интересно.
А. Невзоров
―
Могу, конечно.
А. Соломин
―
Что вы имеете в виду?
А. Невзоров
―
Это все – дети смутных лет России, 90-х и пост-90-х послепутчевых лет, когда очень небольшое количество отчаянных мальчишек объединялось и действительно пыталось противостоять тому разрушению страны, которое происходило у них на глазах.
А. Соломин
―
А сама прямая позорная роль ваша?
А. Невзоров
―
А я, как всегда, это все затевал и организовывал, как и движение «Наши» в том числе.
В. Дымарский
―
Вы считаете, что это дели начала 90-х?..
А. Невзоров
―
Нет. Это уже мутанты. Вот если там участвовали люди, которые находили в себе смелость сражаться с режимом, то эти все, они ведь выползли на свет только тогда, когда, извините, начальство разрешило, да? И точно так же, как все эти православные фанатики, от которых теперь ногу поставить некуда, они ведь тоже все по начальственному разрешению. Хотя численность их, я подозреваю…
В. Дымарский
―
Кстати говоря, вот сейчас было сообщение, что 4 миллиона посетило церкви на Пасху.
А. Невзоров
―
А алкоголиков в России 5 миллионов, и 5 миллионов алкоголиков вправе требовать, чтобы были воздвигнуты храмы Бахусу.
В. Дымарский
―
4 миллиона – это много или мало?
А. Невзоров
―
А 5 миллионов алкоголиков – это много или мало? Отвечу я вам: много. Ну, тогда 4 миллиона верующих – это тоже очень много. Если мы будем вот по этому гамбургскому счету считать.
В. Дымарский
―
Сейчас еще все считают оппозицию, сколько там выйдет – не выйдет.
А. Невзоров
―
А, ну, это вы у нас любители микробиологии – ну, давайте посмотрим, только если дадите большой микроскоп.
В. Дымарский
―
Ну, давайте под микроскопом посмотрим, что там, как они между собой все мельтешат. Поссорились Навальный с Касьяновым, теперь вроде говорят, что Навальный начинает дружить с Явлинским, чтобы его кандидаты были включены в список «Яблока». Вас это вообще как-то волнует?
А. Невзоров
―
Нет, мне очень интересно было бы посмотреть, как эти микроорганизмы преодолевают мембраны друг друга, как там начинают шевелиться. Вот какие они – двухъядерные, эти клеточки, хвостатые или нет, как выглядят их фибриллы – это очень интересно, но для этого нужен огромный микроскоп.
А.Невзоров:Рокерское движение России рыдает и пытается оправдываться, что отношения не имеет к Хирургу
Это все очаровательные люди. Про Явлинского могу точно сказать, что и умный, обаятельный, опытный человек, но сейчас не существует в России той оппозиции, на которую стоило бы тратить хотя бы минуту эфирного времени.
А. Нарышкин
―
Ну, подождите! «Яблоко» наверняка преодолеет какой-то барьер, чтобы получить несколько мест в Государственной Думе. Если объединиться с соратниками Навального, то шансов-то получить больше кресел как раз больше. Что вы со своей, в который раз, с микробиологией?
А. Невзоров
―
Какие вы наивные! Вот если они попадут каким-то образом в Государственную Думу, то тогда попрощайтесь даже с этими микроорганизмами политическими, потому что среда Государственной Думы, она настолько агрессивна, она настолько активна, она настолько способна выдавливать и выжимать из себя все чужеродное, все равно это среда Мизулиных-Петренко, да?И обратите внимание на тех красавцев, которые за последнее время пытались что-то вякать из недр Государственной Думы. Я имею в виду Гудкова. Посмотрите, что с ними произошло. Даже такой полуприспособившийся, полусплавившийся со всей этой трясиной организм под названием Митрофанов, и то под каким-то надуманным предлогом в виде вымогательства каких-то жалких 3-х миллионов…
В. Дымарский
―
Его уже давно нет.
А. Невзоров
―
Да кто из депутатов этим не занимался? И то его выдавили из этой среды. Либо выдавливают, либо эта среда поглощает и переваривает. И от всех этих ваших милых оппозиционеров в любом случае в Государственной Думе не останется ни толку, ни следа. Братцы, поэтому давайте просто как бы объяснимся, что лучше во все эти игры, связанные с выборами, не играть вообще. Пожалейте свое время.
В. Дымарский
―
Ну, слушайте, нам объясняют, что если мы не пойдем на выборы – и, видимо, правильно объясняют – то наш голос будет украден.
А. Невзоров
―
Ну и хрен с ним.
В. Дымарский
―
И будет использован…
А. Невзоров
―
Знаете, когда уже пошла такая пьянка, надо уже спокойно резать последний огурец и понимать, что в этих всех позорных бутафорских мероприятиях… ну, пожалеем мы свое время.
В. Дымарский
―
А как же чувство гражданственности?
А. Невзоров
―
У меня никакого чувства гражданственности нет. Если вы хотите слушать про гражданственность, обращайтесь либо к самому себе, либо к очень юным, очень романтичным Лёшам в Москве.
А. Нарышкин
―
Минута у нас до конца эфира. Конечно, надо было времени больше этому уделить. Годовщина одесских событий – не кажется вам, что Россия, российские власти, очень много уделяют внимания этой проблеме? Хотя, вроде, граждане другой страны пострадали, и вообще все в другой стране происходило.
А. Невзоров
―
Это тоже часть культа войны, это тоже часть оправдания той бессмыслицы и бесчинства, которые творит Россия на Донбассе. Но надо понимать, что при оценке одесских событий всегда нужно ориентировать четко и строго. Смотреть – вот там, где нет «русской весны», где нет «русского мира», есть ли трупы, есть ли сгоревшие дома, есть ли обугленные девочки и мальчики? – Нет, нету. – А там, где она появляется, к сожалению, появляются обугленные девочки и мальчики. Поэтому, кого винить, я думаю, в этой ситуации абсолютно понятно.
В. Дымарский
―
Есть у нас еще время на один вопрос?
А. Нарышкин
―
Нет.
А. Соломин
―
К сожалению.
А. Невзоров
―
Черт побери! Я хотел рассказать про его картофелейшество, про Лукашенко. Ну, ладно.
А. Нарышкин
―
Подождите до следующей среды.
А. Соломин
―
Спасибо большое. Александр Невзоров и Виталий Дымарский из Питера, здесь в Москве Алексей Нарышкин и Алексей Соломин. «Персонально ваш» с Александром Невзоровым заканчивается, а дневной «Разворот» продолжится через некоторое время.